Посохов Александр Николаевич
Александр Посохов "Всемогущий из С С С Р" (киносценарий)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:

  
  ВСЕМОГУЩИЙ ИЗ СССР
  
  Оригинальный киносценарий
  
  
  Посохов Александр Николаевич
  
  Москва
  2025
  
  stolyr50@mail.ru
  sashkunru@mail.ru
  
  
  ТИТР: СЕРЕДИНА ШЕСТИДЕСЯТЫХ
  
  
  СЦЕНА 1. ИНТ: Поздняя осень. 1 ноября, полдень, пасмурно. Площадка между строящимися жилыми домами. Строительный вагончик. Справа от двери белая трафаретная надпись "Уралэлектромонтаж. Бригадир Сергей Загвозкин".
  
  ПЕРСОНАЖИ: БРИГАДИР - широкоплечий, сутулый мужчина, 35 лет. ДУХ - очень худой, белобрысый парень, 19 лет. ПАНКРАТОВ - главный герой, крепкого телосложения темноволосый парень, выше среднего роста, 16 лет. РАБОЧИЕ - мужчины разного возраста, 5 человек.
  
  БРИГАДИР
  (приказным тоном)
   - Ладно, обед кончился, пошли!
  
  ДУХ
  (лёжа на куче проводов, зевая и потягиваясь)
   - Плохой ты бригадир, Серёга. Ну дай ещё немного подрыхнуть.
  
  БРИГАДИР
   - Вставай, Дух. Ты и так всю смену ничего не делаешь.
  
  ДУХ
   - Ну, не все же такие мордовороты, как ты.
  
  БРИГАДИР
  (ворча и одновременно улыбаясь)
   - Только и знаешь стонать да нукать. Как пить, так ты здоров, а как пахать или в армию идти, так у тебя сил нет.
  
  ДУХ
  (с раздражением)
   - Ну, чё ты мне всё про эту армию талдычишь. Не сил у меня нету, а веса, понял. Пока отсрочка, но всё равно, сказали, заберут.
  
  БРИГАДИР
   - Совести у тебя нет. Ты, наверно, и кличку сам себе такую придумал, чтобы не работать. Дух он и есть дух, чего с него взять.
  
  ДУХ
   - Да причём здесь это. Говорю тебе, здоровья у меня нету, устаю быстро.
  
  БРИГАДИР
  (кивая в сторону Панкратова, сидящего в углу вагончика с кепкой в руках на перевёрнутом ведре)
   - А практикант вон не устаёт. Пацан ещё совсем, а пашет, как надо. Хотя мог бы и сачкануть втихаря, он же тут временно, до весны только. А ты вроде как форменный рабочий и ничего не можешь. Кабель протащить не можешь, дюбель забить не можешь, кувалду поднять не можешь. Правда, пацана этого с кувалдой я тоже ещё не видел. Тоже, поди, силёнок маловато.
  
  ПАНКРАТОВ
  (уже на выходе из вагончика, пропуская вперёд других рабочих)
   - Ты это серьёзно?
  
  БРИГАДИР
   - Да ладно, не заводись. Пошутил я, чтобы Духа пристыдить. Только пользы от этого никакой.
  
  ПАНКРАТОВ
   - А то попробуем. Ты же и меня задел зачем-то.
  
  БРИГАДИР
   - Чего попробуем?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Насчет силёнок.
  
  БРИГАДИР
   - Например?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Ты же сказал, что с кувалдой меня не видел. Давай тогда посмотрим, кто больше дыр сделает.
  
  ДУХ
  (ехидно кривя рот)
   - Во, даёт! Совсем оборзел салага.
  
  ПАНКРАТОВ
  (в сторону Духа)
   - За салагу ответишь!
  
  БРИГАДИР
   - Да не тронь ты его. И вообще никого не трогай. А то, я слышал, тебя тут побаиваются уже.
  
  ПАНКРАТОВ
   - А чего меня бояться. Людей я не трогаю.
  
  ДУХ
   - А ты сам-то человек?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Человек, а ты гнида. Таких, как ты, давить надо. И чем больше, тем лучше.
  
  БРИГАДИР
   - Опять сцепились. Пойдём лучше дыры бить.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Так мы будем соревноваться или нет?
  
  БРИГАДИР
   - Будем, конечно, если ты такой настырный. А с какого ты года, между прочим?
  
  ПАНКРАТОВ
   - С пятидесятого.
  
  БРИГАДИР
  (качая головой)
   - У-у, так тебя же на тяжёлую работу ставить ещё нельзя. Но, извини, ты сам напросился. Давай так. Ты ведь до четырёх работаешь. Вот до четырёх, кто больше дыр сделает, тот и победил. Если победишь, в понедельник можешь не выходить, отдыхай. Чуть чего, мастеру своему из училища скажешь, я разрешил.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Всё, договорились. Кого на крюк дашь?
  
  БРИГАДИР
   - А вот с Духом и иди. Больше меня всё равно не сделаешь. Зато его погоняешь, если получится.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Да куда он денется.
  
  ДУХ
   - Не пойду я с Панкратом.
  
  БРИГАДИР
   - Пойдёшь! Выбирать он ещё будет. С тобой тоже никто не хочет работать, а приходится.
  
  
  СЦЕНА 2. ИНТ: Квартира в строящемся доме. Две стремянки. Стоя на одной из них, Дух держит длинный металлический крюк острым концом зубила к поверхности потолка. Напротив, на другой стремянке, как бы оседлав её, стоит Панкратов. В руках у него увесистая кувалда. Видно, что он изготовился к удару. Отверстия в межэтажных перекрытиях необходимы, чтобы смонтировать скрытую электропроводку. Для того, кто с кувалдой, работа очень тяжелая, требующая большой физической силы и выносливости. Замах кувалдой делается из-под ног, снизу вверх, при резком разгибании спины. С одного удара бетонная панель пробивается редко - для этого надо правильно выставить крюк, точно под внутренней полостью в панели, очень сильно ударить и попасть прямо в зубило. Промахи, как правило, приводят к повреждению деревянной рукоятки кувалды, потому что часто при этом именно рукоятка, а не сам боёк, попадает в зубило. На потолке почти в каждом отдельном помещении пробивается как минимум два отверстия, у стены для ввода провода и где-то посередине - для вывода его к светильнику.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. ДУХ. БРИГАДИР.
  
  Панкратов бьёт кувалдой по крюку, ещё бьёт... Панкратов и Дух перетаскивают стремянки, крюк, кувалду в другую квартиру. И снова замахи, удары... Затем другой этаж. Видно, что Дух устал, передвигается и залазит на стремянку медленно, крюк в руках у него вихляется, зубило перед ударом в одном положении он не фиксирует.
  
  ПАНКРАТОВ
  (смахивая пот со лба)
   - Держи ровнее!
  
  ДУХ
  (жалобно)
   - Давай перекурим.
  
  ПАНКРАТОВ
   - А я сказал, держи!
  Панкратов бьёт и промахивается (перед самым ударом Дух чуть качает крюк в сторону). Панкратов попадает по зубилу не металлической частью кувалды, а рукояткой.
  
  ДУХ
   - Ещё пару раз так смажешь. И молоточек накроется.
  
  Панкратов продолжает наносить удары... Следующий этаж, другая квартира... В очередной раз крюк в руках у Духа перед ударом сдвигается в сторону, и рукоятка кувалды после удара расщепляется так, что тяжёлый боёк просто отваливается.
  
  ДУХ
  (с облегчением)
   - Хана!
  
  ПАНКРАТОВ
   - Беги за другой.
  Но Дух не реагирует.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Глухой, что ли!
  
  ДУХ
   - Ну, чё упираться-то. Посмотри на часы, пятнадцать минут осталось.
  
  ПАНКРАТОВ
  (угрожающе)
   - Беги, говорю!
  
  ДУХ
   - А я говорю, пора сматываться.
  
  ПАНКРАТОВ
  (резко пиная стремянку, на которой стоит Дух. Дух валится на пол. Панкратов спрыгивает со своей стремянки и заносит ногу над головой лежащего на полу Духа)
   - А я раздавлю тебя!
  
  В этот момент с нижнего этажа раздаётся голос бригадира: "Ну, где вы там, орлы?"
  
  ДУХ
  (громко вопит)
   - Мы здесь, здесь.
  
  ПАНКРАТОВ
  (оставляя Духа в покое и выходя навстречу бригадиру, который поднимается с нижнего этажа)
   - Почему раньше?
  
  БРИГАДИР
   - Ладно, хватит. Я и так сорок штук надолбал, руки отваливаются. Сегодня раньше смену заканчиваем.
  
  ПАНКРАТОВ
   - А я сорок две.
  
  БРИГАДИР
   - Не свисти, не верю.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Тогда сам считай.
  
  БРИГАДИР
  (проходя в квартиру)
   - А Дух-то куда делся?
  
  ПАНКРАТОВ
   - В другой комнате отдыхает.
  
  БРИГАДИР
  (заглядывая за стенку и подходя к лежащему на полу Духу)
   - Сдох, что ли?
  
  ДУХ
  (вставая и с опаской поглядывая на Панкратова)
   - Живой пока. Но если б не ты, не знаю.
  
  БРИГАДИР
   - Что, попало?
  
  ДУХ
   - Да он же в натуре бешеный какой-то, на глазах звереет.
  
  БРИГАДИР
   - А с тобою по-другому нельзя. Ты же лодырь, каких свет не видел. И слова на тебя не действуют. Правда, что ли, сорок две дырки пробили?
  
  ДУХ
  (с притворным равнодушием)
   - А хрен его знает, я не считал. Мне оно надо?
  
  БРИГАДИР
   - Ладно, сам посмотрю. Пошли отсюда.
  
  
  СЦЕНА 3. ИНТ: Тот же строительный вагончик.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. БРИГАДИР. ДУХ. РАБОЧИЕ.
  
  Входят бригадир, за ним Панкратов и Дух. За столом на лавках сидят другие рабочие.
  
  БРИГАДИР
  (обращаясь к Панкратову)
   - Да, пацан. Хребет у тебя крепкий. В понедельник можешь отдыхать, как договорились.
  
  ДУХ
  (с возмущением)
   - Он что, один вкалывал?
  
  БРИГАДИР
   - С тобой, Дух, с тобой. Ты тоже молодец. Поэтому сгоняй-ка за горючим. Такой случай обмыть надо, да и пятница сегодня. Бывает же, пэтэушник, малолетка, самого Загвозкина уделал. Вот тебе червонец, возьми пару пузырей.
  
   Вся бригада в вагончике. Все сидят за столом. У кого в руках алюминиевая кружка, у кого стеклянная банка. На столе хлеб, колбаса, лук, консервы.
  
  БРИГАДИР
  (с бутылкой водки в руках, обращаясь к Панкратову)
   - Будешь?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Немного можно.
  
  БРИГАДИР
  (подставляя Панкратову гранёный стакан и заполняя его наполовину)
   - Единственный стакан у нас, так сказать, для торжественных случаев. Сегодня для победителя. У всех налито? Тогда давайте за Панкратова Александра, не знаю как тебя по батюшке?
  
  ПАНКРАТОВ
  (держа в руке стакан)
   - Сергеевича. Отца, как тебя, звали.
  
  БРИГАДИР
   - А почему звали?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Умер давно.
  
  БРИГАДИР
   - Болел, что ли?
  
  ПАНКРАТОВ
  (уклончиво)
   - Да, вроде того.
  
  БРИГАДИР
   - Ну, ладно. Не хочешь говорить, не надо. Короче, за Панкрата! Так ведь тебя называют, я слышал?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Так. Но дело не в этом. Бригадир наверняка не старался или наврал, что у него всего столько дырок. Выпейте лучше просто за меня.
  
  БРИГАДИР
  (весело и недоумевая)
   - А как это я мог соврать? Я ведь раньше тебя свой результат объявил.
  
  ДУХ
  (с кривой ухмылкой)
   - Говорю, борзый нашёлся. Хочет, чтобы мы просто так за него пили.
  
  ПАНКРАТОВ
   - А у меня сегодня день рождения.
  
  БРИГАДИР
  (с искренним удивлением)
   - Ну, ты даёшь! Подарок, значит, себе сделал. Ладно, тогда вначале пьём за твои шестнадцать лет, если я правильно подсчитал, а потом уже за твою победу. Работяга из тебя классный получится.
  
  
  ТИТР: НАЧАЛО ШЕСТИДЕСЯТЫХ
  
  
  СЦЕНА 1. НАТ: Июнь. Окраина Свердловска, дымящиеся трубы завода. Деревянный двухэтажный двухподъездный жилой дом довоенной постройки. Напротив дома в один сплошной ряд сараи. На крыше одного из них голубятня.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - в детстве, 12 лет.
  
  Панкратов возле голубятни, загоревший, в одной майке и потёртых тренировочных штанах, на ногах сандалии, на голове простенькая тюбетейка без узоров. Берёт в руки чёрного птенца из гнезда, называет его Цыганком и подсаживает себе на плечо. Подкармливает голубёнка прямо изо рта нажёванным зерном. Птенец жадно и смело подставляет к лицу маленького хозяина клюв за очередной порцией.
  
  
  СЦЕНА 2. НАТ: Сентябрь. Тёплый день.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - в детстве, 12 лет.
  
  Панкратов в школьной форме залазит по лестнице на крышу сарая, шугает голубей и наблюдает за их полётом. Через какое-то время вся стая дружно опускаются на захват голубятни. Но один большой чёрный голубь, благодаря широким крыльям кажущийся в полёте явно крупнее других птиц, отделяется от стаи, подлетает к Панкратову и, как бы здороваясь с ним, опускается ему на плечо. Это Цыганок.
  
  
  СЦЕНА 3. НАТ: 7 Ноября. Демонстрация в центре города в честь праздника Великого Октября. Колонны школьных коллективов направляются к высокой монументальной трибуне с памятником Ленину напротив здания Горсовета.
  
  ПЕРСОНВЖИ: ПАНКРАТОВ - в детстве, шесть дней назад исполнилось 13 лет. ТАНЯ - одноклассница главного героя, миловидная стройная девочка, 13 лет. ШКОЛЬНИКИ - в праздничной колонне.
  
  В одной из колонн идут Панкратов и Таня. Одеты все уже почти по-зимнему.
  
  ПАНКРАТОВ
  (перед самой трибуной Панкратов расстёгивая тёплую куртку, доставая Цыганка и передавая его Тане, правильно вкладывая лапки голубя в её руки, между пальцев)
  
   - Держи пока, а когда крикнут ура, бросай его вверх.
  
  С трибуны громко раздаётся: "Да здравствуют пионеры и школьники! Ура, товарищи!". Таня под общее ликование ребят в строю выпускает Цыганка из рук. Голубь, хлопая крыльями, устремляется в небо над людским потоком.
  
  ТАНЯ
   - А он точно домой вернётся?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Конечно. Между прочим, я его сам выкормил. Маму его ястреб поймал, когда он ещё в гнезде был.
  
  ТАНЯ
   - А когда он прилетит?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Через полчаса или чуть раньше. А был бы почтовым, то минут за десять долетел бы. А он такой, представляешь, летает выше всех, но медленно.
  
  
  СЦЕНА 4. НАТ: Начало декабря. Вечер, морозно. Входная дверь в музыкальную школу.
  
  ПЕРСОНВЖИ: ПАНКРАТОВ - в детстве, 13 лет. ТАНЯ - 13 лет.
  
  Панкратов стоит перед музыкальной школой, стучит носками ботинок о крыльцо. Открывается дверь и на пороге появляется Таня. В руках у неё большая папка с нотными тетрадями и скрипка в коричневом футляре.
  
  ТАНЯ
  (приподнимая скрипку)
   - Пошли скорее, чтобы она не замёрзла.
  
  ПАНКРАТОВ
  (завязывая под Таниным подбородком верёвочки от белой меховой шапки)
   - Подожди, дай завяжу, а то ты вперёд замёрзнешь.
  
  Панкратов берёт у Тани футляр, и они вместе, то идут, то бегут по одной из улиц города.
  
  
  СЦЕНА 5. ИНТ: День. Середина декабря. Квартира Панкратовых, две небольшие комнаты и тесная кухонька на первом этаже. В одной из комнат на стене висит семиструнная гитара. Панкратов один дома.
  
  ПЕРСОНВЖИ: ПАНКРАТОВ - в детстве, 13 лет. СОСЕДКА - пожилая женщина.
  
