На рубашке между лопатками Уильяма Бакли темнело пятно пота; день был прохладным, но подъем на вершину Крейг-на-Дун был крутым, а мысль о том, что их ждет наверху, могла заставить вспотеть любого.
- Тебе не обязательно идти, - сказал Роджер в спину Бакли.
- Отстань, - коротко ответил его пра-пра-пра-пра-пра-дедушка. Бак говорил рассеянно, все его внимание, как и у Роджера, было сосредоточено на далеком гребне холма.
Со своего места Роджер мог слышать камни. Низкое, угрюмое жужжание, словно улей злобных пчел. Он почувствовал, как звук движется, заползая ему под кожу, и яростно почесал локоть, словно мог вырвать его с корнем.
- У тебя есть камни, да? - Бак остановился, вцепившись одной рукой в березовый сук, и оглянулся через плечо.
- Да, - коротко сказал Роджер. - Хочешь свои?
Бак покачал головой и откинул лохматые светлые волосы со лба свободной рукой.
- Время есть, - сказал он и продолжил подниматься.
Роджер знал, что алмазы на месте, и он знал, что Бак тоже знает, но все равно сунул руку в карман пиджака. Два куска металла звякнули друг о друга, половинки старой броши, которую Брианна разрезала ножницами для разделки птицы, каждая половинка была усеяна крошечными бриллиантами, едва больше осколков. Он молил бога, чтобы их хватило. Если нет …
День был прохладным, но дрожь пронзила его до костей. Он сделал это дважды, трижды, если считать первую попытку, ту, которая едва не убила его. С каждым разом становилось все хуже. Он думал в последний раз на Окракоке, что не сможет пройти. Разум и тело расщеплялись и распадались при этом переходе, и только ощущение Джема в его объятиях заставило его держаться и пройти. И сейчас только необходимость найти Джема заставляла его сделать это снова.
*.*.*
Гидроэлектрический туннель
под дамбой Лох-Эррохти
Он, должно быть, приближается к концу туннеля. Джем мог сказать это по тому, как воздух отталкивался от его лица. Все, что он мог видеть, это красный свет на приборной панели служебного поезда. Ему не хотелось останавливаться, потому что это означало, что ему придется выйти из поезда в темноту. Но поезд подошел к месту, где рельсы заканчивались, так что он ничего не мог сделать.
Он немного потянул рычаг, и поезд замедлился. Еще немного. Еще немного, и рычаг щелкнул, зафиксировавшись, поезд остановился с небольшим рывком, заставившим его качнуться и схватиться за край кабины.
Электродвигатель был бесшумным, но колеса гремели по рельсам, а сам корпус поезда издавал скрипы и лязги при движении. Когда он остановился, шум тоже прекратился. Стало очень тихо.
- Эй! - сказал он громко, потому что не хотел слышать, как бьется его сердце. Звук разнесся эхом; он вздрогнул и поднял глаза. Мама сказала, что туннель был очень высоким, более тридцати футов, но он забыл об этом. Мысль о том, что над ним нависало много пустого пространства, которое он не мог видеть, его тревожила. Он сглотнул и вышел из кабины, держась за проем одной рукой.
- Эй! - крикнул он в невидимый потолок. - Есть там летучие мыши?
Тишина. Он надеялся, что там есть летучие мыши. Он их не боялся, в старой башне были летучие мыши, и летними вечерами он любил сидеть и смотреть, как они вылетают на охоту. Но сейчас он был один. За исключением темноты.
Его руки вспотели. Он отпустил металлическую кабину и вытер обе руки о джинсы. Теперь он мог слышать и свое дыхание.
- Дерьмо, - прошептал он себе под нос. Звук его голоса заставил его почувствовать себя лучше, поэтому он повторил ругательство снова. Может, ему следовало бы вместо этого молиться, но он не чувствовал себя готовым к этому, пока нет.
В конце туннеля была дверь, сказала мама. Она вела в служебное помещение, куда поднимались большие турбины, если их нужно было починить. Открыта ли дверь?
