Catharsis Blues

Die beste aller mglichen Welten - Готфрид Лейбниц.

Первое, что ты чувствуешь, это тошнота. Затем твое только пробудившееся тело ощущает ее причину головную боль, иррадиирущая от висков по всему телу, не пропуская ни одного участка тканей. Дикое головокружение, будто перебрал с крепким алкоголем, убивает последние шансы на попытку продолжить свой сон.

Первая попытка открыть глаза, как и вторая, и третья, оказывается неудачной. Прилагая все свои силы, ты открываешь один глаз. Темно. Открываешь второй глаз. Моргаешь, ощущая их мертвую сухость.
С чувством полного отвращения поворачиваешься набок, потом медленно садишься на край кровати. Тошнота отходит, тело все также ломает но уже терпимо. Глаза привыкают к темноте.

Попытка осознать, где ты.

Ты сидишь. Сидишь на краю жесткой и явно дешевой кровати. Ни одеяла, ни простыни. Один голый матрас. В небольшой затхлой комнате. Сначала кажется, что здесь нет источника света но спустя незначительное время после твоего пробуждения зажигается лампочка. И сразу гаснет. Через короткий промежуток времени она зажигается и гаснет вновь. С каждым разом цикл ускорялся. Свет начинал сильно давить на тебя. Головная боль с чувством тошноты возвращались.

Мерцание позволило лучше рассмотреть комнату. Впереди слева от постели стоял стол, приставленный вплотную к стене. Прямо над ним было окно. Бетонная стена не была ни покрашена, ни обклеена обоями. Тронутый временем серый массив. Над окном весели рваные шторы на косящем, так и намеревающимся упасть, карнизе. Сквозь шторы падал свет, источник которого был снаружи. Ночной фонарь? Возможно.

Собравшись, ты тратишь накопленные силы на попытку встать. Успешно. Но тебя сразу же скручивает от жуткой боли в животе. Справляешься с ней, в любом случае у тебя нет другого выбора.

Паркет. Грязный и старый паркет. На толстом слое пыли видны следы от двери к кровати. Сделав несколько шагов и всмотревшись, делаешь вывод, что это след твоей обуви.

Не имея сил даже до конца выпрямиться, добираешься до стола опустив голову. Возможно, это были самые тяжелые шаги в твоей жизни. На столе уже знакомый сантиметровый слой пыли. Кроме нее на нем было всего три вещи потрепанная жизнью пачка сигарет Marlboro. Ты не куришь. Кожаная кобура с пистолетом. Тебе не приходилось пользоваться огнестрельным оружием. Одним углом под пачкой сигарет, другим под кобурой лежала записка. Ты всматриваешься в нее. Красным цветом напечатаны два слова kill him.

Пульс учащается. Ты не помнишь, кто ты. Кого должен убить. Ты не хочешь убивать. Ты никогда не хотел убить кого-то. Рвотные позывы подбираются к глотке. Слезы собираются на глазах.

Инстинктивно делаешь глубокий вдох. Считаешь до четырех. Выдох - шесть секунд. Снова глубокий вдох на четыре. Задержка дыхания и глубокий выдох. И так раз за разом, пока не восстанавливаешь контроль над собой. Правда, голова чище не стала, кажется, будто она настолько перегружена, что ты просто не можешь вычленить из нее нужные тебе воспоминания.

Переведя дыхание, аккуратно отодвигаешь шторы одной рукой. Будто боясь на инстинктивном уровне что тебя кто-то заметит. Едкое чувство вины переполняет твое сердце на пару секунд, но быстро сменяется Спокойствием. Некомфортным спокойствием.

Осторожно выглядывая, перед тобой открывается вид на огромный рекламный баннер. На белом фоне сменяются числа - 6 до 5, от 5 до 4, и так - как в старых фильмах. Когда дошло до нуля серовато белый фон сменяется кислотно-фиолетовым, принося боль твоим уставшим глазам, и заставляя тебя рефлекторно прикрыть их руками. Справившись с дискомфортом, ты открываешь их и видишь на билборде обнаженную девушку, прикованную к стальной стене. Ее живот был распорот. Лицо искажено в жуткой гримасе, она беззвучно кричит. Камера отдаляется, в кадр попадают два человека в бирюзовых костюмах химзащиты. Один из них подходит к жертве, сует руку в ее брюхо и с силой достает кишки. Девушка смотрит на него полными ужаса глазами, она пытается вырваться из оков, словно пойманная в сети рыбы. Человек, взявший ее кишки, начинает сначала перебирать и слегка растирать их, будто проверяет их на качество, после чего одним резким движением разрывает их. Девушка рвется из стороны в сторону, начинает биться головой об стену. Человек и сцена в крови, хлестающей из разорванного органа. Он передает разделенные половинки кишок своему коллеге и показывает большой палец зрителям. В следующей кадре один из них пишет концом одной из кишок надпись Marcus Halberstam Inc.

Ты слышишь, как капли твоих слез разбиваются об пол. Ты плачешь. Ты испытываешь чувство горечи и боли, будто лично знаешь эту девушку. Тебе грустно. Это чувство перебивает тошноту.

