Аннотация: Последствия бурного секса с Гарри. Поход за змеиной травой и умирающая жертва оборотня.
Глава 26: Глава двадцать шестая
Резюме:
Когда Гермиона и Гарри возвращаются в Бирмингем за змеиной травой, они сталкиваются с нуждающимся магглом и вынуждены принять решение, которое изменит их жизнь, поскольку война становится все темнее.
Записи:
Джоан Роулинг и любые другие соответствующие аффилированные лица, очевидно, владеют правами на Гарри Поттера и вселенную Гарри Поттера. У меня нет ничего, кроме вставленных оригинальных персонажей / концепций сюжета. Я не зарабатываю на этом денег. Это просто фанатская работа.
Я хотел бы выразить огромную благодарность замечательным людям, которые согласились помочь мне просмотреть предыдущие главы, чтобы выявить все досадные ошибки, которые я больше не вижу. Спасибо вам: Amelia_Davies_Writes, GalaxyNightangale и всем остальным, кто указал на мои грамматические ошибки через discord.
И огромное спасибо Греке за то, что согласилась прочитать и протестировать новые главы, Джинни за то, что помогала мне воплощать идеи в жизнь, пока я работал над этим чудовищем, и Инви, которая уже несколько раз не давала мне удалить эту историю. Я очень ценю вашу помощь.
Текст главы
Предупреждения:
Эта глава содержит: жестокое обращение с магглами, насилие в отношении женщин, кровь, запекшуюся кровь, предполагаемое изнасилование, смерть, убийства и убийства из милосердия, которые могут быть инициаторами.
Я не написал ничего лишнего или шокирующего, но кому-то эта глава может показаться сложной и/ или неприятной для чтения. Поэтому я поместил краткое содержание из двух предложений в конце главы, чтобы вы могли пропустить его, если хотите.
***
Гермиона переплела руки, заплетая свои густые вьющиеся волосы в косу на затылке, и попыталась не обращать внимания на тошноту, которая снова начала скапливаться где-то внизу живота. Казалось, много лет назад они с Гарри лежали обнаженные в объятиях друг друга на ковре в гостиной после самого страстного, грубого и насыщенного секса, который у нее когда-либо был.
"Что ж, это был самый интенсивный секс в моей жизни по сравнению с тем единственным, когда я занималась сексом", - подумала Гермиона, заканчивая заплетать косу и завязывая ее кончик лентой для волос, прекрасно зная, что ее непослушные локоны вырвутся из-под оплетки, а грива вернется в полную силу.
Она не была уверена, как выразить словами то цунами эмоций, которое захлестнуло их в палатке несколько часов назад, и, в частности, она не была уверена, как описать то, что обрушилось на нее, когда они трахались на полу гостиной. До сегодняшнего дня она никогда не задумывалась о том, чтобы вести хронику своих сексуальных подвигов или классифицировать их по-другому, но теперь она поняла, что секс может происходить по-разному. Их первый раз был более нежным. Она сравнила это с нежными занятиями любовью - невинными, осторожными и ручными.
Это было здорово. Ей понравился этот опыт, и она была благодарна Гарри за то, что он был так нежен с ней в ее первый раз. Но сегодня...... что ж, сегодня все было совсем по-другому. Сегодня они "трахались". Это было интенсивно, агрессивно, страстно, пылко и настойчиво. Совершенно не так, как в первый раз, но в то же время это было именно то, что ей было нужно в тот момент. Раньше она не была такой смелой в их сексуальных контактах, но сегодня не смогла остановиться.
Она нуждалась в нем.
Ей нужно было, чтобы он был ближе. Ей нужно было, чтобы он был на ней. Ей нужно было, чтобы он был внутри нее. Она хотела почувствовать прикосновение его кожи к своей, почувствовать, как он проникает в нее и впивается в ее губы, пока она хватала ртом воздух. В отчаянии она вцепилась в его рубашку, прижалась к нему и яростно вцепилась ногтями в его спину - разочарование от их ситуации усиливало боль, которая бушевала в ней. Она чувствовала отчаяние, безмерное возбуждение и непреодолимое желание обладать им.
Она боялась, но не накала страстей между ними или грубости их взаимодействия, как раз наоборот. Она боялась потерять его, боялась, что сегодняшняя ночь вполне может стать их крахом. Это был тот же страх, который, как она знала, терзал Гарри. Он был расстроен, напряжен и мучился от беспокойства по поводу того, что они собирались делать. Их ссора, которую даже трудно было назвать ссорой, стала запалом к страху и давлению, которые накапливались вокруг них в течение нескольких недель. А сегодня это взорвалось между ними, превратившись в беспорядочное движение рук, губ и кожи друг против друга в яростном проявлении эмоций, которые ни один из них не мог выразить словами.
Они были в ужасе от того, что этой ночью пойдут на верную смерть, в ужасе от того, что проиграют, несмотря на все свои усилия, и в ужасе от того, что потеряют друг друга. Это было именно то, о чем беспокоилась Гермиона, когда они только начинали свои отношения и когда они впервые признались в своих чувствах. Она всегда боялась, что они достигнут точки, когда оба настолько погрузятся в свои чувства, что не смогут смириться с мыслью о потере друг друга.
Это беспокоило ее. Ее беспокоило, что Гарри может совершить какую-нибудь глупость, чтобы сохранить ей жизнь, или что она сама не сможет отпустить его, если до этого дойдет. Но когда их тела соприкоснулись, когда она вдохнула его запах и отчаянно прижалась к нему, пробуя его на вкус, ощущая прикосновение его кожи к своей, она поняла, что это больше не повод для беспокойства.
Это был факт.
Она никогда не допустит, чтобы с ним что-то случилось. Она никогда бы этого не допустила, потому что не могла меня отпустить.
Она имела в виду то, что сказала ему перед тем, как он вошел в нее. Она верила в это каждой клеточкой своего существа, когда толкалась в него и выкрикивала его имя. Она имела это в виду, когда они лежали в объятиях друг друга на полу после того, как кончил Гарри, и она знала, что Гарри тоже это имел в виду, но она не чувствовала, как это отзывалось в ней до глубины души, пока позже, когда они стояли вместе в душе, окруженные паром.
Они тихо лежали на полу почти час. Гарри провел рукой по ее волосам и вниз по спине, в то время как она прижалась щекой к его груди и водила кругами по его коже. Никто из них не произнес ни слова. Они позволили тишине окутать их. Только звук холодного ветра, проносящегося по палатке, эхом отдавался в тишине, когда она крепко обнимала его и отказывалась отпускать, пытаясь продлить их близость и растянуть ее до бесконечности. Только когда жар между ними полностью рассеялся и Гермиона начала дрожать, они, наконец, оторвались друг от друга и поднялись с пола.
Затем, взявшись за руки, Гермиона позволила Гарри отвести ее в ванную. Их ноги мягко ступали по холодному деревянному полу, и она почувствовала, как тяжесть, повисшая в воздухе между ними, легла ей на сердце. Это был первый раз, когда они вместе принимали душ, и, хотя между ними больше ничего не произошло, эта близость потрясла Гермиону до глубины души.
Она никогда раньше по-настоящему не видела его обнаженным и не стояла перед ним полностью обнаженной сколько-нибудь продолжительное время. Она поймала себя на том, что ее взгляд скользит по его коже, запоминая каждую отметину, каждый шрам и то, как изгибались его мышцы, когда он двигался перед ней. Она знала, что он делает то же самое, запоминает ее, чтобы никогда не забыть, и чтобы они знали друг друга наизусть. Не было ни капли смущения. Она не чувствовала беспокойства. Атмосфера между ними была серьезной, отрезвляющей и властной. Где-то глубоко внутри она почувствовала, как часть ее души разбилась, когда она посмотрела на Гарри сквозь пар, и ее взгляд скользнул по его серьезному выражению лица и решительным глазам.
Она любила этого человека.
Она любила Гарри больше, чем когда-либо думала, что возможно любить другого человека.
Она больше не могла представить свою жизнь без него. Он заслуживал того, чтобы жить, и тяжесть ее прежних слов внезапно легла ей на сердце. Она почувствовала, как тяжесть этого пронзила ее сердце сильнее, чем тогда, когда оборотень вспорол ей живот, и волна яростной убежденности прокатилась по ее телу. Она почувствовала, как что-то сжалось у нее в груди, когда Гарри опустил голову и медленно поцеловал ее, вода стекала по его спине и брызгала ей на лицо, когда она крепко обняла его.
Она сделает все, чтобы сохранить ему жизнь.
