Прокофьев Андрей Александрович.
Четыре подвала: Кто вы мистер Степолтон?

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Страна страхов собственного детства, которая каждой ночью возвращается ко мне, которая с каждым прожитом годом всё сильнее зовет меня к себе. Или это я сам заставляю её это делать, каждым одиноким вечером вспоминая ушедшее. Ведь всё зло приходит из будущего. Искажение пространства, времени, память на грани безумия. Страшный ночной кошмар, и я очнулся в холодном поту, за несколько секунд перед смертью, в темноте мрачного болота, слыша собаку Баскервилей, видя её в десяти метрах от себя...
  Четыре подвала: Кто вы мистер Степолтон?
  Часть первая: Отражение в зеркале
  Вступление
  Тихий бледный свет проникал через небольшое вентиляционное отверстие, которое было основательно заколочено досками. Но щели остались. Поэтому узкая полоска света, боясь собственного проникновения, всё же была здесь. Ничего не меняя, лишь напоминая о том, что где-то совсем рядом имеется другая жизнь. Жизнь непохожая на ту, которая притаилась здесь, спряталась от света и всего остального мира. Как близко бы он ни находился. Ведь это не имело никакого значения. Потому что здесь был собственный мир. Да, не меньше и не больше этого. Андрей в свои одиннадцать лет отлично знал это. Знал об этом в любом из своих воплощений, в том, которое было им самим, и тем, которого он боялся, которое не всегда было его частью, но и того, которое не хотело его покинуть, оставить в покое, как бы он об этом ни просил.
  Сейчас Андрей чувствовал себя спокойно. Ему нечего было бояться, Андрей отлично к этому времени понял, что монстр его не тронет, и не потому, что он ушёл, что его здесь нет, а потому, что так между ними заведено. Он Андрей нужен монстру. Но нужен ли монстр Андрею? Ведь нет, но и нет той силы, чтобы изменить ситуацию, чтобы не чувствовать и не видеть, как это ужасное создание прямо сейчас движется по темной дороге. Лишь лунный свет в помощь. Лишь порывы холодного ветра спутники, тревожа кроны берёз и осин. Ещё сто метров, поворот, и откроется вид на уснувший поселок. Зачем ему нужно домой? Почему он не может там остаться навсегда? Там, где ему хорошо, где он свернувшись клубком спит, не видя снов.
  Андрей прошел в одну сторону, упёрся в стену. Андрей развернулся в обратном направлении, дошел до противоположной стены. Под ногами скрипели доски. Противный запах сырости поглощал с ног до головы. Совсем рядом проскочила большая крыса. Значит где-то рядом кошка. Паук попал в обозрение бледного света с улицы, того самого света, который проникал в подвал из другого мира, который рядом, но не имеет к тому, что имеется здесь никакого отношения. Если бы ни он Андрей. Если бы ни то, во что никогда никто не поверит, то, с чем суждено было столкнуться именно ему, перепутав в самом себе настоящее и будущее. Кто бы мог в это поверить. Был бы кто-то, кому можно было бы об этом рассказать. Только самому себе извне. Только тому, который есть он сам, тому, который явился сюда из тех мест, дороги в которые нет никому и никогда, из будущего, из собственного будущего, чтобы наконец-то попробовать избавиться от страшного кровавого кошмара четырех подвалов.
  Глава 1
  В том месте, где прошло моё детство, было ровно четыре подвала. В том месте, в настоящее время так же ровно четыре подвала. И даже в области изменённой реальности, той, о которой так трудно начать писать, так же четыре подвала. Четыре подвала - это стало для меня величиной абсолютной, стало для меня тем, что присутствовало неизменно, и поэтому явилось той определяющей линией в этой страшной и во многом неопределенной истории.
  Когда я заметил, что во мне самом помимо меня существует ещё один человек, и человек ли? Я сейчас не о том, что сразу может прийти в голову; в каждом из нас живут разные люди, но это и есть мы сами, просто в разных ситуациях мы проявляем себя по-разному, бывает, что настолько неожиданно, что, действительно, создаётся впечатление того, что это не я вовсе.
  Нет, я не об этом. Я мог бы об этом думать, если бы точно ни знал, что это не так. Тот другой он если и я, то совсем иное я, существующее отдельно, можно сказать, что параллельно, в одном теле. Но он другой. Он не имеет никакого отношения к тому человеку, который был изначально, был ребенком своих родителей, ходил в детский сад, учился в школе до пятого класса. Вот тогда появился он, забрался в мою жизнь. Или быть может, что я сам в какой-то момент стал отжившей, прошлой, побочной частью его жизни. Мне трудно определиться. Я действительно запутался. И в моем случае это было немудрено, было слишком сложно. Вам со стороны может показаться, что это не так, что всё просто - либо я, либо не я. Поверьте это не так просто, это очень сложно, это очень страшно.
  Только ответ всё равно нужно было найти. Здесь опять на первом плане возникал самый простой вопрос: а зачем нужно было найти ответ, почему сейчас это стало необходимо. Сколько же раз за последнее время я об этом думал. Я чувствовал мысленно, я ощущал физически. Случилось благодаря усталости, возрасту - или всё же наступило время, когда две разные сущности не могли ужиться в одной оболочке, уже не могли прятаться друг от друга, игнорировать, жить каждая сама по себе.
  Точно что всё это так. Но всё же кульминацией стало отражение в зеркале, даже не само отражение, а его часть, то, что там находилось, не имея к привычному отражению никакого отношения. Вот с того момента, и в обратном порядке нарастая, это как бы пропущенные уроки, неучтенные воспоминания: прошлые истории, на которые не обращал внимания, те истории, сны, которых не заметил вовсе - всё это стало складываться в единую мозаику, в ужасную, страшную и мистическую палитру. Всё становилось на свои места, и в это же время приоткрывало то, что до этих дней точно было надёжно спрятано.
  А зеркало было обычным и до боли привычным. Оно много лет обитало в моем доме. Даже больше, оно обитало в моей жизни много, много лет. Оно когда-то было зеркалом моей бабушки, висело в её комнате. И хорошо я помнил кусочек своего раннего детства, когда мне было, наверное, года четыре, может, пять лет, и я прятался в бабушкином шкафу, и вот, когда покидал шкаф, то зеркало каждый раз могло меня выдать, ведь висело оно напротив, под небольшим углом, и я боялся, что в первую очередь глянув в зеркало бабушка меня тут же обнаружит: она не любила моего присутствия в шкафу, а я, видимо супротив этого, раз за разом хотел там оказаться.
  Дальше зеркало оказалось у моей мамы, затем оно нашло себе место в моем доме. Получилось это как бы само по себе. Никто никогда не озвучивал эту тему, не передавал по наследству. Просто так случилось. Случилось в отличии от многих других домашних вещей. Возможно, что только сейчас я нашел этому хоть какое-то объяснение, а возможно, что это произошло случайно. Но зеркало показывало мне то, чего быть не должно. Нельзя было сказать, что оно меня до этого ничем не удивляло, нет было такое, но было в пределах допустимого, когда не узнаешь самого себя, насколько же плохо выглядишь. О чем я, да о том, что и в этот раз, глянув на самого себя, я был неприязненно недоволен свои отражением, но привычно принял то, что есть, двинулся в сторону, уже почти исчез с гладкой зеркальной поверхности, как увидел это...
  Это было ужасное существо. И пусть оно имело по большей части человеческий облик. Но как бы сказать, из-за рта торчали длинные клыки, кожа отчётливо имела синеватый оттенок, глаза сверкали красным. Но ведь не это же являлось главным, а то, что это был ребенок, мальчишка лет десяти-одиннадцати, чем-то походивший на меня самого в детстве.
  У меня остановилось дыхание, я боялся вернуть взгляд назад, в сторону зеркала. А секундами спустя, я понял, что даже не это самое страшное, а то, что я уже видел это жуткое существо. Только вот где, в какой из пространственных реальностей. В настоящем ли прошлом, в изменённом состоянии минувшего, ещё как-то, ладно, пока не стоит. Но я видел его в самом ближнем мне подвале, в том, который по адресу 38/3. Там было темно, там всегда было темно, но не полностью, а тусклый отсвет от двух лампочек накаливания, по одной на галерею. Да, вся площадь подвала, как и других, соседних, была зачем-то разделена на две части, сделали это с помощью перегородок из досок. Полы тоже были деревянными, скорее, что это лучше было назвать настилом. И сарайчики, отдельные ячейки, имеющие навесные замки. У каждой квартиры свой сарайчик, у квартир с первого этажа два сарайчика, потому что нет балкона. Стоп, я несколько забежал вперёд. Я ещё вернусь к описанию. Сейчас же я спустился вниз, я взял ключи у Лидии Петровны, мне компанию составлял мой велосипед "Уралец", который я и ставил в ближнюю ячейку, бывшую сразу справа от лестницы. Я уже упоминал об этом, и мы ведь жили на первом этаже, был ещё дальний сарайчик, располагающийся влево, в дальней галерее, в самом конце, предпоследним. Всё было обычно, но вот временами заедал замок. Это случилось и сейчас. Всегда в такие моменты, в любые лишние минуты, даже секунды, я вслушивался в атмосферу подвала, я его боялся. Находясь же в одиночестве я его боялся многократно сильнее.
  Замок не открывался. И не знаю почему, лучше было бы вернуться назад, позвать отца, пусть бы он был крайне недоволен этим. Но я решил поставить своего верного железного друга в другой сарайчик, тем более мы должны были утром ехать на выходные на мичуринский участок. Я переборол страх. Я сказал самому себе о том, что ничего такого не существует, что это крысы, кошки, и очень медленно двинулся вглубь подвала. Доски скрипели под ногами. Кажется, что ещё тусклым стал свет от лампочки, которая от чего-то еле заметно покачивалась, но я обратил на это внимание. Я слышал стук собственного сердца. Но как бы там ни было, я добрался до нашей подвальной ячейки. Замок открылся быстро. Я включил освещение, от этого тут же стало легче, придало уверенности. "Уралец" удачно разместился у правой дощатой стенки. Я потратил минуту, разглядывая какую-то старую, жёлтую газету, видимо, это мне было нужно, чтобы окончательно успокоиться. Только точно ведь помню, что я уже в эти мгновения боялся выключить свет, двинуться в обратном направлении. Возможно, что чувствовал. Но нет, я просто боялся этой страшной атмосферы, всего того, что было связано с этими подвалами, на которые, как затем мне много раз думалось, никакого внимания не обращали взрослые, включая моих родителей. А зря они не обращали внимания, сейчас и после я отлично знаю, что зря они не обращали на них внимания. Как же часто так бывает, когда то, что могло бы не стать кошмаром им становилось, благодаря тому, что взрослым до этого не было никакого дела. Как же это несправедливо устроено, но мир взрослых очень и очень далек от мира их собственных детей.
  Послышался какой-то звук, что-то неприятно заскрипело, заставило меня вздрогнуть. Случилась пауза, такая же напряжённая и темная, как и всё то, что меня окружало. Я нажал на выключатель, погас свет. Нужно было торопиться, я быстро закрыл замок. Перед тем как обернуться, я ещё раз напомнил себе о том, что всё, что здесь есть это кошки и крысы. Дальше я смотрел вглубь длинного коридора, дальше я как можно быстрее двинулся к выходу. Мне хотелось побежать. Я не знаю, почему я этого не сделал, но всё же я, не теряя ни одной лишней секунды, оказался в проходе, который разделял галереи, который находился прямо перпендикулярно лестнице, ведущей к выходу наружу. И вот здесь всё и произошло. Был страшный и крайне противный звук, он заставил меня покрыться ледяным холодом, заставил на какую-то секундочку замереть на месте, - и повернуть голову влево в пространство ближней к выходу галереи. Он находился от меня ближе, чем десять метров. Он поднял голову, увидел меня. И тогда я не обнаружил никакого сходства между ним и собой. Он был ужасен, с его клыков стекало что-то такое, что лишь отдаленно напоминало кровь, его глаза блестели, хотя монстра освещал очень тусклый свет.
  Минули какие-то считанные секунды, иначе быть не могло, но я ведь запомнил, осознал. Вероятно, что пришло позже. Только монстром был ребенок, который имел такое же физическое развитие, как и я, поэтому и его возраст тоже исчислялся одиннадцатью, десятью годами. Здесь, конечно, очевидная ошибка, и у меня будет в дальнейшем возможность в этом убедиться. Но тогда уж точно я воспринял его своим ровесником. Тем более, к сущему ужасу, который останется со мной навсегда, он потреблял в пищу другого мальчика, Бориса, который пропал две недели назад, которого безуспешно искали, пока ни приняли версию гласившую, что Борис утонул, что его унесло течением, ведь в тот день он действительно с друзьями ездил на рыбалку. Друзья вернулись домой раньше. Борис остался, он был настоящим фанатом рыбной ловли. Но ведь его видели поздно вечером на автобусной остановке, видели трое, знавших его человек. Но их показания, я не знаю всех деталей. Только ужасный монстр потреблял в пищу мертвого Бориса, который успел сильно измениться, или быть может так от страха воспринял я.
  От этого же страха, возможно, что повинуясь чему-то куда более сильному, я не мог сдвинуться с места. Хотя ведь до выхода, до лестницы вверх было каких-то несколько метров, там ступеньки, дверь. Монстр бросил своё занятие, он двинулся в мою сторону. Дальше моё сознание не справилось. Дальше я ничего не помнил...
  А что если я - это не я! Что если меня давно не существует? Но я же размышляю, сопоставляю, вспоминаю. Я воспринимаю явление в зеркале враждебным мне. А значит, что я и есть я. Значит, всё так, как и должно быть.
  Но мне было очень страшно. Я несколько раз подходил к зеркалу. Я боялся и в это же время я хотел увидеть его ещё раз. Чтобы убедиться в том, что мне не показалось? Или, что скорее, мне хотелось, чтобы его так не было. Чтобы убедить самого себя в том, что мне показалось. И всё эти мои ощущения и предчувствия - это не более, чем усталость и прочее. Я ведь уже упоминал об этом.
  Зеркало мне подыгрывало, монстра не было. Медленно, очень медленно исчезали напряженные минуты. Другим виделось самое обычное небо за окном. Уродливые существа мерещились в форме облаков. И даже птицы, которые стремительно пикировали вниз, затем поднимались вверх, они выглядели так, как будто я мог их наблюдать в первый раз. То же самое касалось крон деревьев, на которые в первую очередь падал мой взгляд. Я ощущал во всем теле особую, неприятную анемию.
  А что если я - это не я! Что если меня давно не существует?
  Хорошо, что мне никуда не нужно было идти. Или быть может наоборот, может, мне лучше было бы покинуть пределы своей квартиры, сменить обстановку. Сделать так, чтобы определиться в пространстве, сделать сейчас то, что не было сделано когда-то давно, очень давно ...
  1983 год.
  Деревянный городок был построен прошлым летом. Точно что где-то ещё имелись подобные сооружения, но вот поблизости, во всем районе, бывшем совсем уж немаленьким, такого не было. Работали стройотрядовцы, работали здорово и качественно. Пять или шесть домиков, у каждого из которых площадка под крышей, у каждого из которых по два оконных и один дверной проем. Несколько домиков имели в своей конструкции горки. Все эти домики соединялись между собой с помощью деревянных же переходов. Ещё лестницы, ещё декоративные элементы. И всё это чудо было выполнено в древнерусском стиле, всё это стало настоящим подарком детворе, и всё это размещалось на довольно большой площади, между четырьмя пятиэтажными домами, которые в свою очередь образовывали собой квадрат. Въезд во двор был только один, небольшая горочка, ставшая его частью. Рядом кирпичное строение подстанции. Выше детсад, асфальтированные дорожки на стыках домов, далее другие пятиэтажки, но они уже не часть двора, о котором только что было озвучено упоминание.
  Двое пацанов сидели на лавочке, бывшей в верхней части домика, того, который своим фасадом выходил на пятиэтажку 38/3.
  - Мать сказала, что дело серьезное - произнес Максим, смотрел он вниз, и был он сейчас серьёзен, как и то дело, о котором только что упомянул, о котором говорила его мама.
  - Ясно, ты думал, что игра какая - отреагировал Костя.
  - Да ничего я не думал. Я просто не пойму. Я этому менту всю правду и сказал, что знал, что было в тот день, то и сказал - произнес Максим.
  - Ну и я так же, здесь выдумывать нельзя, да и нечего придумать - сказал Костя.
  - Мать сказала, что ключей от подвалов больше никому не дадут, только если вместе с взрослыми - проговорил Максим.
  - Они что вправду думают, что он в подвале этом исчез? Где там? Сам подумай - высказался Костя.
  - Я не знаю, но ведь бабка Витькина Андрею ключи дала. Значит в подвале он был. Велосипед тоже там, родители Андрея говорили. Менты ключи нашли возле лестницы. Что он их там бросил просто так - очень разумно и даже по-взрослому произнес Максим.
  - Но его же не нашли. А куда он делся? - сказал Костя.
  - Это да, они всё сарайчики перевернули. Андрея не нашли - отреагировал Максим.
  - Ты идиот Макс, ты забыл о том, как мы в вентиляционное окно залазили. Вот и Андрюха им воспользовался. Конечно, высоко там изнутри, но подставил что-то - проговорил Костя.
  - Я же думал об этом. Только вот зачем ему это надо - сказал Максим - Если можно было нормально выйти наружу - продолжил Максим.
  - Он ключи бросил, ты не понимаешь что ли. Он испугался, ему пришлось спасаться. Что забыл о том, как месяц назад мы всей компанией оттуда, с третьего подвала, вылетели сломя голову, когда эта тень за нами двинулась. Ты же отлично знаешь, что в подвалах обитает какое-то чудовище. Только не смеши меня отрицательным ответом. Это менты не поверят. Это взрослые не верят. Но мы знаем, мы уже не раз замечали это. А помнишь тот странный ход во втором подвале в сторону первого дома, это что, когда мы с Жекой и Андреем хотели исследовать это лаз, то что случилось - несколько тиши проговорил Костя, выглядело это так, как будто Костя боялся того, что их разговор кто-нибудь может услышать.
  - Думаешь, что Андрей в этом подземном ходе? - так же тихо спросил Максим.
  - Думаю да - ответил Костя.
  - Так давай скажем предкам. Что в этом такого, в таком-то деле - серьезно предложил Максим.
  - Можно, что такого, пусть глянут - согласился Костя.
  - Только это про чудовищ говорить не стоит, сам знаешь - добавил Максим.
  - Знаю - согласился Костя.
  Прошло уже пять дней с того момента, как пропал Андрей. Его начали искать через часа полтора после того, как он взял у Лидии Петровны ключи от подвала в доме 38/3, в котором он Андрей собственно и проживал. Время было ближе к одиннадцати вечера, и поэтому мама Андрея схватилась своего нерадивого сыночка: что же это опять, ну, сейчас тебе влетит, совсем обнаглел. Первым делом мама пошла к Лидии Петровне, которая была соседкой, была подругой бабушки Андрея, Лидия Петровна сказала, что взял ключи, что до сих пор не занёс их обратно, что отругает Андрея при встрече, и больше ключей ему не будет.
  Разговор состоялся, был недолгим. После этого мама, позвав папу Андрея, вместе с ним отправились в подвал. Лидия Петровна ожидала их на крыльце. Велосипед оказался на месте. Но вот самого Андрея не было. Дальше взрослые обследовали двор, соседние дворы - всё так же было безрезультатно. Где-то в начале второго часа ночи папа Андрея позвонил в милицию. Ещё спустя двадцать минут он на своей машине поехал в районое отделение сам. Заявление приняли, выслушав обстоятельства. Начался поиск. Расспрашивали друзей, знакомых, соседей, случайных людей - но никакого результата, Андрей словно сквозь землю провалился. Что там предпринималось ещё, об этом милиция особо не распространялась. Но они работали по своим каналам. Только, видимо, и здесь всё было глухо. Оставалось что-то неординарное, какой-то подонок гастролер. Ясно было, что в подвале Андрея не убили, что там не было ничего такого. Ибо никаких следов борьбы не было обнаружено. Окромя ключей, которые были брошены Андреем, которые были единственным особым моментом. Зачем он их выкинул? Если с кем-то оттуда ушел, кто-то его оттуда позвал? То вышел бы с ключами. Вероятно, что не занёс бы назад, взял с собой - это да, но выкинул в подвале?! Значит, что что-то там всё-таки произошло.
  - Уверены в том, что говорите? - спросил у пацанов угрюмый, пожилой милиционер.
  - Да, уверены - за всех ответил Костя, рядом с ним стояли Максим, Женька, так же каждого из них сопровождала собственная мама.
  Дяденька милиционер так же был не один. Рядом с ним находились ещё двое сотрудников милиции, бывшие моложе своего коллеги, младше последнего званием. Возле крайнего подъезда стоял автомобиль, именуемый в народе бобиком, у которого на крыше имелась сирена, у которого в задней части было помещение, отдаленное стенкой, дверью и самой настоящей решеткой.
  - Тогда вперёд, посмотрим на то, какой там может быть подземный ход - сказал милиционер.
  - Извините, я хотела спросить - произнесла мама Кости.
  - Спрашивайте - лаконично ответил милиционер.
  - Там же окошки, которые для вентиляции имеются. Может Андрей через какое-то из них покинул подвал.
  - Да, конечно, мы их обследовали сразу. Тем более, что совсем недавно сантехники заколотили все эти отверстия досками. Пусть неплотно, для того, чтобы воздух проходил, но мальчишка пролезть не мог. Да, мы осмотрели, нет никаких следов взлома, ничего нет. Андрей не пользовался этими окнами - спокойно ответил милиционер, а все вместе они начали спускаться в подвал.
  Сразу потянуло враждебным и отвратительным духом. Все это почувствовали. Подвал не хотел принимать людей, они ему не нравились. Так же было и в первый раз, когда проверяли ячейки, когда народу в подвале было ещё больше.
  - Какое жуткое место, мать его - произнес милиционер.
  - Это вы точно - произнес один из его помощников - Лишний раз сюда и заходить не захочешь - добавил он же.
  - Странно, но до этих дней ничего не замечала. Ну, подвал как подвал - сказала мама Максима.
  - Вот это ты в точку - согласилась мама Женьки.
  - Женщины, дорогие, это атмосфера изменилась в связи с тем, зачем мы здесь. Извините уж, пожалуйста - отреагировал старший милиционер, посмотрев на маму Андрея, которая выглядела плохо, которая всё это время молчала.
  - Я понимаю - произнесла свои первые слова мама Андрея.
  - Да, странное дело. Но мы найдем - проговорил милиционер, прозвучало так, как будто он обращался к самому себе, вероятно, что именно так в этот момент и было.
  - Ну, давайте проводники местных достопримечательностей - сказал милиционер, обратившись к мальчишкам, при этом помимо тусклого освещения заработали сразу три фонарика, которые были в руках сотрудников милиции.
  - В дальний отсек, вправо, и до конца - сказал Костя.
  - А вы здесь частенько время проводите. Всё же может было что ещё интересное. Может каких личностей уголовных здесь видели или ещё что, кого. Вы говорите, не бойтесь - обратился к пацанам милиционер.
  - Вы уже спрашивали. Мы всё сказали - в ответ проговорил Максим.
  - Всё сказали. Тогда почему ничего не было про этот лаз, как вы говорите, между подвалами. А ведь это много значит. Вашего друга могли с помощью этого подземного хода вытащить в соседний подвал. Оттуда на улицу, оттуда другим образом. Вот вам картинка расширилась. У кого ключи от соседнего подвала? Кто там был? Кому эти ключи давали? Сколько и у кого дубликатов? Вот видите, насколько всё меняется.
  Глава 2
  Милиционер явно не соответствовал первоначальному впечатлению. Он оказался словоохотливым человеком, с чувством юмора, которое пусть и было довольно мрачноватым.
  - Мы забыли. Мы как только вспомнили, так сразу сообщили - произнес Максим.
  - Так значит часто здесь бываете. А легенды у вас есть какие-то, ведь никогда не поверю, что у вас их нет, в вашем-то возрасте. Так что давайте на чистоту: кого здесь видели, может чужаков каких, которых кто из местных взрослых мужиков, ну или женщин даже, приводил сюда, в соседние подвалы - продолжил милиционер, а все вместе они оказались возле нужного места, где было совсем темно.
  Да и место, как бы сказать, это было пространство за самым дальним сарайчиком. Ибо площадь любой ячейки никогда не доходила до самой стены здания, там были трубы, коммуникации, чтобы к ним имелся свободный доступ. Места было немного, между капитальной стеной и стеной деревянной не более трёх метров, наверное, что меньше. И полная темнота, хотя совсем неподалеку имелось то самое вентиляционное отверстие. Только вот милиционер был прав, и сейчас доски, которыми было заколочено окошко, дневной свет внутрь подвала пропускали плохо, лишь белые полоски, толщиной в сантиметров пять, возможно, что три-четыре сантиметра.
  - Никого особо не видели. Было, что дядьки здесь выпивали, но и то пару раз такое случалось - произнес Костя.
  - Значит ничего такого - улыбнулся милиционер.
  - Один раз, в общем - начал говорить Максим, но тут же замолчал.
  - Нет так не пойдет, если уж сказал а, то говори и б - тут же отреагировал милиционер.
  - Да, нет, ничего такого - упёрся Максим, он и сам не понимал, почему озвучил вступление на тему одного события, когда взрослые пьяные парни затащили сюда какую-то так же пьяную бабу, и, в общем, тогда было желание посмотреть, что будет происходить, но один из этих переросших хулиганов увидел пацанов и быстренько, сильно пригрозив, выгнал прочь.
  - Ладно, не стану же я тебя пытать. Только знай, что в поисках твоего товарища любая мелочь может стать очень полезной, любая, повторяю, мелочь. Я так понимаю, что загадочный подземный ход находится здесь? - проговорил дяденька милиционер.
  - Да, нужно сначала убрать эти доски и мусор - ответил Костя.
  - Начнем - скомандовал старший милицейский чин.
  Двое других сотрудников быстро начали работу. Женщинам было доверено обеспечивать освещение, пока с помощью фонариков, но если понадобится, то сюда проведут нормальное освещение, заставить это сделать не проблема, была бы в этом нужда.
  - А действительно, это похоже на какую-то широкую нору - сказал один из двух молодых милиционеров.
  - Никогда ничего подобного не видел, удивительные же вещи происходят возле нас - произнес старший милиционер, который сейчас, взяв фонарик у мамы Максима, внимательно, скрупулёзно освещал то, что было входом в странный подземный ход.
  - И много здесь такого? - спросил милиционер, обратившись к мальчишкам.
  - Мы только этот знаем - угрюмо ответил Костя.
  - Ну, уже хорошо - отреагировал милиционер.
  Подземный ход не был огромных размеров. Но один человек, даже взрослый человек, если ему согнуться, подстроиться, то мог перемещаться вглубь этого таинственного хода. Видимо, что сейчас именно об этом думали милиционеры. С ужасом на эту дыру в земле смотрели женщины. И в чем точно не было сомнений, что женщины - мамы сейчас думали только об одном, наверное за исключением мамы Андрея, что нужно сделать так, чтобы их непутёвым сыночкам в эти подвалы путь был заказан раз и навсегда.
  - Я так понимаю, и вряд ли ошибусь, что этот лаз ведёт в подвал соседнего дома. Значит его длина не более пятидесяти метров - произнес старший милиционер и посмотрел на одного из своих помощников, подчинённых.
  Этот парень был ниже ростом, был более щуплого телосложения. Поэтому ему и предстояло обследовать жуткий в своем обличии подземный ход. Нельзя сказать, что парень особо обрадовался, но и протестировать он не стал. Работа есть работа, что уж здесь поделаешь.
  Через пару минут милиционер скрылся из виду.
  - Вы пользовались этим ходом? - спросил у мальчишек милиционер.
  - Мы хотели рискнуть, но не решились - честно ответил Женька, кажется, что он впервые вступил в разговор.
  - Просто не решились или что-то знали? - настаивал дяденька милиционер.
  И здесь Максим не выдержал, он сказал о том, о чем говорить не хотели, не собирались.
  - Мы испугались, этим ходом точно пользуется чудовище, которое обитает в этих подвалах. Мы могли с ним там встретиться.
  - Ну, я же говорил. Мне самому когда-то было одиннадцать лет. Только это, я сейчас не смеюсь, я твои слова серьезно воспринял, и мы ещё поговорил на эту тему. Ведь любое, так называемое чудовище или какая мистическая подоплека, это, поверьте, всегда хорошо спланированное дело рук человеческих.
  Да, и уже упоминалось, что этот пожилой милиционер не соответствовал первоначальному впечатлению, но сейчас было больше, он удивлял своим же несоответствием, и этим очень сильно располагал к себе.
  - Василий, ты там живой! - громко крикнул старший милиционер, стараясь осуществлять голосовую связь со своим товарищем, который сейчас выполнял не самое тривиальное задание.
  - Нормально всё, пока ничего нет. Ход прежних размеров - послышался голос из-под земли, поэтому он был глуховатый, сдавленный.
  - А как выглядит это чудовище? - спросил милиционер.
  Прозвучало после некоторой паузы. Прозвучало неожиданно, поэтому заставило вздрогнуть.
  - Мы сами не видели, но оно маленькое, нашего размера, оно страшное, с длинными руками, с большими клыками, с уродливым лицом, которое больше похоже на собаку - ответил Максим.
  - Странно, откуда вы знаете, как чудовище выглядит, если вы его не видели. Хотя да, в подвале обитают кошки и крысы, а кто их главный враг, - правильно, собака. Я сейчас не шучу. Помните, собака Баскервилей, это ведь не шутка - сказал милиционер и посмотрел на часы, видимо, он предполагал, что должен показаться разведчик, прошло достаточно времени, чтобы вернуться назад.
  - Мы не видели, это Серёга Ветров рассказывал, да и вообще, слышали - сказал Костя.
  - Ладно, интересно очень - сказал милиционер, в это же время появился исследователь подземного лаза, форма которого теперь очевидно нуждалась в стирке.
  - Что там? - сразу обратился к нему старший товарищ.
  - Как вы и предполагали, Петр Васильевич, этот лаз выходит в подвал соседнего дома, больше ничего интересного обнаружить не удалось, то есть совсем ничего. На другом конце, на выходе не производил особого обследования. Всё похоже на то, что здесь - доложил милиционер.
  - Сейчас пойдем, сейчас там посмотрим - сказал Петр Васильевич.
  Подземный лаз выходил в подвал дома 38/2. В этом подвале всё было почти в точь-точь так же, как и в подвале 38/3. Речь идёт о общем устройстве, а не о деталях, в виде краски, замков, лампочек, паутин. И кстати, о лампочках - они светили в этом подвале так же тускло, кажется, что и их количество здесь нуждалось в увеличении. Только ничего особенного не было. Если Андрей и воспользовался этим ходом, если попал сюда, то какой в этом мог быть смысл? Если кто-то его утащил через этот ход, то данное так же ничего не меняло на данном этапе. Никто ничего не видел. Никаких следов обнаружено не было. Зашёл мальчишка в подвал, чтобы поставить велосипед и из подвала не вышел.
  Спустя какое-то время милиция уехала. Перед этим Петр Васильевич еще о чем-то долго разговаривал с женщинами. Пацаны же могли быть свободны. Настроения у них не было. Причиной тому непонимание: как же так, куда он мог исчезнуть. Скажете, что страх оказаться на месте пропавшего друга, встретиться с тем самым чудовищем, о котором всё же зашла речь - нет этого не было. Возраст штука странная, и в жизненный период, именуемый детством, многое видится совсем иначе, совсем по-другому, чем будет позже. Сейчас даже чудовища - это не совсем чудовища, а приложение к той своеобразной игре. Но игре ли?
  Андрей не мог сдвинуться с места, и монстр быстро оказалась возле него. Андрей сжимал в правой руке ключи, и сейчас эта рука, тряслась от чего-то сильнее, чем левая.
  Монстр, наверное, цельных десять секунд рассматривал Андрея. Казалось бы, что такое десять секунд - это ведь коротенький миг. Но для Андрея так не было. Потому что в этот коротенький миг уместилось всё и в это же время совершенное ничего. Да и память, она ведь уже в те фактические, реальные мгновения начала тот странный обратный отчёт. Информация поступала и тут же стиралась, блекла. А монстр он был всё же ниже Андрея, наверное, на сантиметров пять-семь. Он смотрел чуточку из под низа. Его отвратительные клыки, которых было много, которые не являли собой подобие ровных рядов, а размещались в каком-то хаотичном порядке, они содержали в себе особый красноватый отблеск. Глаза подвального чудовища были неразличимы, их чернота отлично сочеталась с темнотой окружающей обстановки - но так и должно было быть. Ещё лицо, голова, то что поразило впоследствии, в минуты ускользающей памяти, ведь всё это напоминало собаку. Это была жуткая смесь между человеком и собакой. В эти страшные секунды не появилось воспоминаний о том, что этот облик уже был описан. Всё это должно было прийти позже. Точно что не сейчас. А человек-собака издал что-то похожее на сдавленное рычание.
  Андрей прижался к деревянной стене. В этот именно момент у него выпали из рук ключи, издав сильный звон, хотя это ведь противоречило всяким принятым нормам: ключи упали на деревянный пол, не на металл. Но может соприкосновение ключей между собой. Только звон врезался в сознание, сложилось отчётливое эхо, и на это обратил внимание монстр. Он повернул свою морду в сторону звука, он пытался понять, что там, что так неприятно прорезало практически гробовую тишину.
  - Это ключи, ключи от дверей - прошептал Андрей, сейчас не узнавая собственного голоса.
  Андрей не мог о чем-то думать, и это было совершено естественно. Только ведь от чего-то сильно поразило то, что монстр понял то, что сказал Андрей. По его движению головы, по тому, каким образом сложились следующие несколько секунд - но это чудовище понимало человеческую речь.
  Непривычно удлиненные руки монстра были человеческими, за исключением черных длинных загнутых когтей, расположенных на странно крючковатых пальцах. Его уши являлись чем-то средним между человеком и собакой, они же всё время двигались, притягивая к себе внимание. Может от того, что жуткое чудовище продолжало молчать, продолжало изучать Андрея. Так как будто видело людскую особь впервые в жизни. Но это было не так! Наполовину разложившийся, обглоданный труп Бориса прямо сейчас оставался на прежнем месте, и глаза Андрея невольно, не хотя этого, но раз за разом возвращались к тому, что когда-то было Борисом.
  - Что вам от меня нужно? Можно я пойду домой - прошептал Андрей.
  Как случилось, так случилось. Не всегда и не во всем существует разумная сторона. Андрей же находился в эти минуты в особом состоянии, которое нельзя было назвать шоком или чем-то схожим с этим. Это было так, как очутится в области несуществующего, которое по какой-то непонятной, нелепой ошибке само того не хотя оказалось здесь и сейчас. Перепутались системы координат. Сделали это уже не в первый раз, ведь были же эти страшные истории, оказавшиеся не вымыслом.
  - Ты это ты, и ты тот, кто мне нужен - произнес монстр.
  Его голос нельзя было назвать полноценным голосом человека. Сказать, что он шипел, - нет этого тоже нельзя было сделать. Это трудно объяснить, но скорее, что что-то со стороны, какая-то форма чревовещания - вот это будет ближе к истине. И настолько глухо, и если бы не было этой ужасающей тишины, этой темной сдавленности, то понять, что проговорило чудовище было бы невозможно. Но в данный момент Андрей понял. Взгляд вновь коснулся обезображенного тела Бориса. Ещё сильнее окаменело тело, хотя, как казалось бы, больше уже было некуда.
  - Это Борис? - спросил Андрей, он произнес для того, чтобы что-то сказать, ему виделось, что нужно о чем-то говорить.
  Монстр никак не отреагировал. Возможно, что он не знал, что это Борис. Зато он вновь озвучил то, что уже было озвучено.
  - Точно, что ты это ты, я долго тебя ждал.
  Андрей хотел спросить одно единственное: зачем ты долго меня ждал. Но монстр не дал Андрею этого сделать. Одним мгновением он вцепился Андрею в шею. Со страшной силой потянул вниз. Андрей даже не успел чего-то понять, как всё поплыло в глазах. И это было последнее, что тогда имело место. Ведь далее следовал черный провал в никуда. Андрей потерял сознание. Ему уже было всё равно умер ли он, жив ли он ещё. Оказалось, что второе из перечисленного. Но чуточку позже. Пока лишь отсутствие всего возможного. Пока лишь чудовище, оказавшись на четырех конечностях, в зубах, уподобившись крупной собаке, тащило Андрея к тому самому подземному лазу, чтобы оказаться в соседнем доме, чтобы, воспользовавшись ещё одним лазом, оказаться за пределами четырех пятиэтажек, выйти наружу на территории складов государственного резерва, которые были в каких-то ста метрах, которые ограждались высоким забором, имевшим темно-зеленую окраску.
  Наступила ночь. Андрея тщетно пытались найти родители, их друзья и соседи. А сам он, направляемый луной и потусторонней силой, медленно шел через большой строительный пустырь, где ещё недавно было множество частных домов, где сейчас можно было наблюдать огромное количество остатков былой жизни. Шел он уверенно, не спотыкаясь, не сбиваясь с необходимого ему маршрута, который знал только он, не просто знал, а что уже и видел - это были огни того же частного сектора, куда ещё не дошло строительство, и как известно, так туда никогда урбанизация и не дойдет. Небольшой спуск с горки, поворот дороги, и прямо по курсу огромных размеров полная луна, помогающая, указывающая путь. Несколько крупных дворняг трусливо сжавшись легли на живот. Андрей остановился, Андрей смотрел на темное звёздное небо, на луну. Дворняги жалобно скуля подползли к его ногам. Он, улыбнувшись, погладил их по головам. Они начали лизать его обувь.
  - Ну, хватит - сказал Андрей.
  Дворовые псы тут же отползли прочь. Андрей двинулся дальше. Двое пьяных парней его окрикнули, но он не обратил на них никакого внимания, он продолжил свой путь. Перед ним возникла железная дорога. Ветер гудел в проводах электропередач. Ниже в этом месте виделись звёзды. И шумной была гравийная отсыпка невысокой насыпи. Андрей преодолел железнодорожные пути. Чуть заметная тропинка вела в лес. Пройдя по ней метров двести, Андрей остановился возле деревянного мостка через маленькую речку. Простоял без движения несколько секунд, а дальше двинулся дальше, углубился в лес. Но ненадолго, потому что свернул влево и вниз, потому что спустя ещё триста метров вновь показались жилые строения, куда и держал курс Андрей.
  Подошёл с краю, с дальней задней стороны. Двинулся крайней улицей. Громко начинали лаять местные сторожевые собаки, но через какие-то мгновения, когда Андрей оказывался ближе к ним, то они тут же замолкали. Наконец-то Андрей остановился возле неказистого домика, у которого был в очень запущенном состоянии двор, покосившаяся калитка, возле которого располагался деревянный столб уличного освещения, лампочка которого не работала. В окнах дома не было света. Да и вообще он казался безжизненным, даже брошенным. Андрей же смело вошёл внутрь двора, где имела место настоящая помойка. Чего здесь только не было. Огромное количество всякой ерунды нашло здесь своё пристанище. Надворные постройки, не изменив общему настрою, так же покосились. Растительность обозначила себя на крыше того, что когда было верандой. Огромный бледный лунный диск висел над домом, и плотным кольцом опоясала всё вокруг идеальная ночная тишина. Андрей открыл дверь в дом. Раздался отвратительный скрип. Заскрипели старые половые доски. Следующая дверь, Андрей оказался внутри жилого пространства. В дальнем углу тут же загорелся слабый огонек...
