Минерва усваивает важный урок, которым она делится с Куином и Гертрудой, и мы снова видим Альбуса. Он пишет Минерве еще одно письмо.
Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Глаффи, Куин Макэрт, Гертруда Гэмп, Альбус Дамблдор и Поппи Помфри.
Текст главы
Баннер с Куином
XLVIII: Уроки письма.
Минерва проснулась от того же мрачного голоса, что и прошлым утром.
- Доброе утро, госпожа профессор! Уже утро, госпожа профессор!
Минерва застонала и натянула подушку на голову. Она все еще слышала, как домашний эльф что-то бормочет. Наконец, она отодвинула подушку в сторону и сказала:
- Чай с молоком.
Минерва услышала треск, когда эльф Трансгрессировал. Она открыла глаза и призвала свою палочку. Моргая, она произнесла Темпус. Семь тридцать. Что ж, это было лучше, чем вчера, подумала Минерва, но к тому времени, как она забралась в постель накануне вечером, было уже почти два часа, и ей хотелось поспать еще часок. Она потянулась, вспоминая прошедшую ночь и письмо, которое написала Альбусу. Ей следовало бы переписать его, если она вообще его отправила... Два письма за столько дней - это, наверное, слишком много. Как раз в тот момент, когда она думала о своем письме Альбусу, она услышала стук в окно. Минерва обернулась и прищурилась. На подоконнике сидела сова и стучала клювом по стеклу.
Минерва спустила ноги с кровати и подошла к сове, чтобы впустить ее и взять у нее письмо. Вероятно, еще одно письмо от Поппи в ответ на то, которое она отправила накануне.
- Подожди, у меня где-то здесь есть печенье.
Сова не очень хорошо следовала указаниям, запрыгнула в комнату и уселась на маленький письменный стол у окна. Минерва вернулась с маленьким пакетиком имбирных тритонов и отломила кусочек для птицы. Протягивая его, она посмотрела на стол. Минерва уставилась на нее. Ее письмо. Оно исчезло. Минерва посмотрела на сову. Сова грызла печенье. Единственное письмо, которое она видела, было у нее в руке. Письмо, которое она написала в час ночи, исчезло.
Появился Глаффи, над его головой парил маленький чайный поднос. Он улыбнулся своей широкой зубастой улыбкой.
- Да, госпожа профессор? Глаффи подает!
- Глаффи, сегодня утром на столе было письмо. Где оно?
- Глаффи не знает, госпожа профессор. Сова где-то витает в воздухе. - Глаффи продолжал улыбаться ей, его заостренные, щетинистые уши радостно торчали вперед.
- Сова? Какая сова?
- Сова из "Гэмп Пост", мадам профессор. Хороший, сильный филин! - Глаффи, казалось, не беспокоило растущее волнение Минервы. - Глаффи выбрал хорошую сову для письма мадам профессору! И ваш чай. С молоком! - Глаффи энергично кивнул Минерве, прежде чем исчезнуть с громким хлопком.
Минерва опустилась на стул, не обращая внимания на то, что сова, сидевшая рядом с ней, взяла еще одно печенье и рассыпала крошки повсюду. Проклятье! Что она сказала? По крайней мере, она была всего лишь уставшей, а не навеселе, подумала она со вздохом. Она понимала, что была слишком откровенна, но, по крайней мере, не призналась ему в своих чувствах, как советовал Кин. Минерва взяла со стола пачку печенья, прежде чем птица успела съесть еще одно и ее затошнило, затем посмотрела на письмо, которое она сжимала в кулаке.
Минерва разгладила пергамент. Это было от Альбуса. Что ж, по крайней мере, она знала, что это ответ на ее предыдущее письмо, а не на то опрометчивое, которое она написала сегодня утром и которое Глаффи так любезно отправил.
***
Альбус улыбнулся, наблюдая, как Минерва с помощью портключа отправляется в поместье Гэмпов, а затем вздохнул, когда она исчезла. Он стоял в спальне Минервы, и ему пришло в голову, что было бы невежливо задерживаться в ее комнате теперь, когда она ушла. Однако он не был здесь с тех пор, как в декабре прошлого года впервые показал Минерве ее жилище, и огляделся по сторонам. В этой комнате было всего несколько предметов, указывающих на личность Минервы: ее расческа, заколки в маленькой вазочке на туалетном столике, цветной шарф, накинутый на угол зеркала, фотография ее родителей и трех братьев с одной стороны туалетного столика, фотография Мелины и Мердока с другой. другой, и... его очень маленькая фотография. Альбус уставился на неё, затем взял в руки.
Это была фотография, вырезанная из "Ежедневного пророка"; он узнал в ней фотографию, сделанную вскоре после того, как он победил Гриндельвальда. Он покидал пресс-конференцию в Министерстве и пересекал атриум с несколькими другими волшебниками и ведьмами, когда вокруг них начали вспыхивать вспышки. Минерва обрезала большую часть газетной фотографии, чтобы создать портрет, на котором были видны только голова и плечи Альбуса. Его профиль выглядел почти как на маггловской фотографии, так мало он двигался, лишь слегка поворачиваясь к камере, прежде чем снова отвернуться. Минерва поместила маленькую фотографию в крошечную серебряную рамку и прикрепила к ней заклинание, чтобы сделать бумагу прочнее. Альбуса охватило теплое чувство, когда он посмотрел на маленькую фотографию в маленькой рамке. Как мило с ее стороны... что она поместила его фотографию рядом с фотографиями своей семьи. Он сглотнул. После стольких лет знакомства ей пришлось вырезать фотографию из газеты. Конечно, это было больше десяти лет назад, но с тех пор не было другой фотографии, которая могла бы заменить ее.