Они сделают все, чтобы обезопасить друг друга - чего бы это ни стоило, какой бы ценой это ни обошлось. Они выиграют эту войну. Вместе они будут сражаться до последнего вздоха и станут теми, кем им нужно стать, чтобы добиться этого. Она сделает это не только потому, что это был ее единственный шанс сохранить Гарри жизнь, но и потому, что это был их единственный шанс выиграть войну.
Несколько месяцев назад Гарри научил ее сектумсемпре на всякий случай, потому что понимал, что Сами-знаете-Кто и его последователи никогда не будут играть по правилам. Они никогда не проявят милосердия. Не будет ни человечности, ни честности... и Сами-знаете-кто из-за этого победит. Потому что его люди были готовы пожертвовать всем ради своего дела. Это было то, что они оба всегда знали.
После битвы на склоне холма последние остатки ее наивности были разбиты вдребезги. С каждым последующим днем она начинала задумываться о том, чем бы она была готова пожертвовать ради войны. Холод их реальности день ото дня проникал в ее сердце, ожесточая ее изнутри. Гермиона знала, что при необходимости готова пожертвовать собственной жизнью, но все же изо всех сил пыталась смириться с тем, что ей, возможно, придется лишить кого-то жизни.
Даже после того, как она убила похитителя на склоне холма, ей было трудно смириться с этим. Она постоянно находилась в противоречии со своей собственной моралью и честностью. До этого момента она не была уверена в своих постоянно меняющихся личных границах и в том, что они будут нарушены, когда они столкнутся с враждебностью войны.
Но когда она стояла обнаженной перед Гарри в душе, сомнения, которые еще оставались в ней, улетучились. Она почувствовала, как задрожала под его губами, когда твердость, которая медленно охватывала ее сердце, наконец полностью охватила этот орган и начала обволакивать ее тело холодной, отрешенной оболочкой.
Она сокрушила бы все, что стояло у них на пути.
Когда дело касалось Сами-знаете-кого и его преданных, она отказывалась от своей морали, забывала о порядочности и использовала любые средства, необходимые для достижения успеха, потому что только так у них был шанс. Эта глупая детская мечта победить зло праведным добром и честностью стоила бы им войны и жизней многих невинных волшебников и магглов. Они были бы уничтожены, если бы она продолжала испытывать какие-либо сомнения или нерешительность.
Она становилась орудием в этой войне, и если она была готова умереть, то должна быть готова отдать все, что от нее потребуется. Если она переживет это, то примет и разберется с последствиями своих действий, когда все закончится. А до тех пор она будет делать все, что должна.
Она отбросила эти мысли в сторону и взглянула на Гарри.
Он расхаживал взад-вперед по снегу, его длинные волосы все еще были собраны в растрепанный конский хвост, который торчал на затылке, в то время как несколько более коротких прядей спереди обрамляли его лицо. Это был определенно нетрадиционный образ, возможно, даже немного своеобразный, но, как ни странно, он ему шел. Это соответствовало суровым условиям их жизни и потрепанному в боях внешнему виду, который он теперь носил с собой. Он совсем не походил на того мальчишку, которым был на шестом курсе Хогвартса или во время их беззаботного лета в Норе. На самом деле, называть его мальчиком-который-выжил сейчас казалось немного нелепым; он определенно не был мальчиком. Гарри уже давно стал мужчиной.
В том, как он сжимал челюсти, чувствовалась твердость. В его глазах была свирепая решимость, из-за чего его хорошо сложенная фигура казалась крупнее, чем была на самом деле, и в то же время создавалась устрашающая атмосфера. Это был такой разительный контраст с тем, как он выглядел раньше, что она про себя подумала, узнают ли его люди, не придавая значения, потому что он был похож на Гарри в другом теле. Его широкие плечи, сильная осанка и напряженное выражение лица создавали ощущение силы в воздухе вокруг него. Он выглядел именно так, как Гермиона чувствовала себя внутри, как человек, готовый отдать все, что угодно, взять что угодно и сделать что угодно, чтобы закончить эту войну.
Она проверила свой внутренний таймер: оставалось всего 5 минут до того, как они аппарируют из холодного, пустынного леса обратно в Бирмингем. Во время их предыдущих нервотрепочных поездок Гермиона обнаружила два естественных места произрастания змеевидных водорослей вдоль Бирмингемского канала, которые были достаточно далеко от мест активности оборотней и их исчезновений, и она чувствовала себя в некоторой безопасности, собирая их ингредиенты. Они не хотели проводить там больше времени, чем это было необходимо, а просто заходили и выходили, чтобы собрать все необходимое и затем вернуться на Север. Хотя она хотела оставить достаточно времени, чтобы аппарировать на второе место, на случай, если змеевик уже собран, погиб или одному богу известно, что еще может пойти не так. Итак, договорились ли они появиться в 12:10 под действием заклинания рассеивания иллюзий, чтобы оценить состояние змеевика и занять позицию. У них оставалось достаточно времени, чтобы при необходимости аппарировать на второе место.
Было уже 12:06 утра, и они оба с нетерпением ждали ровно 12:10, чтобы совершить свое появление.
Они сложили палатку двадцать минут назад, наложили друг на друга несколько согревающих заклинаний и теперь стояли возле скалы, которая служила им укрытием от ураганного ветра и снега, дувших с океана всего в нескольких метрах от них. У Гарри была ее волшебная палочка; он собирался занять позицию охранника, пока она будет собирать змеиную траву только что заточенным серебряным лезвием для зелий. Она срезала стебли ровно в 12:15 ночи и хранила змеевик в стеклянной бутылке, которая висела на шнурке у нее на поясе.
- Ты готов? - Спросила Гермиона, тяжело дыша от морозного воздуха, когда подошла к Гарри. Осталось всего три минуты.
- Я готов настолько, насколько это вообще возможно - у тебя есть нож? - Гарри, наконец, перестал расхаживать по комнате и направился к ней.
- Да, и держи руку на моем горле, пока я собираю урожай, и если что-нибудь случится, мы отправимся на второе место...
- И если второе место окажется небезопасным, мы уйдем, вернемся сюда и придумаем новый план, - кивнув, Гарри закончил излагать их план. - Мое полное заклинание защиты действует всего семь минут, твое - шесть, так что мы применим их, когда доберемся туда.
- правильно. - Гермиона кивнула и потянулась, чтобы взять Гарри за руку, не обращая внимания на то, что пальцы ее без перчатки были холодными. - Сегодня воскресный вечер. Большинство исчезновений, по-видимому, происходили по пятницам или субботам, когда люди были в баре. Или с бездомными, но в этом районе их нет, так что, возможно, нам повезет и мы сможем быстро попасть туда и выйти.
- Я надеюсь на это, - выдохнул Гарри, крепко сжимая руку Гермионы и подходя к ней. - Сколько еще?
- Одну минуту.
- Я произнесу заклинание разочарования.
- хорошо. - Она испытала знакомое ощущение, будто у нее над головой разбилось яйцо, когда Гарри собственноручно наложил чары на ее первое из них. Секунды на ее таймере начали обратный отсчет, и она почувствовала, как невольно напряглись ее плечи. - Тридцать секунд.
Это было оно.
Они собирались вернуться в Бирмингем за последним ингредиентом для противоядийного зелья.
- Двадцать.
Она просто надеялась, что сегодняшний вечер пройдет без происшествий.
- Десять.
Что сегодня им повезет.
- Ноль.
***
Тихий хлопок эхом разнесся в ночной тишине, окружавшей Бирмингемский канал, когда Гарри и Гермиона появились именно там, где и намеревались, прямо рядом с густыми зарослями змеевика у кромки воды. Они немедленно пригнулись, Гермиона произнесла безмолвное заклинание тишины и заклинание обнаружения, в то время как Гарри наложил свое собственное защитное заклинание щита. Им обоим все еще нужно было произнести заклинание щита устно, и последнее, чего она хотела, - это привлечь нежелательное внимание шумом.
От ее чар ничего не осталось, так что она продолжала сидеть, пригнувшись, в зарослях змеевика, пока Гарри заканчивал создавать щит. Ее взгляд скользнул вдоль воды, по тропинке через реку, которая вела в старую часть города. Затем они снова развернулись, чтобы посмотреть на крыши домов позади них.
Она спокойно взяла свою палочку, когда Гарри протянул ее ей, и создала свой собственный щит. Они еще не пробовали накладывать их друг на друга - это было слишком рискованно, меньше всего хотелось, чтобы Гарри или она сами оказались в смертельном пузыре на шесть или семь минут, в то время как другой стоял бы там беспомощный и неспособный развеять чары. Как только ее щит был полностью сформирован, она вернула Гарри свою палочку и мысленно установила таймер. Она знала, что Гарри установит свой собственный, и почувствовала, как его холодная рука скользнула под ее косу и крепко сжала затылок, в то время как она начала доставать из кармана серебряное лезвие для зелий.