Перебивало.

Тебя тошнит. Вырвало бы, если бы было чем. Едкая, горькая желчь разъедающая горло - единственное что ты мог выдавить из тебя.

Сейчас ты хотел бы укрыться одеялом, закрыться им от мира, убежать от него, как ты делал это всегда. Но ты находишь силы в том числе из-за зародившейся в тебе злости на то, что ты только что видел, на самого себя силы снова посмотреть в окно. На старом баннере застыло название компании. Реклама находилась на нижней половине небоскреба. На глаз, этаж двадцатый. Рядом с ним располагались здания пониже. На них также находилась многочисленная реклама, с таким же шокирующим содержанием Kill good inc., The Project Mayhem, Liebert Cooperation и тому прочие.

В их рекламных роликах все также эксплуатировалась тематика убийств, расчленения людей и животных в рекламе Bateman&Bateman даже была изнасилована и съедена девушка. У тебя нет ни единой мысли, как это связано с продажей наркотиков, о которой заявляется в конце ролика.
И это все не было похоже на компьютерную графику. Ты не хочешь думать об этом, ты не хочешь верить в это, но ты это знаешь. Помнишь. Обрывок воспоминаний, подсказка твоего перегруженного мозга, выжившая нейронная связь, что побуждает тебя к ненависти. Злости к этому неправильному миру. Неоформленная злоба, которая напоминает тебе о том, что ты испытываешь ко всему этому. Глухая боль утраты. Глухая боль скорби. Глухая боль твоих растерзанных надежд и переживаний.

Ненависть.

Ниже ты видишь широкую дорогу, освещаемую слабым пурпурным светом редких фонарей и светофоров. Вдоль дороги по обсидиановому черному тротуару волоклись тела люди. Они все были одеты одинаково, под типичных клерков черные брюки и белые рубашки.

Естественное желание осмотреть себя, во что ты одет. Черные, потрепанные жизнью, классические брюки. Помятая серая рубашка.
Одет также, как и они.
Никаких эмоций кроме легкого неприятного осадка тебе не дало. Твоя одежда не спровоцировала ни новых чувств, ни воспоминаний.
Отойдя от окна, ты облокачиваешься об стену. Головная боль не прошла до конца, но с ней уже можно жить. Человек может привыкнуть к чему угодно. Иногда она, конечно, нападала с новой силой, накрывая пеленой твои глаза, но продолжалась она уже лишь считанные секунды.

Прямо перед тобой была дверь. В паре метрах. Деревяная дверь, с которой уже сходила темно-серая краска. Местами были следы порезов, ударов тупым объектом. Когда-то ты и сам оставлял такие же пометки о переполненных эмоциями жизненных эпизодах. Но каких именно, ты не мог вспомнить. Это была вторая тупиковая нейронная связь твоего мозга, которая всплыла с момента твоего пробуждения.

Смесь страха и желания. Третья цепь говорила тебе, о том, что ты должен идти и сделать свою работу. Твое задание, данное неизвестно кем. Понимание того, что ты знаешь кого и как ты должен убить. Как ты должен его убить. Твое тело это знало, как знают руки музыканта потерявшего память как играть на его инструменте.

Новый акт тахикардии. Твоя рука инстинктивно потянулась к пачке сигарет. Также бессознательно ты достал зажигалку из кармана брюк. Нервно, ты закуриваешь сигарету, но после первой же затяжки тебя перебивает кашель. Ты пытаешься сдержать его, боясь, что тебя кто-то обнаружит. Ощущение, как будто ты впервые в жизни куришь. Делаешь вторую, уже легче. Не замечая, как выкурил ее, ты берешься за следующую. После третьей твое сердце успокаивается. Но при этом снова накатило чувство вины, оттененное дикой тоской.

Ты потерял нечто большее, чем память.

Лампочка завершила свой последний цикл, оставив помещение в полутьме. Уже безразлично, ты отодвигаешь занавеску. Если кому и было дело до тебя, он бы уже достал тебя. На баннере зависла цифра два. Дальше отсчет не шел. Это дало наконец стабильное освящение комнате. Ты еще раз окинул ее взглядом голые стены, невысокий потолок, грязный пол. Но ты уже привык к нему. Чувство комфорта и безопасности успело войти в ассоциацию с этим местом. Это твой дом? За его пределом тебя ждет опасность?

Нет. Пятая нейронная связь намекнула тебе о том, что комфорта нет нигде. Как и опасности. Странное ощущение, вкупе с едкой тревогой, снедающей тело до мозга костей.

Амбивалентное чувство вечной безопасности и вечных страданий. Непроизвольно подчеркиваешь в мыслях, что этим чувством можно описать всю жизнь. Шестое воспоминание?

Размышления на эти пространные темы возвращают тебя в тонус. Посмотрев секунд десять на дверную ручку, делаешь шаг. Пол отвечает на это режущим ухо скрипом. Подойдя к двери, ты останавливаешься собраться с духом. Перевести дыхание.

Кладешь руку на нее. Сначала поворачиваешь не в ту сторону. Второй раз уже угадываешь с направлением. Ритм сердца учащается. Ладони потеют. Ты медлишь с этим.
-С богом
Дверь открыта.

