Половинкин Анатолий Евгеньевич
То, что останется после тебя. Часть 1. главы 1 - 5

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Хакер Игорь Лебедев, получивший тюремный срок за изготовление и распространение пиратской продукции, выходит по амнистии на свободу. Теперь перед ним стоят два пути: либо начать новую жизнь, либо продолжить старое занятие. И сделать выбор очень непросто.
  АНАТОЛИЙ ПОЛОВИНКИН
  
  
  "ТО, ЧТО ОСТАНЕТСЯ ПОСЛЕ ТЕБЯ"
  
  ПОВЕСТЬ
  
  "Посвящается памяти Александра Исаевича Солженицына"
  
  
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  
  
  1
  
  
   Жарким июльским днем из открывшихся ворот городской тюрьмы слегка пошатывающейся походкой, с небольшим пакетом в руках, вышел человек. Охранник, выпустивший его, сказал ему на прощанье что-то ободряющее, и закрыл ворота. Человек обернулся, посмотрел на ворота, словно не веря тому, что он находится снаружи, а не внутри, покрутил головой, оглядывая высокие стены с колючей проволокой, и взглянул на небо. Яркое солнце ослепило его, несмотря на то, что его лучи пробивались сквозь густую зелень деревьев. Он, уже отвыкший от всех этих прикрас, заморгал, и отвел глаза от неба, посмотрев прямо перед собой, где уже в нескольких метрах впереди начиналась дорога, по которой сновали машины.
   Он глубоко и жадно вдыхал воздух, словно больной, только что каким-то чудом оправившийся от неизлечимой болезни, или же, как человек, давно не бывавший на свежем воздухе. Впрочем, так оно и было. Того, кто долгое время провел в тюрьме, можно сравнить с тем, кто был на долгое время лишен свежего воздуха.
   Неожиданная и долгожданная свобода вызывает непреодолимое чувство опьянения. Того сладостного опьянения, с которым не желаешь расставаться, упиваться которым хочется и хочется бесконечно.
   Человек глубоко дышал. Он ощущал запахи, которых раньше не замечал, или о которых просто забыл. Запах зелени, перемешанный с запахом пыли, ударял в нос, вызывая воспоминания о самых лучших временах молодости, да и вообще жизни. В самозабвении кружилась голова.
   Чувствуя, что еще немного, и ноги откажутся служить ему, человек направился к дороге, торопясь перейти ее, чтобы она как можно скорее отделила его от столь ненавистной тюрьмы. По другую сторону шоссе располагалась насыпь, по которой проходила железная дорога. Подойдя к насыпи, человек обессилено рухнул в пыльную траву, с наслаждением вдыхая знакомые запахи. Перевернувшись на спину, он закрыл глаза, и подставил лицо солнцу. Пакет, выпущенный из руки, скатился к его ногам. Человек долго лежал неподвижно, слушая пение редких птиц, гнездящихся где-то на ветвях деревьев, и шумы проезжающих по дороге машин. Никогда еще эти звуки не доставляли ему столько радости и умиротворения. Он вдыхал запах железнодорожных шпал, запах, любимый им еще с детства, а теперь же он казался самым лучшим запахом в мире. На его лице застыла блаженная улыбка.
   Его звали Игорь Лебедев, и когда-то он был весьма талантливым про-граммистом, несмотря на свой уже не слишком молодой возраст. Ему было сорок девять лет. В тюрьму он угодил совершенно неожиданно для самого себя, когда казалось, что все идет хорошо и как надо. Занимаясь взломом лицензионных компьютерных программ, он никогда не задумывался над тем, что делает что-то преступное или противозаконное. Но ему не повезло. Во время так называемой борьбы с пиратством, во время одного из рейдов, он оказался не в том месте и не в то время. Кто-то должен был оказаться крайним, и этим козлом отпущения оказался Игорь. Те, на кого он работал, благодаря своим связям избежали наказания. А вот Игорю этого сделать не удалось. Он не обладал ни связями, ни достаточным количеством денег, чтобы откупиться, следовательно, был виновен. Он получил пять лет тюрьмы за изготовление и распространение пиратской продукции.
   Правда, ему повезло. В том смысле, что, отсидев всего лишь год, он был амнистирован и досрочно выпущен на свободу. Этого дня Игорь ждал целый год, в глубине души не веря в то, что он когда-нибудь наступит. Но этот день наступил, и теперь Лебедев был свободен.
   Продолжая лежать, Игорь чувствовал, что погружается в свои воспоминания. Он вспоминал свою работу, вспоминал людей, с которыми работал. Однажды он сумел взломать базу данных ФСБ, за что шеф прозвал Игоря Итаном Хантом. Так звали персонажа фильма "Невыполнимая миссия". Тот тоже сумел проникнуть в засекреченную базу данных, правда сделал это с чисто голливудским эффектом, чего не бывает в реальной жизни. В те времена Игорь ощущал гордость от такого сравнения. Это ему казалось честью. Но сейчас он думал обо всем этом совершенно по-иному.
   Игорь Лебедев принадлежал к той категории, которую называли "Детьми народов". Иначе говоря, он родился в смешанном браке, его родители были разных национальностей. Мать была русской, а отец был выходцем из Китая. В те времена приветствовалась дружба с "Красным Китаем", и то, что от та-кой дружбы иногда получались дети, мало кого волновало. Так же, как мало волновало и то, что ждет таких детей в жизни.
   Впрочем, своего отца Игорь даже не знал. Он бросил его мать еще до того, как Игорь родился. Но память о себе он Игорю все же оставил, в виде своих генов. Сын родился с ярко выраженной азиатской внешностью. От его матери в нем было так мало, что все сверстники дразнили Игоря китайцем. Очень не-легко было расти с такой внешностью.
   О своем отце Лебедев почти ничего не знал. Мать не любила о нем вспоминать, видимо затаив на отца глубокую обиду. Скорее всего, тот уехал обратно в Китай, где живет до сих пор, если конечно еще жив, и даже не вспоминает о том, что где-то в далекой России у него есть сын.
   Мать растила Игоря одна, жила без мужа, и ничего не рассказывала сыну о его отце, избегая вообще разговоров на эту тему. Впрочем, Игорь и сам не хо-тел о нем ничего знать. Обида матери передалась и сыну. Какой же подросток не будет испытывать обиду, зная, что отец бросил его мать, когда та была еще беременной. К тому же он ненавидел своего отца еще и за то, что тот наградил его такой азиатской внешностью, что сильно усложняло ему жизнь.
   Но сейчас Лебедеву было не до этих обид. Он лежал со счастливым видом на траве, раскинув в стороны руки, чувствуя, как трава щекочет его пальцы. Силы постепенно возвращались к нему, словно его подпитывала земля. Этот год, проведенный в тюрьме, показался ему десятью годами, которые отняли у него и столько же сил. Он чувствовал себя постаревшим на десять лет.
   Игорь открыл глаза, но тут же отвел их в сторону. Полуденное солнце снова ослепило его. Но закрывать глаза больше не хотелось. Небо было очень ярким и голубым, с редкими облаками на нем. Никогда еще оно не казалось ему столь прекрасным и восхитительным. Он подумал о том, что люди совер-шенно не умеют ценить ни свою жизнь, ни красоты мира. Все поглощены суетой, заботами сегодняшнего дня, а о прекрасном подумать просто некогда. Некогда взглянуть на красивое голубое небо, на мягкую зелень деревьев. Все поглощены бытовыми заботами. Наверное, лишь человек, долго находившийся в заключении, надолго лишенный свободы и возможности лицезреть красоту природы, способен так оценить все то, чего он был насильно лишен. Да и жизнь проходит в пустую, и необходимо ценить каждое мгновение своей жизни, не упускать ничего из этого прекрасного и светлого. Все бытовые заботы и стремления показались Игорю бессмысленными и пустыми.
   Лебедев подтянул под себя руки и сел. Интересно, если его кто увидит со стороны, что о нем подумают? Примут за пьяного или что другое? А ведь так можно и обратно в тюрьму угодить. Он подобрал выпавший пакет, и поднялся на ноги.
   А теперь домой.