- Ничего не обнаружено? - Прошептал Гарри ей на ухо, присев на корточки позади нее.
- Нет, ничего... вокруг есть какие-то мелкие животные, но ничего необычного, - пробормотала Гермиона в ответ. Несмотря на заглушающие чары, говорить вслух было рискованно, поэтому они всегда говорили тихо.
- Как долго?
- Чуть больше трех минут, - Гермиона проверила свой мысленный таймер и сняла крышку с бутылки, висевшей у нее на бедре.
Ей нужно было нарезать стебли ровно в 12:15, а затем положить их в бутылку до 12:16. Повторения не будет. Если бы они упустили эту возможность, им не только пришлось бы вернуться и снова подвергнуть себя опасности, но и это задержало бы приготовление зелья на неделю, поскольку оно должно было начаться в понедельник.
Гермиона напрягла слух в ночи, прислушиваясь к любому звуку, кроме завывания ветра, отдаленного гула проезжающей по близлежащим улицам машины и нежного журчания ледяной воды. Она крепко стиснула зубы, а каждый мускул ее тела напрягся в ожидании неизбежной развязки, которая должна была осложнить их вечер и разрушить их планы. Но пока в ее голове отсчитывалась каждая секунда, а сердце бешено колотилось о ребра, ничего не происходило. Когда осталась одна минута, она потянулась вперед и крепко ухватилась за большой пучок змеевика, зная, что это в четыре раза больше того, что им нужно, но намереваясь сделать это только один раз. Стебли были идеальны, холодный воздух помог бы сохранить их свежими, и ей больше никогда не хотелось возвращаться сюда снова.
- Пятьдесят секунд, - выдохнула Гермиона, подцепляя пальцами змеевик, как она учила, и приставляя нож к основанию стебля.
Она сосредоточенно облизала губы, ее сердце бешено колотилось, пока она ждала. Ее взгляд сосредоточился на стеблях, и по телу пробежала тревожная дрожь. У них все получится. Они доберутся до змеевика, они уйдут, и ей нужно всего сорок пять секунд, чтобы-
Ее сердце ушло в пятки, когда ночь прорезал леденящий кровь крик, и от этого звука по ее внутренностям прокатилась волна тошноты. Гарри крепче сжал ее шею, когда его палочка взметнулась вверх. Шум доносился из-за реки, со стороны старого, в основном пустынного района города. На другом берегу канала ничего не было видно, но они слышали отчаянный женский голос, который резал холодный воздух, как нож.
- ПОЖАЛУЙСТА-А-А-А, НЕЕЕТ...
У Гермионы скрутило живот. Она перевела взгляд на Гарри, не в силах увидеть его в таком разочаровании, но зная, что он смотрит в другую сторону и ищет угрозы. Она попыталась сосредоточиться на стебле змеевика в своей руке, но пальцы начали дрожать, когда крики женщины потрясли ее до глубины души. Была только одна причина, по которой кто-либо мог издать этот звук - на женщину напали.
- Время? - Голос Гарри прозвучал рядом с ее ухом в крики.
- СТОП - ПО-О-ОМОГИ-И-ИТЕ...
- Двадцать секунд - Гарри, мы должны...
- Вырезать сорняки тогда мы и уйдем.
- Гарри, мы не можем оставить ее...
- Это может быть ловушка.
- Или это может быть нападение на женщину-маггла! Гарри, мы не можем просто- проклятье!
В ее голове сработал таймер, и она разрезала змеевик, бросив лезвие на землю, чтобы обеими руками насыпать траву в открытую бутылку. Она все еще чувствовала руку Гарри на своей шее, но заметила, как она слегка задрожала, когда громкость крика стала приглушенной. Она как можно быстрее засунула змеиную траву в бутылку и закрыла ее, моля Мерлина, чтобы Гарри не аппарировал просто так, и надеясь, что она знает его достаточно хорошо, чтобы понять, что он не бросит того, на кого напали.
- Гарри, просто подожди, - быстро сказала Гермиона. - Подожди, пока я соберу вещи, мы не можем уйти...
- Гермиона, мы не можем остаться. - Если мы пойдем ночью на крики, то в конце концов покончим с собой. - Но, несмотря на свои слова, он продолжал сидеть на корточках рядом с ней, не в силах заставить себя трансгрессировать, хотя Гермиона уже убрала змеиную траву и аккуратно запихивала флакон в свою сумочку.
Она знала, что он разрывался между тем, чтобы поступить правильно, что было выше всякого риска, и тем, чтобы поступить безопаснее, о чем они договорились до приезда сюда.
- Возможно, но, Гарри, мы не можем уйти. Я знаю, что это за крик, Гарри. Эта женщина умоляет сохранить ей жизнь, и мы, вероятно, единственные люди в этом городе, способные спасти ее. Она привлечет еще больше людей, еще больше магглов - они умрут, Гарри. Я откажусь от своей морали, когда дело дойдет до победы над Сами-знаете-кем и его отребьем, но я не оставлю невинных людей умирать! Это делает нас ничуть не лучше их!
- Я знаю, я знаю! Проклятье! - Он застонал, вставая и хватая ее за руку. Она слышала разочарование в голосе Гарри. Она знала, что он тоже никогда не сможет уйти, потому что это противоречит его натуре, но она понимала его колебания и разочарование. - Хорошо, пойдем, но не отпускай мою руку ни на секунду!
- Я не буду!
Гермиона аппарировала их через реку. Они приземлились на берегу с тихим хлопком и побежали по мокрому снегу по тропинке, которую она видела раньше, направляясь на приглушенные рыдания, доносившиеся с нескольких улиц дальше. Она наложила заглушающее заклинание на их ноги, когда они бежали, не заботясь о том, чтобы их следы исчезли из слякоти, в то время как ее разум был в панике от глупости их действий.
Что мы делаем, что мы делаем - проклятье, что мы делаем?!
Мчаться навстречу нападению в Бирмингеме, должно быть, было самым безответственным и идиотским поступком, который они когда-либо совершали. Они напрашивались на неприятности, напрашивались на то, чтобы на них напали, напрашивались на смерть. Она знала, что это было неосторожно. Она знала, что, по большому счету, жизнь - это самое важное, что они могли сделать вдвоем, и все же звук, исходящий из уст незнакомца, заставил ее внутренности налиться свинцом.
Именно так звучала "Война Волдеморта".
Это было то, что делали он и его последователи.
Именно эти звуки раздавались всю ночь в Бирмингеме и других городах, когда пожиратели смерти и оборотни нападали на невинных, безоружных магглов и замучивали их до смерти или оставляли калеками на улицах. Это был ужас, который они сеяли, страх, который они нагнетали, и то, как они будут относиться к миру, если победят. Несколько историй, которыми Артур Уизли поделился с ними, расстроили их, но услышать это было намного хуже.
В ее голове словно что-то щелкнуло, сменившись гневом и опрометчивостью - ее отчаянное желание помочь было глупым и незрелым, но она не могла остановиться. Она имела в виду то, что сказала Гарри. Она бы отказалась от своей морали и убила Пожирателя смерти, не моргнув глазом, и отдала бы все свои силы, чтобы выиграть эту войну и сохранить ему жизнь, но она не оставила бы магглов умирать в одиночестве. Они не сражались в этой войне. Это не было их бременем, которое они должны были нести. Иначе какой в этом был смысл? Зачем было утруждать себя борьбой с Волдемортом на войне, если они были готовы позволять небольшим действиям повторяться снова и снова, когда у них был шанс остановить их?
Они бесшумно свернули за угол темного переулка, и только мерцание в ночи скрыло их от посторонних глаз, когда их разочарование скрыло их от посторонних глаз. Они остановились лишь на мгновение, чтобы восстановить свои защитные чары, прежде чем снова пуститься в путь по обледенелой тропинке в темноту. Сердце Гермионы бешено колотилось в груди, но дыхание было ровным, когда она бежала, ее подтянутое тело работало как хорошо смазанный механизм, толкая ее вперед с силой, которой она никогда раньше не обладала. Двигаясь, она поняла, что ужас, сжимающий ее сердце, был вызван не ею и не Гарри, и что впервые за эту ночь она не беспокоилась об их благополучии. Она не боялась, что они могут пострадать. Она не боялась, что они умрут. Вместо этого она беспокоилась за женщину, которая отчаянно звала в ночи на помощь.