  - Кто тут ещё - раздался пьяный мужской голос.
  - Кого ещё черти носят - в дополнение появился женский голос, бывший ещё более пьяным, чем мужской.
  Андрей ничего не ответил. Люди сейчас его не видели, но они его отлично почувствовали.
  - Иди посмотри - произнесла женщина.
  - Валерка, сука такая, шастает по ночам - отреагировал мужчина и поднялся из-за стола.
  Эта парочка граждан сидели за столом. Сидели в полной темноте, освещенные всё той же полной луной, молочный бледный отсвет которой проникал через оконный проем. На столе стояла бутылка с водкой, рядом с ней была тарелка, на которой можно было различить то, что называется закуской, а если точнее, то парочка соленых огурцов. Был хлеб, была открытая рыбная консерва. Так же сигареты, пепельница, стаканы, какой-то журнал, с обложки которого улыбалась счастливая, радостная женщина, бывшая в рабочем комбинезоне. Стол стоял одной стороной к кровати, другой стороной к окну. На той стороне, которая противоположная к спальному месту, стоял самый обыкновенный стул. В комнате имелся шкаф, две тумбочки. На полу грязный палас, поскольку хозяева не снимали уличной обуви. Была люстра, но не работала. Имела она два плафона, один из которых был наполовину разбит.
  Мужчина двинулся навстречу Андрею, который по-прежнему находился в коридоре, возле кирпичной, со всех углов облупившейся, печки. Рядом с чем-то напоминающим стеллаж кустарного грубого изготовления. Рядом с кучей пустых бутылок и другого различного мусора.
  - Валерка, брось ты это, знаю это ты - на ходу говорил мужик.
  Он же зажёг спичку - и повисла пауза.
  - Ты ещё кто такой? - промолвил мужик, осветив огоньком от спички Андрея.
  Андрей не реагировал. Он стоял подобно каменному изваянию.
  - Люсь, иди-ка сюда, тут какой-то пацан пожаловал. Может твой сынок с деревни заявился, говорила же - произнес мужик, в его голосе появился смех, он реально не понимал, что же происходит.
  Люсю заметно покачивало. Но она справилась. Она оказалась возле своего друга.
  - Коля, мать твою, сколько говорила тебе, чтоб нашел Назарыча, чтобы подцепили эти провода, темень эта, блядь - проговорила Люся.
  А Коля зажёг ещё одну спичку.
  - Мальчик ты чей - спросила Люся.
  Только Андрей по-прежнему не отвечал.
  - А он живой вообще? - проговорил Коля - Там свеча на подоконнике, принеси её - добавил Коля.
  - Был бы мертвый, не стоял бы на ногах - недовольно пробурчала Люся и пошла за свечкой.
  Вернулась Люся быстро, благо ей нужно было сделать всего несколько шагов. Коля зажёг спичку, от неё загорелся фитилёк свечи.
  - Это ещё что - тихо прошептала Люся, глядя на то, как обыкновенный мальчишка стал превращаться во что-то совершенно страшное.
  - Это белая горячка, Люся - громко засмеялся Коля.
  - Нет, я в своем уме - не согласилась Люся, наблюдая за медленной трансформацией ночного гостя, который прямо сейчас уже мало чем был похож на пацана, сейчас это всё выглядело самым настоящим чудовищем.
  - Оно так и бывает, Люся, поверь, ровно так и бывает, тебе кажется, что ты в своем уме, а оно пришло. Со мной уже не один раз такое было - продолжал шутить Коля.
  Люся лишь обозначила желание что-то сказать, но этого не сделала, а дико завопила, когда чудовище набросилось на Колю, когда страшные длинные зубы впились в сморщенную шею Николая.
  - Э, э, ты чего - это всё, что успел произнести Коля, затем он упал, рухнул на пол с громким звуком так, как будто на пол сверху грохнулась одна из тумбочек или даже платяной шкаф.
  Люся оказалась на редкость сообразительной женщиной, хотя и была изрядно пьяна. В пришествие белой горячки она не поверила сразу, а сейчас и тем более. Люся ногами разбила стекло, сумела выломать хлипкую оконную раму. Оставалось совсем чуть-чуть, но чудовище одним прыжком настигло Люсю, вернув несчастную обратно, вернув для того, чтобы с ней случилось то же самое, что и с её собутыльником Колей.
  Всё было кончено быстро. Никак на происходящее не отреагировала окрестность. Ни одна собака не подала голоса. Так же светила во всю мощь луна. Ветер двигал кроны берёз и осин. В соседнем проулке работала уличная лампочка, света которой было мало, был он очень тусклым, чем только добавлял мрачности окружающей обстановке.
  Глава 3
  Андрей переступил через мертвых, он вновь выглядел пацаном одиннадцати лет. Затем он долго стоял посередине комнаты, он внимательно всматривался в каждый угол, он подмечал любую деталь. Прошло не меньше трёх минут, как он уселся на стул, но оставался в таком положении недолго. Поднялся, вновь перешагнул через тела Люси и Коли, зашёл в соседнюю комнату. Там оставался какое-то время, так же осматривая скудное убранство помещения. После Андрей побывал на дворе, глубоко вдыхая внутрь воздух, нюхая пространство, продолжая свой визуальный странный аудит. Только спустя пять минут Андрей вновь зашёл в дом и сразу лег на кровать, свернулся клубком, подогнув ноги к животу. Закрыл глаза и вслух самому себе произнес: ну, вот и дома.
  Одним мгновением изменилось пространство. Оно как будто избавилось от чего-то чужеродного, оно как будто проснулось, когда Андрей уснул. Сразу со всех сторон послышались те лёгкие еле слышимые звуки, которых минуту назад не было вовсе, потому что был вакуум. А сейчас любое движение, любое насекомое, ветер, шелест листьев, подала голос какая-то небольшая собачонка, кот спрыгнул с крыши соседнего дома на землю. Даже ярче стал свет, идущий от обычных лампочек накаливания.
  А Андрей крепко спал. Он даже не спал, он отсутствовал совсем. Он был подобен Люсе и Николаю, он мало чем от них отличался, если бы ни одно но...
  Минуло ровно семь дней. Милиция не смогла продвинуться в поисках Андрея. Но вечером, спустя неделю Андрей появился дома сам. Он позвонил в дверь. Он выглядел уставшим и болезненным. Мама открыла ему, её радости не было предела. Иногда случается чудо, иногда бог слышит, обращённые к нему слезы и просьбы.
  Андрей жадно пил воду. Его пока никто не о чем не спрашивал. Так же с огромным аппетитом Андрей справился с ужином. И только после этого мама спросила сына о том, где он был, что случилось.
  Андрей какое-то время молчал. Ему как будто что-то мешало начать свой рассказ. Наконец-то он произнес невнятно и тихо.
  - Я был у каких-то людей. Я не хотел там быть. Я не помню того, как я там очутился.
  - С тобой всё хорошо? Они ничего с тобой не сделали? - встревоженно спросила мама, отец в это время находился рядом, он угрюмо и сосредоточено молчал, он курил сигарету, была приоткрыта рама окна на кухне, где они все сейчас и находились.
  - Нет, но они какие-то сумасшедшие люди. Они меня не трогали, они меня закрыли в комнате. Там я всё время и сидел. Мне приносили еду и чай - ответил Андрей.
  - Тебе удалось убежать? - этот вопрос задал отец.
  - Да, я сумел открыть окно, я вылез через него в огород, а затем перелез забор - ответил Андрей.
  Больше Андрея родители расспрашивать не стали. Но данное дело на этом не закончилось. Потому что ещё были сотрудники милиции, которым очень нужно было выяснить всё в полном объеме. Уже следующим утром Петр Васильевич сидел напротив Андрея, который размещался на диване, в гостиной, который с виду был сильно напряжён, заметно волновался и нервничал, на что тут же обратил внимание Петр Васильевич, поэтому и не торопился начать разговор с Андреем.
  Петр Васильевич за двадцать минут до этого переговорил с мамой и папой Андрея. Сделано это было на улице, чтобы Андрей ничего не слышал. Общение продлилось недолго. Родители рассказали всё то, что и было вчера, не утаив ничего.
  - Странная история. Ничего подобного у нас здесь никогда не было - сказал Петр Васильевич.
  Родители Андрея никак не стали комментировать слова милиционера, сказать на это им было нечего.
  - Ты как себя чувствуешь? - спросил Петр Васильевич у Андрея.
  - Нормально, со мной всё в порядке - ответил Андрей.
  - Ты хорошо спал, не просыпался ночью? - продолжил Петр Васильевич.
  - Хорошо спал, не просыпался - ответил Андрей.
  - Скажи, тебе сейчас страшно?
  - Нет, я вас не боюсь - произнес Андрей.
  - Меня бояться не нужно. Я спросил тебя в целом, как бы так сказать. Хорошо, что ты себя нормально чувствуешь. Хорошо, что с тобой ничего плохого не случилось. Но всё же нам придется общаться. Извини, но без этого нам не обойтись - произнес Петр Васильевич - А где у вас можно покурить? - обратился он к папе Андрея, который всё это время, как и мама, находился в той же комнате.
  - На кухне - ответила мама.
  - Тогда пойдёмте, немножко покурим, а ты подожди нас, мы скоро - сказал Петр Васильевич.
  Оказавшись на кухне, закурив сигарету, Петр Васильевич сказал: - Мальчик сильно нервничает, оно вроде бы понятно, только меня что-то настораживает. Нужно будет, чтобы после нашего разговора вы и Андрей поехали к нам. Нужно, чтобы мальчика осмотрела наша врач, поговорила с ним так же. Он явно вам не всё сказал. Там точно было что-то ещё. Вот это нам и нужно выяснить.
  Говорил Петр Васильевич тихо, дверь на кухню была закрыта.
  - Да, конечно, мы понимаем - отреагировала мама Андрея.
  Сигареты, которые курили Петр Васильевич и папа Андрея превратились в окурки. Дым улетел на улицу через приоткрытую форточку. Светило яркое солнце. Было жарко и немножко влажно. Не было сомнения в том, что очень скоро заявит о себе дождь. Хотя в данный момент на небе нельзя было увидеть ни одной тучки. Петр Васильевич смотрел в окно. Прямо под окнами дома мальчишки изображали из себя рыцарей, бегали друг за другом, имея в своем арсенале картонные щиты, деревянные мечи, луки, изготовленные из прутьев и рыболовной лески. В одном из мальчишек Петр Васильевич узнал Максима, с которым был знаком, с которым, как и с другими ребятами, успел пообщаться на тему странных подвалов и пропажи их же товарища Андрея.
  - Ты же ещё не виделся со своими друзьями? - спросил Петр Васильевич, вернувшись в гостиную, где находился Андрей.
  - Нет - просто ответил Андрей.
  - Да, конечно, я же вот успел с ними познакомиться. Они много интересного рассказали. Я думаю, что ты сможешь кое-что к этому добавить. Но это после. А сейчас я хочу тебя спросить: ты сможешь найти дом, в котором ты был, показать мне его.
  - Если идти пешком, то смогу. А если на автомобиле, то нет - ответил Андрей.
  - Ну, это особого значения не имеет. Если сможешь пешком, то можно и на автомобиле дублировать маршрут. Хотя если тебе лучше пешком, то я не против.
  Андрей сидел почти неподвижно, он был скован, он ощущал себя неуютно.
  - Значит, ты не помнишь, как попал в этот дом. Мне всё же хотелось, чтобы ты попытался вспомнить тот момент, но перед тем, как что-то случилось. Ты ведь был в подвале? Правильно я говорю?
  - Нет, я вышел из подвала. Я услышал, мне показалось, что меня зовёт Витька Гутник из-за угла дома. Я пошел туда. Это совсем рядом с нашим подъездом. Я оказался там, Витьки не было, а дальше я не помню - ответил Андрей.
  - А ключи от подвала, вспомни, ты их когда обронил? - спросил Петр Васильевич.
  - Ключи? - переспросил Андрей.
  - Да, ключи.
  - Они выпали, я не стал возвращаться. Там было что-то страшное. Там был, я видел это чудовище, оно съедало Бориса, оно посмотрело на меня - произнес Андрей и ещё больше сжался.
  - Успокойся, сейчас всё хорошо - мягко проговорил Петр Васильевич.
  - Да, я знаю - отреагировал Андрей.
  - Ты можешь говорить на эту тему или лучше будет в другой раз? - спросил Петр Васильевич, сделал это после того, как реальностью стала небольшая пауза.
  - Могу, я вообще не трус. Но я тогда испугался. Хорошо, что этого не видели Костя и Максим.
  - Ну, ты сказал. Неужели ты думаешь, что Костя и Максим не испугались бы, если бы увидели то, что видел ты. Я думаю, что с ними произошло бы то же самое, может, что и ещё хуже - сказал Петр Васильевич - А Борис, это мальчик, который пропал, кажется, месяц назад, который утонул, насколько я знаю. Это тот Борис?
  - Да, получается, что он не утонул.
  - Интересно у нас выходит, и главное, что занимательно очень.
  - Я не знаю, вы спросили, я ответил - сказал Андрей, он всё же начал немного оживать.
  - Ладно, а эти люди, у которых ты был, они были в подвале. Ты видел их там когда-то, ну, возможно, в вашем дворе, с кем-то из местных жителей.
  - Нет, я не помню, кажется, что видел, но точно что не в подвале. Видел дяденьку Николая возле первого дома - проговорил Андрей, повернул голову на шум за окном, там его товарищи, видимо, устроили что-то похожее на генеральное сражение.
  - Первый дом - это 38/1? - уточнил Петр Васильевич.
  - Да - ответил Андрей.
  - А дяденька Николай, он там в доме этом с кем был? Ты говорил об этих людях во множественном лице.
  - Тетка Людмила, он её называл Люся - ответил Андрей.
  - А ты почему её назвал Людмилой?
  - Я слышал, как её звала соседка, старая бабка - ответил Андрей.
  - Так значит, что ты просто сидел запертый в комнате. Они с тобой не разу не говорили?
  - Нет, они говорили меж собой. Дядька говорил тётке, что вот твой ребенок дома, что теперь можешь успокоиться.
  - Они что вообще делали?
  - Они пили водку, там ужасный запах и ужасная обстановка. Там не так, как здесь.
  - Вот видишь, с твоих слов уже многое мне становится ясно. Сейчас же мы не будем терять времени, а отправимся посмотреть на этот дом. Если ты не можешь, то скажи мне об этом сейчас.
  - Почему я не могу? - спросил Андрей.
  - Ну, всякое бывает, ну нервный стресс и прочее.
  - Нет, я могу, со мной там ничего плохого не было. Было немножко страшно, но сейчас всё прошло.
  - Вот и отлично, подожди ещё чуть-чуть - сказал Петр Васильевич, жестом он попросил родителей Андрея выйти из гостиной вместе с ним.
  - Александр Петрович, вы составите нам компанию, это необходимо - сказал Петр Васильевич.
  - Конечно - ответил папа Андрея.
  - Вы можете хоть немного подождать, Андрей не завтракал. Пусть он малость поест. Всего десять минут времени - вмешалась в разговор мама Андрея.
  - Это завсегда необходимо, а мы подождем. Я буду на улице - сказал Петр Васильевич - До свиданья, Ольга Васильевна - добавил он и покинул квартиру, бывшую на первом этаже пятиэтажного дома, имевшую номер 77.
  Возле высокого крыльца стоял милицейский УАЗик. Рядом с автомобилем, прямо на бордюре, сидел водитель транспортного средства, имевший звание сержанта. Бабушки, включая Лидию Петровну, с интересом смотрели на следователя. Они уже отлично знали о том, что Андрей живой, что он нашелся. Ещё добавить о том, что в обществе старушек не было бабушки Андрея, потому как она в эти неприятные и страшные для семьи дни находилась в гостях у своей старшей дочери, естественно, что ничего о произошедшем не знала.
  Петр Васильевич ещё раз закурил.
  - Васильевич, что едем? - спросил водитель.
  - Нет, оставим машину здесь, пойдем пешком.
  - Как скажешь, пешком так пешком - отреагировал водитель.
  Петр Васильевич сделал глубокую затяжку. Очень странно всё складывалось. Ладно, если бы не эти подвалы, эти подземные ходы, соединяющие четыре подвала в одно целое, если бы не это мифическое чудовище, если бы не ключи от подвала, найденные неподалеку от входа-выхода, то всё могло бы быть ясным: парочка психопатов, скорее, что больше баба, которая когда-то бросила ребенка, совершила то, что сейчас не даёт ей покоя, ещё всё это на почве алкоголизма. Да, конечно, вероятно, что психиатрическая больница уже знакома с этой дамой, может, что с её другом или мужем Николаем. Да, так бы всё было ясно. Хотя, похищение поздно вечером. Вероятно, что что-то вроде удушения. Ведь мать мальчика сказала, что повреждений на голове нет, что она лично расчёсывала сына. Удушение, какой-то препарат? Иначе тогда как мальчишка ничего не помнит? Зато он отлично помнит чудовище. Могло ли ему померещиться, ведь эти детские страшилки, легенды. К тому же мальчик Борис, который пропал, утонул. Нет, его тела не нашли. Значит, что всё возможно.
  Всё время пока Андрей принимал пищу, Петр Васильевич занимался потоком размышлений и сопоставлений: сейчас на начальном этапе.
  Дальше будет более полная картинка, когда найдем этих странных, невменяемых похитителей. И всё же, что за чудовище - человек-собака. Бред и только, если бы не эти подземные ходы. Но ведь до Бориса и Андрея никто не пропадал. Нужно сверить информацию - никак не отпускало следователя.
  Появился Александр Петрович вместе с Андреем.
  - Веди нас, не торопись особо, потому что дяденька милиционер уже не так молод, как ты - пошутил Петр Васильевич, когда они вчетвером двинулись прочь из двора, в сторону мебельного магазина, в направлении автобусной остановки, которая сейчас была им без всякой надобности.
  Перпендикулярно вышли к дороге, перешли её, и совсем недолго шли вдоль улицы, на которой прямо сейчас было много грузовых автомобилей. Двигались влево, в сторону ремонтного завода. Но на полдороги свернули вправо, ушли в направлении многочисленных капитальных гаражей. Андрей шел впереди, рядом с ним находился Петр Васильевич. Чуточку сзади были папа Андрея и второй милиционер.
  Единственным направлением через массив гаражей было прямо, другие варианты исключались, так как неизбежно приходили в тупик, упирались в территорию завода с одной стороны, или в периметр СМУ 7 с другой стороны. Так что можно лишь вперёд, по наиболее длинному маршруту, где в конце концов упрешься в железную дорогу. Справа будет мрачное старое кладбище, слева всё тот же завод, хотя, если быть точным, то некая окраина за заводом, состоящая из частного сектора. Если же прямо то лес, то бывший железнодорожный кордон, или влево по путям. Никаких иных вариантов больше. Поэтому Петр Васильевич и предположил, озвучив свои мысли вслух.
  - Я как понимаю, мы идём к заводским баракам и бывшему самострою за ними.
  Но ошибся. Потому что Андрей отрицательно покачал головой.
  - Интересно - сказал Петр Васильевич.
  Перешли железную дорогу. Сделали это в нахоженном месте, которым хоть и не так уж часто, но всё же пользовались люди. А дальше была лесная тропа.
  - В сторону ракетной части или ПРК идём - не сдержался второй милиционер.
  - Нет - сказал Андрей.
  В этот момент они оставили за спинами небольшой деревянный мосток, через такую же не великую лесную речку, - и тут свернули влево и вниз.
  - Ясно, наш путь лежит в район Усть-Киргизки или даже в районе психиатрической больницы - сказал Петр Васильевич, теперь он мог это озвучить уверенно, ибо никаких иных возможностей не оставалось, лишь только туда.
  - Только почему мы движемся таким круговым образом, вот это интересно - спросил Петр Васильевич - Андрей остановись, отдохнуть не помешает пару минут - продолжил Петр Васильевич.
  - Я знаю только эту дорогу. Я ей возвращался назад - спокойно поведал Андрей.
  Мужчины закурили. Андрей смотрел вниз, где открывался воистину потрясающий вид. Речка петляла в самую низину. По левую руку находилась высоченная железнодорожная насыпь. А прямо высокая гора, на вершине которой нашли свое пристанище величественные сосны, бывшие просто огромными, бывшие изумительной красоты.
  - Не заметил никто, но очень странно по пути нашего следования вели себя бродячие собаки. Они прижимались к земле, они отползли в любые щели и углы - сказал Петр Васильевич.
  Никто не заметил того, о чем он только что сказал. Никто не стал его слова комментировать. Лишь Андрей вскользь бросил взгляд на милиционера.
  - Ладно, отдых закончен, давайте пойдем дальше - это вновь был Петр Васильевич, его старшинство в этой группе сомнению не подлежало.
  Спуск дался легко. Другое дело подъем, здесь пришлось напрячься. Преодолев подъем, вновь начали спускаться вниз. Получилось, что таким неудобным, нерациональным образом всего навсего преодолели железнодорожную насыпь. Ведь можно было пойти прямо по путям, затем влево, и всё, но шли ровно так, как указывал Андрей.
  Теперь стало видно дома так называемого поселка Усть-Киргизка. И здесь Андрей остановился, он как будто забыл куда нужно идти.
  - Что случилось, что-то не так в этом месте - поспешил спросить Петр Васильевич.
  - Я как-то иначе двигался. Луна освещала дорогу - прошептал Андрей.
  - Луна? - спросил следователь.
  - Мне так кажется почему-то.
  - Но ты же пришел домой вечером, ещё было светло - сразу проявил интерес Петр Васильевич.
  - Да, ближе к восьми вечера - подтвердил папа Андрея.
  - Я не знаю, но нам нужно в эту сторону, к тем домам, а затем их обойти - сказал Андрей.
  - Хорошо, но может, что ты вспомнил отрывок из того, как первоначально попал сюда? - продолжил свое Петр Васильевич.
  - Может, я не помню - ответил Андрей.
  - Смотрите сейчас, как странно ведут себя собаки - напомнил Петр Васильевич, когда они все вместе и очень аккуратно двигались по территории частного сектора.
  - Да, они замолкают и сразу прячутся - произнес второй милиционер.
  - Нам в этот проулок, прямо до конца, а затем налево - сказал Андрей.
  - Стоп, сейчас нужно быть осторожнее, чтобы преступники не увидели нас раньше времени - сказал Петр Васильевич - Андрей, иди вперёд один, а мы за тобой на расстоянии, чтобы могли тебя видеть - добавил он.
  Так и сделали. Вокруг не было никого. Кажется, что одна древняя старуха появилась у забора собственного участка. Наверное, что действовала погода. Как уже упоминалось, было душно и жарко. Появились те самые тучи, прибытие которых всё одно виделось неизбежным и два часа назад.
  Наконец-то Андрей остановился возле неказистого домика, кого-то наполовину заваленного, уже сейчас частично брошенного. Андрей стоял, ничего не происходило. Была полная тишина. Не было и намека на какое-либо постороннее присутствие.
  - Хорошо, пойдем - сказал Петр Васильевич, увлекая за собой папу Андрея и второго милиционера.
  - Андрей, не оборачиваясь назад, открыл калитку, вошёл внутрь двора.
  - Сейчас быстрее, что же он мне делает - мгновенно спохватился Петр Васильевич и резко ускорился, то же самое сделали остальные.
  Андрей же остановился возле двери в дом. И стоял неподвижно, пока за его спиной ни оказались Петр Васильевич, папа и второй милиционер. После этого Андрей потянул дверь на себя.
  Только вот почему Петр Васильевич позволил Андрею это сделать. Почему мальчика не отстранили от двери в сторону, ведь там за дверью могли находиться преступники. Только дело было в запахе, который уже сейчас был чудовищным, который знающему человек говорил лишь об одном: здесь разложение человеческих тел. Когда дверь отворилась, то Андрей войти не смог, он отстранился, ему тут же стало плохо.
  Петр Васильевич, зажимая нос рукой, проговорил глухим бормотанием: - А как же это так, рядом же соседи имеются.
  Дальше милиционеры зашли внутрь дома. Андрей и его папа остались во дворе.
  Увиденная картина была неприятной настолько, что навскидку Петр Васильевич не мог припомнить того, когда в последний раз ему доводилось такое видеть. И дело было не в том, что перед ним находилось то, что лишь фрагментарно можно было признать человеческими телами. Дело было в том, что всё это дополнялось чем-то ещё, чем-то настолько необъяснимым и неестественным, что данное являлось составной частью отравленного, сладкого зловония. Здесь не произошло обычное убийство, здесь случилось то, что точно не имеет к стандартному анализу никакого отношения. А может ещё то, что лишь самую малость опоздало. Но пришло вкупе с этой ужасной и отвратной обстановкой: мальчик лжёт, этих людей убили давно, они были мертвы, когда он сидел в закрытой комнате, а значит, никто не приносил ему еду и чай.
  Или быть может это делал кто-то другой, кто и убил этих людей. Но ведь как убил, о, это особая история. Даже сейчас, даже в таком виде можно было разглядеть, что у обоих покойников были разорваны глотки, что такое может сделать только дикий хищный зверь. Или, например, большая собака, собака Баскервилей.
  Петр Васильевич почувствовал себя плохо. Он вышел на улицу. Он даже не торопился закурить. Он молчал и глубоко вдыхал чистый воздух.
  - Всё интереснее у нас складываются дела, всё интереснее - произнес он.
  На улице появился второй милиционер. Кожа на его лице была бледной, он встряхнул голову, чтобы быстрее переменить обстановку, сбросить, хоть и временно, возможную часть дурного восприятия.
  - Нам нужно связаться с отделением. Нам нужны сюда эксперты и прочее. Я дойду до соседей, я найду, где здесь ближайший телефон - проговорил Петр Васильевич посмотрел на Андрея внимательно.
  - Ничего мне ещё не хочешь сказать? - спросил у Андрея Петр Васильевич.
  - Нет - ответил Андрей.
  - Их убили уже недели две назад - проговорил Петр Васильевич и покинул территорию двора.
  - Как-то не пойму я - произнес папа Андрея, посмотрев на сына - Две недели назад, но ты же, может ты мне скажешь...
  Глава 4
  - Я не знаю, было тихо последние два дня. Я не помню, я совсем ничего не помню - ответил папе Андрей.
  - А приходил к ним кто? - спросил второй милиционер.
  - Были кто-то, но я их не видел, только слышал. Ещё они говорили о чем-то странном, они иногда кого-то сильно боялись - ответил Андрей.
  - А почему ты решил, что в их словах было что-то странное. Вероятно, что они как раз боялись появления милиции или того, что кто-то сдаст их милиции - сказал второй милиционер.
  В этот момент вернулся Петр Васильевич, который довольно быстро нашел, откуда ему позвонить.
  - Через дом есть телефон, там ветеран войны проживает. Правда, пришлось представиться по полной форме. Теперь разговоров не избежать - сказал Петр Васильевич.
  - Нет, они никогда не говорили о милиции. Они боялись того, что может вернуться хозяин - сказал Андрей, ответив на слова второго милиционера.
  - Выходит, что они не были здесь хозяевами. Получается, что они просто и без спроса обосновались в этом доме - сказал Петр Васильевич, быстро вступив в разговор между Андреем и своим подчинённым.
  - Так когда ты убежал отсюда, то они были живы? - спросил Петр Васильевич.
  - Не знаю, но было тихо. Я подумал, что они ушли. Поэтому и решился вылезти в окно.
  - Ладно, мы поговорим позже, нам ещё придется пообщаться. Так уж выходит. А сейчас, Сергей, Александр Петрович, Андрей идите потихоньку на остановку. Здесь вот прямо, там направо, через железную дорогу, в общем выйдите на Свечной. Что пешком идти. Сергей, ты на машине назад сюда. А я подожду наших коллег. Прямо не терпится испортить некоторым из них настроение - сказал Петр Васильевич.
  Следствие без труда определило личности убитых, при них в этом же доме находились им принадлежащие документы. Ничего интересного о этих двоих не было. Ничего криминального за ними не числилось. И предполагаемый учёт в психиатрической клинике отсутствовал. Они просто оказались любителями чрезмерного употребления алкоголя, оказались они жителями не городскими, проживали они в одном из районых центров. Как и зачем очутились здесь было выяснено позже. Но ничего такого в этом не было и быть не могло: всего лишь пытались перебраться в город, в поисках лучшей жизни - вот её и нашли - так сказали близкие убитым люди. Совсем другое дело - это те моменты, связанные с самой смертью. Здесь было от чего задуматься. Убиты Люда и Коля были чуть более недели назад. Петр Васильевич ошибся, определив дату смерти двумя неделями до момента обнаружения, виной тому стала та жаркая и влажная погода, которая все эти дни досаждала горожанам. Убиты несчастные были... А вот здесь, как и предполагал Петр Васильевич, вопросов было больше чем ответов. Такие повреждения, которые и стали причиной насильственной смерти, могли случиться только в случае встречи с крупным хищником, скорее, что с волком или медведем. Конечно, лес рядом, до него рукой подать, но вот в окрестностях этого пригородного леса очень, очень давно, что реально не вспомнить, никто не встречал ни волка, ни медведя. Оставалась стая бродячих, бешеных собак, - но тогда об этой стае было бы уже известно, эта стая успела бы наследить повсюду. Да и на месте преступления, здесь так же всё выглядело бы несколько иначе, если бы была стая собак. Нет зверь был один...
  Андрей вместе с мамой находился в кабинете следователя, того самого Петра Васильевича. Прошла ещё одна неделя, и Андрей изменился, он ожил, - так правильно было определить его состояние, к нему вернулось в полном объеме всё то, что должно быть, соответствовать его возрасту, увлечениям и интересам.
  Только хода дела это пока что никак не меняло. Люся и Коля были убиты примерно или даже в один день с исчезновением Андрея. А значит, они не могли его держать взаперти, не могли его кормить, пить водку, делать то, о чем рассказывал Андрей. Выходит, что мальчик лжёт. Выходит, что был кто-то ещё. И вот этот кто-то очень уж примечательная личность. Этот кто-то настоящее чудовище. Держать ребенка в доме рядом с двумя мертвыми людьми. Каждый раз переступать через их трупы. Но при этом не убить ребенка, не причинить ему никакого физического вреда.
  - Помнишь, ты сказал о том, что они боялись того, что придет хозяин? - спросил Петр Васильевич у Андрея.
  - Они говорили об этом - ответил Андрей.
  - Может они говорили что-то о чудовище? - неожиданно спросил Петр Васильевич.
  Одной секундой пришло ему в голову странное сопоставление. Чудовище, которое обитает в подвалах, которого испугался Андрей, обронил ключи, перед тем, как попасть сюда. Человек-собака, ребенок-собака - так говорили об этом монстре местные пацаны, это же пусть и смутно подтверждал в своих показаниях Андрей. Чудовище съело мальчика Бориса. Чудовище обитает там, имеет подземные переходы, которые факт определенный. Которые нужно засыпать, а если это появится вновь, то значит, что что-то действительно там есть, или найти того, кто это делает - это тогда будет несложно. И смерть этих двоих, и исчезновение Андрея. А не чудовище ли притащило Андрея в этот проклятый дом. Затем убило этих двоих, потому что их там быть не должно. Андрея оставило про запас. Но кто тогда мальчика кормил, поил в течение целой недели. А не бред ли, под воздействием чего, - все воспоминания мальчика. Может что-то похожее на сон, на галлюцинацию. Не мог же Андрей убить этих двоих. Нет, это исключено. Стоп, а если это, ну допустим, человек, который у себя дома, у себя в ограде держит хищное животное, того же волка, медведя, эту долбанную собаку Баскервилей. Вот это версия близкая к смерти Люси и Коли. Но тогда как же подвальное чудовище? А если этот кто-то держит животное в подвалах, да, в тех подвалах. Нужно определить, кто из жильцов четырех домов связан с этим районом частного сектора, на самом городскими отшибе.
  - Мне снилось, я во сне видел это чудовище. Оно пришло сюда из наших подвалов. Я не знаю зачем. Но его бояться все другие собаки - сказал Андрей.
  - Оно пришло, чтобы убить их?
  - Не знаю, я видел его во сне, оно стояло в коридоре - пояснил Андрей.
  - А сейчас ты бываешь с друзьями в этих подвалах?
  - Нет, я нет. Ребята тоже туда не ходят. У нас у никого нет ключей - спокойно ответил Андрей и сейчас его голос был немного иным, как бы значительно ближе к нормальной повседневности, к тому, чем и должен жить, как говорить мальчик, которому одиннадцать лет.
  - Значит ты никого не видел, не слышал. И этих двоих ты тоже не видел. Ты всё время сидел взаперти. А как тебе передавали еду?
  - Кто-то открывал дверь, но не полностью, ставил на пол тарелку, стакан с чаем.
  - Он этот кто-то никогда ничего не говорил?
  - Нет.
  - Ну, может через окно, хоть мельком ты мог видеть?
  - Нет, окно выходило на огород, в другую от входа сторону.
  - Да, это я знаю - проговорил Петр Васильевич.
  Дело окончательно зашло в тупик. Никаких зацепок не было совсем. Странности и только, которые и определяли сущность неопределенного.
  - Скажи, ты действительно считаешь, что этот монстр существует?
  - Я не знаю, но иногда мне кажется, что да - ответил Андрей.
  - Сложно у нас выходит - сказал Петр Васильевич.
  - Я правда почти ничего не помню. И с каждым днём помню всё меньше и меньше. Мне прямо сейчас кажется, что пройдет ещё неделя и вообще забуду обо всем этом - честно озвучил Андрей, ведь на самом деле он совсем не понимал, что с ним происходит, какие-то странные процессы, чужеродные ему самому, его же возрасту.
  Так тогда и происходило...
  2021 год.
  Всё же через какое-то время я оказался на улице. Я не пожалел о своем решении покинуть квартиру. Да, я понимал, что боюсь зеркала. И в тоже время понимал, что не должен этого делать. Что всё гораздо хуже, что я должен бояться самого себя, а не зеркала. Если бы это ужасное существо обитало лишь в зеркале, или как это выразить, тогда бы да, и нужно было бы просто постараться избавиться от зеркала. Но нет же, сейчас, и вот именно сейчас, я отлично осознавал и чувствовал, что зеркало здесь не причем, что оно лишь зафиксировало фактическое положение тогда, когда пришло время, тогда, когда это должно было случиться. А чудовище обитает во мне самом. Я и есть это чудовище. Чудовище - часть меня. Но ведь есть же и я сам. Это определенно, я есть, я размышляю, я иду, делая это не разбирая дороги. Так или не так, возможно или невозможно, но точно что круг замкнулся на мне самом, на моем прошлом, на том, что от меня ушло, но при этом же меня никогда не покидало.
  Я остановился. Я не заметил того, что успел далеко отойти от дома. Ноги сами собой принесли меня на главный перекресток (так его называл я), на развилку в четырех разных направлениях, где всегда множество автомобилей, где часто неисправными бывают светофоры.
  На улице же как-то незаметно наступил вечер. Ещё не та его фаза, которая успокаивает всё вокруг, но то ощущение, когда стало просторнее и легче. По крайней мере я всегда воспринимал исход дня именно так, и точно что положительно. Вот и сейчас, доставая из кармана пачку сигарет, я ощущал привычное. Я не хотел о чем-то думать. Но самым странным образом я прямо в этот момент отлично знал, куда будет лежать мой путь. Займет который не более двадцати минут, если я не потороплюсь, а я торопиться не буду. Я напротив пойду медленнее, чем делаю это обычно. Чтобы зафиксировать, чтобы отметить момент осознания возвращения в страну собственного детства именно этим днём. Чтобы осталась у меня в памяти эта отметка. Я пойду в свой бывший двор. Там уже нет сказочного городка, его заменила самая банальная насыпь, под которой погреба. Но меня они не интересуют. Мне так же как и давным давно интересны подвалы, которых по-прежнему ровно четыре штуки.
  Я малость успокоился. Я почувствовал, что сумел взять себя в руки. Сразу стало лучше, тут же глубже стало дыхание и значительно улучшилось моё психологическое состояние: что имеет место, то в любом случае уже имеет это место, так во всем и вся, нужен лишь настрой, нужен правильный подход, и, упаси боже, никакой паники, иначе придет конец, самый печальный из всех возможных исходов - нет в этом никакого сомнения.
  На входе в свой бывший двор, я вновь остановился. Здесь было как-то необычно тихо. Здесь всё было совершенно чужим. Это буквально прострелило меня навылет - здесь сейчас меня нет, здесь нет ни одного из тех людей, с которыми довелось мне провести много дней, испытать массу общих эмоций и впечатлений. Их здесь нет. Но сам двор есть.
  Подумав об этом я двинулся внутрь. Я ещё раз подумал о том, что слишком тихо, что вокруг практически никого нет. Разве так было в мою бытность - нет, конечно, нет, всё было в точности до наоборот. Я оказался прямо посередине, где когда-то находился самый высокий, центральный из деревянных теремов. Стоит ли говорить о том, что я уже в какой раз исполнил роль заевшей пластинки - это в плане моего отношения: а кто-нибудь вообще помнит о том, что на этом месте здесь было сорок лет назад. Но нет, сейчас парочка новых китайских авто возле подъезда, где жил мой друг Максим. Я подошёл ближе, но останавливаться не стал. Мне нужно было миновать расстояние в два подъезда, чтобы оказаться возле своего родного подъезда, возле крыльца и той самой двери, ведущий в подвал дома 38/3.
  В окнах стало больше света. Люди всё же появлялись, только не задерживались в статичном положении, они спешили по своим неотложным, во многом никчёмным делам. Никто не обращал на меня никакого внимания. Я подошёл к своему подъезду. Нараспашку была дверь внутрь. Потянуло посмотреть, я ступил на нижнюю ступеньку крыльца, мне хотелось увидеть дверь в нашу квартиру. Я сделал это. Я убедился в том, в чем ошибиться не мог: дверь была иной. И вот только после этого я бросил взгляд влево, - и сердце застучало быстрее, пробрал озноб - дверь в подвал была приоткрыта, она легонько двигалась, повинуясь ветру, она скрипела, приглашая меня войти. Я стоял не двигаясь. Сейчас я испытывал самый настоящий первозданный ужас. Но при этом меня со страшной силой тянуло сделать то, чего я боялся больше всего на свете, а именно, войти внутрь, спуститься вниз, вернуться в самые недра страхов собственного детства.
  Сколько я простоял в нерешительности? Я не помню, да и было ли важно это, точно, что нет. Куда важнее было то, что никакого рядом со мной так и не возникло. Куда важнее было то, что дверь продолжала скрипеть и двигаться, приглашая меня войти. Рука сама потянулась взяться за металлическую ручку. Ещё сильнее заскрипело дверь и сразу мне в нос ударил тот самый, давно забытый запах. Сколько же лет, сколько минуло лет. И было странно, ведь сейчас был точно не тот момент, когда нужно думать о чем-то подобном. Но возникло само собой, наложением на пришествие ненормальной реальности, которая уже чувствовалась. Провалиться сквозь землю, прямо в эту вот секунду исчезнуть в одном из подземных ходов - но это было так. Запах возвращал назад, он откручивать механизм, и я втягивался в этот процесс, медленно и осознанно спускаясь вниз по лестнице. Навстречу той самой тусклой доисторической лампочке.
