Заваруйкин в последние два дня не выходил из дома. Гуляющая по уезду эпидемия инфлюэнцы уложила его в постель. Заболела и Марго. Посетивший одиноко доживающих свой век стариков доктор Назаров посетовал в беседе на то, что помимо привычной в это время года простуды уезд охвачен, и весьма серьезно, другой напастью, перед которой меркнет даже революция. Озабоченность Назарова вызывал тот факт, что мест в отделении больницы для содержания душевнобольных катастрофически не хватает.
-Вы только представьте, - взволнованно сказал Назаров Заваруйкину, - окрестные деревни полны тревоги. Один за другим в больницу привозят буйных больных. Причем с ярко выраженными симптомами одной редкой болезни. Все как один потеряли человеческий облик, воют, скалят зубы, нападают на персонал больницы. Многих приходится привязывать к кроватям, потому что они представляют серьезную угрозу для окружающих. Если так пойдет дело дальше, я не знаю, что делать.
Заваруйкин, кутаясь в шерстяной плед после осмотра доктора, покачал головой.
-Неужели медицина бессильна?
-Увы, - ответил Назаров и стал складывать в свой чемоданчик медицинские инструменты, которыми только что обследовал больного. - Бессильна. Массовые безумия, к счастью, крайне редки. Но в этом также заключается корень проблемы. Ввиду их редкости они совсем не изучены. Многие даже отрицают саму возможность передачи безумия от человека к человеку.
-Как инфлюэнцы при чихании, например? - спросил озабоченно Заваруйкин.
-Именно. Не изучены механизмы передачи безумия. Отчего вдруг, например, возникает массовая паника? Или нелепые идеи, по сути отрицающие здравый смысл, вдруг овладевают массами? Возьмем революцию. В идее борьбы за справедливость нет ничего порочного. Наоборот, данная идея весьма полезна, так как не дает сильным мира пребывать в уверенности, что они могут и дальше творить беззакония и обиды подвластным им людям. Но вот что интересно. Сама идея облачается в такую форму, что хоть святых выноси. Ведь ясно, что на правильной мысли спекулируют разного рода прохиндеи, а, поди ж ты, их личные представления о должном и возможном вскоре оказываются востребованы немалым количеством людей. Ясно же, чистая спекуляция, но какие кровавые формы может принимать! Каким образом чужие идеи овладевают человеком? Ведь многие даже не задумываются над истинным содержанием чужого посыла, а готовы его поддержать. Ату его! И начинается охота, несутся безудержно, словно гончие псы, туда, куда указал чей-то перст. И ряды неофитов (1) идеи множатся день ото дня. Вот ведь в чем штука. На этом стоят все войны и революции. На сплаве шкурного интереса отдельных лиц и безумия некритически мыслящих личностей, спаявшихся в массу.
-Никогда не думал над подобными вопросами.
Заваруйкин откинул плед, ему стало жарко, хотя температура в комнате не была высокой. Круглая печь в углу, натопленная с раннего утра, уже успела остыть.
-В отличие от вас, Викентий Харламович, я человек приземленный. Это вы все думаете о высоких материях. А я все больше о видах на будущий урожай, цене на зерно, еще скачки люблю, красивых лошадей, быструю лихую езду. Хотя любовь моя, по-видимому, теперь в прошлом. Силы не те. Еще люблю новое детище свое "Дом исправления и трудолюбия". Знаете, Викентий Харламович, осталось добрать кое-какой персонал и можно открывать заведение. Если бы вы знали, как я счастлив, что труды мои не пропали даром, а идеи воплотились в жизнь!
-Что ж, успехов вам, Павел Игнатьевич. - Назаров одобрительно кивнул головой. - Знаете, если честно, я даже завидую немного вашему жизнелюбию. Если задумываться над проблемами, стоящими перед человечеством, вскоре займешь казенное место в одной из больничных палат. Так что больше думайте об обыденном, радуйтесь каждой житейской мелочи. Вам нужен покой и здоровый сон. На ночь обязательно пейте настойку, что я вам дал. Десять капель на стакан воды. Мяту заваривайте. Больше пейте. Жар будет - натритесь уксусом. Вскоре от хвори не останется и следа. Теперь разрешите откланяться. Через пару дней снова вас навещу.
Назаров ушел. Заваруйкин лег на диван и долго лежал, опустошенный, перебирая в памяти прошедшие годы. Вздохнул горестно, вспомнив о последних днях жизни Лизаньки. Закрыл глаза, смахнув так некстати выкатившуюся слезу. Силой заставил себя уснуть. Долго спать не пришлось. Лакей объявил, что навестить больного пришли визитеры. Через пару минут перед Заваруйкиным предстали Завьялов с Кукушкиным, который после банкета, данного помещиком, стал частым гостем в его доме. Кукушкин достал из потертого портфеля бутылку армянского коньяка.
-За здоровье болящего не грех и выпить. Вижу-вижу, держитесь молодцом!
Он тряхнул бутылкой.
-Кузька! - сипло крикнул в открытую дверь Заваруйкин, откашлялся и нехотя поднялся с дивана.
Лакей не замедлил показаться.
-Звали, барин, али послышалось?
-Неси стопки, - приказал Заваруйкин лакею.
"Принесла же вас нелегкая, - подумал с досадой, - поболеть в одиночестве не дадут!"
-Как поживаете, Павел Игнатьевич? - участливо спросил Завьялов, принимая от лакея серебряные стопки.
Заваруйкин пожал плечами. При этом лицо его скривилось в страдальческую гримасу.
-Как можно поживать, когда дышать свободно невмочь? Сами видите: нос распух, под глазами мешки, давеча так лихорадило, думал - конец. Хорошего мало болеть.
-Газет не читаете? - деловито спросил Кукушкин, заметив на столе пачку нераспечатанной корреспонденции.
