Покатилов Михаил Георгиевич
Информационные войны

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Посвящается Семенову Аркадию Ивановичу,капитану 1 ранга в отставке отдавшему флоту 60 календарных и вложившего душу в эту работу. Эта монография - попытка рассказать, что нас ждет в будущем. Моя работа - чисто техническая и организационная.

ГЛАВА 1. ИНФОРМАЦИОННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

1.1. Историческая справка

  
   Под термином информационная революция современная наука подразумевает совокупность качественных изменений во всех сферах жизнедеятельности общества, полученных в результате внедрения новых средств обработки и передачи информации.
   Первую такую революцию вызвало изобретение письменности 5 - 6 тысяч лет назад в Месопотамии, затем - независимо, но несколько тысяч лет спустя - в Китае, и еще на 1500 лет позднее - у майя в Центральной Америке. Ее ранние примеры, такие как глиняные дощечки с клинописью самаритян и жителей Вавилона, представляют собой деловые расписки и правительственные документы, летописи или описания методов земледелия.
   До изобретения письменности идеи могли передаваться только устно. Помимо прочего, это означало, что пока вы лично не встретитесь с конкретным человеком, которому принадлежат новая концепция или открытие, о его работе вы в лучшем случае, узнаете из вторых рук, и поэтому ваши знания могут оказаться неточными. Хотя устные традиции человечества, несомненно, богаты, таким путем информацию никогда не удавалось распространить достаточно быстро, широко и точно. Изобретение письменности стало ключевым элементом экономической базы древней цивилизации.
   Вторая информационная революция произошла в результате изобретения рукописной книги, сперва в Китае, вероятно, около 1300 года до нашей эры, а затем, независимо и 800 лет спустя, в Греции, когда афинский тиран Писистрат распорядился записать в книгу поэмы Гомера, до этого передававшиеся устно.
   О первых двух революциях у нас нет практически никаких документов, хотя мы знаем, что эффект рукописной книги в Греции и Риме был огромным, равно как и в Китае. По сути, вся китайская цивилизация и система государственного устройства основаны именно на рукописной книге. Хотя известно, что тиражирование письменных материалов путем воспроизведения текста от руки - дорогостоящий и длительный процесс, резко ограничивавший круг людей, которым автор мог сообщить знания. Переписывание сказывалось и на точности передачи знаний, поскольку в ходе многократного копирования текста в него непременно вкрадывались ошибки.
   Третья информационная революция произошла после изобретения Гуттенбергом печатного пресса и наборного шрифта между 1450 и 1455 годами, а также изобретения гравировки примерно в то же время.
   Хотя печатное дело впервые возникло в VIII веке в Китае, именно печатный станок Гуттенберга и примененный им метод съемных шрифтов способствовали его распространению.
   На момент изобретения печатного пресса Гуттенбергом в Европе существовала мощная информационная индустрия. По числу занятых она, вероятно, была крупнейшей в Европе.
   Она состояла в основном из тысяч монастырей, во многих из которых жили сотни хорошо обученных монахов. Каждый такой монах трудился от рассвета до заката 6 дней в неделю, переписывая книги от руки. Умелый хорошо подготовленный монах мог переписать 4 страницы в день, или 25 страниц за шестидневную рабочую неделю; ежегодная производительность, таким образом, составляла 1200-1300 рукописных страниц. К 1505 году тиражи книг в 500 экземпляров стали массовым явлением. Это означало, что группа печатников могла выпускать по 25 млн. печатных страниц в год, переплетенных в 125 000 готовых к продаже книг - 2 500 000 страниц на одного работника против 1200 - 1300, которые мог изготовить монах-переписчик всего за 50 лет до этого.
   В середине XV века - на момент изобретения пресса Гуттенбергом - книги были роскошью, которую могли себе позволить только богатые и образованные. Но когда в 1522 г. из печати вышла немецкая Библия Мартина Лютера (свыше 1000 страниц), цена была настолько невысокой, что даже бедная крестьянская семья могла ее приобрести. По мнению специалистов, снижение издержек и цен в ходе третьей информационной революции было по крайней мере одного порядка с тем, что произошло в ходе сегодняшней, четвертой революции.
   За очень незначительное время революция в книгопечатании изменила институты общества, включая и систему образования. Книгопечатание сделало возможной протестантскую Реформацию. Но не только ее. Именно печатный станок принес с собой массовое производство и стандартизацию процесса обработки информации, проложившие дорогу промышленной революции. В последовавшие за ней десятилетия по всей Европе были созданы новые университеты, однако в отличие от ранее существовавших они не были рассчитаны только на священнослужителей и изучение теологии. Они были образованы для изучения светских дисциплин: права, медицины, математики, натуральной философии (естественных наук). Революция в печати быстро сформировала новый класс специалистов по информационной технологии.
   Конец XX века называют новым информационным веком и связывают с четвертой информационной революцией - распространением компьютеров и появлением Интернета.

1.2. За фасадом информационной революции

   Поистине революционное воздействие информационной революции только начинает ощущаться, однако отнюдь не "информация" питает это воздействие. Речь не идет об "искусственном разуме", и дело не во влиянии компьютеров и ускоренной обработки данных на процесс принятия решений, формирования политики или стратегии.
   Это то, чего практически никто не предвидел и о чем на самом деле никто даже не говорил десять или пятнадцать лет назад: Е-коммерция, или электронная торговля - взрывное по своему характеру появление и становление Интернета как главного (и возможно, в конечном счете самого главного) всемирного распределительного канала для товаров, услуг и, сколь ни удивительно, для управленческих и профессиональных рабочих мест.
   Все это коренным образом меняет экономики, рынки и структуру промышленности; продукты, услуги и их потоки; сегментацию потребительского рынка, потребительские ценности и поведение; рабочие места и рынки труда. Однако это воздействие на общества и политику и - самое главное - на то, каким мы видим мир и себя в нем, может оказаться еще большим. В то же время неожиданно новые отрасли производства, без сомнения, появятся, причем скоро. Одна уже есть: биотехнология. Есть и другая: фермерское рыбоводство. В течение следующих пятидесяти лет это последнее может превратить нас из "охотников и собирателей на морях" в "морских пасторалистов" -- точно так же, как аналогичная инновация около десяти тысяч лет назад превратила наших предков из "охотников и собирателей на земле" в мирных земледельцев.
   Похоже, что столь же внезапно появятся и другие новые технологии, ведущие к становлению новых отраслей производства. Каковы они будут, невозможно даже загадывать, но в высшей степени вероятно - более того, почти несомненно - то, что они возникнут, причем довольно скоро. И почти несомненно, что лишь немногие из новых технологий - сколь немногие из базирующихся на них отраслей - "произойдут" из компьютеров и информационных технологий. Подобно биотехнологии и фермерскому рыбоводству, каждая новинка возникнет из своей собственной, уникальной и неожиданной технологии.
   Конечно, это лишь предсказания. Однако они исходят из допущения, что информационная революция будет развиваться, как несколько более ранних "революций", основывавшихся на технологиях, развивались в течение последних 500 лет, начиная с "печатной революции" Гуттенберга 1455 года. В частности, допущение таково, что информационная революция будет подобна революции промышленной, какой та представала в конце XVIII - начале XIX столетий. И в самом деле, первые пятьдесят лет информационная революция проявила себя именно так.
   Железная дорога
   Информационная революция находится сейчас в такой точке, в какой была промышленная революция в начале 1820-х гг., примерно сорок лет спустя после того, как усовершенствованная Джеймсом Ваттом паровая машина (нововведение 1776 года) была впервые применена в 1785-м к промышленной операции - прядению хлопка. Для первой промышленной революции паровая машина была тем, чем стал компьютер для информационной - ее "спусковым крючком", но прежде всего - ее символом.
   Сегодня почти каждый свято верит, что в экономической истории ничто так быстро не свершалось, как - или не имело большего воздействия - чем информационная революция.
   Однако промышленная революция разворачивалась, по крайней мере, с той же скоростью (если брать аналогичный промежуток времени) и, вероятно, произвела равное, если не большее, воздействие. Она тотчас механизировала подавляющее большинство производственных процессов, начав с производства самого важного промышленного товара XVIII - начала XIX веков: текстиля. Закон Мура утверждает, что цена основного элемента информационной революции - микрочипа - падает на 50% каждые 18 месяцев. И то же самое справедливо в отношении продуктов, чье производство было механизировано первой промышленной революцией. За 50 лет, охватывающие начало XVIII столетия, цены на хлопчатобумажные ткани упали на 90%. В тот же период производство их в одной лишь Британии достигло, по крайней мере, 150-кратного увеличения. И хотя ткани были наиболее заметным продуктом первых лет промышленной революции, она механизировала производство практически всех других главных товаров - таких, как бумага, стекло, кожи и кирпич.
   Ее воздействие никоим образом не было сведено лишь к потребительским товарам. Производство железа и скобяных товаров - например, проволоки - стало механизированным и "движимым паром" так же скоро, как и производство текстиля, с теми же последствиями для стоимости, цены и объемов выпуска. К концу наполеоновских войн по всей Европе производство оружия стало "паровым"; пушки производились в 10-12 раз быстрее, чем прежде, а их стоимость упала более чем на 2/3. К этому же времени Эли Уитни сходным образом механизировал производство мушкетов и создал тем самым первую в Америке отрасль массового производства.
   Эти сорок или пятьдесят лет дали рост фабрике и "рабочему классу", в то время как в середине 1820-х гг. оба были еще столь малочисленны, даже в Англии, что считались статистически маловажными. Однако в психологическом плане они пришли к доминированию (что вскоре случилось также и в политическом плане).
   Еще прежде чем фабрики появились в Америке, Александр Гамильтон предвидел индустриализированную страну в своем "Отчете по производствам" от 1791 года.
   Десятилетием позже, в 1803 году, французский экономист Жан-Баптист Сэй заметил, что промышленная революция изменила экономику путем создания "предпринимателя".
   Социальные же последствия ее вышли далеко за пределы фабрики и рабочего класса. Как отметил историк Пол Джонсон в своей "Истории американского народа" (1997), взрывной рост текстильной промышленности, основанной на применении паровых машин, возродил рабство.
   Считавшееся отцами-основателями Американской республики практически мертвым, рабство возродилось к жизни вместе с тем, как волокноотделитель хлопка - вскоре заработавший на пару - создал огромный спрос на низкооплачиваемый труд и на многие десятилетия впредь сделал "разведение" рабов самой прибыльной отраслью в Америке.
   Промышленная революция имела также огромное воздействие на семью. Нуклеарная семья долго оставалась единицей производства. Муж, жена, их дети вместе работали на ферме и в мастерской ремесленника. Почти в первый раз за всю историю фабрика вывела работника и работу из дому и привела их на рабочее место, заставив оставить позади членов семьи - будь то супруги взрослых фабричных рабочих либо, особенно на ранних стадиях, родители детей, работавших на фабрике.
   На самом деле "кризис семьи" начался отнюдь не после Второй мировой войны - он начался вместе с промышленной революцией и, по факту, вызывал стандартную обеспокоенность тех, кто противостоял промышленной революции и фабричной системе. (Лучшее описание "развода" работы и семьи, как и его последствий для обеих, вероятно, дано в романе Чарльза Диккенса "Тяжелые времена" 1854 г.).
   Однако, несмотря на все эти последствия, в первые полстолетия своего существования промышленная революция лишь механизировала производство вещей, которые были всегда. Она в громадной степени увеличила выпуск продукции и в громадной же степени снизила ее стоимость. Она создала как потребителей, так и потребительские продукты - но как таковые эти продукты существовали всегда. Произведенные на фабриках, они отличались от традиционных продуктов только своей "униформой" и меньшим числом дефектов, которые прежде обнаруживались даже в продуктах, вышедших из рук лучших мастеров своего дела.
   В эти первые пятьдесят лет существовало только одно важное исключение один новый продукт: пароход, впервые запущенный в практику Робертом Фултоном в 1807 году. Его влияние слабо сказывалось еще в течение 30 или 40 лет. Фактически, почти до конца XIX столетия парусные суда перевозили по мировому океану больше грузов, чем пароходы.
   Затем, в 1829 году, появилась железная дорога -- продукт, поистине не имевший прецедента, -- и она навсегда изменила экономику, общество и политику.
   В ретроспективе очень трудно представить, почему изобретение железной дороги заняло столь много времени. Рельсы для перевозки грузовых тележек издавна использовались в угольных шахтах. Что могло бы быть более очевидным, нежели установить паровую машину на тележку, дабы заставить ее двигаться, - вместо того, чтобы приводить в движение усилиями людей или лошадиной тягой? Однако железная дорога не "выросла" из тележек на шахтах. Она была разработана вполне независимым образом.
   Более того, она отнюдь не предназначалась для перевозки грузов - напротив, долгое время она рассматривалась исключительно как средство для перемещения людей. Железные дороги стали перевозить грузы лишь 30 лет спустя, в Америке. (Фактически еще в 1870-80-х годах британские инженеры, нанятые для строительства железных дорог в обновленной вестернизированной Японии, проектировали их для перевозки пассажиров - и до сегодняшнего дня японские железные дороги по-прежнему не приспособлены для перевозки грузов.) Однако до тех пор, пока первая железная дорога не начала реально действовать, ее появления фактически никто не предвосхищал.
   Тем не менее в течение последующих пяти лет западный мир был охвачен величайшим бумом, которые когда-либо знала история, - это был железнодорожный бум. Прерываемый наиболее эффектными провалами в экономической истории, этот бум длился в Европе в течение тридцати лет, до конца 1850-х, когда было построено большинство из основных сегодняшних железных дорог. В Соединенных Штатах он продолжался еще лет тридцать, а в отдаленных регионах - Аргентине, Бразилии, азиатской части России, Китае - и до Первой мировой войны.
   Железная дорога была поистине революционным элементом промышленной революции: она не только создала новое экономическое измерение, но и быстро изменила то, что можно назвать ментальной географией. Впервые в истории человеческие существа обрели подлинную мобильность. Впервые расширились горизонты рядовых людей. Современники немедленно оценили, сколь фундаментальное изменение произошло в их сознании. (Достойное описание этого можно найти в романе Дж. Элиот "Срединный марш" 1871 г., являющемся, без сомнения, лучшим изображением общества промышленной революции в его переходный период.)
   Как отметил в 1986 году в своей последней важной работе "Идентичность Франции" великий французский историк Фернан Бродель именно железная дорога превратила Францию в единую нацию с единой культурой, тогда как прежде она представляла собой беспорядочную смесь самодостаточных регионов, удерживаемых вместе лишь политической волей.
   А рассуждения о роли железной дороги в создании американского Запада - конечно же, самое избитое место в истории США.
   Рутинизация
   Подобно промышленной революции два столетия назад, информационная революция до сих пор -- то есть со времени появления первых компьютеров в середине 1940-х гг. - только трансформировала процессы, которые существовали всегда. По факту, настоящее воздействие информационной революции проявилось вовсе не в форме "информации". Почти ни одно из последствий этой "информации", предсказывавшихся сорок лет назад, не реализовалось в действительности.
   Например, практически никаких изменений не произошло в процессе принятия важных решений в бизнесе или в правительстве. Однако информационная революция сделала рутинными традиционные процессы в бессчетном количестве сфер человеческой деятельности.
   Программное обеспечение для настройки рояля превращает процесс, который обычно занимал три часа, в двадцатиминутную операцию. Существует программное обеспечение для составления платежных ведомостей, расписания доставок, инвентарного контроля и всех других рутинных процессов бизнеса. Составление чертежа внутренних коммуникаций (систем отопления, водоснабжения, канализации и т. д.) большого здания - такого, как тюрьма или больница - прежде потребовало бы работы, скажем, 25 высококвалифицированных чертежников в течение пяти дней или около того; сейчас же существует программа, которая позволяет одному чертежнику выполнить ту же работу за пару дней - и за крошечную долю прежних затрат.
   Есть программы, помогающие людям заполнять налоговые декларации, и программы, обучающие больничных "постояльцев", как опорожнять желчный пузырь. Люди, которые спекулируют сегодня на фондовом рынке в онлайновом режиме, делают в точности то же самое, чем занимались в 1920-ые годы их предшественники, которым приходилось ежедневно проводить долгие часы в брокерской конторе. Процессы совершенно не изменились - они лишь шаг за шагом превратились в рутину, экономя нам огромное количество времени и, зачастую, средств.
   Психологическое воздействие
   Психологическое воздействие информационной революции, как и революции промышленной, огромно. Возможно, в наибольшей степени оно проявилось в том, как стали обучаться маленькие дети. Начиная с четырех лет (а порой и ранее), дети теперь стремительно развивают навыки пользования компьютером, быстро превосходя старших; компьютеры стали их игрушками и обучающими инструментами. Через пятьдесят лет мы, пожалуй, сможем прийти к выводу о том, что никакого "кризиса образования" в последние годы ХХ века и не бывало - было лишь нарастающее несоответствие между тем, как учили школы ХХ столетия, и тем, как стали учиться дети конца того же столетия.
   Нечто похожее произошло в XVI веке с университетами, сотню лет спустя после изобретения печатного пресса и наборного шрифта.
   Однако, что касается того, как мы работаем, информационная революция пока лишь превратила в рутину то, что делалось всегда. Единственным исключением является CD-ROM, изобретенный около двадцати лет назад для представления опер, университетских курсов, произведений писателей совершенно новым образом. Как и пароход, CD-ROM не привился в нашей жизни немедленно.
   Значение электронной торговли
   Электронная коммерция стала для информационной революции тем же, чем была для промышленной железная дорога - полностью новым, полностью беспрецедентным, полностью неожиданным обстоятельством. И так же, как железная дорога 170 лет назад, электронная торговля создает отчетливо новый бум, стремительно меняя экономику, общество и политику.
   Один пример. Среднего размера компания с индустриального американского Среднего Запада, основанная в 1920 году и ныне руководимая внуками основателя, обычно обеспечивала около 60% рынка недорогой столовой посуды (для ресторанов быстрого питания, больниц, школьных и офисных кафетериев) в радиусе сотни миль в округе самой фабрики. Фарфоровая посуда тяжела и легко бьется, поэтому дешевый фарфор традиционно продается в пределах небольшого региона.
   Эта компания потеряла более половины своего рынка почти в одну ночь. Один из ее клиентов - больничный кафетерий, один из сотрудников которого "нырнул" в Интернет, - обнаружил европейского производителя, который предлагал фарфор явно лучшего качества по более низким ценам, плюс доставку дешевым авиатранспортом. В течение нескольких месяцев основные клиенты в этом регионе переметнулись к европейскому поставщику. При этом, похоже, немногие из них осознавали - и еще меньше кого беспокоило, - что товар поступает из Европы.
   В новой ментальной географии, созданной железными дорогами, человечество освоило расстояние. В ментальной географии электронной коммерции расстояние уничтожено - есть только одна экономика и только один рынок.
   Одним из следствий этого является то, что каждый бизнес должен стать глобально конкурентоспособным, даже если он занимается производством или торговлей в пределах местного или регионального рынка. Конкуренция перестала быть местной - по факту, она не знает границ. В плане ведения бизнеса каждая компания должна стать транснациональной. При этом традиционно мультинациональное вполне может стать устаревшим: производство и распределение осуществлялось тогда в пределах некоторого числа определенных географических пространств, но в каждом из них компания выступала как местная. Однако для электронной торговли нет ни местных компаний, ни определенных географических пространств.
   Где производить, где продавать и как продавать - всё это останется важными деловыми решениями. Однако в последующие двадцать лет они могут перестать определять, что компания делает, как она делает и где она это делает.
   В то же время остается не вполне определенным, какого рода товары и услуги будут продаваться и покупаться при посредстве Интернета, а какие из них окажутся неподходящими для электронной торговли. Подобная ситуация складывалась всегда, когда появлялся новый канал распределения.
   Почему, к примеру, железная дорога изменила как ментальную, так и экономическую географию Запада, тогда как пароходу - при равном его воздействии на мировую торговлю и пассажирский транспорт - не удалось сделать ни того, ни другого? Почему не было "пароходного бума"?
   В равной степени неясным остается воздействие более недавних изменений каналов распределения - например, перехода от местных бакалейных магазинов к супермаркетам, от отдельных супермаркетов к их "цепочкам" и от "цепочек" супермаркетов к гигантам типа "Мега" и другим дисконтным "цепям". Уже ясно лишь то, что переход к электронной торговле будет столь же эклектическим и неожиданным.
   Вот еще несколько примеров. 25 лет назад существовала всеобщая убежденность в том, что в течение немногих декад печатное слово станет доставляться электронным способом на компьютерные экраны частных подписчиков. Затем подписчики будут либо читать тексты прямо с экранов мониторов, либо распечатывать их. Таково было допущение, лежавшее в подоплеке создания CD-ROM-а. Потому-то немыслимое количество газет и журналов - и отнюдь не только в Соединенных Штатах - обосновались в Интернете; правда, пока что лишь немногие из них стали таким образом "золотыми жилами".
   Однако любой, кто лет двадцать назад предсказал бы бизнес типа того, каким занимаются Amazon.com и barnesandnoble.com - то есть что книги будут продаваться в Интернете, но доставляться покупателям в их "твердом", печатном виде, - был бы жестоко осмеян. Тем не менее Amazon.com и barnesandnoble.com занимаются как раз таким бизнесом, причем занимаются им по всему миру.
   Другой пример. Десять лет назад одна из ведущих мировых автомобильных компаний провела основательное исследование ожидаемого влияния только-только появившегося тогда Интернета на продажи автомобилей. Заключение состояло в том, что Интернет станет главным распределительным каналом для подержанных автомобилей, но в потребителях по-прежнему будет жить желание видеть новые автомобили, иметь возможность потрогать их, совершить тестовую поездку.
   В действительности, по крайней мере до сих пор, большинство подержанных автомобилей по-прежнему приобретается не через Интернет, а на стоянках у торговцев. Тем не менее до половины всех проданных новых автомобилей (за исключением авто класса "люкс") могут теперь действительно быть "куплены" через Интернет. Дилеры лишь доставляют автомобили, которые покупатели выбрали задолго до того, как они вступили в реальную сделку. Что это означает для будущего местной автомобильной торговли, самого прибыльного малого бизнеса ХХ столетия?
   Следующий пример. Во время бума 1998 и 1999 годов торговцы на американском фондовом рынке все больше покупают и продают в онлайновом режиме, а инвесторы, похоже, отворачиваются от электронных покупок. Основной инвестиционный механизм в США - "взаимный капитал".
   И тогда как несколько лет назад почти половина всего "взаимного капитала" была приобретена электронным способом, нынешние оценки таковы, что этот показатель упадет до 35% в следующем году и до 20% - к 2005 году. Это прямо противоположно тому, чего "все ожидали" 10 или 15 лет назад.
   Быстрее всего электронная торговля в Соединенных Штатах развивается в тех областях, где до сей поры "коммерции" как таковой и не было, - в сфере найма профессионалов и менеджеров. Почти половина крупнейших мировых компаний набирают свой персонал через веб-сайты, и где-то два с половиной миллиона разного рода управленческого и профессионального люда (две трети из них даже не являются инженерами или компьютерщиками) разместили свои резюме в Интернете - и выпрашивают через его посредство предложения о работе. Результат - полностью новый рынок труда.
   Всё это иллюстрирует другое важное последствие электронной коммерции. Новые каналы распределения меняют понятие того, кто является покупателем. Они меняют не только то, как покупают клиенты, но также что они покупают. Они меняют потребительское поведение, нормы экономии, структуру промышленности - одним словом, всю экономику. Вот что происходит сегодня, и не только в Соединенных Штатах, но все больше и в остальном развитом мире, и во многих развивающихся странах, включая континентальный Китай.
   Лютер, Макиавелли и лосось
   Железная дорога сделала промышленную революцию свершившимся фактом: что было революцией, стало обстоятельством. Однако бум, который она спровоцировала, длился почти сотню лет. Технология паровой машины железной дорогой не завершилась. В 1880-90-х гг. она привела к паровой турбине, а в 1920-30-х - к великолепным американским паровым локомотивам, столь любимым энтузиастами железной дороги.
   Однако технология сосредоточивалась на паровой машине и на производственных операциях, которые уже перестали быть средоточием производства. Вместо того динамика технологии сдвинулась в сторону совершенно новых отраслей, которые появились почти немедленно после изобретения железной дороги и ни одна из которых не имела ничего общего с паром или паровыми машинами. Первыми были электрический телеграф и фотография в 1830-х; вскоре после того за ними последовали оптика и оборудование для ферм.
   Новая и отличная от всего, что было прежде, отрасль по производству удобрений, берущая свое начало в конце 1830-х гг., скоренько преобразовала сельское хозяйство. Публичное здравоохранение стало важнейшей и главнейшей растущей отраслью, с карантинами и вакцинацией, с обеспечением чистой водой и канализационными трубами, которые впервые в истории сделали город более здоровой средой обитания, нежели сельская местность.
   Примерно в то же время появились первые анестезирующие средства.
   Вместе с этими главными новыми технологиями появились и основные новые социальные институты: современная почтовая служба, ежедневная газета, инвестиционное банковское дело и коммерческое банковское дело, если упомянуть хотя бы некоторые. Ни один из них не имел ничего общего с паровой машиной или с технологией промышленной революции вообще. Вот такие новые отрасли и институты стали доминировать к 1850 году в индустриальном и экономическом ландшафте развитых стран.
   Всё это весьма похоже на то, что происходило во времена печатной революции - первой из технологических революций, сформировавших современный мир. В течение пятидесяти лет после 1455 года, когда Гуттенберг усовершенствовал печатный пресс и наборные шрифты, над которыми он работал долгие годы, печатная революция охватила всю Европу и полностью изменила как ее экономику, так и ее психологию. Однако книги, напечатанные в эти первые пятьдесят лет и называемые инкунабулами, по большей части содержали те же тексты, которые монахи веками утомительно копировали от руки в своих манускриптах: религиозные памфлеты и все то, что осталось от писаний античности. Порядка семи тысяч наименований было опубликовано в эти первые пятьдесят лет, в 35 тысячах изданий; по крайней мере 6700 наименований были самыми традиционными. Иными словами, в свои первые пятьдесят лет книгопечатание сделало доступной - и все более дешевой - традиционную информацию и продукты коммуникации.
   А затем, лет шестьдесят спустя после Гуттенберга, появилась немецкая Библия Лютера - тысячи и тысячи копий, проданные почти в одночасье по невообразимо низкой цене.
   С лютеровской Библией новая печатная технология возвестила приход нового общества. Она принесла с собой протестантизм, который покорил половину Европы, а в другой ее половине в следующие двадцать лет заставил католическую церковь реформировать самое себя. Лютер умышленно использовал новое средство печати, чтобы возвратить религию в центр как частной жизни, так и общества. И это развязало церковные реформы, религиозные бунты и войны, длившиеся полтора столетия.
   В то же самое время, однако, когда Лютер использовал печать с откровенным намерением реставрировать христианство, Макиавелли написал и в 1513 году опубликовал своего "Государя" - первую западную книгу за тысячу с лишним лет, которая не содержала ни единой библейской цитаты и ни одной ссылки на античных авторов.
   "Государь" моментально стал "другим бестселлером" XVI века и его наиболее печально знаменитой, но также наиболее влиятельной книгой. Тотчас в изобилии появились чисто светские работы - то, что мы сегодня называем литературой: романы и книги по естественным наукам, истории, политике, а вскоре и по экономике.
   Это было незадолго до того, как в Англии возникла первая чисто светская форма искусства - современный театр. Возникли и новенькие, с иголочки социальные институты: иезуитский орден, испанская инфантерия, первый современный военно-морской флот и наконец - суверенное национальное государство.
   Иными словами, печатная революция следовала той же траектории, что и начавшаяся тремя столетиями позже промышленная революция, и сегодняшняя информационная революция.
   Какими будут новые отрасли и институты, пока никто не может сказать. Никто в 1520-х гг. не ожидал появления светской литературы, не говоря уже о светском театре. Никто в 1820-х гг. не ожидал появления электрического телеграфа, публичного здравоохранения или фотографии.
   Лишь одно крайне вероятно, если не почти наверняка определено: следующие двадцать лет станут свидетелями возникновения многих новых отраслей. В то же время, почти наверняка лишь небольшое их число выйдет из информационной технологии, из компьютера, цифрового процессора или Интернета - на это указывают все исторические прецеденты, но это справедливо и с точки зрения новых, уже стремительно возникающих отраслей. Как упоминалось, биотехнология уже здесь; так же и с фермерским рыбоводством.
   Двадцать пять лет назад лосось был деликатесом. Типичный условный ужин предполагал выбор между цыпленком и говядиной. Сегодня лосось стал предметом потребления - и дополнительным выбором условного меню. Большинство лосося сегодня не вылавливают в море или реках, но выращивают на рыбных фермах. То же самое становится все более справедливым и в отношении форели. Вскоре, очевидно, это будет верно и в отношении многих других видов рыбы.
   Например, камбала, которая среди даров моря является тем же, чем свинина - среди мясопродуктов, как раз "направляется" в океаническое массовое производство. Все это, без сомнения, приведет к генетическому выведению новой рыбы, отличной от прежней, как одомашнивание овец, коров и кур привело к выведению новых их пород.
   Однако вполне вероятно, что еще дюжина или около того технологий находятся на той стадии, на какой биотехнология была лет двадцать пять назад, - то есть готовы к появлению на свет.
   Есть также услуга, вот-вот готовая родиться: страхование против рисков открытых валютных курсов. Теперь, когда каждый бизнес стал частью глобальной экономики, потребность в таком страховании стала столь же срочной, как было необходимо страхование против физических рисков (пожаров, наводнений) на ранних стадиях промышленной революции, когда и возникло традиционное страховое дело.
   Все знание, необходимое для организации валютного страхования, уже имеется в наличии - не хватает только самого института.
   Следующие два или три десятилетия, похоже, увидят даже большие технологические перемены, нежели те, что уже произошли со времен появления компьютера, а кроме того - еще большие перемены в структуре промышленности, в экономическом ландшафте, а по всей вероятности -- и в социальном ландшафте.
   Джентльмен против технолога
   Новые отрасли, возникшие после появления железной дороги, в технологическом плане мало чем были обязаны паровой машине или индустриальной революции в целом. Они отнюдь не были ее порождением "плоть от плоти" - они были ее "духовным порождением". Они стали возможными только благодаря созданному промышленной революцией настроению умов и развитым ею умениям. Это было умонастроение, которое принимало - и более того, со рвением приветствовало - изобретение и новацию. Это было умонастроение, которое принимало - и со рвением приветствовало - новые продукты и новые услуги. Оно также создало социальные ценности, которые сделали возможным появление новых отраслей. Но прежде всего оно создало "технолога".
   Социальный и финансовый успех долго ускользал от первого главного американского технолога, Эли Уитни, чей волокноотделитель хлопка в 1793 году стал таким же эпицентром триумфа промышленной революции, как и паровая машина. Но уже поколением позже технолог - по-прежнему самоучка - превратился в американского народного героя и был как принят социально, так и вознагражден в финансовом плане. Сэмюэль Морзе, изобретатель телеграфа, мог бы быть первым примером; Томас Эдисон стал наиболее выдающимся. В Европе "бизнесмен" долго оставался социально неполноценным, но инженер с университетским дипломом стал к 1830 или 1840 году уважаемым "профессионалом".
   К 1850-м годам Англия стала терять в своем превосходстве и ее, как промышленную экономику, начали обгонять сперва Соединенные Штаты, а затем Германия. Широко признано, что ни экономика, ни технология не были основными причинами такого положения. Главной причиной была социальная. Экономически и, в особенности, финансово Англия представляла собой огромную мощь вплоть до Первой мировой войны. Технологически она могла потягаться с кем угодно на протяжении всего XIX столетия.
   Синтетические красители, первый продукт современной химической промышленности, были изобретены в Англии, как и паровая турбина.
   Однако Англия не приняла технолога социально - он никогда не стал там "джентльменом". Англичане создали первоклассные инженерные школы в Индии - и почти ни одной подобной у себя дома. Ни одна другая страна столь не почитала "ученого" - и в самом деле, Британия удерживала лидерство в физике на протяжении всего XIX века, начиная с Джеймса Максвелла и Майкла Фарадея и до самого Эрнста Резерфорда.
   А технолог при этом оставался "торговцем". (Диккенс, например, демонстрировал открытое презрение к выскочке - железных дел мастеру в романе 1853 года "Холодный дом").
   Англия не взрастила и венчурного капиталиста, который имеет средства и менталитет, необходимые для финансирования неожиданного и недоказанного.
   Французское изобретение, впервые изображенное в монументальной "Человеческой комедии" Бальзака в 1840-х гг. , - венчурный капиталист был институционализирован в Соединенных Штатах Дж. П. Морганом и одновременно в Германии и Японии - всеобщим банком. И хотя Англия изобрела и развила коммерческий банк для финансирования торговли, она не имела аналогичного института для финансирования промышленности, до тех пор пока два немецких беженца - С. Дж. Варбург и Генри Грюнфелд - не основали предпринимательский банк в Лондоне перед самой Второй мировой войной.
   Подкуп "работника знания"
   Что может быть необходимо для того, чтобы предотвратить превращение, например США, в Англию XXI века? Требуется решительное изменение в социальном умонастроении - так же, как лидерство в промышленной экономике после появления железной дороги требовало решительного поворота от "торговца" к "технологу" или "инженеру".
   То, что мы называем информационной революцией, есть в сущности революция знания. Если что и сделало возможным превратить многие процессы в производственную рутину, так только не техника; аналогично и компьютер является лишь "спусковым крючком".
   Программное обеспечение -- это реорганизация традиционной работы, основанной на столетиях опыта, посредством приложения знания и, в особенности, систематического, логического анализа. "Ключ" отнюдь не в электронике, а в науке познания. Это означает, что "ключом" к удержанию лидерства в экономике и технологии, которые вот-вот возникнут, похоже, будут социальное положение профессионалов знания и социальное приятие их ценностей. Для них оставаться традиционными "служащими" и терпеть обращение с собой как с таковыми было бы равносильно обращению Англии со своими технологами как с торговцами (что, скорее всего, будет иметь такие же последствия).
   Сегодня, однако, мы пытаемся "сидеть верхом на заборе": сохранять традиционное умонастроение, в котором капитал является ключевым ресурсом, а финансист - боссом, подкупая в то же время "работников знания" путем раздачи им премий и фондовых опционов, лишь бы они были удовлетворены своим неизменным положением служащих.
   Но это, если оно вообще может работать, может работать только до тех пор, пока возникающие отрасли используют достоинства бума на фондовом рынке, как в случае с интернет-компаниями.
   Будущие главные отрасли, скорее всего, будут вести себя в гораздо большей степени как отрасли традиционные - то есть расти медленно, болезненно, с трудом.
   Ранние отрасли промышленной революции - производство железа, хлопчатобумажного текстиля или железные дороги - были отраслями бума, которые в одну ночь создавали миллионеров, подобных бальзаковским венчурным банкирам или диккенсовскому железных дел мастеру, кто за несколько лет вырастал из мелкой домашней прислуги в "капитана индустрии".
   Отрасли, которые появились после 1830 года, тоже создали своих миллионеров. Однако им пришлось потратить на это двадцать лет, и это были двадцать лет тяжелого труда, борьбы, разочарований, неудач и жесткой экономии. Все это, скорее всего, окажется справедливым и в отношении отраслей, которые будут возникать отныне. Это уже верно в отношении биотехнологии.
   Посему подкуп "работников знания", от которых зависят эти новые отрасли, просто не сработает. Ключевые "работники знания" в бизнесе, конечно же, будут продолжать ожидать того, чтобы в финансовом плане получать долю от плодов своего труда. Однако созревание финансовых плодов (если они вообще когда-нибудь созреют), скорее всего, будет занимать гораздо больше времени. И тогда - вероятно, в ближайшие десять лет или около того - станет нецелесообразным ведение бизнеса, имеющего (краткосрочные) "ценности совладельцев" в качестве главной, если не единственной цели и оправдании. Все больше отдача этих новых отраслей, основанных на знании, будет зависеть от умения организовать дело так, чтобы привлекать, удерживать и мотивировать "работников знания".
   Если это не может больше осуществляться путем удовлетворения жадности "работников знания", как мы сейчас пытаемся делать, это должно будет осуществляться путем удовлетворения их ценностных запросов и передачи им социального признания и социальной власти. Это должно осуществляться путем превращения их из подчиненных в равных по статусу руководителей и из служащих - не важно, сколь высоко оплачиваемых - в партнеров.
  