  Панкратов сидит за столом, склонился над учебником, оборачивается на стук в дверь, входит соседка.
  
  СОСЕДКА
   - А мать где?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Папку встречать уехала.
  
  СОСЕДКА
   - Из тюрьмы, что ли?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Ага.
  
  СОСЕДКА
   - Ну, теперь начнётся у вас. Как бы он сразу чего худого не наделал, такие на свободе жить не умеют. Ты, Санька, только пример с него не бери.
  
  
  СЦЕНА 6. ИНТ: Поздний декабрьский вечер. Та же квартира Панкратовых.
  
  ПЕРСОНВЖИ: ПАНКРАТОВ - в детстве, 13 лет. МАТЬ - красивая статная женщина с тёмными вьющимися волосами, на щеках ямочки, когда улыбается, 38 лет. ОТЕЦ - сутулый с тяжёлой походкой мужчина, лицо в морщинах, над левой бровью небольшой шрам, взгляд умный, настороженный, колючий, с недобрым прищуром, 44 года.
  
  Заходят мать и отец. Панкратов с удивлением смотрит на то, во что одет отец - серая телогрейка, серая шапка, серые штаны, серые кирзовые сапоги. Отец молча поднимает Панкратова на руки и прижимает к себе. В момент, когда отец обнимает его, Панкратов слегка отстраняется от небритого мужского лица и замечает ещё у отца на безымянном пальце левой руки наколку - перстень с трефовым крестом.
  
  
  СЦЕНА 7. НАТ: Сугробы снега. Сараи напротив дома Панкратовых. Знакомая нам уже голубятня на крыше.
  
  ПЕРСОНВЖИ: ПАНКРАТОВ - в детстве, 13 лет. ОТЕЦ - сильно пьяный. ГОЛУБЯТНИКИ - мужчины средних лет, двое.
  
  ОТЕЦ
  (поправляя лестницу, приставленную к крыше сарая)
   - Сейчас я вам его достану.
  Спускается с крыши отец уже с Цыганком и на показ расправляет голубю хвост и крылья.
   - Ну, где вы ещё такого найдёте, чистокровная бабочка, ящик столичной и он ваш.
  
  ОДИН ИЗ ГОЛУБЯТНИКОВ
  (глядя на голубятню)
   - А почему она без замка?
  
  ОТЕЦ
  (с ухмылкой)
   - А зачем её закрывать. Мне сами несут, а не тырят у меня. И ты, если скажу, сам принесёшь сюда всех своих птичек. И водки поставишь, сколько потребую.
  
  Голубятники в нерешительности о чём-то шушукаются между собой. По выражению их лиц видно, что они начинают понимать, с кем связались, и что за тип предлагает им купить хорошего породистого голубя.
  
  В это самое время возвращается из школы с портфелем Панкратов и подбегает к сараю.
  
  ПАНКРАТОВ
  (испуганно виснет на отцовской руке, пытаясь высвободить Цыганка)
   - Отдай, это же мой голубь!
  
  ОТЕЦ
   - Да ты кто такой, здесь всё моё!
  
  ПАНКРАТОВ
   - Ну, пожалуйста, папа, отпусти его, ему же больно.
  
  ДРУГОЙ ГОЛУБЯТНИК
   - Пойдём мы.
  
  ОТЕЦ
  (с яростным криком, свирепо)
   - Да на, забирай своё сокровище!
  При этом пьяный отец на глазах у сына широко размахивается и бросает Цыганка на снег. Голова птицы при этом остаётся у отца в сжатой ладони.
  Панкратов замирает на мгновение, не веря в то, что произошло, и затем кидается к ещё трепещущему в агонии тельцу голубя.
  
  Голубятники быстро и молча уходят.
  
  
  СЦЕНА 8. ИНТ: Утро. Квартира Панкратовых. Небольшая кухня с печкой.
  
  ПЕРСОНВЖИ: ПАНКРАТОВ - в детстве, 13 лет. ОТЕЦ.
  
  ОТЕЦ
  (нервно гася папиросу о край батареи и обнимая Панкратова)
   - Пьяный я был, ничего не помню. Сам же ещё сказал тебе, чтобы голубятню не закрывал больше. Может, замок и остановил бы меня. Чужих пацанов никогда не трогал, а тут своему подлость устроил. Всё водка эта проклятая. Ну, прости ты меня. Если хочешь, у тебя самые лучшие голуби будут. А хочешь, я научу тебя драться. Пока я жив, ни один фраер тебя пальцем не тронет. А потом сам себя защищай. В драке близко к себе никого не подпускай и бей первым ногами, ноги сильнее. А, сграбастают, зубами рви. Никого не жалей. Вокруг гниды одни, которых давить надо. Людей мало. Могу ещё в карты научить играть, и на гитаре. В жизни всё пригодиться может.
  
  ПАНКРАТОВ
  (плаксиво вытирая глаза кулаком)
   - Такого, как Цыганок, больше не будет. Я его за сараем похоронил, только ямка неглубокая, снега много и земля мёрзлая. Недавно совсем мамка тебя привезла, а ты вон уже чего наделал. Никогда тебе этого не прощу.
  
  ОТЕЦ
  (снова закуривая)
   - Кончай скулить, успокойся. Чтобы я твоих слёз больше не видел. Ты мой сын. А, значит, умный и сильный. Не забывай, чью фамилию носишь, и что она означает. Знаешь, как переводится по-русски имя Панкрат? Всемогущий. Вот и соответствуй. Иначе, кто тебя уважать будет. Распустил нюни, как баба. Не простит он, видите ли. Не позорься и меня не позорь. Простишь, куда ты денешься. За всё простишь, и отца, и мать. Особенно мать. Попробуй только обидеть её когда-нибудь. Всё, забыли. Марш в туалет, вытри слёзы и высморкайся, как следует.
  
  
  ТИТР: КОНЕЦ ШЕСТИДЕСЯТЫХ
  
  
  СЦЕНА 1. ИНТ: Корпус громадного заводского цеха. Шум станков, механизмов, отбойных молотков, подвесных кранов. Много рабочих, все заняты своими операциями. Мастерская электриков. На верстаке несколько разобранных для ремонта электродвигателей.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 18 лет. ПЕТРОВИЧ - мастер бригады электриков, пожилой мужчина в очках и тёмно-синем халате. РАБОЧИЕ В МАСТЕРСКОЙ - мужчины разного возраста.
  
  ПАНКРАТОВ
  (занося на руках в мастерскую и ставя на верстак большой электродвигатель)
  
  МАСТЕР
  (с недоумением)
   - Чего ты их на себе таскаешь, ты грузчик или электрик, тележка зачем тут у нас?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Не ворчи, Петрович. Так для тренировки надо.
  
  МАСТЕР
   - Тоже ещё, спортсмен. И каким спортом ты занимаешься, если не секрет?
  
  ПАНКРАТОВ
   - А мне некогда настоящим спортом заниматься, доучиться надо.
  
  МАСТЕР
  (одобрительны тоном)
   - Вот это правильно. Выучишься, энергетиком или начальником цеха станешь.
  
  ПАНКРАТОВ
  (шутя)
   - А повыше нельзя?
  
  МАСТЕР
   - Куда ещё выше! Ты хотя бы мастером стань.
  
  
  СЦЕНА 2. ИНТ: Та же мастерская электриков в цехе. Никто из присутствующих не работает. Один рабочий газету читает, другой булочку доедает, запивая кефиром, а мастер и ещё один рабочий за столом в шашки играют.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПЕТРОВИЧ. РАБОЧИЕ В МАСТЕРСКОЙ.
  
  ОДИН ИЗ РАБОЧИХ
   - А где Панкрат, чего-то не видать его?
  
  ПЕТРОВИЧ
   - Наверняка в подвале. Мало ему смены, так он ещё в обед железо ворочает.
  
  
  СЦЕНА 3. ИНТ: Тот же цех. В одном из пролётов открытая дверь и лестница в подвальное помещение, где расположена общая раздевалка - душевые, умывальники, ряды шкафчиков для одежды.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 18 лет.
  
  Панкратов в дальнем отсеке на свободном пространстве, стискивая зубы от напряжения, качает бицепсы, используя для этого тяжёлые металлические заготовки.
  
  
  СЦЕНА 4. ИНТ: Зима. Тихая улочка. Панкратов входит в здание с вывеской "Вечерняя (сменная) общеобразовательная школа No 2". Учебный класс. Урок математики.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 18 лет. СОСЕД ПО СТОЛУ - мужчина 35 лет. ДРУГИЕ УЧАЩИЕСЯ И УЧИТЕЛЬНИЦА - разного возраста, но все также на вид старше Панкратова.
  
  Панкратов сидит за последним столом и делает вид, будто внимательно слушает учителя. Но сам при этом время от времени засыпает. И, чтобы голова не падала, подставляет под подбородок авторучку. Это видит сосед по столу, который слегка толкает локтем Панкратова, чтобы тот не спал.
  
  ПАНКРАТОВ
  (зевая)
   - Фу ты, чёрт. Ну не воспринимаю я эти синусы с косинусами. На литературе же не сплю вот или на истории.
  
  СОСЕД
   - Да я и сам кое-как терплю, ничего не соображаю.
  
  
  СЦЕНА 5. ИНТ: Весна. Поздний вечер. Панкратов дома, в той же квартире на первом этаже, ужинает за небольшим круглым столом в комнате.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 18 лет. МАТЬ - выглядит старше, чем в начальных сценах, волосы уже с заметной проседью.
  
  МАТЬ
   - Опять ты так поздно вернулся, посмотри, уже одиннадцать, а в шесть вставать и на завод. Вымотала тебя эта школа, будь она не ладна, третий год уже. Хотя и без неё нельзя, я всё понимаю. Но жалко тебя, сынок.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Ничего, мама, потом отдохну. Через месяц закончу школу и сразу в юридический поступать буду. После занятий в институте подрабатывать буду, проживём как-нибудь. Высшее образование обязательно получить надо.
  
  МАТЬ
   - А почему именно в юридический?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Потому что там дают такие знания, какие необходимы политику и государственному деятелю.
  
  МАТЬ
  (с удивлением и улыбкой)
   - Неужели мой сын государственным деятелем решил стать?
  
  ПАНКРАТОВ
   - А почему нет. Вперёд и вверх, как говорится. Кто-то же, умный и сильный, должен управлять государством.
  
  МАТЬ
   - Да уж, ты со своим характером так науправляешь, что все разбегутся. А, если серьёзно, то для этого действительно грамотным человеком надо быть, разбираться во всём.
  
  ПАНКРАТОВ
  (кивая на прикреплённый над дверью в другую комнату лист бумаги со словами: "Два человеческих стремления - к знанию и могуществу поистине совпадают в одном и том же. Ф.Бэкон")
   - Правильно, неспроста же я это повесил.
  
  
  СЦЕНА 6. ИНТ: Там же и в то же время. Комната с кроватью и письменным столом.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. МАТЬ.
  
  МАТЬ
  (из другой комнаты через открытую дверь)
   - А когда ты последний раз Таню видел? И где она учится?
  
  ПАНКРАТОВ
  (расправляя постель)
   - Перед новым годом. А учится она на первом курсе университета.
  
  МАТЬ
   - И о чём вы договорились?
  
  ПАНКРАТОВ
  (укрываясь одеялом)
   - Ни о чём. Я встретился с ней, хотел пригласить куда-нибудь, а она даже разговаривать со мной не стала, побрезговала. Конечно, кто я по сравнению с ней. Бывший ремесленник, пэтэушник. Она наверняка вообразила себе, что я так и останусь простым работягой.
  
  МАТЬ
   - Странно. А что, хорошим рабочим быть позорно, что ли?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Для неё позорно. А как же иначе. Отец у неё большой начальник, машина служебная. А мамаша вообще, похоже, никогда и нигде не работала.
  
  МАТЬ
   - Всё одно, непонятно. Вы ведь так дружили в школе. Ты её всегда домой провожал, от хулиганов защищал.
  
  ПАНКРАТОВ
   - То школа, а это жизнь. Теперь у неё другие защитники, очкарики какие-нибудь прыщавые, которых я одним плевком зашибу.
  
  МАТЬ
   - А она всё такая же красивая?
  
  ПАНКРАТОВ
  (зевая)
   - Даже слишком. Всё равно никуда она не денется, от меня не уйдёшь, всему своё время.
  
  МАТЬ
  (сердитым тоном)
   - И не держи ты руки за спиной, когда идёшь по улице. Ты же не под конвоем. Сколько раз тебе говорить надо.
  
  
  СЦЕНА 7. НАТ: Солнечный майский день. Тот же сарай за домом Панкратова, та же голубятня, от захвата с сеткой на ней осталось несколько сломанных реек.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 18 лет.
  
  Панкратов возле сарая отрабатывает приёмы рукопашного боя. Бьёт, чаще ногами, по висящему на стене старому матрасу, на котором начерчена фигура человека. Боевая стойка, удары и имитация ударов у Панкратова совсем не похожи на элементы спортивных единоборств. То, что и как он делает, больше похоже на драку, в которой с его стороны - расчётливая демонстрация агрессии и жестокости. Видно, как Панкратов сосредоточенно настраивается на схватку и с какой-то буйной остервенелостью нападает на воображаемого противника. С очень низкой стойки он бьёт нарисованного человека по туловищу, в горло кулаком, ладонью, сжатыми и растопыренными пальцами, пинает его по ногам, в пах, в живот, хватает противника как бы за плечи и резко в прыжке бьёт головой. В разной последовательности и в ошеломляющем темпе всё это действо повторяется несколько раз и заканчивается тем, что Панкратов срывает матрас со стены, перебрасывает через себя, высоко подпрыгивает и втаптывает его в землю.
  
  
  СЦЕНА 8. ИНТ: То же время, та же комната в квартире Панкратовых.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 18 лет. МАТЬ.
  
  Панкратов за своим письменным столом, закрывает и откладывает в сторону учебник истории СССР. Тут же ещё другие учебники, тетради. Панкратов встаёт из-за стола, выходит из комнаты, надевает кеды.
  
  МАТЬ
   - На тренировку?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Как всегда. Сегодня же суббота.
  
  МАТЬ
   - А когда выпускные экзамены начинаются?
  
  ПАНКРАТОВ
   - На следующей неделе.
  
  
  СЦЕНА 9. НАТ: Тёплый, светлый вечер в конце мая. Старый, заросший, неухоженный сквер.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 18 лет. ЧЕТВЕРО РАЗНОВОЗРАСТНЫХ МУЖИКОВ - трое сидят на скамейке, один перед ними на корточках, не обращая внимания на прохожих, распивают спиртное, громко сквернословят, швыряют мусор в кусты.
  
  ПАНКРАТОВ
  (задиристо)
   - Привет, бичи позорные! Быстренько всё убрали за собой и сами убрались отсюда.
  
  ОДИН ИЗ ПЬЯНЫХ МУЖИКОВ
  (самый здоровый)
   - Не понял. Чего тебе надо, щенок?
  
  ПАНКРАТОВ
  (с явным желанием раздразнить пьяную компанию)
   - Чтобы вы ушли, и чтобы рож ваших я здесь больше не видел.
  
  ТОТ ЖЕ МУЖИК
   - А если не уйдём?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Да куда вы денетесь, козлы вонючие!
  
  Такой дерзости и таких обидных слов этот самый здоровый мужик уже не выдерживает и без опаски нападает на Панкратова. Панкратов сбивает его с ног одним ударом. Другие мужики тоже, гурьбой, с хмельным азартом, нападают на Панкратова. Один из них при этом успевает даже разбить пустую бутылку о край скамейки и вооружиться "розочкой". Но в результате стычка с Панкратовым заканчивается для них очень плохо. Издавая протяжные стоны и корчась от боли, все они валяются на земле, в том числе и тот, что с разбитой бутылкой в руке.
  
  
  СЦЕНА 10. ИНТ: Июнь. Та же квартира Панкратовых.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 18 лет. МАТЬ.
  
  Панкратов возвращается с работы домой.
  
  ПАНКРАТОВ
  (устало, с порога, видя, что мать дома)
   - Как же всё-таки хорошо, что не надо больше в школу ходить. Хоть поесть и поспать спокойно можно.
  
  МАТЬ
  (подсаживаясь к сыну, допивающему чай, и передавая ему заказное письмо из института и повестку из военкомата)
   - Извини, сама расписалась в получении. Вдруг что-то важное в этом письме. И военкомат всё равно не отвяжется.
  
