Николаев Михаил Павлович
Непобедимая и легендарная (Балтийский фактор 2)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Уничтожение Маннергейма и последующий разгром немецкого экспедиционного корпуса привели к победе финской революции, что, в свою очередь, способствовало усилению РСФСР и позволило Красной Армии более успешно и с меньшими потерями действовать на первом этапе Гражданской войны. В результате республике удалось сохранить золотой запас, восстановить промышленность Петрограда и Нижнего Новгорода, освободить большую часть Поволжья и Приуралья. Гибель Троцкого и срыв комкором Свечниковым покушения на Ленина изменили расклад сил в Реввоенсовете республики. Течение истории пошло по другому пути. А потом произошла революция в Германии. Книга пишется. Конструктивные комментарии приветствуются. И не забывайте ставить оценки.

БАЛТИЙСКИЙ ФАКТОР

НЕПОБЕДИМАЯ И ЛЕГЕНДАРНАЯ

  
  
   0x01 graphic
  

Белая армия, чёрный барон

Снова готовят нам царский трон,

Но от тайги до британских морей

Красная Армия всех сильней.

Павел Григорьевич Григорьев

Глава 1. Революция в Германии и не только

  
  
   Михаил Степанович Свечников, член Реввоенсовета Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, комиссар по военным делам Северной области, командир Первого механизированного корпуса особого назначения
   О том, что долгожданный коллапс кайзеровского режима в Германии вышел на финишную прямую, я впервые услышал от Бориса Михайловича Шапошникова во время очередного приезда в Москву. Он рассказал мне о произошедшей третьего ноября 1918 года капитуляции Австро-Венгрии и восстании матросов в Киле, которые четвёртого ноября взяли под контроль город, являвшийся основной базой германского флота, и образовали Совет уполномоченных депутатов. К ноябрю 1918 года Борис смог вывести внешнюю разведку на вполне приличный уровень, и наиболее важная информация из Европы теперь поступала в Оперативное управление даже раньше, чем появлялась в газетах.
   Мы с Борисом уже давно понимали, что после вступления в войну США Германия обречена. Теперь, когда она потеряла союзников (Османская империя капитулировала ещё 30 октября, за четыре дня до Австро-Венгрии) и флот, развязка должна была наступить в считанные дни. Так это и произошло. Девятого ноября было объявлено об отречении Вильгельма II от престола (фактически оно состоялось только двадцать восьмого ноября). На следующий день в Берлине был создан Совет народных уполномоченных. Ещё днём позже в Компьенском лесу, расположенном в 80 километрах севернее Парижа, в вагоне-салоне командующего войсками союзников Фердинанда Фоша представители республиканского правительства подписали перемирие с Антантой.
   Значительно позже я узнал, что истинной причиной немецкой революции и свержения Вильгельма Второго послужило своеволие двух немецких адмиралов: Франца фон Хиппера и Рейнхарда Шеера, решивших вывести дредноутный флот в Северное море для сражения с англичанами. В принципе, их можно было понять - жалко было просто так сдавать врагу дредноуты и тем более новейшие супердредноуты флота Открытого моря. Если бы у немцев всё получилось, битва стальных гигантов оказалась бы весьма эпичной, а адмиралы прославились на века при любом её исходе. Но не срослось. Простые матросы не захотели бессмысленно гибнуть и подняли мятеж в Вильгельмсхафене и Киле. Мятеж был оперативно подавлен, и около тысячи человек оказались арестованными. Этот арест вызвал новое, теперь уже вооружённое восстание, основными лозунгами которого были отречение кайзера и установление республики. Самое смешное заключалось в том, что Вильгельм II об этой инициативе адмиралов был вообще ни сном, ни духом, так как не отдавал никаких распоряжений.
   В отличие от российской Октябрьской революции, немецкое восстание было спонтанным. Его никто не возглавлял и власть брать не собирался. Но она неожиданно для большинства лидеров партий упала сама. Пришлось брать. К этому времени в Германии имелось три организованных силы: Социал-демократическая партия Германии, которой руководил Фридрих Эберт, Независимая социал-демократическая партия Германии Гуго Гаазе и движение спартаковцев, которое возглавляли Роза Люксембург и Карл Либкнехт. Позже на основе этого движения была сформирована Коммунистическая партия Германии.
   Десятого ноября двумя демократическими партиями было сформировано коалиционное правительство - Совет народных уполномоченных. Карлу Либкнехту тоже предлагали в него войти, но ему не понравились выдвинутые социал-демократами условия. Пост рейхсканцлера занял Фридрих Эберт.
   Вскоре в Германии начались межпартийные конфликты, зачастую переходящие в вооружённые столкновения, которые к январю 1919 года вылились в полноценную гражданскую войну. За короткое время там возникали и низвергались многочисленные республики: Веймарская народная, Бременская советская, первая и вторая Баварские советские. Шестнадцатого января в Берлине были убиты Роза Люксембург и Карл Либкнехт. Двадцать первого февраля в Мюнхене застрелили организатора Баварской советской республики Курта Эйснера.
   Тогда я ещё не знал, что двадцать первого июня 1919 года немецкий флот будет затоплен в Скапа-Флоу. И о секретном протоколе Компьенского перемирия, по которому вывод немецких войск с российских территорий допускался только после смены их войсками союзников, тоже не подозревал.
   Не лишним будет уточнить, что утопили немецкий флот не англичане, а сами немцы. Открыв кингстоны. В английских водах. Чтобы не достались корабли никому. Хоть на это они оказались способны.
   Но мне, по большому счёту, всё это было тогда неинтересно. Главное заключалось в том, что Германия надолго вышла из игры, и больше не требовалось таиться, соизмеряя каждый свой шаг с учётом возможной реакции немцев. Теперь можно было перейти от сдерживания белогвардейцев и бандитов, вольготно чувствовавших себя на занятых немцами российских территориях, к наступательным действиям, нацеленным на планомерное выдавливание белых армий за границы Российской Империи. Вот только сил для этого у Красной Армии пока было маловато.
   Ещё я знал, что природа не любит пустоты, и в Балтийском море вместо немцев обязательно появятся англичане. К этому тоже необходимо было подготовиться. Пока нам почти нечего было противопоставить тридцати трём дредноутам, а также девяти линейным, двум броненосным и 17 лёгким крейсерам. Не считая всякой мелочи вроде эсминцев. Хотя некоторые соображения у меня имелись. Общение с Щастным и Пересветом не прошло для меня даром. Как и собственный опыт уничтожения двух германских дредноутов. Поэтому срочный вызов на заседание Реввоенсовета не стал для меня неожиданным.
   А вот сильно расширенный состав участников поначалу не на шутку удивил. Некоторые из присутствующих, в частности Сталин, Антонов-Овсеенко и Щастный, мне были хорошо известны уже давно, с другими я был знаком шапочно, но большинство присутствующих увидел сегодня впервые.
   В этот раз заседание проходило не в кабинете Бонч-Бруевича, а в другом, более просторном помещении, способном разместить всех приглашённых. Вдоль длинной стороны большого овального стола, накрытого вместо скатерти полотнищем серого сукна, разместились, разложив перед собой стопки бумаг, Ленин, Сталин и Бонч-Бруевич. На стене за их спинами висела огромная карта европейской части Российской империи, на которой красным шнурком было отмечено текущее положение фронтов. Мы с Антоновым-Овсеенко, Лёша Щастный и остальные члены Реввоенсовета республики расселись вдоль противоположной стороны стола лицом к карте. За нами, образовав ещё два длинных ряда, устроились на стульях приглашённые. В нетопленном помещении было холодно, поэтому верхнюю одежду никто не снимал.
   Открыл заседание Владимир Ильич Ленин. Не вставая с места, он кратко, буквально в несколько фраз, охарактеризовал обстановку, сложившуюся после завершения мировой войны, и перешёл к конкретике:
   - Сейчас, товарищи, для нас архиважно воспользоваться моментом неопределённости и перехватить власть над территориями Российской империи, которые будут освобождаться от германских оккупационных войск. Сделать это надо в кратчайшие сроки, причём таким образом, чтобы никто нас потом не смог упрекнуть в их захвате. Территории должны быть освобождены их собственным населением, после чего там необходимо создать национальные советские республики, которые сразу же будут признаны РСФСР, но пока не войдут в её состав. Объединение в единое государство - это дело добровольное и неспешное. Сейчас оно не стоит на повестке дня. А вот договоры о сотрудничестве и взаимопомощи, в том числе и военной, нужно будет заключить сразу. Сейчас я передам слово Иосифу Виссарионовичу Сталину, который вместе с группой товарищей разработал план по Украине.
   Первым делом, прежде чем перейти к докладу, Иосиф Виссарионович сделал объявление:
   - Товарищи! Наше совещание является секретным, поэтому информация, которую вы сейчас услышите, может быть доведена только до командиров и комиссаров полков, дивизий и других воинских формирований, которые будут задействованы на освобождаемых территориях и лишь в части, непосредственно их касающейся.
   Убедившись, что все присутствующие прочувствовали важность и значимость предупреждения, Сталин перешёл к своему докладу:
   - Узнав о Компьенском перемирии, буржуазия образовала Директорию Украинской народной республики. Председателем Директории выбран Владимир Кириллович Винниченко, а главным атаманом - Симон Васильевич Петлюра. Директория свергла гетмана Скоропадского и захватила власть в Киеве. Вслед за этими событиями в Курске создано Временное рабоче-крестьянское правительство Украины. Его председателем избран Георгий Леонидович Пятаков, член РСДРП с 1910 года. Вслед за этим создана Украинская советская армия, которую возглавил известный большинству из вас Владимир Александрович Антонов-Овсеенко. Некоторые из вас знали его под партийным псевдонимом Штык, другие под литературным - Гальский, кто-то встречался с ним на съездах, а остальные лишь слышали о человеке, арестовавшем в Зимнем дворце Временное правительство и командовавшем Петроградским военным округом. Сколько у вас на сегодня сил, товарищ Антонов-Овсеенко?
   - На сегодняшний день Красная армия Украины включает две повстанческие дивизии общей численностью в двенадцать тысяч штыков и сводный отряд пограничников. Кроме этого, есть договорённость о взаимодействии с Нестором Махно, под рукой которого находится около двадцати тысяч повстанцев.
   - Это всё?
   - Подготовлено восстание в Харькове. А потом ещё народ подтянется.
   - Хватит вам этих сил?
   - Должно хватить, но от помощи не откажусь. Мне бы ещё хоть парочку бронепоездов.
   - Этим поможем. Товарищ Свечников, вы сможете придать товарищу Антонову-Овсеенко один механизированный полк из вашего корпуса? Ненадолго, я думаю, пары недель ему хватит.
   - Товарищ Сталин, мы изначально договаривались, что не будем раздёргивать корпус по частям. Но ради такого дела я Владимиру Александровичу не только полк передам, я готов его всем корпусом поддержать!
   - Не надо весь корпус, товарищ Свечников. Одного полка ему будет достаточно. Вы нам здесь нужны. В РСФСР.
  