  

1.3. Информационная революция и современные

международные отношения

   Прежде, чем продолжать разговор об информационной революции, а в дальнейшем - об информационном обществе, информационных войнах, информационном оружии, информационных технологиях и т.п., представляется не лишним разобраться, а что же мы имеем в виду, когда произносим слово "информация".
   Основные подходы к определению информации
   Существует два распространенных взгляда на информацию. Первый рассматривает информацию в значении сообщения. Второй - в значении проводника. Возникающий третий взгляд переступает пределы первых двух. Согласно ему информация может быть физической величиной, такой же, как масса, энергия и пр.
   Первый взгляд является наиболее общепринятым, классическим и старым. Информация в этом случае рассматривается как нематериальное сообщение или сигнал, который содержит значимое (или, по крайней мере, узнаваемое) содержание и который может быть передан от посылающей стороны к принимающей.
   Согласно второму взгляду признается, что информация связана не только с сообщением, но и в более широком смысле с системой, посредством которой информация посылается и принимается. Этот взгляд широко распространился в 1940-1950-х годах под названием теории информации и статистической механики.
   Он был введен в широкий оборот К. Шенноном и Н. Винером, развившими кибернетику, которая базировалась на принципах контроля посредством обратной связи. Приверженцы этого взгляда обычно приравнивают информацию к организации, порядку, структуре. Считается что внедренная информация, делающая объект тем, чем он является, имеет упорядоченную структуру. В 1940-1950-е годы теоретики фокусировали свое внимание на концепции энтропии и поэтому были заняты использованием обратной связи для улучшения контроля. В настоящее время основное внимание уделяется концепции сложности. Поэтому главная задача теперь - координация сложных систем.
   Управление предполагает наличие двух систем: управляемой и управляющей. Поскольку предметом процесса управления является информация, поступающая с объектов управления и из внешней среды, то можно выделить две управленческие функции. Внешняя - базируется на информации, приходящей из внешних по отношению к управляемой системе объектов, внутренняя - на информации из самой управляемой системы.
   В силу этого всякая система управления является информационной системой.
   Рассматривая процесс принятия внешнеполитических решений (как частный случай процесса управления), представляется целесообразным остановиться на основах теории информационных систем и ее основных понятиях.
   Данные - это "сырые факты", такие, как имя политического деятеля, численность войск, валовой национальный продукт страны и так далее. Когда эти факты организованы в имеющий значение порядок, они являются информацией. Таким образом, информация - это набор фактов, организованных таким образом, что они имеют большую ценность, чем просто суммарная ценность самих этих фактов.
   Иногда данные организуются вручную, иногда путем использования компьютерной техники. Важны не источник данных и способ их обработки, а то, являются ли результаты этого процесса полезными для лица, принимающего решения, то есть каково качество полученной информации?
   Характеристики качества информации приведены в таблице 1.1.
   Система - это набор элементов или компонентов, которые взаимодействуют друг с другом в достижении определенных целей. Элементы и взаимоотношения между ними определяют, как система работает.
   Системы могут быть:
  -- простыми или сложными;
  -- открытыми (имеющими отношения с окружающей средой) и закрытыми (не имеющими со средой никаких связей);
  -- стабильными (в которых изменения в окружении приводят к незначительным изменениям в самой системе) и динамичными (постоянно меняющимися под воздействием среды);
  -- адаптивными (отвечающими на изменения в окружении) и неадаптивными;
  -- временными и постоянными.
   Таблица 1.1

Характеристика

Определение

Верность

   Верная информация свободна от ошибок. В некоторых случаях неверная информация получается, когда используются неверные данные. В этих случаях срабатывает известный принцип: мусор на входе -- мусор на выходе.

Полнота

   Полная информация содержит все важные факты.

Надежность

   Надежная информация позволяет на нее полагаться. Во многих случаях надежность информации зависит от надежности данных и методов их сбора. В других случаях надежность зависит от источника информации. Например, слух из неизвестного источника об отставке одного из министров может быть ненадежным.

Простота

   Информация должна быть доступна для понимания ее пользователя, не быть избыточной и не вести к так называемой информационной перегрузке.

Своевременность

   Своевременная информация нова. Информация о прошедших событиях не всегда может помочь при принятии решений.

Проверяемость

   Необходимо, чтобы информацию можно было проверить. Иногда для этого требуется сравнить информацию из нескольких источников.

Экономичность

   Стоимость производства информации не должна быть выше, чем ее ценность.

