Аннотация: Автор спешит заверить читателя, что ему хорошо известно, что жидкий гелий обладает запахом не во всех модусах реальности, и, увы, он не знает ответа на вопрос: если всё так хорошо, почему до сих пор существуют позиционные войны?
Аргоновый гамбит
ЖО посвящается
От автора
Эпизод из жизни академика Евгении Остиной, связанный с ее фундаментальным открытием, положившим конец эпохе позиционных войн на планете, до сих пор вызывает острые споры в экспертных кругах. Сведения, полученные автором от сына академика, профессора Александра Эдуардовича Остина, позволяют впервые взглянуть на эти события изнутри. Следуя требованиям жанра, автор позволил себе определенную художественную реконструкцию, однако логика оперативной игры и технические детали "Аргонового резонанса" оставлены без изменений.
Глава 1: Выбор мишени
Начальнику оперативного отдела "русской группы" Йоахиму Веберу до пенсии оставалось всего ничего, но старая рана в колене и общее состояние мировой политики намекали: спокойно досидеть не дадут. В немецких спецслужбах на покой уходят либо рано, либо ногами вперед.
С началом Großwende - "больших перемен" - русскую группу буквально залили деньгами. Но в этих стенах бюджет всегда выделяют пропорционально уровню грядущего идиотизма. Денег дали гору, но и задач навалили таких, будто Вебер был не старым опером, а Румпельштильцхеном из сказок братьев Гримм. От него требовали напрясть за ночь золотого "крота". И чтобы не где-нибудь в Сызрани, а здесь, под боком. Список организаций, куда требовалось внедриться, начинался с солидного Торгпредства РФ и заканчивался "Общегерманским координационным советом российских соотечественников", сокращённо КСОРС ФРГ. Вебер рассмеялся, увидев в нём даже зарубежный комитет движения ЛГБТ России. Список составлял кто-то с отменным чувством юмора, это движение было известным отстойником проваленных русских и немецких "кротов".
Начальник Вебера, любивший, чтобы подчиненные величали его неформально - "херр хауптман" (по застарелой привычке переводить всё на русские деньги, Вебер называл его про себя "товарищ капитан") - был типичным офисным диктатором. К старым служакам он относился с уважением, но сейчас, когда Вебер включил, по наезженной колее, режим "боевого нытья", система дала сбой.
- Да не выйдет ничего, - ворчал Вебер, растирая колено. - У русских сейчас паранойя похлеще нашего. Внедрить к ним кого-то на нашей территории - это как подать заявку в ФСБ на бланке DRV. Гарантированный претендент на лучший анекдот недели в их стенгазету.
Хауптман на этот раз юмора не оценил, посмотрел на подчиненного так, будто вправду прикидывал, не отправить ли Вебера под крыло DRV - немецкого пенсионного фонда - уже сегодня.
- Йоахим, напиши свои сомнения от руки. Шариковой ручкой. На бумаге, - он многозначительно ткнул пальцем в сторону потолка. - Чтобы мне было что предъявить моему хауптману, когда тот спросит.
Вебер поскрипел обратно к себе в офис. Скрипел он знатно - умел находить такие бутсы, чтобы подошвы издавали звук ржавой калитки. Он называл это "акустическим доминированием": подчиненные втягивали животы за два поворота до его появления. В отделе понимающе закатывали глаза - это у него стонут титановые протезы, вставленные после перестрелки с русскими в аэропорту Франкфурта.
У дверей его поджидала Эрика Шваб. О, эта была из новеньких: из тех, для кого служба - разновидность маркетинга в Тиндере.
- Шеф, - Эрика не тратила время на вежливость, - я прогнала базу потенциальных кандидатов на "кротов" через фильтры. У нас есть идеальный объект для внедрения в местную резидентуру.
Она вывела на монитор фото: "Евгения Феофанова, Технический Университет Дармштадта".
- Двадцать пять лет, - Эрика чеканила слова, как на презентации стартапа. - Физик. Идеальный "крот" по методичке: немцы обидели, грант отобрали. А главное - виза. Через три недели она станет нелегалкой. Злая, голодная и умная. Семь лет в Германии - достаточно, чтобы она была для нас "своей", но культурный код "родных осин" ещё не выветрился. Русские мгновенно учуют запах родины.
Шваб увеличила снимок. Типичный "ботаник" высшей пробы: волосы в пучке, огромные очки, взгляд, направленный в глубины квантового поля.