   Игорь направился к дороге, но на полпути услышал нарастающий гул. Железнодорожные рельсы вибрировали, приближался поезд. Лебедев обернулся, и стал ждать. Через несколько минут он уже смотрел на про-носящиеся мимо него вагоны пассажирского поезда. Кое-где в окнах мелькали человеческие лица. Поезд скрылся из вида, но Игорь продолжал смотреть ему вслед, в глубине души желая сам оказаться одним из этих пассажиров.
   Он жил в обычной пятиэтажной хрущевке, расположенной недалеко от центра города. Квартира была двухкомнатной, и Игорь прожил в ней почти двадцать лет вместе со своей женой. Их семейная жизнь была достаточно сложной, чтобы ее можно было назвать счастливой. Бывало всякое, как и во многих других семьях. Тем не менее, это была семья, в которой Лебедев видел смысл своей жизни.
   Но теперь этой семьи не было. Всего лишь пару месяцев назад, во время одного из свиданий, жена сообщила ему, что уходит от него. Вот так, просто поставила его перед фактом. Это было для Игоря страшным ударом и потрясением. Выбило из-под его ног почву, которую он едва начинал нащупывать, и лишило его последней поддержки и надежды. А ведь воспоминания о жене были единственным, что давало ему силы переносить свои страдания. Существует пословица, что любой друг будет с тобою лишь до черного дня. И, похоже, эта же пословица в равной степени верна и по отношению к женам.
   Родная квартира встретила Игоря пустотой и мрачной тишиной. Он закрыл входную дверь на замок, и прислонился к ней спиной, оглядывая свою квартиру, которая уже столько лет была его домом. Тишина давила, действовала на нервы. Странно было это, после года отсутствия вернуться домой, и увидеть, что тебя здесь никто больше не ждет, что тебе здесь не рады. Квартира выглядела запущенной, какой-то нежилой, словно в ней уже долгое время никто не жил, несмотря на то, что пыли на мебели было мало. Все же кто-то здесь бывал, и следил за чистотой.
   Игорь разулся, и прошел в комнату. Та же тишина и пустота. Вроде бы все выглядело как всегда, мебель и вещи были на местах, а чувство запущенности и заброшенности по-прежнему не покидало Лебедева.
   Нет, не все на месте. Вещей, принадлежащих жене, не было. Исчезла косметика, исчез ее гардероб. Игорю достаточно было заглянуть в шкаф, чтобы понять это. Исчезло даже большинство посуды, стоящей в серванте.
   Он ощутил, что его охватывает чувство, которое ощущает человек, брошенный на необитаемом острове. Он ощутил себя покинутым и бро-шенным. Эти чувства пришли на смену недавней радости и умиротворенности. Это было словно холодным душем, который отрезвлял от сладких грез, напоминающим, что не все так гладко и прекрасно в мире, в который вернулся Игорь.
   Лебедев почувствовал горечь на душе. Хотелось есть, но накормить было некому. И в холодильнике еды никто не оставил. Никто не ждал его возвращения.
   Он в раздумье стоял посреди комнаты. Что теперь делать дальше? Он вернулся, но его не ждут. У них с женой не было детей, возможно, это и было одной из причин, что брак не был таким крепким, как того хотелось бы. Если бы у них были дети, то, возможно, жена бы не ушла от него. А, может быть, этот факт и вовсе не при чем. И куда ушла жена? К другому? Был ли у нее кто-нибудь? Игорь не знал. Скорее всего, да. Но имело ли это хоть какое-то значение?
   Итак, в сорок девять лет он остался без жены, без работы, и без средств к существованию. Что дальше, полное одиночество? У Игоря оставалась мать, семидесятичетырехлетняя женщина. Она, конечно, поможет ему, но не может же он сидеть на ее шее. Хотя, первое время ее помощью придется воспользо-ваться. И как насчет денег? Лебедев, за время своей хакерской деятельности, заработал весьма приличные деньги. Конечно, он не стал миллионером, но его доходы могли позволить ему вполне безбедно жить самому и содержать жену. Они ни в чем не нуждались.
   Он не доверял банкам, поэтому денег в них не держал. Все его состояние находилось дома в тайниках.
   Но об этих тайниках знала и жена.
   С возрастающим чувством тревоги Игорь принялся проверять тайники. Так и есть, пусто. Жена выгребла все, не оставив даже мелочи.
   Он почувствовал досаду и разочарование. Чувство обиды захлестнуло его. Такого предательства и такой подлости он не ожидал со стороны жены. Нет, никак не ожидал. Сидя на полу, перед открытым тайником, Игорь горько усмехнулся. Вот так вот, все и закончилось. Он ограблен собственной женой, которая воспользовалась его беспомощностью и его отсутствием.
   Лебедев почувствовал, что не в силах удержать слезу. Он поднялся на ноги. Его взгляд случайно упал на компьютер, и на душе немного потеплело. Ком-пьютер всегда был для него отрадой. Он был чем-то гораздо большим, нежели обычным инструментом для работы. Он был его жизнью, и его отрадой. В течение последних десяти лет он был для него вторым по значимости после жены.
   Некоторое время Игорь неподвижно стоял, и смотрел на компьютер, затем медленно придвинул к себе стул и сел на него, не сводя глаз с монитора. Вот он, его лучший друг, единственный, кто у него остался, и кто его никогда не предаст. Он протянул руку, и стер с монитора тонкий слой пыли. Затем нежно погладил рукой системный блок, словно гладил котенка. Сколько лет провел он за этим столом за экраном монитора.
   По-крайней мере, у него остался компьютер, у него остался Интернет. Это давало хоть какую-то надежду на будущее. Можно было написать пару-тройку полезных утилит, и продать их через этот самый Интернет. В случае удачи это принесет небольшую прибыль, которая поможет ему кое-как перекантоваться первое время.
   Хотя, это, конечно, не выход. Ему нужна была настоящая работа.
   Игорь включил компьютер. Звук загудевшего кулера доставил ему удовольствие. Он вернулся в родную стихию. На экране монитора стала за-гружаться операционная система. Сыграла мелодия "приветствия" и на экране возник "рабочий стол", с такими знакомыми и даже родными ярлыками и надписями. Он бегло пошарил по своим рабочим папкам. Все было цело, все на месте. Казалось, что он отсутствовал не более одного дня.
   Да и кто мог в его отсутствие залезть в компьютер. Жена его на дух не переносила, и совершенно не желала его осваивать. Компьютер ей был просто не интересен.
   Игорь запустил одну из своих незавершенных программ, над которой работал перед своим арестом. Он немного поработал с программным кодом, чтобы убедиться в том, что его навыки программиста не утрачены за год тюремного заключения. Вроде бы все в порядке.
   Откинувшись на спинку стула, Лебедев некоторое время смотрел на экран, затем выключил компьютер. Настроение было не рабочее, и хотелось есть.
   Его выпустили за несколько дней до назначенного срока. Что-то у них было напутано, и никто не знал о том, что Игорь выходит уже сегодня. Он не со-мневался, что иначе его мать, несомненно, встретила бы его.
   Мысли о матери заставили его погрустнеть еще больше. Как она провела весь этот год? Как она перенесла его, зная, что ее единственный сын попал за решетку. Он должен пойти к ней. К тому же она теперь осталась единственным близким Игорю человеком.
   Он встал, и подошел к зеркалу, висевшему на стене. Из него на Игоря смотрел еще не старый, даже не седой, но изможденный человек азиатской внешности. Ну, почему же в нем так мало от матери? Ему всегда хотелось иметь славянскую русскую внешность, или, хотя бы чуть-чуть меньше азиатского, чтобы это не так сильно бросалось в глаза.
   Впрочем, теперь жалеть-то и было ни к чему. Его молодость давно прошла, а бегать за девками, в надежде получить иллюзию молодости, он не собирал-ся. Своей семьи не получилось, а пытаться во второй раз Игорь не хотел. Не имел желания.
  
