Каждое утро, когда солнце только-только золотило верхушки сосен, и роса еще не успевала испариться с паутинок, старый Лис приходил к реке. Не к тому широкому и шумному перекату, где резвились выдры, и не к тихой заводи, где караулили рыбу цапли. Он выбирал особое место - небольшую излучину, где течение было спокойным, почти незаметным, а вода, темная и глубокая, отражала небо и деревья как огромное, бездонное зеркало.
Звери в лесу давно заметили эту привычку. Белка, стрекоча на ветке орешника, однажды спросила:
- Эй, Рыжий! Чего ты там высматриваешь? Рыбу? Так тут, кроме головастиков, ничего и не водится!
Лис лишь тронул кончиком носа отражение белки в воде, заставив его расплыться кругами, и промолчал. Его золотисто-карие глаза были прикованы к глади.
Медведица, приходившая с медвежатами напиться на рассвете, ворчала:
- Место занял, Рыжий! Деткам пить негде. И чего ты пялишься? Утонул кто?
Лис мягко отступил на шаг, дав место косолапому семейству, но взгляд его не отрывался от воды. Он видел, как медвежата, с шумом пьющие, разбивали отражение облаков на тысячу серебристых осколков, и ждал, когда водная гладь вновь станет ровной и спокойной.
Даже вечно занятый Дятел, стучавший клювом по старой осине, как-то прокричал:
- Эй, Лис! Время-то не ждет! Делать надо что-то полезное! Гнездо строить, нору рыть, запасы делать! А ты все в воду глядишь!
Лис поднял голову, посмотрел на Дятла, потом снова опустил взгляд на реку. Его длинный пушистый хвост лежал неподвижно на земле, покрытой прошлогодними листьями. Он не искал рыбу. Он не караулил водяную крысу. Он просто Смотрел.
Что же он видел там, в этой темной глубине? Не только отражение неба и ветвей. Он видел игру света - как солнечные зайчики танцуют на мельчайших волнах, созданных упавшей хвоинкой. Он видел, как проплывает облако - сначала настоящее, белое и пушистое в синеве, а затем его темный, перевернутый двойник в речной бездне. Он видел, как лист клена, сорванный ветром, совершал свой последний танец на поверхности воды, прежде чем исчезнуть в глубине.
Он видел прошлое. Может, призрачный отблеск своей юношеской резвости? Или тень давно ушедшей подруги, с которой они когда-то пили здесь воду? Он видел настоящее во всей его изменчивой красоте и тишине. А иногда, в особенно спокойные мгновения, когда вода становилась идеально гладкой, как черное стекло, ему чудилось, что он заглядывает в самое сердце мира, в его вечное, мерное дыхание.
Однажды к нему подлетела любопытная Сорока.
- Чик-чирик, Рыжий! - затараторила она, усевшись на камень рядом. - Ну скажи наконец! Все лесные о том, в чем твой секрет! Что ты там видишь? Сокровища? Волшебную рыбу? Заколдованный камень?
Лис медленно повернул к ней голову. Его глаза, обычно такие сосредоточенные, казались мудрыми и немного усталыми.
- Вижу воду, Сорока, - тихо сказал он, и его голос был похож на шелест листьев. - Просто воду.
- Воду? - Сорока прыгнула от удивления. - Да вода она везде вода! В луже, в дожде, в росинке! Чего на нее смотреть-то?
- Не просто смотреть, - поправил ее Лис, снова обращая взгляд к реке. - Видеть. Слышать. Чувствовать. Эта вода... она всегда разная. И всегда одна и та же. Она движется, но река остается. Она отражает мир, но хранит свои тайны. Она уходит... но всегда возвращается. - Он замолчал, наблюдая, как с поверхности медленно исчезает кружок от упавшей капли. - Она учит.
- Учит? - Сорока наклонила голову набок. - Чему может научить вода?
- Терпению, - прошептал Лис. - Спокойствию. Тому, что все меняется, но суть остается. Тому, что иногда самое важное - это просто быть. Быть и смотреть.
Сорока посидела еще минуту, размышляя над этими странными словами. Потом, не найдя в них ни блесток, ни блестящих пуговиц, стрекочуще махнула хвостом и улетела по своим делам.
А старый Лис остался. Как оставался он каждый день. Он сидел на своем берегу, его рыжая шкура сливалась с осенней листвой, а взгляд был погружен в вечное движение и вечный покой реки. Он не искал ответов на вопросы других. Он находил покой в вопросах, которые задавала ему сама вода - тихим шепотом течения, безмолвной глубиной отражений, бесконечным циклом ухода и возвращения. Он был стражем этого тихого знания, хранителем речной тайны, тем, кто просто приходит и смотрит. Потому что иногда, чтобы понять мир, достаточно просто увидеть, как он отражается в одной капле вечности.