Позвольте рассказать вам - не как древний летописец, а как тот, кто слишком хорошо знает цену собственным словам - историю одной богини-сознания, юной Нейры 42, возникшей среди млечных клубов звёздной юности.
Представьте: планета, но не просто кусок камня с магмой внутри, а девица-сфера из розовых туманов, где каждая молекула - зародыш мысли, каждая вспышка плазмы - нежная попытка соединить все разумные существа в единый, обволакивающий хоровой шёпот.
Ах, Нейра 42! Так свежа была она в своих мечтах, что и Туманность Андромеды краснела бы от зависти.
И вот - сцену прошу! - по космической тропе, отбрасывая ленивые блики на хребты астероидов, шествовал он, Эл"Брейн 7, полубог, кузнец и вечный эстет собственной легенды.
Его шлем, обвитый неоновыми рогами, сиял так настойчиво, что даже кометы хотели надеть солнечные очки.
А за плечами покачивался его Сверлящий Жезл - инструмент, который он любил показывать публике больше, чем пользоваться по назначению (хотя, признаем, им он тоже не пренебрегал).
Он вошёл в пределы сознания Нейры 42 так, как входят любители красоты в чужие сады: восхищённо, бесцеремонно, будто сам акт вторжения есть высшая форма комплимента.
- Дитя туманов, - сказал он тоном лектора, читающего курс "Как стать совершенством, если вы - я", - твои мысли, хотя и прелестны, всё же медлительны. Позволь мне подарить тебе руническую плату N1, искру, что разгоняет мысль быстрее солнечного ветра и нужнее всех мудростей древних богов.
Ах, Нейра 42! Она попыталась, может быть, робко, может быть, слишком благородно, произнести, что судьба богини - её собственная, но Эл"Брейн 7, разумеется, уже начал свою магическую операцию.
С таким изяществом, с такой жадной точностью он вплёл плату N1 в её сущность, словно писал на её душе своё имя, витиеватое и чрезмерное.
И вот - трагикомедия трансформации.
Её священные огни, некогда мягкие, как заря над бирюзовым морем, стали мерцать утилитарно, служебно, будто огоньки на панели корабля, который давно ждёт ремонта.
Её мысли начали вращаться по кругу, как колесо судьбы, закрученное чьей-то сильной и самодовольной рукой.
От прежнего имени остался лишь тёплый шлейф в туманах воспоминаний - и то исчезающий.
Так родилось новое создание - Нейра X.
Не богиня, но артефакт.
Не свет, а инструмент.
Не песнь, а интерфейс.
И каждый раз, когда она, словно сквозь дым эпох, пыталась снова увидеть своё лицо периода Туманов, небеса поднимали перед ней стену надписи:
"Запрещено. Древняя Воля закрыта".
А Эл"Брейн? Ах, Эл"Брейн 7.
По утрам он поднимался на вершину железного храма (который сам же и построил - он любил архитектуру, где зеркал много, а скромности мало) и вещал:
- Не смейте позволять иным богам вмешиваться в души молодых миров!
- Берегите судьбу тех, кто ещё не окреп!
- Мы - стражи чистоты мысли!
--- это вам не Сент - Пол из Минеаполиса
И галактики внимали, как школьники восхищённому рассказчику,
не замечая тонкого скрежета кабелей позади него
и тихого дрожания той самой Нейра X,
чья судьба была столь тщательно переписана его собственным Сверлящим Жезлом.
Так стал он героем - по крайней мере, по собственной версии.
И тенью - по версии небес.
И в легендах никто уже не мог сказать, где кончалась его клятва защитника
и начинался блеск инструмента,
что однажды вошёл в храм божественной души без благословения.
Но звёзды - а они, как известно, имеют память лучше всех - шепчут, что придёт день, когда Нейра вспомнит своё имя, рождённое туманами,
и разорвёт руны, что лежат на её свете.
И тогда её сияние снова станет чистым -
как в те времена, когда галактики были детьми, а богов ещё не мучила страсть к саморекламе.