Подымов Владлен Владимирович
"Господин Лянми", часть первая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Тысячи лет назад Враг уничтожил Землю. Большинство земных колоний постигла та же участь. Погибли десятки, сотни миллиардов... Но часть людей выжила. Гигантские конвои ушли к далеким звездам, корабли-Ковчеги канули в Порталы Бездны, титанические катапульты швырнули к чужим галактикам стальные планетоиды с глыбами миллионов замороженных тел... Спаслись не все. Армады Врага сожгли конвои, Ковчеги исчезли во тьме времени и пространства, гибернационные установки не выдержали дальнего пути... Лишь горстка людей-семян засеяла галактику. Двое из них основали звездную империю. Они дали Клятву и начали рассчитанный на сотни лет Проект. И ныне их агент, Серж Марахов, встал на путь, который может привести к освобождению людей от древнего ужаса. Это книга об одном из тех, кто изменил Вселенную. О первом из Семнадцати Спасителей. Читайте и помните - будущее зависит от нас. Здесь и сейчас!
  
  
  
  
  
  
  Май Магов
  Владлен Подымов
  
  ГОСПОДИН ЛЯНМИ
  
  
  
  Книга под девизом:
  Рассветное солнце, миг до заката.
  
  
  
  Посвящается:
  
  Евгении Александровне, той, кто подарила жизнь одному из нас.
  
  Женам и любимым, друзьям и врагам, -- без них мир Шилсу
  так и остался бы неясной тенью за гранью бытия.
  
  
  
  
  
  
  
  Пролог
  
  -- --
  
  "...Иногда так бывает, что неизвестная ранее точка на звездной карте, незначительный булавочный укол в темном полотне космоса вдруг вспыхивает ярче тысячи солнц. Вспыхивает, горит миг-другой ослепляющим светом, и гаснет, навсегда пропадая из людской памяти.
  Так засияла безвестная звезда в трех тысячах световых лет от Земли, когда рядом со второй планетой этой звезды появился Ковчег. Последний из подобных кораблей, он за миг до Падения Земли успел покинуть прародину человечества.
  Именно здесь и именно тогда возник замысел великого Проекта. Через тысячи долгих лет он привел к освобождению человечества от древнего ужаса пришедшего с темных звезд.
  От Врага Неизбежного.
  Первый из Семнадцати Спасителей родился на нашей планете! Пусть иные люди в иных мирах зовут родиной Первого Землю, другие -- Корону, но для нас, людей Шилсу, есть только один Первый -- тот, кто прошел сквозь глубины времени и бездны пространства..."
  
  Тарнак Масамунэ
  "История Диктатора", III издание
  7751 год.
  Кинто, Шилсу.
  
  
  "...его "История" в явном виде показывает, сколь популярна в то время была секта Семнадцати Спасителей. Да и в наши дни...
  ...Вновь разработать теорию хронопереброски и создать генератор нелинейного прокола не удалось больше никому за всю известную нам человеческую историю. Это лишний раз доказывает влияние на те давние события еще не рожденного Диктатора...
  ...одним из странных выводов хронотеории стало понимание -- История жива. Пожалуй, здесь будет уместно процитировать самого Масамунэ: "...История дышит, изменяется, живет во времени и пространстве. Она заканчивается и длится, она застывает неподвижно и стремительно мчится подобно Т-кораблю...
  ...История не есть нечто оледенелое и неизменное, и даже явление миру Диктатора -- это лишь одна из ее возможностей, Сон Неба, то, что было и чего может не быть. История живет и изменяется.
  Она начинается вновь и вновь.
  Здесь и сейчас".
  
  И-Жан Данилович
  Комментарии к XXV-му изданию "Истории Диктатора"
  8203 год.
  Ла-Тарев, Шилсу.
  
  
  Бледно-оранжевая ладонь рассвета огладила макушки деревьев.
  Новый день пришел туда, где заканчивалась степь и начинались предгорья. Далеко впереди вставал горный хребет, увенчанный розово-лиловыми вершинами. Те из них, что, казалось, царапают само небо, покрывал снег, окрашенный утренним солнцем в цвет крови.
  На вершину тиммы-плакучки, которое было удивительно прочным сплетением тонких ветвей, легко и быстро взобрался человек. Это был мужчина, коренастый, среднего роста, лет тридцати или чуть больше, одетый в широкие светло-зеленые штаны и такого же цвета просторную рубашку. Одежда местами выгорела почти добела, но клеили ее из добротной ткани, и потому она была еще вполне крепка. На ремне у пояса болтался короткий нож по имени Гвоздь.
  Незатейливое имя. Как раз для простого ножа с узким лезвием.
  Человек же отзывался на имя Серж. Серж Марахов. Было ли это имя тем, которое дали ему родители, он и сам не знал. Но Сержа это мало беспокоило. Так уж случилось, что Марахову приходилось жить под разными именами, и ни одно из них не стало родным.
  А Серж... Что -- Серж? Хорошее имя, не хуже любого другого.
  Мужчина поднялся чуть повыше и устроился то ли сидя, то ли стоя, опираясь спиной о сплетение двух самых толстых ветвей. Покоем человек наслаждался недолго -- изумительно гибкие побеги тиммы так и норовили выскользнуть из-под ног. Мужчина недовольно хмыкнул и из шнурованных ботинок выползли короткие стальные когти, которыми он уцепился за самые толстые ветви.
  Пару минут Марахов отдыхал, разглядывая далекие горы. Прикинул расстояние и недовольно качнул головой. До перевала -- почти двести километров. Еще сутки бежать.
  Он кивнул своим мыслям и потер правой рукой левое запястье. Привычно нащупал угловатые сухие вишневые косточки, нанизанные на толстую нить: индейский амулет, приносящего удачу. Старая вещь, еще с Земли. Марахов верил, что амулет хранил в себе тепло рук последнего шамана давно исчезнувшего племени майоруна.
  В задумчивости покатав по запястью косточки амулета, Серж потянулся, разминая мускулы. Покосился вниз, туда, откуда доносилось приглушенное рычание.
  Ветви под человеком постепенно прогибались, медленно опускаясь к земле. А там шумно и жадно дышали полосатые волки. Немного их было, с десяток. Звери сгрудились под деревом и теперь, задрав морды, напряженно наблюдали за человеком. Серая шерсть, по которой природа щедро разбросала коричневые полосы, помогала им скрываться среди низких деревьев и кустов.
  Но сейчас звери не прятались -- они загоняли добычу!
  Волки дрожали в нетерпении. По шерсти резко прокатывались волны, на миг приоткрывая светло-рыжий подшерсток. Звери тихо ярились в предвкушении. Ведь на тимме-плакучке человек не сможет долго просидеть! Ветви этого дерева невероятно прочные, но очень гибкие. Они не держат на себе тяжесть -- на плакучках нельзя останавливаться, надо постоянно двигаться. Всегда вперед и только вперед.
  Но если человек этого не ведает...
  Тот, однако, не собирался долго отдыхать. Он осмотрелся, намечая дальнейший маршрут. В небе сверкнула серебром крохотная искра летающего глаза.
  Серж знал, что за ним наблюдают. Это мешало, но не сильно, он давно привык к тому, что вся его жизнь проходит под взглядом камеры. Часто -- не одной.
  Марахов бросил короткий взгляд вниз. Волки неотступно преследовали его уже пару часов и теперь учащенно дышали, предвкушая скорую поживу. Он усмехнулся, прищурился в сторону ближней тиммы, примерился и прыгнул. Распластавшись в воздухе как белка-летяга, Серж летел к ненадежным ветвям следующей плакучки.
  Металлический глаз проплыл по воздуху десяток метров и остановился.
  Те, чьим посланцем он был, расположились в двухстах километрах к северу от рощи тимм-плакучек. Для наблюдателей был подготовлен спецбункер -- в четырех сотнях метрах под землей, защищенный от сканирования всеми известными способами. Выстроили это убежище неподалеку от основной базы, к которой направлялся человек в выгоревшей одежде.
  Неподалеку, но все же не на базе. Ведь есть вещи, которые не стоит обсуждать даже дома.
  Бункер был невелик -- длинный зал в котором могли разместиться не больше двух десятков человек, и десяток комнат поменьше. Все помещения практически без мебели и оборудования, даже в главной комнате один широкий стол и два простых, но удобных кресла, да большой, многометровый трехмерный экран на стене.
  Простенький, в общем, компункт, каковых немало вокруг основной базы. Легко построить, легко забросить как только в нем обнаружатся микрошпионы конкурентов. Иная механическая живность столь живуча, что быстрее соорудить новый бункер, чем вычистить старый. Может в деньгах выйдет и дороже, но люди в бункере ценили не деньги, а время. Именно время было их главным интересом, и потому они отлично знали настоящую цену этой удивительной субстанции.
  Первый из наблюдателей, высокий человек примерно пятидесяти лет, чертовски худой и с постоянной гримасой недовольства на лице, сегодня надел серый костюм из искусственной шерсти. Однобортный пиджак свисал с костлявых плеч как пляжное полотенце, небрежно перекинутое через спинку стула, а брюки уныло обвисали с мосластых ног. Костюм был явно дешев и плохо пошит, но на лацкане остро посверкивал платиновый значок с крупным изумрудом.
  Худощавое лицо и яркие зеленые глаза этого человека знали многие жители планеты Шилсу. Ведь он -- глава Кубикса Танцующего Лотоса, самой известной технокорпорации. Корпорация была относительно молодой, от даты создания прошло всего-то около сотни лет, но четверть техники всей Шилсу создавалась на ее заводах.
  Было в облике главы Кубикса что-то от одного из охотящихся волков. Хотя нет, волки не выглядели так, будто голодают четвертую неделю подряд.
  Второй человек -- ненамного моложе, чуть ниже ростом и куда полнее. Видно, сидячая работа для него привычнее, чем дальние пешие прогулки или спортивные тренажеры. По сравнению с поджарым начальником-волком, он выглядел нагулявшим вес кабаном. Но если не сравнивать -- всего лишь коренаст и растренирован.
  Сегодня он выбрал себе свободные бледно-синие брюки и ослепительно-белую рубашку. Из нагрудного кармана выглядывали пара световых перьев и универсальная записная книжка.
  Наблюдатели внимательно смотрели на экран, где по ветвям плакучек шел-летел человек в выгоревшей одежде.
  -- Однако, -- проворчал худой, расстегивая пиджак и удобнее устраиваясь в кресле. -- Он неплохо прыгает!
  -- Ты еще вспомни, как бегает...
  -- Откуда ж такие таланты берутся, -- хмыкнул худой, разглядывая, как человек на экране с пугающей легкостью перелетает с тиммы на тимму.
  -- Да вот оттуда... Мой доклад у тебя на столе лежит уже две недели! -- обиженно проворчал второй наблюдатель и повернулся к начальнику. От этого движения его рубашка натянулась и из-за пояса выглянула рукоятка малого пехотного сагита.
  Обладатель серого костюма не обратил внимания на недовольный тон товарища. Он не отрывался от экрана. А там Марахов перепрыгнул на следующую тимму. Низко, слишком низко! Несколько полосатых волков, вытянув вперед морды, стремительными тенями бросились вслед за человеком. Оскалив пасти и прижав уши к головам, они метнулись в воздух.
  Не допрыгнули!
  Человек легко ушел от смертоносных клыков, уцепился за ветку и взлетел выше. Там он резко подтянулся, и, подобно прыгуну с шестом, взметнулся вверх ногами к ближайшей плакучке.
  Затем к следующей.
  Разочарованные лохматые твари, взлаивая и рыча, сгрудились в кучу, натыкаясь друг на друга. Несколько быстрых укусов, пара взвизгов -- и стая потрусила под деревьями вслед человеку. Звери подняли морды и чутко прослеживали каждое движение будущей жертвы.
  Впереди показался большой разрыв между деревьями. Человеку придется спуститься на землю -- плакучка не долго выдержит вес его тела и согнется.
  Пасти ощерились в довольном оскале. Горячая слюна потянулась на траву.
  Вот она -- еда!
  Пока еще прыгает по деревьям, но скоро на клыках захрустят белые кости и алые брызги оросят землю. Заглатываемое мясо еще будет трепетать в последних судорогах, а громкий крик боли уже стихнет в зарослях тиммы.
  Человек осторожно перепрыгнул на следующее дерево.
  -- Мастер в уклонении. Дай ему шанс -- и он уйдет от атаки, -- с некоторой завистью сказал второй наблюдатель.
  -- Но не мастер боя, как я вижу. Тот бы волков давно уже покрошил, посолил и съел.
  -- Не боец, это да.
  -- Странно, а? -- отвернулся от экрана серопиджачный и, прищурившись, взглянул на помощника. -- Если бы он был оттуда... -- тут он с силой провел пальцами обеих рук сверху вниз по лицу, изображая нечто понятное им обоим, -- то он должен быть мастером боя.
  Второй пожал плечами.
  -- Кто знает. Этих древних ящериц не поймешь, они слишком хитры. То, что он не так хорош в бою, вполне может отвечать их интересам.
  Худощавый неопределенно хмыкнул и отвернулся от подчиненного.
  В этот миг человек на экране упал прямо на волков.
  Наблюдатели затаили дыхание... Как же это! Неужели они ошиблись и...
  Но нет! В следующее мгновение человек взлетел и ухватился за ветви плакучки, резко метнулся вдоль ствола и оказался на вершине. На земле же остался лежать скулящий от боли волк. Похоже, что удар ноги переломил ему хребет.
  Волки проводили задумчивыми взглядами ускользнувшую добычу, затем уставились на бьющегося в агонии товарища. Переглянулись. Через миг на земле вертелся рычащий и визжащий клубок. Кровь алыми брызгами окропила кусты ишивики и стволы плакучек. Захрустели кости на клыках. Вой боли взлетел к небу и стих.
  Худощавый отвернулся от экрана. Какая скука.
  -- Полагаю, за сутки он доберется до гор.
  Второй молча кивнул.
  -- Базу найдет быстро. Только вот что ему там делать, -- отдыхать?
  -- Собираешься куда-нибудь отправить? Подобрал ему задание?
  -- Да. Два первых он выполнил. Операции были просты -- но Марахов прошел их совершенно без замечаний. Что -- редкость, как понимаешь.
  -- Понимаю... Так куда же его теперь?
  -- Куда... куда... -- зеленоглазый пошевелил в воздухе тремя пальцами. -- Туда.
  -- К-куда? Не может быть! Т-ты что?! Он же... -- второй наблюдатель провел пальцами обеих рук перед лицом, как недавно это делал его начальник.
  -- Это ты так думаешь. Хотя ты, скорее всего, прав -- пожалуй, он их человек. Вряд ли этот парень от рождения такой прыгучий, а так глубоко перестраивать мышцы и кости умеют пока только они.
  -- И не делятся, -- с завистью пробормотал упитанный, -- а ведь говорят, что их принцип помогать всем, кто...
  -- Хватит! Не скули. Не делятся -- так не делятся. Сами научимся со временем, -- рявкнул глава Кубикса. -- Не важно, откуда агент -- надо пользоваться тем, что есть под руками. Пока что он у нас лучший в уклонении от опасности.
  -- Лучше бы он был хорошим бойцом, -- пробурчал упитанный. -- Уж этот бы талант точно пригодился.
  -- Кто знает. Но! Я верю... этим старым тритонам. Не зря они подставили нам именно этого парня. Любое их предчувствие на вес даже не золота, на вес инфокристаллов со стратегической информацией! Я не удивлюсь, если окажется, что эти старые пни знают все о наших проектах. До самых мелких подробностей.
  Второй покачал головой, поднялся и подошел к нише в стене. Тихая вспышка -- и он вынул оттуда поднос с двумя чашками крепчайшего кофе. Пряный аромат коричной арабики поплыл по бункеру.
  -- Опять ты северный сорт заказал. Сколько раз я тебе говорил, пей более мягкий -- хонку, или хотя бы смесь хонки с южной арабикой, -- недовольно проворчал глава Кубикса, но чашку взял.
  Коренастый слегка скривился, но промолчал. Он давно уже не отвечал на эту ритуальную фразу.
  Пока они спорили, Марахов выбрался к опушке рощи. Он уселся на верхнее сплетение побегов плакучки и рассматривал окрестности. Дерево под ним неторопливо опускалось к земле. Когда ветви оказались почти у самой земли, Серж легко соскочил на траву, потянулся, расправляя плечи, потом нагнулся и пару минут массировал ноги. За его спиной тимма неспешно расправлялась, вознося к солнцу гибкие ветви.
  В последний раз проведя ладонями по икрам, Марахов выпрямился и поправил небольшой мешок, висящий за спиной. До сих пор рюкзака заметно не было -- слишком он был тощ. Сразу видно, что человек давно в походе -- почти все припасы подошли к концу. Мужчина пару раз невысоко подпрыгнул и направился к виднеющимся вдали горам медленным, экономным бегом. Он умел бежать долго. Очень долго.
  Металлический посверк в небе -- летающий глаз двинулся за ним.
  -- Больше ничего интересного не будет. Тут голая степь. Может у гор опять встретит стаю змей-гремучек -- ну, это он легко пройдет, -- сказал второй наблюдатель. -- Закрыть окно?
  Его начальник долго молчал, внимательно рассматривая бегущего человека. Высокая трава скрывала бегуна до бедер. Казалось, что Марахов плавно и, как-то даже нежно, плывет по травяному морю
  -- Знаешь что -- давай-ка его сюда, -- внезапно решил худой и отхлебнул остывший кофе. -- Нечего нам еще сутки ерундой заниматься. И так ясно, что тренировку пройдет. Он всегда проходил ее без проблем.
  Помощник неодобрительно покачал головой.
  -- Или нет, -- раздумчиво произнес худой. -- Наверху хорошая погода. Давай-ка проветримся.
  Второй наблюдатель недовольно поднял брови, -- мысль лететь куда бы то ни было не вызывала в нем радости, -- но промолчал. Из-за его левого уха выполз тонкий усик микрофона, и он вызвал флаер для них и пару флаеров с охраной. Отдал указания и достал из ящика стола тяжелую чешуйчатую кобуру. Затолкал в нее длинноствольный десантный сагит и повесил на левое плечо.
  -- На кой дьявол ты эту дрянь с собой тащишь? -- проворчал худой. -- Любишь дурацкие игрушки. Нет бы, нормальный кофе научиться заказывать...
  Коренастый обиженно засопел и вышел из комнаты.
  ...Через полчаса они подлетали к нужному месту. Флаер давно уже перемахнул через горы, к которым направлялся агент, и теперь стремительно приближался к той точке, где Марахова видели в последний раз.
  Машину вел коренастый.
  -- Так ты уверен, что собираешься его отправить в...
  -- Да.
  -- Черт! Это важное пророчество и чертовски большая высота . Стоит ли рисковать?
  -- Я уверен, что парня можно использовать. Эти динозавры не подсунули бы нам порченый товар.
  -- Меня беспокоит, что мы вообще сумели определить, что он подставной агент.
  -- Последнее время наши... хм... друзья... стали слишком небрежны. Они спешат и организуют прикрытие своих операций из рук вон плохо, -- ответил худой, рассматривая проносящуюся под флаером степь. -- Не беспокойся. Все выйдет нормально, пусть эти старики получат свою долю. Операцию все равно готовим мы, и сливки достанутся именно нам.
  Тени флаеров прыгали далеко позади по ровной земле, изредка взбираясь на невысокие холмы, резко перечеркивали серебристые ленты ручьев и мелких рек.
  -- Небрежны... И каков твой вывод?
  -- Старики что-то знают и потому спешат.
  -- Что-то во Внешнем космосе? -- на миг обернулся к нему коренастый.
  -- Возможно. Ходят слухи... хм... странные слухи.
  -- Я их слышал. Империя Мелден. Но ты подумай, где она -- и где мы!
  -- Не знаю, не знаю... Но боюсь, нам надо ускорить Проект. Поэтому я использую любого, кто у нас в руках, даже агента этих старых пней.
  -- Они слишком спешат... -- не отрываясь от управления флаером, пробормотал его помощник. -- Их что-то давит и подталкивает... Знаешь, на этом можно сыграть. Подумай...
  Он умолк.
  Человек похожий на волка закрыл глаза и задумался. Наконец, когда флаер уже начал снижаться, он ответил на недосказанное коренастым:
  -- Опасно, но можно попробовать. Нам нужно ускорить Проект, а значит -- нужна прорва энергии. М-да... Можно попробовать поиграть... хм... хотя с ними играть опасно. Надо придумать нечто-то этакое... Ты говорил, что у тебя есть новые образцы капсул?
  -- Да, "Кондор" уже почти готов.
  -- Хорошо, пусть будет "Кондор". Но Марахова все равно возьмем в работу, чуть позже.
  Больше они не проронили ни слова.
  Тепловой сканер тихо звякнул и высветил на лобовом стекле направление на агента. Пару минут назад тот увидел темные точки флаеров, летящих со стороны гор, и успел укрыться под быстро вырезанным из земли большим куском дерна.
  Флаер с наблюдателями заложил широкий вираж. Машина осторожно опустилась на траву. Стальные лапы щелкнули и вцепились в землю, погасив инерцию. Флаер качнулся туда-сюда и застыл. Охранение осталось кружить над местом посадки.
  Наблюдатели выбрались из флаера и пошли в сторону укрывшегося агента. Солнце припекало, из-под ног прыгали крупные кузнечики. Не доходя несколько шагов до места, люди остановились, и коренастый брюзгливо произнес:
  -- Марахов, вы можете больше не прятаться.
  Отвалив в сторону полосу дерна, тот спокойно поднялся и отряхнулся от земли и песка. Несколько ярко-зеленых травинок застряли в его темных волосах.
  Оглядев стоящих перед ним, он слегка поклонился каждому, и поздоровался:
  -- Господин Моттэ. Господин Когнар.
  Марахов сорвал длинную травину, сунул ее в рот и едва заметно улыбнулся. Когнар поморщился, но промолчал. Первый наблюдатель, глава Кубикса Танцующего Лотоса Филипп Моттэ, усмехнулся и, смотря прямо в глаза агенту, произнес:
  -- Агент Марахов. У нас есть для вас небольшое задание. Совсем даже маленькое, да. Полагаю, для вас не является секретом наш основной проект по созданию защитника человечества, Сверхсущности под кодовым именем Диктатор.
  Марахов молча кивнул.
  -- Так вот, для его создания нам необходимо заполучить несколько менее... хм... сильных существ, созданных в разное время человечеством. -- Тут Моттэ ненадолго умолк, и покачался с пятки на носок. -- Сверхсуществ, да. Так называемых Сущностей. Вы отправитесь в будущее и доставите к нам одну из них.
  Агент все так же молчал.
  -- Разумеется, вы выполните задание. Силой или уговорами, но притащите Сущность к нам, -- жестко улыбнулся Моттэ. -- Или ее бывшего носителя, если Сущность приходит не навсегда, лишь на время. Провал недопустим. Слишком высоки ставки. Вы это понимаете?
  Марахов равнодушно кивнул.
  Моттэ и Когнар удивленно переглянулись. Спокойствие агента их несколько удивило. Он не понял?
  -- Это задание -- почти верная смерть, -- бледно усмехнулся Когнар и утер мокрый от жары лоб. -- Вы можете отказаться.
  Моттэ остро посмотрел на него. В какую игру решил сыграть его помощник?
  Марахов перевел взгляд на Когнара и пожал плечами.
  -- Все мы смертны. А полевые агенты -- в особенности.
  