Веберу всегда было кисло от одного вида Эрики. Он знал: она метит на его место. Любое возражение с его стороны станет для неё поводом прыгнуть к начальству через его голову.
- Русские решат, что она легкая добыча. Обиженная гениальная эмигрантка. Мы подтолкнем её к дверям консульства, и они сами её заглотят.
Вебер вздохнул. "Dummkopf, - подумал он. - Какая же ты набитая дура." Кротов готовят годами, настраивая психику, вытравливая случайные реакции и доводя легенду до седьмого колена. А эта отличница решила провернуть операцию века, просто поиграв с фильтрами поиска. Хотя, а с кем они сражаются? Со стороны русских дела обстоят не лучше, это как пить дать. "Ладно, девочка, ты неисправима, - решил Йоахим. - Давай, твой час. Ломай свои острые зубки. Но чтобы тебе не пришлось потом больно падать, застреножим грифцом."
- Отлично, фрау Шваб. Вы ведёте это дело. Присваиваю ему высший гриф секретности. Надеюсь, вы понимаете, что такие шансы выпадают редко.
Глава 2: В Центре Гельмгольца
Жизнь Евгении была внешне бедна до дыр в кармане. Ночи она проводила в институте, днём отсыпалась. Её скромное жилище - комнату, сдававшуюся в доме фермера на окраине Дармштадта, - отделяли от Центра по изучению тяжёлых ионов имени Гельмгольца (GSI) только поля. Соседи - сплошь мигранты, которых она почти не видела. Разве что китаец, торговавший едой на выезде, служил немым ориентиром: когда она уезжала - он спал, когда возвращалась - его минивэн еще не уехал. Вечный рассинхрон с нормальным миром.
Евгения крутила педали, выезжая в поля. От земли тянуло удушливой вонью удобрений, в желудке ворочался холодный ком, а лицо горело, несмотря на свежий ветер. "Кажется, заболеваю". Она точно помнила остаток в кармане: три евро пятьдесят центов. Хватит на сэндвич и кофе в бумажном стакане из автомата в GSI. Банковский счёт был вычерпан ниже дна, допустимый овердрафт в тысячу евро уже полностью использован, а до следующего поступления оставалась ещё целая неделя.
Но самое чертовски досадное - проект закрыли. Она просто забыла вовремя подать на продление, и бюрократическая машина, не знающая слова "накладка", без сомнений штамповала приговор за приговором. Сначала иссякли деньги, а следом пришло письмо из Ausländerbehörde - ведомства по делам иностранцев. Вид на жительство аннулирован. Мысль о том, что ей придется тащиться на Графенштрассе и уговаривать толстых тёток в кабинетах, что она всё еще нужна Германии, бесила Евгению больше, чем пустота в желудке.
Она свернула из полей в лес, проехала мимо пятнадцатиэтажной парковки института к проходной. В GSI всегда стоял особенный воздух: запах жидкого гелия из криогенного оборудования смешивался с запахом перегретого битума от бетонных джунглей. Евгения привычно кивнула охране. В России на проходной такого гиганта стояли бы бравые ребята с автоматами; здешние носили на ремне только фонарик и связки ключей. Её пропуск, выданный ещё как аспирантке ТУ Дармштадта, давал право на ночные смены у мишени - привилегия, которой она злоупотребляла на износ, пока здоровье еще позволяло.
- Феофанова, опять в ночь? - Ганс, глава операторов смены, встретил её у пульта ускорителя SIS. - Профессор Хоффман велел продолжать: гоним уран-238 на медную мишень. Энергия - 1 ГэВ на нуклон. Стандартная рутина.
Немцы были неплохими ребятами. В сменах всегда кто-нибудь праздновал день рождения или рождения сына или ещё какой-нибудь праздник, и можно было подкормиться. В России даже такая "селёдка", как она, уже давно жила бы на крепких плечах парня, умеющего зарабатывать. У немцев тоже все поголовно страдают спермотоксикозом, но в политкорректной научной среде немца мало проткнуть штыком Амура, его надо ещё толкнуть, чтобы он упал. У Евгении на это не было ни сил, ни времени.
- Хочу проверить угловые распределения, Ганс. Мне кажется, в прошлый раз мы что-то упустили.
