Анна Полибина-Полански ***
Усадьбы метапушкинской извив.
Дом, родились где предки Гончаровой.
На речку и кусты тоскливый вид,
На скученные игрища дворовых.
И барский дом, чредою колоннад
Охваченный ещё, и нитка взмостья.
И облака колючего руна,
Как веянья потусторонней моды.
И тишина в излучье миражей:
Оазисов настигнута тень - оком. 
И что-то неторопкое в душе
Ворочается - отзвуком Востока.
И по ориенталям вековЫм
Томление - обернуть в сосложье. 
Всё в русле позадавешней канвы:
Арабская горда, надменна лошадь. 
Стогольные иззябшие поля - 
И смена неуловная сезонов. 
И озерцА тут зрение поят
Старинностью - бессонно, неуклонно.
И я гляжу на древнее шитво
Сокустий, словно сматривал и Пушкин. 
Преданье освеженное живО, 
И ангел шепчет мифосказ на ушко. 
И вся тысячекратная печаль
Аукнется в усадебном ландшафте. 
На барском саде - глубокая печать
И сущего, да мИнувшего счастья.
И сходятся упругие миры
В каскады слюдяного зазеркалья. 
И встрепенулись Божьи алтари - 
И отступили, солеей сверкая.
Обходят тени утлый аналой, 
Скрипят нахохленные половицы. 
Всё обернётся мерклою золой,
Обуглив крылья, силуэты, лица.
И копоть торкнулась паникадил,
Зачуяв обод апокалиптичный.
О, призрак Патмоса уж проходил
Как вроде, но очнулся - ключ скрипичный.
И за семь поприщ негу узнает
Душа, обречена что раю крепко. 
И мысль непоправимая снует 
О берегах халвы да млечных реках.
Очнулась позадавешняя старь, 
На канделябрах марево задула
И осенила солнечный алтарь
У окон брызг, в кленовом во саду ли. 
И прядевом улегся мерклый зной - 
На бОязные пальцы сжатой тверди.
И примечталось нотою сквозной 
В ушах - неисповедное бессмертье. 
И на меже готовые скирдЫ, 
И воздух в пар идёт, преобразуясь. 
И дух стихи летучие твердит, 
Из Голубиной книги - Лик рисуя. 
2025-й, Москва