Это был не ресторан. Обычная забегаловка. Полутёмный зал с обшарпанными столами, с низким потолком. Барная стойка неопределённого цвета с набором разноцветных бутылок за спиной скучающего бармена. Его белоснежная рубашка и чёрный галстук-бабочка не могли поднять статус забегаловки до элитного ресторана. Бармен не проявлял никакого интереса к единственному посетителю, что сидел за дальним столиком в полном одиночестве. Какой интерес мог быть к тому, кто час назад заказал бутылку водки, салат и больше никак не напоминал о себе?
Посетитель за дальним столиком тоже не проявлял никакого интереса к окружающей обстановке. С первого взгляда можно было заметить, что его костюм не соответствует интерьеру заведения. Тёмный костюм "в ёлочку" безупречно выглядел на посетителе, несмотря на расстегнутый пиджак. Брендовые туфли словно смеялись над полумраком зала, рассеивая его своим дорогим видом. Модельная причёска посетителя могла напомнить о глянцевой обложке журнала мужской моды. Но зал был пуст. Только прокуренный воздух забегаловки и пятнистые стены оставались свидетелями непривычной для них картины благородной внешности. Эту картину немного портил яркий галстук посетителя. Не своими трёхцветными узорами, а тем, что его конец неряшливо покоился в тарелке с остатками салата в компании с пустым стаканом и полупустой бутылки водки рядом с тарелкой.
Хозяин галстука сидел неподвижно, словно спал, уперевшись локтями в стол и уткнувшись лицом в ладони. Для него не существовало ни пустоты, ни тишины, ни убогости забегаловки. Он не обратил внимания на скрип входной двери, которая открылась и впустила нового посетителя. Бармен тут же приветливо кивнул вошедшему. Это был мужчина лет сорока, среднего роста, коренастый, с чёрной кучерявой шевелюрой, с чёрными усами и энергичным блеском в глазах. Пышные усы казались дополнением к его улыбке, которая не сходила с лица мужчины и придавала ему добродушный вид. Он удивлённо окинул взглядом пустой зал и сел на высокий стул у барной стойки со словами:
- Привет, Стас! Это что такое?! Где все?! - голос его звучал приятно, хотя и громко, словно наполняя всё вокруг какой-то позитивной энергией.
- Тебе как обычно? - прозвучало вместо ответа. Бармен поставил на стойку большую кружку пива с шапкой пены.
- Так что же ты скажешь, Стас? Как ты дошёл до такой жизни, а? Где твои посетители - кормильцы и мои друганы?! - голос мужчины продолжал звучать энергично и жизнерадостно.
- Где -где, - ворчливо передразнил бармен. - Лигу чемпионов смотрят, будто не знаешь.
- Это потому, что отсталый ты человек! - весело засмеялся усатый. - Я ещё когда тебе говорил, что во всех питейных заведениях стоят "ящики", чтоб посетители могли смотреть их, не отрываясь от приятного общения с пивом и с друзьями. И что?! Вот тебе результат, - мужчина обвел рукой пустой зал, сверкая весёлыми глазами и своей добродушной улыбкой.
- Да будет тебе "ящик", - так же добродушно ответил бармен, но усатый уже забыл про свои слова.
- Слушай, а это кто там? Что-то я раньше его не видел, - кивнул он в дальний угол в сторону неподвижной фигуры за столом. Бармен пожал плечами:
- Не знаю. Не мой клиент. Второй час сидит.
- Непорядок, - ещё больше оживился усатый. - Живая душа требует внимания к себе, потому что нуждается в общении, даже если её хозяин общается с бутылкой, - торжественно произнёс он и шутливо показал вверх указательным пальцем.
- Трепло, - прервал его бармен. - Где ты тут увидел души? Напился человек и сидит, никого не трогает. Угомонись.
Но усатый не унимался:
- Стас, ты же меня знаешь! Всё будет ОК! С хорошим человеком приятно пообщаться. Это я про себя, - улыбнулся он бармену своей усатой улыбкой и с кружкой пива пошёл к дальнему столику. Бармен не удержался и пробурчал ему вслед:
- Дело твоё, Жэка, смотри сам, но я не знаю, что это за тип.
Жэка уже сидел с кружкой пива и своей добродушной улыбкой напротив неподвижного посетителя.