  Мышечная память, я не ошибся, я сделал два шага вправо и оказался возле нашей сарайки. Она не изменилась нисколько. Даже краска по дереву, пусть немного стёрлась и облупилась. Наверное, что много лет был другой навесной замок. Только на меня это не действовало, когда я прикоснулся к нему, когда машинально достал из кармана свои ключи. И не было со мной ничего такого до этого, я сунул первый же из ключей в скважину, ключ легко вошёл внутрь. И я уже знал, что будет дальше. Да, я повернул ключ, отскочила душка замка. Осталось потянуть дверь. Я сделал это, - и вот здесь начало происходить что-то совсем уж необъяснимое. Прямо перед собой я видел своего верного друга, свой зелёный велосипед Уралец. У меня приостановилось дыхание. У меня всё сжалось внутри. Нет же, этого не может быть! И вещи, и газета на земляном полу. На лбу появились холодные капли пота. Пришлось сделать осознанную паузу, затем встряхнуть голову. Только это ничего не дало, ничего ровным счётом не изменилось. Скорее что в эти мгновения, вряд ли что раньше, я понял в чем дело. Время, оно переключилось, оно сделало оборот. Так вот почему настолько тихо. Вот почему таким странным напряжением встретила меня страна моего детства.
  Я коснулся руля велосипеда. Я проверил хорошо ли накачаны шины. Я звякнул звонком, и длинное эхо прокатилось в тишине подвала.
  Через минуту я закрыл дверь. Мне нужно было бы как можно скорее назад. И одна часть меня самого настойчиво требовала этого. Но я справился. Я уже не мог просто сбежать. Груз размером с долгие годы, что-то ему дополнением не давали мне этого сделать. А значит, значит мне следует двинуться дальше. И я исполнил, я подчинился подсознательному наказу. Ещё несколько метров вперёд, далее, я свернул влево. Передо мною была дальняя галерея, отсек, раздел, можно назвать как угодно, до конца влево там наша вторая сарайка.
  Медленно двигался я. Ни разу не обернулся назад. Вновь на связке ключей нашелся нужный ключ. Вновь присутствие прошлого владело происходящим. Ящик с ёлочными игрушками, которые все до одной стеклянные, меж которых серебряные нити дождя, снежинки, разноцветное конфетти. Жёлтая газета, накрывающая новогодний праздник сверху, а на ней дата 10 января 1977 года. Всё так и было. Несколько старых чемоданов на деревянных полках. Два ряда пыльных трехлитровых и двухлитровых банок. Лыжи и лыжные палки, рядом с ними какие-то бруски, какие-то детали старой мебели. Несколько мешков, в которых тряпки, старые вещи. Этот мир существует, он никуда не делся. Он по-прежнему здесь. Почему я об этом узнал только сейчас. Но мне здесь быть нельзя. Потому что я здесь уже есть. Мне необходимо назад, не теряя ни одной лишней секунды назад.
  И всё же запоздало случилось осознание. А может дыхание со стороны. Может то, что привело меня сюда. Но как бы там ни было я резко развернулся. Я быстро закрыл дверь, замок. Я двинулся в обратном направлении. Всего каких-то двадцать метров, никак не больше до подвального перекрестка, там вправо и вверх, там дверь. Но я знал, что я увижу его обязательно. Пришлось напрячься, сконцентрироваться, отсчитывая шаги.
  В необходимый момент я повернул голову. Он был там, он повернулся свою голову в мою сторону. С его клыков стекала темная кровь. У него были собачьи глаза, собачьи уши. Он был той собакой, которых не бывает. Он был той собакой, которую ненавидят все остальные собаки, ненавидят и боятся.
  Но откуда я знал о том, что он меня сейчас не тронет. Объяснения не было, но я знал. Боялся ли? Да, определено я ощущал присутствие страха. Но страха не за себя как такового, а за себя из этого подвального времени. Сложно выходило наружу осознание, от того, что понимать было гораздо труднее, чем ощущать.
  Есть я там, есть я здесь, и есть он - который тот же я, но здесь и там в едином лице.
  Он глухо зарычал. Он бросился в мою сторону. Я остановился, я не побежал. Он приблизился ко мне. Мы смотрели друг на друга. Холодной испариной покрылось всё моё тело. И если бы не было того, что контролировало меня извне, то я бы точно не выдержал.
  - Как только он покинет тебя, так сразу я его убью - произнес он булькающим отвратительным голосом.
  - Почему он должен покинуть меня? - спросил я.
  - Почему? Потому что ты этого хочешь, потому что ты явился сюда. Оказался там, куда тебе дорога заказана.
  - Ты же не можешь убить меня? Тогда тебе не будет пристанища. Тогда ты будешь ограничен четырьмя подвалами и одной дорогой - сказал я, сам не понимая того, что слетает с моего языка, ведь мысли явно отставали от слов - Если ты убьешь его, то убьешь и меня. Если ты убьешь меня, то будет то, о чем я сказал - ты навсегда останешься здесь - продолжил я.
  - Ты так думаешь. Я мешать не стану - проговорил он и начал пятиться назад, пока ни исчез в темноте полностью.
  Меня сильно трясло. Мне нужно было время для осознания нашей встречи. Шатаясь, я поднялся вверх по лестнице. Вновь заскрипела дверь, я оказался на крыльце. Я видел, что на пороге стояла ночь, что осталось до её наступления совсем чуть-чуть. Но и так же я видел, что вокруг меня изменилась обстановка. Сейчас предо мной существовал двор моего детства. На своем месте был сказочный городок. Другими и куда как редкими были автомобили. Прямо передо мной стоял отцовский синий АЗЛКа. Можно было сделать два шага вправо, и увидеть дверь в мою квартиру, имевшую бордовую обивку, номер 77 в верхней части. Наверное, можно было подняться по лестнице, нажать на кнопку звонка. Но я не стал этого делать, незримо понимая, что этого нельзя. Поэтому я покинул крыльцо. Я пошел вдоль дома. Прошел ровно половину и вынужден был остановиться не дойдя несколько метров до третьего подъезда.
  На лавочке, нарушив правила распорядка в отношении дозволенного времени, находились мои друзья Костя и Максим, а рядом с ними был я сам.
  - Ты ничего сегодня не видел там в подвале? - спросил у Андрея Костя.
  - Да тихо ты про этот подвал. Ещё узнают, что у нас есть ключи - прошептал в ответ Андрей.
  - А где ты их взял, ты так и не сказал - раздался голос Максима.
  - Говорю же, что украл у сантехника - ответил Андрей.
  - Слушай, ты вправду веришь, что там есть проход в иное время? - тихо прошептал Костя.
  А я стоял не двигаясь, мне не хотелось верить своим ушам, ведь я прямо сейчас понимал страшное: этот я - не я вовсе. Этот я - это он, то исчадие ада, которое совсем недавно, сверкая красными глазами, удалилось от меня в темноту.
  - И что нам это даст? - спросил Максим.
  - Как что, много чего. В первую очередь, деньги. Нам же нужны деньги, разве я не прав - ответил Андрей.
  - Нужны, но я не верю. Даже если мы найдем ход, ведущий на территории запретных складов, то нас там сразу поймают - произнес Максим.
  - Во, дурак, я же говорю, что мы будем вне времени, они в этом времени, а мы как бы, они нас видит не будут. Ты думаешь где я был? Откуда я вернулся домой. Что ты думаешь, что это милиционер просто так меня вызывает. Он подозревает, что что-то не так - отреагировал на слова Максима Андрей.
  - Ты так и не рассказал о том, кто убил этих двоих, про которых ты говорил - сказал Костя.
  - Тише ты, он и убил. Ты знаешь, кто он? Он тот, кто охраняет этот проход. Но мы его умнее, не бойтесь - проговорил Андрей.
  Глава 5
  - Нет, я в этом участвовать не хочу - сказал Максим.
  - Ладно, ещё поговорим потом, сейчас уже поздно, пора нам по домам - сказал Андрей.
  Я же отскочил в сторону. Я укрылся за деревом. Чтобы не столкнуться с самим собой или тем, кто выдавал себя за меня самого.
  У меня получилось. Моё второе я из прошлого меня не заметило, пройдя прямо по бетонной дорожке. Я же осторожно двинулся следом. Мне очень нужно было именно это. Куда он пойдет. Две двери рядом. Одна в подъезд, другая в подвал. Я к собственному ужасу не ошибся. Он остановился на площадке крыльца, он посмотрел по сторонам, он открыл дверь в подвал.
  Очень осторожно я двинулся за ним следом. Почему я понимал, что это сейчас мне дано, что у меня есть шанс так сделать - этого я не знал, но шел, но оказался в подвале. Да, он выбрал нашу дальнюю сарайку. Он скрылся за её дверью. Чуть дыша, не чувствую ног, я подошёл ближе и сбоку. Было темно, несмотря на лампочку за спиной, было сыро и приторно во рту и голове. Только я видел то, как он разместился в углу, как он свернулся клубком, закрыв глаза.
  Мне нужно было уходить. Я двинулся назад, поднялся по лестнице вверх, толкнул дверь, но она оказалась заперта. Вот здесь у меня случился реальный приступ страха. Что случилось, что пошло не так! Мне пришлось вернуться, я бросился к ближнему вентиляционному отверстию, оно было свободно. Я мог разглядеть фрагменты окружающего пространства, то, что находилось на задней стороне дома, но вот пролезть через это отверстие я не мог. Мне было уже не одиннадцать лет. Меня охватило отчаяние, я не знал, что мне делать. Поэтому просто уселся на деревянный настил, прислонился спиной к чей-то сарайке и закрыл глаза. Спустя неопределенное время я отключился. Сколько отсутствовал, того не помню, но меня разбудили громкие голоса.
  - Кто закрыл дверь в подвал. А если бы я был там! Нет нужно найти у кого из этих проходимцев есть ключи. Или я поменяю замки. За свой счёт их поменяю!
  - Так меняйте, я что могу сделать. Я попрошу, они сознаются и отдадут! Вы так думаете Иван Анатольевич!
  Это был голос Лидии Петровны. А Иваном Анатольевичем именовали старика сантехника.
  Прилив свежего воздуха не давал мне усомниться в том, что в данный момент дверь открыта. И я смело, не имея никакой другой альтернативы, двинулся к двери. Видимо, они услышали мои шаги. Потому что реальностью стало то, что их разговор, бывший к этому времени сн. покойным, прекратился. Я толкнул дверь, бывшую сейчас чуточку приоткрытой, я не ошибся, передо мной были Иван Анатольевич и Лидия Петровна.
  - Здрасти - проговорил я.
  Они не ответили, они были шокированы. И точно что они не узнавали меня. Они и не могли этого сделать. Только я в эти вот мгновения этого ещё не догонял. От чего-то виделось, что если я знаю их, то...
  Но естественность восприятия была на их стороне. Я же быстро бросился вниз по лестнице с крыльца.
  - Эй, мужик, ну-ка стой! Ты чего это, сейчас звоню в милицию! - закричал мне вслед Иван Анатольевич.
  Я же очень скоро завернул за угол дома. Я инстинктивно выбрал правильный путь, чтобы поскорее уйти от них и от тех проблем, которые я мог получить в данный момент. Нет, я ещё не мог сопоставить всё в полном объеме, но я подсознательно чувствовал: мне лучше уйти отсюда.
  Иван Анатольевич бросился за мной. Нужно сказать, что он был не из робкого десятка.
  - Стой, тебе говорят. Я тебя запомнил! - кричал старик сантехник.
  - Нужно немедленно звонить Петру Васильевичу - раздался голос Лидии Петровны.
  И в этот момент случилось должное сопоставление: Петр Васильевич - это следователь, это тот, кому я в своем нынешнем положении и действии буду очень уж кстати, ведь здесь и сейчас не 2021 год, а год 1983.
  Да, я находился в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году. И не знал, каким образом мне переместиться в будущее. Первое время, из того, как я быстренько ретировался подальше от Ивана Анатольевича и Лидии Петровны, я не думал об этом. Но когда опасность миновала, я начал волноваться, ведь ничего не менялось, хотя уже довольно далеко отошёл от собственного дома. Только по-прежнему видел своими глазами возвращенное прошлое. Москвичи и Жигули, бельевые веревки, некоторые из них не были просто веревками, а исполняли свою непосредственную роль, то есть наволочки и простыни колыхались под воздействием ночного, прохладного ветерка. Никакого присутствия пластиковых окон, не появились нигде металлические двери. Да и эти милые газоны возле подъездов, эти столики под открытым небом, для игры в домино и шахматы. Стол для настольного тенниса, не хватало только сетки. Но достаточно, не стоит продолжать. Тем более ночь успела вступить в свои права окончательно. Вокруг никого не было. Лишь двое человек попались мне навстречу на моем пути, который лежал кратчайшим путем, через хорошо знакомый микрорайон. Ещё сто метров, сейчас будет большая мусорка, я вспомнил, я испытал от этого какое-то странное чувство восторга. Дальше я выйду к новым девятиэтажкам. За ними небольшой пустырь, за которым пять пятиэтажек, примыкающие к школе. Навстречу мне появился третий человек. Это был молодой мужчина, который двигался не быстро, а очень быстро, так как будто он от кого-то убегал. Но я решил к нему обратиться. Мне нужно было узнать время. Я не доверял своему телефону, всё же он представитель совсем иной эпохи.
  - Извините, извините меня, но скажите, сколько сейчас время? - произнес я, практически перегородив незнакомцу дорогу, он испугался, ведь было стро двигаясь, он смотрел лишь себе под ноги.
  - Время? А, сейчас, без пяти двенадцать - ответил мне незнакомец.
  - Спасибо - сказал я.
  Почему мне пришло это в голову. Но ведь случилось же извне. Наверное, так и должно было быть в случае того, что и происходило со мной в течение истекших часов. Мне виделось, и вполне отчётливо, что полночь должна вернуть меня обратно в своё время, сделать это так, как когда-то уже было, но не со мной, а в одной слишком уж известной сказке.
  Незнакомец скрылся за поворотом. Из-за туч появилась луна. Я продолжал стоять на месте, смотрел на здание школы и ждал. Каково же было мое удивление, несмотря на подготовленное предчувствие, когда вокруг меня всё изменилось. Произошло быстро, но всё же были эти десять секунд, в течение которых исчезло сорок с лишним лет. Всё сдвинулось, замигало, вспыхнуло белым, - и всё. А мне тут же стало легче. Во-первых, я вернулся к себе самому (хотя в этом всё же оставалось много сомнений) Во-вторых, и что виделось куда как важным, я немножко знал действие фантастического механизма реального непостоянства временного пространства.
  Я закурил. Я медленно пошел дальше. Я старался не думать вовсе. Но как несложно догадаться в эту ночь это вряд ли было возможно. И я раз за разом возвращался к недавно пройденному. Я анализировал, размышлял. Мне нужен был алгоритм. К сожалению я пока не знал всей изнанки, всех раскладов дела.
  Так или иначе, но я возвращался домой. Двигался я так, как будто был пьяным. Сам за собой отмечал это сходство, но ничего с этим поделать не мог. Да и к тому же вновь вокруг не было совершено никого. Неважно, что изменилось время, по-прежнему пустота и тишина были моими единственными попутчиками. Да, стало значительно больше света, разных цветов, разбавляющих темноту рекламными вывесками и прочим тому подобным. У меня в голове был туман, поглощающий всё глубже, чем ближе я был к дому. Ведь здесь за перекрестком многолюдная цивилизация теряла свою силу, здесь всё было слишком патриархальным и неспешным, здесь и в куда более востребованное время суток народу бывает мало, а сейчас, сейчас в доступной взгляду окрестности даже притихшие дома казались мне мертвыми. Из них всех, из всего того, что здесь есть вообще изъяли какую-то важную деталь, и всё это стало иным, не таким каким было, когда я держал путь в противоположном направлении. Но ведь и тогда я шел не с лучшим настроением. Ведь уже тогда всё успело случиться: этот монстр в зеркале.
  Я остановился. Мне было тяжело двигаться. До дому же ещё нужно было пройти с полкилометра. Прямой отрезок, поворот, ещё один прямой отрезок. Я отдыхал как минимум десять минут, прислонившись к дереву. Лишь изредка по дороге, которая была от меня по левую руку, проносились автомобили. Эхо от их моторов долго висело в пространстве. Периодически напоминала о себе луна, чередуясь с черными тучами. Где-то значительно выше расположились звёзды, и им точно не было никакого дела о том, что же происходит здесь, что случилось с этим вот человеком, который стоит, стараясь прийти в себя, которому расстояние до родного крова кажется непреодолимым. Мне хотелось сесть, мне думалось, что лучше уснуть прямо здесь. Возможно, что я так и поступил бы. Но увидел со стороны ближнего проулка, на улице наименование которой забыл, целую стаю бродячих собак. Они двигались ко мне. Их вожак торопился. Нужно было видеть мне самого себя со стороны, чтобы оценить собственное состояние. Меня затрясло, до меня дошло, что эти собаки появились здесь совсем не просто так.
  Осознание не успело достигнуть завершающей стадии, как я рванулся в сторону дома. Нужно ли говорить, что я бежал с такой скоростью, которую сам от себя не ожидал, не знал, что способен на это. Только даже при этом у меня не было никакой уверенности в том, что мне удастся спастись. Ведь собаки мгновенно отреагировали на моё поведение, они бросились следом за мной, и та солидная фора, бывшая у меня изначально, таяла буквально на глазах. Я этого не видел, не имел такой возможности по самым простым причинам, ведь любое лишнее движение замедлит меня, но я это слышал. И как назло ни одного автомобиля не появлялось на дороге. Хотя могли ли они мне помочь. Думаю, что нет. А когда до заветной калитки оставалось не более ста метров, то я уже слышал, понимал, что собаки меня догнали. Их дыхание, рычание - и вот здесь произошло неожиданное, пришедшее мне на помощь. Я не зря упомянул о автомобилях. Мне нужно сказать, что мой дом располагался на перекрестке, я же бежал по прямой, по основной дороге. Только с дороги второстепенной вылетел автомобиль. Я успел проскочить, а вот ближние мои преследователи не успели. Они попали под передок автомобиля. Но сначала раздался лязг тормозов, затем ужасной силы стук, а уже затем скулеж. Вожак и ближний его собрат отлетели на добрых тридцать метров. Остальные остановились, попятились назад. Я всё это видел уже находясь в безопасности, меня защищала собственная ограда. Даже калитка, даже первая не самая надёжная дверь стала настоящим спасением, а значит, что я сумел перевести дух. Стоял, не двигался, прошло не меньше пяти минут. У меня тряслись руки и ноги, меня тошнило. Я кое-как заполз в дом и сразу упал на диван, не снимая обуви.
  То ли ещё будет, то ли ещё будет - вот что крутилось у меня в голове, вот что заставляло меня находиться в состоянии между жизнью и смертью, хотя прямая смертельная угроза всё же миновала.
  Не замеченным мною остался момент, когда я отключился. Сколько я отсутствовал тоже осталось неизвестным. Проснувшись, я смотрел в одну точку, стараясь хоть как-то сопоставить происходящее: он хочет меня убить, ему нужно меня убить, нет, или быть может, но если да, то ему это не составит никакого труда, то, что было последним, эти псы, почему ему не повторить это.
  Громко над моей головой тикали часы. Они же вгоняли меня в среду очень странных сомнений, во что-то невероятное: мне виделось, что никаких собак не было, что это был сон. И чем дольше погружался я в монотонное тиканье часового механизма, тем явственнее осознавал: я пришел домой раньше, я не заметил, как заснул, и вот тогда ко мне явились эти ужасные собаки, которых направил ко мне он, зная о том, что я сплю, что я делаю то же самое, что и он сам, а значит мы в одном пространстве, в одной плоскости.
  Было ли или не было. Минуло несколько часов. Всё плотнее и плотнее становился непроглядной туман. Буквально всё для меня становилось абсолютно относительным.
  Середина ночи, а дальше ещё много дней и ночей её в состоянии нереальном, несуществующем. Я вновь принял положение лёжа, я подогнул ноги к животу, я сделал это так, как делал он. Долго не мог уснуть, пока мой мозг ни отказался меня поддерживать, ему нужен был отдых, и я наконец-то уснул.
  1983 год.
  - Как он выглядел? - спросил Петр Васильевич.
  Лидия Петровна и Иван Анатольевич находились прямо перед ним, было восемь часов утра, было ещё прохладно, потому что ночные тучи никуда не делись, потому что движение воздушных масс продолжало перемещать их в нужном направлении, совершенно не учитывая то, что же происходит где-то там внизу на земле.
  - Ему лет сорок, наверное - начала Лидия Петровна.
  - Нет, ему больше, полтинник точно есть - вмешался Иван Анатольевич.
  - Давайте пока кто-нибудь один из вас - сказал Петр Васильевич, который ощущал в самом себе странную двойственность, который мог бы и не приезжать, ведь оба дела (речь о похищении Андрея и пропажи мальчика Бориса) были закрыты, а какой-то мужик, вышедший из подвала - что в этом вообще такого.
  Но вот этого такого, взятого в тексте в кавычки, было достаточно. Потому что очень сильно засела в голове эта история, связанная с четырьмя подвалами. Потому что не покидало ощущение того, что эта история следователю не по зубам, и вот это раздражало особенно, это не давало покоя.
  - В общем, ему за пятьдесят лет, у него много седых волос, стрижка короткая. Рост, примерно, чуть выше меня. Среднего телосложения. Он быстро двигался, он бросился бежать от нас - проговорил Иван Анатольевич.
  - Да, но это мне мало что даёт - прошептал Петр Васильевич.
  - Я не знаю как, но он мне показался похожим на Александра Петровича, папу Андрея. Я сначала и подумала о том, что это он и есть. И голос, голос прям в точности, когда он нам сказал: здрасти.
  - Так может это и был Александр Петрович?
  - Нет, ну, зачем, да и зачем ему было бы убегать - сказала Лидия Петровна.
  - Интересно - произнес Петр Васильевич - Пойдёмте, зайдём к Александру Петровичу, надеюсь на то, что сегодня выходной, что родители Андрея дома - добавил Петр Васильевич.
  Он находился впереди, за ним следом двинулись Лидия Петровна и Иван Анатольевич. Благо идти было совсем недалеко, ведь разговор между ними происходил возле подъезда, в котором жил Андрей, частью которого была та самая дверь в подвал.
  - А эти подземные переходы, что их до сих пор никто не ликвидировал. Вы же, товарищ милиционер, говорили об этом - проговорил Иван Анатольевич, случилось когда Петр Васильевич остановился возле двери в квартиру, смотрел на номер квартиры, состоящий из двух семёрок, думал о том, что даже в этом может ведь что-то быть.
  - Средств не выделили, посчитали, что пока это погоды никакой не делает. Должны были отправить предписание в жилищную организацию, чтобы они это осуществили своими силами - спокойно и обстоятельно ответил Петр Васильевич.
  - Ну, если эти, наши, то ждать исполнения можно будет ровно до второго пришествия - засмеялся Иван Анатольевич, от него самую малость несло принятием спиртного, смешанного с крепким папиросным дымом, типа Беломорканал.
  Звонок напомнил о себе дважды. Только после этого за дверью послышались шаги. Прошло ещё с десяток секунд - дверь отворилась.
  - Здравствуйте, Ольга Васильевна, вы может меня помните - произнес Петр Васильевич.
  - Да, конечно, что-то случилось? - ответила мама Андрея.
  - Нет ничего, скажите, ваш муж дома?
  - Да, сейчас позову.
  Но Ольга Васильевна не успела этого сделать, поскольку Александр Петрович появился за спиной жены самостоятельно.
  - Здравствуйте, Петр Васильевич, чем могу вам помочь - произнес Александр Петрович.
  - Ну вот, что ты, ничего он не похож - не удержался Иван Анатольевич, обратившись к Лидии Петровне.
  - А я и не говорила о полном сходстве. Я говорила о том, что много общего - отреагировала Лидия Петровна.
  Мама и папа Андрея стояли, ничего не понимая. Сам Андрей осторожно выглядывал из кухни, которая находилась прямо по курсу от входной двери. Рядом с Андреем находился его младший брат, которого звали Алексеем.
  - Так что произошло? - спросил Александр Петрович.
  - Вы меня извините, но вы вчера вечером были дома? - спросил Петр Васильевич у папы Андрея.
  - Да, я приехал со службы в половине девятого, даже не стал машину ставить в гараж.
  - А затем на улицу ни выходили?
  - Нет, а что всё же случилось?
  - Появился человек, как бы сказать, который связан с этими подвалами. Как я понимаю, то человек совершенно чужой, и скорее, что причастный к всему этому - произнес милиционер, сделал паузу, потому что увидел, как возле крыльца подъезда остановился милицейский автомобиль.
  Петр Васильевич оглянулся на звук тормозов. Обе двери в подъезд были открыты настежь, а дверь квартиры родителей Андрея располагалась прямо, поднявшись по первому лестничному пролету, будешь напротив двери с цифрами 77.
  - Странно - пробормотал Петр Васильевич - Извините, мне нужно на минутку - добавил он и пошел в обратном направлении, навстречу к сотруднику в милицейской форме, который явно явился по душу Петра Васильевича.
  - Сергей, что случилось? - спросил Петр Васильевич.
  - Петр Васильевич, тебя Кречетов срочно требует. Так что поехали. Хотя не знаю, как лучше - проговорил тот, кого звали Сергеем.
  - Что-то я тебя не пойму. Что значит это как лучше.
  - Но ты же как-то уже узнал, уже здесь находишься - невнятно проговорил Сергей.
  - Говори, ничего не пойму.
  - Здесь в соседнем доме, как я уже сориентировался, 38/1, квартира, кажется, 14, поздно вечером вчера пропала молодая девушка. Пошла в подвал, мать отправила за чем-то, и не вернулась. В подвале нет. Только вот, помнишь, как и тогда, ключи от дверей подвала её мать нашла внизу, неподалеку от входной двери, на деревянном полу. Следов какой-то борьбы, как говорит мать и соседи, нет там.
  - Кажется или четырнадцатая квартира - сказал Петр Васильевич.
  - Да, четырнадцатая, точно говорю - сказал Сергей.
  - Вот оно что. Значит это он. И он вышел один. Вышел из соседнего дома. Как он узнал, что там открыта дверь, если был поздний вечер. Ему её кто-то открыл - проговорил, разговаривая сам с собой и с Сергеем одновременно, Петр Васильевич.
  - Кто он? - спросил Сергей.
  - Серёга, ты давай в отделение, доложили Кречетову, что я уже на месте, что через час, через полтора буду у него. Он ведь явно по этому делу. И почему только сейчас, время десять утра. Только сейчас мать пришла в милицию.
  - Не знаю, наверное, раньше было. Только пока туда, пока сюда - неуверенно озвучил Сергей, пожал Петру Васильевичу руку, пошел к автомобилю, которым управлял сам, потому что больше никого в авто не было.
  Петр Васильевич вернулся назад. Все присутствующие поняли, что что-то произошло. Поэтому ожидали от милиционера слов, ведь по выражению его лица, даже по его движениям, нельзя было ошибиться в том, что разговор с коллегой был совсем уж не праздным.
  - Он, этот из подвала, что-то сделал? - не удержалась Лидия Петровна.
  - Похоже на то, а вам огромное спасибо за бдительность, за то, что сообщили - ответил Петр Васильевич.
  - Так вы скажите нам, мы здесь что-нибудь - поговорил Иван Анатольевич.
  - Неужели опять пропал ребенок? - с ужасом а голосе проговорила мама Андрея.
  - Нет, не ребенок, а молодая девушка в соседнем доме - ответил Петр Васильевич.
  - Господи, да что же это такое - произнесла Лидия Петровна.
  - Мистика и только - промолвил Иван Анатольевич.
  - Нет, не мистика. Вы сами видели представителя этой мистики. Он с руками и с ногами, и даже чем-то оказался похож на Александра Петровича, извините, конечно - отреагировал Петр Васильевич.
  - Нет, я точно в никакие подвалы не ходил - проговорил папа Андрея, ему, что естественно, было сейчас не по себе, ведь его приняли за предполагаемого преступника.
  - Не переживайте, мы разберемся во всем - сказал Петр Васильевич, прозвучало спокойно и доверительно, с интонацией, в которой не было никакого скрыта намека.
  - Извините, мне нужно в соседний дом, встретиться с мамой пропавшей - сказал Петр Васильевич и двинулся вниз по лестнице.
  - Так нужна будет моя помощь - не унимался Иван Анатольевич, следуя за милиционером.
  - Конечно, всё что можно, всё и любое, что говорят люди, что они может видели - ответил Петр Васильевич.
  - Исполню, постараюсь - говорил Иван Анатольевич.
  Глава 6
  - Квартира четырнадцать, так это там Антонина Николаевна живёт. Дочь у неё Нина. Ужас какой - произнесла Лидия Петровна, которая знала почти всех жильцов своего и даже соседних домов.
  - Непонятно это и странно как-то очень. Ничего подобного раньше у нас не было. Вы, Лидия Петровна, объясните, что к нам-то приходили, ещё и со следователем - произнесла Ольга Васильевна.
  - Это ты, Оля, меня извини. Показалось мне, что тот мужчина, который вчера поздно вечером из подвала появился, нас испугав, что он Сашку чем-то похож, а особенно голос. Вот я и сказала, ну, чтобы внешность его описать для милиции. А следователь к вам пошёл - виновата объяснила Лидия Петровна.
  - Получается, что это он что-то сделал с Ниной - сказала Ольга Васильевна.
  - Скорее, что да. Только я утром Петру Васильевичу позвонила, я ещё не знала о том, что Нина пропала - согласилась Лидия Петровна.
  - Ужас какой-то - отреагировала Ольга Васильевна, на этом разговор был закончен.
  Петр Васильевич же в это время уже общался с Антониной Николаевной, которая выглядела ужасно, всё время плакала, совершенно не могла хоть чуточку успокоиться.
  - Значит, говорите, что в половине одиннадцатого вечера отправили Нину за банками и чем там ещё - пытался подтвердить сказанное Петр Васильевич.
  - Да, так и было, я ещё на часы посмотрела. Как притянуло меня к ним, ещё подумала: что это я раз за разом на часы смотрю - ответила Антонина Николаевна.
  - Нина боялась ходить в подвал?
  - Нет, никогда она об этом мне не говорила.
  - А вообще, что-нибудь про эти подвалы, про ваш подвал, она говорила?
  - Нет, никогда ничего такого.
  - Она часто туда ходила, то есть, вы её часто туда отправляли?
  - Ну, нет, по мере необходимости, я не знаю - ответила Антонина Николаевна и тут же громко заплакала, начала что-то тяжёлое причитать, не прерывая плача.
  - Я понимаю вас, мы сейчас закончим. Я спросил о том, что может кто-то следил за ней, ждал момента - произнес Петр Васильевич, на что Антонина Николаевна лишь отрицательно мотнула головой.
  - Вы не можете знать, а такое вполне возможно - отвлечённо проговорил Петр Васильевич.
  - У нас здесь нет таких людей, чтобы это, чтобы... - простонала Антонина Николаевна.
  - Вы, надеюсь, слышали о том, что в недавнее время здесь случилось схожее дело - пропал мальчик, которого не было неделю, так же не было никаких следов, но он вернулся домой сам. Так что успокойтесь, всё будет хорошо - проговорил Петр Васильевич - И последнее, я насчёт ключей от подвалов. У вас был свой ключ от общей двери? Насколько я уже знаю этих ключей три экземпляра: два у жителей, один в Жэке. И так по каждому из четырех домов.
  - Да, всё так и есть. Раньше у всех ключи были от входных дверей. Но затем изменили это, замки поменяли. Потому что эти замки то навесные, изнутри не откроешь, если кто там остался. Кто-то закрыл, а там ещё люди. В общем, сейчас летом бабушки всё время на лавочках, у них и ключи. Зимой же плохо выходит, нужно идти к той же Ульяне Васильевне, чтобы ключ взять - ответила Антонина Николаевна, она самую чуточку успокоилась, видимо, слова следователя о пропаже Андрея, о его счастливом возвращении повлияли на женщину.
  - А вечером поздно, вчера, вы брали ключи на квартире?
  - Да, Ульяна Васильевна она этажом ниже живёт.
  Петр Васильевич спрашивал, но в тоже время думал о своем.
  Иван Анатольевич говорил о том, что он и Лидия Петровна выясняли, кто закрыл дверь в подвал 38/3. Иван Анатольевич нервничал, ведь он мог быть там. Двери открыли, разговор продолжили. И тогда изнутри появился этот человек. Получается, что его тоже кто-то закрыл. Он был в подвале 38/2, он там расправился с Ниной, допустим, но тогда бы он спокойно вышел там, сделал бы так, как туда и зашёл. И Нина не могла за собой закрыть дверь, находясь там. Но он вышел через 38/3, воспользовался переходом, это ладно, это допустим. Но как он мог знать? Значит он уже находился там, в 38/3. Значит там была открыта дверь, и он знал об этом. Но её кто-то закрыл, о чем и был разговор. Ладно, только кто открыл? Возможно, что он сам и открыл. Увидел Нину, вошёл, затем быстренько к лазу. Выходить из 38/2 не лучший ему вариант, лучше 38/3, там сразу за угол. А 38/2 там на открытое пространство, прямо середина дома, середина двора. Всё выходит быстро, а это значит, что Нина должна сейчас оставаться в подвале, он не имел времени её куда утащить. Остаётся эти чёртовы лазы. Конечно, их в первую очередь.
  - Антонина Николаевна, подскажите мне, где у кого ближайший телефон - попросил Петр Васильевич.
  Петр Васильевич долго разговаривал по телефону со своим начальником. Интонация их беседы при этом была крайне непринуждённая, веселая и было много того, что напрямую не касалось служебных обязанностей. Всё это было бы нормально, если бы не одно но - это то с какой серьёзностью подходил к любому делу Петр Васильевич, а данное дело, так это была особая страничка в его биографии, ведь он никогда до этого не касался чего-то настолько странного и интересного. Конечно, за два десятилетия службы успело случиться разное, было и много необычного. Но вот такого, связанного с мистикой, с присутствием мнимого или даже быть может настоящего чудовища - нет ничего такого не было, о чем-то таком Петр Васильевич имел возможность лишь прочесть в книжках, к примеру того же Артура Конан Дойля.
  Сам он был крепким мужиком. Уже именовал себя почетным определением - дед - и это не только из-за возраста и опыта, это ещё в самом прямом смысле, потому что к этому времени у Петра Васильевича было двое внуков, которые ещё не ходили в школу, которым хотелось уделять как можно больше внимания, чего, к сожалению, не всегда получалось.
  Телосложения Петр Васильевич было спортивным, несмотря на годы, которых к этому времени набежало пятьдесят шесть. Волосы уже как десять лет изменили свой цвет. Теперь место русого оттенка занял оттенок стальной. Глаза серого цвета, взгляд медленный и основательный. Нос, губы, подбородок, уши, лоб - всё это чем-то особенным не выделялись, были среднего размера, были симметричны по отношению к друг другу. Выходила обычная славянская внешность. Но при этом было ещё что-то в облике следователя, что прямому описанию не поддается. Речь идёт о манере держать себя, жесты, паузы и даже походка. Этого человека, если с ним знаком, нельзя было перепутать с кем-то другим.
  Петр Васильевич вернулся к крайнему подъезду дома 38/3, он оказался на втором этаже. Ему нужно было уточнить у Лидии Петровны очень важную информацию.
  Лидия Петровна быстро открыла дверь. Со стороны кухни шел запах жареного мяса.
  - Извините, я вам вероятно уже успел надоесть - произнес Петр Васильевич.
  - Нет, что вы такое говорите, проходите. Я вас напою чаем, накормлю - произнесла Лидия Петровна.
  - Спасибо, но угощение в другой раз. Я займу пару минут. Хочу ещё раз уточнить: во сколько этот мужчина вышел из подвала?
  - Я точно сказать не могу, боюсь ошибиться. Но Иван Анатольевич пришел ко мне, когда было без пятнадцати одиннадцать. Мы сразу пошли с ним, чтобы открыть дверь в подвал. Иван Анатольевич сказал, что забыл там свою сумку с инструментом.
  - Я, конечно, отнимаю ваше время, но исходя из ваших слов: а почему Иван Анатольевич работал там так поздно?
  - Ну, это обычная история. Он же в нашем доме живёт. Он человек ответственный, и когда что-то не так, то он в любое время может заняться этим, а не только с восьми до пяти - просто ответила Лидия Петровна.
  - Значит, что без пятнадцати одиннадцать?
  - Да, плюс минус две минуты - утвердительно кивнула головой Лидия Петровна.
  - Спасибо вам, до свидания - произнес Петр Васильевич - Да, ещё подскажите мне, где найти Ивана Анатольевича?
  - Третий подъезд, четвертый этаж, и на лестничной площадке сразу вправо, до свидания - произнесла Лидия Петровна.
  Петр Васильевич направился к Ивану Анатольевичу. Дома того не оказалось. Супруга Ивана Анатольевича сообщила о том, что он должен быть на работе. Пришлось немного пройтись, потому что контора ЖЭКа находилась за дорогой, за остановкой, прямо перед заводом железобетонных изделий. В контору заходить не пришлось, следователь увидел старика сантехника на лавочке возле центрального входа. Иван Анатольевич разговаривал с мужчиной, который во многом был похож на самого Ивана Анатольевича, возрастом, одеждой.
  - Снова я до вас, Иван Анатольевич, нужно кое-что дополнить - произнес следователь.
  - Всегда рад помочь - отреагировал Иван Анатольевич и поднялся на ноги.
  - Скажите, вы открыли дверь в подвал 38/3 вечером вчера?
  - Да, конечно, у меня свои ключи от всех четырех подвалов - ответил Иван Анатольевич.
  - Во сколько это было?
  - Ближе к десяти вечера. Я хотел выполнить работу раньше. Там нужно было тройник поменять. Но не получилось, пришлось заняться другим. Поэтому я поздно, просто не люблю запланированное откладывать на следующий день - ответил Иван Анатольевич.
  - Подождите, получается, что вы не поменяли тройник?
  - Вы прям провидец, откуда знаете. Но не поменял, инструмент принес, хотел начать работу. Только вот явился Николай Дмитриевич. Увидел меня видно. Я ему обещал посмотреть смеситель и прочее. Но бывает, что забыл зайти. Старость - это не шутка всё же. Вот я к нему, а когда вернулся, чтобы заменить тройник, то дверь кто-то закрыл.
  - Ясно, не буду вас пока что отвлекать от работы. Но очень скоро нам понадобятся ключи, вы понимаете, будем смотреть, искать - произнес Петр Васильевич, пожал Ивану Анатольевичу руку и двинулся в обратном направлении, сейчас ему нужно было в райотдел, чтобы вернуться немножко позже, чтобы начать обследование подвалов.
  - Да, конечно, если что, то я здесь в мастерских буду - проговорил Иван Анатольевич.
  Кто закрыл дверь? Кто закрыл эту чёртову дверь? Неужели пацаны? Ведь об этом разговаривали Иван Анатольевич и Лидия Петровна перед тем, как появился предполагаемый преступник. Стоп, этот человек, он получается попал в подвал через открытую Иваном Анатольевичем дверь. Он выходит сам не открывал. На такое стечение обстоятельств рассчитывать преступник не мог, но воспользовался тем, что было на данный момент.
  Размышлял следователь, направляясь к месту службы.
  Когда, не о чем не переживая, не думая, открыв дверь, Нина оказалась в подвале, то ничего необычного не заметила. Обратила внимание на то, что как-то ещё более тускло освещает помещение электрическая лампочка.
  "Следующий раз нужно с фонариком ходить в этот чертов подвал. Зачем она всё сюда каждый раз тащит, а отсюда каждый раз обратно. Чтоб не захламлять квартиру. Не люблю ничего лишнего" - подумала Нина, вспоминая собственную маму.