  
  2
  
  
   Чувство одиночество вновь нахлынуло на Игоря. С этим надо было что-то делать. Жизнь не кончилась, чтобы там ни было, и накладывать на себя руки он не собирался.
   Лебедев прошел на кухню. Все чисто, аккуратно, видимо мать убиралась здесь недавно. А, может быть, это была жена? Посуда лежала на своих местах, все как положено. Холодильник, стоящий в углу кухни, был выключен. Игорь заглянул внутрь него. Разумеется, пусто. А чувство голода терзало его все сильнее и сильнее. Ему ведь теперь даже не на что было купить продуктов. Оставалась только мать. Она единственная, кто накормит его.
   Игорь вышел из квартиры, и запер дверь. В тот момент, когда он спускался с третьего этажа, этажом ниже щелкнул входной замок и на лестничной пло-щадке показался сосед Виктор Коршунков. Увидев Лебедева, он в изумлении воззрился на него.
   - Не может этого быть! Гошка, ты что ли?
   Игорь остановился и, немного смущенно улыбаясь, кивнул.
   - Я.
   - Как, неужели выпустили?
   - Выпустили, - подтвердил тот.
   Виктор протянул руку, и поздоровался с Игорем.
   - А я слышал, будто бы тебе пять лет впаяли.
   - Так оно и есть, - с грустью сказал Лебедев. - Да вот, за хорошее поведение выпустили досрочно.
   - Амнистировали, значит?
   - Амнистировали.
   Виктор качал головой, и оглядывал соседа. Они были примерно одних лет.
   - А ты хорошо выглядишь.
   Игорь поморщился, и махнул рукой.
   - Да ладно, брось.
   - И куда ты теперь?
   - В смысле куда иду, или как дальше жить собираюсь?
   - Ну, как жить собираешься?
   - Если честно, то я пока и сам не знаю. Пока ничего не известно.
   - Сейчас вроде бы не советские времена. Судимость на человеке клеймом не лежит, - подбодрил Виктор.
   - Надеюсь.
   - Да не унывай ты, - подмигнул Виктор. - Хорошие программисты сейчас везде нужны. Тем более, как это называется, хакеры.
   - Будем искать, - вздохнул Игорь.
   Виктор почесал затылок, не спуская глаз с Лебедева.
   - А тебя когда выпустили?
   - Да вот, только сегодня.
   - Поздравляю. Тебя встречал кто?
   Игорь покачал головой.
   - А кто меня будет встречать-то? Любка ушла от меня, а мать не знала, что я выхожу сегодня.
   - Да, ну и дела, - сочувственно произнес Виктор. - Слышал я про Любку. Тяжело, наверное, когда дома никто не ждет?
   - А что поделаешь?
   Виктор помялся.
   - А что у вас с Любкой-то произошло?
   - А я и сам не знаю, - сказал Игорь. - Я где был? Все решилось без моего участия. Она просто поставила меня перед фактом.
   Виктор понимающе покивал.
   - Ну, хоть какие-то у тебя планы есть? Задумки, может быть?
   - Да какие же планы, - безрадостно рассмеялся Лебедев. - Тут, слава Богу, на волю выпустили, а планы-то строить некогда было.
   - Ну да, это верно.
   Виктор опустил глаза, затем снова вскинул взгляд на Игоря.
   - А если честно, скажи, за что тебя, все-таки, посадили?
   Тот вздохнул, засунул руки в карманы.
   - За изготовление и распространение пиратской продукции для компью-теров.
   - Что, серьезно? - не поверил своим ушам Виктор. - Всего-то?
   Игорь кивнул.
   - Нет, ну, в самом деле, нашли преступление, - в сердцах возмутился Виктор. - Тут вон, миллиардами воруют, и ничего! А здесь злодея нашли. Биллу Гейтсу, что ли, убыток нанес?
   - Получается, что так.
   - Вот страна, вот страна! - возмущался Виктор.
   Игорь дружески хлопнул его ладонью по плечу.
   - Ладно, все уже в прошлом.
   - Ничего себе, в прошлом! Тебя на год в каталажку упекли, можно сказать, жизнь сломали. Разве ты сам сможешь все это забыть?
   Забыть это Лебедев, конечно же, не мог.
   - Могло быть и хуже. Мог и все пять лет отсидеть.
   - Пять лет? Да у нас за убийство столько не дают! Банк ограбишь - меньше получишь.
   - За убийство не дают, - согласился Игорь. - А за взлом программы дают.
   Виктор промолчал, лишь качал в возмущении головой.
   - Ну ладно, - сказал он, после небольшой паузы. - Ты есть-то хочешь?
   - Если честно, то еще как, - признался Игорь. - Тюремная баланда - это сам знаешь, не праздничный стол. Нормальной пищи хочется.
   - Ну, так заходи к нам, - предложил Виктор. - Моя как раз борщ с пельменями приготовила.
   Игорь засмеялся, чувствуя, как у него рот заполняется слюной.
   - Соблазнительно, но я, вообще-то, к матери собирался. Домашняя еда, она самая вкусная, знаешь ли.
   - Это верно, - улыбнулся в ответ Виктор. - Что ж, в таком случае, не смею настаивать.
   Они простились. Выйдя из подъезда, Игорь остановился, оглядываясь по сторонам. Вот он, родной двор. Сколько же раз он здесь гулял, как один, так и с женой. Здесь они любили сидеть на лавочке. Вон в том скверике. Здесь даже трава еще осталась. Не вытоптали. И как же все-таки здесь красиво. Конечно, он и раньше это замечал, но никогда не ощущал это так отчетливо и ясно. Вот он газон с зеленою травой, на которой бы он с удовольствием повалялся, если бы не боялся привлечь к себе нездоровое внимание.
   Игорь неторопливо двинулся по тропинке. Денег на дорогу у него не было, да он и не жалел. Никогда ему еще не хотелось с такой силой прогуляться пешком.
   Идти было долго, но Лебедев и не торопился. Он шел и вдыхал в себя запахи, поражаясь их разнообразием и количеством. Никогда раньше он не замечал этого или просто не обращал на них внимания. Запахи автомобильной гари, которые раньше вызывали у него раздражение, теперь доставляли наслаждение. Это были запахи свободы. Его радовало и умиляло все, проносящиеся мимо автомобили, автобусы, идущие прохожие, такие разные и, в то же время такие одинаковые. Радовали и пестрые яркие одежды женщин. Все это вызывало на душе щемящее чувство.
   Было жарко, и Игорь подумал о том, как замечательно было бы сейчас оказаться где-нибудь на пляже, окунуться в речную воду, желательно с головой. А потом лечь на горячий песок и подставить себя жаркому солнцу. Возможно, он так и сделает, сходит на пляж. Обязательно это сделает, к чему упускать такие прекрасные моменты в жизни. Но это будет не сегодня. Сегодня ему больше всего хотелось домашней еды и домашнего уюта.
   Настроение вновь поднялось, и даже мысли о предательстве жены отходили на задний план.
   Игорь поднялся на восьмой этаж девятиэтажки, в котором проживала его мать. Только бы она была сейчас дома.
   Он позвонил в дверь и прислушался; есть ли кто дома. Надежда себя оправдала. За дверью послышались неторопливые шаги. Щелкнул дверной замок, и на пороге показалась мать Игоря Валентина Ивановна.
   - Гоша, сынок! - Мать на секунду замерла в изумлении, затем бросилась на шею сына.
   - Мама, - тихо произнес тот, закрыв глаза и, обняв мать, гладил ее по спине.
   - Сынок, сынок! - по лицу Валентины Ивановны текли слезы. - Ты здесь, ты дома!
   - Все в порядке, мама, я дома.
   Седая мать принялась осыпать лицо сына поцелуями.
   - Но как, почему? Тебя же должны были выпустить только через три дня.
   - Они что-то напутали. Ты же знаешь всю эту систему.
   Мать оторвалась от сына и, со слезами на глазах, рассматривала его, словно не в силах поверить в реальность происходящего.
   - Как же ты похудел, - сказала она.
   Игорь в ответ печально улыбнулся. Он смотрел на мать. Она тоже изменилась. За этот год, что он провел в тюрьме, она постарела лет на пять. Он почувствовал сильное чувство жалости к матери; сколько же она выстрадала за это время, переживая за сына.
   - Когда же ты вышел? - спросила Валентина Ивановна, вытирая рукой слезы.
   - Сегодня, - ответил Игорь.
   - Боже ты мой, а я и ничего и не знала! И никто тебя не встретил! В жизни себе этого не прощу.
   - Да что ты говоришь, мама, - улыбнулся сын. - Ты же ничего не знала.
   - И ты сразу же сюда приехал?
   - Нет, я сначала заехал домой.
   - Домой, - произнесла Валентина Ивановна. По ее лицу промелькнула тень.
   Игорь понял, о чем она думает. Он осмотрелся по сторонам, словно боясь, что за ними смотрят.
   - Может быть, мы войдем внутрь? А то нас могут здесь увидеть.
   - Да-да, конечно, - заторопилась Валентина Ивановна, отступая назад, и пропуская Игоря внутрь.
   Он оказался в знакомой с детства квартире. Это и был его первый дом, дом, с которым были связаны все его детские воспоминания. Целый год он здесь не был. Игорь прошел в комнату. Здесь ничего не изменилось. Как было все год назад, так все и осталось. Словно и не уходил отсюда. Небольшая двухком-натная квартирка была по-прежнему уютной и родной. Здесь все жило жизнью, чувствовалась заботливая женская рука.
   - Ты, наверное, голоден? - спросила Валентина Ивановна.
   - И еще как?
   Когда он посмотрел на мать, то его взгляд красноречиво выразил все его чувства и без слов.
   - Сейчас, сейчас, я что-нибудь приготовлю, - засуетилась Валентина Ивановна, спеша на кухню.
   - Что ты хочешь? Что тебе приготовить?
   - Все равно, лишь бы было вкусное и домашнее.
   Мать загремела посудой. Лебедев прошелся по комнате, наслаждаясь родным запахом. Это был запах дома. Наверное, для каждого человека существует запах, который ассоциируется у него с родным домом. Игорь сел на диван, и блаженно откинулся на его спинку. Так сидел он несколько минут, прислушиваясь к тому, как на кухне мать гремит посудой и хлопает дверцей холодильника.
   Сидеть в одиночестве быстро надоело, и он прошел на кухню.
   - Да ты садись, не стой, - сказала Валентина Ивановна, не отрываясь от работы.
   Игорь сел на табурет, и не сводил глаз с матери.
   - Ну, рассказывай, как ты, что?
   - А что тут рассказывать, - вздохнул он. - Тут рассказывать только душу травить.
   Мать понимающе закивала.
   - Все равно не могу себе простить, что не встретила тебя. Ведь я же все равно могла бы все выяснить. Не могу даже представить того, через что тебе пришлось пройти.
   Игорь промолчал.
   Валентина Ивановна налила в кастрюлю воды, и поставила ее на огонь.
   - Как же ты теперь жить будешь? - спросила она. - Что дальше-то? Куда?
   Он пожал плечами.
   - Что же у вас с Любкой-то случилось? Почему она тебя оставила вдруг, и в такой момент?
   - Я думал, ты мне скажешь, - признался Игорь. - Я вообще ничего не понимаю. Что произошло, пока меня не было?
   Мать принялась резать овощи.
   - Я сама не понимаю. Ничего и не происходило. Вроде бы все шло, как и шло. А потом бац, узнаю об этом от нее.
   - Но я-то вообще ничего понять не могу, - сказал Лебедев. - Как гром среди ясного неба.
  