Незнакомец никак не отреагировал на голоса вдали, на новые звуки возле столика. Он оставался в своей неподвижной позе, уткнувшись лицом в ладони. Жэка не обратил на это внимания, чувствуя себя на правах радушного хозяина рядом с незнакомым гостем.
- Извините, уважаемый, не подскажете, который час. Я свои часы дома на камине оставил, - шутливым, но вежливым тоном произнёс он и приложился к своей кружке, не сводя глаз с незнакомца. Оказалось, что незнакомец не спал. Он мотнул головой, словно отгонял назойливых мух, откинулся на спинку стула и посмотрел в сторону неожиданного соседа по столику. Жэка увидел его лицо. В следующее мгновение он пожалел о своём игривом настроении и шутливых словах. В глазах незнакомца блестели слёзы. Слёзы, которые ещё не успели скатиться по щекам и превратиться в капли на столе. Хватило мгновения, чтобы увидеть и те, и другие, достигшие стола. Их нельзя было спутать с пролитой на стол водкой. Это были слёзы, и они выглядели следами беды, упавшими на стол из глаз человека, попавшего под колёса неотвратимости. Не успел Жэка прийти в себя от увиденного, как услышал невнятное бормотание захваченного врасплох человека:
- А?... Что?... Что Вы говорите?... Где я?... Ах, да, сейчас... Вы уже закрываетесь?
Незнакомец оглядывался по сторонам, постепенно приходя в себя и возвращаясь в действительность. Жэка встретился с ним взглядом и поспешил помочь ему, радушно улыбаясь:
- Всё нормально. Мы не закрываемся. Мы пьём пиво и отдыхаем после работы, а в одиночестве какой же отдых, когда вокруг ни души.
Незнакомец молча посмотрел на него. Жэка сидел с видом человека, встретившего старого друга. Его лицо своей широкой улыбкой и доброжелательным взглядом всегда располагало к общению. Он это знал.
- Вы кто? - тихо спросил незнакомец. Взгляд его стал осмысленным, а в глазах уже не было ни малейшего намёка на слёзы.
- Я? Я здешний обитатель, можно так сказать, - голос Жэки изменился, как и он сам. - У тебя что-то случилось? - не вытерпел и выпалил он неожиданно для самого себя. Он терпеть не мог слёз ещё с детских лет, когда привык защищать во дворе свою младшую сестрёнку.
- С чего Вы взяли? - пожал плечами незнакомец и снова огляделся по сторонам, оглядывая пустой зал.
- Мне показалось, - неуверенно ответил Жэка без прежней энергичности, без показного веселья.
Незнакомец медленным движением провёл ладонью по лицу, словно снимал или надевал маску, прежде, чем что-либо ответить:
- Да, Вам показалось, - тихим голосом произнёс он. - Всё в порядке. Жизнь вокруг продолжается. К тому же, всё будет хорошо, как целыми днями повторяют со всех сторон. Вам показалось, - повторил он и посмотрел на Жэку. В глазах его не было ни малейших признаков слёз. Взгляд был спокойным и даже трезвым, как заметил Жэка, несмотря на полупустую бутылку.
- Ты извини, - начал Жэка. - Я по-простому. У нас тут все свои. Если я помешал, то я могу уйти.
- Нет, ничего. Скорей я мог помешать, оказавшись здесь. Сам не пойму, как это получилось. Видимо, задумался, - горько усмехнулся незнакомец. По его виду нетрудно было догадаться, что он гораздо старше Жэки, но его моложавый вид сбивал с толку и позволял Жэке чувствовать себя с ним на равных.
- Да ты не спеши, - начал Жэка. - До закрытия ещё далеко, а здесь уютней, чем на улице. Ты мне вот что скажи, - оживился он. - Где я мог тебя видеть? У меня хорошая память, но не вспомню, - покивал он головой. - Ну, убей, не помню. А лицо знакомо, - хлопнул он себя по коленям и потянулся к кружке.
- Не знаю, - пожал плечами незнакомец. - Меня очень многие видели. Работа у меня такая. Ведь я работаю главным редактором. Да, - повторил он. - Главным редактором, - после паузы добавил. - До сих пор мне это нравилось. Нравилось. А теперь.... Теперь не знаю, - покачал он головой, глядя в стол, неожиданно потянулся к бутылке, плеснул в стакан и залпом выпил, не морщась.