   - Спасибо, Иосиф Виссарионович, - поблагодарил докладчика Ленин. - Остальные три операции планировал наш главный военный специалист Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, предоставляю ему слово для доклада.
   - Раз уж мы пошли по часовой стрелке, то я так и продолжу, - предложил бывший генерал-лейтенант Генерального штаба встав, со своего места и подойдя к карте. - Я начну с Белоруссии. В Смоленске сформировано Временное рабоче-крестьянское советское правительство Белоруссии. Руководит им Александр Фёдорович Мясников, член РСДРП с 1906 года, председатель Центрального Бюро КП(б)Б. Особенно представлять его нет необходимости, так как он хорошо известен как бывший Верховный главнокомандующий. Не получилось у него по военной линии. Теперь пойдёт по партийной и административной. Мы с Владимиром Ильичом надеемся, что на этом поприще он окажется более удачлив. А в помощь ему мы дадим недавно сформированную Западную армию. Она невелика, включает две дивизии: семнадцатую стрелковую численностью в пять с половиной тысяч штыков, образованную путём слияния первой Витебской и второй Смоленской дивизий, Псковскую стрелковую численностью в 800 штыков и трёхтысячный отряд пограничников второго округа пограничной охраны. Немного, конечно. Я бы даже сказал мало для стоящей перед ними задачи. Но это проверенные и опытные красноармейцы, а руководят ими ещё более опытные военспецы, прошедшие не одну войну и весьма мощно себя при этом зарекомендовавшие. Западную армию возглавляет Андрей Евгеньевич Снесарев. Бывший генерал-лейтенант Генерального штаба, закончивший физмат Московского университета, Московское пехотное училище и Николаевскую академию Генерального штаба. Действительный член Русского географического общества. Несколько лет он преподавал в военных училищах военную географию. Вообще-то, товарищ Снесарев востоковед, но теперь ему придётся практически поработать над географией запада. С целю её исправления.
   Михаил Дмитриевич сделал небольшую паузу, дав присутствующим посмеяться над своей шуткой, после чего продолжил:
   - Семнадцатой стрелковой дивизией командует бывший полковник и Георгиевский кавалер Борзинский Григорий Михайлович, а Псковской стрелковой - бывший генерал-майор Ольдерогге Владимир Александрович, закончивший в 1901 году по первому разряду Николаевскую академию Генерального штаба. Оба воевали в Японскую и Великую войну и были награждены многочисленными орденами.
   Закончив с представлением, Михаил Дмитриевич приступил к сути задачи, стоящей перед Западной армией:
   - На первом этапе серьёзных боёв в Белоруссии не предвидится. Немцы оттуда уходят, поляки зайти ещё не успели. Полезут, разумеется, но к этому времени численность армии должна кратно увеличиться за счёт населения, которое доброжелательно относится к советской власти и очень не любит поляков. Поэтому задача армии доставить правительство Белорусской советской республики в Минск и способствовать установлению советской власти на всей территории Витебской, Могилёвской, Минской, Гродненской и Виленской губерний. При этом быть готовой к противодействию польской армии.
   Ответив на несколько уточняющих вопросов, Бонч-Бруевич перешёл к Латвии:
   - Уже подготовлен манифест рабоче-крестьянского правительства Латвии, которое возглавил Пётр Иванович Стучка, член РСДРП с 1906 года. Пётр Иванович окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Многие из вас знают его как председателя следственной комиссии Петроградской ВЧК и наркома юстиции РСФСР. Теперь ему предстоит поработать председателем правительства Латвийской советской республики. Общее руководство вооружёнными силами Латвийской советской социалистической республики на первом этапе будет осуществлять Железный Мартин - член РСДРП с 1903 года Ян Францевич Фабрициус. В состав Латвийской армии мы включили первый, четвёртый и шестой полки красных латышских стрелков и вторую Новгородскую дивизию, комиссаром которой на данный момент является товарищ Фабрициус. Задачи Латвийской армии состоят в освобождение территории страны от немецких оккупантов, задержавшихся на её территории в разрез с требованиями Компьенского перемирия, и ликвидация марионеточного правительства германского ставленника Карлиса Ульманиса. Подавляющая часть латышей люто ненавидит немцев, поэтому товарищ Фабрициус вполне может рассчитывать на поддержку населения, которое он освободит от их засилья.
  
   - Теперь перейдём к Эстонской советской республике. Её должен возглавить председатель эстонского Временного революционного комитета Яан Хансович Сихвер, член РСДРП(б) с 1905 года. Но провозгласить республику по понятным всем вам причинам можно будет только после того, как советские войска займут хотя бы небольшую часть её территории. Мы считаем, что этому условию вполне удовлетворяет город Нарва.
   Бонч-Бруевич ткнул указкой в кружок, расположенный на карте чуть севернее красного шнурка, после чего продолжил доклад:
   - Задача осложнена тем, что Нарву защищают подразделения четыреста пятого немецкого полка, формирующегося четвёртого эстонского полка (командир - полковник Йохан Лайдонер) и добровольцы из Нарвской дружины "Союза обороны Эстонии", а также немецкий бронепоезд. Кроме этого, эстонскому командованию подчинён Псковский добровольческий корпус полковника Генриха Генриховича фон Нефа. Сама эстонская армия на сегодняшний день состоит из одной дивизии генерал-майора Александра Тыниссона, в состав которой входит шесть пехотных полков, артиллерийский полк и инженерный полк, а также большого количества мелких добровольческих формирований. Ситуация осложняется тем, что кроме немцев и эстонцев нашим войскам могут оказать сопротивление англичане. Путём артиллерийской поддержки с кораблей и высадки десантов. Поэтому кроме трёх красных эстонских полков: первого Ревельского эстонского коммунистического пехотного, второго Феллинского эстонского коммунистического пехотного и четырнадцатого Нарвского эстонского коммунистического пехотного, в операции примут участие свежесформированная седьмая армия Северного фронта, а также корабли Балтийского флота. В состав седьмой армии вошли: шестая Новгородская стрелковая дивизия и десятая стрелковая дивизия, прибывшая из Уральского военного округа. Общее командование седьмой армией и операцией в целом возьмёт на себя бывший Генерального штаба капитан Август Иванович Корк, ранее выполнявший обязанности начальника оперативно-разведывательного отдела штаба девятой армии. Часть кораблей Балтийского флота также поступит в его оперативное подчинение. О конкретике потом договоритесь с товарищем Щастным. На первом этапе вы должны взять Нарву, а на втором Ревель и Валк. Вам понятна задача, товарищ Корк?
   - Так точно, Михаил Дмитриевич. Единственное, мне тоже не помешал бы бронепоезд. Иначе много людей положим.
   - Согласен. Товарищ Свешников, седьмой армии тоже нужно будет выделить один полк из вашего корпуса.
   - Сделаем, Михаил Дмитриевич. Я Августа ещё по учёбе в академии Генерального штаба знаю. А ещё слышал, что он школу военлётов окончил. Это так?
   - Так точно, Михаил Степанович. Ещё в прошлом году. Имею звание военный лётчик-наблюдатель.
   - Самолёт в вашей армии есть?
   - Есть.
   - Тогда прилетай завтра в Петроград, там обо всём и договоримся. Есть у меня ещё кое-какие соображения.
   Подождав, пока мы с Августом закончим, Михаил Дмитриевич спросил, уже обращаясь ко всем присутствующим:
   - Какие будут вопросы, товарищи?
   - Спасибо, Михаил Дмитриевич, в общих чертах всё понятно, - на правах старшего из приглашённых ответил бывший генерал-лейтенант Генерального штаба Снесарев. - А мелочи всегда можно будет уточнить в рабочем порядке. Единственное, что нам желательно уточнить прямо сейчас, это день "Д". Начинать-то мы все, я так понимаю, будем одновременно.
   - Вы правы, Андрей Евгеньевич, начинать будете одновременно. А что касается дня "Д". Надо, чтобы земля хорошенько промёрзла, и при этом снега ещё не намело. Как вы сами считаете, когда это произойдёт? Вы ведь у нас военный географ!
   - Я полагаю, что в этом году в Нарве и Петрограде зима установится не раньше пятого декабря. А к десятому декабря уже и на Украине подморозит.
   - Что у нас будет десятого декабря? - пробормотал Бонч-Бруевич, заглядывая в календарь. - Вторник. Нормально. Вот десятого декабря и начнём.
  