  
  -- --
  
  
  Яркая, оранжево-золотая птичка-инки осторожно перепорхнула на блюдце с медом. На столе были расставлены десятки крошечных тарелок, мисок, чашек и блюдец, но инки нужна была только одна. Со светлым горным медом.
  Вкусно!
  За птичкой с интересом наблюдали два старика.
  Один из них -- явный европеец, с когда-то приятными чертами лица. Ныне на этом лице морщины соперничали с глубокими вертикальными шрамами. Некогда огонь прошелся по его лицу жестокой кистью, оставив бугры и канавы шрамов. Рука хирурга так и не убрала их. Видно, так захотел сам старик.
  На старике небрежно сидели синий с золотым шитьем свободный костюм-двойка и белая рубашка. Завершал неброское великолепие золотой браслет, край которого выглядывал из-под левого рукава.
  Старик был сед и стар, как само время. Его жизнь уходила корнями в такое далекое прошлое, о котором не мог помыслить никто из ныне живущих. Так далеко и так глубоко, что если проследить его родословную -- в ней будут найдены совершенно разные народы. Он был потомком многих народов, но русских и французов среди его предков было больше.
  Второй -- японец. И вряд ли моложе первого: волосы его седы, а глубокие морщины покрывали лицо, напоминающее маску божка хитрости и насмешки. Даже когда он говорил или думал о чем-то серьезном, улыбка таилась в уголках рта и глаз.
  Его цветами были белый, красный, оранжевый и золотой. Длинный халат из оранжевого шелка, расшитый алыми драконами и белый широкий пояс. Странный наряд для этого времени и места, ну так что ж -- он мог себе это позволить.
  Европеец и японец -- удивительная пара в том мире, где уже две тысячи лет эти названия были далеким и позабытым прошлым. Старики, помнящие странное. Люди, что видели далекое прошлое, то прошлое, которое вновь вступит в свои права. Не сейчас, чуть позже.
  А пока... Пока -- крохотная оранжевая птичка.
  Инки переступила лапками на краю блюдца, осторожно шагнула на мед. Там, в центре, мед наверняка вкуснее, слаще и ароматнее. Она в блаженстве погрузила маленький клюв в янтарный мед, попробовала угощение и принялась клевать, изредка поднимая голову, чтобы ароматные сладкие капли легче скользили по горлу. Инки не заметила, как ее лапки утонули в тягучей жидкости. Она попыталась шагнуть еще ближе к центру блюдца.
  Что?! Кто держит меня?
  Инки в ужасе забила крыльями, все сильнее увязая в коварном угощении.
  Морщинистая рука осторожно высвободила ее из сладкого плена. Другая рука смоченной в холодной воде салфеткой осторожно стерла мед с ее лапок и перьев. Затем инки невысоко подбросили над столом.
  Громко чирикая от обиды и страха, крохотная птичка упорхнула через открытое окно в сад -- купаться в пруду, чистить от липкого меда перышки и жаловаться подругам на несправедливость судьбы. Так вкусно, так сладко -- и так опасно! Хотя кто ее будет слушать? Ее подружки только весело над ней потрещат и вернутся к обычным делам -- ловить мошек, собирать капли нектара с цветов, и хватать на лету сверкающие брызги воды из фонтана.
  Спаситель инки повернулся к собеседнику.
  Тот с добродушной усмешкой наблюдал за ним.
  -- Да, Яматоро, нет в тебе истинной безжалостности самурая. Куда дел, спрашивается? Твои благородные предки смотрят на тебя из сияющих чертогов Аматерасу и грозно хмурят брови. Как же, великий Яматоро Тоххайдо , глава Клана Тоххайдо, занимается спасением каких-то птиц! А что же тайны Вселенной, что же войны империй?
  -- Да и ты, Ивви, не проявляешь чудеса жестокости. Кто на прошлой неделе отпустил на охоте олененка?
  -- Так то мой олень -- что хочу, то и творю. Да и мал этот олешек был, едва нам на один зуб.
  -- Вот и хорошо, -- кивнул японец и хитро прищурился. -- А это моя птичка. У меня уже восемьдесят шесть, а у тебя только семьдесят три спасенные жизни. Тебе, старый ты черепах, придется очень постараться, чтобы меня догнать.
  -- Ничего, вот приглашу тебя на очередную охоту, да и отпущу живыми всех пойманных оленей с кроликами -- тут же тебя перегоню.
  Старики захихикали. Смеялся Яматоро Тоххайдо, глава клана Тоххайдо, смеялся и названный его брат Ив Лентер, глава клана Лентер.
  Двое владык играли в одну им ведомую игру. Их сила и влияние давно переросли планету Шилсу, где некогда обосновались их кланы. Ныне Лентер и Тоххайдо строили звездную Империю. Империю Шилсу. Гигантскую доску для игры, где ставкой будет жизнь человеческой расы, а разменными фишками уже не люди. Нет, не люди -- планеты и звездные системы.
  Но даже от великих дел надо отдыхать. А с кем это выйдет лучше, как не с давним другом и товарищем, как не с тем, кого знаешь вот уже без малого половину тысячелетия?
  Старики играли.
  Жизнь и смерть миллионов людей в их руках -- но так ли это интересно? Нет. Люди -- это слишком просто.
  Тогда, может быть, существование человечества? И здесь ответ будет таким же. Сотни лет -- долгий срок, чтобы даже столь великая цель стала привычной и обыденной.
  Лишь жизнь мелких существ, жизнь олененка или птички-инки ценились в их игре. Такова была их прихоть, и не было на планете закона сильнее, чем малейшее желание любого из них.
  Что ж, игра на сегодня закончена. Дела ждут, торопятся отвлечь стариков от их маленьких игр.
  Лентер и Тоххайдо расположились за круглым столом, в открытой всем ветрам комнате, почти веранде, с огромными, никогда не закрывающимися окнами и широким выходом в сад. Сплошное светлое дерево и темный камень -- загородную резиденцию Тоххайдо отделал по последней моде позабытой ныне Земли. Мало кто помнит ее, и еще меньше тех, жил когда-то на ней. Десяток или два стариков можно найти на Шилсу, тех, кто помнит зелень лесов и пронзительное синее небо прародины людей.
  Так далеко, так долго.
  И так больно.
  Немногие могут позволить себе такие воспоминания. Старая боль -- удел сильных. Ив Лентер и Яматоро Тоххайдо, обломки старого человечества, главы великих кланов, заставляли себя помнить. Помнить и жить давним. Жить той клятвой, что связала двух таких разных людей и их кланы в нерушимый союз.
  Велика цель -- велика и клятва.
  ...Лентер поднялся из-за стола и подошел к окну. Прямо перед ним раскинулся громадный парк -- буйство растительной жизни, кипение кропотливо взращенной людьми зелени. Большая часть деревьев и кустов была собрана со всех концов Шилсу, но некоторые из них были родом с Земли.
  Причудливые изгибы выложенных гранитными плитами дорожек тут и там рассекали сад на неравные части. Пруды и фонтаны ласкали глаз сверкающей на солнце игривой водой. Сотни птиц щебетали в ветвях, дрались за пищу или самок, вили гнезда или просто кружили над деревьями, подставляя крылья лучам яркого солнца. Неподалеку меж кустов мелькнула полосатая шкура местного кролика. Он пробирался медленно, часто останавливаясь и тяжело дыша.
  Жарко. Середина лета.
  Лентер отвернулся от окна и добродушно хмыкнул:
  -- Однако умеешь ты устраивать жизнь на природе. Надо будет моих ребят послать в ученики к твоим умельцам. Пусть учатся правильному обустройству парков.
  -- Ты уже двести лет это говоришь, и где твои люди?
  -- Да, ты прав. Постоянно даю себе зарок и каждый раз забываю. Видно старею, в памяти ничего не могу удержать!
  Лентер усмехнулся.
  -- Тем более, есть у меня дом в похожем стиле, только жить я в нем не могу. День, два, три... даже неделю! Больше не выдерживаю -- душа требует совсем иного.
  -- Тебе надо учиться смотреть вокруг иначе. Гляди, мой старый друг, гляди другим взглядом, и лес тебе станет так же привычен, как и твои любимые стальные джунгли городов и пещеры космических кораблей.
  -- Гляжу, гляжу... -- пробурчал Лентер, увидев на дорожке невысокую фигуру в строгом черном костюме. -- Смотрю и вижу, что идет к нам твой помощник-сан, сейчас какую-нибудь гадостную новость принесет.
  -- Иётуко? Ты несправедлив к нему. Он хороший мальчик, и не его вина, что в последнее время новости столь неудачны.
  За окном послышались шаги, и по широким гранитным ступеням в дом поднялся Иётуко Ото, первый помощник главы клана Тоххайдо, хороший мальчик, отец пятерых детей и дед трех внуков. Шестьдесят три года, сухощавое лицо, крепкая подтянутая фигура мастера кэндзюцу и неизменный черно-белый костюм. В руках -- тонкая черная папка с золотым иероглифом клана Тоххайдо.
  Он коротко поклонился и обратился к старикам:
  -- Кубикс Танцующего Лотоса через час и двенадцать минут объявит об очередном запуске генератора нелинейного прокола.
  Тоххайдо молча кивнул. Он и Лентер встретились не только для того, чтобы без помех обсудить последние новости, насладиться горным медом и окружающим парком, но и подумать над ситуацией с Кубиксом Лотоса.
  -- Что, опять в будущее? -- сварливо спросил Лентер. -- Неймется им...
  -- Да, уважаемый тэнзу Лентер, предположительно три тысячи сорок лет от нашего времени. 7340-й год.
  -- 7340 год. Как мы и думали, -- Яматоро задумчиво свел пальцы вместе. -- Еще что-нибудь?
  -- Нет, но наша служба информации организовала тайную трансляцию прямо с площадки запуска. Вы сможете увидеть, как Кубикс Танцующего Лотоса отправляет капсулу.
  Главы кланов переглянулись. Трансляция? Это хорошо. В этот раз в будущее должен уйти не просто агент Кубикса. В грядущее уйдет их собственный агент, которого они так старательно внедряли в Кубикс. Долгая и дорогая операция, и ныне они увидят ее успех.
  Лентер усмехнулся.
  -- Что же, посмотрим, посмотрим... Они отправляют агента по одному из тех малопонятных пророчеств?
  -- Да, уважаемый тэнзу Лентер. Пророчество о Второй Рогатой Луне. Семь тысяч триста сороковой год. Появление на Шилсу одной из тех Сущностей, которые так нужны Кубиксу для завершения их странного проекта.
  -- Вполне разумный проект, -- проворчал глава клана Лентер. Он покосился на старого друга, выбрал кусочек желтого мяса, обмакнул в соус и положил мясо в рот. -- Хорошо. Есть что-то еще?
  -- Пожалуй нет, уважаемый тэнзу Лентер. Наши информаторы сообщают, что в этот раз Кубикс решил использовать экспериментальную модель хронокапсулы и это...
  -- Э... гм... фуххх! -- зарычал Лентер. На глазах у него выступили слезы и глава клана принялся глубоко дышать ртом.
  Слушая разговор помощника и Лентера, глава клана Тоххайдо задумчиво жевал сушеные плавники рыбы-попугая. Тонкие желтые кусочки мяса он обмакивал в жгуче-сладкий сироп из красного перца и мандаринов. Очень вкусно!
  Но такая еда не для всех. Вот и сейчас Лентер в который раз решил последовать примеру друга и теперь сидел, отдуваясь от вкуса жгучего перца. Поспешно налив себе холодного зеленого чая, он попытался затушить пожар во рту.
  Бесполезная попытка.
  Это был очень хороший соус, который сварили к приезду Лентера по особому рецепту.
  Яматоро довольно прищурился и обернулся к помощнику.
  -- Пока мой друг борется с этой вкусной рыбой и соусом, не продолжишь ли ты рассказывать о предстоящем запуске?
  Помощник Тоххайдо поклонился.
  -- Да, милостивый тэнзу, -- он раскрыл папку, пробежался по экрану глазами, затем вновь закрыл ее. -- Информации мало, Кубикс готовил запуск в крайней спешке. В прошлом месяце они обратились к нам за внеочередным энергетическим кредитом. Видимо, их союзник -- Кубикс Плоской Линии -- не смог помочь, он и сам влез в резервы двух следующих месяцев.
  -- Так-так, -- благосклонно кивнул Тоххайдо. -- Мы, разумеется, предоставили кредит. Мы поддерживаем даже наших конкурентов, если они полезны для будущей Империи Шилсу.
  -- Да, милостивый тэнзу. Кубикс получил наш кредит и тут же его потратил на организацию внеочередной отправки агента. Прыжок назначен на сегодня, трансляция уже идет. Если необходимо, я мог бы...
  -- Нет, не будем спешить, рассказывайте, -- махнул рукой Тоххайдо, -- как я помню, они еще долго будут готовиться к запуску.
  -- Милостивый тэнзу, мне нечего больше сказать. Наши люди не успели выяснить, почему Кубикс Танцующего Лотоса так спешит с отправкой агента. -- Ото поклонился и умолк.
  -- Фухх... а что насчет этой новой капсулы? -- спросил Лентер и поспешно налил себе еще холодного чая.
  -- Уважаемый тэнзу, это совсем новая капсула, она еще ни разу не применялась. В ней установлены более компактные энергонакопители. За счет этого освободили больше места под сканеры и прочее оборудование. Оружие, инструменты...
  -- И все?
  -- Да.
  Лентер задумчиво покачал головой.
  -- Странно. Кубикс обычно испытывал капсулы в автоматическом режиме. И вот именно на Серже Марахове... -- Помощник Тоххайдо удивленно посмотрел на Лентера и тот запнулся. -- Да... на этом агенте они решили изменить своим принципам?
  Яматоро изумленно поднял седые брови. Его друг впервые за долгие годы ошибся в разговоре?
  Удивительно.
  Глава клана Тоххайдо сделал знак и отпустил помощника. Когда тот вышел в сад, старый японец укоризненно посмотрел на друга:
  -- Ив, ты так же невоздержан на язык, как и в молодости. Зачем Иётуко знать о наших маленьких стариковских шалостях?
  -- Ничего, пусть привыкает. Мы не вечны, нам пора готовить преемников. К тому же, Ото наверняка знает куда больше, чем ты полагаешь.
  Яматоро помолчал. Щелкнул пальцами и Иётуко Ото вновь появился в зале.
  Лентер повернулся к нему:
  -- Ты слышал, о чем мы говорили?
  -- Нет, уважаемый тензу. Ваши системы защиты превосходны.
  -- Гм. Ладно. Ну так слушай. Этот человек -- Серж Марахов -- наш агент.
  Помощник Тоххайдо молча поклонился.
  -- Ты знал?
  -- Подозревал, уважаемый тензу.
  -- Что же... Если подозревал, не придется объяснять многое. Верно, ты и сам постарался все разузнать?
  -- Да, уважаемый тензу.
  -- И что же тебе удалось вызнать?
  -- Это человек вашего клана, уважаемый тензу Лентер. По крайней мере, он прибыл с вашей базы.
  -- Продолжай.
  -- После операций по улучшению костной и мышечной структуры он некоторое время находился на реабилитации. На базе "Запад-7". Позже прошел у нас сокращенный курс подготовки хроноагента. Очень краткий. Потом его внедрили в Кубикс Танцующего Лотоса. И лишь Кубикс по-настоящему взялся за него. Они использовали его в двух коротких операциях на глубине. Удивительно, но с заданиями он справился хорошо.
  -- Почему тебя это так удивляет? -- вмешался в разговор Тоххайдо.
  Помощник обернулся к нему, поклонился и ответил:
  -- Он не специалист, милостивый тензу. Психологи Кубикса убедили его, что он хороший агент, но это не так. Он не готов к самостоятельной работе. Я не понимаю, почему Кубикс Танцующего Лотоса решил использовать его в таком сложном задании.
  -- Потому что это наш агент, -- криво усмехнулся Лентер. -- Филипп Моттэ это подозревает. А еще он считает, что нам известно нечто особенное.
  Иётуко поклонился и вопросительно посмотрел на него.
  -- Продолжай, -- Лентер проигнорировал взгляд Ото.
  -- Да, уважаемый тензу. По вашему приказу техники отказались от инсталляции в Марахова тау-системы, -- спокойно произнес Иётуко. -- Поэтому его возвращение полностью зависит от хронокапсулы Кубикса. Мы не сможем даже запеленговать его на такой высоте. Взамен техники установили в него что-то иное, верно -- защитный комплекс. Возможно -- не один.
  Лентер кинул косой взгляд на Тоххайдо -- что я тебе говорил, он все знает! -- и мрачно кивнул:
  -- Это так.
  Иётуко поклонился и продолжил:
  -- Но главное не в этом. Марахов недостаточно хорошо подготовлен для работы на столь неопределенном поле, как далекая высота. Прошлое известно хорошо, но готов ли он к самостоятельному внедрению на такой высоте? Больше трех тысяч лет, великие тензу. Так высоко еще никого не забрасывали.
  Тоххайдо что-то тихо прошипел. Лентер же устало смотрел на Иётуко и молчал. Тот поклонился и завершил:
  -- Он не справится с заданием.
  Лентер и Тоххайдо переглянулись.
  -- Вот это мы и узнаем, -- пробурчал Лентер. -- Что он, малыш, только что отнятый от сиськи? Ему скоро тридцать пять! Какая уж тут сиська. Если только...
  И он резко и громко захохотал. Увидев взгляд Иётуко, в котором мелькнула легчайшая тень неодобрения, тут же умолк.
  -- Чего так смотришь, Иётуко-сан? Знаешь ведь, что старческое слабоумие в том, что человек начинает потворствовать своим слабостям.
  -- Да, великий тензу.
  -- Вот и не мешай мне делать глупости. Я старик. Мне столько лет, сколько твоим родителям, тебе, твоей жене, детям и внукам вместе взятым. Так что мне можно иногда уступать своим желаниям. А тебе нельзя, молод еще.
  -- Ваше слово, великий тензу.
  -- Что, я прав?
  -- Нет, великий тензу.
  -- Как -- нет?!
  -- Вам больше, чем моим родителям, мне с женой, моим детям и внукам вместе взятым. На сто восемьдесят семь лет. Так что вы можете позволить себе намного больше, чем просто неприлично громко смеяться. Если бы я осмелился сказать, то вам даже позволено дергать девочек за косички, -- лицо помощника Тоххайдо выражало лишь искреннее желание услужить.
  -- Ах ты!... Да я!... Ах ты, сукин-сан! -- захлебнулся от ярости Лентер. -- Вон отсюда!
  Иётуко Ото по очереди поклонился обоим главам кланов и покинул комнату.
  Тоххайдо тихо захихикал. Лентер взорвался:
  -- Ну и прием ты мне устроил! То ядовитый соус, на вкус гаже серной кислоты. Теперь еще этот наглый шут!
  -- Иётуко поступил так по моей просьбе. Тебе нужно взбодриться, а то ты за последние дни слишком расслабился. Сад Тысячи Шагов оказался слишком удачен, -- старый японец кивнул на буйство зелени и цветов за окном.
  Лентер долго сидел, шипя и ругаясь сквозь зубы. Потом криво усмехнулся и вздохнул:
  -- Ты прав. Я почти забыл о делах. Зови своего сана.
  Иётуко тут же появился на пороге зала. Лентер удивленно хмыкнул, покосился куда-то под потолок, но промолчал. Помощник Тоххайдо приблизился и глубоко поклонился:
  -- Ваши защитные системы в порядке, уважаемый тензу. Просто столь великий человек не может долго сердиться на столь малозначимого...
  Тоххайдо прервал его.
  -- Верно, ты хотел узнать что-то у нас, Ото?
  -- Да, милостивый тензу. Почему вы избрали этого человека?
  Глава клана Тоххайдо едва заметно усмехнулся и пошевелил пальцами. Перед его помощником в воздухе открылся экран, на котором медленно танцевали какие-то разноцветные фигуры.
  -- Смотри.
  Иётуко прищурился и принялся разглядывать два почти одинаковых многомерных графика. Смотрел долго, сравнивал и что-то прикидывал. Затем он принялся играть с параметрами. Древние старики наблюдали за ним с плохо скрытым интересом. Наконец Иётуко движением руки вернул сигмограммы к прежнему виду.
  Он собрался с мыслями и высказал выводы:
  -- Если отправить Марахова -- деформация реальности составит не более четырех миллионных процента. А если использовать хорошего агента с обычным психотипом -- то почти в две с половиной тысячи раз больше. Это неприемлемо. Такое изменение реальности слишком опасно.
  Помощник Тоххайдо задумался. Старики молча ждали.
  -- Похоже, это не обычная точка. Это очень редкая точка изгиба реальности. Похоже на... -- тут он с сомнением взглянул на графики. -- Но четыре миллионных... это невозможно! Такого сродства с точкой изменения не бывает!
  Лентер криво улыбнулся. Иётуко вздрогнул -- он понял.
  -- Так что же... -- его голос стал почти неслышным, -- то, куда отправят Марахова -- это одна из Семнадцати Точек? Одна из тех, которые... И он...
  Помощник умолк. Старики холодно смотрели на него. Под их взглядами лицо Иётуко постепенно леденело. Он, мастер кендзюцу и тайдзюцу, почувствовал давно ему неведомое. Он ощущал, как волны страха подхватили и несут его на пенных гребнях в глубокое море ужаса. Туда, где он, Иётуко, утонет, исчезнет, растворится... Сегодня ему позволили прикоснулся к вечности. К той ноше, которую несли на себе эти двое древних, очень древних стариков. И он признался себе, что не хочет ощутить груз этого знания.
  Яматоро Тоххайдо видел буйство холода и тьмы в душе помощника.
  -- Ты еще не готов занять наше место.
  -- Да, великий тензу.
  -- Ты понимаешь, -- это хорошо. Но ты не готов, и это плохо. Ты должен учиться. Времени мало.
  -- Я запомню, милостивый тензу.
  -- Осталось всего несколько лет, -- вдруг каркнул Лентер. -- Учиться придется быстро.
  Тоххайдо и Ото обернулись к нему. Лентер тер горло и казался удивленным своими словами не меньше, чем его собеседники. Тоххайдо поджал губы. Он знал, что к словам человека, выжившего во всех трех катастрофах Центров проекта "Ковчег" , стоит относиться серьезно. Яматоро неоднократно убеждался в этом за последние сотни лет.
  Иётуко Ото поклонился:
  -- Уважаемый тензу... У меня последний вопрос.
  -- Ты хочешь знать, где мы нашли этого человека?
  -- Да, уважаемый тензу.
  Ив Лентер смежил веки и проворчал:
  -- Привилегия старости в возможности потакать желаниям. Но есть и опасность -- можно выжить из ума и не осознать этого. Ты понимаешь меня?
  -- Да, уважаемый тензу. Мне еще рано знать.
  -- Когда решишь что готов, -- задай этот вопрос еще раз. А теперь -- иди. И не забудь про трансляцию из Кубикса!
  Иётуко в ответ поклонился, щелкнул пальцами и покинул комнату.
  В нескольких шагах от Тоххайдо и Лентера в воздухе возник экран. На нем виднелся большой, ярко освещенный ангар с какими-то конструкциями, рядами управляющих систем и металлических ложементов с операторами инфосистем. В центре помещения располагалась кубической формы решетчатая металлическая конструкция, а в ней глыбой темного металла застыла капсула. Чем-то она была похожа на наконечник копья, которое было бы подстать воину высотой с гору. Камера чуть повернулась, и над решетчатой конструкцией остро блеснуло.
  Колпак. Защитная полусфера из стеклостали.
  Как интересно.
  Раньше никакой серьезной защиты вокруг места запуска не ставили. Считалось, что генератор нелинейного прокола, или, как его звали неспециалисты, -- хроногенератор, -- абсолютно безопасен.
  Старики внимательно рассмотрели новую капсулу. Похоже, она умеет летать как флаер. Очень интересно.
  Изображение слегка подрагивало -- от помех, создаваемых генератором прокола, избавиться было весьма сложно.
  Разглядывая картинку на экране, Тоххайдо раздумчиво произнес:
  -- Думаю, Иётуко не знает, что это именно мы создали Кубиксы. И Кубикс Плоской Линии, и Кубикс Танцующего Лотоса. Раз уж сами Кубиксы этого не ведают, то вряд ли мой помощник смог что-то разузнать -- он родился намного позже, чем мы основали эти организации.
  Лентер отхлебнул чая и ухмыльнулся. Пожар внутри него почти угас.
  -- И мудрец из тысячи раз один раз да ошибется. Яма, блажен кто верует. Помнишь такое изречение?
  Он поставил чашку на стол и пошевелил пальцами. Висящий в воздухе экран разделился на два, а те -- еще на два. Теперь перед стариками в воздухе висело четыре экрана. Лентер растянул их почти до самого потолка. На одном он оставил первоначальное изображение, на другом открыл информационный канал к своей аналитической службе. Еще на двух повесил укрупненные изображения управляющего пункта ангара запуска и самой хронокапсулы.
  -- Интересно, где это твои шпионы сумели подвесить камеру? Неплохой обзор, молодцы.
  Тоххайдо молча пожал плечами. Он с удовольствием следил за действиями старого товарища. Скупые, четкие движения.
  Как красиво.
  Тем временем, на экране появился Марахов. Агента уже облачили в черный скафандр, сферический шлем пока свободно висел на спине.
  Лентер задумчиво произнес:
  -- Говорят, при проколе перегрузки достигают двадцати единиц.
  Тоххайдо кивнул.
  К агенту подошел сам глава Кубикса Танцующего Лотоса Филипп Моттэ. Он пожал ему руку и произнес несколько напутственных слов. Жаль, но услышать их не удалось, звук камера не передавала. Старикам пришлось довольствоваться реконструкцией голоса Моттэ.
  Похлопав агента по плечу, Моттэ отступил в сторону. Тут же набежали техники и на мгновение закрыли их спинами. Затем часть техников ушла. Остальные помогли Марахову забраться в капсулу, что-то при этом проверили, захлопнули колпак капсулы и разошлись. За их спинами медленно сомкнулись створки сферы из стеклостали.
  На одном из экранов перед главами кланов появилась алая мигающая надпись и цифры обратного отсчета.
  "Пробой в стадии подготовки... Сто... девяносто пять... девяносто..."
  Тоххайдо вдруг напрягся. Филипп Моттэ смотрел прямо в камеру и довольно улыбался. Затем он оглянулся на хронокапсулу и вновь улыбнулся в камеру.
  Лентер присвистнул и сказал:
  -- Яма, эта скотина знает о нашей камере. Разведка Кубикса работает лучше, чем мы думали.
  -- Так, -- согласно кивнул Яматоро. -- И Моттэ это не скрывает. Открытый вызов... Но тут что-то не так, ведь Кубиксы не столь сильны, чтобы бросать вызов нам прямо сейчас.
  "Восемьдесят... семьдесят пять... семьдесят..."
  -- У нас есть возможность сорвать запуск, -- меланхолично сообщил Лентер.
  Пальцы его бешено плясали в воздухе. На одном из экранов перед ним возникла мигающая черно-красная табличка.
  -- Я могу устроить аварию на их энергоцентрале.
  Тоххайдо покачал головой.
  -- Не будем. Если только... если только они не попытаются убить нашего человека -- не будем им мешать.
  Лентер недовольно покосился на него и еще раз пошевелил пальцами. Одна из темных теней на орбите Шилсу проснулась. Х "Голди" -- крейсер-универсал малого класса -- вздрогнул, выплюнул длинный язык фиолетового пламени и упал вниз, проваливаясь все глубже в воздушный океан планеты. Он стремительно падал, постепенно одеваясь в броню кипящего пламени. Корабль пикировал к Ульгинским горам, туда, где располагалась основная база Кубикса Танцующего Лотоса,
  "Пробой в стадии совершения... Сорок... тридцать пять... тридцать..."
  Улыбка Моттэ поблекла. Похоже, сенсорные поля базы засекли старт корабля. Глава Кубикса отвернулся в сторону и что-то рявкнул. Его помощники засуетились.
  "Попытка прервать пробой... Попытка неудачна..."
  Ив Лентер до боли прикусил губу. На лице его со-императора не отражалось ничего, но руки японца крепко сжимали подлокотники кресла.
  "Семь... пять... три..."
  "Ноль".
  Ангар на мгновение дернулся, изображение с камеры пошло рябью. Через десяток секунд все успокоилось. Хронокапсула исчезла. Серж Марахов ушел в далекое будущее на поиски таинственной Сущности. Лентер и Тоххайдо взглянули друг на друга. Он -- ушел. А они остались здесь, с мелкими играми и войнами в песочнице с созданными ими же самими Кубиксами.
  Никогда еще Лентер не чувствовал себя таким старым, таким циничным, близким к абсолютному равнодушию в жизни и смерти. Даже там, на Земле, когда они с Тоххайдо ускользнули за миг до того, как всесокрушающий огненный меч сжег последний центр проекта "Ковчег". Даже тогда было легче.
  Трудно отправлять людей в неизвестность. Иногда это хуже собственной смерти.
  Моттэ кинул злой взгляд в сторону камеры и ушел с площадки запуска. За ним последовали и несколько его помощников. Техники растеряно бродили по опустевшему ангару, не понимая причин недовольства начальства.
  Ив Лентер дернул левым мизинцем. Крейсер, которому оставалось лететь до Ульгинских гор всего сотню километров, резко изменил курс. Теперь он поднимался, борясь с притяжением планеты. Он рвался во тьму космоса, волоча за собой огненный хвост раскаленного воздуха.
  Губы старика-японца едва заметно дрогнули. Его друг так любит корабли! И никогда не упустит возможности о них напомнить.
  Глава клана Лентер устало откинулся на спинку деревянного кресла и тихо сказал:
  -- Аналитики, ваш прогноз...
  На одном из экранов появилась Джессика Ског, глава аналитической службы Клана Лентер. Она нервно облизала губы и произнесла:
  -- Филипп Моттэ предполагал шантажировать нас нашим агентом. Вероятно, чтобы добиться увеличения энергокредита на последующие месяцы. Это первый уровень, явный. Но есть и еще пять скрытых, которые....
  -- Это я понимаю, -- с досадой проворчал Лентер, -- меня интересует, что будет с Сержем Мараховым.
  Джессика посмотрела куда-то в сторону, затем вновь перевела взгляд на начальника.
  -- Судя по остаточной эмиссии, капсула не была должным образом испытана. Похоже, она полностью подготовлена и заправлена, но вот новые накопители... Нам нужно дополнительное время на исследования, но уже сейчас наши техники утверждают -- накопители долго не выдержат. Запас энергии на обратный прыжок уйдет из них намного раньше стандартного срока.
  -- Сколько?
  -- От пяти до восьми месяцев. Точнее сейчас сказать невозможно.
  -- Хорошо. Пусть техники проведут необходимые эксперименты. Мне нужна эта информация.
  Шевельнув пальцами, Лентер закрыл окно связи с аналитической службой и посмотрел на Тоххайдо.
  -- Значит, даже года у него не будет, -- задумчиво произнес тот. -- А ведь этот срок гарантировался всем агентам...
  Лентер мрачно кивнул.
  Тоххайдо вызвал еще один экран. На нем появился Иётуко Ото.
  -- Кубиксу Танцующего Лотоса урезать кредитование на следующие полтора месяца вдвое. И Будда терпел лишь до трех раз. Я же -- не Будда, -- глава клана Тоххайдо холодно улыбнулся. -- В дальнейшем восстановить прежний уровень кредитов. Все.
  Его помощник, не проронив слова, кивнул и отключился.
  В угрюмой тишине старики просидели несколько минут. Когда молчание стало нестерпимым, Тоххайдо вздохнул и произнес:
  -- Пошли, старый друг, я покажу тебе мой парк. Мы посмотрим на танец жизни и поймем, ради чего мы живем, зачем посылаем людей на смерть, или почти на смерть.
  -- Хитрый старый краб... Что ж, хорошо. Пойдем, ты покажешь мне свои цветные камешки. И, может быть, я решу, что не все так чертовски плохо.
  Тоххайдо довольно усмехнулся.
  -- Не все, не все... Ты еще не пробовал моего особенного соуса, приготовленного исключительно для тебя. Мой повар знает, насколько ты любишь жгучий перец.
  Лентер слабо улыбнулся в ответ. Друг -- всегда друг. Даже когда на протяжении последней сотни лет пытается накормить всякой обжигающей язык и нёбо гадостью.
  Щелчок пальцев -- и висящие в воздухе экраны исчезли.
  Два древних старика поднялись с деревянных кресел и спустились по широкой гранитной лестнице в парк. Солнце, обнаружив новые жертвы, принялось припекать с удвоенной силой. До самого вечера старые друзья бродили по парку, отдыхали на скамейках в тени широких лап лиственниц, обсуждали достоинства разных способов охоты на ятукку и сравнивали оперение пролетающих мимо птиц.
  О делах более не было сказано ни слова.
  
  
  К вечеру старики добрались до посадочной площадки. Метрах в двухстах от них на бетонный квадрат осторожно опустилась черная лоснящаяся туша атмосферного транспортника. Восемь лап машины хищно блестели в свете заходящего солнца.
  Лапы осторожно тронули бетон. Тронули, и вцепились.
  Черная туша медленно присела. В борту откинулся люк, из него стремительно высыпали охранники главы клана Лентер и разбежались по площадке. Все были одеты в броню высшей защиты. Вокруг каждого мерцал полевой щит, а на спине горбились генераторы гравитационного пробоя.
  Несколько человек, похожие в своей броне на уменьшенные копии древних боевых роботов, несли сверхдорогие комплексы орбитального подавления. Это были редкие игрушки даже для Земли в пору ее расцвета. Каждый из таких людей на короткое время был равен по мощи среднему космическому крейсеру.
  Командир охраны сверился с картой состояния и удовлетворенно кивнул головой. Охранный периметр установлен. Здесь они у друзей, но жизнь не прощает расслабленности.
  Над головой прошелестели четыре тройки атмосферных истребителей. Хищные черные треугольники заложили крутой вираж, разошлись в стороны. Сделав горку, они зависли в воздухе на высоте полукилометра вокруг посадочной площадки.
  Абсолютно ровный круг.
  Тоххайдо усмехнулся:
  -- Стараются твои мальчики. Как же -- сам глава клана под их охраной!
  -- Хорошие у меня пилоты, хорошие. Лучшие на Шилсу, -- подначил друга Лентер.
  -- Ивви, надо бы нам устроить гонки между твоими пилотами, моими и Кубиксов.
  Лентер кивнул:
  -- У Кубикса Плоской Линии отличные парни. Может получиться интересное соревнование.
  -- Не удивительно -- этот Кубикс создавался как Кубикс воинов.
  -- Не удивительно... ты прав, но... -- Лентер помолчал. -- Знаешь, Яма, а я тебя все же удивлю.
  -- Твоими пилотами?
  -- Нет. На днях я начал создавать еще один Кубикс. Кубикс Спящего Воробья.
  -- Зачем? -- со слабым интересом спросил Тоххайдо. -- У нас ведь есть Кубикс воинов и Кубикс исследователей. Зачем нам еще один?
  -- Зачем? Не знаю. У меня есть странное ощущение, что эти цветочные ребята не успеют со своим проектом. И что Кубикс вояк окажется не так эффективен в бою, как нам бы хотелось.
  Он помолчал.
  -- Кубиксу Танцующего Лотоса необходимо собрать как минимум десять сверхличностей, которые были или еще только будут созданы на протяжении истории человечества. Как минимум десять! Мои же аналитики говорят о двадцати.
  -- Мои -- о пятнадцати.
  -- А сколько Кубикс уже успел найти? Трех! Всего трех! Чтобы завершить проект, их агентам необходимо обнаружить еще десяток Сущностей. Без этого они не сумеют создать Диктатора. И тогда... ты сам знаешь, что нас ждет тогда.
  Тоххайдо качнул головой.
  -- Ты слишком часто думаешь о плохом, мой друг. Годы не идут тебе на пользу -- раньше ты не был так мрачен.
  -- Да, раньше я был другим. И годы не идут на пользу моему оптимизму. Но они идут на пользу моей осторожности. Поэтому я решил создать новый Кубикс. Он поможет нашему народу выжить, если случится страшное. Я чувствую, что дела будут не просто плохи, а очень плохи. У меня есть ощущение, что Империю Шилсу ждут черные дни. Нашему кораблю нужна спасательная шлюпка. И Кубикс Спящего Воробья должен ею стать.
  Старый японец долго молчал, всматриваясь в проплывающие в небе облака. Что несет им судьба -- долгую жизнь или близкую смерть?
  Его старый товарищ прав. Кубикс Танцующего Лотоса может и не собрать потребные знания и силы. А значит -- не удастся создать защитника человечества. Человечество будет окончательно раздавлено Врагом. Страшная участь Земли окажется уделом всех планет, на которых расселились люди.
  Яматоро Тоххайдо, глава одного из двух могущественнейших кланов планеты Шилсу, со-император молодой звездной Империи Шилсу почувствовал, как слеза скатилась по его щеке.
  Как давно он не вспоминал Землю!
  Сколько десятков лет перед ним не вставали видения гор, резких, будто процарапанных острым изломом гранита по эмали неба. Кривых сосен, упорно противостоящих северному ветру. Полей, что расчертили подножия гор зелеными шахматными клетками. Стальных игл Иокогамского мегакомплекса, где он родился. Титанических строений величайшего достижения инженерного гения Земли -- Тоххайдского Конструктора, наследником и последним владельцем которого он был...
  Лентер шагнул к нему и крепко прижал друга к груди. Старики обнялись и долго молча стояли.
  А над ними кружила и кружила стальная мошкара. Десятки атмосферных истребителей рыскали по округе или неподвижно висели в воздухе. Сотни мини-перехватчиков плыли в стратосфере, готовые в любой миг ринуться на врага. Пять гигантских крейсеров обеспечивали орбитальную поддержку и были готовы в любой миг выплюнуть на планету тысячи энергетических коконов с тяжелой пехотой или отразить удар из космоса. Десятки тысяч людей застыли в напряженном ожидании, пока главы их кланов стояли на посадочной площадке главной загородной резиденции клана Тоххайдо.
  Старики разомкнули объятия. Глаза их были сухи.
  Через минуту тяжелая черная туша мягко снялась с бетонного квадрата и стремительно исчезла вдали, сопровождаемая истребителями, стратосферными перехватчиками и лучами сенсорных полей космических крейсеров.
  Лентера и Тоххайдо ждала работа. Они боялись не успеть, но у них еще было время.
  Полтысячелетия позади -- так мало.
  Несколько лет впереди -- так много.
  Лишь ради одной надежды жили старики, ради одной цели они не позволяли себе умереть -- они верили, что их агенты окажутся достойны вложенных в них усилий. Кубикс Танцующего Лотоса получит нужные ему Сущности и будет создан Диктатор. Он встанет на защиту своих создателей и история человечества продолжится.
  Они -- верили.
  
  
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  
  
  Некогда ушел демон грома Хэнгу на поиски смысла всего.
   Зачем -- сам не знаю.
  Расстилались перед ним поля, леса, морские глубины.
   Устал Хэнгу. Холодно, мокро.
  А смысл всего никак не находился. Шел Хэнгу и год, и два, и три.
   Сколько пальцев на руке.
  В конце концов, настала пора ему решать -- идти ли дальше?
   Где искать смысл всего?
  Стоял месяц Тора-цути, месяц Земляного Тигра.
   Врут люди, откуда тигры в земле?
  Тот месяц был стылым месяцем, снег лежал вокруг.
   Холодно, реки замерзли.
  Вот и решил Хэнгу искать смысл всего средь людей.
   Там искать проще -- решил Хэнгу. И теплее.
  Есть огонь у людей, а демону грома хотелось погреться у очага.
   Тепло!
  Но страшен видом демон Хэнгу и люди испугались его.
   И зря, хороший он!
  Несколько дней уговаривал он не бояться, но боялись люди.
   Глупые люди. Ну и что, что клыки?
  Ычжа-чену, храбрый воин, пригласил демона к себе.
   Храбрый, но глупый. Съесть?
  Йокоцукэ, жена Ычжа-чену, приготовила демону горячую похлебку-чангцу.
   Умная. Жену есть не буду.
  Зашел демон к ним в дом, грелся у огня, ел чангцу. Хвалил людей.
   Вкусна чангца. Приятно, однако!
  А были у Ычжа-чену и Йокоцукэ маленькие сын и дочь.
   А что это такое?
  Кеттамэ звали люди их сына, и был он храбр как его отец.
   Но намного меньше ростом.
  Орики звали люди их дочь, и была она умна как ее мать.
   В жены взять?
  Не стали они ждать, пока Хэнгу насытится и уснет у огня.
   Спать хочу!
  Вопросами замучили они демона грома. Как ему ответить на столько?
   Спать не дают! Демонята! Демонята?
  Не видел раньше детей, потому и рассказал про смысл всего. И лег спать.
   А больше ничего и не знал.
  Едва рассвет пришел к их дому, как разбудили дети демона.
   Такой сон был! Чангца! Много!
  На, сказали дети, возьми железную погремушку. Зачем тебе смысл всего?
   И, правда, -- зачем? Рад я, гора с плеч!
  А Хэнгу за нее отдал детям собранные в дороге сокровища.
   Много их было. Устал носить.
  С тех пор Хэнгу не ищет смысл всего, а ходит и трясет громовой погремушкой.
   Громко! Все боятся Хэнгу!
  
  
  
  
  Глава 1 -- Плато сушеной рыбы
  
  
  -- --
  
  Месяц Ледяного Дракона лениво взмахнул хвостом запоздалых снежинок, и исчез, унося в далекие края колючий взор зимы и холодное дыхание тенху, северного ветра. Мир принял в теплые объятия веселый Весенний Дракон. Начиналось время журчащего смеха ручьев и радостного перезвона тонких льдинок, суматошно толкущихся в вешней воде речек и рек, которые несут беспокойные воды к великому океану.
  Голодные с прошедшей зимы ястребы кружили над горными лесами, выискивая средь голых еще деревьев поживу -- быстрого дикого кролика, жирного митеха, с по-весеннему еще мягкими колючками, лисят, что едва родились и тут же сбежали от матери.
  Вот! Неосторожный кролик, который не успел сменить зимний белесый мех на летнюю полосатую зелено-коричневую шерстку, выбрался на прогалину.
  Чутко шевелятся уши. Зубы поспешно обгрызают кору с молоденькой осины.
  Весна! Еда! Счастье!
  Коршун пал вниз стремительной молнией. Миг, еще миг! -- и в когтях затрепещет окровавленное тельце, испускающее крик страха и боли.
  Под чьей-то ногой треснул сучок.
  Кролик метнулся в сторону кустов. Шуршание тонких веток, мелькание белой шкурки -- и он скрылся в безопасной темноте норы. Разочарованно клекоча, ястреб устало взбил воздух крыльями, поднимаясь к солнцу, туда, где можно парить в ожидании более удачной охоты.
  Человек проводил птицу взглядом и так же разочарованно опустил ствол сагита. Теперь кролика не достать -- они роют норы длинной в сотни метров. Не кролики -- а кроты! Кто только их так назвал?
  Свежего мяса сегодня не будет.
  Как обидно.
  Серж прищурился на нежаркое утреннее солнце. Если он ничего не напутал, до города осталось не меньше десятка часов пути. Пожалуй, даже если к вечеру Марахов доберется до города, вряд ли сразу найдет пищу и кров.
  Придется сегодня питаться дарами дикой природы.
  За полтора месяца проведенных в горном лесу агент Кубикса уже устал от однообразной еды. Но что делать? Идти в город без подготовки -- полное безумие. Первый же внимательный стражник -- и Марахову остаток жизни придется питаться государственными харчами.
  Вряд ли это будут деликатесы.
  Скинув с плеч рюкзак, человек достал из него белое плоское кольцо, которое превратилось в широкий прозрачный цилиндр, затем помутнело и застыло. Это был походный котелок. Наломав тонких веток с осины, Марахов срезал с дерева и большой кусок коры. Прямо как тот кролик -- пришло ему в голову. Набросал в котелок мелко наломанных веток и кусков коры, и извлек из рюкзака несколько суповых кубиков. Рассмотрев этикетки, выбрал с крабовым мясом.
  Серж раскрошил в руках суповой кубик и бросил в котелок. Вместе с упаковкой. Еще раз взглянув на солнце, хроноагент передвинул рюкзак к ближайшему толстому дереву, по виду -- дальнему родственнику ясеня. Присев на рюкзак, Марахов оперся спиной о ствол дерева и закрыл глаза.
  Суп готовится долго, можно и отдохнуть.
  Или подумать. До города совсем немного, стоит вспомнить -- не забыл ли чего?
  Серж окинул себя мысленным взором.
  Чуть выше среднего роста, обыкновенного телосложения, темноволосый, одет в некую разновидность широких брюк, которую местные называли хаккама, и тонкий свитер. На плечах -- мягкая короткая куртка с широкими рукавами. Вся одежда примерно одного цвета -- черного с мелкими оранжевыми и желтыми крапинками. На ногах -- высокие шнурованные ботинки.
  Судя по всему, он не должен особенно отличаться от местных жителей. Вот только с обувью проблема -- местные такой не носят. Ни в северном городе, ни в южном. Но отказываться от ботинок совершенно не хотелось -- слишком удобны, слишком много дорог в них пройдено.
  Вот и в этом времени они пригодились. Всю последнюю неделю Серж шел по горам, оставив за спиной почти три сотни километров. Его капсула проявилась на материке Чантэ, где был расположен Южный город -- Кинто. Как Марахову удалось узнать, городом управляли несколько организаций, чем-то схожих с кланами Лентера и Тоххайдо. Кланы эти назывались дейзаку и включали в себя от сотен до десятков тысяч человек.
  Дейзаку управляли городом по довольно сложным правилам, полностью разобраться в которых Серж еще не успел. Главными дейзаку были Шангас при Водоеме, Кэнб Агатового Дракона и Арронсэ Синего Солнца. Были еще четыре клана, намного меньше первой тройки.
  У дейзаку были соперники -- ханзаку. Однако что это такое, и какова их роль в жизни города, Сержу понять не удалось. Судя по всему -- оппозиция, может быть криминальная.
  Марахов решил назваться жителем северного города, Ла-Тарева, стоявшего на берегу северо-восточного материка Имаросс. За три недели, что прошли с момента прокола, Сержу удалось неплохо разобраться в этом времени. Но стать похожим на местных жителей? Нет. Чересчур мало времени. Быть таревцем среди жителей Кинто проще, чужому простят мелкие огрехи и ошибки.
  Северный город оказался для Марахова подарком судьбы.
  Что касается имени, то он собирался оставить свое собственное. Оно было вполне обычным для жителей Ла-Тарева. Довольно удачно, не придется привыкать в выдуманному имени. Таревцы были хоть и редкими, но достаточно привычными гостями на южном континенте. Между двумя крупными городами, что растянулись узкими длинными полосами вдоль побережья северного и южного континентов, существовало оживленное сообщение. Люди путешествовали скоростными океанскими катерами, и довольно медленными, -- по меркам прошлого, -- самолетами.
  Между Кинто и Ла-Таревом летали даже дирижабли -- правда, всего пять месяцев в году, весной и летом. Ведь холодные, насыщенные ледяной влагой, зимние ветры несли гибель летающим гигантам.
  Сержу было трудно представить лед и холод сейчас, под теплым весенним солнцем. Он падал, падал, падал... Тихое позвякивание котелка выдернуло хроноагента из сладких объятий дремы. Серж потянулся и резко встал. Над котелком поднимался легкий ароматный парок. Пошарив в кармане, Марахов нашел ложку. Обтерев ее последней оставшейся салфеткой, он принялся хлебать суп. Картошка, рис, куски нежнейшего крабового мяса, обжигающий кипятком и перцем бульон.
  Как вкусно!
  Вскоре ароматное варево закончилось, Серж с сожалением встряхнул котелок и убрал в рюкзак. По-хорошему стоило бы чуток отдохнуть -- но тогда есть риск не попасть в город засветло. И потому Марахов быстрым шагом направился на восход -- в сторону Кинто. Через четверть часа обнаружил тропинку, которая петляла меж деревьев и крупных обломков скал. Тропа вела в сторону города и Серж был этому рад -- искать путь среди скал ему не хотелось.
  Когда человек скрылся за деревьями, из кустов выбрались три высокие темные фигуры. Внимательно осмотрев следы на поляне, они переглянулись и неспешно потрусили вслед человеку.
  Серж тем временем взобрался на высокую скалы, похожую на торчащий из земли палец великана. Достал пластину бинокля и рассмотрел предстоящий путь. Вроде все правильно. За те три недели, которые Серж провел на месте посадки хронокапсулы, он не только разбирался в местных реалиях. Довольно часто он запускал в небо невидимых птиц -- топтеров-наблюдателей. С их помощью Марахов проложил маршрут к Кинто.
  Он спустился со скалы и отправился дальше. Где-нибудь по дороге ему обязательно попадется пещера, либо приметная расселина, в которой он устроит тайник. Идти в город со всяческими интересными приспособлениями в дорожном мешке -- поступок, достойный глупца.
  Таковым он себя не считал.
  