  
  3
  
  
   Игорь хотел продолжить, но не знал, что говорить. Слова не шли ему в голову. Одновременно что-то словно сдавило его горло. Он посмотрел на мать, ожидая от нее разъяснения, но та тоже молчала.
   - Мы ведь с ней даже и не ссорились. Я имею в виду, по-настоящему. Так, бывали иногда разногласия, но это же... С тех пор, как меня посадили, я только и думал о ней. Она была единственным светлым пятном, которое поддерживало во мне силы. И она словно становилась все холоднее и холоднее с каждым свиданием. Ума не приложу.
   Он опять замолчал.
   - И в один прекрасный день она заявила, что не может так больше жить, не может больше ждать меня. Сказала, что устала оттого, что над ней насмехаются, тычут в нее пальцем. Просто поставила меня перед фактом, что разводится со мной.
   Игорь проглотил комок, который упорно подступал к его горлу.
   - Она развелась со мной без моего согласия. Даже не потребовалось моего присутствия. Все было сделано без моего участия, односторонне. Безумие ка-кое-то! Как такое возможно?
   - А сейчас так, - сказала Валентина Ивановна. - Такие законы. Если один из супругов захочет развода, то он может развестись, даже не ставя в из-вестность свою вторую половину.
   - Да это же бред какой-то! - в сердцах воскликнул Игорь.
   Мать подошла к сыну, и обняла его сзади.
   - Бедный мой мальчик, - проговорила она. - Какой же это удар для тебя. Нет, она вообще соображала, что делает! Ты сидишь в тюрьме, а она за-являет, что уходит от тебя. Она думала, что творит? Она же могла убить тебя этим! Это же кем надо быть, чтобы так поступить-то!
   - Да, жизнь преподносит тяжелые уроки, - отсутствующе сказал Игорь, глядя на стену. - Когда наступают черные дни, все предают тебя, особенно самые близкие.
   У матери снова полились из глаз слезы.
   - Ничего, ничего, все образумится. Все наладится, вот увидишь. Встретишь еще кого-нибудь. Ведь у вас с Любкой детей не было, ничто вас не связывало. Встретишь еще женщину.
   - Да поздно уже кого-то встречать, - сказал Лебедев, отстраняя руки матери. - Да и не к чему это. Я прожил с нею двадцать лет, неужели же ты думаешь, что я так легко вычеркну ее из своей жизни. Да и вообще.
   Игорь в сердцах махнул рукой.
   - А между вами, пока меня не было, ничего не происходило? - немного подумав, спросил он. - Может быть, между вами возник серьезный конфликт.
   Мать покачала головой.
   - Да нет, мы не ссорились.
   - Может быть, она кого-нибудь встретила?
   Валентина Ивановна помялась.
   - Не знаю. Она ничего не говорила, и я не знаю. Но, ты знаешь, я подо-зреваю, что у нее кто-то был. Что-то в ее поведении говорило об этом. Что-то было в лице, в глазах. Я не могу передать.
   Мать снова занялась приготовлением обеда. Игорь сидел, задумавшись, положив руки на колени.
   - А что она говорила? Куда ушла?
   - Сказала, что на квартиру к матери. Но мне, почему-то, не верится. Я пыталась с ней переговорить, но у меня ничего не получилось. Она стояла на своем.
   - Да ты все равно ничего бы не смогла сделать.
   - А как с деньгами? - спросила Валентина Ивановна. - Она деньги тебе оставила?
   Игорь покачал головой.
   - Нет, она забрала все.
   Мать в ужасе ахнула.
   - Вот дрянь-то! Да как она могла! Ведь это же твои деньги, ты их зарабатывал. Она не имела права их трогать.
   Ответом ей был жест сожаления.
   - Да как же так! Как она посмела? Сама-то простым продавцом работает в супермаркете. Много она там заработала! Ну, не ожидала я этого от нее. Не ожидала! Это уже ни в какие ворота не лезет. А ты от нее заначек не делал?
   - Я ей доверял.
   - Ох, негодница, - продолжала возмущаться мать. - Словно бы ждала этого момента, чтобы избавиться от тебя. Да, избаловал ты ее. Подумать только, все для нее делал. Все ее капризы удовлетворял.
   - Да у нее и не было капризов, - сказал Игорь. - Просто все хотят красиво одеваться и вкусно питаться.
   - Ты ей был нужен только до тех пор, пока приносил в дом деньги. Сам ты ей не был нужен.
   - Раньше она такой не была.
   - Ладно, не была, - махнула рукой Валентина Ивановна. - Значит, в глубине души, всегда такой была. Просто ждала случая. И теперь вот показала себя.
   - Она ведь мою работу терпеть не могла.
   - Зато деньги любила, которые ты ей приносил. Скажи, она хоть раз пы-талась тебя остановить? Пыталась отговорить от такой работы? Знала ведь, что ты рискуешь.
   - В нашей стране вообще жить - значит рисковать, - спокойно возразил Игорь. - У нас за все посадить могут. Ты же получше меня знаешь, что творилось во времена твоей молодости. Человека могли ни за что посадить, даже не предъявляя ему обвинения. Так что, о чем и говорить.
   - Это ничего не меняет. Она даже не захотела тебя ждать. Решила, что с тобой покончено, что ты уже не сможешь удовлетворять ее запросы, вот и все. Теперь наверняка нашла себе кого-нибудь на стороне. Целый год была одна, и время у нее было для этого.
   - Но ты же сама признаешь, что не знаешь этого наверняка, - сказал Игорь. - Ты только предполагаешь это.
   - Предполагаю, - нехотя согласилась Валентина Ивановна.
   - Ну, вот видишь.
   - А то, что она твои деньги себе присвоила, это тоже мое предположение?
   Он не ответил.
   - Ладно, - миролюбиво сказала Валентина Ивановна. - Обед уже почти готов.
   - А что на обед? Пахнет вкусно?
   - Борщ и пельмени домашнего изготовления.
   - Правда? - Лебедев удивленно приподнял брови. - Ты будешь удивлена, но когда я шел к тебе, то встретил соседа снизу, и он приглашал меня к себе на обед. Представляешь, у него тоже были борщ и пельмени.
   - Надо же, как совпало, - улыбнулась мать. Она поставила перед Игорем тарелку с горячим борщом. Тот жадно втянул носом запах. На его лице появилось выражение блаженства. Взяв в руку ложку, он медленно, словно смакуя, попробовал борщ.
   - Ну как? - спросила Валентина Ивановна.
   - Замечательно! Ничего лучше в жизни не ел.
   Игорь принялся уписывать борщ. После тюремной баланды тот казался пищей богов. Управившись с первым, он придвинул к себе тарелку с пельменями. Мать участливо подставила ему горчицу. Она знала, что ее сын обожал есть пельмени с горчицей.
   Лебедев принялся наворачивать пельмени, отправляя их в свой истосковавшийся по нормальной пище желудок. Покончив с едой, он выпрямился, и в полном блаженстве закрыл глаза.
   Мать с умилением смотрела на него.
   - Как хорошо, - произнес Игорь. - Ты не представляешь, какой это ад - тюрьма. И какое это непередаваемое чувство вновь оказаться дома.
   - Век бы этого не знать, - понимающе отозвалась Валентина Ивановна.
   - И какой это рай - вновь очутиться на свободе. Только сейчас я ощутил и понял всю прелесть свободы, и то, что я совершенно не ценил ее раньше.
   - Что ты теперь собираешься делать? - спросила мать.
   - Что-нибудь придумаю. Выжил в тюрьме, значит, тем более, выживу на свободе. Здесь все равно это сделать проще.
   - Чаю хочешь?
   - Не откажусь, - признался Игорь.
   Мать принялась наливать ароматный чай.
   - Ты с Любкой-то не будешь пытаться переговорить?
   Лебедев пожал плечами, глядя на то, как в бокале вращаются частички за-варки.
   - А смысл-то? Если она все уже решила, то дальнейшие разговоры бессмысленны. Ничего уже не изменить.
   Мать тяжело вздохнула. Игорь придвинул к себе бокал, и отхлебнул чая. После жирных мясных пельменей хотелось пить.
   - Ну, а тебе-то самой помочь чем надо? - спросил он.
   - Ну, уж, ты скажешь. Не обо мне речь. Я-то уж старая, какие у меня запросы. Тебе теперь жить надо начинать сначала.
   - Ну, почему же сначала? - возразил Игорь. - Не сначала, а продолжать буду.
   - А как продолжать-то? - спросила мать. - Опять к ним вернешься или как?
   Лебедев надолго задумался.
   - Понимаешь, - наконец медленно произнес он. - В тюрьме у меня было много времени, чтобы подумать, чтобы прокрутить всю мою жизнь от начала и до конца.
   Он сделал паузу.
   - Это все неправильно.
   - Что не правильно? - не поняла Валентина Ивановна.
   - То, что я делал, это неправильно. Моя работа. Да и не только, а вообще.
   - О чем ты, сынок?
   - Ведь я занимался хакерством. Я - хакер. А что такое хакерство, по своей сути? Это преступление.
   - Ну, уж и преступление, - возразила Валентина Ивановна. - В нашей стране все преступление. Как закон захотят повернуть, так и будет. Преступниками всегда простой народ считался, а те, кто наверху сидят, всегда чисты перед законом.
   - Да я не о том, - поморщился Игорь. - Что такое хакерство, в переводе на русский язык? Хакер - это взломщик. Обычный, самый настоящий взломщик. Только взламывает он не сейфы и квартиры, а компьютеры. А с помощью компьютеров можно и деньги с чужого счета украсть, да и любую информацию о любом человеке выяснить. Понимаешь ли ты теперь, чем я занимался.
   - Но ты же ведь ничего не крал. Чужих денег не присваивал.
   - Лично я, может быть, и не присваивал, но с моей помощью, кто знает, вполне могли и присвоить себе чьи-либо деньги.
   Снова молчание.
   - Напрямую, я, на первый взгляд, ничего страшного и не совершил. Но я был лишь исполнителем чужой воли. Однажды я взломал секретную базу ФСБ. А это можно приравнять и к предательству. Ты знаешь, я временами думаю, что мне даже повезло, что меня обвинили только в изготовлении и распространении пиратских программ.
   - Повезло? - возмутилась мать.
   - Повезло, - подтвердил Игорь. - А что было бы со мной, если бы выплыло наружу то, что я взломал базу данных ФСБ? А ведь об этом даже не упомина-лось на суде. Если бы все это открылось, то неизвестно, чем бы все это кончилось для меня. Какой срок я бы получил в таком случае?
   Валентина Ивановна покачивала головой, слушая сына. Тот допил свой чай, и теперь задумчиво поигрывал пустым бокалом.
   - У нас в тюрьме была часовня, и в ней служил один священник. Его звали отец Геннадий. Он многое нам рассказывал, многое нам разъяснял.
   - Да и что с того, что священник? Ты думаешь, что священники сами ведут благочестивый образ жизни? - Валентина Ивановна поправила прядь волос на лбу. - Они ведь только говорят хорошо, а на деле еще похуже любого из нас будут.
   - Да речь ведь не о них, - возразил Игорь. - Не о том, какую жизнь ведут они. В его словах есть доля истины. Речь о нас. Обо всех нас. Речь о том, какую жизнь вел я, и что я сделал в своей жизни. Чем больше я думаю об этом, тем больше я убеждаюсь в том, что не так я жил. Все неправильно было в моей жизни.
   Валентина Ивановна положила свою ладонь на руку сына.
   - Ты не сделал ничего такого, что достойно кары. Во всяком случае, есть люди, которые творили настоящие злодеяния, по сравнению с которыми твои проступки, если они и были, являются просто мелкими шалостями. Поверь мне, настоящие преступники сидят наверху, занимают руководящие посты, и судят нас. А мы, простые люди, вынуждены лишь только выживать. Наше преступление состоит лишь в том, что мы не хотим умирать.
   - Хорошо, если так, - произнес Лебедев. - Но мне все же кажется, что все мы глубоко ошибаемся. Ошибаемся во всем.
  