И впервые за все время она испугалась самой себя. Испугалась того, что она может сделать, когда доберется до нуждающейся женщины, - того, что она может сделать с каким-нибудь фанатичным, мерзким, никчемным куском дерьма, который посчитает хорошей идеей напасть ночью на невиную магглу.
Гарри завернул за угол быстро и бесшумно, как снитч. Его сердце бешено колотилось в груди, а адреналин разлился по венам и привел все чувства в состояние повышенной готовности. Он сжимал палочку Гермионы так же крепко, как и ее руку, готовый аппарировать в любой момент, как только они оценят ситуацию. Он не мог поверить в то, что они делали, но в то же время не мог представить, что можно сделать что-то еще. Не в его характере было стоять в стороне и смотреть, как убивают или пытают невинного человека. Он не мог уйти, если у него был шанс помочь - и он знал, что Гермиона понимала это, что она чувствовала то же самое.
Он ненадолго попытался заставить свое тело покинуть его, попытался поступить разумно и аппарировать прочь, как только Гермиона припасет змеиную траву, но что-то в этом крике отозвалось глубоко внутри него и заставило застыть на месте. Это было так похоже на крики, которые он слышал, когда закрывал глаза, на крики своей матери, которые преследовали его во сне и заставляли просыпаться в холодном поту. Крик, который он слышал бесчисленное количество раз с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать. Он никогда бы не смог просто уйти; что-то внутри него сжалось и велело ему следовать за ним. Это побуждало его идти на звук вопреки всем доводам рассудка - как будто это было что-то, что он должен был сделать.
Так что, каким бы безрассудным и опасным это ни было, он был рад, что они бежали по темным закоулкам старого Бирмингема навстречу нападению. Он был рад, что был с Гермионой, и знал, что поступил правильно.
Когда они завернули за следующий угол, до его слуха донеслись голоса, приближающиеся к темным фигурам, которые стояли впереди.
- СЯДЬТЕ.
- Да ладно, Оскар, какого хрена ты это сделал? Теперь мы не можем забрать ее обратно! Укусы не помогают, если они не сделаны в лаборатории. Нам нужно уходить - скоро сюда заявится куча магглов с той шумихой, которую она устроила.
- Кого это волнует, приятель, в этом весь гребаный смысл. Она делает за нас работу и привлекает их, чтобы нам не пришлось их выслеживать. Кроме того, мы работали не покладая рук - я заслужил немного веселья.
У Гарри перехватило горло, когда они с Гермионой замедлили шаг, и он смог разглядеть четыре фигуры на темной дорожке впереди, в слабом лунном свете, отражавшемся от снега, и в шатком уличном фонаре, который висел на задней стене большого здания слева от них. Одна из темных фигур, несомненно, была оборотнем, скорчившимся на земле, склонив голову в странной сидячей позе. Золотой браслет на его запястье поблескивал на свету, когда его тяжелое дыхание наполняло переулок, а из пасти капала жидкость. Двое из них были мужчинами, и оба они стояли. Один нервно сжимал свою руку. Он переводил взгляд с земли на другого мужчину, который, казалось, застегивал ремень.
На земле лежала четвертая фигура, стройная по сравнению с теми, что окружали ее, но теперь безмолвная и неподвижная. Гарри стиснул зубы, почувствовав, как ногти Гермионы впились в его кожу. Он не сомневался, что она пришла к тому же выводу, что и он, и почувствовала ту же жгучую ярость. Они оба двинулись вперед, быстро приближаясь к фигурам перед собой, скрытые от глаз разочарованием и темнотой ночи.
От Гермионы исходили волны жажды убийства, когда они увидели открывшуюся перед ними сцену, и гнев Гарри разгорелся до предела. Ничего в этом не было хорошего, ничего в этом никогда не будет хорошим, и эти двое мужчин никогда больше не увидят свет.
- Да, но я не думаю, что Арло хотел, чтобы мы...
- Арло наплевать, что мы с ними сделаем, он просто хочет, чтобы мы их привезли. Кроме того, так мы соберем больше, - сказал высокий мужчина, закончив с ремнем и поправляя брюки. - В любом случае, они держатся не дольше месяца или двух, как этот зверь. Скорее всего, она умрет через неделю, и мне придется искать другую - подожди, ты слышал...
Говоривший мужчина захлебнулся словами, изо рта у него хлынула кровь. Огромная рана рассекла его грудь от бедра до ключицы, а внутренности вывалились на землю. Он хватал ртом воздух, вытянув руку и в отчаянии глядя на своего напарника, прежде чем упасть на колени и рухнуть на землю. Кровь хлынула у него изо рта, когда он испустил последний вздох, а затем его тело замерло.
Гарри почувствовал ярость, исходящую от Гермионы, когда она безошибочно, беззвучно и без палочки, произнесла свое заклинание. Когда аура смерти окутала переулок вокруг них, это подействовало на него как физический удар. Холодок пробежал у него по спине, когда рядом с ним мелькнула Гермиона, и ее ярость стала очевидной. Ее волосы наполовину выбились из косы, которую она заплела несколько минут назад, и холодный воздух развевал их вокруг ее лица, когда она стояла, словно представитель загробной жизни, готовый забрать души тех, кто был перед ней.
Гарри быстро подошел к ней. Он произнес вторую сектумсемпру за ночь, безмолвно взмахнув палочкой в воздухе и обезглавив оборотня, который все еще сидел на корточках возле тела на земле. Он посмотрел в их сторону в ту секунду, когда они приблизились на расстояние 9 метров, но не двинулся с места и никак не выдал своего местонахождения. Гарри отметил это в уме, потому что поведение было ненормальным - интересно, были ли команды, которые можно было отдавать с помощью золотых браслетов, ограниченными или конкретными. В конце концов, оборотню было приказано сидеть, и ничего больше. В противном случае он напал бы на них задолго до этого.
Теперь его голова соскользнула с плеч, громко ударившись о землю, а тело упало навзничь в снег. Темно-красная жидкость хлынула из его горла и пропитала землю, образовав небольшую лужицу, которая потекла к телу женщины, лежавшей на земле.
- О блядь! О боже, что за?! - Второй мужчина схватился за голову, когда его охватил шок.
Кровь его напарника забрызгала его грудь и лицо. Его рот был открыт в замешательстве, когда он смотрел на оскверненное тело своего напарника. Он схватился за палочку, его глаза метнулись вверх как раз вовремя, чтобы увидеть их. Гермиона побежала к нему, таща Гарри за собой, но отказываясь отпускать его руку, как они и обещали. Она двигалась, как мантикора, готовая уничтожить свою следующую цель, но не стала убивать его и вместо этого применила бесшумный петрификус тоталус.
Лицо мужчины застыло, когда она ударила его правой рукой в лицо. По переулку разнесся отвратительный хруст, когда его нос разлетелся вдребезги. Кровь хлынула из его лица, и он упал навзничь, твердый, как доска. Он приземлился с глухим стуком, его голова не раскололась, как дыня, благодаря мягкому снегу, который их окружал. Гермиона стояла над неподвижным телом мужчины, тяжело дыша и крепко сжимая руку Гарри. Ее взгляд метнулся по сторонам в поисках каких-либо других угроз, прежде чем она обратила внимание на кровавую бойню, которую они устроили.
Гарри быстро наложил на них две защиты, гарантируя, что никто не сможет войти в переулок незамеченным, пока Гермиона накладывала заглушающее заклинание. Затем Гарри применил заклинание обнаружения, проверяя, нет ли посторонних. Гермиона повернула голову к женщине, которая лежала на грязной земле.
- Боже мой, - прошептала она. - Она все еще жива! Гарри, привяжи его к земле, чтобы он никуда не мог уйти.
Гермиона отпустила его руку, и он позволил ей соскользнуть, когда двинулся к обездвиженному мужчине. Он не хотел отпускать ее, но знал, что теперь они были совершенно одни в переулке, и Гермионе понадобятся обе руки, чтобы попытаться спасти раненую девушку, стоящую перед ними.
- Давай, - Гарри использовал связующее заклинание, которому его научила Гермиона во время тренировки с защитным заклинанием, чтобы пригвоздить мужчину к земле.
Он вырвал палочку из окоченевшей руки, не тратя времени на то, чтобы быть осторожным, и не обращая внимания на хруст, который издавали его пальцы, когда ломались. Он сунул новую палочку в карман, прежде чем применить второй петрификус тоталус и установить внутренний таймер.