  На повестку Панкратов не смотрит, а сразу распечатывает толстый почтовый конверт. В конверте его документы, какие подают при поступлении в высшее учебное заведение, и сопроводительное письмо на официальном бланке Свердловского юридического института.
  
  ПАНКРАТОВ
  (читает вслух)
   - Приёмная комиссия возвращает вам документы и сообщает, что согласно действующему законодательству вы не вправе обучаться на очном отделении высшего учебного заведения, так как обязаны после окончания производственного технического училища отработать четыре года на соответствующем предприятии.
  
  ПАНКРАТОВ
  (вставая из-за стола в крайнем возбуждении, нервно, с
  ошарашенным видом, срываясь на крик)
   - Вот зачем ты заставила меня идти в эту ремеслуху, если такое правило есть!
  
  МАТЬ
  (заметно расстраиваясь вслед за сыном)
   - Да откуда же я знала об этом.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Так узнала бы вначале! Нельзя было разве устроить меня куда-нибудь на самую примитивную работу, без каких-то там обязательств и отработок.
  
  МАТЬ
   - Нельзя, потому что лет тебе тогда было мало и никуда не брали, даже разнорабочим.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Тогда надо было в школе оставить, я же хорошо учился.
  
  МАТЬ
   - Тоже нельзя было. Забыл, что ли, как я заболела тогда, ноги отнялись. Хорошо, вылечили. А если бы нет, кто бы тебя кормил, в училище хоть стипендию платили. Потом, если честно, я боялась, что ты без профессии останешься. У нас тут шпана одна кругом, заманили бы тебя в свои дела и не доучился бы ты ни в какой школе, целых три года надо было тянуть. И мало ли что со мной могло случиться. Если бы отец ещё жив был.
  
  ПАНКРАТОВ
   - А что толку-то от такого отца, даже если бы он и был. Вот драться меня научил, в карты мухлевать да на гитаре брякать, счастье какое. А зачем мне всё это. Был бы нормальным человеком, так сам жил бы ещё, и мы бы с тобой не прозябали среди этих сараев. И мне не пришлось бы после восьмого класса кувалдой махать. Закончил бы дальше, как все, дневную школу и не врал бы никому, что отец у меня когда-то чем-то заболел и умер.
  
  МАТЬ
  (слегка недовольным тоном)
   - Погоди, сынок. Не можешь ты отца судить по всей строгости, не зная, как и почему он за решёткой оказался.
  
  ПАНКРАТОВ
   - А я и знать не хочу, я же вот не за решёткой.
  
  МАТЬ
  (убеждённо, всё более с суровыми нотками в голосе)
   - И, слава богу. Но не зарекайся, жизнь она всякие выкрутасы выделывает. А теперь помолчи и послушай, что я тебе скажу про отца. Он сам всю жизнь страдал, что у него судьба такая. Ему всего годик был, когда мать бросила его и уехала за границу, во Францию вроде. Она артисткой была. Обещала вернуться, но не вернулась. Это сразу после революции было, чёрте что тогда творилось. Отец тоже отказался от него, так как женат был на другой женщине. У неё свои дети были, и ни о каком ребёнке со стороны она даже слушать не захотела. И рос он никому не нужный у тётки, а фактически на улице, без ухода и воспитания. Никто им не занимался. Потом он лет в семь убежал от неё и стал беспризорником. Воровал, конечно, бродяжничал.
  
  ПАНКРАТОВ
  (хмуро)
   - Ну и что! Ты-то зачем за него замуж пошла, пожалела, что ли?
  
  МАТЬ
   - Любила я его. И поверь, было за что. Он очень интересным и одарённым человеком был. Читал много, пел замечательно. Это ты его помнишь в основном, когда он пьяным был. А поженились мы не сразу, тебе уже лет шесть было. И фамилия у нас с тобой другая была, моя, ты же знаешь это.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Знаю, конечно. А раньше почему не женились?
  
  МАТЬ
   - Раньше он говорил, что ему нельзя семью заводить.
  
  ПАНКРАТОВ
   - А потом что изменилось?
  
  МАТЬ
   - Потом он сказал, что ему надо другую жизнь начать. Думал, наверно, признает по всей форме жену с сыном, тогда семейное положение спасёт его от высшей меры. Да поздно всё это было. Он давно уже под особым надзором был. Короче, не получилась у отца твоего новая жизнь. В последний раз на свободе он особенно часто пил, проклиная и родителей своих, и детство, и тюрьмы, неделями пил, до умопомрачения. Ты же помнишь, творил, что попало.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Ещё бы не помнить. Получается, рос я себе спокойно без
  отца, а потом ты мне его подарила. А ты у меня спросила, зачем он мне такой!
  
  МАТЬ
   - И что бы ты ответил?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Откуда я знаю.
  
  МАТЬ
   - Вот и я не знала тогда, как правильно поступить. Отец сказал, надо, значит, надо. Попробовал бы ты ему возразить.
  
  ПАНКРАТОВ
  (примирительным тоном)
   - Ладно, мама, что было, то было. Надо успокаиваться. Ничего уже исправить нельзя. Отцов не выбирают и обратно не рождаются. А за что хоть его расстреляли?
  
  МАТЬ
   - Подробности я не знаю. Приехал какой-то мужик из Одессы, переночевал у нас тут, отец сразу уходить стал куда-то надолго, молчал, а дней через десять его забрали. Якобы за организацию каких-то разборок и беспорядков на зоне. Судили его одного закрытым областным судом в особом составе. Никакие адвокаты ничего сделать не смогли, всё решено было заранее. Свидание мне с мужем не дали. Поэтому не знаю, сынок, правда, не знаю.
  
  ПАНКРАТОВ
  (садясь за стол напротив матери)
   - Не хочешь рассказывать, и не надо. Если ты считаешь, что мне лучше не знать этого, то пусть так и будет. Тем более, что это не имеет уже никакого значения. Нет его больше и точка. Но всё равно не могу понять, что за любовь такая и где ты его нашла?
  
  МАТЬ
  (тяжело вздыхая)
   - Там и нашла, где он сам был. Война началась, дед твой на фронт ушёл. Мне шестнадцать, а трём сестрёнкам и двум братьям и того меньше, ни поесть, ни надеть нечего. Я и взяла как-то на работе в детдоме рваные чулочки для них. Чулки эти выбросить собирались. Не учла, что время военное и брать без спроса ничего нельзя было. Но я ж сама девчонка ещё, а завхозиха всё равно донесла, куда надо. Меня арестовали и сразу в общий лагерь под конвоем отвезли. Зоны там разные были, мужская и женская. Жили отдельно, а работали вместе. Приставать ко мне с первого дня стали. Короче, пропала бы я, если бы твой отец не увидел меня случайно. Я ему очень понравилась. Вот он и распорядился, чтобы меня не трогали. Даже сами охранники следили, чтобы никто ко мне не прикасался. И в работе мне помогали, поднести там что-нибудь тяжёлое. Конфеты мне передавали и даже сгущёнку откуда-то брали. Один раз ему отказали в свидании со мной, так в отместку по его приказу ни один барак на работу не вышел. Его очень все боялись. Правда, пока он жив был. Помнишь, как у тебя всех голубей разворовали, когда его не стало. Ну а потом, в конце войны, меня освободили, тоже не без его участия, и мы виделись с ним то на свиданиях, на одном из которых, кстати, ты и был зачат, то между сроками. А сроков этих по приговорам у него было больше, чем ему лет. Дома он бывал по два-три месяца всего. Последний раз только почти полгода. Друзей у него по всей стране хватало, статус такой. Он ведь и мать свою сбежавшую нашёл. До того ещё, когда за ним постоянный надзор установили.
  
  ПАНКРАТОВ
   - И как это, интересно?
  
  МАТЬ
   - А она после войны приезжала в Москву с гастролями. Он выследил её и хотел отомстить за то, что она не вернулась за ним и обрекла его на такую жизнь. Рассказывал, как шёл за ней от театра по улице, дышал ей в спину и финку в руке сжимал, которую специально для этого изготовил. А ударить не смог. Не потому, что она шла с каким-то сопровождающим в военной форме, а потому, что за руку держала мальчика лет десяти. Так она и не узнала, что старший сын чуть не зарезал её. А мальчик тот, выходит, родной дядя твой по этой самой французской бабушке. Может быть, и она жива ещё.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Всё, мамочка, извини. Зря я так разошёлся, наорал на тебя. Но ты меня тоже пойми. Все планы ведь рушатся. Так студентом хотелось стать, учиться. А сейчас что, в армию пойду.
  
  МАТЬ
   - Понимаю, Саша. Ну, что тут поделаешь, терпи.
  ПАНКРАТОВ
   - Только и остаётся, что терпеть и ждать.
  (встаёт, одевается и уходит)
  
  
  СЦЕНА 11. НАТ: Июнь. Сумерки. Тот же заброшенный сквер.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 18 лет. КРАУЗЕ - старший инспектор уголовного розыска, 30 лет. БАНДИТЫ - двое парней 20-25 лет.
  
  Панкратов, опустив голову, сидит на той же скамейке, возле которой месяц назад он расправился с пьяной компанией. Вдруг за высокими кустарниками акации раздаётся хриплый голос: "Ну что, кайзер, вот и встретились. А ты думал, мы забудем про тебя".
  
  Панкратов встаёт, пробирается между кустарниками и видит, как двое взрослых парней, один из них с ножом, приготовились напасть на стоящего напротив них прилично одетого мужчину.
  
  ПАНКРАТОВ
  (бодро, уверенно, вставая между противниками)
   - Эй, как вас тут, ку-ку!
  
  БАНДИТ БЕЗ НОЖА
   - Вали отсюда! У нас здесь свои дела. Шутим мы.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Интересные дела. Двое на одного, да ещё с ножичком. А меня примете, я тоже люблю пошутить?
  
  БАНДИТ С НОЖОМ
  (двигаясь на Панкратова)
   - Ты чё буровишь, баклан!
  
  ПАНКРАТОВ
  (с подобием звериного оскала)
   - Ох, и не повезло же вам сегодня.
  
  Панкратов, слегка приседает, выставляет перед собой руки и сам с устрашающим прищуром медленно идёт навстречу вооруженному бандиту. Тот, которого назвали кайзером, при этом начинает заходить сбоку с явным желанием предпринять какие-то действия совместно с Панкратовым.
  
  ПАНКРАТОВ
  (не отрывая сосредоточенного и напряженного взгляда от противника, тому, кого назвали Кайзером)
   - Не лезь! Беги или встань за дерево и не дёргаться. Я сам справлюсь.
  
  Произнеся последнее слово, Панкратов внезапно подбирает с земли горсть трухи, кидает её в лицо тому, что с ножом, а сам резко и сильно пинает ему вначале в живот, затем в пах. После этого Панкратов стремительно отскакивает в сторону, точно за спину второму бандиту, хватает его за волосы, с ударом коленом по затылку валит на землю и сильно бьёт пяткой в грудь. Затем Панкратов снова поворачивается к первому и предпринимает попытку ещё раз прицельно ударить по нему ногой.
  
  КРАУЗЕ
  (беря Панкратова за рукав и отводя его к расположенному рядом полуразрушенному фонтану и вынимая из кармана удостоверение)
   - Хватит с них, а то забьёшь ещё до смерти. Виктор Краузе, старший инспектор уголовного розыска. А как спасителя моего зовут, имя фамилия? Только не ври, всё равно ведь узнаю.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Александр Панкратов. Тогда встречный вопрос, а почему кайзер?
  
  КРАУЗЕ
   - Да ерунда, это они меня так называет. А не слишком ли жестоко ты уложил их, как сам думаешь?
  
  ПАНКРАТОВ
   - А чего их жалеть. Не ты их, так они тебя.
  
  КРАУЗЕ
   - Тоже верно. Они, видимо, решили отомстить мне за первую отсидку, которую я им устроил. Вот и выследили меня здесь. Хотя знают ведь, что сотрудника милиции за дело трогать нельзя, шушера уголовная. А я ведь забрёл сюда специально, чтобы тоже выследить, кто же тут систематически людей избивает. И теперь я догадываюсь, кто.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Не систематически, а иногда. По субботам только. И не избиваю, а тренируюсь.
  
  КРАУЗЕ
   - А сегодня почему здесь?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Сегодня у меня настроение плохое. Я не знал, куда себя деть. Вот и пришёл сюда, чтобы посидеть и подумать, как дальше жить.
  
  КРАУЗЕ
   - А мне не нравятся такие тренировки на людях.
  
  ПАНКРАТОВ
  (решительно и убеждённо)
   - Это не люди, а гниды. Бить и давить их надо, другого обращения они не понимают. И вообще, не знаю, как ты, а я пьянчуг и эту, как ты их назвал, шушеру, с детства очень не люблю.
  
  КРАУЗЕ
   - Я тоже не в восторге от них, но как человек закона категорически не согласен с такими действиями. И предупреждаю, что ещё раз придёшь сюда так вот потренироваться, я вынужден буду привлечь тебя к ответственности и как пить дать арестую. Лучше бы ты моего сына Витьку потренировал.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Ещё одного раза уже точно не будет. У меня повестка дома лежит, на днях в армию забирают. До окончания школы отсрочку давали, а теперь всё.
  
  КРАУЗЕ
  (подавая Панкратову руку на прощание)
   - Тогда ладно, вопросов больше нет. Желаю отслужить достойно. И советую самбо заняться, с такими-то данными.
  
  
  СЦЕНА 12. ИНТ: Трёхэтажная армейская казарма. Перед главным входом большой щит с картой, красными стрелами, названиями городом и надписями сверху "Боевой путь части". Кабинет заместителя командира по политической части.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 18 лет. ЗАМПОЛИТ - майор, полный мужчина, 45 лет.
  
  Панкратов в новенькой военной форме, наголо подстриженный, проходит по коридору и подходит к кабинету с табличкой "Заместитель командира по политической части".
  
  ПАНКРАТОВ
  (приоткрыв дверь в кабинет)
   - Можно?
  
  ЗАМПОЛИТ
  (грозно, с недовольным выражением лица, перед ним на столе открытый скоросшиватель с документами новобранца)
   - Не можно, а разрешите войти. Читаем, Панкратов Александр Сергеевич, так?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Так.
  
  ЗАМПОЛИТ
   - Не так, а так точно. Рабочий, образование среднее, окончил одиннадцать классов, так?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Так точно.
  
  ЗАМПОЛИТ
   - Комсомолец?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Так точно. На заводе приняли.
  
  ЗАМПОЛИТ
   - Отец умер. Мать, Анна Васильевна, работает в библиотеке, так?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Так точно.
  
  ЗАМПОЛИТ
   - Призван из Свердловска, в батальоне у нас со вчерашнего дня, так?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Так точно.
  
  ЗАМПОЛИТ
  (закрывая скоросшиватель и откидываясь на спинку стула)
   - Зачем стариков покалечил, костолом, один вон даже в санчасть попал?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Ремень и часы отобрать хотели.
  
  ЗАМПОЛИТ
   - Понятно, к дембелю готовятся. А нельзя было этим баранам просто слегка по рогам надавать?
  
  ПАНКРАТОВ
  (запальчиво)
   - Просто и слегка я не умею. В связи с этим хочу сразу заявить, товарищ майор, служить буду, как надо. Но, если меня тут кто-нибудь ещё хоть раз пальцем тронет, я за себя не ручаюсь.
  
  ЗАМПОЛИТ
   - Ишь ты, петух какой. А я хочу тебе заявить, что от трибунала тебя спасает только то, что ты в карантине и не принял ещё присягу, понял. А, чтобы ты попусту руки не распускал, я при случае найду тебе применение.
  
  
  СЦЕНА 13. НАТ: Ноябрь. Поздний вечер, лес, грунтовая дорога, вдоль дороги армейские палатки. Немного в стороне от больших солдатских палаток офицерская палатка.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 19 лет, только что исполнилось. ЗАМПОЛИТ. КАПИТАН - начальник штаба батальона, бравого вида офицер, 30 лет. ПОСЫЛЬНЫЙ - рядовой солдат с повязкой на рукаве "ПосыльныЙ".
  
  В палатке замполит и капитан. Входит посыльный.
  
  КАПИТАН
   - Позови рядового Панкратова из второй роты.
  