Осторожно выглядывая, ты видишь длинный пустой коридор. Прямо перед комнатой висит такая же мигающая лампочка. По концам обеих сторон помещения светят исправные лампы. Холодный свет.

Оглянувшись в комнату не зная сам что, именно проверяя берешь пистолет в обе руки. Увесистый, серого цвета, на стволе название - Dogma 92 FS. Голову слегка клинит, где-то ты его уже видел.

Сделав глубокий вдох, с опаской выходишь из номера. Сто одиннадцатого, судя по надписи на двери. Кроме своей коморки насчитываешь еще порядка тридцати дверей на этаже. В правом конце коридора от тебя находился лифт, в левом выход на лестничную площадку.

Недолго поколебавшись, решаешь идти к лифту. Ты лишь раз в своей жизни спускался с двадцатого этажа точнее девятнадцатого и еще тогда ты поклялся, что больше никогда не будешь пользоваться лестницами.

Покрытие коридора было идентично номерному, в том числе и в издаваемом звуке при ходьбе. Но в глаза сразу бросалось одно отличие отсутствие пыли. Это вызывало неприятный отклик в сердце.

Лифт долго ждать не пришлось. По всей видимости, он оставался на этом этаже. Необычным было отсутствие какого-то шума или проблем при открытии его дверей. Внутри нельзя было сказать, что просторно вместилось бы не больше трех человек. Лифт был облицован сталью, интерьер сильно выделялся от устройства этажа. Он выглядел цивильно, но не менее холодно. Кинув взгляд на панель вызова, ты увидел, что были удалены все кнопки этажей кроме первого и последнего, двадцатого. Точно угадал этаж.

Нажав на первый этаж, лифт тронулся. На уровне тринадцатого она начал трястись, вызывая панические ноты в эмоциональном состоянии. Резко пролетел с одиннадцатого этажа до девятого и остановился.

Других кнопок на панели не было, только 1 и 20. Ничего лишнего. Ты в панике начинаешь жать на 1 этаж. Ничего не происходит. Беглый осмотр помещения не дал никакой информации, как лифт делает новый рывок до пятого этажа спустя короткого простоя снова начинает трястись, и в этом состоянии доходит до второго этажа.

Двери открываются.

Ты вырываешься из него, чуть не упав. Облегчение, равное которому ты не испытывал уже много лет. Наплыв эйфории, действие адреналина и норадреналина. Возбуждение быстро отходит, когда, выпрямившись ты видишь схожий коридор, но все двери на этаже были открыты.

Непроизвольно ты пытаешься сделать шаг назад, вернуться в лифт но упираешься в его закрытые двери. Судорожно нажимаешь на кнопку вызова но она не работает.

На создаваемый твой шум ответом была лишь мертвая тишина. Это несколько успокоило твой взбудораженный дух. Приподняв пистолет, ты неуверенно двинулся вперед. Подойдя к ближайшим дверям, останавливаешься и закрываешь глаза. Если бы там кто-то и был, то он уже проявил бы себя. Ты знаешь это. Подняв перед собой пистолет, ты считаешь до трех, и только после этого влетаешь в номер. Нервно махая дулом пистолета из стороны в сторону, ты видишь абсолютно пустую комнату, освещаемую одинокой лампочкой. Теплый свет. Окно было забито досками. В остальном интерьер был аналогичен двадцатому этажу.

Мимолетная мысль заставляет тебя немедленно обернуться, ожидая опасность из противоположного номера. Но там ты видишь только такое же заколотое окно.

Пытаясь передвигаться бесшумно этому желанию не дает права на жизнь скрипучий пол ты входишь в соседний номер. Такая же картина. После десятого номера ты чувствуешь себя уже спокойнее. Осмотрев все помещения, ты испытываешь уверенность в своей безопасности куда большую чем на двадцатом этаже.

И вот перед тобой крайняя дверь. Как ты подозреваешь, ведущая в лестничный проем. Уже совсем близко страшная и неопределенная свобода. Отворив ее, ты видишь ожидаемую картину. Мысль о том, что ты избежал девятнадцать этажей лестницы приносит приятное удовлетворение, пусть тебе и пришлось пережить неприятный опыт с лифтом. Ты спускаешься вниз и видишь две двери. Одна на первый этаж, вторая, по всей видимости, пожарный выход.

Ты решаешь встретиться с миром.

Резкий, неприятный запах с сильно доминирующей химической нотой бьет в нос, раздражая слизистые оболочки. От боли непроизвольно зажимаешь нос в свое плечо.

Внезапный высокий звук доносится слева, мгновенно реагируя ты пытаешься выстрелить в ту сторону черт ты забыл про предохранитель. Явно не твой день.