- Он никуда не денется, - сказал Гарри, поворачиваясь, чтобы вернуться к ней. - У нас есть по крайней мере полчаса, прежде чем это пройдет, но я искренне сомневаюсь, что у нас будет столько времени, прежде чем появится полиция - как она?
Он опустился на колени рядом с Гермионой, не обращая внимания на кровь, которая пропитала его брюки, и вместо этого прикусил язык от открывшегося перед ним зрелища. Девушка была искалечена. Из свежего укуса на ее плече сочились струйки крови. Ее одежда была разорвана в клочья, пальцы окровавлены от попыток сопротивляться, а брюки наполовину сняты.
Проклятье. - Это слово вырвалось у него шепотом, когда желчь подступила к горлу.
Ему хотелось, чтобы мужчина, которого Гермиона практически разрубила пополам, был еще жив, чтобы он мог разорвать его на куски голыми руками. Девушке было около двадцати лет, и, судя по ее одежде, она возвращалась домой с работы. Она слабо дышала, ее глаза были прикрыты, но, казалось, она была в сознании и смотрела на них с мучительным любопытством.
- Интересно, видела ли она, как мы их срезали, - подумал он, наклоняясь к Гермионе.
- Да, это нехорошо, - сдавленно произнесла Гермиона, доставая флаконы из своей сумочки. Она протянула ему то, что он узнал, то, что он помогал создавать, - предварительно смешанную эссенцию душицы с серебряным порошком. Готовое к применению средство от укусов оборотней. - Я собираюсь промыть рану, передайте мне смесь, когда я попрошу. Потом я поправлю ее одежду, но тебе придется удерживать ее на месте.
Гарри кивнул, потому что других слов не требовалось. Когда Гермиона была ранена, он воочию убедился, насколько это больно, когда лечат рану оборотня. Он подвинулся, чтобы подпустить Гермиону поближе к ране, и наложил на нее согревающие чары, чтобы она не замерзла.
- Эй, привет, все в порядке. Теперь с тобой все в порядке - мы собираемся тебе помочь, хорошо? Будет немного больно, но мне нужно, чтобы ты не двигалась, - сказала Гермиона, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и непринужденно, когда она разговаривала с девушкой. Она взглянула на Гарри и кивнула, затем вылила очищающее зелье на шею и плечо.
Девушка издала сдавленный крик. Ее глаза расширились от паники, и она протянула руку, схватив Гарри за предплечье, в то время как она завыла от боли, и из ее глаз полились слезы. Гарри изо всех сил старался удержать ее на месте, пока она корчилась на земле, а с ее губ срывались искаженные звуки. Укус пришелся на шею, так что, вероятно, были повреждены голосовые связки.
Ее глаза встретились с его, и она снова застонала. Они были голубыми, светло-голубыми, как ясное утреннее небо, и в них была невыносимая боль. Гарри почувствовал, как острая боль пронзила его сердце, когда он взял ее за руку и крепко сжал ее.
- Все хорошо, все хорошо, просто посмотри на меня. Ты в порядке, мы поможем тебе, -пообещал Гарри, слова лились из его уст, хотя он знал, что, возможно, лжет.
Он понятия не имел, смогут ли они помочь этой девушке. Понятия не имел, будет ли с ней все в порядке и какой жизнью она будет жить, если ей каким-то образом удастся выжить. Но прямо сейчас это не имело значения, он не позволил бы ей страдать в одиночестве, и они не позволили бы ей умереть, не попытавшись сначала спасти ее. Он протянул Гермионе приготовленное зелье, когда она протянула за ним руку, но не отвел глаз от пристального взгляда девушки.
- Ты в порядке, - повторил Гарри, стараясь, чтобы его голос оставался спокойным. - Все в порядке, мы не причиним тебе вреда. Я обещаю, мы тебя вылечим, просто сосредоточься на мне. Я знаю, это больно, просто сосредоточься на мне.
Глаза девушки все еще были широко раскрыты. Ее хватка на его руке соперничала с силой Гермионы, но взгляд стал яснее, она казалась полностью осознанной и переводила взгляд с одного на другого, пока Гермиона обрабатывала ее плечо. Она крепко сжала челюсти, с резким шипением выдыхая воздух, и глубоко вдохнула через нос, пока Гермиона наносила последние мази на ее кожу. Он видел, что в ее голове проносится миллион вопросов, но она не в состоянии их задать, потому что сжимает челюсти от боли.
- Меня зовут Гарри, - сказал он, пожимая ей руку в ответ. Он не был уверен, почему сказал это, он не знал, помогло ли ей то, что она назвала его по имени, но это отвлекло ее внимание от Гермионы, которая хлопотала над её раной. - Ты можешь сказать мне свое имя?
Челюсть девушки еще раз сжалась, прежде чем она открыла ее, сделав прерывистый вдох, прежде чем попытаться издать связный звук.
- Р-Ро... - ее голос прервался, и с губ сорвался тихий стон от боли, вызванной попыткой заговорить, но это ее не остановило. Она крепко зажмурилась и выдавила из себя нечленораздельные звуки. - Р-Росс.
- Роуз? - Гарри почувствовал, как кто-то крепко сжал его руку, когда она снова открыла глаза. Она улыбнулась ему, морщась от боли в горле, и тихо пробормотала
- да.
- Роуз, хорошо, Роуз, с тобой все будет в порядке. Мы собираемся тебя вылечить.
Ее взгляд метнулся вниз, к Гермионе, которая, шаркая ногами, опустилась на бок, к талии, и крепче сжала руку Гарри.
- Роза, - мягко сказала Гермиона, глядя в глаза, которые настороженно смотрели на нее. Было более чем очевидно, что девушка не хотела, чтобы кто-то приближался к ее нижней части, и Гермиона старалась не прикасаться к ней, пока говорила спокойно. - Могу я снова одеть тебя? На улице холодно, и я подумала, что так тебе будет удобнее, но я могу просто укрыть тебя одеялом, если хочешь. Я знаю, тебе больно говорить, поэтому давай просто скажем "да" одежде и "нет" одеялу.
Девушка наморщила лоб, прерывисто вздохнула и процедила сквозь зубы:
- Б-Бо-Оба.
- Хорошо, мы сделаем и то, и другое. - Гермиона мягко улыбнулась и посмотрела на Гарри. - Гарри, не мог бы ты достать одеяло из сумки, пока я этим занимаюсь, а потом мы наложим еще одно согревающее заклинание, чтобы она не была холодной как лед.
Гарри схватил сумочку Гермионы одной рукой, молча призвал одеяло и положил его ей на живот, чтобы Гермиона могла его расстелить. Он старался не смотреть никуда, кроме как на лицо Роуз, пока Гермиона натягивала брюки на ноги и на бедра, и старался не прикасаться к ней нигде, кроме руки, которую держал. Роуз и так уже достаточно натерпелась за этот вечер, и он не хотел давать ей повода думать, что они представляют угрозу.
- Как насчет того, чтобы немного согреться, - сказал он, надеясь еще немного снять ее стресс и не обращая внимания на законы использования магии в присутствии магглов.
Он достал волшебную палочку Гермионы и произнес согревающее заклинание, когда Гермиона начала накрывать Розу одеялом. Он сразу же увидел, как на лице девушки появилось выражение облегчения, когда ее окутало тепло. Несмотря на легкую панику, которая все еще читалась в ее глазах, она справлялась с ситуацией на удивление хорошо. С другой стороны, она могла просто быть в шоке и, вероятно, не восприняла это должным образом.
Гарри взглянул на ее шею и плечо, пока Гермиона подтыкала одеяло к ее боку. Его сердце упало, и он прикусил губу от того, что увидел. Ее раны не затягивались - по крайней мере, не так, как у Гермионы. Он не ожидал увидеть гладкую зажившую кожу, он знал, что на ней останутся шрамы, как и на всех повреждениях от темной магии, но он, по крайней мере, ожидал увидеть раны уже близко. Вместо этого кровь продолжала сочиться из глубоких, незаживающих колотых ран на ее плече, а небольшой участок кожи вокруг горла, который был зашит, выглядел красным и горячим.
- Гермиона, - нервно позвал он, чувствуя, как в животе растет комок тошноты, когда он увидел, что кровь продолжает течь. - Почему они не закрываются?
- Я не знаю, - ответила Гермиона, возвращая свое внимание к ранам. Она наклонилась и внимательно осмотрела их. Выражение ее лица заставило его сердце учащенно забиться. - Они уже должны были закрыться, но это не так - я уже дважды промывал их. Она теряет слишком много крови - давай я принесу восстановитель.