- Главным редактором?! - ахнул Жэка и поставил кружку на стол, тараща глаза на незнакомца. - Тем более, где я мог тебя видеть?! У нас на заводе или в гаражах такие не водятся.
Жэка в раздумьи почесал затылок:
- И всё же я уверен, что твоё лицо мне знакомо, - он улыбался незнакомцу такой дружелюбной улыбкой, что невозможно было бы не ответить взаимной симпатией для налаживания отношений. Но незнакомец думал о чём-то своём, совершенно постороннем, не связанном ни с Жэкой, ни с его обаятельной улыбкой. Он поставил пустой стакан на стол, не выпуская его из руки и не сводя с него глаз, словно обращался к нему, тихо произнёс:
- Какой смысл?... Зачем я здесь?... Зачем я - главный редактор?
Он поднял голову, и Жэка вновь увидел наполнившиеся слезами глаза. Глаза смотрели мимо него. Жэка попытался всё перевести в шутку, никогда не принимая всерьёз "пьяные" разговоры мужиков.
- Как зачем? - Бодро начал он. - Я вот слесарь шестого разряда и знаю, зачем - для того, чтобы на заводе всё работало и не ломалось!
- Ну и как? Всё работает? - неожиданно спросил незнакомец и перевёл взгляд со стакана на Жэку, отчего тот вдруг смутился, но не ударил в грязь лицом:
- А как же! Премию каждый месяц получаю!
Незнакомец уважительно кивнул головой и медленно, словно через силу, ответил:
- Тебе проще. У тебя есть смысл работать, - он снова налил в стакан и залпом выпил, не закусывая. Взгляд его опять замер на стакане, как на единственном собеседнике:
- А какой смысл работать мне ... . Какой? Если я работаю, а мой журнал... не работает.
Неожиданно он криво усмехнулся, вертя стакан в руке и обращаясь к нему:
- Нет, он, конечно, работает исправно, каждый день, всем коллективом редакции, а что толку? Его никто не читает!
Незнакомец поднял глаза на Жэку, словно вспомнил о его присутствии:
- Это я так, мысли вслух, не обращайте внимания, - глаза его продолжали блестеть. Им удавалось сдерживать слёзы.
Жэка почувствовал себя неуютно, словно он является виновником того, что никто не читает журнал этого главного редактора. Желание подбодрить незнакомца переполняло его по давней привычке не оставлять ближнего в беде. Оптимизм по жизни всегда был тем ветром, что наполнял паруса его желания жить.
- Как не читают?! - бодро воскликнул он, решив любой ценой растормошить незнакомца. Его унылый вид ему очень не нравился. - А что печатают в вашем журнале?
Незнакомец явно не ожидал подобного вопроса и интереса к собственной фигуре. Он долгим взглядом порсмотрел на Жэку, словно рассматривая того, кто задал такой вопрос.
- Это литературный журнал, - тихо произнёс он, снова налил в стакан и залпом выпил. - Мы печатаем повести, рассказы, стихи. Да... и стихи, - он покачал головой.
- Стихи? - переспросил Жэка и допил свою кружку. - Когда-то в молодости я писал стихи. Когда в армии служил, - он на мгновение закрыл глаза. - Затосковал тогда по дому. Домой отправлял. Моим нравились. Сейчас не до стихов, будто в другой жизни. Да и жить - то некогда. Одна работа с утра до вечера, - махнул он рукой. - Забежишь сюда к друзьям, поболтаешь, и опять туда, на работу. Какие там стихи, - махнул он рукой. - А тогда, в армии, я и книжки читал. У нас хорошая библиотека была в части. Даже помню некоторые. Особенно одну, и название её помню, как сейчас. "Месяц до приказа" она называлась. Будто про меня всё было написано.
Жэка забыл, о чём ещё хотел сказать. Незнакомец смотрел на него, как на свой пустой стакан, но взгляд был пронзительный и удивлённый.
- Вы читали мою книгу? - произнёс он с удивлением.
- Какую твою? - не понял Жэка.
- "Месяц до приказа". Это моя книжка. Я про свою службу написал когда-то.
Теперь Жэка замер и внимательно рассматривал незнакомца, потом хлопнул себя по коленкам и вскочил со стула:
- Ну конечно! Я не ошибся! Где я мог тебя... Вас, - запнулся он. - Видеть! Ну конечно! На обложке! Как же можно узнать человека через столько лет! Я же говорил, что у меня память ого-го! Так это Вы! Нет, я это так не оставлю!