Кинув взгляд на источник шума, ты становишься свидетелем драки двух черных кошек. Дикий танец двух тел не был похож на обычную схватку за территорию, пищу или авторитет. Они набрасывались друг на друга снова и снова, подчас отдирая от соперника целые куски плоти. Это была борьба не на жизнь, а на смерть. И вскоре они оба встретили свой конец. Неестественным и жутким образом оба представителя кошачьих смогли вцепиться в горла соперника. С неестественной силой перекусили шеи друг другу и обливаясь кровью - под неоновый фиолетовый свет уличного фонаря - их прикованные друг к другу тела беззвучно падают замертво. Спустя мгновение из дождевой канализации выползает стая огромных, серых крыс и не теряя времени начинают свой банкет, в ходе которого пара неудачливых грызунов постигает участь тоже стать едой для своих сородичей.

Будто зачарованный этим отвратительным действом ты наблюдаешь за тем, как обглодав за считанные минуты кости грызуны продолжили тщетно копошиться в поисках нетронутого куска плоти. Их отчаянные поиски привели к тому, что все больше и больше крыс путались друг в друге, их хвосты образовывали один большой узел. С каждой секундой все больше грызунов вливались в хор невыносимого писка. За минуту, похоже, что все крысы слились в единый механизм. Единый механизм, быстро пришедший к решению проблемы они стали убивать друг друга. Вскоре писк прекратился. Осталась лишь мертвая кучка тел среди кошачьих ребер.

На фоне останков проезжает фура с, написанную большими буквами, надписью - Hannibals Lectures - дизайн автомобиля сохранял общие футуристические черты, свойственные всему вокруг, был окрашен в черные оттенки, также доминирующие в окружении. Выделялись две оранжевые полосы, обрамляющих, по всей видимости, рекламную надпись.

Отрицание. Один из механизмов психологической защиты. Суть понятна из названия, стрессовый фактор игнорируется. Но сейчас это не столь сильно требуется тебе, увидев эту картину ты испытываешь в глубине себя умиротворение. Ты не был в опасности. И этот акт насилия визуально расслабил тебя, дал отдушину твоим социально неприемлемым желаниям. Акт животной ненависти притупил твои страх и тревогу.

Но при этом, снова бросив взгляд ты снова почувствовал ком в горле, легкий рвотный позыв. Сама судьба предопределила то, какую сторону ты выберешь. Да и дорога налево быстро вывела бы тебя на трассу, что вызывала у тебя только ощущение опасности. Справа находился, казалось бы, бесконечный переулок. Но это казалось тебе только лучшей перспективой.

Сначала ты передвигался тихими перебежками от дома к дому, боясь привлечь к себе чье-то внимание. Но на твоем пути никто так тебе и не встретился. Через несколько кварталов ты уже шел спокойно. Все здания выглядели одинаковыми, идентичными тому, в котором ты проснулся. На стенах то и дело встречались различного содержания рекламные постеры. Бренды, магазины, кино. Объединял их способ донесения информации жестокость. Сшитая из человеческой кожи одежда Texas Chainstyle, мясные продукты из домашних животных Courage, сеть ресторанов быстрого питания с обязательным содержанием человечины в позициях Sweeney Todd's Restaurants и тому прочее.

Со временем их содержание перестало вызывать столь сильный эмоциональный отклик. В какой-то момент ты даже почувствовал их обыденность для тебя. Ты не видел их каждый день, но и сюжеты каждой рекламы был для тебя Знакомыми. Предсказуемыми. Иногда ты с первого кадра знал, что будет дальше. Например, вот John Kramer Group - первый кадр с белой маской, дальше будет жизнеутверждающий монолог на фоне отпиливающей свою руку девушки. Или AM Software, начинающая с обычного повествования о новом программном обеспечении заканчивает его кадрами слизней с человеческими глазами полных ужаса.

Прямая дорога закончилась развилкой в две стороны. В этот раз ты решил взять левее. Спустя несколько резких поворотов натыкаешься на здание, над дверью которого была прибита дощечка с надписью Pickmans Inn - дешевую рекламу которого, состоящую только из одного названия, ты видел минут Пятнадцать назад. Какого-либо доверия этот дом не вызывал, но с притупленным страхом ты обходишь здание в стене из красного кирпича не было окон, только одна входная дверь приоткрывая которую ты видишь слабо освещенное помещение, в центре которого стоит стол.

Заметная дрожь пробежалась по каждому сантиметру твоей кожи, ладони вспотели.

На столе лежало тело, обнаженное тело. Ее спина была истерзана, иссечена кожа снята с ее поверхности, и висела по краям стола образовывая отвратительную человеческую скатерть ребра были аккуратно отделены от позвоночника и разведены в стороны. Из дверного проема ты видел, что кровь была уже запекшейся, труп не был свежим. Рвотные позывы и страх сменились извращенным желанием узнать, что еще таит дом в себе. Ты вошел внутрь. Внутри было слабое теплое освещение, осмотревшись - увидел тела еще четырех девушек, насаженных на крюках, прикрепленных к стенам. Под ними стояли ржавые тазы, для того чтобы кровь, стекающая с них, по всей видимости, не замарала пол. Или для сбора и применения ее в других целях.

На секунду ты вспомнил о том, как ел кровяную колбасу в детстве, в загородном доме бабушки. Это воспоминание спровоцировало твои слюнные железы на повышенную работу. Тебе стало мерзко от самого себя.

