Пожилая супружеская пара кузианцев, заселившая номер, приняла их с широкими улыбками. Виновато показывая зубы, кузианец-супруг гостеприимным жестом указал на причину вызова: посреди гостиной столбом стоял забарахливший робот. Элегантная никелированная железяка казалось застыла в мистическом трансе. Алиса и Никита тут же вскрыли его ремонтный кожух и начали ковыряться в начинке.
Постоялец попался словоохотливый. Стараясь всячески угодить, он подобострастно стоял над душой наладчиков, навязчиво заглядывая им через плечо. "Может чайку?" - по-простому, по-земному предложил кузианец. "Можно" - очень непрофессионально согласился Никита. Супруга в весеннем ложнояпонском халатике быстро зашуршала на кухню.
- Беда с этими новыми моделями, - начал было развивать благодарную тему кузианец и в это время Алиса выстрелила.
Луч из боевого хитчера почти бесшумно врезался постояльцу в лицо, которое тут же превратилось в мятую серую салфетку. Тот даже не успел пикнуть.
- Ты что творишь, Селезнёва, а вдруг мы ошиблись?
- Не ошиблись, у меня нюх, - голословно уверила Алиса и нагнулась над поверженным.
Странно, но упавший был ещё жив, жизнь в нём по-прежнему прощупывалась. После прямого попадания, он, как ни в чём не бывало, подавал знакомые признаки жизни. Более чем странно, это было невозможно и возмутительно: подавать признаки жизни после такого. Невозможно, хотя бы потому что сердце у кузианцев размещалось за лицевой перегородкой черепа, внутри камеры черепной коробки.
- Я же говорила, у меня нюх, - Алиса нечаянно толкнула лежащего в лицо: жуткая розочка смятой физиономии вместе с шаром остальной головы, отвалившись, со скрежетом тяжело откатилась в сторону, подобно чугунному ядру. - Нормалёк, жить будет.
И тут за спиной мнимых наладчиков послышался звон разбитой посуды: забытая всеми жена ненастоящего кузианца, войдя в гостиную, от неожиданности уронила поднос с чайными прибамбасами. Ничего удивительного, кто ожидает такое увидеть. Капец сервизу, попили чай называется. Но пожилая супруга, не растерялась. Быстро среагировав, даже слишком быстро, она очень профессионально, единым махом выскочила в открытое окно. Куда, сорок шестой этаж же. Никита только присвистнул от удивления: жена, по всей видимости, тоже была ненастоящей. А в придачу - и не пожилой. Ну и семейка.
Алиса выглянула в окно: раскрывшись, ложнояпонский халатик, подобно цветку, колыхался в воздухе двумя уровнями ниже.
- Давай за ней, я в обход, - скомандовала Селезнёва.
Трения между Землёй и Пантикапеей начались не сразу. Сперва всё шло, как по маслу: мир, дружба и так далее. Хотя некоторые странности за аборигенами всё же наблюдались. Чего только стоила их зацикленность на понятиях чести и свободы выбора, которая в местной интерпретации принимала почти маниакальный характер. Чёрта с два во Вселенной вы отыщете другую такую цивилизацию, где бы категория чести была настолько востребованной и носила столь крайнюю форму, зачастую гранича с садо-мазохизмом.
Первые трения начались во время Великого голода шестнадцатого года Эры благоденствия. Милосердие землян было аборигенами не понято и принято в штыки. Люди искренне хотели помочь, но вместо этого только оскорбили умирающих. Примерно та же история повторилась во время эпидемии Штросса: местное население категорически гибло миллионами, но принять из рук землян полезные пилюли несгибаемо отказывалось. Чужая помощь казалась им до отвращения унизительной. Когда же обнаружилось, что ближайшая к ним звезда быстро набухает в сверхновую, всем стало ясно, что конфликта не избежать: просто так спасти себя пантикапейцы не позволят. Именно на этот период приходится первая гуманитарная война. Чтобы спасти уникальную цивилизацию земляне вынуждены были вторгнуться на Пантикапейю. В результате от гибели были спасены миллиарды, но эти миллиарды считали себя глубоко опозоренными, а отсюда растут ноги второй и третьей гуманитарных войн. Рассеянные по всему Млечному Пути пантикапейцы и их союзники стали главной угрозой влияния Земли в этом секторе Галактики. Коммунизм, как наиболее благой и универсальный принцип общежития был поставлен под серьёзное сомнение. Федерация Великого кольца трещала по всем швам.
Мегаполис по случаю тёмного времени суток вырядился в свои самые роскошные карнавальные шмотки. Ближайшие небоскрёбы гудели, как вставшие дыбом, бредовые взрывы света. Лучи рекламных слоганов размашисто резали на куски шоколадный торт тяжёлого десертного неба. Но Алисе было не до гастрономических изысков ночного города, она бежала наперерез неведомой шпионке, а ночной город шикарно отцветал где-то на периферии её сознания.