  

* * *

  
  
   После окончания совещания приглашённые, переговариваясь между собой, направились в столовую, где всех должны были покормить. Мы с Лёшей Щастным собрались туда же, но были остановлены Бонч-Бруевичем:
   - Вас, товарищи, я попрошу задержаться.
   И повёл нас в свой кабинет. Там уже хозяйничал Сталин, растапливая небольшую "буржуйку". Ленин сидел за столом и что-то быстро писал убористым почерком.
   - Присаживайтесь, - распорядился Бонч-Бруевич, устаиваясь рядом с Лениным. - Нам с вами предстоит обсудить ещё пару вопросов, но сначала, товарищ Свечников, мы хотели бы выслушать ваше мнение о запланированных войсковых операциях.
   - Не стесняйтесь, товарищ Свечников, - обратился ко мне Ленин, оторвавшись от своих записей. - Мы тут все, по большому счёту, теоретики, а у вас есть практический опыт решения аналогичной задачи в Финляндии. Поэтому смело говорите то, что вы думаете.
   - Относительно большой политики мне этот план кажется идеальным. Всё продумано грамотно. И в военном плане на первом этапе всё должно получиться. А вот потом начнутся сложности.
   - Что вы имеете в виду? - поинтересовался Сталин. Он уже закончил растапливать печурку и тоже присел к столу.
   - Войско Польское и англичан. Давайте я тоже, как и Михаил Дмитриевич, пойду по часовой стрелке слева направо. У Антонова-Овсеенко на первом этапе больших проблем не будет. Территорию Украины он займёт, советскую власть на ней установит. Но потом, когда в дело вступят польские войска, ему не устоять на таком широком фронте с имеющимися силами, часть из которых является априори ненадёжными - я имею в виду махновцев. Понадобятся подкрепления, и дивизия-другая тут погоды не сделает. Нужна как минимум армейская группировка, плотно насыщенная артиллерией. Не сразу, конечно. По моим прикидкам, месяц или два у нас будет. Аналогичная ситуация со временем сложится и у Снесарева в Белоруссии. Занять он её сможет, а вот удержать - едва ли.
   - Логично, - согласился со мной Бонч-Бруевич. - Примерно так мы это себе и представляли. Что скажете по Латвии?
   - У Фабрициуса самая выгодная позиция. Территория маленькая, население настроено доброжелательно, немцы особо упираться не будут - устали они уже от войны. А перебросить туда что-либо серьёзное у них не получится - Экспедиционный корпус мы разбили в Финляндии. Поэтому тут подкрепления, скорее всего, не потребуются. Более того, возможно, Фабрициус со временем даже сможет помочь соседям.
   - А что вы думаете по поводу Эстляндии? - поинтересовался Сталин.
   - Вот тут, пожалуй, самая сложная ситуация. Для нас ведь, насколько я понимаю, главная задача Ревель?
   - Именно так, - подтвердил Ленин. И отодвигание границы от Петрограда.
   - Вот! А как на это посмотрят англичане?
   - Резко отрицательно, - заявил Сталин. - Но объявлять РСФСР войну, скорее всего, не станут. Ограничатся поддержкой эстонской армии.
   - То есть флот не пришлют, ограничившись несколькими кораблями в Ревельском порту. Возможно, ещё несколько войдут в Нарвский залив.
   - Да, скорее всего, именно так и будет, - согласился со мной Бонч-Бруевич.
   - И противопоставить им Корку будет нечего, - подвёл я итог. - Мои бронепоезда тоже окажутся бессильны против корабельной артиллерии. Там совсем другие калибры.
   - Вы считаете, что Корк не сможет закрепиться в Эстляндии и Эстонская советская республика обречена? - спросил Ленин.
   - Нет, я так не считаю. Выход есть.
   - Какой? - заинтересовался Сталин.
   - Алексей Михайлович, - обратился я к Щастному. - Железнодорожные батареи у вас на ходу?
   - Не совсем, - смутился Алексей. - Они сейчас в Петрограде, на Обуховском заводе. Ждут, пока появится возможность привести их в порядок. Там, в принципе, ничего серьёзного, просто транспортёры давно не обслуживались. Я не думал, что они мне в ближайшее время понадобятся, поэтому и не торопил с этим.
   - Вам пока и не понадобятся, а мне в самый раз будут.
   - Поясните, товарищ Свечников, что это за батареи и для чего они вам нужны? - вмешался в наш разговор Сталин.
   - О батареях лучше меня объяснит Алексей Михайлович, это всё-таки его епархия, а уже потом, после его пояснений, я расскажу о своей задумке.
   - Хорошо, - согласился Сталин. - Мы слушаем вас, товарищ Щастный.
   - С 1917 года на Балтийском флоте имеются две отдельные Морские тяжёлые батареи-поезда, построенных на Петербургском Металлическом заводе по проекту инженера Дукельского. Прототипом послужили французские двухсотсорокамиллиметровые железнодорожные артиллерийские установки. Крупнокалиберные морские орудия были установлены на тяжёлые железнодорожные транспортёры, ранее использовавшиеся для перевозки из Петербурга на Чёрное море наших подводных лодок. На первую - два десятидюймовых сорокапятикалиберных орудия, изготовленных для броненосца "Ростислав", но не подошедших из-за неудачной конструкции станка. На вторую - два восьмидюймовых пятидесятикалиберных. Каждая батарея состояла из двух транспортеров с орудием, шести товарных вагонов, одного служебного вагона и вагона-прикрытия, на котором размещались боеприпасы, стоявшего между транспортером и локомотивом. При дальних передвижениях батарее предоставлялись вагон первого или второго класса для офицеров, два вагона для солдат, четыре обыкновенные платформы и крытый вагон для походной кухни. Эти батареи успели немного повоевать на Западном фронте во время Великой войны, но погоды не сделали, так-как могли стрелять только вдоль железнодорожного полотна. Боковое отклонение не более двух градусов. Потом их привезли обратно. С тех пор транспортёры стоят на Обуховском заводе. Нам они оказались не нужны, так как калибр их орудий для поражения современных дредноутов уже недостаточен. По этой же причине они, я полагаю, не подойдут и Свечникову. Насколько я понял, он хочет продолжить счёт и добавить к потопленным им германским дредноутам ещё и парочку английских. Ничего не получится. Чтобы утопить английский дредноут, в него надо попасть из двенадцатидюймового орудия несколько десятков раз. А дредноут снесёт открыто стоящую батарею вторым или третьим залпом.
   - Ещё как подойдут, - не согласился я с Алексеем. - Во-первых, я не собираюсь топить дредноуты - их там просто не будет. А для крейсеров и эсминцев эти калибры вполне достаточны. Во-вторых, Алексей Михайлович, на суше, в отличие от моря, достаточно просто найти позицию, скрытую рельефом местности. В Финляндии я именно так и поступал.
   - Там у тебя была мортира!
   - Да, старая мортира, давно снятая с вооружения. И она, кстати, никуда не делась. А тут, согласен, даже не гаубицы. У этих орудий предельный угол возвышения составляет всего тридцать пять градусов. Но мне и этого хватит с запасом.
   - Подождите, товарищ Свечников, - прервал наш спор Ленин. - Вы что, собираетесь принять участие в захвате Нарвы?
   - Нет, конечно. Нарву Корк возьмёт без меня. А вот с взятием Ревеля, если в порту будет стоять хоть один английский крейсер, он без моей помощи точно не справится. Или потери будут просто запредельные.
   - Допустим, - вклинился в разговор Бонч-Бруевич. - Что вам для требуется для решения этой задачи?
   - Передать обе батареи мне в Корпус. Балтфлоту они всё равно не нужны. Ещё требуются два мощных бронированных паровоза. Насчёт вагонов и платформ я сам договорюсь. Было бы финансирование. Ещё нужны рельсы для криволинейных участков железнодорожного пути, чтобы можно было прямо по месту усы выложить.
   - Что за усы? - переспросил Бонч-Бруевич.
   - Это короткие криволинейные ответвления от железнодорожного пути, необходимые для того, чтобы направить на цель орудия батареи. При наличии щебня, песка, шпал, криволинейных рельсов и достаточного количества путейцев их можно проложить на относительно ровном участке буквально за несколько часов.
   - Я считаю, что овчинка стоит выделки, - высказал своё мнение Сталин. - Хуже в любом случае не будет. Но есть одно условие, товарищ Свечников. Не рисковать. Ещё раз повторю, вы с вашим Особым корпусом нам в ближайшее время очень сильно понадобитесь. Обещаете не рисковать?
   - Обещаю Иосиф Виссарионович!
   - Тогда, у меня есть ещё один вопрос, теперь к вам, товарищ Щастный. Вы можете гарантировать, что англичане не смогут прорваться к Петрограду по Финскому заливу?
   - Если в залив войдёт весь английский флот, то вам таких гарантий никто не даст. У них только дредноутов тридцать три штуки. Это не считая линейных крейсеров. А небольшую эскадру остановим гарантированно.
   - Хорошо, товарищ Щастный. Сейчас можете быть свободны. Подождите вашего друга в столовой, там вас покормят. А нам с товарищем Свечниковым надо обсудить ещё один не менее важный вопрос.
  