Альбус задумчиво улыбнулся. У него были собственные фотографии Минервы. Он хранил их в ящике маленького письменного стола в своей комнате. На самом деле на первом снимке была не Минерва; снимок был сделан на матче по квиддичу, на котором она училась на седьмом курсе, и на нем была изображена гриффиндорская часть трибун. Минерва поднялась со своего места, приветствуя особенно смелый бросок Ловца Равенкло, который мелькнул на снимке, подняв снитч в руке и помахав им в сторону Минервы. Карсон, конечно же. Странно, что до того ужасного дня во Франции он не осознавал, что Карсон и Минерва были парой. Конечно, Карсон, а позже и Минерва отрицали это, но глаза Минервы на фотографии сверкали, и было ясно, что полет Рейвенкло через трибуны Гриффиндора был чем-то большим, чем обычный круг почета.
Вторая фотография Минервы, которая хранилась у Альбуса, была сделана на Балу победы после поражения Гриндельвальда. Альбус увидел это, когда фотограф пришел к нему, чтобы получить разрешение Альбуса на его фотографию для включения в памятную книгу, которую выпускало министерство. Альбусу не понравилась идея создания памятной книги - по крайней мере, в том виде, в каком ее задумало министерство, - но он мог бы, по крайней мере, попытаться убедиться, что они не будут использовать его нелепую фотографию. На одной из фотографий Спрэнгл был похож на какого-то древнеримского полководца; Дамблдор считал, что такие снимки понравились бы самому Гриндевальду. Когда Альбус просматривал фотографии, фотограф вытащил одну из них, сказав, что она, должно быть, была неправильно оформлена, но Альбус остановил его и посмотрел на снимок. Снимок был сделан в дальнем конце бального зала; с задумчивым выражением на лице Минерва стояла рядом с одним из французских послов и смотрела в другой конец зала на что-то или кого-то, кого не было на фотографии. Аластор Грюм, поднеся бокал к губам, стоял по другую сторону от иностранного волшебника, который смотрел на Минерву, улыбался и что-то говорил. Несколько других ведьм и волшебничков стояли в стороне и болтали. Минерва была единственной фигурой на фотографии, которая, казалось, вообще не двигалась, но Альбус заметил, как выражение ее лица слегка смягчилось, когда в уголках ее рта появилась легкая улыбка, а вокруг глаз появились морщинки. Альбус предположил, что французский волшебник сказал что-то, чтобы развеселить Минерву, но она казалась такой рассеянной, и ему всегда было интересно, на что это она смотрела и что вызвало легкую улыбку на ее лице.
Последняя фотография в ящике стола Альбуса была сделана сразу после того, как Минерва победила мадам Фейи в Конкурсе учениц. Это была единственная цветная фотография из трех, на которой раскрасневшаяся Минерва принимала поздравления нескольких волшебников и повернулась к Альбусу, который стоял в стороне, улыбаясь от гордости за ее достижение. Когда Минерва обернулась, ее вежливая улыбка стала ослепительной, когда она увидела Альбуса. Он вспомнил, что министр магии Франции и директриса Шармбатона отвергли Минерву сразу же после того, как была сделана фотография; на этот раз Альбус был забыт, а Минерва оказалась в центре внимания, что его вполне устраивало. Альбус увидел Минерву позже в тот же день на ужине, который Министерство устроило в ее честь и на котором французские газеты неофициально наградили ее прозвищем "великая дама преображения", и он смог лично тепло поздравить ее. Альбус улыбнулся, вспомнив, как она обняла его в ответ и прошептала слова благодарности за все, чему он ее научил. Но затем, несколько месяцев спустя, ей предложили пройти стажировку у старого волшебника в Гейдельберге, и это положило начало самому долгому периоду, в течение которого они не виделись даже за быстрым обедом или чашкой чая.
Сообщив Альбусу о предложении и на этот раз спросив его мнение, прежде чем принять его, Альбус предупредил ее, что мастер, герр магистр Герхардт Сакс, был непопулярен, потому что сбежал от Гриндельвальда, а затем исчез, не оказав помощи Сопротивлению, но, тем не менее, был очень компетентным мастером Трансфигурации - Минерва уехала на Континент, сначала изучила немецкий, чтобы улучшить свое владение языком, а затем провела следующий год в качестве ученицы. Альбус не видел ее больше года, когда она появилась в Хогвартсе в первую неделю октября, чтобы сообщить ему, что вернулась и в ноябре приступит к новой работе в министерстве. Вспомнив, что ее день рождения приходится на начало октября, Альбус убедил Минерву остаться на вторую половину дня, чтобы он мог пригласить ее на ужин, чтобы отпраздновать как ее мастерство, так и день рождения. Он всегда жалел, что не привел ее в какое-нибудь более приятное место, чем "Три метлы", но Минерва, казалось, была довольна, и они за разговором забыли об окружающей обстановке, и она рассказала ему о своем пребывании в Германии. Альбус спросил ее о волшебнике, которого она часто упоминала в своей переписке, о Рудольфе Брауэре, но Минерва рассказала не так уж много. Из ее писем Альбус заключил, что у нее были романтические отношения с немецким аптекарем, но Минерва сказала, что у нее не было планов навещать его, и что, поскольку магазин Рудольфа находился в Гейдельберге и ему было трудно уехать, маловероятно, что они когда-нибудь увидятся скоро. Она отмахнулась от предположения Альбуса, что расстояние не является препятствием для отношений, если они будут работать над этим, странно посмотрела на него и сказала, что уверена, что жизнь в Лондоне позволит ей быть очень занятой.
Альбус поставил маленькую фотографию на туалетный столик Минервы и пошел в ее гостиную, чтобы взглянуть на книги на полках. Он выбрал два маггловских романа, написанных незнакомыми ему авторами. Перед уходом Альбус огляделся. Блампа уже убрал посуду после завтрака, и комната казалась очень пустой без Минервы. Чувствуя легкую грусть, Альбус вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Он слегка улыбнулся и прошептал: "Alvarium album". Дверь щелкнула, и он открыл ее, прежде чем снова закрыть. Напевая, он отправился в свой офис, где его ждал долгий день, заполненный бумажной работой и разговорами по камину с чиновниками министерства.