Голос звучал буднично, но внутри Евгении уже которую неделю всё дрожало от охотничьего азарта. Она села за консоль. В нескольких сотнях метров отсюда, в вакуумной камере, разогнанные до безумных скоростей ядра урана миллиардами врезались в тонкую медную фольгу. Пульт управления утопал в полумраке - так лучше видны индикаторы радиационной защиты.
Евгения сразу заметила то, за чем следила с самого начала облучения. На старом детекторе, который был поставлен отделом радиационной защиты ещё со времён основания института, вечно всем мешавшем, которого постоянно запинывали под массивный стальной стол, "вырос" пик. Полгода назад ей сказали, что это невозможно: тяжелые продукты деления должны лететь вперед по направлению пучка. Но этот сигнал... он будто медленно "стекал" вниз, игнорируя законы классической кинематики. Она открыла лог-файл - никаких сомнений, в спектре забытого всеми детектора на полу на ровной линии шумов опять выделялась тонкая острая "игла" пика. Характерное гамма-излучение - 1.29 МэВ, безошибочный маркер...
- ... Аргона-41, - прошептала она.
Евгения быстро набросала схему в блокноте. Уран при ударе о медь вызывал специфический резонанс. Образовывался не просто изотоп, а его метастабильное состояние - тяжелый инертный газ, который охлаждался криогенным вакуумным насосом и буквально вываливался на пол, скапливаясь в низинах невидимым туманом.
Масштаб открытия до сих пор ещё не уложился полностью в её голове. Облако такого газа, без цвета и запаха, накрывает укрепрайон. Бетонные доты не спасут - аргон просочится сквозь любую вентиляцию. Противогаз бесполезен - инертный газ не вступает в реакцию с шихтой. Люди внутри просто заснут от лучевой болезни, а через четыре часа идеально целенькие позиции можно занимать без единого выстрела: живая сила противника полностью выведена из строя, и излучения больше нет - время полураспада аргона-41 два часа.
"Это не просто физика. Это конец эпохи позиционных войн на планете".
Убедившись в правоте догадки, Евгения почувствовала решимость: пора сыграть с системой по её же правилам. Она открыла письмо из миграционной службы, уточнить, сколько у неё ещё времени. Срок - три недели. Евгения зашла на государственный портал "EXIST" - главный немецкий грант по поддержке технологических стартапов. В графе "Название проекта" она напечатала: "Argon-Resonance-Systems". Она знала: фильтры BND и контрразведки настроены на ключевые слова. "Уран", "Аргон", "Нестандартный захват".
Евгения не была азартным игроком по своей природе, но её рациональный ум понимал: если жизнь играет гамбит, надо принимать вызов. Такое начало даже где-то неплохо против методичных немцев.
Глава 3: Стеклянная стена
Если GSI в Дармштадте был храмом чистой науки, то здание городской администрации на Графенштрассе было его мрачным антиподом. Здесь пахло не гелием, а мокрыми куртками и дешевым средством для мытья полов.
Евгения сидела в узком коридоре на жестком пластиковом стуле. Рядом с ней семья из Сирии шепотом обсуждала какие-то справки, а напротив дремал студент из Индии, очевидно, программёр, прижимая к груди пухлую папку с документами. На табло загорелся номер Евгении: E-271.
Она глубоко вздохнула и вошла в кабинет, на дверях которого значилось, что здесь посетителей принимает сотрудница администрации города фрау Майер. Это была женщина с лицом цвета архивной бумаги и взглядом, который все тридцать лет службы видел в глазах людей только параграфы закона.
- Садитесь, фрау Феофанова, - Майер не отрывала глаз от монитора. - Я смотрю ваше дело. Ваша позиция в ТУ Дармштадт уже закрывается. Профессор Хоффман не продлил финансирование вашего контракта.
- Это временная трудность, - несмотря на всю её внутреннюю подготовку, голос Евгении невольно дрогнул, всё-таки она заболевает. - Я подала заявку на грант "EXIST". Это перспективный стартап в области ядерной физики. У меня есть подтверждение регистрации заявки...
- Послушайте, фрау Феофанова, - Майер наконец посмотрела на неё, и в этом взгляде не было никакой враждебности, просто усталость, что ей каждый день приходится повторять одни и те же слова. - Грант - это гипотеза, как у вас говорят. А отсутствие работы - это очевидный факт. Согласно параграфу 16b закона о пребывании, ваша цель пребывания - обучение и научная деятельность. Нет контракта - нет основания для ВНЖ. У вас есть две недели, чтобы покинуть территорию ЕС.