  Сарайка находилась во второй половине подвального помещения. Примерно где-то посередине между проходом и дальней стеной, которая влево от входа. Неприятный запах появился, когда Нина подошла к двери, когда быстро открыла навесной замок, включила свет, положила замок на полочку, которая ближе всех размещалась к входной двери.
  И ведь ничего подобного никогда не было. Тем более что отвратительное зловоние усиливалось с каждой секундой. А на исходе первых двух минут, когда Нина складывала в большую сумку трехлитровые банки, послышались крайне необычные звуки, от которых стало нехорошо. Кто-то царапал гвоздем по стеклу. Нина практически закончила то, зачем появилась здесь, оставался найти на одной из полок старый дуршлаг, который неизвестно зачем понадобился маме именно сейчас. Нина не торопясь искала кухонную утварь глазами, дуршлаг в обозрение не попадался. Ужасная вонь стала непереносимой, скрежет, от которого появились на коже мурашки, приблизился. Вот только сейчас Нина по-настоящему испугалась, всё сжалось внутри, потому что всего несколько секунд спустя почувствовала, что за её спиной кто-то есть.
  Очень медленно Нина всё же повернула голову. За её спиной стоял мужчина, которому было за пятьдесят лет, у которого были седые волосы, - и он издавал скрежет, двигая зубами о зубы, от него тянуло этим нестерпимым смрадом. Его глаза были мертвыми, закрытыми стеклянной оболочкой.
  - Ой, кто вы, что вам - прошептала Нина.
  Только мужчина ничего не ответил, он продолжал стоять на месте, перегородив Нине дорогу к спасению.
  - Что вам нужно! Уйдите отсюда прочь! - громко закричал Нина.
  Подвальный гость как будто очнулся, на него подействовал громкий крик девушки. Его движение навстречу Нине заставило её дико завизжать. Но это стало последним, что было ей определенно на жизненном пути. Мужчина с огромной силой сжал Нине горло, он сломал ей шею в одно мгновение.
  Нина лежала на земляном полу, её тело целиком помещалось в не самую большую площадь сарайчика, потому что ноги девушки были согнуты в коленях, из-за рта стекала тонкая струйка крови. Понадобилось около минуты, чтобы реальностью стали действия со стороны убийцы. Он вытащил Нину за ноги из сарайчика. Он выключил свет. Он закрыл замок. Его движения были машинальными, лишенными всяких эмоций. Он зачем-то положил ключи в накладной карман халата девушки. Сумка с банками и крышками осталась в углу на полу сарайчика. После этого он встал на колени, затем на четвереньки, его облик стал меняться. Мужчина с седыми волосами исчезал, трансформировался, превращаясь в чудовище, бывшее меньше размером, голова этого монстра была смесью ребенка и собаки. Не испытывая никакого напряжения и усилий монстр взял девушку зубами за всё ту же шею и поволок через весь подвал в противоположном направлении. Ноги Нины болтались по деревянному настилу, вывалились из кармана ключи. Но чудовище почему-то не обратило на это никакого внимания, просто не заметило этого момента. Через пару минут тело Нины скрылось в подземном лазе. Дальше мертвая девушка должна была оказаться в соседнем доме 38/3, но здесь кто-то неожиданно закрыл дверь в подвал 38/3. Что это могло значить... Только это имело значение, потому что монстр от чего-то был вынужден оставить тело в проходе, он выбрался в пространство соседнего подвала в одиночестве.
  Народу собралось много, как говорится, земля слухами полнится. Исчезновение Нины не стало исключением в ряду подобных происшествий. Все с интересом смотрели на то, как покидают свои автомобили милиционеры. Смотрели на служебную собаку. Тихо шептались друг с другом.
  В числе местных жителей находились Костя, Максим и Андрей. Держались они немножко в стороне. Но Петр Васильевич сразу заметил их, поэтому случилось то, чего мало кто мог ожидать в эти тревожные и напряжённые минуты. Петр Васильевич двинулся к мальчишкам. Они попытались отойти подальше. Только следователь не дал пацанам ретироваться.
  - Ребята, уделите дяденька полминуты, ты Андрей особенно - произнес Петр Васильевич, сделал это довольно громко, поэтому старушки сейчас смотрели только на Петра Васильевича и мальчишек, забыв о остальных сотрудниках милиции, да и они смотрели в этом же направлении, ведь без Петра Васильевича начинать не могли, он был здесь главным ответственным лицом.
  - Мы-то чего - промычал Костя в ответ.
  - Спросить хочу, а что вы так напряглись, мы с вами знакомы, мы с вами друзья, мы с вами одной крови - пошутил Петр Васильевич.
  - Мы ничего - так же невнятно пробормотал Максим.
  - А если мне нужна ваша помощь, если мне нужны эксперты по подвалам, то лучше вас мне не найти - улыбался Петр Васильевич.
  - Если что, то мы можем - проговорил Максим.
  - Хорошо, но немного позже. А сейчас у меня важный вопрос: кто вчера вечером, примерно в половине одиннадцатого, закрыл на замок дверь в подвал 38/3?
  - Не мы, мы дома давно были - произнес в ответ Костя, Максим утвердительно кивнул головой, и лишь Андрей не сделал ничего, он до сих пор не произнес и слова, только всё время отводил вниз и в сторону глаза.
  - А ты Андрей? - акцентировано спросил Петр Васильевич.
  - Я тоже, я не выходил на улицу, у меня нет ключей - произнес Андрей, было видно, что он в достаточной мере напряжён, что ему совсем непросто даётся каждое произнесённое слово.
  - Не волнуйся, я верю тебе, мы же говорили об этом. Я просто спросил, я должен был спросить - проговорил Петр Васильевич - Если что вспомните что-нибудь интересное, то обязательно дайте мне знать - добавил следователь, после этого он вернулся к своим подчинённым, которые терпеливо ожидали его.
  - Начнем - проговорил Петр Васильевич.
  Специальная группа оказалась в подвале. Но сразу что-то пошло не так. Ведь совсем недавно, когда искали Андрея, не использовали служебную собаку, сейчас же посчитали: хуже от этого не будет. Только ошиблись. Собака работать отказалась, как только ей суждено было вместе с людьми спуститься в подвал. Собака приняла положение лёжа и начала жалобно скулить. Никакие команды кинолога не имели результата. Терять много времени было нельзя. Поэтому от участия собаки пришлось отказаться.
  - Что и требовалось доказать, о чем я говорил - мрачно произнес Петр Васильевич, помня недавний разговор со своим непосредственным начальником.
  - Не совсем понимаю - произнес один из подчинённых Петра Васильевича.
  - С собаками в этом деле что-то не так. Сложно и долго объяснять - ответил Петр Васильевич, а группа, состоящая из шести человек, начала внимательный и даже скрупулёзный осмотр подвального помещения 38/2.
  - Любая деталь, хоть что-то, сразу мне говорите - пояснил Петр Васильевич, ему никто ничего не ответил, все и так были в курсе всей серьезности происходящего.
  Вместе с милиционерами был задействован Иван Анатольевич, который нарочито держался очень серьезно, тяжело вздыхал при каждом удобном случае. Впрочем, пока ничего интересного не было.
  - Их сарайка ещё впереди - произнес Иван Анатольевич.
  - Не нужно торопиться, всему своё время - отреагировал Петр Васильевич, ведь он точно уже знал, что там Нины нет, что там уже были люди, которые искали девушку до того, как этим занялись сотрудники милиции.
  В дополнение к работающим тусклым светом лампочкам прибегли к помощи мощных переносных фонарей. Давненько подвал не испытывал на себе столь сильного присутствия света. Все пауки незамедлительно спрятались по своим углам, то же самое сделали сверчки, но эти как обычно поближе к трубам, где более влажно и теплее. Затаились крысы и мыши, которых здесь было в избытке. Если в данный момент в подвале имелись представители кошачьего семейства, то они так же не спешили выдать своё присутствие.
  Петр Васильевич не стал делить группу на две части, что могло бы ускорить работу. Помимо поиска Нины нужны любые необычные детали. Нужно было за что-то зацепиться, чтобы сдвинуться с места, или быть может, что ещё больше запутаться в столь странном и неприятном деле. И как виделось Петру Васильевичу, то всё это только начинается. Почему-то прямо в эти минуты по-прежнему не выходили из головы трое мальчишек, трое друзей, с их же необычными легендами, а главное с их пониманием и отношением ко всему этому. Петру Васильевичу очень хотелось бы сейчас получить возможность думать так, когда тебе одиннадцать лет, воспринимать так, когда тебе всё те же одиннадцать лет. От чего и почему, но в этом случае путь к разгадке сокращался бы в разы, тогда бы по прямой, не петляя и не мучаясь.
  Подошли к сарайчику, к тому месту, где была Нина, где оставалась сумка с банками, где можно было наблюдать некий беспорядок, что свидетельствовало о том, что здесь что-то происходило. Да, преступник вступил с Ниной в контакт именно здесь.
  - Ничего пока нет - произнес сотрудник милиции, бывший чуточку моложе Петра Васильевича, имевший солидные усы.
  - Ясно, но и странно - прошептал Петр Васильевич - Смотрим лучше, смотрим, должны же быть следы какой-то борьбы.
  Но ничего не было.
  - Ключи нашли примерно в середине прохода, в сторону подземного хода. Значит он её тащил. Вряд ли он их выкинул. Она же закрыла двери. Или это сделал уже он. Тогда как ключи. Он закрыл, а затем выкинул их, чтобы их нашли. Нет, ничего не сходится - думал следователь - Они выпали у неё из кармана. Мать Нины сказала, что дочь была одета в домашний халат с накладными карманами. Тогда это возможно, но и тогда выходит, что она сама закрыла двери - продолжал Петр Васильевич свои размышления.
  Глава 7
  - Нет ничего - произнес сотрудник милиции, который как раз и являлся экспертом в данном аспекте.
  - Угу, двигаемся к проклятому подземному ходу. Надеюсь, что после этого наконец-то ликвидируют эти ненормальные сообщения. Где вы видели такое. Как вообще можно такое представить - это вновь был Петр Васильевич.
  - Действительно интересно. Кто-то же это сделал. И сделал целенаправленно, так выходит - проговорил милиционер, бывший экспертом.
  - Пауза, небольшая пауза, отдохните. Вы Иван Анатольевич позовите Антонину Николаевну, мне нужно точное место, где нашли ключи.
  - Я мигом, одна нога здесь другая там - в ответ сказал Иван Анатольевич и быстренько двинулся в сторону выхода из подвала.
  Всего через три с небольшим минуты появилась Антонина Николаевна, выглядевшая не очень хорошо, что было понятно, но она всё же держалась на ногах, говорила хоть и тихо, но вполне ясно.
  - Здесь, точно, что здесь - указала она на место, где были найдены ключи, лежавшие прямо посередине деревянного настила, напротив сарайчика, дверь которого была покрашена зелёной краской.
  Только вновь поиски ничего не дали.
  - Остаётся соединительный проход. А затем уже следующий подвал, который 38/3, из которого и вышел предполагаемый преступник - произнес Петр Васильевич, случилось это тогда, когда вся группа людей, включая Антонину Николаевну, была возле лаза, вход в который закрывали доски. Только вот сейчас они были сильно сдвинуты, отверстие было открытым.
  - Он не соизволил закрыть проход. Он думал вернуться назад, чтобы самому себе не создавать неудобства. Или что иное, но он точно был здесь - как бы сам себе говорил Петр Васильевич, никто ему не мешал, никто никак не отреагировал на размышления старшего вслух.
  Вот уже во второй раз выбор пал на того самого милиционера, который уже имел опыт передвижения по подземному лазу. Только в первый раз он двигался из 38/3 в 38/2, а сейчас предстояло наоборот.
  - Давай медленно, свети хорошенько. Нет, давай Павел следом - сказал Петр Васильевич, посмотрев на ещё одного из сотрудников, которого и именовали Павлом.
  - Есть - лаконично ответил Павел.
  Повисла гнетущая тишина. Как объяснить, но было почему-то так, как будто что-то чувствовали, или что точнее, как будто что-то чувствовалось. Антонина Николаевна отошла в сторону, она прислонилась к стене, закрыла глаза. Иван Анатольевич стоял опустив голову вниз. И громко тикали на руке одного из милиционеров часы.
  - Есть тело - послышался глухой, слабый, но всё же хорошо различимый голос.
  Антонина Николаевна издала страшный звук, мгновение, и она закрыла рот рукой, начала сползать по стене вниз. К ней тут же бросился Иван Анатольевич. А Петр Васильевич вздохнул со злобой на самого себя, это он допустил такую непростительную оплошность, маму девушки нужно было выпроводить наверх.
  - Иван Анатольевич, помогите Антонине Николаевне подняться на улицу. Я вас очень прошу. Попросите сотрудников немедленно вызвать бригаду скорой помощи, слышите немедленно - произнес Петр Васильевич, его голос был потерянным и в какой-то степени раздраженным.
  - Я не пойду. Она может быть ещё жива! - заголосила Антонина Николаевна.
  - Да, конечно, но всё же вам лучше быть на улице - продолжил Петр Васильевич.
  Неизвестно слышали ли этот разговор милиционеры, которые были непосредственно возле мертвой Нины, наверное, слышали, потому что они молчали, они ожидали момента, чтобы сообщить о том, что девушка мертва, что она не так далеко от входа в подземный лаз.
  Тело Нины перегораживало ход практически полностью. Преступник мог действовать в одном направлении, бросив тело. Ведь он всяко тащил её за собой. Перестроиться он внутри лаза не мог. Выталкивать назад тело тоже было затруднительно. Поэтому он, бросив её тут, мог оказаться только в подвале 38/3.
  Всё это говорил своим коллегам Петр Васильевич, когда тело Нины вытащили из прохода, когда её накрыли тряпкой, которую где-то быстро добыл Иван Анатольевич, успевший отвести Антонину Николаевну на улицу, успевший вернуться назад.
  Петр Васильевич, разрешите мне сейчас глянуть - спросил Олег Андреевич, тот самый эксперт криминалист.
  - Мог бы и не спрашивать. Света ему больше дайте.
  Тряпку убрали. Короткий и нервный перекур был окончен. Олег Андреевич склонился над телом убитой Нины.
  - Ей сломали шею - проговорил он.
  - Так значит - отреагировал Петр Васильевич.
  - А вот как это объяснить, я не знаю - произнес Олег Андреевич.
  - Что там? - спросил Петр Васильевич.
  - На шее следы зубов, клыков, её тащили за шею. Такое возможно, если волк, если очень крупная собака. Мне страшно даже представить эту картину. Следы с тыльной стороны шеи, то есть она была при передвижении лицом вниз, как добыча хищника - не скрывая изумления и испуга говорил Олег Андреевич.
  - Подожди, ты сказал, что ей сломали шею?
  - Да, сначала сломали шею, а сюда доставили так, как я только что сказал - ответил Олег Андреевич.
  - Но постой, ломали шею то как?
  - Руками, есть характерные гематомы.
  - Не клыками? Не когтями?
  - Но нет же не клыками. Тащили с помощью клыков. Тащило животное, не в переносном смысле, а в самом прямом - сказал Олег Андреевич, а Иван Анатольевич вновь накрыл тело девушки тряпкой.
  - Оборотень - неожиданно произнес Павел.
  - Оборотень говоришь, похоже, но скорее, что их было двое, что он где-то здесь держит этого волка. Почему бы и нет. Придется открыть все эти сарайчики, обследовать все эти подвалы. Куда он мог бы деть эту зверюгу - говорил Петр Васильевич, но при этом мало верил самому себе.
  Часть вторая: Во власти тьмы
   Предисловие
  Каждый раз возвращаясь в страну страхов собственного детства, я понимал только одно: она существует в реальности, она никуда не делась, не исчезла, не была стёрта временем. Покуда жив я - жива и она. И не просто жива, а она раз за разом требуют меня к себе, ибо она и я неотделимые части единого целого. Она - это смерть. Я - это жизнь. И какое же страшное несоответствие. Мне всё время думалось, что не может смерть обитать там, где тебе всего навсего одиннадцать лет, где жизнь зачастую видится бесконечным радостным праздником. Оказалось, что мне лишь казалось, всего лишь казалось...
  ... Когда наступал вечер, когда всё вокруг снижало свою активность, и особенно, когда над крышами пятиэтажек поднималась луна, то становилось непереносимо тяжело. Что-то потустороннее отчётливо ощущалось в пространстве. Даже в квартире, ближе к окнам, и сильно тянуло оказаться на улице. Без объяснения, без какой-то конкретной цели, но на улице, где зловещее притяжение ещё раз покажет, что этот мир состоит не из одной привычной картинки, а из многих других, которых не способны увидеть остальные люди. Всё иначе, всё в призрачном тумане, и собаки, и прохожие, и даже те, кто явно зашёл сюда случайно, что-то перепутав, оказавшись там, где им давно быть нельзя. Прабабушка Витьки Пеляка, она спокойно сидела на лавочке, она улыбнулась, увидев Андрея. А он ведь помнил её похороны, этот гроб в квартире, и то страшное осознание, что здесь что-то не так, что смерть обитает рядом и может окатить тебя своим ледяным дыханием, не посмотрев на то, что тебе всего шесть лет.
  Но всё это странное волшебство пройдет. Но всё это колдовство не может длиться долго. Что-то неслышно переключится, что-то поменяет содержание, и всё вернётся на свои места, и люди, и собаки, и лавочки, автомобили, деревья, газоны, окна, всё, всё, всё. Нужно только немножко подождать. Не нужно бояться. В этом ничего такого нет, в этом нет того ужасного чудовища, ребенка с головой собаки, кровожадной жуткой собаки, такой, которых на самом деле не бывает, и этот монстр никогда не появляется здесь снаружи, он всё время там внизу, его дом - это эти подвалы. Вот это нужно помнить всегда. Но помнить - не значит думать. Думать нельзя, иначе тут же придет страх. Самый настоящий страх из всех возможных страхов. Ведь нет этому чувству иного определения, не хватает понимания и словарного запаса. Только это не тот страх, когда на высоте, когда на лодке посередине капризной реки. Нет, это тот страх, который съедает изнутри, который не прикоснулся к тебе, предупредив, а тот, который есть часть тебя самого.
  Андрей присел на скамейку, которая была вкопана в землю. Рядом находился зелёный широкий стол для игры в настольный теннис. Посмотрел в сторону собственного подъезда. Там никого не было, там было всё спокойно. Отцовский автомобиль стоял возле крыльца. Рядом с ним располагался синий Запорожец Генриха Петровича. И сейчас совсем другими виделись цвета автомобилей, они стали куда как более бледными. Появились две крупные дворняги. Посмотрели на Андрея и тут же поджав хвосты быстро поспешили прочь за угол. Мимо прошла компания взрослых парней, они громко смеялись, в их числе был парень, по кличке Кладик, который прошлым летом застрелился из отцовского охотничьего ружья, его голова выглядела нехорошо, но на это почему-то никто из его друзей не обращал никакого внимания. Не было до этого какого-то особого дела и Андрею, он лишь отметил для себя эту деталь, отметил с чувством странного удовлетворения и даже про себя усмехнулся, совсем не понимая откуда это пришло. Через несколько минут Андрей поднялся, прошел внутрь сказочного городка. Всё было каким-то ненадежным, каким-то призрачным, как и он сам. Прямо посередине, на небольшой центральной площадке, лежал кожаный футбольный мяч, бывший жёлтого цвета, бывший таким, о каком он Андрей мог лишь мечтать. Андрей взял мяч в руки, прижал к себе, отлично зная, что всё это ненадолго, что мяч исчезнет, что следующий раз он не появится вовсе. Не выпуская мяча из рук, Андрей оказался возле сушилки, откуда отлично можно было видеть не только собственный подъезд, но и дверь в квартиру, с номером 77, с бордовой обивкой дверного полотна. Дверь открылась, появилась мама. Она спустилась с крыльца, она смотрела по сторонам, она искала его. Сразу стало не по себе. Ведь это означало, что что-то изменилось, что родители заметили его отсутствие. До этого такого никогда не было. Ощущение туманной призрачности стало ослабевать. Мама звала его. Мама сейчас его не видела, хотя он видел её, хотя он находился от неё в считанных метрах.
  Мама пошла вдоль дома. Андрей решил вернуться домой. Пусть пока что в пространстве чужеродного притяжения. Он пошел к подъезду, - и тут явилось то, что и изменило привычный сценарий. Как он понял? Впрочем, это не имело сейчас особого значения. Но справа от него, справа от крыльца находился он сам, точная копия, и эта копия пряталась, прижимаясь к железобетонной конструкции. Андрей испугался, сознание балансировало по тонкой разделительной ленточке, Андрей посмотрел влево. В подвал соседнего дома входила девушка, она замешкалась на входе, она уронила ключи, открыв замок. Затем подняла ключи. Затем скрылась за дверью. Андрей осторожно взглядом вернулся назад. Его двойник оставался на прежнем месте. Его двойник чего-то ждал. Вот-вот должна была появиться мама, Андрею стало страшно. Проклятый страх всё же нашел его. Мама примет двойника за него самого. Нужно опередить его. Нужно, но как это сделать. Андрей двинулся к крыльцу. Но вынужден был остановиться, потому что оттуда, откуда он ожидал увидеть маму, появился мужчина, который был явно не от мира сего, был здесь совершенно чужим, и между которым и самим Андреем практически мгновенно возникло ощущение какой-то неосознанной общности. Этого нельзя было объяснить. Это можно было только принять. Но то, что видел Андрей было совершено ему незнакомо и странно настолько, что все те странности, с которыми он уже успел познакомиться отступали на очень дальний план. Рядом с этим мужчиной Андрей видел полностью изменённое пространство. Он видел не просто вариант иной картинки, а другое время, которое фоном открывалось за спиной этого лишь на первый взгляд чужого человека. Не имело никакого значения осознание самого себя, своего возраста, Андрей видел будущее, самое настоящее будущее. Мурашки поползли по коже. Сдавило внутри. Будущее завораживало, его неожиданное пришествие было грандиозным. Фрагментом исчез сказочный теремок, другими были автомобили, окна и балконы, фонари. Редкие люди выглядели иначе, пропали клумбы с цветами, большими стали березы. И этот мужчина из будущего, он и Андрей, они ведь вместе есть единое целое, в этом вот пространстве нереального, и никак иначе, но в зоне странного притяжения, в области явившегося сюда будущего. У Андрея затряслись руки. Позывы скорой тошноты начали поднимать от желудка к горлу. Андрею становилось всё хуже и хуже, он облокотился о кирпичную стену сушилки. У него двоилось в глазах. Только его двойник, ведь он ждал именно этого мужчину, он этот двойник, в измененном обличии ждал его самого, ждал его Андрея. Этот двойник, он тот, он из того дома, из этого подвала, он может выбираться наружу. А этот мужчина пришел, он враг ему.
  - Андрей, ты слышишь меня! - громко крикнула мама.
  Андрей очнулся. Андрей вернулся к самому себе. Но память ещё держалась наплаву. Его двойника не было. Того пожилого мужика не было, вместе с ним исчезло будущее. Лишь скрипела приоткрытая дверь в подвал.
  Андрей не ответил маме. Она двинулась к соседнему дому. Она собиралась зайти к родителям Кости. Андрей подошёл к двери в подвал. Ему было страшно, но в тоже время ему хотелось увидеть, что там будет происходить. Андрей потянул дверь на себя. Андрей уже сделал два шага внутрь, как услышал громкий кашель, кто-то направлялся из подвала ему навстречу. И этот кашель, он не принадлежал мужчине из будущего, этот кашель был хорошо знаком Андрею, это был Иван Анатольевич, который постоянно кашлял от чрезмерного курения папирос. Тут же Андрей выскочил назад, спрыгнул с крыльца. Иван Анатольевич удалился. Пришлось обождать минуты три, ведь старик мог вернуться. Но нет, его не было. Тогда Андрей вновь открыл дверь в подвал. Он тихонько спустился по лестнице. И был поражен тем, что подвал выглядел несколько иначе, он был каким-то постаревшим. Трудно было подобрать хоть какое-то объяснение. Но подвал увеличился в размере. Жёлтый свет лампочки поменялся бледным, синеватым сиянием. Стали необычно высокими потолки. Двери в любой сарайчик, они были открытыми, каждая из них скрипела, подражая входной двери, и каждая из них приглашала Андрея войти. Они как будто соревновались в этом, они хотели его внимания. Андрей подошёл к серой, наполовину сгнившей двери, она тут же открылась полностью. Прямо перед Андреем стоял его велосипед, рядом с ним тот самый почтовый ящик с ёлочными игрушками, старые лыжи и многое из того, что было хорошо знакомо. Андрей отошёл, огляделся по сторонам, двинулся к следующему сарайчику, и там всё в точности повторилось. Ещё несколько незнакомых дверей, ещё несколько чужих сарайчиков - и один и тот же результат. Андрей испытывал неподдельное удивление, но при этом не было испуга. Странное осознание владело разумом: весь подвал - это ты, это то, что твое, разве ты не замечал этого раньше.
  Нет, ничего такого никогда не было - сам себе говорил Андрей и двигался вглубь бледного слабого свечения, всё дальше и дальше удаляясь от выхода. Только собственная сарайка не приближалась. Только она по-прежнему была далеко. Из под ног выскочили две крысы. Андрей остановился, он не верил своим глазам. Он в точности был уверен в том, что это крысы, но сейчас он видел не совсем крыс, а что-то среднее между крысой и собакой, и размер, да эти существа были величиной с самую настоящую болонку. Они смотрели на него, они не пытались поступить привычным образом, а именно быстренько убежать, скрыться с глаз человека.
  Появился ветер, и ветер очень сильный, происходило то, что в пространстве подвалов исключено. Но ведь имелось, ведь чуть ни сдувало с ног. Андрей вынуждено схватился рукой за ближнюю дверь, буквально повис на ней, поэтому не сразу увидел, что его путешествие окончено - перед ним находилась своя родная сарайка. Андрей сделал движение навстречу несуществующему ветру - ветер тут же пропал. Дверь широко распахнулась. Свет зажёгся сам собой. Андрей ожидал увидеть то, что уже видел неоднократно, но случилось неожиданное, потому что велосипеда не было, отсутствовал и почтовый ящик с игрушками. Зато прямо напротив Андрея находилось то, чего он меньше всего хотел видеть - это было то самое чудовище, тот самый человек-собака. Наверное, с полминуты они смотрели друг на друга. Многократно увеличилась в размере сарайка, то, что было и не было сарайчиком вовсе, а был тот самый дом, где он когда-то видел Люсю и Колю. Только подумал, как их обезображенные тела появились на самом первом плане. А дальше, дальше чудовище медленно двинулось к Андрею. Хотелось побежать, но ноги не слушались, не двигались. Чудовище раскрыло свою ужасную пасть. Чудовище находилось буквально в двух шагах. Андрей закрыл глаза, ему нужно было как можно быстрее проснуться. И это случилось. Кто-то чем-то стукнул по деревянной стене, сделал это близко, за спиной Андрея. Человек-собака резко рванулся с места, он сбил Андрея с ног. Перелетел через него и замер на месте, издав страшное рычание. Андрей повернул голову, Андрей начал подниматься на ноги. Перед монстром стоял тот самый мужчина из будущего, который не пытался убежать, который имел завидную выдержку.
  - Уходи, закрой дверь - сказал мужчина, и он ведь обращался к Андрею, и до Андрея это дошло, он бросился прочь из подвала, он быстро и легко преодолел путь назад, он закрыл на замок входную дверь в этот ужасный подвал.
  Минуло несколько минут, а Андрей продолжал стоять на прежнем месте. Насколько же тихо было вокруг, так как будто всё вымерло. Как будто за время его отсутствия случился тот самый взрыв нейтронной бомбы, которая убивает всё живое, но не разрушает никаких построек. Ведь буквально вчера вместе с Костей и Максимом они говорили об этом, и вот это произошло, или нет, или это в очередной раз показалось. Только пространство не двигалось, а эти двое остались в подвале. Осталась в подвале и та симпатичная девушка, Андрей посмотрел на дверь в подвал соседнего дома, дверь была приоткрыта, отчётливо можно было разглядеть свободное пространство, именуемое в народе щелью.
  "Девушка осталась в подвале, а там сейчас появилось чудовище. Нужно сказать ей, чтобы она как можно быстрее оттуда уходила" - подумал Андрей и сделал уже два шага в сторону соседнего дома, как вновь появился громкий кашель Ивана Анатольевича, как послышался голос Лидии Петровны.
  - Кто закрыл дверь в подвал. А если бы я был там! Нет нужно узнать у кого из этих проходимцев есть ключи. Или я поменяю замки. За свой счёт поменяю! - громко ругался Иван Анатольевич.
  - Так меняйте, я что могу сделать. Я попрошу, они сознаются и отдадут! Вы так думаете, Иван Анатольевич! - это был голос Лидии Петровны.
  Андрей уже в какой раз вынужден был прятаться сбоку от крыльца. Лидия Петровна и Иван Анатольевич продолжали говорить, только сейчас значительно тише, что-то о том же, что-то из разряда недовольства. Затем замолчали. Затем дверь издала громкий скрипучий звук, - и появился тот мужчина, который неожиданно поздоровался с Лидией Петровной и Иваном Анатольевичем, который быстро бросился прочь. Иван Анатольевич последовал за ним, требуя, чтобы мужчина остановился. Лидия Петровна спустилась с крыльца, она пошла к углу дома, пошла туда, куда побежал Иван Анатольевич.
  Андрей быстро оказался на крыльце. Андрей посмотрел в сторону соседнего дома, на двери первого подъезда, где жил Костя, где сейчас должна была находиться мама. Дверь в этот подъезд оставалась закрытой. Андрей бегом бросился к собственной квартире. Ему нужно было домой. Он сейчас не думал о том, каким состоится разговор с мамой, когда она вернётся домой.
  "Он пришел, чтобы убить чудовище. Он появится ещё раз. Он из будущего, он знает о чудовище. А значит, что это проклятое чудовище явилось сюда из будущего"
  Думал Андрей, он не мог заснуть, он безотрывно смотрел в окно, которое было прямо напротив, через которое можно было видеть одну из пятиэтажек, не входящую в их двор, но самую к нему ближнюю, можно было видеть ночное светило, немножко звёзд, черные жуткие деревья, ветки которых раньше сильно пугали, было в них что-то из этих детских страшилок, но сейчас нет, сейчас есть самое настоящее чудовище, не попавшее пока что в истории про черную, черную комнату, про черный, черный гроб. Но обязательно попадет туда, если его не удастся отправить туда, откуда оно пришло, отправить его назад в будущее.
  Андрею было страшновато, но и в тоже время очень увлекательно: как это так, всё время ведь думалось, что все эти монстры, они обязательно из прошлого, у них точно что длинная история со времён динозавров. Ведь был же такой разговор, был и не один раз. Эти сказки в книжках. А этот монстр пожаловал сюда из будущего. Этого монстра здесь никогда не было, пока тот самый мужчина ни открыл в подвале какую-то неприметную дверь. Тогда чудовище и пожаловало сюда. И ему здесь хорошо, ведь здесь никто из взрослых не верит в его существование. Только такие как я, такие как мы.
  Андрей вспомнил своих друзей. Андрей начал засыпать. Ночь была к нему даже более чем благосклонна, он не видел никаких кошмаров. Он спокойно спал. Ему снился жёлтый футбольный мяч. Снилось, что мяч лежит рядом с кроватью, что завтра утром они пойдут на школьный стадион, чтобы опробовать мяч в деле.
  Глава первая
  Петр Васильевич какое-то время молчал. Молчали и все остальные сотрудники милиции, присоединился к ним Иван Анатольевич, который периодически отходил в сторону, делал два шага назад, затем возвращался обратно. Тело убитой Нины, как и положено, было неподвижным. Было таким, как и всё то, что было здесь. Темень подавляла пространство. Бессильна была с этим справиться тусклая лампочка в ближней от таинственного лаза галерее. Ничего не могли изменить переносные фонарики стального цвета, бывшие в руках у милиционеров. На каком-то незримом и даже подсознательном уровне отчётливо читалось, проникало и погружало в атмосферу обособленной отрешённости то, что находилось здесь помимо всяких понятий о физических величинах. Неосознанно, но очень четко чувствовалось что-то чужое извне, то, что и есть в этом месте главное и неоспоримое. К нему приблизиться смерть. Его понять, будучи неготовым - неминуемая и ужасная смерть. На него нет никакой управы в имеющейся системе координат. Если бы только мальчишки, только через них можно найти ключи к разгадке, через них, видя их глазами, можно уничтожить то, что появилось здесь с одной лишь целью - убивать.
  Очень уж хотелось Петру Васильевичу озвучить свои мысли вслух. Но не примут, не от того, что не поймут, а потому что не смогут до конца сформулировать то, что ощущают в самих себя. Да, все из них были под грузом нереального. Все, исключая лишь Нину, тело которой всё же было накрыто не полностью. Тряпки не хватило, ноги девушки оставались открытыми. И чудовищно не сочетались со всем происходящим здесь её летние жёлтые босоножки.
  - Он убьет ещё. Мне нужно знать когда. Мне нужен хоть какой-то алгоритм. Ведь, Олег Андреевич, обязательно же в манере поведения серийного убийцы есть некий алгоритм, тот самый набор обстоятельств и действий, который его определяет - тихо произнес Петр Васильевич, но прозвучало громко, давили несоизмеримая тишина и темнота, даже сейчас, сейчас и всегда в этом пространстве осуществляя то, что им обоим и было надобно.
  - Я даже не знаю с какого места нужно начать говорить, а ты спрашиваешь про алгоритм. Конечно, он есть, его не может не быть. Только вот боюсь, что на его изучение уйдет много времени. А убийца, или убийцы, продолжат убивать, это ты сказал точно. Знаешь, здесь совершенно ненормальное пространство. Здесь нет нашей власти. Прости, что как-то неформально выразился. Но я так ощущаю и не могу подобрать правильных слов. Только здесь власть вот этой самой тьмы. Я стою, я говорю, и я же в этот момент боюсь обернуться назад, потому что уверен, что в том дальнем проходе увижу два жёлтых глаза, которые прямо сейчас смотрят на нас, нас изучают. Извини, Петр Васильевич, но со мной никогда ничего подобного не было - проговорил Олег Андреевич, нервно достал из пачки сигарету.
  - Ты прав, я тоже это ощущаю. И знаешь, что самое интересное? А то, что всё по мере накопления, что оно не действует напрямую сразу. Я же не первый раз в этом месте. Или вот Иван Анатольевич, как вы, вы чувствуете что-то? - отреагировал на слова Олега Андреевича Петр Васильевич и обратился к Ивану Анатольевичу.
  - Я, я-то, я не знаю, но мне не по себе. Я здесь много раз был, очень много раз, и ничего такого здесь не было. Я, конечно, об этом не думал. Я не знаю, но этого чудовища здесь не было - ответил Иван Анатольевич, он так же вытащил из пачки папиросу, едкий дым Беломора пополз вверх сероватыми разводами.
  - И всё же чудовище - произнес Петр Васильевич, получилось так, как будто он спрашивал, а может быть, что обращался к самому себе.
  Только Иван Анатольевич на это промолчал. Минули несколько напряжённых секунд.
  - В любом случае - чудовище, а вот в переносном ли смысле или в самом что ни на есть прямом - проговорил Олег Андреевич.
  - Ты совсем недавно мне сказал, что животное в самом прямом, а не переносном смысле - напомнил Петр Васильевич.
  - Животное, я сказал, а не чудовище - поправил коллегу Олег Андреевич.
  - Так ладно, Василий, Дмитрий давайте наверх, давайте подготовьте нам пространство. Нужно отправить по домам всех местных детективов и зевак - произнес Петр Васильевич.
  - Ну - начал было Дмитрий.
  - Не ну, а постарайтесь, примените власть. Там наверху она пока что наша, шучу, конечно - сказал Петр Васильевич и посмотрел на Олега Андреевича.
  Олег Андреевич улыбнулся в ответ. Он положительно отнёсся к шутке своего коллеги.
  Полностью выполнить поручение Петра Васильевича не удалось, но большая часть местных жителей всё же были отправлены по домам. Тело Нины отправили в морг. Ещё предстояло много экспертиз, многое нужно было уточнить и зафиксировать.
  После того, как специальные автомобили покинули территорию двора, разговоров меньше не стало, просто они разбились на множество отдельных фрагментов, в которых рождалось огромное количество версий произошедшего. Того, что было. Того, чего не было. Быть не могло, но кто вам об этом сказал: что быть не могло. Нет, в этой ситуации всё возможно, совершенно всё. И главное было не в разговорах и страшных сплетнях, а в том, что сам Петр Васильевич именно так думал: возможно буквально всё.
  Вот поэтому спустя несколько часов он на своем личном авто вновь появился во дворе. Он припарковал свой Жигуленок рядом с двумя Москвичами, возле первого подъезда 38/3, рядом с пятым подъездом 38/4, где асфальтированная дорожка между домами поднималась в небольшую горочку, уходила в направлении школы, мимо ограды детсада, где этой дорожкой пользовалось много местных жителей. Петр Васильевич не стал пока что покидать свой авто. Он сидел и наблюдал, он думал, он ещё не знал, не определился с тем, что именно привело его сюда, желание увидеть предполагаемого преступника, что-то интересное, связанное с дверьми подвалов - да, возможно, что это, но так же это было сейчас маловероятно, и это он понимал отчётливо. А вот мальчишки, да они, а особенно Андрей, который знает гораздо больше, чем говорит. Возможно, что не может говорить. Но его поведение, его явная ложь.
  Мальчишки пока что не появлялись. Прошло полчаса, ничего примечательного не было. Набежали тучи. От этого сразу стало темнее. Петр Васильевич вышел из автомобиля. Он закурил, он пошел в сторону подъезда Андрея, этот подъезд имел шестой номер. Подойдя к подъезду, Петр Васильевич увидел на лавочке, размещенной на крыльце, двоих пожилых женщин, одной из которых была Лидия Петровна. Петр Васильевич поздоровался, используя для этого кивок головы, Лидия Петровна ответила взаимностью. Только было видно, что она имеет желание говорить. Она раз за разом глазами возвращалась к Петру Васильевичу. Наконец-то она поднялась на ноги, она помахала Петру Васильевичу рукой, показав ему, что ей есть что сказать. Сейчас в планы Петра Васильевича это не входило. Но деваться было некуда. Не может же он отказаться, уйти прочь.
  - Петр Васильевич, здравствуйте ещё раз - произнесла Лидия Петровна.
  - Здравствуйте ещё раз, Лидия Петровна.
  - Я вижу наши дела, вам покоя не дают - сказала Лидия Петровна.
  - Конечно, разве может быть иначе, и только ли это ваши дела - серьезно ответил Петр Васильевич.
  - Я вам хочу сказать, что я знаю точно, у кого есть ключи - произнесла Лидия Петровна.
  - Интересно - отреагировал Петр Васильевич и достал из пачки сигарету, зажёг спичку, закурил.
  - Я вас удивлю, но ключи есть у Андрея, об этом знают его друзья - сказала Лидия Петровна.
  - Почему-то я этому не удивлен. Но вы откуда это знаете?
  - Я случайно подслушала их разговор, это было тогда, когда в подвале нашли несчастную Нину, когда здесь было много народу - объяснила Лидия Петровна.
  - Это важная информация, спасибо вам. Но точно ли это? Вы же знаете, их возраст, их отношение ко всему этому, которое очень сильно отличается от нас с вами - произнес Петр Васильевич.
  - Да, но они забылись, Костик и сказал, обратившись к Андрею: ты смотри, сейчас они за это возьмутся, а у тебя ключи, а мы об этом знаем.