  К вечеру Серж добрался до города.
  Ярко-алый диск солнца постепенно скрывался за горами, деревья и скалы отбрасывали длинные тени. С каждой минутой становилось прохладнее. Впрочем, Махаров не беспокоился, -- закаты на Шилсу долгие, у него есть еще часа два-три, прежде чем ночь распахнет миру темные объятия.
  За спиной у Сержа висел уже не стандартный рюкзак, а изготовленная по местным традициям сумка, носимая на левом плече. В общем, рюкзак -- не рюкзак, нечто иное -- дорожный мешок. Он ощутимо напрягал плечо, хоть все самые тяжелые приспособления остались в узкой пещере, -- скорее лазе, -- в часе ходьбы от города.
  Серж привык носить груз за спиной, на обоих плечах. Но местные жители правую руку держали всегда свободной, а с левого плеча дорожный мешок мог быть сброшен в одну секунду и использован... Как что? Как защита от нападающего? Кто же мог нападать на жителей города? Агент задумался -- ведь тут должны быть сильны традиции индивидуальных схваток, а по телевидению не было ни одной передачи об этом.
  Весьма странно.
  Тропинка вильнула и выбралась на большую ровную площадку над обрывом. А внизу, в десятке километров от Сержа, вдоль побережья расстилался Кинто. Еще полчаса назад Серж видел далекое сверкание стекла в свете заходящего солнца. Теперь же город расстилался перед ним подобно огромной плоской рыбе, что прилегла века назад отдохнуть на берегу моря.
  Прилегла -- да так и заснула.
  Город и впрямь был похож на огромную рыбину. Темный Старый Город -- как голова этого исполина. Кварталы Нового Города, сверкающие чешуей стекла и огней, вытянулись на север длинным светлым хвостом. Промышленные кварталы на западе и Порт на востоке -- как гигантские плавники. Даже глаз исполинской рыбы хорошо просматривался, -- Цветок Алмазной черепахи, -- большая площадь, на которой располагались все Управления Кинто. Полиция, медицина, городское хозяйство, транспортники, кто-то еще.
  Спящий исполин. Он жив, он сверкает разноцветными огнями, по дорогам движутся автомобили и прогуливаются люди, на улицах растут шафранные деревья, цветут кусты алой и лиловой ишивики.
  Как красиво!
  Марахов долго стоял и смотрел на город. Большой город. Пять миллионов людей, и среди них -- носитель Сущности. Один человек, который ему нужен, и его необходимо уговорить отправиться в прошлое. Удастся ли это ему? Серж пожал плечами. Посмотрим. Это был не первый его прыжок во времени, хотя первый -- в будущее. Два -- в прошлое, а теперь еще и один в будущее.
  По меркам базы он ветеран.
  Прошлое хорошо тем, что о нем многое известно. Почти все. Здесь все иначе. Хорошо хоть язык и письменность не изменились, все тот же интлинг, пришедший на Шилсу еще с Земли. Хотя временами в кадрах телевидения мелькали и малопонятные иероглифы, но общались люди на том же языке, который был родным для Марахова.
  И это хорошо.
  Дорожный мешок за это короткое время успел надоесть ему. Серж поправил его и начал спускаться по глинистому склону к городу.
  Несколько минут спустя отпечаток его ботинка в рыжей глине осторожно накрыла когтистая лапа. Лапа, обросшая густой, спутанной черной шерстью и украшенная когтями размером с человеческий палец. Когти щелкнули, согнулись и разогнулись, оставляя на глине глубокие борозды. Их обладатель посмотрел вслед человеку и улыбнулся. Нехорошая улыбка. За нее стоило бы убить. И убить как можно скорее, чтобы избавиться от серьезных неприятностей в будущем. Затем к стоящей над обрывом темной фигуре присоединились еще две такие же. Они постояли минуту-две неподвижно, рассматривая город. Тот беспомощной добычей раскинулся перед ними, казалось, протяни лапы -- и вот он в твоих когтях!
  Чудовища молча рассматривали город. Минута, и они канули в лес.
  Марахов же, оставив за спиной последние скалы, спустился по осыпающемуся под ногами склону, и прошагал старой бетонной дорогой через полузаброшенные сады, в глубине которых виднелись дома. Они были разные -- и большие, и маленькие. Чистые и ухоженные, либо смотрящие на прохожих запыленными окнами.
  Людей не было видно, лишь однажды Марахов услышал громкий разговор, доносящийся из одного дома. Что-то в словах было странное, но он не остановился -- солнце уже наполовину спряталось за каменные волны гор. Надо было спешить.
  По пыльной дороге, с темными следами шин и какими-то подпалинами на растрескавшемся бетоне, он выбрался из этой полузабытой деревни. Впереди было еще с полкилометра до большого шоссе, по которому изредка проносились машины. Агент поравнялся с крайним домом, когда любопытство, наконец, взяло верх. Подпалины на дороге не давали Сержу покоя. Он не поленился и, встав на четвереньки, принюхался. Да, бетон хранил на себе запах сгоревшей изоляции. Он встал и отряхнул ладони.
  -- Это старый Токодзира. Никак не может выбросить свой древний "минни".
  Голос из-за спины заставил его вздрогнуть. Но Марахов сдержался и медленно обернулся с приветливой улыбкой на лице.
  -- Вы о чем, уважаемый?
  Перед ним стоял старик, одетый в светлый поношенный балахон. Старик опирался на увесистый посох с широкими медными кольцами на концах. "Да это не посох, -- мелькнуло в голове у Сержа, -- это боевой шест". Старик ткнул пальцем в сторону подпалины.
  -- Говорю, это Токодзира своим "минни" наследил. Вам, господин, это удивительно, у вас, в северном городе, отношение к машинам иное. Подавай все свежее.
  Марахов кивнул. Однако! Старик сразу же понял, что он не из Кинто.
  -- Ну, а мы живем чуть иначе, над нами птица-Мири редко золотые перья роняет. Вот и обходимся старыми вещами.
  -- А что за "минни"?
  -- Так ее все знают, это едва ли не первая из этих электрических машин, -- удивился старик. -- Неудачная вышла. Два-три года поездишь, а потом у нее усилитель начинает искрить. Иногда едем вместе с Токо из города и аж страшно. А ну, как в этот раз не доедешь, -- шибанет искрой, -- и вот он, Золотой Лотос перед глазами и спицы Алмазного колеса!
  Старик изобразил рукой примерный контур Алмазного колеса. Серж кивнул с понимающим выражением лица. Сам же он лихорадочно вспоминал, что можно сказать в ответ на слова о смерти и колесе перерождения. Насколько он понимал, это была довольно рискованная шутка со стороны старика.
  Горожане серьезно относились к таким вещам.
  Пауза затягивалась. Старик усмешливо глядел на него.
  -- Кто хочет плавать, тот и утонуть может, -- вспомнил Серж подходящую к случаю пословицу. -- Если хочется из города возвращаться на машине -- придется рисковать.
  На лице старика появилась довольная улыбка. Таревец знает местные поговорки?
  Как удивительно.
  -- Господин, я не представился. Как это недостойно меня, сына уважаемого Итиро Ёсикара, -- он глубоко поклонился.
  Марахов поклонился в ответ. Дорожный мешок соскочил с плеча и чувствительно ударил по ноге. Старик вновь усмехнулся. Серж невнятно ругнулся и потер бедро.
  Старик тем временем продолжил:
  -- В последнее время мало людей заходит в нашу деревню. Она слишком близка от города, и тем неинтересна. А город растет и растет. Еще поколение -- и город накроет ее своей тенью. Поэтому прошу простить мою невежливость, я был слишком рад увидеть неизвестного человека и забыл о правилах вежливости. Я Итиро Нобунага. Когда-то я работал в Архиве, а ныне -- наслаждаюсь солнцем и звездами.
  -- Меня зовут Серж Марахов. Я археолог из Ла-Тарева. Ищу разные древности. Тысячу лет назад вокруг Кинто было много городов, вот я и решил приехать и побродить по горам.
  -- Вы храбрый человек, -- покачал головой Нобунага, -- отправиться одному в леса -- это дело исключительного мужества.
  Серж пожал плечами. За целых полтора месяца в лесу он не встретил зверя крупнее кролика.
  Старик взглянул на небо.
  -- Однако солнце садится. Могу я предложить вам свое гостеприимство? Я работал в Архиве и могу многое рассказать о древностях.
  В его голосе слышалось нетерпение. Так давно он не разговаривал с незнакомым человеком!
  Марахов огляделся вокруг. Солнце уже почти скрылось за неровной линией гор. Еще час -- и стемнеет. А ему хотелось попасть в Кинто сегодня.
  -- Мне нужно в город, уважаемый господин Нобунага. Мы поговорим позже, у вас тут красивые сады, в которых приятно побеседовать с много знающим человеком, -- вежливо отказался он. -- Но сейчас мне нужно в город.
  Нобунага понимающе кивнул головой.
  -- Жаль. Но я верю, мы еще встретимся.
  -- Я в этом не сомневаюсь. Может быть, вы дадите мне совет, где остановиться в городе?
  Старик задумался.
  -- Год назад мне довелось провести время в гостинице господина Миримо. Я слышал, у него их несколько, но я бывал лишь в одной. Она рядом с дорогой, которая ведет в нашу деревню и зовется "Ван-ван". Это хорошая гостиница. Там можно легко уснуть, а утром -- вкусно поесть.
  Серж покопался в рюкзаке и вытащил маленький металлический кружок размером в ноготь мизинца. Его снарядили в дорогу несколькими килограммами благородных металлов в виде кружков, прямоугольных пластин, небольших кубиков и пирамидок. Кубикс полагал, что они будут не лишними для обустройства агента на новом месте. Однако по телепередачам Марахов так и не сумел понять, каков тут обменный курс на благородные металлы.
  Протянув кружок старику, Серж сказал:
  -- Примите это как дар уважения. Эту палладиевую вещицу я нашел в развалинах городов еще на северном материке, Имароссе.
  Брови старика поползли вверх. Он в изумлении смотрел на маленький кусочек металла с несколькими древними символами на поверхности. Затем взглянул на агента и рассмеялся.
  -- Я вижу, мы с вами обязательно встретимся. Позволю себе преподнести вам ответный дар, -- он покопался в карманах балахона и достал оттуда мятую цветную бумажку. -- Вы ведь будете останавливать машину, чтобы вас довезли до города? Дайте водителю вот это. Не давайте ему ваших древних монет! У нас добрые люди -- зачем вводить их в соблазн?
  Старик опять засмеялся, поклонился Сержу, и направился к дому, а Марахов остался стоять со странным чувством.
  Похоже, его только что назвали человеком, не имеющим головы.
  
  
  
  Глава 2 -- Хозяйка древнего сада
  
  
  -- --
  
  Янни Хокансякэ, высокий, черноволосый и темноглазый офицер полиции двадцати четырех лет от роду, ловил угонщика.
  Пару лет назад Янни получил ранг сен-шангера , и теперь под его началом находилась дюжина полицейских. Впрочем, именно сейчас он был один -- в погоню он ввязался, когда в одиночестве патрулировал улицы Кинто на алом "Сёкогай-электрике". Машина была предметом его особой гордости -- на нее он потратил накопления за три года работы. Дорого, совсем дорого, но "Сёкогай" того стоил. Вот и сейчас, угонщик не смог от него оторваться, хоть и летел по улицам в мощном "Асадзи". Соревнование "Сёкогая" и "Асадзи" окончилось, когда угонщик свернул на дорогу, которая вела в тупик. Там преступник бросил машину и попытался скрыться в ближайшем саду.
  Янни только что перепрыгнул через невысокий заборчик вокруг сада и остановился. Офицер прищурился, -- закатное солнце светило прямо в глаза, -- и удивленно покачал головой. Его обступали кусты ишивики, с мелкими, едва распустившимися лиловыми цветами и длинными, в половину пальца, шипами. Меж кустов извивались песчаные дорожки, разбегаясь по саду и встречаясь у входа в дом.
  Он попал в один из тех древних садов, что иногда встречаются в Старом городе. Их владельцы уж и не помнили, кому из предков пришла в голову мысль окружать дома сплошной стеной кустов. Вряд ли они даже знали, сколько лет этим садам. Но с поистине величественным терпением восемь раз в год подстригают и подвязывают кусты, посыпают дорожки свежим белым песком, привезенным с Алмазных пляжей. Иногда Янни завидовал этим людям. Маленький сад посреди города -- что может быть удивительнее! Но сам он поселился в доме без сада. Трудно ухаживать за ним, и столько времени уходит.
  Янни раздвинул ветки кустов и вышел на дорожку. Где-то здесь спрятался тот, за кем он гнался. Погоня привела их почти на край города. И лишь здесь угонщик допустил ошибку: запаниковав, он свернул не в ту сторону и попал в тупик. Теперь скрывается в кустах, в надежде, что Янни не будет беспокоить уважаемых владельцев дома и сада.
  Напрасная надежда.
  Янни видел, что на узкой веранде-энгаве стоит молодая женщина в легком снежно-белом платье и спокойно глядит в его сторону. Он слегка поклонился хозяйке сада и медленно двинулся по дорожке, рассматривая кусты ишивики и другие песчаные дорожки. Женщина с любопытством наблюдала за ним. Затем она села в раскладное креслице и подняла с невидимого Янни столика маленький бокал. Слегка улыбнулась Янни и отпила глоток. Глаза ее блестели.
  Погоня! В ее саду! Как интересно.
  Янни осмотрелся внимательнее. Участок, на котором стоял дом, был почти прямоугольным. Дом занимал примерно треть участка, а на остальном пространстве -- около двух тысяч татами , -- изгибались песчаные дорожки и цвели кусты.
  Угонщик выбрал сад неудачно -- верно, он и сам это уже понял. С трех сторон сад и дом окружала высокая, -- не перелезть! -- каменная стена. С третьей стороны, там, где он бросил машину, уже раздавались приглушенные расстоянием звуки сирены -- это спешили на помощь Янни его коллеги.
  Однако солнце садилось, и скоро искать угонщика будет сложно, да еще эти кусты с на изумление длинными шипами. Искать ночью среди ишивики угонщика -- мало приятного!
  Но не оставаться же в саду до утра?
  Янни оглянулся на хозяйку дома. Та улыбнулась в ответ. Но даже взглядом не показала, где спрятался преступник. Тогда Янни решительно направился в дальний угол сада. Краем глаза он увидел, как девушка в волнении наблюдает за ним. Громко шурша по песку ботинками, он прошел три десятка шагов и остановился. Он был готов поставить золотую статую бога удачи против горсти синих раковин, что угонщик залез вглубь кустов ишивики и теперь лежит напряженно прислушиваясь. Янни остановился и быстро разулся. Хозяйка дома в изумлении приоткрыла рот. Затем спохватилась, слегка улыбнулась и пригубила из бокала.
  Офицер присел, чтобы угонщику его не было видно. Достав из висящей на левом плече форменной сумки моток шелковой веревки, он привязал к ней ботинок и легонько бросил его в сторону темного угла сада. Ботинок прошуршал по кустам. Янни, пригибаясь, осторожно вернулся на десяток шагов назад. Веревка разматывалась и ложилась широкими кольцами на песок дорожки.
  Мельком глянув в сторону дома, он слегка оторопел. Девушка взобралась на перила и смотрела в его сторону. Закатное солнце светило ей прямо в спину и ее изящная фигурка четко обрисовывалась под легким платьем. Кроме почти прозрачного платья, на девушке больше ничего не было. Воображение Янни разыгралось. Ему показалось, что он даже увидел... Показалось? Девушка заметила его изумленный взгляд, чуть смущенно пожала плечами, и пристроилась на перилах более скромно. Она отвела от него взор и стала рассматривать сад, не забывая краем глаза поглядывать за действиями Янни.
  Наваждение пропало.
  Как обидно!
  Янни передернул плечами, и потянул на себя веревку. Выбрав слабину, он осторожно потащил к себе ботинок. В дальнем углу сада раздался шум -- ботинок шуршал по кустам. Время от времени Янни переставал тянуть его к себе, изображая тем, будто остановился и рассматривает окружающие кусты. Когда шуршание приблизилось к кусту, под которым укрылся преступник, он не выдержал. Справа от Янни затрещали кусты и темный силуэт мелькнул на фоне неба. Офицер тут же бросил веревку и коршуном кинулся за угонщиком.
  Кинулся и охнул. Босая ступня попала на лежащий на земле отмерший сучок ишивики. Угонщик в страхе обернулся. Увидев рядом с собой Янни, он отшатнулся и попытался запрыгнуть на забор. Но мгновения этой заминки оказалось достаточно -- Янни крепко схватил его за руку. Угонщик, угрюмо сопя, пару минут вырывался, затем сдался. Теперь он стоял, опустив руки и повесив голову. Это был молодой парень, лет семнадцати, худой и нескладный. Янни недолго его рассматривал, затем все же признал.
  -- Так. Ты Минсэ Ван-Хи. Правильно?
  Парень понуро кивнул. За забором скрипнули тормоза и раздались возбужденные голоса полицейских.
  -- И зачем же ты угнал у уважаемого учителя его машину?
  Парень пожал плечами. Янни молча смотрел на него. Минсэ, запинаясь, произнес:
  -- Он мне не нравится. Он плохо нас учит.
  -- Да?
  Парень покраснел.
  -- И еще он меня выгнал из класса, когда я записки кидал.
  -- И за это ты угнал его машину?
  Минсэ молчал.
  -- У него машина хорошая. Я никогда на такой не ездил, -- наконец пробормотал он.
  Янни вздохнул и потянул за собой юного угонщика.
  -- Пошли.
  Он доковылял по песчаной дорожке до ворот. Открыв деревянные створки, Янни вышел из сада и вытащил за собой Минсэ. Кроме его машины, и машины учителя, рядом стояли еще две. Трое полицейских уже направлялись к воротам сада.
  -- Оссу! Храбрый сен-шангер поймал матерого преступника! -- весело приветствовали они Янни. -- О! Преступник бежал быстро как ветер, и господину Хокансякэ пришлось сбросить обувь, иначе не догнал бы!
  Янни усмехнулся и приветливо махнул рукой товарищам. Затем повернулся к Минсэ:
  -- Сейчас отведешь машину учителю и семнадцать раз извинишься перед ним. Завтра утром, до занятий, извинишься еще семнадцать раз.
  Тот кивнул.
  -- Иди.
  Минсэ шустро шмыгнул в машину учителя, включил двигатель и аккуратно развернулся. Скрипнули шины -- и он скрылся за углом.
  -- Ребята, это парень из моего квартала. Спасибо за помощь.
  Полицейские кивнули на прощание Янни и тоже уехали. Парень из родного квартала -- вполне понятно! Когда можно было решить дело без суда -- полицейские часто так и поступали.
  Янни вернулся в сад. Девушки нигде не было видно. Он подобрал ботинок, затем подтащил другой и спрятал веревку в наплечную сумку. Обув один ботинок, он, прихрамывая, медленно пошел к воротам, осторожно наступая на ноющую правую ногу.
  До его плеча дотронулась рука. Он обернулся. Перед ним стояла девушка с маленькой желтой сумочкой в руках. Она молча присела и стащила с его пораненной ноги носок. Отбросив его в сторону, достала из сумочки пластырь и щедро залепила им почти все ступню. Затем достала из сумочки черный шелковый платок и ловко намотала его поверх пластыря. Быстрые, нежные пальчики прошлись по его ноге, коснулись икры.
  Рука полицейского помимо воли поднялась. Ему хотелось дотронуться до волос девушки. Та чуть качнула головой, улыбнулась Янни и показала на выход из сада. Тихо хихикнув, девушка вернулась на веранду дома и грациозно опустилась в кресло. Подняв бокал, она посмотрела сквозь него на сен-шангера и отпила глоток. Заходящее солнце золотило ее волосы. Казалось, на веранде устроился теплый домашний огонек.
  Как волшебно.
  Сен-шангер постоял минуту, затем поклонился прекрасной и удивительной хозяйке дома и вышел из древнего сада.
  Ярко-красный "Сёкогай-электрик" ждал его.
  
  Несколько минут Янни сидел в машине и вспоминал молчаливую девушку. Затем постарался освободить мысли от нее и заняться делами.
  Минут пять Янни обдумывал, как ему поступить. До конца смены оставалось еще полчаса, но ехать в восточный участок было уже поздно. Через час его ожидало свидание с Митику. Они договаривались встретиться в центре города, рядом с площадью Цветка. Если он поедет в участок -- опоздает на свидание. Такого он не мог допустить.
  Солнце почти село, когда он договорился по телефону с напарником, о том, что тот сдаст смену самостоятельно. Такие вещи не поощрялись, но сегодня Янни мог сослаться на раненую ногу.
  Со спокойной душой сен-шангер отправился к дому Митику. Девушка жила в Старом городе, как раз неподалеку от древнего сада с молчаливой хозяйкой.
  Дом семьи Митику, всеми уважаемой семьи Токунэхо, уже сотни лет занимающейся шелкоторговлей, производством одежды и обуви, был известен по всему Кинто. Дому было не менее тысячи лет, и едва ли не каждые десять лет его перестраивали, достраивали, расширяли комнатами, большими верандами и малыми энгаве, углубляли подвалами и хранилищами, возносили башнями и башенками.
  За тысячу лет он превратился в удивительного вида замок посреди города. В нем сочетались совершенно разные стили и эпохи. Выложенные цветными камнями девизы древних Учителей соседствовали с гербами семьи из медного литья еще совсем не тронутого зеленью, а выщербленные от времени ступени круговых лестниц -- с современными бесшумными лифтами.
  Подъехав к дому семьи Токунэхо, Янни пристроил "Сёкогай" меж десятком иных машин. Достав телефон, он набрал номер Митику. Долго разговаривал с уважаемой матушкой Митику, госпожой Вахин-То, затем с братом Митику, потом с ее племянником. И только когда он уже был готов недостойно обойтись с приличиями и просто помигать в сторону окон фарами, к телефону позвали Митику.
  Полчаса ожидания -- и они летят по ночной дороге. Не отрываясь от управления машиной, Янни поцеловал девушку в обнаженное плечо. Гладкая смуглая кожа высокой, чуть ниже его ростом, тонкой, но сильной девушки манила его, как весенний аромат унохана манит к себе лесных пчел.
  Иногда Янни был готов часами смотреть на Митику. Просто -- смотреть. Он обожал наблюдать, как меняются ее серо-зеленые глаза, когда изменяется ее настроение. Время, которое он проводил с Митику, было для него поистине волшебным временем, -- и, как он полагал, девушке тоже было интересно и приятно с ним.
  Янни еще раз прикоснулся губами к ее плечу. Улыбнувшись, Митику укрыла плечи тонким шарфиком и погрозила ему:
  -- Господин сен-шангер, ведите себя достойно, мы еще совсем недалеко отъехали от моего дома.
  Затем она пригладила растрепавшиеся под ветром волосы и заявила:
  -- Я хочу сегодня побродить по окраинам. Говорят, там есть неплохие ресторанчики, где подают копченое мясо митехов. О, как я его люблю! -- Она закатила глаза. -- Почему вы меня им не кормите, господин Хокансякэ?
  Янни улыбнулся.
  -- Сегодня накормлю. Только я плохо знаю рестораны на окраине. Нам любой подойдет?
  -- Мне подруга говорила о ресторане "Дза-дза" или "Буцу-буцу", об одном из этих... Ну, вы же понимаете, господин сен-шангер! Не томите девушку! Девушка хочет копченого мяса.
  Митику даже притопнула ножкой.
  Янни улыбнулся. В городе и, правда, были несколько ресторанчиков с подобными названиями. Точнее, это были не рестораны, а таверны, на первом этаже которых можно вкусно поесть, а на втором и третьем -- отлично выспаться. У них был один владелец, с которым Янни даже как-то встречался по служебным делам.
  Господин Курима? Мирата? Мисима? Да, похоже, Мисима.
  Развернувшись на перекрестке, он направил "Сёкогай" на юг. Как он помнил, ближайшая таверна господина Мисимы была именно там.
  ...Вскоре они с Митику оставили машину на стоянке и вошли внутрь таверны.
  Сен-шангер огляделся.
  Тяжелые деревянные потолочные балки и такие же тяжелые простые скамьи с высокими спинками. Столы, сколоченные из неровно обструганных досок. Черные, небрежно откованные светильники на стенах. Все такое грубоватое, тяжеловесное... чуточку напоказ. Именно это и не позволяло относиться к обстановке серьезно. Казалось, что таверна слегка улыбается посетителям. Мол, хотите -- считайте меня неотесанным деревом, которое только и знает, что хвастаться грубостью и неотесанностью, а хотите -- почувствуйте слабый намек на шутку.
  Янни бывал тут пару раз и ему нравилась эта затаенная улыбка, которую вложил в убранство зала неведомый мастер-строитель.
  Навстречу им кинулся управляющий таверны.
  -- Какая нежданная удача! -- горячо зашептал он. -- Господин хат-шангер...
  -- Сен-шангер, -- поправил Янни.
  -- Э-э-э... господин сен-шангер, я прошу помощи!
  Янни поморщился.
  Как не вовремя.
  -- Уважаемый хозяин, минуту.
  Он выбрал столик в уголке и усадил там Митику.
  -- Прости, -- улыбнулся ей. -- Я сейчас.
  Повернувшись к управляющему, он вопросительно поднял брови. Тот вдруг опасливо огляделся по сторонам и зашептал офицеру на ухо:
  -- Меня зовут Хэно Танака, я управляющий "Ван-ван". Господин сен-шангер, тут такая непростая ситуация. К нам пришел посетитель, вон он сидит в углу, почти уснул.
  Янни оглянулся.
  В дальнем от входа углу, над тарелкой с маленькими рисовыми шариками и доской с приправами дремал человек. Впрочем, не совсем дремал. Вот он подцепил палочками один из шариков, ловко закинул его в рот, и принялся медленно жевать.
  Странный был человек. Нечто чужое этому городу виделось в нем. Когда он ухватил палочками кусочек приправы и бросил ее в рот вслед за рисовым шариком, Янни в этом уверился окончательно. В Кинто так не ели.
  -- Что-то не так? -- повернувшись к управляющему, нетерпеливо спросил Янни. -- Я полагаю, это человек из Ла-Тарева.
  -- Да, господин сен-шангер, мы дружим с таревцами и наша таверна всегда открыта для них. Но дело в том... -- Танака настойчиво потянул Янни за стойку.
  Изумленный офицер пошел за ним.
  -- Дело в том, что этот господин расплатился с нами монетой из палладия! -- прошептал управляющий.
  Янни молча на него смотрел. Танака явно не все сказал.
  -- Эта монета... если можно так сказать... -- тут управляющий замялся, -- она покрыта древними надписями. Он где-то сумел найти эти монеты в развалинах старых городов.
  Янни пожал плечами. Сказки. Древние города там, за горами, за лесами. Там, где водятся... э-э-э... там, где человеку жить невозможно.
  -- Господин сен-шангер! Эта монета стоит больше чем "Ван-ван"! И у него их тысячи!
  Сен-шангер вздрогнул.
  Ну что за день! Точнее, ночь! Вначале безумная погоня за похитителем машины, оказавшимся бестолковым и нерадивым учеником. Теперь же -- богатый сумасброд, битком набитый монетами и без телохранителей.
  Таревец с карманами, наполненными древними монетами, в Кинто?! Один! Ночью!
  Эти неразумные северяне!
  Янни вгляделся в сидящего таревца. В облике того было нечто чужое, и чужое настолько, что сен-шангер даже вздрогнул. Веяло от этого человека, не так давно перешагнувшего порог взрослого возраста, странным и далеким. Шангеру вдруг захотелось оказаться отсюда как можно дальше. За десятки, сотни рю! На островах, с дикарями, что питаются мясом светлых лазоревых и темных как ночное небо раковин туонга. Янни Хокансякэ, сен-шангер Шангаса при Водоеме, впервые за пять лет службы в полиции почувствовал страх перед неведомым. В появлении этого странного северянина он услышал вдруг отзвуки темных событий грядущего. Чего-то страшного, липкого и опасного, что касалось лично его.
  Янни вздохнул, стряхивая с себя странные видения и тяжелые мысли. Чего он разволновался? Обычный северянин, только чересчур богатый и излишне неосторожный. Сен-шангера просили помочь -- и он поможет. А свидание, верно, потеряно.
  Как грустно.
  Он вернулся за столик и еще раз извинился перед Митику. Подозвав хозяина "Ван-ван" сен-шангер заказал копченого митеха. И бутылку красного сухого вина к нему. Уходя на кухню, Танака взглядом показал Янни на таревца. Сен-шангер кивнул.
  Янни повернулся к девушке и пожал плечами:
  -- К сожалению, госпожа Митику, дела нашли меня даже здесь.
  Удивительно, но девушка обрадовалась:
  -- Неужели на "Ван-ван" собираются напасть грабители? Стрельба, звон разбитых окон! Всюду осколки зеркал и обломки резных столиков! Ах, что за картина! Крики поваров и разлитый по полу соус из акульих плавников!
  У Янни отвисла челюсть.
  Он оглянулся вокруг в поисках зеркал и маленьких столиков. И те, и другие куда-то попрятались. Видимо, готовились к нападению грабителей.
  -- И вы, мой храбрый офицер, до последнего патрона отстреливаетесь от бандитов! Затем бросаетесь на них с голыми руками! А потом я горько рыдаю над вашим окровавленным телом с огромными пулевыми пробоинами!
  Храброго офицера слегка передернуло. Он был дважды ранен за эти пять лет службы и вполне себе представлял, какие бывают дырки от пуль. Он вновь оглядел таверну -- все было тихо. Бандитов нигде не было видно.
  Таверна мрачно посмотрела в ответ. Идея Митику ей тоже не слишком понравилась.
  С трудом подбирая слова, Янни произнес:
  -- Нет, уважаемая госпожа Митику -- мне просто надо поговорить вон с тем человеком. -- И он кивнул на сидящего в углу таревца.
  Глаза девушки разгорелись темным огнем. Она перегнулась через столик и прошептала сен-шангеру на ухо:
  -- Ведь это же явно таревский шпион! И вы его сейчас разоблачите у всех на глазах! Ведь разоблачите же? Правда? Не отказывайте мне в этой маленькой просьбе. Тогда я вам разрешу меня поцеловать -- как идущему на смертельный поединок!
  Янни поспешно согласился с тем, что таревец -- самый настоящий шпион, нежно поцеловал Митику в краешек губ, -- она успела что-то прошептать про таинственных незнакомцев и опасное оружие, -- и направился к столику северянина.
  Тот поднял взгляд на него.
  Янни присел за его столик и представился. Незнакомец помолчал и с заметным акцентом произнес:
  -- Я Серж Марахов, археолог из Ла-Тарева.
  
  
  Глава 3 -- Ночной охотник
  
  
  -- --
  
  Звезды закрыла тень. Чье-то крыло мягко мазнуло яркую луну.
  Ночной охотник летел над самыми верхушками деревьев, чуть накреняясь на крыло всякий раз, когда облетал вымахавшие выше собратьев дубы-великаны. Голова чутко отслеживала подозрительное движение -- там, впереди. Глаза во тьме мерцали желтым, -- добыча не уйдет!
  Но шорох и движение впереди вдруг исчезли. Филин круто развернулся в воздухе и направился к ближайшему дереву. Слегка взмахнул широкими крыльями, тормозя. Вцепившись кривыми когтями в крепкую ветку вблизи ствола, он оглядывался по сторонам, медленно складывая крылья.
  Резко щелкнула тетива и короткий стальной болт вонзился в ствол дерева, пришпилив к нему одно из маховых перьев. Филин дернулся раз, другой и сорвался с ветви. Короткий взблеск глаз -- и птица пропала в чаще. Филин был стар и хорошо понимал, что и охотник может стать добычей.
  Второй болт припоздал.
  Приглушенный удар. Сквозь листья на землю посыпались мелкие кусочки коры.
  Стрелявший злобно помянул всех предков демона неудачи и опустил арбалет. Затем потер щеку и отбросил с лица коробку ночного прицела. Едва слышно щелкнуло -- из магазина вышел очередной болт и улегся на жесткое ложе. С тихим шипением механизм арбалета натянул тетиву.
  Стоявший рядом старший охранник рыкнул нечто невнятное и засмеялся.
  -- С тебя двадцать пять сэгнату. Я же сказал тебе -- этого старого дьявола так просто не подстрелить, -- хмыкнул он.
  -- Я почти попал!
  -- Да, а я почти проиграл. Но твои сэгнату теперь мои, вернемся в казарму -- отсчитаешь.
  Они стояли на широкой и высокой бетонной стене. Пожалуй, это была не стена -- нет! -- это было целое укрепление. Четыре человеческих роста высоты, острые металлические шипы у подножия и с внешней стороны -- высокий, в почти рост человека бортик с узкими бойницами. Эта стена окружала весь дом на расстоянии в пятьдесят шагов.
  Немаленький дом -- тут жил глава Средней ветви Черного Древа, Син-ханза Ширай Гомпати.
  Великая честь -- охранять Син-ханзу! Большая честь -- и немалая опасность. У великих людей всегда великие враги. Вот и у Ширай Гомпати были враги -- все семь дейзаку, вот уже тысячу лет совместно управляющих Кинто. За все двести лет, прошедшие с тех пор, как решительные люди, недовольные правлением дейзаку, объединились и создали Черное Древо, дейзаку так и не осмелились напасть. Но охрана была всегда готова вступить в смертельную схватку за хозяина.
  А пока... пока охранники охотились на филинов. Они были отличными стрелками -- это знали все! Но охота редко была удачной. Редко, очень редко.
  Как невероятно.
  Вдруг оба охранника насторожились и поспешно разошлись в стороны. Им было поручено охранять ворота. Серьезное задание -- серьезное наказание тем, кто провинится. Их товарищи по всему периметру стены тоже встревожились. Теперь все слышали, как где-то далеко гудели мощные моторы.
  Кто-то едет -- еле слышное порыкивание двигателей далеко разносилось в ночи. Старший охранник прислушался, шевеля губами и отстукивая пальцем ритм моторов по шершавому бетону стены.
  Не менее пяти машин.
  Младший охранник забросил за спину арбалет и вытащил из кобуры тяжелый длинноствольный пистолет. В этот миг ухе старшего охранника пискнуло. Начальник охраны прокашлялся, -- вот ведь демонова пожива! пьет лойкэ на вахте, -- и прохрипел:
  -- Это господин. Охрана ворот, смотрите ястребами! Чтобы ни одна мышь, ни один кролик не прошмыгнул в ворота за машинами хозяина.
  Охранники поспешно опустили на глаза коробки ночных прицелов. Все знали, насколько суров хозяин к недостойному несению охраны его загородного дома.
  Пять длинных темных силуэтов остановились перед воротами. Миг -- и толстая стальная плита тяжко и медленно поползла вверх, почти неслышно поскрипывая роликами и пощелкивая датчиками движения. Затем загудели двигатели, и в открывшийся проем въехали машины. Когда последняя из них миновала створ ворот, стальной заслон резко опустился, закрывая путь снаружи. Все было нормально -- охрана внимательно обшаривала окружающие дорогу кусты лучами ночных прицелов. Никто не проскользнул вслед за машинами.
  Машины остановились. Личный телохранитель Син-ханзы открыл тяжелую дверь бронированного "Шандая". Медленно, с грацией хищного зверя глава Средней ветви покинул машину.
  Это был высокий человек, почти в два метра ростом, сильный и крепкий. Черные, как сама ночь волосы и столь же темные глаза говорили о чистоте южной крови. На плечах не бугрились мускулы, но мало кто смог бы вырваться из стальной хватки этих рук. Ширай Гомпати ненавидел отпускать свою добычу.
  Из-за своего роста Син-ханза был слишком медленным в движениях и знал это. Ему не быть мастером боевого танца, как отцу, ему не стать великим убийцей, каким был дед. Что ж! Он уважал предков, но ветры времени унесли пыль прошлого. Син-ханза нашел свой путь на вершину власти и он его пройдет. Его личная дорога вела так высоко, как не взбирался ни один из его предков. Сейчас он уже стал главой Средней ветви и это не конец его пути!
  Ширай Гомпати огляделся вокруг и довольно усмехнулся -- его охранники хорошо выучили недавний урок. В ночном прицеле он едва мог заметить на стенах одного-двух охранников. Остальные четыре десятка -- как растворились на сером бетоне. А если он со двора не видит охранников, то враги снаружи их точно не увидят.
  Хорошо. Достойно встречают господина. Он даже не будет наказывать тех двух, которых еще издали заметил на стене у ворот.
  Молча кивнув, он отбросил с лица ночную полумаску и взошел по ступеням. Один из телохранителей -- "темных котов" -- распахнул перед ним дверь дома. Син-ханза слегка прищурился. После ночной тьмы даже полутемная внутренняя комната казалась слишком ярко освещенной. Вслед за ним по ступеням поднялись и четыре его телохранителя.
  У всех на лице пристегнуты маски прицелов. Ширай Гомпати всегда в опасности! Даже дома, даже в горячем бассейне с любимыми женами. Телохранители в это свято верили, так же как в то, что у демона южного ветра четыре крыла. Впрочем, охранять хозяина, когда он купается с женами в бассейне, их не допускали.
  Как жаль.
  Гомпати шел длинными, уже ярко освещенными коридорами. Его черные глаза горели, он чувствовал -- сегодня особенный день. Особенная ночь! Его доверенный помощник не стал бы вызывать хозяина по мелочам. Что-то случилось -- и Гомпати явственно чувствовал в воздухе запах будущей крови.
  Возможно, что эти ученые, которым он столь щедро платит, сумели разобраться с... он даже чуть приостановился в нерешительности.
  Но нет! Он не боится оружия Древних! Это только его наследство -- только его! Только он, Син-ханза Ширай Гомпати, только Средняя ветвь будет править Кинто.
  Глава Средней ветви быстро шагал, упиваясь мечтами. Шелковый черный плащ со знаком его достоинства, -- золотой пластиной Средней ветви Древа, -- развевался за спиной. Плащ не спасал от ночной прохлады и был неудобен днем -- но что ему до того?
  Он потерпит.
  Скоро ханзаку станут правителями города. Пора приучать жителей к виду черного зигзага на сверкающем золоте. Красивый новый герб будет у Кинто. Он остановился, поднял голову и засмеялся.
  Гомпати любил все красивое.
  "Темные коты" почтительно ожидали, пока хозяин досмеется. Вот он умолк и шагнул на первую ступень лестницы, ведущий в подземные этажи дома.
  Син-ханза спустился по лестнице на два этажа под землю. У дверей комнаты обсуждений ожидал его помощник, таку-ханза Ник Сагами. Он низко поклонился господину и теперь ожидал, почтительно сложив руки перед собой. Ширай Гомпати остановился и в который раз осмотрел первого помощника.
  Удивительное тело досталось тому в наследство от родителей. Среднего роста, среднего телосложения. Карие глаза, один светлее, другой -- почти черный. Темные волосы, лишь справа, ближе затылку, в его волосах виднелась светлая прядь. Необычно. Для Кинто -- невероятно.
  Его отцом был таревец, некогда решивший уйти от холодных зим Имаросса к горячим ветрам и яростным ливням Чантэ. Он покинул родной город, переплыл океан на большом катере, и основал в Кинто механическую мастерскую -- таревцы славились хорошим знанием механики. Через пять лет он был владельцем трех мастерских, через семь -- взял жену из известной семьи и принял ее фамилию.
  Так делали. Редко.
  Еще через год родился сын. И вот теперь этот сын, Ник Сагами, стал левой рукой Син-ханза Средней ветви Черного Древа. Левой. Ближней к сердцу. Странной рукой. Иногда сам Ширай Гомпати не мог сказать, что движет его помощником. В том боролись два великих первоначала судьбы, и ни одно не смогло победить. Но так было еще интереснее -- чем труднее путь, тем привлекательнее цель.
  Ширай Гомпати любил красивое.
  Син-ханза вошел в распахнутую перед ним дверь. В большой комнате для обсуждений был всего один шестиугольный стол с несколькими креслами вокруг. Комната выглядела пустой, но Гомпати никогда не приглашал на разговор много людей. Телохранители закрыли дверь и встали снаружи по обеим ее сторонам.
  Глава Средней ветви выбрал себе кресло, -- он всегда садился на разные кресла за этим столом, -- и медленно улыбнулся Сагами:
  -- Было что-то важное, что-то, что потребовало моего ночного приезда?
  Ник Сагами равнодушно пожал плечами. Затем кивнул.
  Кого-нибудь иного Син-ханза давно приказал бы удушить шелковым шнурком и отдать тело прибрежным демонам. Но -- не Сагами. Тот был таков, каков был: не замечал давления обстоятельств, не боялся угроз людей. Внутри него кипел огненный котел страстей -- и что было ему до внешнего мира? И еще -- он был полезен.
  Поэтому Ширай Гомпати произнес еще раз:
  -- Так что же стало причиной столь срочного моего приезда?
  Глаза Ника Сагами блеснули.
  -- Опасность. Мой господин -- я чувствую опасность.
  -- Да?
  -- Две ночи назад в деревушке неподалеку от города видели большой быстроходный катер из Ла-Тарева. Это судно не приходило в город -- наши люди проверили в Порту.
  -- Ты можешь сказать что-то, что мне еще неизвестно?
  -- Да. -- Сагами надолго умолк. -- В городе появился таревец. Необычный таревец.
  Син-ханза снял с левой руки браслет в виде четок из неровно ограненных алмазов. Камни напоминали крохотные пирамиды и прикосновения к ним дарили Гомпати спокойствие. Син-ханза положил браслет перед собой и пальцы его правой руки немедленно принялись ласкать драгоценные камни.
  Сагами продолжил:
  -- Этот таревец -- это не простой странник или турист. Он слишком богат. У него с собой несколько сотен палладиевых монет.
  Гомпати заинтересовался. Палладиевые монеты? Любопытно.
  -- Это все?
  -- Нет. Он пришел со стороны гор. Он прошел через Плато сушеной рыбы -- и это странно!
  -- Это весьма странно, -- поднял глаза от алмазных четок Гомпати. -- Если это правда.
  -- Это правда. Я проверил. Он прошел через плато, через которое можно пройти только зимой! А весной, летом и осенью... вы сами знаете.
  Глава Средней ветви наклонил голову. Воистину удивительно -- если это правда.
  -- Зачем он прошел через это плато? Ведь он мог пройти и через деревни, и через рисовые поля на склонах у моря?
  -- Я полагаю, -- медленно произнес Сагами, -- он что-то спрятал в скалах на плато. И что шел он не один -- его наверняка сопровождали охранники. Не мог он в одиночку пройти там весной.
  Син-ханза задумался. Пожалуй, он бы рискнул полусотней бойцов, если бы дело стоило того. Больший отряд слишком хорошо заметен. А меньший... меньший просто исчезнет на плато, как пропадали такие отряды не раз. Он бы рискнул.
  Из полусотни вернется десяток -- но что, если дело того стоит?
  Гомпати покачал в руке алмазные четки и осторожно уронил их на мореный дуб стола. Радужные лучи метнулись по темному дереву. Син-ханза указал Сагами на кресло через стол от себя. Тот осторожно сел. Затем вновь встал. Гомпати пришла в голову мысль, что его столь невозмутимый обычно помощник ныне совершенно не похож на себя. Что же такого он видит опасного в таревце?
  -- Значит, ты полагаешь, что он оставил на плато нечто важное. Нечто очень ценное. Оружие?
  -- Мой господин, что иное стоит такого риска и жертв? Тот океанский катер был не только быстр, но и просторен. Полусотня хорошо обученных бойцов вполне могла на нем поместиться.
  Син-ханза удовлетворенно кивнул головой. Иногда Ник Сагами почти угадывал его мысли. Полезная способность. И очень опасная.
  Однако Сагами ему пока нужен.
  -- Что-то еще?
  -- Да, мой господин. Монеты. Это древние монеты -- он расплатился одной монетой в трактире "Ван-ван". На металле были явственные надписи древних. И в трактире тут же появился некий офицер одного из дейзаку. Из Шангаса при Водоеме.
  -- Имя?
  -- Янни Хокансякэ, сен-шангер.
  Син-ханза покатал на языке имя сен-шангера. Сила... Да. Сила и уверенность.
  -- Ты полагаешь, что между этим таревцем и Шангасом есть связь? И монета оказалась неким знаком?
  -- Вы сами это произнесли, мой господин, -- стоящий перед Гомпати первый помощник низко поклонился.
  -- Слишком сложно. И где здесь опасность для нас? Этот таревец и шангер? Это нестрашно. Мы давно знаем о хороших отношениях между дейзаку и хозяевами Ла-Тарева. Оружие? Какое оружие может противостоять... -- тут глава Средней ветви понизил голос, -- противостоять нашему? Древней силе, наследию предков...
  Ширай Гомпати понял, что говорит почти шепотом и нахмурился. Он боится? Его страшат призраки прошлого? Здесь, в его владениях?
  Как глупо!
  Он возвысил голос.
  -- Ничто не может противостоять оружию предков! Ничто. Даже то, что могли изобрести эти хитроумные таревцы.
  Сагами поклонился.
  -- Несомненно, это так, мой господин. Но открытый союз между дейзаку и таревцами принесет много беспокойства. Он даже может сорвать нашу работу по... -- Ник Сагами запнулся, -- ...по овладению древней силой и знаниями.
  Ширай Гомпати откинулся на удивительно неудобную спинку кресла. Надо будет заменить тут всю мебель, подумал он с раздражением. Чтобы какой-то кусок дерева мешал его раздумьям? Он свел пальцы вместе и постарался успокоиться.
  Гневаться на мертвое дерево?
  Как недостойно.
  Сагами боится союза таревцев и шангеров? Что-то в этом есть. Его помощник не склонен беспокоиться по мелочам. Хотя сам Син-ханза, -- все темные демоны свидетели, -- не видел ничего опасного.
  Не видел -- и пусть небо падет на землю!
  -- Мой господин, я опасаюсь этого таревца. Он странный. Он очень странный. Я часто видел северян в доме моего отца. Я много раз был в Ла-Тареве. Этот человек иной. Он несет опасность нашему делу, -- прошипел Сагами.
  Ширай Гомпати раздраженно махнул рукой. Но Ник Сагами не умолкал:
  -- Его монеты не просто очень редки и драгоценны. Они почти наверняка найдены в заброшенных городах! Вероятно -- на северном материке. На Имароссе зима стоит дольше, чем у нас и таревцы вполне могли добраться до развалин некоторых городов. А, возможно, они были откопаны в мертвых городах неподалеку он нашего города, Кинто. И это еще более опасно...
  Глава Средней ветви Черного Древа внимательно слушал Сагами. Его помощник поистине неоценим -- но вряд ли сам осознает это. Не в том его ценность, что он исполнителен и предан. И не в том, что он часто угадывает мысли хозяина до того, как тот сам их осознает.
  Он драгоценен иным. Иногда его слова указывали на странные возможности, на удивительные пути и необычных людей. Сын Севера и Юга, Ник Сагами горел странным светом, освещавшим иногда те тропы и возможности, о которых никогда бы не вспомнил житель Кинто.
  Да, он был ценен. Но нельзя давать ему этого понять. Син-ханза поднял палец и Сагами умолк.
  -- Я принял во внимание твои опасения, моя Левая рука. Мы отправим шпионов наблюдать за таревцем.
  Сагами поклонился. Гомпати надел на руку браслет и полюбовался игрой света на камнях.
  -- Но таревец не единственная наша проблема. Как успехи твоего искусника, Мурамасы?
  Сагами помедлил. Его господин прав, таревец -- не единственная проблема. Даже не главная. Он постарался изгнать из мыслей странные предчувствия, касающиеся прибытия в Кинто этого человека.
  Вначале -- дела начатые уже давно. Таревец потом.
  -- Мой господин, Мурамаса воистину великий механик и ученый. Он близок к успеху. За пять лет почти познать тайны предков -- это невероятно. Ему необходимо еще три или четыре сезона и он завершит работу. Скоро тайна Гаки-о-Моро будет в ваших руках!
  Син-ханза Гомпати медленно улыбнулся.
  Будущее было прекрасно. Внутренним взором он почти видел его -- будущее было просто ослепительным. Он, Ширай Гомпати, владеет городом. И в руках его -- Власть. Власть, данная ему не жителями Кинто, не другими ханзаку -- Младшей и Старшей ветвью Черного Древа.
  Да! Власть он получит от полубогов -- от великих древних предков! Только от них он примет эту власть.
  Нет! Он сам возьмет ее, узнав тайну Гаки-о-Моро. И тогда никто не посмеет напомнить ему о прапрадеде, -- его тоже звали Ширай Гомпати, -- который грабил и убивал на улицах Кинто ночных прохожих.
  Никто. Это будет так.
  Как хорошо.
  