  Появляется Панкратов
  
  ПАНКРАТОВ
  (докладывает, обращаясь к замполиту)
   - Товарищ майор, рядовой Панкратов по вашему приказанию прибыл.
  
  КАПИТАН
   - Это я тебя вызывал. Вот что надо сделать, боец. Идёт учебная игра с таким же батальоном связи, но из другой дивизии. Часть эта для нас сейчас как бы условный противник, в расположении которого находится новая передвижная радиостанция. Она охраняется, возле неё часовой. Его надо тихонько снять и доставить сюда. Понял?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Так точно, товарищ капитан. Только где это?
  
  КАПИТАН
   - Замполит покажет. Можешь выполнять.
  
  Замполит и Панкратов выходят из палатки.
  
  ЗАМПОЛИТ
   - Это близко, прямо по этой вот колее, метров пятьсот. У часового патронов нет, охранять, по сути, нечего и не от кого, все учения проводятся на нашем закрытом полигоне. Не понимаю, на кой чёрт этот часовой сдался нашему начальнику штаба. Я уж тебя прошу, не повреди там его, возьми аккуратно. И смотри, чтобы не убежал со страху, а то наделает шуму.
  
  ПАНКРАТОВ
   - В штаны может наделать, а так никуда он не денется. От меня не убежит.
  
  ЗАМПОЛИТ
  (вздыхая и обращаясь к Панкратову, как к равному)
   - Ох, доиграются когда-нибудь эти молодые командиры.
  
  СЦЕНА 14. НАТ: Темно, но под светом полной луны и непотушенных фар боевых машин условно чужой участок леса хорошо просматривается.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. ЗАМПОЛИТ. КАПИТАН. ДУХ.
  
  Панкратов подкрадывается к часовому, который не ходит по полянке вдоль и вокруг охраняемого объекта, а безмятежно дремлет, сидя на подножке автомобиля. Панкратов, крепко обхватив шею обмякшего от испуга и никак не сопротивляющегося часового, зажимает ему рот и уволакивает в лес. Там забирает у него автомат, приказывает молчать и пинками под зад заставляет идти в нужном направлении. И только войдя с ним в нормально освещённую офицерскую палатку, Панкратов узнаёт в пленённом часовом Духа.
  
  ПАНКРАТОВ
  (с удивлением глядя на Духа)
   - Ты, что ли?
  
  ДУХ
  (очумело, не понимая, что происходит)
   - Я, конечно.
  
  ДУХ
  (обращаясь к замполиту)
   - Это Панкрат, товарищ майор, я его знаю.
  
  ЗАМПОЛИТ
   - И мы его знаем.
  
  ЗАМПОЛИТ
  (обращаясь к Панкратову)
   - Вы что, знакомы?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Так точно. В Свердловске когда-то вместе на стройке работали.
  
  ЗАМПОЛИТ
   - Тогда всё понятно. И у нас, и у них последние призывы в основном с Урала.
  
  КАПИТАН
  (обращаясь к Панкратову)
   - Так, рядовой. Ты свободен.
  
  КАПИТАН
  (обращаясь к Духу)
   - А с тобой, воин, придётся разбираться вместе с твоим командиром, как это ты так службу несёшь.
  
  Панкратов и замполит выходят из палатки.
  
  ЗАМПОЛИТ
  (одобрительно, хлопая Панкратова по плечу)
   - Иди, отдыхай, Саша.
  
  
  СЦЕНА 15. НАТ: Июль. Спортивная площадка во дворе казармы.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 19 лет. ЗАМПОЛИТ. ВОЕННЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ. ОФИЦЕРЫ. СОЛДАТЫ,
  
  Панкратов на перекладине, в гимнастёрке, не подпоясанной ремнём, раз за разом выполняет подъём переворотом. Рядом замполит, другие офицеры, военный корреспондент с фотоаппаратом, немного дальше солдаты - все с удивлением наблюдают за происходящим. Один из офицеров считает, который раз уже Панкратов переворачивается через перекладину:
   - Девяносто один, девяносто два, девяносто три...
  
  
  СЦЕНА 16. ИНТ: Июль. Кабинет замполита.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ЗАМПОЛИТ. КАПИТАН - начальник штаба.
  
  КАПИТАН
  (читая вслух небольшого формата газету с названием "За Родину!")
   - За плечами ефрейтора Панкратова всего год службы в танковой дивизии, а он вновь удивил своих товарищей и командиров своими незаурядными спортивными достижениями. На днях в присутствии нашего корреспондента он сто пятьдесят раз выполнил подъём переворотом и сто двадцать раз подтянулся на перекладине. Вот такие парни служат в Группе советских войск в Германии.
  
  ЗАМПОЛИТ
  (восторженно)
   - Никогда бы не поверил, если бы сам не видел. И откуда в нём такая сила!
  
  
  СЦЕНА 17. ИНТ: Лето. День Специальные занятия перед зданием казармы. Военная техника. Радиостанции на колёсах.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. ПОМОЩНИК ДЕЖУРНОГО - сержант с красной повязкой на рукаве "Помощник дежурного".
  
  Панкратов сидит на бронетранспортёре, в руках шлем с наушниками. Подбегает помощник дежурного.
  
  ПОМОЩНИК ДЕЖУРНОГО
  (обращаясь к Панкратову)
   - Слушай, Панкрат, что-то тебя срочно замполит к себе требует.
  
  Панкратов и помощник дежурного спешно направляются к казарме.
  
  ПОМОЩНИК ДЕЖУРНОГО
  (по пути)
   - Чего натворил-то?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Ничего. А в чём дело?
  
  ПОМОЩНИК ДЕЖУРНОГО
   - Да только что к замполиту особист из штаба дивизии пришёл и сразу за тобой послали.
  
  
  СЦЕНА 18. ИНТ: Лето. День. Кабинет замполита.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. ЗАМПОЛИТ. ОСОБИСТ - подполковник, 45 лет.
  
  ОСОБИСТ
  (вежливо приглашая Панкратова сесть рядом на громоздкий кожаный диван)
   - Как служится?
  
  ПАНКРАТОВ
  (бодро, уверенно)
   - Нормально, товарищ подполковник. Всё в порядке.
  
  ОСОБИСТ
   - Молодец! Насчёт тебя у нас никаких сомнений. В армии сверхсрочно не думаешь остаться?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Никак нет. После демобилизации в институт поступать буду.
  
  ОСОБИСТ
   - Отлично! Если надо будет, характеристику мы тебе дадим соответствующую. Так ведь, майор? А пока у нас к тебе вот какое дело. Надо взять под защиту одного солдата с высшим образованием.
  
  ЗАМПОЛИТ
  (озабоченно)
   - Не солдата, а уникума, Саша. Маевского из третьего взвода первой роты. Да ты его знаешь.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Не знаю, но видел. Толстомясый такой, над ним ещё смеются все.
  
  ЗАМПОЛИТ
   - Он самый. Одна морока с ним, честное слово. И ведь не комиссуешь его без законной причины.
  
  ОСОБИСТ
   - То есть другого выхода нет. Что можно сказать о нём, чтобы ты понял проблему. Вениамин Маевский, москвич, историк, из интеллигентной семьи, женат. К армейской жизни абсолютно не приспособлен, год в армии продержаться не может, ни одной воинской специальности не освоил, хотя человек он, видимо, неплохой. Но оружие ему доверить нельзя, технику тоже. В роте его постоянно обижают и даже издеваются над ним. Масло и сахар отбирают, а дома он наверняка привык сытно покушать. Ни с кем не дружит, последнее время постоянно в депрессии, заикаться стал. Так ему, видите ли, плохо у нас. Не дай бог руки на себя наложит. А допустить подобного или другого происшествия с ним нам никак нельзя. И мы очень надеемся, что под твоей защитой этот самый уникум, как говорит ваш замполит, дослужит свой срок спокойно. И вернём мы его на гражданку живым и здоровым. Как ты к этому относишься?
  
  ПАНКРАТОВ
  (не раздумывая)
   - Положительно. Если только это официальное задание.
  
  ЗАМПОЛИТ
   - Именно задание или комсомольское поручение. Как тебе будет угодно. Но прошу тебя, Саша, в рамках дозволенного. Никого калечить не надо.
  
  ОСОБИСТ
  (строго)
   - И я прошу тебя, даже приказываю, силу не применяй. Мы полагаем, одного твоего авторитета будет достаточно. Просто выкажи своё расположение к Маевскому, пообщайся с ним и пусть все видят, что вы дружите, понял?
  
  ПАНКРАТОВ
  (слегка улыбаясь)
   - Понял, товарищ подполковник. Никто никуда не денется. Разрешите приступить к выполнению?
  
  ЗАМПОЛИТ
   - Ты не шути, дело серьёзное. Чуть чего, сразу ко мне. Всё, можешь идти.
  
  
  СЦЕНА 19. ИНТ: Тот же кабинет замполита.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ЗАМПОЛИТ. ОСОЮИСТ.
  
  ОСОБИСТ
   - Хороший парень. К нам бы его. Но всё равно проследи, как бы он не переусердствовал и дров лишних не наломал.
  
  ЗАМПОЛИТ
   - Действительно, хороший. Мы тут на днях анкетирование провели среди личного состава с вопросом, на кого из сослуживцев вы больше всего хотели бы походить. Так вот, девяносто процентов ответили, что на ефрейтора Панкратова.
  
  
  СЦЕНА 20. НАТ: Лето. День, после ужина. Широкий мощёный тротуар вдоль казармы.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. ПРАПОРЩИК - невысокого роста мужчина средних лет. МАЕВСКИЙ - полнощёкий, румяный, дородный парень, высокого роста, рядовой, 25 лет. СОЛДАТЫ - взвод.
  
  Панкратов, прислонившись к оградке, наблюдает со стороны за Маевским, который стоит в середине шеренги взвода.
  ПРАПОРЩИК
  (приказывая сиплым голосом)
   - Вольно! Всем оставаться на месте, сейчас приду, возьму разнарядку на завтра.
  
  Взвод предоставлен сам себе. Солдаты тут же находят забаву - начинают весело толкать Маевского от одного к другому и давать ему подзатыльники. Причём делают это совместно самые щуплые и низкорослые солдаты.
  
  МАЕВСКИЙ
  (поджав руки к груди и не сопротивляясь)
   - Прекратите немедленно, как вам не стыдно!
  
  Жалкий вид и явно неподходящие в такой ситуации слова ни у кого не вызывают сочувствия, а только ещё больше раззадоривают солдат.
  
  Панкратов подходит к оставшемуся без присмотра взводу, легко отпихивает самых активных участников унижения сослуживца, берёт Маевского за руку и отводит его чуть в сторону.
  
  ПАНКРАТОВ
  (специально громко, чтобы все слышали)
   - Объясни-ка мне, земеля, почему ты никому из этих баранов, как говорит наш замполит, по рогам дать не можешь?
  
  МАЕВСКИЙ
   - Никогда людей не бил и бить не буду.
  
  ПАНКРАТОВ
  (в ответ на откровенный общий хохочут, заложив руки за спину и проходя мимо собравшихся вдруг снова в строй солдат)
   - Тогда я за тебя это буду делать. У нас гвардейская часть или стадо диких животных. Кто ещё хоть раз его тронет, будет иметь дело со мной. А я рога быстро обломаю. Все слышали?
  
  
  СЦЕНА 21. НАТ: Лето. Вечер. Пустое футбольное поле.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. МАЕВСКИЙ.
  
  ПАНКРАТОВ
  (сидя на скамейке рядом с Маевским)
   - Ну что, тихо?
  
  МАЕВСКИЙ
   - Неделю уже тихо. Даже не смотрят в мою сторону. И в столовой ко мне больше не лезут. Спасибо тебе! Только всё равно не пойму, почему ты за меня заступился.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Просто противно было смотреть. Стая против одиночки. Не
  бери в голову, забудем. Расскажи лучше, что ты там в Москве после армии делать будешь?
  
  МАЕВСКИЙ
   - Демобилизуюсь и сразу в аспирантуру. Если не поступлю, то снова пойду на преподавательскую работу. До армии я ассистентом на кафедре истории работал. А у тебя какие планы?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Да какие у меня планы, Веня! До дембеля ещё почти год. Ну а потом в юридический поступать буду, как и хотел. Только теперь уже на заочное отделение. Работать надо и матери ещё помогать.
  
  МАЕВСКИЙ
   - А ты приезжай к нам в Москву. Столица всё-таки. Там и учиться поступишь и работу найдёшь. Отец пишет, его в горком партии перевели. Поможет, если что, я попрошу. Отец у меня хороший. Кстати, мог бы от армии меня отмазать, но не стал. Вот такой он у нас с матерью сознательный коммунист.
  
  
  ТИТР: НАЧАЛО СЕМИДЕСЯТЫХ
  
  
  СЦЕНА 1. НАТ: Конец мая. Утро. Москва. Красная площадь.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 20 лет.
  
  Панкратов в военной форме с дембельским чемоданом. Смотрит на всё вокруг.
  
  ПАНКРАТОВ
  (тихо, вслух, как бы обращается к городу)
   - Ну, вот мы и встретились. От меня не скроешься.
  
  
  СЦЕНА 2. ИНТ: Этот же день. Полдень. Квартира Маевских.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. МАЕВСКИЙ. ОТЕЦ МАЕВСКОГО - 50 лет. МАТЬ МАЕВСКОГО - 50 лет. ЖЕНА МАЕВСКОГО - 22 года.
  
  Маевский открывается дверь в квартиру. За его спиной стоит и приветливо улыбается миловидная девушка.
  Панкратов и Маевский обнимаются.
  
  МАЕВСКИЙ
  (искренне радуясь встрече)
   - Познакомься, Саша, это Люда, моя жена.
  
  Из комнаты выходит отец Маевского.
  
  МАЕВСКИЙ
   - А это мой отец, Геннадий Георгиевич.
  
  ОТЕЦ МАЕВСКОГО
  (пожимая руку Панкратову)
   - Проходи, дорогой, мы тебя давно ждём. С утра, как ты позвонил из аэропорта, очень ждём. Жена вон, Диана Аркадьевна, даже торт свой фирменный испекла.
  
  ПАНКРАТОВ
  (оправдываясь)
   - Да я в центре побывал. На Красной площади был, по улице Горького прошёл.
  
  Из кухни выходит мать Маевского, в фартуке, с полотенцем в руках.
  
  МАТЬ МАЕВСКОГО
  (хлопотливо, восторженно)
   - Наконец-то, прибыл. Дай-ка я на тебя погляжу. Ну точно, как на плакатах солдат изображают. Давай, раздевайся и за стол. Пойдём, я тебе покажу, где умыться.
  
  МАТЬ МАЕВСКОГО
  (показывая Панкратову в ванной комнате, где мыло, полотенце)
  
   - Спасибо тебе за Венечку, он нам всё про вашу дружбу в армии рассказал. Он ведь у нас совсем за себя постоять не может. Пока он служил, мы тут с Людочкой извелись совсем.
  
  
  СЦЕНА 3. ИНТ: Кабинет отца в квартире Маевских.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. МАЕВСКИЙ. ОТЕЦ МАЕВСКОГО.
  
  ОТЕЦ МАЕВСКОГО
  (обращаясь к Панкратову)
   - Я тоже советую тебе переехать в Москву. И поступить во всесоюзный юридический заочный институт. А с пропиской и работой я помогу.
  
  МАЕВСКИЙ
   - Может, действительно, Саша, лучше тебе заочно учиться, как ты и хотел. Никакого распределения, а диплом такой же. С третьего курса по специальности уже сможешь работать. Либо в народном хозяйстве, либо в органах.
  
  ОТЕЦ МАЕВСКОГО
   - Это мы посмотрим ещё, где. Пока ты, Александр, получай там у себя дома паспорт и решай, что делать. Надумаешь, снимайся с учёта и приезжай.
  
  
  СЦЕНА 4. НАТ: Тот же дом Панкратовых в Свердловске. Тот же подъезд.
  
  Персонажи: ПАНКРАТОВ - с тем же дембельским чемоданом, но в
  гражданской одежде. МАТЬ.
  
  Панкратов у подъезда прощается с матерью.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Всё, мама. На вокзал не надо ехать, сам доберусь.
  
