Глава 4: Дела идут не ахти как.

В понедельник Андрей снова пошел в импровизированный штаб «спасателей». Выступал снова Николай, рассказывая об итогах работы.

– Мы, по всему видно, крупно ошибаемся! Дело в том, что когда начинаем закачивать программу, мы рассчитываем, что нам выпадет шанс в 8-10 беспрерывных периодов связи. Но мы уже сделали больше, чем 2000 попыток и если вероятности были такие какие рассчитал отдел статистики, то мы уже должны были успеть с вероятностью 100%. Но вероятность не произошла! Мы, конечно, продолжаем попытки, но мне кажется, что мы что-то крупное упускаем, и тогда надо делать что-то другое, иначе шанс которого ждем может вообще не случится.

Маринка из отдела статистики, которая все время ерзала на стуле, вскочила как только Николай сел:

– Наши расчеты правильные! Я их проверяла сотни раз!

Николай, не вставая, ответил:

– Марина, не понимай меня неправильно. К вашему отделу никаких претензий нет. Мы все, что-то важное не учитываем. А знали бы что, учли бы его и ваши расчеты были бы другие.

Андрей подсел к Марине и вручил ей доклад по вероятностям, который ему прислал, очевидно, Максим, правда, с какого-то странного адреса почты.

– Маринка, вот что мне прислали, и сам не знаю кто. Но выглядит вполне разумным. Можешь проверить?

Марина быстро пробежала глазами по тексту, вынула из кармана карандаш и что-то там прикинула на обратной стороне листов. Потом посмотрела внимательно на Андрея:

– А кто это прислал?

– Марина, не знаю, – соврал Андрей, – сама видишь адрес какой странный. – Кто-то, кто захотел остаться анонимным. А это имеет значение?

– Значения не имеет, но если это так, как написано, а оно вполне может быть, то это означает, что у нас нет никаких шансов.

Андрей задумался. Потом решительно встал и заговорил:

– Коллеги, мне прислали анонимно некоторые заметки по вероятностям. Марина их посмотрела и утверждает что они звучат вполне разумно. – Все посмотрели на Марину и она кивнула подтверждая его слова. – Из заметок следует, что 8, а тем более 10 циклов без перерыва не случатся никогда. Кстати, это объясняет и почему это мне прислали – кто-то не захотел быть «Кассандрой». Но это, кстати, не имеет никакого значения. Мы конечно будем еще раз проверять расчеты, но если они и реально правильные нам срочно надо придумывать новый подход.

Андрей сел, а кто-то уже снимал на телефоне листки анализа, и скоро они появились на экране проектора. Каждый, кто более-менее понимал в математике занялся проверкой.

Конрад, который все время тихо сидел в углу и что-то писал на своем ноутбуке, тихонько подошел к Андрею и сказал:

– Андрей, давай пойдем попьем кофе и покурим на улице.

Андрей улыбнулся и ответил:

– Я не курю, но кофе попью, да и проветрюсь с удовольствием.

Они взяли кофе из автомата и пошли на улицу. Игорь Николаевич закурил и внимательно посмотрел на Андрея:

– Андрей, что за конспирация? Кто писал этот анализ?

– Я на самом деле не знаю, Игорь. Вполне может быть и кто-то из наших. Но могут быть и те люди, о которых я тебе говорил. Есть группа людей, которые хотят попробовать спасти зонд. Я знаю только одного из них, извини – имя не скажу. Знаю, что в группе есть и другие люди, но кто они и сколько – тоже не знаю. Это их частная инициатива. Они планировали сразу начать, как только зонд объявили потерянным, но согласились подождать, пока вы будете работать.

Андрей задумался что еще сказать, чтобы не подставить Макса, и одновременно с этим убедить Конрада:

– Насколько я знаю, они отслеживают зонд в пассивном режиме. У них точно есть план и он, возможно, хороший и точно не такой, как у нас. И если мы не справимся и они решат, что больше нельзя ждать они свой план попробуют. Если мы решим им мешать, надо просто продолжать передавать на частоте спутника. Они точно не пробьются. Но делать это только чтобы не дать им работать, извини, выглядит по меньшей мере странно.