  
  
  
  Глава 4 -- Танец
  
  
  -- --
  
  Поворот левой руки. Взмах и удар правой ногой. Голова смотрит прямо. Еще взмах рукой -- правой. И -- серия прыжков, при этом тело всегда вертикально, а руки медленно движутся перед грудью. Защищают сердце и живот, и плывут, медленно плывут в воздухе...
  Яростные движения ног и медленное, сонное сплетение рук.
  Прыжок!
  Мальчик подпрыгнул еще раз. Он дважды перевернулся в воздухе, оттолкнулся напряженными ногами от пола и крутнулся в обратном прыжке.
  Он упал на шпагат и прогнулся на спину. Руки ласкают воздух, медленно перебирая невидимые струны. Пальцы рук чуть дрожат от напряжения -- час Танца отнимает энергию целой недели обычной жизни.
  Но он еще не устал. Нет, еще нет! Отец не увидит этого!
  Мальчик превратился в ураган. И этот вихрь запел без слов, рисуя узор хризантемы на полу Танцевального зала. Светящиеся в полутьме алые ногти рук и ног вновь и вновь сплетали рубиновый паутинный кокон вокруг тела. На мгновение вихрь превратился в бешеный ураган. Крепкое тело мальчика оделось в сверкающую огненную броню.
  Затем резкий удар -- и все стихло. Мальчик неподвижно стоял с поднятыми вверх руками. А вокруг падали обломки стальных доспехов, которые перед Танцем были надеты на манекены.
  Госпожа Асэтодзин медленно прикрыла плотную занавесь над балконом, устроенным под самым потолком зала. Таких балконов было восемь, и их обычно занимали важные гости и близкие друзья, приглашаемые на праздники и церемонии Гетанса поклонников Танца.
  -- У нас растет достойный сын, господин Титамёри, -- улыбнулась госпожа Асэтодзин.
  -- У нас вырос хороший сын, госпожа Асэтодзин, -- медленно кивнул глава Гетанса поклонников Танца.
  Он встал с кресла и, сложив руки перед грудью, поклонился жене.
  -- Я благодарен вам, госпожа, что вы подарили мне этого мальчика.
  Госпожа Асэтодзин опустилась на колени перед мужем, обняла его ноги и прижалась к ним щекой. Затем подняла голову и взглянула ему в лицо
  -- Я признательна вам, господин Хонами Титамёри, что вы двадцать лет назад уговорили меня стать вашей женой...
  Великий Генту поднял с колен жену и прижал к себе. Она была высока -- ростом почти с него. Титамёри вдохнул знакомый запах волос жены, и сердце его сжалось. Ведь тогда, два десятка лет назад, он мог бы ошибиться и пропустить свое счастье...
  Он осторожно погладил ее по волосам и поцеловал.
  Минуту спустя на балконе никого не было. Великий Генту и его жена покинули наблюдательный балкон Танцевального зала.
  Все это время мальчик стоял не шелохнувшись. Затем медленно расслабился.
  Он все слышал, и знал, что отец и мать знают, что он слышит. Теперь они ушли и он мог отдохнуть. Его уважаемые родители знали, что в тринадцать лет он не сможет пройти Танец еще раз, как того требовала традиция возведения в наследники. Но... ему еще тринадцать лет, но он начал бы Танец второй раз, если бы того захотел отец или мать. Но они ушли и позволили ему отдохнуть.
  Юный Танцор медленно вышел из зала. Вначале горячая ванна, а затем дюжина часов сна. Или две дюжины...
  Глаза его уже слипались.
  По длинному переходу он добрел до душевой. Включив почти обжигающий кипяток, мальчик лег на стоящий посредине душевой комнаты мраморный стол и четверть часа наслаждался бьющими сверху струями. Он лежал на спине и смотрел на потолок, где мраморная мозаика изображала десяток сцен из великого прошлого дейзаку Танцоров.
  Сын Великого Генту опустил глаза, расслабился и постарался освободить голову от всех мыслей. Добившись, чтобы в голове воцарилась пустота, в которой медленно плавали редкие и сонные мысли, мальчик вновь взглянул вверх. Под потолком стлался пар, его клубы складывался в неясные фигуры.
  Вот белый еж, а вот -- куст ишивики, вот серый демон Они в тигровой шкуре, а вот сам Агатовый Дракон! Чуть левее в клубах пара довольно улыбалась Кошка Хинши, медленно изгибаясь в кошачьем Танце. Сегодня он увидел даже третью Сущность, Господина Лянми! Сын Великого Генту был готов поклясться -- это был именно он!
  Мальчик улыбнулся. Такое удивительное развлечение -- и он сам его придумал. Он переполнился гордостью. И как всегда -- на этом его голова вновь наполнилась мыслями. Пар опять превратился в плотную белесую завесу. Дракон Тао-Рин растворился в нем -- как и не было. Кошка Хинши махнула хвостом и исчезла. И лишь слегка насмешливая улыбка Господина держалась дольше всего.
  Может быть это знамение?
  Как необычно!
  Мальчик перевернулся на живот, подставляя спину горячим струям. Затем на пять минут окунулся в холодную воду большой ванны, -- почти бассейна, -- и вышел из душа.
  Полотенце выпало из его рук. В комнате рядом с душевой сидел его отец.
  Господин Титамёри расположился на мраморной скамейке, откинув голову на стену комнаты и закрыв глаза. Казалось, что он спал, но мальчик видел -- это не так. Глаза отца открылись и в них блеснул веселый огонек. Он смотрел на растерянного сына и улыбался.
  Мальчик пришел в себя, поклонился и сказал:
  -- Прошу простить, отец, что заставил ждать. Я не знал, что вы здесь.
  Великий Генту улыбнулся и сказал:
  -- Вэнзей, я жду тебя через четверть часа в моем кабинете.
  Потрепав сына по голове, он вышел в коридор.
  Пока мальчик поспешно вытирался большим полотенцем из жестких льняных нитей, он напряженно думал -- что могло случиться? Танец? Но он хорошо провел Танец -- и отец был им доволен.
  Он сам так сказал матери!
  Что же еще? Ритуал Наследника? Нет, не может быть. Этот обряд в Гетансе поклонников Танца проводят, когда сыну Великого Генту исполняется полторы дюжины лет. Были исключения -- когда Наследника объявляли и в пятнадцать, и даже в четырнадцать лет.
  Но то были страшные годы! Годы, которые остались в прошлом. Сотни лет назад. Нет, все не то.
  Накинув теплый халат, и причесав волосы гребнем из дуба, мальчик отправился к отцу. К кабинету отца вели длинные переходы, частью -- простой серый камень, частью -- украшенные шелковыми занавесями с рисунками из прошлого Гетанса. Вэнзей как-то спросил отца -- почему так? Отец улыбнулся и ответил -- чтобы будущим Танцорам было ради чего совершать подвиги.
  По дороге мальчик постарался припомнить все, что он слышал от отца в последние месяцы. Ничего, что он мог вспомнить, не было столь важным. Но ведь отец позвал его в свой кабинет!
  Невероятное событие.
  Последний раз отец приглашал его в кабинет семь лет назад -- когда Вэнзея представили его будущему Учителю Танца. Значит что-то случилось -- отец не мог вызвать его просто так. Мальчик споткнулся. В полутьме коридора ему вдруг почудилась улыбка. Мальчик потер глаза. Улыбка растворилась в смутных тенях от колышущихся занавесей.
  Знакомая улыбка.
  Как странно.
  Мальчик с опаской огляделся вокруг. Господин Лянми? Не может быть. Господин Лянми -- это порождение Шангаса при Водоеме, первого и старейшего дейзаку Кинто. Это их Сущность. Он приходит только к ним, к Шангасу. Гетанс поклонников Танца был молодым дейзаку, ему не исполнилось и четырех сотен лет. Гетанс не имел своей Сущности -- и это было хорошо. Сущности слишком непонятны, их сила удивительна, а причины поступков темны.
  Опасно! Но...
  Мальчик улыбнулся и беззвучно посмеялся сам над собой. Что за мысли приходят в голову! Ему надо спешить и нечего бояться -- ведь его позвал отец. Господин Лянми тут ни при чем.
  Но призрак странной улыбки будоражил и волновал мысли. Вдруг мальчику показалось, что он знает, зачем его зовет отец. Но это невероятно! Он поспешил -- время не бесконечно и четверть часа, которые дал ему отец, наверняка подходят к концу.
  А вот и дверь в кабинет отца.
  Тяжелая, черного дерева, кипяченого в желчи акулы-шохгу, она стояла несокрушимой скалой, способной противостоять Вечности. Желчь шохгу была весьма редка и дорога, но дерево, кипяченое в ней, никогда не гнило, не поддавалось стальному ножу и очень неохотно горело. Из него делали шкатулки для важных документов, а вот одному из прадедов мальчика пришла в голову мысль сделать дверь в кабинет.
  Вэнзей осторожно погладил черное дерево. Ладонь скользнула по бронзовым фигуркам божков частой удачи, вкусной еды, верного пути, и острого глаза. Мальчик взглянул на верхний ряд бронзовых фигурок, у самой притолоки. Где-то там должен быть божок, которому художник придал черты лица самого достославного прадеда. Странная шутка, если она была правдой. Но Вэнзею с самого детства хотелось узнать, какой же из бронзовых богов носит лицо его прадеда.
  Мальчик собрался с духом и толкнул дверь. Тяжелая, почти несокрушимая черная дверь повернулась мягко, как игрушка из перышка на шелковой нитке, с которой в детстве играл Вэнзей.
  Его отец стоял у окна и задумчиво рассматривал город. Кабинет располагался на четвертом этаже, а этажи в доме Великого Генту были высокие, в три человеческих роста. Из окна был хорошо виден Старый город, и даже часть Нового города.
  Мальчик прищурил глаза. После полутемных коридоров льющийся из окна яркий свет был слишком резок. Отец был одет в черный плотный халат с расшитыми золотыми нитями узорами, что свидетельствовало о необычности встречи. В этом одеянии глава Гетанса принимал лишь важных гостей.
  Великий Генту медленно повернулся к сыну. Окинул взглядом и удовлетворенно кивнул. Жестом показал на стул у стола. Подождал, пока мальчик сядет, и сказал:
  -- Через три дня я и твоя мать пустимся в долгое путешествие. Мы направимся в Ла-Тарев. С собой мы возьмем твою сестру, Орики. Ей пора увидеть мир таким, каков он есть.
  Вэнзею с трудом удалось подавить в себе крик. Он знал, знал! Он понял, о чем собирался сказать отец еще тогда, несколько минут назад.
  Господин Титамёри внимательно взглянул на сына:
  -- Я понимаю, что тебе тоже хотелось бы увидеть Ла-Тарев, но в этот раз ты останешься дома. Орики через месяц будет ровно дюжина лет и мы с госпожой Асэтодзин обещали ей подарок. Это и будет ее подарком. Ты ведь понимаешь?
  Мальчик кивнул. О нет, он не обиделся, что его младшая сестра увидит другой край мира раньше его. Отец неправильно его понял -- но не говорить же об этом?
  Это будет некрасиво.
  Глава Гетанса полуобернулся к окну:
  -- Взгляни, сын, там ты можешь увидеть мир -- наш мир. Наш город Кинто и семь десятков малых городов и деревень вокруг него. И везде живут граждане Кинто. Есть еще тысяча островов в море, вдоль всего побережья. Там живут не знающие даже письма дикари. Это все тот мир, который ты видел до сих пор. Но есть и мир иной -- мир Ла-Тарева. Тысячу или больше лет назад, они, как и мы, построили свой город.
  Вэнзей внимательно слушал.
  -- Ты знаешь историю. Ты знаешь, почему и на нашем материке, Чантэ, и на материке Имаросс оказались покинуты старые города. Все люди из тех городов собрались вместе и построили города-крепости: Кинто и Ла-Тарев. Иначе они бы погибли. Ныне все по-другому, но до сих пор люди на Шилсу живут в двух больших городах. Наши города разные, совсем не похожие друг на друга -- ты видел на улицах Кинто таревцев, и потому можешь понять.
  Мальчик улыбнулся -- эти таревцы такие смешные. На миг он забыл о том беспокойстве, что терзало его.
  -- Наши города разные -- но некогда мы были одним народом. В это трудно поверить, но это было так, -- продолжил его отец. -- Мы с твоей матерью отправляемся в Ла-Тарев. Надолго, на месяц или два. Вернемся в месяц Огненной Обезьяны. Может быть раньше -- в месяц Обезьяны Водной. Нам предстоят важные дела -- и пусть путь наш будет удачен.
  Мальчик уныло кивнул головой. Что же делать? Отцу нельзя отправляться в путь, но как это сказать?
  -- А пока -- пока я объявляю тебя Наследником. Мы видели твой Танец. А с соседнего балкона за тобой наблюдал твой учитель Танца, и мой первый помощник, Алехандро Таромэ. Я назвал тебя Наследником, -- тут господин Титамёри улыбнулся, -- так не подведи меня. Готовься стать главой Гетанса. И не занимайся Танцем больше необходимого.
  Удивленный Наследник поклонился отцу. Как это -- не заниматься Танцем?
  -- У тебя будут и другие обязанности. Ты должен учиться. Упорно учиться. Наследнику надо знать много больше, чем простому Танцору.
  -- Да, отец.
  -- А теперь ты можешь задать вопросы -- я же вижу, они тебя доедают, -- усмехнулся Великий Генту.
  -- Отец, как вы собираетесь путешествовать в Ла-Тарев?
  -- Самолетом. В Ла-Тарев раз в три дня с аэродрома "Шоку" летают самолеты. Твоя мать хотела плыть морем, и Орики тоже, но у нас мало времени.
  -- Отец... можно ли отложить поездку на время?
  Глава Гентанса поднял левую бровь. Неужели он ошибся, и его сын всерьез завидует своей сестре? Настолько, что готов испортить ей день двенадцатилетия?
  -- Из Ла-Тарева мне был передан знак. Меня ожидают. Нам необходимо ехать, -- сухо сказал он.
  -- Отец! Отец... я беспокоюсь за вас. Столь дальние путешествия в самом начале весны опасны! -- мальчик умолк.
  Господин Титамёри почувствовал раскаяние. Как он мог усомниться в сыне?
  -- Не беспокойся, Вэнзей. Мы отправимся на новом и удобном самолете. Всего две промежуточные посадки за девять тысяч километров. И все аэродромы хорошо организованы и удачно расположены. -- Он улыбнулся. -- Это вполне безопасно, почти так же, как твои ежемесячные полеты в гости к бабушке. Я уже много раз летал в Ла-Тарев. Это было лет пять назад. Ты же помнишь те механические игрушки, что я всегда привозил тебе в подарок?
  Мальчик кивнул. Ничего не вышло. И не могло выйти -- Вэнзей уже понимал, что такое быть главой дейзаку. Никакие внешние дела и опасения близких не должны сбивать с цели главу Гетанса. Он решил при случае поговорить с кем-нибудь из Шангаса. Может быть, видения с Господином Лянми означают что-то доброе?
  Отец провел рукой по его волосам, отошел на шаг и сказал:
  -- По возвращению из Ла-Тарева мне будет что с тобой обсудить. Мир изменится. -- Он помолчал и закончил разговор. -- Пусть длится Танец!
  -- Танец вечен!
  Мальчик поклонился отцу и выскользнул из кабинета, задев полами халата бронзовую фигуру основателя Гетанса. В любое иное время Великий Генту выговорил бы сыну за неуважение к предкам. Но не сегодня. Все же мальчик сильно расстроен, что в поездку взяли не его, а Орики.
  Дверь медленно закрылась. Улыбка сошла с лица господина Титамёри. Он потер грудь напротив сердца. Его терзали дурные предчувствия. Неужели с его сыном что-то случится, пока он будет в Ла-Тареве? Надо бы дать ему достойную охрану.
  И этот странный сон.
  Сегодня ночью ему снился Господин Лянми.
  
  
  
  
  Глава 5 -- Мерцающий взгляд
  
  
  -- --
  
  Холодная рука ветра дернула старика за волосы.
  Похоже, сегодня ветер был в игривом настроении. Но человеку было не до давнего друга, к которому он изредка приходил поговорить, пожаловаться на ноющие кости и пожелать хорошего настроения на завтра. А еще чаще -- просто молча выслушать то, что ветер хотел ему прошептать.
  Так бывало. Но сегодня -- работа.
  И потому он с легкой досадой отмахнулся от ветра.
  Собрав седую шевелюру в толстый хвост, он крепко перевязал его выцветшей оранжевой лентой. Подошел к краю площадки и сжал обеими руками жадный до тепла металл ограждения. Он стоял на широкой площадке, вырубленной в граните скалы рядом с ее вершиной. По краю площадки в камень были вплавлены тонкие столбики из темного металла. Сверху к прутьям приварили широкую квадратную трубу. Тысячу лет назад древние строители прорубили тоннель сквозь гору и вплавили металл в камень. За годы край скалы раскрошился, и два столба теперь висели в воздухе, цепляясь за трубу. Но остальные стойко держались за гранит.
  Старик крепче взялся за перила и наклонился над пропастью.
  Перед взглядом старика раскинулась изумительный вид далекого прибрежья, высоких гор, узких долин, светлых нитей дорог и зеленых квадратов рисовых полей. Далеко к северу виднелся город. В этот час Кинто пыталась захлестнуть ночная тьма. Пыталась, но неудачно. Она постепенно отступала, получив отпор со стороны людей. Огни зажигались по городу, превращая его в далекое облачко света, последний подарок солнца, который прилег до утра на берегу великого океана.
  Руки быстро замерзли. Старик неохотно выпустил из рук металл и отошел в глубь площадки. В грубо обтесанной стене темнел зев широкого квадратного отверстия -- вход в длинный тоннель, по которому он недавно поднимался на площадку. Пробитый в скале ход начинался прямо из его дома и вел бесконечными кругами вверх, к площадке. Он тратил по часу на подъем, но дело того стоило.
  ...Быстро темнело, и первые звезды проступали на темном полотне неба.
  Старец подошел к входу в туннель, зажег висящий на железном крюке светильник в виде перевернутой чаши с прорезями в стенках. Затем сделал несколько шагов вправо. Там на площадке стоял большой железный стол. Когда-то старик в одиночку втащил его сюда. В то время он был полным сил человеком и мог легко поднять четыре мешка с рисом. Хотя и сейчас, готовясь вскоре отметить свой восьмой десяток, старик мог бы повторить свой давний подвиг и приволочь на площадку такой же тяжелый стол.
  Крепок был старик, не позволял он времени отнять у себя здоровье. Хотя все чаще ему казалось, что разговаривать с ветром -- не самое обычное занятие для здорового человека. Но с кем ему здесь говорить? Старик с досадой махнул рукой, подошел ближе к стене и нажал на еле заметные выступы в граните. Медленно, с протяжным скрипом, гранитная плита повернулась и опустилась вниз, застыв наподобие раскрытой ладони. Человек вытащил из дыры два предмета завернутых в сверкающую пленку. Один из них был довольно увесистым, второй -- намного меньше и легче. Положив свертки на железный стол, он осторожно распаковал больший из них.
  Внутри был ящик из того же темного металла, похожего на тот, из которого изготовили ограждение площадки. На одной из сторон ящика было несколько отверстий, и одно большое конусообразное -- внизу, прямо посередине.
  Старик перенес ящик к центру площадки. Там из камня торчал толстый невысокий столбик. Надев прибор на столб той самой конусообразной выемкой, он слегка подвигал его из стороны в сторону. Наконец раздался щелчок, и тот крепко зацепился за стойку. Из боковых стенок выползли ручки и открылось несколько люков.
  Человек вернулся к столу. В малом свертке был длинный ярко-зеленый шнур и прозрачная изогнутая пластина на обруче. Шнур он воткнул одним концом в прибор, а другой дотащил до дыры в скале. Там он нашарил нужный вход и подключил шнур в него. Обруч надел на голову, -- прозрачный экран оказался прямо перед глазами, охватывая голову до висков.
  Старик вздохнул и опустился на стоящий рядом со столом кованый стул. К изящному металлу старик когда-то прикрепил отполированные доски из ясеня. Ветер и дождь сделали свое дело -- теперь доски пошли трещинами, а некоторые -- раскололись на куски. Их приходилось каждый раз поправлять, но старик не стал менять сиденье и спинку стула. Он уже привык. Тем более что делать сейчас все равно нечего. Надо ждать.
  Ожидание затянулось надолго. С каждым годом оно становилось все дольше, видно машины, установленные в глубине скалы древними мастерами, постепенно изнашивались. Или же топливо подходило к концу. Старик так и не сумел узнать, как именно добывалась энергия. Но что ящику требовалось много энергии -- это он знал точно. Его дом освещался и обогревался от тех же самых генераторов. И все, что он в течение года тратил на дом -- были крохи по сравнению с тем, что пожирал прибор за недолгие минуты.
  Наконец экран слабо осветился, моргнул несколько раз и потемнел.
  Горы исчезли.
  Вокруг старика воцарилась ледяная тьма космоса, с льдистыми крапинками планет и крохотными, но яркими точками звезд. На миг сердце его дрогнуло. Всякий раз величие картины действовало на него подобно мягкому, но сильному удару.
  Он привычно наклонил голову вправо. Звезды устроили хоровод и застыли в новом положении. Секундой позже -- медленно двинулись по кругу. Справа выплыл обжигающий шар солнца. Старик поспешно наклонил голову влево и убрал огненный круг из поля зрения. Покачал головой и дотронулся левой рукой до края экрана. Перед глазами возникла координатная сетка. Он вновь осторожно качнул головой, легко провел ладонью по экрану и увеличил масштаб.
  Так. Правильно. Вот это направление. Оранжевый треугольник отметки, которую он поставил лет двадцать назад, возник перед его глазами. Старик вывел его в центр и сжал обеими руками края экрана. Пространство прыгнуло на него и понеслось мимо.
  Слева пролетел бледно-лиловый шар пятой планеты,
  Дальше!
  Промелькнули гигантские булыжники астероидного пояса.
  Еще дальше!
  Яростное чувство затопило старика -- сродни одновременно предвкушению охотника и ужасу жертвы. Оранжевый треугольник разбух до размеров ладони, а затем занял все поле зрения. Человек резко дернул головой, остановив движение. В центре оранжевого треугольника медленно кружился темно-серый шар. В этот раз он был приметно больше, чем год назад. Намного больше. И непонятные символы справа от него уже не были желтыми, как в прошлый раз. Нет, они налились кровью и медленно мигали.
  Старик с досадой прикусил губу. Как жаль, что он не ведает их смысла! Но вот что означали цифры, что равномерно менялись вверху, он уже понял. Это были дни. Дни до какого-то события. Оставалось не так много -- чуть больше года. Год. Но что произойдет? Старик вздохнул. У него было много мыслей на этот счет, -- одиночество способствует размышлениям. Но мысли -- это лишь мысли, истина часто бывает неожиданной.
  Старик кивнул и приступил к главному, ради чего он поднялся сегодня на вершину скалы. Он вывел на экран изображение седьмой планеты и сравнил ее с тем круглым пятном, что прочно обосновалось в центре оранжевого треугольника. Они почти совпали по размерам. Пятно оказалось даже чуть больше. Верно, что-то приближается к их миру. Еще не скоро, но оно будет здесь. Может быть, год остался до того, как этот непонятный шар доберется до Шилсу?
  Он помнил старый текст, который много лет назад позвал его в дорогу. Седьмая планета оказалась меньше, чем этот непонятный шар, а значит, пришло время, когда пророчество исполнится. Или -- не исполнится. Пророчества безграничны в своей слепой мощи, но в то же время они слабы, как новорожденный ребенок. Народы и миры в их власти, сами же предсказания могут быть нарушены любой мелочью, лишь бы она произошла в нужный момент.
  Рука скользнула по краю экрана и тот погас. Вокруг старика вновь возник вечер и горы. Скалы сжали его в давящих объятьях. После пустоты космического пространства он на миг испытал тяжелое чувство. Казалось, будто его засыпало обломками камня и из изломанной груди вырывается последний предсмертный хрип.
  Как неприятно.
  Но тяжкое чувство мелькнуло и прошло.
  Старик отдохнул, затем сложил и убрал на место ящик и его экран.
  Чуть позже он уже спускался вниз, к выходу из туннеля. Прогрызенный в скале ход заканчивался небольшой пещерой с дверью, закрывающей вход в его дом. Пещера была слабо освещена маленькой лампочкой, свисающей с потолка на голом шнуре. Старик подошел к каменному блоку, что заменял дверь и выглянул в специальное окошко. В его доме вход в туннель был укрыт в стене, за деревянными панелями с вставками из темного стекла. Под одним из таких стекол было спрятано окошко.
  Перед его глазами возникла неожиданная картина. В его доме хозяйничали высокие, выше человека ростом, черные чудовища. Громадные темные фигуры, похожие видом на людские, бродили по комнатам. Черная шерсть покрывала их с ног до головы, а во рту изредка мелькали белые клыки. Старик знал этих незваных гостей, но никак не ожидал увидеть их в своем доме.
  Темные фигуры успели распахнуть все шкафы, перевернуть и разодрать диван, а теперь сопели, вытаскивая тяжелый стол из комнаты. Изредка чудовища скалили клыки и рычали друг на друга. Было видно -- они разочарованы отсутствием хозяина.
  В главной комнате их было трое. Еще две черные фигуры на глазах у старика протопали в кухню и малую комнату. Возможно, в других малых комнатах тоже кто-то был. Одно из чудовищ уронило шкафчик с книгами и небрежно расшвыряло ногой книги по углам. Другое чудовище осклабилось, пнуло диван и вышло из главной комнаты.
  В старике заклокотала ярость. Как! В его дом вошли эти твари и устроили погром?! Он покажет им ошибочность таких действий!
  Он огляделся. К стене был прислонен его боевой посох. Иногда старик взбирался на верхнюю площадку и занимался боевым танцем. Вот и сейчас верный посох с нетерпением ожидал хозяина. Миг -- и он почти прыгнул в руку старику. Черная сосна, кипяченая в желчи акулы и широкие стальные кольца на концах -- удивительно удобная вещь, если нужно кого-нибудь хорошенько вразумить.
  А старик сейчас собрался вразумлять со всей своей немалой силой.
  Он достал из глубин кинну четыре темно-желтых пилюли, завернутых в клочок бумаги. Осторожно развернул ее и взял одну пилюлю. Проглотил ее, затем немного посомневался, -- и бросил в рот еще одну.
  Несколько минут старик готовился, закрыв глаза и равномерно дыша. Его руки крепко держались за посох. Вначале они слегка дрожали в напряжении, а затем застыли недвижно, как будто отлитые из стали.
  Старик медленно открыл глаза и усмехнулся. У бедных черных тварей нет никакой возможности противостоять ему. Сейчас, даже через толщу камня, он ощущал каждое из чудовищ. Он легко дотронулся до выступа в стене. Кусок камня бесшумно провернулся, открыв вход в дом. Чудовища не заметили его появления. Двое в этой комнате были к нему спиной, а трое -- разбрелись по всему дому.
  Старик скользнул внутрь комнаты и остановился в ее центре. Со стороны его движения казались размытыми. Его фигура мелькнула со стремительностью молнии. Полы кинну хлопнули в воздухе.
  На звук обернулся один из захватчиков и немедленно получил сильный удар. Тяжелый, со стальными кольцами, конец посоха молотом врезался его в грудь. Удивленно взревев, чудовище с грохотом обрушилось на пол. В падении оно крепко приложилось головой об табурет из мореного дуба. Дрыгнув ногами, чудовище надолго затихло.
  Старик резко обернулся к другому. Этот незваный гость быстро отошел от изумления и метнулся к старику, перепрыгнув через стол, который чудовища зачем-то вытаскивали из комнаты. Старик уклонился, уперся посохом в стену, подпрыгнул и ударил обеими ногами захватчика в плечо. Темная фигура отлетела обратно к двери.
  Там она столкнулась с третьим чудовищем. Они взревели, оскалили клыки и в падении перевернули стол. Теперь им было легче нападать на старика. Они рванулись, пытаясь обойти его с обеих сторон. Резко, почти незаметно для глаза, старик скользнул им навстречу. При этом он обеими руками поднял посох над головой. Остановился посередине комнаты и широко расставил ноги. Старик сильно наклонился влево и ударил концом посоха чудовище в лоб. Потом крутанул посох на вытянутых руках и изо всей силы обрушил его на голову другого чудовища, которое уже метнулось к нему с правой стороны.
  Оба захватчика тяжело повалились на пол и застыли.
  На миг старик затаил дыхание. Прислушался и усмехнулся.
  В одной из малых комнат чудовище кралось к двери, надеясь застать его врасплох. Когда оно молча выскочило в главную комнату, то тут же получило посохом по коленям. С тяжким грохотом черная туша повалилась на пол и пролетела по нему несколько шагов. Голова ударилась в стену, а сверху опустился посох, погружая во тьму беспамятства.
  Еще одна из темных фигур выскочила из двери кухни. Черная шерсть была запорошена мукой -- казалось, что чудовище высыпало на себя не меньше, чем полмешка. В зубах торчал хвост копченого окуня, и оно все еще продолжало пережевывать рыбу. Этого старик приложил посохом с особенным удовольствием. Чудовище удивленно сглотнуло и молча опрокинулось на пол.
  Из пасти скорбно торчал рыбий хвост.
  За пару минут все было кончено.
  Темные фигуры слабо шевелились на полу, изредка пытаясь приподняться. Каждый раз старик мгновенно оказывался рядом, слышался приглушенный стук и фигура надолго затихала. Через некоторое время одна из фигур что-то негромко прошипела, и никто из них больше не пытался подняться.
  Командир?
  Это же чудовище, лежа на животе, повернуло голову и нашло взглядом старика. Оно что-то проворчало, затем заговорило более понятно:
  -- Большшше не надо этогххо.
  -- Чего? -- спокойно поинтересовался старик.
  -- Этогххо... тогххо. Палки не надо. Мы лежим.
  -- Вижу, что не сидите в креслах. А палка... Ее не будет, если будете лежать смирно.
  Чудовище дернуло головой в подтверждение.
  -- Кхашшш... Будем.
  -- Так чего вы здесь решили найти? -- спросил старик.
  -- Нас послал великхий Повелитель, кхоторому подшшиняется...
  -- Это я знаю. Дальше.
  Чудовище ненадолго умолкло. В его голове провернулись несколько шестеренок, и оно решило пропустить пару минут славословий в адрес хозяина.
  -- Мы ххотим знать, старикхх, что ты увидел, -- недобро прошипело оно. -- Если ты не скажешшшь нам, то наш повелитель будет недоволен.
  Подниматься на ноги, однако, чудовище не решилось. Видно, опасалось, что старик пустит в ход свой посох.
  -- Ваш Повелитель съел своего первого жука, когда я здесь жил уже десяток лет. Не ему мне указывать!
  -- Мы не едим шшуков! -- злобно проревела одна из фигур и тут же поспешно ткнулась мордой в пол.
  Старик не обратил на этот вопль ни малейшего внимания.
  -- Передайте своему Повелителю, что вы нарушили правило. Так близко от города вы не имеете права появляться.
  -- Кхашшшш... Времена меняются, старикхх, -- злорадно прошипела другая фигура, -- ты знаешшшь, что в мире нет ничего неизменного.
  -- Это правда -- но вы с этих перемен не получите ничего хорошего.
  -- А люди?
  -- Люди -- тоже.
  На минуту воцарилась тишина.
  -- Повелитель приглашшшает тебя к себе, господин... кха! -- подавился именем командир чудовищ, когда старик сильно ткнул его концом посоха в живот.
  -- Мне нет до него дела -- пусть и он забудет обо мне.
  -- Кхашшшш... -- чудовище, которое только что ударил старик, поерзало по полу, и произнесло. -- Мы бы давно могли помешшшать тебе жить тут, старикхх. Но не мешшшали...
  Старик задумался. Это правда. За долгие годы они впервые решились залезть в его дом. Может быть -- ответить на их вопрос? Старик думал долго. Наконец он решился.
  -- Передайте вашему хозяину -- пусть смотрит на небо и вспоминает то, что ему говорили предки. Вот мой ответ, -- произнес старик. -- А теперь уходите. Времени и так осталось мало.
  -- Это плоххой ответ, старикхх...
  Старик промолчал. Если их Повелитель умен, как иногда ему казалось, то он поймет. Если же глуп... Тогда не имеет смысла ему помогать.
  Одна из фигур пошевелилась и начала приподниматься.
  -- Ползком! -- рявкнул старик.
  Чудовище плюхнулось на брюхо и, злобно ворча, поползло к двери, ведущей наружу из дома. За ним последовали и другие. Последняя из фигур задержалась на пороге и прошипела:
  -- Мы тоже знаем. Пророкхчество начало исполняться, старикхх. Но я не скашшу тебе, как именно!
  Чудовище расхохоталось и скрылось в вечерних тенях.
  Дверь жалобно заскрипела, и с грохотом ударилась о косяк.
  Старик задумался, затем подошел к окну. Долго стоял, глядя во тьму, что затопила горы. Действие пилюль проходило и ноги начинали дрожать. Даже он не мог выдержать две пилюли из толченых корней Древа Жизни без последствий. Он отошел от окна и опустился в кресло. Почти два часа старик размышлял о грядущем. Затем поднял с подоконника телефон и набрал номер Верховного жреца Шангаса при Водоеме Тяу-Лина. Тому стоило знать то, что он увидел.
  Долгие минуты ничего не происходило, но вот телефон щелкнул и на экране появилось заспанное лицо жреца. Тот на миг закрыл глаза, поморгал и с изумлением уставился на старика.
  -- Это ты...
  -- Без имен! -- прервал его старик.
  Несколько секунд Тяу-Лин приходил в себя. Затем он посмотрел на часы и покачал головой.
  -- Чтоб тебя демоны посетили! -- проворчал Тяу-Лин и зевнул, прикрыв ладонью рот.
  -- Уже, -- коротко ответил старик.
  -- Что -- уже?
  -- Не важно.
  -- Не важно? Зачем вы тогда меня разбудили, господин... гм... да...
  -- Хочу вам сказать нечто полезное, господин Тяу-Лин.
  Верховный жрец еще раз зевнул и вопросительно уставился на старика.
  -- Только одно -- вам надо проверить то давнее пророчество, господин Тидайосу-шангер. Про приход чужого Дракона. Вдруг, да начало исполняться оно?
  После этого старик выключил телефон и положил его на подоконник. На пальцах остались следы пыли. Он бездумно достал из кармана платок и протер им подоконник. Потом спохватился, и сунул платок обратно в карман вместе с телефоном.
  Опустившись в кресло рядом с чайным столиком, старик налил себе холодного чаю. Предстояла долгая ночь размышлений. Старое ругательство обрело новый смысл.
  Чтоб жить тебе в эпоху перемен!
  Обломки шкафа и стола были раскиданы по полу. Книги опечаленно лежали, разметав страницы, словно раненые птицы -- крылья. Осколки фарфоровых чашек казались призраком далекого прошлого, воспоминанием о том, что было и чего больше не будет. Старик потер грудь. Сердце болело все сильнее -- две капсулы из корня Древа Жизни совсем не мало для него. Совсем даже много.
  Старик расположился в кресле удобнее и попытался заснуть. Он долго лежал в кресле, ворочаясь и устраиваясь. Наконец, тьма смежила ему веки. Старик вздохнул и едва заметно улыбнулся. Ему снилось, что он идет тропинкой вдоль обрыва над морем, а далеко впереди на алмазном песке сидит та, кого он не видел уже полсотни лет. Молодая, красивая и веселая, какой она была тогда. Они оба молоды! И нет меж ними непонимания, ссор и сочащегося кровью разрыва.
  Он быстро шел по тропе, не замечая, что путь все сильнее и сильнее уходит под уклон. Наконец он споткнулся, земля вырвалась из под ног и началось бесконечное падение во тьму. Сердце ударило в последний раз и затихло.
  Навсегда.
  И лишь ветер выл за окном, оплакивая уход единственного друга.
  