  МАТЬ
  (обнимая и целуя Панкратова, вытирая слёзы)
   - Береги себя, сынок. А, может, ещё передумаешь? Если просто хочется в Москве побывать, съезди, погуляй и возвращайся. Я тебя так ждала, скучала. Я ведь одна тут. Думала, приедешь, семьёй обзаведёшься, внуков понянчу. Оставайся, ну кому ты там нужен. Да ещё характер у тебя такой неуживчивый, обязательно во что-нибудь встрянешь или разругаешься с кем-нибудь в пух и прах.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Я же говорю тебе, хорошие они люди. Обещали во всём помочь. Но не это главное. Запомни раз и навсегда, ничего страшного с твоим сыном никогда и нигде не произойдёт. Я у тебя всемогущий, умный и сильный, как отец говорил. Всё вытерплю, вывернусь из любой ситуации и умру очень стареньким, седеньким своей смертью. Ну чего ты, на самом деле, чувствительная такая стала? Встречала, тоже плакала.
  
  МАТЬ
   - Да, плакала. От радости, что ты никого там, в Германии, не прибил.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Опять ты об этом. Не прибил же. А сейчас чего плачешь? Перестань, мама. Я знаю, что тебе плохо одной. Я тебя тоже очень люблю и тоже буду скучать по тебе. Повторяю, при первой же возможности заберу тебя к себе. Всё, я пошёл.
  
  Панкратов уходит. Отойдя немного от дома, он оглядывается на свою мать, так и стоящую у подъезда с платочком в руках, на свой старый сарай, на свою почерневшую от времени полусгнившую голубятню.
  
  
  СЦЕНА 5. ИНТ: Август. Квартира Маевских. Кабинет отца Маевского.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. ОТЕЦ МАЕВСКОГО.
  
  ОТЕЦ МАЕВСКОГО
   - Так, Александр. В институт ты поступил, мы тебя уже с этим поздравили. А теперь о работе, какую я тебе подыскал и предлагаю. Освобождённым секретарём комитета комсомола швейной фабрики, одной из самых крупных в Москве. Правда, не на правах райкома, оформят тебя пока электриком. Но это временно. Там считают, что вожаком у девушек обязательно должен быть парень, желательно помоложе, чтобы подольше поработал на этой должности. С руководством я уже согласовал твою кандидатуру. Ты ведь не из актива района, и они о тебе ничего не знают. Жить будешь в общежитии фабрики со всеми удобствами. Так, что условия для учёбы и для всего остального будут. Ну, как?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Спасибо, Геннадий Георгиевич! Я, конечно, принимаю предложение. Но справлюсь ли?
  
  ОТЕЦ МАЕВСКОГО
   - Справишься, не боги горшки обжигают. Говорить ты умеешь, а это в нашем деле уже много значит. Конфликты или казусы какие возникнут, обращайся. Приезжай прямо сюда, к нам домой.
  
  
  СЦЕНА 6. ИНТ: День. Общежитие швейной фабрики. Отдельное помещение в виде однокомнатной квартиры. Напротив кровати стеллажи с книгами, тумбочка с телевизором. На шкафу дембельский чемодан Панкратова, сбоку кровати на полу увесистые гантели. У окна письменный стол, на котором стопка учебников. Сверху учебник "Уголовное право". В комнате очень чисто и прибрано.
  
  
  СЦЕНА 7. ИНТ: Лето, день. Цех швейной фабрики, шум станков, за станками в основном девушки.
  
  ПЕРСОНАДИ: ПАНКРАТОВ - 23 года. ДЕВУШКИ - прядильщицы, ткачихи в рабочих халатах, с одинаковыми косынками на головах
  
  Панкратов в добротном костюме, с аккуратно завязанным галстуком, подходит к некоторым из них и о чём-то весело разговаривает, показывает какие-то бумаги, смеётся. Другие девчонки, не отрываясь от работы, с интересом наблюдают за ним.
  
  
  СЦЕНА 8. ИНТ: Лето. Время после рабочей смены. Небольшое здание с вывеской "Дом культуры швейной фабрики". Общее собрание коллектива фабрики. На сцене за столом президиума несколько человек, в том числе парторг и ответственный комсомольский работник.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 23 года. ПАРТОРГ - пожилой мужчина пенсионного возраста с пышной седой шевелюрой. КОМСОМОЛЬСКИЙ РАБОТНИК - респектабельного вида молодой человек в очках, 33 года.
  
  ПАРТОРГ
  (встав из-за стола президиума)
   - А теперь, товарищи, позвольте мне, как парторгу, перейти к радостному событию. За создание сквозных комсомольских бригад и достижения в социалистическом соревновании комсомольская организация нашей фабрики награждается вымпелом ЦК ВЛКСМ. Для вручения вымпела от имени центрального комитета на наше собрание специально прибыл ответственный работник Московского городского комитета комсомола.
  
  Раздаются громкие аплодисменты.
  
  На сцену из первых рядов зала выходит Панкратов, но не по ступенькам с краю, а просто легко запрыгивает на неё, что вызывает дополнительные аплодисменты. Из-за стола президиума в это время встаёт комсомольский работник и вручает вымпел Панкратову.
  
  КОМСОМОЛЬСКИЙ РАБОТНИК
  (во время вручения вымпела, тихо, заговорщицким тоном, почти в ухо Панкратову, под продолжающиеся аплодисменты)
   - Жду тебя в горкоме.
  
  
  СЦЕНА 9. ИНТ: Вечер Квартира Маевских.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 23 года. МАЕВСКИЙ.
  
  ПАНКРАТОВ
  (угрюмо, взволнованно и с озабоченным видом расхаживая по комнате перед сидящим на диване Маевским)
   - Вот сегодня мне красивый вымпел ЦК вручили. А я не рад, Веня. Всё не то и не так. Все эти знамёна и грамоты совершенно оторваны от истинных проблем молодёжи. Вместо дела одни бумаги и показуха. Всё-таки дураки у власти пострашнее стихийного бедствия будут, от него хоть укрыться можно. А от них никуда не денешься. Я вот даже стишок такой по этому поводу сочинил, послушай
  
   Не бойтесь клопов и назойливых мух.
   Не бойтесь худых и облезлых котят.
   Пиявок не бойтесь и драных старух,
   Которым по виду за сто пятьдесят.
   Не бойтесь морозов, метелей и бурь.
   Крапивы не бойтесь и даже волков.
   Нигде ничего нет страшнее, чем дурь
   У власти поставленных дураков.
  
   - А можно и так ещё в конце
  
   Не бойтесь в помойку руками залезть.
   Крапивы не бойтесь и даже волков.
   Нигде ничего нет страшнее, чем спесь
   Высокопоставленных дураков.
  
  МАЕВСКИЙ
   - Мой отец тоже как бы у власти и тоже не низко поставлен. Но ты ведь его не считаешь дураком спесивым.
  
  ПАНКРАТОВ
  (всё более возбуждаясь)
   - То-то и оно, что нет. И многие другие партийные чиновники очень даже не дураки и сами по себе в отдельности вполне приличные люди. А все вместе бюрократы и демагоги. И я с ними. Вот в чём феномен! Девки пашут в три смены, а я, здоровый мужик, какой-то ахинеей и словоблудием занимаюсь. Умом понимаю, что так заведено, такая идеология, такая политика, короче, так надо, в том числе для себя, для карьеры, а душа протестует. Последнее время сам себя постоянно спрашиваю, в кого же ты превращаешься, Панкрат? Ещё пару лет такой деятельности и всё, тебя нет, ты очередной советский бюрократ, чинуша безликая. А я не хочу этого, Веня! Я настоящим живым делом хочу заниматься, чтобы общество наше вперёд и вверх продвигалось. Я пользу хочу народу приносить, служить ему верой и правдой. Другие не могут, а я могу, потому что ум и силу имею. Но на Москву в этом смысле надежды нет, она сгнила окончательно, я же всё вижу. Для перемен к лучшему в Москве нет почвы, опереться не на кого. На Урал возвращаться надо, там узел и средоточие всех проблем. Там ещё остались нормальные люди, которых можно поднять на борьбу против существующего режима, за свободу и торжество разума. Так жить, как живёт сейчас наш народ, нельзя, Веня!
  
  МАЕВСКИЙ
   - Опять ты о свободе, Саша, а что она для тебя? Ты ведь мне так ни разу и не объяснил это, хотя часто ссылаешься на её отсутствие.
  
  ПАНКРАТОВ
  (с пламенной уверенностью)
   - Свобода, Веня, это возможность наказывать тех, кто ведёт себя не по уставу, вплоть до полной изоляции от общества. По какому такому уставу, спросишь. Объясняю. По уставу, принятому умными и честными людьми, которые понимают, что ум должен быть свободным от любой идеологии, а поведение должно быть зависимым от ума, совести и справедливости. Руководящей и направляющей силой общества должна быть не коммунистическая или какая-нибудь другая идеологическая партия, а партия свободы, ума и морали. Ты спросишь, а кто будет определять, умный ты или честный. Отвечу. А никто персонально. Просто один раз волевым решением надо выстроить государственную систему так, чтобы наверх, к власти и деньгам, поднимались исключительно люди умные, талантливые и честные. И заковать такую систему в незыблемую железобетонную глыбу на века, чтобы поколений десять в ней воспиталось. Вот в этом смысле и в таком контексте закостенелость я признаю. И чтобы, главное, навсегда извести бездельников. Иначе капут человечеству. Моё самое глубокое убеждение заключается в том, что, в конце концов, человечество погубят те его представители, которые сами ничего не делают и живут за счёт других. Безработицы у нас нет, а ты посмотри, сколько у нас разного рода тунеядцев, толку от которых обществу никакого. И страшно то, что их в настоящее время становиться всё больше и больше. Жрут, пьют, крышу над головой имеют, государство их защищает, а они взамен ничего ему не дают. Это не люди, а крысы какие-то в людском обличии, жадно и безудержно захватывающие наши города и сёла. Какой-то хмырь и шалопай, ничего не делает и не хочет делать, эгоист и лентяй, тупой, бездарный и необразованный обормот с преступными наклонностями, а меня призывают уважать его и воспитывать в нём нового человека. Да с какой это стати! Палкой хорошей ему дать по хребту и, как миленький, заработает. Хочешь жить в нормальном государстве, спокойно ходить по красивым улицам, покупать всё в магазинах, растить здоровых детей и так далее, тогда иди и работай, участвуй в улучшении жизни вокруг. Не нравиться вкалывать на заводе, учись, становись, кем хочешь. Только работай, живи достойно. Каждый трудоспособный член общества обязан кормить сам себя на им самим же добросовестно заработанные деньги. По природе тот, кто может, но не желает честно работать, а всё хитрит, обманывает, злоупотребляет справедливыми социалистическими законами и радуется тому, как он ловко устроился, тот подлежит жесточайшему изгнанию из общества и последовательному истреблению. Всё должно быть так, чтобы бездельники были обречены на вымирание. И чтобы никто и никогда не смог бы жить за счёт другого человека. Надо каждого проверять, на что он живёт, откуда он берёт средства к существованию. Молодой, здоровый, сильный и ничего полезного для общества не делает, значит, к ногтю его. Давить таких надо. В противном случае либо все всегда будут жить средненько, так себе, как мы все здесь сейчас живём, терпеливо довольствуясь лишь самым необходимым, либо одна малая часть населения будет жить хорошо за счёт другой части, как там, на западе. Чтобы такого не было, надо срочно начать исправлять ситуацию. Неправильно, когда политика государства продолжает формально находиться под диктатом идеи о всеобщем равенстве, а всеобщий контроль за исполнением гражданских обязанностей практически исчез. В идеологическом смысле свобода нужна нам, как воздух. Свобода во всём, кроме обязанности работать на благо общества. Если большинство не будет работать или будет работать плохо, или одни будут просто отбирать хлеб у других, воровать, грабить, то жизнь станет невыносимой и государство развалится. Сознательное меньшинство страну не удержит, большинство из дураков и бездельников её погубит. Мне что противно, Веня. То, что у нас на деле сейчас ни реальной свободы, ни результативной работы. Конституция есть, а свободы нет. Пятилетки объявляются, планы грандиозные, а половина москвичей, например, ничего не делают. Чаи гоняют в конторах разных и дефицитом приторговывают. Вот я и говорю, пора уже всем нам выкарабкаться из грязных революционных пелёнок полувековой давности и освободиться, наконец, от порочной практики управления страной, когда умными, способными и трудолюбивыми людьми правит невежественное, неблагодарное и ленивое большинство. Ну, сколько можно какими-то нестройными рядами шествовать к какой-то фантастической цели, полностью игнорируя по пути обычное житейское благоразумие. С безликим и серым арифметическим большинством коммунизм не построишь. И хватит морочить людям головы. А, если уж и отнимать у них свободу, то только в том, что не вписывается в исторически справедливое устройство общественно-политической жизни. Свободу в человеческом обществе обеспечивает не диктатура господствующего класса, а диктатура ума, совести, справедливости и ответственности. Такой свободы у нас нет. А я только за такую свободу. Нельзя допускать больше, чтобы свою диктатуру устанавливали то богатые подлецы, то злые бедняки. Вот, как хочешь, так и понимай это, Веня.
  
  МАЕВСКИЙ
  (вздыхая и морща лоб)
   - Ох, дружище. Ты оратор, конечно, спору нет. И говоришь убедительно. Но сдаётся мне, что тебе не за свободу, непонятно какую, бороться надо и не о народе, непонятно каком, думать. А надо, например, в девчонку хорошую влюбиться, благо на твоей фабрике есть из кого выбирать, жениться на ней, детей нарожать и жить, как все живут, приспосабливаясь к обстановке. В плане обычной человеческой жизни ты как индивидуум и так свободен. Живи и люби, вот и вся премудрость, Саша. Чего ты заковал-то себя в эти вечные рассуждения о справедливом общественном устройстве. Тебе от самого себя, такого вот беспокойного мыслителя о свободе, освободиться надо. Пока ты только внутренне конфликтуешь с существующим строем. Но, если ты не изменишь в принципе своего отношения к происходящему вокруг тебя, то рано или поздно неизбежно вступишь в противостояние с властью. А чем это у нас заканчивается, все хорошо знают. Угодить в психушку это ещё не самая страшная перспектива. Жизнь у человека одна. Потрать ты свою избыточную энергию на себя, на близких, на творчество, на увлечения, на путешествия, в конце концов. Больше позитива, друг мой!
  
  ПАНКРАТОВ
  (прекращая ходить и присаживаясь на диван рядом с Маевским)
   - Может, ты и прав, Веня. Я очень благодарен и тебе и твоему отцу. Но постарайся понять, не могу я постоянно приспосабливаться и лицемерить. Душа не приемлет почти всё, что вижу вокруг. Весь день как в маске хожу или роль какую играю, говорю не то, делаю не то. Слушаю серьёзно, когда ржать охота над элементарной тупостью и безграмотностью. Улыбаюсь, когда не смешно, руку жму, когда в морду дать охота. Сижу на разных собраниях и не понимаю, кому нужны эти скучные сборища. Нет, Веня, не как физический индивидуум, а как ответственный гражданин, я несвободен в таком государстве. И все несвободны. А, значит, практически всё равно кому-то что-то делать надо, чтобы изменить жизнь к лучшему. И я буду это делать. Позитивы с негативами тут ни при чём. Ты думаешь, я не могу жить так, как ты советуешь. Могу, Веня, я всё могу.
  
  МАЕВСКИЙ
  (добродушно улыбаясь)
   - Да я давно уже понял, что ты всемогущий.
  
  ПАНКРАТОВ
   - А ты зря хихикаешь, Веня. Мне ещё в детстве хорошо разъяснили, какую фамилию я ношу. И имя у меня с определённой общественной обязанностью. Но это так, между прочим. А что касается женитьбы, на что, кстати, и мать моя давно намекает, то до этого мне ещё с одной особой разобраться надо, которая когда-то отвернулась от меня из-за того только, что я не по своей воле рабочим стал. Предала она меня. А мы дружили с ней с третьего класса, и я любил её. И сейчас люблю.
  
  
  СЦЕНА 10. ИНТ: День. Административное здание швейной фабрики, длинный коридор с кабинетами.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. ПАРТОРГ.
  
  Панкратов заходит в один из кабинетов. По вывеске на стене, рядом с дверью, видно, что это партком.
  
  ПАРТОРГ
   - Проходи, садись. Признавайся, тебе известно, что горком комсомола на тебя виды имеет?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Впервые слышу.
  