Он схватил пустую кружку со стола и метнулся к барной стойке, откуда послышался его громкий голос:
- Стасик, родной, я же говорил, что всё будет ОК! Сейчас я тебя выручу!
Он что быстро-быстро начал говорить бармену, после чего вернулся за столик к тому, которого он уже не мог считать незнакомцем.
- Такое только в кино бывает, - возбуждённо заговорил он. - Я вашу книжку под подушкой хранил. Помню фото на обложке, а вот фамилию... как же фамилия, - он даже зажмурился, вертя пальцем у виска. - Как же там...
- Там было написано "Юрий Патраков", - произнёс незнакомец и вылил остатки водки в стакан.
- Точно! - снова подпрыгнул Жэка. - Юрий Патраков! Хотел бы с Вами познакомиться. Жэка, как меня здесь называют, - стоя у стола, он кивнул головой и сел на стул, не сводя глаз с автора, любимой когда-то, книжки.
- Так Вы писатель! - произнёс он с уважением. - Всегда уважал тех, кто может то, чего не могу я.
В это время бармен подкатил тележку. На столе оказались рюмки, бутылка водки, бутерброды с красной икрой, хлеб, тарелки с нарезкой. Пустая посуда со стола исчезла, как сигнал для обновления отношений.
Перемены на столе не вызвали перемен в настроении нового знакомого Жэки.
- Значит, Жэка, - произнёс он. - Неожиданное знакомство в неожиданном для меня месте.
Жэка суетился за столом с видом радушного хозяина, разливая по рюмкам.
- Только должен сказать, вынужден сказать, что я не писатель, увы. Давно не писатель. Я главный редактор. Чиновник. Администратор, если хотите. Не называйте меня писателем, - он говорил, наблюдая за суетой Жэки. - Я отвык от такого обращения.
- Жэка протягивал ему одну из рюмок:
- Предлагаю и очень хочу за знакомство, которое никогда не забуду как подарок судьбы!
- Право, не знаю. Не ожидал. Мои мысли далеки от новых знакомств. Будем знакомы. Вы Жэка, чень приятно. Зовите меня просто, Юрий.
- Это по-нашему! Только давай сразу на "ты", - подбодрил его Жэка и они выпили, чокнувшись, после чего обратились к закуске.
- Согласен, - кивнул головой Юрий. - Теперь всё, как в другой жизни. Может, поэтому я оказался здесь, в месте, далёком от литературы, - он покрутил вилкой в воздухе. - Я помню мир литературы и помню то время, когда хотелось писать, творить и получать от этого удовольствие, а не деньги. Было такое время, когда первого было больше, чем второго и страну наполнял мир литературы. Время, когда за книгами записывались в очередь.
Жэка глянул на него удивлёнными глазами, но Юрий не замечал:
- Да, тогда литература правила наравне с официальными законами и почиталась наравне с ними. Я считал свой труд важным и полезным, потому что мои книги читали, а меня называли писателем. Это наполняло мою жизнь смыслом, желанием жить, - он посмотрел на Жэку. - А теперь?
- Что теперь? - Жэка протянул ему полную рюмку, которую Юрий взял.
- Теперь? - Они выпили.
- Теперь нет ни смысла, ни желания. Знаешь, Жэка, я смолоду не любил кладбища. Кресты, могилы, памятники. Когда оказывался там, возникало желание бежать прочь. Теперь у меня возникло вдруг такое чувство в книжных магазинах, Жэка! - он грохнул кулаком по столу. - Как на кладбище! Только вместо крестов и могил всюду бесконечные обложки и обложки, яркие, как мухоморы. Жэка! Я начал чувствовать, что мне хочется бежать оттуда, как с кладбища, не пойму даже, почему, - он пожал плечами. - Может, от бессилия, что невозможно охватить разумом это бескрайнее изобилие информации и всё прочесть, а может, от ощущения, что все эти яркие обложки затмевают собой смысл содержимого, превращая книги в настенные картины, а не в источники разумного, доброго, светлого. Но мне там не по себе, Жэка! - шёпотом добавил он.
- Я не помню, когда последний раз был в книжном магазине, - дружелюбно отозвался Жэка.
- Неудивительно. Мир литературы остался в прошлом, он превращён в прошлое, а ты живёшь в настоящее время, в мире рекламы, которой правят торгаши, а не литература. А я, когда выхожу из книжного магазина, чувствую себя контуженным.