Селезнёва торопилась. Судя по всему, сбежавшая являлась пантикапейкой, с ней шутки не пошутишь, с чувством юмора у них у всех просто беда: к смерти и разным убийствам они относились с маниакальной серьёзностью. Стоит только вспомнить их традиционное оружие - скотинус или "волшебная палочка" как называли его земляне: что-то вроде рапиры, только тонюсенькой, словно иголка. Этой иголкой они запросто и с азартом пронзают усиленную броню космических гоплитов. Вроде игрушка, но смертоноснее любого земного хитчера, в ближнем бою ей нет равных, лобовые плиты танкоботов прокалывает на раз.
Нижние ярусы Мегаполиса в это время суток казались необитаемыми. Ещё издали за поворотом очередного дома Алиса приметила что-то продолговатой формы, что вяло шевелилось на асфальте: её сердце не по-доброму ёкнуло. Подбежав ближе, она подтянула Никиту к шершавому цоколю здания и прислонила его спиной. Из Никиты обильно текло.
- Проткнули меня, - виновато прохрипел он, силы его явно покидали.
Больше всего Алисе хотелось залепить ему парочку увесистых оплеух: как он только мог свалять такого дурака, ведь знает же, не пальцем делан. Но Селезнёва лишь отрицательно замотала головой. Чёрт с ним, потом разберёмся. Укус скотинуса коварен, дырочки и не заметишь, а кровь шпандёрит, как из ведра, особенно если пробили насквозь, с двух сторон и хлещет - пару минут и человек пустой. Неотложку он уже вызвал, но доберётся она сюда через минут пять. Кажется, не успеваем, за это время Никита вытечет до капли, только фантик оболочки и останется.
- Нет, нет, нет, - жарко запротестовал он и даже подался спиною назад, но Алису было уже не отговорить: она придавила напарнику ногу и всадила тому в икроножную мышцу форсунку гибернизатора. Никита даже не успел нормально испугаться, как превратился в мутную булыгу арктического льда. Он свалился на бок, подобно отколовшемуся куску скальной породы. Доза была лошадиной, на минут пять точно хватит, дальше медики его примут.
Выбежав на проспект, Алиса тут же свернула в полутёмный переулок. Она хорошо знала эту часть города, по её подсчётам где-то здесь она шпионку и перехватит. Сердце Селезнёвой учащённо билось, внутри черепной коробки бушевало адреналиновое море мозгов. Алиса не сомневалась: пантикапейка её поджидала. В этой части Мегаполиса бежать некуда, старомодные исторические кварталы, здесь особенно не разбежишься. Остаётся что? - правильно: притаится и в нужный момент сделать выпад. Туше. Но она не Никита, с ней подобное не проханже.
А ведь Алиса, ещё будучи курсантом, эту планетку посещала - Пантикапейю. Впечатления остались более чем удручающие. После проведения спасательной операции планета лежала в древнеримских руинах. Вмешательство землян по их спасению пантикапейцы приняли за личное оскорбление и учинили резню на грани мыслимого. Тысячи и тысячи их совершали ритуальные самоубийства, чикали себя по горлу и взрывались фонтанами сдетонировавшей крови. Земляне никак не ожидали подобного оголтелого героизма, но отступать было поздно. Операция продолжалась пять лет, по её ходу пролились реки крови и оказались стёртыми целые города. Цивилизация всё же была спасена, несколько миллиардов жителей эвакуированы, но чего это стоило безгрешной Земле, её чистенькой репутации.
Уже тогда Алиса почувствовала, что произошло что-то непоправимое, что так как раньше уже не будет, что её Земля на этот раз дала маху. Вернуться в благословенное время, когда они с отцом незабвенно порхали по планеткам системы Медуза уже не получиться. По всей небесной системе как будто прошла едва заметная трещинка. Возможно Золотой век ещё не закончился, но уже явно пережил свой апогей и клонился к баснословному упадку. Как сказал один остроумец: коммунизм вступил в стадию империализма. Жестоко, несправедливо, но доля какой-то изворотливой правды в этом была.
Она поджидала Алису посреди пустой улицы, сидя на бетонном парапете фонтана и покуривая вредную сигаретку - голая, борзая, долговязая. Весенний ложнояпонский халатик-то тютю. Сразу угадывался недюжинный гонор: сижу я тут, значит, в чём мать родила и поплёвываю на всех с высокой колокольни. Когда расстояние сократилось, так сказать, до исторического минимума, она представилась:
- Кариолла с планеты Пантикапейя.