  ПАРТОРГ
   - Так и знал. Такая вот у них манера кадры себе подбирать. Мнение самого человека их не волнует. И со мной не посоветовались. В общем, забирают тебя от нас, Саша. Вопрос решённый. Жаль, конечно, мы тут все к тебе очень привыкли. На моей памяти таких комсомольских секретарей у нас не было. За три года ты столько полезного для фабрики сделал.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Да ладно вам, Фёдор Трофимович, не выдумывайте. Ничего выдающегося я не совершил.
  
  ПАРТОРГ
   - Кончай скромничать. Порядок во всём навёл, девчонки заработали лучше, получать стали больше, многие учиться пошли, самодеятельность возродилась, свой театр вон создали, спорт на подъёме, стадион отремонтировали, в общежитии выпивки прекратились. Естественно, как такого работника к себе не забрать. Они же всё знают, Саша. Ещё говорят, что это большая честь для нашего предприятия, что тебя сразу в горком пригласили. Но, чтобы оформиться туда без проблем, поступила команда срочно кандидатом в КПСС тебя принять, пока ты проходишь как рабочий. По рабочим нет лимита на приём в партию, понял?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Понял. А что для этого нужно?
  
  ПАРТОРГ
  (подсовывая Панкратову чистые листы бумаги)
   - Пиши заявление и автобиографию. А рекомендации мы с директором тебе дадим.
  
  
  ТИТР: СЕРЕДИНА СЕМИДЕСЯТЫХ
  
  
  СЦЕНА 1. ИНТ: День. Московский горком ВЛКСМ. Кабинет того самого комсомольского работника, что вручал Панкратову вымпел.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 24 года. КОМСОМОЛЬСКИЙ РАБОТНИК.
  
  КОМСОМОЛЬСКИЙ РАБОТНИК
  (Панкратову, сидящему напротив)
   - Я, как завотделом, обязан заботиться о своих сотрудниках. Надо не только вкалывать, отдыхать тоже надо. Сколько ты у нас уже работаешь, Саша?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Почти год уже.
  
  КОМСОМОЛЬСКИЙ РАБОТНИК
   - И зарекомендовал ты себя, надо признать, с самой положительной стороны. Поэтому в качестве поощрения мы предлагаем тебе в счёт отпуска, разумеется, съездить во Францию по линии молодёжного туризма, по Спутнику, ну ты знаешь. Группу уже набрали, но есть ещё одна путёвка. Для своих берегли. Через неделю выезд, так что срочно оформляй документы.
  
  ПАНКРАТОВ
  (искренне и с уважением)
   - Спасибо!
  
  Панкратов уходит.
  
  
  СЦЕНА 2. ИНТ: День. Горком комсомола. Большой кабинет, в котором работают ещё несколько сотрудников.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ.
  
  Панкратов сидит за своим столом и заполняет анкету выезжающего за границу. Бланк анкеты перед ним. В графе, где требуется указать сведения об отце, он кратко записывает "Умер".
  
  ПАНКРАТОВ
  (закончив с анкетой и набрав номер на телефоне, стоящем на углу стола)
   - Привет, Веня, я это. Через неделю во Францию еду. Представляешь, я в Париже! Кроме того, узнаю там, может быть, кое о ком.
  
  
  СЦЕНА 3. ИНТ: Начало рабочего дня. Тот же кабинет комсомольского работник в Горкоме ВЛКСМ.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. КОМСОМОЛЬСКИЙ РАБОТНИК.
  
  КОМСОМОЛЬСКИЙ РАБОТНИК
  (озабоченно, не глядя на Панкратова)
   - Вот что я должен сказать тебе, Александр Сергеевич. Тебя в горком партии вызывают.
  
  ПАНКРАТОВ
  (с удивлением)
   - Зачем и к кому конкретно?
  
  КОМСОМОЛЬСКИЙ РАБОТНИК
  (уклончиво)
   - Зачем не знаю. А явиться ты должен сегодня в четыре на заседание бюро партийной организации горкома. Такое вот оттуда распоряжение поступило. А тебе не хуже меня известно, что мы всё должны делать в соответствии с их решениями.
  
  
  СЦЕНА 4. ИНТ: День. Московский горком КПСС. Просторное помещение с большим портретом Ленина. Заседание бюро партийной организации горкома партии. Длинный стол президиума под красным сукном. Члены бюро сидят за столом, Панкратов стоит перед ними, между рядов кресел и столом президиума.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 24 года. ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ - мужчина, нездорового вида, 55 лет. ЖЕНЩИНА-ЧЛЕН БЮРО - одета строго, во всём блёклом и в парике пыльного цвета, 55 лет. ЛЫСЫЙ ЧЛЕН БЮРО - мужчина в пенсне, перед ним прямо на столе пожухлый портфель времён первых пятилеток с двумя застёжками, 60 лет. ДРУГИЕ ЧЛЕНЫ БЮРО - мужчины, 4 человека, разного возраста, но все ближе к пятидесяти.
  
  ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ
  (сухо, монотонно, не глядя на Панкратова)
   - Предоставив недостоверные сведения о своём отце, товарищ Панкратов опозорил перед соответствующими службами ЦК и КГБ наши партийные и комсомольские организации, а также аппараты обоих московских горкомов. При подаче заявления о приёме кандидатом в члены КПСС и при заполнении анкеты выезжающего за границу товарищ Панкратов не признался, что отец его не просто умер, а как особо опасный рецидивист приговорён к расстрелу. Товарищ Панкратов в автобиографии обязан был дословно указать, что его отец расстрелян, как и в анкете, при проверке которой на днях и был выявлен этот гнусный обман. Ваш проступок, товарищ Панкратов, мы уже тут на бюро партийной организации предварительно обсудили и вынесли единогласное решение. В связи с обманом партии, а также в связи с тем, что органами госбезопасности выезд за границу вам запрещён, в приёме в партию из кандидатов в члены вам отказать, из горкома комсомола уволить.
  
  ПАНКРАТОВ
  (Обескураженно и с трудом подбирая слова)
   - Извините меня. Но, если всё это из-за отца, то я ведь его почти не помню. Мне было всего двенадцать лет или чуть больше, когда отца последний раз арестовали. А до этого я его вообще не знал. По рассказам матери он появлялся на месяц-другой и снова исчезал. За что отца расстреляли и когда точно, я тоже не знаю. Знаю только, что матери выдали свидетельство о его смерти, в котором ничего о расстреле не сказано. Там просто записано, что он умер, и всё.
  
  ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ
  (жёстко, без сочувствия, перейдя на "ты")
   - Мне что, повторить тебе решение бюро партийной организации? Ты радуйся тому, что у тебя такой защитник нашёлся, товарищ Маевский, по просьбе которого мы и решили уволить тебя вроде как по собственному желанию и не сообщать об этом в институт. Какой ты будущий юрист, если врёшь!
  
  ПАНКРАТОВ
  (с искренним недоумением)
   - А что я соврал? Со слов матери мне известно, что отец умер, а больше я не обязан ничего знать. Кому надлежит знать об этом, тот пусть и знает. О каком-то расстреле я тоже узнал только от матери, которая и сама могла точно ничего не знать. Официально же мне никто ничего о моём отце не сообщал, и никакими достоверными сведениями о нём я не располагаю. Формально для меня он умер. Я был ребёнком, мне сказали, что он умер, я так и считаю всю жизнь. Не понимаю, почему я сам должен открыто, да ещё в письменной форме, распространяться о том, что мой отец не просто умер, а точно расстрелян. Мне что, кто-то вручал приговоры или акты какие-то об этом под расписку. А если он не расстрелян, откуда я знаю. Так в чём вы меня обвиняете и при чём здесь комитет госбезопасности?
  
  ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ
  (с нескрываемым раздражением)
   - Мы что тебе всё объяснять обязаны!
  
  ПАНКРАТОВ
  (спокойнее, чем минуту ранее и с уверенностью в своей правоте)
   - А почему я должен из горкома уйти, разве я плохо работаю? И почему с оружием в армии за границей мне служить доверили, а поехать в другую страну мирным туристом не доверяют? А если бы я не согласился поехать во Францию, то всё было бы в порядке? И вообще, в чём собственно проблема, в чём меня подозревают, я ведь весь на виду?
  
  ЛЫСЫЙ ЧЛЕН БЮРО
  (враждебно, срываясь на крик)
   - Хватит притворяться, будто ты не знаешь, что отец у тебя матёрый уголовный элемент, вор в законе!
  
  ПАНКРАТОВ
  (всё с меньшим почтением к партийным работникам и тоже повысив голос)
   - И что, именно так, вор в законе, мне и надо было написать в документах для всеобщего обозрения?
  
  ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ
  (резко, указывая Панкратову на дверь)
   - Свободен! Ты ещё издеваться тут будешь над нами, голос тут будешь повышать. Можешь катиться отсюда на все четыре стороны и больше в партийные и советские органы не суйся.
  
  ПАНКРАТОВ
  (демонстрируя своё несогласие с таким отношением к себе)
   - А как же положение о том, что у нас сын за отца не отвечает?
  
  ЖЕНЩИНА-ЧЛЕН БЮРО
  (властным тоном)
   - Ты об этом своей матери расскажи!
  
  После таких слов Панкратов молча направляется к выходу.
  
  
  СЦЕНА 5. НАТ: День. Казанский вокзал. Перрон. Вагон поезда с табличкой "Урал. Свердловск-Москва".
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ.
  
  ПАНКРАТОВ
  (чуть в стороне от вагона, в руках тот же дембельский чемодан, смотря на всё сразу перед собой, тихо, вслух)
   - Ладно, пока прощай. Но жди, я обязательно вернусь. Никто никуда от меня не денется.
  
  
  СЦЕНА 6. ИНТ: Осень. Свердловск. Та же квартира Панкратовых. За окнами видны те же тополя и те же сараи.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 26 лет.
  
  Панкратов сидит за столом, перед ним очень старая чёрного цвета с потёртыми кнопками пишущая машинка. Панкратов закладывает чистый лист бумаги и печатает по центру большими буквами слово - УСТАВ, а под ним слова - СОЮЗА РАДИ СВОБОДЫ.
  
  
  СЦЕНА 7. ИНТ: День. Просторная, светлая, добротно обставленная квартира.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 26 лет. ТАНЯ - холёная молодая женщина с тонкими чертами лица.
  
  ТАНЯ
  (доставая из шкафчика бутылку вина и бокалы)
   - Я очень рада, что ты меня нашёл. А тебя не узнать, ты очень изменился.
  
  ПАНКРАТОВ
   - В лучшую или в худшую сторону?
  
  ТАНЯ
   - Да ты всегда хорошо выглядел. А сейчас вообще обалденно. Роскошный мужик. Приодеть бы тебя ещё. Ну что, давай выпьем за встречу, открывай.
  
  ТАНЯ
  (после первого выпитого бокала приближаясь к Панкратову)
   - Давай поцелуемся, что ли.
  
  Панкратов и Таня целуются, не сдерживая себя, страстно и продолжительно.
  
  ТАНЯ
  (с трудом выбравшись из объятий Панкратова, игриво)
   - Между прочим, муж сегодня может вернуться домой раньше. А тайное свидание должно быть оправданным.
  
  Объятия персонажей в спальной.
  
  
  СЦЕНА 8. ИНТ: Прихожая в той же квартире. День.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. ТАНЯ.
  
  ТАНЯ
  (с растрёпанными волосами, в лёгком халатике, прощаясь с Панкратовым у дверей в прихожей, с одобрительными нотками в голосе)
   - Ну и медведь же ты, измял меня всю. Но я довольна и не протестую. Встречаться будем, когда захочешь и когда я смогу. Наверстаем упущенное. Согласен?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Надо подумать.
  
  ТАНЯ
  (чмокая Панкратова в щёку)
   - Не ломайся, тебе это не идёт. Завтра обязательно позвони, и я скажу, где. Дома у меня больше нельзя. Я сама всё организую. Если не позвонишь, я обижусь.
  
  
  СЦЕНА 9. НАТ: День. Подъезд Таниного дома.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ.
  (выйдя из подъезда на улицу, смачно сплёвывая и вытирая губы, вслух)
   - Да куда ты денешься.
  
  
  СЦЕНА 10. ИНТ: Вечер. Та же квартира Панкратовых.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. МАТЬ - почти совсем седая.
  
  ПАНКРАТОВ
  (заходя домой, с порога, снимая тёплую куртку, в руках бутылка водки)
   - Мам! Я выпить хочу, разогрей там борща побольше.
  
  МАТЬ
  (выходя из кухни, внимательно смотря на Панкратова и принимая от него бутылку водки)
   - Хм, интересно.
  
  Панкратов и мать проходят на кухню. Панкратов достаёт из тумбочки гранёный стакан и садится на табурет.
  
  МАТЬ
  (продолжая с удивлением наблюдать за Панкратовым)
   - Рюмку возьми. В честь чего это, ты же совсем не пьёшь?
  
  ПАНКРАТОВ
   - В честь победы. Поэтому я и хочу, как когда-то в одном месте, выпить именно из стакана. Тем более, что он у нас тоже один.
  МАТЬ
   - В каком ещё месте и какая ещё победа?
  
  ПАНКРАТОВ
  (отнекиваясь от объяснений, открыв бутылку и налив полный стакан)
   - Долго рассказывать. Итак, за долгожданную и убедительную победу!
  
  ПАНКРАТОВ
  (выпив, не морщась, большими глотками)
   - Хотя, признаюсь тебе, не очень радостной оказалась эта победа, с разочарованием. Тускло и вяло всё, без вдохновения.
  
  МАТЬ
  (вздыхая и подавая глубокую тарелку борща)
   - Опять что-то нехорошее случилось?
  
  ПАНКРАТОВ
  (умиротворённо)
   - Ровным счётом ничего плохого. Наоборот, всё очень хорошо. Только слишком естественно и обыденно. Успокойся, мамочка, никого кроме тебя я больше не люблю. Лучше тебя никого нет!
  
  МАТЬ
  (предостерегающе, кивая на бутылку)
   - Ты особо-то не увлекайся. Если что не так, эта гадость всё равно не поможет.
  
  ПАНКРАТОВ
  (уплетая борщ)
   - Ты права, как всегда. Но, понимаешь, когда душа не на месте, то малость поддать можно.
  
  МАТЬ
   - А почему она у тебя не на месте?
  
  ПАНКРАТОВ
  (отодвигая тарелку)
   - Потому, мама, что умных и смелых людей рядом нет. Потому, что не так всё устроено в этом мире, грязь и серость кругом. Смотришь на всё, и душа ноет. Вот послушай, какой я на днях стих сочинил.
  
   Расхворалась душа моя бедная,
   Что-то шибко ей враз нездоровится,
   На глазах прямо жалкой становится.
   Кабы хворь-то была б ненаследная,
   То ещё мог бы ждать излечения
   И на долю надеяться славную.
   Ведь душа - это всё-таки главное.
   А коль выпало ей назначение
   Захиреть в недовольстве безропотном,
   Вместо кваса вино попиваючи,
   Сам добью её, только не знаючи,
   Проживу ль без души век свой хлопотный.
  
  МАТЬ
  (осуждающе, сокрушённо)
   - О, господи! А повеселее ты ничего сочинить не мог? Да и не стихотворение это вовсе, а чёрт-те что, так себе никому
  не нужное выражение своего дурного настроения. Я всё-таки в библиотеке работаю, разбираюсь немного. И никаких причин для такого настроения у тебя нет. Ты же не старик немощный, к постели прикованный.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Согласен, мама. Мура полная, просто мрачные мысли и крик души. При этом я сам уже не понимаю, чего она бесится, чего хочет.
  
  МАТЬ
   - Кто она-то?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Душа моя.
  
  МАТЬ
  (сердито, осуждающе)
   - Да что ты так о душе-то своей печёшься! У тебя одного душа, что ли. Но никто ведь так не изводит себя, чтобы угодить ей.
  
  ПАНКРАТОВ
   - А зачем жить тогда, мама, если не думать о душе?
  
  МАТЬ
   - Эх, сынок, смотрю я на тебя и вижу, делать тебе нечего. У тебя диплом юриста, а работаешь ты каким-то электриком в гастрономе, да ещё на полставки. Почти ничего не зарабатываешь, хотя тебе уже скоро двадцать семь лет исполнится. Займись ты, наконец, полезным делом.
  
  ПАНКРАТОВ
  (явно хмелея)
   - Пока мне так удобнее. Больше свободного времени и меньше на виду. Никто не интересуется моей персоной.
  