  - Костик ничего больше не говорил? Андрей ему что ответил?
  - Нет, больше ничего. Максим одернул Костю. А Андрей молчал, он смотрел и слушал всё внимательно. У него был какой-то странный взгляд. Знаете, как у взрослого человека, такая сосредоточенность - поведала Лидия Петровна.
  - Странный вид, да, только давайте пока что без столь далеко идущих выводов. Они поняли, что вы слышали их разговор? - сказал Петр Васильевич.
  - Нет, мне кажется, что нет.
  - Вот видите, кажется, ладно, спасибо вам, это очень важно. Вы видели их сегодня, но после того, как уехала отсюда милиция?
  - Да, они ушли со двора. Скорее, что пошли на завод. Они любят там бывать. Хотя туда нельзя. Только сторожам всё равно. Лучше водки выпить, а не пацанов оттуда прогонять. Там же очень опасно - выговорилась Лидия Петровна.
  - Да, сторожам лучше выпить водки. А что они там делают, мальчишки, я имел ввиду?
  - Там горы этого песка, щебня и прочего, вот они там и лазают.
  - Ясно - произнес Петр Васильевич, он хотел на этом закончить разговор, он осмотрелся вокруг себя.
  - Подождите, Петр Васильевич - сказала Лидия Петровна.
  - Да, слушаю.
  - Я что говорю, нужно замки все поменять. Мы сами хотели, но сейчас, когда в этом деле задействована милиция, мы не имеем права.
  - Правильно, не имеете, и не нужно пока ничего менять. Пока ничего не надо, а после ваших слов особенно - удивив Лидию Петровну, ответил Петр Васильевич.
  - Да как же так, они ведь могут погибнуть, если этот убийца - сказала Лидия Петровна.
  - Вы простите, Лидия Петровна, но я так не думаю. В любом случае пока торопиться не стоит. А с пацанами родители должны обстоятельно поговорить, ещё раз поговорить о том, что там бывать опасно для жизни - отреагировал Петр Васильевич.
  - Хорошо, как скажите - ответила Лидия Петровна.
  Петр Васильевич отошёл на два шага.
  - До свидания, Лидия Петровна, если что звоните мне - произнес Петр Васильевич.
  - Смотрите, осторожно, это же он, тот самый - проговорила Лидия Петровна, её голос прозвучал испугано, прозвучал значительно тише.
  Петр Васильевич посмотрел туда, куда смотрела Лидия Петровна, и сразу увидел того, о ком говорила Лидия Петровна. Он был похож на собственное же описание. Он стоял на углу 38/2, но с другого конца дома, того подъезда, который был ближе к 38/1.
  Петр Васильевич лишь махнул Лидии Петровне рукой. Петр Васильевич быстрым шагом пошёл на сближение с предполагаемым преступником. Тот ничего не замечал, затем спокойно развернулся и пошел на выход из двора, скрылся из обозрения Петра Васильевича. Петр Васильевич прибавил ходу, побежал. Оказавшись на выходе из двора, Петр Васильевич не смог увидеть преступника сразу. Хотя вокруг практически никого не было. Лишь парочка влюбленных, лишь какой-то пьяный мужик. Пришлось быстро двинуться по прямой, в сторону автобусной остановки. И вот тогда, слева, появился преступник, который был возле высокого забора складов госрезерва. Петр Васильевич бросился за ним.
  - Немедленно остановитесь, это милиция! - закричал Петр Васильевич.
  Преступник никак не отреагировал. Он вновь исчез, ему в этом помогли металлические гаражи. Петр Васильевич побежал, было четкое ощущение, что промедление смерти подобно, что он упустит убийцу, если потеряет хотя бы полминуты. Так и случилось. Правда, в последний момент Петр Васильевич сумел увидеть, как этот мужик пролез под забором, как он оказался на охраняемой запретной территории. Через секунды следователь был в этом месте, но никакого лаза под забором не было. Это было невероятно, но никакого лаза не было. Петр Васильевич очень быстро оказался на пропускном пункте, он предъявил удостоверение.
  - Только что на вашу территорию проник очень опасный преступник, подозреваемый в убийстве - сказал Петр Васильевич.
  - Этого не может быть. Но пойдёмте, давайте посмотрим, где это было - дежурный, старший охранник согласился помочь следователю.
  Они оказались на том самом месте, только с другой стороны. Но вот выходила явная неувязка. Ведь перед Петром Васильевичем было то, что обязательно затруднило бы движение преступника. Контрольно следовая полоса, внутренний барьер из колючей проволоки. Он не мог здесь пройти. Петр Васильевич ничего не понимал, под рубашкой выступил пот. Огнем горела голова: да что же это такое.
  Петр Васильевич вернулся к своему автомобилю. Он сел на одну из лавочек, бывшую ближе всех к авто. Две сигареты подряд не стали чем-то удивительным, нервы были на пределе. Небо окончательно затянули тучи. Появился холодный ветерок. История с преследованием преступника виделась чем-то подобным галлюцинации.
  Как это происходит. Что за этим всем стоит. Но убийство реальное. Нина, Николай и Люся, по делу которых так никуда и не продвинулись. Полный тупик, и не нашли никого к кому мог приходить Николай в доме 38/1. И не могли найти, потому что мальчик лгал. Он ведь никогда не видел никого из своих похитителей. А значит, он не мог опознать дяденьку Николая возле дома 38/1.
  Только Петр Васильевич вспомнил Андрея, как его же и увидел. Андрей был один. На улице было достаточно поздно. Петр Васильевич посмотрел на часы, они показывали без десяти десять: что ж это я, как я не заметил, что уже настолько поздно.
  Петр Васильевич осторожно вернулся в автомобиль. Он наблюдал за Андреем, который подошёл к одному из деревянных теремков, который стоял возле него, наверное, с минуту, а только затем вошёл внутрь сооружения. Был там недолго, выйдя пошел назад к своему подъезду.
  Петр Васильевич вынужден был покинуть автомобиль. Потому что расстояние увеличилось, и сейчас наблюдение стало затруднительным. Петр Васильевич пошел в том же направлении. Дойдя до пятого подъезда пришлось отойти влево, укрыться за деревом. Петр Васильевич тяжело дышал. Чувствовал себя отвратительно, ведь всё происходящее не имело ничего общего с тем, чем приходилось Петру Васильевичу заниматься до этого. Сейчас он соприкоснулся не просто с очень опасным делом, а с тем, что самым странным образом возвращало его самого в страну собственного же детства. Да прямой связи не было, а то косвенное присутствие, нет, этого отрицать было нельзя, это уже сейчас стало дополнительным компонентом воздуха, этого вечера, и этого странного мальчика, который остановился возле двери в подвал, ключи от которой у него должны быть, если ничего не напутала Лидия Петровна.
  Петр Васильевич тяжело дышал, он давно не слышал, как сильно может стучать собственное сердце. Секунды пролетали с огромным напряжением. И ведь вроде ничего такого не было. Просто мальчик, на крыльце своего же дома. Просто двери. И просто где-то рядом убийца, который исчез, скрылся, нарушив всяческие понятия о реальности как таковой. Мальчик и взрослый мужчина, который менее чем сутки назад убил Нину. Между ними это мифическое чудовище, которого существовать не должно, которое не существует, если всё же, если бы не оставленные им же следы на телах убитых.
  Андрей посмотрел по сторонам. Андрей не увидел следователя. Петру Васильевичу пришлось сделать ещё один шаг вправо. Сейчас он не мог видеть Андрея, но и Андрей не мог видеть его. Минула та самая секунда, Петр Васильевич вернулся в исходное положение, Андрей осторожно открывал дверь в подвал.
  Простые навесные замки, самые обыкновенные двери, - и сколько же с этим механизмом связано - подумал Петр Васильевич, перестав лишний раз дышать, внимательно наблюдая за действиями Андрея.
  Он сейчас откроет дверь и уйдет - пронеслось в голове Петра Васильевича. Он сейчас откроет дверь и уйдет - эхом вернулось.
  И так случилось. Андрей открыл замок, затем ввернул его на свое место, но не стал закрывать, создал имитацию закрытого замка. А значит, тот для кого он открыл должен появиться с улицы, никак не иначе. Если бы изнутри, то металлическая душка стала бы в любом случае помехой.
  Андрей скрылся в подъезде, он пошел домой. А Петр Васильевич ещё какое-то время находился на прежнем месте. Прошло пять минут. Вокруг совершенно никого не было, ни одной души. И даже неизвестно куда пропали любые звуки. У Петра Васильевича было ужасное ощущение, что он оглох, что кто-то накрыл его прозрачным колпаком. Но двигаться он мог. Поэтому неспешно, и как преступник оглядываясь во все возможные стороны, он подошёл к подвальной двери. Он снял замок, потянул на себя дверь, она издала крайне противный скрип, который следователь расслышал, не просто расслышал, а это звук сделал ему больно. Пришлось взять паузу.
  В какую игру они играют? Какое может быть воздействие на мальчика? На обыкновенного школьника, на простого советского ребенка. Какое воздействие? Но оно есть. Сначала его показания, в которых практически нет правды. Теперь то, что только что видел своими глазами: он намеренно кому-то открыл дверь, и этот кто-то здесь уже был, этот кто-то и сейчас где-то неподалеку. Этого кто-то нужно искать не только здесь, этот кто-то точно что должен находиться в том доме, где он убил Колю и Люсю. Где он держал мальчика взаперти. Но затем почему-то его отпустил. Почему зачем-то, как раз неспроста, а чтобы мальчик ему помогал здесь. Какой бред, насколько во всё это не хочется верить.
  Петр Васильевич прикрыл за собой дверь. Повторный скрип уже не так сильно прорезал уши. Дальше была лестница, которая виделась уже хорошо знакомой, об этом сейчас подумал Петр Васильевич, остановившись на перекрестке, вслушиваясь в полную тишину вокруг себя. Точно, что прошла минута, только тогда следователь двинулся вглубь подвала. Прямо по курсу светила лампочка, её света не хватало, но и это было Петру Васильевичу хорошо знакомо. Ещё через пару минут, следуя очень медленно, он подошёл к дальнему сарайчику родителей Андрея, осмотрелся по сторонам. Ничего не изменилось, всё было на своих местах. Всё было так, как будто ничего никогда и не было, всё привиделось, всё приснилось, явилось кошмарным сном. Никаких чудовищ не существует. Петр Васильевич дотронулся рукой до навесного замка, и тут же отстранил руку, замок был открыт, душка была свободна, запорное устройство лишь имитировало своё непосредственное назначение.
  Вот это интересно, и здесь, и там. Но мальчик не спускался в подвал сейчас. Петр Васильевич вернулся к замку, он снял его, он открыл дверь. Зажёг спичку, чтобы найти выключатель света. И здесь случилось неожиданное, - из угла на Петра Васильевича что-то смотрело, две красноватые точки, два глаза в полной темноте. Петр Васильевич не сделав ни одного лишнего движения, стараясь оставаться очень спокойным, потихоньку прикрыл дверь. Сделал так, как бы он ничего не заметил, как бы его здесь не было вовсе. Замок вернулся на место. Петр Васильевич развернулся, сделал два шага в обратном направлении, - как погасла электрическая лампочка.
  Спокойно, только спокойно - сам себе сказал следователь, прислонился спиной к деревянной стене, замер.
  Не было никакого сомнения в том, что кто-то должен будет здесь появиться, и что этот кто-то будет тот самый преступник. Он пришел, мальчик открыл ему дверь. Петр Васильевич ждал. Тишина обмануть не могла. Скрип двери выдаст его появление. Но зачем он здесь? Зачем он так рискует?
  Сухой комок перегородил горло. Предательски начали трястись пальцы на руках. Этого от себя Петр Васильевич никак не ожидал, но что было, то было. И не было ошибки, потому что противный скрип появился, потому что он заставил вздрогнуть и ещё сильнее прижаться к стене. Послышались шаги. Были они осторожные, были размеренные.
  Как он мог выключить свет? Выключатель за дверью. Свет погас раньше, чем заскрипела дверь - пронеслось в голове следователя.
  Всё, вот он свернул. Вот он идёт сюда.
  Даже в темноте, неизвестно как и при помощи чего, но Петр Васильевич видел именно того, кого ожидал. Это был мужчина, был он среднего роста. Двигался он, как уже было сказано, осторожно, его голова была опущена вниз. Петр Васильевич достал спички, ничего другого для освещения у него не было. Когда преступник сравнялся с ним, то Петр Васильевич зажёг спичку. Но тот никак на это не отреагировал. И это стало непередаваемым ощущением, стало тем, чего не бывает.
  - Остановитесь, давайте без фокусов, или я буду стрелять - мрачно и громко произнес Петр Васильевич, покинув своё место, оказавшись у преступника за спиной.
  Но тот шел дальше как ни в чем не бывало. Он не слышал следователя, он не видел огонек от горящей спички.
  Глава вторая
  Петр Васильевич ничего не понимал. В эти секунды он буквально потерялся в пространстве. Преступник находился от него на расстоянии вытянутой руки, но не реагировал, не видел его. И это не было каким-то превосходным театральным, психологическим приемом, не было и крохотной доли сомнения в том, что этот тип действительно не видит и не слышит.
  Прошло не менее двадцати секунд, преступник свернул вправо, его очертания скрылись в том углу, рядом с которым находится один из подземных переходов. Петр Васильевич бросился следом за убийцей. Но запнулся, но упал. Сильная боль прострелила правую ногу. Меньшая боль ощущалась в правом плече. И было потеряно время, вот об этом, а не о боли как таковой мгновенно подумал следователь. Быстро подняться не получилось. Нога отказывалась работать, её прорезали болевые ощущения. Только Петр Васильевич был упрям. Он превозмогая неприятные симптомы, всё же оказался в вертикальном положении, он двинулся туда, где только что скрылся преступник. Но сделав несколько тяжёлых шагов, преодолев пару метров, вынужден был остановиться. Впереди себя, чуть левее, ближе к чей-то подвальной двери, он уже во второй раз видел две горящие красные точки, которые не двигались, которые сейчас вынуждали Петра Васильевича не двигаться самому. Ведь помимо визуального восприятия стало отчётливо слышно рычание, бывшее негромким, бывшее из того разряда, когда речь идёт о предупреждении, об обозначении намерений.
  - Ну, хорошо - вслух произнес Петр Васильевич.
  О том, чтобы двигаться вперёд не было и речи. Следователь отлично понимал, что он сейчас явно не в том состоянии, чтобы вступить с этим хищником в открытое противостояние. Да и можно ли было вовсе как-то четко определиться. Ведь много времени не потребовалось, ведь необычная встреча уже имела место быть. А значит, что мысли о том, что перед ним и есть тот самый монстр, что ничего ему первично не показалось, находились на самом переднем плане. Петра Васильевича нельзя было даже хоть один раз за всю службу упрекнуть в трусости, не было этого порока и сейчас, было четкое и осознанное понимание того, что сейчас и здесь о преступнике нужно забыть, сейчас здесь можно и нужно думать лишь о том, чтобы сохранить собственную жизнь. Самоуверенность, самодеятельность (ведь так без сомнения можно было охарактеризовать действия Петра Васильевича) не всегда бывают к месту, не всегда бывают полезными и безопасными. Особенно когда случается происходящее на фоне полного незнания, когда в темноте непознанного, в той самой власти мрака. Вот тогда вариант самого печального исхода очень уж реален. И обо всем этом отлично знал следователь, конечно, он в данный момент не размышлял подобным образом, но подсознательно знал, поэтому уже две минуты не двигался с места. Не двигалось с места и то, что обозначало себя двумя красным точками, глухим сдавленным рычанием, и никак не отреагировало на произнесенные следователем слова.
  - Значит, ты здесь живёшь. Получается, что это твоя территория - проговорил Петр Васильевич, обращаясь к неопознанному животному, которое оставалось на прежнем месте, и сейчас было слышно его дыхание, неприятное, тяжёлое, враждебное.
  Но это животное не проявляло желания напасть на следователя. Если бы хотело, то давно бы это сделало.
  Минула ещё одна минута. Петр Васильевич сделал два шага вперёд, остановился. Зверь, находившийся в темноте, не отреагировал. Петр Васильевич сделал ещё два шага. Зверь громко зарычал. Петр Васильевич тут же замер. И вот тогда его недруг появился перед ним, оказался посередине подвального коридора. Конечно, отсутствие освещения делало своё дело. Но и так, с помощью тусклых и неестественных, своим присутствием здесь, светотеней следователь мог различить, понять, что перед ним находится очень крупная черная собака. Размером с Кавказскую овчарку, и даже больше этого, с красными глазами, с приоткрытой пастью. Но всё же обычная собака. Может волк, черный волк.
  - Спокойно, я уйду, мне сейчас нет дела до твоих владений - тихо произнес Петр Васильевич, понимая, что перед собакой или волком нельзя проявлять спонтанного страха, нельзя показывать ему спину.
  Петр Васильевич двинулся назад очень медленно, делая это задним ходом. Животное сделало движение за ним следом. Петр Васильевич остановился. Он попытался что-то увидеть рядом с собой, но хоть какой-нибудь предмет, хоть что-то что могло бы сойти за оружие.
  - Тебе интересно, ты хочешь на меня посмотреть. Я тоже рад был тебя увидеть. Теперь мне многое стало ясно - проговорил Петр Васильевич.
  Петр Васильевич произнес эти слова. И в этот момент прямо над его головой зажглась электрическая лампочка.
  Нет, это всё же была очень крупная собака. У волка другое строение черепа, и лапы, да у волка иное соотношение тела и конечностей.
  Петр Васильевич сделал ещё движение в обратном направлении. Ему нужно было до перекрестка, где лестница вверх.
  - Собака Баскервилей, так тебя называли когда-то давно - проговорил следователь, очень медленно сдвигаясь в сторону выхода.
  Заскрипела входная дверь в подвал. Собака Баскервилей повернула морду на звук, открыла пасть, обнажив ровные крупные клыки, а затем резко развернулась, сделала так, что Петр Васильевич вздрогнул, что у него перехватило дыхание, и скрылась там, где за несколько минут до этого скрылся убийца Нины.
  Петр Васильевич глубоко выдохнул. Не было уже ощущения стыда по поводу того, что у него трясутся руки. Тут же и с ещё большей силой заявила о себе боль в ноге. Петр Васильевич двинулся к выходу, делая это по-прежнему спиной вперёд. И только достигнув перекрестка, следователь повернулся, теперь перед его глазами была лестница, противно скрипела, двигалась, приоткрытая дверь, за которой располагалась ночь. Чужая, далёкая, пришедшая не отсюда - это странное чувство накрыло Петра Васильевича, когда он толкнул дверь от себя. И оказалось, что не ошибся. То, что видел он было ему незнакомо. Пришлось уже в какой раз остановиться. Нужно было что-то извне, чтобы осознать происходящее. Куда исчез деревянный городок. Откуда появились иностранные автомобили непривычной формы.
  А вокруг не было никого. То есть совсем ни одной живой души.
  Кто включил свет? - сам у себя спросил Петр Васильевич и сделал движение в сторону лестницы крыльца.
  Тут же с удивлением осознал, что у него не болит нога. Что он может идти свободно, поэтому ускорился. Предчувствие не обмануло, его автомобиля не было там, где он его оставил.
  Собака Баскервилей - сам себе сказал Петр Васильевич, осматриваясь по сторонам, и это действие он сделал не зря, потому что увидел человека, того самого человека, убийцу, который вышел из подвала дома 38/2, через ту дверь, в которую вчера вечером вошла Нина и больше не вышла оттуда самостоятельно. Только на этот раз Петр Васильевич не торопился. Он напротив быстро сделал шаг влево, прижался к стволу дерева, чтобы убийца его не видел.
  - Кто вы мистер Хайд. Как мне вас понимать, чтобы вы понесли заслуженное наказание. И что в конце концов здесь вообще происходит - продолжал напряжённый разговор с самим собой Петр Васильевич, наблюдая и старательно запоминая внешний облик убийцы.
  Это был мужчина примерно пятидесяти лет. Среднего роста, в меру упитанный, соответствующий свои годам. У него были полностью седые волосы. Короткая стрижка. Двигался он странно, он часто замедлял ход, он всматривался в окружающую обстановку, он явно боялся появление чего-то извне. Его глаза немного выпирали вперёд, были большими, так же как и ресницы. Все остальное, оно так же не отличалось миниатюрностью, но и определить его черты лица как крупными тоже было нельзя. Все определялось симметрией сочетания размеров. Но, впрочем, такое лицо было запоминающимся, и это с удовольствием отметил следователь. Конечно, что времени на наблюдение много не было. Тем более, убийца двинулся прямо в направлении Петра Васильевича.
  Пришлось быстренько спрятаться, присесть на корточки, укрыться за кузовом незнакомого чужого автомобиля. Убийца не заметил Петра Васильевича, прошел мимо, покинул территорию двора. Следователь выждал полминуты, а затем двинулся следом. Но сделал всего несколько шагов, - и замер на месте, вынуждено и непредвиденно потерял драгоценные секунды, ведь двор вернулся к своему нормальному виду. Жигуленок Петра Васильевича стоял перед ним. На своем месте был деревянный, сказочный городок. Петр Васильевич поспешил на выход, по узкой асфальтированной дорожке, - и сразу вернулась боль в ноге и плече, и тут же столкнулся с нос к носу с полной женщиной, в руках которой были две объемные сумки.
  - Ой, что это вы - произнесла она, испугавшись.
  - Извините - пробурчал Петр Васильевич и прибавил ходу.
  Он увидел убийцу на расстоянии в сотню метров от себя. Тот успел сменить направление, он сейчас двигался в сторону улицы Мюниха, за которой будет школа. Шел преступник быстро, сейчас он уже не смотрел по сторонам. В проходе между двумя девятиэтажкам преступник был вынужден остановиться, и это помогло следователю сократить расстояние, преступнику помешал автомобиль, который совершал маневр разворота на ограниченном пространстве.
  Дальше следовал пустырь, бывший небольшого размера. За ним несколько пятиэтажных домов, за которыми было видно школу. Можно было прямо, но преступник взял влево, он уходил к частному сектору. Он достиг школы, которая сейчас была от него справа, и в этом месте убийца остановился.
  Если бы он обернулся, то увидел бы Петра Васильевича, потому что тому негде было укрыться, но последний этого не делал, а спустя какие-то десять секунд он исчез прямо на ровном месте.
  Петр Васильевич, продолжая ощущать боль, бегом бросился вперёд. Он это сделал, руководствуясь необъяснимым порывом. Он это сделал так, как человек пытается успеть в закрывающуюся дверь автобуса на остановке. Нужно ли было подумать, - нет для этого времени не имелось. Стоило ли рисковать - это если и придет, то позже. А так следователь рванулся, и он успел заскочить в этот невидимый автобус. Вновь впереди него двигался убийца. Вновь иное время управляло пространством, вновь исчезли всякие болевые ощущения, и волнами накатывал страх неосознанного.
  А ведь это будущее. Это самое настоящее будущее - думал Петр Васильевич, и холодными мурашками покрывалось всё его тело.
  Он явился к нам из будущего. Или это так, или я сошел с ума - продолжал думать Петр Васильевич, следуя за убийцей, следуя за тем, чего не существует вовсе.
  Оказались возле широкого перекрестка, который был хорошо знаком Петру Васильевичу в несколько ином виде, но координаты ведь не изменились. Здесь вообще не так много изменилось, но всё же ошибки в определении неопределенного быть не могло. Это было другое время. В котором Петра Васильевича скорее всего нет. Как только об этом подумал, так сразу стало трудно дышать, как заявила о себе сильная боль в ноге. Стремительно следователя стали покидать силы, как будто кто-то открыл спускной кран. Преступник же начал отрываться, расстояние между ними увеличилось. Петр Васильевич прилагал усилия через не могу, и это всё же дало нужный результат, Петр Васильевич сумел увидеть, в какой дом зашёл убийца, какую калитку он открыл, а затем её же за собой закрыл. На большее сил не было. Да и только сейчас возникла страшная мысль, говорившая с неприятной настойчивостью о том, что ведь нужно как-то возвращаться назад.
  Дом на перекрестке, эти улицы, та меньшая от строительного управления, ладно, здесь ясно - сам себе шептал Петр Васильевич, двигаясь назад, делая это медленно и тяжело, ему было трудно дышать, его точно что не существует в этом времени. Но всё же шел, нужно на то самое место, нет пока иного варианта. Голова кружилась, сильно давило слева в области сердца. Ноги двигались с огромным трудом, тряслись руки. Всё тело было чужим, наполовину онемевшим.
  - Дедушка, вы себя хорошо чувствуете? - обратилась к Петру Васильевичу женщина средних лет, рядом с которой был мужчина, по всей видимости, её муж.
  - Я терпимо себя чувствую - ответил Петр Васильевич.
  - Вы нехорошо выглядите, вы весь ужасно бледный - сказала женщина - Давайте, я вызову скорую помощь - добавила она.
  - Нет, не нужно, спасибо, мне здесь близко - ответил следователь.
  Через десять метров он свернул вправо. Возле него находился большой универсальный магазин, имевший странное название "Абрикос". Магазин был закрыт, но на площадке возле дверей стоял белый иностранный автомобиль. Петр Васильевич подошёл к нему, ему нужно было зеркало, а точнее, что собственное отражение в этом зеркале.
  Уличного освещения было достаточно, чтобы увидеть самого себя в зеркале. Петр Васильевич видел лицо глубокого старика, которому уж точно успело исполниться девяносто лет.
  А каков этому предел? - сам у себя спросил Петр Васильевич, сделал вслух, но тихо, но шепотом.
  Он имел ввиду свой возраст. Он подразумевал то, есть ли он в этом времени или его нет. Для этого нужно знать две даты: первая - это какой сейчас год, вторая, если она существует, - это дата его собственной смерти. Но можно и примерно, сейчас ему 56 лет, узнать нынешний год, прибавить к этому и примерно будет ясно. Первую дату узнать можно, а значит.
  Петр Васильевич искал глазами людей. И ему повезло появились трое молодых парней, очень странно одетых. Но впрочем, от их возраста в любое время вряд ли можно ожидать чего-то нормального.
  - Молодые люди, можно мне у вас спросить - произнес Петр Васильевич, сделал это громко, но и сам сейчас понял, что у него слабый, скрипучий старческий голос.
  Парни остановились. Один из них сделал шаг ближе к Петру Васильевичу и произнес: - Что хотел старик?
  - Ребята, какой сейчас год? - спросил Петр Васильевич.
  Троица оболтусов громко засмеялись.
  - Во даёт старикан, ты чо совсем из ума выжил. Хоть куда идти-то знаешь - произнес тот, который заговорил со следователем.
  - Чо ты, это вообще серьезно. Наклейки везде висят: помогите найти чела, возможна потеря памяти - смехом идиота отреагировал на слова друга его товарищ, бывший ниже ростом, который тянул дым из какой-то пластмассовой штуковины.
  - Этого чела что ли!? - дополнил третий, бывший во многом похожим на первого, а вообще, все они были одинаковыми по всем признакам.
  - Так какой год? - произнес Петр Васильевич.
  - Двадцать первый, дедуля - ответил тот, который тянул дым, воняющий фруктовым химическим запахом.
  - Не понял - изумлённо произнес Петр Васильевич, он действительно не смог понять сразу.
  - Не он реально не в себе. Его нужно в этот центр поддержки малоимущих сдать - захохотал один из них.
  - Две тысячи двадцать первый год - громко возвестил всё тот же, пускающий кольцами дым.
  - Две тысячи двадцать первый - вслух повторил Петр Васильевич и пошел в сторону от троих молодых идиотов.
  - Две тысячи двадцать первый, это значит, что мне девяносто четыре года - произнес Петр Васильевич, увидел лавочку возле подъезда девятиэтажного дома, с трудом передвигая ноги, пошел к ней.
  До назначенного места, где случился переход было примерно двести-триста метров. Но нужно отдохнуть, хотя бы малость перевести дух.
  Девяносто четыре года - это очень много. В этом времени я совершенно немощен. Значит, что вряд ли смогу противостоять преступнику. Жив ли я? Или меня здесь нет, а вот это спорно и непонятно. Если бы мне было сто четырнадцать, даже сто четыре, то точно бы, что меня нет, а так, ведь чем черт не шутит, да и выгляжу я на эти самые девяносто четыре. Но ничего не могу в таком состоянии. Хотя ведь я не сразу стал таким, значит время есть, какое-то время есть.
  Размышлял следователь, сидя на лавочке, находясь в полном одиночестве во власти совершенно чужой ему ночи. Через несколько минут Петр Васильевич поднялся на ноги и пошел к границе перехода. Было отчётливо страшно: а если не сработает, если он останется здесь, если убийца заманил его сюда, обманул как пацана, чтобы таким образом покончить с ним.
  Кажется здесь, кажется, но ничего не происходило, по обе стороны условной границы находился две тысячи двадцать первый год. У Петра Васильевича всё поплыло в глазах. Он может вернуться только тогда, когда здесь появится преступник. Петр Васильевич двинулся к уже знакомой лавочке. Когда он сел, ему сильно захотелось спать. У него начали закрываться глаза, он несколько раз глубоко зевнул и не заметил, как отключился.
  Спал или не спал - этот вопрос случится позже. А сейчас он видел страшное. Та самая черная собака из подвала, в зубах, за шею тащила мертвую девочку, на которой была школьная форма, которой было не больше двенадцати лет.
  Красный пионерский галстук болтался от движения, он же выстрелом врезался в сознание Петра Васильевича, который не видел лица девочки, оно было обращено вниз. Её ноги болтались по земле, на левой ступне не было обуви.
  Школьная форма, пионерский галстук, но сейчас каникулы, самая середина летних каникул - стучало в голове следователя, вызывая целый поток противоречивых сомнений.
  Он поднялся с лавочки. Он как можно быстрее пошел к границе перехода. Куда вот-вот должна была подойти эта проклятая собака Баскервилей, со своей добычей в зубах, которая двигалась в направлении две тысячи двадцать первого года из года тысяча девятьсот восемьдесят третьего. Вот в этом сомнения быть не могло, эта школьная форма, этот алый пионерский галстук - год восемьдесят третий. Ему же надлежало в обратном направлении, им нужно разминуться. И видит ли его эта чертова собака Баскервилей сейчас, ведь он видит её, он видит за её спиной то время, в которое ему необходимо вернуться. А всего навсего недавно, бог знает сколько времени тому назад, но там ничего не было.
  Только как бы там ни было, Петр Васильевич двигался навстречу тому, от чего холодный комок застревал в глотке, не осознавая в какой плоскости он находится, в какой из множества возможных.
  Они практически поравнялись. Справа находился столб уличного освещения. Петр Васильевич прислонился к нему спиной. Он четко видел некое обособленное пространство, в котором был бледный туман, в котором появилась собака с девочкой в зубах, которая сверкнула красными глазами, которая не ожидала встретить следователя здесь, но и которая ничего не сделала, не выпустила свою добычу из пасти. Петр Васильевич рванулся в туманную пелену.
  Кто-то тряс его за плечо. Следователь очнулся, перед ним стоял дворник, у которого в руках была метла.
  - Ты что это, мил человек, иди домой, опохмелиться небось не лишним будет - произнес дворник и улыбнулся, от него пахнуло куревом и водкой.
  - Где я, что это - пробормотал Петр Васильевич.
  - На лавочке уснул. Такое бывает, что уж здесь такого. Это когда смешаешь водку с вином, то со мной так же бывало - ответил дворник.
  - Я не пил водку, не пил и вина. А какой сейчас год?
  Дворник лукаво улыбнулся.
  - Какой год? А говоришь, что не пил вина и водки. Знаешь, мил человек, у меня есть портвейна малость, я человек добрый, не переживай, а затем домой пойдешь - сказал дворник.
  - Хорошо, а год какой? - настаивал на своем Петр Васильевич.
  - Восемьдесят третий, лето на дворе. Тебе повезло, зимой бы замёрзнуть мог. В прошлом годе один так и отдал душу, сидя на лавочке, совсем чуть-чуть не дошел до подъезда, и как так, но пути господни неисповедимы - произнес дворник.
  - Спасибо тебе, я пойду, спасибо - сказал Петр Васильевич и поднялся с лавочки.
  - А портвейн, я ведь не шутил - вдогонку проговорил добрый дворник.
  - Спасибо друг, но как-нибудь в другой раз, спасибо - ответил следователь.
  Пришлось ускориться. Ощущения были ещё те. Какой-то странный и несвязный туман - было или не было, может со мной что-то случилось, как с мальчиком Андреем, он ведь так же не мог ни в чем определиться. А значит было всё это, и будущее, и убийца, и эта ужасная собака Баскервилей, которая тащила из нашего времени в будущее мертвую школьницу. Боже, какой ужас.
  Петр Васильевич потратил минут пять-шесть. Сильной боли в ноге не было, но ноющая была. Значит, что падение в подвале было. Да и родной Жигуленок терпеливо дожидался своего хозяина там, где он его оставил, а именно возле дома 38/3.
  Петр Васильевич открыл дверцу авто. Безотказно завелся мотор. Автомобиль тронулся с места. На улице было ранее утро. Через два с половиной часа Петру Васильевичу необходимо было быть на службе.
  Глава третья.
  Петр Васильевич чувствовал себя совершенно разбитым. Такого с ним, как ему виделось, не было никогда. Ужасно хотелось спать, слипались глаза, шумело в голове. Петр Васильевич по началу стал собираться на службу, но быстро понял, что это очень плохая идея. Поэтому он позвонил своему начальнику, поэтому он отпросился, сделал то, чего не делал никогда. Воспоминания возвращали к тому, что имело место совсем недавно, они же плавали в странном тумане неосознанных сомнений. Даже старушка Галина Ивановна, наблюдавшая из окна за тем, во сколько появился он возле подъезда, даже она казалась каким-то потусторонним элементом. Только было, и хорошо, что супруга Петра Васильевича в это время не находилась дома, уехала в гости к своей матери, а то бы выяснений отношений было не избежать. Супруга Петра Васильевича была женщиной вспыльчивой и ревнивой. Были к этому поводы в прошлом. Впрочем, что об этом. Хотя ведь всё равно разговоров не избежать, потому что Галина Ивановна видела из окна своей квартиры, что Петр Васильевич приехал рано утром, приехал в совершенно непривычное время. А Галина Ивановна была из тех старушек, для которых такие вещи очень уж многое значат. Но и здесь, ведь Петр Васильевич к подобным порокам любознательности относился скорее что положительно, в силу своей профессии. Но и конечно понимал всё из этого вытекающее.
  Петр Васильевич лег спать, но нервное напряжение бесследно не минуло, поэтому целый час не мог отключиться. Да и это странно проведенное время на лавочке тоже можно было ведь назвать сном или какой-то его родственной формой, видимо, что и это вносило свои коррективы . Но как бы там ни было ещё через полчаса Петр Васильевич заснул. Спал долго, спал не видя снов. Проснулся в четыре часа дня, по-прежнему ощущая себя неважно. Затем смотрел телевизор. Вышел на улицу, в магазин, чтобы подышать свежим воздухом. Прогулка пошла на пользу. Возвращаясь назад, вспомнил о том, что хотел взять домой для работы кое-какие бумаги. До районного отделения было недалеко, но Петр Васильевич всё же воспользовался автомобилем. Подъехав, сразу увидел на стоянке личный автомобиль Кречетова. "Чего это он, уже дома должен быть" - подумал Петр Васильевич. Пройдя дежурного, поздоровавшись со всеми, кто попался на пути, спросил у одного из них о том, что случилось, почему начальник до сих пор здесь. В ответ коллега лишь пожал плечами. Петр Васильевич поднялся в свой кабинет, взял там то, что хотел. Вышел, закрыл дверь, пошел к выходу, но почему-то передумал, поэтому вернулся назад, постучал в дверь кабинета Кречетова.
  - Здравствуй, Сергей Павлович - поздоровался Петр Васильевич.
  -Здравствуй, заходи, самочувствие вижу улучшилось, если здесь появился - проговорил Кречетов.
  - Да, малость полегчало, видимо, всё же переутомился.
  - Мы с тобой уже не те, что были двадцать лет назад.
  - Это уж точно, только ты чего домой не идёшь?
  - Работал, работал, совещание в райкоме на носу, отчёты - улыбнулся Кречетов.
  - Ясно
  - Да, это ясно, а что у тебя, что думаешь по поводу этих долбанных подвалов. Это надо же, ещё этот мальчишка из головы не вышел, всё же свои внуки ему ровесники, как здесь такое - по-дружески проговорил Кречетов.
  Вообще они были знакомы давно, у них сложились хорошие дружеские отношения, причем не только по службе, а и помимо служебных обязанностей: вместе ездили на рыбалку, за грибами, были друг у друга в гостях, на праздничных застольях, да и вообще, тем более они были практически ровесники.
  - Убийцу видели, у меня есть его подробное описание - сказал Петр Васильевич и сделал крохотную паузу, вспоминая, ведь он сам для себя добыл это подробное описание, но об этом пока что товарищу говорить не стал - Начнем розыск по приметам, проведем опрос свидетелей, посмотрим картотеки, свяжемся с соседями - в общем, всё как всегда.
  - Ты уверен в том, что этот человек убийца?
  - Да, на процентов девяносто уверен.
  - А эти двое в доме на Усть-Киргизке, по ним ведь тоже до сих пор ничего нет. Можно ли предположить, что это этот же преступник?
  - И да, и нет, но больше - да. Эти дела связаны через мальчика Андрея, точнее, через его местожительство, ну, и эти подвалы, из которых он пропал. Так что, скорее, что да. И странные следы преступления, где в обоих случаях фигурирует присутствие крупного хищного зверя. Думаю, что собаки, очень большой собаки - ответил Петр Васильевич, и вновь мысленно вернулся к самому себе: почему думаю, я лично видел эту ужасную тварь, она меня чуть не отправила на тот свет, чуть не сделала ещё одним персонажем в этом деле, и я бы сейчас здесь не сидел, но что-то пошло не так, а почему что пошло не так?
  - Ты о чем задумался? - Кречетов вопросом вернул Петра Васильевича в реальную плоскость.
  - Да, так - невнятно пробурчал Петр Васильевич.
  - Значит, собака Баскервилей - улыбнулся Кречетов.
  - Получается, что та самая собака Баскервилей - спокойно отреагировал Петр Васильевич.
  - Ну, тогда выходит, что найти её, её хозяина не так уж сложно. Она большая, её нужно где-то содержать, кормить, она производит отходы жизнедеятельности. Если она не в подвалах, то её нужно в необходимый день туда привести - пустился в размышления Кречетов.
  - В том-то и дело, что с этим простым ничего не выходит. А как раз наоборот: никто ничего не видел, осмотр ничего не дал. Конечно, мы уже завтра проведем полный тщательный обыск всех четырех подвалов. Так же я дал распоряжение ещё раз сверить любую информацию относительно жильцов злополучного двора, о наличии родственников, друзей, коллег в районе Усть-Киргизки, да и того, кто там жил раньше. Конечно, знакомых, друзей, всех тех, кто мог общаться, знать убитых Николая и Людмилу. Ещё ликвидируем эти странные подземные переходы. Ну и конечно ориентировка, фоторобот предполагаемого убийцы - это везде куда только можно. Добавлю, что теперь тех, кто берет ключи будут записывать по фамилии, с номером квартиры и временем, когда взял, когда отдал.
  - Вот это вообще что-то, и опять же, как я понимаю, никто и ничего об этом - вставил своё Кречетов.
  - В том и дело, что никто и ничего - отреагировал Петр Васильевич.
  - Всё это да. Но и отработайте девчонку. Кто, с кем, когда, чем вообще жила. Ну ты понимаешь.