На следующее утро, когда Альбус завтракал в одиночестве в своих покоях, он вспомнил приятный завтрак с Минервой накануне и задумался, открывала ли она его подарок накануне вечером, и понравился ли он ей или она сочла это глупостью. Альбус сомневался в себе с тех пор, как покинул ее покои, особенно после того, как поцеловал ее перед тем, как она перенеслась к Гэмп. Она не казалась недовольной или обиженной, только слегка удивленной. Альбус вздохнул. Он мог давать себе всевозможные обещания, но дело в том, что ему было трудно находиться рядом с Минервой и не демонстрировать свою привязанность к ней. Вероятно, было бы лучше, если бы он всегда устраивал встречи с ней на людях; только так он мог быть уверен, что не переступит черту, которую сам для себя провел. Альбус также сожалел о той открытости, которую проявил в своем письме к ней. Отныне он не отправлял ей ни одного письма, не перечитав его и не подождав хотя бы несколько часов, прежде чем отправить. Он еще не доставил Минерве неудобств, но был уверен, что это только вопрос времени, когда он проявит какое-то поведение, которое вызовет у нее отвращение или жалость. Скорее всего, ее жалость, учитывая ее привязанность к нему. Но это должно было быть с оттенком отвращения... Он знал, что очень стар и далеко не привлекателен. Жалость или отвращение, он не мог рисковать. Он не хотел причинять ей дискомфорт, не говоря уже о том, чтобы потерять ее дружбу. И она явно ценила их дружбу. Альбус улыбнулся, вспомнив о маленькой фотографии, которую она хранила рядом с фотографиями своей семьи. Тогда ему придется играть роль добродушного дядюшки, как бы трудно это ни было, а не вести себя как жалкий старик.
Альбус оделся и отправился в свой кабинет, чтобы начать новый день. Это было обычное утро, но после того, как он провел так много времени с Минервой за последние несколько дней, он почувствовал нехарактерное для себя чувство скуки. Казалось, что без Минервы в замке ему не с чем было ждать этого дня, особенно с учетом того, что Герти - и большая часть остального персонала - тоже уехали. На самом деле, это было смешно. Он жил и работал в Хогвартсе довольно счастливо почти двадцать лет. Двадцать очень напряженных лет. Большинство из них без Минервы... сегодняшний день ничем не должен отличаться от всех предыдущих, совершенно счастливых дней. Альбус принялся за работу, отбросив все свои глупые мысли и заботы, и обнаружил, что по мере того, как утро шло, его настроение улучшалось, и он разгребал со своего стола скопившуюся корреспонденцию.
Как раз перед обедом Альбус открыл окно, чтобы впустить трех сов, одну за другой, которые принесли ему еще работу из министерства, затем он впустил четвертую сову с письмом от Гарбана Гованнона, без сомнения, с благодарностью за его помощь на прошлой неделе. Альбус улыбнулся, подумав, что если бы не несчастный случай с Гарбханом, он, возможно, не оскорбил бы Минерву по неосторожности, а затем не подслушал бы ее разговор с Поппи и, таким образом, не провел бы с ней последние несколько прекрасных дней. Он должен сам написать благодарственное письмо Гарбхану! Альбус посмеивался и как раз закрывал окно, когда с неба на него спикировал большой филин. Когда Филин приземлился на подоконник, Альбус увидел желтую полоску на его лапе и понял, что это сова с Камп-пост. Раздав каждой сове по несколько лакомств из запасов Фоукса, Альбус уселся в одно из кресел рядом с камином и открыл письмо Минервы.
Альбус улыбнулся. Она написала это утром, чтобы поблагодарить его за маленький подарок. Не похоже, чтобы она сочла это глупым. Он перечитал письмо медленнее, делая паузы, чтобы насладиться его содержанием. Значит, Минерва не сочла его письмо слишком сентиментальным... Она тоже скучала по нему. Конечно, она могла бы сказать это из вежливости, но Альбус так не думал. Он счастливо улыбнулся, перечитывая эти строки: "Если позволите, я сам признаюсь, что, когда я стояла там, готовая воспользоваться портключом, все, чего я хотела, - это остаться и провести этот день с вами. Надеюсь, вы простите мне мою сентиментальность". Конечно, он простил бы - с благодарностью!
Когда Альбус перечитал остальную часть письма, у него возникло ощущение, что Минерва не очень хорошо проводит время. Он задумался, не доставляет ли кто-нибудь ей особенно много хлопот, и замер, подумав об одной ведьме, которая, как бы невероятно это ни казалось ему, могла быть гостьей Гэмпов на этой неделе. Если бы она была там, Минерве действительно пришлось бы нелегко. Но, конечно, Гертруда позаботилась бы о ней, разлучила бы их. Альбус не думал, что когда-либо упоминал об этой короткой и злополучной связи с Минервой; пока он встречался с ней, ему почему-то не хотелось говорить об этом Минерве, а потом, ну, в общем, не было никаких сомнений, что он не стал бы говорить ей об этом. Зачем ему это? Просто чтобы еще больше смутить себя? Но если бы она была там... Нет, она бы ничего не сказала Минерве. В конце концов, это только смутило бы ее. Тем не менее, ведьма может быть довольно противной.
Альбус вздохнул и снова взглянул на письмо. Минерва, похоже, проводила время с Куином. Альбус не был с ним близко знаком, но знал, что Герти была о нем высокого мнения, и их отношения с молодым волшебником всегда были благоприятными. Он, безусловно, был предан своим детям. Должно быть, именно поэтому Гертруда пригласила Минерву в гости. Чтобы познакомиться с Куином. Немного сватовства. Альбус боролся с грустью, которая начала поселяться у него в животе. Куин был прекрасным молодым волшебником. И он не мог винить Гертруду за то, что она пыталась побудить их получше узнать друг друга. У них были бы прекрасные дети.... Альбус сглотнул. Это было нелепо; они поженились, у них были дети, а они только что познакомились! И, кроме того, было бы хорошо, если бы Минерва нашла кого-нибудь... хорошего волшебника. У него сложилось впечатление, что она уже несколько лет ни с кем серьезно не встречалась, по крайней мере, если он вообще был прав, полагая, что у нее были отношения с немецким аптекарем. Возможно, ее сердце было разбито, когда умер Карсон, хотя она и отрицала это, и с тех пор у нее ни с кем не складывались отношения.