  МАТЬ
   - Ну, а вот зачем тебе свободное время, скажи на милость?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Чтобы интеллектуальную революцию в стране совершить.
  
  МАТЬ
  (с ласковой улыбкой)
   - Так для этого перегоревшие лампочки в магазине менять надо?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Ну, ты даёшь, мамочка, темнота! Если не понимаешь, не смейся. Просто хватит всем жить по-дурацки.
  
  МАТЬ
   - А чего тут понимать. И так видно, что ты сам дурью маешься. Какие-то подозрительные субъекты к тебе ходят, о чём-то шушукаетесь допоздна. Лучше бы в театр или в кино сходил. Жил бы нормально, как все живут, влюбился, женился, детьми обзавёлся.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Это не субъекты, а члены новой партии, союза ради свободы. А стремление к свободе по своему определению уже не может быть глупым.
  
  МАТЬ
  (огорчённо)
   - Ну разве так можно, сынок! Настоящий вор чужое берёт, а ты своё. Ты ведь сам у себя свою жизнь крадёшь. Ложись-ка ты лучше спать. А время покажет, кто умный, а кто дурак.
  
   И мать выходит из кухни.
  
  
  СЦЕНА 11. ИНТ: Зима. Поздний вечер. Комната в той же квартире Панкратовых.
  
  ПЕРСОНАДИ: ПАНКРАТОВ - 27 лет. МОЛОДЫЕ ЛЮДИ - 8 человек, всем до 30 лет, сидят плотно рядышком на стульях, на кровати.
  
  ПАНКРАТОВ
  (раздавая каждому по небольшой пачке распечатанных на машинке листов бумаги)
   - Это устав и обращение к гражданам СССР. Давайте договоримся, что главные цели нашего союза ради свободы до наступления соответствующих условий в стране по соображениям конспирации остаются пока только в наших головах. А на деле для успешного достижения этих целей в будущем занимаемся сейчас лишь тем, что записано в уставе. Просветительская работа среди населения, пропаганда идей свободы и демократии, повышение гражданской активности и объединение противников диктатуры КПСС. Что касается организационной работы и структуры союза, то прошу внимательно ознакомиться с уставом и быть готовыми на следующем заседании сформировать руководящие органы. От должности председателя, если доверите, я не откажусь. А сегодня поручение всем такое. Надо каждому распечатать обращение в количестве пяти экземпляров и как бы случайно по экземпляру оставить на видных местах, где обычно собирается много людей. В исполкомах, например, в домоуправлениях, в поликлиниках, в сберкассах, в учебных заведениях, на почтамте. Понятно? А далее в моих планах закончить составление программы союза и написать серию статей на самые актуальные политические темы. Две статьи уже готовы, надо их только ещё немного подредактировать и тоже можно будет распространять. О следующем заседании союза я сообщу позднее.
  
  Участники заседания тихонько и дружно расходятся. Панкратов провожает их до порога, затем возвращается в свою комнату, складывает все документы в старый дембельский чемодан, заполненный ещё какими-то бумагами, и заталкивает его под кровать.
  
  
  СЦЕНА 12. ИНТ: Зима. Утро. Та же квартира Панкратовых.
  
  Персонажи. ПАНКРАТОВ. МАТЬ. ЛЕЙТЕНАНТ МИЛИЦИИ - 24 года.
  
  МАТЬ
  (глядя, как Панкратов собирается на работу, беспокойно)
   - Опять ты вчера кого-то приглашал. А потом опять почти всю ночь за столом сидел, писал что-то. Господи, Саша, сынок, найди ты себе дело по душе и не занимайся ерундой всякой.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Как раз по душе я и нашёл себе дело.
  
  МАТЬ
  (грустно вздыхая)
   - Ох, чует моё сердце, добром это не кончится.
  
  В это время раздаётся стук в квартиру. Панкратов открывает дверь и видит перед собой молодого милиционера в звании лейтенанта.
  
  ЛЕЙТЕНАНТ МИЛИЦИИ
   - Здравия желаю! Я ваш новый участковый. А вы Панкратов Александр Сергеевич?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Так точно.
  
  ЛЕЙТЕНАНТ МИЛИЦИИ
   - Вам повестка.
  
  Панкратов, не закрывая дверь, читает вслух переданную ему повестку: "явиться в районный отдел милиции к заместителю начальника, кабинет номер два".
  
  ПАНКРАТОВ
   - А по какому вопросу, в качестве кого и когда?
  
  ЛЕЙТЕНАНТ МИЛИЦИИ
   - Не могу знать. А явиться вы можете в удобное для вас время, так и приказали передать.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Ладно. Зайду сегодня после работы.
  
  
  СЦЕНА 13. ИНТ: Свердловск Зимний вечер. Районный отдел милиции. Комната дежурного.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 27 лет. КРАУЗЕ - в милицейской форме. СОТРУДНИЦА РАЙОТДЕЛА - девушка, лейтенант в милицейской форме.
  
  Панкратов заходит в районный отдел милиции.
  
  КРАУЗЕ
  (выходя из комнаты дежурного навстречу Панкратову и протягивая ему для приветствия руку)
   - Да я это я. Краузе или кайзер, если помнишь.
  
  ПАНКРАТОВ
  (с явным недоумением жмёт руку Краузе и внимательно всматриваясь в его лицо)
   - Теперь вспомнил, товарищ подполковник. Здравствуйте или здравствуй, не знаю, как и обращаться.
  
  КРАУЗЕ
  (предлагая Панкратову садиться вместе на диван в комнате дежурного)
   - На ты, конечно, давай без церемоний. Это я тебя вызвал. Захотелось узнать, как живёшь, где трудишься, чем в свободное время занимаешься. Хорошо, что ты сегодня зашёл, я как раз на службе, а сейчас ещё и сам дежурю, больше некому. Все в разъездах и на заданиях, время такое. Ну, рассказывай.
  
  ПАНКРАТОВ
  (пожимая плечами)
   - А чего рассказывать. В армии отслужил достойно, как ты и пожелал мне. Командир дивизии даже благодарственное письмо матери прислал за такого сына. Работаю, не женат, всё.
  
  КРАУЗЕ
  (улыбаясь)
   - Да, очень содержательно. Всё, так всё. А я ведь тебя не просто так пригласил. Проверка по вашим домам была и мне доложили, что ты в Москве юридический институт окончил, а по специальности не работаешь. Вот и решил предложить тебе работу у нас. Офицерское звание и капитанскую должность я тебе гарантирую. В партию вступишь, у нас без этого нельзя. Ну, как?
  
  ПАНКРАТОВ
  (не задумываясь)
   - Премного благодарен, но вынужден отказаться. Нет, правда, спасибо, но согласиться никак не могу.
  
  КРАУЗЕ
   - Почему?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Для нашей партии и работы в органах я родословной не вышел.
  
  КРАУЗЕ
   - Что ты имеешь в виду?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Не что, а кого. Отца своего, матёрого уголовного элемента, так сказать, который семь раз судим, а на восьмой расстрел получил. Такой вот у меня предок. Хоть я его и не знал почти, и вспоминаю с трудом. Впервые тебе только, как старому знакомому и человеку закона, прямо так и сообщаю. Чтобы ты меня потом во лжи не обвинил и не обозвал гнусным обманщиком.
  
  КРАУЗЕ
  (поразмыслив немного)
   - Действительно, это может помешать. А, если я попрошу, кого надо. Даже лично к министру готов обратиться. Для меня это тоже дело принципа. Дети не должны отвечать за отцов.
  
  ПАНКРАТОВ
  (с усмешкой)
   - Ну-ну, как раз там, в Москве, тебя очень даже поймут.
  
  КРАУЗЕ
   - Может быть, и поймут. Если я свой пример приведу. Я ведь тоже своего отца не знаю. Он немец поволжский. Мать рассказывала, в начале сорок первого ночью его забрали и увезли на чёрном воронке. И до сих пор мне ничего об отце не известно. Даже по своим каналам узнать что-либо о нём не удалось. Но ничего, мандатную комиссию я прошёл когда-то и в школу милиции меня взяли.
  
  В это время по рации сообщают о происшествии. Рация работает с помехами.
  
  КРАУЗЕ
  (внимательно ещё раз прослушав оперативную информацию)
   - Извини, мне на выезд. Магазин ограбили, кассир ранен. Вот подонки!
  
  Краузе быстро поднимается этажом выше, тут же возвращается
  с молоденькой сотрудницей райотдела и усаживает её на место дежурного.
  
  КРАУЗЕ
  (приказным тоном сотруднице)
   - Остаёшься за меня. Будь постоянно на связи.
  
  Панкратов и Краузе выходят во двор райотдела милиции и подходят к милицейскому УАЗику.
  
  КРАУЗЕ
   - Может, поможешь? Поедем вместе, сам же говорил когда-то, что таких не любишь.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Неохота. А что за магазин?
  
  КРАУЗЕ
   - Гастроном на Комсомольской.
  
  ПАНКРАТОВ
  (бодро, заинтересованно, садясь машину)
   - Тогда другое дело. Я же в этом гастрономе работаю электриком. Да и название улицы мне небезразлично.
  
  СЦЕНА 14. ИНТ: Свердловск Поздний зимний вечер. Здание гастронома с большими светящимися арочными окнами.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. КРАУЗЕ. ДИРЕКТОР МАГАЗИНА - женщина в накинутой на плечи дорогой шубе, 40 лет. СОТРУДНИЦЫ ГАСТРОНОМА - женщины разного возраста, две.
  
  Краузе и Панкратов подъезжают к магазину с вывеской "Гастроном". У входа их поджидают взволнованные сотрудницы торгового заведения. Панкратов проворно выпрыгивает из милицейского УАЗика. За ним выходит из машины Краузе.
  
  ДИРЕКТОР МАГАЗИНА
  (с удивлением глядя на Панкратова)
   - Панкратов, ты, что лм?
  
  ПАНКРАТОВ
  (представляя директора магазина Краузе)
   - Потом объясню. Это директор магазина, товарищ подполковник.
  
  КРАУЗЕ
   - Где они?
  
  ДИРЕКТОР МАГАЗИНА
   - Только что убежали. Их трое, все молодые. Мы сами хотели их задержать, но они вырвались и убежали.
  
  КРАУЗЕ
   - Куда, в какую сторону?
  
  СОТРУДНИЦЫ ГАСТРОНОМА
  (суматошно и наперебой)
   - Вон туда, к тем домам и гаражам.
  
  СЦЕНА 15. НАТ: Зима. Много снега. Плохо освещённые дворы города, дома невысокой этажности, ряды капитальных гаражей.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. КРАУЗЕ. ДУХ. БАНДИТЫ - двое, молодые мужчины в возрасте до 30 лет.
  
  Краузе и Панкратов бегут по натоптанной в снегу дорожке в указанном направлении.
  
  КРАУЗЕ
  (громко, отставая от Панкратова и вынимая на ходу из кобуры пистолет)
   - Возьми хотя бы одного.
  
  ПАНКРАТОВ
  (азартно)
   - Возьму. Куда они денутся!
  
  Панкратов, забежав за гаражи, первым видит убегающих бандитов. Перед жилыми домами они разделяются, один из них бежит вдоль пятиэтажки. Панкратов устремляется за ним, а Краузе за теми двумя, что свернули направо, в сторону какого-то нежилого здания и длинного забора с гаражами. Панкратов догоняет бандита и пинком сзади сбивает его с ног. Тот падает, шапка при этом с него слетает, и он сильно ударяется головой о тротуар. Панкратов наклоняется над ним, переворачивает его на спину и под ярким светом фонаря у дома узнаёт в нём Духа. Панкратов шлёпает Духа по щекам, чтобы привести его в чувство, но бесполезно. В этот момент невдалеке слышится выстрел из пистолета. Панкратов затаскивает Духа в подъезд, укладывает его под лестницу и убегает на звук выстрела. Прибежав на место, Панкратов видит, как Краузе держит двоих бандитов под прицелом. С поднятыми руками они стоят в тупике двора, у забора, закрывающего гаражи.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Извини, не догнал. Как сквозь землю провалился.
  
  КРАУЗЕ
   - Ничего. И на него выйдем.
  
  Панкратов и Краузе вместе отводят пойманных бандитов к УАЗику и усаживают их в специальный отсек.
  
  КРАУЗЕ
  (закрывая двери машины снаружи на замок)
   - Обратно со мной поедешь?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Поздно уже. И отсюда домой на трамвае ближе.
  
  КРАУЗЕ
   - Тогда спасибо. А я ещё тут задержусь. Выясню, что с кассиршей. Но к нашему разговору мы ещё вернёмся.
  
  ПАНКРАТОВ
  (решительно)
   - Исключено, Виктор. Вы уж там как-нибудь без меня.
  
  Пожав Краузе на прощание руку, Панкратов возвращается к дому, возле которого он догнал Духа. Дух в том же подъезде, сидит на ступеньке лестницы, тихо стонет и покачивает головой. Видно, что он не пришёл ещё в нормальное состояние после падения. Панкратов подбирает шапку и нахлобучивает её на голову Духа.
  
  ДУХ
  (глядя на Панкратова и узнав его)
   - А-а, Панкрат, так это ты меня сцапал. Я всегда знал, что ты легавым заделаешься. Ну, и куда ты сейчас меня потащишь, в мусарню свою?
  
  ПАНКРАТОВ
  (приветливо)
   - Ошибаешься. В гости домой к себе пригласить хочу. Для того и поймал.
  
  ДУХ
   - Ни хрена себе, приглашение. Чуть башку не отшиб.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Вот и пойдём, полечим её.
  
  Панкратов помогает Духу подняться, и они уходят.
  
  
  СЦЕНА 16. ИНТ: Зима. Квартира Панкратовых.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. МАТЬ. ДУХ.
  
  ПАНКРАТОВ
  (заходя в квартиру вместе с Духом)
   - Вот, мама, тот, с которым мы много лет назад вместе на стройке работали. И даже в армии встречались, представляешь. Пожалуйста, приготовь нам чего-нибудь на закусон.
  
  МАТЬ
  (настороженно)
   - А как хоть зовут твоего друга?
  
  ПАНКРАТОВ
  (обращаясь к Духу)
   - Как тебя зовут?
  
  В ответ Дух молча закатывает глаза, будто вспоминает своё имя, и делает вид, что не может вспомнить.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Ладно, мама, не обращай внимания, он сегодня головой ушибся. На память, видать, подействовало.
  
  МАТЬ
   - Но ты-то помнишь, как его зовут?
  
  ПАНКРАТОВ
  (весело)
   - Разумеется. Его зовут Дух.
  
  МАТЬ
  (приглушённо, так, чтобы Дух не слышал)
   - А с твоей головой всё в порядке, сынок? И ты действительно знаешь, кого домой к себе привёл?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Знаю, мама, знаю. Просто что-то в сердце ёкнуло, когда его встретил. Посидеть, поговорить захотелось, стройку вспомнить, армию.
  
  МАТЬ
   - Ну, смотри.
  
  Мать уходит на кухню. Панкратов заводит Духа в свою комнату и усаживает его за стол.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Подожди тут. А я пока за горючим сгоняю, как Загвозкин говорил, помнишь?
  
  Панкратов уходит.
  
  Дух один в комнате Панкратова, не сидит на месте, а встаёт и начинает осматривать её так, будто выбирает, что можно украсть. Дух шарит по полкам на стене, заглядывает в ящики комода, в письменный стол, под кровать, вытаскивает из-под неё дембельский чемодан, открывает его и читает названия документов. В руках у Духа устав союза ради свободы и обращение к гражданам СССР. Дух закрывает чемодан, берёт его и незаметно для матери Панкратова выходит из квартиры на улицу.
  
  
  СЦЕНА 17. ИНТ: Зима. Отдельное помещение мрачного вида. Железная дверь. Решётка на окне. В центре помещения стол, по длинным сторонам которого скамейки.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. КРАУЗЕ.
  
  КРАУЗЕ
  (расстроенно)
   - Ты хоть знаешь, где находишься?
  
  ПАНКРАТОВ
  (спокойно)
   - Знаю. В следственном изоляторе Управления Комитета государственной безопасности СССР по Свердловской области.
  
  КРАУЗЕ
   - А как попал сюда?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Не знаю. А ты знаешь?
  