"Грант", "гипотеза", "очевидный факт" - Евгения знала - это всё слова из указивок, бюрократических предписаний, который спускаются чиновникам сверху. К каждому предписанию прилагается обоснование, которое чиновники заучивают наизусть. Если сказать правильные слова из указивок, немецкий чиновник подпишет тебе любую бумагу не глядя. Но Евгения была просто поражена несправедливостью, особенно тем, что против неё выступил этот старый лис профессор Хоффман.
- Две недели? - воскликнула она беспомощно. - Но мои приборы, моя лаборатория в GSI... Я не могу просто так всё бросить. В конце концов мои исследования - собственность университета и...
- Теперь это собственность государства, - отрезала чиновница. - Вот ваше предписание. Распишитесь в получении.
Евгения вышла на улицу. Дармштадтский ветер швырнул ей в лицо горсть ледяного дождя. Она стояла посреди площади, сжимая в руке лист с печатью "Grenzübertrittsbescheinigung" - документом, который официально делал её нежелательным лицом. Какого чёрта! Она не сдастся просто так, чтобы её вот так просто выпихнули из страны как мигранта-нахлебника.
В этот момент её телефон, на счету которого оставалось восемьдесят центов, завибрировал. Незнакомый номер. Код Берлина.
- Алло? - ответила она.
- Фрау Феофанова? - голос в трубке был мягким, женским и очень уверенным. - Меня зовут Эрика Шваб. Я представляю фонд инновационного развития. Мы получили вашу заявку на "Аргон-41". Нам кажется, вы недооценили масштаб своего открытия. Мы бы хотели обсудить это... в более подходящей обстановке. Вас уже ждёт машина. Черный "Ауди" на Луизенплац, номер DA314EZ.
Евгения подняла голову. В пятидесяти метрах от неё, действительно прямо в центре площади, в самой что ни на есть пешеходной зоне у памятника Длинному Людвигу, стоял припаркованный черный седан с означенным номером. Водитель в строгом костюме едва заметно кивнул ей. Всё логично, первые ходы сделаны, и контуры гамбита пока выглядят для неё не такими уж безнадежными. Евгения направилась к автомобилю. Только сейчас, встряхнув головой, чтобы сбросить лихорадочное оцепенение, она запоздало осознала, что всё это время использовала на фрау Майер слова из неправильных указивок. Болезнь выбила её из привычного ритма, заставив оправдываться там, где нужно было вычислять. Она почти физически почувствовала, как фрау Майер в это самое время аккуратно завершает её дело в компьютере, закрывая вкладку с её жизнью, и ставит сухую пометку: "Объект направлен по ведомственному запросу. Дело архивировать".
Глава 4: В Бад Хомбурге
Черный "Ауди" бесшумно скользил по автобану А5 в сторону Франкфурта. Евгения молчала, глядя на то, как огни городов сливаются в длинные полосы. Водитель не произнес ни слова. К тому моменту, как они свернули в элитный пригород Бад Хомбург, дождь сменился густым туманом.
Здание больше походило на виллу, чем на офис. Старый особняк, скрытый за живой изгородью и высоким забором с камерами через каждые пять метров. Внутри - стерильный минимализм: белые стены, подлинники абстракционистов и запах антисептика, явно намного более дорогого, чем дешёвая дезинфекция коридоров на Графенштрассе.
Эрика Шваб ждала её в кабинете с панорамным окном, за которым угадывались темные силуэты сосен.
- Присаживайтесь, Ойгения. Кофе? Или что-нибудь покрепче? - Эрика переиначила имя Евгении на немецкий лад. Она выглядела безупречно: строгий жакет, жемчуг, мягкая улыбка.
- В вашей машине не было ручек на задних дверях, - вместо приветствия сказала Евгения, стараясь не слишком прижимать к себе свою сумку. - Я сомневаюсь, что это фонд инноваций.
Эрика дружелюбно рассмеялась.
- Острое наблюдение. Впрочем, от человека, открывшего способ производства "Аргона-41-бис" прямо под носом у инспекторов МАГАТЭ, я другого и не ожидала.
Она положила на стол распечатку. Это были те самые чертежи и графики, которые Евгения копировала в GSI.
- Давайте оставим формальности. Мы знаем, что через десяток дней ваш ВНЖ из золотой кареты превратится в тыкву. Мы знаем, что ваш счет в Sparkasse заблокирован. И мы знаем, что ваш стартап - это не гражданская технология. Вы создали формулу смерти, которую невозможно отследить.