Пока Альбус сидел и смотрел на письмо Минервы, он решил, что сделает все, что в его силах, чтобы Минерва была счастлива. Кин мог стать отличной добычей. Он был умен, талантлив, очень обеспечен в финансовом отношении, как в волшебном, так и в маггловском мире, и он был предан своей жене, когда она была жива, и он был хорошим отцом, не говоря уже о том, что он был очень красивым и обаятельным. Идеально подходила для его Минервы. Ну, она не была его Минервой, но не было никаких сомнений в том, что Квин мог бы стать для нее хорошей парой. Он сделает все, что в его силах, чтобы наладить отношения между ними. Конечно, ему придется быть осторожным и не показывать этого слишком явно. Но если Гертруда воздействовала на Куина, он мог бы воздействовать на Минерву... незаметно. И он был бы рад этому. Да, он был бы рад этому.
Альбус позвонил Уилспай и попросил ее принести ему сэндвич и чаю. Он собирался поужинать в учительской с теми немногими, кто еще оставался в замке, но ему хотелось ответить на письмо Минервы, и он сел за стол и начал писать. В тот вечер после ужина Альбус внес последние штрихи в третий вариант своего письма, затем убрал его в маленький письменный стол в своих покоях, решив перечитать его, прежде чем отправить утром.
В ту ночь он плохо спал, ему было трудно заснуть, и, проснувшись в час дня, он думал о Минерве. Альбус позвонил Уилспай, чтобы попросить ее принести ему чашку ромашкового чая, и поднялся на крышу своей башни, чтобы осмотреть территорию замка. Сотворив цветастое кресло, он уселся и посмотрел на юг, гадая, что в этот момент делает Минерва. Без сомнения, она спала, как и все разумные ведьмы и волшебники в этот час. Прохладный свежий воздух и ромашковый чай заставили его вернуться в спальню, забраться под одеяло, и он погрузился в беспокойный сон, в котором ему снились Минерва и Валерианна, а он сам беспомощно наблюдал, как Валерианна насмехается над Минервой... Это было странно, но он слышал голос Валерианны, и в то же время он не мог не понимал ни слова из того, что она говорила. Тогда Минерва повернулась к нему, плача, и сказала Альбусу, что это он во всем виноват, что все произошло по его вине, и, как это бывает во сне, внезапно Валерианны больше не было рядом, но был Кин, и молодой волшебник заключил Минерву в объятия и посмотрел на Альбуса, качая головой в ответ на он выглядел так, словно был разочарован. Альбус заставил себя очнуться от этого сна. Было всего половина пятого утра, и он был весь в поту. Очевидно, он слишком много времени думал о Минерве. Конечно, мысли о Валерианне накануне вечером тоже не способствовали хорошему сну.
Альбус встал с кровати и напряженно потянулся, вспоминая свое письмо Минерве. Теперь он не был уверен, стоит ли ему вообще посылать ей какое-либо письмо. Но он не хотел ее обидеть, а ее собственное письмо было таким милым. Уилспай принес ему крепкий чай, и он, накинув халат, взял его с собой в маленький кабинет рядом с гостиной. Он достал письмо, которое закончил накануне вечером, и перечитал его. Он быстро разорвал его, прежде чем выбросить клочки. Он достал чистый лист пергамента и написал письмо, запечатал его и надписал адрес, не перечитывая, затем позвонил Уилспай и попросил ее отправить его без промедления. В конце концов, есть такая вещь, как излишняя осторожность.
***
Минерва взглянула на свой приготовленный чай, затем распечатала письмо от Альбуса. Она улыбнулась, увидев знакомый почерк. Судя по всему, это письмо он написал быстро, тем же утром. Ну, не то чтобы она ужасно трудилась над своими собственными письмами к нему... Она просто мучилась из-за них постфактум. Особенно из-за писем, которые вообще не должны были отправляться.
"Среда, 10 июля 1957
Дорогая Минерва,
Я был очень рад получить ваше вчерашнее письмо и был рад услышать, что мой подарок был желанным и полезным, хотя я заметил, что вам, возможно, не так приятно, как могло бы быть. Я немного знаком с Куином Макэртом, благодаря моему знакомству с Герти, и думаю, что он должен составить вам приятную компанию. Я надеюсь, что вы смогли провести с ним больше времени. Он кажется очень талантливым и порядочным волшебником, и достоин вашего общества. Герти всегда очень высоко отзывалась о нем, и я знаю, что он души не чает в своих детях.
Вы не упомянули никого из новых знакомых по имени, но мне пришло в голову, что одна конкретная ведьма, вдова моего друга, также может быть там. Хотя мы с ее мужем были друзьями, с тех пор наши пути с его вдовой разошлись. Я не знаю, присутствует ли она на домашней вечеринке у Гэмпов, но если да, то, полагаю, у нее может найтись причина быть с вами не слишком любезной. Надеюсь, она будет вести себя вежливо, но если нет, я надеюсь, что она вас не тронет.
Я скучал по тебе, Минерва, но я надеюсь, что тебе здесь нравится и ты проводишь время с некоторыми молодыми людьми, особенно с Куином. Пожалуйста, передай ему мои поздравления - и, конечно, Герти и ее родителям.
"Берегите себя и получайте удовольствие! Я с нетерпением жду встречи с вами, когда вы вернетесь завтра.
С уважением,
Альбус"
Минерва налила себе чаю и добавила немного молока, прежде чем перечитать письмо. Должно быть, он говорит о Валерианне. Тот факт, что он не назвал имени ведьмы и сказал только, что их пути "разошлись", определенно указывал на нежелание с его стороны рассказывать ей что-либо об их отношениях. Конечно, было бы довольно неловко делать это в письме, не говоря уже о том, что он даже не знал, была ли там эта мерзкая ведьма или нет. Тем не менее, с его стороны было приятно что-то сказать по этому поводу.