Уместность

   Информация должна прямо или хотя бы опосредованно относиться к объекту управления.
   Информационная система - система, использующая информацию и работающая с ней. В конечном счете роль информации в подобной системе - предоставить основу, на которой строятся оценки и решения.
   Информационные системы действуют либо в так называемой глобальной информационной среде, либо в национальной информационной среде.
   Глобальная информационная среда (ГИС) -- индивиды, организации и системы, находящиеся вне сферы военных или национальных командных органов, которые вовлечены в сбор, обработку и распространение информации национальной и международным аудиториям.
   В настоящее время наиболее влиятельными действующими лицами в ГИС являются средства массовой информации (СМИ), которые могут либо проводить свои собственные идеи, либо стараться действовать объективно.
   Количество организаций, связанных со СМИ и их возможности по сбору, обработке и распространению информации возрастают во много раз.
   Другие действующие лица в ГИС:
  -- правительственные министерства и ведомства;
  -- неправительственные организации;
  -- частные добровольческие организации;
  -- международные агентства, такие, как Красный Крест;
  -- международные агентства или консорциумы, предоставляющие коммерческие продукты и услуги, такие, как Европейское космическое агентство;
  -- культурные организации или религиозные движения;
  -- военные и разведывательные службы союзников и потенциальных противников;
  -- частные лица с аппаратным и программным обеспечением, которые способны устанавливать связь со всем миром (например, через Интернет).
   Следует, однако, помнить, что данные важны, только если они правильны, своевременны и относятся к тем решениям, которые принимает должностное лицо. Данные не являются знанием, устойчивая связь не гарантирует эффективность процесса принятия решений, иерархия не может гарантировать эффективной координации. Процесс принятия решений, а не поток информации является сердцевиной процесса управления и контроля. Данные бесполезны, пока они не переработаны в информацию и не помещены в контекст для должностного лица, принимающего решения (ДЛПР).
   Система принятия решений аналогична простой замкнутой контрольной системе, где желаемое состояние сравнивается с имеющимся состоянием и получившаяся в результате сравнения "ошибка" используется для того, чтобы внести коррекцию в контролируемую систему и привести ее в более тесное соответствие с желаемым состоянием.
   Подобная система постоянно наблюдает за состоянием и вносит коррективы до тех пор, пока разница между желаемым и действительным состоянием не сводится к нулю.
   В конечном счете решение принимается для проведения действий (где отсутствие действия также является действием) по приведению контролируемой системы из ее действительного состояния к состоянию желаемому. Процесс принятия решений состоит из четырех элементов:
   1) -сбор данных;
   2) -переработка исходных данных в полезную информацию, которая позволяет понимать процессы;
   3) -сравнение нынешнего состояния (в том виде, как оно понято) с желаемым состоянием;
   4) -принятие решений о дальнейших действиях и проведение этих действий.
   Термин "управление и контроль" (УиК) означает процесс, в ходе которого ДЛПР как в гражданской, так и в военной сферах направляют, контролируют и наблюдают за проведением операции, за которую они ответственны. Процесс управления состоит из отдельных управленческих циклов, каждый из которых можно разделить на ряд относительно самостоятельных операций. Так, одна из моделей классического цикла управления включает 4 этапа:
  -- наблюдение,
  -- ориентация,
  -- решение,
  -- действие.
   Из рассматриваемого взгляда на информацию вытекает, что так же, как два объекта не могут быть в одном и том же месте в одно время, два бита информации не могут занимать одно и то же место в одно и то же время. Таким образом, информация имеет "массу" и организуется в потоки. Нынешняя же скорость передачи информации революционным образом отличается от всех форм управления и контроля, которые имели место до середины XIX века, что ведет к качественному изменению процессов управления.
   Согласно третьему взгляду на информацию, она является основой физической реальности так же, как материя или энергия. Все физические объекты состоят не только из материи и энергии, но и из информации. Предшественником этого взгляда может считаться учение о ноосфере. Хотя само понятие "ноосфера" было введено в научный обиход французами П. Тейяром де Шарденом и Э. Леруа, наибольший вклад в развитие этого понятия внес В.И. Вернадский. Он определил ноосферу с помощью понятия "биосфера". Термин "биосфера" был введен в XIX веке Ламарком и Зюссом.
   Вернадский наполнил это понятие новым содержанием. Он предположил, что биосфера представляет собой почти непрерывную, тонкую оболочку на поверхности Земли, в которой сосредоточено все живое вещество.
   Он, в частности, писал, что "... ни один живой организм в свободном состоянии на Земле не находится. Все эти организмы неразрывно и непрерывно связаны, прежде всего, питанием и дыханием, с окружающей их материально-энергетической средой".
   С появлением человека как разумной составляющей живого вещества, с точки зрения Вернадского, внутри биосферы начинает зарождаться качественно новая область - "новое геологическое явление на нашей планете".
   "Человечество, взятое в целом, становится мощной геологической силой. И перед ним, перед его мыслью и трудом, становится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого.
   Это новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, приближаемся, и есть ноосфера. Ноосфера - последнее из многих состояний эволюции биосферы в геологической истории - состояние наших дней".
   Понятие "биосфера" принято мировой наукой. Понятие "ноосфера" хотя и вызывает до сих пор споры в научных кругах, также все шире используется при анализе роли информационных технологий в международных отношениях.
   Спектр приверженцев данного взгляда на информацию достаточно широк. Одни считают, что информация является результатом поведения материи и энергии. Другие считают, что информация так же важна, как материя и энергия. Третьи вообще рассматривают информацию как более важный, чем материя и энергия, фактор. Согласно им информация является физической величиной всех объектов, которая представляет организацию и структуру.
   Это применимо и к облакам, и к цепям ДНК. Вокруг этих идей возникли новые дисциплины, такие, как информационная физика или вычислительная (computational) физика. К сожалению, в настоящее время носитель "информационного поля" не обнаружен. До сих пор не найден также и носитель гравитационного поля, однако это не мешает ученым считать его состоявшейся "сущностью" и углублять исследования в этом направлении. Некоторые ученые даже полагают, что носители "информационного" и гравитационного полей имеют общие корни.
   Несмотря на отсутствие носителя, многие ученые достаточно плодотворно работают над проблемой осмысления понятия "информация".
   Например, обращают на себя внимание работы российского ученого Ю.М. Горского. Он рассматривает информацию как атрибут материи и считает, что она является составной частью любого объекта, в том числе и неживого, наравне с веществом и энергией. В его работах вводятся новые понятия (информационная сила, информационное пространство, информационное время и т.п.), на основе которых формулируются выводы и рекомендации, каким образом можно избежать тех трудностей, которые ожидают человечество в будущем.
   Все более широкому распространению взгляда на информацию как на основу физической реальности способствует и так называемая информационная революция.
   Информационная революция
   Естественное развитие административных систем, подобных государствам или армиям, создает кризисы в контроле. Такие кризисы разрешаются только после трансформации в обработке и передаче информации - информационной революции.
   Информационная революция отражает прогресс компьютеризированных информационных и коммуникационных технологий и связанные с этим инновации в теории организации и управления.
   Гигантские изменения происходят в путях сбора, хранения, обработки и передачи информации, в том, как планировать организации для использования преимуществ возросших объемов доступной информации.
   Информация становится стратегическим ресурсом, который становится таким же ценным и влиятельным в постиндустриальную эру, каким были капитал и рабочая сила в эру промышленную.
   Информационная революция, вопреки распространенному заблуждению, заключается не только в распространении новых технологий. Она заключается в распространении общественных отношений нового типа.
   Технология лишь дает людям инструменты для определенных видов деятельности и помогает их осуществлять. Однако сама по себе она не делает ничего.
   Нынешние темпы компьютеризации задали миру США. Эта страна и ныне продолжает доминировать в области информационных технологий, а также на порожденных этими технологиями рынках. Именно пример Америки продемонстрировал миру, что информатизация общества - главный фактор, влияющий на современную экономику.
   Даже глобализация стала возможна вследствие развития информационных технологий. Темпы роста производительности труда США в 1990-е годы удвоились - с 1,5 до 3% в год именно благодаря компьютеризации. Начиная с 1995 года, индустрия информационных технологий обеспечивает США 21-31% прироста ВВП. 98% заказов фирмам поступают только в электронном виде, благодаря чему только на оперативных издержках американская промышленность экономит более 300 млн. долл. ежегодно.
   Объем электронных сделок составил в 1998 году 43 млрд. долл., в 1999 -109 млрд. долл., а 2000 году - более 250 млрд. долл. Годовой объем розничной электронной торговли сопоставим с этими цифрами. Экономика, базирующаяся на Интернет, растет в США с 1995 года в среднем на 175 процентов в год. Предсказывается, что затраты на электронную торговлю в Западной Европе вырастут с 5,6 млрд. долл. в 1998 году до 420 млрд. долл. в 2003 году.
   Четыре характеристики информации делают ее широкое распространение достаточно легким:
  -- нетребовательность к ресурсам;
  -- легкость транспортировки;
  -- проницаемость (несмотря на все попытки остановить это проникновение);
  -- необходимость делиться информацией -- очень часть предоставление информации другим является выгодным.
   Важным последствием информационной революции является ослабление роли иерархических структур. Информационная революция ослабляет иерархические структуры в результате двух процессов.
   Сдвиг от сравнительной бедности к обилию информации позволяет индивидам обходить иерархии, контролирующие или ограничивающие информацию. Альтернативные формы организации показали себя более эффективными в обработке информации, чем иерархии.
   В информационно интенсивных предприятиях иерархические организации могут быть неконкурентоспособными. Кроме того, в случае информационных технологий объем общественных и технических знаний, необходимых для поддержания работоспособности информационной системы, достаточно велик, так же как и требуемая для этого инфраструктура. Использование же этих технологий крайне индивидуально.
   Параллельно информационной революции проходит и распространение новых биологических технологий (включая генную инженерию). Информационная и биологическая технологии имеют ту общую черту, что отдельные лица обладают большим контролем над использованием этих технологий, чем многих других (например, промышленности). Коллективные действия не требуются, поэтому управлять использованием этих технологий достаточно трудно. В этом отличие этих технологий от технологий, требующих коллективных действий.
   Инструменты электронной связи, разработанные за последние 50 лет, были широко распространены в обществе. Однако общественная организация все еще находится в процессе адаптации к ним.
   Не только электронные средства связи, но и СМИ в целом перешли к более специализированным локальным рынкам. Примером может служить увеличение количества телеканалов или распространение тысяч онлайновых дискуссионных групп. Этот переход к более узким группам улучшил качество коммуникации.
   Он же, однако, еще более фрагментирует гражданское общество. В результате граждане имеют все меньше общего культурного опыта, что снижает их способность к объединению и совместной работе как политического сообщества.
   Все эти проявления информационной революции приводят к тому, что попытки управления в области информационных технологий должны быть международными.
   В силу этого успех в управлении в этой области зависит от способности привлечь к этому процессу всех заинтересованных лиц (государства, неправительственные организации, группы давления, граждан). Однако типы вопросов, в которых, например, неправительственные организации могут действовать эффективно, достаточно ограничен.
   Последствия растущего участия граждан в политической жизни (в том числе и в международной) достаточно велики. Рынки должны быть реформированы, чтобы предложить каждому доступ к их плодам.
   Управление должно быть децентрализовано, чтобы позволить больший доступ к процессу принятия решений. Сообщества должны иметь большее влияние на национальные и глобальные проблемы.
   Можно выделить, по крайней мере, пять основ мирового порядка, ориентированного на людей.
   1). Новые концепции безопасности личности.
   2). Новые модели устойчивого развития. Их цель - инвестирование в человеческий потенциал и создание окружения, позволяющего полностью использовать человеческие способности.
   3). Новое партнерство между государством и рынками.
   4). Новые модели национального и глобального управления. Их цель - удовлетворение роста людских потребностей на фоне постепенного упадка национального государства.
   5). Новые формы международного сотрудничества. Они должны быть сфокусированы на нуждах населения, а не на предпочтениях национальных государств.
   Информационное общество
   С информационной революцией многие исследователи связывают и возникновение так называемого информационного общества. Этот термин все чаще используется в исследованиях, посвященным изменениям, которые сейчас претерпевает мировая система. Поэтому целесообразно остановиться на нем подробнее.
   Можно выделить пять определений информационного общества, каждое из которых представляет критерий для понимания того, что в этом обществе является новым. Это технологическое, экономическое, культурное определения и определения, базирующиеся на структуре занятости и пространственного распределения информационных технологий.
   Наиболее распространенное определение информационного общества обращает внимание на технологические инновации. Ключевая идея этого определения заключается в том, что прорывы в обработке, накоплении и передаче информации привели к тому, что информационные технологии применяются во всех аспектах общественной жизни.
   Экономическое определение связано с подразделом экономики, называемым экономикой информатизации. Основатель этого направления Фриц Махлап посвятил большую часть своей профессиональной карьеры оценке размера и роста информационной индустрии.
   Его работа "Производство и распределение знаний в Соединенных Штатах" заложила основы измерению информационного общества в экономических величинах.
   Культурное определение информационного общества обращает особое внимание на рост информации в общественном обращении.
   Другой популярный признак информационного общества -- изменение в структуре занятости. Согласно этому определению, информационное общество возникает тогда, когда большая часть населения занята в работе, связанной с обработкой информации.
   Определение, основанное на пространственном распределении информационных технологий, особое внимание обращает на информационные сети, связывающие различные географические пункты и имеющие последствия для организации времени и пространства. Для этого необходимо наличие четырех элементов:
  -- Информация должна занимать центральное место как стратегический ресурс, от которого зависит организация мировой экономики;
  -- Компьютерные и коммуникационные технологии предоставляют собой инфраструктуру, которая позволяет обрабатывать и распространять информацию;
  -- Имеется стремительный рост информационного сектора экономики;
  -- Растущая информатизация экономики способствует интеграции национальных и региональных экономик.
   Хотя термин "информационное общество" и имеет некоторую эвристическую ценность для исследования черт современного мира, пока еще он слишком неточен и неопределенен. Пока еще отсутствует общепринятый критерий, выделяющий принципиальную новизну этого общества и его отличие от предыдущих. Большинство этих определений оперирует количественными характеристиками ("больше информации"), а не качественными показателями.
   Изменение роли государства в результате информационной революции. Соотношение между государственными и негосударственными акторами международных отношений
   В наше время информация в основной своей массе является продуктом данных, собранных электронными сенсорами. Электронные средства связи расширили зону, в которой можно своевременно обмениваться информацией.
   Программное обеспечение для обработки данных и аппаратная часть также развивались быстрыми темпами. Интернет создал беспрецедентную потребность в постоянном и быстром обмене информацией в военном, правительственном и частном секторах. Информационные сети, соединенные в Интернет постоянно обрабатывают частную, деловую и военную информацию.
   Подобные качественные изменения в процессах сбора данных, их переработки в информацию и распространении этой информации и составляют основу так называемой информационной революции. Информация сейчас является стратегическим ресурсом, который должен управляться эффективно для того, чтобы достичь превосходства.
   В силу того, что информация играет такую ключевую роль, любое действие, предпринятое в информационной сфере, может иметь последствия для физической области (материалы, персонал, финансы) и области абстракций (система убеждений).
   Технологии информационной эпохи делают окружение, в котором ведутся боевые действия, более динамичным и непредсказуемым. Это делает национальные экономики более чувствительными к глобальному развитию, повышает культурное и политическое сознание части мирового населения и подпитывает радикальные движения, которые подталкивают мировую фрагментацию и дестабилизацию.
   Технологии информационной эры могут представить результаты военных действий (малых или больших) глобальной аудитории почти немедленно. Образы войны и мира - реальные или созданные - могут влиять на национальную волю и общественное мнение еще до того, как аудитория проверит их аутентичность. Парадоксально, что поток информации в реальном времени налагает на сбор разведывательной информации еще большую потребность.
   Новые информационные технологии начинают преобразовывать деловой мир как в смысле организации, так и в смысле функционирования. Правительства также медленно идут к принятию информационной революции. Вооруженные силы отстают от бизнеса и правительств в силу своей зависимости от иерархических структур.
   Информационные технологии и роль государства
   Существуют две группы причин изменения международной роли государства в результате информационной революции.
   Во-первых, становится все труднее использовать традиционные механизмы управления (налогообложение, лицензирование и т.д.), поскольку информационная революция делает возможным действия, которые находятся за пределами контроля правительств.
   Во-вторых, распределение властных полномочий изменяется с ростом влияния на национальном, транснациональном и наднациональном уровнях в результате информационной революции новых негосударственных действующих лиц.
   Правительства еще только ищут механизмы, которые позволят им адаптироваться к таким изменениям.
   При этом разные страны могут выбирать различные пути такой адаптации. Подход США, например, заключается в том, что информационная революция неизбежна.
   При этом необходимо в полной мере воспользоваться ее плодами. В Западной Европе в большей степени озабочены извлечением экономических благ информационной революции при сохранении существующих культурных и общественных ценностей.
   В Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) ценность информационной революции видится, прежде всего, в смысле экономических приобретений. Основная проблема, которую пытаются решить страны этого региона, заключается в том, чтобы не оказаться в числе проигравших в результате информационной революции.
   На Ближнем Востоке правящие элиты, хотя и пользуются плодами информационной революции, озабочены, прежде всего, ее возможным влиянием на население.
   В то время как институты (в особенности большие) традиционно строились по иерархическим принципам и стремились действовать самостоятельно, сети из нескольких организаций состоят из организаций или частей институтов, которые связаны между собой и действуют совместно.
   Информационная революция благоприятствует росту таких сетей, поскольку она делает возможным для разрозненных действующих лиц устанавливать связь, консультироваться, координировать действия и действовать на огромных расстояниях на основе большей и более качественной информации, чем до того.
   Может возникнуть новая модель государства, скорее всего, она будет линейной, которое черпает силу из своей способности координировать действия и действовать вместе с негосударственными действующими лицами (акторами).
   В рамках этой модели, по мнению Питера Дракера, успех в послекапиталистическую эпоху будет требовать государства, отличного от мегагосударства двадцатого века, вобравшего в себя множество социальных, экономических и военных обязательств.
   Эффективное функционирование государства связано, прежде всего, с эффективным использованием властных полномочий.
   Существуют три взгляда на власть. Некоторые считают ее материальной, некоторые - организационной (или системной), некоторые - нематериальной величиной.
   Наиболее распространенный взгляд на власть рассматривает ее в значении ресурсов и возможностей, которые могут быть использованы для принуждения, контроля или влияния на других действующих лиц. Обычно это вещественные материальные ресурсы и возможности, такие, как нефть, оружие, промышленный потенциал или живая сила. Однако они могут быть и менее вещественными, такими, как владение ликвидными финансовыми активами, должностью или инструментом легитимной власти. В более академическом значении этот взгляд представлен широко распространенным индексом композитных возможностей, состоящим из военных, промышленных и демографических факторов.
   Второе направление рассматривает то, как нация или другое действующее лицо организованы для использования ресурсов и возможностей, имеющихся в их распоряжении. Этот взгляд обращает внимание на то, что власть является производной от структуры и производительности общественной системы вне зависимости от ее ресурсной базы. Поэтому даже страна, не обладающая богатыми природными ресурсами (например, Япония) могла в двадцатом веке стать перворазрядной державой.
   К тому же сегодня активно развивается новая форма организации - многоинститутные сети, не обладающие большим количеством материальных ресурсов и государственностью. Они все более часто используются различными акторами гражданского общества.
   Третье направление рассматривает власть как нематериальную величину, зависящую от психологических, культурных и иных структур. Примером может служить национализм или иные идеологии, которые являются источником силы.
   Национальные государства во все большей степени теряют свою власть, поскольку информация становится доступной тем, кто проживает как внутри них, так и за приделами их границ. Те же великие державы, которые останутся, во все большей степени будут соперничать с негосударственными действующими лицами, которые получают власть посредством доступности информации. Иерархические структуры становятся жертвами информационного изобилия, в то время как сети в этих условиях расцветают.
   Следует отметить, что это не первый случай в истории, когда национальный суверенитет подвергается сомнению.
   Новизна состоит в том, что новые информационные технологии (прежде всего - Интернет) дают возможность распределенного доступа к информации совершенно нового содержания. Важно также отметить, что формальный суверенитет (формальное главенство правительства на территории) в результате информационной революции вовсе не нарушается. Ставится под сомнение так называемый операционный суверенитет, то есть способность правительств осуществлять эффективный контроль в рамках территории своей страны.
   Поскольку государства более компактны, чем, например, империи, они имеют меньшее поле для ошибок. Для того чтобы успешно функционировать в будущем, они должны осознать, что природа информации и силы, а также взаимодействие между ними, могут меняться очень быстро.
   Пол Бракен отмечает, что для того чтобы использовать военные революции, армия должна перейти от связанного, логичного и хорошо разработанного видения будущей войны к жизнеспособным операционным концепциям, которые вооруженные силы могут использовать в случае войны.
   Однако эти операционные концепции реализуемы только когда случатся практические и существенные организационные трансформации или адаптации, которые могут оптимизировать способность вооруженных сил использовать эти новые концепции.
   Государства, ищущие стратегического превосходства через превосходство технологическое, должны предпринять существенные организационные преобразования. Сегодня государства идут от технологического к стратегическому превосходству путем достижения превосходства организационного.
   Распространение сетевых форм общественной организации
   Уже начала возникать новая экономика, основывающаяся на информационных службах. Эта новая экономика разрушает иерархию промышленного мира. Поздняя промышленная эпоха - олигархическая смесь корпоративно-бюрократических обществ. Власть нынешней элиты основывается на системе плебисцитарной демократии, которая строго ограничивает общественное участие, выборы и знание.
   Крупные корпорации - как частные, так и государственные, - которые и составляют правящую сеть нашего времени, должны контролировать информацию, чтобы держать систему в стабильности. Скоро все это изменится.
   Информационная революция существенно снизила, если не полностью устранила способность правительств контролировать информацию, получаемую населением. Наличие информационной технологии является столь важным фактором, что тот, кто использует эту технологию, должен также смириться с огромными социальными изменениями. Тот же, кто отвергает эту технологию, сталкивается с риском физического уничтожения.
   Интернет стал очень популярным источником информации и каналом связи. Он показал, как трудно осуществлять контроль над информацией. Содержание печатных средств, СМИ и телевидения гораздо легче контролировать: количество продуктов ограничено, а аудитория пассивна; в Интернете же каждый является и потребителем, и производителем.
   Информационная революция меняет облик институтов. Она устраняет иерархии, распыляет и перераспределяет власть (часто в сторону меньших элементов), пересекает и перекраивает границы, расширяет горизонты времени и пространства. Информационная революция усиливает важность сетей (например, социальной или коммуникационной).
   Она дает возможность различным и удаленным действующим лицам связываться, консультироваться, координировать друг с другом действия на больших расстояниях и с лучшей информацией, чем до того. Информационная революция будет являться причиной сдвигов в путях конфликта между обществами и методах военных действий - конфликты на уровне общества и боевые действия в области управления и контроля на военном уровне. Оба типа связаны с информацией, они также лишь формы войны за знания общества или военных о себе и противниках.
   Информационная технология является "великим уравнителем" для государств как в мирное время, так и во время войны. Эта технология не знает государственных границ и распространяется по всему миру. Многие компоненты и системы доступны на международном рынке.
   Информационная революция создала окружение, в котором государственный суверенитет подвергается пересмотру. Поэтому конфликт между государствами и негосударственными объединениями столь же вероятен, как и конфликт между двумя государствами.
   Новые формы международного конфликта (информационные войны) как следствие информационной революции
   Население современного мира во все большей степени испытывает потребность участвовать в событиях, которые влияют на его жизнь. Реализация этой потребности таит в себе как опасности, так и возможности. Она может привести к анархии, этническому насилию или социальной дезинтеграции.
   С другой стороны, при наличии соответственных национальных и глобальных рамок, она может стать источником инноваций для создания новых, более справедливых обществ.
   При рассмотрении возможных форм конфликтов следует помнить, что военная мысль состоит из совокупности теорий, подходов, взглядов и парадигм, которые принадлежат к конкретной эпохе, обществу или лицу. Военная теория связана с историческим наблюдением и систематическим изучением организации, стратегий, тактик, техник и процедур от античности до наших дней. Она является средством образования как для военных, так и для политиков.
   Она также дает основу для выработки доктрины, которая в свою очередь создает общую философию и практику для разрешения проблем в реальном мире (либо посредством боевых действий, либо другими способами). Короче говоря, доктрина - общепринятый канон.
   Как писали в своей нашумевшей работе "Война и антивойна" Алвин и Хейди Тофлеры, "путь ведения войны отражает методы укрепления благосостояния - путь ведения антивойны должен отражать пути ведения войны". Соответственно история войн может быть разделена на три больших периода (или, по терминологии авторов, волны), соответствующих истории развития человеческих цивилизаций: аграрный, промышленный и информационный. В соответствии с моделью Тофлеров, будущие войны для цивилизаций третьей волны должны принимать форму информационных войн. Часто думают, что информационная война - это война, основывающаяся на совершенных системах связи, доступе к космосу и процессу принятия решений в реальном времени.
   Несмотря на разговоры о том, что операция "Буря в пустыне" была первой информационной войной, высокопоставленные чиновники НАТО даже после косовской операции говорят о том, что США не используют возможности информационных операций достаточно эффективно.
   Адмирал Эллис, руководивший воздушной кампанией против Югославии отмечал, что "при правильном применении информационные операции могли бы сократить продолжительность кампании вдвое... Однако информационные операции были, пожалуй, крупнейшей неудачей этого конфликта".
   Хотя различные методы проведения информационных операций и использовались всеми сторонами конфликта, видение информационных операций как новой парадигмы ведения боевых действий по-прежнему остается целью, а не реальностью.
   Ни одна из сторон конфликта не подошла к комплексному использованию инструментов информационных операций.
   Правительство Югославии посвящало значительные усилия влиянию на взгляды собственного населения (что было достаточно успешным). Предпринимались некоторые попытки воздействовать на мировое общественное мнение. Это делалось с помощью подконтрольных сербам веб-сайтов и чатов, а также путем атак на серверы и веб-сайты НАТО.
   Хотя и имевшие некоторый успех, эти действия не представляли собой хорошо скоординированной кампании. Кроме того, лица, которые их проводили, были слабо знакомы с архитектурой информационных систем НАТО. НАТО сконцентрировало свои усилия на попытках нарушить работу систем управления и контроля сербов на уровне театра военных действий и на национальном уровне. Однако НАТО не смогло использовать весь спектр имеющихся в ее распоряжении методов проведения информационных операций.
   Более комплексным использованием всего набора инструментов информационных операций отличалось обострение конфликта между КНР и Тайванем летом-осенью 1999 года.
   Обе страны уже давно ведут разработки в этой области. В КНР процесс начался с 1985 года, когда там была опубликована книга "Информационная война". В 1995 году заместитель председателя Центральной военной комиссии отметил "ключевое значение информационной и электронной войны".
   В 1997 году была проведена серия учений по практическому ведению информационной войны. Тайвань также не новичок в области информационной войны. Многие компьютерные вирусы разрабатывались именно там. В августе 1999 года министр обороны Тайваня объявил о создании к 2000 году подразделения по информационной войне и комитета по стратегии информационной войны.
   На самом деле, простое применение технологических новшеств - это новый путь ведения старых боевых действий. Это война информационной эпохи, а не информационная война. Борьба за информацию отличается от борьбы за территорию или природные ресурсы. Финансово-промышленные группы и даже государства, которые борются за информацию, будут значительно отличаться от тех, которые воевали за материальные ресурсы.
   Сама природа информации должна влиять на политику правительства, устанавливать ограничения на государственный суверенитет. Постоянное совершенствование и защита информационных средств являются предпосылкой для выживания обществ "третьей волны".
   С древнейших времен враги вели войны в пяти измерениях - политическом, социальном, технологическом, операционном и в области снабжения, которые связаны с четырьмя элементами национальной мощи - политическим, социально-психологическим, военным и экономическим.
   Игнорирование даже одного из них может привести к катастрофическому поражению.
   Политическое измерение состоит из политических целей и политики как процесса. Политические цели всегда направляли войны, хотя и не всегда до конца последовательно.
   Социальное измерение - воззрения и обязательства людей - также остается важным.
   Технология воздействует на каждое измерение и на все уровни войны. Она взаимодействует с культурой и событиями во времени и пространстве и оказывает воздействие на продолжительность, природу и результаты конфликта.
   Операционное измерение связано с ведением войны. Оно состоит в основном из попыток доминировать на поле боя и разрушить вражескую волю сражаться.
   Последней доминирующей операционной концепцией прединформационной эпохи была концепция последовательных операций, когда в бой постепенно (эшелонами) вводились все новые и новые резервы, и победа зависела от наличия этих резервов и правильного выбора момента для их использования.
   Однако уже к середине 1980-х годов способность наносить удары одновременно на всем протяжении поля боя сделала последовательные операции устаревшими. Боевые действия в будущем включат в себя множество задач и множество одновременных действий, проводимых на огромных территориях.
   Появляющиеся информационные технологии предлагают мощные возможности для помощи лицу, принимающему решения, но они же имеют множество ограничений и уязвимы. С точки зрения инженерии каждое новое поколение систем для управления и контроля более сложно, чем предшествующее. Хотя пользователи и признают, и принимают эту сложность, они требуют устройств, которыми просто пользоваться.
   Мы видим, что революция в военном деле сделала необходимым рассматривать еще и информационное измерение. Однако мы не должны рассматривать информацию как физическое измерение (как территорию, воздух или море). Информационное превосходство не работает так же, как превосходство в воздухе.
   Ведение боевых действий в новых условиях требует и совершенной новой парадигмы.
   Ее основные положения могут быть сведены к следующему:
  -- каждый компонент системы играет роль в определении результата;
  -- предсказуемые и непредсказуемые явления сосуществуют и взаимодействуют, приводя к созданию комплексных сетей с огромным количеством переменных величин, делающих невозможным предсказание результата;
  -- маленькое изменение в системе входа может привести к непропорционально большим изменениям в результатах;
  -- системы - отдельные лица, армии, бюрократия - имеют тенденцию эволюционировать в сторону своего усложнения;
  -- комплексные системы в случае встречи с вызовами могут реорганизовывать себя.
   Соперничество (или боевые действия) в рамках подобной парадигмы вероятнее всего способны принять форму информационной войны, которая означает конфликт, связанный с информацией на стратегическом уровне между государствами или обществами.
   Она может быть направлена на общественное или элитное внимание. Она может включать дипломатию, пропаганду и психологические кампании, политическую и культурную подрывную работу, введение ложных данных в местные СМИ, проникновение в информационные сети и базы данных, продвижение оппозиционных или диссидентских движений посредством компьютерных сетей. Главными целями являются те общественные и экономические области, доступ к которым достаточно легок.