- Алиса с планеты Земля, - ответила Селезнёва. С замиранием сердца она поняла, что началось для неё самое наихудшее - вступительная церемония поединка, а это, согласно пантикапейскому Кодексу всего живого и мёртвого, верная смерть.
- Что так долго, Алиса с планеты Земля, или вы там на своей Земле совсем стыд потеряли?
- Да пошла ты... Кариолла с планеты Пантикапейя. Прохлаждаешься тут нагишом и про стыд мне втираешь.
Пантикапейка заулыбалась, очевидно, ответ Алисы доставил ей удовольствие:
- А ты молодец, - сказала она, делая тяжёлую затяжку, - не совсем по Кодексу, но всё равно молодец. Мне понравилось.
- Плевать я хотела на твой Кодекс. Если бы не он, мы могли бы стать подругами.
- И это после того, что вы, ублюдки, сотворили?
- Мы вас спасли, спасли всю вашу ненормальную цивилизацию. Если бы не мы, где бы вы сейчас были со всеми своими красивыми словами о долге и свободе выбора?
- А кто вас об этом просил, хоть один из нас заикнулся о помощи? Ишь выискались, спасители хреновы. Вы лишили нас достоинства, теперь мы живём с вашего соизволения и по вашему настоянию, а это позор неизреченный для всех пантикапейцев. Не обольщайтесь насчёт своей доброты, теперь каждый истинный последователь пути станет вам мстить пока кто-то из нас не закончится, или вы, или мы.
- Но разве жизнь, которую вы получили взамен, не важнее?
- Следовать Кодексу всего важнее, остальное - дребедень. Есть лишь один путь - путь чести, вы слепцы если этого до сих пор не поняли. Расплевалась тут. А теперь харэ, надоело метать бисер, - и Кариолла, спрыгнув с парапета, пальцем правой руки далеко отщелкнула ещё рдеющий уголёк чинарика. - Ну что, Алиса с планеты Земля, приступим.
Неизвестно где она прятала свой скотинус, но в следующее мгновение он уже сверкнул в её руке - невероятно длинный, почти невидимый, магический лучик.
] Говорят, что все скотинусы живые; они обитают высоко в горах и питаются опасной радиацией солнца. Каждый взрослый пантикапеец обязан одного из них отыскать и сделать своим другом. Это труднее чем кажется, ибо скотинус - существо чрезвычайно принципиальное и наделённое развитым умом; он не откроет свою душу абы кому, нужно завоевать его доверие. Если всё срослось, то в конце этого пути, как залог верности, скотинус отказывается от своей жизни и в качестве холодного оружия перепоручает себя в руки товарища; он как бы признаёт его себе равным и достойным такой жертвы. Воина и его оружие связывают неразрывные узы симпатии, их преданность друг другу не поддаётся сомнению. Очень может быть, что по закону зеркальной симметрии скотинус считает пантикапейца своим оружием, также как тот считает его самого. Кто из них на самом деле оружие ещё вопрос. Исследователи цивилизации Пантикапейи полностью в этом ещё не разобрались, вопрос слишком тонкий чтобы рубить с плеча. В многочисленных хрониках пантикапейских земель не упоминается ни единого случая предательства кого-нибудь из этой пары. Говорить о супружестве в земном понимании, наверное, не приходиться, но что-то на человеческий взгляд извращённое в подобных отношениях всё же имеется [
Кариолла взмахнула своей "волшебной палочкой" и Алисе ничего другого не оставалось как выстрелить. Казалось бы, преимущество на её стороне, что значит даже самый изощрённый и извращённый клинок против мощи корпускулярного хитчера, средний заряд которого с лёгкостью прошивает метры армированных стен, но не всё так просто. Гибкость и специальная боевая гимнастика делает пантикапейцев неуловимо подвижными и вечно ускользающими, попасть в такого представителя - задача не из лёгких.
После двух промахов Алиса и Кариолла оказались лицом к лицу: пользы теперь от хитчера, как от козла молока. Двигаясь, подобно капельке живой ртути, Кариолла совершила молниеносный выпад. Чтобы избежать прокола уже Алисе пришлось демонстрировать чудеса физической подготовки. Скотинус мелькнул у неё перед носом, и Алиса вдруг с ужасом осознала, что её песенка спета: ещё один-два таких выпада и жало пантикапейки неизбежно проткнёт её насквозь. В данных условиях её проигрыш предрешён.