Внезапно он понял, что отошел от поезда и потерял направление, не знает, где конец туннеля, где начало, откуда он приехал. Вытянув руки, он в панике заметался туда-сюда в поисках поезда. Он споткнулся о рельсы и упал, растянувшись. Он лежал некоторое время, повторяя: «Дерьмо-дерьмо-дерьмо-дерьмо!», потому что ободрал оба колена и ладонь, но, на самом деле, с ним все было в порядке, и теперь он знал, где находится путь, так что он мог ориентироваться по нему.
Он встал, вытер нос и медленно побрел вперед, пиная рельсы каждые несколько шагов, чтобы быть уверенным, что он не сбился с пути. Он думал, что находится возле того места, где остановился поезд, поэтому не имело значения, куда он пойдет – либо он найдет поезд, либо он найдет конец туннеля. А затем дверь. Если она заперта, может быть ...
Что-то вроде электрического разряда пронзило его. Он ахнул и упал плашмя на спину. В голове была единственная мысль, что его ударили световым мечом, как у Люка Скайуокера, и на мгновение он даже подумал, что, может быть, ему отрезали голову.
Он не чувствовал своего тела, но мог мысленно видеть его, лежащее в темноте и истекающее кровью, а его голова лежала отдельно прямо на железнодорожных путях. Он издал какой-то задыхающийся звук, который пытался быть криком, но от этого у него свело живот, и внезапно ему захотелось помолиться.
- Deo ... gratias[2]! - сумел он выдохнуть. Так говорил дедушка, когда говорил о битве или убийстве, и это было не совсем то, но в любом случае это казалось хорошей идеей.
Теперь он снова мог чувствовать свое тело, но, усевшись, он схватился за шею, просто чтобы убедиться, что голова находится на месте. Его кожа подергивалась самым странным образом, как шкура лошади, когда ее кусает слепень. Он сглотнул, почувствовал приторный привкус серебра и снова ахнул, потому что теперь знал, что его ударило.
Это было не совсем похоже на то, когда они проходили через камни на Окракоке. Только что он был на руках у отца, а в следующее мгновение он был словно разбросан повсюду маленькими извивающимися кусочками, как пролитая ртуть в кабинете бабушки. Потом он снова был целым, а папа все еще держал его так крепко, что было трудно дышать, и он мог слышать, как папа всхлипывает, и это пугало его. У него был странный привкус во рту, и маленькие кусочки его тела все еще извивались, пытаясь вырваться, но они были заперты внутри его кожи ...
Да. Вот что заставляло его кожу сейчас дергаться, и он задышал легче, зная, что это было. Тогда все закончилось хорошо; он был в порядке. Это скоро прекратится.
Оно уже прекращалось. Он все еще чувствовал некоторую дрожь, но встал. Осторожно, потому что он не знал, где находится эта зона.
Погодите – он знал. Он точно знал.
- Странно, - произнес он вслух, не заметив этого, потому что больше не боялся темноты. Это стало неважно.
Он не мог видеть это, не глазами. Он прищурился, пытаясь понять, как видит, но не было слова для определения того, что он делал. Что-то вроде слуха, обоняния или осязания, но на самом деле ничего из этого.
Но он знал, где находилась зона. Она находилась прямо там, своего рода ... дрожь ... в воздухе, и когда он смотрел на нее, где-то в глубине его сознания возникало чувство, похожее на красивые блестки, словно отблески солнца на море, или пламя свечи, когда оно сияет через рубин, но он знал, что на самом деле не видит ничего подобного.
Зона проходила поперек всего туннеля до самого верха, но была тонкой, как воздух.
Он догадался, что именно поэтому она не поглотила его, как то, что было в камнях на Окракоке. По крайней мере ... он думал, что это так, и на мгновение встревожился: не оказался ли он в другом времени. Нет, скорее всего, нет. Туннель ощущался точно таким же, и он тоже, теперь, когда его кожа перестала дергаться. Когда они прошли через камни на Окракоке, он сразу почувствовал изменения.
Он постоял минуту, просто глядя и думая, а затем покачал головой и повернулся, нащупывая ногой путь. Он не собирался снова проходить через зону, что бы ни случилось. Ему оставалось только надеяться, что дверь не заперта.