* * *

  
   Когда за Алексеем закрылась дверь, Сталин вопросительно посмотрел на Ленина. Тот утвердительно кивнул головой - можно. Сталин, не торопясь, набил трубку, прикурил, затеплив лучинку от печки, несколько раз коротко затянулся, чтобы табак получше разгорелся, и только после этого объяснил, что именно этой троице от меня требовалось:
   - Вы, товарищ Свечников, хорошо знаете, что нельзя быть сильным одновременно везде. Сейчас наша республика со всех сторон окружена врагами, поэтому мы для того, чтобы напрасно не распылять силы, вынуждены бить противников по очереди. Сначала на Западе, чтобы подальше отодвинуть фронт от Петрограда. Товарищ Бонч-Бруевич рассчитывает, что эта кампания продлится до конца зимы. Потом придёт черёд Юга, где набирают силы Донская армия Краснова и Добровольческая армия Деникина. Краснова мы в ближайшее время немного поколотим. Михаил Дмитриевич утверждает, что у них с Деникиным очень плохие отношения, и полагает, что после этого Деникин его "съест", сосредоточив в одних руках всю власть над Вооружёнными Силами Юга России. Наша разведка располагает сведениями, что Деникин, будучи ярым врагом советской власти, при этом является ещё и патриотом России. Помощь от Антанты он получать, разумеется, будет, но высадки на черноморском побережье её войск, скорее всего, не допустит. Более того, постарается очистить это побережье от грузинских войск, захвативших этой весной Сочи, Адлер и Гагру. Это в наших интересах, поэтому мешать мы ему не будем. Но, зачистив к весне следующего года тылы, он бросит все свои силы на Царицын, а потом попытается взять Москву. Остановить его надо будет под Царицыным, а потом гнать на юг вплоть до самого Чёрного моря. И вот тут нам понадобится ваш Особый корпус. Потом, завершив разгром ВСЮР, можно будет взяться за Колчака. И опять на острие удара должен оказаться ваш корпус. Теперь понимаете, почему Владимир Ильич столь резко отреагировал на ваше намерение поучаствовать в освобождении Эстляндии?
   - Понимаю.
   - Ревель для нас важен, разумеется, - продолжил Сталин. - Но пока не критичен. А если мы своевременно не остановим Деникина, то можем потерять все завоевания революции. Потому что сам он не остановится. Мы тут подумали и решили, что ваш корпус нужно усилить ещё одной дивизией, превратив в ударную армию.
   - Сомневаюсь, что это что-то изменит принципиально. Усилить корпус, разумеется, нужно. Людьми, техникой, оружием. Две тяжёлые морские батареи мне пригодятся. А третья дивизия погоды не сделает. Корпус может двигаться только по железным дорогам, его флотилия - по рекам. А всё остальное пространство вокруг остаётся неохваченным. Поэтому для успешных наступательных действий мне нужна не третья дивизия, а ещё один корпус. И не стрелковый, а кавалерийский, который сможет оперативно передвигаться в одном темпе с бронепоездами, прикрывая их с флангов. А потом, при необходимости, будет осуществлять охват противника с флангов и заходить к нему в тыл.
   - Я согласен с товарищем Свечниковым, - подключился к разговору Бонч-Бруевич. Два слаженно действующих особых корпуса: механизированный и кавалерийский, будут представлять собой несокрушимый ударный кулак, который сможет пробить во фронте белых дыру, в которую хлынут армии Южного фронта. Но с нуля кавалерийский корпус мы за несколько оставшихся месяцев не создадим.
   - А зачем с нуля? - удивился Сталин. - У меня в десятой армии есть сводная кавалерийская дивизия, которой командует донецкий казак и полный Георгиевский кавалер Семён Будённый. Вот эту дивизию мы и развернём в кавалерийский корпус. Три месяца для этого вполне достаточно. А потом оба отдельных корпуса будут действовать под оперативным руководством командующего Южным фронтом.
   - Мне идти под начало Петра Славена? - я не смог сдержать своего удивления.
   - Нет. Пётр Антонович против Деникина никак не потянет. Другой уровень. К этому времени у Южного фронта будет другой командующий - Михаил Васильевич Фрунзе, член РСДРП с 1904 года. Сейчас он работает военным комиссаром Ярославского военного округа, но этот пост для него явно мелковат. Мы с Владимиром Ильичом считаем, что он сможет на равных сыграть против Деникина. А вы с Будённым ему в этом поможете. Я думаю, что два казака должны сработаться.
   Сталин был прав. Мы с Семёном сработались.
  
  
  

Глава 2. Англичанка гадит

  
  