   Информационная война может вестись правительством против незаконных групп или организаций, вовлеченных в терроризм, распространение оружия массового поражения или транспортировку наркотиков. Или, наоборот, она может вестись против политики конкретного правительства приверженцами групп и движений, связанных, например, с вопросами охраны окружающей среды, гражданских прав, или религиозными вопросами.
   Некоторые движения все в большей степени используют организацию трансграничных сетей и коалиций и используют современные технологии информации и связи для укрепления своих позиций. Это вполне может оказаться сценой нового идеологического конфликта, где информационная война будет его главной характеристикой.
   Один из факторов информационной войны - необходимость знать архитектуру и параметры вражеской системы. Сторона, которая лучше понимает мотивацию, структуру и цели врага, лучше подготовлена к конфликту. Понимание вражеской культуры и использования информационных систем в его обществе остается важным.
   Глобальная информационная война отличается от компьютерных преступлений тем, что она предполагает враждебные действия со стороны противника - будь то частное лицо, конкурирующая организация или враждебное государство - в борьбе за гегемонию на рынке или политической арене.
   У. Швартау, автор книги "Информационная война: Хаос на электронном суперхайвэе" определил информационную войну как "электронный конфликт, в котором информация является стратегическим активом, достойным завоевания или уничтожения".
   Пожалуй, ближе всего к информационным войнам подошла война в Заливе. Однако, несмотря на достаточно широкое использование микропроцессорной техники, эта война все же еще не являлась полностью информационной. Информационные технологии использовались лишь как "умножители силы" обычных вооружений.
   Однако информационная война шире, чем просто военное измерение. Она гораздо шире, чем боевые действия в области управления и контроля. В основном набор целей для информационной войны не будет набором военных целей. "Информационная война - электронный конфликт, в котором информация является стратегическим активом, достойным завоевания или уничтожения. Компьютеры и другие коммуникационные и информационные системы будут являться целями для первого удара и одновременно оружием в новой войне".
   В широкой перспективе информационная война ведется во многих измерениях. Она является государственной стратегией, которая задействует все рычаги национальной мощи для создания преимуществ на стратегическом уровне.
   Она является больше чем просто применением информационных технологий для увеличения эффективности современных инструментов войны. Она представляет собой действия, необходимые для того чтобы парализовать не только системы военного управления и контроля противника, но и его политическую и финансовую системы.
   На основе уже проведенных (к сожалению, в США, а не в России) исследований можно выделить несколько основных черт информационной войны.
   Во-первых, ведение информационной войны достаточно дешево. В отличие от традиционных военных технологий, технологии информационные не требуют столь уж больших капиталовложений и обязательной государственной поддержки. Наличие компьютерных экспертов и доступ к сетям могут быть единственными предпосылками для создания и использования "информационного оружия". В прошлом для ведения войны требовались все ресурсы государства. Сегодня каждый со сравнительно не дорогостоящим оборудованием и небольшим количеством технического понимания может причинить значительные и дорогостоящие разрушения.
   Технические возможности, требуемые для информационной атаки настолько незначительны по сравнению с ценностью самой информации, являющейся объектом атаки, что угроза является достаточно реальной. Например, в начале 1994 года 16-летний британский хакер и другой злоумышленник, чья национальность не была установлена, проникли в информационную систему военной лаборатории ВВС США в Риме, Нью Джерси.
   По некоторым сообщениям злоумышленники после своего проникновения были способны копировать критическую информацию и получили возможность атаковать системы других правительственных агентств, включая Центр НАСА в Годаре, базу ВВС Райт-Патерсон, некоторых оборонных подрядчиков и организации частного сектора. Объединенная комиссия по безопасности характеризовала американскую уязвимость перед лицом информационной войны как "главный вызов в области безопасности этого десятилетия и, возможно, следующего века".
   Некоторые говорят о том, что информационная война уже идет.
   Во-вторых, стираются традиционные различия между общественными и частными интересами, между военными действиями и преступным поведением. Стираются признанные межгосударственные границы.
   В-третьих, индустриально развитые государства являются наиболее уязвимыми перед лицом информационных атак. Например, Соединенные Штаты являются наиболее развитой, но и одновременно наиболее уязвимой в информационной области страной. В России проблемы информационной уязвимости возникли сравнительно недавно. Результатом этого является отсутствие опыта их разрешения.
   Немаловажно и то, что "боевые действия" в информационной области могут иметь много фронтов. Понятие информационной войны уже не ограничивается чисто военной сферой. Информационная война может угрожать, например, экономике страны. Хотя банки и стараются держать факты несанкционированного проникновения в свои информационные системы в секрете, эксперты по компьютерной безопасности полагают, что каждый год в Европе и Соединенных Штатах имеет место около 36 случаев проникновения в банковские компьютеры с кражей более чем 1 млн. долл. в каждом случае. Реально же оценить схожие показатели для России вообще не представляется возможным.
   Атаки могут происходить на физическом, логическом и семантическом уровнях. На физическом уровне происходит физическое разрушение аппаратных средств. На логическом уровне объект атаки - программные продукты. Цель атаки на семантическом уровне - влияние на доверие, которое пользователи оказывают информационным системам и сетям, чтобы повлиять на их оценку информации, содержащуюся там. Этот тип является еще одной разновидностью того, что называется психологическими операциями.
   Важно также помнить, что революционность войны определяется не революционным вооружением, так же как война за статус кво не определяется старым оружием. Войну изменило вовсе не появление нового оружия, а большие изменения в повседневной жизни - жизни людей в обществе. Новые предметы обыденной жизни - это то, что привнесло революцию в военное дело. Революционная война - осознание идентичности.
   Поэтому следующий противник - не большая страна типа Китая и не маленькая, динамично развивающаяся типа Сингапура.
   Следующий противник как место на карте еще не существует. Он сначала должен быть создан. И вместе с ним возникнет его самосознание. Голландия стала угрозой Испании Габсбургов только тогда, когда она стала Голландией. Превосходящие вооружения - не угроза, они просто способ выиграть. Поэтому всякая гегемоническая держава статус кво, стремящаяся к стабильности, должна искать следующего противника в тех сообществах, которые борются за политическую свободу, или в тех движениях, которые отвергают легитимность существующей мировой системы.
   Согласно наиболее широкому и обобщенному определению информационной войны (которое дал Р. Шафранский), информационная война представляет собой использование информационного оружия для воздействия на системы знаний и представлений противника. В этом случае даже общества примитивных типов могут становиться объектом воздействия для такой войны. Если в индустриальных и постиндустриальных обществах информационное оружие может использоваться против телекоммуникационных систем, то в примитивных обществах оно может направляться на тотемы или системы табу.
   Характер информационной войны тесно связан с характером информационного пространства. Оно отличается от пространства реальности тем, что оно является бесконечным. Г. Почепцов выделяет три следствия этого свойства информационного пространства:
  -- В информационном пространстве нельзя победить большой физической массой, как это имеет место в случае обычной войны.
  -- Информационное пространство нельзя заблокировать, подобно реальному пространству.
  -- В информационном пространстве всегда возможно открытие новой дополнительной ниши.
   Хотя существуют тенденции сближения информационных и психологических операций (конечной целью и тех и других является человеческий разум), есть и отличия. Психологические операции осуществляют воздействие на сегмент информационного пространства, приближенный к человеку (его собственную коммуникативную среду).
   Психологические операции направлены на создание конкретной коммуникативной среды вокруг интересующего их объекта с помощью изменения психологического, социального, экономического, политического и информационного контекстов.
   Для информационных операций более характерной следует признать ориентацию на общую для всех коммуникационную среду. Их цель -- контроль над информационным пространством в целом.
   Глобализация, либерализация в бывших авторитарных государствах и информационная революция повлияли на международную безопасность и на природу угроз в современном мире.
   Наиболее яркое проявление этого - рост значения так называемых асимметричных угроз. В своем самом общем виде асимметричные боевые действия пытаются использовать сравнительные преимущества одной стороны против сравнительных уязвимостей другой стороны. Асимметричная угроза подразумевает, что одна сторона неспособна (или в силу недостатка собственных ресурсов или силы противника) противостоять оппоненту обычным путем, используя те же средства, что и он. Поэтому эта сторона выбирает асимметричный подход. Таким образом, асимметричные атаки используют уязвимости противника. При этом пытаются разработать стратегию, которая существенным образом меняет само поле битвы.
   На стратегическом уровне пытаются использовать страхи гражданского населения и ослабить общественную поддержку демократического процесса, подорвать правительство или скомпрометировать существующие альянсы.
   На тактическом уровне задачей является вынудить противника изменить его курс или тактику. Другой целью может являться проведение атаки, которую противнику будет трудно предотвратить или отразить.
   Угрозы, связанные с терроризмом, ликвидацией последствий катастроф, операциями по поддержанию мира, кампаниями гражданского неповиновения и организованной преступностью, являются примерами асимметричного подхода к противодействию более сильному противнику.
   Устоявшееся мнение о том, что асимметричные угрозы используются только оппонентами Запада, которые недостаточно сильны в любом другом виде борьбы, опровергается фактом публикации Народной освободительной армией КНР серии исследований, где асимметричные боевые действия рассматриваются как ключ к будущим конфликтам (военным или иным) против Запада.
   Признавая, что она не может сравниться с Западом в обычных или ядерных вооружениях, Народная освободительная армия КНР начала развитие технологий информационной войны, включая вирусы, для нейтрализации или ослабления информационной и управленческой инфраструктуры противника. Заявляется, что можно ввергнуть вражескую нацию в панику и политический кризис.
   Таким образом, рабочее определение асимметричных боевых действий заключается в том, что это попытки обойти или подорвать сильные стороны противника, используя его уязвимости, методами, отличными от обычного образа действий противника.
   В начале 2000 года директор ФБР Л. Фри заявил, что число кибератак в США удвоилось за год. Существует также угроза, что в случае американской интервенции за рубежом противники могут использовать информационное оружие стратегически для подрыва гражданского общества.
   Так называемая кибервойна может замедлить процесс принятия решений в правительстве. Хотя начинающие хакеры и получают большую часть известности, настоящую угрозу представляют лишь профессионалы или "кибернаемники". Этим термином обычно обозначают хорошо подготовленных выходцев из государственных агентств или коммерческих информационных служб, действующих на открытом рынке.
   Колумбийские наркокартели нанимали таких специалистов для создания совершенной системы связи. Амстердамские преступные группировки использовали их для нарушения связи и повреждения информационных систем полиции. В отличие от начинающих хакеров такие профессионалы достаточно мобильны и с успехом сотрудничают с организованными преступными группировками. При этом государственные структуры России и стран Восточной Европы поставляют на рынок большое количество таких специалистов.
   Полезными инструментами, служащими пониманию новых форм конфликта, являются концепции сетевой войны и кибервойны. Хотя и сетевая война и кибервойна связаны с информационными технологиями, на более глубоком уровне они являются формами войны за знания - кто знает, что, когда, где и почему, и насколько безопасны общество или вооруженные силы в отношении знаний о себе и о противнике.
   Сетевая война означает конфликт, связанный с информацией между государствами и обществами. Она означает попытки нарушить, повредить или модифицировать то, что население цели знает или думает о себе и мире вокруг. Сетевая война может быть нацелена на элитное или общественное мнение или на оба.
   Она может использовать народную дипломатию, пропагандистские и психологические кампании, политические и культурные подрывные действия, обман или создание помех работе СМИ, проникновение в компьютерные сети и базы данных, а также поддержку оппозиционных движений в компьютерных сетях. В своей основе сетевая война использует невоенные средства, хотя иногда могут быть и исключения.
   Негосударственные акторы (действующие лица) могут быть связаны с нациями или не быть. В некоторых случаях они могут быть организованы в транснациональные сети и коалиции. Один из типов сетевой войны может происходить между негосударственными акторами, в то время как правительство маневрирует с целью предотвратить сопутствующий урон и возможно поддержать ту или иную сторону конфликта.
   Некоторые движения во все большей степени организуются в трансграничные коалиции и сети, идентифицируясь в большей степени с развитием гражданского общества (в том числе глобального гражданского общества), чем с национальными государствами. При этом они используют информационные технологии для поддержки своих действий. Со временем это может стать основой для нового идеологического конфликта.
   Кибервойна заключается в проведении или подготовке к военным операциям согласно с принципами, связанными с информацией.
   Это означает разрыв или разрушение информационных и коммуникационных систем, которые в широком смысле включают в себя даже военную культуру, на которые полагается противник. Это означает попытку знать о противнике все, в то время как он не знает ничего. Это означает попытки создать баланс информации и знаний в свою пользу, особенно если баланс сил складывается в пользу противника.
   Обе концепции (кибервойна и сетевая война) отражают два факта.
   Первый - конфликт будет во все большей степени связан с информацией и связью.
   Второй - информационная революция благоприятствует и укрепляет сетевую форму организации, делая в то же время более трудным функционирование иерархических форм.
   Термин "сетевая война" означает возникающий вид проведения конфликта (и преступлений) на общественном уровне, включающий в себя меры, близкие к военным, в которых противники используют сетевые формы организации, доктрины, стратегии и коммуникации. Этим сетевая война отличается от традиционных видов конфликта и преступлений, в которых противники предпочитают использовать иерархические организации, доктрины, стратегии. Примером может быть использование массовых ленинистских движений.
   Сетевая же война - это образ действий Хамаса, а не ООП. Действующие лица на протяжении всего спектра общественного конфликта и преступности развиваются в направлении сетевой войны.
   Это включает знакомых противников, которые модифицируют свои структуры и стратегии, чтобы воспользоваться преимуществами сетевых форм организации (например, транснациональные террористические группы, распространители оружия массового поражения через черный рынок, фундаменталистские и этнонационалистические движения, пираты интеллектуальной собственности, контрабандисты).
   Однако помимо этого спектр сетевой войны может включать в себя новое поколение революционеров и активистов, поддерживающих постиндустриальные идеологии, которые только начинают появляться. В некоторых случаях идентичность может перемещаться от национального государства на транснациональный уровень глобального гражданского общества.
   Многие из новых типов действующих лиц являются негосударственными акторами. Некоторые могут быть агентами государства, другие сами могут превращать государства в своих агентов. Действующее лицо сетевой войны может быть одновременно субнациональным и транснациональным.
   Сам термин "сетевая война" подчеркивает, что информационная революция больше связана с организационным строением, чем с технологическим развитием. Эта революция благоприятствует тем, кто овладел сетевой формой организации.
   Архитипический актор сетевой войны состоит из сети распределенных взаимосвязанных узлов (или центров активности). Эти узлы могут быть отдельными лицами, группами, формальными и неформальными организациями или частями групп или организаций.
   Факты свидетельствуют, что трудновыполнимой задачей является не только защита от информационной войны. Даже выработка эффективного плана сдерживания угроз в этой сфере может оказаться почти невозможной.
   Одной из основных проблем в сдерживании возможных информационных угроз является то, что нападающий может быть анонимным. Другая проблема заключается в том, что даже если источник информационной атаки идентифицирован, может быть достаточно трудно выработать эффективный путь для ответного удара (проблема порога).
   Следующий вопрос - кто будет отвечать за информационную войну. В прошлом наиболее частым ответом на появление новых угроз было создание новых организаций. В будущем к оптимальным ответам может быть отнесена и модификация организаций старых.
   Мы видим, что информационная война - многоплановое и сложное явление. Она может вестись не только в чисто военной сфере, но и затрагивать гражданские отрасли. Естественно, изменение характера угроз, вызванное возможностью ведения информационных войн, не может не влиять и на политику в области национальной безопасности России.
   В силу же того что информационные атаки могут проводиться одновременно с использованием вооруженных сил, контролируемых извне миграционных потоков, дипломатическим давлением и другими мерами, информационная безопасность должна стать интегральной частью безопасности национальной.
   Информационная безопасность и Россия
   Конец нынешнего столетия характеризуется стремительным повышением значения информации в ряду других ресурсов национальной безопасности. К сожалению, в России, где, как и во всем мире, много говорится об информационной революции, еще не сформировалось достаточно сбалансированного и целостного взгляда на нее. Отсюда вытекает и отсутствие достаточно адекватной концепции информационной безопасности.
   Спектр угроз национальной безопасности в информационной сфере пока еще не определен достаточно четко. В частности, в послании по национальной безопасности Президента РФ одной из трех таких угроз называется "стремление сократить использование русского языка как средства общения и таким образом постепенно сузить российское информационное поле". При всей серьезности данной проблемы, она относится скорее к политике в области культуры, а не к информационной безопасности. О других же достаточно значительных угрозах в области информационной безопасности вообще не упоминается.
   Материальная база и ресурсы информационной безопасности
   Очевидно, что для защиты информационной безопасности страны кроме стратегии необходимо наличие определенной материальной базы. Поэтому, выработав рабочее определение информационной безопасности, представляется необходимым остановиться на тех ресурсах, которые могут быть использованы для ее защиты, и оценить состояние материальной базы информационной безопасности в России.
   Можно отметить, что, несмотря на ряд очень серьезных проблем с материальной базой информационной безопасности России, страна пока еще обладает рядом ресурсов, которые при продуманной государственной политике могут обеспечить возрождение (а вернее, создание) этой базы.
   При отсутствии же этой политики существующая информационная база может стать не базой для информационной безопасности, а базой для информационной уязвимости.
   Подытоживая вышесказанное, следует отметить, что Россия находится в особо уязвимой позиции перед лицом разворачивающейся информационной революции. С одной стороны, Россия в ближайшем будущем, возможно, будет вынуждена противостоять угрозам с юга и востока со стороны государств, самопровозглашенных квазигосударственных образований и негосударственных объединений, многие из которых сами не могут быть целями для информационных атак.
   С другой стороны, они вполне могут использовать информационные технологии для нанесения достаточно ощутимого урона России, информационная система которой хотя и не является достаточно развитой для противостояния передовым государствам, жизненно необходима для функционирования экономики страны и для успешного ведения боевых действий.
   Однако перед некоторыми из ее потенциальных противников Россия все еще обладает преимуществом в информационной сфере. Использование этого преимущества вполне может сбалансировать относительную слабость в других сферах и служить важным дополнением к давлению по дипломатическим каналам.
   Информатизация тесно связана с наукой и образованием, что обусловливает решающую роль и полную ответственность государства за то место, которое занимает страна в мировой технологической гонке.
   Тут пример США также поучителен. Множество важнейших инноваций, включая Интернет, стали возможны благодаря исследовательским программам Пентагона. Сегодня в США образован Исследовательский фонд ХХI столетия. В 2000 году в него поступили около 43 млрд. бюджетных долларов. Важнейшее значение имеет активное сотрудничество государства с частными компаниями, например по проблемам информационной безопасности.
   Очевидно, что для противостояния угрозам в информационной сфере и использования относительного преимущества над некоторыми из потенциальных противников необходима четкая концепция информационной безопасности и долгосрочная государственная политика по созданию ее материальной базы.
   Новые информационные технологии и исследование международных отношений
   Говоря о влиянии новых информационных технологий на процесс исследования международных отношений, следует обратить внимание на две стороны вопроса: фундаментальные теоретические исследования и исследования прикладные.
   В фундаментальных исследованиях по теории международных отношений появление этих технологий ведет, с одной стороны, к изменению самого предмета исследования, то есть самих международных отношений. Меняется роль государства, подвергаются пересмотру старые модели суверенитета, разрабатываются новые концепции безопасности. Разумеется, все это не облегчает жизнь теоретикам международных отношений, требуя от них своевременного теоретического осмысления фундаментальных изменений, происходящих в мировой системе.
   С другой стороны, информационные технологии предоставляют теоретикам множество новых и достаточно мощных исследовательских инструментов. Прежде всего это связано со все более широким применением количественных методов исследования. Однако их применением дело не ограничивается.
   Существующие сейчас системы позволяют отдельным исследователям осуществлять моделирование процессов, для которого еще десять-двадцать лет назад требовались усилия целых институтов.
   Подобное моделирование при правильной организации исследовательского процесса способно на порядок сократить время, необходимое для каждой стадии исследования, от генерирования гипотезы до ее проверки. Следует, однако, отметить, что, несмотря на то что новые технологии оказывают определенное влияние на труд исследователей, занятых в теории международных отношений, говорить о революционных изменениях в этой области пока еще рано.
   Кроме того, можно выделить целый ряд проблем, с которыми неизбежно сталкиваются исследователи роли новых информационных технологий в международных отношениях.
   Исследователи информационной революции распределены по различным научным дисциплинам. Интересные исследования существуют в экономике, теории связи, социологии и даже в политологии (хотя и в меньшей степени). Слабая изученность вопроса политологами является следствием нескольких причин.
   Во-первых, это стремление политологов создавать теоретические конструкции и поддерживать методологическую "чистоту" политологии. Проблемы, которые не укладываются в рамки традиционной методологии, изучаются сравнительно редко. Политологи обычно отвергают информационную революцию как изменение во внешних переменных, которое непонятным образом влияет на людей, но не меняет при этом основы политики.
   Во-вторых, нет общего языка, разделяемого экспертами как в области компьютерных исследований, так и национальной безопасности. Среди тех, кто серьезно изучает вопрос, уже давно зародилось осознание тесной взаимосвязи этих двух областей.
   В-третьих, множество интересных и важных вопросов просто не задается исследователями. Это системные вопросы, связанные с воздействием информационной революции на межгосударственную систему, на глобальное распределение сил, на отдельные государства, на глобализацию. Для преодоления этих негативных тенденций необходим междисциплинарный подход к исследованию влияния информационной революции на международные отношения.
   Гораздо заметнее изменения, которые новые информационные технологии внесли в труд аналитиков, занимающихся прикладными проблемами. Прежде всего, объем информации, доступной им, возрос в десятки, а то и в сотни раз. Причем речь идет лишь об информации, действительно относящейся к предмету исследования, игнорирование которой может сделать результаты анализа некорректными.
   Одним из результатов информационной революции стало резкое повышение значения сбора информации (в том числе и разведывательной), касающейся международных отношений и безопасности, из открытых источников.
   Еще в недалеком прошлом соотношение между информацией, добываемой разведывательными службами из открытых источников и информацией, собираемой с использованием специфических методов, составляло 80 к 20, то теперь эксперты говорят о соотношении 90:6:4 между информацией из открытых, закрытых и так называемых "серых" источников.
   Открытые источники не только становятся все более доступными, информационная революция размывает само различие между открытыми и закрытыми источниками с точки зрения методов сбора. Например, распространение коммерческих спутниковых систем наблюдения и их совершенствование делает общедоступной информацию, доступ к которой имели ранее лишь спецслужбы великих держав.
   Один из аналитиков даже заявлял, что в настоящее время до 80 процентов информации, собираемой, обрабатываемой и распространяемой Центральным разведывательным управлением США, поступает из открытых источников.
   Информация из открытых источников (ИОИ) может быть определена как свободно доступная информация, поступающая в печатной, электронной или устной форме. ИОИ может быть отнесена к одной из трех групп: первичная, вторичная и техническая.
   Использование источников первичной информации включает в себя прямые контакты с отдельными гражданами. Примером могут служить контакты с правительственными чиновниками, библиотекарями, консультантами или журналистами.
   Вторичные источники состоят из опубликованной литературы в электронной или традиционной "бумажной" форме, включая газеты, журналы, транскрипты радио и телевизионных передач, а также правительственные документы.
   Многие вторичные источники в настоящее время доступны в электронном виде в форме специализированных баз данных, или веб-сайтов. Хотя доступ к вторичным источникам легче и дешевле, чем к первичным, сам факт их публикации означает, что они могут быть устаревшими. Ко вторичным источникам относится и так называемая "серая" литература. Этим термином обозначаются материалы, которые недоступны посредством использования обычных каналов.
   К примерам таких источников можно отнести внутренние бюллетени новостей, материалы различных конференций.
   ИОИ может быть получена и с использованием технических источников. К примерам такой технической информации можно отнести доступные на коммерческой основе спутниковые фотографии.
   ИОИ полезна по нескольким причинам.
   Во-первых, сбор ИОИ высвобождает дорогостоящие ресурсы спецслужб для выполнения более важных задач. Кроме того, на основе ИОИ можно ставить задачи спецслужбам для дальнейшей работы. ИОИ иногда может предоставить ключевую информацию быстрее, поскольку она полагается на знания и опыт, уже существующие в частном секторе.
   Во-вторых, ИОИ может достаточно свободно передаваться из одного правительственного учреждения в другое (чего нельзя сказать о разведывательной информации).
   В-третьих, ИОИ может быть единственной основой для принятия решений в неожиданных обстоятельствах и в регионах, которые не были приоритетными в работе спецслужб. В подобных случаях ИОИ может дать политический, экономический и военных контекст для начальной ориентации в условиях конкретного кризиса. В этих случаях ИОИ может включать в себя материалы СМИ, общедоступные спутниковые фотографии и интервью с экспертами.
   В-четвертых, ИОИ может обрабатываться для предсказания возможных кризисов и потенциальных угроз.
   Наконец, в-пятых, ИОИ может давать контекст для восприятия информации из закрытых источников.
   Из вышеизложенного понятно, что ИОИ может быть весьма полезна для множества задач, связанных с международными отношениями и вопросами национальной безопасности. Такие задачи могут включать в себя наблюдение за процессом распространения оружия массового поражения, терроризмом, международной организованной преступностью, предсказание возможных кризисов и подготовку к вмешательству (военному или иному) в регионах, которым не уделялось внимание разведывательных служб. Кроме того, ИОИ весьма полезна при подготовке исследований состояния отдельных стран. Можно выделить несколько стадий подготовки системы сбора ИОИ.
   Прежде всего, необходимо определить тип информации, требующейся конечному пользователю. Эта информация может быть связана с конкретной страной, регионом или проблемой. В зависимости от срочности информационных требований конечный пользователь может требовать обновления информации с различной периодичностью. Наконец, конечный пользователь может высказать свои предпочтения в отношении формата предоставления информации.
   Во-вторых, на основе этих требований конечного пользователя необходимо выработать всеобъемлющую стратегию сбора ИОИ и придерживаться ее. Эта стратегия обозначает необходимые для сбора источники и определенные критерии поиска информации.
   В-третьих, необходимо установить систему постоянной проверки требований конечного пользователя (которые могут меняться с течением времени), а также точности и надежности используемых источников.
   Хотя сам доступ ко всей этой информации большей частью возможен, он далеко не всегда бесплатен (многие данные предоставляются только на коммерческой основе) и требует затрат на коммуникационное оборудование.
   Сам анализ подобного объема информации (время на который при большинстве прикладных исследований ограничено) также требует специального оборудования, программного обеспечения и труда многих достаточно квалифицированных специалистов самых разных специальностей (не всегда напрямую связанных с международными отношениями). В случае если исследование не являлось заказным, необходимо достаточно широкое распространение его результатов. В этой области потенциальные возможности, предоставляемые новыми информационными технологиями, также велики. Однако и здесь зачастую требуются довольно значительные ресурсы.
   Таким образом, можно говорить о том, что время аналитиков-одиночек в области прикладных международных исследований уходит в прошлое. Сейчас проводить подобные исследования способны лишь коллективы, обладающие соответствующей материальной базой. Причем даже в рамках нынешней российской вузовской системы в условиях недостатка финансирования создание подобных коллективов и обеспечение условий для проведения исследования того или иного вопроса чаще всего невозможно.
   Прикладные международные исследования будут становиться уделом различных правительственных агентств и в еще большей степени - аналитических подразделений различных финансово-промышленных и так называемых финансово-информационных групп.
   Заключение
   Всякая система принятия внешнеполитических решений является информационной системой. Информация используется в таких системах для того, чтобы предоставлять основу, на которой строятся оценки ситуации и принимаются решения.
   Системы принятия внешнеполитических решений, как и все информационные системы, действуют либо в так называемой глобальной информационной среде, либо в национальной информационной среде. Причем эти среды вследствие технологических изменений постоянно подвергаются трансформации.
   В настоящее время все шире распространяется взгляд, согласно которому информация является основой физической реальности, так же как материя или энергия. Все физические объекты состоят не только из материи и энергии, но и из информации.
   Качественные изменения в процессах сбора данных, их переработки в информацию и распространении этой информации и составляют основу так называемой информационной революции. Информационная технология является "великим уравнителем" для государств как в мирное время, так и во время войны.
   Эта технология не знает государственных границ и распространяется по всему миру. Многие компоненты и системы доступны на международном рынке. Информационная революция уже создала окружение, в котором государственный суверенитет и роль государств в современных международных отношениях подвергаются пересмотру.
   Поэтому конфликт между государствами и негосударственными объединениями столь же вероятен, как и конфликт между двумя государствами. Этот конфликт вполне может принимать форму так называемой информационной войны.
   Информационная война является многоплановым и сложным явлением. Она может вестись не только в чисто военной сфере, но и затрагивать гражданские отрасли. Естественно, изменение характера угроз, вызванное возможностью ведения информационных войн, не может не влиять и на политику в области национальной безопасности России.
   Россия находится в особо уязвимой позиции перед лицом разворачивающейся информационной революции.
   С одной стороны, Россия в ближайшем будущем, возможно, будет вынуждена противостоять угрозам с юга и востока со стороны государств, самопровозглашенных квазигосударственных образований и негосударственных объединений, многие из которых сами не могут быть целями для информационных атак.
   С другой стороны, они вполне могут использовать информационные технологии для нанесения достаточно ощутимого урона России, информационная система которой, хотя и не является достаточно развитой для противостояния передовым государствам, жизненно необходима для функционирования экономики страны и для успешного ведения боевых действий.
   Однако перед некоторыми из ее потенциальных противников Россия все еще обладает преимуществом в информационной сфере. Использование этого преимущества вполне может сбалансировать относительную слабость в других сферах и служить важным дополнением к давлению по дипломатическим каналам.
   Очевидно, что для противостояния угрозам в информационной сфере и использования относительного преимущества над некоторыми из потенциальных противников необходима четкая концепция информационной безопасности и долгосрочная государственная политика по созданию ее материальной базы.
   Информация и коммуникации всегда были важны для стратегии. Однако сейчас они из вспомогательного положения выступают на первый план. Сегодня необходимо, чтобы стратеги в области информации развивали структурный подход, идущий параллельно с подходом, основывающимся на процессе обработки информации.
   Важной предпосылкой для подобной политики является осознание коренных изменений, которые информационная революция принесла в процесс исследования международных отношений.
   Особенно велики эти изменения в области прикладных международных исследований. По сути дела, речь идет о пересмотре самого подхода к проведению подобных работ. В новых условиях можно говорить и о значительном сужении круга организаций, которые могут решать прикладные задачи.
  