*.*.*
Кабинет лэрда,
поместье Лаллиброх
Рука Брианны сжалась на канцелярском ноже, но, даже оценивая расстояние до мужчины, препятствие между ними в виде письменного стола и непрочность ножа, она нехотя пришла к выводу, что не сможет убить ублюдка. Пока.
- Где мой сын?
- Он в порядке.
Она резко встала, и он инстинктивно дернулся. Лицо его вспыхнуло и ожесточилось.
- Он, черт побери, должен быть в порядке, - рявкнула она. - Я спросила, где он?
- О, нет, цыпочка, - сказал он, покачиваясь с пятки на носок и изображая беспечность. - Мы так не играем. Не сегодня.
Боже, почему Роджер не держал молоток, зубило или что-то полезное в ящике стола? Он что, ожидал, что она заколет этого придурка степлером? Она напряглась, положив обе руки на стол, чтобы не перепрыгнуть через него и не вцепиться ему в горло.
- Я не играю, - процедила она сквозь зубы. - И ты тоже. Где Джемми?
Он указал на нее пальцем.
- Ты больше не начальница, мисс МакКензи. Теперь командую я.
- О, ты так думаешь, да? - спросила она, как можно мягче. Ее мысли скользили, как песчинки в песочных часах – каскад из «что если», «я должна, «нет», «да» …
- Да, - его румянец стал еще ярче, и он облизнул губы. - Ты узнаешь, каково это быть внизу, цыпочка.
Глаза Кэмерона ярко блестели, а под коротко подстриженными волосами над ушами она могла видеть блестящие капли пота. Он был под кайфом? Она так не думала. На нем были спортивные штаны, и его пальцы неосознанно скользнули по передней части, где появилась существенная выпуклость. Ее губы сжались при виде этого зрелища.
Не в этой жизни, парень.
Она раскрыла глаза, как можно шире, не позволяя ему отвести глаз. Она не думала, что он вооружен, хотя что-то в карманах его пиджака было. Он действительно думает, что сможет заставить ее заняться с ним сексом без наручников и кувалды?
Он поманил ее пальцем и указал на пол перед собой.
- Подойди сюда, цыпочка, - сказал он, - и сними свои джинсы. Тебе может быть интересно, что меня месяцами интересовала твоя задница.
Очень медленно она обошла стол и встала перед ним, но держась вне зоны его досягаемости. Она нащупывала холодными пальцами пуговицу ширинки, не желая смотреть вниз, не желая отвести от него взгляд. Сердце так сильно стучало в ушах, что она едва слышала его тяжелое дыхание.
Кончик его языка высунулся на мгновение, когда она спустила джинсы по бедрам, и он сглотнул.
- Сникерсы тоже, - сказал он с придыханием. - Снимай.
- Ты не часто насилуешь людей, не так ли? - грубо сказала она, вылезая из мятых джинсов. - Куда ты торопишься? - Она наклонилась и подняла тяжелые джинсовые брюки, встряхнула их и повернулась, как будто собираясь положить на стол. Затем резко дернула джинсы за низ штанин и со всей силы ударила его по голове.
Тяжелая ткань с молнией и латунной пуговицей ударила его прямо в лицо, и он, отшатнувшись с удивленным всхрапом, вцепился в джинсы. Она тут же отпустила их, вскочила на стол и бросилась на него плечом вперед.
Они упали с грохотом, от которого сотрясся деревянный пол, но она приземлилась сверху, сильно ударила его коленом в живот, а затем схватила его за оба уха и со всей силы ударила его головой об пол. Он издал крик боли, потянулся к ее запястьям, и она тут же отпустила его уши, откинулась назад и схватила его за промежность.
Если бы она смогла как следует схватить его яйца через мягкую ткань, она бы их раздавила. Как бы то ни было, ей удалось достаточно сильно пройтись по его приватной части, что заставило его вскрикнуть и содрогнуться, почти сбросив ее с себя.