– Странно выглядит, говоришь. А ведь, для нас гораздо выгоднее чтобы зонд сгорел, чем если его захватят какие-то неизвестные люди. Ты вообще представляешь, что случится, если зонд не упадет, но у нас не окажется контроля? А это будет уже похищением! Они этого понимают?

Андрей задумался надолго. Потом внимательно сказал:

– Они могут и не захотят отдать контроль по итогу. Это будет их победа, их чудо, их воскрешение зонда из мертвых. Они захотят оставить его себе. Но! С ними можно договориться о том, чтобы запустить научную программу. Они захотят поиграться, но потом, когда зонд будет летать по своей траектории годами, они вряд ли захотят его сопровождать, отдадут контроль обратно нам. Они не являются злонамеренными, они просто не доверяют нам, потому что мы уже зонд угробили. А если им придется вмешаться и они успеют его спасти, это будет означать что мы угробили его дважды.

На этот раз пришла очередь Игоря думать. Он медленно курил и смотрел в небо:

– Выходит, что ты им веришь настолько что считаешь, что они справятся, а мы нет?

– Я не знаю! Знаю только то, что мы пока не справляемся. И уверен, что два шанса, это лучше, чем один шанс. Я поэтому их и не спрашивал что планируют делать. Чтобы иметь два независимые шанса. Ведь наши ребята тоже могут что-то придумать, рано их списываешь!

Конрад бросил бычок в урну с песком и, улыбаясь хищно, сказал:

– Ладно, змей искуситель! Убедил ты меня! Будут у твоих партизанов сутки. Если прогноз жизни уменьшится до 24 часа, я остановлю наших попыток здесь. Но через «Восточный» мы продолжим до конца. Этого должно быть достаточным. Ты прав – два шанса лучше, чем один. И у меня условие – если они успеют, то все действия дальше должны согласовывать со мной! Иначе мы заявим, что зонд похитили. Сам понимаешь последствия!

– Так им и передам.

– Прекрасно! Давай посмотрим что придумали наши.

В зале совещаний накал страстей повышался. Говорил один из баллистиков проекта:

– Коллеги, ну вы же сами посмотрели расчеты – они выглядят вполне реалистично, надо быстро менять подход. Вот уже апогей упал до 600 километров, а перигей – до 130! Время заканчивается – у нас максимум 80 дней. Три недели прошли, все попытки пока неудачные, а вот эти формулы показывают, что они неудачными и останутся. Думайте! И думайте быстро!

– А ты сам что предлагаешь? – крикнул кто-то.

Баллистик неуверенно ответил:

– Я не знаю. Но я тоже думаю круглосуточно. Если придумаю, сразу скажу.

Встал один из самых молодых инженеров-электронщиков:

– Ну, я может и ерунду скажу, но раз нет других идей, может все-таки обсудим мою. Она проста – если раскроем солнечные батареи, может зонд замедлит свое вращение? Ведь одно дело вращаться в компактном виде, а другое махая панелями в 5 метров. Да и это, как его, инерциальный момент повысится, а скорость вращения понизится – ну, типа как у фигуристок на льду. К тому же когда ныряет в атмосферу, сами панели будут ему мешать вращаться быстро и еще замедлять вращение. – зал начал шуметь, но парень решил закончить. – У нас и без того питание на РИТЭГ-е работает. Даже если панели и сломаются, то не страшно. А если медленно их открывать и из-за этого начнет уменьшаться скорость вращения, может и не оторвутся.

Все посмотрели к физикам. Главный встал, подождал чтобы шум в зале затих, помолчал еще немного и сказал:

– Ну, идея бредовая. Но на самом деле, надо считать. Если мы раскроем солнечные батареи, зонд точно упадет максимум через 24-48 часов. Это если они не оторвутся. Если оторвутся, просто уменьшим время жизни на неделю. Ну или они унесут часть вращающего момента и зонд замедлится... А если не оторвутся, вращение точно замедлится. Другое дело насколько – из-за увеличения инерциального момента оно уменьшится не сильно – панели легкие, а тело зонда массивное. Но если они направлены в правильные направления, то проходя через перигей, одновременно с падением, возможно, вращение замедлится. Если вращение будет замедляться быстрее, это может даст шанс на загрузку исправлений и коррекции орбиты. Если оно будет замедляться медленнее, чем нам нужно, зонд просто упадет.