Гарри наблюдал, как Гермиона полезла в свою сумку, быстро достала зелье, восстанавливающее кровь, и поднесла его к губам девушки.
- Роза, мне нужно, чтобы ты доверилась мне - мне нужно, чтобы ты сделала два больших глотка этого зелья, хорошо? Голос Гермионы был по-прежнему тихим, но Гарри услышал нотки гнева и паники, когда Роза открыла рот и с готовностью проглотила два больших глотка зелья. Именно в этот момент Гарри был уверен, что Роза, должно быть, увидела их появление. Шок или нет, но она, должно быть, видела, как Гермиона расправилась с двумя нападавшими, раз была такой доверчивой. Гермиона закрыла флакон и положила его обратно в свою открытую сумочку, затем достала маленькую магловскую аптечку. - Я собираюсь попробовать зашить это - я не знаю, что еще можно сделать, Гарри.
- хорошо. - Гарри кивнул и снова перевел взгляд на девушку, которая серьезно смотрела на него. Прежняя паника прошла, теперь на смену ей пришло что-то другое. - Может быть немного больно - Гермиона собирается зашить твои раны.
Роза даже не вздрогнула, когда Гермиона проткнула иглой ее кожу. С каждым стежком она затягивала зияющую дыру на плече, пачкая руки в крови, когда быстро завязывала узел и разрезала хирургическую нить. Она насыпала на рану еще немного диттани, что-то бормоча себе под нос, прежде чем выхватить у Гарри свою палочку и произнести диагностическое заклинание, а затем сунула ее в карман. Маленькое трехмерное изображение всплыло над Розой, и Гарри обвел его взглядом.
"Ничего", - подумал он, когда его взгляд снова упал на лицо Гермионы.
- Я ничего не вижу, - в отчаянии сказала Гермиона, и Гарри заметил, как заблестели ее глаза, когда она снова и снова просматривала медицинскую диагностику, надеясь найти что-то неправильное. Пытаясь обнаружить основную проблему, чтобы ее можно было устранить. - Гарри, там ничего нет. Больше ничего нет - она просто не закрывается - проклятье!
Рана, которую она зашила, открылась, разорвав кожу, и из отверстия хлынула свежая кровь. Слегка зажившая плоть на шее девушки стала ярко-красной и начала трескаться.
- Гермиона, это развязывается, - выдохнул Гарри, его глаза расширились при виде больших трещин на ее шее.
- Гарри, я... я не могу это остановить, я ничего не могу сделать. - Ее глаза остекленели, когда она посмотрела на него. Он увидел, как она с трудом сглотнула и судорожно вздохнула. - Я читала об этом, помнишь, мы говорили об этом раньше? Большинство магглов не выживают после нападения оборотней. Они... они не могут излечиться от этого - раны не затягиваются.
- Должно же быть что-то, что мы можем сделать!
Роза содрогнулась под ними, когда большие раны на ее шее открылись еще больше, и из них полилось еще больше крови.
- Блин! Давай же, мы можем это сделать, Роуз, мы можем это сделать! - Гермиона снова достала микстуру из своей открытой сумочки и вылила оставшееся содержимое флакона на шею девушки. Она натянула одеяло повыше и прижала его к открытым ранам, чтобы остановить кровотечение, но кровь продолжала течь, так как смесь из диттани не помогала, и кровоподтек разошелся шире. Рыдание сорвалось с губ Гермионы, когда она крепче прижала к себе одеяло. - Гарри, это... это не работает. Я... я больше ничего не могу сделать.
Отчаяние охватило Гарри, когда он переводил взгляд с одной девушки на другую. Роуз, стиснув зубы от боли, смотрела на Гермиону, в то время как та, сдерживая слезы, продолжала бороться с ранами на шее и плече. Не задумываясь, он схватил бутылку для пополнения запасов крови, поднес ее к губам девушки и заставил ее сделать еще один глоток. Бросив теперь уже пустую бутылку обратно в открытую сумку, лежавшую на земле, он застонал и провел окровавленной рукой по волосам, чтобы убрать их с лица. Все рушилось у них на глазах, и они ничего не могли поделать - даже магия, казалось, не могла спасти эту девушку.
- Может быть, мы сможем зашить рану еще раз...
Крепкое пожатие его руки вернуло его внимание к Роуз. Она спокойно смотрела на него; тихие слезы начали литься из ее глаз, когда она прерывисто дышала в ночи.
- Гарри, там почти не осталось кожи, которую можно было бы зашить, - тихо сказала Гермиона, изо всех сил стараясь не разрыдаться. - Рана просто раскроется шире - она потеряет больше крови.
- Роуз, прости меня, - прошептал Гарри, продолжая держать ее за руку, и Гермиона сильнее прижала одеяло к ее коже. - Я... я сказал, что с тобой все будет в порядке, но я... мы не можем... мы не можем заставить раны затянуться. Мне так жаль, Роуз, мне так жаль.
Роуз моргнула, глядя на него, и медленно сглотнула, продолжая сжимать его руку.
- Что происходит, Гермиона? - Спросил Гарри, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучала боль. - Что нам делать?..
Воздух прорезал звук полицейской сирены, и они оба вскинули головы. Это было достаточно близко, чтобы они поняли, что попали в беду, маггловская полиция скоро будет здесь, и им придется либо уходить, либо быть пойманными на месте преступления. Как бы то ни было, единственной причиной, по которой никто до сих пор не наткнулся на них, были предупреждения, которые полиция Бирмингема распространяла среди населения. Никто не выходил ночью на улицу в одиночку. На самом деле, почти никто не выходил на улицу - и никто не был настолько глуп, чтобы бежать на крик, который они услышали посреди ночи. Однако кто-то, должно быть, услышал шум и, не желая разбираться в этом самостоятельно, вызвал полицию.
- Черт, - выругался Гарри, оглядывая их, и его взгляд снова метнулся к мужчине, прижатому к земле и покрытому кровью. Все, что они делали с Роуз, происходило с молниеносной скоростью, у них все еще было достаточно времени, пока засранец не будет обезврежен, но он сомневался, что у них было больше нескольких минут до появления полиции. - Нам нужно уходить, но мы не можем оставить этого мудака здесь. Мы должны допросить его, чтобы остановить это.
- Мы заберем его с собой, но и оставить ее здесь в таком состоянии мы тоже не можем, Гарри. Я прочитала, поговорила с целителями в больнице Святого Мунго - я знаю, что произойдет, - сказала Гермиона. Она разочарованно покачала головой, и из ее легких вырвался тяжелый вздох. - Они попытаются зашить ее, но швы будут просто расходиться. Они дадут ей кровь и отсрочат ее смерть, но она не выживет. Ее сердце откажет от травмы и болезни - ее организм не сможет справиться с ликантропией. Она будет медленно умирать в больнице в течение нескольких часов или дней, пока ей будут пытаться помочь. Единственное, что может вылечить укус оборотня, - это магия, Гарри, и мы уже пробовали это.
- Хорошо, и что же сказали целители? - Спросил Гарри, снова переводя взгляд с одной девушки на другую, ломая голову и пытаясь логически разобраться в проблеме.
- Они сказали, что нужно отвезти их в больницу Святого Мунго для попытки лечения.
- Об этом не может быть и речи, - простонал Гарри. - За Святого Мунго следят - если мы привезем ее туда, ее просто убьют.
- я знаю.
- Ну, и что они предпримут в качестве попытки лечения? - Настаивал Гарри.
- Все, что я только что сделала.
Гарри перевел взгляд на Гермиону, услышав ее голос. Он был тихим и печальным, решительным и побежденным. Выражение безнадежности отразилось в глубине ее теплых карих глаз, когда она прикусила губу, и одинокая слезинка скатилась по ее щеке. Ее руки были в крови и дрожали от холода, но она продолжала крепко прижимать одеяло к шее Роуз. Он покачал головой, он знал, что она права, но его мозг отказывался это принимать.
- Что, если мы возьмем ее с собой и добавим еще диттани?
- Ты же знаешь, что я бы так и сделала, Гарри, - прошептала Гермиона тихим прерывающимся голосом. - Ты же знаешь, что я бы так и сделала, но диттани не помогает. Если бы она собиралась вылечиться, это бы уже произошло. Раны бы затянулись - диттани не привередливое вещество, которое действует только в отдельных случаях. Ее организм отвергает его, поэтому кожа на шее воспалена. Магглы могут становиться оборотнями, Гарри, но это полностью зависит от их способности излечиваться от ран. Большинство из них умирают.