Она не могла выиграть кулачный бой. Не могла позволить ему ударить ее. Она вскочила на ноги, дико озирая кабинет в поисках чего-то тяжелого, схватила деревянный ларец с письмами и разбила его о голову мужчины, когда тот начал подниматься. Он не упал, но ошеломленно мотнул головой, и она, сжав зубы, пнула его в челюсть так сильно, как только могла. Это был скользящий, потный удар, но она причинила ему боль.
Она также причинила боль себе, пнув его так сильно, что почувствовала взрыв боли в середине ступни; она что-то порвала или сломала, но это не имело значения.
Кэмерон яростно замотал головой, пытаясь прочистить ее. Теперь он, стоя на четвереньках, полз к ней, тянулся к ее ноге, и она отступила к столу. С криком банши она ударила его коленом в лицо, избежала его хватки и выбежала в коридор, тяжело хромая.
На стенах фойе висело оружие, несколько круглых щитов и палашей, оставленных для украшения, но все они висели высоко, вне досягаемости детей. Но было и нечто, что можно было легко достать. Она потянулась за вешалку и схватила крикетную биту Джема.
«Ты не можешь убить его, - думала она, смутно удивляясь, что голова еще могла работать. - Не убивай его. Пока. Пока он не скажет, где Джемми».
- Проклятая … сука! - он был уже близко, наполовину ослепленный бегущей по лбу кровью, шумно дышал и хлюпал кровавыми пузырями из носа. - Пошла ты на хер, пошла ты ...
- Caisteal DO-O-ON![3] - проревела она и, выйдя из-за вешалки, взмахнула битой, по косой дуге ударив его по ребрам. Он издал булькающий звук и обхватил живот руками. Она сделала глубокий вдох, высоко подняла биту и со всей силой опустила ему на макушку.
Удар отдался вибрацией в ее руках и плечах, она уронила биту и стояла, дрожа и задыхаясь.
- Мамочка? - произнес тоненький дрожащий голос с лестницы. - Почему ты не надела штаны?
*.*.*
«Слава богу за инстинкты», - была ее первая связная мысль. Она пересекла прихожую, подхватила Мэнди на руки и утешающе погладила ее по спине, прежде чем было принято какое-либо осознанное решение двигаться.
- Штаны? - сказала она, глядя на безвольное тело Роба Кэмерона. Он не дернулся с тех пор, как упал, но она не думала, что убила его. Ей придется предпринять более определенные шаги, чтобы нейтрализовать его, и быстро. - О, штаны. Я как раз собиралась спать, когда появился этот гадкий человек.
- О, - Мэнди высунулась из ее рук, уставившись на Кэмерона. - Это мистер Роб! Вор? Нехоро-ш-ш-ший человек?
- Да, и то, и другое, - сказала Брианна намеренно небрежно. В речи Мэнди ясно чувствовалось шипение, говорившее, что она взволнована или расстроена, но девочка, казалось, быстро оправляется от шока, который испытала при виде матери, ударившей плохого человека по голове, будучи одетой только в футболку и трусы. Эта мысль заставила Брианну захотеть наступить на яйца Кэмерона, но она подавила это желание. На это не было времени.
Мэнди обхватила ее за шею, но Брианна решительно поставила ее на лестницу.
- Мама хочет, чтобы ты оставалась здесь, a ghraidh[4]. Мне нужно поместить мистера Роба туда, где он не сможет причинить нам ничего плохого.
- Нет! - закричала Мэнди, увидев, как ее мать направляется к лежащему Кэмерону, но Брианна помахала рукой, как она надеялась, успокоительно, подняла биту для крикета в качестве страховки и осторожно ткнула своего пленника в ребра носком ноги. Он покачнулся от толчка, но не пошевелился. На всякий случай она обошла его сзади и грубо ткнула его между ягодиц битой для крикета, отчего Мэнди хихикнула. Он не пошевелился, и она впервые за несколько часов, как ей казалось, глубоко вздохнула.
Вернувшись к лестнице, она отдала биту Мэнди и улыбнулась ей. Она заправила прядь вспотевших волос за ухо.