Эрика подалась вперед, и её голос стал жестким, как в военных фильмах.
- В Германии это квалифицируется как разработка оружия массового поражения. Статья 18 Закона о контроле над оружием массового поражения. Это от пятнадцати лет до пожизненного в тюрьме Штраубинг. Но... Германия - прагматичная страна. Нам не нужна еще одна заключенная. Нам нужен этот газ. И нам нужно, чтобы вы предложили его тем, кому вы "доверяете".
- Вы хотите, чтобы я продала его русским? - поразилась Евгения.
- Мы хотим, чтобы вы стали нашим "троянским конем". Вы приедете в торгпредство как обиженная на Европу гениальная эмигрантка. Вы предложите им технологию. Ваша задача - чтобы они вцепились в вас мертвой хваткой. Мне кажется, это будет нетрудно.
Эрика пододвинула к ней тонкий планшет с открытым контрактом.
- Здесь бюджет. Три миллиона евро на оперативную деятельность. Новый паспорт. Полная неприкосновенность. Это достойное продолжение гамбита, Ойгения. Или...
Эрика кивнула на стопку документов в углу стола.
- Или прямо сейчас за дверью вас ждет конвой федеральной полиции. Прямой рейс из Франкфурта на Москву, депортация и ордер на арест, который мы передадим Интерполу. В России вас встретят не с цветами, а с вопросами, почему вы предлагали секретное оружие странам НАТО. Вас уничтожат и там, и здесь.
Евгения смотрела на планшет. В отражении экрана мелькнуло её бледное лицо. Она прекрасно знала: Эрика не лжет. Система раздавит её, если она не станет её частью.
Эта Шваб была неприятна до чувства брезгливости. Евгения поняла, кого она ей напоминает: несмотря на весь свой холёный вид, она была похожа на уборщицу в московском общественном туалете, которая нехотя возит шваброй по полу, прекрасно осознавая всю бессмысленность и безнадёжность своего труда, - запах мочи здесь неистребим.
- И какие у меня гарантии? - сказала Евгения, не зная, как ещё растянуть время. Хотя было понятно, что капкан захлопнулся уже давно.
- О, мы уже позаботились о том, чтобы у вас не было никаких проблем, - Эрика сразу поняла: наивная аспирантка пытается показать, что она страшно боится мести русского государства. - Для всего внешнего мира Германия обидела вас по полной программе. Подписывайте, Ойгения. Станьте одной из нас.
Евгения взяла стилус. Её рука не дрогнула, она поставила подпись внизу страницы. В её нервическом состоянии, "электронная подпись" почему-то казалось менее опасной, чем живым пером по бумаге.
- Я сразу оценила ваш ум, - Эрика забрала планшет. - А теперь вас проводит наш сотрудник. Он проследит, чтобы все формальности были улажены максимально быстро и комфортно для вас.
- Большая честь предложить вам свою помощь, - улыбнулся ей пожилой сотрудник с седым ёжиком, одетый в кожаную куртку байкера. У него были раздражающе скрипучие бутсы.
Глава 5: Операция Ы
Евгению отправили домой на обычном такси. Из виллы в Бад Хомбурге она выехала не просто бюргером - гражданкой ФРГ, а уже штабс-хауптманом: в недрах бюрократической иерархии это соответствовало её гражданской квалификации. И обладателем счёта в три миллиона евро.
Но идиотизм предложенной ей игры просто зашкаливал. Продать идею русским? У которых и близко нет таких ионных ускорителей. А промышленное производство требует разработки совсем других ускорителей, специализированных под конкретную задачу. На это даже немцам с их нынешней научной и технической базой нужны годы, миллиарды, переналадка сотен производственных линий.
Когда они подъехали к дому, и Евгения вышла из такси возле минивэна китайца она окончательно поняла, что в BND затеяли какую-то мелкотравчатую самодеятельность, которая не прошла даже минимальной научной экспертизы.
Дальше всё произошло так быстро, что у Евгении надолго отключилась любая способность воспроизвести что-либо из памяти.
На узкой лестнице, когда она поднималась к себе на второй этаж, её мгновенно и бесшумно окружили громадные тёмные фигуры, приподняли за локотки, лишая опоры, и очень быстро вынесли на улицу. И засунули в вечно припаркованный минивэн. Машина поехала сначала задом, потом сделала широкий разворот и резко тормознула. Бугай, прижимающий её к стенке, что-то крикнул почти мальчишеским голосом, модуляция которого не оставляла сомнений - это китайцы.