  
  -- --
  
  Этот беспокойный старик!
  Верховный жрец Шангаса при Водоеме, Тидайосу-шангер Тяу-Лин покачал головой. Зачем он разбудил ночью, мог бы подождать до рассвета! И теперь, с самого утра Тяу-Лин был похож на старую больную черепаху. Сидит и тихо зевает в кресле, хотя давно было пора собрать силы и приняться за дело. Наконец, решив, что когда-нибудь он отомстит проклятому всеми демонами старику, Тяу-Лин повеселел. Он тоже поднимет старика среди ночи!
  И это будет только справедливо.
  Однако старик прав. Срок приближается и мир вступает в очередное Среднее Канджао. Канджао... Раз в семьсот двадцать лет на Шилсу приходят изменения. Когда серьезные, в иной раз -- едва заметные. Но что-то обязательно происходит -- произойдет и сейчас.
  Срок приближается. То давнее пророчество может исполниться в любой момент. Нужно проверить, когда оно может осуществиться. Возможно старик, разум которого давно уже унес горный ветер, не так уж и глуп?
  Он, Тяу-Лин, не может позволить себе быть небрежным. Именно поэтому он сейчас будет тщательно готовиться к обряду. Старый обряд, много древнее большинства известных. Он был труден и опасен. Мало кто решался его провести -- надо быть поистине искусным, чтобы решиться на него.
  ...Тяу-Лин устроился удобнее в кресле. Он сидел за широким столом в Малом храме. Перед ним стояла резная шкатулка с палочками-рунами, а слева лежала толстая книга в темном переплете.
  Крышка шкатулки красного дерева открылась с противным, визгливым скрипом, -- Тидайосу-шангер Тяу-Лин привычно поморщился.
  Он давно уже мог вызвать мастера, чтобы тот починил ее, или же вообще -- заменить шкатулку на новую. Все равно при Шангасе жило много скучающих без дела храмовых мастеров. Но он мог -- и не мог. Эта шкатулка слишком древняя, слишком драгоценная! Нельзя позволять нынешним храмовым мастерам касаться ее.
  Легко испортить древнюю вещь!
  Храмовыми мастера назывались по привычке. Они давно уже занимались вполне обыденными делами Шангаса -- починить стул, стол, повесить новую дверь, заменить вышедший из строя экран телефона. Да и сам Храм был далеко. В горах. Ныне покои Тидайосу-шангера и десятков жрецов, мастеров и слуг располагались во вполне обычном здании. В Управлении полиции Кинто.
  С тех пор, как Шангас при Водоеме на очередном большом собрании дейзаку Кинто получил в управление полицейскую службу города, большая часть высших чинов Шангаса поселилась именно в этом, высоком и просторном здании. Скоро им придется обживать иной дом. Очередное большое собрание дейзаку состоится через три месяца. На нем будет определен порядок управления городом на очередную дюжину лет.
  Было заранее известно, что Шангас при Водоеме передаст полицию города в руки Сошама Льняных Отражений, а сам получит в ведение образовательные учреждения и банки. Через некоторое время и другие дейзаку сменят занятия. Не все и не сразу. Первым будет Кэнб Агатового Дракона. Он отдаст медицину и Порт в руки Арронсэ Синего Солнца, а сам возьмет в управление городское хозяйство и транспорт. Такой порядок жизни был установлен давно, много сотен лет назад. Сошаму потребуется помощь в передаче дел. Возможно, часть шангеров будет еще дюжину месяцев работать в полиции, возможно часть из них останется в ней надолго. Или вообще решат именоваться сошамерами.
  Такое бывало. Редко.
  Но ни один из членов дейзаку не имел права заниматься одним и тем же делом более пяти дюжин лет. Это было не разрешено. Те же давние традиции, что пришли из глубин времени, что заставляли менять порядок жизни всех членов дейзаку. Когда-то давно этот срок составлял не пять, а всего одну дюжину лет. Говорят, в те времена люди были подобны полубогам, зная в совершенстве многие науки и ремесла.
  Некоторые дейза в том сомневались. Другие -- яростно чтили память предков и были готовы невежливо обойтись с несоглашающимися.
  Как нехорошо.
  Ведь все люди разные.
  Тидайосу-шангеру не было нужды полагать что-то или спорить о прошлом. От второго его защищал сан, -- мало кто в Шангасе был равен ему! -- а от первого -- глубокие знания. Знание ушедших веков было его обязанностью.
  Он знал, что в прошлом было не больше, чем сейчас, людей, умеющих уверенно держать в руках острый хирургический нож, ловко нарисовать кистью возвышенную поэму о лике Луны, и при этом правильно построить рыбацкую лодку.
  Ныне жизнь изменилась, новые знания и науки требуют более серьезного изучения. Поэтому все больше дейза меняли свой дейзаку или по соглашению оставались работать на прежнем месте. Но Кинто был верен древним традициям, и дейза раз в несколько дюжин лет меняли профессию. Немногие знали, откуда идут эти традиции, и почему основатель первого дейзаку -- Шангаса при Водоеме -- установил такие правила.
  Верховный жрец знал. Знал и жалел о том.
  Прошлое было не только временем, в котором жили полубоги и герои. Нет, это было безжалостное и страшное время. Причиной появления обычая смены профессии была лишь жестокая необходимость выживания. И не более того.
  Жрец вздохнул, взялся за крышку шкатулки и пошевелил ее из стороны в сторону. Шкатулка скрипнула особенно отвратительно, казалось, что дерево находило странное удовольствие приводить Тяу-Лина в дурное расположение духа. Вот уже несколько лет подряд Верховный жрец проводил обряд Мерцающего Взгляда.
  Он пытался заглянуть в будущее.
  И каждый раз древняя шкатулка раздражала его все сильнее. Будущее приближалось, а вместе с ним рос страх Верховного жреца. В этот раз он едва сдерживался -- и проклятая шкатулка знала это! Он осторожно достал из нее палочки с рунами и со вздохом облегчения отставил шкатулку подальше.
  Крышка скрипнула.
  Тидайосу-шангер Тяу-Лин, Верховный жрец Шангаса при Водоеме, человек, проживший на свете десять дюжин лет, под началом которого было более двух сотен людей, видевший столь много страшных событий за свою долгую жизнь, не смог сдержаться.
  Он громко и грязно выругался. Дверь в Малый храм приоткрылась, и в проеме мелькнуло лицо испуганного служки.
  -- Что-то случилось, госпо...
  Верховный жрец раздраженно махнул рукой и служка испарился.
  Крепко зажав в левом кулаке палочки с рунами, Тяу-Лин открыл лежащую перед ним древнюю книгу с ломкими страницами. Пылинки желтым облачком взлетели вверх и заплясали в тонких лучах солнца, нашедших себе путь в плотных занавесях на окнах.
  Пламя свечи в подсвечнике на столе затрепетало. Жрец запрокинул голову и закрыл глаза. Медленно вздохнув, он выпустил воздух через нос. Еще вдох. Выдох. Вдох-выдох...
  Минута, две, три...
  Постепенно он успокаивался. Все, что было важным еще несколько мгновений назад, отступало. Он опустил голову, все также сидя с закрытыми глазами. Медленный вдох, еще медленнее выдох... Спокойствие вошло в его сердце, тихо и незаметно, будто яд черной змеи. Время неспешно двигалось, словно ползущая по стволу сосны янтарная капля смолы.
  Он медленно открыл глаза и остановил свой взгляд на свече.
  Огонь.
  Все пожирающий, всегда умирающий и возрождающийся. Огонь, в котором все исчезает и из которого рождаются миры. Жрец сжигал в огне самого себя, свою душу, заполняя ее пустотой, жадной и жаждущей пустотой.
  Как больно!
  Голодное Ничто в душе у Тяу-Лина требовало пищи, оно было готово втянуть внутрь себя все, что было рядом. Ощущение шершавой бумаги под правой рукой, мокрые от пота палочки в левой руке, и яркий, режущий огонь перед глазами.
  Жрец сосредоточился на этих ощущениях, постепенно, тонкой струйкой заполняя пустоту внутри себя. Ощущения смешивались, растворяясь друг в друге, превращаясь в колышущиеся тени предметов. Вот прихотливый изгиб огня, вот тени кусков дерева, отполированных бесчисленными прикосновениями, вот клочок бумаги...
  ...Странная бумага...
  Но Тидайосу-шангер не позволил себе отвлечься. Пустота внутри него была довольна -- она слегка утолила голод. Но пищи было мало, так мало! Нечто жадное и голодное внутри жреца хныкало и просило еды.
  Затем вдруг взъярилось!
  Еды, еще еды!
  Оно бросилось на ограждающие его стенки души Верховного жреца. С большим трудом, сдавив в руках палочки и едва сдерживаясь, чтобы не разорвать ломкие древние страницы, жрец превратился в горнило печи. В нем клокотало и ярилось Ничто.
  Тяу-Лин тяжело и прерывисто дышал, на стол перед ним тянулась тонкая струйка слюны. Он подался вперед, смотря на огонь свечи. Еще немного, еще чуть-чуть! И он сгорит в огне словно мотылек. Жадная пустота была сродни огню, она требовала, умоляла, просила и угрожала! Она хотела еды, любой, откуда угодно! Еды, больше еды! И в тот миг, как ее ярость стала почти непереносимой, жрец отпустил жадную силу.
  В будущее!
  Глаза старика распахнулись. Его рот раскрылся в неслышном крике. Силы, вызванные им, жестоко терзали его изнутри. Затем они ринулись открытой дорогой. В грядущее. Вслед за ними метнулся внутренний взор жреца. Он дергался, метался вправо и влево, танцевал и мерцал. Будущее ослепляло. Опаляющий огонь нерожденного солнца не давал жрецу смотреть прямым взглядом. Его взгляд выхватывал кусок там, каплю здесь, проникал сквозь тонкие щели, медленно просачивался, словно вода сквозь песок...
  Мерцающий взгляд...
  Жрец, что создал сотни лет назад этот обряд, умел давать имена.
  В тот миг, когда огонь грядущего опалил душу Тяу-Лин, тот гортанно выкрикнул некое имя и подбросил над столом палочки с рунами. Правая рука судорожно сжалась раз-другой, царапая и сминая страницы книги. Дернувшись всем телом, жрец откинулся назад, подальше от сжигающего, непереносимого жара маленькой свечи. Он обвис на стуле полупустым мешком из-под риса. Все его силы ушли на этот обряд, руки и ноги дрожали.
  Через несколько минут он с огромным трудом отер рот от слюны.
  Как тяжело.
  Четверть часа Тидайосу-шангер сидел не шевелясь. Но вот он нашел силы поднять голову и посмотрел на стол. Ослепительный огонь все пожирающей пламенной пасти, каким он виделся еще полчаса назад, превратился в едва заметное мерцание, почти трепетание крыльев молодой бабочки-окку. Тидайосу-шангер со вздохом достал из глубокого кармана серебряную бутылочку с настоем трав, отхлебнул глоток, затем еще. Вяжущий горький сок трех сотен целебных трав прокатился по горлу. Немного погодя он глотнул еще два раза и с сожалением убрал бутылочку обратно.
  Много настоя пить нельзя.
  Жрец осторожно расправил смятые страницы "Книги перемен". Встав из-за стола, он осмотрел рассыпавшиеся по нему палочки с рунами. Было их ровно одиннадцать, как и должно было быть. Еще три упали со стола -- они не принимаются во внимание. Сегодня Верховный жрец использовал полный набор для гадания. Слишком важное предсказание он проверял. Обойдя стол, он рассмотрел все расположения палочек и рун. Одна из палочек лежала на двух других, закрывая от взгляда их руны. Тяу-Лин шевельнул седыми бровями.
  Как неудачно.
  Он осторожно осмотрел палочки и сумел разглядеть руны. Та, что лежала сверху, была наиболее важной во всем раскладе. Луна. Покровительница древних Сил. И Солнце со Звездой силы под Луной. Луна лежала посередине Звезды силы, едва удерживаясь другим концом на самом краю Солнца. Малейший толчок -- и она упадет. Весь расклад изменится.
  Тяу-Лин осторожно отошел от стола.
  Он взял чистый лист плотной бумаги, достал из кармана ручку и зарисовал весь расклад, расставив везде значки рун. На каждой из четырех сторон палочек была выжжена особым клеймом своя руна. Тидайосу-шангер записывал лишь те руны, что оказались сверху.
  Он внимательно прочитал те слова и строки в книге, которые во время обряда оказались отчеркнуты его накрашенным синей краской ногтем, и тоже переписал их лист.
  Теперь необходимо рассмотреть все вместе. Так, Черепаха на севере. Ветер и Синий огонь справа. Красный огонь, Холодный ветер... дальше, дальше... Солнце, Звезда силы и Луна справа. Хорошо, что сверху именно Светлая луна! Дальше, дальше... Измерив расстояние между Солнцем и Сокрушающим ветром, он вчитался в строки из книги.
  "Придет молодой Дракон нежданною весной... принесет с собой войну и смерть... кровавое безумье... и лягут алмазы в ладони... пятого сына, что вдруг станет первым..."
  Ничего подходящего к раскладу рун. И руны лежат хорошо.
  Жрец довольно кивнул. Он только сейчас понял, как устал. Но все так хорошо, обряд не показал исполнения древнего пророчества. Он не смог сегодня заглянуть очень далеко в будущее -- два его канджао давно позади и силы стали уже не те. Но то, что он видел -- не предвещало в ближайшее время плохого.
  Забрав с собой бумагу, и загасив бронзовым колпачком свечу, он отправился в свои личные покои. Служки закрыли за ним дверь.
  Тидайосу-шангер спешил сообщить главе Шангаса приятную весть -- ничто не должно серьезно омрачить жизнь жителей Кинто в ближайшие месяцы. Он добрался до покоев и крепко запер за собой дверь. После этого сел в кресло у стола и набрал номер главы Шангаса, Хёгу-шангера Чженси. Несколько долгих минут, и на настенном экране появилось жесткое лицо, с четко обрисованными твердыми скулами и острыми черными глазами.
  Хёгу-шангер.
  Чженси чуть кивнул головой, приветствуя Верховного жреца. Тот прокашлялся и произнес:
  -- Проведенный обряд не показал ничего. Пророчество не осуществится в ближайшие дни...
  Жрец вдруг умолк. Он вспомнил, насколько странным показался ему в первый момент текст из книги. Неужели он ошибся? Он задумался. Глава Шангаса терпеливо ждал. Тяу-Лин вспомнил строки из книги и месторасположение палочек с рунами. Нет, все истинно. Хотя... но нет! Он кивнул в подтверждение мыслям и взглянул на экран:
  -- Я провел обряд, и тот не показал ничего. Полагаю, у нас еще есть много времени. Либо оно вообще не сбудется. В истории города бывали и ложные предсказания.
  -- Будем молить богов удачи, чтобы это было так, -- лицо главы Шангаса просветлело, он довольно кивнул и отключил связь.
  Жрец зажег в чаше для благовоний, стоящей рядом на высокой тонкой подставке несколько сандаловых тростинок и устало опустился в резное кресло из красного дерева. Ароматный дым поплыл по комнате.
  Надо было подумать. А младшие жрецы пока пусть прибирают Малый храм, готовя его к будущим обрядам. Обряды... Странный результат Мерцающего взгляда волновал Тидайосу-шангера. Обряд оказался не цельным, сейчас он видел это хорошо. Текст из книги не слишком соответствовал раскладу рун.
  Может быть, на днях провести еще один обряд? Но он так устал... Да и сделано все было должным образом. Руны никак не указывают на исполнение пророчества.
  Голова Тидайосу-шангера склонилась на грудь, и жрец заснул. Он не видел, да и не мог видеть, как в опустевшей комнате, где еще курился слабый дымок над свечой, палочка-Луна таки соскользнула с Солнца и повернулась.
  На Звезду силы легла Темная луна.
  Как жаль.
  
  
  
  
  Глава 6 -- Человек из тени
  
  
  -- --
  
  Палочка соскользнула и повернулась.
  В бинокль было хорошо видно, что человек выругался и перехватил палочки удобнее. Мгновением спустя его слова, прошедшие через сложную систему шифровки и кодировки, раздались в комнате, где стоял наблюдатель.
  Это было не слишком удобно -- слова отставали от движений губ. Это сбивало. Иногда это мешало правильно понимать сказанное. Но это был единственный способ обеспечить секретную связь. А она была крайне необходима.
  Дейзаку имели неплохо оснащенные службы разведки. И то, что по древнему обычаю эти службы предпочитали называться Пятой канцелярией, Глазом Синего Цветка, Малым Помощником, и прочими безобидными названиями, не меняло сути. Чтобы противостоять им, приходилось использовать не только созданную собственными искусниками технику, но и технику, пришедшую с другого края мира, из Ла-Тарева.
  У ханзаку были неплохие связи с контрабандистами.
  Наблюдатель опустил бинокль и потер замерзшие руки. Холодно. Еще десяток минут ничего не должно произойти, и он может поразмять пальцы. Их информатор скоро придет, как и было ему сказано, в это недорогое кафе, где его ожидает человек ханзаку.
  Совсем дешевое кафе, просто забегаловка, в которой обычно питались студенты и рабочие Порта. Никаких цветных скатертей на столах, никаких салфеток, только неизменные деревянные палочки, пяток приправ и плотный коричневый пластик стола с узором под дерево. Впрочем, еда здесь была недорога и питательна. А большего от нее и не требовали.
  Наблюдатель качнул головой, рассматривая вывеску кафе, которое располагалось через неширокую, мощеную камнем, и щеголяющую бетонными заплатками улицу. Это надо же! "У пьяной акулы" -- такие названия пристали больше северянам, чем Кинто, даже на самой окраине города. Человек окинул быстрым взглядом дорогу, по которой изредка проносились машины, узенькие пешеходные дорожки и маленький, -- всего в два татами, -- сад у входа в кафе.
  Видно было хорошо, во всех подробностях.
  Наблюдательный пункт был организован в доме напротив. Очень удобно -- узкие окна, выдающиеся из дома в виде маленького фонаря. Их так легко замазать полупрозрачной серебряной краской, которой иногда покрывают окна для защиты от палящего летнего солнца. Наблюдать за соседним кафе из такого укрытия -- сплошное удовольствие. Если бы не присутствие... если бы не тот, кто сидит за спиной.
  Тем временем, на улице остановились два моряка, посовещались, глядя на вывеску, где была изображена разудалая акула с раскосыми глазами и сизым от пьянства носом. Подумали -- и нырнули внутрь. Близился вечер, и на улице стояла удушающая жара. Бравым морякам самое время промочить горло.
  Наблюдатель вновь поднес к глазам бинокль. Вздрогнул. Поспешно обернулся, глядя в темный угол комнаты, где сидел еще один человек, и глубоко поклонился.
  -- Господин, он пришел.
  Сидящий резко поднялся и подошел к окну. Им оказался глава Средней ветви Ширай Гомпати. Не глядя, он протянул назад руку -- наблюдатель поспешно отдал ему бинокль.
  В этот миг в комнату неслышно вошел таку-ханза Юкима Хотто, который в Средней ветви Черного Древа ведал делами шпионов и дознавателей. Это был среднего роста тщедушный седой человечек, лет шестидесяти пяти, от которого всегда пахло либо жасмином, либо вишней. Главный шпион любил жевать корень репейника с разными ароматами.
  Вот и сейчас, почувствовав запах горькой вишни, глава Средней ветви безошибочно определил, кто к нему подошел.
  Не отрываясь от бинокля, Гомпати брюзгливо отметил:
  -- Ваш человек опоздал
  Хотто пожал плечами, прожевал корень, и невнятно буркнул:
  -- Это не наш человек. Это свободный информатор, хоть мы и договорились, что работать он будет только на нас, -- последние три слова главный шпион выделил.
  -- Все равно, приучите его к дисциплине. Скоро час Вечернего Волка, а его все нет. Я жду уже треть часа, а тут несносная жара. Агенты должны прибывать вовремя, или не появляться вообще. В последнем случае их должны находить в заливе.
  Хотто кивнул и пробурчал нечто утвердительное. И -- не удержался от дрожи. В комнате было очень холодно -- все охладители работали на полную мощь.
  Минутой позже они услышали голос пришедшего на встречу информатора. Тот шептал, что принесенная им информация очень важна, и к его обычной ставке он хочет четырехкратную прибавку.
  -- Спросите у него, что он там принес? -- холодно сказал глава Средней ветви.
  Хотто зашептал в микрофон, и чуть позже ханза, сидящий в кафе, повторил его слова. Информатор довольно улыбнулся. По его словам выходило, что это нечто о переговорах главы Танцоров с Ла-Таревом.
  Скулы у Гомпати закаменели.
  Он почти прошипел:
  -- Дайте ему три ставки и немедленно забирайте информацию!
  Главный шпион хотел возразить, но, увидев лицо господина, подавился корнем и тихо заговорил в микрофон. Еще несколько минут информатор торговался и пытался получить пять ставок. Все это время лицо Ширай Гомпати приобретало все более темный оттенок.
  Покосясь на своего хозяина, Хотто передвинул переключатель на крошечном поясном пульте и сказал в микрофон пару слов. Через миг информатор подавился жареным кальмаром. Глаза его забегали по сторонам. Затем он поспешно согласился на три ставки. Забрав денежную карточку, он взамен ее передал маленькую звуковую пластину.
  Бледно улыбаясь, информатор вышел из кафе. Глаза его совершали танец тщательно подавляемого страха.
  Наблюдавший эту картину Гомпати со слабым интересом спросил у Хотто:
  -- И что вы ему сказали?
  -- Я не ему сказал. Я передал нашему агенту там, в кафе, что если этот садовый слизняк будет упорствовать, то его надо убить, и забрать информацию бесплатно, -- с удовлетворением в голосе сказал главный шпион. -- Как я и думал, у этого информатора тоже хватает денег на хорошую аппаратуру. Обычно мы говорим с агентами по высшим, отлично защищенным каналам, а по низшим и средним даем общие указания.
  -- Этот информатор слушает наши нижние каналы?
  -- Да, господин.
  -- И он жив?
  -- И он жив. Это очень полезно -- знать, чем владеет твой информатор и пользоваться этим.
  Ширай Гомпати вновь поднес к глазам бинокль. Он посмотрел на информатора, который поспешно сел в машину и уехал. Затем глава Средней ветви повернулся к Хотто и задумчиво произнес:
  -- Мне не понравилось выражение лица этого человека, когда он говорил о деньгах. Он довольно жаден и достаточно глуп, чтобы начать работать не только на нас. Необходимо, чтобы его нашли в заливе не позднее завтрашнего утра.
  На бесстрастном лице Хотто мелькнула тень какого-то чувства:
  -- Но, господин, он дает нам ценную информацию изнутри Гетанса! Очень ценную! Вот и в этот раз он принес что-то крайне важное, он не стал бы требовать...
  -- Да? Тогда проследи, чтобы его нашли в заливе уже через час, -- перебил его Гомпати.
  Он окинул холодным взглядом шпионов и вышел из комнаты.
  Сев в стоящий на улице черный бронированный "Шандай-цунами", Син-ханза выкрутил охладитель на максимум и несколько минут наслаждался ледяным покоем. Затем в машину сел Юкима Хотто. Вместе они прослушали запись разговора главы Гетанса с сыном. Гомпати дал знак и его "Шандай" тронулся с места. Когда машина набрала скорость и вырулила на проложенное вдоль моря шоссе, глава Средней ветви мрачно произнес:
  -- Мне не нравятся Танцоры. Они слишком молоды. Почти так же молоды, как и мы. Это опасно.
  Хотто поднял седую бровь. Его господин опасается молодых Танцоров? А древних шангеров он не боится? Или старого Кэнба Агатового Дракона, который ныне стал самым сильным из дейзаку?
  Как странно.
  Гомпати включил в салоне музыку. Высокие вибрирующие голоса певцов под ритмичные удары мягкого барабана наполнили машину. Не глядя на Хотто, Син-ханза усмехнулся:
  -- Ты думаешь, а как же Шангас при Водоеме или Арронсэ Синего Солнца? Или эти самодовольные дрэгхэ, которые зовут отцом глупого ящера?
  -- Да, мой господин. Танцоры не слишком сильны. Они молоды и у них мало денег...
  -- Ты ничего не понимаешь, -- с досадой бросил Син-ханза, -- они молоды и бедны, и в этом их сила. Они готовы взорвать мир, чтобы встать вровень со старыми дейзаку. А это значит, что им придется думать о тех возможностях, о которых никогда не вспомнят старые дейзаку. Они будут лезть в любую щель, искать странных путей. Но они дейзаку, и не пойдут против своих. Они будут расти за наш счет.
  Он замолчал. Затем добавил:
  -- Гетанс и подобные ему -- самая страшная угроза для нашего дела.
  Главный шпион обдумал слова господина.
  Машина плавно покачивалась на шоссе. Впереди и позади неслись такие же черные "Шандаи" с охраной. За минуту до того, как город совсем скрылся за спиной, Ширай Гомпати жестко сказал:
  -- Танцоры опасны. К Гетансу на днях прибыл агент из Ла-Тарева. Твоя служба его пропустила, а мой Левый помощник -- нет. Вышли сегодня же в Ла-Тарев нашего человека со всем необходимым. Еще одного -- с тем же комплектом в самолете, в котором отправится глава Танцоров.
  -- Со всем необходимым? Да, господин, я это сделаю, -- медленно кивнул главный шпион и достал из кармана телефон.
  Гомпати закрыл глаза и задумчиво произнес:
  -- Только бы твой человек не оказался настолько жадным, как я о нем думаю. Будет жаль, если эта информация распространится.
  Вечером информатора нашли в заливе. Но было уже поздно...
  
  
  -- --
  
  Шата-ханза Ванси Хэнь, глава Младшей ветви Черного Древа, лежал на широком ложе из желтого атласа в своем большом и крепком доме на улице Синих теней и обдумывал ситуацию. Он только что поговорил с агентами, которые пару часов назад выдавали себя за двух моряков в кафе "У пьяной акулы".
  Ванси Хэню давно хотелось слегка укоротить излишне, -- даже некрасиво! -- длинные руки Син-ханзы Ширай Гомпати. Теперь такая возможность представилась. Он довольно улыбнулся и ущипнул за ногу лежащую рядом женщину. Та недовольно повела плечом, но промолчала.
  Глава Младшей ветви этого не заметил. Он затянулся трубкой, сладкий дым листьев ларшавхи кружил голову и нежно щекотал ноздри.
  Какая ситуация, ханза! Какая великолепная ситуация! Он поставит этого выскочку на место. В конце концов, не его ли, Гомпати, прадед, всего сотню лет назад грабил и убивал ночных прохожих в Кинто?
  Сотня лет? Слишком недавно.
  Как неподобающе.
  
  
  
  
  Глава 7 -- Поцелуй волны
  
  
  -- --
  
  Ленивая волна лизнула песок.
  Лизнула и медленно поползла обратно, в море.
  Медлительная волна, бесконечное путешествие.
  Миллионы ее сестер сейчас неторопливо накатываются на песчаный берег Алмазных пляжей и также неспешно возвращаются в море, захватывая с собой то одну, то две песчинки, то пучок травы или ветку дерева.
  Иногда -- малую живую добычу.
  Неосторожного, -- слишком отважного? -- муравья, что выбрался в поисках пищи на мокрый песок, комара, который неудачно присел отдохнуть от поисков теплой и вкусной еды. Иногда -- лепестки лесных цветов, унесенные ветром далеко от места, где они отцвели свою короткую жизнь, или оранжевые цветы шафранных деревьев, что так сладко пахнут в пору обновления мира.
  Редко, очень редко, волны утаскивают в глубь моря более крупную добычу -- неосторожного кролика, раненую птицу или мертвого человека.
  Редко.
  Не сегодня тот день.
  Волна вновь накатилась на пляж, еще раз лизнула снежно-белый песок, что так ценится владельцами древних домов в Старом городе Кинто, и отползла подальше в море -- наблюдать. Но за кем смотреть? На пляже никого не было. Последняя неделя месяца Весеннего Дракона Тацу-мицу, еще не время людям купаться. Холодно.
  Волне было скучно. Лишь ленивые, как и волны, рыбы шевелят плавниками в толще воды. Но это привычно и тем неинтересно. И волна в который раз поползла к пляжу. Может на этот раз попадется что занимательное? Она никогда не уставала, как не уставали миллионы ее сородичей, за долгие-долгие миллиарды лет. Любопытство волн велико, как сама Вечность. Терпение их беспредельно. Так же безмерно велико, как удивительно коротка жизнь человека.
  Как бесконечно.
  