  
  4
  
  
   Валентина Ивановна принялась убирать со стола посуду.
   - Не думай ты об этом, Гоша, - сказала она сыну. - Стоит ли забивать себе голову вопросами, на которые все равно не знаешь ответа.
   - Но все равно неправильно, - продолжал настаивать Игорь. - У меня такое чувство, что мы утратили что-то важное. Что-то, что мы знали раньше, но не хотели признавать. Мы отвергли что-то, что удерживало нас от нашего падения.
   - Что же именно? - спросила Валентина Ивановна, закончив убирать со стола.
   - Я пока не знаю, - признался Игорь. - Не уверен. Возможно, мы забыли то, что раньше люди верили в Бога, и это удерживало их от многих ошибок. А теперь мы забыли Бога. Сколько лет жили без него.
   - Может, оно и к лучшему, - сказала мать.
   - Почему?
   - Жили всю жизнь без Бога, и ничего. Прекрасно обходились. Жили и не тужили. А теперь что? Почти все верующими стали, а творится-то что вокруг нас. Ужас! Все только хуже стало. Зато все верующими себя считают.
   - Да я не о том говорю, верующими себя люди считают или неверующими, - терпеливо разъяснил Игорь. - Я говорю о делах, о поступках, об образе жизни. У нас неправильные ценности. Мы думаем только о материальном благе, а о том, что мы после себя оставляем, мы не задумываемся. Нам все равно. Не правильно все это.
   - А что мы можем изменить? От нас ведь все равно ничего не зависит. Мир мы изменить не сможем.
   - Да и не нужно нам мир изменять. Нам нужно изменить самих себя.
   - А для чего менять самих себя? Что от этого изменится?
   - Мы сами изменимся.
   - Но жизнь-то от этого не изменится.
   - В том-то и дело, что как раз жизнь и изменится. Не жизнь вообще, а жизнь каждого из нас. Наша жизнь во многом зависит от того, какие мы сами. Что мы творим, что создаем, и что оставляем после себя. Это и предопределяет нашу жизнь.
   - К чему ты все это говоришь? - спросила Валентина Ивановна. - И зачем?
   - Совесть меня мучает, мама, - признался Игорь. - Я знаю, что обладаю большим талантом в области программирования. Но весь этот свой талант я применяю не во благо людям. Я продаю его тем, кто мне за это хорошо заплатит. А это неправильно. Так нельзя распоряжаться своим талантом.
   - Не знаю, - вздохнула мать. - По-моему, каждый волен распоряжаться своим талантом так, как ему угодно. И в первую очередь, это надо делать во благо себе. Сколько раньше нас одурманивали подобными речами. Отдай себя на благо коммунизма. Придет время, и это все к вам вернется. И люди верили в это. И что? Сколько миллионов в землю зарыли за великую идею. Наступило это светлое будущее? Да ничего подобного, просто те, кто был у власти, нажились на этом. А народ погноили.
   - Мы говорим о разных вещах, - сказал Игорь. - Я вовсе не призываю к тому, чтобы отдавать себя всецело какой-нибудь великой идее. Нет. Я говорю о том, что не всякий способ добычи денег позволителен. Человек должен твердо знать, что ему можно делать, а на что идти категорически нельзя.
   - Тут ты, конечно, прав, - призадумавшись, согласилась Валентина Ива-новна. - Здесь я с тобой согласна. Но это что же выходит, получается, что ты согласен с тем, что тебя посадили в тюрьму? Ты считаешь себя виновным?
   Лебедев смутился.
   - Конечно, тюрьму никто благодарить не станет. И упаси Бог любого от такой участи. Просто я считаю, что мог бы избежать этого, если бы пра-вильно распорядился своим талантом.
   - Но, как же можно здесь правильно или неправильно распорядиться, если все мы зажаты в узкие рамки? Либо делай то, что тебе велят, либо пропадай. Третьего не дано.
   Игорь потер подбородок, и покачал головой.
   - А мне кажется, что третий путь все же есть, только надо суметь его найти.
   - Попробуй, - сказала Валентина Ивановна. - Только в нашей стране могут посадить абсолютно каждого, независимо от того, какой путь он выберет. Правый ты или неправый, в любом случае твоя жизнь и судьба зависят от того, кто находится над тобой.
   Мать вздохнула.
   - Ладно, сынок, - примирительно сказала она. - Что это мы какие разговоры завели, словно у нас никаких иных тем нету. Главное, что ты вернулся. Снова на свободе, и я снова могу обнять тебя.
   С этими словами Валентина Ивановна села рядом на табурет, и обняла сына.
   - Я надеюсь, я верю, что теперь все будет хорошо. Главное - это то, что ты рядом.
   Они некоторое время сидели молча, обнявшись друг с другом; мать и сын. Время от времени Валентина Ивановна тайком вытирала из уголков глаз слезы.
   - Ну, что мы тут на кухне сидим, - словно опомнившись, сказала вдруг она. - Пойдем в комнату.
   Они прошли в комнату. Было жарко, а от горячего чая по телу Игоря струился пот. Он подошел к открытому окну, и подставил себя освежающему ветерку.
   - Не стой на сквозняке, продует, - предостерегла мать.
   - Ну и что, - отозвался он. - Главное, что я снова дома. Лучше болеть дома, чем быть здоровым в тюрьме.
   Однако он все же отошел от окна, и сел на диван.
   - Так, значит, у тебя теперь совсем нет денег? - спросила Валентина Ивановна, садясь в кресло, напротив сына.
   Игорь развел руками.
   - Получается, что нет. Что ж, начну все сначала. Я еще не совсем старый, надеюсь, что смогу себя куда-нибудь пристроить.
   - На это нужно время, - сказала Валентина Ивановна. - А сейчас тебе как быть?
   - Не знаю, - признался Лебедев.
   Мать поднялась с кресла.
   - Ладно, я сейчас.
   Она скрылась в соседней комнате, и долго возилась там.
   - Вот, - сказала она, возвращаясь в комнату, и неся в руках полиэтиленовый пакет. - Здесь сто тысяч. Держи.
   Игорь вскочил на ноги, и отпрянул от матери.
   - Что ты! - воскликнул он. - И думать забудь! Я не могу этого взять. Это твои деньги!