  КАУЗЕ
   - Знаю. Чемодан твой принёс к нам этот самый Дух, судимый пару раз по мелочи. Шестёрка уголовная. Он давно уже у одного нашего сотрудника осведомителем числится и регулярно сдаёт ему своих дружков. Представляешь, что с ним будет, когда они узнают об этом. А они узнают, я позабочусь. И этот сотрудник сразу, ни с кем не посоветовавшись, передал всё содержимое чемодана в КГБ. Я сам узнал об этом случайно. Чекисты же накануне шестидесятилетия октября рвут и мечут, всего боятся, на воду дуют и готовы раскрутить тебя и твой союз или как его там на всю катушку. Надо искать выход, Александр, не садится же тебе по семидесятой за антисоветскую агитацию и пропаганду. Во-первых, по уголовному кодексу за такое до семи лет схлопотать можно. А, во-вторых, как с такой судимостью дальше-то жить, это же государственное преступление. Лучше уж за банальную кражу отсидеть. Да ты сам юрист и понимаешь всё не хуже меня. Ну, чего ты молчишь. Вот где, например, ты взял пишущую машинку?
  
  ПАНКРАТОВ
   - В том же гастрономе. Машинка была сломана и валялась как хлам на складе в подвале. Я взял её с разрешения директрисы отремонтировать, попользоваться какое-то время и вернуть. И вернул бы обязательно.
  
  КРАУЗЕ
  (немного подумав)
   - Тогда предлагаю так. Ты специально сознаешься, будто пишущую машинку украл с целью продажи. То есть действовал, как обычный воришка, деньги нужны были. Директриса твоя кражу подтвердит, я ей всё объясню, что к чему. И больше вообще ни в чём и ни под каким предлогом сознаваться не будешь. С госбезопасностью я тоже договорюсь, чтобы по их линии ничего не проходило. Расскажу им, как ты спас меня когда-то.
  
  
  СЦЕНА 18. ИНТ: Март. День. Зал заседаний районного суда.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 27 лет. КРАУЗЕ. МАТЬ. СУДЬЯ - миловидная женщина с благородным лицом, 50 лет. НАРОДНЫЕ ЗАСЕДАТЕЛИ - двое мужчин пенсионного возраста, один с орденом Ленина на пиджаке.
  
  Панкратов на скамье подсудимых. Краузе и мать в качестве публики в зале.
  
  СУДЬЯ
  (стоя, как и народные заседатели)
   - Оглашается приговор. Приговорить Панкратова Александра Сергеевича к лишению свободы сроком на два года по части первой статьи 89 УК РСФСР, хищение государственного или общественного имущества, совершенное путём кражи, с отбыванием наказания в исправительно-трудовой колонии общего режима.
  
  После оглашения приговора Краузе первым подходит к Панкратову.
  
  КРАУЗЕ
  (словно оправдываясь)
   - Иначе не вышло, Саша. Комитетчики условие поставили, только лишение свободы на пару лет как минимум. Да ещё эта твоя московская история повлияла. Стало известно, почему ты уволился.
  
  ПАНКРАТОВ
  (иронично)
   - Да уж, впечатления потрясающие, век помнить буду. Всю малину поломали. Всё равно, спасибо тебе, Виктор.
  
  В это время к Панкратову подходит мать.
  
  МАТЬ
  (не плача, грустно смотря на Панкратова и качая головой, с тревогой и безысходностью в голосе)
   - Я ведь предупреждала, что добром это не кончится. Не напрасно, выходит, всё время боялась, что ты попадёшь туда же. И что же теперь будет с тобой, сынок?
  
  КРАУЗЕ
  (наставляюще)
   - На рожон там зря не лезь. Про отца твоего на зонах знают. По крайней мере, старые авторитеты и те, кто давно и не по одному разу сидит, его помнят или слышали о нём. Я поинтересовался уже. Но с кем попало не корешись.
  
  ПАНКРАТОВ
  (обнимая мать)
   - Да не переживайте вы за меня. Ты же меня знаешь, мамочка. Я всегда жил по своему разумению и никогда ни под кем не буду. А что касается пребывания на зоне, то на Руси любой опыт пригодиться может. Умных и сильных людей у нас в стране всегда либо садили, либо они сами кого-то садили. И неизвестно ещё, кто кем будет. Никто никуда не денется.
  
  
  ТИТР: КОНЕЦ СЕМИДЕСЯТЫХ
  
  
  СЦЕНА 1. НАТ: Зима. Территория колонии, сугробы снега, забор с колючей проволокой, вышки с охранниками в тулупах, помещение для заключенных. В углу на койке сидит Панкратов с гитарой, перебирает простые аккорды и что-то невнятно поёт, как бы сам для себя. Рядом на других койках тоже заключенные, тоже сидят или лежат, двое в карты играют. Видно, что все они не новички на зоне, люди бывалые.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 28 лет. СТАРЫЙ КАРТЁЖНИК - заключённый, 60 лет. МОЛОДОЙ КАРТЁЖНИК - заключённый, 30 лет. Заключённые, несколько человек, разного возраста.
  
  СТАРЫЙ КАРТЁЖНИК
   - Панкрат, оставь ты её в покое. Отец твой лучше играл, в натуре, сам слышал. Кстати, молва была, будто он под указ какой-то попал. А что за указ, не знаешь, ты же юрист?
  
  ПАНКРАТОВ
  (откладывая гитару)
   - Да был такой, направленный на искоренение преступности. Просто решили самых авторитетных воров физически устранить, вот и придумали его. По действующей статье за какое-нибудь конкретное преступление нельзя было применить смертную казнь, а по указу можно.
  
  СТАРЫЙ КАРТЁЖНИК
  (вздыхая)
   - Да, жил когда-то правильный человек и сгинул, земля ему пухом. Только где она? Зона домом ему была, а могила где? Ладно, не стоит прошлое ворошить. У тебя зато всё впереди ещё. Правда, ты что-то долго катил к нам.
  
  ПАНКРАТОВ
  (шутливым тоном)
   - Образование получал. Чтобы грамотным вором стать. А, если серьёзно, то просто пробовал по-другому пожить. И мать жалко было. Очень она не хотела отцовской судьбы для меня.
  
  СТАРЫЙ КАРТЁЖНИК
   - Ну, ты даёшь! А тебя не научили профессора в институтах, что судьбу не обманешь, сколько не пробуй. Это не карты. Многих заносит сюда по случаю, как мусор во двор. А ты не такой, масть держишь, сразу видно. Люди тебя уважают, мужики боятся. Так что, если захочешь, в память об отце тебя и короновать могут. Так бывает. Косяков у тебя нет, тюремный опыт имеется, службу в армии не утаил. А родительницу твою понять можно было, сама всё про нас знала. Жаль, что рано умерла, не дождалась тебя, сердечная. Короче, Санёк, на роду у тебя написано, и масть, и власть. А пока считай, что отец за тебя вроде как мазу держит. На том и покончим, присоединяйся.
  
  МОЛОДОЙ КАРТЁЖНИК
  (кивая на Панкратова)
   - Нет уж, тогда без меня. У него же всегда очко. Пусть лучше сбацает чего-нибудь, как умеет.
  
  ПАНКРАТОВ
  (снова охотно беря гитару, провозглашая)
   - А я всегда готов. Премьера для избранных.
  
  После этих слов он усаживается поудобнее и поёт:
  
   Вот опять я вдали
   От излюбленных мест,
   И опять давит ночь беспокойная.
   Будто душу свезли
   За кладбищенский крест
   Или бросили в яму помойную.
  
   Все мечты мои здесь
   Превращаются в прах.
   Всё мне в тягость, как в тягость и я всему.
   Прямо в петлю хоть лезь,
   Так мне плохо впотьмах.
   Где же ты, моё солнышко ясное.
  
   Что же гонит меня
   По дорогам чужим,
   Что ищу я в краю неприветливом.
   Разве светлого дня
   Мне под кровом родным
   Не хватает для счастья заветного.
  
   Погулял и пора
   Возвращаться домой
   К тихим снам, охраняемым матерью.
   В путь отправлюсь с утра
   Я с пустою сумой.
   Пусть мне будет дороженька скатертью.
  
  
  СЦЕНА 2. НАТ: Конец марта. Тамбур в вагоне. Вагоны старые,
  холодные, пассажиров немного, почти все они угрюмого вида, мало разговаривают.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - 29 лет.
  
  Панкратов стоит в тамбуре вагона. Стоит один, не курит, а просто смотрит в окно, за которым проносится унылый северный пейзаж.
  
  
  СЦЕНА 3. НАТ: Конец марта.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ. ЗАГВОЗКИН. МОЛОДОЙ ЭЛЕКТРОМОНТАЖНИК - парень, 17 лет.
  
  Панкратов на площади железнодорожного вокзала Свердловска. Садится в автобус. Через какое-то время по маршруту автобуса открывается панорама городских новостроек. Автобус проезжает мимо одного из строящихся многоэтажных домов. Вагончики строителей стоят вблизи дороги. Панкратов задумчиво смотрит на них, потом вдруг срывается с места и подходит к водителю.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Останови здесь, братан, позарез нужно.
  
  Автобус останавливается. Панкратов выходит из автобуса и направляется к строительным вагончикам. За несколько шагов до них Панкратова обгоняет молодой парень в рабочей одежде и с бухтой провода на плече.
  
  ПАНКРАТОВ
  (окликая парня)
   - Эй, пацан, ты электрик?
  
  МОЛОДОЙ ЭЛЕКТРОМОНТАЖНИК
  (с достоинством)
   - Не электрик, а электромонтажник.
  
  ПАНКРАТОВ
  (добродушно улыбаясь)
   - Ну, извини. А не знаешь ли ты случайно бригадира Сергея Загвозкина?
  
  МОЛОДОЙ ЭЛЕКТРОМОНТАЖНИК
   - Знаю.
  
  ПАНКРАТОВ
   - А где он сейчас, на каком участке?
  
  МОЛОДОЙ ЭЛЕКТРОМОНТАЖНИК
   - Да здесь он, вон в том вагончике. Я туда и иду.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Позови его, будь другом. Скажи ему, что Панкрат вернулся.
  
  МОЛОДОЙ ЭЛЕКТРОМОНТАЖНИК
   - Ладно, сейчас позову.
  
  Через минуту дверь указанного вагончика широко открывается и на ступеньках появляется Загвозкин, заметно сдавший, ещё более ссутулившийся, в расстёгнутой телогрейке, в сапогах с загнутыми голенищами. Какое-то мгновение он всматривается в стоящего чуть поодаль Панкратова, узнаёт его и прямо по грязной луже быстро идёт к нему. Загвозкин и Панкратов молча по-мужски обнимают друг друга. При этом на безымянном пальце левой руки у Панкратова видна наколка - перстень с трефовым крестом.
  
  
  ТИТР: НАЧАЛО ДВАДЦАТЫХ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО ВЕКА
  
  
  СЦЕНА 1. ИНТ: Лето. День. Лимузины и спецмашины перед зданием ГУ МВД России по Москве.
  
  ПЕРСОНАЖИ: ПАНКРАТОВ - в дорогом, ладно сидящем костюме, коротко подстриженный, абсолютно седой, но с крепкой спортивной выправкой и с уверенным спокойным взглядом, без охраны и без наручников - 70 лет. ГЕНЕРАЛ-МАЙОР - мужчина, в форме, 58 лет. ПОЛКОВНИК ИЗ СК - мужчина, в форме, в руках чёрная папка, 50 лет. СОТРУДНИК ФСБ - мужчина, в штатском, 40 лет. КАПИТАН С ВИДЕОКАМЕРОЙ - мужчина, в форме, 35 лет. Все стоят.
  
  ГЕНЕРАЛ-МАЙОР
  (обращаясь к Панкратову)
   - Представляю вам присутствующих, Александр Сергеевич. Меня, как оказалось, вы уже знаете. Это полковник из следственного комитета. Это сотрудник Федеральной службы безопасности. А это капитан из нашей протокольной части. Итак, приступаем. Пожалуйста, товарищ полковник.
  
  ПОЛКОВИК ИЗ СК
  (обращаясь к Панкратову)
   - Назовите вашу фамилию, имя и отчество.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Панкратов Александр Сергеевич.
  
  ПОЛКОВНИК ИЗ СК
   - Скажите, вы являетесь вором в законе?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Я гражданин Российской Федерации.
  
  ПОЛКОВНИК ИЗ СК
  (слегка повысив голос, требовательно)
   - Извольте отвечать прямо на поставленный вопрос.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Прямого ответа на кривой вопрос быть не может.
  
  ПОЛКОВНИК ИЗ СК
   - Тогда спрашиваем так, как записано в уголовном кодексе. Вы занимаете высшее положение в преступной иерархии?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Никакого положения ни в какой епархии я не занимаю. Отвечаю так, потому что знаю, что такое епархия.
  
  ГЕНЕРАЛ-МАЙОР
   - Не надо, Александр Сергеевич. Это не смешно. Вы же понимаете, что участвуете в необходимой процедуре.
  
  ПАНКРАТОВ
  (спокойно, но решительно и серьёзно)
   - А я не шучу. Я просто не понимаю, почему вы не спрашиваете меня, занимаю ли я высшее положение в сообществе голубятников, например. Или в другом объединении людей по интересам, да тех же любителей орхидей. Вы вначале объясните, что это такое преступная иерархия, а потом спрашивайте.
  
  ГЕНЕРАЛ-МАЙОР
   - А мы думали, что ни в каком толковании закона вы не нуждаетесь. Поскольку сами имеете высшее юридическое образование и общаетесь со многими специалистами в этой сфере.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Именно потому и нуждаюсь. Уж растолкуйте, пожалуйста. Только повразумительнее, как это делали в советские годы. Тогда некоторые рецидивисты признавались по суду особо опасными преступниками с соответствующими негативными последствиями в случае чего. И всё. За сам такой статус людей не сажали. А уж за положение в иерархии тем более, будь ты хоть трижды вором в законе, как вы выражаетесь. Получается, коммунисты грамотнее и гуманнее были.
  
  СОТРУДНИК ФСБ
   - Не обращайте внимания, полковник, продолжайте.
  
  ПОЛКОВНИК ИЗ СК
   - Ваша кличка Панкрат?
  
  ПАНКРАТОВ
  (с нескрываемым возмущением)
   - Нет уж, так не пойдёт. Это кто же, когда и на каком основании признал некие абсолютно неформальные отношения в среде заключённых преступными, а негласно установленную в ней внутреннюю иерархию уголовно наказуемой? Даже теоретически это ни в какие правовые ворота не лезет. Выходит, что уважаемого голубятника или орхидейщика тоже можно закрыть. Стоит только признать иерархию в их среде преступной, а их положение высшим.
  
  ГЕНЕРАЛ-МАЙОР
   - Так вы будете отвечать на вопросы или нет, Александр Сергеевич?
  
  ПАНКРАТОВ
   - На первый вопрос обязательно отвечу, Виктор Викторович, как надо, а то люди не поймут. Хотя вы от отца своего и по службе давным-давно про меня всё знаете. Я ведь ещё с прошлого века прохожу у вас чуть ли не главным. Конечно, я же потомственный, так сказать, на зоне деланый. Только про кличку не надо, полковник. Клички собакам дают. Короче, давайте сначала. А ты, капитан, не дрожи и снимай красиво, как в Голливуде.
  
  ПОЛКОВНИК ИЗ СК
   - Скажите, вы являетесь вором в законе?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Да, я вор.
  
  ПОЛКОВНИК ИЗ СК
   - Просто вор или вор в законе?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Я просто думаю, что вы не тем занимаетесь. Народ подогрева ждёт. Делиться надо.
  
  ПОЛКОВНИК ИЗ СК
   - И всё-таки уточните, вы вор в законе?
  
  ПАНКРАТОВ
   - Я всё сказал.
  
  СОТРУДНИК ФСБ
  (властно, с раздражением)
   - Нет не всё. К нам поступили сведения, что на Урале...
  
  ПАНКРАТОВ
  (бесцеремонно прервав сотрудника ФСБ, не глядя на него и так отстранённо, будто и нет вовсе того в кабинете и не произносил он никаких слов)
   - Я могу быть свободен, товарищ генерал?
  
  ГЕНЕРАЛ-МАЙОР
   - Пока да.
  
  ПАНКРАТОВ
   - Ну, слава богу, хоть я и атеист.
  
  Сказав это, Панкратов твёрдой поступью направляется к выходу.
  
  * * *
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"