Дверь минивэна вылетела наружу, как будто её выдернули, под боком Евгении коротко застрочил и тут же замолк автомат. Удерживающий её китаец обмяк, а её вытащили обратно на улицу.
"C'mon, move, move!" - толкала её другая громадная тёмная фигура. Жёсткий голос проглатывал гласные, как у ковбоев в вестернах. Её впихнули в Jeep, но не успела захлопнуться дверь, Евгения ослепла от вспышки и на мгновение оглохла от резких хлопков. В нос ударил запах гари, она глотнула едкого дыма и закашляла. Фигура, толкавшая её в машину, упала вдруг навзничь, выпав вместе с ней на асфальт.
Раздался звонкий голос на русском: "Респиратор!" На её лицо грубо придавили маску, и вновь куда-то понесли. Она разобрала только тот же голос: "Едем на китайце!" и следующее, что она помнит - сидит в кабине минивэна, зажатая с двух сторон телами. Машина въехала в лес, Евгению опять подняли под локотки и куда-то быстро-быстро понесли меж деревьев. Наконец её впихнули на переднее сидение просторного седана, за рулём которого сидел молодой человек в кепке и свитере.
Машина поехала цивилизованно на автобан, Евгению снова повезли во Франкфурт.
Проехали мимо Железного моста в сторону новенькой высотки Европейского Центрального Банка.
"Едем в русское консульство," - поняла Евгения. Водитель в свитере показался ей симпатичным. Или это просто чертики плывут у неё перед глазами.
- У меня есть три миллиона евро, - вдруг сказала она неожиданно даже для себя самой. - Давай, разделим пополам?
Водитель посмотрел на неё и указал глазами на аудиоколонку машины. Оттуда раздался спокойный будничный голос:
- Поговорим об этом, когда приедете, фрау штабс-капитан.
Глава 6: В русском консульстве на Одервег
Седан свернул на Одервег, и в глазах снова зарябило. На этот раз от мигалок. Знакомая улица, где Евгения столько раз стояла в очереди на вход в консульство, была забита полицейскими авто. Их седан остановили, зажав с двух сторон машинами с мигалками. Водитель в свитере и кепке открыл стекло своей двери на щёлочку.
- Вы задерживаете автомобиль с дипломатическими номерами, герр офицер? - спросил он наклонившегося к щёлке полицейского.
- У нас есть сведения, что вы похитили гражданку ФРГ. Выпустите её из машины и можете ехать дальше.
- Забор готов! - квакнула вдруг аудиоколонка перед Евгенией.
Водитель вдавил ногой педаль газа. Машина, казалось, врезалась в чугунную решетку посольства. У Евгении застрял в горле визг, она выбросила вперёд руки, но удара не было. Решётка вдруг повалилась навзничь. Они влетели на территорию посольства. От резкого торможения седан развернуло на сто восемьдесят градусов. Евгению мотнуло и ударило о дверь, она с трудом выпрямилась на своём сидении, как раз вовремя, чтобы увидеть, как прямо перед ними чугунная решётка неспешно поднималась, восстанавливая целостность забора. Водитель сдал машину задом, и они въехали в подземный гараж консульства.
Их встретил человек в светлом костюме, с загорелым лицом и седым бобриком. В руках он держал самый обычный полицейский йоки-токи.
- Задание выполнено, товарищ генерал, "студентка" доставлена! - доложил водитель в свитере и Евгения поняла, почему он был в кепке: это чтобы прикладывать руку к головному убору, отдавая честь старшему по званию.
- Добро пожаловать домой! - приветствовал генерал Евгению. Она сразу узнала голос из аудиоколонки.
- Товарищ генерал, представитель немецкой полиции просит принять его, - ожил йоки-токи в его руке. - Он весь звенит на металлодетекторе.
- Титан в колене?
- Говорит, что да. Просветить его?
- Нет, проводи в переговорную.
- Пройдёмте в переговорную, там лучше записывается, - повернулся генерал к водителю и Евгении.
Она поняла, что слова про записывается были обращены к ней. Водитель наверняка и так знал, что в переговорной всё записывается. Евгения пошатнулась, и водитель подхватил её под руку.
- Ещё немного, Евгения Александровна, и мы пройдём потом сразу в медпункт, - подбодрил её генерал.