1.4. Информационная революция и политическая картина

мира XXI века

   "Начало информационной эры ознаменовалось существенными изменениями в политической картине мира, которые носят ярко выраженный постклассический характер. Политическая система испытывает сегодня колоссальное давление со стороны глобальных сетей богатства, информации и могущества.
   В виртуальном информационном пространстве, где каждое явление становится многозначным, происходит разрыв между политикой представительства и политикой информационного вмешательства, что неминуемо приводит к кризису легитимности всех прежних институтов политической власти. На наших глазах политическое пространство начинает формироваться по новым правилам и принципам игры, которые диктуют законы информационной революции."
   (Ирина Василенко - доктор политических наук, профессор кафедры государственной политики МГУ им. М.В. Ломоносова)
   Французский политолог А. Турен в одной из своих последних книг "Способны ли мы жить вместе? Равные и различные" подчеркивает: самой яркой чертой современности является ослабление традиционного социально-политического поля. Действительно, картина политической жизни, которую дает классическая политология, представляется сегодня абстрактной и весьма далекой от наблюдаемой реальности.
   Во многом постклассический субъект политики формируется сегодня не в рамках политической системы, а вне ее и вопреки ей. Как остроумно замечает А. Турен, современный политический актор уже не стремится создать идеальное государство, идеальный политический строй: "он осваивает и защищает лужайку, которую постоянно пытаются захватить".
   Человек политический сегодня, скорее, обороняется, чем участвует в борьбе, скорее, защищается, чем пророчествует. Другими словами, он - сила освобождения, а не архитектор политического порядка.
   Доступ к новой информации становится важным ресурсом политической власти, которым она может распоряжаться по своему усмотрению, не исключая различные информационные манипуляции в собственных интересах.
   В отличие от природных, трудовых и денежных ресурсов информация не убывает по мере использования, поэтому ее политического влияния хватает на любую аудиторию; она неотчуждаема, и приобретение новой информации не уменьшает возможности приобрести еще столько же.
   Информация мгновенно распространяется в пространстве, и ее одновременно могут использовать самые разные политические акторы.
   С точки зрения политической мобилизации общества информационный ресурс обладает преимуществом всеохватности и одновременности воздействия, что до информационной революции было практически неосуществимо.
   Можно без преувеличения сказать, что информация стала главным ресурсом политики. При этом серьезная опасность информационной революции в том, чтобы принимать новации ради них самих. Как справедливо отмечает Э.Гидденс, "мы живем в мире, который целиком конституирован через рефлексивно примененное знание, и мы никогда не можем быть уверены, что любой его элемент не будет пересмотрен".
   Новации становятся серьезным дестабилизирующим фактором политического развития в полном соответствии с библейским предупреждением о благих намерениях, которыми устлан путь в ад. Прежде всего, это касается непредумышленных последствий нововведений, которые никогда не удается предусмотреть заранее.
   Синергетический закон эволюционных корреляций утверждает, что каждое структурное, организационное нововведение помимо прямого и планируемого результата приводит к параллельным незапланированным всплескам энтропии в соседних и промежуточных сферах. Это требует от реформаторов опережающей технической, организационной и интеллектуальной реакции, выработки линии корректирующего менеджмента, в несколько десятков раз увеличивающей стоимость планируемых инноваций.
   Во многом политические риски именно потому и не учитываются, что они слишком дорого стоят. Но в конечном счете, когда наступает "час X" и негативные результаты шоковой политической терапии становятся очевидными для всех, последствия слишком дорого обходятся обществу.
   К тому же масштабы современной технической мощи достигли колоссальных величин, а экологический кризис вырос при этом до некоторых предельных "точек роста", так что сегодня плата за возможные неадекватные политические новации и упущения в выработке антиэнтропийной стратегии может стать трагически высокой - речь идет о выживании человечества в целом.
   Еще одна опасность информационной революции состоит в том, что более точные и полные знания о политическом процессе не приводят к усилению контроля над политикой. В информационном обществе мы сталкиваемся с дифференцированностью и власти, и информации.
   Получение информации осуществляется не единообразно, наиболее значимая ее часть остается засекреченной спецслужбами, причем она в разной степени доступна для тех политических структур, которые способны поставить ее на службу групповым интересам. Вместе с тем общие потоки информации становятся все более неконтролируемыми, правдивость, точность и корректность сведений практически никем не проверяется.
   В сети Интернета сегодня могут оказаться любые политические призывы, ложная информация способна посеять панику и вызвать неадекватные массовые реакции.
   Информационная революция превратила СМИ в "четвертую ветвь" политической власти, которая по силе, оперативности и влиянию намного превосходит все три традиционные ветви власти вместе взятые.
   Кредо виртуальных информационных политтехнологов: "То, что не показали по ТВ, вообще не произошло в политике". Мозаичность событий на виртуальной политической сцене, которую каждый телеканал освещает в разных ракурсах, делает восприятие политического процесса еще более дискретным и стохастичным.
   Впервые в истории человечества политическая культура формируется электронными СМИ, которые в большинстве случаев ориентированы на максимальные экономические или политические прибыли. Никогда прежде общество не допускало, чтобы формирование политических ценностей зависело от своекорыстия богатых соискателей политической власти. Особую опасность эта ситуация приобретает в условиях непрерывного расширения зрительской аудитории, когда телевидение становится всепроникающей силой.
   Американские социологи подсчитали, что средний американский подросток смотрит телевизор 21 час в неделю, проводя 5 минут в неделю наедине с отцом и 20 минут - с матерью. К тому времени, когда ребенок становится подростком, он уже видел на экране 18 тыс. убийств.
   Приведенные цифры являются, наверное, достаточно репрезентативными для любого современного общества и дают возможность политикам использовать телевидение как важный инструмент прямого политического воздействия на массовую аудиторию.
   При этом они прежде всего ценят воздействие на эмоции и страхи, а не привлекательность строгой логики мысли. Особое значение имеет негативная политическая реклама, с помощью которой обычно пытаются победить на политических выборах, "утопив в грязи" политического оппонента. Результаты электоральных кампаний показывают, что она действует весьма эффективно, и именно поэтому политики продолжают ее использовать.
   Между тем негативная реклама наносит ощутимый моральный урон обществу в целом, искажая политический процесс, прививая циничное отношение к политике и политикам, создавая отвратительное впечатление, что "политика - грязное дело".
   Так информационная революция, отданная на откуп силам свободного рынка, порождает информационный и моральный кризис. Электронные СМИ изменяют систему политических ценностей, что неминуемо изменяет саму природу нашего политического мира. Но есть и обратная сторона медали: массовая культура, в свою очередь, достаточно жестко контролирует политических лидеров, которые вынуждены изменять свой политический имидж в угоду публике.
   И разомкнуть этот порочный круг в эпоху информационного бума пока не представляется возможным.
   Можно назвать еще одно измерение информационного кризиса: человечество сегодня буквально "тонет" в море информации.
   Мы производим ежедневно и ежечасно столько статистических данных, формул, образов, документов и деклараций, что не в состоянии их усвоить. И вместо того чтобы искать новые способы осмысления и переработки информации, все более быстрыми темпами продолжаем производить новую.
   В результате большие объемы неиспользуемой информации превращаются в информационное загрязнение окружающей среды.
   Здесь возникает серьезная политическая проблема: если некоторая часть беспорядочно накапливаемой информации (например, чертежи атомной бомбы и других видов оружия массового поражения, открытия в сфере биотехнологий и производства новых химических веществ) попадет в руки террористов или мафиозных структур, это может привести к опасным политическим последствиям. Однако тщательное отслеживание и секретное хранение подобных данных становится в условиях компьютеризации все более сложной задачей: как показала практика, опытные компьютерные хакеры способны проникать на самые секретные сайты спецслужб.
   Еще одна черта постклассической картины политического мира заключается в постепенном преобладании принципа организации политического пространства по сетевому признаку.
   Именно сети составляют новую политическую морфологию (структуру) современных обществ, а принадлежность к той или иной сети определяет важнейшие источники власти.
   Это позволило известному испанскому политологу М. Кастельсу охарактеризовать современное общество как "общество сетевых структур", главным признаком которого является доминирование политической морфологии над политическим действием.
   Сетевая структура - это децентрализованный комплекс взаимосвязанных узлов открытого типа, способный неограниченно расширяться путем включения все новых и новых звеньев, что придает сети гибкость и динамичность. Яркими примерами являются информационная сеть Интернета, сеть финансовых потоков, сеть средств массовой информации, сеть мафиозных структур.
   Сетевую структуру имеет управление Европейским союзом, сегодня им руководит сеть советов министров различных европейских государств. По сетевому признаку организованы транснациональные корпорации, многие бизнес-структуры и финансово-промышленные группы.
   Важным законом сетевых структур является ускорение политического времени и уплотнение политического пространства в рамках одной сети - любая информация максимально быстро распространяется именно по сетевому признаку.
   Расстояние, интенсивность и частота взаимодействий между двумя политическими акторами короче, когда оба они выступают в качестве узлов одной политической сети, нежели когда они принадлежат к разным сетям.
   Типичным примером являются первичные организации любой политической партии. Включение в сетевые структуры или исключение из них, а также конфигурации сетевых потоков, которые задают информационные технологии, становятся доминирующими политическими тенденциями, формирующими постклассический политический мир.
   За всем этим стоит более глубокая проблема политической онтологии: происходит преобразование материальных основ общества, организованного вокруг пространства, где циркулируют сетевые потоки, в которых практически отсутствует время. Образуя глобальные метасети, эти потоки могут подчинять себе большие группы людей, обесценивая целые территории. Предельно уплотненное в сети политическое время способно поглощать политическое пространство. Так действует сеть международного терроризма, когда команды, отданные на одном континенте, становятся сигналом для террористических актов на другом конце планеты.
   Стремительное развитие информационной революции приводит к тому, что информация оказывается основным структурным компонентом нашей политической организации, а потоки идей и образов составляют логику политической структуры. Технологи по связям с общественностью, многочисленные пиар-компании являются яркой приметой развивающейся информационной революции в сфере политики.
   В этом процессе образуется разрыв между информационной метасетью и большинством видов политической деятельности и политическими акторами.
   Однако ни политические акторы, ни отдельные виды политической деятельности не исчезают - исчезает их прежнее структурное значение в поле политики, переходящее в новую логику информационного пространства.
   Главная особенность сетевых структур в сфере политики состоит в том, что политическая власть в таких обществах больше не является монополией институтов государства и политических партий - она распространяется по глобальным сетям богатства, информации и имиджей, которые циркулируют и видоизменяются, не привязанные более к какому-то одному определенному географическому месту. Как замечает И. Кастельс, "новая власть заключается в информационных кодах, в представительских имиджах, на основе которых общество организует свои институты, а люди строят свои жизни и принимают решения относительно своих поступков".
   Механизм осуществления политической власти в информационном обществе сетевых структур также имеет свои особенности. Только тот, кто способен подключить свою сеть к средствам массовой информации, став владельцем одного из информационных каналов, обзаводится своеобразным "рубильником" - главным рычагом власти, с помощью которого можно формировать виртуальный мир общества и манипулировать им.
   Сближение политического процесса с информационными технологиями позволило создать виртуальное политическое пространство. Именно к нему прибегает новая политическая власть, стремясь активно подчинить реальный мир политики. Тем самым политическая власть становится отражением бесконечной информационной битвы вокруг политических имиджей и политических кодексов общества, а центрами этой виртуальной битвы оказываются умы людей.
   Вне зависимости от того, кто станет виртуальным победителем на виртуальной политической сцене, он будет обладать реальной политической властью, поскольку никакие институционализированные политические механизмы в информационную эру не в состоянии соперничать с умами людей, опирающихся на власть информационных сетей. Это самое опасное следствие информационной революции в политике.
   Важно подчеркнуть, что такая революция разворачивается в нестабильном, стремительно глобализирующемся мире, где с помощью информационных технологий необычайно усилились взаимозависимость и взаимопроникновение разнородных политических систем, произошло стирание жестких политических границ и разбалансирование формализованных прежде политических систем. Новая встреча цивилизаций и культур в условиях информационной революции необычайно накалила "вольтову дугу" межкультурных, межэтнических и меж конфессиональных противоречий, что привело к распространению множества конфликтов низкой интенсивности по всему миру.
   Новыми постклассическими политическими акторами на современной политической сцене стали транснациональные корпорации и антиглобалисты, медиамагнаты, монополизировавшие ведущие каналы СМИ, и телекиллеры, вооруженные "черным пиаром", экологи и "зеленые", террористические группировки и неуправляемые миграционные потоки, маргинальные и криминальные мафиозные структуры. В последние годы в политический словарь прочно вошли такие термины, как "камикадзе", "боевики", "группы захвата", "зачистки территории".
   При всем разнообразии политических субъектов информационного общества их можно разделить на носителей власти и внесистемную оппозицию.
   При этом большинство из них принадлежит именно к внесистемной политической оппозиции и делится на две большие группы - легальное "самобытное сопротивление", которое находит опору в традиционных и нетрадиционных ценностях сообщества, и нелегальные криминально-мафиозные сети, подрывающие основы общества.
   Сегодня основная сила легального и нелегального сопротивления - исключительно сетевая, децентрализованная форма организации и политических действий.
   Характерным примером является стремительно нарастающее движение антиглобалистов, которое строится на основе национальных и международных сетей, активно использует Интернет. При этом сети обеспечивают не только организацию их деятельности, но и совместное использование информации.
   Антиглобалисты, экологисты, "зеленые", женские движения с помощью сетевой структуры организации выступают в качестве создателей и распространителей новых политических принципов и правил поведения, этических кодексов и норм не только в рамках своей сети, но и путем взаимообменов и взаимодействий.
   Последний Социальный форум антиглобалистов во Франции (ноябрь 2003 г.) собрал свыше 60 тыс. человек. При этом их влияние в обществе обусловлено отнюдь не единой стратегией и управлением из единого центра, что было характерно для политических движений классического типа, опиравшихся на централизованные иерархические партийные структуры.
   Напротив, именно децентрализованный, неуловимый характер сетевых структур сопротивления антиглобалистов и других самобытных движений затрудняет их восприятие и идентификацию со стороны власти. Новые гибкие сетевые структуры внесистемной оппозиции являются главным козырем в борьбе с неповоротливыми традиционными институтами политической власти, которая в большинстве случаев имеет старую иерархическую политическую организацию, и лишь отдельные силовые подразделения в ней перестроены по сетевому принципу.
   К сожалению, преимущества сетевой организации прекрасно осознают не только легальные, но и подпольные посттрадиционные субъекты политики. Для решения своих политических проблем террористические и мафиозные структуры, сформировавшиеся вне политической системы, используют нелегальные, полулегальные и криминальные методы политической борьбы, игнорируя сложившиеся политические нормы и традиции, нарушая законы, расшатывая политическую систему по всем измерениям. Взрывы в Москве, Нью-Йорке, Лондоне и Мадриде свидетельствуют о том, что террористические группировки стали настоящей проблемой не только для политической периферии, но и для "большой политики".
   Американский политолог С. Хантингтон подчеркивает, что сегодня официальные политические лица для характеристики новых нелегальных посттрадиционных политических акторов не случайно используют такие термины, как "стоящие вне закона", "аморальные", "преступные", тем самым отводя им место вне цивилизованного политического порядка и рассматривая их в качестве легитимной мишени для контрмер со стороны правительства. По существу, речь идет о новой гражданской войне, и сегодня в этой необъявленной войне погибают больше людей, чем на объявленных полях сражений.
   Важное противоречие современного общества - противоречие между институтами и принципами плюралистической демократии и сетевой структурой информационного общества. Политический и организационный плюрализм, разделение властей и демократические процедуры становятся реальным препятствием на пути сетевой организации официальных структур политической власти. В этом смысле тоталитарные и авторитарные политические системы с их гомогенной властной структурой значительно быстрее способны воспользоваться преимуществами сетевой организации.
   Это позволило Э. Гидденсу заметить, что тоталитаризм и модернити взаимосвязаны не только условно, но и по самой своей сути.
   Все это свидетельствует об опасной тенденции современности, которую рождает логика информационного общества, построенная по сетевому признаку.
   Уже сегодня многие демократические страны стремительно наращивают репрессивные органы власти. Известно, например, что США расходуют на содержание полиции в несколько раз больше, чем европейцы, а количество заключенных в тюрьмах здесь составляет более 1% населения страны.
   Что можно противопоставить этой опасной тенденции? Вот вопрос, на который общество должно дать ответ уже сегодня. Синергетика - наука о самоорганизации сложных систем - предупреждает, что платой за очередное повышение уровня структурной организации являются все возрастающие выбросы энтропии в окружающую среду.
   Тоталитаризм и терроризм с этой точки зрения являются закономерным следствием внедрения сетевой организации. Чтобы сдержать эти тенденции, необходимо увеличить уровень требований к политическому управлению, которое должно ввести в действие новые, более эффективные механизмы "обуздания" энтропийных процессов.
   Ужесточение репрессивного контроля не является выходом из сложившейся ситуации, более того, это лишь усиливает вероятность мгновенных террористических ответов со стороны внесистемной оппозиции. Синергетический подход предполагает решение проблемы благодаря развитию новой этической системы в сфере политики, которая сможет создать более высокий уровень доверия в обществе. Как известно, общества с высоким уровнем доверия, например Япония, создали сетевую систему управления задолго до того, как произошла четвертая информационная революция.
   Что же касается тех стран, где сложился низкий уровень доверия между людьми и органами власти, то там, возможно, так и не удастся воспользоваться преимуществами сетевых структур в политике. Понятие легититимности политического режима основывается на добровольном психологическом принятии большинством граждан существующей системы власти, и именно легитимность делает возможным сетевой принцип управления.
   Сегодня в информационной сфере идет "война всех против всех", нет никаких нравственных императивов, агрессивные "телекиллеры" используют самые беспринципные методы для вывода из политической игры своих противников.
   Но недоверие к "черному пиару" в средствах массовой информации неизбежно оборачивается недоверием к политической власти, которая этот информационный произвол допускает, что, в свою очередь, подрывает сам принцип эффективного сетевого политического управления.
   Настало время для выработки информационного "общественного договора", новой информационной этики, которая в долгосрочной перспективе сделает возможным и эффективное сетевое политическое управление, создав определенный уровень доверия в обществе.
   Как справедливо отмечает Ф. Фукуяма, доверие в информационном обществе является общественным капиталом и если его нет, люди вынуждены взаимодействовать лишь в рамках системы формальных правил, которые постоянно пересматриваются, согласовываются, отстаиваются в суде, и обеспечивать их необходимо с помощью мер принуждения.
   Иначе говоря, преобладание недоверия в обществе равносильно введению дополнительного налога на все виды деятельности, от которого избавлены общества с высоким уровнем доверия.
   Таким образом, центральный конфликт современной постклассической политической картины мира - это конфликт между политической системой, которая только начинает перестраиваться под воздействием информационных технологий, и внесистемной оппозицией, использующей все преимущества гибких сетевых структур.
   Этот конфликт пока имеет форму "низкой интенсивности", "необъявленной партизанской войны", что накладывает серьезный отпечаток на характеристику постклассической картины политического мира в целом.
   Сегодня она отличается стратегической нестабильностью, сетевыми структурами, виртуальными формами политической борьбы, нарастанием информационной агрессии и неравновесным состоянием всех политических институтов.
  