Она вздохнула, сложила письмо и допила чай. Оно было не таким теплым, как предыдущее, но он написал, что с нетерпением ждет встречи с ней. И, похоже, ему понравился Кин, что было приятно осознавать.
Минерва встала и положила письмо в свою дорожную сумку к остальным, затем облачилась в шафраново-малиновое платье. Хорошо, что сегодня среда и бал состоится сегодня вечером. У нее заканчивались платья, в которых ее еще никто не видел. Она наденет это платье на весь день и переоденется для вечеринки перед ужином.
Одевшись, Минерва спустилась вниз, направляясь к веранде, где она завтракала два предыдущих дня. Там было несколько человек, в том числе Кин, который, облокотившись на перила, наблюдал за домом. Увидев ее, он выпрямился и улыбнулся, встретив ее на полпути через веранду.
- Доброе утро, любимая! Я подумал, что мы могли бы позавтракать сегодня в другом месте... И позволь мне сказать, что ты сегодня прекрасно выглядишь!
- Спасибо, ты и сам прекрасно выглядишь. - Куин снова был "одет по-магловски": в белоснежную рубашку с открытым воротом, темно-синий двубортный блейзер и серые фланелевые брюки. - Что ты имел в виду?
- Герти накрыла столик в розовом саду. Я подумал, что мы могли бы присоединиться к ней. Если, конечно, вы не предпочитаете, гм, пообщаться, - добавил он вполголоса, оглядывая Блэков, Флинтов и Яксли.
- Думаю, я достаточно пообщалась вчера за ужином, спасибо, - ответила она, беря его за руку и направляясь вниз по лестнице. - У меня такое чувство, что я монополизировала тебя, Кин. Мне жаль. Ты не должна чувствовать, что обязана проводить со мной время. Я уже большая девушка.
- Я как раз думал о тебе... после вчерашней ночи. Надеюсь, ты хорошо спала, - сказал он, глядя на холм, возвышающийся на северо-западе.
- Спасибо... Я в порядке. Тебе не нужно было меня ждать.
- Ммм, я был причиной твоего расстройства, Минерва, - тихо сказал он, когда они вошли в розовый сад.
- Нет, нет, это не так. Давай не будем сейчас об этом, Куин, - ответила она, когда они завернули за угол и увидели Герти, которая сидела за маленьким столиком и пила кофе.
Гертруда подняла голову и кивнула им обоим.
- Доброе утро, Минерва, Куин.
Минерва села на стул, который придвинул для нее Кин.
- Доброе утро, Гертруда.
- Хорошо спалось? - Спросила Герти Минерву, когда Кин быстро чмокнул ее в щеку, прежде чем сесть с другой стороны от нее.
- Довольно хорошо, - ответила Минерва. - Но у вас есть один раздражающе умелый домашний эльф.
- Глаффи? Я обнаружила, что он обычно очень хорошо помогает мне двигаться по утрам, - ответила Герти.
- Ммм. Однако, у меня есть совет для вас обоих, - сказала Минерва, принимая от Квина чашку чая, затем сделала паузу, чтобы сделать глоток.
Она серьезно посмотрела на них.
- Никогда не накрывайте голову подушкой, когда разговаривает домашний эльф.
Куин подняла бровь, и Герти посмотрела на нее, ожидая объяснений.
- Твой очень умелый домашний эльф о чем-то тараторил, пока я накрывала голову подушкой. Когда я проснулась, то обнаружила, что он отправил письмо, которое я еще не закончила. На самом деле, я даже не решила, отправлять ли это вообще. - Минерва вздохнула и печально покачала головой.
- Я надеюсь, что это не было чем-то таким, что могло бы иметь негативные последствия для тебя, Минерва. Я поговорю с Глаффи о том, чтобы отправлять совой письма гостей без их разрешения, - серьезно сказала Гертруда.
Кин нахмурил брови.
- Надеюсь, в письме нет ничего... нескромного.
- Нет, нет, просто не закончено. - Минерва покачала головой. - Но, кстати, о письмах, сегодня утром я получила сову от Альбуса. Он передает привет вам обоим и твоим родителям, Гертруда.
- Боюсь, я должна написать ему письмо, - сказала Гертруда. - На этой неделе, из-за всех этих гостей, было трудно выделить больше нескольких минут, чтобы посидеть и подумать. Когда вы увидитесь с ним завтра, передайте ему, что я скоро ему напишу. Большинство гостей разъедутся к выходным, за исключением близких родственников, так что тогда у меня будет больше времени.
Минерва согласилась, сказав, что она, конечно, понимает, насколько ограничено ее время, и Альбус, без сомнения, тоже. На столе появился завтрак, и все трое перешли к другим темам.
***
Альбус внес последние штрихи в некоторые изменения, которые он хотел внести в законы об использовании волшебных палочек; у него было мало надежды, что они действительно будут одобрены, но если он будет вводить их достаточно часто, то, в конце концов, некоторые из них могут быть приняты. Он потянулся; ему нужно было вздремнуть после обеда, подумал он. После беспокойной ночи, которую он провел, и очень раннего подъема Альбусу казалось, что день уже перевалил за половину, хотя еще не было и девяти часов. Он подумал, что прогулка по парку немного взбодрит его.
Стояло прекрасное утро; воздух все еще был прохладным, но солнце припекало, и, прогуливаясь вдоль берега озера, Альбус жалел, что Минервы нет рядом и она не может насладиться этим вместе с ним. Солнечный свет отражался от воды, по которой пробегала рябь от легкого ветерка, и Альбус, наколдовав стул, сел и стал смотреть на озеро. Он был рад, что ответил на письмо Минервы, и рад, что упомянул Валерианну, хотя и не по имени. Это было не так тепло, как вчера в его первом наброске, но ему показалось, что в нем был достигнут лучший баланс между коллегиальностью и дружелюбием, чем в его последнем наброске. Та версия, которую он разорвал и выбросил, показалась ему откровенно холодной, когда он перечитал ее утром, и, конечно, в ней не было ни слова о Валерианне.