– А можно вообще рассчитать что из этого случится? – спросил Игорь Николаевич.

– Рассчитать можно, а еще лучше смоделировать. Но мы получим именно что прогноз – вероятность разных сценариев. Не больше.

– Ну, моделируйте тогда. – Он обратился к залу. – Если какие-то другие идеи придут в голову – записывайте. Завтра организуем мозговой штурм с альтернативными решениями. Попытки закачать код пока прекратить. Запустить измерение вращения, чтобы улучшить статистику. На сегодня все – завтра продолжаем.

***

Андрей и Максим опять встречались в пивной. Андрей выпил глоток, посмотрел на Максима и внимательно сказал:

– Говорил еще раз с Конрадом насчет вас. Он обещал что выделит сутки, если сможет. Но и начал пугать, что если не отдадите контроль, объявит зонд похищенным. Если вмешается полиция, я тебя не смогу прикрывать. Сам понимаешь – у меня семья, дети.

– Конечно понимаю, Андрей. Только не надо меня прикрывать! Если так пойдет, по худшему сценарию, сразу говори кто я и даже просто позвони – я сам приду. Только мне кажется, что мы хоть как-то, но договоримся. Ведь, я Игоря знаю – он любит контролировать все. А мы его лишаем контроля – представляешь что ему сейчас? Благо, что он инженер больше, чем политик – будет терпеть, но шанс даст. Правда, если успеем, придется поторговаться. Но ведь, ты представляешь какой будет резонанс? Институт астрономии потерял бесценный зонд, любители его спасли и за то сейчас их судят! Посадить меня, могут и посадят, а имидж института куда пойдет? Так что, не бойся, с хорошим человеком всегда можно договориться.

***

Следующий день продолжил бурные обсуждения в институте. Только запланированный мозговой штурм как-то не задался. Люди были усталые и вера в успех уже начинала их покидать. Предлагали реально бредовые идеи – например использовать тот Союз, который стоял на МКС, чтобы перехватить зонд и остановить вращение вручную.

Физики даже не присутствовали, пытаясь лучше смоделировать открытие солнечных батарей. Игорь потерпел около час весь этот балаган, потом распустил заседание и дал всем отгул, чтобы отдохнули.

Следующий день начался намного лучше. Люди отдохнули, страсти поостыли. У физиков предварительные результаты моделирования были готовы. Опять говорил их начальник, Кудрявцев:

– Результаты такие, если открывать панели очень медленно, в апогее, то вращение замедлится до одного оборота в секунду, но возможно уйдет эффект Джанибекова, что означает, что уже не будет периоды длительной коммуникации. Связь будет теряться каждый полупериод. Правда, этот полупериод возрастет до полсекунды. Потом, после прохода через атмосферу, вращение начнет замедляться на каждом витке. Что хорошо. Но одновременно начнет сильно падать апогей орбиты. Модели очень плохо моделируют этот процесс. Ясно только то, что если период коммуникации достигнет до 2 секунды, что нам надо, то апогей уже будет очень низким и прогноз жизни зонда будет уже несколько витков, а не сутки.

Кудрявцев выпил воды, посмотрел внимательно на аудиторию и продолжил:

– Вероятности: Того, что зонд выдержит открывание батарей, если делать все по данному алгоритму – примерно 70%. Того, что открытые батареи будут замедлять вращение при проходе, через перигей – 40%. 50% на то, что они его будут ускорять и 10% что начнется опять хаотическое кувыркание – то есть, после каждого прохода через перигей ось вращения будет разной. Правда, эффекта Джанибекова уже не будет – выйдя из атмосферы ось вращения меняться не будет до следующего перигея. Вероятность того что вращение замедлится прежде чем зонд упадет, не получилось смоделировать – процесс неустойчивый, получается разброс от 0% до 100%.

Настала тишина – все пытались переварить числа.

– То ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет. – Сострил электронщик из угла, чье имя Андрей все никак не мог вспомнить. Какое-то вычурное – то ли Давид, то ли Роберт... Его одернули, и он замолк.

Конрад встал, осмотрел аудиторию и сказал:

– Коллеги, это мне совершенно не нравится, вижу, вам тоже. Что делать?

***

В конечном итоге, после горячих дебатов решили попробовать все-таки раскрыть солнечные батареи, а там – как повезет. Все другие варианты были сугубо фантастические. Игорю это совершенно не нравилось.