- Попробуй еще одну бутылочку - неразбавленную. Мы сделаем так, как мы тебя вылечили, - сказал Гарри, сжимая руку Роуз. Он еще не был готов сдаться.
- хорошо. - Она кивнула, шмыгая носом от холода, и указала головой на одеяла. - Тебе нужно подержать одеяло.
Гарри придержал одеяло свободной рукой и прислушался к тому, как завыли сирены, пока Гермиона доставала из сумки две новые бутылки.
- Вот, подержи это.
Гарри взял серебряный порошок и наблюдал, как Гермиона откидывает одеяло. Рана теперь выглядела точно так же, как и при их первом появлении, только, пожалуй, хуже. Было похоже, что они абсолютно ничего не сделали, чтобы помочь, а кожа на шее была красной и воспаленной.
- Снова будет больно, - тихо сказал Гарри Розе, пока Гермиона откупоривала бутылочку и сыпала на рану настойку. Девочка зашипела и стала извиваться в его руках, а из ее шеи и плеча повалил зеленый дым. Гарри откусил пробку от флакона с серебром, который держал в руках, и открыл его, наклонившись над Розой, чтобы высыпать порошок на ее рану точно так же, как он это делал для Гермионы. - Хорошо, теперь посыпь это снова.
- правильно. - Гермиона кивнула, ее взгляд был сосредоточен, когда она следовала инструкциям Гарри, повторяя тот же прием, который он использовал на ней.
Они оба затаили дыхание, наблюдая за тем, как кожа вокруг проколов затягивается, заставляя ее срастись, как и должно было быть. Но ничего не произошло. Кожа вокруг раны только покраснела и стала более раздраженной, а Роуз снова захныкала и сжала руку Гарри. Теперь завыли сирены, и Гарри почти мог различить красные и синие огни, отражающиеся в небе, когда полиция приближалась к их месту нахождения.
- Дерьмо! - Гермиона закрыла флакон и в отчаянии убрала его обратно в сумочку, когда кожа на шее Роуз стала еще шире. Она снова натянула одеяло и прижала его к открытой ране, чтобы остановить кровотечение и облегчить дыхание Роуз. Когда она заговорила снова, Гарри услышал, как дрогнул ее голос. - Гарри, я не знаю, что делать. Она скоро умрет, Гарри.
Гарри, не веря своим глазам, уставился на аллею вокруг себя. Его ноги замерзали в холодной луже крови, окружавшей Роуза, и он едва чувствовал свои пальцы и нос, поскольку минусовая температура опускалась с каждой секундой все ниже. Вой сирен эхом отдавался в его голове, когда его осенило мрачное осознание того, что они ничего не могли сделать, и это не имело никакого отношения к их способностям.
Они планировали и обучали, собирали ресурсы и инструменты, они делали все, что было в их силах, чтобы быть готовыми и дееспособными. Но они ничего не сделали, чтобы подготовиться к тому факту, что иногда жизнь складывается не так, как хотелось бы, что иногда, несмотря на все ваши усилия и навыки, ситуация выходит из-под вашего контроля. Его взгляд снова упал на Гермиону, которая смотрела на него с отчаянием. Она ждала от него другой идеи, любого предложения, отличного от того, что, как они оба уже знали, было правдой.
Они ничего не могли поделать.
- Пожалуйста, - прохрипела Роуз, потянув Гарри за руку и выводя его из парализованного состояния. Его глаза сверкнули, и он встретился с ней взглядом, и сердце его замерло где-то в горле, когда он посмотрел на нее. Ее глаза были печальны, нижняя губа дрожала, но на лице читалась решимость. Благодаря сильному давлению, которое Гермиона оказывала на ее шею, она смогла говорить немного лучше. - У-Убить...
- что? - Прошептал Гарри, отказываясь верить, что она только что произнесла слово, которое он услышал, и в его груди нарастала паника.
- У-Убей, - Роуз снова поперхнулась, но крепко сжала его руку и вперила в него свирепый взгляд. Она заставила себя открыть рот и судорожно вдохнула. - У-Убей меня.
Кровь застыла в жилах Гарри, и звуки вокруг него начали искажаться, когда слова, которые произнесла Роуз, словно кинжалом вонзились ему в сердце. Она хотела, чтобы они убили ее. Она хотела умереть. Его рука задрожала в ее руке, а глаза расширились. Убийство пожирателя смерти, оборотня или одного из последователей Сами знаете Кого - это одно, но убийство невинной магглы - совершенно другое.
- что? - Гермиона выдохнула и повернула голову, чтобы посмотреть в лицо Роуз.
Роуз посмотрела на них и притянула руку Гарри к своей груди. Ее взгляд метнулся к Гермионе, прежде чем она заставила себя заговорить снова.
- П-пожалуйста, убейте меня.
Она яростно смотрела на них, пытаясь сглотнуть, ее взгляд метался между ними, а грудь поднималась и опускалась с каждым затрудненным вдохом. Гарри чувствовал невысказанные слова; она едва сдерживалась, чтобы не спросить "что" еще раз, когда смотрела на них прищуренными глазами.
- Роза, - в голосе Гермионы звучало недоверие. Она была потрясена не меньше Гарри.
Заклинания, которые они применяли, чтобы убить или ранить врага, не были быстрыми и безболезненными. Гарри не собирался отрубать ей голову, поджигать ее или устраивать взрыв. Он не мог убить ее спокойно. Ничто из того, что он мог бы сделать, не было бы лучше, чем истекать кровью на теплой больничной койке.
- П-п-пожалуйста, - прошипела Роуз, и тревога в ее голосе усилилась, когда сирены зазвучали ближе.
Они услышали, как на соседней улице подъезжают машины. Роуз перевел взгляд с его спины на Гермиону. Затем, сделав над собой усилие, она протянула другую руку, схватила Гермиону за куртку и потянула ее вниз - их лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга, когда она выдавила из себя следующие слова.
- Собираюсь-умереть-навсегда, - заикаясь, произнесла Роуз. - П-прошу прощения. Причини боль тс-с-с-с-ма, сделай так, чтобы это прекратилось.
Гарри ослабил хватку на руке Роуз, когда услышал, как Гермиона глубоко вздохнула и отстранилась от Роуз. Лицо у нее было каменное и неподвижное. Из ее глаз текли слезы, но она выглядела совершенно оторванной от своего тела. И его сердце заколотилось в груди, когда он понял, что она собирается сделать.
- Гермиона, мы не можем.
- Она умрет, Гарри.
- Да, я знаю, я знаю, но что мы можем сделать? Ты не можешь просто отрубить ей голову; вряд ли это более сострадательная смерть, чем истечение кровью в больнице.
- Я не собираюсь отрубать ей голову, Гарри, - прошептала Гермиона тихим и спокойным голосом.
Он наблюдал, как она убрала с лица Роуз выбившуюся прядь темных волос, прежде чем убрать руку с одеяла у ее шеи. Роза улыбнулась ей и отпустила куртку Гермионы, ее рука с глухим стуком упала на пол.
- Гермиона, нет, - сказал Гарри, и его сердце бешено заколотилось, когда на него снизошло понимание. Гермиона медленно поднялась с земли и достала палочку из кармана куртки. - Нет, не надо! Ты разобьешь свою душу, Гермиона, остановись! Нет!
- Гарри, ты же не веришь в это всерьез, не так ли? - Гермиона повернулась, чтобы посмотреть на него, и по ее щекам снова потекли слезы. Выбившиеся пряди волос упали ей на лицо, когда воздух прорезали звуки голосов и собачий лай эхом разнесся в ночи. Они были укрыты большим зданием слева от них, и Гарри знал, что полиции придется пробираться по узкой улочке до самого перекрестка позади них. - Что душа пострадает, если мы дадим кому-то немного покоя, чтобы он не умер медленной и мучительной смертью? Чем это отличается от того, чтобы вскрыть кого-нибудь и выпотрошить? Чем это отличается от той смерти?
Гарри замер, лай собаки становился все ближе, и необходимость срочно уходить усиливалась. Он знал, что Гермиона была права - они только что убили двух человек, используя темную магию, и даже не задумались об этом. Идея о том, что только три проклятия в мире непростительны, абсурдна. Два из них были смертельными при использовании диффиндо, и бомбарда был ответственен за смерть многих людей на протяжении истории. Единственная причина, по которой это заклинание считалось более ужасным, чем другие, заключалась в том, что его единственной целью было убивать, и поэтому оно с успехом использовалось темными магами. Намерение должно было быть чистым, результат - мгновенным, и не существовало ни исцеляющего, ни противодействующего заклинания, которое могло бы исправить нанесенный урон.