-Какое там, - Заваруйкин чихнул. - Не до газет. Вот ведь какая зараза болезнь. Ты ее гонишь, а она, подлюка, тебя больнее прихватить норовит. Казалось бы, какая связь между хлюпающим носом и глазами? Ан нет. Оказывается, есть связь. Из носа течет, и глаза ничего не видят. Слезятся. Так что с чтением полный завал. Даже нужные бумаги в сторону отложил.
-Так вы не знаете, какие события происходят в стране? - Кукушкин откупорил бутылку коньяка и стал разливать его по стопкам.
-Что происходит?
Заваруйкин понюхал коньяк, но заложенный нос ничего не чувствовал, и это сильно огорчило помещика. Коньяк, судя по бутылке, был дорогой.
- О! - воскликнул Кукушкин. - Обе столицы наши вновь сошли с ума. Только представьте, в стране назревают события, способные нанести решающий удар по самодержавию! То, к чему мы так стремились, может произойти буквально на днях!
-Да-да, - в знак согласия со своим приятелем кивнул головой Завьялов. - Самые мощные за последнее время стачки потрясли страну. Говорят, Петербург полностью парализован. Не работает транспорт, стоят железные дороги. Бастуют! Прекращен подвоз продовольствия, и хотя его еще полно на складах, есть опасение, что если забастовки транспортников продлятся, столичные жители напрямую столкнутся с голодом. А это, сами понимаете, насколько взрывоопасно. Правительство напугано размахом стачечного движения, мечется, готовит репрессивные меры. В полицейскую управу пришла депеша из столицы о немедленном аресте всех зачинщиков беспорядков. Многие смутьяны в уезде давно арестованы по делу об убийстве князя Тропова, но сей факт только раззадоривает господ бомбистов. Как считает исправник, ими готовится покушение на земского начальника. Деревни засыпаны листовками антиправительственного содержания. К тому же в крестьянской среде неспокойно. Вновь появилась странная химера - волкодлак. Зреет ропот. Крестьяне одной из деревень на днях чуть ли не до смерти избили волостного старосту только за то, что тот на чем свет стоит ругал зачинщиков беспорядков. Призывал не поддаваться на провокации революционеров. Такие вот дела, - подвел итог Завьялов и отпил коньяк из рюмки.
-Но это еще не все, - вставил Кукушкин.
-Что, есть новости хуже тех, о коих вы мне сообщили?
Заваруйкин громко высморкался. Засунул платок в карман халата.
-Доняло, мочи больше нет, не дай бог болеть. Вы садитесь, я же с вашего позволения прилягу, слаб. Так какие новости есть еще?
-Весьма неутешительные, уважаемый Павел Игнатьевич.
Кукушкин отпил, смакуя, из своей рюмки. Затем порывисто сел на подвинутый Завьяловым стул.
-На днях из Петербурга получена бумага. Путилов (2) с подачи Шипова (3) просит предводителей дворянства и земств повлиять на помещиков, чтобы те к началу весеннего сева продали Крестьянскому банку некоторое количество земли, не используемой для личных нужд. Путилов всерьез полагает, что, создав земельный фонд для продажи земли крестьянам, можно избежать захватов и насильственной запашки. И так думает наверху не один Путилов, чей интерес в этом деле вполне понятен. Наивные! Они плохо себе представляют реальное положение вещей. На какие шиши наши крестьяне станут покупать землю, когда у них одна пара сапог на шесть ног? Создадут некий фонд, продадут землю тем, кто в состоянии купить, а таких четверть от всей крестьянской массы. Остальные все равно останутся недовольными и потребуют черного передела.
-Бог с ними, с крестьянами, - Завьялов сел напротив Кукушкина. - С ними все ясно, мнится им земля в виде рождественского пирога на золоченом блюде, оттого и постоянные требования: дайте землю! В Сибирь не пожелаете ли, господа землепашцы, гнус кормить? Там земли много, паши - не хочу! Кстати, подобные проекты рассматриваются наверху. Я третьего дня поговорил с некоторыми землевладельцами уезда, все в один голос возмущены предложением Путилова. Много ли даст за землю Крестьянский банк? Не думаю, что мы озолотимся от его щедрот. Землю же потеряем навсегда. Притом что арендные платежи дают стабильный доход. У нас эти земли хотят отнять, то есть лишить того, на чем из века в век держалась сила русского поместного дворянства.
-Я так понял, это пока только просьба лично господина Путилова? - промямлил обескураженный Заваруйкин.
-Увы, - цокнул языком Кукушкин. - Мои друзья из Петербурга сообщают, что Кутлером (4) вынашивается идея о принудительном отчуждении земель, в настоящее время сдаваемых в аренду. Самое прискорбное, что безумные идеи своего министра поддерживает Витте.
-Неужели они отважатся на столь непопулярный шаг? Сомневаюсь.
Заваруйкин почувствовал легкое головокружение, потер виски. В затылке появилась ноющая боль.
-Впрочем, - тихо сказал он, - если надо, я готов продать Крестьянскому банку часть своих земель. Это все же лучше, чем если их у меня отнимут. Кто - без разницы: хоть правительство, размахивающее бумагами с наскоро придуманными законами, хоть крестьяне с вилами.
-Пожалуй, вы единственный, Павел Игнатьевич, кто без ропота готов продать свою землю.
В голосе Завьялова чувствовалось недовольство.
-Впрочем, может, вы и правы, лучше продать часть земли, оставив гарантированно за собой другую, большую часть, чем в одночасье лишиться всего. Увы, таковы реалии нашего смутного времени.
-Увы, - грустно подытожил Заваруйкин и всем видом своим дал понять визитерам, что сильно устал.
Завьялов заметил состояние Заваруйкина.