   Бывший капитан первого ранга, начальник Морских сил Балтийского флота, член Реввоенсовета Российской Советской Федеративной Социалистической Республики Алексей Михайлович Щастный
   Балтийское море только кажется просторным, а на самом деле оно не так уж велико, так как четвёртую его часть занимают три залива: Ботнический, Финский и Рижский. При этом средняя глубина составляет всего пятьдесят метров, а температура воды даже летом редко поднимается до плюс семнадцати градусов Цельсия.
   В акватории Балтийского моря имеется больше двухсот пятидесяти крупных островов, а также бессчётное количество банок и отмелей, зачастую простирающихся вдоль береговой черты на несколько километров. Сама береговая черта изрезана многочисленными бухтами, заливчиками и фиордами. Особенно сильно это выражено на скалистом западном берегу, вдоль которого разбросаны тысячи мелких островков, и в Ботническом заливе. Южный и восточный берега Балтийского моря и южный берег Финского залива более ровные, окружены песчаными пляжами и мелководьями. Центральная и южная части моря обычно не замерзают.
   Приливные явления в Балтийском море невелики, но ветровые нагоны и сгоны могут изменять прибрежные глубины до полутора метров в ту и другую сторону. У оконечностей Финского и Ботнического залива эти значения могут быть ещё выше. Поэтому навигация в Балтийском море сильно затруднена, и движение кораблей, как правило, осуществляется по фарватерам и проливам, периодически минируемым воюющими сторонами.
   Юго-западная оконечность моря ограничена датскими островами и полуостровами, на южном берегу располагаются Германия и Польша, восточный берег до Великой войны принадлежал Российской империи, а весь западный занимает Швеция. Финский залив до Великой войны целиком относился к России, а в Ботническом граница между Швецией и Российской империей проходила по его осевой линии. При этом Аландские острова, отделяющие его от Балтийского моря, населённые преимущественно аландскими шведами имели статус автономии в составе Великого княжества Финляндского, являющегося, в свою очередь, частью Российской Империи. В общем - сложная и запутанная юридическая ситуация. Не менее сложной она осталась и после провозглашения Финляндской советской рабочей республики.
   Во время Великой войны весь восточный берег Балтийского моря был оккупирован немцами, а после её окончания эта территория стала спорной, и англичане поспешили вмешаться, чтобы не мытьём, так катаньем запустить туда свой коготок.
   В ноябре 1918 года премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд-Джордж санкционировал операцию "Красный поход", проводимую в Балтийском море силами флота Её Величества.
   Целями операции было остановить распространение большевизма, поддержать новые независимые прибалтийские государства, возникшие на территории бывшей Российской Империи, защитить британские интересы и обеспечить свободу судоходства. Не объявляя при этом войну РСФСР.
   Второго декабря 1918 года в Балтийское море вошла эскадра английских кораблей в составе пяти лёгких крейсеров ("Кардиф", "Кассандра", "Карадос", "Калипсо", "Серес"), девяти эсминцев типов "V" и "W", двух минных заградителей "Принцесса Маргарет" и "Андорра" и семи тральщиков. Ей командовал контр-адмирал Эдвин Синклер, держащий свой флаг на "Кардифе" - лёгком двухтрубном крейсере С-класса, введённом в строй флота в конце июня 1917 года.
   Лёгком - это по английским меркам. Имея водоизмещение в 4260 тонн и длину 137 метров, он был вооружён пятью сорокапятикалиберными шестидюймовками и двумя четырёхтрубными торпедными аппаратами. Бронирование его рубки составляло от семидесяти пяти до ста пятидесяти двух миллиметров, бронепояс имел толщину в семьдесят пять миллиметров, а палуба двадцать пять миллиметров. `Кардифф" немного уступал, конечно, "Авроре", всё-таки другой класс, но был на этот момент одним из наиболее грозных лёгких крейсеров английского флота. "Карадос", "Калипсо", "Серес" и "Кассандра" относились к этому же типу. "Кассандра" оказалась самой невезучей - уже пятого декабря она напоролась на немецкую мину в районе Моондзундских островов и быстро затонула. Это было первой, но не последней из потерь эскадры Синклера.
   Первым делом эскадра посетила Виндаву, снабдив войска Карлиса Ульманиса оружием и боеприпасами, потом с этой же целью побывала в Либаве и Риге, после чего направилась в Ревель.
   Тринадцатого декабря в Ревель с грузом оружия и боеприпасов пришла вторая английская эскадра, включающая два лёгких крейсера ("Каледон", также относящийся к С-классу, и "Роялист" - один из первых английских лёгких крейсеров, вооружённый двумя шестидюймовыми и шестью стадвухмиллиметровыми сорокапятикалиберными орудиями, а также двумя однотрубными торпедными аппаратами) и пять эсминцев. Командующий этой эскадрой - контр-адмирал Уолтер Ковен держал свой флаг на "Каледоне". Благодаря этому английское военное присутствие на Балтике возросло до шести лёгких крейсеров и четырнадцати новейших эсминцев.
   К этому времени большая часть скопившихся в Кронштадте и Петрограде кораблей Балтийского флота стояла почти без экипажей. Некомплект команд составлял до восьмидесяти процентов. Машины многих кораблей требовали ремонта и обслуживания. Флот испытывал жёсткий дефицит топлива. Отобрав наиболее боеготовые корабли и укомплектовав их экипажами, я сформировал Действующий отряд кораблей. В него вошли два линкора ("Петропавловск" и "Андрей Первозванный"), крейсер "Орёл", шесть эсминцев типа "Новик" ("Спартак", "Автроил", "Азард", "Гавриил", "Свобода" и "Константин"), четыре типа "Всадник" ("Всадник", "Гайдамак", "Амурец" и "Уссуриец"), шесть подводных лодок ("Тур", "Тигр", "Пантера", "Ягуар", "Волк", "Вепрь"), минный заградитель "Урал", восемь тральщиков и шесть сторожевых кораблей.
   Командовать Действующим отрядом я поручил бывшему контр-адмиралу Сергею Валерьяновичу Зарубаеву, участвовавшему в 1904 году в бою у Чемульпо в должности старшего артиллериста крейсера "Варяг" и доросшего к 1917-у году до командира первой бригады линейных кораблей. Комиссаром к Зарубаеву мне навязали Фёдора Фёдоровича Раскольникова, Члена РСДРП(б) с 1910 года. Мол, нужен пригляд надёжного человека за выходцем из дворянского сословия. Я согласился. И потом очень жалел об этом. Это моё согласие обошлось Балтфлоту в два эсминца типа "Новик": "Спартак" и "Автроил", а также несколько десятков жизней большевиков из экипажей этих эсминцев.
   Практика показала, что присматривать надо было не за Зарубаевым, а за самим Раскольниковым, являвшимся к этому времени ни много ни мало членом Реввоенсовета РСФСР. Но никто, разумеется, не удосужился. А зря. Комиссар по собственной инициативе и не согласовав свой манёвр с Зарубаевым, повёл к Ревелю, где в это время находилась почти вся английская эскадра, два новейших эсминца: "Спартак" и "Автроил". Решил обстрелять (из стадвухмиллиметровых орудий!) береговую батарею на острове Нарген (находящемся в восьми с половиной километрах от Ревеля!). Обстрелял. А потом, отбиваясь от устремившихся в погоню крейсеров и эсминцев англичан из кормовых орудий, бросился наутёк. В "Спартак", на котором держал флаг Раскольников, англичане ни разу не попали. Но неумелое командование привело к тому, что находящийся в ходовой рубке старший штурман был контужен выстрелом собственного бакового орудия, открывшего огонь (под острым углом!) по находящимся за кормой английским кораблям. После этого неуправляемый эсминец наскочил на камни банки Карадимульсей. Сразу после этого на "Спартаке" был спущен флаг. Раскольников оперативно переоделся в матросскую одежду и спрятался, но, разумеется, был обнаружен. "Автроил" сдался англичанам в этот же день. В отличие от "Спартака", он даже не пытался отстреливаться. Эсминцы отбуксировали в Ревель. Их экипажи доставили на остров Нарген, где передали эстонцам. Всех коммунистов (кроме Раскольникова) расстреляли. Больше двухсот человек поместили в обустроенный там же контрактационный лагерь. А Раскольникова увезли в Англию.
   Таким образом, Действующий отряд потерял треть новейших эсминцев, не нанеся при этом ни малейшего урона противнику.
   Когда полгода спустя я докладывал об этом на заседании Реввоенсовета, на котором обсуждался вопрос обмена Раскольникова на пленных английских офицеров, мне на полном серьёзе заявили, что эсминец в любом случае не имел шансов против английского крейсера. Тогда я рассказал о том, как эсминец "Гавриил" в течении часа на траверзе Копорского залива сдерживал английскую эскадру, включающую крейсер "Клеопатра" и три эсминца ("Скаут", "Уолкер" и "Шекспир"), не давая ей приблизиться к отряду тральщиков. Этот случай произошёл в начале мая, когда Финский залив только-только очистился от льда. Отряд тральщиков под охраной эсминца "Гавриил" выполнял задачу по тралению южного фарватера. И нарвался на идущую встречным курсом английскую эскадру. Ретироваться тральщики не успевали. Слишком велика была разница в скорости.
   Бывший лейтенант Владимир Владимирович Севастьянов, который командовал эсминцем "Гавриил", даже помыслить не мог о том, чтобы бросить тихоходные тральщики и убежать под защиту береговых батарей. Поэтому вступил в неравный бой с многократно превосходящим противником.
   "Гавриил", имеющий водоизмещение в тысячу двести шестьдесят тонн, нёс всего четыре четырёхдюймовых шестидесятикалиберных орудия и три трёхтрубных торпедных аппарата.
   Суммарное водоизмещение четырёх английских кораблей составляло почти восемь тысяч тонн. Английская эскадра в совокупности имела: два сорокапятикалиберных шестидюймовых орудия, пять сорокапятикалиберных пятидюймовых орудий, пятнадцать сорокапятикалиберных четырёхдюймовых орудий, четыре двухтрубных и четыре трёхтрубных торпедных аппарата.
   Англичане выпустили по "Гавриилу" более тысячи снарядов, но благодаря умелому маневрированию Севастьянова ни разу не попали в эсминец. За время боя небронированный "Гавриил" получил лишь двадцать одну осколочную пробоину. Сам при этом выпустил по врагу сто пятьдесят шесть снарядов, добившись одного прямого попадания в английский эсминец.
   После того, как советские корабли вошли в зону действия береговых батарей, англичане, получившие в декабре 1918 года наглядное представление об их возможностях, разорвали дистанцию и, совершив поворот "все вдруг", легли на обратный курс.
   В этом месте Финский залив сужается до двадцати двух километров и полностью простреливается перекрёстным огнём главного калибра фортов Красная Горка и Ино. Против двенадцатидюймовых снарядов бронирование английских лёгких крейсеров и эсминцев вообще не котировалось, а точность наведения стационарных береговых батарей во много раз выше, чем у маневрирующих и раскачивающихся на волнах кораблей.
   - Вы предлагаете не менять на английских офицеров товарища Раскольникова? - спросил меня Сталин, неторопливо попыхивая своей неизменной трубкой.
   - А зачем? Чтобы он потом ещё что-нибудь отчебучил? Кто для нашего флота более ценен: некомпетентный и трусливый горлопан, действия которого привели к значительным потерям, в том числе репутационным, или героический бывший лейтенант, восстановивший репутацию нашего флота?
   - Любите вы, интеллигенты, отвечать вопросом на вопрос, да ещё и риторическим, - задумчиво констатировал Сталин. - Прямо можете ответить?
   - Могу и прямо. Раскольникова не обменивать, потому что его ценность для флота и Партии теперь является величиной отрицательной. А Севастьянова наградить и широко осветить это событие в газетах.
   - Смелое заявление, товарищ Щастный, но политически неверное. Мы ведь не находимся с Англией в состоянии войны. И не стремимся к этому. Поэтому лишний шум в прессе о рядовом пограничном инциденте никому не нужен. Не надо дразнить льва. Мы не будем сообщать в газеты об этой перестрелке. А в остальном я с вами согласен. Бывшего члена Реввоенсовета на английских офицеров не обменивать. Пусть англичане предложат за них что-нибудь действительно нужное для нашей республики. А Севастьянова наградить орденом Красной Звезды. И объявить об этом награждении в приказе по флоту. Кто-нибудь имеет другое мнение?
   Других мнений не оказалось. Возможно, кто-то из присутствующих на заседании и был не согласен с решением Сталина, но вслух этого высказать не рискнул.
  