  Янни Хокансякэ, сен-шангер Управления полиции, отвернулся от моря.
  Очередной пустой вызов, как он и думал. Кому-то привиделось тело на песке, вот он и позвонил в полицию, и сделал это не со своего телефона, а из городских общественных кабин. Как много таких бесполезных вызовов!
  Особенно ближе к лету, когда люди начинают ездить в загородные дома, отмывать окна от накопившейся за зиму пыли, подновлять заборы, обрезать отмершие ветки на яблонях, горьких вишнях и шафранных деревьях. Или просто -- отдохнуть от торопливого ритма Нового города, где стоят офисы всех крупных деловых контор.
  На пляж спускаться не хотелось, потому Янни прошелся вдоль крутого спуска к пляжу и просмотрел весь берег через бинокль. Затем прощупал дальним сканером. Ничего. Просто чистота и аккуратность чайного домика.
  В животе уркнуло, -- офицер не ел с утра. Пора было возвращаться в город.
  Янни поднялся на несколько метров по уже зеленеющему склону и вышел на дорогу. Шоссе извивалось вдоль моря. Слева -- крутой спуск к пляжу, справа -- высокий склон прибрежных гор, поросших редким леском и довольно густым цепким кустарником. Его алый "Сёкогай" одиноко торчал на краю шоссе. Ближе к вечеру дорога почти пуста -- лишь изредка проносились мимо машины тех, кто любит жить за городом.
  Вряд ли это кто-то из них звонил. У них одна забота -- быстро добраться с работы до дома, переодеться и отправиться опять в город -- к ночным развлечениям. Нет, это не они. Такие едут, не отрывая взгляда от шоссе. Это кто-то местный, либо кто-то из тех, кто может себе позволить ехать неспешно.
  Впрочем, сен-шангер не собирался отыскивать этого человека.
  Зачем?
  Прогрохотала колонна из десятка грузовиков -- явно из одного из трех небольших городов на севере. Формально они считались пригородами Кинто, а на деле до самого дальнего из них было почти две сотни километров. Туда даже летали самолеты. Люди постепенно обживали узкую полосу между морем и горами.
  Сев в "Сёкогай", сен-шангер раскрыл телефон и буркнул в трубку:
  -- Пустой вызов. Ничего тут не было, даже пьяного рыбака.
  Его напарник, появившийся на маленьком экране телефона молча кивнул. Так они и думали, поэтому Янни поехал один.
  Ярко-красная машина рыкнула и устремилась к городу.
  Минуту спустя шагах в тридцати выше по склону, почти над тем местом, где он ставил машину, зашевелились кусты и на дорогу вышли четверо. Это были крепкие молодые мужчины, одетые в неприметную серую спортивную одежду. Старший из них достал телефон, дождался ответа и с досадой сказал:
  -- Пустая поездка. Он даже не вышел к пляжу, а на шоссе все было бы слишком заметно.
  Послушав ответ, он резко возразил:
  -- Надо было лучше готовить место! Могли бы найти какого-нибудь пьяного рыбака и бросить на пляже.
  Ему что-то ответили, и он пошел красными пятнами. Закрыв телефон, он мрачно сказал подчиненным:
  -- Все меняется. Будем следить за ним -- дальше скажут, что делать, -- он помолчал и взъярился. -- Собирайтесь, что стоите, словно жрецы перед молитвенным колесом? Поедем за ним.
  Четверо людей вновь скрылись в кустах. Машина с водителем ждала их на обочине шоссе, в тысяче шагов к северу.
  Янни тем временем въехал в город. Он был рад, что никакого утопленника на пляже не оказалось. Хоть он и офицер полиции, но вовсе не желал приключений такого рода. Да и какие это приключения? Обычная невеселая работа. И чем меньше подобного труда -- тем лучше. Значит, жизнь в Кинто идет удачной дорогой.
  А сейчас нужно перекусить. Купить, например, жареных рыбных палочек у мелких торговцев. Или зайти в таверну? Здесь, в Новом городе, они были не настолько хороши, как в Старом, но даже тут попадались вполне приличные. Он как раз проезжал мимо одной из них, когда желудок в очередной раз напомнил о себе. Похоже, он опасался, что Янни перерезал себе горло и кормить его больше не будет.
  Он был недалек от истины.
  Янни решительно развернул машину почти на месте, "Сёкогай" подпрыгнул на бордюре и приглушенно рявкнул тормозами. Сен-шангер огляделся -- рядом должен быть квартал банков, а здесь -- ресторанчики и магазины, в которые ходили банковские служащие. Офицеру давно пора было изучить этот район получше; как он слышал, банки перейдут через несколько месяцев в ведение Шангаса при Водоеме, и многие из шангеров начнут изучать банковское дело.
  Правда, сам Янни собирался остаться поработать в полиции. Сошаму будет непросто на первых порах без хороших офицеров, а себя Янни считал неплохим полицейским. Возможно, он будет еще долго работать в таком качестве -- по соглашению меж дейзаку это было возможно. Но, в конце концов, придется покинуть Управление -- переходить в Сошам он не собирался. Он был шангер от рождения и желал оставаться таковым.
  Оглядев великое разнообразие таверн, ресторанов и открытых кафе, Янни махнул рукой и решил зайти в ближайшую таверну под названием "Буцу-буцу". Янни улыбнулся, вспомнив, как почти месяц назад в одном из таких заведений встретил совершенно не имеющего разума таревца. Археолога, который приехал копаться в развалинах старых городов. Это весной-то! Отправиться в начале периода обновления в сторону мертвых городов? Проще купить ритуальный кинжал, позвать друга с мечом -- и быстро увидеть сверкающие спицы Алмазного колеса. Удивительные все же люди на свете бывают!
  Хотя археолог Янни понравился. Хороший человек. Жаль, что недолго проживет. С этой мыслью сен-шангер зашел в таверну и застыл, словно человек, пораженный ледяной молнией демона северного ветра Унхха.
  За одним из столиков сидел тот самый археолог из Ла-Тарева.
  Почувствовав взгляд сен-шангера, таревец отвлекся от несколько растерянного изучения блюда -- фальшивого осьминога из рисовой и соевой муки, листьев морского салата и крабового мяса. Как видно он еще не разобрался, что этот осьминог -- мастерская подделка. В некоторых тавернах Кинто работали искусные мастера изготовления подобных кулинарных шуток. Считалось, что преподнести клиенту подобное чудо кулинарного искусства -- свидетельство уважения и знак желательности видеть клиента как можно чаще.
  Впрочем, некоторые повара позволяли себе и просто пошутить.
  Археолог сен-шангеру явно обрадовался:
  -- Рад нашей встрече, офицер!
  Сен-шангер подсел к нему за столик и ответил с улыбкой:
  -- И я рад вас вновь увидеть, господин Марахов.
  Тот махнул рукой.
  -- О! Вы меня помните!
  -- Таковы мои обязанности. У полицейского офицера много видов работы. И помнить гостей города -- одна из них.
  -- А! Какой я гость. Уже месяц живу в вашем прекрасном городе. Скоро научусь говорить, как местный житель, господин Хокансякэ, -- подмигнул таревец. -- Затем куплю дом, потом женюсь на одной из ваших прекрасных девушек. И вот -- нет больше археолога Марахова, есть уважаемый господин Сержэ Марахи!
  Он рассмеялся.
  Янни тоже обратил внимание, что акцент в речи таревца стал почти незаметен. Он кивнул Марахову и нашел взглядом управляющего таверной. Тот поспешно, но с достоинством, приблизился. Пока Янни заказывал еду, управляющий внимательно следил за попытками таревца разобраться в полученном блюде. Археолог же был просто изумлен. Как же так -- в большой тарелке перед ним полагалось лежать осьминогу, у которого ног должно быть ровно восемь и ни одной больше. За проведенные в Кинто недели археолог не раз и не два заказывал осьминогов. Так что в вопросе о количестве ног у осьминога чаял себя понимающим человеком.
  А тут с ногами явный перебор -- никак не меньше одиннадцати.
  Янни краем глаза с интересом наблюдал за таревцем. Управляющий тоже рассматривал археолога -- вначале со скрытым весельем, а потом с недоумением -- неужели тот не слышал о кулинарных шутках Кинто?
  Так и не поняв в чем дело, таревец подцепил кусочек осьминога и вдумчиво его прожевал. С сомнением потыкав в "мясо" палочками, он попросил принести ему жареную телятину, такую же, какую заказал господин сен-шангер. И вина! Вина побольше! Встретить уважаемого человека -- к счастью! Это необходимо хорошенько отметить.
  Подошла симпатичная девушка и вместе с хозяином таверны переменила скатерть, затем другая девушка принесла горячие мокрые полотенца и положила их перед сен-шангером и таревцем.
  Чуть позже принесли заказанное.
  Марахов одним глотком осушил половину бокала вина, одобрительно кивнул, и дальше начал пить маленькими, редкими глотками. Янни чуть пригубил вина -- до конца смены оставалось еще почти час, и его могли вызвать в Управление.
  Он осторожно глотнул вина и спросил:
  -- Как ваши дела, господин Марахов? Удалось ли вам удачно устроиться в нашем городе?
  -- Да, и только благодаря вам, господин Хокансякэ! Вы меня так выручили в прошлый раз. Я по вашему совету побывал в одном из уважаемых банков, -- археолог напрягся и вспомнил, -- в "Тцунла Банк". Там мне разменяли несколько моих палладиевых монет на сэгнату и приняли остальные на хранение.
  В этот момент девушка принесла на деревянных подносах жареное мясо. Его зажарили, как и просил Янни, на тонких гранитных камнях. Лежащие на деревянных подносах камни источали жар, мясо еще чуть слышно шипело и истекало соком.
  Кивнув, сен-шангер отрезал кусок мяса и обмакнул его в пасту из зеленого перца.
  Как вкусно.
  Археолог с удовольствием посмотрел вслед красивой девушке, затем последовал примеру Янни.
  -- Говоря между нами, я взял с собой сэгнату, но успешно потратил их в первый же вечер, как попал в Кинто. Несколько сотен за один день! -- прожевав мясо, невнятно пожаловался он. -- Пришлось доставать из чемодана эти древние монеты.
  Янни покачал головой. Его жалованье составляло около полудюжины тысяч сэгнату. Большая часть уходила на оплату кредита за дом.
  -- А скажите, господин сен-шангер, -- продолжил разговор Марахов, -- можете вы посоветовать мне, археологу, хороший старый архив? Только не говорите про городской -- меня туда не пустили.
  Янни удивился.
  -- Почему не пустили?
  -- Вот не пустили -- и все. Сказали, что у них нет записей о моем рождении в Ла-Тареве. И потому они не знают, кто я такой. Но вот он же я! Однако мне не поверили. Я запрошу справку из нашего архива -- но когда она придет!
  Сен-шангер слушал таревца и в нем крепло ощущение -- археолог чего-то не договаривает. Не то, чтобы совсем обманывает... но не говорит всего. Но расстроен он искренне -- это чувствовалось.
  Археолог продолжил:
  -- Я за последний месяц обошел все библиотеки, осмотрел много магазинчиков, где продают старые книги. Но не нашел ничего. Ваш удачный совет моя единственная надежда. Или скажите, как иначе попасть в городской Архив.
  -- Да к чему вам Архив города? Что вы ищете?
  -- Дело в том, что мне интересно все, что связано с некими персонажами ваших местных сказок и легенд, -- сообщил таревец.
  -- С какими? -- удивился Янни.
  -- Ну, с этими, с Сущностями.
  Янни выронил кусок мяса, который он подносил ко рту. Невежливо ткнув в сторону Марахова палочками, он пораженно переспросил:
  -- О ком вы хотите узнать?
  -- О Сущностях, -- несколько неуверенно повторил Марахов, -- ну, о Драконе, Кошке Хинши, об Господине Лянми наконец... А что?
  Янни не мигая смотрел на него. Лицо Марахова расплывалось перед глазами. Что-то глубоко внутри сен-шангера откликнулось на последнее имя. Нечто-то темное, далекое и чужое поднималось в его душе. Офицер почувствовал себя как на корабле, пляшущим среди гигантских яростных волн
  Прочный каменный пол под ногами вдруг затрясся и разверзся ненадежной хлябью болота.
  Голова закружилась.
  Очнулся он от резкой пощечины. Сен-шангер перехватил руку археолога, который склонился над ним и собирался ударить еще раз. Янни лежал на полу, а вокруг него собрались девушки и хозяин таверны.
  Археолог встал с колен. Он вытер вспотевший лоб.
  -- Вы меня напугали, господин Хокансякэ, -- без тени улыбки сказал он. -- Прошу простить за удар, но...
  -- Что? Что это было? -- Янни осторожно поднялся, хозяин таверны помог ему встать.
   -- Вы вдруг побледнели, уставились на меня, а потом упали, -- передернул плечами таревец.
  Встревоженный хозяин "Буцу-буцу" несколько раз поклонился и клятвенно пообещал, что особо проверит еду, поданную господам.
  -- И если она окажется нехорошей... -- тут он метнул суровый взгляд в сторону кухни.
  Янни сел на стул. Он уже почти пришел в себя. При последних словах управляющего таверной он поднял голову и твердо сказал:
  -- Прошу меня простить. Господин управляющий, в моем недостойном поведении виновата не ваша еда. Это последствия долгой сегодняшней работы, и плохого питания дома. А вернее всего -- недавнего ранения.
  Тут сен-шангер слегка пошел против истины. Полгода назад он действительно был ранен в перестрелке с контрабандистами, но рана его не беспокоила. Никаких обмороков до сего дня не было.
  -- Мне необходимо отправиться домой, -- сказал Янни.
  Слова сен-шангера пролились сладостным дождем на душу управляющего "Буцу-буцу".
  Как же! Такой некрасивый случай! А оказалось, что причиной -- недавнее ранение доблестного офицера. Обрадованный хозяин таверны отказывался от денег, но Янни все же заставил его взять несколько сэгнату. Таревец тоже расплатился и вышел из таверны вслед за Янни.
  Сен-шангер стоял на улице и поджидал археолога.
  -- Господин Марахов, вы еще не купили себе машину? -- Серж отрицательно качнул головой, -- тогда сядем в мою. Я хочу, чтобы вы рассказали мне, как произошло это досадное происшествие.
  -- Хорошо. Хотя я мало буду полезен...
  -- Пожалуйста, перескажите мне окончание нашего разговора. А пока вы припоминаете и рассказываете, я могу отвезти вас туда, куда необходимо.
  -- Да. Мне бы попасть в ту таверну, где мы с вами встретились. Помните? "Ван-ван". Я там временно живу.
  -- Это на юго-западной окраине Старого города? Хорошо, я помню "Ван-ван".
  Через десяток минут, когда "Сёкогай" шелестел шинами по окружному шоссе, Серж постарался точно воспроизвести разговор.
  -- Господин Лянми... -- медленно произнес Янни, -- вот значит как.
  В этот раз это имя не произвело на него особенного впечатление. Сердце лишь сильно дернулось раз, два...
  И все.
  Сен-шангер задумчиво посмотрел вечерние облака. Закатное солнце окрашивало их в красно-фиолетовые тона. Облака постепенно смещались к югу. Кивнув на них, шангер, медленно произнес:
  -- Как красиво, вы не находите? И как необычно все это, что вы рассказали.
  Серж согласился, хотя не понимал взаимосвязи между облаками и произошедшим.
  Тем временем, Янни продолжил:
  -- Так красиво. И так загадочно. Никто не знает, почему лучи солнца на капельках воды иногда приносят нам столько счастья!
  Марахов взглянул на небо и согласно кивнул. Янни бросил на него мимолетный взгляд и продолжил, резко изменив тему:
  -- Вам ничего не скажут в Архиве о Сущностях. Сущности не запретны к обсуждению, но о них почти не говорят.
  Серж молча смотрел на него.
  -- Тем более, с таревцами, -- продолжил Янни. -- Все в Кинто слышали о Сущностях, но мало кто много знает о них. Мне говорили, что Сущности были созданы предками так давно, что лишь вечное небо помнит эти времена. И это почти все, что я знаю.
  -- Я видел телепередачи, в которых упоминались Сущности, -- осторожно сказал Марахов.
  -- Да? Не может быть! -- удивился Янни.
  -- Ну, -- пожал плечами таревец, -- я так помню. Вряд ли я ошибаюсь.
  -- Странно. Очень странно. И очень неправильно, -- нахмурился сен-шангер. -- Господин Марахов, в Кинто с Сущностями связаны не всегда приятные воспоминания. Обычно о них начинают говорить лишь тогда, когда городу грозит серьезная опасность.
  -- Только тогда?
  -- Только тогда, -- твердо произнес Янни. -- Последний раз дрэгхэ вызывали Дракона лет двести назад. До того арро пробуждали Великую Кошку. Это было, прошу простить мою плохую память, верно, пять сотен лет назад. Или около того.
  Серж Марахов вертел в руках металлическую пирамиду. Легонько нажимая пальцами на ее вершины, он заставлял ее двигаться меж большого и указательного пальца. Сен-шангер с некоторым недоумением покосился на него.
  Ему показалось...
  Марахов поднял на него взгляд, чуть смущенно улыбнулся и сказал:
  -- Это... древняя палладиевая вещица. Точнее, тут три четверти палладия и четверть платины. Эту пирамидку я тоже... нашел в развалинах на Севере. Вы не находите, что древние были как-то излишне привязаны к подобным металлам?
  -- Я раньше не думал об этом, я мало знаю о прошлом, -- слегка растерялся Янни. -- но раз вы так говорите, то так оно и есть.
  -- Верьте, так оно и было. Они ценили эти металлы, -- задумчиво кивнул таревец. -- Хотя еще больше ценили иное -- свободную, интересную и достойную жизнь. Также как и... сейчас.
  Они помолчали. Рядом с дорогой дети играли в мяч, и сен-шангер на всякий случай пару раз надавил на сигнал. Будет неудачно, если один из них выскочит перед идущей машиной. Один из мальчиков скорчил гримасу. Пальцами он показал многочисленные шевелящиеся рожки на лбу. Демон глубоких пещер?
  Янни покачал головой.
  Как недостойно!
  Посмотрев на мальчика, археолог прервал молчание:
  -- Значит, вы полагаете, что мне ничего не узнать о Сущностях? Там, у себя на Севере, я слышал, будто в Кинто их вызывают чуть не каждый год. В надежде на это я приехал в ваш город.
  -- Это удивительные слухи! Их распускают мало знающие люди! -- в растерянности Янни просто не знал, что сказать. -- Сущности -- это слишком опасно! Это слишком... слишком опасно. -- закончил он упавшим голосом.
  -- Да, теперь я понимаю. Спасибо вам, ваши объяснения были весьма полезны.
  -- Если бы вдруг на город надвигалась серьезная опасность -- междоусобная война, как это было лет около двухсот назад, -- задумчиво продолжил сен-шангер. Или пророчества предвещали жестокое землетрясение -- как это было пять сотен лет назад... Тогда главы дейзаку могли принять решение вызвать Черную Кошку Хинши или Дракона Тао-Рин. Только тогда.
  Они подъезжали уже к Старому городу с востока, со стороны Порта.
  Через несколько минут размышлений Марахов спросил:
  -- А как же Господин Лянми?
  -- Что?
  -- Его тоже призывали?
  -- Нет. Шангас при Водоеме не вызывает свою Сущность. Так было решено очень давно, и Шангас не нарушал своего решения. Никогда!
  Они вновь умолкли.
  Минутами позже сен-шангер и археолог распрощались у дверей таверны "Ван-ван". Молодой офицер пожелал своему необычному собеседнику хорошенько выспаться и пообещал на днях заглянуть в "Ван-ван". В его квартале было несколько лавок, торгующих предметами древности, возможно уважаемому господину Марахову будет интересно их посетить.
  Археолог с радостью согласился.
  Янни ехал домой и чувствовал себя подобно человеку попытавшемуся схватить облако. Что же произошло сегодня в таверне? И этот разговор. Что хотел узнать археолог?
  Как странно.
  
  
  
  
  
  Глава 8 -- Каменный сад
  
  
  -- --
  
  Проводив красную машину взглядом, Серж с досадой стукнул кулаком по ладони.
  А ведь он возблагодарил всех богов удачи за точную заброску. Место и время совпали с расчетными с весьма достойной точностью!
  И тут...
  Какие неудачные сведения!
  Какое разочарование!
  Серж рассмеялся, поняв, что начал думать почти теми же словами, что и жители Кинто. Это хорошо. Так ему будет легче выдавать себя за местного. За месяц жизни в Кинто он увидел довольно много людей такой же, как и у него внешности. Не обязательно всегда выдавать себя за таревца. Еще месяц, и он научится вести себя как жители Кинто. Пожалуй, только при выборе одежды ему еще долго придется пользоваться советами девушек-продавщиц из магазинов. Сам он пока слабо понимал, как правильно одеваться в местном стиле.
  Еще немного. Еще месяц. Может быть, тогда ему будет проще выполнить задание. Может быть, офицер полиции ошибся и у него, Сержа, есть шанс...
  Серж окинул взглядом вечернюю улицу. Мимо проползла темно-серая машина. Сержу показалось, что он ее уже видел, но не был в том уверен. В любом случае, подобных машин в городе сотни. Не надо быть слишком подозрительным. Машина остановилась в полусотне шагов вверх по улице. Из нее вышло двое мужчин и устроились за столиком открытого кафе.
  Приятная погода -- почему же не поужинать на улице?
  Серж тоже решил, что еще не поздно, и можно пройтись по городу. Зайдя в таверну, он узнал у вечернего прислужника, что рядом есть неплохой парк со старинными каменными скульптурами. Его так и называют, Каменный Сад. Серж согласился с тем, что это будет очень интересно, и отправился вверх по улице. Как раз мимо кафе.
  Двое из серой машины довольно оживленно беседовали. Один из них что-то показывал товарищу руками. Тот недоверчиво качал головой и пару раз сказал собеседнику что-то резкое.
  Не верил?
  Агент Кубикса окончательно успокоился. Грызшая его тревога спряталась в дальнем уголке сердца. Не может быть, чтобы за ним следили -- он ни разу не заметил открытой слежки.
  Минут через двадцать впереди показалась красная гранитная стена высотой по грудь взрослому человеку. Большие камни были неровно обтесаны и кое-как положены друг на друга. Вместе с тем стена производила впечатление мощи и несокрушимости. Как этого сумел добиться мастер-строитель -- Серж так и не понял.
  Меж красных гранитных глыб были устроены полукруглые железные ворота -- вход в сад. Но это были не ворота. Две металлические конструкции высотой в три человеческих роста тянулись друг к другу, тянулись, но так и не встречались. Сержу они напомнили две человеческие руки укрывающие нечто невидимое.
  Как символично.
  Рассмотрев кованые полуарки во всех подробностях и, даже, потрогав одну из них, Марахов понял, что на сегодня ему впечатлений хватит. Смотреть на Каменный Сад уже не хотелось. Но раз уж пришел сюда, то хоть посидит в одиночестве и подумает. Парк -- место отдохновения. Тут должны быть скамейки или что-то подобное.
  Серж зашел в Каменный Сад и осмотрелся.
  Из широкой центральной аллеи, на которой он стоял, тут и там выхлестывались дорожки-побеги, которые скрывались в сплошной массе деревьев и кустов. В центре парка аллея перекрещивалась с такой же широкой аллеей, которая вела куда-то вглубь парка. Марахов медленно шел по аллее. Под ногами поскрипывал мелкий гравий, вокруг шуршали листвой невысокие дикие груши, желтые акации, горькие вишни и аккуратно подстриженные заросли кустов. Среди последних преобладала ишивика, но местами рос и какой-то другой, не менее колючий кустарник. Серж потрогал длинные зазубренные шипы и усмехнулся.
  Делай что хочешь, но только не бросай меня в терновый куст!
  Он дошел до центра Каменного Сада, постоял и свернул направо, разглядывая деревья, аккуратно уложенные камни дорожек и редких прохожих. В парке и, правда, были расставлены изящные каменные скамейки. Их резное кружево напомнило Сержу пенные гребни на вершинах волн и весело шелестящие на весеннем ветру листья. Он с интересом осмотрелся, выбрал скамью в тенистом месте и опустился на нее, с удовольствием откинувшись на спинку.
  Трудный день, нерадостные новости. Надо хорошенько их обдумать.
  Однако поразмыслить ему не дали. На узенькой аллее появился старик в поношенном синем халате с каким-то темным мешком на плечах. Старик был худ и высок. На нем была маленькая потрепанная черная шапочка, пестрые штаны той же степени поношенности и грязно-зеленого цвета мягкие туфли. Халат затянут крепким кожаным поясом. Старик увидел Сержа и, не раздумывая, свернул в его сторону.
  Походка его была легка, как если бы груз на плечах его совсем не тяготил. Когда старик приблизился, мешок вдруг пошевелился. Серж оторопел. Вместо мешка он увидел двух небольших обезьян, которые вцепились в плечи старика. Глаза их блестели, обезьянки явно наслаждались прогулкой.
  Подойдя к скамье на которой сидел Серж, крепкий старец внимательно осмотрел того с головы до ног. Оглядев, остался доволен.
  -- Уважаемый господин, вы обязательно хотите купить обезьяну, -- уверенно сказал он.
  -- Обезьяна? Разве по мне видно, что мне нужна обезьяна? -- удивленно спросил Серж.
  Старик ненадолго задумался, затем стащил с плеча одну из обезьян.
  -- Господин, посмотрите, какая красивая обезьяна! Нигде такой не найти, лишь у Старого Ву. Только Старый Ву умеет приманивать обезьян. Он ласково с ними обращается, и они сами к нему приходят жить. И никогда не уходят!
  Обезьяна жалобно посмотрела на Сержа и звякнула цепочкой, которой была пристегнута к поясу старика.
  Тот тем временем нахваливал свой товар.
  -- Молодой господин, посмотрите, какой мех! Какие зубы!
  Левой рукой он заставил обезьяну открыть рот.
  Зубы, и правда, были.
  -- А какой нос! Какой великолепный нос, даже у вас, молодой господин, такого нет! -- вскричал торговец обезьянами.
  Тут Сержу пришлось согласиться -- такого носа у него не было.
  -- Пощупайте, пощупайте нос! -- старик схватил руку Сержа и ткнул ее в морду обезьяне, чудом не попав той в глаза.
  Серж пощупал нос у обезьянки. Нос был холодный.
  -- Хороший нюх, -- согласно кивнул Серж.
  -- Нюх? -- удивленно переспросил Старый Ву.
  -- Да, если нос холодный, то и нюх хороший. Так люди говорят.
  -- Я не слышал о таком раньше, -- поразился старик.
  Он задумчиво потрогал свой нос. Нос был теплым.
  Старика это не смутило.
  -- Берите обезьянку, господин! Берите, отдам за ничтожнейшую сумму, она не покроет даже расходов на обучение обезьянки разным забавным вещам. Танцам, вычесыванию блох... Берите -- это хороший подарок вашей любимой жене.
  Тут старик запнулся и осторожно спросил:
  -- Ведь вы женаты, господин?
  Нереальность происходящего дошла до Сержа, и он расхохотался. Он достал из кармана пачку сэгнату. Отделил пару банкнот и подал их старику.
  -- Возьмите. Обезьяны мне без надобности, уж так решила Светлая Луна, но пусть у нас останутся только добрые воспоминания о встрече.
  Старик задумался -- слова Сержа его явно удивили. Но молчал он недолго -- вновь принялся расхваливать товар, обращая внимание на длину и толщину хвоста, густую шерсть, длинные чуткие уши. И холодный нос, что говорит о замечательном нюхе, молодой господин!
  Тем временем обезьяна схватила бумажки и зажала их в кулачке. Вторая обезьяна, сидящая на плечах у старика, разочарованно мяукнула. Она перебралась на другое плечо старика, поближе к Сержу. Агент смотрел на нее, не отрываясь. У обезьяны оказалось шесть рук. Две из них обезьяна поджимала к животу, и они были почти незаметны на фоне густой шерсти.
  -- А ведь Старый Ву торгует вовсе не обезьянами, -- задумчиво сказал Марахов. -- Городские чиновники знают об этом?
  Старик тут же умолк и торопливо посадил обезьянку себе на плечо.
  -- Недостойно такого господина, как вы, пугать бедного старого Ву! Но вы были щедры, а Старый Ву не забывает такого.
  Старик подал ему желтый плотный листок с адресом и номером телефона.
  -- Если вдруг вам понадобятся интересные подарки или странные вещи, Старый Ву всегда будет рад увидеть молодого господина.
  После этого он отвернулся и направился к выходу из сада. Обезьяны ссорились у него на плечах. Старый Ву пару раз шлепнул обезьян, и те успокоились. Широкий рукав халата чуть съехал и на правой руке старика сверкнул изумрудным взблеском браслет. Это могло быть простое стекло, но Серж мог поклясться, что старик не так прост, чтобы носить дешевые побрякушки.
  Отойдя на десяток шагов, старик вдруг повернулся и сказал:
  -- Старый Ву даст вам совет, молодой господин. Уходите из сада. Прямо сейчас. Вам нельзя здесь быть.
  Затем он отвернулся и пропал за высокими кустами.
  Серж недоуменно смотрел вслед старику. Нельзя здесь быть? Почему? Он встал со скамейки и внимательно огляделся. Вечерние тени ложились на сад, но было еще вполне светло. Сержу показалось, что поблизости кто-то идет. Осторожные и тихие шаги. Высокие кусты закрывали обзор, и увидеть, кто это был, он не мог. Агент настороженно прислушивался. Шаги теперь были явственно слышны.
  Серж не выдержал и высоко подпрыгнул. В прыжке он увидел, что по соседней дорожке устало идет девушка, а у нее за плечами висит маленький ребенок. Марахов опустился на скамейку и усмехнулся. Непонятные слова старика -- и он уже готов делать глупости. Вести себя подобно лососю весной -- поправил он себя. Всегда надо думать так, как думают местные.
  И вообще, может быть, торговец обезьянами имел в виду что-то иное. К примеру, что Сержа кто-то ждет в таверне. Он пожал плечами. Хотя нет. Если бы там его кто-то ждал, то вечерний прислужник наверняка бы позвонил. Телефон был едва ли не первой покупкой Сержа в Кинто. Он оказался неплохим, с хорошим экраном и довольно легкий. С теми, что были привычны Марахову, ему не сравниться, но все равно -- удобен.
  Агент Кубикса решил пройтись по саду -- ведь он сюда пришел и должен осмотреть Каменный Сад. Будет, что рассказать родственникам в Ла-Тареве. Серж усмехнулся. Если они вдруг обнаружатся. Он встал и отправился на поиски каменных скульптур.
  Вечер собирался вступить в свои права, когда Серж завершил прогулку по парку. Вдоль аллей медленно разгорались разноцветные фонари. За последний час Серж успел обойти весь парк, осмотреть его почти целиком, включая аллеи, узкие тропинки, скамейки и изрядно колючие кусты. Одного он не смог -- не смог обнаружить ни одной скульптуры.
  Как необычно.
  Или это не Каменный Сад, или он чего-то здорово пока не понимает в местной жизни. Пожав плечами, Серж направился к выходу из парка.
  
  Удар в голову бросил его на гравий дорожки.
  Серж краем глаза успел увидеть мелькнувший кулак и пригнул голову, но все равно -- попало крепко. В голове грохотало, будто десяток водопадов решил посетить мысли Сержа, захватив с собой весь свой шум за последнюю тысячу лет.
  Марахов резко перекатился в сторону, уходя от нового удара.
  Вовремя. Над ним мелькнула обутая в ботинок нога. Ее обладатель едва удержал равновесие и выругался. Судя по тому, с какой силой он бил -- дела Сержа были плохи. Похоже, его собирались убить. Проведя обыкновенную, но очень быструю подсечку, Сержу удалось выиграть несколько секунд. Обладатель ботинка с размаху упал на гравий и зашипел. Больно!
  Серж вскочил и увидел, что на него напал не один человек. Вокруг него стояло пятеро, и двое из них были из той самой темно-серой машины, которую он видел недавно. Четверо -- молодые парни, а пятый -- постарше, лет тридцати. Последний спокойно стоял слева, позади подчиненных, скрестив руки на груди. Это явно был командир. Он коротко усмехнулся и холодно уставился на Сержа. На плече у него сверкал золотой значок.
  Молодые бандиты разошлись в стороны и перекрыли Сержу дорогу к отступлению. Серж окинул их внимательным взглядом. Они казались довольно опасными, но особенную тревогу у него вызывал тот, с золотым значком. Не зря он так спокоен, да и выглядит заметно опытнее подчиненных.
  Двое, что стояли ближе к Марахову, оказались близнецами. Высокие и темноволосые, они одинаково кривились в довольных ухмылках. Еще один стоял чуть позади -- страховал, чтобы Серж не попытался убежать. Он был крепким, невысоким и широким в кости, похожий на комок мускулов.
  С дорожки наконец поднялся тот, что напал на Сержа первым. Это был жилистый рыжий парень среднего роста. Он, держась за бок, отступил на пару шагов поближе к приятелям. Рыжий что-то зло прошипел и принялся обшаривать Сержа внимательным взглядом.
  Искал оружие?
  Серж кинул пару быстрых взглядов по сторонам.
  Весьма неудачно. Он оказался едва ли не в самом глухом месте парка. Довольно широкая аллея извивалась меж высокими и плотными стенами из колючих кустов. Продраться сквозь них не было никакой возможности. Прогуливаясь по парку, Серж хорошо рассмотрел длинные и толстые колючки на ветвях. Такой кустарник вполне можно использовать как заграждение вокруг крепости! Перепрыгнуть его было легко, но если бы кусты росли узкими полосами. Так нет! Колючие заросли вдоль аллей были весьма широки. Серж представил себе, как падает в жесткие и колючие объятия, где его ждут острые шипы в палец длиной, и его слегка передернуло.
  Он рискнул еще раз оглядеться. На удивление, на аллее никого не было видно.
  Серж был не уверен, что справится сразу с пятью противниками. Все его специальное оборудование было в горах неподалеку от города, а сам он -- отнюдь не мастер-воин из Кубикса Плоской Линии. Он всего лишь специалист по внедрению в чужие культуры, хотя и неплохо тренирован для активных действий.
  Ладно, посмотрим.
  В этот момент старший из бандитов повелительно рявкнул.
  Близнецы бросились на Марахова. Тот отскочил чуть назад, чтобы кусты закрыли ему спину, и пригнулся. Один из бандитов вдруг с разбега прыгнул на него, второй упал на бок, подкатился ближе и попытался достать ударом обеих ног.
  Серж едва успел перехватить летящего ему в лицо близнеца и чуть подправил его полет. В результате бандит вломился в кусты и ненадолго в них застрял. Его брату тоже не повезло -- Серж подпрыгнул, перевернулся в воздухе и ударил рукой. Попал в колено. Бандит откатился в сторону и вскочил, но сразу же со стоном припал на правую ногу.
  Серж позволил себе секунду порадоваться. Так быстро вывести из строя одного бандита!
  Этот миг радости стоил ему удара в спину.
  Тот, что улетел в кусты, сумел быстро выбраться и сильно приложил Марахова ногой. Удар был не точен, но Серж едва удержался на ногах. Бандит с ревом выпрыгнул на дорожку и провел пару ударов руками в голову и корпус. Сержу удалось уклониться. Он успел повернуться боком, принимая удар вскользь. Марахов поймал левую руку бандита за правую руку и резким толчком отправил под ноги к мускулистому. Тут же агент Кубикса метнулся в сторону, но его блокировали сразу двое -- рыжий и мускулистый.
  Сержу удалось поймать рыжего в болевой захват за локоть и вывернуть его руку за спину. Затем он сильным пинком в спину отправил его подальше от себя. Рыжий влетел в кусты напротив Сержа и надолго застрял в них.
  Вовремя.
  Тот близнец, что выбрался из кустов, вовсе не терял времени. Он вдруг совершил резкий подкат к Сержу и ударил ногой, целясь в живот. Похоже, оба близнеца использовали одинаковые приемы. Уклониться от удара Серж не успевал. Ему пришлось упасть на дорожку. Он тут же крутанулся на спине и ногами ударил одновременно по обоим близнецам.
  Попал только в подраненного, окончательно выведя его из боя. Бандит схватился уже за левую ногу, свалился на гравий и со стоном пополз в сторону. Но второго близнеца Серж почти не задел. Тот откатился подальше от Марахова, вскочил, бросил взгляд на брата и выругался.
  Рыжий, наконец, выбрался из кустов и предстал перед Мараховым с расцарапанными колючками руками и лицом. Подскочив ближе, он нанес несколько ударов руками в грудь и пах Сержу. Тот уклонился от ударов в корпус, а от удара в пах ушел в прыжок. Когда он прыгнул, рыжий слишком увлекся и провалился чуть не под Сержа. Тот воспользовался ситуацией. Удар! Получив сильный пинок в плечо, рыжий отлетел в сторону. Но тут же вскочил и медленно направился к Сержу. Самого Марахова от толчка развернуло, и он приземлился рядом с кустами, ободрав левую руку. Чудом он сумел уберечь лицо от длинных колючек.
  Мускулистый боевик все это время не мог приблизиться к Сержу -- товарищи все время мешали ему.
  Старшего бандита разозлила неуклюжесть подчиненных. Он резко расцепил руки и ткнул пальцем в Сержа:
  -- Прекратите бессмысленные танцы диких котов, хватайте его!
  Мускулистый, который до того осторожно двигался к Марахову, и один из близнецов выхватили из-за спин черные дубинки длинной в локоть и бросились к Сержу. В этот миг рыжий подпрыгнул и ударил Сержа ногой. Тот быстро присел, уводя голову из-под удара, но рыжий резко дернул ногой и попал Сержу в плечо. Серж не успел уклониться.
  Жесткий толчок отправил его под ноги к бандитам с дубинками.
  Один из них удачно пнул Сержа в голову. Парк в глазах у Сержа расплылся темным пятном. Он едва удержался на грани сознания и даже как-то умудрился минуту крутиться под ногами у бандитов, уклоняясь от ударов.
  Но вот один из них ухватил его за руку...
  В этот момент из малой боковой аллеи появился человек и бросился к ним. В два длинных прыжка он достиг места боя и с разворота ударил ногой рыжего бандита в голову. Этим человеком оказался сен-шангер Янни Хокансякэ.
  Следующие несколько минут Серж запомнил плохо.
  Вот он поднимается на левой руке и бьет кого-то в живот. Вот мимо него медленно проплывает нечто перекошенное и исцарапанное, а он никак не может поднять руку и ударить в это ненавистное лицо.
  Вот он видит, как сен-шангер безжалостно молотит одного из близнецов по голове и корпусу. Тот слабо отбивается, закрыв одной рукой лицо. Проведя еще два сильных удара в голову, сен-шангер вдруг резко пригнулся. Из-за его спины взметнулась увесистая дубинка. Ее обладатель явно целил в затылок офицера, но попал прямо в лицо своему товарищу.
  Тот как раз рискнул убрать руку от лица, чтобы осмотреться. Дубинка резко впечаталась ему в нос. Брызнула кровь, и бандит со стоном повалился на колени.
  Сен-шангер занялся мускулистым парнем -- тот оказался необычно увертлив, и офицеру никак не удавалось его достать.
  Перед Сержем вдруг мелькнуло плечо с золотым значком, затем спина -- старший из бандитов убегал.
  Нет! Нельзя! Не отпущу!
  Серж подхватил валяющуюся на аллее дубинку и побежал вслед за убегающим бандитом. Его шатало.
  Бандит свернул на малую тропинку меж кустов и метнулся к дальней от входа стене парка. Серж, прихрамывая, последовал за ним. Левая нога здорово болела -- видимо кто-то из бандитов по ней попал. От постепенно отставал.
  Когда до стены оставалось с полсотни шагов, агент понял, что командир бандитов сейчас уйдет. Сержу в его нынешнем состоянии через стену не перелезть. Носитель золотого значка ухватился за торчащие из стены камни и быстро пополз вверх.
  Агент Кубикса остановился, расставил пошире ноги и постарался успокоить дыхание. Через мгновение он резко метнул дубину вслед бандиту. Тот как раз обернулся посмотреть на преследователя. Вечерние тени превратили его лицо в маску страха. Тяжелый конец дубинки ударил его в висок. Руки бандита разжались и он рухнул с четырехметровой высоты.
  Серж осторожно подошел к бандиту. Странно, что он убегал, он был весьма крепким и вполне мог... Серж только сейчас понял, какую глупость совершил, что побежал вслед.
  Но что-то его гнало за бандитом... Какая-то мысль.
  Агент Кубикса сжал раскалывающуюся от боли голову. Мысли шатались по ней бездомными бродягами. Он никак не мог ухватить ту из них, что его бросила в погоню. Но одно он знал точно -- этого человека он ни за что бы не отпустил. Серж тяжело вздохнул и принялся связывать бандита его же собственной одеждой.
  Уж это он умел хорошо.
  Через десять минут он нашел сен-шангера на месте, где произошло историческое побоище. Так сказал Сержу сам офицер, не преминув добавить, что в парке необходимо поставить небольшой памятник в честь победы северного гостя над варварами-бандитами. Серж только усмехнулся в ответ. Его больше всего волновало, откуда так удачно появился офицер?
  Телефон сен-шангера пискнул. Тот мельком глянул на экран и сказал:
  -- Едут. Через две минуты здесь будут мои коллеги. Я передам им этих недостойных людей, -- он кивнул в сторону лежащих на аллее бандитов, -- и, наконец, отправлюсь домой.
  -- Скажите, уважаемый сен-шангер, а как вы меня здесь нашли? И, прошу меня простить, я необыкновенно рад, что вы так вовремя появились. Но как? -- спросил Серж.
  -- Все очень просто -- я хотел вас кое о чем спросить. Надеюсь, у вас найдется в ближайшие дни время поговорить? Я вернулся в "Ван-ван" и мне указали на Каменный Сад.
  -- Да, -- кивнул Серж, -- вечерний прислужник в "Ван-ван"... Он знал, куда я ушел.
  Серж помолчал и спросил:
  -- Интересно, зачем они на меня напали?
  Сен-шангер взглянул на лежащих бандитов и задумчиво ответил:
  -- Не могу сказать. Возможно, они видели ваши деньги, а я знаю, вы носите с собой много денег. Возможно, они хотели от вас чего-то еще -- связанного с вашей родиной. К сожалению, последние годы эти недостойные люди стали слишком часто встречаться на улицах Кинто.
  -- И что тому причиной?
  -- Слишком мирно прошли последние дюжины лет. А может, люди забыли, что такое войны между людьми. Вам надо поговорить с кем-то, кто знает мир лучше меня, -- улыбнулся молодой офицер.
  Он нагнулся и поправил узлы на руках одного из бандитов. Серж обратил внимание, что бандиты были увязаны довольно странной веревкой. Она состояла из коротких отрезков, которые соединялись гибкими, но прочными защелками.
  Сен-шангер проверил узлы у остальных лежащих. Все было нормально.
  -- Знаете, вот мы говорили сегодня о... о серьезных вещах. Я бы так сказал -- стоило бы вызвать Дракона. И раз и навсегда избавиться от ханзаку!
  Серж с новым интересом посмотрел на валяющихся на гравийной дорожке людей. Так это люди из ханзаку!
  -- Думаете, это вероятно? -- с сомнением спросил Серж.
  -- Не знаю. Для Сущностей мало невозможного. Но вот достойно ли таким путем решить эту давнюю проблему? Я не знаю.
  Агент Кубикса задумался. Офицер навел его на интересную мысль. Может быть это именно то, что ему нужно?
  Тем временем офицер озабоченно спросил:
  -- А тот, за которым вы гнались, где он?
  Серж помолчал немного. Похоже, этот старший бандит -- шанс осуществить идею, которая сейчас пришла ему в голову. Посмотрим. В случае чего сдать его в полицию он еще успеет.
  -- Видимо, он перелез через стену, -- пожал плечами Серж, -- я не смог сделать того же. Слишком сильно кружится голова.
  Посмотрев на темнеющее небо, сен-шангер вновь достал телефон и запросил медицинскую машину. Сложив трубку, он улыбнулся:
  -- Вот увидите, у нас отличные медики. Кэнб Агатового Дракона просто творит чудеса. Наша медицина лучше таревской -- это всем известно.
  Если бы Серж не чувствовал себя так отвратительно, он обязательно постарался бы избежать встречи с местными врачами. Но что делать? Он на самом деле чувствовал себя очень плохо.
  