Меня не покидает одна мысль, не даёт мне покоя, Жэка, - он придвинулся ближе к столу и наклонился над ним, словно хотел сказать какую-то тайну:
- Все эти авторы пишут и пишут бесконечно новые и новые книжки, а зачем, Жэка?! Зачем?! Ведь в мире давно всё лучшее уже написано и лучше этого уже никто не напишет, Жэка! Надо только всё написанное прочитать! Человеку достаточно в начале жизни прочитать несколько книг, чтобы захотеть на всю жизнь стать человеком!
Юрий словно опомнился и распрямился, отодвинувшись от стола:
- Раньше читали. И ты читал, помнишь. Да, другая жизнь была. Разве могу я забыть те книги, что вывернули мою душу наизнанку, прочистили мои мозги и сделали меня человеком?! Есть такие книги. Они айсбергами возвышаются в книжном море. Встреча с ними остаётся навсегда, - Юрий незаметно для себя разгорячился. Слова его звучали торопливо, словно он спешил избавиться от того груза, что обжигал его душу.
- Разве забудешь из далёкой юности "Трудно быть богом"? А "Лезвие бритвы"? Это невозможно. А "Собачье сердце"? Я не могу, - покачал он головой. - Эти книги сделали из меня человека, я полюбил читать. Можно есть, пить, дышать не потому, что любишь это дело, а потому, что это надо делать. А читать надо любить, Жэка, чтобы почувствовать вкус к жизни, а не к пище или питью напитков.
Жэка протягивал ему полную рюмку, явно проявляя интерес к словам:
- Я согласен с тобой. А твой журнал? Вы какие рассказы печатаете? Новые или те, что давно написаны?
Юрий выпил и посмотрел на Жэку. В глазах его блестели слёзы.
- Потому я и здесь, - тихо произнёс он, опустив голову. - Да, мы печатаем. Печатаем.... Наш журнал, наша редакция, должна выживать не в мире литературы, а в мире бизнеса. Это сегодняшний день, - он опять смотрел в стол и говорил неохотно, с горечью в голосе, словно оправдывался перед самим собой:
- Мы литературный журнал, но печатаем не те рассказы, которые заслуживают этого.
- Как это? - удивился Жэка.
- Нам автор платит за публикацию своего рассказа. Такие рассказы мы печатаем. Это коммерция. Не литература, - слова звучали в полной тишине, как в зале суда при оглашении смертного приговора. Юрий сидел с видом осуждённого, осудившего самого себя по зову совести, уставшей от насилия над ней.
Жэка старался поддержать его своим оптимизмом:
- Понимаю вас. Выживать надо. Это нормально и дай бог вам всем хорошей зарплаты.
- Нормально? - прервал Юрий, усмехнувшись. - Может, для завода это нормально, выпускать болванки, какие нужно. Нет, брат, литература ценна сама по себе, а не угодой чужим вкусам и кошелькам. Так что, занимаюсь я не литературой, а коммерцией. За счёт тех авторов, что печатают у нас свои рассказы. Я не могу называть их писателями. Для меня они авторы своих текстов. Не более. И я не писатель. Бизьнесмен с мягким знаком, - пошутил он.
- Почему с мягким? - не понял Жэка шутки, мотая головой от выпитого.
- Так мягче падать, - грустно улыбнулся Юрий. - Падать в своих глазах. Спасибо тебе, Жэка, - добавил он.
- За что?
- За компанию. Очень гадко у меня на душе. Не знаю. Как бы выбрался без тебя. Возьми меня к себе на завод, что ли.
Его слова отрезвили Жэку:
- Ты о чём?! - на его громкие слова бармен повернул голову.
- Ты писатель! И для меня и для всех! - он даже привстал со стула от силы своих слов.
- Я слесарь! А ты писатель! И должен писать! Писать про нашу жизнь, про то, что жить некогда!
- И ты будешь читать? - услышал он в ответ тихий голос, который усадил Жэку обратно на стул.
- Вот видишь. Молчишь. Зачем всё это? Кому это надо? Может, моё место здесь, рядом с тобой, среди таких, как ты, которые не читают и не нуждаются в этом, а, Жэка? - Юрий не говорил, а шептал слова, будто из последних сил. - Я давно не пишу, и самое страшное то, что не чувствую желания писать. Недавно проснулся с этой мыслью, и мне стало противно.