Трупы на крюках казались свежее, но они не вызывали у тебя сильный интерес. Аккуратно бесшумный пол в Пикмане позволял это ты обходишь стол, и тебе открывается весь замысел художника. Элегантные женские руки были прибиты ржавыми гвоздями к ножкам стола судя по сломанным ногтям жертва сопротивлялась садисту. Главной идеей автора был не кровавый орел. Голова судя по влагалищу, она принадлежала девушке - отсутствовала. Вместо нее была неаккуратно пришитая голова псины. Овчарка. На шее были видны следы неудачных швов, гематомы. Глаза собаки были открыты, и по совокупности фактов скорее всего были искусственными. Они не выглядели как глаза мертвеца. Мертвого пса.

Занимательный процесс изучения перфоманса прервал глухой рев бензопилы откуда-то сверху. Гадкую симфонию с ним создавало неразборчивое животное мычание. Нечто суматошно затоптало. Метнув взгляд в сторону шума, ты понял, что одна из подвешенных девушек прятала собой дверь. Держать конспирацию было уже бессмысленно. Запрограммированный природой механизм симпатической системы приводит к выбросу глюкозы в кровь, резкому повышению содержания катехоламинов в крови, тахикардии, реакции бей или беги. Твой выбор очевиден.

Естественный страх смерти, страх неизвестного, производное инстинкта самосохранения уносил твое тело как можно дальше от этого места. Бензопила преследовала тебя. Ты не оборачивался, адекватно оценить расстояние убийцы до тебя по звуку не имел возможности. Стремительно преодолев расстояние до улицы, резким движением захлопываешь за собой дверь, не теряя темпа бежишь в сторону развилки. Звук распиливания двери доносился из-за спины, этот грохот будто говорил тебе о данной им форе. Сам не заметив, когда успел, ты бежал уже среди таких же крутых поворотов второго варианта дороги, которому до этого предпочел дорогу прямо в руки к мяснику. Он, по всей видимости прогадал с выбором направления, и сейчас несся к месту старта твоего путешествия. Шум пилы уходил все дальше и дальше, пока ты окончательно не перестал его слышать. При этом ты продолжал слепо бежать вперед, пока не врезаешься в тяжелую железную дверь. От силы удара ты падаешь назад и сильно бьешься головой. На мгновение теряешь сознание.

Не отойдя еще до конца от боли, ты потеряно открываешь глаза и видишь перед собой протянутую болезненно бледную худую руку. Подняв взгляд выше рассматриваешь подающего руку невысокий человек в бесформенной одежде блеклого небесного цвета материал похож на синтетику овальная маска-щиток скрывает его лицо от окружающего мира, единственной связью с которым была тонкая щель в районе глаз. На сиреневой маске был начерчен перевернутый треугольник, и отмечены три короткие линии на правой половине маски, четыре на левой.

Испугавшись безликого, ты пытаешься одновременно встать и отползти назад. Слабо совместимые желания, ведущие к новому падению. Легкая контузия не способствует хорошей координации твоих движений.

-Скорее внутрь!

Серьезно и уверенно прозвучал женский голос. Однозначно женский. За его грубостью была слышна мягкая основа ее тембра, бархатная мелодичность. От человеческих слов у тебя непроизвольно собираются слезы на глазах.

-Быстрее!

Девушка подает тебе руку. Ты принимаешь ее помощь. Она хлестко хватает твою кисть, и втягивает в дом. Кожа ее руки нежная, теплая. Промелькнула мысль о том, что ты целую вечность не ощущал человеческого тепла. В океане отчуждения, заполняющего пустоту твоей памяти, ты не можешь найти нечто похожее на подобный тактильный опыт. По крайней мере, не последнее время.

Движением руки она провождает тебя вперед в помещение и уверенным плавным движением закрывает дверь на несколько массивных щеколд. Две классические и одна на цепи. В своем роде, тоже классика. Ретро.

Девушка застыла перед дверью, будто не имея достаточной смелости первой начать диалог. Комната была больше той, в которой ты проснулся. Но просторной ее нельзя было назвать. Интерьер был бедным маленький стол, на котором стояли чайник и две чашки с темной жидкостью похоже на кофе но без характерного запаха. Впрочем, кислотные ноты уличного воздуха здесь отсутствовали также. Прямо напротив двери в стене был железный круг, центральную часть которого составляли спирально расположенные пластины. Правее от тебя была открытая дверь, ведущая судя по ванне в уборную. Слегка раздражающим был звук падающих капель из крана.

Найдя в себе силы, девушка поворачивается к тебе слегка кивает и снимает маску. Прямые темные волосы едва уходили за уши, тонкие брови. Бледная кожа делала акцент на бесконечно черных глазах, зрачок которых сливался с радужкой в единый массив цвета вороного крыла. Ее губы и подбородок были скрыты под второй полумаской-респиратором.

-Рада тебя видеть - слегка приглушенным голосом проговорила она - я бы хотела многое с тобой обсудить, но у нас мало времени. девушка слегка наклоняет голову вбок - даже не успеем синтетическое кофе выпить. -закончив фразу, она неуверенно посмеялась.

-Ты знаешь меня? Кто я? Где я? едва не переходящий в истерический крик вырываются из твоих уст.