  

* * *

  
  
   К концу декабря Невскую губу окончательно сковало льдом, поэтому после неудачного рейда "Спартака" и "Автроила" корабли Действующего отряда больше не вели наступательных действий до самой весны. При этом Балтийское море и широкая часть Финского залива были всё ещё свободны для мореплавания, и англичане попытались этим воспользоваться. И если бы не меры, заблаговременно предпринятые бывшим Генерального штаба подполковником Пересветом, могли нам серьёзно напакостить в Финском заливе. Но не срослось, как говорится.
   А потом и бывший контр-адмирал Российского флота Александр Петрович Зеленой, с апреля 1918 года - советник по морским делам правительства Финляндской советской народной республики и сугубо неофициальный командующий её военно-морским флотом, тоже внёс свою лепту. Флот у него под началом к этому времени был совсем маленький, но весьма кусачий. В первую очередь за счёт минного заградителя "Нарова" и аж пяти подводных лодок: нашей "Рыси" и четырёх номерных типа "Американский Готланд", аккуратно притопленных нами в бухте Лаппвик перед началом германской интервенции и потом заботливо поднятых Александром Петровичем после её окончания. Вместе с плавбазой "Оланд", разумеется. Кроме этого, в распоряжении Зеленого имелись устаревший эсминец "Сильный", восемь ещё более старых номерных миноносцев типа "Циклон", три канонерские лодки: "Бобр", "Гиляк" и "Грозящий", тральщики "Дуло" и "Ствол", два новейших бронекатера, а также береговые батареи фортов Свеаборга и Або-Аландской укреплённой позиции. Которые в ближайшие годы должны были пополнится двенадцатидюймовыми башенными орудиями и казематными шестидюймовками, поднятыми летом с подбитых мною немецких дредноутов. Станки для них уже готовили на Петроградском Металлическом заводе.
   Выводить в море старые канонерки и миноносцы Александр Петрович, разумеется, не стал. Они могли быть эффективно использованы только в шхерах. А вот отряд из пяти подводных лодок до замерзания северо-восточной части Балтийского моря вполне мог поработать в её акватории. И внёс немалый вклад в освобождение Ревеля. Но это произошло уже после того как эскадра Синклера, окрылённая успешным пленением двух советских эсминцев, попыталась прорваться в восточную часть Финского залива.
  
   Прода от 7.11.2025 года
  

Глава 3. Форт Ино

  
   Бывший Генерального штаба подполковник, начальник отдела береговой фортификации Главного военно-инженерного управления, инспектор наркомата по Военным и морским делам Борис Иванович Пересвет
   Орден "Красное знамя", вручённый мне лично председателем ВЦИК Владимиром Ильичом Лениным, способствовал облегчению любых моих контактов с гарнизонами балтийских фортов в значительно большей степени, чем мандат, выписанный в Главном военно-инженерном управлении. Что такое мандат для простого, малограмотного матроса или солдата? Бумажка с печатью непонятной организации и неразборчивой подписью. Какое к ней может быть доверие? Совсем другое дело - первый орден советской республики с понятными всем символами: плуг, молот, штык, пятиконечная красная звезда со скрещенными по её центру серпом и молотом в венке из дубовых листьев. А поверху - красное знамя, на котором написано: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!". И надпись РСФСР внизу. Такой орден абы кому не дадут. Сразу видно, что наш человек - заслуженный и проверенный.
   Рассматривали, осторожно щупали руками, спрашивали:
   - За что наградили?
   А узнав, что за уничтожение двух немецких дредноута и крейсера, смотрели уже с благоговейным уважением. При этом артиллеристы сетовали, что война с Германией закончилась и им пострелять по немецким кораблям уже не удастся.
   - Обидно, - жаловались мне некоторые из них. - Мы ведь два года тут просидели в ожидании, а в заливе так ни один вражина и не появился. Теперь немцы замирились и уже точно не полезут. Получается, всё зря?
   - Ничего, не зря, - отвечал я, готовый к подобному развитию событий. - Немцы выдохлись, теперь бывшие союзники полезут - англичане. Поперёк горла им наша советская республика. Спят и видят, как бы задушить революцию. Так что не расстраивайтесь зря, доведётся и вам пострелять. Причём ещё в этом году. А вот готовы ли вы к этому? Всё ли у вас есть для того, чтобы дать отпор заморской контре?
   Оказалось, что не всё, причём на большинстве фортов, расположенных на побережье и непосредственно в акватории Финского залива. Пушки есть, и снаряды к ним имеются во вполне достаточном количестве, а вот артиллеристов - кот наплакал. И если дальномерщиков с угломерщиками, телефонистов, прожектористов и сигнальщиков ещё можно набрать на одну смену, то комендоров на все батареи точно не хватит. В частности, полный штат форта Ино, расположенного на северном берегу Финского залива, в мирное время составлял около двух тысяч человек, а в военное достигал почти пяти тысяч. Неудивительно, с учётом того, что форт занимал площадь в несколько квадратных километров. А к ноябрю 1918 года весь наличный гарнизон форта был сведён в три сборные роты, одна из которых занималась исключительно охранной и хозяйственной деятельностью.
   Форты "Красная Горка" и "Серая Лошадь", расположенные напротив форта Ино на южном берегу Финского залива, западнее Ораниенбаума, были компактными, занимая значительно меньшую площадь, но проблемы на них были точно такими же. На это накладывались явно недостаточное продовольственное и вещевое снабжение и почти полное отсутствие агитационно-воспитательной работы. И если летом скудный паёк можно было разнообразить грибами и ягодами, в изобилии растущими как на территории фортов, так и за их пределами, а также рыбной ловлей, то осенью эта лафа закончилась. На островных фортах "Обручев и "Тотлебен", расположенных в акватории Финского залива между Кронштадтом и Сестрорецком и представляющими собой последний восточный рубеж морской обороны Петрограда, положение с пропитанием было ещё хуже, так как ни грибы, ни ягоды на этих насыпных островках не водились. Поэтому небольшой приварок к котловому довольствию можно было получить исключительно посредством рыбной ловли.
   В военном же отношении эти пять фортов оказались принципиально разными. Если "Обручев", "Тотлебен" и "Серая Лошадь" были построены в соответствии со старыми фортификационными канонами, лишь незначительно обновлёнными на основе опыта Японской войны, то форт "Красная Горка" являлся промежуточным звеном фортификационной науки (батареи были почти полностью помещены под землю, но всё ещё вытянуты вдоль кромки возвышенности в одну линию), а форт "Ино" стал вершиной её эволюции. Здесь под землю была убрана даже железнодорожные пути, а батареи, угломерные станции и дальномеры были разнесены не только по фронту, но и по глубине позиции. При этом главный калибр (монструозные двенадцатидюймовые пятидесятидвухкалиберные пушки, которые могли легко перекинуть снаряды на противоположный берег Финского залива) вообще стреляли с закрытых позиций.
   Для начала я объехал все форты, осмотрелся, поговорил с людьми. Потом начал действовать. Примерно в том же ключе, как Лёша Щастный поступил при формировании Действующего отряда кораблей. Но немного иначе. Мне нужно было добиться того, чтобы все без исключения форты не только могли выполнить боевую задачу, но и по возможности сохранили в целости своё вооружение и инфраструктуру.
   Поскольку привести в боеспособное состояние все батареи в сложившихся условиях было абсолютно нереально, я принял решение укомплектовать на каждом из фортов несколько ключевых, а все остальные законсервировать, так как эти морально устаревшие орудия вряд ли могли бы пригодиться в современном морском бою. Ну какой прок может быть сейчас от устаревшей ещё в девяностые годы прошлого века двадцатидвухкалиберной одиннадцатидюймовки образца 1877 года, дальнобойность которой составляет всего восемь с половиной километров?
   В результате сокращения избежал только форт "Серая Лошадь", прикрывавший своими двумя батареями минные позиции в Копорском заливе и обеспечивающий противодесантную защиту "Красной горки". Его левофланговая батарея имела четыре стадвадцатимиллиметровых сорокапятикалиберных орудий Виккерса, способных забросить свои двадцативосьмикилограммовые снаряды на двадцать три километра. Правофланговая батарея этого форта включала три шестидюймовых сорокапятикалиберных орудий Канэ, способные метнуть сорокатрёхкилограммовый снаряд почти на пятнадцать километров. Тут по живому резать было нельзя. Из этих же соображений я сохранил расположенную на противоположном берегу батарею "Пуммола", также состоящую из орудий Канэ и выполняющую аналогичные функции в интересах форта "Ино".
   На форте "Красная Горка" я вывел из эксплуатации батарею устаревших одиннадцатидюймовых орудий, а также повреждённые в августе взрывами пороховых погребов батареи шестидюймовок Канэ и десятидюймовок Бринка, сосредоточив весь личный состав на двух оставшихся батареях двенадцатидюймовых пятидесятидвухкалиберных орудий, являющихся главной ударной силой этого форта.
   Левофланговая батарея состояла из двух двухорудийных башенных установок МБ-2-12, всего на два с лишним метра возвышающихся над закрывающей всю батарею толстой бетонной плитой. Правофланговая включала четыре орудия на открытых одноорудийных установках. Открыты они, разумеется, остались только сверху. Всё остальное было надёжно укрыто многометровыми бетонными стенами и земляными валами.
   Эти самые мощные на тот момент российские орудия были способные зашвырнуть снаряд весом без малого в полтонны почти на тридцать километров. Или, если с близкой дистанции - проломить броневой пояс дредноута.
   Две точно такие же батареи двенадцатидюймовых орудий (башенная и на открытых одноорудийных установках) составляли основу ударной мощи форта "Ино", расположенного на противоположной стороне Финского залива. Но благодаря трём широко разнесённым угломерным установкам, наведение двенадцатидюймовых орудий форта "Ино" было более точным.
   Кроме сокращения действующих батарей форта "Красная Горка", я ещё и сменил его руководство. Прежний комендант - бывший капитан Николай Михайлович Неклюдов мне показался ненадёжным. Мутный он был какой-то. Его рассказу о том, что августовские взрывы были случайными, я не поверил. И по военной специальности он электротехник. А мне на этом форте требовался артиллерист или, в крайнем случае, механик. Поэтому, сплавив Неклюдова в Кронштадт (пусть с ним там Щастный разбирается), я назначил комендантом отставного кондуктора с "Авроры" - Семёна Ипполитовича Алексеева. Этому я, по крайней мере, могу полностью доверять. Он в Японскую войну прошёл огонь и медные трубы. И сюда в 1917-м явился добровольцем. Такие не предают. В помощь ему определил двух молодых парней: Серёгу Кабанова и Лешу Тумпакова. Не промахнулся. Алексей Тумпаков после выхода на пенсию Алексеева сменил его на посту начальника форта. А Сергей Иванович Кабанов пошёл ещё дальше. Следующую войну он встретил уже в звании генерал-лейтенанта.
   С замещением ещё одной должности - командира башенной двенадцатидюймовой батареи, меня выручил Лёша Щастный, прислав Константина Андреевича Вогака - старшего артиллерийского офицера со ставшего на прикол линкора Полтава.
   На "Обручеве" и "Тотлебене" я включил в действующую группу в качестве главного калибра батареи десятидюймовых сорокапятикалиберных орудий Бринка, а в качестве противодесантных - шестидюймовки Канэ и пятидесятисемимиллиметровые скорострелки Норденфельда.
   Против дредноутов это всё, конечно, слабовато, но их мы туда и не допустим. А мелочёвку в виде крейсеров и эсминцев орудия Бринка, кидающие снаряды в четверть тонны на двадцать с половиной километров, порвут как Тузик грелку.
   Закончив с оптимизацией обороны акватории Финского залива, я встретился С Лёшей Щастным и договорился с ним о разделе сфер ответственности. Я беру на себя дальнюю часть залива, а он ближнюю к Петрограду зону, включающую Кронштадт и насыпные форты. Заодно обсудил все вопросы, связанные с обеспечением гарнизонов продовольствием. Узнав, что в качестве своей штаб-квартиры я выбрал форт "Ино", расположенный на северном берегу Финского залива, Алексей снабдил меня радиостанцией и аж двумя радистами.
  