   - Во-первых, эти деньги заработал ты. Поэтому бери.
   - Я не могу! - Игорь продолжал пятиться назад.
   - Во-вторых, я старый человек, и мне много не надо. Я почти ничего не тратила из того, что ты мне давал. На смерть у меня отложено, а на питание мне хватает моей пенсии.
   - Да какая у тебя пенсия, что ты говоришь. Это издевательство, а не пенсия.
   - Бери, сынок, бери, - сказала Валентина Ивановна, насильно вкладывая деньги в руки Игоря. - Тебе они нужнее, чем мне. Я знаю, какое у тебя тяжелое положение сейчас. А если снова начнешь зарабатывать, будешь да-вать мне немного.
   - Но, все равно, зачем ты мне все даешь, - продолжал упорствовать он. - Оставь себе хотя бы половину.
   - Бери, бери, - настаивала мать. - Тебе они нужнее.
   Игорь посмотрел на толстую пачку денег, которую мать сунула ему в руки.
   - Спасибо, мама. Я верну, как только заработаю.
   Лебедев запрятал деньги в карман. Они еще долго сидели и беседовали на разные темы. Вспоминали жизнь, прошлое. Говорили о настоящем и о буду-щем.
   Когда солнце стало клониться к западу, Игорь вышел на балкон. С восьмого этажа открывался чудный вид на город. Возможно, что чудным он казался Игорю оттого, что тот уже давно здесь не был и долгое время провел в местах заключения, но сейчас это не имело для него никакого значения.
   - Пора домой, - сказал он, налюбовавшись видом родных мест, и взглянув на часы.
   - Домой? - удивилась мать. - Да что тебе там делать? Тебя же никто не ждет. Оставайся у меня. В кои веки-то встретились с тобой с глазу на глаз.
   - У тебя? - растерянно произнес Игорь.
   - Конечно. Оставайся, даже не думай. Куда тебе торопиться.
   Он заколебался.
   - Может, и правда остаться.
   - Я тебе еще чаю налью. Хочешь? Давай прямо здесь на балконе и попьем.
   Валентина Ивановна принесла чай.
   Они сидели рядом, и пили. Игорь с наслаждением вдыхал в себя аромат душистого черного чая. Внизу рос высокий тополь. Еще совсем недавно Валентина Ивановна замучилась сметать его пух со своего балкона. Но теперь он уже отцвел, и лишь остатки пуха еще лежали у его подножья.
   - Как мало детей стало на улицах, - заметил Игорь, глядя вниз. - Сколько смотрю я, ну, максимум одного или двух увидел за весь вечер.
   - Ох, и не говори, - махнула рукой мать. - Не стало детей на улицах. И у вас ведь с Любкой тоже не было детей.
   - У нас не получилось, - сказал он. - Но не все же такие, как мы. Раньше, в моем детстве, помню детей толпы бегали. А сейчас такое ощущение, словно вымираем все. Одни старики на улицах, прямо нехорошо становится.
   - Что поделаешь, - сказала Валентина Ивановна. - Такие времена сейчас нехорошие, страшные.
   - Страшные? - произнес Лебедев. - Но, по-моему, раньше гораздо страшнее были.
   Мать пожала плечами, но спорить не стала.
   На небе высыпали звезды. Игорь поднял голову, и довольно долго лю-бовался ими.
   - Совсем как в детстве, - сказал он.
   - Ты знаешь названия каких-нибудь звезд? - спросила Валентина Ивановна. - Знаешь, где какие созвездия расположены?
   - Откуда, - усмехнулся Игорь. - Когда в школе учился, еще что-то знал, но теперь все уже позабылось.
   Мать улыбнулась с легкой ностальгией.
   - Тогда все мое поколение мечтало стать космонавтами, - продолжал он. - Еще бы, в те времена первый человек вылетел в космос. Все были уверены, что к концу двадцатого века человечество всю солнечную систему облетит. Но не тут-то было. Весь этот прогресс оказался иллюзией.
   - Почему же иллюзией? - спросила Валентина Ивановна.
   - Ну, как же, человечество как добралось до луны, так дальше и не сумело. Дорогостоящее это удовольствие оказалось, да и бессмысленное. Для науки и то ничего интересного не оказалось, добыча полезных ископаемых себя не окупит. Так для чего туда и летать? Так постепенно романтика космических полетов и угасла, как не оправдавшая себя.
   - А разве романтика должна себя оправдывать? - Валентина Ивановна посмотрела на сына. - Романтика потому и романтика, что воплощает в себе мечту. Люди мечтали, а теперь все их мечты разрушили.
   - Получается, что не о том мечтали, - произнес Игорь. - Мечтали о воз-душных замках. Люди хотели построить утопию, вернее не построить, а желали, чтобы кто-то для них построил. Но сами люди оказались не приспособлены к тому, чтобы в этой утопии жить. Поэтому все и рухнуло, все и развалилось.
   Немного погодя Лебедев отправился принимать ванную. Лишь только оказавшись под душем, он понял, чего ему так не хватало весь этот день. Ему просто необходимо было смыть всю грязь пережитого года, смыть остатки тюрьмы, отпечатавшиеся на его теле.
   С наслаждением подставляя лицо под струи воды, Игорь млел от того непередаваемого чувства, которое испытывает каждый человек, долго не мывшийся и, наконец попавший под душ. Ему хотелось вымыть не только тело, но и душу, вымыться изнутри. Он попеременно включал то горячую, то холодную воду, словно надеясь, что таким образом вода сможет вымыть все его нутро.
   Потом, закрыв краны душа, Игорь нежился в ванне, погруженный в какую-то сладостную дремоту. Он пролежал в ванной до тех пор, пока не начала остывать вода.
   Валентина Ивановна постелила сыну на диване. Тот вышел из ванной с чув-ством, будто заново родился.
   - Как хорошо, - проговорил он, запахивая халат, и опускаясь на диван. Не раздеваясь, он лег ничком на постель, зарывшись лицом в подушку. - Дома, наконец-то дома.
   Пролежав в таком положении некоторое время, он снял халат, и забрался под простыню, заменявшую одеяло. Спать под настоящим одеялом в такую жару не представлялось возможным. Игорь закрыл глаза, и тут же провалился в сон, глубокий и непробудный. Это была его первая ночь на свободе, ночь в родительском доме.
  
