В губернском городе Н., где время иной раз замирает так, будто уснуло на ходу, а новости рождаются столь же редко, как дождь в засуху, случилось происшествие, всколыхнувшее даже стаю ворон на соборной колокольне. Четверо стражей порядка - Питухов, Бобров, Самогонов и Сторожук - охранники губернского Минздрава, были взяты под стражу за подрыв канализации. Но не спешите воображать злодеев-анархистов: эти господа сами заложили бомбу, дабы самим же её обезвредить и явить начальству свою незаменимость.
Дело было так. Несколько месяцев назад администрация Минздрава, человек пятнадцать чиновников, чьи лица выражали лишь одно - скуку, - выдвинула ультиматум: либо охранники соглашаются на урезание жалованья, либо контракт не будет продлён. А иначе зачем платить тем, кто лишь дремлет в креслах, изредка просыпаясь, чтобы прогнать кошку с крыльца?
Тогда начальник отряда охраны, бывший жандарм Сергей Козюк, человек с усами, похожими на двух спящих ёжей, собрал своих подчинённых. "Соратники! - воскликнул он, ударив кулаком по столу, отчего подпрыгнула пузатая муха. - Нас хотят лишить хлеба! Но разве мы не бдительны? Разве не охраняем мы минздравовские стены от козней и мышей? Докажем нашу необходимость! Устроим такую тревогу, чтобы губернатор сам выразил нам благодарность!"
План был прост, как блеяние козы: заминировать канализацию под зданием, а после героически обезвредить угрозу. Питухов, человек с лицом, напоминающим печёное яблоко, вызвался изготовить "адскую машину" из старых часов, проволоки, петарды и куска хозяйственного мыла. Бобров, молчаливый и крепкий, как дубовый пень, должен был первым спуститься в подвал, а Самогонов и Сторожук - поднять тревогу в нужный момент.
Ночью, когда луна, словно вылинявший пятак, тускло светила над городом, четверо стражей проникли в канализацию. Там, в сырости и мраке, среди запахов, которые и описать-то невозможно без содрогания, они установили своё творение. "Страшно, - прошептал Самогонов, спотыкаясь о влажный кирпич. - А вдруг сработает?" - "Молчи, - отрезал Козюк. - Для подвига нужна опасность, а не комфорт!"
Утром, когда чиновники потягивали в своих кабинетах кофе с коньяком, раздался оглушительный взрыв. Вернее, не столько взрыв, сколько глухой хлопок, похожий на звук лопнувшей кадушки с капустой. Из-под земли вырвался столб пара, а с ним - аромат, заставивший прохожих вспомнить все грехи свои.
Охранники, предварительно представили в мыслях награды (медали "За усердие" и "За безупречную службу"), бросились к эпицентру. Козюк, размахивая ржавой шашкой, кричал: "Не подпускайте никого! Здесь дело рук террористов!" Бобров "обезвредил" устройство, залив его водой из ближайшей лужи, а Питухов в это время давал интервью единственному репортёру, которого успели найти.
Однако недолгой была слава. Недрёмов, репортёр "Горячих ведомостей", человек тощий, вечно голодный и дотошный, как моль, начал расследование. Он-то и выяснил, что проволока от "бомбы" идентична той, что валялась в подсобке охраны, а мыло пропало со склада Минздрава ещё на прошлой неделе.
Арест был нелепым зрелищем: четверо "героев" шли по улице под конвоем, а Козюк, не выпуская из рук шашки, твердил: "Я полковник жандармерии! Мне положена отдельная камера!" Чиновники же, узнав о проделке, лишь развели руками. "Глупость, - сказал один. - Но, признаться, канализацию там давно прочистить надо было".
И теперь город Н. лишился своих бдительных стражей. А в Минздраве по-прежнему пахнет лекарствами и скукой, и лишь изредка кто-то вспоминает ту странную историю, когда пятеро взрослых мужчин решили, что спасение их контракта стоит того, чтобы нырнуть в зловонные воды абсурда.
И как говаривал один местный мудрец: "Если хочешь быть героем, не выбирай для подвига канализацию. Ибо даже подвиг в ней пахнет отнюдь не лаврами".