-Тебе надо знать лишь одно ты это ты. И никто больше.

Эти словно заученные слова в мгновение выводят тебя из себя. Резкий наплыв гнева замечает и твоя собеседница.

-Ты долго добирался сюда? нервничая спрашивает девушка извини, я правда не могу многое тебе рассказать. ее виноватый голос теряется в пространстве.

Неестественная агрессия плавно сходит на нет, и ты понимаешь, что девушка смотрит будто мимо тебя. То чуть выше, то в сторону. Будто боится тебя.

-Ты на своем месте

Снова эта пауза. Ты знаешь, что она хочет назвать твое имя. Она привыкла говорить имя собеседника в разговоре, но тебе она не хочет его произносить. Она выглядит словно начинающий актер забывший свой текст в первом же выступлении.

-Нет, я не права. Ты на пути к своему месту. Ты должен девушка бросает взгляд на руку сделать то, что должен она нервно перебирает пальцами прости.

У нее азиатский разрез глаз. Высокие выступающие скулы. Твое эмоциональное отношение к ней меняется каждое мгновение, от человеческой теплоты до звериной ненависти. В тебе кипит буря эмоций. Будто ища нечто, что могло бы ей помочь выразить ее мысли, она сначала прощупывает взглядом стол, не найдя ничего - смотрит себе в ноги.

-За что ты извиняешься? не скрывая злость спрашиваешь ты.

Она резко поднимает взгляд на тебя.

-Рядом, минут пятнадцать пешком направо и прямо вдоль шоссе Де Сада придешь к Триумф-Тауэр. Ты не пропустишь его. произносит уверенным ровным голосом, словно никакой паузы и не было до этого в разговоре.

Девушка начинает обходить тебя заставив тебя непроизвольно дернуться в сторону подходит к кругу и подставляет ладонь. Спирали раздвигаются, открывая поток резкого уличного воздуха. Неоновый пурпурный свет падает снаружи в дом.

-Ты знаешь это место. звон капель усиливался, давя на виски а, прости, я чуть не забыла - она снимает свой респиратор.

Аккуратные пепельно-розовые губы сложились по искреннему грустную улыбку. Пройдясь своим взглядом по тебе, она вернулась к твоим глазам. Но при этом ты не чувствуешь ее взгляд, она смотрит куда-то далеко за тобой.

-Возьми его. Этот воздух портит людей, разлагает их тела, душу. Наверное, ты и сам уже заметил это. Там сможешь снять его, у них хорошая вентиляция. Дорога свободна.

-А ты?

-Мне он не нужен. Я и так хранила его для тебя. она снова наклоняет голову вбок и виновато улыбается - не хочешь настоящий кофе? ты не видел улыбку грустнее.

В безоговорочной манере девушка подкидывает респиратор в твои руки ты рефлекторно ловишь его - ловким движением она подхватывает электронный чайник и ускользает в ванную.

-Пока, не задерживайся здесь. она дарит тебе последнюю улыбку.

Звук щеколды. Дверь заперта.

-Эй, стой!

Ты бьешь по двери. Ответа нет. Единственный нормальный человек встреченный тобой в этом странном месте ушел. Ты понимаешь, что не в поисках лучшего кофе она закрылась там. Единственный обычный человек, которого тебе посчастливилось встретить в этом грязном городе ушел от тебя.

-Прошу, не уходи. Открой!

Ты искренен. От злости к ней не осталось ни следа, ты просто хочешь снова увидеть ее. Человека. Девушку. Груз одиночества давит на твое сердце как никогда раньше. Ты бьешь еще сильнее, вымещая в ударах новые эмоции.

-Черт, открой. Я говорю тебе, открой эту чертову дверь!

Гнев возвращается. Ее молчание раздражает тебя. Нет ничего хуже в жизни игнорирования, ты прекрасно это знаешь. Страх за нее сменяется страхом за себя. Ты не хочешь снова остаться один. Ты боишься этого. И страх ты снова замещаешь злостью. Твои удары также становятся злее. Сильнее и чаще.

Несмотря на шум, создаваемый тобой, ты слышишь скрежет. Пронзительный металлический звук, словно кто-то елозит ножом по железу. Раздражающий скрип приближался к двери. В комнате повис запах горелого мяса. Ты перестал стучать, ожидая, что внезапный гость не будет заинтересован в этом доме. Ты ошибся. Резкий удар в дверь, скрежет отдается эхом. Он был настолько сильным, что даже стены задрожали. Второй и третий удар не заставили себя ждать. Ты замечаешь над дверью издевательскую надпись Safe Zone - не дожидаясь пока нарушитель преодолеет дверь возможно даже стена сдаст раньше ты подбегаешь к люку и в спешке проскальзываешь наружу. Он автоматически закрывается за тобой. Осмотревшись, ты вспоминаешь про респиратор. Он пахнет чем-то сливочным. Видимо, это ее запах.

Ее запах не был запахом горелого мяса.