  
  5
  
  
   Игорь Лебедев проснулся около девяти часов утра, и в первые мгновения никак не мог понять, где он находится. Он лежал не на грубых тюремных нарах, а в мягкой уютной постели. Вокруг него не было коек с заключенными, а были ковры и до боли знакомая мебель. Не было и вонючего отвратительного тюремного запаха, который постоянно стоял в камере. Вместо того была свежесть, и пахло зеленью.
   Добрых полминуты понадобилось Игорю на то, чтобы понять, что он находится не в тюрьме, а в родительской квартире, в которой он провел все свое детство и годы юности.
   Осознав это, Лебедев вытянулся во весь рост, снова закрыл глаза, и блаженно улыбнулся.
   Было шестое июля, и начинался второй день освобождения Игоря. Как же было приятно понежиться в теплой мягкой постели, после ненавистных тюремных нар. Ему казалось, что он может пролежать вот так, не вставая, целую вечность. Однако, пролежав минут пятнадцать, он сел на диване. Дверь его комнаты была открыта, и он увидел, как из соседней комнаты вышла его мать.
   - Уже проснулся? - спросила она.
   Игорь молча кивнул, не сводя глаз с матери.
   - Как спалось?
   Он снова не ответил, но выражение его лица говорило обо всем лучше любых слов.
   Валентина Ивановна улыбнулась, глядя на сына.
   - Давай, умывайся, скоро будет готов завтрак.
   Игорь покинул квартиру матери около полудня, унося с собой сто тысяч рублей, отданных ему матерью. Придя домой, он надежно, как показалось ему, спрятал деньги, оставив себе лишь небольшую сумму на непредвиденные расходы. Пряча деньги, он почувствовал угрызения совести. Все деньги, которые он когда-то отдал матери, вновь вернулись к нему. Словно он их просто оставил ей на хранение.
   Стоя посреди комнаты, Лебедев чувствовал, что вместо радостного и счастливого настроения, к нему вновь возвращается чувство одиночества. Вновь родная квартира показалась ему пустой и недружелюбной, какой-то даже чужой.
   Он вынул из шкафа ключи от своей машины и документы на нее. По-крайней мере, их жена не тронула. Впрочем, она не умела водить машину.
   Выйдя из квартиры, Игорь направился к своему гаражу, где он держал свою машину. Гараж находился в паре кварталов от дома, и на дорогу не потребо-валось много времени. Вот он, знакомый капитальный гараж, который ему довелось приобрести лет пять назад. Остановившись возле ворот, Игорь помедлил. А что если машины там и нет уже давно? Что если ее уже давно угнали? Или жена сдала ее на металлолом. Последняя мысль показалось ему нелепой.
   Он открыл ворота и, признаться, почувствовал значительное облегчение, когда увидел, что его серебристая "десятка" стоит на своем месте.
   Распахнув ворота настежь, Игорь встал напротив своей машины.
   - Ну, здравствуй, старушка, - ласково произнес он.
   Машина ничего не ответила, и продолжала неподвижно стоять на месте. В душе Игоря возникла жалость и к себе самому, и к своей машине. Она выгля-дела совершенно заброшенной, и была покрыта толстым слоем пыли, который накопился за весь этот год отсутствия хозяина.
   Он осторожно провел пальцами по капоту машины. От накопившейся пыли они мгновенно стали черными. Игорь вытер пальцы и, не спеша, обошел свою машину вокруг. На первый взгляд та выглядела в полном порядке, если не считать того, что все четыре колеса были спущены. Что это, прокол или же воздух из колес просто вышел за год стояния без езды?
   Присев на корточки и, стараясь не запачкаться о кузов машины, Лебедев осмотрел колеса. Нет, проколов не видать. Значит, просто спустило.
   Нажав кнопку на брелке, Игорь услышал, как сигнализация послушно пискнула, и автомобиль открыл свои замки, приглашая хозяина сесть внутрь. Открыв дверцу со стороны водительского кресла, он заглянул в салон. Там тоже царило запустенье. Слой пыли, правда, потоньше, чем на кузове, покрывал панель приборов. Даже в самом воздухе чувствовалась пыль, которая назойливо лезла в нос, рот и глаза.
   Игорь провел ладонью по сиденью. Там тоже было пыльно, но сидеть, в общем-то, было можно. Лебедев осторожно забрался внутрь, закрыл за собой дверь.
   - Ну, вот мы и остались с тобой одни, - с глубокой грустью произнес он, обращаясь к машине.
   Положил руки на руль, но тут же отдернул их. Руль тоже был покрыт пылью.
   Пошарив левой рукой под сиденьем, Игорь извлек из-под него тряпку, служившую для протирки машины, и вытер ею руль. Подумав, он протер и панель, но пыли там было слишком много, чтобы ее стереть сухой тряпкой.
   Игорь вновь положил руки на руль и, откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза. Что и говорить, любил он эту машину, несмотря на то, что еще перед своим арестом собирался ее поменять. Автомобилю было пять лет, и это был не такой уж большой возраст для нее. Да и пробег составлял чуть более шестидесяти тысяч километров. Тоже не так уж много.
   Интересно, все ли в порядке с автомобилем? Игорь протянул руку, и включил магнитолу. Заиграла музыка, магнитола была в порядке. Ласково, почти любовно, провел рукой по рычагу переключения передач. Он чувствовал себя уютно за рулем этой машины. Теперь это напоминало ему о давно ушедших временах, когда все в его жизни было хорошо.
   Вставив ключ в замок зажигания, Игорь повернул его. Машина послушно завелась с полуоборота. Необходимо было накачать колеса, но в гараже было слишком тесно, и Лебедев решил выехать во двор.
   Дав мотору немного поработать на холостом ходу, он плавно выжал сцепление, и сдвинул машину с места. Она послушно выползла из гаража, шурша спущенными шинами.
   - Жива, старушка, жива, - ласково произнес Игорь, испытывая по этому поводу необъяснимую радость.
   Остановив машину, он заглушил мотор, и вышел наружу. На таких колесах далеко нельзя было уехать. Открыв багажник, он извлек из него ножной насос. Присоединяя шланг к ниппелям, он поочередно накачал все четыре колеса. Убедившись, что они нигде не пропускают воздух, Игорь убрал насос обратно в багажник, и закрыл ворота. Он снова оглядел машину. Да, слишком уж много пыли, надо было ехать на мойку.
   Сев снова за руль, Игорь увидел, что и бензина осталось в баке не больше десяти литров. Первым делом он направился на заправку, расположенную неподалеку. Залив полный бак, Лебедев решил, что теперь настал черед заняться внешним видом машины.
   Мойка, на которую он приехал, была свободна, и его автомобиль сразу же загнали внутрь. Пока шла процедура, Игорь стоял снаружи и грелся на сол-нышке, которое сильно припекало. Спустя некоторое время он уже снова ехал в своем автомобиле, который блестел в лучах солнца, а изнутри пах прият-ным запахом автомобильного шампуня. Настроение у Игоря снова поднялось.