-Не будем далее досаждать вам своим присутствием, уважаемый Павел Игнатьевич. Выздоравливайте. Впрочем, - он помедлил, прежде чем подняться со стула. - Нас к вам привело еще одно дело. Право, не знаю, как и сказать. В общем, вы верно в курсе того, что творится в нашем уезде. Массовые безумства охватывают целые деревни. Ввиду сложности положения управой принято решение об изъятии ранее выданного вам помещения под нужды больницы. "Дом трудолюбия" подождет, есть дела более важные. Надеемся на ваше понимание. Теперь разрешите откланяться.
Гости, оставив обескураженного хозяина осмысливать сказанное, ушли. Заваруйкин несколько минут растерянно моргал. Затем медленно поднялся и шаркающим шагом направился в комнату Марго.
-Маргалия.
Он сел на постель больной жены, бессильно опустил руки. Казалось, силы совсем покинули этого энергичного человека.
-Маргалия, я не хочу больше жить.
- Павлуша, что случилось? - встревожилась Марго.
-Они отняли у меня будущее, - выдохнул Заваруйкин и заплакал жалобно, точно обиженный ребенок.
27
Новицкий был неприятно удивлен, получив письмо от графини. Выдержанное в официальном тоне, оно не оставляло никаких сомнений в том, что Марианна всерьез занялась делами своего отца. Новицкого приглашали явиться в усадьбу Тропова к трем часам пополудни. О чем пойдет речь, Новицкий не сомневался. Долг отцу придется отдавать его дочери, а это вовсе не входило в планы Новицкого. Впрочем, теплилась слабая надежда, что речь все же пойдет об ином. Но его надежды не оправдались. Графиня встретила гостя в кабинете отца среди целого вороха бумаг, папок, тетрадей. Новицкого поразили произошедшие изменения в ее облике. Гладко зачесанные назад черные волосы без единого кокетливого завитка, жестко сомкнутые губы. Отсутствие блеска в припухших миндалевидных глазах. Казалось, то была не живая женщина, а скульптура, олицетворяющая собой вселенскую скорбь. Марианна предложила Новицкому сесть.
-Дмитрий Федорович, - голос ее звучал глухо. - Надеюсь, вы извините меня за то, что вынуждена была срочно вызвать вас. Конечно, стряпчий моего покойного отца проворный малый, все же я решила побеседовать с вами лично.
- Я плохо представляю, Марианна Вениаминовна, о чем пойдет речь, но весь во внимании.
- Мой отец оставил множество бумаг, и если бы не его любовь к порядку, систематизации доходов и расходов, вряд ли мне удалось быстро понять что к чему. Я просмотрела бумаги и обнаружила, что вы должны моему отцу достаточно крупную сумму плюс проценты. Срок платежа истек. Вы намерены платить?
-Марианна Вениаминовна, я никогда не отказывался от своих долгов, единственное, о чем прошу, так это об отсрочке платежа. Не режьте без ножа. Увы, я сейчас неплатежеспособен.
-Слышала, вы намерены выгодно жениться? - в черных глазах Марианны промелькнуло подобие любопытства. - Невеста ваша, говорят, девушка богатая, с хорошим приданым. Ее знает господин Назаров. И весьма похвально отзывается о ней. Ваш выбор можно одобрить. Она особа хоть и не знатная, но, по отзывам нашего доктора, хорошо воспитанная девушка.
-Нынче даже крестьянки имеют возможность стать образованными. Рассуждать о вольтерьянстве и бренчать на пианино. Что не мешает им сморкаться в ладонь и утираться рукавом.
Новицкий вспомнил последнюю встречу с Варенькой и погрустнел.
-Не судите опрометчиво, - сказала Марианна строго. - Иногда показное благородство много хуже народной простоты. Поверьте мне. Я знаю, о чем говорю.
Марианна сознательно уходила от разговора о своем отце, и Новицкий с облегчением отметил про себя, что она никак не связывает его долг с убийством князя.
-Я все оплачу, уважаемая Марианна Вениаминовна, только позвольте мне немного наладить свои дела, - Новицкий с надеждой посмотрел в грустные глаза графини.
Она поймала на себе вопросительный взгляд Новицкого, немного помолчала и добавила:
-Для развода с графом. Мой брак, mon ami, оказался большой ошибкой. Граф не тот человек, за которого себя выдавал. Мот, игрок, чудовище. Несчастный брак стал расплатой за мой грех. Сейчас за большие деньги граф готов дать мне развод.
-Что ж, буду рад, если вы снова обретете свободу. Такие женщины как вы, Мари, рождены для любви, а не для страданий.
Марианна на эти слова Новицкого горько улыбнулась. Глаза ее наполнились предательской влагой, дрогнули черные ресницы.
-Любви? Разве не любовь приносит нам страдания? Не любовь ли привела меня к трагедии? Не верю я больше в сказки. Любовь - сердечный недуг, осложненный страстью. Страсть проходит, недуг исчезает, остаются разочарования. Мой горький опыт тому порукой.
-Благодарю, не откажусь, посидим за чашечкой, как в старые добрые времена.
-Знаете, mon ami, они действительно были добрые. В этом доме звучал смех, сейчас мрачно и холодно. - Марианна зябко поежилась и обвела взглядом кабинет. - Половина прислуги вынужденно уволена. На глазах рушится привычная жизнь. Ощущение, словно шагаешь по болоту. Под ногами трясина качается, и не знаешь, в какой момент можешь провалиться. Опоры... никакой.
-Мне очень хорошо знакомо подобное состояние. Вам нужен друг, мужчина, который поможет забыть обо всех печалях.
-С этим покончено! - решительно произнесла Марианна и поднялась из-за стола. - Пойдемте в столовую пить чай. Я забыла, какое варенье вы любите?