Валерианна Яксли. За последние пару лет он не уделял ей и двух секунд, но за последние несколько дней ему несколько раз напомнили о ней, и это было неприятно. Впрочем, возможно, это и к лучшему. Возможно, это поможет ему вспомнить, как вести себя с Минервой, а не вести себя как старый дурак. Он не был влюблен в Валерианну, но ему казалось, что она начинает ему нравиться. И прошло так много лет с тех пор, как он проводил так много времени в компании одной ведьмы... Альбус встряхнулся. Не было смысла думать об этом сейчас, спустя столько времени после того, как все закончилось.
Альбус невидящим взглядом смотрел на озеро, думая о другой ведьме, к которой он испытывал нечто большее, чем просто симпатию, когда крик огромного филина прервал его размышления. Она эффектно приземлилась на большой камень в нескольких ярдах от него и принялась прихорашиваться, прежде чем завершить свое путешествие и перепорхнуть на подлокотник его кресла. Альбус отцепил письмо, которое было прикреплено к лапе совы. Еще одна сова-Гампов. И еще одно письмо от Минервы. Он нахмурил брови. Она не могла получить его письмо и ответить на него так быстро, не так ли? Альбус выудил из кармана мятную подушечку и отдал ее сове, которая с презрением отнеслась к ней и отправилась в совятню Хогвартса в поисках чего-нибудь более подходящего. Однако Альбус не обратил на возмущенную птицу никакого внимания, он открыл письмо и прочитал его.
"10 июля
Поместье Гэмп
Дорогой Альбус,
Несмотря на долгий и утомительный день, я все еще не сплю в час ночи, поэтому я выпила чашечку ароматного ромашкового чая и подумала о тебе.
Я достал ваше письмо и перечитал его - ваши дружеские слова подействовали на меня так же успокаивающе, как чашка чая, если не больше. Однако я должен исправить ваше недоразумение. Похоже, ты считаешь, что тебе нужен повод, чтобы провести время со мной, и я хочу заверить тебя, что никаких оправданий не требуется. Я всегда буду хотеть проводить время с тобой, Альбус. Я не знаю, скучаете ли вы по мне, как ожидали, но я скучала по вам, хотя, возможно, для вас это звучит глупо. Это были очень напряженные два дня, но мои мысли постоянно возвращаются к вам, и я ловлю себя на том, что хочу, чтобы вы были здесь.
Однако мне понравилось общение с некоторыми из присутствующих здесь людей. Кин был особенно приятной компанией, и я обнаружил, что у него было много вопросов о Хогвартсе, на которые я не смогла ответить. Мне нужно провести кое-какие исследования!
Как вы и предполагали, я пытаюсь получше узнать Гертруду. До этого визита я понятия не имела, что она была замужем, и даже после того, как узнала об этом, мне и в голову не приходило, что у нее могут быть дети, поэтому вы можете себе представить, как я был удивлен, познакомившись с ее сыном Робертом. Он с теплотой отзывался о тебе и выразил разочарование, что тебя здесь не было. Видишь ли, Альбус, нам тебя не хватало!
Вы, должно быть, также знакомы с Эллой, невесткой Гертруды. Она кажется очень милой, хотя и молчаливой, а Квин, как правило, доминирует в разговорах, когда он рядом, так что я не очень хорошо ее узнала.
Завтра вечером состоится вечеринка. Мы с Куином решили пойти на нее вместе, как союзники. Думаю, наличие кого-то, к кому можно обратиться в случае встречи с особенно неприятной ведьмой или волшебником, придаст уверенности нам обоим.
Я надеюсь, что ты спокойно спишь, пока я пишу это письмо, и я думаю, что теперь мне самому будет легче заснуть, потому что я написал его.
Я с нетерпением жду встречи с тобой в четверг, если ты будешь в замке, когда я вернусь, и расскажу тебе все о своей поездке, как ты предлагала в своем письме.
До
встречи, Твоя,
Минерва"
Альбус понял, что, пока он сидел на крыше своей башни и пил ромашковый чай, Минерва писала ему это письмо, тоже попивая ромашковый чай. Когда он дошел до второго абзаца, у него необъяснимым образом подкатил комок к горлу. Минерва хотела проводить с ним время, и она скучала по нему. Он подумал о своем собственном довольно сдержанном письме и пожалел, что не был в нем чуть более выразительным. Но он увидит ее завтра. Он не мог написать ей еще одно письмо... Но она перечитывала его первое. Возможно, она была бы рада еще одной короткой записке. Возможно, в знак поддержки. Она пришла на вечеринку с Куином. По ее словам, они были союзниками. Это могло бы дать им шанс узнать друг друга получше. Должно быть, именно это Герти имела в виду, когда приглашала Минерву на вечеринку. Возможно, он даже уговорит ее остаться еще на день или два, чтобы лучше узнать Куина. Она сказала, что с нетерпением ждет встречи с ним в четверг, но не должна чувствовать себя обязанной возвращаться, если хочет остаться. . . .
Альбус встал, отодвинул стул и направился обратно в свой кабинет, чтобы написать последнюю записку Минерве. Поднимаясь по многочисленным лестницам в свою башню, Альбус с теплотой думал о ее словах. Она всегда хотела проводить с ним время. Ее мысли обратились к нему, и она пожалела, что его нет рядом. Альбус улыбнулся. Хотя он хотел бы, чтобы она наслаждалась временем, проведенным с Куином, он также должен был выразить ей свою признательность. Он не хотел пренебрегать ею, как делал это раньше; ему все еще было больно вспоминать ее слова, сказанные Поппи, но не из-за какого-то оскорбления в его адрес, а скорее потому, что это напоминало ему о той боли, которую он ей причинил. И после всех этих лет и всего, что они пережили вместе, Минерва имела полное право ожидать от него большего, чем он дал ей в первые месяцы ее пребывания в Хогвартсе. Это было время, которое никогда не вернется, и у нее больше никогда не будет "первого семестра" в качестве учителя. Тогда ему следовало проводить с ней больше времени и как другу, и как директору.