Первое, что приходило на ум, бежать - ошибка всех новичков, ибо подставить спину равно несомненной гибели, тут без вариантов. Тем более, что это ещё и позорно, а проявить, глядя в глаза Кариолле, такую трусость Алиса, даже при всём желании, никак не смогла бы; её словно переклинило, она как бы заразилась от соперницы всей этой архаичной чепухой о чести и достоинстве. Чепуха ведь, а поди ж ты, пересиль себя. В иных обстоятельствах такая чепуха оказывалась значительно мощнее любого здравого смысла. Да уж, порой на такой чепухе, как на гвозде, висела вся суть существования и Алиса ясно почувствовала это каждым поворотом своих сжавшихся кишок. Она вдруг оказалась готовой рискнуть всем, чтобы не уронить лицо. Красивенькая пыльца цивилизованности слетела с неё в мгновение ока, неожиданно для себя Алиса тоже стала последовательницей Кодекса, оказалась в одной упряжке с "чёкнутыми" пантикапейцами. Особенно ей было неприятно, что именно Кариолла, эта дамочка без страха и упрёка, станет очевидцем её бесчестья. Нет, кто угодно только не она.
Кариолла двигалась, как натёртая жиром, предусмотреть её следующий жест казалось невозможным. Тут без дара, как без рук. В динамике своих телодвижений она выглядела какой-то текучей, неоднородной, асимметричной, чья сиюминутная форма не поддавалась описанию. От ещё одного взмаха Алисе удалось уклониться, но следующий без сомнений грозил оказаться последним. И вдруг Алиса поняла, что нужно делать: если укола не избежать, то нужно его возглавить, направить в нужное русло, воспользоваться им как шансом. План, конечно, так себе, но это больше чем ничего, и Алиса, не откладывая в долгий ящик, ненавязчиво открылась. Она специально подставилась, чтобы спровоцировать удар. Пантикапейка, клюнув на кровавого живца, тут же проделала выпад. Пронзив неприятелю левое плечо, она на мгновение замедлилась, вполне достаточное, чтобы Алиса, улучив случай, безошибочно пальнула из хитчера.
- А ты молодец, Алиса с планеты Земля, - Кариолла, словно обнимая себя, крепко держалась рукой за правое плечо; сквозь пальцы бурно пробивалась кровь. - Быстро соображаешь, мне понравилось.
Пантикапейка пошатнулась и вяло повалилась навскидку, открытыми глазами в небеса. Её вырванная с плечевого сустава рука лежала рядом; пальцы всё также сжимали тонкую, как проволока, иголочку скотинуса, верные друг другу до конца.
- Ничего, ничего, сейчас остановим кровь, руку тебе приштопают обратно, будешь как новенькая, - Алиса, кривясь от боли, прошкандыбала к лежащей. Её раненое плечо сочилось и ныло, словно его не иголкой кольнули, а переехали бронированным тягачом.
Она нагнулась над Кариоллой; та смотрела над собой, словно всматриваясь в сполохи небесной рекламы и, кажется, улыбалась.
- Ты действительно веришь в своё добро? - проговорила она одними губами.
- Конечно, а иначе никакого добра и нет. Если не мы, то кто? Не вы же со своим садо-мазохизмом, - Алиса достала из кармана портативной аптечки одноразовый инъектор гибернизатора. - А теперь помолчи и дай руку.
- Не смей, - уже на исходе сил скомандовала Кариолла.
- Главное жизнь, жизнь... понимаешь, - Селезнёва почти прокричала это пантикапейке в лицо.
- Да пошла ты... - еле слышно прошептала Кариолла и закрыла глаза.
В следующую секунду на последнем ударе сё сердца случился фонтан. Мириады брызг рванули кверху, словно река встала дыбом, вознеслась в едином порыве. Так уж анатомия пантикапейцев устроена, в отличие от людей, они имею возможность изгнать из себя всю кровь до последней капли, то есть совершить характерный только для них обряд традиционного самоубийства. С последним ударом сердца они создают критическое кровяное давление и, выворачивая клапаны, через множество специальных каналов в теле кровь с бешенным напором взрывается наружу. Принцип подобного суицида предельно прост: оболочка самоубийцы в мгновения ока оказывается пустой.
С ног до головы обрызганная кровью Алиса сидела возле мёртвой и что-то неладное творилось внутри герметичной сферы её головы: может действительно не стоит лезть со своим уставом, может не все миры получиться осчастливить и не все их стоит спасать. Чего мы к ним прицепились, ну не хотят они быть счастливыми по нашему образу и подобию. Не могут все быть счастливыми, как под копирку, не их это. Может и вправду, коммунизм не для всех. И ну их к чёрту, другие миры, которые со всех сил упираются радости и выбирают свой тесный схоластический мрак и свою мясную магию. Пусть хоть сожрут себя живьём, плевать. В конце концов, добро слишком деликатная материя, чтобы поддавать её такому испытанию на разрыв.
А скотинуса так и не нашли, всё обыскали, а он, как сквозь землю провалился. Может действительно живой и, затосковав после гибели носителя, тоже ушёл в небытие. И никогда не находили, ни одного, за всё время войны ни один из них так и попался в руки человечества.