Решение графини получить с него долг, пусть и с отсрочкой, взволновало Новицкого. И если до этого он мало заботился о том, чтобы помириться с Варенькой, то теперь необходимость наладить отношения с невестой со всей серьезностью встала перед ним. Пересилив себя, он направился в город. В кармане лежал перстень покойной матери - гарантия примирения. Какая же женщина откажется от подарка? На эту мысль натолкнул его Волгин, который даже помог выбрать украшение из десятка безделушек, хранившихся в старой резной шкатулке. Захочет ли Варенька принять жениха или его подарок? Мучительные сомнения вскоре разрешились. Варенька выразила желание видеть Новицкого, о чем тому торжественно доложила горничная. Оставив в передней пальто и шапку, Новицкий с замиранием сердца вступил во владения Саввы Лукича и его дочери.
-Уважаемая Варвара Саввична...
Новицкий, опустив голову, стоял перед своей невестой, не в силах поднять на нее глаза. К тому же он заметил, как в приоткрытую дверь осторожно подглядывает прислуга. Варенька также заметила любопытные глаза, но не подала вида, стояла прямо, сжимая в руках концы накинутого на плечи тонкого пухового платка.
-Понимаю, каким мерзавцем кажусь в ваших глазах, - сглотнув слюну, произнес Новицкий, - но искренне уповаю на снисхождение к грешнику.
-Я уже не сержусь на вас, - мягко сказала Варенька, чем немного обескуражила Новицкого. - Все прояснилось. Василина вовсе не имела неблаговидных целей в отношении вашей персоны. Кстати, второго дня она была у меня, и мы долго беседовали. Она уверяла, что ваш визит к ней был случаен и не носил интимного характера. Как, впрочем, и визит других господ. Более того, недели через две наконец-то приезжает Гриша. Он сильно простудился в Сибири и вынужден ввиду плохого здоровья вернуться домой. Пошатнувшаяся репутация жены теперь станет его заботой. Так что у меня нет причины подозревать вас в том, что может повредить нашим отношениям.
Новицкий облегченно вздохнул.
-Примите искренне от меня подарок в знак нашего вечного примирения.
Он протянул Вареньке перстень.
-Спасибо, - Варенька взяла подарок. Надела перстень на средний палец левой руки, любуясь красным камнем в золотой оправе. - Немного великоват, но это ничего. Отнесу его к ювелиру.
-Я очень рад, дорогая Варвара Саввична, что мы примирились. Кстати, не желаете ли совершить прогулку и посетить мое имение, которое вскоре станет и вашим? Сегодня отличная погода, солнечно, легкий морозец.
- Хорошая идея, только скажу отцу, что еду к вам. Уверена, он возражать не станет. Подождите, я быстро.
По дороге они непринужденно болтали, смеялись. Варенька кокетливо смахивала редкие снежинки с серого меха кроличьей шубки, сняв рукавицы, согревала дыханием замерзающие пальцы. Мороз оказался не столь уж и легким, а с характером, щипал на славу. Яков, подгоняя Лорда, довольно улыбался в бороду. Наконец-то хозяин сменил настроение. Скоро на свадьбе гулять будем! Варенька ему нравилась. Доброй хозяйкой станет, не обидит. Сама из народа, простая, хоть и купеческого сословия. А что купец? Тот же мужик. Только при капитале. Вот, к примеру, графиню взять - заносчивая сама, и горничная нос кверху держит. Куда там. В княжеских апартаментах обретается! Нет, простая девушка лучше.
За разговором Новицкий, так к слову пришлось, да и разговор с графиней не давал покоя, спросил Вареньку, знает ли она Цивиньского.
-Господина Цивиньского? Конечно, знаю. Он пару раз бывал у нас на вечерах. Столь образованный человек, а не брезгует нашим гостеприимством. Кстати, он теперь занимается делами в имении своей тетки. Забавный такой. Просит, чтобы все его называли пан Михась. Смешно звучит, не правда ли?
-Не знаю, насколько смешно, но у поляков свои причуды. У нас господа, у них паны. Черт его держит здесь, катился бы в свою Варшаву.
Новицкий поморщился, вспомнив поляка, его стального цвета глаза с презрительным прищуром. И чего только нашла Марианна в нем? Холодный и скользкий тип. Варенька между тем непринужденно продолжала:
-Знаете, про него говорят, что он имеет здесь некую тайную покровительницу, которая снабжает его деньгами. Деньги эти он отправляет в Польшу для подготовки вооруженного восстания. Ну вот, проговорилась. Ведь это доверено мне по секрету одним знающим человеком. Кем - не скажу, хотя вы его знаете.
-Догадываюсь, - фыркнул Новицкий и представил холеное лицо Пишкина. - Вы, Варвара Саввична, секреты хранить не умеете. Вас, наверное, просили их не разглашать.
-Я страшная болтушка. Никак не могу заставить себя молчать.
Варенька покраснела. Новицкий пожевал губами. Кто покровительствовал поляку, он догадался. Но знает ли Марианна, на что пошли ее деньги? Понять Цивиньского нетрудно. Для него интересы его родины превыше всего. В сердце каждого поляка живет боль и обида за болезненное, как по живому, расчленение Польши, за поглощение ее земель более могущественными соседями. А также надежда увидеть когда-нибудь свою страну свободной от любого протектората. Как в былые времена, когда каждый державный пан был сам себе государем. Но что двигало или продолжает двигать графиней? Ведь не желание же утопить Польшу в крови повстанцев? Скорее всего, Марианна стала жертвой своей доверчивости, чужого коварного обмана. Она ничего не знает о действиях поляка. Шиш ему, а не свободная Польша! И деньги, добытые из слез должников князя- ростовщика, не должны превратиться в оружие, стреляющее в русских солдат. На днях следует снова навестить Марианну. Иначе какой Новицкий русский патриот?
-Дмитрий Федорович! - голос Вареньки привел его в себя. - О чем вы задумались? Я окликаю вас, вы не слышите.