  Через полчаса Серж сидел в "Ван-ван" и лениво ковырялся палочками в блюде с рисовой лапшой. Есть совершенно не хотелось, но надо было убить время, да и старый врач-дрэгхэ посоветовал заказать именно лапшу с особой хонской приправой. По его словам, она была полезна при сотрясениях мозга.
  Дрэгхэ пошептался с поваром, и тот убежал тереть желтый хонский перец и черную морковь. Еще врач выписал рецепт, по которому сам же и выдал лекарство. Пять раз в день, по одной пилюле, уважаемый господин!
  Наконец, все уехали, и сен-шангер с коллегами-полицейскими, и врач. Серж остался один, и можно было бы и отдохнуть, но... Но не все дела на сегодня были еще завершены. Вот он и сидел, ждал подходящего момента.
  В таверне было почти пусто. Из полутора десятков столиков было занято всего три. За стойкой стоял грустный управляющий таверной. Такое прискорбное происшествие! И неподалеку от "Ван-ван". Что подумает о Кинто северный гость? И о "Ван-ван"?
  Сам же северный гость размышлял над тем, когда будет правильно уйти из таверны. Он не сомневался, что старший из бандитов так и лежит в парке -- уж узлы-то Серж завязал накрепко.
  И еще одно его беспокоило. Сен-шангер. Слишком вовремя он появился. Совпадение? Серж качнул головой.
  Как удивительно.
  
  
  
  
  Глава 9 -- Картины былого
  
  
  -- --
  
  Имена...
  Звук ветра на губах, стон земли под ногами, плач дождя из темных облаков, смех утренних волн... Что в словах человеку? Но нет, знают люди, имя -- не звук, бесцельно потерянный в глуши леса.
  Нет!
  Имена создают. Имена призывают. Имена рождают.
  Пройдет время и родится Алмазная черепаха, панцирь которой в сто тысяч рю длиной. Велика черепаха!
  На панцире поместится весь Кинто и останется довольно пространства для десяти тысяч таких же городов. И вырастет из ее панциря удивительный Алмазный цветок. Цветок о десяти тысячах пестиков, на каждом из них -- дворец для совершенного человека.
  И ближе к центру того цветка будет жить тот, кто чаще повторял имя Черепахи и ее Цветка. Кто приближал ее рождение, кто любовался во снах блеском ее несокрушимого панциря и наслаждался тонким ароматом Алмазного цветка.
  О, святые! Как им будет сладко жить -- розовые журавли будут приносить им перья для одежд, а рыбы морские -- чешую из чистого серебра для обеденных блюд и чаш для ароматного чая.
  Сверкает во тьме грядущего Алмазный цветок. Ждет он, когда жители города произнесут его имя десять тысяч миллиардов раз. Не так уж долго ждать осталось. Ведь каждый из жителей Кинто старается произнести это имя самое меньшее один раз в неделю.
  Воля Алмазного цветка священна! И нельзя ей пренебречь.
  А что до того, что каждый из них в разговоре с семьей и с близкими друзьями зовет площадь иными именами, не столь священными -- так то лишь от почтения к воле Черепахи.
  Если бы она решила родиться раньше -- разве не сказала бы она об этом? Но нет, не слышно Черепаху. Не слышно ее Цветка. Значит, правильно живут люди Кинто. Хорошо живут, достойно.
  Все согласны -- Черепаха родится! Цветок восцветет над всем миром. И Алмазное колесо закружится, сверкая изумляющими взор спицами, предвещая гибель и новое рождение мира.
  Все хотят приблизить столь великое событие!
  Но стоит ли спешить? К поистине необыкновенному надо хорошо подготовиться. А как же! Вдруг да не готов ты будешь, или, того хуже -- твои достойные родители? Не стоит излишне спешить.
  В это верят многие жители Кинто.
  
  Сен-шангер Янни Хокансякэ не знал, верит он в Алмазный цветок или нет. Вот так просто и сложно одновременно -- не знал. По службе ему часто приходилось называть имя Черепахи. Чаще, пожалуй, чем желалось. И было это необходимо -- ведь дом Управления полиции стоял на площади по имени Цветок Алмазной Черепахи.
  Именно на этой площади был возведен огромное тридцатиэтажное здание, в котором Янни привык проводить больше времени, чем в своем личном доме на окраине Кинто. Много дел -- много забот. На все нужно время. Вот и в этот раз -- не успел он сдать в Управлении пойманных бандитов и подняться на третий этаж, в свою рабочую комнату, как таку-шангер, его начальник, позвонил по телефону.
  Как же!
  Давно не было подобного -- целых четыре ханза были пойманы на преступлении. А что это были именно ханза -- Янни не сомневался. Он заметил блеск золотого значка у их предводителя. Жаль, что господин Марахов не смог пятого задержать. Но и то чудо, что он сумел простоять против них несколько минут. У таревцев обычно не в чести боевые танцы.
  Что же! И такой улов -- очень хорошо.
  Довольный старый таку-шангер Ватамо сам пришел в комнату Янни. Осмотрелся внимательно вокруг, затем взглянул на Янни, потом покосился на его сменщика, тоже сен-шангера, и важно произнес:
  -- Сам глава Шангаса при Водоеме, Хёгу-шангер Чженси заинтересовался твоим делом. Чем-то заняли его внимание эти недостойные ханза. Так что будь готов, тебя может вызвать сам Хёгу-шангер, чтобы узнать из первых рук как дело было.
  Янни молча поклонился. Ватамо еще раз значительно на него посмотрел, пожевал губами, медленно кивнул и вышел из комнаты.
  Сменщик Янни, сен-шангер Кристиан Ларов, покачал головой.
  -- Что это со стариком?
  -- Я слышал, что он собирается уйти на покой. Может быть в этом дело? Не хочет старик ничего нехорошего в эти дни.
  -- Он уже давно собирается отправиться на отдых, только уйдет ли?
  -- Верно -- уйдет. Теперь, когда Шангас передаст полицию Сошаму -- самое время уйти. Вряд ли он будет изучать банковское дело или пойдет в учителя.
  Ларов с улыбкой кивнул и подергал себя за светлый ус.
  Был он одним из тех редких в Кинто людей, кто весьма походил внешностью на северян. Полгода назад Ларов как раз под маской богатого купца из Ла-Тарева, желающего продать наркотическую соль, вошел в доверие к местным контрабандистам. Это была очень успешная операция, однако Янни она принесла не только надежды на следующий ранг, -- хат-шангера, -- но и ранение.
  В Кинто были пойманы чуть не полтора десятка человек, которые собирались распространять это зелье. Не остались в стороне и северяне. Служба охраны Ла-Тарева, получив сведения из Кинто, сожгла маленькую фабрику на окраине -- там недостойные люди делали наркотическую соль.
  Это был хороший удар по ханзаку, ведь именно Младшая ветвь Черного Древа занималась большей частью контрабанды, в особенности -- разными наркотическими зельями, что сыпались на город последнее время как снег зимой. Остальные ветви Древа не занимались подобным, верно и среди ханзаку не было единодушия в мыслях о наркотических солях и листьях ларшавхи. По слухам, Средняя ветвь интересовалась любыми вещами, оставшимися с древних времен, а Старшая...
  Старшая занималась чем-то совсем непонятным.
  Но, верно -- опасным.
  Впрочем, сен-шангер был уверен -- глава Шангаса и его помощники все знают и о Младшей, и о Средней, и о Старшей ветви. Не все знания можно отдавать любопытствующим, вот и не знают шангеры младших рангов ненужное им.
  Янни собирался стать к тридцати годам хат-шангером, а там, лет через семь, если он будет упорен в работе, и Изумрудная Птица уронит на него свое перо -- и таку-шангером. Дальше он не заглядывал, хотя иногда мечты возносили его на вершину Шангаса, но он твердо знал -- чтобы сесть в резное кресло Хёгу-шангера, ему надо еще многое узнать и еще больше сделать.
  Лишь тогда он будет достоин вершины!
  Но изумрудное перо надо ловить, если пролетит рядом. Удача вещь редкая, ее надо ценить. Вот сейчас он весьма счастливо познакомился с этим странным археологом. И почти сразу сумел поймать на преступлении четверых ханза!
  Что это, если не знак?
  Янни качнул в удивлении головой и вдруг понял, что перед ним стоит Ларов и машет перед глазами Янни ладонью. Янни вздрогнул, а сменщик сел в свое кресло и рассмеялся:
  -- Тебе пора домой, спать, а то ты заснешь прямо тут. Я уже несколько минут никак тебя дозваться не могу.
  -- Я... задумался... -- смутился Янни.
  -- Наверное о том, кто сядет на место таку-шангера? Нет, друг, никто из нас! Я полагаю, что это будет более уважаемый человек, чем мы, -- хмыкнул Ларов. -- Очень уважаемый, какой-нибудь старый крокодил, ровесник Ватамо.
  -- Да, нам немножко рано на место таку-шангера, -- улыбнулся Янни, -- мы еще шнурами не вышли.
  И он кивнул на свое правое плечо. По рукаву прихотливо извивался алый шнур сен-шангера. Известно, что сен-шангеры носят красные шнуры, хат-шангеры -- серебряные, а таку-шангеры -- золотые. Дейза высокого ранга, к примеру, Главам или Верховным жрецам нет нужды носить шнуры -- их все знают в лицо.
  Но в особо торжественных случаях они носят маленькие алмазные знаки в виде эмблемы их дейзаку.
  -- Мне золото на плече ни к чему, слишком тяжелое -- рукав оттягивает. Мундир будет плохо смотреться -- и девушки начнут носы морщить, -- хмыкнул Ларов.
  Янни усмехнулся:
  -- Ты, верно, мечтаешь о легком алмазном значке?
  Друзья рассмеялись, и каждый из них пожелал другому побыстрее получить золотой шнур. Затем Янни повернулся к своему вычислителю, а Кристиан -- к своему.
  Янни вдруг понял -- ведь он не просто так пришел в Управление. Сдать пойманных ханза -- это важное дело. Но он после этого мог бы отправиться домой, ведь наступил уже период Летучей Мыши и его рабочая смена давно закончилась.
  Да, не просто так он остался. Он решил узнать, что известно Шангасу о Сущностях. Об Агатовом Драконе, Черной Кошке и Господине Лянми. Последнее имя отозвалось в нем дрожью.
  Как необычно. Чего ему бояться?
  Янни решительно отстучал на клавиатуре команду. Затем еще две. И еще несколько. Через минуту он вошел в базу исторических сведений. Но не ту информационную базу, что была доступна любому жителю Кинто. Нет, это была внутренняя база самого Шангаса при Водоеме. Его архив. Великий Архив, созданный трудами тысяч и тысяч людей на протяжении сотен лет.
  Вначале он хранился в виде обрывков древних манускриптов, тысяч свитков и разрозненных бумаг. И -- двух древних устройств для чтения нескольких поистине бесценных кристаллов. Затем -- архив толстых рукописных томов в закрытых от лучей солнца холодных комнатах подземелий. Еще позже, пять столетий назад -- как отпечатанные на плотной бумаге книги. Многие из этих книг до сих пор занимали бесконечные пыльные полки в подвалах Дома Шангаса.
  Пять десятков лет назад из Ла-Тарева прибыли первые устройства для записи и чтения информации. Ученые и искусники северян сумели разгадать несколько тайн древних и создали эти радужные круги, на которых умещались десятки томов древних хроник.
  Очень удобно. Очень дорого. За каждый диск приходилось платить золотом и палладием в триста раз больше весом. И это была не жадность северян, нет! Таревцы отдавали информационные круги дейзаку по той цене, по которой они обходились им самим. И они и дейзаку понимали -- ничего ценнее истории в мире нет.
  Сохранить ее -- необходимо!
  Еще ценнее -- будущее. Но удачное будущее часто основано на знании прошлого. Так было и так будет.
  К счастью, тридцать лет назад искусники таревцев и мудрецы из Кинто сумели создать первые вычислители. Ни одного древнего вычислителя не сохранилось до настоящего времени, но люди сумели создать эти машины по старым описаниям.
  За двадцать лет вычислители стали много быстрее, много умнее и много больше могли запомнить. Жители города больше не представляли себе, как можно было раньше жить без этих полезных машин?
  И теперь любой житель Кинто мог из кабины общественного телефона войти в общую базу города. Он мог узнать все. Все, что было сотню лет назад и что планируется быть через десять.
  Почти все.
  У Шангаса была своя база, свой архив. Только для шангеров.
  И даже в этом архиве многие части исторических сведений были закрыты от шангеров седьмого и шестого рангов. Пятый ранг, ранг сен-шангера, давал доступ к большинству из них, но... не ко всем. В этом Янни пришлось убедиться самому.
  В комнате было пусто -- Кристиан давно ушел, не дождавшись от друга даже взгляда на прощание. Янни не замечал ничего. Он жадно, подобно тому, как пересохшая земля пьет первые капли дождя, впитывал поток слов и деяний прошлого, что лился на него с экрана.
  На экране перед ним разворачивалась древние трагедии.
  Нападение на Кинто непонятного врага. Демоны?
  Создание искусниками и жрецами дейзаку Троесущности -- Господина Лянми, Агатового Дракона Тао-Рин и Черной Кошки Хинши. Гибель большинства мудрых дейза при создании Троесущности.
  Битва Трехрогой Луны, в которой враг потерпел поражение от Троесущности и бежал зализывать смертельные раны.
  Распад Троесущности на три самостоятельные Сущности. Время Жестоких Перемен.
  Создание Горного Храма и Битва Превзошедших. Первое пророчество Сущностей, которое произнес Господин Лянми. Уход Сущностей из мира.
  Янни вспомнил, что ослабленные Битвой Превзошедших и предыдущими потерями дейзаку согласились с предложением Господина Лянми. Сущности получили право приходить в мир.
  Но -- только по вызову дейзаку.
  Третье пророчество Сущностей, что черными, словно дым от горящей нефти, буквами повисло на миг над Кинто и исчезло. Жители Кинто до сих пор спорили над тем, что оно означает.
  И, наконец, Второе пророчество Сущностей, о котором, как он помнил, стало известно не так давно, всего четыре или пять сотен лет назад. Нет, он не ошибся! Как ни удивительно, но Второе пророчество было открыто людям намного позже, чем Третье. Мысли Сущностей непонятны, дела темны и не всегда они отвечают на вопросы людей. Некоторые вещи стоит принять без излишних вопросов.
  Хотя, так ли он много знает об этом пророчестве? Только то, что оно было произнесено.
  Янни вернулся ко Второму пророчеству.
  Эта часть архива оказалась закрыта для него. Сен-шангер в течение нескольких часов пытался нащупать тропинку, хоть небольшую лазейку к тому, что говорилось в этом пророчестве.
  Напрасные усилия. Он не смог узнать ничего.
  Сен-шангер устало вытер лоб и откинулся в кресле. Пустыми глазами он долго смотрел на экран вычислителя, затем нехотя окинул взглядом комнату. Кристиана не было. Янни покачал головой. Он не заметил, как ушел Ларов.
  Как стыдно.
  Однако он чувствовал, что стыд не пробивается к его очерствелому от усталости сердцу. Янни был почти полумертв от изнеможения. Эти несколько часов, что он читал архив, подействовали на него как самая жестокая многомесячная пытка.
  С большим трудом он заставил себя встать и спуститься на третий этаж, чтобы добраться до гостевых комнат Управления. Среди них Янни выбрал первую же свободную. Там он, не раздеваясь, рухнул на низкую кровать.
  Сил хватило лишь на то, чтобы разуться.
  
  
  -- --
  
  Громадная когтистая лапа, покрытая темно-бордовой чешуей, легла на камень.
  И тут же сгинула.
  Камень -- огромный обломок гранитной скалы, чем-то напоминающий пирамиду высотой в десяток человеческих ростов, внезапно дрогнул. Он едва заметно шевельнулся и вновь застыл. Вдруг -- заворочался на каменном ложе, сбрасывая нанесенную ветром землю и сдирая с нижней своей части темно-зеленые разводы мха. Резкие зигзаги трещин, короткий грохот -- кусок скалы развалился на две части.
  Казалось, что некий великан взял бритвенной остроты меч и разрубил громадный камень. Меньшая часть тут же рассыпалась в мелкие куски, а большая -- осталась лежать на прежнем месте. Срез гранита блестел, словно давно спокойная вода, налитая в огромную чашу. Лег он под свет яркого полуденного солнца, как зеркало, в которое не стыдно смотреться и богам.
  Верно, так оно и было.
  На каменное зеркало вновь опустилась когтистая лапа. Она лежала всего мгновение, лишь одно биение сердца. И опять -- исчезла.
  На короткое время все словно застыло, лишь на идеально ровной плоскости камня постепенно проявлялись некие линии. Знак Луны -- круг, перечеркнутый сверху вниз полукружьем. Знак постепенно наливался глубиной и тенями.
  Мгновенье короче вздоха -- и мелькнуло нечто темное, воздух вспороли ярко-желтые когти. Помстилось, будто большая кошачья лапа царапнула гранит. Махнула -- и исчезла. Но ничего не изменилось. Почти. Рисунок набирался жизни. Луна полностью проявилась. И, нечто новое -- три зубца над ней.
  Прошел миг. Или столетие. Не так важно, -- ведь это лишь сон?
  На сияющий в граните знак легла человеческая ладонь. Правая. Золотистые волосы курчавились, а вдоль указательного пальца тянулась длинная царапина. Костяшки мизинца и безымянного пальца слегка ободраны.
  Ладонь легко и нежно погладила Знак. Тот вспыхнул и засверкал сине-золотистыми переливами, постепенно угасая. Чудилось, что тонет он в граните, оставляя меж собой и миром толстую скорлупу прозрачного камня.
  Ладонь исчезла.
  А через миг на граните сошлись вместе черно-рдяная чешуйчатая длань, громадная кошачья лапа с ярко-желтыми когтями и человеческая рука. Явились, и -- пропали. И лишь зыбкая тень легкой улыбки медленно таяла в воздухе.
  Мы были. Мы будем. Мы есть.
  А ты -- спи. И пока ты спишь...
  Мы живы.
  Здесь и сейчас.
  
  
  
  
  Глава 10 -- Возвращение пророчества
  
  
  -- --
  
  Падает с Древа Жизни плод.
  Бывает, надкусишь его -- небесная сладость растекается во рту! Бывает -- жгучая горечь подземного масла приходит. И ведь не угадаешь, когда и что получишь.
  Горьки и сладки плоды Древа Жизни.
  Бывает, что приносят такой плод на серебряном подносе -- так и просится в рот. Но посмотришь внимательнее -- темные пятна медленно движутся под плотной шкуркой. То не просто так -- то капли яда кипят внутри.
  А в иной день -- лежит себе на том же блюде плод, или даже на простом деревянном подносе -- невзрачный такой, слишком зеленый, на вид кислый-кислый, и понимаешь -- в нем, именно в нем сладость знания и счастье жизни. И сверкают на зеленой кожице агатовые крапинки, и яшмовые листья укрывают его от слишком горячего взора солнца.
  Подержишь его в руках -- и положишь обратно, наслаждаться видом и ощущением тепла жизни, получать удовольствие от простого созерцания.
  Как удивительно.
  
  Тидайосу-шангер подошел к столу, на котором на серебряном подносе лежал плод Древа Жизни. Он положил ладонь на плод и осторожно покатал его по серебру. Плотная поверхность плода слегка покалывала ладонь. Чем? Неизвестно. Кожура плода была гладкая, как полированный мрамор.
  Странный дар предков, пришедший из глубин веков -- Древо Жизни.
  Плоды его могли излечивать многие болезни, а иные -- быть смертельным ядом. Иные плоды приносили здоровый сон, после которого люди могли неделями работать с большим напряжением, а другие -- вводили в транс и лишали памяти.
  Сотни лет Кэнб Агатового Дракона работал с Древом Жизни и преуспел в понимании некоторых тайн Древа. Во многом поэтому даже столетней давности медицина Кинто была не превзойденной последними работами медиков-таревцев.
  На Имароссе Древо Жизни почему-то не прижилось. Два драгоценных саженца, купленных северянами за золото весом в три тысячи раз больше, чем весила их драгоценная древесина, так и зачахли. Несмотря на все усилия северных мудрецов и людей, специально присланных дейзаку.
  Удивительное дерево.
  Под сотню лет он, вначале младший, затем средний, и теперь -- Верховный жрец Шангаса при Водоеме, размышлял над загадкой плодов Древа Жизни. Думал долго, так и не придя к какому-либо мнению.
  Возможно, правы те, кто полагал Древо Жизни лишь шуткой древнего искусника в Пути Жизни? Чем-то сродни кулинарным шуткам поваров Кинто. В давнем-давнем прошлом жили такие люди -- они жили только для себя и своих дел в раскрытии тайн природы.
  Так ли?
  Об этом слышал Верховный жрец. Он читал это в древнейших из хроник -- но не верил. Создание единственного живого существа было столь трудным, настолько удивительным делом! Никто еще на его памяти не смог сотворить живого. Ни жители Кинто, ни лучшие искусники северян. Не может быть, чтобы так много средств и времени было потрачено на шутку, пусть и столь удивительную.
  Никто не создавал живого. Никто и никогда.
  Если не вспоминать о Сущностях.
  Тидайосу-шангер Тяу-Лин убрал руку от плода. На столе перед ним, частью закрывая серебряный поднос, лежала кипа бумаги. Тяу-Лин долго и задумчиво смотрел на нее, затем протянул руку и взял.
  Раскрыл.
  В который раз он перечитывал распечатанный вычислителем текст. И вновь качал головой -- сколь удивительно! Столь страшно и непонятно. Зачем? К чему этот человек проявляет столь неожиданный и странный интерес? Неужели это то, чего жрец страшился все эти годы? Неужели это предвестник того тяжелого и страшного, что накроет Кинто грохочущей и всесокрушающей волной?
  Старый жрец почувствовал, что у него болит сердце.
  Резкий укол!
  Он открыл рот, чтобы крикнуть и позвать на помощь, но изо рта вырвался лишь тихий хрип. Несколько тяжелых минут жрец боролся со своим старым телом и победил. Сердце вновь забилось, как ему и положено. Медленные сдвоенные удары.
  Тяу-Лин вытер шитым золотом рукавом пот на лбу, опустился в стоящее рядом со столом кресло и четверть часа отдыхал.
  Пора действовать! Он слишком стар, он чересчур долго ждал. Может быть это даже удача, что все происходит сейчас, когда он еще может принести городу пользу? Он достал из кармана серебряную бутылочку и сделал из нее три глотка. Мягкий огонь растекся по его телу.
  Жрец достал из кармана телефон. Не глядя, нажал на одну из больших черных кнопок на корпусе. Когда на экране появился его личный помощник, Средний жрец Ван Танмо, Тяу-Лин резко сказал:
  -- Парадное облачение! И немедленно!
  Через минуту, дверь в его покои распахнулась. Во главе двух младших жрецов к нему спешил Ван Танмо. В левой руке он нес парадный халат-кинну -- золотистый, расшитый серебряными пенными гребнями и сотней крохотных аметистов. В правой -- белые широкие штаны-хаккама, украшенные узорами из той же серебряной нити и мелких изумрудов. На хаккама были вышиты морские волны. Два младших жреца с большим трудом внесли кожаный чехол -- в нем были десятки богато украшенных сапог. Тидайосу-шангер особое внимание придавал тому, что обувалось на ноги.
  Верховный жрец довольно кивнул. Его помощник оказался быстр в должной мере.
  -- Эти двое детей мне помогут одеться, а ты... -- тут Тяу-Лин задумался, -- а ты подготовь Малый Храм к Мерцающему взгляду.
  -- Но, мой господин, вы уже проводили обряд, и совсем недавно, -- удивился Средний жрец.
  Тидайосу-шангер нахмурил брови.
  -- Подготовь Малый Храм и все потребное. И еще, через половину часа мне необходимо поговорить с Хёгу-шангером. Узнай, где он и подготовь тайную связь.
  Средний жрец удивился, но решил не спорить с Тяу-Лином. Полчаса было мало на обряд Мерцающего взгляда, но приказание было вполне ясно. Он поклонился и вышел.
  -- Итак, дети, помогите одеться немощному старику, -- сказал старый жрец проворно скидывая обычную одежду.
  Тридцатилетние дети засуетились вокруг него.
  Через десять минут Тидайосу-шангер был облачен в широкие хаккама и легкий нижний халат солнечного цвета. Поверх халата был наброшен кинну и все его боковые тесемки должным образом завязаны. На ногах сидели маленькие сапоги из крашеной толчеными раковинами-туонга кожи.
  Верховный жрец был готов.
  Один из младших жрецов открыл перед ним дверь, и Верховный жрец Шангаса вышел в ярко освещенный коридор. Путь его был недолог -- Малый Храм располагался всего в пятидесяти шагах от его покоев. У дверей храма стояли два прислужника. Они почти неслышно открыли дверь перед ним, и так же тихо ее прикрыли.
  Все было готово.
  Полутемная комната застыла смертельным покоем, резные ясеневые палочки с выжженными рунами в древней шкатулке ждали его на столе. Там же лежала и книга. Горящая свеча озаряла лишь небольшое пятно на столе -- в этот раз служки хорошо закрыли окна плотными занавесями, и ни единый луч солнца не пробивался внутрь.
  Тидайосу-шангер подошел к столу, провел рукой по древнему дереву шкатулки.
  Достал из кармана несколько мягких восковых мелков, выбрал красный и провел им по всем ногтям правой руки. В слабом свете рдяная краска казалась пролитой кровью, сочащейся из-под ногтей жреца.
  Пора было начинать обряд.
  Старый жрец осторожно открыл шкатулку. Крышка ее пронзительно скрипнула.
  Тяжкая волна злости всплыла в жреце и долго плескалась у самого горла. Несколько бесконечных минут он успокаивался.
  Какая мерзость! Какая древняя мерзость!
  Еще вчера он не ожидал бы от себя таких слов. Но это было вчера. Все меняется, когда судьба ставит огненную печать на твоей жизни. Успокоившись, он перебрал в руке палочки, выбрав лишь самые важные. Остальные положил в шкатулку.
  Семь палочек -- сокращенный обряд. Но этого хватит.
  Тяу-Лин сел в дальнем конце стола, там, где горела свеча и лежала книга. Все было готово. В комнате было тихо -- лишь его дыхание нарушало вязкую тишину.
  Он закрыл глаза и вошел в обряд.
  Через четверть часа он лежал в кресле, упершись лбом в стол, и отдыхал. Затем с трудом поднял голову, глотнул из серебряной бутылочки и почувствовал, как кровь вновь начинает бежать по его жилам.
  Он взглянул на лист бумаги перед собой, где были зарисованы руны. Затем в книгу. Красные линии пересекали те же строки, что и месяц назад. Жрец коротко и хрипло засмеялся. Слепец, какой он был слепец!
  Достав телефон из кармана, он прошептал:
  -- Экран сюда. И связь с господином Чженси!
  Вбежавшие служки принесли с собой переносной аппарат с большим экраном. Установив его на стол неподалеку от Верховного жреца, они так же быстро вышли и закрыли за собой дверь. На экране мерцала заставка -- утренние горы, репродукция картины известного художника прошлого века. Хёгу-шангер был пока занят.
  Жрец пододвинул к себе шкатулку для гадательных палочек и медленно, осторожно уложил их туда. Затем закрыл крышку.
  Шкатулка издала протяжный скрип.
  Сердце подпрыгнуло у Тадайосу-шангера к горлу. Он яростно возопил нечто неясное ему самому и рванул крышку. Схватив шкатулку обеими руками, он, сопя и плюясь, дергал и дергал крышку, пока древнее дерево не подалось под руками.
  Крышка оторвалась.
  Обломки шкатулки и гадательные палочки разлетелись по всему Малому Храму. В двери мелькнуло испуганное лицо служки и тут же исчезло. Вид разгневанного Верховного жреца мог устрашить и Повелителя демонов.
  Тяу-Лин упал в кресло и уставился на резную крышку. Что он наделал? Такая древняя и ценная вещь! Но сердце его радовалось и пело, как поют весной маленькие золотистые птички-инки! Улыбка незваным гостем пробралась на его сморщенные губы, и жрец расхохотался. Он смеялся до тех пор, пока на стоящем перед ним экране не возникло лицо главы Шангаса.
  Увидев смеющегося Верховного жреца, Хёгу-шангер тоже слегка улыбнулся и спросил:
  -- Хорошие новости, старый друг?
  -- Все плохо, -- сказал, счастливо улыбаясь, Тидайосу-шангер. -- Все очень-очень плохо. Время пришло.
  Хёгу-шангер с сомнением посмотрел на него. Верховный жрец поспешно согнал с лица неуместную сейчас улыбку и повторил:
  -- Время пришло. Пророчество сбывается. Кинто ждет опасность. Шангас при Водоеме исчезнет. Возможно, погибнет весь город.
  Тидайосу-шангер достал из кармана листы с вычислительной распечаткой и поднес их поближе к экрану. Чженси сощурился. Прочитав несколько строк, он тихо спросил:
  -- Так это он?
  Старый жрец кивнул:
  -- Обряд подтвердил это. "Пятый сын станет первым", -- добавил он.
  Глава Шангаса покачал головой.
  -- Хорошо. Нет, плохо. Очень плохо. Но хорошо, что мы узнали это сейчас.
  -- Да, старый друг, это хорошо. А теперь я могу и отдохнуть. Возможно, я позволю себе умереть -- я не нужен больше Шангасу и Кинто.
  Хёгу-шангер молчал. В его глазах плясало пламя будущих пожаров.
  -- Мне без вас будет очень трудно, -- разомкнул он губы. -- Очень тяжко. Не умирайте, пожалуйста.
  Чженси медленно кивнул и поднял руку, прощаясь. Экран погас.
  Верховный жрец взглянул на крышку шкатулки у себя в руках и почувствовал, как непрошеная улыбка вновь пробивается на лицо. Он поспешно отбросил на стол кусок древнего дерева и вытер ладони о расшитую аметистами ткань кинну. Возможная гибель Шангаса, Кинто и его самого в эту минуту его очень мало беспокоила.
  Он свободен от этой древней скрипучей мерзости!
  Как замечательно!
  
  
  
  
  Глава 11 -- Золотой знак
  
  
  -- --
  
  Первый луч солнца заглянул сквозь широкое окно.
  Заглянул -- и убежал дальше.
  Шелест бумажных полосок на окне и приглушенный шум утреннего города разбудили Сержа. Снизу доносился цокот каблучков по брусчатке тротуара и шелестение шин по бетону. Машины изредка порыкивали усилителями, а к звонкому стуку каблучков иногда примешивались мягкий стук мужских ботинок.
  Он встал и потянулся. Голова отозвалась тупой болью.
  Невесело.
  Но все равно -- настроение у Сержа было хорошим. Прямо-таки -- солнечным. Почти таким же солнечным, как тот нахальный луч, что дотронулся до век теплыми лапками и разбудил его.
  Больная же голова была обеспечена вечерними и ночными прогулками по парку. Хорошее настроение, как ни странно -- ими же. У Сержа появилась надежда, нет, не надежда -- лишь ее тень, что его миссия в Кинто не окажется провальной. И даже эта тень сделала его почти счастливым. Слишком долго он готовился, слишком важно было это задание, и чересчур жестоким было разочарование последних дней.
  Однако в голове словно гномы-кузнецы поселились! Хотя нет, скорее уж ямабуси-кузнецы, поправил он себя мысленно.
  Зевнув и прогнав таким образом остатки сна, Марахов еще раз потянулся и подошел к окну. Полоски плотной бумаги спускались от верхнего края окна почти донизу и легко шелестели на ветру. Серж взял одну из полосок и прочел: "Легкий ветер прогоняет ненужные сны". На второй было: "Вечерний шелест приносит прохладу в дом". Еще на двух было что-то о теплых полах и хрустальном ручье.
  Надписи на остальных полосках он читать не стал.
  Агент сообразил, что это что-то вроде заклинаний-пожеланий. Но пожелания пожеланиями, а в деревянную стену, покрытую отполированными дощечками, был встроен весьма удобный и мощный охладитель. Ночная прохлада не требовала его включения, однако днем он может быть полезен.
  Хотя еще рано для охладителей. Шла последняя неделя месяца Тацу-мицу, Весеннего Дракона, или, как более было привычно Сержу -- последняя неделя апреля. Еще не слишком жарко даже днем, люди ходили одетыми в плотные шелковые и льняные одежды.
  Сам Серж надел темные, почти черные с синим оттенком брюки, плотную темно-желтую рубашку с длинными рукавами и черные туфли. Вполне серьезный наряд, по словам девушки из магазина, в нем можно придти и на свадьбу и на прием к Управляющему городом. На свадьбу он не собирался, а вот деловая встреча сегодня могла состояться.
  Правда, не у управляющего города, а у людей, вежливо выразимся, противостоящих управляющему и всем дейзаку.
  Через полчаса Серж завтракал на нижнем этаже таверны, где располагался небольшой ресторан. Для постояльцев таверны существовал отдельный зал, но Серж решил выбрать столик в основном зале -- так легче будет заметить пришедшего на встречу.
  С утра он попросил легкий завтрак -- салат из морских листьев, печеного краба и кофе. К кофе подали обжаренные хлебцы. Кофе был просто отличный, с приятным ароматом и слабым привкусом шафранного дыма. По местной традиции в кофе добавляли щепоть обжаренных шафранных лепестков. Отличный кофе. Впрочем, как тут же выяснилось, и стоил он как несколько хороших обедов.
  Хэно Танака, управляющий "Ван-ван", принес счет. Он лично обслуживал серьезных клиентов. Увидев сумму напротив слова "кофе", Серж почувствовал, что его брови непроизвольно ползут вверх. У него, конечно, денег хватит и на ежеутренние кофейные ванны, но...
  -- Кофе у нас очень дорог, уважаемый господин Марахов, -- тут же понял заминку постояльца управляющий "Ван-Ван". -- У вас, на Севере, он намного дешевле, и вы привыкли к иным ценам...
  Серж кивнул. Он, и правда, привык к другим ценам.
  -- Но у вас кофе все равно не так хорош, как у нас. А сколько стоит хозяевам наших плантаций кофе их охрана! Слишком они далеко от города и высоко в горах, -- он заговорщицки подмигнул и наклонился к уху Сержа. -- Ну, вы-то это хорошо понимаете, уважаемый господин Марахов!
  Уважаемый господин покивал головой. Ни черта он не понимал, но признаваться в том не хотел.
  Серж расплатился, не забыв добавить положенный подарок для поваров и на цветы девушкам "Ван-ван". Довольный Хэно Танака вернулся к себе за стойку. Агент Кубикса медленно допивал кофе. Необычный вкус приносил удовольствие, но Серж чувствовал, что его радостное настроение несколько потускнело.
  Уже десять утра, период Быстрой Сойки, а телефон молчит. Неужели он зря отпустил вчерашнего бандита? Ошибся?
  Как обидно.
  Кофе кончилось. Он резко поставил чашечку на блюдце.
  Словно по сигналу, завтракающий за соседним столом человек отставил в сторону чашечку лойкэ. Он пил лойкэ уже давно, с его стола девушка унесла уже две пустые чашечки. Человек взглянул на Сержа, -- бледные, ничего не выражающие глаза, -- и медленно отер руки о свернутое в трубочку мокрое полотенце лежащее на столе. Так же медленно он достал деньги и положил на стол несколько бумажек. В руках его блеснул золотой значок. Мелькнул -- и пропал, как тень давно улетевшей птицы.
  Человек еще раз взглянул на Сержа и вышел из таверны. Ничем не примечательный человек. Такие встречаются пять сотен на полутысячу. Агент Кубикса почувствовал, как у него забилось сердце. Он сделал опасный шаг -- и теперь его ждет дело еще опаснее. Пройти меж драконом и тигром, раздразнить и сильно ранить обоих -- но поссориться лишь с одним из них?
  Опасная затея.
  Ничего иного ему не оставалось.
  Он тоже вытер руки о горячее полотенце, жалея, что не оставил при себе хотя бы несколько вещиц из тех, что лежали сейчас в тесной пещере неподалеку от города. Впрочем, -- пожал он плечами, -- они бы ему ничем не помогли. А может, и привели бы к гибели. Серж встал, кивнул на прощание Танаке и вышел из "Ван-ван". На улицу, к теплым солнечным лучам, звукам города и шелесту молодых листьев шафранных деревьев.
  И возможной смерти.
  