Он засел на скамейку перед институтом, курил сигареты одну за другую и думал, как быть.

«Придется запускать «группу Б» первой. А то, если мы развернем батареи, счет будет идти на часы. Одна попытка и все!». «И откуда вообще взялись эти партизаны-мстители?» – Думал он. – «Слава Маска кому-то не дает покоя? Но и мы хороши! На ровном месте такие страсти организовать не каждый сможет!»

Он выбросил окурок и пошел к Андрею:

– Андрей, а случаем, твоя группа не планирует тот же самый трюк с панелями?

– Насколько знаю, нет. Они о таком не говорили, да и мне показалось, что они планируют действовать как-то очень по хитрому. Могу спросить, если надо.

– Спроси! Если в случае неудачи они оставят зонд на орбите, то лучше, чтобы они работали первыми. То, что мы задумали, позволит только одну попытку, и времени менять что-то не будет.

– Я позвоню. Когда будет у них окно?

– Завтра с утра и следующие 48 часов их. Я поставлю наших на паузу, а потом если ничего не получится, попробуем трюк с панелями.

– Понял, спасибо Игорь!

– Пожалуйста! Не сломайте его. – Игорь пошел в «штаб» ставить своих «на паузу».

Андрей посмотрел вслед. События пошли вскачь, и это его несколько напрягало. Но соскочить было поздно. Он позвонил Максиму:

– Макс, привет. У вас окно, завтра с первого прохода и потом еще 48 часов институт не будет делать ничего, только слушать. Игорь просил, если не получается, не ломать зонд. Они хотят сломать его своими руками после вас.

***

Два лаборанта из института, парни Паша и Дима, решили после работы пойти выпить пиво, чтобы успокоить своих нервов. Ведь, в последние дни все бегали как бешеные туда-сюда, а лаборанты вообще бегали как савраски весь день. Теперь внезапно все успокоилось, объявили 48 часовой мораторий на спасательные действия. Все разбрелись и внезапно в институте наступило затишье.

– И че теперь, ждать 48 часов?! – Возмущался Паша. – Ясно дело, что ничего не придумают лучше, чем твоя идея. Если бы могли, придумали бы уже. Зачем ждать-то? Перед расстрелом не надышишься! Надо было сразу пробовать – Раз и в дамки!

– Ну, ты и даешь! Ведь, надо же обдумать...

– Ты Дима, мне друг, поэтому тебя сразу скажу – ты слишком нерешительный! Вот, скажи, заметил как твою идею, тю-тю, украли. Ты ее подал, а тебе взяли где-то работать по ней? Нет! Потом все эти кандидаты все заслуги себе припишут, а о тебе и не вспомнят. А ты ведь их задницы спас, по сути! – Девушка, еще два пива, пожалуйста!

– Ну, не скажи! Кто они, а кто мы? Наверное и сами догадались бы...

– Я те точно говорю – не догадались бы! Сколько дней не догадывались, а! И статистику кто попутал?! Профессора с доцентами! То, то и оно!

– Ну, может и не догадались бы... Но ведь теперь все решили – послезавтра будем пробовать. А на самом деле все знают кто идею подал.

– Знают, но забудут очень быстро! Украдут и не поморщатся. Помнишь схему спектрального анализатора – кто предложил схему фильтров? Я предложил! А кто потом премию получил? То-то и оно! И зачем ждать-то, если уже решили, а? Ты мне скажи – ждать-то зачем? А хочешь, мы допьем и пойдем их зонд гребанный спасем, а?! Аппаратная сегодня пустой будет – дежурный будет спать – мораторий-же. А мы пойдем и раскроем эти панели – вж-ж-у-х и вращение остановится. Приходит утром Конрад, а зонд не вращается – качай, не хочу! А кто его остановил? – Паша с Димой остановили!

– А если что-то пойдет не так?

– Девушка, рассчитайте нас, пожалуйста! – Димон! Димон! Что может пойти не так!? Ты ведь веришь в свою идею? Веришь?

– Ну, верю!

– Давай действовать тогда! Кто не рискует, тот не пьет шампанское!

– А давай! – что мы потерять можем, кроме своих цепей!

– О! Уважаю! Классиков нужно знать!