  - Это конечно, но почти уверен, что она стала случайной жертвой, что здесь её личная жизнь не имеет никакого отношения - высказал своё мнение Петр Васильевич.
  - Сам знаешь, что всякое бывает. Думаешь, что ниточка через Усть-Киргизку, к примеру, а она окажется через девушку Нину.
  - Согласен, слушай, спросить хочу. А то я что-то, но не было ли в последнее время в нашем районе, хотя нет в нашем не было, в нашем городе убийства девочки школьницы, примерно лет одиннадцати, где-то может в мае месяце. Или где-то в районе, в области - неожиданно спросил Петр Васильевич, чем явно удивил своего товарища, тот смотрел на друга с некоторой степенью изумления.
  - Этого ещё не хватало. Насколько я знаю, то ничего такого не было. Не могу ручаться за соседние регионы, нужно будет сделать запрос.
  - Слава богу, что всё нормально - произнес Петр Васильевич.
  - Подожди, ты вообще откуда это взял? Говори мне, такое озвучить просто так ты не мог - вполне серьезно спросил Кречетов.
  - Старею я. Только что сон мне приснился отвратительный. В этом сне собака Баскервилей, которая в зубах тащит девчонку в школьной форме, у той галстук пионерский на ветру колышется. Я в холодном поту проснулся. Знаешь, вся эта атмосфера. Ты там один раз был, а я уж раз пять, видимо, вот и отложилось в голове вся эта мистическая дрянь - ответил Петр Васильевич.
  - Ты это, если что, то давай отдохни, нервы беречь нужно. То ты меня прям напугал. Кстати, есть у нас один молодой, перспективный сотрудник, может ему поручить это дело - сейчас голос Кречетова прозвучал с налетом некой иронии, но и не могло быть иначе, он не мог прямым текстом озвучить: я отстраню тебе, пусть другой следователь дело ведёт - да и не было в этом никакой нужды.
  - Музафаров? - спросил Петр Васильевич.
  - Да, он ведь сам просился к тебе, на это дело. Говорит, что вырос в этих окрестностях - подтвердил Кречетов.
  - Так значит, отлично, буду иметь ввиду, если он там вырос - произнес Петр Васильевич.
  На столе у Кречетова зазвонил телефон. Он поднял трубку, он слушал внимательно и нервно, это было написано у него на лице, и Петр Васильевич тут же с ужасом догадался, о чём идёт речь, холодный пот выступил у Петра Васильевича под рубашкой.
  - Понял уже что домой звонили. Нет, я ещё здесь. Перекройте весь этот район, со всех сторон, слышите, всех туда. Отмените любые другие дела! - закричал Кречетов и бросил телефонную трубку, она громко стукнула о корпус телефонного аппарата.
  Петр Васильевич молчал. Он смотрел на Кречетова, Кречетов смотрел на Петра Васильевича.
  - Ты реально видел это во сне? - тихо спросил Кречетов.
  - Да, провалиться мне на этом месте, клянусь, что так и было - ответил Петр Васильевич.
  - Девчонка пропала, на Усть-Киргизке, неподалеку от того дома, где убили этих двоих. И вот ещё, бабушка говорит, что нет её школьной формы, галстука пионерского. Зачем ей одевать школьную форму, когда не нужно идти в школу - проговорил Кречетов, а затем платком вытер пот со лба.
  - В школе, возможно, что какой-нибудь летний лагерь, что-то вроде отработок на каникулах, ну, это как оно обычно - произнес Петр Васильевич.
  - Спросила Приходченко уже, нет ничего такого. Летний лагерь не посещала, отработка закончилась у неё давно, была сразу по окончанию учебного года. Так что в школе не была. А вот на территории школы, то там у них стадион, там ребята бывают - сказал Кречетов.
  - А дом, тот проклятый дом?
  - Не знаю пока что. Сейчас ищут. Скоро весь этот поселок на уши поднимем. Хотя, если твой сон, то получается, что поздно, что не найдем девочку.
  - Не стоит так. В первую очередь этот дом. А сон, то куда ночь туда и сон - нервно отреагировал Петр Васильевич, ему было нехорошо, а главное, что по-настоящему страшно, ведь он в эти мрачные минуты был практически стопроцентно уверен в том, что девочки уже нет, что она мертва, что её тело на расстоянии в тридцать восемь лет отсюда, но как он об этом сейчас скажет начальнику, нет торопиться не нужно, нет нужно использовать то, что он знает пока что один, иначе толку не будет, всё пойдёт прахом, а гости из будущего продолжат убивать в прошлом, нет, их если и невозможно будет поймать, то обязательно нужно загнать обратно, назад в будущее, закрыть эту приоткрытую дверь.
  - Не, ну, ты точно видел такой сон или быть может у тебя уже как-то была информация - всё же не мог успокоиться Кречетов.
  - Сам подумай, если бы была у меня каким-то образом информация, то стал бы я озвучивать её в такой форме. Подумай, мне сейчас самому на душе настолько погано, что становится страшно. А ты мне говоришь, что информация. Хотя вот тебе информация, но в каком только виде эта информация - нервно выговорился Петр Васильевич.
  - Ладно, что теперь. Давай, поехали туда - сказал Кречетов.
  Девочка одна была дома. Бабушка пошла в гости к подруге, которая живёт в том же поселке, но на другой его стороне, которая ближе к нижней окраине, как-то так лучше выразиться. Никто не должен был прийти. Мама девочки находилась на работе. Папа с мамой развелись два года назад. Сейчас папа проживает в другом городе, у него новая жена, которая уже успела ему родить сына. Всё одно папа сразу попал в первые подозреваемые, его сразу нужно было поверить. У девочки имелись две подружки по месту жительства. С ними всё было нормально. И они ничего не знали, ничего не могли сказать по существу данного дела вообще. Они лишь пожимали плечами. А одна из них, поддавшись нервозной, ненормальной обстановке, всё время плакала. Следующим звеном были подруги, знакомые по школе, которые жили возле ремонтного завода, с которыми Надя (так звали девочку) периодически общалась. Та подружка, которая всё время плакала, сказала, что Надя очень любит животных, что она всегда их рисует и мечтала иметь свою собаку. А у Оксаны (одноклассница, проживающая в районе завода) собака есть и должны были появиться щенки.
  Несколько позже, слушая это, Петр Васильевич испытывал холодный озноб, что на коже, что и внутри. Опять дело коснулось собак. Пусть добрых, милых, настоящих друзей человека - и всё же.
  "Она та собака, которую ненавидят и боятся все остальные собаки" - слова мальчика Андрея стучали колокольным звоном в голове следователя, вспоминалась и сама эта чудовищная собака, нет не собака вовсе, а чудовище, самое настоящее чудовище.
  Время подходило к девяти часам вечера. Автомобиль Кречетова остался на стоянке. Поехали на машине Петра Васильевича. Всю дорогу молчали. Когда приехали на место, то сотрудники милиции уже работали, уже выясняли всё, любую информацию. Собрали добровольцев из местных, чтобы обследовать близлежащие окрестности, ведь рядом находился совсем немаленький лесной массив.
  Было выяснено, что девочка днём была у подруги Оксаны, той самой, у которой есть собака. Надя была в школьной форме. Потому что девочки фотографировались. Оксана увлекалась фотографией. Почему фотографировались в школьной форме, то это до конца было непонятно. Просто так решили - так на этот вопрос ответила Оксана. Ещё Оксана подарила Наде щенка, за которым, помимо фотографирования, и приходила Надя. Встретиться договаривались вчера на школьном стадионе. Надя пришла, как и условились, затем Надя ушла, было это примерно в четыре часа дня. Всё было хорошо. Что Надя, что Оксана были в хорошем настроении.
  - Было ли сегодня или вчера, или даже на днях что-то необычное, что-то такое странное, о чем говорила Надя - спросил у Оксаны Петр Васильевич.
  Девочка сделала жест отрицания головой. Затем сказала: нет.
  - Насчёт собак? - уточнил Петр Васильевич.
  Оксана задумалась. Прошло секунд двадцать, после чего Оксана произнесла.
  - Да, она говорила, это было вчера.
  - Что она говорила? - не удержался Петр Васильевич.
  - Она говорила о том, что неподалеку от её дома есть пустой дом, что туда иногда, из леса приходит большая черная собака, у которой нет хозяев. Что Надя сначала боялась эту собаку, но потом оказалось, что эта собака добрая. Так она говорила - рассказала Оксана.
  У Петра Васильевича всё похолодело внутри...
  2021 год.
  Я понимал только одно: если чудовище есть, а оно есть, то уничтожить его можно лишь в прошлом. В нынешнем времени оно мне недоступно. Я не знал, но отлично чувствовал, что есть только этот особый период, в котором мы можем существовать раздельно, что дальше, что в какой-то мне пока что неизвестный момент это изменится. Вот поэтому мне и дано это страшное сумасшествие наяву, чтобы я мог вернуться к самому себе, помочь самому себе.
  А как же монстр? Как же быть с ним? Как его осознать и понять, что он хочет? Тогда, при нашей встрече в подвале, я сам того не осознавая говорил о том, что если он убьет меня, то навечно останется в пределах четырех подвалов и одной дороги. Откуда это пришло? Он убьет меня, но какого меня. Этого пропащего во всех отношениях старика, которым всё больше и больше управляет это самое чудовище, или меня того, которому одиннадцать лет, у которого вся жизнь впереди, которая сложится очень уж неоднозначно... Если бы не этот монстр...
  Я реально не мог определиться. Убив любого из нас, он ничего не выиграет, он только хуже сделает себе. Но если предположить, что он убьет меня в восемьдесят третьем году, то не будет этого времени. Значит, это маловероятно. Ведь он есть в этом времени. Из этого времени он приходит туда. Он приходит туда, только тогда, когда туда прихожу я, когда часть меня оказывается там, даже если не полностью, даже если это не в реальном пересечении временных границ. Тогда выходит, что ему нужно убить меня здесь, или убить меня старого тогда, когда я нахожусь там?
  Я запутался, у меня не было ответа на эти вопросы. Я не мог контролировать его там. Я не имел возможности повлиять на него в своем времени. Он - это есть я. Я - это есть он. Вот от этого было нужно отталкиваться, не имея никакого понимания того: что же ему нужно. Но ведь это он, этот монстр, раз за разом возвращает меня в прошлое. Только он, я сам бы не пошел. Мне самому это было бы не нужно. Мне вообще уже по-сути ничего не нужно. Моя жизнь закончена, если пока ещё не в физическом виде, то во всех остальных моментах закончена, бессмысленна, никому не нужна, включая меня самого. Какой смысл в этом бесцельном существовании. Одна лишь злость, ненависть. У меня нет семьи. Мои родители давно ушли в лучший мир. У меня даже нет ни одного друга. Нет работы, нет денег. Есть воспоминания и бутылка с водкой, на которую я и трачу последнее из того, что есть. Этот дом, этот странный, старый дом, который мне остался после развода с женой.
  Нет, но не всегда же так. Какой-то мрачный, суицидальный стендап получается. Всё ещё возможно. Ведь я часто об этом думаю. А ему это не нравится.
  Вот на этом месте размышлений мне стало особенно нехорошо. "А ему это не нравится"
  Ему нужно, чтобы я убивал здесь, убивал сейчас. Ему нужно, чтобы я исчез, чтобы он стал мною, а исчез, исчез тот я, который там, которому одиннадцать лет, и который добрый, хороший мальчик, не имеющий даже мысли о том, что неплохо было бы их всех убить, убить кого-то из них в отдельности, чтобы от этого испытать дурман непонятного облегчения. Вот что ему нужно. И он уже делает это, делает за меня, возвращаясь в прошлое.
  Стоп, я просто схожу с ума. Ничего этого не существует. Ведь если об этом хоть кому-нибудь рассказать, то никто не поверит. А значит нет, значит ничего этого нет!
  Я подошёл к зеркалу. Я очень долго смотрел на свое основательно помятое отражение. Никого монстра не было. Точнее он был, но лишь образно, лишь в переносном понимании этого слова. Я закурил. Я продолжал курить, хотя мне в течение последних трёх месяцев стало трудно дышать. В поликлинике мне сказали, что лёгкие дышат только на половину, что нужно пройти обследование, конечно, тут же бросить пагубную привычку курения. Мне сказали, я хотел принять к действию, но этого не сделал. А может и правильно, умру я - умрет и он. Умрет ли? Вдруг останется в пределах четырех подвалов и одной дороги, это же я озвучил. Но мне ведь уже будет всё равно. Пусть он там бегает, жрет людей, обустраивает свое логово.
  Он тогда не сможет принимать человеческий облик. Он тогда останется собакой, ужасной, огромной, черной собакой.
  Это открытие мурашками проползло по моему телу.
  Он всего лишь собака. И это не имеет отношения к образному пониманию. Он всего лишь собака. Ненормальная собака, которых не бывает, которую боятся и ненавидят все остальные собаки.
  Я вышел из дома. Я взял курс в привычном направлении, но даже приближаться к району своего детства я не собирался. Я дойду до магазина, я куплю водки. Затем пойду другой дорогой, краем старого кладбища. Выйду на железную дорогу, там есть отличное место, там такой великолепный вид на сосновый бор. И там никогда никого нет. А когда появляется поезд, то его слышно издалека. Сначала тихо, тихо. Затем более явственнее, сильнее. Ещё десять секунд, и отчётливый перестук накроет собой умиротворённое пространство, вторгнется в тишину. Дальше, и локомотив подаст сигнал, который заставит вздрогнуть и покинуть рельсы.
  Поезд уедет, я останусь, и вновь вокруг станет спокойно и тихо. Вновь я буду совершенно один. И уже в какой раз мне не нужно будет никуда торопиться. Только через минут сорок я пойду домой. Но не той дорогой, которая привела меня сюда, а другой, той, которая идёт вдоль железной дороги, идёт со стороны района Усть-Киргизки.
  Я так и сделал, исполнил всё в точности. Был и поезд. Всё было так, как случалось не один раз. Я покинул рельсы. Я смотрел поезду вслед. С сильным металлическим грохотом вдаль от меня направлялись жёлтые цистерны, коричневые вагоны, платформы. Я же уже трижды принял внутрь водки. И нужно сказать, что мне пока что было хорошо. Было хорошо до того момента, пока ни появился он, появился по той самой дороге из района Усть-Киргизки, в моем направлении, однозначно зная, где он сейчас может меня найти...
  Глава четвертая.
  Я нервно достал из пачки сигарету. У меня уже сейчас тряслись руки. Всякое умиротворение пропало так, как будто его никогда и не было. Я видел его. Он был на расстоянии в каких-то тридцать метров, где дорога имела небольшой изгиб. Слева от него находилась окраина старого городского кладбища. Справа железная дорога, ближе столб с электричеством, для локомотивов на электрической тяге. И зачем в моей голове появилось это нелепое описание его местоположения, ведь оно было в точности таким же, как и то место, где был я. Только я сейчас стоял, жадно втягивая в себя отравленный дым, а он лежал на земле, по направлению ко мне вытянув свои передние лапы, вытащив на обозрение свой длинный язык, его пасть была приоткрыта, напоминая мне о белых мощных клыках. И да, он смотрел на меня. Но не это, а то, что было прямо перед ним.
  Ледяным холодом сковало мои руки и ноги. Я не двигался с места. Не двигался и он. Не могла уже двигаться мертвая девочка, в школьной форме образца начала восьмидесятых годов прошлого века.
  Даже на расстоянии я отлично видел, что он расправился с несчастным ребенком обычным для себя способом, - он просто разорвал девчонке горло. Он успел отгрызть у неё часть левой руки, что-то ещё. Мне тяжело было на это смотреть. Меня сильно мутило. Выпитая водка начала проситься обратно. Мне хотелось как можно скорее уйти. Но что-то мне не давало этого сделать: зачем он притащил тело сюда, как он это сделал, он может существовать отдельно от меня в настоящем времени.
  Моя голова раскалилась от несоответствий и вопросов. Он же внимательно за мной наблюдал. Это была очень странная игра. Я не делал попытки ретироваться, и он оставался на прежнем месте. Так длилось примерно минут пять. Я устал стоять на ногах, я принял сидячее положение, заняв прежнее место. А он начал трапезу. Он открывал от тела куски, при этом он издавал крайне отвратительные звуки, так как будто кто-то собирался отнять у него его добычу. Он был самый натуральный зверь. Сейчас в этом времени, в этом обличии, он был хищный, дикий зверь, не имеющий в себе какой-то мистической, сложной изнанки. В нем не было ничего такого, что видел я до этого. Я хочу сказать, о той чудовищной смеси между собакой и человеком. Нет, сейчас этого не было.
  Я подумал о том, что совсем неплохо было бы, чтобы появился поезд. Может он своим грохотом заставит его уйти прочь. Так мне думалось. Но произошло другое, куда как более неприятное и страшное.
  Сначала я увидел стаю бродячих собак, которые двигались по дороге, двигались с той стороны, откуда появился он. Их было ровно шесть штук. Все они были довольно крупными по размеру. Конечно, их нельзя было сравнить с ним, но всё же, я отметил про себя данный факт. Сейчас моё состояние нужно было назвать шоковым. Теперь я не мог ручаться за то, что будет дальше. И все мои недавние выводы и предположения, насчёт меня и него устранились куда-то очень далеко. Я ведь уже имел знакомство со стаей бродячих псов. Не важно было, что этот эпизод остался для меня во многом неопределенным. Потому что в этот момент всё было очень уж даже определенным.
  А он никак не реагировал на их появление. Возможно было бы предположить, что он не знал о их приближении, ведь они двигались позади него, а свою звериную морду он не поворачивал в обратном направлении. Только я отлично знал, что это аргумент слабый. Ему не нужно было поворачивать голову, он отлично различал их по запаху.
  Собаки сравнялись с ним. И слава богу дальше они не двинулись. Они расположились прямо на дороге. Каждый из них, без всякого исключения, смотрел на меня. А он продолжал пожирать мертвого ребенка.
  Прошло ещё несколько минут. Я услышал шум, кто-то двигался сюда, делал это с помощью тропинки, ведущей через кладбище. Собаки подняли головы, навострили уши. Их хозяин оторвался от своей жертвы. Он перевел свой взгляд на место предполагаемого появления человека. Я увидел контур, затем голову, а спустя пару секунд появился человек. Это был мужчина, примерно моих лет, он был неопрятно одет, он был в меру пьян, его немножко заносило из стороны в сторону. В правой руке у него имелась початая бутылка с водкой. Ещё он что-то напевал себе под нос.
  - Нет, назад! Сюда нельзя! - что было сил закричал я, вскочив на ноги.
  Но этот несчастный никак не отреагировал. Он продолжал идти, он оказался на дороге. Был он совсем близко от меня. Я лишь успел повернуть голову. Собаки бросились на него. Он пытался бежать. Но это ему не помогло. Бешеные псы быстро его настигли и стали рвать со всех сторон. Он дико орал. Он разбил бутылку об голову одного из псов. Я же ничем не мог ему помочь. Это было ужасное ощущение, это была самая настоящая внутренняя истерика. Я ничем не мог ему помочь. Меньше чем через минуту он оказался на земле. Я по-прежнему не смел повернуться к происходящему спиной. Я двигался в сторону дома спиной вперёд. А монстр продолжал оставаться на своем месте. Всё это время, эти ужасные секунды, он не смотрел на то, как его помощники разрывают на части случайного бедолагу, он смотрел только на меня. Он таким образом преподал мне урок, он показывал мне, что он может. Я не знаю зачем. Но он ошибся, он очевидно перестарался в этом. Потому что дойдя спиной до первого поворота, когда уже канули в небытие душераздирающие вопли обречённого мужика, я наконец-то повернулся лицом вперёд, через несколько секунд я и вовсе бросился бежать. Но я убегал не потому что за мной гнались. Я убегал потому что мне так было легче, потому что мне нужна была эта странная разрядка. А он просчитался, у меня в этом не было сомнений. Ему меня не взять на испуг. Я остановился возле огромных труб, возле магистрали сетей отопления, там где небольшой путепровод. Мне тяжело было дышать, мне сильно не хватало воздуха. Но при этом я точно знал одно, что мне нужно сделать всё от меня зависящее, чтобы раз и навсегда покончить с ним.
  Каким образом он притащил эту девочку сюда? Зачем он это сделал? - твердил я сам себе, когда уже находился дома, когда жадно курил, ощущая сильный тремор в руках, когда вторая бутылка с водкой лишилась своей пробки.
  Всё же я сильно опьянел. Каждая следующая сигарета тянула меня в сон с огромной силой. Я сопротивлялся насколько это было возможно. Может я что-то чувствовал, не осознавая этого. Ведь так бывает. Ведь очень часто не знаешь того, что тебе предложит следующая минута, даже тогда, когда, как казалось бы, всё обыденно настолько, что привычнее не бывает. Но здесь и сейчас, в периметре знакомых, изношенных комнат, ничего знакомого уже не было, оно исчезло, покинуло и меня и это пространство какую-то неделю назад. Только я об этом не думал. Меня потянуло подойти к зеркалу. Оно как будто приглашало меня к себе: сделать несколько шагов, остановиться, посмотреть. И я поддался этому желанию. Я даже включил дополнительное освещение, в виде небольшого настенного светильника.
  Я был уверен, что увижу его. Так и случилось, но сначала, но на какую-то секунду. Он лишь промелькнул, он показался, и его тут же затянуло вглубь зеркала. Но так не бывает. Прошептал я самому себе. Так не бывает. Только зеркало перестало быть как таковым, оно стало прозрачной перегородкой, окном, как бы лучше выразиться, но я оторопел, я видел перед собой комнату, которой не существует как таковой. Как это правильно объяснить, ведь это необходимо, потому что я не сделал описания своего дома до этого. Вот сейчас по ходу текста и дало знать о себе это упущение. Мой дом он принадлежал мне лишь наполовину. Мой дом был разделен на две части. В одной обитал я, а другая уже много, много лет была брошенная, там никого не было, - и это было для меня проблемой, в плане отопления собственной половины, ведь через тонкую стенку практически находилась улица. Я, конечно, сделал утепление изнутри, со своей стороны. Но впрочем, сейчас речь не об этом, а о том, что там комната была, только представляла из себя совсем другое, чем то, что видел я сейчас. На самом деле там был полный хлам, там успел случиться пожар, который к счастью не успел перекинуться на весь дом, там было всё настолько нежилым, лишенным в течение многих лет всякого человеческого внимания, что не стоило даже углубляться в это. Сейчас же всё там выглядело несколько иначе. Нет порядка не появилось. Не было обжитого нормального комфорта. Но там странным ощущением обитала жизнь. Какая жизнь? Этого я понять не мог, но там точно обитали люди. Там повсюду были самые простые следы жизнедеятельности, в виде предметов, вещей, отходов - всего того, чего там быть не должно. И это у меня за стенкой. Это в самой непосредственной близости.
  Мне не хотелось верить своим глазам. И при этом я отлично понимал, что данное открытие в данном формате - это всего лишь прелюдия к тому, что будет дальше. Но что будет? Кто здесь обитает?
  Я трогал зеркало рукой. Я несколько раз по нему постучал, сделал так, как будто стучал в окно, так, как будто я хотел кого-то позвать. Никакой реакции не было. Тогда я вышел из собственной половины, осмотрелся по сторонам. Ведь встреча со стаей бродячих собак не прошла бесследно. Только вокруг стояла полная тишина. Ничто не нарушало идеальной власти темноты. Даже ближний фонарь уличного освещения, его свет был лишь дополнением. Мне нужно было выйти за калитку, обогнуть угол собственного дома. Затем открыть другую калитку, бывшую покосившейся, не имеющей никакого засова. Дальше дверь, и сразу внутренности брошенной части дома.
  Я с неприязнью ощущал, что очень сильно волнуюсь. Я в тоже время был уверен в том, что сейчас увижу то, что видел уже не один раз, брошенную, холодную, нежилую комнату. Я потянул на себя дверь, сделал паузу, - и вздрогнул, предчувствие меня обмануло. Передо мной было то, что видел я через зеркало. А прямо напротив двери на стуле сидел человек. Внешний вид которого сразу заставил меня понять, что этот человек, этот старик, он давно мертв.
  Я остановился. Я вслушивался и непроизвольно ждал. Я это почувствовал, и хлопнула выходная дверь, минуло несколько секунд, я понял, что за моей спиной кто-то есть. Сердце застучало в два раза быстрее. И не было смелости обернуться, посмотреть, кто же за моей спиной. Я стоял, я не двигался целую минуту. Тот, кто был позади меня он, не двигался так же, он делал то же самое что и я. А мертвый старик, находящийся в двух шагах от меня, он начал двигаться. Это было невероятно, но он пошевелил рукой, у него сдвинулась голова.
  Я ошибся. Он не был мертв. Но не верь глазам своим. Его внешний вид, живые люди так не выглядят. Старик попытался подняться со стула на ноги. Я отшатнулся от него, я вынужден был повернуться. И всё похолодело у меня внутри, ведь я видел самого себя, свою точную копию, которая изменив зеркальность противно улыбалась.
  Я сделал шаг влево. Там находился старый грязный диван. Я сел на диван. Мой двойник двинулся ко мне, - и я потерял сознание.
  Когда я очнулся, то лежал на полу, лежал в пыли и грязи, находясь в пространстве второй брошенной половины общего дома. Не было мертвого старика. Не было и собственного двойника. Мне дали передышку или я сам сумел вырваться из неожиданной ловушки. Я поднялся на ноги. Мне было ужасно плохо. Прямо на стене я увидел надпись, сделанную красной краской: хочешь убить чудовище, тогда найди свой дом.
  Я находился в ужасном состоянии, что физически, что и психически. Мой мир, каким бы он ни был, он рушился на глазах. Ему и мне оставалось совсем чуть-чуть, чтобы оказаться во власти полного сумасшествия. Это я понимал, это чувствовал, раз за разом перечитывая эту коротенькую надпись, это странное послание, адресованное мне, потому что больше было некому, потому что в этом ужасном пространстве внутреннего разрушения никого и не могло быть. Был я, был он, а всё остальное - это те звенья и детали, чтобы картинка имела полный объем, и ведь ничего более этого. Потому что только я и он. И я уже не мог сам себе точно ответить на самый главный вопрос: являемся ли мы единым лицом. Быть может, что уже нет, что уже поздно.
  Спустя полчаса я лег на кровать. В комнате было прохладно. Поэтому я накрылся одеялом, и мне стало от этого легче. Мои нервы начали потихоньку успокаиваться: меня всё это не касается, пусть весь этот окружающий мир ищет его, ведь всё это делает он, так пусть его и ищут, а я к этому отношения не имею, что в восемьдесят третьем году, что в году две тысячи двадцать первом, я к этому никакого отношения не имею.
  Я уснул. Мне снилось сплошное несвязное мельтешение, в котором сменялись лица, декорации, слова, но во всем этом не было никакого смысла, просто мой мозг производил часть необходимой очистки. Я проснулся где-то через час с небольшим. Отдых явно пошел мне на пользу. С неприятными ощущениями выпитой до этого водки я справился известным способом, гласившим: лечи подобное подобным. В правильности этого я сомневался неоднократно, случилось и сейчас. Но мне нужно было идти. Я вновь собирался отправиться в страну страхов собственного детства. Мне нужно было найти способ избавиться от него. И я точно знал о том, что сделать это возможно только там и никак не иначе.
  Примерно ещё через тридцать минут я осторожно подошёл в район четырех подвалов, в свой бывший двор. На подходе и в течение нескольких минут, когда я уже находился внутри двора, мной владело чувство осознанной осторожности. Просто в моем сознании была общая картинка. Было то, что касалось непосредственно меня, а в этом ракурсе всё было единым. Для меня не было никакой разницы между годом две тысячи двадцать первым и годом тысяча девятьсот восемьдесят третьим. Да, для меня не было. Но для всех остальных эта разница была, и являлась она не просто огромной, а значительно больше этого. Тех людей уже здесь нет. Те события исчезли, они если и стали историей, то историей лишь в образном понимании, потому что эти истории никто не помнил, они здесь и сейчас были совершенно никому не нужны.
  Но мне понадобилось время, чтобы настроиться. Чтобы осознать и принять контуры и правила игры. В этом мне помогли люди, их полное безразличие к моей персоне. Да и обстановка, да и дверь в подвал 38/3, которая находилась в открытом состоянии. Здесь никто не боялся подвалов. А зря они к этому так относились. Насколько же зря, только это в данные минуты знал только я один. Если бы даже я попробовал им всем рассказать о том, что он научился, что он нашел границу временного перехода, то в лучшем случае меня бы посчитали сумасшедшим, в худшем случае, то не стали бы меня слушать вовсе. Случилось бы то, что ему и надобно. Откуда это ко мне пришло, когда я стоял возле мощного ствола старой березы, когда я делал вид, что какого-то жду, а на самом деле думал и смотрел на дверь в подвал. Уже сейчас ощущая и понимая, что как только я окажусь там, то в пространстве подвалов время измениться, туда тут же вернётся восемьдесят третий год. И всё бы ничего, только убитые люди станут реальностью, что в восемьдесят третьем году, что и в две тысячи двадцать первом. Всё это не взирая на метаморфозы, происходящие со мной лично. Я где-то отдельно, и с запозданием ударило сильно по вискам - он и я - это не всегда одно и тоже. Этот наболевший вопрос, который не должен был возникать вовсе, который опровергала сама возможность анализа и размышлений. Но, ко всем чертям, этот вопрос был, он возникал снова и снова. Я же пока что не торопился войти в подвал. Я набирался сил - да это так. Мне было необходимо. Ко мне приходило со стороны, метафизикой от этих строений, этих домов и подвалов. Ведь я был их частью. Они об этом знали, они принимали данное. Они не люди, им в этом контексте дано гораздо больше. Просто мы об этом ничего не знаем. Но сейчас я знал. Я впервые сумел взять себе часть этой силы. Мне стало от этого хорошо. Теперь я наконец-то нащупал ту ниточку, которая поможет мне в борьбе с ним. Его уничтожить можно лишь в прошлом, призвав для этого себе в помощь будущее. Я с наслаждением закурил. Я спокойно уселся на лавочку, возле того подъезда, где когда-то жил мой друг Костя.
  На улице стало совершенно темно. Пропали те немногие люди, которые появлялись в моем обозрении совсем недавно. Всё как-то замерло. Всё относительно меня вокруг. Какое же неповторимое ощущение. А я по-прежнему не торопился. Я даже не смотрел на часы, мне не было в этом нужды, я мог ощущать время не пользуясь часовым механизмом. Время перевалило за одиннадцатый час ночи. Так же лёгким скрипом напоминала мне о себе дверь в подвал. Да, здесь и сейчас до неё никому не было никакого дела. За исключением меня самого. Который своим появлением принес сюда очень плохие новости, которым ещё предстоит случиться. Только забегать вперёд мне не хотелось даже мысленно. Всему своё время. А сейчас я спокойно прикурил ещё одну сигарету. Напротив меня остановился автомобиль красного цвета, из него вышла молодая женщина, она обратила на меня своё внимание, всё же возле её подъезда сидел совершенно чужой человек. Вероятно, что это было первое, о чем подумала она, вероятно. Я же подумал о том, что эта дамочка точно что ещё не родилась, когда я покинул этот двор, переехав с родителями на другое местожительство.
  Я поднялся с лавочки. Я выбросил окурок в металлическую урну. Чуть ли ни запоминая каждый сделанный шаг я направился к своему бывшему подъезду. Сколько раз я поднимался по этой лестнице крыльца. Сколько раз? Я никогда об этом не задумывался, мне никогда не приходило это в голову. Зачем и для чего? Но вот настал момент, и я думал как раз об этом. Сколько раз?
  Я сделал вид, что собираюсь войти в подъезд, ведь меня могли видеть из крайних окон первого и даже второго этажа. Пришлось вплотную подойти к настежь открытому дверному проёму внутрь подъезда. А затем сделать аккуратный шаг влево, потянуть приоткрытую дверь на себя. Перед тем как сделать первый шаг в подвал, успеть подумать о том, что никакого замка нет вовсе.
  Лестница вниз. Несколько ступеней, и тут же иным стало пространство, тут же незримо переключилось то, что проще всего назвать атмосферой. Я не ошибся. Я и не мог этого сделать. Потому что сейчас правила игры для меня стали во многом определенными. Двадцать первый год двадцать первого столетия поможет мне убить прошлое, оставить его там, где ему и положено быть, то есть во власти полного непроницаемого небытия. Мне нет нужды знать о том, откуда всё это взялось. Если обстоятельствам будет угодно, то я не буду против того, чтобы узнать. Только сейчас для меня главное, чтобы это перестало существовать.
  Я оставил за спиной лестницу. Меня вновь встречал восемьдесят третий год. Мне нужно было в этом убедиться, и я сделал это. Дальше предстояло то, что несколько опаснее, но и то, что намного важнее. Я должен встретиться с ним. Я должен на себе проверить то, что он меня не тронет в этом времени. Пусть я путался и сомневался. Пусть мне сложно было принять какую-то из версий. Но и выбора особого не было. То, что подсказывало мне подсознание необходимо проверить, не возвращаясь к этому второй раз. Он сам мне подсказал это. Он явно поторопился. Мне плевать на то, что он делал все эти годы. Что и почему, зачем и как. Но он появился в двадцать первом году, ему нужно было оказаться в двадцать первом году, а значит если он убьет меня здесь, то нарушит собственные планы.
  Я остановился на перекрестке подвальных направлений, в том месте, где располагалась наша первая сарайка. Но я не стал её открывать. Мне было тяжело это сделать. Ведь тогда вновь увижу свой велосипед, свои бамбуковые удилища, зелёные лыжи, имеющие странное наименование Тогур. Ведь тогда одним мгновением сознание потребует воспоминаний, потребует того, чего у меня сохранилось мало, поэтому каждое из воспоминаний на вес золота. Серый, нехороший туман прожитых лет скрыл от меня большую часть той счастливой жизни. Сколько не упрекай себя. Сколько не задавай самому себе вопрос: а как же так случилось. Но это ничего не изменит. И может быть поэтому появился этот монстр? Возможно, что мои пробелы в детских воспоминаниях и стали следствием того, что в этом вот восемьдесят третьем году в моей жизни обосновался он. Может, конечно, может. А я пошел дальше. Я вслушивался в каждый свой шаг, и слабое эхо давало о себе знать.
  Глава пятая.
  Я внимательно смотрел вокруг себя, я старательно подмечал любую деталь. Я был очень сосредоточен, был сильно напряжён. Но не потому что боялся, нет, а потому что на этот раз всё было практически наоборот: я имел поддержку, я сам себе сформулировал поддержку, наконец-то обнаружив некую часть необходимого алгоритма, ключа к действию. Хотя ещё не знал, как мне убить чудовище. Совершенно точно, что никаких иллюзий я не питал. Убить монстра будет непросто. Для этого нужно обязательно ещё что-то знать. Здесь мне пришлось остановиться, размышления начинали вызывать сомнения, а это было недопустимо. Пусть пройдет время. Пусть откроется ещё одна страница этой страшной истории, суть которой в полном объеме известна только мне одному и вот этим самым подвалам, которые играючи обращаются со мной, с мне принадлежащим временем.
  Я неспешно дошел до нашей дальней сарайки. Я достал свои ключи. Я всё помнил и всё знал. Замок открылся легко. Жёлтый свет лампочки загорелся, приветствуя меня. Здесь ничего не изменилось. Сюда никто не заходил целую вечность. Я так подумал. Мне это было приятно. А дальше я уселся на деревянный настил перед дверью. Было немного неудобно, но я устал находиться на ногах. Мне нужно было отдохнуть. Мне показалось, что если я засну, то ничего страшного не случится. Темнота и тишина всё сильнее меня успокаивали. Я никогда до этого не ощущал себя здесь подобным образом. Раньше я всё время боялся. Я ни одной секунды здесь не был спокоен. А теперь, теперь я действительно задремал, прислонившись спиной к деревянной стене.
  ...Дорога от остановки автобуса выходила прямо к нашей двери. И когда были открыты обе двери в подъезд, когда на лестничной площадке горел свет, когда на дворе было лето, то собственную дверь я видел издалека. Ещё даже не дойдя до углов 38/1 и 38/2, где-то с середины здания мебельного магазина. Что-то в этом было, вероятно, что особая необычность, то, чего у других не было никогда. И казалось, ну, какая же в этом суть. Хотя и не казалось вовсе. В те детские годы я просто напросто об этом не думал вовсе. Как было так было. Но ведь запомнилось, отложилось в памяти, и точно что случилось неспроста. Дорога домой. Свет издалека, что-то подобное маяку. Сплошная образность восприятия, но только много лет спустя.
  Только сейчас многое изменилось. Потому что всё вокруг было мертво. Ночь сожрала всех и вся. Ночь иногда, когда захочет может это сделать, в этом я никогда не сомневался, поэтому и случилось. Совсем никого. Ни звука, ни его половинки, ни намека, а полный безжизненный вакуум. А свет горел, а родная дверь всё так же звала меня к себе. Повинуясь этому наказу я шел домой, хотя в этот именно момент прекрасно понимал, что мы в этой квартире больше не живём. У нас другая квартира, а эту мы оставили. Но почему-то нарушая всякое понятие законов и правил тех лет эта квартира на первом этаже, она по-прежнему наша, только мы в ней не живём. Но я могу зайти, я могу там укрыться, когда злая ночь застигла меня врасплох, не дала мне времени, не оставила другого варианта. Вот поэтому мне стоит поспешить. Что я и сделал. Ключом я открыл дверь. В коридоре было темно. В квартире не было света вообще, и я об этом знал. Ведь даже не пытался нажать на кнопку выключателя. Я не снимая обуви прошел в зал, он был вправо по коридору. Затем я заглянул в обе маленькие проходные комнаты, одна из них когда-то была комнатой моего старшего брата, другая комнатой бабушки. Вся мебель, всякие мелкие и крупные предметы, шторы и вещи - всё это оставалось на своих местах. Только странное, только такое неестественное, что виделось мне иным. Но разве может так быть?
  Я вернулся в коридор. Я подошёл к двери родительской спальни, она была влево, если от входной двери, посередине коридора, и постучал в дверь. Вероятно, что по привычке. Мне никто не ответил, я толкнул дверь от себя, но входить не стал. Я так и стоял на пороге. Лунный свет касался меня и всего остального наполнения комнаты родителей. От этого что-то менялось. От этого на секундочку показалось. Но нет, и я закрыл дверь. Я вновь оказался в зале. Я сел на диван. Через неопределенный отрезок времени я услышал шум, идущий с кухни. Я ведь почему-то не удосужился посетить кухню, которая прямо от входной двери, по самому короткому маршруту, минуя двери в туалет и ванную комнату. Шум повторился, было движение, раздался отчётливый стук. После этого я медленно поднялся с дивана, я пошел на кухню. Там, как и во всей квартире, было темно. Там, так же как и в родительской спальне, гостила луна. Но не только она, потому что я увидел свою бабушку, которая в темноте что-то ставила на обеденный стол. Она собиралась меня накормить. При этом она молчала. А я, я прямо сейчас думал о том, что вот оно как оказывается, бабушка не умерла весной восемьдесят седьмого года, она осталась здесь, она живёт в этой квартире, и я всегда могу прийти к ней в гости. Но только ночью, но только вот такой необычной вакуумной ночью. Я чувствовал себя хорошо. Мы перекинулись с бабушкой парой незначительных фраз. Затем она спросила меня о том: как у меня дела в школе, как поживает моя подружка Надя? Я ответил: что в школе всё хорошо, но возможно было бы чтобы лучше, а Нади больше нет, она пропала, её ищет милиция. Бабушка села на стул, она спиной прислонилась к подоконнику окна. Сделала это так, как и было в тот мартовский день, в его первой половине, когда я обнаружил бабушку мертвой, придя из магазина. Только я подумал об этом, как мои глаза буквально притянуло к электрической плите. Но ведь в квартире не было света. Не было и ответа на вопрос, почему работает плита, почему на ней жгучим черным дымом горит яичница глазунья. Горит ровно так же, как и тогда, когда моя бабушка умерла, когда она уже не могла встать со стула, чтобы выключить плиту. Я как заворожённый смотрел на дымящуюся сковороду. Я лишь спустя полноценную минуту повернул голову в сторону бабушки. Точно что я хотел спросить у неё: зачем сейчас это сцена. Как я увидел, что моя бабушка мертва, что она ещё более мертва, чем было в тот день девятого марта. Потому что у нее было ужасное лицо, если это можно было назвать лицом вообще. Скорее, что это был череп, с включением синих, гнилых фрагментов того, что когда-то было носом, губами, щеками, подбородком.