  

* * *

  
  
   Решение о том, чтобы обосноваться именно в форте "Ино", расположенном напротив "Красной Горки" между Витикала и Лаутаранта, на территориях деревни Инонкюла, представляющей собой россыпь отдельных хуторов, а также дач военного министра Алексея Николаевича Куропаткина и министра иностранных дел временного правительства Павла Николаевича Милюкова, я выбрал не случайно.
   Этот форт, построенный по проекту и под руководством хорошего знакомого мне инженер-генерал-майора Аполлона Алексеевича Шишкина, с наиболее полным учётом передовых достижений инженерной мысли, был самым большим (три километра по фронту) и мощнейшим из всех фортов Кронштадтской позиции Морской крепости Императора Петра Великого. На высоком (20-25 метров) береговом уступе было размещено восемь батарей: две такие же, как на "Красной Горке", батареи двенадцатидюймовых пятидесятидвухкалиберных орудий, две батареи по четыре одиннадцатидюймовых двадцатидвухкалиберных орудий образца 1877 года, две батареи по четыре десятидюймовых сорокапятикалиберных орудий Бринка и две расположенные на флангах батареи, каждая из которых имела четыре шестидюймовых сорокапятикалиберных пушки Канэ. Кроме этого за пределы форта были вынесено ещё две батареи орудий Канэ: "Пуммола" (шести орудийная) и "Витикала" (двух орудийная), обозначаемые по названиям деревень, на территории которых они были размещены.
   Инфраструктура форта Ино также простиралась далеко за его пределы. В частности, к нему была протянута отдельная ветка от станции Терийоки железной дороги Санкт-Петербург - Гельсингфорс, вошедшая в общую железнодорожную сеть форта. В 1916 году, после завершения строительства форта Ино, эта ветка была продлена до Койвисто. В деревне Витикала был построен бронебетонный целеуказательный пост для размещения угловых индикаторов и дальномеров, позволивший увеличить дальномерную базу форта до семи километров. На побережье Финского залива, на полкилометра восточнее форта, была устроена гавань с двумя каменными молами, причалами и механическим тридцатидвухтонным подъёмным краном, соединённая железнодорожными путями со всеми батареями.
   Внутри форта под защитой его валов располагался гарнизонный городок с электрической станцией, котельной, водонапорной башней, церковью, хлебопекарнями, банями, синематографом, складскими постройками, жилыми домами и казармами. По периметру форта имелось десять опорных пунктов, в которых находились обвалованные грунтом бетонные укрытия для бойцов, снабжённые пулемётными бронеколпаками и выкатными трёхдюймовыми орудиями.
   Бетон, использованный для возведения фортификационных конструкций, в поистине неимоверном количестве приготавливали на заводе, специально построенном на территории форта. Песок для него брали на песчаном карьере, расположенном в двухстах метрах от форта в северо-западном направлении. Камнедробильни также находились на территории форта. Цемент доставлялся морем из Порт-Кунда.
   Всё это, оборудование до сих пор пребывало в работоспособном состоянии, но цемент в товарных количествах взять было просто неоткуда, поэтому дальнейшую модернизацию форта (были у меня кое-какие соображения на этот счёт) я отложил на будущее и занялся оптимизацией имеющегося. Действуя по аналогии с тем, что учинил на "Красной Горке" - полностью укомплектовал обе батареи двенадцатидюймовых орудий и батарею шестидюймовок "Пуммола". Оставшихся комендоров равномерно распределил по двум левофланговым батареям: десятидюймовых орудий Бринка и шестидюймовых Канэ. Все остальные батареи форта подверг консервации. Как и батарею "Витикала", если, конечно, можно назвать батареей, два орудия, установленные на временных деревянных станках за земляными валами.
   В начальствующем составе я тоже произвёл некоторые перестановки. Бывшего штабс-капитана Владимира Георгиевича Ананьева перевёл с должности коменданта форта на командование башенной двенадцатидюймовой батареей, посчитав, что там он будет мне более полезен. А на освободившуюся должность коменданта поставил более опытного офицера, которому раньше уже доводилось на ней служить - бывшего подполковника Алексея Григорьевича Егупова, которого я привёз из Главного артиллерийского управления.
   Бывшего капитана Ивана Александровича Антипова, командовавшего открытой двенадцатидюймовой батареей, я оставил на прежнем месте. Как и бывшего прапорщика Георгия Андреевича Потёмина, не смотря на молодость, успешно справляющегося с обязанностями начальника службы связи.
   Ещё два артиллериста, командовавших башнями двенадцатидюймовых орудий: бывший штабс-капитан Сергей Николаевич Калашников и бывший подпоручик Алексей Григорьевич Водопьянов также остались на своих местах.
   Руководить сборной солянкой из канониров двух левофланговых батарей (десятидюймовых орудий Бринка и шестидюймовых Канэ) я поставил бывшего капитана Всеволода Петровича Чечулина.
   Всё. По штату в форте "Ино" было пятнадцать офицеров, а фактически к декабрю 2018 года их осталось семеро. Я на время стал восьмым, взяв на себя общее руководство обоими передовыми фортами Кронштадтской позиции.
  
  

* * *

  
  