Перед тобой открылась широкая и безлюдная дорога. Шоссе. До противоположного тротуара на глаз было больше полусотни метров. Полосы были расчерчены ярким оранжевым цветом. Освещение в этой части города слегка отличалось от прошлой. Неоновый свет сменился мягким теплым желтоватым цветом. Также здесь никого не было. Ни пешеходов, ни машин. Ни единой души. Об говорила тебе об этом. Ее слова успокаивали тебя. Или это была уже помощь респиратора. Кто его знает, но тебе хотелось ей верить.

Направо. Минут пятнадцать и будет Твой пункт назначения? Посмотрев в ту сторону, ты должно быть, уже видишь его. Триумф-Тауэр. Одинокий, уходящий куда-то далеко за облака небоскреб, близ которого нет больше ни одного здания.

По дороге к нему ты думал об этом дне. Наконец-то однозначно безопасная ты верил девушке дорога дала тебе время обдумать все. Попробовать переварить. Не зарывая это где-то в себе, не используя механизмы психологической защиты. И все равно ты ничего не мог понять, ничего не мог вспомнить. Иногда были эмоциональные проблески они как правило говорили об утерянных воспоминаниях но не во что большее они не вылились.

Да и дошел до цели по собственным ощущениям куда быстрее чем за пятнадцать минут. Минут пять дорога заняла, наверное. Со временем шоссе перешло в мост к Небоскребу. Вокруг Башни была огромная пропасть, дна которой не было видно. Беспросветное царство тьмы. Идя по мосту, ты рассматривал Триумф-Тауэр. Он напоминал тебе о фотографиях Нью-Йорка, что ты видел в детстве. Те безжизненные и тенденциозные обелиски, так и кричащие о бессмысленности жизни людей, блуждающих среди них. Памятник тому, что легенда о Вавилонской Башне не более чем сказка. В реальности никто не разрушит их. Нет всемогущего Бога, спасающего людей от них самих. Небоскребы были бесчувственными надгробиями человечества. И Триумф-Тауэр - их моральный наследник. Сын, превзошедший своего отца. Уходящий в ночное небо золотой колосс был символом людских пороков, гордым своими грехами. Зеркало души любого смотрящего на него.

Подойдя к его дверям, ты замечаешь камеры. Или, точнее это они заметили тебя. Спустя пару секунд массивные двери сами открываются. Ты принял приглашение этого мира. Как только ты входишь в здание, врата закрываются. Ты снимаешь свой респиратор, холодный, свежий воздух наполняет твои уставшие легкие, с непривычки вызывая позывы к кашлю.

Огромный холл был в оттенках янтаря. По внутренним сторонам боковых стен было нечто похожее на стекающее жидкое золото. Ты был уверен, что это оно и было. Владелец этого места явно мог себе это позволить. Колоны, спроектированные в стиле минимализма, были единственным элементом интерьера в этом гигантском пустом помещении.

В центре холла находился одинокий лифт. Ты попросив прощения за вторжение вошел, если так можно выразиться, в него. В нем не было ни стен, ни простой отгородки. Одна платформа с панелью управления. В небоскребе было двести тридцать семь этажей, с отметкой в виде короны на двести семнадцатом.

Плавно и неспешно он пошел вверх. Ты не мог избежать страха. Стены защищают нас от неизвестности. Даже если в них нет особой необходимости, человек все равно будет желать оградиться от мира, обезопасить себя. Хотя бы психологически. И ты, пусть не всей душой, но доверяешь архитектору. Веришь, что ты в безопасности и без стен, но уровень высоты сотого, затем двухсотого этажа приводит тебя если не к страху, то к снедающему дискомфорту. Ты прижимаешься к шахте лифта, боясь сделать хотя бы шаг.

Спустя несколько минут подъема золотая стена напротив сменилась прозрачной. Ты становишься свидетелем рассвета. Теплые лучи солнца падали к твоим ногам. Естественный свет успокаивает твое сердце, на тебя находит чувство, что весь ужас остался позади. Полоса препятствий пройдена.

-Рассвет Такой же, как и раньше. - тихо говоришь самому себе.

Рассвет и правда не изменился. И пройдут миллионы лет после гибели человечества до того момента, когда заря исчезнет. Наверное, тогда и этой планеты уже не будет. Ты уверен в одном, тогда уже не будет никого кто смог бы быть свидетелем последнего рассвета.

Лифт остановился. Попрощавшись с солнцем, ты сходишь с него и идешь навстречу тому, с кем ты должен встретиться. И убить.

Двести семнадцатый. Он был значительно меньше первого, янтарные оттенки сменились золотыми. Колон и потока металла не было. Этаж был разделен стеной, что отзеркалила твою половину. Ты видишь себя. Подходишь ближе. Всматриваешься.

Он был болезненно худой и бледный. Впалые как у узника концлагеря щеки. Неестественно выпирающие скулы. Стриженная под ноль голова. Он стал щупать свои щеки. Пытается уцепить хотя бы кожу. Неудачно.

И им был ты.

ME

Две буквы на твоем лбу. Черным цветом. Ты пытаешься стереть их, безуспешно. Натираешь кожу до красноты, тебе больно.