   Рынок, на который направлялся Лебедев, почти не изменился за тот год, что он провел в тюрьме. Это был все тот же рынок, на котором торговали раз-личной пиратской продукцией. Среди множества одинаковых контейнеров должны были находиться два контейнера, принадлежавших его бывшему шефу Александру Антонову.
   Александр Антонов занимался изготовлением и распространением пиратской продукции. Ему принадлежал практически настоящий подпольный цех по производству дисков. Вся эта подпольная деятельность была поставлена на весьма широкую ногу. Был ли Антонов королем подделок - неизвестно, но то, что на него работало очень много людей - это было фактом. В числе тех, кто работал на него, были и очень талантливые про-граммисты. Большинство из них были хакерами, это было самой востребованной профессией в пиратской среде. В основном Александр занимался оптовыми продажами своей продукции, партии его пиратских дисков распространялись по всем торговым точкам города, что приносило Антонову весьма солидные доходы. В сущности его собственные два контейнера ему были не очень-то и нужны, и держал он их в основном ради престижа.
   Но все это было год назад. Что происходило на рынке сейчас, Игорь даже не представлял. Может, и рынка-то уже никакого нет.
   Движение на дороге было медленным. Слишком много автомобилей, их количество приводило к постоянным заторам. В машине было душно и жарко, не помогали даже открытые окна. К тому же в них еще летела и дорожная пыль, отчего дышать становилось еще труднее.
   Еще издали Игорь заметил знакомые контейнера, странное дело, они стояли на своих местах и, вроде бы, исправно работали. Остановившись возле обо-чины, Лебедев присмотрелся к вывескам. Все те же вывески; продажа аудио и видео продукции, компьютерные программы и игры. Это несколько ошело-мило его. Выходило, что пиратская торговля шла своим ходом. А он-то был уверен, что все эти рынки теперь уже давно прикрыли.
   Выбравшись из машины, Игорь неуверенно направился в рынок. А рынок вовсю жил полноценной жизнью. Между палатками и контейнерами толпились покупатели, а за прилавками по-прежнему были знакомые все лица. Словно ничего и не изменилось.
   Ошеломленный Игорь остановился на месте. Это что же, получалось, что за пиратство расплатился лишь он, да и несколько других неудачников, оказавшихся не в то время, не в том месте? На мгновение он почувствовал жгучую обиду, но тут же отогнал это чувство от себя. Неужели бы ему было бы лучше, если посадили бы всех?
   Игорь направился к контейнеру, который раньше принадлежал Антонову. Кто сейчас им владеет? Может быть, хозяин уже давно сменился? Да и где во-обще сейчас находится Александр Антонов?
   Он вошел внутрь.
   Внутри большого, просторного контейнера царило оживление. Несколько покупателей рассматривали стеллажи с пиратской продукцией, что-то обсуждали между собой. Возле них суетились двое продавцов, оба были хорошо знакомы Игорю. Лебедев огляделся по сторонам. Все то же самое, ничего не изменилось. Такое впечатление, что он был здесь вчера. Его охватило смешанное чувство. Он не знал, плакать ему или смеяться.
   В это время из-за перегородки вышел еще один человек, лет тридцати пяти, и глянул в сторону Игоря. Тот на мгновение потерял дар речи. Это был его бывший шеф Александр Антонов. Антонов тоже узнал своего бывшего хакера, на его лице появилось выражение крайнего изумления, и он восклик-нул:
   - Игорь! Быть этого не может!
   Он сделал шаг навстречу вошедшему.
   Тот улыбнулся в ответ.
   - Здравствуй, Александр.
   - Игорь, это и вправду ты?
   Изумление не сходило с лица Александра. Он двинулся к Лебедеву, в его глаза светилась неподдельная радость.
   - Здравствуй, Игорь!
   Антонов протянул для рукопожатия свою руку. Они поздоровались.
   - Какими судьбами?
   Улыбка Игоря стала немного смущенной.
   - Да вот, решил проведать старых знакомых.
   - Так я слышал, что тебе вроде бы пять лет дали?
   - Так оно и было? - ответил тот. - Попал под амнистию.
   - Ну, я рад тебя видеть. Правда, рад. Но ты проходи, не стой на проходе.
   Александр отвел Игоря в сторону, чтобы не мешать покупателям, и долго рассматривал его.
   - Ну, как дела-то твои? Ты давно освободился?
   - Вчера.
   - И каково там? - спросил Александр, но тут же осекся.
   Игорь сделал выразительный жест.
   - Тюрьма есть тюрьма, - ответил он.
   - Да, конечно, - слегка сконфузился Александр.
   - Ну, а ты как? Тебе, смотрю, удалось отвертеться?
   Слова эти были произнесены без всякой злобы и без тайной угрозы, но Антонов посмотрел на Игоря с опаской. Потом виновато опустил глаза.
   - Да мне, в общем, удалось кое с кем поговорить. Пришлось дать, конечно, на лапу. Ну, в общем...
   Договаривать Александру нужды не было.
   - А ты-то сам как в тот день в цеху оказался?
   Действительно, как он там оказался? Этот вопрос, на протяжении года, Игорь задавал себе снова и снова. В самом деле, что он делал в этом цеху, где производились пиратские диски? Это не было связано с его обязанностями. Он всегда работал у себя дома, за своим компьютером. А как оказался там? Он был в очень хороших отношениях с Александром, и знал, где находится этот подпольный цех. Неоднократно бывал там вместе с Антоновым. А в тот день... В тот день его привела туда роковая звезда. Игорь любил компьютеры, и все связанное с ними. Он обожал держать в своих руках компакт-диски, ему нравилось их осязать. Любил он запах полиграфии. А наблюдать за тем, как идет изготовление этих дисков, происходит запись на них, это было высшее наслаждение для него. Он даже сам пробовал работать на оборудовании. Правда, болванки, на которые производились записи, имели фиолетовый оттенок, что говорило об их низком качестве, но это не мешало Лебедеву получать удовольствие от процесса. В тот роковой день Александр разрешил ему самому принести в цех свою новую взломанную программу, для того, чтобы запустить ее в массовое производство. В этот момент и произошла облава.
   Антонов тоже был арестован в тот же день но, как теперь он сам признался, ему удалось выкрутиться. А вот у Игоря таких защитников не оказалось. Впрочем, на своего шефа он обиды не держал, да и в чем был он виноват. Разве на его месте сам Игорь не поступил бы так же? Каждый спасается в одиночку. Глупое стечение обстоятельств. Рок, судьба, называть это можно как угодно, но Лебедев заплатил за свою ошибку.
   Игорь дружески положил руку на плечо Александру.
   - Ладно, забудем об этом. Ты-то сам как?
   Антонов пожал плечами.
   - Да все по-прежнему. - Он обвел рукой помещение. - Потихоньку, по-маленьку.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"