   Выход в горло Финского залива двух эсминцев Действующего отряда кораблей Балтийского флота сигнальщики форта отследили и немедленно сообщили об этом по команде, но я тогда не придал значения этому факту - вышли и вышли, может быть, Зарубаев решил произвести разведку. Ещё подумал, что куда проще было бы использовать для этой цели самолёты.
   Назад мы этих эсминцев так и не дождались. Зато пришла радиограмма от Миши Свечникова, который, в отличие от Зарубаева, вовсю использовал авиаразведку. Дело в том, что Невская губа уже замёрзла, и сезон действия флотских летающих лодок закончился, а истребители СПАД-13 из Мишиного авиаотряда не только были способны летать в любое время года, но и могли забираться на высоту, недоступную для зенитного огня. Чем Свечников беззастенчиво пользовался, гоняя их на разведку чуть ли не ежедневно. Не забывая информировать меня об английских кораблях, обнаруженных военлётами в Балтийском море. О наличии там лёгких крейсеров, эсминцев и тральщиков мне из этих сообщений уже было известно. Но в этот раз он сообщил, что разведчик обнаружил в Либаве какую-то непонятную посудину. Примерно как лёгкий крейсер по длине, но заметно шире его, имеет только одну трубу и огромную башенную установку, высоко поднятую над палубой.
   По этому описанию я сходу вычислил, что это за зверь. В британском флоте таких кораблей было всего два и один из них, по-видимому, прислали по мою душу. А для чего ещё в Балтийском море может потребоваться тяжёлый монитор типа "Эребус", заточенный под разрушение береговых фортификационных сооружений? Этот утюг будет пострашнее германского дредноута. Пятнадцатидюймовые орудия смертельно опасны для любой фортификации. С другой стороны, из них ещё надо попасть. И не просто в форт, это как раз не слишком сложно, а в конкретное его место. Издали без авиационной корректировки вообще не реально. А таких орудий у него всего два. Против наших шестнадцати лучших в мире двенадцатидюймовок - такого зверя следует в два форта охаживать. Но для этого надо его заманить поближе. И заранее договориться с Мишей об истребительном воздушном прикрытии.
   Я вызвал радиста и продиктовал ему текст радиограммы для Свечникова: "Михаилу Свечникову. Спасибо за информацию. Это "Эребус" или "Террор". Монитор с пятнадцатидюймовыми орудиями, предназначенный для подавления береговых крепостей. Полагаю, что в ближайшее время он пойдёт к Кронштадтской позиции. Мы справимся, но желательно предупредить заранее и закрыть небо на время боя. Борис Пересвет".
   Закончив, я собрал офицеров форта в Главном командном пункте, расположенном почти в геометрическом центре форта, в стыке между одиннадцатидюймовой и десятидюймовой батареями. ГКП представлял собой массивную двухэтажную бетонную конструкцию, обвалованную грунтом с трёх сторон и снабжённую сверху мощной броневой крышей, поверх которой также была выполнена обсыпка грунтом. Фасадная (расположенная с тыла) стена оставалась открытой и имела трапецеидальные подпорные стены для предотвращения осыпания во двор грунта при попадании в земляной вал вражеского снаряда. В ГКП размещались трёхметровый оптический дальномер Герца, малый угломер Лауница, стереотруба и металлический планшет с нанесённым на него районом стрельб. ГКП был связан подземным кабелем (имеющим дублированную линию) с телефонной станцией форта. От неё подземные двухпроводные кабеля расходились по всем батареям и опорным пунктам форта. С фортом "Красная Горка" телефонная станция соединялась по подводному кабелю, проложенному по дну Финского залива.
   Когда все расселись, я пошутил:
   - Некоторые тут жаловались, что пострелять не довелось, а я обещал, что всё ещё впереди. Вот свершилось. В Либаву пришёл "Эребус". Полагаю, что в ближайшие дни мы его увидим в стереотрубу.
   - А что это за зверь такой, этот "Эребус"? - спросил Георгий Потёмин.
   - С чего вы взяли, что он именно сюда пожалует? - задал свой вопрос Всеволод Петрович Чечулин.
   - Какое у него бронирование? - поинтересовался Алексей Григорьевич Егупов.
   Я дал развёрнутый ответ сразу на все вопросы, в том числе и те, которые ещё не прозвучали:
   - "Эребусы" это новейший и самый мощный на сегодняшний день тип британских мониторов - низких самоходных плавучих платформ для тяжёлых орудий. Ввиду тихоходности эти мониторы вообще не предназначены для эскадренного боя. Они созданы для подавления береговых крепостей, но могут использоваться и для разрушения прибрежных городов. В Балтийском море у него сейчас просто не может быть других задач, кроме как разделаться с нашими фортами и уничтожить Балтийский флот, скованный льдом на Кронштадтском рейде. Сейчас сложилась такая ситуация, когда западная часть Финского залива ещё свободна от льда, а Невская губа уже замёрзла. Чуть раньше наши линкоры могли выдвинуться ему навстречу и, сблизившись на короткую дистанцию, накидать собственных "чемоданов" по самое "не балуй". Немного позже лёд не даст ему подойти к Кронштадту на дистанцию эффективного выстрела. Это окно очень узкое, поэтому его визит наверняка произойдёт в ближайшие дни. В противном случае монитор просто не посылали бы на Балтику. И ещё некоторая информация для размышлений. На "Эребусе" установлена только одна сверхтяжёлая двухорудийная башня с пятнадцатидюймовыми орудиями, имеющими длину стволов в сорок два калибра, способная закинуть снаряды весом почти в девятьсот килограммов на тридцать шесть с половиной километров. Это позволяет ему работать по площади из-за горизонта, находясь за пределами дальнобойности наших двенадцатидюймовок. Это понятно?
   - Понятно, Борис Иванович, - ответил за всех на правах старшего бывший подполковник Егупов. - Но я бы хотел всё-таки услышать про его бронирование.
   - Обязательно расскажу, Алексей Григорьевич, потому что нам нужно будет его утопить, а с этой задачей пока ещё никто не смог справиться. Даже с помощью брандера. А теперь конкретика. Броневого пояса у "Эребуса" нет вообще, да он, по большому счёту, ему и не нужен - монитор очень низко сидит в воде и защищён в подводной зоне специальными булями - утолщениями корпуса в виде двух продольных отсеков, внешний из которых заполнен воздухом, а внутренний, непосредственно контактирующий с бортом, - водой. Они предназначены для защиты подводного борта от торпед и мин. Внешний (наполненный воздухом) отсек поглощает энергию взрыва, а внутренний (наполненный водой) деформируется и улавливает осколки. По длине були разделены переборками на пятьдесят отсеков. Бронированные на "Эребусе" только переборки, палуба, погреба, боевая рубка, башня и её барбет. Толщина брони переборок и погребов сто два миллиметра, палубы от ста двух, до пятидесяти одного миллиметра. Боевая рубка, она у него поднята над башней, имеет бронирование сто пятьдесят два миллиметра. Сама башня - триста пятьдесят миллиметров, а её барбет - двести три. Таким образом, стрелять в башню бессмысленно - нам не пробить её броню даже на минимальной дистанции. В боевую рубку можно, но попасть будет весьма затруднительно, а значит, не стоит с этим связываться. Вывод - бить нужно по бортам, причём желательно укладывать несколько снарядов в одно и то же место. Я понимаю, что это почти не реально, но при большом количестве попаданий статистически возможно. По крайней мере, у меня с "Рейнландом" это получилось. Да, из вооружений у него ещё имеется две казематных шестидюймовки и восемь четырёхдюймовых орудий, но это для нас абсолютно несущественно. Разве что по их погребам попадём. Ещё есть вопросы?
   - С нашего траверза он достанет до Кронштадта? - спросил бывший штабс-капитан Сергей Калашников, командовавший одной из двенадцатидюймовых башен.
   - Хороший вопрос, - отреагировал я на реплику артиллериста. - Правильный. В том то и дело, что достанет, поэтому наша первая задача - сделать так, чтобы у англичан даже мыслей не возникло направить орудия на Кронштадт. Чтобы не до этого им было. Следовательно, бой надо начать раньше.
   - А какой будет вторая наша задача? - спросил командир другой башни, бывший подпоручик Алексей Водопьянов.
   - Вторая ваша задача, Алексей, простая - накидать ему столько снарядов, чтобы он утонул. Если этот монстр вернётся в Ревель, то очень сильно затруднит нашим войскам взятие города. И мы с вами не должны этого допустить.
   Потом было ещё много вопросов, на большую часть из которых я смог ответить. Под конец совещания свой вопрос задал ранее почти не принимавший участия в разговоре бывший капитан Всеволод Петрович Чечулин:
   - Какие батареи будем задействовать?
   - Все четыре батареи двенадцатидюймовых орудий обоих фортов и вашу десятидюймовую. Двенадцатидюймовки будут бить по монитору, а ваши орудия по крейсерам и эсминцам.
   - Может быть, тогда имеет смысл расконсервировать вторую батарею десятидюймовок? - предложил Чечулин.
   - Вы, Всеволод Петрович, сможете руководить огнём восьми орудий? - задал я встречный вопрос.
   - Нет, конечно. Но, может быть, вы возьмёте на себя командование этой батареей? Вдвоём мы всю мелочёвку перетопим.
   - Отпадает. Я останусь здесь, в ГКП, и возьму на себя общее руководство боем, координируя действия батарей обоих фортов. Да и не требуется нам топить все корабли. Получится - хорошо, нет - пусть драпают. Нам важно, чтобы монитор не ушёл.
   - Георгий, - обратился я к Потёмину, в ведении которого находились не только связь, но и управление огнём. - Сколько целей вы можете вести одновременно?
   - Четыре цели.
   - Нам хватит. Монитор и три корабля сопровождения. Вряд ли их будет больше. Не погонят же они сюда всю эскадру. Это уже война. А война не нужна ни нам, ни им.
   После окончания совещания я попросил телефониста соединить меня с комендантом форта "Красная Горка". Поздоровавшись с Алексеевым, я попросил его позвать к отводной трубке Константина Андреевича Вогака. После чего объяснил обоим предстоящую задачу и договорился о боевом взаимодействии, согласовав все основные моменты. В том числе действия форта "Серая Лошадь", находящегося в оперативном подчинении коменданта "Красной Горки".
   Теперь, когда всё руководство батарей обоих фортов было озадачено и, проникшись важностью текущего момента, ставило на уши подчинённых, мне оставалось только ждать радиограммы от Миши Свечникова.
  
   Продолжение следует.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

37

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"