Ты всматриваешься в свои глаза. Красный белок, большие синие мешки под глазами. Он спал? Ты спал? Хоть когда-нибудь. Или сегодня был твой первый раз? В глазах ты видишь усталость. И безысходность.

На шее ты замечаешь штрихкод. Ты клеймен этим миром, как и все.

ME. Ты знаешь что это значит. Твое тело знает.

Твоя рука на кобуре.

ME. Да, это твоя цель. Ты наконец нашел его. Да и сам ты никогда не был против подобного завершения истории.

Дуло пистолета подставлено к виску. Холодный стальной ствол догмы упирается в твою кожу. Предохранитель снят. Голова пустая, будто и нечего из нее вышибать.

Курок. Нервный импульс доходит до предплечья и превращается в механическое движение мышечной ткани.

Конец.

----------------------------------------------------------------------------------------------------

Твой истошный крик теряется где-то между собственной полостью рта и краем подушки, на которую ты, к своей удачи, падаешь. Это была-бы очень глупая потеря фронтальной группы зубов.

Следующим после растерянности ты чувствуешь тошноту. И головную боль, которая бывает, если нехило перебрать с крепкими напитками. Если бы не они, вкупе с излишне яркими лучами солнца, падающими на твое лицо достаточно ярким чтобы твои веки не могли защитить тебя от света ты бы предпочел продолжить процесс Сновиденья.

-Черт, такого дерьмового сна я давно не видел.

Впрочем, и поза в виде положения тела частично на кровати, частично на полу, тоже не располагала к особому комфорту. Приподнявшись одной рукой, ты осмотрел свою комнату три алюминиевые банки яблочного сидра - пустые такая же опустошенная пара бутылок саке. От одного взгляда на них во рту чувствуется вкус спирта, и уже надоевшая тошнота. Ты быстро меняешь объект внимания, от греха подальше.

У телевизора были разбросаны различные диски, спровоцировавшие воспоминания о вчерашнем киномарафоне. Споре о сексуализации женщин в хоррорах И личный эксперимент. Отвратительный результат.
Осматривая комнату ты замечаешь знакомый пистолет на постере. Pulp fiction. Легкая дрожь пробежалась по твоему телу, сделав особенный акцент на виске.

Неуклюже встаешь с первой попытки - и устало подходишь к окну. Атараши-ке. Ты давно не был так рад его видеть. Ты не знаешь точное время, и по виду снаружи ты никогда не отгадаешь его город всегда кишит людьми. Так по-разному одетыми, с такими же разными жизнями и целями.

Ну, за исключением клерков местных корпораций. У них достаточно жесткий дресс-код. Есть свои общие ироничные моменты и с городом из кошмара.

Пока ты смотришь в окно, внезапно включается радио ты давненько заменил им будильник. Значит сейчас только семь утра, рано же ты проснулся. Диктор начинает с не наигранным наслаждением заводить свою речь - под аккомпанемент city-pop музыки восьмидесятых.

-Hello everyone! Goood morning in the Brave New World. This is Hayatou Mizukami.

Почти без акцента. Удивительно для него, он явно работает над собой. Раньше выходило куда хуже. О дивный новый мир. Наверное, нет более подходящего названия новому специальному району. Старый мир был похоронен много лет назад, и что-то, да и должно было заменить его.

-Смешно, что именно я решил вздернуть себя во сне. Работа бессознательного уровня, что поделаешь. наигранно сказал самому себе Тенья Йошида. Ты.

Как единственный в своем роде, ты единолично задаешь статистику. Еще никто из выживших жителей бывших районов Минато, Кото и Тюо не успел покончить с собой.

-Ау

Невольно вырвалось из тебя, когда восьмой нейрон напомнил тебе о причине твоего беспросветного пьянства прошедшей ночью. Праздник. Пятая годовщина открытия Атараши-ке, уже ставший традиционным для Токио фестиваль, эпицентр которого был прямо напротив твоего дома. Ты конечно же не вышел.

Да и с ней неудобно вышло. Наверное, где-то ты перегнул палку, пару раз высказался слишком грубо или саркастично. Она слишком близко к сердцу принимает эту тему.

Дабы отойти от груза мыслей ты идешь в уборочную. Да и в принципе после ночи надо привести себя в порядок. Ты подходишь к раковине. Всматриваешься в свое отражение в зеркале.

Некритично пухлые щеки. Плюс минус месячная небритость. Подсаленные волосы, собранные в еле держащийся после ночи хвостик. Не самое приятное зрелище. Похмелье усиливает твою самокритику. Этот вид не лучше того, что был во сне. Ты испытываешь обиду и желание Измениться.

Непроизвольно, по привычке рука тянется к пачке Morley лежащей, как всегда, в углу раковины. Стой, ты же еще позавчера решил завязать с этим делом.

*Динь-дон*

Звук мессенджера отвлекает тебя от никотиновой дилеммы. Да, в этот раз ты точно возьмешь себя в руки. Правда

Вернувшись в комнату, ты видишь, что снова забыл выключить компьютер перед Сном. Из диалога с Suntea ты также не вышел, сообщение было так раз от нее

-Know him? (ред.)

Wir leben in der schlechtesten aller mglichen Welten - Артур Шопенгауэр.