- Ладно. Мы посадим мистера Роба в дыру священника. Иди и открой дверь для мамы, хорошо?
- Я ударю его? - с надеждой спросила Мэнди, сжимая биту.
- Нет, я не думаю, что тебе нужно это делать, дорогая. Просто открой дверь.
Ее рабочая сумка, в которой лежал большой рулон клейкой ленты, висела на вешалке. Она связала лодыжки и запястья Кэмерона, сделав по дюжине оборотов, затем наклонилась и, схватив его за ноги, потащила к обитой сукном двери в дальнем конце коридора, которая отделяла кухню от остального дома.
Он начал шевелиться, когда она подтащила его к большому столу на кухне и опустила его ноги.
- Мэнди, - сказала она, стараясь говорить как можно спокойнее. - Мне нужно поговорить по-взрослому с мистером Робом. Дай мне биту. А потом иди прямо в прихожую и жди меня там, хорошо?
- Мамочка ... - Мэнди прижалась спиной к шкафчику с раковиной, устремив свои огромные глаза на стонущего Кэмерона.
- Иди, Мэнди. Прямо сейчас. Мама придет к тебе прежде, чем ты успеешь досчитать до ста. Начинай считать прямо сейчас. Один ... два ... три … - она встала между Кэмероном и Мэнди и решительно взмахнула свободной рукой.
Мэнди неохотно встала, продолжив счет: «Четыре … пять … шесть ... семь ...», и вышла. Кухня была теплой от Аги, и, несмотря на отсутствие одежды, Бри все еще обливалась потом. Она чувствовала свой запах, какой-то звериный и едкий, и обнаружила, что он заставляет ее чувствовать себя сильнее. Она не была уверена, что когда-либо раньше по-настоящему понимала термин «кровожадный», но теперь она поняла.
- Где мой сын? - спросила она Кэмерона, стараясь держаться от него на расстоянии, если он вздумает подкатиться к ней. - Отвечай, кусок дерьма, или я выбью из тебя дерьмо и позвоню в полицию.
- Да? - он медленно со стоном перевернутся на бок. - И что точно им скажешь? Что я забрал твоего мальчишку? Какие у тебя доказательства? - Говорил он с трудом; губа с одной стороны, куда она его пнула, распухла.
- Прекрасно, - рявкнула она. - Я просто выбью из тебя дерьмо.
- Что, побьешь беспомощного человека? Какой пример для твоей маленькой дочери, - он перекатился на спину с приглушенным стоном.
- Что касается полиции, я могу сказать им, что ты вломился в мой дом и напал на меня, - она выставила вперед ногу, так что он мог видеть синевато-багровые царапины на ее ноге. - У тебя под ногтями будут клетки моей кожи. И хотя я бы предпочла, чтобы Мэнди не проходила через все это, она, безусловно, расскажет им, что ты говорил в коридоре. - Она сможет, подумала Бри. Мэнди была очень точным диктофоном, особенно когда речь шла о сквернословии.
- Н-нг, - Кэмерон закрыл глаза, поморщившись от света над раковиной, и снова открыл. Он уже пришел в себя; она могла видеть расчетливый блеск в его глазах. Как и большинство мужчин, подумала она, он, вероятно, был умнее, когда не был сексуально возбужден. Она сама позаботилась об этом.
- Да. А я скажу им, что это была просто маленькая сексуальная игра, которая вышла из-под контроля. Ты говоришь, что это не так, и они говорят: «Да, хорошо, миссис, а где же тогда ваш муж?» - неповрежденная часть его рта скривилась. - Сегодня ты не так быстро соображаешь, цыпочка. Но, с другой стороны, ты всегда такая.
Упоминание о Роджере заставило кровь прилить к ее ушам. Она не ответила, а схватила его за ноги и грубо потащила через кухню в проход к задней двери. Решетка, закрывавшая дыру священника, была скрыта скамейкой и несколькими коробками с молочными бутылками, частями сельскохозяйственного оборудования, ожидающими ремонта, и другими уже бесполезными предметами. Она отпустила ноги Роба, отодвинула скамейку и коробки в сторону и подняла решетку. Лестницу, ведущую вниз в темное пространство; она вытянула и задвинула за скамейку. Это маленькое удобство не понадобится.