1.5. Россия и информационная революция

   Источник: документ "Russia and the Information Revolution", исследование Центра RAND в России и Евразии, июль 2002 г.
   Созданная в 1946 году, американская компания RAND- это независимая некоммерческая организация, в которой работает свыше 1600 специалистов. Компания занимается проведением аналитических исследований, предлагает практические решения сложных проблем и помогает в их реализации, а также проводит обучение будущих аналитиков.
   Клиентами RAND являются Сухопутные, Военно-морские и Военно-воздушные силы США, другие органы национальной безопасности, Министерство здравоохранения и сферы услуг США, различные государственные министерства и ведомства, университеты и колледжи, коммерческие компании, ассоциации и международные организации, а также фонды и частные лица.
   Экономическое, социальное и политическое развитие России и ее интеграция в западное сообщество наций будут в значительной степени зависеть от ее участие в происходящей в мире информационной революции.
   Как указывается в отчете компании RAND, Администрация Президента РФ В. В. Путина провозгласила одной из главных целей развитие информационных технологий (ИТ) в стране, однако это стремление сдерживается ограниченностью выделяемых средств и соображениями политической и национальной безопасности. Использование ИТ уже укоренилось в некоторых областях экономики и общества, но их влияние и распространение невелики. Таким образом, вопрос о том, имеет ли Россия достаточно желания и возможностей в обозримом будущем стать полноправным участником информационной революции, остается в большой степени открытым.
   Администрация Президента РФ признает важность глобальной информационной революции для будущего развития России.
   В апреле 2001 года Президент Путин встретился с группой руководителей ведущих российских ИТ-компаний для обсуждения вопросов подготовки федеральных стратегических программ, способствующих развитию и использованию информационных технологий. Президент констатировал, что на "новые технологии" приходится лишь 0,6% российского валового внутреннего продукта (ВВП), а уровень их развития не соответствует степени их важности для России.
   Вскоре после этой встречи в Интернете был помещен предварительный вариант текста Федеральной целевой программы (ФЦП) "Электронная Россия", предназначенный для общественного обсуждения. Эта программа, официально утвержденная в январе 2002 года, направлена на резкое ускорение процесса внедрения информационных технологий в правительстве, бизнесе и обществе.
   Одним из приоритетов ФЦП "Электронная Россия" является развитие инфраструктуры. Федеральной и региональным администрациям предлагается принять участие в финансировании строительства высокоскоростных Интернет-магистралей и периферийных связей, а также содействовать доступу к ним через учебные и научно-исследовательские учреждения.
   Федеральное правительство должно принять законодательные меры, содействующие развитию информационных технологий: облегчить лицензионные ограничения на импорт и экспорт высокотехнологичного оборудования и программного обеспечения, усилить защиту прав интеллектуальной собственности, помочь продвижению технологий из государственных учреждений в частные компании, использованию ИТ в государственных органах. Сюда также входит организация ИТ-инкубаторов и ИТ-технопарков в крупных ВУЗах и местах работы квалифицированных программистов, математиков, инженеров.
   Информационные технологии призваны улучшить эффективность работы и информационную прозрачность правительства.
   ФЦП "Электронная Россия" призывает к созданию правительственного интранета, интеграции баз данных государственных органов и проведению онлайновых обсуждений регулирующей и законодательной деятельности государства.
   И, наконец, информационные технологии должны шире использоваться в российском обществе. Целью Федеральной программы являются создание компьютерных парков и обеспечение доступа в Интернет для всех ВУЗов к 2005 году, а для средних школ - к 2010 году.
   В целом стратеги российской политики видят в ИТ трамплин для экономических перемен и развития, улучшающий международную конкурентоспособность России, поднимающий эффективность и ответственность правительства, создающий более образованное, информированное и заинтересованное общество.
   "Электронная Россия" - долгий путь к цели
   В отчете компании RAND подчеркивается, что несмотря осознание российским руководством преимуществ участия в информационной революции, ФЦП "Электронная Россия" предстоит преодолеть немало препятствий на пути к достижению поставленной в ней цели. В области развития, распространения и применения ИТ Россия по-прежнему находится далеко позади тех стран, с которыми ее хотела бы уравнять российская элита.
   В 2000 году в России на 100 жителей приходилось 22 телефонные линии (для сравнения: 61 в Германии, 70 в США); уровень роста международного телефонного трафика в 1995--1998 годах в России составлял лишь 5% (среднемировой показатель 9,5%).
   Парк персональных компьютеров в России в 2000 году был меньше, чем в Бразилии и Мексике; три четверти россиян, опрошенных в январе 2001 года, никогда не пользовались компьютером.
   Развитие русской части Интернета отстает от развития Интернета в западных, а также ведущих развивающихся странах, таких как Малайзия.
   Согласно докладу госкомиссии от июня 2001 года, в российских школах на один компьютер приходится 500 учащихся, а из 50 школ лишь одна имеет доступ в Интернет. Для сравнения, почти все начальные и средние школы США к 2001 году имели доступ в Интернет.
   В России нет крупных компаний или предприятий по производству компьютерной техники и ИТ-оборудования. В обзоре компании RAND, посвященном тенденциям глобальной информационной революции, Россия даже не упоминается в качестве сколь-нибудь значимого игрока на рынке разработки и применения ИТ.
   В 2001 году аналитическая группа Economist Intelligence Unit поместила Россию на 42-е место в списке из 60 стран, оцениваемых на готовность к ведению электронного бизнеса - вслед за Перу и Египтом.
   Долгосрочный инновационный потенциал России также находится под вопросом.
   Если в 1990 году в научном секторе страны было занято 1,6 млн. человек, то через десять лет это число сократилось вдвое; с середины 80-х годов базовые исследования в России страдают от недостатка стабильного финансирования. По данным на август 2000 года 30 тыс. российских ученых выехали на работу за рубеж; Россия столкнулась с волной "утечки мозгов" компьютерных специалистов.
   Основываясь на этих фактах, компания RAND высказывает опасение, что Россия рискует остаться на другой стороне "информационной пропасти". Речь идет не о том, сможет ли она двигаться к информационной революции, а о том, сможет ли она двигаться в ногу с остальными странами, которые тоже движутся вперед, но значительно быстрее. Шансы России "вскочить в уходящий поезд ИТ-революции" неумолимо сокращаются.
   В России есть, с чем работать
   Сегодня факсы, мобильные телефоны и персональные компьютеры стали обычным явлением. Наряду с компьютерными сетями они улучшают эффективность экономики, увеличивая объем и географическую доступность информации - значительный фактор в условиях распределенного рынка. Первыми коммерческими пользователями Интернета в России были оптовые торговцы в начале 90-х годов, использовавшие электронную связь для размещения своих цен.
   Теперь бизнес-информация, розничный и оптовый рынки приходят в Сеть через такие веб-узлы, как Интерфакс, Рамблер и Allshops.
   Множество предприятий "старого типа" вложили свои средства в информационные технологии для улучшения финансового контроля, управления поставками и связи с удаленными филиалами.
   Информационные технологии помогают российским предприятиям преодолеть историческую изоляцию страны от международных рынков.
   Сегодня финансовые аналитики и трейдеры в Москве отслеживают положение на иностранных рынках; с развитием общемировой сети поставок российские компании используют Интернет для прямой конкуренции с западными оппонентами.
   Информационные технологии используются также и для повышения эффективности государственного сектора. Например, Центробанк РФ сделал серьезные инвестиции в ИТ, включая спутники связи, что позволило ему быстро реализовать электронную систему проверки платежей в половине из 79-ти банковских регионов страны.
   Несмотря на все препятствия, Россия обладает основными ресурсами, необходимыми для продвижения национальной экономики, правительства и общества к цели, провозглашенной в ФЦП "Электронная Россия". Более того, страна уже добилась заметных успехов на этом пути.
   В 90-х годах для удовлетворения спроса на информационные технологии возник небольшой, но динамично развивающий сектор новой экономики, основанный на интеграции с западными технологиями.
   К концу 2000 года в России уже насчитывалось около 400 провайдеров доступа в Интернет. Коммерческие компании помогли увеличить число телефонных линий на 30% - с 23,4 млн. в 1990 году до 31,8 млн. в 2000 году. В то же время возникло несколько компаний мобильной связи, имеющих свою сеть в большинстве крупных российских городов. К концу 2000 года число пользователей мобильной связи составляло 2,8 млн., и эта цифра удваивается каждый год.
   Россия обладает значительным числом незанятных в производстве специалистов по высоким технологиям, включая дизайнеров и программистов с глубокими знаниями в области математики и техники. Российская система образования способствует выдвижению наиболее талантливых студентов по таким дисциплинам, как математика и физика.
   Десять российских ВУЗов, несмотря на недостаток финансирования, выпускают почти 100 тысяч программистов в год. Стоимость труда такого специалиста составляет одну пятую от аналогичной в США, даже включая добавочные расходы на офшорную деятельность.
   Обзор российской экономики, сделанный институтом McKinsey Global Institute в 1999 году, показал, что сектор производства программного обеспечения имеет наивысшую производительность из десяти рассмотренных, и потому является наиболее конкурентоспособным на мировом рынке.
   Его международная ориентация и ценовая привлекательность вызывают появление множества успешных офшорных предприятий по разработке ПО. Примерами могут служить Intel Development Lab, открывшаяся в 2000 году в Нижнем Новгороде, и Sun Microsystems, заключившая контракт на разработку системного и заказного ПО с командой из 250 специалистов в Москве, Новосибирске и других городах.
   Джейсон Горовиц, руководитель российского проекта Sun, отмечает, что российские программисты сильны в задачах, требующих серьезной математической подготовки. Ирландские, индийские, израильские и чешские программисты, с которыми тоже работает Sun, "по своим качествам даже не приближаются к россиянам".
   В 2000 году доходы сектора российского офшорного программирования оценивались в 60-100 млн. долл., а их годовой рост - в 40--60%. По различным оценкам, в нем было занято от 5 до 8 тыс. программистов, но, поскольку такие предприятия не следуют традиционным формам иностранных инвестиций и бизнес развития, они не очень заметны и мало изучены. Тем не менее, компания RAND полагает, что они представляют собой многообещающие решения для преодоления неблагоприятного делового климата в России.
   Перспективы "Электронной России"
   Как отмечается в отчете RAND, даже при наличии прогресса в области развития информационных технологий, ни одна из целей, провозглашенных при разработке "Электронной России", не будет легко и быстро достигнута. Многие из принимаемых мер вряд ли принесут пользу, а некоторые, наоборот, могут принести даже вред.
   Во-первых, из федерального бюджета на ФЦП "Электронная Россия" запрашивается 1,3 млрд. долларов, плюс 750 млн. долларов от региональных администраций. Однако Федеральное правительство уже имеет печальный опыт отсутствия средств для многочисленных президентских целевых программ в науке и технике.
   В июле 2001 года Министерство образования РФ уже предупреждало 12 регионов, что Федеральное правительство не будет предоставлять компьютеры для школ, если регионы не покроют половину их стоимости.
   Таким образом, успех большой и амбициозной программы не гарантирован. Эксперименты с "электронным правительством" в Европе и Северной Америке показывают, что наилучших успехов достигают малые инициативы в определенных программах или государственных органах.
   Во-вторых разумная политика в отношении ИТ может принести свои плоды, особенно если она сопровождается другими необходимыми реформами. Но сами по себе ИТ не станут волшебной палочкой, которая радикально преобразит эффективность правительства и экономики России.
   В-третьих, не ясно, должны ли информационные технологии стать приоритетным вопросом для российского правительства или промышленности в настоящее время.
   После колоссальных вложений в ИТ на Западе, кажется, только США ощутили сколь-нибудь заметную прибавку в производительности в связи с информационной революцией - и то лишь в конце 90-х годов. То есть, улучшение эффективности деятельности бизнеса и правительства сейчас не настолько зависит от ИТ, чтобы оправдать значительные вложения средств.
   В-четвертых, как показывает опыт США и других стран за последние 25 лет, затраты на материальную часть информационных технологий должны сопровождаться соответствующими вложениями в управление знаниями и другие организационные преобразования (инвестиции в подготовку кадров), чтобы гарантировать реальное использование информации. Сами по себе информационные технологии не сделают общество открытым и не усилят связь между личностями в нем - все зависит от того, как их использовать.
   Чтобы Россия оценила преимущества участия в информационной революции, необходима децентрализация правительства и деловых институтов и признание необходимости свободного обмена информацией.
   В-пятых, нет гарантированных рецептов стимуляции развития технологии. Усилия по созданию высокотехнологичных кластеров по всему миру, подобных Силиконовой Долине, дали противоречивые результаты.
   Попытки правительств выбрать "призовые" технологии частью официальной экономической политики, как правило, приводят не к самому эффективному использованию ресурсов. Правительство России спонсировало много стратегических исследовательских программ, но расстановка приоритетов обычно не соответствовала последующей отдаче. Это особенно проблематично в ИТ-секторе, учитывая быстрый темп смены технологий. Средства могут быть более эффективно потрачены на улучшение инфраструктуры передачи данных, обеспечивая хороший доступ большему числу людей.
   В-шестых, многие другие страны - в частности, Индия, Ирландия и Израиль, которые являются главными игроками на рынке ИТ-аутсорсинга, - уже вкладывают миллиарды долларов в информационные технологии в стремлении не отстать от их развития.
   По мнению одного из иностранных инвесторов с большим международным опытом, попыткам российских компаний вырваться на международный рынок ПО мешает то, что они слишком малы, им недостает понимания процесса создания прибыли и необходимого потенциала в построении бизнеса.
   И хотя Администрация Президента РФ объявила ИТ приоритетным экспортным сектором, другой приоритетный сектор - массовый экспорт энергии, полезных ископаемых и других ресурсов - поддерживает валютный курс рубля. Более сильный рубль делает импорт ИТ относительно более дешевым, а экспорт российских ИТ - менее конкурентоспособным.
   И, наконец, как и развитию экономики вообще, развитию информационных технологий в России препятствуют бюрократизм, отсутствие кредитных и фондовых рынков, слабая защита прав собственности, коррупция и обременительные налоги.
   Неуместная озабоченность программами поддержки ИТ-разработок, сложными законами об электронной коммерции, шифровании информации и борьбе с пиратством только отвлекают законодателей от более насущных потребностей, как, например, обеспечение прозрачного и непротиворечивого выполнения существующих законов, регулирующих контракты и права собственности.
   Чтобы создать динамичный и конкурентоспособный на мировом рынке ИТ-сектор, Россия сначала должна построить динамичную и конкурентоспособную экономику.
   Ускорение восстановления экономического потенциала России может в значительной степени помочь развитию ИТ , и чем более развитыми они будут, тем больше Россия сможет положиться на них для стимулирования экономического роста и социальных изменений.
   Подъем информационного общества
   Учитывая все сказанное выше, компания RAND делает вывод, что существующего импульса в развитии информационных технологий, вероятно, достаточно, чтобы двигать российскую экономику в течение некоторого времени.
   Ускорение восстановления экономического потенциала России может в значительной степени помочь развитию ИТ, и чем более развитыми они будут, тем больше Россия сможет положиться на них для стимулирования экономического роста и социальных изменений.
   В любом случае, более активное участие России в информационной революции гарантирует, что в будущем все больше россиян будет двигаться к "информационной супермагистрали". Только в 2001 году число регулярных пользователей Интернета выросло на 39 % и достигло 4,3 млн. человек. Интернет-кафе открываются по всей России.
   Неудивительно, что это облегчает российским гражданам доступ к "политически некорректной" информации.
   Интернет позволяет "инакомыслящим" формировать в Сети не только виртуальные, но и вполне реальные организации, чтобы более эффективно отстаивать свои интересы. С конца 80-х годов благодаря Интернету больших успехов добились различные гражданские группы по всей России. В сферу их интересов попали права человека, военная реформа, права женщин и детей, демократизация и т. д.
   Политический вызов
   Как и следовало ожидать, Администрация Президента РФ проявила серьезную озабоченность, не сможет ли неконтролируемый поток информации угрожать политической стабильности и национальной безопасности России. Президент Путин авторизовал различные меры по увеличению контроля государства над электронной связью.
   Вскоре после своей инаугурации он одобрил секретную инструкцию, позволяющую налоговой полиции, Министерству внутренних дел и кремлевским службам безопасности перехватывать электронные данные и сообщения электронной почты. В июле 2000 года Правительство разработало дополнительные инструкции, которые объявляют информацию о прослушивающем оборудовании государственной тайной и предоставляют государственным службам право контролировать связь до двух дней до получения одобрения суда.
   Подписанная Президентом в сентябре 2000 года национальная доктрина информационной безопасности предупреждает проникновения иностранных государств в российское "научно-техническое пространство" и противодействует стремлениям западных стран по переориентации научно-технических связей между Россией и СНГ на Запад. В январе 2002 года Президент подписал закон о цифровой подписи, который обещает дать другой государственной службе безопасности, ФАПСИ, контроль над сделками, совершаемыми по Интернету.
   Результат всех этих мер, по мнению компании RAND, остается пока неясным. Министерство внутренних дел, скорее всего, не имеет достаточно кадров и оборудования, чтобы эффективно контролировать почтовые отправления.
   Тем не менее, стремление к введению политической цензуры и непродуманные бюрократические шаги могут затруднить развитие ИТ и расширение доступа к Интернету.
   Рано или поздно активное участие России в информационной революции выявит противоречия между ФЦП "Электронная Россия" и ее информационной доктриной. Кремлевские консерваторы, стремясь избежать любых социальных изменений, которые они не смогут надежно контролировать, не замедлят заявить, что Россия находится на опасном пути. Такие заявления могут иметь резонанс как в Правительстве, так и среди населения - многие россияне полагают, что Россия и так слишком подвержена западному экономическому и культурному влиянию.
   Имеется и очень много противников слишком строгому следованию Доктрине информационной безопасности. Многие высокопоставленные чиновники, хотя и не высказываются открыто, понимают, что властные усилия по ограничению доступа к ИТ подвергают опасности те экономические выгоды, которые Россия может получить от участия в информационной революции, а также подрывают имидж Администрации Президента РФ на Западе.
   Как указывается в аналитическом отчете компании RAND, даже в случае быстрой и полной победы сторонников "Электронной России" потребуется много времени и достижений на других фронтах (к примеру, создание конкурентно привлекательного рынка инвестиций, включая связанные с этим законодательные, юридические и финансовые изменения), прежде чем произойдет полная электронная интеграция России с Западом.
   Если и когда это случится, России придется стать более "ориентированной на Запад" во многих аспектах.
   Очень вероятно, например, что западные транснациональные корпорации начнут играть более существенную роль в российской экономике, и что российские граждане будут более открыты иностранным политическим и культурным влияниям. И хотя нет опасности, что Россия потеряет свои национальные особенности, ее отличие от господствующей тенденции развития западного мира станет менее заметным.
  

