Господин Плюшкин, человек гламурно-примитивного мышления, сидел в своей гостиной, окружённый покупками. Он только что приобрёл фарфоровую статуэтку дамы с зонтиком - шедевр, как уверял продавец, "последний крик моды". Плюшкин поставил её на видное место, отступил на шаг и замер в благоговении.
- Вот она, вершина! - воскликнул он, ударяя себя в грудь. - Я достиг!
Жена его, Марфа Семёновна, женщина с лицом, напоминавшим недоеденный пирог, вздохнула:
- Опять какую-то дрянь купил...
- Дрянь?! - Плюшкин аж подпрыгнул. - Это не дрянь, это инвестиция в прекрасное! В эстетику! В... в... - он запнулся, ибо слово "духовность" было ему незнакомо.
Марфа Семёновна пожала плечами и ушла варить кофе, который, впрочем, был не кофе, а цикорий, ибо настоящий кофе они уже месяц не могли себе позволить - после покупки позолоченного унитаза.
Тем временем Плюшкин любовался статуэткой. Ему казалось, что она смотрит на него с уважением, даже с восхищением.
- Ты понимаешь, - шептал он фарфоровой даме, - они все завидуют. Они не способны оценить твою утончённость.
Статуэтка молчала, но Плюшкину чудилось, что она одобрительно кивает.
Вечером к ним зашёл сосед, отставной учитель географии Спиридон Иванович, человек, читавший книги и потому считавшийся в их кругу чудаком.
- О, - сказал он, увидев статуэтку, - новое приобретение?
- Да! - воскликнул Плюшкин. - Это же очевидный прогресс!
- Прогресс? - Спиридон Иванович прищурился. - В чём?
- В обладании! - Плюшкин развёл руками. - Вчера у меня её не было, а сегодня есть. Разве это не движение вперёд?
Спиридон Иванович задумался, потом вздохнул:
- Если считать прогрессом переход от отсутствия статуэтки к её наличию, то да. Только вот...
На следующее утро Плюшкин проснулся с твёрдым убеждением, что статуэтки мало - нужно больше. Он побежал в магазин и приобрёл ещё две: мальчика с собачкой и офицера в треуголке. Теперь его гостиная напоминала лавку старьёвщика, но Плюшкин был счастлив.
- Я наращиваю капитал эстетики! - объявил он жене.
- Ты наращиваешь хлам, - пробурчала Марфа Семёновна.
Но Плюшкин уже не слушал. Он мечтал о новой покупке - о фарфоровом слонике, который, как он слышал, "очень идёт умным людям".
А статуэтки тем временем молчали. И, кажется, смеялись.