-Да так, это не важно, впрочем, мы уже приехали.
Сани, скрипя полозьями, неспешно подъезжали к воротам имения, когда из леса на лыжах показался Иван Лодыгин. За его спиной возвышалось дуло ружья. Сани затормозили. Лорд остановился, фыркая и мотая головой.
-Иван, что случилось? - когда Лодыгин поравнялся с санями, спросил его Новицкий.
-Волки, барин.
Лодыгин тяжело дышал. Из-под шапки-малахая (5) выбивались вспотевшие волосы.
-С ночи еще в лесу хором выли, днем и вовсе обнаглели, к самому дому подошли. Голодно, видно, им. Расплодились, а дичины мало. Одного хищника я недалеко от крыльца из ружья уложил.
Посмотрел на Вареньку. Кольнуло под лопаткой, опрокинулось вниз. Уж больно девушка хороша. А как смотрит!
-Вы, барышня, как подъедете, не смотрите туда, негодное зрелище. Второй волчара ушел, нечистая сила, хоть и раненый. Толку мало преследовать. Сам околеет или сородичи раздерут.
-Что делается, - покачал головой Яков. - Стало даже днем страшно ездить. Развелось хищников - тьма. Того и гляди сожрут. Вы бы, ваше благородие, дали денег на ружьишко. С ружьишком-то спокойнее.
Сани медленно тронулись с места. Варенька обернулась и поймала на себе теплый взгляд Ивана. Рослый, красивый, смелый, наверное, таким и бывает принц в девичьих мечтах. Только как далеки они от действительности! Эта мысль заставила Вареньку погрустнеть, чего, впрочем, Новицкий даже не заметил.
28
Визит Вареньки взбудоражил немногочисленных обитателей имения. Все были преисполнены одной мыслью: приехала будущая хозяйка. Сама же она вела себя скромно, ничуть не выдавая мысли о том, что все, что ее окружает, скоро будет принадлежать ей по праву. Гордею такая скромность девицы пришлась по нраву. Волгин был предупредителен и галантен с невестой хозяина дома, много шутил, рассказывая Вареньке столичные байки и анекдоты. Аленка, словно настеганная крапивой, бегала из кухни и обратно, накрывая к обеду в столовой. Вдруг что сделает не так? Ведь у городских девиц иные, более утонченные представления о том, как все должно быть. Это здесь, в деревне, все по-простому. Что воском натертые полы, что зола у печки. В городе же принята опрятность, еще вежливость в чести, надлежит говорить слово "мерси", что по-французски значит "спасибо". Каждая вилка на своем месте, а уж как едят! От целого куска не откусывают, отрежут малую часть - и в рот. Хлеб в руках не мнут. У кого спросишь, как надо? Бабушка совсем плоха, заговаривается, из комнаты своей почти не выходит. У Галины? Но она, узнав о том, что приехала будущая хозяйка дома, словно кипятка нечаянно глотнула, кривится и молчит. Только кастрюлями грохочет. Жаль, читать Аленка не умеет. Есть мудреные книжки, в которых про все написано: и с какой стороны нож с ложкой класть, и с какой руки от дамы кавалеру садиться, и даже какие цветы должны быть на столе. Уж лучше бы ограничились чаем. Тут хоть все понятно. Самовар, пироги, пряники медовые, баранки маковые. Бросил в заварной чайник душистой травы, заварил чай крепкий, пей - не хочу! Такого чаю не один стакан выпьешь. И без всякого там этикету.
-Вчера Петрушу, приказчика нашего, освободили, - на вопрос Волгина, как обстоят дела в семействе, ответила Варенька. - Натерпелся бедняга в арестном доме - жуть! Холод, клопы, надзиратели так и норовят обиду нанести. Виновен, не виновен, все одно косо смотрят, покрикивают. Только какой он убийца или смутьян? А настоящего убийцу князя так и не нашли. Дмитрий Федорович, вы дали ход той бумаге? Что-нибудь слышно об этом, как его, Половникове?
-О Половникове давно ничего не слышно, верно, в бегах. Что же касается бумаги, то в личные руки окружного следователя передал. Как уж он ею распорядился, мне не ведомо.
- Господа, посещающие наш дом, в один голос говорят, что за этим делом стоят революционеры. Мало кто верит в проделки нечистой силы. Кстати, вы слышали о заговоре против земского начальника? И это притом, что к нему благоволит сам господин генерал-губернатор.
Варенька сложила руки на коленях. При этом вид у нее был такой, что она сожалеет о том, что у революционеров вряд ли что получится. Недавно она слышала в Гостином дворе, как купеческие приказчики ругали земского начальника, называли его упырем, говорили о творимом им произволе, мздоимстве. Так что такого человека ей вовсе не было жалко. Никто не ответил на заданный ею вопрос. О заговоре ее собеседникам ничего не было известно, и предмет разговора быстро иссяк. Несколько минут все молчали. Варенька размышляла о предстоящем замужестве. Хотелось ли ей его так, как еще недавно? Теперь она сомневалась в своем решении связать свою жизнь с Новицким. Поняла, что не любит его. Только как повернешь вспять? Мало ли женщин идет под венец без любви... Знать, доля такая бабья, смиренная. Волгин думал о своей книге. Материала набралось достаточно, но вот с его систематизацией следовало поторопиться. Как назло в последнее время мало работалось. Не было вдохновения. Новицкий смотрел на Вареньку и представлял ее в роли своей спутницы жизни. Миловидная, не более. Клуша, каких немало в купеческих, считающих себя благородными семействах. Как все же не похожа она на утонченную Лизаньку. А может, прав Гордей, не следовало заказывать художнику портрет умершей девушки? Ведь как отреагирует на него Варенька, было неизвестно. В том, что девица ревнива, Новицкий уже успел убедиться.