1.6. Информационная революция в электронной России

с точки зрения российских специалистов

   В последнее десятилетие во всем мире наблюдается быстрый прогресс информационных и коммуникационных технологий (ИКТ), которые оказывают все возрастающее влияние на экономическую, социальную и политическую жизнь. Это вынуждает многие государства поспешить с выработкой новых социальных и политических стратегий.
   В русле именно таких глобальных тенденций летом 2001 года была принята федеральная целевая программа "Электронная Россия" (ЭР).
   Ожидают, что в результате осуществления этой программы Россия сократит экономическое отставание от развитых стран, ее государственные структуры усовершенствуют систему управления, бизнес получит новые рынки и новых потребителей, а граждане - доступ к огромным массивам информации, новым услугам и новым способам удовлетворения традиционных потребностей.
   Реализация программы, которая нацелена на широкое распространение и эффективное использование ИКТ, предполагает следование стратегии, намеченной Окинавской хартией глобального информационного общества, и выдвигает в качестве своих основных задач повышение эффективности экономики, создание "электронного правительства", укрепление гражданского общества.
   Но есть у этого проекта и оборотная сторона - это опасности, связанные с усилением цифрового неравенства, нерациональным использованием финансовых ресурсов, кибертерроризмом и киберпреступностью. Тем самым намеченные государством стратегии информационно-технологического развития несут в себе как надежды, так и риски. Сходство больше внешнее.
   Аналогичные программы уже приняты в других странах. Здесь России есть у кого и чему поучиться.
   Стратегические направления "Электронной России" заданы общемировыми тенденциями развития, важнейшие среди которых:
  -- правовое обеспечение деятельности в сфере высоких технологий;
  -- усиление информационной прозрачности;
  -- возрастание эффективности государственного управления на пути информатизации;
  -- повышение уровня образования и кадрового потенциала в сфере высоких технологий;
  -- дерегулирование рынка телекоммуникаций;
  -- развитие электронного бизнеса.
   Информационные технологии развивались, внедрялись и использовались в России и до июля 2001 года. Что же изменилось с принятием программы ЭР?
   Главное в том, что российское государство взяло на себя руководство информационно-технологической революцией в России. Факт сам по себе положительный. И японская, и европейская, и китайская модели технологической инновации предполагают решающую роль государства. Даже американский опыт не дает оснований преувеличивать значение предпринимательской модели информационно-технологической революции. К примеру, хорошо известна роль Министерства обороны США и его исследовательского агентства DARPA. Компьютеры 40-х, интернет 60-70-х, оптико-электронные технологии и технологии искусственного интеллекта 80-х годов прошлого века были разработаны именно для агентств Министерства обороны США и при их участии.
   Задачи России, точнее, Министерства экономического развития и Министерства связи, одно из которых разработало программу ЭР, а другое руководит ее реализацией, конечно же, скромнее: основной акцент в "Электронной России" сделан не на развитии, а на внедрении ИКТ.
   И все же государство государству рознь. Неэффективные методы управления, чрезмерная бюрократизация и масштабная коррупция могут загубить любое благое начинание.
   В этом отношении в целом обнадеживающе выглядел процесс разработки ЭР: были проведены многочисленные консультации с представителями цифрового сообщества; предусмотрено взаимодействие между дирекцией ЭР и гражданским обществом; в программе заложены механизмы ее корректировки.
   Основное отличие "Электронной России" от других похожих программ, например eEurope (Электронная Европа) и e-Japan (Электронная Япония), - ее неконкретность. Символизирует эту неконкретность постоянный "рефрен" российской программы: "обеспечить условия для повышения эффективности". Понятно, что такая формула никого ни к чему не обязывает и даже не определяет критерии "обеспечения" и "повышения".
   Программы e-Europe и e-Japan реализованы в 2005 году. А что же было сделано к этому времени в России? Логично было бы предположить, что начнется, пусть и с большим опозданием, массовое внедрение передовых технологий - высокоскоростного интернета, технологий широкополосного мобильного доступа и т. д.
   На деле, однако, ориентиры сформулированы совсем по-иному: в России "только созданы предпосылки для массового распространения информационных технологий". Опять-таки мы сталкиваемся с поразительной неконкретностью и расплывчатостью.
   Разумеется, никто не ожидал, что в России в 2005 году все граждане станут пользователями интернета, как это запланировано и сделано в Японии. Но для того чтобы реально оценить, как продвигается программа, ее конечные и промежуточные цели должны быть четко определены и привязаны к конкретным технологиям.
   В "Электронной России" речь постоянно идет об информационных технологиях и об их интенсивном использовании. Но то, что сейчас предстоит интенсивно внедрять и использовать, через пять, а тем более десять лет будет, скорее всего, не стимулировать, а тормозить развитие экономики, управления и образования. С одной стороны, любые формы построения сетей и подключения к интернету - факт положительный и прогрессивный. С другой же стороны, телекоммуникационная инфраструктура, чтобы быть эффективной, должна отвечать потребностям новой глобальной экономики и международным стандартам построения информационного общества.
   В e-Europe целые разделы посвящены технологиям, например, смарт-картам (они позволяют получить легкий доступ к медицинским службам, воспользоваться возможностями электронных платежей, мобильного интернета) и глобальной навигационной системе для "интеллектуального транспорта" (транспорт, использующий широкий спектр технологий: контроль за безопасностью, помощь во внештатных ситуациях и выборе оптимальных маршрутов движения, минимизация отрицательного воздействия на окружающую среду и т. д.). В программе e-Japan предусмотрено, что в течение пяти лет 30 млн. граждан получат 24-часовой высокоскоростной доступ в интернет, а еще 10 млн. - ультра скоростной (30-100 Мбит/с).
   Указаны и технологии, позволяющие обеспечить высокоскоростной доступ: фотонная сетевая, оптическая узловая, а также предназначенная для сетевых коммуникаций петабит-класса. В России же, по прогнозам Минсвязи, число пользователей интернета к 2010 году, то есть ко времени завершения третьего этапа "Электронной России", достигнет 26 млн., причем технологии доступа не обозначены.
   Gallup Media от 16 июля 2001 года свидетельствуют, что среди интернет-развитых стран верхние позиции занимают Норвегия (63% пользователей), Дания и США.
   По данным опроса Группы monitoring.ru, максимальная аудитория интернета в России в январе-феврале 2001-го составляла 12,8 млн. человек. Экстраполируя темпы роста, можно предположить, что к концу 2001 года она возросла до 19 млн. Если же говорить об активной и регулярной аудитории, то на сегодняшний день, по разным оценкам, она составляет чуть больше 4 млн. человек.
   Нужно сказать, что внимание к концептуальным, экономическим и политико-институциональным изменениям, происходящим под воздействием информационных и коммуникационных технологий, было заметно в нашей стране и раньше. Среди важных документов, подписанных, утвержденных или одобренных российским президентом, - Окинавская хартия глобального информационного общества (подписана 26 июля 2000 г.), "Концепция формирования и развития единого информационного пространства России и соответствующих государственных информационных ресурсов" (одобрена 23 ноября 1995 г.), "Доктрина информационной безопасности Российской Федерации" (утверждена 9 сентября 2000 г.).
   Ряд программ и инициатив исходил не только от государственных структур, но и от влиятельных общественных объединений и некоммерческих организаций, таких, как Ассоциация документальной электросвязи (АДЭ) или Союз операторов Интернет (СОИ). Более того, информационные технологии как развивались, внедрялись и использовались в России до утверждения программы "Электронная Россия", так и продолжают развиваться, внедряться и использоваться без руководящей роли государства.
   Примером тому деятельность многочисленных коммерческих компаний и организаций гражданского общества.
   Какова в этом свете реальная роль государства в информационно-технологическом развитии? Во-первых, оно призвано задавать общую стратегию информационно-технологического развития, опирающуюся на четкие цели, выверенные технологические решения, конкретные сроки и результаты (например, план e-Mexico предполагает подключить к интернету 98% населения). Во-вторых, его задача состоит в том, чтобы остановить прогрессирующую тенденцию цифрового разрыва как между Россией и другими странами, так и внутри самой России.
   Справляется ли российское государство с такой ролью? Частично, пожалуй, да. Обозначены верные стратегии. Осознана проблема цифрового неравенства.
   Но, к сожалению, отсутствует необходимая мера конкретности, определенности технологических решений, сроков и результатов, которые только и могут служить надежными критериями при оценке того, достигла ли программа намеченных целей. А это большой минус.
   Новые проблемы цифрового века
   Несмотря на то что до уровня Западной Европы нам еще далеко, многие новые проблемы, свойственные технологически развитым странам, актуальны уже и для России.
   В их числе и проблема цифрового разрыва, цифрового расслоения. Эта проблема, подаваемая с некоторой рекламной броскостью и, по некоторым, возможно, небезосновательным предположениям, искусственно раздуваемая компаниями, заинтересованными в ее небескорыстном решении, по-настоящему серьезна.
   В основании этой проблемы лежит неравенство в доступе к новейшим информационным и коммуникационным технологиям.
   В последнее время наблюдается увеличение цифрового разрыва как между странами, особенно развитыми и развивающимися, так и внутри каждой из стран - между социальными группами. В России основной контингент пользователей интернета проживает в крупных и средних городах (3 млн. 780 тыс.), причем жители Москвы составляют пятую часть всей аудитории (910 тыс.).
   Это связано с более высоким уровнем их доходов, равно как и с большим числом подключенных к интернету рабочих мест. Вопреки точке зрения правительства, ограниченное число персональных компьютеров и других средств доступа в интернет тормозит интернетизацию России.
   Кроме материальных причин информационного неравенства есть и социальные. Так, недостаточная информированность о современных возможностях информационных технологий препятствует созданию мотиваций, побуждающих их использовать.
   Уменьшение цифрового разрыва между Россией и развитыми странами возможно только при заимствовании и более быстром освоении сверхсовременных технологий, а также при усиленной разработке собственных технологических решений.
   Внутреннее расслоение можно уменьшить путем повышения доходов основной части населения, развития магистральных информационно-коммуникационных линий, удешевления средств доступа к интернету, появления пунктов коллективного доступа. Конечно, без соответствующего уровня компьютерной грамотности даже откроющиеся в отделениях почтовой связи 1 860 000 пунктов окажутся невостребованными.
   В определенной степени сгладить новую форму неравенства поможет создание государственной сетевой интерактивной информационной инфраструктуры.
   Такая инфраструктура лежит в основании проектов, объединяемых общим названием "электронное правительство" (e-Goverment). Пришло время и России подхватить эстафету, начало которой было положено в 1997 году выступлением Альберта Гора Access America.
   Выступление американского вице-президента стимулировало бурное развитие в США подобного рода проектов, направленных на создание "электронного правительства".
   Под последним понимается как внутренняя (правительственная), так и внешняя (взаимодействующая с гражданами и организациями) сетевая информационно-коммуникационная инфраструктура, призванная поддерживать процесс выполнения федеральными органами исполнительной власти своих функций в обществе.
   Модернизация органов власти, государственного и муниципального управления посредством внедрения ИКТ названа в программе "Электронная Россия" важной стратегической задачей.
   Некоторые ближайшие перспективы
   В силу изложенных выше причин твердо сказать, будет ли успешной информационно-технологическая стратегия России, и если да, то насколько, - пока трудно.
   Говоря о преодолении цифрового разрыва между Россией и развитыми странами, нужно ясно себе представлять, что это дело далекого будущего. Основываясь на сравнительной динамике технологического развития, можно с уверенностью утверждать, что к 2010 г. о каком бы то ни было приближении вплотную к Западной Европе не может быть и речи. Естественно, это касается средних показателей по России. Что же до отдельных ее регионов, то тут возможно не только преодоление разрыва, но и даже уход в отрыв.
   И все же, - если быть реалистами, - главное для России на ближайшие десять лет - это не допустить увеличения цифрового разрыва.
   Результатом построения внешней и внутренней информационной правительственной инфраструктуры может стать более высокая эффективность внутреннего управления и функционирования, прозрачность и информационная открытость деятельности правительства, экономия средств в случае перехода к онлайновым тендерам на товары, необходимые правительству в его работе.
   При всех достоинствах проектов, объединяемых формулой "электронное правительство", нельзя ограничиваться только внутренним техническим усовершенствованием работы правительственного аппарата. Крайне важно реализовать и ту их часть, которая обращена вовне. Именно эта сторона "электронного правительства" представляет наибольший интерес для гражданского общества.
   Компьютерный терроризм и киберпреступность таят в себе серьезную опасность, которая тем больше, чем шире распространяются и интенсивнее используются информационные и коммуникационные технологии. Несмотря на многочисленные способы защиты, абсолютных гарантий от компьютерных диверсий нет и быть не может. А значит, постоянно существует угроза, что правительственная инфраструктура будет выведена из строя, а жизнь общества парализована. Иначе говоря, "электронное правительство" как информационная инфраструктура, имеющая выход во всемирную сеть, не может быть застрахована от проникновения извне.
   Никакие комплексы WatchGuard, получившие недавно сертификат Государственной технической комиссии (ГТК) при Президенте РФ, не гарантируют стопроцентной защиты данных, содержащих государственную тайну.
   Ясно, что развитие информационных и коммуникационных технологий - насущная необходимость для Россия, испытывающей мощный цивилизационный прессинг. В той экономической ситуации, в которую попала Россия, она не может себе позволить такую роскошь, как ошибки.
   То поле игры, на которое она вступает, требует четких, оперативных решений. И если усилия инвентаризовать и проанализировать осуществление аналогичных программ в других странах не выльются в четко сформулированные решения, привязанные к конкретным технологиям, то такие задачи, как эффективное использование бюджетных средств, преодоление или сдерживание цифрового разрыва и т. п., останутся только мечтами.
  

1.7. Последствия информационной революции

   "Сражаться и победить противника во всех сражениях не является высшем мастерством; высшее мастерство состоит в лишении противника возможности сопротивляться без войны".
   (Сун-Цзы)
   Начавшись еще в середине ХХ века, последняя информационная революция по-настоящему проявилась позже с изобретением микропроцессора в 1971 году и открытием для простых пользователей глобальной компьютерной сети - Интернет в 1991 году. Эти два ключевых события сделали ИТ общедоступными и привели к тому, что последствия информационной революции оказываются поистине колоссальными.
   Главным результатом технических открытий стало то, что информация теперь гораздо доступнее. Информационные потоки увеличились многократно и продолжают увеличиваться. В то же время просто доступ к информации еще не дает конкретных преимуществ, необходимо также эту информацию правильно обработать и проанализировать. И это тоже позволяют делать современные информационные системы (в них входят как техническое оборудование, так и программное обеспечение).
   Именно в этом заключаются самые важные последствия информационной революции. Они, в свою очередь, предопределяют возникновение многих других важных условий современной жизни.
   Так, высокоскоростные компьютеры позволяют решать сложнейшие технические проблемы в доли секунды. Спутниковые коммуникации связывают самые отделенные уголки планеты в единое пространство. В новых условиях становится не так важно, где и в какое время конкретно находится субъект, важнее есть ли у него доступ к современным ИТ.
   Сотовые телефоны обеспечивают мобильность, свободу и мгновенную связь. Оптоволоконная связь позволяет передавать информацию быстрее, надежнее и дешевле, чем предыдущие технические средства. Если рассматривать влияние информационной революции на отдельные сферы деятельности общества, то перемены окажутся еще более глобальными.
   Наибольшие изменения происходят в экономике. Финансовые рынки, например, выросли за последние 40 лет более, чем в 30 раз. Не меньшие перемены охватывают и политическую сферу.
   Происходит преобразование политических институтов общества, меняется характер суверенитета и традиционно сложившихся отношений между правительствами и народами, между людьми и властью. Также огромны изменения в военной сфере и в области безопасности.
   Информационная революция в военной сфере
   Использование ИТ в военной области нередко сравнивают с началом использования авиации в военных операциях, при этом делается вывод, что информационная революция приведет к таким же радикальным переменам, как в свое время привела авиация. Большинство специалистов сегодня приходят к выводу, что информация и ИТ являются ключевым инструментом в достижении успеха в войне. Когда общество становится очень зависимым от информации, от движения информационных потоков и инфраструктуры, обеспечивающей это движение, оно одновременно становится крайне уязвимым.
   Новой и самой эффективной формой ведения военных действий становится информационная война. Понятие информационная война многомерно и трактуется разными ученым по-разному. Так, некоторые специалисты считают, что под этим можно подразумевать войну в сфере контроля информации, за возможность воздействовать на сознание людей, войну в СМИ.
   С этой точки зрения, по мнению ряда исследователей, Третья мировая война (т.е. война, призванная решить судьбу всего человечества) уже идет. Это "партизанская война информации, не признающая различия между военными и гражданскими лицами".
   Западные специалисты определяет информационную войну, как "любое действие, направленное на отрицание, незаконное использование, искажение или уничтожение информации противника и возможностей ее использования; защита самих себя от подобных действий; и использование возможностей собственной военной информации".
   Есть даже такое мнение, что третья мировая война уже началась и ведется не в физическом измерении, а в информационном поле.
   Существуют и другие определения информационной войны. Например, ее трактуют просто как "использование информации для достижения национальных целей". Другие эксперты под этим понятием подразумевают формы войны "по поводу знания - по поводу того, кто знает, что, когда, где, и почему, а также по поводу того, насколько защищенным считает общество и военные свое знание о себе и о противнике".
   В этих условиях, по мнению многих экспертов, должны быть пересмотрены три главных момента: военная доктрина, принцип организации и управления армией и методы подготовки солдат.
   Что касается первого важного элемента - военной доктрины, то стоит заметить, что ее современный вариант во всех странах мира практически полностью основан на опыте XIX и XX веков, и не позволяет максимально использовать достижения в области ИТ.
   Основным вопросом в данном случае будет мораль и этика. ИТ, с одной стороны, позволяют одерживать победу над противником еще до начала фактических военных действий, например, разрушив систему связи и коммуникации противника, но, с другой стороны, последствия такой победы могут быть часто совсем не теми, которые предполагались изначально.
   Ущерб, нанесенный противнику, может оказаться гораздо больше простого военного поражения. Пример последних военных конфликтов в Ираке и Югославии доказывают это. Действительно, применение высокоточного оружия, использования космических спутников давало США несравнимые преимущества, но ущерб, который был нанесен Ираку и Югославии оказался гораздо выше предполагавшегося изначально.
   Этот факт может привести к тому, что население стран, применяющих ИТ в своих операциях, может не принять таких последствий и не разрешить своему руководству применять их в дальнейшем. Впервые это произошло во время конфликта во Вьетнаме, который американцы проиграли, в первую очередь, у себя дома из-за повсеместного распространения телевидения. "Телевизионные репортажи, принесшие ее [войну] прямо в дом американца, стали настоящим бедствием для Вашингтона, поскольку вызвали к ней абсолютное отвращение".
   Учитывая кардинальные изменения, которые несет с собой информационная революция, требуются изменения и в методике подготовки солдат и военных операций. Теперь, в принципе, возможно обучать солдат на специальных тренажерах, которые имитируют реальную ситуацию.
   Конечно, техника не всегда может заменить реальные условия, но здесь есть и свои преимущества.
   Во-первых, экономия издержек: чтобы обучить человека управлять самолетом (хотя бы на первоначальном уровне), необязательно тратить огромные средства на запуск реального самолета, достаточно включить на компьютере нужную кнопку.
   Во-вторых, нет ущерба для окружающей среды от проводимых учений. Таким же образом, с помощью компьютера и специального программного обеспечения можно моделировать последствия применения различных видов оружия.
   Третий важный элемент вооруженных сил, который в новых условиях должен быть пересмотрен, - это принципы организации и управления. ИТ делают солдата будущего практически полностью автономным, который располагает всей необходимой информацией и может в режиме реального времени общаться с другими солдатами или своим руководством.
   В этом случае появится тенденция к переходу от иерархичной, жестко централизованной организации, к системе, которая предоставит большую свободу индивидам. Командиры среднего звена, возможно, станут ненужными. Организационная структура вооруженных сил в таком случае будет более плоской и низшие уровни получат больше полномочий.
   Новые угрозы и проблема безопасности
   Революция в ИТ привела к новым вызовам, которые стоят теперь перед традиционными государствами-нациями. С окончанием "холодной войны" закончилось противостояние между капиталистической и коммунистической системами, но на смену пришло новое противостояние: богатых и бедных.
   В принципе, и раньше существовала проблема бедности, неравномерности экономического и политического развития, но с развитием ИТ и в условиях глобализации это противостояние из потенциального конфликта перешло в реальный между условно имущими и неимущими (обездоленными). В новых условиях чтобы вести борьбу и угрожать противнику, не обязательно обладать самой мощной армией, гораздо важнее иметь доступ к ценной информации и возможность осуществлять коммуникации. С помощью сетей можно теоретически получить доступ к военным технологиям самых развитых в этом отношении стран. Информация может быть легко доступна для "обездоленных" в рамках глобальной сети.
   С одной стороны, сведения о развитых обществах укрепляет решительность третьих стран в стремлении к модернизации. С другой страны, те же "обездоленные" могут рассматривать процветание развитых стран как увеличивающийся разрыв, который нелегко сократить.
   Они могут смотреть на "имущих" с центральной страной США как на объект атаки и эксплуатации. Кроме того, распространение ИТ в третьих странах может рассматриваться жителями этих стран как продолжение империалистических тенденций в пост колониальной системе, как то же рабство и угнетение в информационном измерении.
   Один известный египетский журналист Мохамед Сид-Ахмед, член крупной политической партии, заявил, что "рост недовольства во многих арабских странах является феноменом, который так или иначе связан с глубоким чувством разочарования, которое испытывают многие социальные группы арабского общества, в отношении того, как манипулируют их судьбами в рамках кибернетических реалий нового мирового порядка".
   Главный вызов в этих условиях будет исходить не от стран, а от негосударственных организаций, несвязанных границами и географией. Интернет-группы с общими политическими, культурными и экономическими интересами используют "всемирную паутину" как средство общения и продвижения своих идей. Такую ситуацию известный специалист Дж. Петерсон называет "растущим трайбализмом", когда части общества ставят на первое место проблемы меньшинства за счет всего общества.
   Многонациональные страны могут распасться на отдельные группы по национальному признаку. Эти проблемы возникли и продолжают оставаться актуальными в республиках бывшего СССР, бывшей социалистической Югославии и во многих других странах мира (Китай, Индия, Испания и другие).
   Основной проблемой для развитых стран станет их высокая зависимость от современных информационных систем и инфраструктуры, куда входит метрополитен, аэропорты, автомобильные и железные дороги, телефонные системы, линии электропередач и т.д. Потенциальные террористические группы или враждебно настроенные страны, зная о содержащихся в западных обществах внутренних слабостях, должны только поставить перед собой цель разрушить систему связи и коммуникации противника и они добьются небывалого хаоса и паники.
   Интернет в этом им может очень помочь, так как до последнего времени в нем можно было свободно размещать информацию о производстве и использовании специального оружия, а также планировать террористические операции. Насколько реальна подобная угроза, а также насколько велик ущерб в этом случае, подтверждает тот факт, что в результате атаки хакеров в 1993 году, когда они распространяли специальный компьютерный вирус, одни только фирмы понесли убытки в размере 3 млрд. долл. Атаке были также подвергнуты простые пользователи и государственные органы, масштаб потерь в таком случае просто колоссален.
   Небезынтересно в этом отношении вспомнить один случай из жизни Джона Дейча, который в 1995 и 1996 годах был главой ЦРУ. Эта история прекрасно рассказывается в книге В.П. Терина "Массовые коммуникации".
   Решив однажды поработать над секретными материалами, Дейч скопировал нужные документы (объемом в 17000 страниц) на дискету и сохранил эту информацию на своем домашнем компьютере.
   При этом, как позже выяснилось, с компьютера Дейча осуществлялся выход в Интернет, в частности, на порнографические сайты. Только гораздо позже специалисты осознали, какой опасности подвергалась все разведывательное управление.
   Дело в том, что посредством Интернета в такой компьютер можно запустить программу-разведчик, которая, себя не обнаруживая, скачает и передаст все, что надо, а потом, кстати, может и самоуничтожиться, чтобы не оставлять лишних следов.
   Если представить, что Джон Дейч, поработав со сверхсекретным материалом, возвратил его на дискете в служебный компьютер, который, наверняка, был подключен к внутренней сети ЦРУ, а установленная в документах программа-разведчик начала проникать дальше по внутренним сетям, вплоть до компьютерных сетей других спецслужб, госдепартамента, Белого Дома, то последствия покажутся катастрофичными.
   Наконец, возникла и еще одна новая угроза, которую раньше и представить было нельзя. Речь идет о принципиально возможном объединении двух новейших информационных разработок: Интернета, с одной стороны, и искусственного интеллекта, с другой.
   В таком случае Интернет превратится из стихийно развивающейся системы в такую информационную систему, которая будет самостоятельно управлять собственным развитием и при этом противостоящей человеку не в виде понятных тому знаков и символов, а как таковая, "сама по себе", - то есть, будучи способной управлять им таким образом, чтобы он об этом даже не знал. И тогда, на каком-то этапе своего развития эта новая система может решить, что человек стал для нее помехой и решит от него избавиться.
   Поистине перед мировым сообществом стоят серьезнейшие угрозы, исходящие не только от других стран, но и, в первую очередь, от них самих, в особенности от самых передовых в технологическом отношении стран. Однако перечень угроз был бы не полным, если не упомянуть и еще об одной опасности. Частично о ней уже шла речь, но лишь косвенно.
   Имеются в виду негосударственные организации, построенные и управляемые по сетевым принципам. Масштаб угроз, которые они несут, огромен и определяется свойствами и принципами управления сетевых организаций. Каковы же свойства таких организаций, к которым относятся и террористические сети (например, Аль-Каида), и Green Peace, и анти-глобалисты и многие другие?
   Децентрализация. Наличие одновременно многих управляющих центров
   Сетевая структура делает решающий шаг вперед в плане децентрализации даже по сравнению с небюрократическими структурами. В последних сохраняется единый центр (в матричных или проектных - линейный руководитель, обычно удерживающий в руках всех дополнительных "проектных" начальников).
   Сетевая структура принципиально многоцентровая. Реальна, правда, ситуация, что один центров "центральнее" остальных. Это может быть, например, штаб-квартира широко разветвлённой и породившей дочерние компании транснациональной корпорации, но отношения между штаб-квартирой и "отпрысками" носят скорее горизонтальный характер (влияние, но не контроль).
   Создание "организации без границ"
   Этот процесс служит своего рода логическим развитием принципов организации небюрократических структур. Организация не имеет структурных подразделений внутри себя, так как представляет собой единую команду.
   Понятие организация без границ включает в себя не только снятие внутренних бюрократических перегородок между подразделениями. Оно многоаспектное и подразумевает также: активное сотрудничество с агентами вне формальных рамок организации, эти контакты столь интенсивны, что ставят под вопрос само существование организации как обособленной структуры.
   Менеджмент без контроля
   Сетевые горизонтальные (неиерархические) связи как внутри, так и вне организации, приобретают первостепенное значение и требуют от менеджера умения координировать не командуя. Необходимо налаживать эффективные контакты с теми людьми и организациями, которые менеджер не может контролировать (они ему не подчинены), но на которые он способен влиять.
   Даже в пределах собственной организации, пусть сохраняющей бюрократические черты, лидеры всё в большей мере становятся посредниками, конфликтологами, стимуляторами работы, экспертами. Они всё чаще переходят к непрямому менеджменту - не командуют, а умело используют простое влияние на людей как внутри, так и вне организации.
   Новая роль неформальных отношений.
   Для сетевых структур постиндустриальной эпохи способность поддерживать и творчески использовать неформальные человеческие отношения является жизненно важной.
   Речь идёт о новой, во многом биополитической по духу, парадигме управления, целью которой является удовлетворение потребностей и развитие самого человека, с учетом его биологических граней, в противоположность традиции, где человек выступает в качестве ресурса, средства получения производственного результата.
   В рамках этой парадигмы менеджера должны интересовать такие личные, даже интимные, стороны жизни, своих сотрудников, как например, их диета, уровень стресса и другие грани нейрофизиологического статуса. Менеджер не может навязывать человеку ни диету, ни стиль жизни, но он вправе давать своему сотруднику советы и рекомендации, привлекая знания и опыт компетентных экспертов.
   Спонтанное возникновение социальных сетей
   Сетевые структуры прошли реальные испытания во многих странах и в разных сферах деятельности. Однако существование подобных сетевых структур не зависит лишь от желания менеджера или социального инженера (социальная инженерия - совокупность разработок по моделированию и практическому внедрению нетрадиционных организационных структур).
   Если люди достаточно долго взаимодействуют между собой, скажем, в рамках одного предприятия, то в игру все в большей мере вступают законы социологии малых групп.
   Группа людей, совместно завтракающих на предприятии, играющих в бридж, помогающих друг другу воспитывать детей, имеет тенденцию становиться сетевой группой, с частичными лидерами и преобладанием горизонтальных связей. Происходит неформальное структурирование коллектива на основе взаимного интереса, симпатий, не предписанного уставами авторитета и социального статуса.
   Формируется своего рода неофициальная параллельная структура, невидимая сеть внутри коммерческого предприятия или иной организации.
   В этой сети лидерство и авторитет изменчивы, так как не определены никаким должностным уставом, существуют горизонтальные (уравнивающие людей по рангу) связи, способствующие распространению информации (слухов, сплетен и др.) вопреки всем официальным барьерам конфиденциальности, секретности и др. В пределах каждой неформальной сетевой группы у людей в той или иной мере пробуждаются чувства взаимной сплоченности, лояльности - отголоски столь характерных для групп древних охотников-собирателей родственных чувств.
   Учитывая все перечисленные выше свойства новых организаций, можно с определенной уверенностью утверждать, что в возникшем конфликте между иерархичной структурой (государствами и наднациональными организациями) и сетевыми организациями победа в конечном итоге будет на стороне последних. Нельзя не вспомнить в этой связи высказывание о том, что сетевые структуры сегодня "растут в трещинах организаций как трава в трещинах асфальта". Тот факт, что в террористических сетях нет единого центра, говорит о том, что с поимкой Бен Ладена, который, по мнению спецслужб большинства стран мира, возглавляет мировую террористическую организацию Аль-Каида, угрозы не исчезнут совсем.
   Полностью же разрушить всю сеть также невозможно, потому что ее границы неизвестны, отдельные ее части возникают для реализации конкретного проекта и рассыпаются после выполнения задания.
   Выводы
   Информационная революция привела к совершенно новым возможностям, которые существенно усовершенствуют наш мир, делая многие задачи гораздо более простыми. Одновременно с этим процессом и идет другой: растет зависимость современного общества от информации, которая сегодня становится часто ключевым ресурсом.
   Поскольку жизнедеятельность развитого общества сильно от этого зависит, то появляются новые угрозы, направленные на разрушение и искажение информации и информационных систем, что может привести к парализации общества. Масштаб этих угроз определяется двумя основными факторами.
   Во-первых, для разрушения информационных систем не требуется разработка очень дорогого оружия, достаточно получить доступ к уже имеющимся через компьютерные сети, например.
   Во-вторых, основные угрозы исходят не от стран, чье местоположение хорошо известно, а от анонимного противника, работающего по сетевому принципу. Если эта сеть начнет управляться искусственным интеллектом, не знающим, что такое этика и мораль, то угрозы становятся просто катастрофичными.
   Это ставит перед военными новые задачи: изменить военную доктрину, чтобы использовать ИТ наиболее эффективным образом, а также изменить организационную структуру, сделав ее более плоской и гибкой. Только в таком случае есть возможность на равных противостоять современным угрозам.
  