Это было непростительное заклинание, это было бесспорно.
Но Гарри уже давно думал, что это название немного вводит в заблуждение или что оно, по крайней мере, имеет два значения. Это могло быть непростительно в том смысле, что использование этого заклинания было неоправданным и предосудительным - именно так его понимали люди и так его преподавали в школе. Но, возможно, это было непростительно, потому что вы буквально не могли взять свои слова обратно, потому что не было возможности получить прощение или честь, если вы неправильно использовали заклинание, и пользователь должен был убедиться в этом, прежде чем произносить его.
Его колебания были полностью основаны на отчаянном желании не сдаваться. Он не хотел убивать Роуз, потому что тогда это означало бы, что битва окончена, что они проиграли, и что Том унес еще одну жизнь в войне, основанной на ненависти. Он хотел верить, что они все еще могут спасти ее.
Он взглянул на раны на плечах Роуз. Они выглядели свежими и воспаленными. Ее кожа была красной и изодранной в клочья, поскольку кровь продолжала сочиться из отверстий, оставленных оборотнем. Они израсходовали целую бутылку настойки, и ничего не изменилось. Они могли бы использовать весь свой запас медикаментов, и ничего бы не изменилось. Девушка была на грани смерти, и он знал это, и она просила их о милосердии - она просила их избавить ее от страданий. Использование смертельного проклятия было единственным способом даровать быструю смерть, и, по правде говоря, это было не хуже всего, что они делали до сих пор. Он оглянулся, чтобы встретиться с отчаянным взглядом Розы, и почувствовал тяжесть на сердце от умоляющего взгляда, который она бросила на него.
- Я сделаю это, - тихо сказал он, наблюдая, как облегчение отразилось на лице Роуз, и она судорожно вздохнула. Если бы они собирались это сделать, он бы предпочел это сделать. Если бы он мог избавить Гермиону от мучений, которые, несомненно, обрушились бы на нее позже, он бы это сделал, хотя и знал, что она откажется. По крайней мере, он мог бы выразить свою полную поддержку, предложив сотворить заклинание.
- Нет, Гарри, - тихо сказала она, глядя на палочку в своей руке. - Это моя палочка - я сделаю это. Тебе нужно оглушить парня, который еще жив, и оторвать его от земли. Мы возьмем его с собой и допросим.
Гарри вздохнул и закрыл глаза от красного и синего, которые теперь вспыхивали в воздухе. Он хотел возразить, он хотел вырвать палочку из ее пальцев, чтобы ей не пришлось этого делать, но логическая часть его мозга остановила его движения и подавила неразумное эго, которое бушевало внутри.
- Боже, как далеко я зашел, - подумал он, открывая глаза и глядя на Гермиону. Пятнадцатилетний я бы закатил истерику.
С другой стороны, семнадцатилетний Гарри понимал, что использование темной магии достаточно опасно, когда ты пользуешься своей собственной палочкой, но применять ее, используя чужую, - это совсем другое. До сих пор ему везло с использованием палочки Гермионы, они, казалось, хорошо ладили, и он мог эффективно использовать ее, даже если заклинания, которые он произносил, были менее мощными, чем обычно. После Рождества ему удалось достичь некоторого взаимопонимания с ее палочкой, и он чувствовал себя комфортно, используя ее для большинства заклинаний.
Однако он не был уверен, что просить его наложить смертельное проклятие в первый раз - это то, что ему следует делать.
- Хорошо, - выдохнул Гарри, сжимая руку Роуз в последний раз. - Прости меня, Роуз.
Она кивнула ему, ослабила хватку и уронила руку на землю рядом с собой. Она снова перевела взгляд на Гермиону, сделала медленный глубокий вдох и одарила ее оценивающим взглядом. Гарри отступил от ее тела и быстро ударил мужчину, привязанного к земле, оглушающим заклинанием, прежде чем тот отпустил веревку и подтащил его тело к ногам Гермионы.
- Ты можешь закрыть глаза, если хочешь, Роуз, - тихо сказала Гермиона, поднимая палочку.
- Спасибо тебе, - пробормотала Роуз, ее лицо исказилось от боли, когда слова с трудом вырывались из разорванного горла. Она закрыла глаза, легкая улыбка снова появилась на ее губах, когда она с облегчением выпустила воздух из легких.
- Авада Кедавра.
Слова были четкими, но произнесены приглушенно. Они исходили от Гермионы шепотом, произнесенным твердо, но мягко, как будто она убаюкивала Розу песней.
Яркая зеленая вспышка сорвалась с кончика волшебной палочки Гермионы и ударила Розу прямо в грудь, ее затрудненное дыхание немедленно прекратилось, а тело застыло. Легкая улыбка застыла на ее лице в морозном воздухе, когда собаки и крики позади них стали громче. Гермиона застыла над ней с протянутой палочкой, не двигаясь, и смотрела на мертвое тело Розы.
- Гермиона, нам нужно идти, - наконец сказал Гарри, подавляя желание вырвать, или закричать, или швырнуть что-нибудь поблизости. Гнев снова начал захлестывать его, когда он уставился на безжизненное тело Розы в окровавленном переулке. Он подобрал с земли оставшиеся бутылки, бросил их в открытую сумку, закрыл ее и засунул сумку в карман куртки. Затем он повернулся к ошеломленному мужчине, схватил его за обнаженную кожу на запястье и потянулся к руке Гермионы.
- Подожди, - сказала она, ее голос звучал глухо, когда она, наконец, пошевелилась, машинально опустив палочку, а затем метнулась к мертвому оборотню.
Сердце Гарри бешено заколотилось в груди, когда в его голове прозвучал первый сигнал защиты. Полиция была в конце переулка, и примерно через двадцать секунд они будут видны представителям власти, которые подбегут поближе. Гермиона постучала палочкой по телу существа и его голове, прежде чем спрятать ее в карман.
"Что за чертовщина", - подумал Гарри, наблюдая, как она двигается перед ним. Он начал беспокоиться, что она, возможно, сорвалась, когда убила Роуз - у них не было времени расследовать дело об оборотнях на месте преступления.
- Гермиона, - сказал Гарри с отчаянием в голосе. - Сейчас... они смогут увидеть нас через секунду, и нам нужно...
- Я знаю! Но мы заберем и это тоже. - Гермиона взяла труп оборотня под мышку. Затем она схватила голову за шкирку и бросилась обратно к нему.
Это должно было быть невозможно. Вес оборотня должен был намного превышать все, что она смогла бы поднять самостоятельно, не говоря уже о том, чтобы зажать его под мышкой, как газету, и пробежать несколько шагов. Он ухмыльнулся, несмотря на свой гнев, несмотря на свою печаль и разочарование этой ночью, и крепко схватил ее за руку, аппарируя прочь с громким хлопком, прежде чем полиция пересекла границу его последнего участка.
Гермиона была гением. Даже после ночи, которую они провели вместе, она сумела собрать еще один образец для своих исследований, быстро применив заклинание легкости, как перышко. Не говоря уже о том факте, что она только что спасла мистера Уизли и Министерство от серьезной проблемы, связанной с разоблачением волшебства, убрав обезглавленное тело оборотня, так что маггловской полиции не пришлось его искать.
Мир вокруг них исказился, и они снова оказались в знакомой пещере у моря. Соленый прохладный воздух ударил ему в лицо, когда он приземлился. Он услышал, как Гермиона с глухим стуком уронила труп на землю, прежде чем начала бормотать заклинания для защиты и обнаружения. Он повернулся к оглушенному телу человека, которого бросил на землю, и крепко сжал челюсти. Затем он втащил тело в пещеру и привязал его к стене. Они пока не вернутся в безопасное место, на Север... По крайней мере, до тех пор, пока не получат ответы на свои вопросы, а он позаботится о том, чтобы они их получили.
Краткое содержание из двух предложений:
Гермиона понимает, что она отдаст все, чтобы выиграть эту войну, и что она должна отбросить свои сомнения в убийстве врага, если они хотят добиться успеха. Гермиона понимает, что она отдаст все, чтобы выиграть эту войну, и что она должна отбросить свои сомнения в убийстве врага, если они хотят добиться успеха. Они возвращаются в Бирмингем, чтобы собрать змеиную траву, и слышат крик, поэтому отправляются на разведку, и происходит следующее: они находят молодую женщину-маггла по имени Роуз, на которую напали и изнасиловали двое похитителей, они убивают одного из мужчин, захватывают в плен второго и обезглавливают оборотня, они пытаются спасти Роуз но, осознав, что ее тело отвергает магию, несмотря на их усилия.