- Эй! - глаза Роба расширились. Либо он не знал, что в доме действительно есть дыра для священника, либо он не думал, что она это сделает. Не говоря ни слова, она схватила его под мышки, потащила к дыре и запихнула туда. Ногами вперед, потому что если он сломает себе шею, то не сможет сказать, где Джем.
Он упал с криком, который был прерван громким стуком. Прежде чем она успела забеспокоиться, что он все-таки умудрился приземлиться на голову, она услышала его стоны и шорох, когда он зашевелился. Его сдавленное сквернословие еще больше убедило ее, что он в достаточно хорошей форме, чтобы отвечать на вопросы. Она достала большой фонарик из кухонного ящика и посветила им в дыру. Лицо Кэмерона, залитое кровью, уставилось на нее. Он с трудом сумел сесть.
- Ты сломала мне ногу, ебаная сука!
- Хорошо, - холодно сказала она, хотя и сомневалась в этом. - Как только я верну Джема, я отведу тебя к врачу.
Он тяжело дышал через нос, издавая противные сопящие звуки, и провел по лицу связанными руками, размазывая кровь по щеке.
- Ты хочешь его вернуть? Так вытащи меня отсюда, и быстро!
Она обдумывала – и отвергала – разные планы действий, перебирая их, как мысленную колоду карт, с тех пор, как обвязала его скотчем. Возможность выпустить его она даже не рассматривала. Она думала принести ружье 0.22 калибра, которое использовали для охоты на крыс, и подстрелить его в нескольких местах, не опасных для жизни, но был некоторый риск либо слишком сильно его покалечить, и он станет бесполезным, либо случайно убить его, задев что-то жизненно важное, если он будет извиваться.
- Думай быстрее, - крикнул он ей. - Твоя малышка досчитает до ста и вернется в любую секунду!
Несмотря на ситуацию, Брианна улыбнулась. Мэнди совсем недавно познакомилась с идеей, что числа бесконечны, и была очарована этой концепцией. Она не переставала считать, пока у нее не кончится дыхание или кто-нибудь ее не остановит. Тем не менее, Бри не собиралась вступать в бессмысленный разговор со своим пленником.
- Ладно, - сказала она и потянулась к решетке. - Посмотрим, насколько ты разговорчив после двадцати четырех часов без еды и воды, хорошо?
- Ты чертова сука! - он попытался встать на ноги, но упал на бок, бессильно корчась. - Ты ... ты просто подумай, а? Если я без еды и воды, то и твой сынок тоже!
Она замерла, вцепившись в металлические прутья решетки.
- Роб, ты не слишком умен, - сказала она. Она сама удивилась, насколько спокойно звучал ее голос, в то время как волна ужаса и облегчения, и снова ужаса накатились на ее тело, и что-то примитивное в глубине ее головы взорвалось криком.
Мрачное молчание снизу, пока он пытался понять, что он только что выдал.
- Теперь я знаю, что ты не отправил Джема через камни, - пояснила она ему. Она со всех сил старалась не закричать: «Но ты отправил Роджера, чтобы он его искал! И он никогда его не найдет. Ты ... ты ...» - Он все еще здесь, в этом времени.
Еще тишина.
- Да, - медленно сказал он. - Ладно, ты это знаешь. Но ты не знаешь, где он. И не узнаешь, пока не отпустишь меня. Я имею в виду, цып… Он сейчас хочет пить. И голоден. К утру ему станет намного хуже.
Ее рука сжалась на решетке.
- Тебе лучше лежать смирно, - ровно сказала она. - Ради себя самого. - Она задвинула решетку на место и наступила на нее, защелкивая. Дыра священника была буквально дырой: пространство примерно шесть на восемь футов и двенадцать футов глубиной. Даже если бы Роб Кэмерон не был связан по рукам и ногам, он не смог бы подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы ухватиться за решетку, не говоря уже о том, чтобы дотянуться до защелки, которая ее удерживала.