Жэка энергично закивал головой:
- Вот-вот, это всегда так с похмелья. Жить не хочется и всё противно. Сам себе противен, пока не подлечишься.
Юрий всерьёз воспринял его слова, угнетаемый своими чувствами, от которых он не нашёл спасения в своём случайном пристанище:
- А как подлечиться мне, Жэка? Душу не подлечишь твоим способом. Уже много лет такие мысли не приходили мне в голову. Мои мысли были о типографской бумаге, о краске, о зарплате работникам, о тиражах и о финансах. Всё это есть, Жэка, а там... там пусто, - неожиданно выкрикнул он, стукнув кулаком в грудь, при этом чуть не упав со стула.
- Вы не должны так говорить! - Прервал его Жэка. Всё очень просто, - он снова протягивал полную рюмку. - Можешь считать это голосом народа, - улыбнулся он. - Ведь здесь всегда собирается народ, а не ваши писатели. А я самая что ни на есть часть народа. Так вот что я тебе скажу, дружище. Всё станет у тебя на свои места, когда ты снова начнёшь писать. И душа твоя потянется к жизни, а не сюда, в пивнушку, потому что будет делать то, что ей нравится.
- Зачем, Жэка?! В магазинах книжные кладбища! На это больно смотреть. Чтобы пополнить такое кладбище? А смысл?
Они снова выпили. Жэка, всегда компанейский балагур, душа любой компании и весельчак, сам не ожидал, что способен на такие слова:
- Смысла нет потому, что ты его не там ищешь, - голос его звучал сердито. Он чувствовал себя сердитым. Он должен объяснять простые "вещи" тому, кто способен на невероятное. Тому, кто пишет КНИГИ?! Это раздражало его:
- Для тебя смысл в том, чтобы писать книги! Я так понимаю, - добавил он уже тихо.
Несколько минут они сидели молча. Жэка ждал, когда улетучится из него непривычное сердитое чувство, а Юрий, похоже, приходил в себя от неожиданных слов. Его охватило удивление от того, что эти слова не пришли ему самому. "Как просто! Писать и не думать, для чего? Писать, потому, что хочется!"
- Я говорил, что наш журнал печатает платные рассказы, за деньги, - говорил он спокойным голосом, без былой горечи. - Но я никогда не перестану удивляться талантливости наших людей, Жэка. Присылают такие рассказы, что диву даёшься. И ведь простые люди, не писатели никакие. Словно брызги таланта рассыпаны невидимой рукой над страной, и они не дают людям покоя. Удивительно!
Он недоумённо покачал головой и с благодарностью посмотрел на Жэку. В его голосе не чувствовались пьяные нотки;
- Согласен с тобой, Жэка. Эти люди присылают нам свои работы без всякого смысла. Мы не печатаем их, потому что у них нет денег для этого, а у нас нет возможности. Но они присылают. Пишут и присылают, и не ищут в этом какого-то смысла, а просто потому, что хотят писать. Знаешь, такое ощущение, что литература невидимой птицей кружит над страной, но силы её не кончаются. Ей некуда опуститься, никто не поднимет голову, чтобы увидеть её. Все смотрят в руки, из которых торчат деньги. Но она парит над нами! Есть островки в интернете, куда она ещё может опуститься и отдохнуть под внимательным взглядом читателя. Мой журнал не островок. Болото с лягушками, - ухмыльнулся Юрий.
Он протянул через стол руку:
- Спасибо, Жэка!
- За что?!
- За знакомство. И за твои слова. Голос народа у тебя хорошо получился, - на лице Юрия мелькнуло подобие улыбки.
- Обращайтесь! - Жэка вновь был прежним Жэкой, далёким от голоса народа. - За это стоит по маленькой?
Но Юрий уже встал из-за стола. Движения его были уверенными, без признаков опьянения. Он казался совершенно трезвым, как и его голос:
- Ещё раз спасибо. Дела, - развёл он руками, затем достал визитку и протянул Жэке. - Звони. Подарю тебе свою книжку.
- Это я обязательно! - неподдельно обрадовался тот и ответил рукопожатием. Юрий застегнул пиджак и спешно направился к выходу.
На краешке стола с его стороны остались две маленькие, едва заметные капельки, которые никто не увидит, если не знает про их существование.