  Я покачнулся на стуле, я оборвал свои слова на первом слоге. И в этот момент в окно ударил сильный порыв ветра, форточка отворилась, поток холодного воздуха окатил меня с ног до головы. Я поднялся на ноги. Я подошёл к окну, чтобы закрыть форточку, и с изумлением смотрел на то, что было за окном. А там шел мелкий снег, там прямо на моих глазах началась самая настоящая метель. И что-то тяжёлое ощущалось в пространстве. Что-то двигалось, что направлялось в сторону окна. Я так и не закрыл форточку. Я смотрел и ждал. Пока в моем обозрении ни появился огромный чешуйчатый хвост, у которого были треугольные шипы, который блестел темным серебром. Я отошёл от окна. Меня пробирало холодом насквозь. Передо мной не было моей бабушки, передо мной находился тот самый монстр, имевший собачью голову, имевший человеческое тело, красные глаза.
  - Хорошо, что ты пришел. Но мне не мешай - загробным, каким-то утробным голосом сказал он.
  Я не ответил. Я проснулся. Я видел перед собой то же самое, что и в истекшем сне. Он нюхал меня. Он находился вплотную. От него неприятно воняло. Его собачьи красные глаза смотрели мне в глаза. Рядом с ним лежало на части разорванное тело несчастной школьницы Нади.
  Я не двигался. Вроде я даже не дышал. И да это был тот самый момент, ради которого я появился здесь, это был момент истины: пан или пропал. Но мои предложения оказывались верными. Подвальное чудовище могло расправиться со мной в течение каких-то секунд, ничего ему сейчас не мешало. Был я и был он, за всем этим безмерная тишина, ни крысы, ни сверчка, ничего. Вечной мне показалась эта страшная пауза. Монстр как будто испытывал меня. Будь на моем месте кто другой. Эти ужасные клыки тут же впились бы ему в глотку. Но перед ним был я, был тот человек, с кем он был многим связан, пусть даже и не являясь единым целым.
  Только секунды остановились. Абсолютная тишина чего-то ждала - и это случилось, сильно заскрипела входная дверь. Монстр тут же повернул голову в сторону звука. Сделал это и я. Послышались шаги, кто-то спускался вниз по лестнице. Вновь послышался скрип, только сейчас это был деревянный настил. Звук приближался. Тот, кто двигался сюда был один. И очень странно вёл себя монстр. Мне в какой-то момент показалось, что он двинется навстречу тому, кто, видимо, по какой-то нелепой необходимости оказался в подвале в совсем уж неподходящее время, оказался здесь на свою беду. Но нет, монстр с десяток секунд выжидал, нюхал воздух, а затем, на моих глазах, поменяв свой облик, приняв полное обличии черной собаки, удалился прочь, скрылся в узком проходе между деревянными сарайчиками, в том направлении, где находился подземный ход из дома 38/3 в дом 38/2. Я же остался. Рядом со мной оставалось изуродованное тело девочки Нади.
  Я встал на ноги. Я решил скрыться внутри нашего дальнего сарайчика. У меня получилось, я успел, но при этом меня ощутимо штормило. У меня не было нормальной координации движений. Теперь нужно было уже в какой раз затаиться, что я и сделал, предварительно выключив внутри скудного помещения свет. Я смотрел через щель. Я ждал, испытывая всю гамму неприятного волнения. Наконец-то я увидел его. Это был я сам, тот я, которому одиннадцать лет, и который сейчас смотрел на то, что ещё недавно было живым человеком. Смотрел и молчал. Не пытался убежать, испугаться, закричать. Стоял не двигаясь, как будто спал.
  "Он ведь и вправду спит, ему сейчас снится кошмарный сон" - думал я о самом себе, по-прежнему стараясь не выдать собственного присутствия.
  Затем Андрей переступил через тело убитой девочки. Он подошёл к двери сарайчика. Я напрягся, я сжался в комок. Загорелся свет. Андрей стоял в дверях, он смотрел, но меня не видел, смотрел в упор, но меня не видел.
  Я что было сил пытался не двигаться. Я полагал, что его может разбудить любой звук. А он продолжал стоять и смотреть в никуда. Вероятно, что он сейчас видел совсем другую картинку. Затем он выключил свет, прикрыл дверь и двинулся в обратном направлении. Я выждал десять секунд, после этого осторожно выглянул из помещения сарайчика. И увидел то, чего никак не ожидал увидеть. Андрей стоял по середине коридора, рядом с ним находилась огромная черная собака, которая смотрела на Андрея, которая несколько раз широко зевнула. Я вынуждено ждал. Мне больше ничего не оставалось делать. А затем они пошли вглубь, они направились к подземному ходу.
  1983 год.
  - Никто девчонку не видел. По пути её предполагаемого следования, а здесь только одна возможная дорога, ничего подозрительного, достойного внимания нет - сказала Петру Васильевичу Светлана Приходченко, бывшая так же как и он следователем районного отдела внутренних дел.
  - Опросили всех жильцов окрестных домов? - спросил Петр Васильевич, рядом с ним находился Кречетов, который всё время нервно курил.
  - Да, никто ничего не знает - ответила Светлана.
  - В брошенном доме хорошо всё осмотрели?
  - Там нет каких-то следов. Видно сразу, что там очень давно никого не было.
  - Давно никого не было, интересно, занимательно, но не верю. Про черную собаку, видел её кто из местных?
  - Нет, люди с изумлением на нас смотрели, когда мы спрашивали про какую-то черную собаку - улыбнувшись ответила Светлана.
  - Не про какую-то, а очень опасную, смертельно опасную черную собаку. Пойдёмте ещё раз посетим этот дом. Он должен был быть там. Я не вижу никакого иного варианта. Подобная сволочь обожает ритуальное повторение. Это ведь не на пользу ему, но убийцы от чего-то любят это дело - говорил Петр Васильевич, когда милиционеры целой группой двигались по вечерней улице, между простыми частными домами, из окон и дворов которых за сотрудниками наблюдали неравнодушные местные жители.
  Калитка была приоткрыта. То, что должно было называться двором сильно заросло травой. И никуда не делась та самая помойка, которую уже имел возможность лицезреть Петр Васильевич до этого, когда сюда привел его странный мальчик Андрей, когда отсюда извлекали остатки того, что до этого именовалось Люсей и Колей.
  - Погода какая душная. Когда я здесь был в первый раз, то тоже дело шло к дождю - проговорил Петр Васильевич.
  - Думаешь, что он мог заманить девочку сюда - произнес Кречетов.
  - Угу, так и было, почти на сто процентов уверен в этом - отреагировал Петр Васильевич.
  Прошли в дом. Мебель оставалась на своих местах, ничего не было сдвинуто. Грязное покрывало на диване своим видом свидетельствовало о том, что никто на диван не садился, то же самое и стулья, они были задвинуты за стол. Отсутствовали и какие-то мелкие детали, в виде возможных окурков, какого-то мусора, фрагментов одежды. В общем, здесь если здесь и были люди, то были давно и вели они себя очень пристойно.
  Петр Васильевич подошёл к окну в большой комнате. Поломанная рама стояла рядом, оконный проем был освобождён полностью, на полу под окном валялись осколки разбитого стекла, деревянные щепки.
  - Скажи, а почему он не воспользовался дверью? Что ему помешало? - обратился Петр Васильевич к Кречетову, рядом с которым находилась Светлана Приходченко, Олег Андреевич и ещё двое сотрудников милиции.
  - Не понимаю, ты выражайся яснее - произнес Кречетов.
  - Она история занимательная. Двери были закрыты, без замков, но плотно. Значит, он не мог ими воспользоваться. Вот поэтому и окно. Довольно широкое окно. Было бы маленькое, а здесь, хотя я думаю, что девочка сама вылезла и влезла через это окно - вслух говорил Петр Васильевич, он сейчас смотрел из окна, и там под окном действительно находилось то, что послужило подставкой, а точнее небольшая скамейка.
  - Девочка влезла и вылезла, только почему он не мог воспользоваться дверьми? - спросил Кречетов, он сейчас подошёл к Петру Васильевичу и смотрел на скамейку, на то, что было когда-то огородом.
  - Допустим, что девочка могла воспользоваться дверьми. Допустим, что она это сделала, открыла, затем закрыла. А ведь могла и не закрыть так, как было закрыто, зачем ей это делать, когда нужно применить усилие. Такое делается, когда необходимо, когда привычка это делать. Но ни того ни другого у девочки не было. Вот поэтому я и сказал, что влезла и вылезла через окно - сказал Петр Васильевич.
  - Ты не ответил мне, он как раз мог закрыть двери так, как надо - сказал Кречетов, остальные молчали и внимательно слушали.
  - Он не мог, у него не было для этого возможности - ответил Петр Васильевич.
  - Ты серьезно? - изумлённо спросил Кречетов.
  Остальные же сейчас совсем не понимали, о чём идёт речь конкретно.
  - Да, Сергей Павлович, да, он был в облике этой проклятой собаки Баскервилей, у него не было рук. Он мог открыть, но закрыть не мог, так плотно точно закрыть не мог - сказал Петр Васильевич.
  Светлана Приходченко смотрела на него с явным непониманием и изумлением, но при этом это было формой чего-то более схожего с восхищением, а не с иронией и прочим скептицизмом.
  - Ну, хорошо, но собака Баскервилей её здесь не тронула, здесь ничего такого не случилось - вмешался в разговор Олег Андреевич.
  - Здесь нет, но они здесь были. Они ушли через огород, там в заборе огромная дыра - сказал Петр Васильевич.
  - Собака, но как девочка здесь оказалась - не сумев правильно сформулировать то, что хотела сказать, произнесла Светлана.
  - Просто, очень просто, и очень у нас занимательная история. Девочка знала эту собаку. Девочка очень любит собак. К тому же у девочки с собой был щенок. Об этом нам рассказала её подруга. Собака пошла сюда, она молча, как это делают собаки, звала девочку последовать за ней. Девочка тут же откликнулась, ей стало дико интересно, что хочет ей показать собака, а вдруг кому-то нужна помощь. Но вы должны понимать то, о чем я сейчас говорю - произнес Петр Васильевич.
  - А дальше что? - спросил Кречетов.
  - Я уже сказал, они вошли в этот не совсем обычный дом. Не спрашивайте меня, почему это было необходимо, но было необходимо точно. Затем собака позвала девочку дальше, она показала дорогу через окно - проговорил Петр Васильевич, но резко замолчал, он внимательно что-то пытался рассмотреть за окном.
  - Давайте пойдем этим маршрутом - после паузы сказал следователь и начал выбираться через окно, получалось у него плохо, как-то неуклюже и неловко.
  - Обойти нельзя - тихо произнесла Светлана Приходченко и посмотрела на Кречетова.
  - Что это ты, если старший сказал, то выполняй - улыбнулся в ответ Кречетов и тут же последовал за Петром Васильевичем.
  - Ну, вы же, Сергей Павлович - попробовала ещё раз Светлана.
  - Сейчас я тоже в подчинении - серьезно ответил Сергей Павлович.
  Светлане ничего не оставалось делать. Платье малость не годилось для подобного процесса. Но Светлана справилась. К тому же деликатный и прекрасно воспитанный Олег Андреевич немножко ей помог, ещё и сказал на ушко: обхода в эту сторону нет, там дверь старая на такой же ржавый замок закрыта, надо ломать его, или через забор.
  Петр Васильевич подошёл к дыре в заборе, подождал остальных. Через дыру пробраться было легче, чем через окно, и следственная группа сразу оказалась в лесу, ведь край пригородного леса подступал к забору вплотную.
  - Здесь всё проверили, девочки не нашли - сказала Светлана, которая совсем недавно была в этих окрестностях, вместе с другими сотрудниками и местными жителями.
  - Да, не нашли. Я думаю, что не так все было, как я начал думать. Занимательная история выходит. Собака не звала девочку из дома, ей это было не нужно. А вот щенок, щенок почувствовал, что сейчас произойдет страшное, это он выскочил через окно. Он всё это время боялся, он был ни живой ни мертвый от страха. Девочка держала его на руках. Девочка пыталась его успокоить. Мальчик Андрей сказал: она та самая собака, которую боятся и ненавидят все остальные собаки. Щенок вырвался и побежал прочь. Как говорила Оксана, то щенок был уже подросший. Вот оно как интересно выходит - произнес Петр Васильевич - Вот что-то вроде тропинки, пойдёмте. Щенок побежал по ней, по самому облегчённому пути, чтобы ничего не мешало спастись, это инстинкт действий. К сожалению, далеко он убежать не мог. Собака Баскервилей его настигла быстро - продолжил Петр Васильевич.
  - Ужас какой-то - прошептала Светлана.
  - Да, ужас, а вот и сам добрый и милый щенок, который спасая себя, пытался спасти и девочку - мрачно проговорил Петр Васильевич, он остановился, сделав всего три шага в сторону от еле различимой лесной тропинки.
  Мертвый щенок лежал на земле, его надёжно закрывали широкие листья растения, названия которого Петр Васильевич вспомнить не мог. Щенок был просто перекушен надвое.
  - А девочка? - не скрывая крайнего ужаса, произнесла Светлана, её уже сейчас всю трясло, с ног до головы пробирал холодный озноб.
  - А затем он вернулся к девочке. Девочка бросилась убегать, когда поняла, что эта черная собака сделает со щенком, поздно поняла. Она бросилась назад, но не успела. Сейчас здесь внимательно смотрите, где-то должны быть следы крови, вряд ли что-то особо ещё, но кровь быть должна - сказал Петр Васильевич.
  - Он её утащил отсюда, но зачем - произнес Кречетов, который выглядел не очень, был бледным, впрочем, как и все остальные, включая Петра Васильевича.
  - Зачем? Этого я не знаю, но очень бы хотел знать. Потому что тогда бы мы знали мотив, который заключается не только в том, чтобы просто убивать или убивать с целью потребления в пищу. Этот мотив в чем-то другом - сказал Петр Васильевич.
  - Мы до сих пор не коснулись главного. Я больше не в силах ждать этого от тебя Петр Васильевич - проговорил Олег Андреевич.
  - Есть следы крови, много крови - раздался голос одного из рядовых милиционеров.
  - Ну, и как вы здесь всё смотрели - недовольно проговорил Кречетов, обращаясь к Светлане Приходченко.
  Та стояла опустив голову вниз, ей сейчас нечего было сказать в своё оправдание.
  Глава шестая.
  - Главный вопрос. Знаешь, это мне в первую очередь не даёт покоя. Потому что ответа до сих пор нет. Кто убивает? Человек, тот предполагаемый преступник, которого мы ищем, фоторобот которого должен быть на каждом углу, или дикий зверь, эта самая собака Баскервилей. Сейчас я точно знаю, я уверен в этом на всё сто и больше, что это убийство, а это убийство, девочку нам живой уже не найти, совершила именно эта проклятая собака Баскервилей. Они вдвоем? Он хозяин, который использует собаку в своих целях? Возможно, но механизм непонятен совсем. Скажу точно одно, они очень близко связаны, в этом у меня нет никаких сомнений - ответил Олегу Андреевичу Петр Васильевич.
  - Нужно вызвать кинологов, чтобы собака взяла след - произнесла Светлана, выглядевшая совсем уж плохо, у неё не получилось скрыть своего состояния, ей было реально плохо, ведь это было для неё первое настолько серьезное дело, в котором загадочное, зверское убийство ребенка.
  Петр Васильевич посмотрел на Светлану, в руках которой была коричневая тряпочка, кусочек воротника школьной формы.
  - Собаки нам не помощники, к сожалению, ни одна собака работать не будет - проговорил Петр Васильевич, никто не стал ему возражать.
  Никто вообще особо ничего и не говорил. Сейчас все ждали того, что скажет он. Но старший следователь по особо важным делам сохранял молчание, не двигаясь с места. Стало быстро темнеть. Кречетов подумал о том, что со многим успели справиться до наступления темноты. Только вот это многое носило очень уж печальные новости, о которых ещё придется сообщить родителям ребенка.
  От этой мысли сразу стало нехорошо. Это то, о чем лучше не думать вовсе, отстраниться, чтобы не впасть в слишком уж сильные переживания, которые в таких делах не лучший помощник.
  - Я думаю, что зверь со своей добычей, да, как бы это неприятно ни звучало, проследовал в сторону города, а не в лес. Потому что эта тварь не обитает в лесу, зов предков у этой зверюги утрачен. Хотя каковы его предки. Если в сторону города, то в этом направлении ближайший ему путь, напрямик, если не возвращаться на Усть-Киргизку, то это в район старого городского кладбища - озвучил Петр Васильевич.
  - Ты думаешь, что он не закопал где-то девочку, не бросил её, не сожрал, а потащил в населенный пункт? - спросил Олег Андреевич.
  - Уверен в этом, ему нужно, чтобы её труп нашли.
  - Это зверь, он зверь, зачем это животному - не удержалась Светлана.
  - Ты не слушала, значит не влезай. Речь идёт не о простом звере. Привыкните к этому наконец. Видимо, что всякое бывает. И вы все сейчас этому свидетели - нервно отреагировал Петр Васильевич, его накрыло раздражение, но не на Светлану, а на то, что стало совсем темно.
  - До подвалов достаточно далеко, но я думаю, что он туда потащил то, что осталось от несчастной девочки - жёстко произнес Петр Васильевич.
  - Если туда, то в направлении кладбища будет в самый раз - произнес Кречетов.
  - Вот и я том же - сказал Петр Васильевич - Нужны фонарики, нужно обеспечить хоть какое-то освещение, ведь всё возможно, ведь ничего нельзя исключать - добавил он.
  Случилась ещё небольшая потеря времени. Было решено, если девочку не найдут в подвалах, если её не будет на пути следования, то с раннего утра нужно будет вернуться к изначальной точке, чтобы искать в уже куда более приемлемых условиях.
  Нескольких сотрудников отпустили, включая Светлану, ведь было уже поздно, уже давно были отработаны всякие нормы часов. Остались Петр Васильевич, Кречетов, Олег Андреевич и Василий (тот самый, который когда-то, как сейчас уже виделось очень давно, первым обследовал загадочный подземный ход между домами 38/3 и 38/2)
  Двигались очень уж медленно, что в какой-то момент у Кречетова не выдержали нервы.
  - Напрасно теряем время, нужно в подвалы. Замок, я так понимаю, придется ломать - сказал он.
  - Зачем портить имущество, я зайду к Ивану Анатольевичу и возьму ключи - не согласился Петр Васильевич.
  - Поздно уже - сказал Кречетов.
  - Поздно? Может тебе ещё разрешение от прокурора на обыск подвалов нужно - громко засмеялся Петр Васильевич, тем самым разрядив атмосферу, что после его слов все улыбнулись.
  - Конечно, санкция необходима. Там ведь имущество, принадлежащее порядочным советским гражданам. Ты совсем, Петр Васильевич, стал забывать прописные истины - ироничным тоном возразил Кречетов - Ладно, шутки в сторону, пока без разрешения прокурора, всё давайте напрямую, здесь через гаражи, дальше дорогой вдоль железобетонного завода, и как раз выйдем в этот злополучный район - добавил он.
  Они свернули вправо, они где-то триста метров не дошли до того места, куда изначально монстр притащил мертвую Надю, где и сейчас, в 2021 году, на обочине грунтовой дороги можно было обнаружить фрагменты тела незадачливого мужика, которого на части разорвала стая бешеных псов.
  - А ты, я вижу, отлично ориентируешься в этих местах - произнес Петр Васильевич, после этого он остановился, он закурил сигарету.
  - Здесь жили родители моей жены, у тестя в ближнем по ходу кооперативе был гараж. Я там не один раз бывал, так что - спокойно ответил Кречетов.
  - А они не в этом дворе жили? - спросил Олег Андреевич.
  - Нет, они в крайнем доме, самом ближнем к ремонтному заводу, но мы туда не пойдем. А ты что своего начальника подозреваешь? - ответил и спросил Кречетов.
  - Но нет, я так спросил - пробурчал в ответ Олег Андреевич.
  - А что такого, дело у нас темное, особо занимательная история, так что всё возможно, каждый должен быть под подозрением - засмеялся Петр Васильевич, все вместе они миновали массив капитальных гаражей, сейчас по левую руку от них была невзрачная территория завода ЖБИ, Петр Васильевич с интересом смотрел на те самые горы щебня и песка, про которые ему совсем недавно говорила Лидия Петровна.
  - И всё же мне не понятно, ведь если это чудовище притащило девочку в подвалы, то оно как-то должно было это сделать. Без участия человека это невозможно. Да и если человек, этот самый преступник, то как он может это сделать незаметно. Нет, я согласен, что при желании, при тщательной подготовке - проговорил Олег Андреевич.
  - Сначала в квартиру, естественно, что тело должно быть раздельно на части. А затем уже в подвал. Только не пойму зачем в подвал, зачем тогда маньяку такие сложности - высказал своё мнение Кречетов, показались огни пятиэтажек, тех самых, которые и были нужны сотрудникам милиции.
  - В том-то и дело, что всё это осуществляется по другой схеме. И поверьте, участие человека необязательно - начал Петр Васильевич, но Олег Андреевич его перебил, сказав:
  - Любая другая схема будет невозможна. Сергей Павлович озвучил единственно возможный вариант.
  - Думаешь, рассуждаешь, исходя из схожих дел. Оно правильно конечно, только мне видится иначе. Посуди, двери могут быть закрыты. Взять ключи? Но это сейчас нехорошая идея, ведь преступник, если живёт в одном из этих домов, то он прекрасно знает о том, что всё сейчас под запись. Свои ключи? Может кто-то увидеть, особенно в свете последних событий. Так что тоже не очень-то вариант. А вот если незаметно, если без всяких посторонних глаз - вот о чем я подумал, отбросив всякие стандартные подходы - сказал Петр Васильевич, они уже практически были на месте.
  - Это как? - спросил Кречетов.
  - Подземные ходы - ответил Петр Васильевич.
  - Но тогда нужен ход со стороны - сразу сообразил Олег Андреевич.
  - Правильно, и кто мне может гарантировать, что его нет - отреагировал Петр Васильевич, они остановились возле подъезда, в котором жил Иван Анатольевич, который сам увидел милиционеров, узнал Петра Васильевича, потому что прям в этот момент курил на балконе.
  - Ну, всё же, почему в подвалы? - спросил Кречетов.
  В это же время возле них появился Иван Анатольевич, которого жестом позвал Петр Васильевич, жестом же он указал, чтобы тот взял ключи от подвала.
  - Это логово, как-то так получается, если вкратце, а если развернуто, то я и сам не знаю. Но интуиция мне упорно подсказывает именно это - ответил Петр Васильевич - Пойдёмте, посмотрим, будьте осторожны. Василий и вы Иван Анатольевич останетесь снаружи, наблюдайте не только за входом, но и по мере возможности за всеми остальными дверьми в подвалы - добавил к сказанному Петр Васильевич.
  Открыли дверь. Время было позднее. Никого из местных жителей поблизости не было, и это устраивало милиционеров, в плане того, что не добавится новых лишних разговоров и ужасных, фантастических слухов, ведь и без того этого добра уже было с избытком.
  Петр Васильевич включил свет. Он здесь уже ориентировался практически как дома. Проследовали вниз, двигались осторожно, использовали дополнительное освещение, в виде переносных фонариков на батарейках.
  - Теперь куда? - спросил Кречетов.
  - Я полагаю, что нам нужен подземный ход - ответил Петр Васильевич.
  - Веди нас, кстати в ближайшие дни собирались засыпать эти сооружения - произнес Кречетов.
  - Да, конечно, я просил об этом. Я это и проконтролирую. Так что дело за малым. Только вот развитие событий не даёт нам однозначного ответа в том, правильное ли это решение - произнес Петр Васильевич, отреагировав на слова Кречетова.
  - Вы ничего не слышите? - тихо спросил Олег Андреевич.
  - Нет - ответил Кречетов.
  - Какой-то странный звук, справа от нас, ближе к стене. Как будто кто-то... - Олег Андреевич не договорил, все трое они остановились.
  - Да, что-то есть - прошептал Петр Васильевич и в его руке тут же появился табельный пистолет.
  То же самое сделал Кречетов. У Олега Андреевича оружия не было.
  - Очень осторожно, очень медленно - прошептал Петр Васильевич.
  Они двинулись в сторону звука. Каждый из них испытывал крайне неприятное ощущение - напряжение, его плотность увеличивалась буквально с каждым шагом.
  Остановились с краю одной из деревянных сараек, за которой и был проход к капитальной стене, в полную темноту, куда совсем не попадало освещение, идущее от тусклой подвальной лампочки, откуда распространялся этот неприятный звук. Кто-то там что-то жевал, затем глотал.
  - Она там, собака там, но она же должна нас отлично чувствовать - совсем уж еле слышно прошептал Олег Андреевич.
  - Господи, спаси и помилуй - одними лишь губами прошептал Кречетов.
  Свет фонариков осветил то, что было за углом.
  - Стреляй! - дико закричал Кречетов и сам тут же и дважды нажал на курок.
  Выстрелил и Петр Васильевич. Громкий звук от выстрелов ещё не успел стать осознанной частью подвального пространства, как Петр Васильевич оказался на земле, как он своим падением свалил с ног Кречетова, а тот, благодаря узкому проходу, прижал к деревянной стене Олега Андреевича. Огромных размеров черная собака бросилась на милиционеров. В свете фонариков блеснули её ужасающие своей белизной клыки, в этом же ракурсе дали о себе знать два красных глаза. Не одна из пуль не достигла цели.
  - Стреляй же! - ещё раз завопил Кречетов, сам он не мог, его пистолет вылетел из рук при падении.
  Петр Васильевич потерял драгоценные секунды. Нужно ведь было попасть сразу, а так случилось, что поздно. Выстрел прозвучал. Пуля ушла в никуда. Чудовище скрылось из обозрения, скрылось как раз в том направлении, где и находился загадочный подземный ход.
  - Ух, вот это да, мать его - проговорил Олег Андреевич, поднимая с земли свой ручной фонарик, который выпал у него из рук в момент кульминации момента встречи с обитателем четырех подвалов.
  - Что я говорил - со злобой в голосе произнес Петр Васильевич.
  - И как же всё это, это же самая настоящая собака Баскервилей. Если бы не было оружия - шептал Кречетов, ему было нехорошо, он ещё не мог отойти от нервного потрясения.
  - Вот какой красавчик. Вот теперь ты понимаешь, почему так изумительно выглядели Люся и Коля - сказал Петр Васильевич.
  - Куда она направилась? - спросил Олег Андреевич.
  - У неё и спроси, шучу, скорее, что она неподалеку, нам не нужно расслабляться - сказал Петр Васильевич.
  - Значит нет человека, так выходит - проговорил Кречетов.
  - Есть, ещё как есть. И я уверен в том, что он сейчас так же здесь. Я, мать его, уже начинаю чувствовать. Я затем расскажу, я как-нибудь - проговорил Петр Васильевич, а слева от них послышалось тяжёлое, глухое рычание.
  - Собачка вернулась - прошептал Олег Андреевич.
  - Не двигайтесь, не делайте лишних движений - прошептал Петр Васильевич, сжимая в руке свой пистолет.
  - Девочка, то, что от неё осталось, здесь - сказал Олег Андреевич, он всё же сделал шаг за угол, он направил туда луч своего фонарика.
  - Что же это я не удивлен, удивляться ещё будет чему - странно произнёс Петр Васильевич.
  Сейчас каждый из них старательно и нервно вглядывался туда, откуда раздавалось рычание. Но собаку было не видно. Темнота надёжно скрывала её точное местонахождение. И лишь по звуку милиционеры могли определить то, что она примерно там, что она близко, где-то в проходе между капитальной стеной дома и стенами деревянными, там, куда свет не попадает. Но были фонарики, только каждый из сотрудников не решался направить свет в обозначенную сторону, каждый из них понимал, что данное действие спровоцирует хищника на незамедлительную атаку.
  Таким образом минуло полминуты. Тяжёлое дыхание с одной стороны и неприятный звук, сдавленное рычание с другой стороны, из темноты, с расстояния неопределенного, подобного отверстию в бездну.
  - Сергей Павлович, приготовься. Олег, по моей команде переведёшь фонарь в направлении собаки, и сразу стреляем. Времени на повторные выстрелы у нас практически не будет - еле слышно прошептал Петр Васильевич.
  Товарищи Петра Васильевича не ответили, лишь утвердительно кивнули головами.
  Петр Васильевич сделал один шаг вперёд. Кречетов занял позицию рядом с ним. Олег Андреевич чуть сзади, ему это было даже удобнее, ведь оружия у него не было, а направить луч света в нужном направлении он мог оставаясь несколько позади своих друзей.
  Послышалось или нет, но что-то изменилось в пространстве. Какая-то доля мгновения, и стало ясно, что противник начал движение в их сторону. Кречетов посмотрел на Петра Васильевича, тот задержал дыхание, затем выдохнул и махнул рукой. Олег Андреевич тут же направил свет в предполагаемое местонахождение монстра. Сергей Павлович мгновенно выстрелил. Но второго выстрела от Петра Васильевича не последовало. Пуля Кречетова прошла мимо, она разминулись с мальчиком на пару сантиметров. Да, свет проявил не собаку, а мальчишку.
  Петр Васильевич застыл на месте. Его пистолет был направлен на пацана. Но по понятным причинам следователь стрелять не мог. Кречетов так же не двигался и так же держал оружие пред собой, его руку потряхивало от нервного напряжения, в голове неестественно шумело. А мальчик сделал два шага навстречу милиционерам.
  Свет фонарика Олега Андреевича застыл на фигуре мальчишки. И ведь нужна была полная уверенность в том, что мальчик - это не совсем мальчик. Именно полная уверенность, а так о том, чтобы нажать на курок не могло быть и речи. Стрелять в мальчишку они не могли. Неважно сейчас было то, что этот мальчишка, даже в ракурсе очень плохого освещения, выглядел не так, как выглядят нормальные мальчишки. Что-то было в нем не то, как он медленно сдвигался в их сторону, какими пустыми были его глаза, а цвет кожи, то это можно было отбросить, благодаря той общей темноте вокруг.
  - Если ты Андрей, то остановись. Если ты Андрей, то ты должен меня слышать! - громко крикнул Петр Васильевич.
  - Нет, не Андрей это - прошептал сбоку от Петра Васильевича Олег Андреевич.
  Петр Васильевич не отреагировал. Мальчик же приблизился ещё.
  - Остановись или стреляю! - жёстко выкрикнул Кречетов.
  Мальчик никак не отреагировал. Расстояние сократилось ещё.
  - Это не мальчик, стреляйте же, ему нужно подойти на расстояние одного броска - с ужасом в голосе проговорил Олег Андреевич.
  Как будто услышав Олега Андреевича, мальчик повернул голову вправо и назад. Что-то потревожило его за спиной. Поэтому он повернулся в обратном направлении, он совсем не боялся их, ему было безразлично на выставленные в его сторону пистолеты. Случилась совсем уж крошечная пауза. Мальчик сделал два шага назад. Только сейчас, во время этого действия, Петр Васильевич отчётливо понял, что мальчик находится в состоянии, которое сходно с гипнозом, никак не иначе. Поэтому Петр Васильевич опустил вниз своё оружие. То же самое сделал Сергей Павлович. А мальчик продолжал очень медленно удаляться в темноту.
  - Интересная история, совсем уж интересная история у нас выходит - прошептал Петр Васильевич.
  - Собака, его за собой позвала собака - произнес Олег Андреевич.
  - И вот теперь я совсем не знаю, что делать и как на это смотреть - как бы сам себе сказал Петр Васильевич.
  - Нужно выходить наружу. Нужно вызывать подкрепление, оцепить эти подвалы со всех сторон. Затем ликвидировать эту проклятую собаку Баскервилей. А с мальчишкой, то затем решать, если это его собачка. Вот мать его что выходит - нервно выговорился Кречетов.
  - Сергей Павлович, не забывай, что у нас ещё девочка Надя, точнее то, что... - Олег Андреевич не договорил, скорее, что не захотел продолжать.
  - Да, конечно - отреагировал Кречетов.
  - Олег Андреевич тем временем направил свет фонарика на изуродованное тело девчонки. Зрелище было жуткое. Даже опытному сотруднику, повидавшему многое на это смотреть было тяжело.
  - Да, он подобен приведению. И не только подкрепление, а еще и поведать мальчика Андрея, его родителей. Давайте потихоньку, с особой осторожностью выходить на свет божий, а затем уже решать, что дальше - сказал Петр Васильевич и первым двинулся к выходу.
  Кречетов и Олег Андреевич последовали за ним. Вокруг было совершено тихо. Было так, как будто ничего здесь никогда и не происходило. Страхуя и прикрывая друг друга, внимательно наблюдая вокруг себя, добрались до так называемого перекрестка, находились прям на нем - как увидели тень, очевидный силуэт человека, который метнулся в сторону от них, вправо вглубь по ближней галерее, в ту именно сторону, откуда милиционеры только что вышли.
  - Мне показалось? - громко произнес Петр Васильевич.
  Ему никто не ответил, но он и не стал дожидаться ответа от своих коллег, он бросился назад, следом за промелькнувшим человеком. И ещё раз успел различить четко обозначенную тень, которая исчезла в том месте, где находился подземный ход.
  Петр Васильевич остановился. Он неприязненно выдохнул. Почему-то порыва хватило только для того, чтобы убедиться в том, что человек, он же преступник, был здесь, был всё это время. Вооружен ли он, насколько опасен? Представляет ли из себя угрозу, находясь без своей ужасной собаки?
  Было тяжело и муторно на душе. Появился Кречетов, который по-прежнему держал пистолет пред собой.
  - Олег где? - спросил Петр Васильевич.
  - Отправил наверх, отправил звонить, Иван Анатольевич найдет же телефон?
  - На втором этаже квартира, Лидия Петровна, да, Иван Анатольевич покажет - произнес Петр Васильевич, только его слова прозвучали в достаточной мере отстранено, он явно думал в этот момент не о телефоном звонке.
  - Это был он? - спросил Кречетов.
  - Да, однозначно - ответил Петр Васильевич.
  После небольшой паузы он добавил к сказанному.
  - Я не стал его преследовать, я мог бы - проговорил Петр Васильевич.
  - Правильно, совершенно правильно. Одному нельзя этого делать. Он далеко не уйдет, сейчас перекроем весь этот район - произнес Кречетов.
  - Что же стоим - воскликнул Петр Васильевич и бегом бросился к выходу.
  На крыльце находились Иван Анатольевич и Василий, Иван Анатольевич жадно смолил папиросу.
  - Никто не выходил из подвалов соседних домов? - почти выкрикнул Петр Васильевич, обратившись к ним.
  - Нет - послышалось в ответ.
  В это же время появился Олег Андреевич.
  - Через десять минут здесь будут три наряда - произнес он.
  - Отлично - отреагировал Петр Васильевич.
  За его спиной уже успел появиться Кречетов, который забыл убрать пистолет, и сейчас нервно прятал его в кобуру, бывшую на поясе, закрытую серым пиджаком.
  - Далеко не прячь. Давайте, каждый из нас к дверям подвалов всех четырех домов. Олег оставайся здесь. Серёга, ты вот 38/2, вон средний подъезд, а мы дальше. Иван Анатольевич и Вася 38/4, а я 38/1. Если появится мужик, то нужно подать громкий сигнал в любой форме. Если с огромной черной собакой, то так же. Но не вступать с ним в схватку тем, у кого нет оружия - быстро распорядился Петр Васильевич.
  Часть третья: Сумасшествие
   Глава первая
  Я каждый раз начинал и заканчивал писать одну и туже книгу. Каждый раз и по кругу. Не имея возможности отказаться и не зная никаких других тем. Так было и так текло время. Всё одинаково везде и всюду. Но стоило ли обращать внимания. Ведь уже никогда ничего не изменится - так думал я, обманывая самого себя. Потому что к третей части изменилось всё, буквально всё. И не имело никакого значения то, сколько сигарет превратилось в пепел, и сколько кружек дешёвого чая успели стать историей, до которой мне нет дела. Изменилось всё, но только не я сам. Я сам по-прежнему оставался там. Я не просто там оставался, а начинал растворяться в этом проклятом пространстве. Было ли объяснение. Нужно ли было себя об этом спрашивать. Ведь ничего. Ведь сумрачный поток, поглотивший меня без остатка, целиком и даже больше. И здесь, и эти стены, этот неприветливый грязный потолок над головой. Вид из окна, в котором страх из прошлого, явившийся в будущее. Его дыхание, шепот ночи, когда часами не можешь заснуть. И ждёшь, и ждёшь, и ждёшь. Они тогда сказали, что Лидия Петровна умерла, потому что упала на лестнице, ведущей в подвал, что она ударилась головой. Я поверил. У меня не появилось никакого мотива, чтобы усомниться. Прошло много лет, и вернулось. Идиотским вступлением, ведь я ненавижу такую форму. Мне противно изложение собственных переживаний, в контексте того, что всё пропало. Пропало - и пусть пропало. Смерть одна, её значение неизменно. Но не это же, а сумасшествие. Этого я боюсь больше, чем смерти. Зачем обманывать самого себя. Время меня больше не защищает. Я знаю, что сам открыл эту возможность им. Но не нашел ту дверь в подвале, которая всё закроет, и их, и меня, и нас вместе взятых.
  Противный дым пропитал комнату. Туманом он ползал перед моим глазами. В окне застыла ночь. Отвернуться от окна, не видеть ничего. Только это он убил Лидию Петровну, он сделал это на четвертый день. А какой из дней стал началом исчисления, исчезла реальность восемьдесят третьего года, для меня исчезла. И значит, что я уже мертв. Так просто, мертв и всё. Если они придут, то пусть приходят. Но того дома нет. Я был там, и его нет. Там пустое место. Там лишь высокая трава.
  Третью часть нужно было начать с поисков собственного дома, а не с сумасшествия. Но я не решался. Подвалы тянули меня к себя. Зловещая страна детских страхов не хотела меня оставить без своего внимания. Зачем нужно было меня обманывать много лет, если всё то, что было лишь иллюзия, лишь усталость сорок лет спустя.
  И да, я сильно устал. У меня слипались глаза. Мне стало всё равно, что там может случиться за окном. Я отложил в сторону ту самую книгу, которую начинал и заканчивал писать каждый раз заново, каждый раз об одном и том же. Я реально сходил с ума. Я, засыпая, уже не мог определиться во времени, его же боялся, путая сон и явь, не зная доподлинно в своем ли я уме или уже нет. Но на четвертый день, летом тысяча девятьсот восемьдесят третьего года он убил Лидию Петровну, он разорвал ей глотку. И сделал это не на лестнице, а ниже на том самом перекрестке, в районе четырех разных направлений - вот в этом я сейчас был уверен как никогда, да, это было на четвертый день, в ближнем мне подвале по адресу 38/3.