Вскоре Аленка пригласила всех к столу. Обед прошел в достаточно скучной обстановке с ничего не значившими разговорами. Впрочем, больше всех говорил Волгин. Варенька только слушала, кивала головой, иногда несмело и вымученно улыбалась. Она не понимала значения многих слов, и это ее смущало. Думала, мужчины заметят ее смущение, будут говорить более понятным языком. Куда там! Непонятные слова так и сыпались из уст Волгина. Как, скажите, разобраться бедной девушке в таких понятиях: композиция, (6) арьергард (7) или верлибр. (8)
После обеда Новицкий с Волгиным, извинившись перед Варенькой, вышли покурить. Девушка, которой затянувшийся обед стал в тягость, решила погулять по дому. Она с любопытством заглядывала в комнаты, оценивала их обстановку. За этим занятием не заметила, как кто-то крадучись ходит за ней следом. Когда же обернулась, увидела перед собой одетую во все черное фигуру. Женщина была молодой, судя по лицу, только черный платок по-старушечьи надвинут на самые брови и наглухо стянут медной брошью под подбородком.
-Вы кто? - вздрогнула от неожиданности Варенька.
-Тише, - женщина приложила тонкий палец к губам. - Если хотите, называйте меня Затворницей.
-Вы монахиня? - удивилась Варенька.
Женщина отрицательно мотнула головой.
- Просто Затворница.
- Вы живете в этом доме? - спросила Варенька, удивляясь тому факту, что Новицкий никогда в разговорах не упоминал ни о какой монахине.
- И да, и нет, - уклончиво ответила женщина и с грустью посмотрела на Вареньку. - Я пришла предупредить. Под любым предлогом останьтесь здесь на ночь. На дорогах неспокойно. Слышали сегодня о волках? Они всегда приходят по чью-то душу. Прощайте! И помните: под любым предлогом.
-Постойте! - воскликнула Варенька, но женщина махнула рукой на прощание и быстро ушла, оставив девушку в недоумении.
Новицкий застал ее, остолбеневшую, там, где простилась она со своей собеседницей.
-Варвара Саввична, разве можно так пугать? Вернулись, а вас нет. Обыскались. Как вас сюда занесло? Даже я, хозяин, в эту часть дома мало заглядываю.
-Сама не знаю, - пролепетала Варенька. - Скажите, Дмитрий Федорович, в вашем доме живет монахиня?
-Кто? - изумился Новицкий. - Монахиня? Как вам такое могло придти в голову? Тайных любовниц у меня нет. В доме только три женщины: Аленка, Галина-кухарка и Лукерья. Но они мало напоминают монахинь.
-Нет, я говорю о молодой девушке, одетой во все черное. Она просила называть себя Затворницей.
- Дорогая Варвара Саввична, поверьте мне, в доме нет ни одной женщины, кроме тех, что перечислены мною ранее.
-Но я видела ее, - упрямо сказала Варенька, подозревая, что Новицкий что-то скрывает от нее.
- Понятия не имею, что вам могло тут привидеться. Впрочем, в последнее время я ничему уже не удивлюсь. Даже если целый монастырь поселится в доме, скажу, так оно и есть.
-Дмитрий Федорович, не обманывайте меня. Признайтесь честно, я все пойму.
-Варвара Саввична, Христом богом клянусь, не знаю ни про какую монахиню. Вся эта братия, поверьте, не в моем вкусе.
Новицкий негодовал. Глупейшее подозрение Вареньки, ее выдумки злили его. К тому же он плохо понимал, о чем толкует его невеста. Выход нашелся сам собой. И выход этот имел вид Гордея, зашедшего сюда в поисках долго отсутствующего хозяина.
-Поди-ка сюда, Гордей Ермолаевич, - подозвал к себе слугу Новицкий.
-Митрий Федорович, вот вы где! А то господин Волгин волнуется, куды запропастились.
-Скажи, Гордей Ермолаевич, сколько баб живет в нашем доме?
-Так подсчитать не трудно. - Гордей стал загибать пальцы. - Аленка-стрекоза, бабка ее Лукерья да Галина-кухарка. Невелико получается бабье царство, всего-то три особы.
-Ты скажи, живет ли в нашем доме какая-либо монахиня? - продолжал пытать Гордея Новицкий.
-Упаси бог! Грех-то какой! - замахал руками Гордей. - Монахиням житие при монастырях, а не в домах одиноких мужчин. Что за глупости.
-Нет, не глупости, - стояла на своем Варенька. - Я видела ее, как вижу сейчас вас, даже говорила с ней. Она сказала, что зовут ее Затворницей. И предупредила меня, чтобы домой сегодня не ехала, а осталась на ночь здесь, в имении. Иначе может что-то случиться. Говорила про волков, о том, что на дорогах неспокойно. Я слышала, недавно у реки нашли растерзанный труп. Отец говорит, что это дело рук революционеров, скрывающихся под личиной волкодлака. Может, монахиня права?
-Вот в чем дело! - хитро и многозначительно подмигнул Гордей. - Что ж, дело молодое. Выдумщица, как есть выдумщица! Даже революционеров приплела. Не обижайся, девонька, на старика.
Самого же растягивало в улыбке.
-Я ничего не выдумываю!
Варенька чуть не плакала от отчаяния. Намек старого слуги она поняла. Решил дед, что девица захотела остаться, вот и ищет предлоги, фантазирует.
-Гордей Ермолаевич, - строго одернул слугу Новицкий. - И впрямь не стоит ехать сегодня домой Варваре Саввичне. Поздно уже. Да и волки что-то сильно расшалились. Нынче их развелось как никогда. Неужели мало отстреливают? Что до Варвары Саввичны, я завтра все объясню ее отцу. Вряд ли он желает зла своей дочери. Комната моей матери будет вам, Варвара Саввична, надежной защитой. Пойди, - оборотился он к Гордею, - скажи Аленке, чтобы приготовила комнату.