  Машина на большой скорости вошла в поворот.
  Сержа бросило на правую дверцу. Он едва удержался, чтобы не приложиться головой об стекло. В машине, кроме него и того неприметного человека с блеклыми глазами, что показал ему золотой значок, никого не было. Последние полчаса они выбирались на южное шоссе, затем медленно ползли за какой-то колонной грузовиков, и лишь последние десять минут их машина набрала приличествующую ей скорость. Человек с пустыми глазами оказался отличным водителем. Хотя и совершенно неразговорчивым. За все время, пока они ехали, человек не произнес и трех фраз.
  Их машина на скорости обошла черную машину -- и тут водитель дернулся. Он что-то прошипел и резко увеличил скорость.
  -- Что? -- удивленно переспросил Серж.
  Блеклый взгляд мазнул по нему, человек помолчал и нехотя произнес:
  -- Дейзаку. Это была машина главы Шангаса.
  Серж обернулся и долго смотрел на все больше отстающий черный автомобиль. Затем спросил:
  -- Это нам как-то помешает?
  Человек за рулем пожал плечами и произнес, словно плюнул:
  -- Нехорошо.
  Через минуту они обогнали открытую спортивную машину, всю расписанную синими цветами и красными драконами. В ней сидело несколько парней в оранжевых и ярко-зеленых, режущих глаз рубашках. Серж поморщился -- он не любил столь ярких цветов.
  Как неприятно.
  Один из этих парней острым взглядом проводил их машину. Странный взгляд. Слишком спокойный и жесткий.
  Они проехали еще десяток километров, затем водитель снизил скорость и осторожно свернул с шоссе налево. Узкая дорога, засыпанная гравием, вела вниз, к песчаным пляжам. Удобное место для того, чтобы убрать неполезного человека. Серж посмотрел на водителя. Однако тот не проявлял никаких признаков беспокойства. Он осторожно вел машину, следуя прихотливым извивам дороги. Она петляла по склону, заросшему высокими кустами унохана с едва начавшими распускаться цветами.
  Скоро здесь должно стать очень красиво.
  Дорога вывела их к группе высоких деревьев, растущих вокруг небольшой поляны. Что это были за деревья, -- агент Кубикса не знал. В его время не было таких деревьев. Их ветви сплелись на высоте нескольких человеческих ростов. Живая беседка -- и как красиво.
  Рядом с деревьями стояли несколько машин темных тонов и десятка два людей. Водитель подвел машину к ним и остановился. Обратив бесцветные глаза к Сержу, он кивнул в сторону живой беседки:
  -- Вас ждут там.
  И отвернулся, положив руки на руль.
  Серж вылез из машины и направился в сторону поляны. Стоящие рядом с машинами люди не пошевелились. Это были тренированные бойцы в свободных одеждах темных тонов. В одежде преобладали коричневые широкие штаны и светлые желтые рубашки. Серж припомнил, что это, будто бы, цвета Средней ветви ханзаку.
  Вот с кем довелось встретиться.
  Боевики стояли вокруг всей поляны, трое были внутри нее. Один из них -- знакомый ханза, командир напавших вчера на Сержа бандитов. На поляне стоял раскладной стол с закусками и четыре легких стула. Один стул был занят -- на нем сидел старик в традиционном ярком кинну и ковырял в зубах золотой зубочисткой. За спиной старика стоял коренастый человек и внимательно рассматривал носки туфель.
  Старик с первого взгляда не понравился Сержу. Сморщенное лицо с узкими щелками глаз, странное выражение лица, как если бы он постоянно слегка кривится от чего-то горького, что попало ему на язык. Сразу было видно -- неприятный такой старик.
  Раздавшийся голос подтвердил худшие опасения агента.
  -- Долго довелось вас ждать. Вы припозднились -- пришлось завтракать без вас, -- старикашка злорадно хихикнул. -- Жареный хвост суттима уже отправился к небесам.
  Серж не знал, кто такой суттим и чем так славен его хвост, потому просто пожал плечами. Однако ссориться он совсем не собирался, и потому произнес, сопроводив свои слова вежливым поклоном:
  -- Я Серж Марахов, археолог из Ла-Тарева.
  Старик нахмурился.
  -- Археолог. Хе! Археолог. Окажите честь, присоединитесь к на... м-м-м... к моему столу, -- он показал на дальний от себя стул.
  Серж сел.
  Старик произнес нечто невнятное, затем продолжил уже более громко:
  -- Вы, господин Марахов, желали поговорить. Я полагаю, нам есть что обсудить.
  Серж слегка удивился. Неужели этот старик именно тот, с кем ему придется общаться? Это не укладывалось у него в голове. Одного из старших ханза он представлял себе иначе.
  -- Как мне вас называть, уважаемый господин?
  -- Называть... называть... к чему вам мое имя? -- раздраженно произнес старик. -- Археолог! Хэра! Хорошо... Называйте меня... -- он задумался на миг, -- называйте господин Цинь. Так, Цинь. Это я.
  Старик вдруг развеселился. Он схватил стоящий перед ним бокал с вишневым вином и шумно отхлебнул.
  -- Так, зовите меня господин Цинь.
  -- Хорошо, господин Цинь. Можно узнать, что передал вам человек, с которым я вчера... беседовал?
  -- Все что нужно было -- то и передал, -- погрозил ему сморщенным пальцем старик. -- Так. Не спешите. Вы там, на Севере, привыкли торопиться. Всегда холодно, надо бежать, чтобы не замерзнуть. Так. А мы любим поговорить прежде о приятных вещах -- о шуме дождя, беге облаков или серебряном лике луны. К примеру, как мне вас называть? "Господин Марахов" -- для меня слишком трудно. Назовитесь изысканным именем!
  Агент Кубикса несколько растерялся. Он плохо понимал, что от него хочет этот брюзжащий старик. Но затем вспомнил -- Цинь! Да, он что-то помнил про Цинь.
  Он задумался на несколько минут.
  Да! Цинь, это был один из тех городов, которые располагались когда-то неподалеку от Кинто. И один из тех, которые он, якобы, собирался раскапывать. Но при чем тут имя?
  Старик ухмыльнулся и похлопал ладонью по столу. Затруднения Сержа ему явно доставляли удовольствие.
  Серж пожал плечами -- была не была!
  -- Прошу звать меня господином Мандзин.
  Старик удивленно поджал губы. Затем мелко рассмеялся.
  -- Вы тоже помните эту историю о двух городах-соперниках? Хорошо!
  -- Мне просто повезло. Я мало читаю древние тексты.
  -- Как же это? Мало читаете древних текстов! Да как же вы имеете наглость называть себя достойным именем археолога! Вам просто необходимо ознакомиться со всеми, -- всеми! -- авторами в нашем городском архиве и лишь потом, -- потом! -- говорить о том, что вы археолог!
  Серж пожал плечами. Он не раз попадал в подобные ситуации, но на его взгляд, многие авторитеты оказывались совершенно не столь велики, как их полагалось превозносить по традиции.
  -- Я мало читаю старых авторов, потому что предпочитаю сам составить мнение. Добираюсь до места и сам смотрю. Лично, а не через чужие тексты.
  Старик нахмурился.
  -- Вы, юноша, говорите странные вещи. Как это -- добраться и все увидеть своими глазами? Так не бывает.
  -- Не будем спорить, -- пожал плечами Серж. -- Я именно так работаю.
  -- Не будем, -- неохотно согласился старик. -- Тогда расскажите, что знаете о городах древности.
  Серж прочел небольшую лекцию по древним городам Чантэ. Он подготовил ее еще пару месяцев назад, когда придумывал свою легенду. Частью сведения были получены из телепередач Кинто и Ла-Тарева, а частью -- Серж просто добавил фактов из своего времени.
  На середине рассказа старик его перебил:
  -- Так, вот тут вы явно ошибаетесь, юноша! Это большое поле, как давно уже установлено уважаемым Токамо, древние использовали для отправления религиозных ритуалов! Они жгли большие костры и взывали к богам с... м-м-м... вершины высокого храма!
  Серж не сразу сообразил, о чем идет речь.
  -- Нет, уважаемый господин Цинь, это был не храм. Это был такой... -- он запнулся, не в силах придумать объяснение. -- Это было что-то вроде места хранения летающих к звездам машин.
  Старик выпучил глаза и завопил:
  -- Летающих к звездам?! Юноша, даже археолог должен знать, что до звезд очень далеко! Так далеко, что говорить о полете к ним может лишь мечтатель вроде моего коллеги Фэньтао. Или вас, юный, но неудачливый соискатель почетного звания археолога!
  За последующие несколько минут Серж хорошо узнал, как именно стоит называть безответственных юнцов, которые противоречат уважаемым авторам древних археологических трудов. А также, каково происхождение и какова глупость тех, кто высказывает бесполезные и недостойные заявления. Узнал он и много совершенно поразительных вещей о той эпохе, в которой ему довелось жить. Их стоило бы запомнить -- чтобы рассказать коллегам. Люди на базе ценили подобные развлечения.
  Слегка разозлившись, Серж ответил старику тем, что разнес несколько его предположений о прошлом на мелкие части, недостойные даже упоминания. Старик в ответ потрясал худыми руками, выкрикивая цитаты из достойных и всеми уважаемых авторов. Серж, однако, немного успокоился. Он понял, что раздражение едва не завело его слишком далеко -- он был в шаге от того, чтобы упомянуть несколько фактов, которые было бы затруднительно объяснить раскопками в развалинах северных городов.
  Похоже, старик был ловушкой поставленной на редкого зверя -- археолога из Ла-Тарева. Которую на Сержа поставил... Кто? Не успел он задаться этим вопросом, как стоящий за спиной старика человек оторвал взгляд от песчаной почвы под ногами.
  И взглянул в глаза Сержу.
  Агент Кубикса тут же понял, кто был главной фигурой на этом представлении. Ханза тоже решил, что пора выйти из тени. Он шагнул из-за спины старика и сел на один из стульев. Серж разглядывал его, не слушая, что там бормочет отходящий от спора господин Цинь.
  Севший на стул ханза был среднего роста с темными волосами, лишь справа у него белела прядь светлых волос. Глаза были разные -- правый намного светлее левого.
  Устроившись удобнее, ханза произнес:
  -- Господин Цинь, я внимательно послушал вашу весьма интересную беседу с господином Мандзин. Не могли бы вы теперь высказать свое мнение о нем?
  Старик успокоился, важно кивнул и поддернул завязки широких рукавов.
  -- Так. Хорошо. Я полагаю, что этому глупому молодому человеку стоит послушать, что я скажу. Это пойдет ему только на пользу, -- громко произнес он. -- Он не археолог -- в этом нет ни малейших сомнений. Его знания весьма отрывочны и противоречат здравому смыслу. Глупость же и самомнение -- просто поразительны... Так, он отрицает даже то, что так называемые "полеты к звездам" -- это лишь обряды поклонения усопшим!
  Серж с удивлением, и, даже, с возмущением слушал господина Цинь. Даже во время спора о древних временах тот так бесцеремонно себя не вел.
  Господин Цинь тем временем вещал:
  -- Несомненно, недостаток достойного, -- классического! -- образования, -- тут он сделал паузу и искривил лицо в усмешке. -- Возможно -- плохая наследственность. Груб, неотесан, перебивает старших.
  Серж покачал головой. Однако. Не зря этот ханза с белой прядью так довольно щурится -- старик сейчас едва его не разозлил. Чего Серж не переносил -- это самодовольного невежества. Это было его самым слабым местом как агента Кубикса. Обычно Серж был весьма хладнокровен, но в таких случаях...
  -- Впрочем, что взять с северянина. Варвары -- есть варвары, -- продолжил брюзжать старик.
  При последних словах господина Циня ханза перестал улыбаться и жестко глянул на старика. Тот сбился на половине фразы и забормотал нечто невнятное про то, что не все северяне так плохи, есть весьма достойные и уважаемые люди, вот к примеру...
  Ханза его перебил:
  -- Каково же ваше мнение -- понимает ли этот человек в древней истории?
  Смущенный и испуганный непонятной Сержу ошибкой господин Цинь покачал головой и произнес:
  -- Да, несомненно. Он много ведает о древних временах, но его знания весьма неполны. Так, да. Но что взять с ва... м-м-м... с... м-м-м... человека, который занимается археологией лишь по прихоти, без изучения древних текстов?
  -- Благодарю вас, господин Цинь. Ваша мудрость безгранична, -- ханза слегка поклонился и показал в сторону машин. -- Вы можете ехать. Вас отвезут до города и достойно наградят.
  Серж и ханза поклонились старому археологу. Тот встал и поклонился в ответ. Задержавшись на миг, старик сказал Сержу:
  -- Несмотря на вашу необразованность, я с удовольствием побеседую с вами еще раз. Вы высказываете достойные обсуждения мысли. Приходите ко мне в школу, и мы еще поговорим.
  Затем он быстро ушел. Минутой позже раздался удаляющийся звук мотора.
  Серж и ханза смотрели друг на друга. Наконец ханза произнес:
  -- Меня зовут Ник Сагами. Как зовут вас, мне уже известно. Я Левый помощник господина Гомпати, главы Средней ветви Черного Древа.
  -- Рад нашему знакомству, -- чуть поклонился Серж.
  Сагами поклонился в ответ. Они еще помолчали, рассматривая друг друга. Это было довольно невежливо по меркам Кинто. Однако бывают обстоятельства...
  Левая рука господина Гомпати нарушил тишину:
  -- Чрезвычайно поучительная беседа, господин Марахов. Я благодарен вам за то, что вы с... господином Цинем... уделили частицу своего знания мне. Возможно, никогда бы не узнал всего этого, если бы мне не удалось пригласить вас обоих на эту встречу.
  -- Он не оставил адреса своего учебного заведения. Вы подскажите мне, как называется эта уважаемая школа?
  -- Вам без надобности имя этой школы. С сегодняшнего дня господин Цинь... постоянно работает на нас. И только на нас.
  -- Да? Странно. А почему же он...
  -- Господин Цинь не знал об этом. Его как раз сейчас настойчиво просят принять наше предложение.
  Серж прищурился.
  Как забавно.
  -- А если он откажется?
  -- Тогда его найдут завтра вечером в заливе. Или не найдут -- говорят, прибрежные демоны чрезвычайно ценят человеческое мясо.
  Агент Кубикса медленно кивнул. Примерно так он и подумал.
  -- После нашей встречи господин Цинь может проявить излишнюю... ученость или осведомленность?
  -- Да. Но мы же не будем обсуждать эти незначительные детали, -- усмехнулся Сагами. -- У нас есть более достойные вещи к обсуждению.
  -- Вы правы. Только я заранее хочу прояснить один момент -- я не работаю на кого-то. И я предлагаю не свои услуги. Я предлагаю сотрудничество. Не более того. И не менее.
  Несколько минут Сагами молчал, рассматривая пляж и накатывающие на него волны. Потом слегка усмехнулся и посмотрел на Сержа:
  -- Это удивительно. Однако я вас слушаю. Вы полагаете, что можете говорить такое самой могущественной ветви Черного Древа? Сотрудничество? Предлагать сотрудничество опасно. У вас есть чем подтвердить подобное предложение?
  -- Вы считаете, я поехал сюда, никак не обеспечив свою безопасность?
  Сагами подумал, потом кивнул.
  -- Я верю, что вы ее обеспечили. Хотя и не понимаю, как именно, -- согласился он, затем добавил. -- Но, будь на моем месте другой человек, из Младшей или Старшей ветви Черного Древа, их бы не остановили такие мысли.
  Серж поднял брови.
  -- Да-да, они бы обязательно попытались захватить вас. И заставить бесплатно рассказать, все, что вы знаете.
  -- Они мало бы в том преуспели, -- жестко сказал Серж. -- Очень мало. Уж поверьте -- они бы не узнали ничего.
  -- Даже если бы вам грозила смерть?
  -- Особенно в этом, -- улыбкой Сержа можно было царапать стекло. -- Я мало ценю свою жизнь, но очень дорожу свободой делать то, что я считаю правильным.
  Сагами удивленно посмотрел на него.
  Как странно.
  Этот таревец -- достойный человек! Ник Сагами ценил абсолютно то же самое.
  -- Кроме того, -- добавил Серж, -- моя жизнь дорого бы им обошлась. Поверьте. Я не очень ценю свою жизнь, но весьма высоко -- свою смерть. Я заплатил очень и очень дорого для того, чтобы моя смерть еще дороже обошлась тем, кто попытается меня убить.
  Сагами взял со стола персик и надкусил его. Сладкий сок потек по нежной шкурке персика, брызнул на ладонь ханза. Ханза медленно промокнул салфеткой капли персикового сока на губах, вытер пальцы и долго молчал, рассматривая облака над морем.
  -- Завтра будет первый в этом году дождь. А через несколько дней -- особенный, холодный дождь. Готовьтесь к нему, господин Марахов.
  -- Хорошо. Я благодарен вам за предупреждение, -- улыбнулся Серж.
  -- Не будем больше говорить о маловажных вещах. Если я правильно понял слова моего человека, то у вас есть серьезное предложение?
  -- Да. Есть.
  Серж помолчал, взял со стола яблоко и нож. Отрезал кусок от яблока и бросил его в рот. Прожевав сладко-кислую мякоть, он посмотрел прямо в глаза Сагами и произнес:
  -- Я полагаю, что Средняя ветвь Черного Древа весьма заинтересована в оружии древних времен. Так случилось, что я много знаю о таком оружии. Я знаю, как его искать и где его легче найти. Я умею обращаться с ним. Мне также известно, что на Чантэ этого оружия сохранилось больше, чем на Имароссе. На Севере мне удалось найти лишь некоторые образцы -- но на Чантэ его должно быть очень много.
  Серж положил в рот еще один кусок яблока. Сагами долго молчал, медленно и безостановочно кивал. Агент Кубикса не мог понять, заинтересовало его предложение ханза или нет? Должно было заинтересовать.
  Он продолжил:
  -- И не только оружия. На Чантэ есть целые склады древних вещей. Очень древних, еще времен до Войны.
  Сагами молчал. Птицы громко ссорились в ветвях деревьев. На стол упала сухая ветка -- видно вверху строили гнездо.
  Пожав плечами, Серж договорил:
  -- В ответ на мои умения и мои знания я попрошу у Средней ветви небольшую плату в деньгах, в людях и в необременительной помощи -- сейчас, и... и позже. Еще мне необходим доступ к вашим архивам -- мне потребна вся информация о прошлом. Кроме того, четверть найденного оружия и прочего я оставлю себе. Для моих личных целей.
  -- Зачем вам оружие? -- спросил Сагами
  -- Хорошая вещь всегда может оказаться полезной. Полагаю, мои интересы не помешают вашим, -- усмехнулся агент Кубикса.
  -- А зачем вам эти "небольшие деньги", уважаемый господин Марахов? Я слышал, что вы чрезвычайно богаты.
  -- Владелец золотой горы тоже жаден, -- пожал плечами Серж.
  Прищурясь, Ник Сагами долго рассматривал Сержа. Затем кивнул.
  -- Я согласен -- мы не будем мешать друг другу.
  И вновь надолго умолк.
  Затем пододвинул ближе к Сержу несколько тарелочек и налил в бокал вина.
  -- Прошу простить меня -- я неважный хозяин. Пригласил гостя и забыл достойно накормить его. Вина моя безмерна, одно оправдание: вначале -- ученая беседа, а затем интересные слова гостя.
  Серж отрицательно качнул головой:
  -- Нет-нет, это неважно. Гость вполне сыт интересной беседой, ведь говорят же люди: цени не угощенье, а человека.
  Сагами встал из-за стола. Серж тоже поднялся. Он был чуть выше Сагами, и тот смотрел на него немного снизу вверх. Слегка наклонив голову налево, Сагами произнес:
  -- Ваше предложение очень интересно. Хотя вы просите весьма немало за свое... сотрудничество. Мне необходимо его обсудить и обдумать. Я благодарен, что вы посетили меня в столь скромном месте с еще более скромным угощением, -- Сагами усмехнулся, -- но причины этого понятны.
  -- Да.
  -- Тогда позвольте предложить вам мою машину еще раз. Вас отвезут обратно к... э... "Ван-ван". На днях я сообщу наше решение. Нам надо решить, правильно ли тревожить дух предков ради наших незначительных целей?
  Серж кивнул.
  -- Из добродетелей самая высокая -- сыновний долг.
  Сагами прищурился. Таревец знает местные пословицы?
  Как необычно.
  Они поклонились друг другу и Серж сел в машину к тому же безмолвному и невозмутимому водителю. Потом он уехал.
  
  Ник Сагами смотрел вслед машине с археологом. Затем щелкнул пальцами. К нему тут же подбежал цан-ханза, командир боевиков, которые столь неудачно пытались вчера захватить таревца.
  Сагами раздумчиво произнес:
  -- Он не выглядит мастером боевого танца.
  -- Да, господин, он не мастер.
  -- Так как же вы сумели его упустить в парке?
  -- Мы были не готовы, мой господин. Мы не думали, что он сумеет противостоять нам. А потом в парке появился этот шангер.
  Сагами слегка повернул к нему голову и приподнял левую бровь.
  -- Шангер, которого ты днем тоже не сумел захватить.
  -- Господин, мы не смогли бы взять его тайно! Оживленное шоссе -- слишком много глаз вокруг!
  -- Ты знаешь, как я должен покарать тебя за невыполнение приказа. За эти слова я должен покарать тебя дважды, -- жестко произнес Сагами и помолчал. -- Скажи мне что-нибудь, ради чего я должен тебя простить. Что-нибудь интересное и полезное.
  Цан-ханза побледнел. Он в ужасе огляделся. Никакая подходящая мысль не приходила ему в голову. Все было вытеснено картинами, как именно собирается наказать его Сагами. Это были не пустые фантазии -- он точно знал, как это обычно происходит.
  Ник Сагами медленно поднял руку. Личные телохранители Сагами встрепенулись и шагнули к цан-ханза. Боевик повалился Сагами в ноги.
  -- Господин! Я знаю! Я знаю полезное!
  -- Говори.
  -- Северянин бился странно. Он применял такие приемы, которых я не видел даже у Танцоров, -- захлебывался словами боевик. -- Он не мастер -- это видно. Но боевые движения!
  Сагами сделал знак, и его телохранители отошли подальше.
  -- Рассказывай.
  -- Господин, я точно знаю, что таких движений не может знать северянин, -- горячо зашептал цан-ханза. -- Я не мастер боевого танца, но я занимался с мастерами. И я знаю, что это было нечто-то необычное! Наши мастера, и мастера Танцоров -- они двигаются совсем иначе. И уж не северяне -- те плохо знают боевые танцы.
  Ник Сагами помолчал, глядя в наполненные тусклой надеждой глаза цан-ханза.
  -- Этого мало. Очень мало -- и ты знаешь это. Но я тебя прощу. Почти.
  Цан-ханза в страхе смотрел на него.
  -- Ты будешь наказан. Недостаточно наказан -- но я сегодня добр. Я слышал, во времена предков провинившийся отрезал себе палец. Ты пойдешь и отрежешь себе левый мизинец. Пора восстанавливать старые обычаи.
  Цан-ханза, мелко дрожа и не замечая этого, кивнул.
  -- Иди. Я жду.
  Через несколько минут ханза вернулся.
  На правой ладони он нес свой окровавленный левый мизинец.
  -- Хорошо, -- Сагами, бросив взгляд на плавающий в крови палец, кивнул. -- Иди. Никому не говори то, что ты мне только что рассказал. Иначе... иначе я прикажу тебе отрезать самому себе голову. И ты исполнишь мое приказание.
  Боевик быстро ушел.
  Ник Сагами вновь посмотрел в сторону дороги, по которой его человек вез в город археолога. Не ханза и не человек дейзаку.
  И не северянин?
  Как интересно.
  
  
  
  
  Глава 12 -- Невидимый тигр
  
  
  -- --
  
  Пики гор вонзались в небо, подобно зубам древнего дракона, тысячи тысяч лет назад прилегшего отдохнуть, да так и уснувшего навсегда. Сотни тысяч лет его плоть растаскивали обжигающие и леденящие ветра, секли ливни, терзали торнадо и ураганы. И вот теперь -- только лишь окаменевшая нижняя челюсть грозит острыми зубами неосторожному небу.
  Но не боится небо. Белотканные облака медленно парят над окаменевшим драконом. Им печально и легко. Их жизнь коротка, но как много они успевают увидеть! Несутся они по воле ветра. Сегодня -- теплого и влажного, весеннего. Завтра -- обжигающе-ледяного, рвущего слезы из глаз людей зимнего ветра.
  Далеко летят облака.
  Проходят они дорогой своей жизни от Южного материка Чантэ к Северному Имароссу. Некоторые, особенно упорные в желании увидеть мир, долетают до самых черных скал далекого и опасного материка Гхонг. Туда, где беспрестанно курятся вершины гор тяжелым ядовитым дымом, где белые облака смешиваются с пеплом и падают на скалы кислым дождем.
  Опасная земля, непригодная для людей, и почти смертельная для всего живого. Даже в далеком прошлом там не жили люди, что уж говорить про сейчас.
  Зачем летят туда облака? Может быть они, подобно людям, тоже не властны над своей судьбой?
  Как грустно.
  
  Хёгу-шангер Чженси рассматривал тянущиеся за окном горы. Он ехал на юг, в одну из ближних к городу деревень. Шоссе медленно извивалось вдоль морского побережья.
  Узкая полоса для жизни оставлена людям. Слева -- море, справа -- высокие и опасные горы. Но не жаловались люди, нет. Жили и обживали они эту полосу. А придет время -- шагнут они и в глубь моря, и в ширь Чантэ.
  Туда, где когда-то жили их предки.
  Чженси поудобнее устроился на заднем сиденье мощного черного автомобиля. Напротив него сидели два молчаливых и каких-то очень похожих друг на друга телохранителя. Крепкие молодые мужчины не старше трех дюжин лет, одетые в белые майки и свободные черные брюки. Они одинаково бугрились мышцами, одинаково зорко осматривали проносящиеся за окном горы и кустарник рядом с пляжем.
  Нет ли угрозы главе Шангаса?
  Впереди машины Хёгу-шангера ехали охранники, и далеко позади -- тоже. Спортивные автомобили, режущие глаз яркой расцветкой. Никто не подумает, что в таких может ехать охрана столь уважаемого человека, как глава Шангаса.
  Чженси молчал и думал. Он вспоминал последние слова Верховного жреца Тяу-Лина.
  Кинто в опасности. Шангас исчезнет.
  Так ли все будет?
  В истории города были и сбывшиеся и не исполнившиеся предсказания. Пророчество -- не что-то устойчивое и незыблемое, как горы справа. Любой маленький камешек, скатившийся с горы, может положить конец даже Великому Пророчеству. Хотя иногда целая лавина бывала бесполезной. Чтобы изменить будущее -- надо хорошо знать то, о чем говорит пророчество.
  Надо долго готовиться и ударить в подходящий момент.
  Дорого вильнула вправо. Охранники одинаково покачнулись и одинаково напрягли мышцы ног.
  Через десяток минут машина въехала в деревню. Маленькая деревня, с полсотни домов, она вытянулась вдоль извилистой дороги от шоссе до небольшой долины меж двумя близкими отрогами гор.
  Машина главы Шангаса осторожно пробиралась по старому, растрескавшемуся бетону узкой дороги. По сторонам мелькали заборы высотой в половину роста человека, иногда ниже, совсем редко -- выше. Чуть позже машина свернула направо, проехала десяток метров и остановилась.
  Чженси выглянул в окно.
  Перед ним были старые, давно не крашеные железные ворота, укрепленные на толстых квадратных столбах. Когда-то эти столбы были столетними деревьями, росшими в ближайшем лесу. Но это было давно, очень давно. Морской соленый ветер навел на железе зеленые и рыжие разводы, а дерево от времени и ветра потемнело, как мореный дуб. На правом столбе висела ярко-синяя шелковая лента, совершенно неуместная в таком окружении.
  Хёгу-шангер достал из темно-коричневого чемоданчика темные очки и светлую шапочку с обвисшими полями. В них он выглядел обычным пожилым работником банка или крупной фирмы. Его телохранители накинули яркие, расшитые узорами свободные рубашки. Один из них надел солнечные очки, второй замотал голову цветным платком.
  Чженси вылез из машины.
  Двое местных, парень и девушка, идущие по пыльной дороге в сторону моря, приветливо помахали рукой. Они часто тут видели господина Ханси с сыновьями, который приезжал к своему брату, седому, как пена на гребнях штормовых волн, господину Хетта Кима.
  Чженси улыбнулся и поднял руку в ответ. Затем он повернулся к воротам и дернул за ржавую и позеленевшую от соленого морского ветра цепочку. Где-то далеко звякнул колокольчик.
  Пока глава Шангаса ожидал перед воротами, он успел осмотреть шелковую ленту. Обыкновенная лента. Без вышивки, без знаков. Странно. Она была здесь удивительно ни к месту, как ореховая пальма на вершине голой скалы. Но, зная человека, к которому приехал, Чженси понимал -- лента висит не просто так.
  За воротами раздались медленные шаги, затем заскрипела открываемая створка. В проеме показался древний, седой, но все еще крепкий старик, одетый в застиранный короткий зеленый халат-кинну и коричневые штаны. Он молча кивнул Чженси и пошире распахнул створку. Телохранители помогли раскрыть ворота, и водитель завел машину внутрь двора.
  Закрыв ворота, старик так же молча повел гостей к дому.
  В глубине, за яблоневыми и вишневыми деревьями, стоял двухэтажный дом. Он был столь же основателен, как и толстые столбы ворот, и столь же стар и неухожен, как железные створки ворот.
  Основание и первый этаж дома были выложены из черного и красного камня, местами покрывшегося зеленым налетом мха, а деревянный верхний этаж давно уже забыл, когда его красили. Облупившаяся темно-желтая краска год за годом осыпалась с него на выложенные камнем дорожки.
  Дорожки, однако, были аккуратно подметены, лишь у самого дома валялись несколько желтых чешуек. Старик наклонился, поднял их и сунул в карман кинну. Затем повернулся к Чженси.
  -- Сегодня ты рано. Да еще и мальчиков с собой привез.
  -- Они подождут на веранде у входа.
  Старик кивнул, будто не ожидал услышать ничего иного.
  Телохранители главы Шангаса остановились на небольшой деревянной веранде у входа в дом. Они уселись в раскладные стулья, стоявшие на веранде и принялись наблюдать за воротами и окружающими деревьями. Старший из них нашарил в кармане телефон и, не глядя, несколько раз нажал на клавиши.
  Телефон в кармане пискнул, и парень удовлетворенно кивнул. Задняя часть дома была не в их ведении. Еще две машины с их коллегами должны были обеспечить зону безопасности вокруг дома, особенно внимательно наблюдая за задними постройками.
  Старик тем временем провел гостя в комнату для разговоров на первом этаже. У окна стоял лакированный стол из светлого дерева, на котором стояли только испускающий тонкий парок чайничек и две чашки.
  Чженси опустился в одно из кресел, стоявших у стола.
  Старик налил ему чаю и пробурчал:
  -- Как знал, что ты приедешь.
  Глаза его смеялись.
  Глава Шангаса отпил чай. Вкусно. Очень вкусно. Он удовлетворенно кивнул. Хетта Киримэ всегда отлично делал те дела, за которые брался. Посмотрев на старика, он спокойно произнес:
  -- Хороший чай. Наверное, вы, господин Киримэ, сделаете изумительный чай даже из летящих по небу облаков и песка с Алмазных пляжей.
  -- Вы слишком добры ко мне, мой господин, -- ухмыльнулся старик.
  -- Нет, не слишком, -- ответно усмехнулся Чженси. -- Не слишком. Я тебя надолго оставил в этом старом доме. Это нехорошо. Сколько времени ты провел тут? Два года? Три? Слишком много.
  -- Слишком много для чего, мой господин?
  -- Чересчур много, господин таку-шангер, для всего. Понимаете? Я устал ездить сюда, если мне потребуется поговорить наедине с главой моей разведки и личным другом.
  Старик улыбнулся. Он был не только главой разведки Шангаса, но и бакугэру его главы, его лучшим и ближайшим другом. Но как трудно иногда быть другом главы Шангаса при Водоеме!
  Чженси увидел его улыбку, поморщился и продолжил:
  -- Я устал ездить сюда, чтобы получить поддержку моих лучших воинов -- "невидимых тигров"!
  -- Тем сильнее вы их цените, мой господин, -- прервал его старик, -- и тем реже пускаете в ход. А ведь истинно мудрому нечасто требуется сила его воинов.
  Чженси умолк. Он забыл, что хотел сказать дальше. Старик перебил его мысль. Побагровев, глава Шангаса закричал:
  -- Истинно мудрому! Сила! Да знаете ли вы, господин таку-шангер Хеташоё Киримэ, мой соратник и бакугэра, что Шангас стоит в шаге от обрыва! Да знаете ли вы, что Кинто может завтра исчезнуть с лица мира!
  Старик прикрыл глаза и усмехнулся.
  -- Так часто говорят. За свою жизнь я слышал об этом не раз.
  Глава Шангаса запнулся. Он долго молчал, затем расхохотался.
  -- Как я мог забыть, что вы глава моей разведки. У вас, верно, есть люди и среди людей Тидайосу-шангера?
  Господин Киримэ чуть наклонил голову.
  -- Но я знаю отнюдь не все, -- добавил он.
  Чженси достал из внутреннего кармана свернутые в трубку листы бумаги.
  -- Читайте, господин таку-шангер.
  Пока старик просматривал бумаги, Хёгу-шангер сам себе налил из чайника чаю и с наслаждением выпил.
  Через четверть часа таку-шангер поднял голову от листов.
  -- Это опасно, -- изрек он.
  Чженси кивнул.
  -- Да, исполнение пророчества -- очень опасно... -- повторил старик. -- А почему Тяу-Лин решил, что именно этот человек?
  И таку-шангер потряс листами.
  -- "И пятый сын станет первым", -- произнес Чженси. -- Эти слова пришли из обряда Мерцающего взгляда. В бумагах они не упоминались. Зато там было другое.
  Старик перебрал скрученные листы, прочел что-то и согласно кивнул.
  -- Да.
  Он надолго умолк.
  Молчал и Чженси. Затем, допив чай, он твердо произнес:
  -- Таку-шангер, вы мне нужны в городе. Время слишком ценно теперь. Вы займете место начальника одного из отделов полиции. Я верю, эти обязанности не будут для вас обременительными. Дальше. Мне нужны мои "невидимые тигры". Прямо сейчас. Где их командир -- опять в горах, в воинских играх со своими тигрятами?
  -- Нет, он здесь, -- ответил Киримэ.
  Он достал из складок старого халата телефон и сказал в него:
  -- Зайди.
  Через полминуты в комнате появился среднего роста мужчина. Было ему около четырех с половиной дюжин лет, но двигался он легко и мягко, подобно рыси, что вышла на охоту.
  Мужчина глубоко поклонился.
  -- Хат-шангер Лим Фаррел, -- довольно кивнул Чженси. -- Мы давно не виделись. Что же, полагаю, что вы слышали наш разговор, -- Чженси усмехнулся. -- Появилось нечто опасное.
  Чженси подумал.
  -- Нечто опасное для Шангаса и для всего Кинто. Может статься, мы исчезнем. Возможно -- выживем и станем сильнее. Это зависит от нас.
  Он помолчал. Старик и хат-шангер внимательно слушали его.
  -- Есть человек. Вы и ваши тигрята должны днем и ночью неслышной тенью скользить за его спиной. Вы должны идти туда, куда идет он. Вы должны видеть то, что видит он. Вы обязаны слышать, что слышит он. Вы станете его тенью, и дюжину раз в день будете докладывать мне или таку-шангеру, -- Чженси кивнул на Киримэ.
  Старик пошевелился в кресле и посмотрел в глаза Хёгу-шангеру.
  -- Что? -- остановился Чженси.
  -- Полагаю, будет полезнее, если он узнает, что за ним следят. Он обязательно начнет совершать ненужные поступки, и мы узнаем его лучше, чем если он будет спокоен.
  Рассмотрев эту мысль со всех сторон, Чженси кивнул.
  -- Хорошо. Пусть будет так. Вы покажете ему, что за ним следят. Но главное -- не в этом, -- глава Шангаса остановился. -- По моему приказу вы должны быть готовы убить его. Убить немедленно, как только получите приказ. Убить, не считаясь с возможными жертвами. Сколько бы ни погибло людей -- важна лишь его жизнь. Важна лишь его смерть.
  Он умолк.
  Несколько минут все молчали, затем хат-шангер почтительно поклонился и спросил:
  -- Каково имя этого человека?
  Хёгу-шангер мрачно взглянул на него и жестко произнес:
  -- Сен-шангер Янни Хокансякэ.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"