Мужчины пропустили её в дверях вперёд, и проходя через зал, где она так много раз стояла в очередях на получения паспорта, на нотариальное заверение документов и на всякую прочую бюрократическую ерунду, Евгения вдруг поняла, что она действительно дома.
Глава 7: Торжество немецкой дипломатии
В переговорной уже сидел за дубовым столом в стиле позднего СССР знакомый Евгении в кожаной байкерской куртке.
- Я понимаю, - сказал он, когда все расселись, - что вы будете молчать как рыбы об лёд. Что ж, буду говорить я.
У него был абсолютно чистый русский. Евгения, родившаяся на Алтае, даже разобрала развязное московское акание в его говоре.
- Для начала - мне надо выдать полицейским вашего водителя. За неповиновение законным властям. Обвинение в похищении мы снимем.
Все посмотрели на водителя в свитере. Он сидел с каменным лицом честного человека, у которого не хватает фантазии, чтобы понять, в чем его обвиняют.
- Я прослежу, чтобы его хорошо покормили в камере, и дали выспаться, - заверил байкер. - Но это присказка. А сказка в том, что мы должны выйти из консульства втроём: я, водитель и Евгения.
- Послушайте, вы быстро стреляете, - продолжил он, потирая колено. - Но иногда полезно также и быстро думать. У вас и близко нет необходимых ионных ускорителей. А промышленное производство требует разработки совсем других ускорителей, специализированных под конкретную задачу. И даже нам с нашей нынешней научной и технической базой нужны годы, миллиарды и переналадка сотен производственных линий. Ну, а когда всё будет готово, вы можете со спокойной совестью стырить наши секреты. Разве не за это вам платят жалование?
Евгению озарило, что немцу спустили сверху указивку, подкреплённую её же собственными аргументами из заявки на стартап. Даже ей было понятно, что немец предлагает сделку, но двое русских молча ждали продолжения, и Евгения решила, что ей тоже следует придерживаться этой же тактики.
- Ойгения, вы станете техническим директором GSI и возглавите проект разработки макета, опытного образца, и первой промышленной модели, - перешёл байкер на немецкий.
- Я? - воскликнула Евгения. - Я всего лишь постдок. Никакой учёный совет не поддержит такого решения.
- GSI - это акционерная компания, GmbH. И федеральное правительство владеет девяносто процентами акций. Что касается академической стороны дела, уверен, все поддержат протеже профессора Хоффмана.
"Вот откуда растут ноги у политической силы этого хитрого лиса!" - поразилась Евгения.
- С технической стороны вы тоже получите полную поддержку, - продолжал байкер. - Начальники операторов в GSI выбираются из лучших наших воспитанников.
"... и Ганс тоже!.." - воскликнула мысленно Евгения и почувствовала, как у неё начинают гореть уши от воспоминания о том, что она думала про спермотоксикоз.
- И, наконец, на выходе я предложу полиции допустить к Евгении телевизионщиков, которые толпятся сейчас на Одервег, чтобы сразу и навсегда обезопасить её от новых операций Ы со стороны наших старых друзей.
- Подумай хорошенько, Сашенька, - обратился байкер к генералу. - Если ты не отпустишь Евгению сейчас, мы с тобой оба закончим наши карьеры в рядах оппозиционного движения ЛГБТ России.
Невозмутимое лицо водителя окаменело ещё больше. Видимо, даже у него хватило фантазии представить себе сизокрылых голубков с седыми ёжиками.
Генерал сделал неопределённый жест рукой:
- Ну хорошо, но Евгении Александровне надо в больницу и прямо сейчас. Ты, конечно, проследишь, чтобы её хорошо покормили и дали выспаться.
- Не сомневался, что мы поймём друг друга, - сказал байкер, поднимаясь.
- Считай, что меня всю жизнь мучает совесть за пулю в твоём колене.
- Да, да, рассказывай мне про загадочную русскую душу, - пробормотал немец и заскрипел к выходу в сопровождении водителя в свитере и опирающейся на его руку Евгении.
- Арестуйте гражданина Российской Федерации Эдуарда Остина за неповиновение властям ФРГ, - сказал байкер полицейскому, когда они вышли за ворота консульства.
Евгения, крепко прижимающаяся грудью к твёрдому бицепсу гражданина Российской Федерации, вдруг вновь ослепла от яркого света. "Телевизионщики! - поняла Евгения. - Самое подходящее время хлопнуться в обморок ему на руки."