1.8. Влияние информационной революции на процессы

трансформации современного общества

   В течение последних трех-пяти лет рядом аналитических центров администрации США ведутся работы по изучению влияния информационной революции на процессы трансформации современного общества. Некоторые исследования направлены на выработку базовых положений новой геополитической концепции Вашингтона, основой которой является тезис о "цифровом неравенстве" наций, возникшем в ходе информационной революции и глобализации мировой экономики.
   С ноября 1999 г. в рамках инициативы "Информационная революция" программы стратегических оценок Национального совета по разведке (NIC) США корпорацией РЭНД был проведен ряд международных научных конференций и семинаров, в ходе которых изучалось и оценивалось мнение ведущих экспертов по проблеме трансформации общества под воздействием информационной революции. Результаты работы были обобщены экспертами РЭНД в отчете "Глобальный курс информационной революции: общие вопросы и региональные различия", подготовленном летом 2003 г.
   Основная цель проведенного исследования - выявить характер воздействия информационных технологий и информационной революции на экономическую, финансовую, политическую, культурную, социальную и иные сферы жизнедеятельности современного общества, а также дать прогноз развития ситуации на ближайшие 10-20 лет.
   В исследовании отмечается, что сегодня прогресс в информационных технологиях уже затронул большинство сфер бизнеса, государственной и общественной деятельности практически во всех регионах мира.
   Информационные технологии превратились в один из наиболее значимых факторов, способствующих динамичной трансформации современного общества, его переходу от общества постиндустриального к обществу информационному.
   Стремясь наиболее полно использовать преимущества, которые несет с собой информационная революция, американские аналитики пытаются прогнозировать развитие информационных технологий как на краткосрочную, так и на среднесрочную перспективу. В работах РЭНД прогнозный интервал составил 10-20 лет.
   Основные тенденции
   Среди особенностей, характерных для большинства регионов мира, стремящихся использовать достижения информационной революции, эксперты РЭНД отмечают следующее.
   1. В ближайшие 10-20 лет разработки новых технологий будут непрерывно стимулировать информационную революцию.
   Бурное развитие информационных технологий и различия в восприятии плодов информационной революции в различных регионах мира в ближайшие десятилетия могут привести к обострению межгосударственных отношений.
   Важно помнить, что высокотехнологичные продукты на базе информационных технологий можно рассматривать либо как частный товар, который поставляется на рынок, либо как общественный товар.
   США имеют тенденцию рассматривать большинство подобных товаров как частные. Другие нации (например, Индия) рассматривают подобный продукт не только как частный, но и как общественный. Эти отличающиеся подходы могут вести к напряженным отношениям между странами или регионами относительно интеллектуальных прав собственности, что может замедлить темпы глобализации в ближайшие десятилетия.
   В процессе глобализации появление "приложений-убийц" очень серьезно затронет существующие и создаст новые рынки. Под приложениями-убийцами здесь понимаются такие товары или услуги, которые формируют новые рынки сбыта и способствуют перемещению в них капитала с рынков традиционных, что, в свою очередь, ведет к разрушению последних, уходу с них устаревших продуктов и компаний, их производивших.
   Напряженные отношения, являющиеся результатом подобного развития событий, затронут в рассматриваемый период рост и распространение продуктов и услуг, основанных на следующих информационных технологиях:
  -- развитие оптической технологии коммуникаций и IP-телефонии окажет серьезное негативное воздействие на отрасли телесвязи во всем мире, что приведет к масштабным структурным перестройкам на рынке услуг связи;
  -- противостояние программного обеспечения с открытыми кодами (прежде всего на базе операционной системы Linux) против коммерческого программного обеспечения с закрытыми кодами (на базе операционной системы MS Windows) во многом будет способствовать коренному переделу рынка программного обеспечения;
  -- интеллектуальная собственность и цифровые права на новые продукты и услуги создадут основные напряженности в отношениях между нациями.
   2. В ближайшие 10-20 лет информационная революция явит новые бизнес модели, которые существенно трансформируют деловой и финансовый мир. Большая часть новой деловой активности сегодня сконцентрирована в географических "кластерах": Северная Америка, Европа и отдельные части Азиатско-Тихоокеанского региона. Подобное деление сохранится и в ближайшие 15-20 лет.
   Эксперты отмечают, что наравне с приложениями-убийцами "творческое разрушение" будет являться общей особенностью подобных деловых и финансовых преобразований с новыми, более эффективными продуктами и услугами, заменяющими старые и менее эффективные. Такой процесс будет часто сопровождаться экономическим крахом компаний, порожденных предыдущей эпохой и производящих устаревшие изделия и услуги.
   Вместе с тем "информационная работа" и "информационные рабочие" становятся постоянно увеличивающейся долей экономического потенциала и рабочей силы во многих странах мира, поскольку их деловые и финансовые миры подвергаются преобразованиям под воздействием информационной революции. Через какое-то время эти новшества сформируют новые виды коммерческой деятельности в "отраслях промышленности знаний", что повлечет перемещение капитала к новым областям, больше подходящим для информационной работы, чем для промышленного производства, а это, в свою очередь, затронет места проживания людей и вызовет новую масштабную волну миграции населения Земли.
   3. В ближайшие 10-20 лет информационная революция существенно затронет механизмы управления обществом и создаст новых политических игроков.
   Один из важных выводов, который делается экспертами РЭНД, состоит в том, что некоторые традиционные механизмы управления обществом (такие, как налогообложение, регулирование и лицензирование) становятся все менее эффективными и более проблематичными, поскольку информационная революция позволяет действовать игрокам рынка вне досягаемости национальных правительств.
   Как в указанных, так и в ряде других областей правительствам, которые в наибольшей степени затронуты информационной революцией, необходимо найти новые механизмы или создать новые универсальные международные структуры управления, чтобы сохранить контроль над своими государствами.
   Эксперты РЭНД заключают, что будущая роль этнического государства в информационную эпоху до конца неясна. Считается, что различные нации изберут различные подходы.
   Так, малые нации с большей готовностью расстанутся с рядом функций этнического государства, в то время как крупные нации будут стараться полнее сохранить традиционную роль этнического государства.
   Однако общим выводом является то, что протекающие процессы приведут к коренным изменениям в политической сфере государственного управления, что, в свою очередь, отразится и на вопросах определения национальных приоритетов, целей и ценностей.
   Региональные особенности
   Среди основных тенденций развития информационной революции в различных регионах мира, характеризующих национальную и региональную специфику, эксперты РЭНД отмечают следующие региональные особенности.
   1. В ближайшие 10-20 лет США останутся в авангарде информационной революции.
   По мнению экспертов, североамериканская (США и Канада) экономика и общество хорошо подготовлены, чтобы встретить вызовы информационной революции. Они имеют ряд преимуществ, включая хорошо развитые инфраструктуры и человеческий капитал, экономику и общество, которые легко адаптируются к различным изменениям, а также правовое поле с хорошей защитой интеллектуальных прав собственности.
   Обе - нации иммигрантов, которые привлекают энергичных, талантливых, подготовленных людей со всех континентов.
   2. В ближайшие 10-20 лет информационная революция в Европе будет развиваться более медленно и несколько иным путем, отличным от развития США и Канады. В области технологий европейское представление об информационной революции подобно американскому, но больше акцентировано на беспроводные технологии.
   В то время как факторы развития информационной революции остаются теми же, что и в США, существует и ряд принципиальных отличий:
  -- европейцы и американцы по-разному относятся к возможным экономическим и социальным изменениям, последние проще адаптируются;
  -- европейцам свойственна большая экономическая и социальная активность;
  -- европейское желание интеграции наций Европы;
  -- более открытый рынок США и более регламентированный правительством рынок Европы;
  -- больший европейский акцент на нисходящем планировании правительственными и деловыми элитами.
   3. В ближайшие 10-20 лет ряд наций Азиатско-Тихоокеанского региона продолжат стремительное развитие и масштабное использование информационных технологий, однако сохранится ряд стран региона, которые будут неспособны выдержать подобный темп.
   В последние годы наблюдается активное развитие государств Азиатско-Тихоокеанского региона, их стремительное вовлечение в глобализирующийся мир. Граждане ряда стран региона составляют основную часть пользователей Интернета. Уровень интернетизации в Южной Корее, Гонконге, Японии и Австралии превышает американский уровень 2000 г. Близко от указанных стран по числу пользователей Интернета следуют Сингапур, Тайвань и Новая Зеландия.
   В отличие от ситуации в Соединенных Штатах, где основную часть пользователей составляют частные граждане, большинство пользователей Интернета в Азии - это сотрудники высокотехнологичных компаний. Япония, Сингапур, Тайвань, Южная Корея, Малайзия, Таиланд и Филиппины - сегодня это главные производители высокотехнологичных продуктов на мировой арене, что в целом составляет 70-80% всего мирового производства продукции широкого диапазона важных материалов, компонентов и изделий для высокотехнологичной продукции.
   Азиатские производители, как правило, развивались по "японской модели".
   Южнокорейские и тайваньские компании наиболее технологически продвинуты среди остальных компаний региона после Японии, но они сталкиваются с вызовами на их пути к роли глобальных разработчиков информационных технологий.
   В другом конце спектра - большинство производителей Юго-Восточной Азии, которые остаются на нижней границе высокотехнологичного производства.
   Сама Япония имеет некое "раздвоение личности" относительно информационной революции. Нет никакого сомнения, что сегодня это один из всемирных лидеров в области информационных технологий. Однако в последние годы много говорится о жесткости японского общества, экономики и правительства. Если это состояние сохранится, оно может способствовать постепенному отставанию Японии от наций, находящихся в авангарде информационной революции. С другой стороны, некоторые наблюдатели отмечают недавнее появление индивидуализма и предпринимательства в некоторых секторах японской высокотехнологичной промышленности.
   Если возникшая тенденция сохранится и распространится, то это может гарантировать будущую жизнеспособность высокотехнологичной промышленности, несмотря на жесткость общества.
   В этом случае Япония сохранит свое положение мирового лидера в области информационных технологий, хотя и с постоянно увеличивающейся долей технологических операций, перемещающихся в японские производственные мощности в Китае.
   Эксперты особо отмечают Китай как быстро растущего производителя информационных технологий.
   Сегодня определенные группы высокотехнологичной промышленности в Китае уже развиваются, хотя их продукция далека от того, чтобы быть главным компонентом экономики страны.
   Главные движущие силы в Китае - размер и потенциал его местного рынка и почти неограниченные ресурсы дешевой рабочей силы. Оба эти фактора привлекают иностранные инвестиции.
   Южная Корея, Тайвань и ведущие высокотехнологичные нации в Юго-Восточной Азии первоначально достигли их текущих позиций, являясь дешевыми производственными районами для американских, европейских и японских компаний, и постепенно переходили к созданию собственной высокотехнологичной промышленности. Этот процесс занял несколько десятилетий. Появление Китая как нового производителя дешевой и массовой высокотехнологичной продукции в Азии изменяет поле игры в сфере высоких технологий. Другим нациям, чтобы выжить и противостоять китайской экспансии в мире высоких технологий, необходимо пересмотреть их деловые модели.
   Индия имеет три важных преимущества в глобальном высокотехнологичном соревновании: большое количество специалистов в области информационных технологий, большое количество образованных, дешевых рабочих, говорящих по-английски, и тесные связи многих индийских предпринимателей в американской Силиконовой Долине.
   В результате активно развивается высокотехнологичный бизнес, она - мировой лидер в производстве программного обеспечения, его производство в стране увеличилось в 50 раз за последние 10 лет.
   Процветание и рост индийского рынка программного обеспечения и сферы услуг в области информационных технологий должны продолжиться и в ближайшие десятилетия.
   Между тем многие другие азиатские нации остаются далеко позади. Среди них Бутан, Камбоджа, Индонезия, Лаос, Монголия, Непал, Пакистан, Шри-Ланка, Вьетнам и государства Средней Азии. Эксперты отмечают, что создавшееся отставание указанных стран в ближайшие годы сохранится, что может привести к серьезным противоречиям в регионе.
   4. В ближайшие 10-20 лет Латинская Америка столкнется с целым рядом препятствий как результатом внедрения информационной революции. Сегодня большинство латиноамериканских наций - "вечные неудачники" в информационной революции, поскольку они находятся в глобальной экономике. Относительно информационной революции они могут быть разделены на лидеров, успешных и остальных.
   Аргентина, Бразилия, Чили, Мексика и Уругвай были лидерами Латинской Америки в информационной революции в последние годы, ведя регион к современному глобализированному обществу и обеспечивая примеры лидерства для остальной части Латинской Америки.
   Из этих наций Мексика и Чили продолжают успешно развиваться и сегодня, тогда как Аргентина, Уругвай и Бразилия недавно перенесли финансовые потрясения.
   Несколько малых островных государств в Карибском море (включая Каймановы острова, Багамы, Аруба, Виргинские острова) являются сегодня успешными относительно вовлеченности в информационную революцию в регионе.
   Эти нации имеют на душу населения доходы, которые являются наиболее высокими в Латинской Америке. Они отвечают нескольким предварительным условиям: их правительства основаны на доверии и прозрачности; высокие нормы грамотности и экономической культуры; население, говорящее по-английски, и, что наиболее важно, политическая стабильность. Однако в силу небольшой территории и географической удаленности эти карибские государства не могут служить примером лидерства для остальной части Латинской Америки.
   Остальная часть латиноамериканских наций отстает от лидеров и успешных.
   Ситуация особенно драматична для Боливии, Эквадора, Перу, Колумбии и обедневших наций Карибского моря (например, Гаити).
   5. В ближайшие 10-20 лет немногие ближневосточные и североафриканские нации будут преобразованы информационной революцией. Нации региона могут быть сгруппированы в три категории относительно информационной революции: "напуганные", "управляемые" и "лучшие".
   Напуганные нации включают Алжир, Ирак, Ливию и Сирию - страны, которые ограничили возможность соединения с Интернетом или запретили это полностью; они предпочитают воздерживаться от потенциальных выгод, чтобы избежать любых отрицательных последствий вовлечения в глобальный сетевой мир.
   Лучшие нации - Иран, Саудовская Аравия, Тунис, и ОАЭ, пробующие развить сильно регламентированную государством внутреннюю сеть Интернета, которая позволит им получить выгоды в торговле, образовании и управлении при сохранении закрытости и поддержании строгих пределов.
   Остальная часть наций региона может быть охарактеризована как управляемые. Они хотят того, что предлагает информационная революция, и готовы рисковать ради выгод, которые могут явиться результатом более открытых коммуникаций. Наиболее богатые из этих стран, включая Бахрейн, Кувейт и Катар, хорошо развили информационные инфраструктуры. Самая бедная страна - Йемен достигла очень немногого. Страны среднего ряда (Египет, Иордания, Ливан, Марокко и Оман) работают над совершенствованием собственной инфраструктуры.
   Особым исключением среди стран региона является Израиль. В течение последней половины 1990-х годов Израиль существенно развил высокотехнологичную промышленность на базе инвестиционного капитала, текущего в страну из всех регионов мира, особенно из Соединенных Штатов.
   В результате в начале 2000 г. число израильских высокотехнологичных компаний на душу было самым высоким в мире, за исключением Силиконовой Долины, и нация была третьей в мире по числу внесенных в список NASDAQ компаний. Но с тех пор интифада серьезно подорвала высокотехнологичную промышленность Израиля. По мнению экспертов, будущее Израиля как мирового игрока в информационной революции во многом будет зависеть от развития арабо-израильского мирного процесса.
   6. В ближайшие 10-20 лет большинство стран Северной Африки продолжит падение в "цифровую пропасть". Регион будет и далее позади большей части остального мира.
   Дополнительные проблемы
   Кроме вышеперечисленных тенденций в развитии информационной революции, экспертами РЭНД отмечаются также и некоторые дополнительные проблемы.
   1. В ближайшие 10-20 лет геополитические тенденции, которым содействует информационная революция, могут обозначить новые вызовы Соединенным Штатам.
   Несмотря на то что американская экономика и общество достаточно хорошо подготовлены к встрече вызовов информационной революции, в ближайшие десятилетия появится достаточно много проигравших и отстающих в глобализации в других частях планеты. Многие из них будут представлять серьезную угрозу безопасности США.
   Информационная революция лучше позволяет разочаровавшимся народам объединиться и организоваться. Существование разочаровавшихся и хорошо организованных проигравших или отстающих будет вести к тенденциям в мире, которые могут бросить вызов жизненным американским интересам. Например:
  -- проигравшие в информационной революции могут стать "неудавшимися государствами"; такие неудавшиеся государства могут стать пристанищем для террористов, которые будут угрожать жизненным интересам США;
  -- стремление не отстать от США внесет напряжение в европейские экономики, общества и государства, создавая отстающих и проигравших в пределах Европы; это, в свою очередь, может через какое-то время создать растущее напряжение и в НАТО;
  -- неспособность Японии достаточно измениться, чтобы справиться с информационной революцией - если это случится, может повлечь к неудаче японской экономики; неудача экономики Японии приведет к вакууму в Азии, который будет заполнен Китаем. Это серьезно укрепит позицию Китая в Азии и сделает Китай равным США конкурентом.
   2. Непредвиденные обстоятельства, которые могут изменить глобальный курс информационной революции. Будущие "приложения-убийцы", неясные в настоящее время, определят точный характер преобразований. Неблагоприятные финансовые события могут замедлить их, а неожиданные "приложения-убийцы" могут ускорить преобразования.
   Такие непредсказуемые события произойдут в будущем так же, как они имели место в прошлом. Будущие геополитические события типа новой холодной войны, глобальный военный конфликт или крупномасштабный региональный конфликт неблагоприятно затронут развитие различных наций, регионов и мира в целом.
   Постоянные, широко распространенные разрушительные террористические акты могут иметь тот же самый эффект для нации или региона. Независимо от того, что может случиться, степень, с которой информационные технологии преобразовывают мир, вряд ли изменится. Эксперты РЭНД ожидают, что эти изменения в конечном счете будут глубокими.
   3. Информационная революция есть часть более широкой технологической революции с еще более глубокими последствиями, основные элементы которой яснее проявятся в ближайшие 10-20 лет.
   Информационная революция - не единственная рожденная технологией революция, которая сегодня идет полным ходом, но просто наиболее известная. Прогресс в биотехнологии и нанотехнологии и их совместных применениях с информационными технологиями должен кардинально изменить мир в течение XXI столетия. Последствия биореволюции будут особенно глубокими и неоднозначными.
   За прошедшее десятилетие были сделаны важные открытия в способности понять и контролировать фундаментальные структуры на микро-, нано- и молекулярном уровне. Проведенные исследования в области нанотехнологий позволят создать принципиально новые вычислительные устройства. Согласно выводам экспертов эти разработки, вероятно, изменят практически все отрасли промышленности - от новых вакцин и компьютеров до новейших материалов для машиностроения и легкой промышленности, серьезно трансформируя мир XXI столетия.
   Эксперты РЭНД констатируют, что в ходе указанных технологических революций сохранится неравенство отдельных наций и регионов планеты, более того ускорение темпов технологической революции приведет к углублению неравенства и как следствие - к небывалому росту напряженности во всем мире.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   103
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"