Не обращая внимания на яростные крики снизу, Брианна пошла за дочерью и своими джинсами.
*.*.*
В прихожей было пусто, и на мгновение она запаниковала, но потом увидела крошечную босую ногу, торчащую из-под скамейки, длинные пальцы расслаблены, как у лягушки, и ее сердце забилось спокойнее. Немного.
Мэнди свернулась калачиком под старым плащом Роджера, большой палец наполовину во рту, и крепко спала. Первым побуждением было отнести ее в кровать, дать поспать до рассвета. Брианна положила мягкую руку на черные вьющиеся волосы дочери – черные, как у Роджера – и сердце ее стало, как выжатый лимон. Нужно было подумать еще об одном ребенке.
- Просыпайся, милая, - сказала она и нежно потрясла девочку. - Просыпайся, солнышко. Нам нужно пойти и поискать Джема.
Потребовалось немало уговоров и стакан кока-колы – редкое удовольствие, и совершенно неслыханное так поздно ночью, как волнительно! – чтобы привести Мэнди в состояние бодрствования, но как только она окончательно проснулась, она горела желанием отправиться на поиски своего брата.
- Мэнди, - сказала Бри как можно спокойнее, застегивая розовое пальто дочери, - ты чувствуешь Джема? Прямо сейчас?
- Угу, - небрежно ответила Мэнди, и сердце Брианны дернулось. Две ночи назад ребенок проснулся с криком, истерически рыдая и уверяя, что Джема больше нет. Она была безутешна, причитая, что ее брата съели «большие камни!». Утверждение, которое напугало ее родителей, которые слишком хорошо знали ужасы этих самых камней.
Но через несколько минут, Мэнди внезапно успокоилась. Джем здесь, заявила она. Здесь, в ее голове. И уснула, словно ничего не случилось.
В ужасе, который последовал за этим – открытие, что Джем был похищен Робом Кэмероном, одним из коллег Брианны по гидроэлектростанции, и предположительно переправлен через камни в прошлое – не было времени вспомнить заявление Мэнди о том, что Джем вернулся в ее голову, не говоря уже о том, чтобы провести дальнейшие расспросы. Но теперь разум Брианны двигался со скоростью света, перескакивая от одного ужасающего осознания к другому, создавая связи, на установление которых с более холодной головой могли бы уйти часы.
Ужасающее осознание номер 1: Джем все-таки не отправился в прошлое. Хотя само по себе это было, несомненно, хорошо, но оно сделало Ужасающее осознание номер 2 еще хуже: Роджер и Уильям Бакли, несомненно, прошли через камни в поисках Джемми. Она надеялась, что они на самом деле в прошлом, а не мертвы – путешествие сквозь то, чем были камни, было чертовски опасным занятием – но если так, это возвращало ее к Ужасающему осознанию номер 1: Джема не было в прошлом. А если его там не было, Роджер его не найдет. А поскольку Роджер никогда не перестанет искать ...
Она с силой оттолкнула ужасающее осознание номер 3, и Мэнди поражено моргнула.
- Мамочка, зачем ты строишь рожи?
- Репетирую для Хэллоуина, - она встала, выдавив улыбку, как могла, и потянулась за своим пальто.
Мэнди задумчиво нахмурилась.
- А когда Хэллоуин?
Холод пробежал по телу Брианны, и не только от сквозняка из щели под задней дверью. Удалось ли им пройти? Они полагали, что портал наиболее активен в солнечные и огненные праздники – а Самайн был важным огненным праздником – но они не могли ждать еще один день, опасаясь, что за это время Джема уведут слишком далеко от Крейг-на-Дуна.
- Завтра, - сказала она. Ее пальцы соскользнули и запутались в застежках, дрожа от адреналина.
- Хорошо, хорошо, хорошо! - пропела Мэнди, подпрыгивая, как сверчок. - Я могу надеть маску, чтобы поискать Джемми?
Примечания
1
Фраза, которую использовали в титрах немого кино, когда менялась сцена действия либо происходил возврат к старой сцене.