Они действительно хорошо проводили время, когда были вместе... Даже лучше, чем "хорошо", с его точки зрения, подумал Альбус, вспоминая их недавние совместные обеды и поездки в Лондон, и Минерва, похоже, тоже это ценила. Но он должен был позаботиться о том, чтобы она не чувствовала себя обязанной проводить с ним время и чтобы он не монополизировал ее, когда она могла бы познакомиться с другими волшебниками, такими как Квин.
***
Минерва была удивлена, когда, как только они закончили завтракать, маленькая сова-Скопс подлетела и вежливо уселась на край их стола, тихо ухнула и наклонила голову. К его лапке были прикреплены две буквы, и, когда Кин потянулся, чтобы снять их, малыш подскочил к Гертруде.
- Ну вот, сова надругалась над ним! Посмотрим, достанется ли тебе от меня немного бекона, маленький сорванец! - с улыбкой сказал Кин.
- У тебя не осталось бекона, Кин, - сказала ему Минерва.
- У меня остался кусочек тоста, которым я бы с тобой поделилась, - шутливо проворчал он.
Тем временем Гертруда забрала письма у совы и накормила ее кусочком хлеба с сыром. Она протянула Минерве одно из писем. Минерва удивленно подняла брови. От Поппи. Она посмотрела на Гертруду, которая, взглянув на письмо, положила его в карман своей мантии цвета морской волны. Минерва, несмотря на свое любопытство, сделала то же самое.
Остатки их завтрака исчезли со стола, оставив на столе только что заваренный чай и еще один маленький кофейник. Минерва налила себе третью чашку чая и предложила Квину.
- Да, Минерва, но я, пожалуй, пойду посмотрю, переживут ли мои дети Беллу. Эта девушка - священный ужас, или дьявольский ужас, несмотря на то, что она кажется тихой, когда находится рядом со взрослыми. Но встретимся на веранде через час - и ты тоже, Герти. У нас с Робертом есть кое-какие планы, которые требуют твоего участия! Куин потер руки в предвкушении.
- Что у тебя на уме, Куин? - подозрительно спросила Герти.
- Просто появись, Герти, и ты увидишь! С этими словами Кин встал и попрощался, наклонившись, чтобы поцеловать Минерву в щеку.
Когда он скрылся за живой изгородью, Герти сказала:
- Что ж, похоже, вы с Куином действительно хорошо ладите.
- Да, это так. С ним весело... и с ним легко разговаривать. - Минерва почувствовала себя немного неуютно под пристальным взглядом старшей ведьмы.
- Я рада. Приятно видеть, что Квин доволен собой.
У Минервы возникло ощущение, что Гертруда собиралась добавить что-то еще, но когда она промолчала, Минерва в несколько глотков допила свой чай и, извинившись, встала из-за стола. - Я, пожалуй, сама поднимусь в дом, Гертруда. Я, возможно, зайду в библиотеку до того, что бы там ни планировал Куин.
Гертруда кивнула, затем сказала:
- На твоем месте и зная Куина и Роберта, я бы переоделась.
Брови Минервы поползли вверх.
- почему?
- Обычно однажды утром они устраивают какую-нибудь бурную деятельность. Боюсь, Минерва, что они посвятили тебя в свои планы. Тебе, конечно, не обязательно в этом участвовать.
- О, что ж, возможно, все же лучше быть готовой. Как это похоже на мужчину - не упоминать о соответствующей одежде! Спасибо за предупреждение, Гертруда!
Минерва направилась обратно в дом, в свою спальню. Как только она закрыла дверь, она достала из кармана письмо Поппи. Она была удивлена, узнав, что Поппи, должно быть, тоже написала Гертруде; у нее не сложилось впечатления, что они были близкими подругами, хотя Поппи, вероятно, знала ее лучше, поскольку пробыла в Хогвартсе дольше, чем Минерва.
"10 июля
Дорогая Минерва,
Я рад слышать, что ты пережила В. Теперь, когда я знаю, что Гертруда говорила с тобой, я чувствую себя увереннее. Прости, если вчера мой голос звучал немного истерично. Не похоже, чтобы В. был кем-то иным, кроме как обычно несносным.
Я заинтригован этим Куином. Кажется, он тебе очень понравился - я знаю, знаю, у меня не должно быть никаких идей, и на самом деле это не так. Просто прошло много времени с тех пор, как ты в последний раз с такой теплотой писал о ком-либо, кроме Альбуса, вот и все.
Было бы приятно увидеть вас в ближайшее время. После того, как я уйду от Вайолет, я навещу свою бабушку в Лидсе, а затем отправлюсь в Лондон навестить своих друзей из больницы Святого Мунго. Не хотели бы вы навестить меня завтра? Я уверен, что после Гэмпов вы с нетерпением ждете возможности побыть наедине с собой, но, возможно, вы могли бы просто прийти пообедать или выпить чаю. Вы могли бы отправиться к камину в "Горб ведьмы" - это всего в нескольких минутах ходьбы от дома моей сестры - и мы могли бы встретиться там. Но ты можешь остаться на пару дней - Вайолет сказала, что будет рада снова тебя увидеть.
Наслаждайтесь сегодняшним балом. Я знаю, что вы любите танцевать, но у вас очень мало возможностей для этого, когда вы работаете в Хогвартсе! Возможно, вы могли бы поговорить с Альбусом о том, чтобы он предоставил вам еще несколько возможностей!
Я надеюсь увидеть вас завтра, Минерва.
Всего наилучшего,
Поппи"
Минерва быстро вытащила листок пергамента и написала записку.
"10 июля
Дорогая Поппи,
- Я бы с удовольствием заглянула к вам завтра ненадолго. Как бы я ни ценила приглашение Вайолет, я, пожалуй, откажусь. Думаю, мне нужно несколько дней, чтобы прийти в себя после всего этого!
Мне нравится Кин, как и тебе, Поппи, если бы ты с ним познакомилась, и приятно завести нового друга, но, пожалуйста, не придавай этому большого значения. Иногда ты хуже моей матери!