-Будет сделано, - по-военному выпрямился Гордей. - Только засовы там хлипкие. Вы, девонька, не бойтесь, я вам кочергу на всякий случай к постели положу. Ежели чего, не стесняйтесь, прямо по хребту прикладывайте, только не шибко сильно, чтобы не пришибить невзначай.
-Старый ты охальник, - покачал осуждающе головой Новицкий. - В мыслях грешишь, хотя на словах греха боишься.
-Я только в мыслях, да простит меня Господь, - перекрестился Гордей и направился выполнять поручение хозяина.
Этой ночью волки опять подходили близко к дому. Выли протяжно. Серебрила куцая однобокая луна кроны заснеженных деревьев. Вот на эту луну и выли-рыдали волки, словно жаловались ночному светилу на жизнь свою голодную, холодную, неприкаянную. Да так выли, что у тех, кто слышал этот вой, кровь застывала в жилах от ужаса. Того ужаса, что дан нам предками в наследство. И который помогает выживать, ибо уберегает. Но не всех.
Утром стало известно: на дороге близ деревни обнаружено обезображенное, растерзанное тело одного из крестьян. Полиция как можно скорее увезла его в город, ничего не объясняя взволнованной толпе. Тень волкодлака не исчезла с приходом дня. Оцепенели от ужаса деревни. В ближайшие дни управой было принято решение объявить волкам настоящую войну. Со всего уезда охотники прочесывали леса. Но волкодлак с завидным постоянством продолжал умножать число своих жертв.
29
Декабрь подходил к концу. Поутихли вооруженные выступления пролетариата, принявшие вид настоящего побоища в Москве. Прошлась смерть по улицам Первопрестольной, собрала жатву, словно бережливый пахарь упавшие колоски. А скольких еще доставленных в лазареты прибрала, цепко хватая и не давая ни малейшего шанса на жизнь... Несмотря на все старания врачей. Настрелялись, натешились всласть неразумные божьи чада. Кто от шальной пули пал, обливаясь кровью на грязном захарканном снегу, кто от булыжника пострадал, кто от брошенной в толпу самодельной бомбы. Побузили-побузили, да и утихомирились. Только никто не мог сказать: надолго ли? Из столицы же шли обнадеживающие вести. Накал страстей спал, устали все, упились до изнеможения злом. Хватит. Впереди светлое рождество, праздник всеобщей радости, за ним святки. Кто же во время праздника стреляет друг в друга? Только безумцы, на ком креста нет. К тому же декабрь многому всех научил. И главный урок состоял в том, что народ более не будет мириться с несправедливостями государственного устройства. Того устройства, при котором голос человека тоньше комариного писка. И которое перемалывает равнодушно судьбы людей, но при этом не забывает об интересах тех, кто бесчинства и несправедливости без меры творит.
Слухи о том, что пошли на спад бунты в стране, успокоили жителей уезда. Поутихли крестьяне, листовок по деревням поубавилось заметно, об этом полиция регулярно докладывала уряднику. Вышли из арестного дома все подозреваемые в смуте. Против них не было выдвинуто ни одного обвинения. Подержали в тюрьме и выставили вон, даже не извинившись. А чего извиняться? Пусть радуются, что вышли из вонючей кутузки на волю вольную. Вон, убийство князя Тропова так и не раскрыто. Тут волей-неволей поверишь во всякую химеру. Тем более что химера постоянно напоминает о себе. Знать, не все довольны наступившим затишьем. И еще лелеют надежду поднять крестьян на настоящий бунт. Так думали многие. Но еще больше людей ждало, когда в очередной раз волкодлак настигнет свою жертву.
Декабрь стоял морозный, снежный. Но, несмотря на холода, Пусса так и не оделась в зимний
наряд, не встала, закованная хрупким льдом. Текла стремительно, несла черные воды в белых,
словно укрытых саваном, берегах. Крестьяне крестились, глядя на то, как река не может успокоиться. Говорили: потому открытая вода, что водяной требует себе жертву. Пока не приберет кого, не встанет река, до самой весны будет зиять черными омутами. Примета такая. Но не все так мрачно. Близится рождество. Светлый праздник. Конец поста, когда на столе лишь постные щи да каша. Ждет своего часа в сарае откормленный кабанчик. Нечасто русский крестьянин ест мясо, а здесь такой повод наесться до отвала! Рождественское веселье плавно перейдет в другой праздник. Хороши святки на Руси! Нигде больше в мире подобного праздника нет! Две недели бесконечно сменяющих друг друга увеселений. А уж девицам раздолье! Гадай на суженого. Хочешь - в зеркала смотри, хочешь - иное какое гадание применяй. Все, что нагадано в святки, непременно сбудется. Потому как этот праздник - простор для проказ нечистой силы. В иное время та креста святого остерегается, охрана от нее есть - слово божье, а в святки ходит-бродит по домам, проказничает. И не знает крестьянин, то ли ряженые дом его посетили, то ли нечисть, спрятавшаяся под личинами. За святками - крещение, купание в ледяных купелях. Не теплый Иордан, конечно, все же север, снег кругом. И вода жгучая, с мелкой ледяной крошкой. Только вряд ли кто из местных крестьян отважится окунуться в реке - нечистая она. Утащит водяной, молитва не поможет. Бесконечные страхи и надежда. С тем и жили.