Если это не составит труда для вас с Вайолет, я бы хотел оставить открытым время своего прибытия. Я хочу вернуться в Хогвартс первым. Не мог бы я приехать где-нибудь между полуднем и тремя часами? Я думаю, я знаю, где находится дом Вайолет, и если я запутаюсь, то, я уверен, они смогут направить меня к "Горбу ведьмы". Если я не получу от вас никаких известий, я буду считать, что вы оба не против.
Я уверена, что мне понравятся хотя бы некоторые аспекты сегодняшней вечеринки, и я буду танцевать с любым волшебником, который сможет держать руки в нужных местах и не пускать на меня слюни! (Куин говорит, что я должен "спасти его от пускающих слюни старых ведьм", так что я надеюсь, что он отплатит мне тем же, если кто-то окажется слишком назойливым, прилипчивым или пускающим слюни!)
Увидимся завтра,
Минерва"
Минерва быстро сложила письмо и надписала адрес, затем сняла платье и переоделась в бледно-голубую мантию из простого хлопка с длинными рукавами и такой же халат без рукавов. Она всегда могла использовать охлаждающие чары, если ей становилось слишком жарко. Надевая сапоги из драконьей кожи и подбирая их в тон платью, Минерва гадала, какие развлечения запланировали Квин и Роберт. Роберт показался ей очень тихим, несмотря на то, что она почти не видела его вчера днем и за ужином. Но Квин был полной противоположностью. Он предложил Роберту "вскарабкаться"; возможно, он взял их всех с собой на прогулку. Она была бы не прочь поближе рассмотреть некоторые из менгиров и определить, расположены ли они в каком-либо порядке. Герти, вероятно, могла бы рассказать ей о них побольше, но было бы интереснее посмотреть, сможет ли она сама увидеть закономерность.
- Глаффи! - позвала Минерва, решив, что если эльф может отправить письмо, которое ему не положено, то он может отправить то, которое следует отправить.
Глаффи тут же появился, на его лилово-сером лице сияла широкая зубастая улыбка.
- Да, мадам профессор? Глаффи подает!
- Да, Глаффи, у меня есть письмо, которое нужно отправить в Уэльс. - Она протянула его старому домовому эльфу.
Улыбка Глаффи слегка померкла, но затем он взял письмо и поклонился. Это был первый раз, когда он поклонился ей, и Минерва поняла, что ей это не нравится, хотя она должна была привыкнуть к подобному обращению со стороны домашних эльфов.
- Кстати, Глаффи, я хотел бы извиниться перед вами...
Глаффи посерел еще больше.
- О, нет, госпожа профессор...
- Да, хочу. И ты мне позволишь. - Улыбка домашнего эльфа полностью исчезла, он посмотрел на нее, послушно слушая. - Вчера вечером я оставил письмо. Сегодня утром ты отправила его мне по почте. Я полагаю, вы говорили мне, что занимались этим, пока я прикрывал голову подушкой. Приземистый коротышка кивнул. - Я хочу извиниться за то, что обвиняю вас. Мне следовало бы убрать письмо вчера вечером, и я должен был прислушаться к вам, когда вы говорили со мной. Конечно, было бы неплохо, если бы вы сначала убедились, что я хочу, чтобы это было отправлено, но мне жаль, если из-за меня у вас возникли проблемы с вашей хозяйкой.
Глаффи слегка улыбнулся.
- Мадам Гэмп - хорошая хозяйка. Мадам Гэмп говорит Глаффи, чтобы он не отправлял совами письма гостей без их просьбы. У Глаффи нет больших неприятностей, мадам профессор. Только небольшие неприятности.
- Тогда хорошо. Спасибо, что отправили совой это письмо! - Минерва улыбнулась эльфу, к которому вернулся естественный цвет лица.
- Рад был услужить, госпожа профессор! - Он улыбнулся ей и, подмигнув, вышел из комнаты с письмом.
Ну, обычный домашний эльф, который не съеживался, когда его благодарили. Он не мог быть тем, кого Квин подкупил в тот первый день. Куин... Столько всего произошло, трудно было поверить, что она пробыла здесь всего два дня, что она знала Куина так недолго. И после того, что он сказал прошлой ночью, Минерва почувствовала себя еще ближе к нему. Как он узнал? Она определенно почувствовала, как магия Куина окутала ее. Должно быть, это было что-то вроде эмпатии, но он почувствовал не только ее чувства, но и их природу и возможные последствия. Последствия. Он сказал, что если она не прислушается к своим чувствам, ее радость угаснет. Минерва встряхнулась. Она не верила в такие вещи. И все же она понимала, что то, что сказал Квин, могло быть правдой... Но тогда, если бы это было правдой, ее радость неизбежно умерла бы. Не было никаких шансов, что из того, что она расскажет Альбусу о своих чувствах, получится что-то положительное. Он бы пожалел ее, и в своей привязанности к ней он был бы добр, но она не думала, что сможет вынести, если он будет жалеть ее или если он узнает о ее чувствах и не ответит на них взаимностью. И ему было бы интересно, что она почувствовала, когда он обнял ее или поцеловал; ему было бы очень неловко из-за этого. И она не могла его винить. Казалось, что, рассказав Альбусу, они положат конец их дружбе, и все же, судя по словам Куина, если она не расскажет ему, то будет становиться все более и более несчастной, пока их отношения не перестанут приносить ей радость.
Минерва с трудом сглотнула. Она более или менее согласилась встретиться с Куином и Робертом на веранде; они скоро будут ее ждать. Взглянув в зеркало над умывальником в углу своей комнаты, Минерва увидела, что ее глаза покраснели, несмотря на то, что она не пролила ни слезинки, а под глазами залегли круги, вероятно, из-за того, что она слишком мало спала предыдущей ночью. Минерва призвала волшебную палочку и наложила легкое заклятие на глаза, чтобы уменьшить покраснение, отечность и темные круги, затем ополоснула лицо холодной водой и сбежала вниз по лестнице на веранду.