Новицкий немного колебался в желании посетить усадьбу Троповых. Разговор с Варенькой по поводу Цивиньского всколыхнул в нем поутихшую было неприязнь к поляку. Если бы не Цивиньский, как знать, возможно, отношения Новицкого с Марианной приняли совершенно иной характер. Ведь он, Новицкий, наверняка сумел найти подходы к одинокой, изнывающей от скуки в деревне молодой вдове. Но Марианна была всерьез увлечена поляком, что, впрочем, ни для кого не было секретом. От этой мысли Новицким овладевало желание навредить Цивиньскому, отыграться на нем за несбывшиеся мечтания. И не важно, что сама Марианна никогда не давала Новицкому повод надеяться на нечто большее, чем просто дружба. С другой стороны, как знать, возможно, графиня была в курсе дел Цивиньского и сознательно помогала ему деньгами? Тогда выйдет конфуз. Но были и сомнения. А вдруг вся эта история - плод вымысла поэта? Вдруг он своей необузданной фантазией сделал из отставного офицера заговорщика-карбонария, извлекающего пользу из страсти русской графини, чтобы помочь соплеменникам? Вполне тянет на роман. Как бы то ни было, Новицкий все же решился поговорить с графиней. Уж больно не нравился ему поляк. К тому же Новицким двигало еще одно чувство: страх быть изобличенным в преступлении. И внешне неловкие попытки оградить Марианну от неприятностей (пускай даже и мнимых) играли на пользу положительной репутации Новицкого.
Долго раздумывал, все же поехал. Яков сознательно выбрал дорогу вдоль реки, длиннее будет, но не надо лес проезжать. Хотя отстрелы волков продолжались, леса кучер побаивался. Даже днем. Пускай при солнце волк смирный, если только не измучен голодом, только берегом безопаснее. Да и одни ли волки страх на крестьян нагоняют? Говорят, неделю назад Мирошку снова видели. Встал из могилы и стоит на обочине дороги. Только иней поблескивает на холодном промерзшем теле в гнилых лоскутах. Нет, не зря активизировалась нечистая сила. Жди беды. Размышлял и Новицкий, сидя в санях. Но не о нечистой силе, как Яков. Тревожил его предстоящий разговор с графиней.
На берегу Пуссы, там, где дорога круто сворачивала влево, уходя в заснеженные поля, собралась толпа крестьян. Крестьяне шумели, бабы громко рыдали.
-Ваше благородие, случилось что-то. Подъедем ближе, может, какая помощь нужна?
Яков направил Лорда к волнующейся толпе.
-Мужики, что случилось? - высунулся из саней Новицкий.
-Сам барин пожаловали, - прошелестело по толпе.
-Беда приключилась, барин.
Из толпы выступил мужик в затертом до дыр длинном тулупе, по подолу которого свисали куски овчины. Стащил с головы шапку. Встал перед санями, переминаясь с ноги на ногу.
-Мальчонка местный, Егорка, утоп. Мужики баграми дно прочесывают, пока без толку. Наверное, течением отнесло.
-Так, может, и не утонул вовсе? - Новицкий вышел из саней. - Бегает где-нибудь.
-Нет, ребята видели, как утоп. Водяной его к себе давно манил. Видно, судьба его такая - в ледяной купели дни свои закончить.
Их причитания перешли в протяжный заунывный вой с громкими воплями.
-Неси его сюды, мужики, - командовал чей-то властный голос на берегу.
-Несем-несем, холстина большая нужна, пущай кто из пацанов сбегает в деревню, принесет.
-Сделаем!
-Бережнее клади, чай не бревно!
Тело мертвого мальчика опустили на снег. Через несколько минут его неподвижное мокрое лицо, хлипкую одежонку покрыла острая корка льда. Одна из баб, видимо мать, опустилась перед ним на колени в снег, так и застыла скорбным изваянием, ни рыдая, ни причитая. Верно, давно выплакала свое бабье горе.
Новицкий подошел ближе. Тронул женщину за плечо.
-На, возьми. - Он достал из кармана смятую ассигнацию и протянул ее женщине. - Похорони достойно. У тебя дети еще есть?
Женщина подняла на него невидящие глаза. Молча пожевала побелевшими губами.
-Я спрашиваю, у тебя еще дети есть? - повторил свой вопрос Новицкий.
-Трое, - глухо ответила женщина. - Егорка последним был.
-Возьми деньги, Марьюшка, сам барин тебе дает, - послышалось за спиной у Новицкого.
-Глянь, ассигнацию дал. Не мелочевку какую.
- Повезло бабе.
-Ты что говоришь, греховодница старая, у человека горе, а ты со своими глазами завистливыми. Как только их дым не выест.
-Тише вы, сплетницы. Благодари барина, Марьюшка.
-Спасибо, благодетель, век не забуду!
Женщина схватила руку ей подающую, прижалась к ней губами.
-Полно-полно, - Новицкий отстранил от себя женщину. - Яков, пора ехать.
-Вот ведь беда-то. - Яков направился к саням. - Я эту Марью хорошо знаю. Голь перекатная. Ее мужик прошлой зимой в Петербурхе помер. Ушел на заработок на одну из тамошних фабрик. В один из дней его там ящиками придавило. Сильно покалечило. Помучился, бедолага, в больнице несколько дней и помер. Так рассказывают. Осталась баба вдовой с тремя детьми. Теперь вот двое остались. Грех, конечно, так говорить, но бабе облегчение. Лишний рот Господь прибрал.
Новицкий после этих слов кучера бросил через плечо последний взгляд на мертвого Егорку.
-Облегчение, говоришь? Может, и облегчение. Только поймет она это позже.
И больше не смотрел в сторону крестьян. Сел в сани, поднял воротник пальто. Пусто было в душе. С удивлением заметил, что не жалко ему погибшего мальчика. Прибрал Бог... и ладно.
Громко приказал Якову:
-Трогай, и так много времени потеряли!
Как бы то ни было, позже успокоилась река. И уже к рождеству покрылась тонким льдом. Алкали омуты жертву и получили ее. Судьба ли то Егоркина была такая, или водяной злющий все никак не мог успокоиться, кто же на этот замысловатый вопрос ответ даст?