  ... 1983 год
  Все поспешили выполнить указания Петра Васильевича. Все очень сильно нервничали. И лишь он сам из всех них нисколечко не думал, сейчас даже не вспомнил о том, что на подмогу вот-вот должны прибыть сразу три наряда милиции, что это должно случиться через какой-то небольшой временной промежуток, что это, несмотря на позднее время, вызовет огромный интерес со стороны обитателей четырех пятиэтажек. Нет, Петр Васильевич об этом не думал. Он в уме перебирал варианты, которых было немного, и тот, который предполагал то, что убийца попробует как-то выйти через одну из закрытых дверей был самым мизерным. А ведь действительно как он это сделает? А все ли двери закрыты? Проверять было некогда, каждый из его помощников должен определяться на месте самостоятельно. И это случилось, он увидел, что Сергей Павлович машет ему рукой, что-то пытается показать жестами. И Петр Васильевич понял: он таким образом сообщает, что нет замка, что дверь в подвал 38/2 открыта. Остальные вроде закрыты, где он сейчас, в подвал 38/1 - точно закрыта. Значит нужно к Кречетову. Петр Васильевич бросил свой пост. Он бегом направился к соседнему дому.
  Есть ещё более возможные варианты. Он затаится. Он уйдет тем ходом, который покидает кольцо четырех подвалов. Вот это, да, это самое поганое и при этом самое вероятное из возможного.
  Петр Васильевич оказался возле Кречетова. Он припал ухом к двери. А затем рукой и губами сообщил товарищу о том, что есть какой-то звук, что там кто-то есть. Кречетов тут же извлёк из кармана свой табельный пистолет. Петр Васильевич начал приоткрывать дверь. Она, как и сходная с ней, в соседнем доме, издала отвратительный скрип. Минула крошечная пауза, и Петр Васильевич наполовину очутился за дверью, затем полностью, ещё секунда, и Сергей Павлович последовал за ним. Всего несколько шагов было сделано ими, как прямо по курсу, на очень близком расстоянии, возникли эти жуткие красные огоньки, эти глаза собаки Баскервилей, выдающие её присутствие, одни лишь они могли это сделать, остальное чёрное на черном, ведь в подвале 38/2 был выключен свет. Ничего не успело переключиться. Не успели что-то сказать, как ужасная собака бросилась на них, издав жуткое, утробное рычание.
  Выстрелов не было. Было проще выскочить на улицу, для этого имелось те пару секунд. Что и было сделано. Естественно, что собака не стала преследовать милиционеров, она не нарушила свои очевидные границы в отведенных пределах четырех подвалов.
  Кречетов тяжело дышал. То же самое делал и Петр Васильевич. Во дворе один за одним появились три автомобиля милиции. Первый из них быстро направлялся к шестому подъезду 38/3, остальные следовали за ним. Петр Васильевич перегородил дорогу, остановил патрульные машины посередине дома 38/2.
  - Стой, стой - проговорил он, в его правой руке был пистолет.
  Из окна первого этажа, не включая предусмотрительно свет, за этим наблюдала какая-то старушка. Сразу двое человек появились на балконах. Происходило то, чего было не избежать. Местных жителей заинтересовало и взволновало то, что здесь происходило. Вообще, всё последнее время подвальная тема являлась номером один в разговорах и пересудах, уверенно держалась она на первом месте. И было бы с положительной стороны, но нет, и не могло так быть, даже если очень сильно представить. Потому что сами подвалы не могли иметь ничего общего с чем-то радостным и счастливым. Не могли и всё, и какая дурная философия, но само их расположение ниже уровня земли, - и уже этим всё сказано. Может быть что практическая сторона, что то, что без негатива, но никакого душевного подъёма. Это не радуга, это не романтический закат солнца, не новая просторная и светлая квартира. Но не стоит вдаваться в подобные размышления. Тем более сейчас жители четырех домов этого и не делали, а с ощущением ужаса ожидали очередного убийства в пространстве подвалов, которые благодаря этому, ещё дальше должны были отдалиться от людей. Хотя и без того многие перестали туда ходить. Лишний раз рисковать не хотелось. Если кто-то из взрослых видел маленьких детей даже возле закрытых дверей в подвал, то немедленно отгонял их прочь, напоминая о том, что данное приближение уже есть табу.
  Возле первого автомобиля появился Кречетов, который стал как можно быстрее разъяснять своим подчинённым их задачу: нужно разделиться на четыре группы и начать осмотр подвалов, в каждой группе назначался старший, из тех, кто хоть как-то был знаком с этим необычным пространством.
  Иван Анатольевич вызвался участвовать добровольно. Он же прямо в эти минуты открывал двери в подвалы домов 38/1 и 38/4. С прибывшим подкреплением были две служебные собаки. Олег Андреевич не вспомнил о том, что использование собак невозможно. Поэтому собак, по распоряжению Петра Васильевича, просто закрыли в автомобилях. Первую группу в подвал 38/2 возглавил Петр Васильевич, вторую в подвал 38/3 Кречетов, третью в подвал 38/1 Олег Андреевич, с ним Василий, который так же уже не был в подвалах новичком. Четвертая группа и подвал 38/4 достались Ивану Анатольевичу (Петр Васильевич так и сказал, чем очень порадовал старика) и молодому лейтенанту.
  В течение полминуты старший следователь объяснил в каком направлении нужно в первую очередь двигаться, чтобы каждая из групп выходила в район странных подземных ходов последовательно. Он на листочке бумаги, очень быстро набросал наглядную схему, чтобы было ясно. Остальное затем. И осложняло прочесывание то, что входы в подвал, в разных домах, располагались неодинаково, в трёх домах с самого края, а в одном посередине. И всё равно отчётливо виделось, что было потеряно огромное количество времени. Не было его на то, чтобы объяснить каждому из рядовых милиционеров, с какой опасностью возможно придется столкнуться. Это должен был по ходу рассказать каждый старший группы. А народу на балконах стало больше. Некоторые даже не испугалась выйти на улицу, типа покурить на лавочке. Не самую хорошую службу в этом сослужило то, что следующий световой день был днём выходным.
  - Очень внимательно, быть наготове на все сто. Особенно опасна собака, очень большая черная собака, в неё стрелять незамедлительно. В человека, в мужика не стрелять, если он не проявит агрессии, если будет пытаться скрыться, - то не стрелять, мне эта тварь нужна живой - мрачно говорил старший следователь, его слушали молча, не у кого из троих сотрудников не было вопросов, хотя насчёт собаки, только никто не решился озвучить.
  Прошли половину пути до назначенного места. Вокруг было совершено тихо. Лишь гулкое и тяжёлое эхо сопровождало каждый сделанный шаг. Отдавалось скрипом досок настила в головах, и, кажется, что этим и самой крайне необычной атмосферой не давало расслабиться, держало в напряжении даже больше, чем это было нужно.
  - Если появиться мальчишка, ему одиннадцать лет, то ни в коем случае не стрелять. Слышите, а то всякое от неожиданности может произойти - произнес Петр Васильевич, когда сам жестом дал команду остановиться и слушать.
  - Мальчишка? - всё же не удержался один из сотрудников, когда медленно двинулись дальше.
  Они должны были достигнуть подземного хода 38/1, в направлении которого начали движение, быстрее остальных групп, потому что зашли с середины дома, а не с конечного подъезда, как другие.
  - Да, мальчишка - подтвердил Петр Васильевич и тут же с раздражением на самого себя подумал о том, что ничего не сказал об этом остальным участникам обыска.
  Двигались дальше, через какое-то время оказались возле подземного хода. Правда, потребовалось ещё немножко времени, чтобы точно обнаружить вход в подземелье. И здесь, следователь понял, что преступник был здесь, был совсем недавно, потому что вся имеющаяся маскировка, в виде досок, каких-то старых, гнилых тряпок была отброшена в сторону. Вход был свободен, он вел в подвал 38/1.
  - Один за одним, следуем за мной - скомандовал он и первым оказался внутри этой крайне странной коммуникации.
  В правой руке он держал фонарик. В левой руке пистолет. Вообще, здесь можно было передвигаться сильно пригнувшись, не на корточках, выше было свободное пространство, но очень неудобно для человека среднего роста. Зато прекрасно для собаки - вот что тут же пришло в голову Петру Васильевичу. Эти ходы они в первую очередь нужны собаке, а не её хозяину. А кто её хозяин? Убийца или мальчик Андрей?
  Было сыро. Противно воняло чем-то напоминающим плесень. Но в общем-то свободно, никаких предметов, никаких обглоданных костей, что виделось следователю практическим фактом, но ничего подобного, но совершенно пусто.
  - Что это такое, никак у меня это в голове не помещается - вслух говорил милиционер, который двигался сразу позади старшего следователя.
  - Про себя, все мысли про себя. Сейчас остановка, сейчас слушаем - отреагировал Петр Васильевич.
  Остановились, замерли, вслушиваясь в пространство особой атмосферы, - и услышали, что кто-то находится впереди, кто-то движется им навстречу.
  - Свои? - спросил тот же сотрудник, который совсем недавно переспросил насчёт мальчика.
  - Не знаю, пока молчите, не двигайтесь совсем.
  Сердце стучало громко. Отчётливо пульсировало в висках. Очередное усиление напряжения стало тому причиной. Ведь в каждую следующую секунду из пределов кромешной темноты в свете фонарика могла возникнуть эта чертова собака Баскервилей. И здесь, да здесь и сейчас у неё будет колоссальное преимущество во всем, эти земляные норы специально сделаны для того, чтобы этот монстр мог расправиться здесь с кем угодно.
  Звук был слабым. Но всё же приближался.
  "Нет не собака, слишком осторожно ведёт себя" - подумал Петр Васильевич, не успела мысль кануть в небытие, как раздался голос Олега Андреевича.
  - Василич, это ты?
  - Да, это мы - ответил он - Двигайтесь в обратном направлении, мы за вами. Здесь всё чисто.
  - Ясно - ответил Олег Андреевич.
  Через несколько минут две группы милиционеров находились возле входа в подземный ход в доме 38/1.
  - Первый дом проверили. Второй дом в сторону первого. Кречетов двинулся через третий дом в сторону четвертого. А Иван Анатольевич через четвертый в сторону первого - соображал следователь, сейчас ещё не зная, как дела у других сотрудников.
  И ведь обследование здесь уже проводились. Уже искали, уже многое было знакомо. Но ничего не нашли. Но из чего ничего, мертвые тела были. Видели собаку, видели преступника, убийцу, мальчика Андрея. Стоп же, стоп, во всем этом немудрено запутаться. Если не знаешь, что искать, с кого конца схватиться. Только нет же, есть этот мужик, есть эта собака. Вот их и нужно уничтожить, вывести из игры. А уже затем всё встанет на свои места. Всё вполне может быть окажется не таким сложным. Ведь сколько раз так бывало.
  Прошло каких-то пять минут, как появились сотрудники во главе с Иваном Анатольевичем, чуть после и группа Кречетова. Круг замкнулся.
  - Никого не удалось обнаружить. Полная тишина и спокойствие - произнес Кречетов.
  Иван Анатольевич кивнул головой, подтверждая слова Кречетова.
  - Не выходит, промашка вышла - неожиданно сказал Олег Андреевич.
  Петр Васильевич повернулся к нему.
  - Подземные ходы образуют кольцо, единое пространство между четырьмя домами. Четыре дома - четыре тоннеля. Ты двигался навстречу мне с середины дома 38/2. Сергей Павлович с краю 38/3, через весь дом в сторону 38/4. Иван Анатольевич через 38/4 к 38/1, откуда я начал двигаться к тебе. А половина 38/2? - обстоятельно объяснял Олег Андреевич.
  - Как же так, как это я - произнес Петр Васильевич, поняв, что меньшая половина 38/2 и подземный ход между 38/2 и 38/3, где и нашли мертвую Нину, остались без всякого внимания - Что же это со мной - продолжил он, ведь действительно не мог понять, как в спешке не учел, забыл, что нужно было двигаться в другую сторону, затем вернуться навстречу Олегу Андреевичу.
  - Я сейчас, Василий давай со мной - резко произнес старший следователь и бросился на выход из подвала, чтобы не терять времени, чтобы через дверь оказаться в 38/3, а затем через ход в 38/2, чтобы проверить то, что осталось без внимания.
  - Я с вами - проговорил Олег Андреевич, двинувшись следом.
  - Оставайтесь здесь, до распоряжения - сказал Кречетов и так же присоединился к своим товарищам.
  - Стоп, стоп - тихо, но жестко, прошептал Петр Васильевич, схватив Кречетова за руку.
  Они ещё не успели подойти к подземному ходу. Нужен был один поворот вправо, не доходя самую малость до боковой стены дома. И вот там, там отчётливо обозначило себя присутствие человека. Того самого преступника, который двигался к подземному ходу, не было у него никакого другого варианта.
  - Видел - отреагировал Кречетов - Теперь не уйдет от нас - добавил он, сжимая в руке пистолет.
  - Олег, Василий, осторожно наверх, возьмите еще двоих, и в подвал 38/2 навстречу преступнику, у него сейчас нет другой дороги. Давай, он медленно будет двигаться по лазу, на выходе его встретите, а мы за ним здесь - произнес Петр Васильевич.
  - Понял - лаконично ответил Олег Андреевич.
  Петр Васильевич и Кречетов двинулись следом за преступником.
  - Не торопись, дай ему оказаться в этой норе. Пусть эта мерзость нам хорошую службу сослужит - шептал старший следователь.
  Они еле передвигались. Старались делать это совершенно бесшумно. Ещё раз увидели силуэт преступника. Всё было точно, он вот-вот воспользуется подвальной норой.
  Дождались. Преступник скрылся под землёй. Причем сделал это ловко и умело, он чувствовал себя здесь превосходно, как рыба в воде.
  - Ещё чуточку - шептал Петр Васильевич, сейчас всё остальное в голове отключилось, сейчас был только этот мужик, которому уже не уйти.
  - Если он слышал нас - очень тихо прошептал Сергей Павлович.
  - Неважно, для него уже неважно - ответил Петр Васильевич.
  - Давай потихоньку - сказал Кречетов.
  Сдвинулись с места, - и за спиной раздалось ужасающее рычание. Случилось то, чего явно не ожидали, а ведь должны были это учитывать. Можно ли было назвать наступившее состояние ступором, - это можно, но и в тоже время нельзя, потому что это было не так, это было значительно сильнее. Всё похолодело внутри. Чудовище, собака Баскервилей, находилась за спиной, судя по звуку на очень близком расстоянии.
  Петр Васильевич схватил Кречетова за руку и сильно дёрнул на себя, повалил того в сторону, вместе они оказались у стены, развернувшись. Собака была огромной. Она была даже больше того, что имело место до этого. В это нельзя было поверить. Но было, и только не хватало фосфором нарисованного черепа на её голове.
  Раздался оглушающий выстрел, но уже в какой раз, совершенно необъяснимо пуля прошла мимо. Собака бросилась на них. Обоих сбила с ног. Петр Васильевич оказался лицом вверх, а Сергей Павлович лицом вниз, он прямо сейчас пытался перевернуться, чтобы всё же произвести тот необходимый выстрел.
  А монстр смотрел на следователя. Его пасть находилась прямо пред лицом. Оставалось совсем чуть-чуть и... Но что-то произошло. Собака подняла голову, посмотрела влево и оставила людей, не тронула их. Петр Васильевич приподнялся, он увидел мальчика Андрея, который находился спиной к милиционерам, который двигался в сторону выхода.
  - Остановись! - крикнул он, сейчас испытывая что-то сходное с самой настоящей истерикой, он совсем ничего не понимал, и не всплывали в его голове воспоминания о том, что было с ним самим совсем недавно, какой-то календарный день назад, может что и меньше этого, чудовищное напряжение страстей отключило возможность анализа и сопоставления.
  - Остановись, ты слышишь! - ещё громче закричал Петр Васильевич.
  Но мальчик не реагировал, он исчез из обозрения.
  - Стой же - на этот раз это произнес Сергей Павлович, он пытался одернуть друга, который двинулся следом за Андреем, ведь помимо ужасной собаки и странного пацана есть ещё преступник, которого нужно задержать в ближайшие минуты.
  Петр Васильевич обернулся. Он сейчас и сам выглядел не от мира сего.
  - Оставь его пока что. Нам нужен другой из этой жуткой компании.
  - Где собака?
  - Не знаю, попробуй поймай эту тварь здесь - со злобой в голосе проговорил Сергей Павлович.
  - Вместе в подземный ход - сказал старший следователь.
  Через пять минут они оказались с другой стороны. Их там ждали, точнее, ждали не их, а предполагаемого убийцу. Но появились свои, Петр Васильевич и Сергей Павлович Кречетов.
  - Не понял? А где этот? - произнес Сергей Павлович, обратившись к Олегу Андреевичу.
  - Никто не появлялся, вот только вы - ответил тот.
  - Ничего не пойму, как никто не появлялся - явно не соображая что к чему, проговорил Кречетов.
  - И не нужно особо ничего понимать. Теперь мы знаем, что сторонний ход находится между домами 38/3 и 38/2. Остаётся его всего лишь найти. Думаю, что и собачка уже успела им воспользоваться.
  - Собака, это-то как - отреагировал Кречетов.
  - Следом за нами, ей там удобно, вот какая занимательная история у нас выходит - спокойно резюмировал старший следователь по особо важным делам.
  Глава вторая
  - А это вообще собака ли? - проговорил Олег Андреевич.
  - Не знаю, внешне вроде похоже, а так сказать нельзя. Может Андрей мне всё же что-нибудь расскажет подробнее - произнес Петр Васильевич.
  - Сейчас уже поздно, насчёт Андрея, и я не шучу, сейчас нужно провести необходимые действия по телу убитой девочки - мрачно произнес Кречетов.
  Ощущение были ещё те. Сказать, что погано, то значит ничего не сказать. Преступник или даже группа преступников (сейчас именно это настойчиво вертелось в голове Кречетова) оставили милицию с носом. Ушли в последний момент, тогда, когда как казалось этого сделать было невозможно. Нужно было что-то делать с этими подвалами. Закрыть их наглухо. Пусть жители вытаскивают оттуда все жизненно необходимое. Но разве это что-то даст? Ведь эти подвалы, как стало ясно, не единственная точка, где возможны убийства, ведь эта собака, этот её хозяин, они будут убивать и в других местах. А эти проклятые подвалы - это действительно что-то вроде логова, ритуальное, сакральное место для этих тварей. Данное сейчас тоже не подлежит сомнению. Тем более, что есть какой-то сторонний ход. Если всё наглухо закрыть, то этим только поможешь преступнику или преступникам, этой невероятной, ужасной собаке.
  Неприязненно думал Кречетов. Сигарета тряслась в его руке и нервными отрывистыми были затяжки.
  - Подземные ходы засыпать нельзя, пока мы не найдем этот ход на сторону - сказал он, обратившись к Петру Васильевичу, но того не оказалось рядом.
  - Где он? - спросил Кречетов, на этот раз обратившись к Олегу Андреевичу.
  Тело девочки поместили в специальный мешок, который нужно было погрузить в машину без лишних свидетелей. Которых сейчас имелось не так много, но они были. Им это ни к чему, в их дворе никого не убили. А что здесь было, то пусть составляют свои многочисленные предположения - это сейчас не имеет никакого значения.
  - Что у тебя? - закурив следующую сигарету от предыдущей, спросил Кречетов у Олега Андреевича.
  - Что, что, как бы это. Девочка убита, умерла в следствии того, что на неё напало крупное хищное животное - это не подлежит никакому сомнению. А вот всё остальное, здесь ты и без меня знаешь, или ничего тебе, как и мне, на эту тему неизвестно - ответил Олег Андреевич.
  - По домам расходимся, уже ночь, нечего собираться в такое время - разгонял людей молодой лейтенант.
  - Ты скажи, убили кого здесь опять? Не молчи а, мил человек - спрашивала у лейтенанта объемная тётенька.
  - Никого здесь не убили. Давайте по домам. Без лишних разговоров.
  - Вы пытались поймать того маньяка, который Нину убил? - спрашивала ещё одна неравнодушная к происходящему тетка.
  - Пусть будет так. Только я в последний раз предупреждаю, а то поедете с нами в отделение, места в обезьяниках у нас хватит - продолжал лейтенант, он с трудом сдерживался, чтобы не перейти на крик.
  - Не поймали, нет его - многозначительно произнес мужик средних лет, который сумел быстро провести логическую цепочку: все машины на месте, никого не посадили в так называемый обезьяник, никого не отвезли отдельным образом, а значит ничего не вышло.
  - Давайте по домам! - всё же выкрикнул лейтенант, жестом подозвал к себе ещё двоих милиционеров.
  После этого местные жители крайне неохотно, но всё же отправились по домам.
  Одну из машин подогнали к самому крыльцу, насколько это было возможно. Быстро погрузили в автомобиль то, что осталось от несчастной девочки Нади.
  Петр Васильевич позвонил в дверь квартиры Андрея несколько раз. Затем ему пришлось ждать примерно минуты три. Только после этого дверь отворилась. Перед следователем предстал Александр Петрович, который имел явно заспанный вид.
  - Доброй ночи, я извиняюсь, но дело серьезное, и мне нужно узнать прямо сейчас - произнес Петр Васильевич.
  Его внешний вид был не очень респектабельный. Говорил он так же с присутствием некой импульсивности.
  - Здравствуйте, конечно, только я не совсем понимаю - проговорил Александр Петрович.
  - Скажите, Андрей сейчас дома?
  - Конечно, вы что говорите, на дворе поздно Он спит - ответил Александр Петрович.
  - Если можно, то разбудите его. Я хочу убедиться, посмотреть на него - жёстко попросил следователь.
  - Да, я сейчас. Только всё же объясните нам, что происходит?
  - Долго это, серьезные следственные мероприятия, очень серьезные. В подвалах только что был убийца.
  - Ясно, я сейчас, пройдите внутрь, что на пороге стоять.
  Петр Васильевич оказался в квартире. А через минуту появился Андрей, который так же как и его папа выглядел засыпанным, и не было никакого сомнения в том, что мальчик только что спал, спал крепким сном, присущим ребятам его возраста.
  - Здравствуй - обратился следователь к Андрею.
  - Здравствуйте - проговорил Андрей.
  - Ты крепко спал?
  - Да, я нормально спал.
  - Скажи мне, у меня всего несколько минут, что ты видел во сне? - спросил Петр Васильевич, а Александр Петрович смотрел на следователя со значительным удивлением.
  Поднялась Ольга Васильевна. Она пока что совсем ничего не понимала: зачем милиционер спрашивает Андрея о том, что он видел во сне. Выглядело данное довольно странно.
  - Ничего, я не помню - ответил Андрей.
  - Собака, черная большая собака - произнес Петр Васильевич.
  - Нет, её не было - ответил Андрей.
  - Ты уверен? - спросил следователь, его голос в этот момент несколько изменился, стал тише и как бы доверительнее, потому что Петр Васильевич ощутил, что и голос Андрея изменился, когда он упомянул про собаку.
  - Да - тихо прошептал Андрей.
  - Хорошо, иди спать. Мы поговорим в другой раз, но нам обязательно придется это сделать. Потому что мне очень нужна твоя помощь, так же помощь твоих друзей. Так бывает, что взрослые не могут обойтись без помощи ребят твоего возраста - сказал он, обращаясь к Андрею - Извините меня, но мне обязательно нужно было увидеть вашего сына, убедиться в том, что с ним всё нормально. До свидания, и ещё раз извиняюсь - теперь Петр Васильевич обращался к родителям Андрея, который оставался на прежнем месте, стараясь сообразить, что же произошло, стараясь понять, откуда следователь узнал о том, что собака приходила к нему во сне, именно собака, а не то что человек-собака.
  - Иди спать - сказала Андрею мама - Вам не нужно извиняться, мы всё понимаем. Доброй ночи вам - произнесла Ольга Васильевна.
  - До свидания - произнес Александр Петрович.
  - Да уж доброй ночи, была бы она добрая - улыбнулся Петр Васильевич, развернулся, пошел вниз, а ему навстречу появился Кречетов.
  - Что-то опять случилось, кошмар какой-то - произнесла Ольга Васильевна, её слова были адресованы мужу, вместе они успели оказаться на кухне.
  Появился Андрей, он подошёл к раковине, взял кружку и открыл кран.
  - Ты не знаешь, что случилось? Почему Петр Васильевич хотел тебя увидеть? - спросил у Андрея Александр Петрович.
  - Собака приходила. Они хотят её убить, потому что она съела девчонку Надю из одиннадцатой школы - честно и спокойно ответил Андрей.
  - Ты чего, сына, ты это во сне увидел? Ты откуда об этом знаешь? Ты вечером слышал во дворе? - испугано спрашивала у сына Ольга Васильевна.
  - И во сне, и во дворе. Я спать пойду. Собака уже ушла. Они её не смогли убить. И того дядьку из необычной страны, из будущего, они тоже не смогли поймать - сказал Андрей, выпил воду и пошел в свою комнату.
  - Сынок, подожди - начала было Ольга Васильевна, но Александр Петрович сделал жест: что не надо, что затем, пусть сейчас спит.
  Затем родители Андрея долго сидели на кухне. Долго не могли начать разговор. Минуло точно что три минуты. И только после этого Александр Петрович произнес: - Слушай, всё это действительно очень странно, и Андрей, ты не замечала, что он порой ведёт себя необычно.
  - Замечала, но он такое пережил. А если он видел, как убили тех двоих в этом ужасном доме. Ты понимаешь, если он это видел. Он может никогда об этом не рассказать. И сейчас, сейчас всё это продолжается. Что там случилось? Кого опять убили? Я вставала, я смотрела из окна. Во дворе было ажно три патрульные машины милиции. Все бегали взад вперёд. Там что-то страшное случилось - произнесла Ольга Васильевна.
  - Черная собака съела девочку Надю из одиннадцатой школы - тихо и как бы сам себе произнес Александр Петрович.
  - Вот-вот, ну Андрей откуда об этом знает. Я сейчас почти на все сто процентов уверена в том, что это и случилось - продолжила Ольга Васильевна.
  - Да, и что нам делать? - произнёс Александр Петрович.
  - Нужно говорить с Андреем, пусть этот следователь с ним пообщается, как он и хочет. Иначе, я не знаю, я боюсь даже думать. Какая ещё черная собака, которая съела девочку Надю. Какая ещё черная собака?
  - Ладно, успокойся. Утро вечера мудренее...
  - Я же просил тебя. Все на нервах - проговорил Кречетов, выразив слабое, но всё же недовольство.
  - А я тебя не пойму. Ты лично видел мальчишку там, видел его при очень странных и страшных обстоятельствах. И ты мне говоришь, что я не должен был проверить, где настоящий мальчик, жив ли он. Сергей Павлович, очнись и прими то, что мы столкнулись с очень необычным делом, с тем, чего никогда не было до этого и с тем, чего никогда уже не будет позже, если мы это переживем - начистоту высказался Петр Васильевич.
  - Ты это о чём, что значит, если переживем - отреагировал Кречетов.
  - А то и значит, если эта чертова собака Баскервилей не отправит нас следом за Люсей, Колей, школьницей Надей. Совсем недавно мы были очень близки к этому - ответил Петр Васильевич и закурил.
  - Если бы я тебя не знал много лет, то подумал бы, что ты боишься. Но нет, я знаю, что тебя испугать невозможно. А вот нервы нужно беречь. Хотя, прости, меня это так же касается - сказал Кречетов и, последовав примеру друга, закурил очередную сигарету.
  - Да, интересная история - привычно выразился Петр Васильевич.
  - Ты правильно перечислил жертвы, но вот Нина, её, насколько ты помнишь, убила не собака - проговорил Кречетов.
  Нужно сказать, что говорили они тихо. Ведь находились на улице, во дворе, возле милицейского Уазика, и сейчас, если говорить громко, то могут услышать неравнодушные уши, а надо было учитывать любые мелочи.
  - Помню, собака её тащила, кстати, сейчас понимаешь, что собаке это большого труда не составило. Убил человек, тот самый человек. И это очевидно есть доказательство того, что человек управляет собакой, что они в единой связке - сказал старший следователь, не сводя глаз со своего начальника.
  - Я может скажу ерунду, может, но мне показалось, что собакой управляет мальчик. И ведь в это не верится, но это и трудно отрицать, ты же сам видел - сказал Кречетов.
  - Видеть видел. Но я только что имел с этим мальчиком разговор. Он в это время спал. Провалиться мне на месте, если это не так. Здесь очень уж невероятная у нас история вырисовывается, да как-то так. Он видел собаку во сне. Я его спросил об этом. Он отрицал. Но я понял, что это было, что он и собака так же как-то связаны - проговорил Петр Васильевич.
  - Да уж, я не знаю, как вообще всё это воспринимать. А нам нужно работать. Нам нужно отсчитываться перед вышестоящими органами. Ладно, нужно по домам. Нам остаётся на отдых четыре с половиной часа - сказал Кречетов и посмотрел на свои наручные часы.
  - Вот с этим согласен - не стал возражать Петр Васильевич, и в это же время он продолжал думать о своем; только через мальчишку, это самый короткий и, вероятно, единственно возможный путь.
  Ведь как ни крути, а помимо того, что произошло сегодня было ещё то, что было вчера, с огромной кучей непонятного, того, во что верить не хотелось. Чем больше проходило времени, тем меньше верилось. Новые события старательно пытались вытравить из головы необъяснимое, тем самым вернуть в определенный сегмент реальности: ничего такого нет, всё это бред, галлюцинация, вызванная неизвестным подвальным газом.
  И всё же нужно было домой. Оказавшись дома, Петр Васильевич упал на диван в гостиной не раздеваясь. Он мгновенно уснул. Быстро появилась собака. Она гналась за следователем. Её окровавленная пасть была на расстоянии десяти сантиметров. Он стрелял, но все пули не могли причинить этому чудовищу никакого вреда.
  Он даже не проснулся. Собака не смогла заставить его это сделать. Заставил будильник. Петр Васильевич проснулся, но долго не мог раскачаться. Впервые четко и ясно ощутив на себя собственный же возраст. Только главное - это мальчик. Вот в этом следователь был уверен полностью.
  2021 год.
  Я продолжал находиться в состоянии крайней неопределенности, непонимания пришедшего извне, накрывшего меня с головой одномоментно. Что же это было? Только на это ответа не было. Но и это же проклятое пространство продолжало вгонять меня в сумрачную череду сомнений, сила которых набирала обороты, открывая мне новые образные странички.
  Во всех этих воплощениях есть только я сам. Вот поэтому Андрей спит. Вот поэтому он не видит меня. Потому что я не могу сам на себя реагировать. И только собака, лишь она имеет возможность трансформации по отношению ко мне.
  Я оставался на прежнем месте. У меня всё тряслись внутри. Нет он не убьет меня. Не убьет, потому что я сам себя убивать не хочу. Зеркало не обмануло. Зеркало не показало двойную проекцию, оно сообщило то, что есть на самом деле. Этот монстр - это я. Но как с собакой? Я не убивал эту девчонку. Тем более, я не притаскивал её в двадцать первый год.
  Я просто схожу с ума. Но всё то, что здесь есть это я. И я же ошибся насчёт энергии прошлого. Всё то, что снаружи воспринимает меня своим, оно говорило мне о другом, именно об этом. Оно совсем недоброе пространство. Кто сказал, что оно есть добро по отношению ко всем и вся. Ох уж нет, мне холодом по коже. И мне же нравится об этом размышлять.
  Я наконец-то поднялся на ноги. Я сделал несколько неуверенных шагов, как услышал шум, это были голоса, идущие со стороны входной двери.
  Я осторожно двинулся к выходу. Заскрипела входная дверь, у меня предательски сдавило дыхание: они здесь, они пришли за мной. Но я последовал дальше, мне нужно было ближе к перекрёстку, рядом с ним есть отличный узкий проход между деревянными сооружениями. Пришлось ускориться, я свернул, времени не было совсем, потому что гости уже успели спуститься с лестницы, они были рядом.
  Я же пятился задом, я сейчас двигался в обратном направлении. Я намеренно удалялся в полную кромешную темноту. Появился звук впереди меня. Но это были не они, ведь их в данный момент я слышал прекрасно, их было трое или четверо. Мне пришлось остановиться. Зрение помощником не являлось, но пришествием какого-то шестого чувства, я точно знал, что с той стороны, на одной параллели со мной находится собака, и эта собака поедает то, что осталось от девчонки.
  Всего минуту, может, что и меньше, я находился в состоянии условной паники. Затем прошло. Затем я понял, что собака возникла не просто так, а чтобы мне помочь. Данное открытие было так себе, но с каждой секундой всё сильнее утверждалось в моей голове: им меня не взять, они напрасно стараются, здесь моя территория, возвращенная мной территория, где я сам есть главный страх собственного детства. Где один только я, им нечего здесь делать. Всё то, что они найдут здесь - то это смерть. Одна лишь смерть. Подобная той, которая случилась с Колей и Люсей. Случилась задолго, до... И я мысленно поперхнулся: какие ещё Коля и Люся, какие ещё Коля и Люся.
  Туман плавал в моей голове, и он же мне помогал, потому что присутствие в самой непосредственной близости сотрудников милиции стало мне безразлично, то же самое касалось собаки. Всего минута, каких-то шестьдесят секунд, но это погружение стало отдельной страничкой, застывшими мгновения и всё вокруг, поглощенное настолько глубоко, что неудивительной стала уверенность: нет, они меня не убьют, я им не по зубам.
  Как только подумал, так сразу несколько выстрелов разорвали тишину на части. Они стреляли в собаку, они не попали. А я сдвинулся ещё глубже. Теперь они дальше не пойдут. Они станут ждать подкрепления. Им страшно здесь. Ими владеет неуверенность - и это прямо таки висит в воздухе, в этом темном и сдавленном слоями воздухе.
  Крайним маршрутом, вдоль задней стены здания, я оказался возле подземного хода, остановился и стал внимательно вслушиваться. Прошло всего двадцать секунд, и я был поражен новым неожиданным откровением - мой слух был настолько острым, что я мог различать то, о чем даже не мог представить себе, любое даже самое незначительное колебание было мне доступно. Что уж говорить о том, что воспроизводили люди, которым здесь нет места, которые здесь совершенно чужие.
  Я слышал всё то, что говорили они. Мне было не по себе, когда появился Андрей, моё сознание отчётливо раздваивалось. Поэтому не могли уже удивить слова одного из милиционеров, смыслом которых стало то, что они смогли убедиться в моем присутствии. Да и могло ли иметь значение. Ведь передо мной открывалось намного большее. В эту ночь я ещё имел возможность это ощутить, дальше это будет невозможно, лишь ограниченным моментом, в странные минуты, в полном одиночестве, совсем недолго, чтобы вновь пропасть, провалиться - я окончательно сходил с ума, и я же не понимал, как это случилось, почему это происходит, нужно ли мне попытаться это остановить.
  А затем всё стихло. Чужие люди на какое-то время покинули наши пределы, но они собирались вернуться. Только я не собирался этого дожидаться. Меня тянуло незримое всё сильнее, я оказался в ограниченном пространстве подземного хода между 38/2 и 38/3. Передвигаться было неудобно, но я справлялся хорошо. Я за спиной оставил половину этого коротенького маршрута, как понял, что нужно остановиться, и я сделал это. Вправо я отчётливо видел ещё один тоннель. И даже ещё не представляя, куда он меня выведет, я двинулся по нему. На этот раз расстояние было значительно более продолжительным. Через какое-то неопределенное время исчезли всяческие звуки. Затем сузился проход. Но я не испытывал никакого волнения. Я двигался будучи управляемым извне. Наконец-то мой путь подошёл к концу. Потому что я оказался в огромном освещённом подвале, где было огромное количество ящиков, но не было людей. Поэтому я спокойно миновал это помещение. Я открыл обычную дверь, передо мной находилась комната меньшая по площади. Я уверенно миновал и её. В самом дальнем от двери углу, я открыл крышку, теперь мой путь вновь лежал по узкому лазу, который был точной копией того хода, которым я двигался в сторону от двора собственного детства. Время было мне безразлично. Я совсем не думал об этом. Я оказался снаружи там, где мои глаза могли различить множество капитальных гаражей, прямо от меня вид на ночной лес. Я двинулся в его сторону. Через триста метров вышел к железной дороге. Метров пятьдесят прошел вдоль нее. Затем, направляемый светом полной луны, перешёл стальные рельсы. По-прежнему путеводной нитью стелился свет ночного светила. Под ногами была достаточно натоптанная тропа, и совершенно никого вокруг. Я был один. Я был один в целом свете. Я находился в мире лишь мне данного сумасшествия. В который никто не мог проникнуть, никто не мог меня остановить. И я оказался на окраине частного сектора. Я миновал один совсем небольшой проулок, а после этого открыл калитку, открыл дверь в ничейный дом. Я так подумал, прекрасно осознавая, что я здесь уже был, что время меня уже в какой раз сумело обмануть. Никого двадцать первого года двадцать первого столетия здесь и сейчас нет, здесь всё тот же год восемьдесят третий столетия двадцатого. Я прошел в большую комнату, я остановился возле оконного проема, - и тут же дом исчез, я находился посередине заросшего травой участка, вокруг и всюду было множество различного мусора, включающего в себя разноцветные упаковки продуктовых товаров, прочее и тому подобное. Вот теперь я ошибиться не мог я был в своем времени. Две тысячи двадцать первый год стал реальностью. А мне была дана ещё одна точка перехода, бывшая куда как удобная, надёжная. Именно об этом я думал, покидая пустой участок, направляясь в сторону другого дома, не имеющего к 1983 году никакого отношения. Хотя как сказать, и можно ли было что-то вообще сказать определенно. Я уже не мог. Мне предстояло начинать и заканчивать каждый раз одну и ту же книгу, одну и ту же страницу, с рисунком черной собаки внизу страницы.
  Глава третья.
  1983 год
  У Андрея не было своей комнаты. Он вместе со своим младшим братом проживал в гостиной. Собственную комнату из детей имел только старший брат. Отдельная комната была, что естественно, у родителей, а так же у бабушки.
  Сама гостиная была комнатой самой большой по площади в квартире, но и была она проходная. Только миновав её можно было оказаться в комнате старшего брата или в комнате бабушки. Это накладывало определенные неудобства? Наверное, но не для Андрея, в свои одиннадцать лет он просто напросто не замечал существования подобных нюансов. Как есть, так и должно быть. А в гостиной имелся диван, сервант, стол большой и стол письменный, на котором размещалась настольная лампа, на котором стопками были разложены учебники и тетради. Тут же пеналы, линейки, прочие школьные принадлежности. А так как учеников было двое, то места на столе было мало. Хотя летом, когда пропадали учебники, свободное пространство увеличивалось, и частенько случался на столе бардак, за который как правило доставалось Андрею, потому что он и был инициатором и создателем беспорядка. Он постоянно что-то писал, всякую ерунду, бессвязную, бессмысленную, лишь в редких случаях имели место исключения. Он часто рисовал, хотя особых талантов к изобразительному искусству у него не было. Зато желание было, и много бумаги поэтому находило себя в мусорном ведре. Нужно сказать, что данные процессы имели хаотичный и кратковременный характер, и немудрено, потому что большую часть времени на каникулах Андрей проводил на улице. Сейчас же было лето, были каникулы.
  Что ещё о гостиной? На полу лежал коричневатый палас. Сверху дарила яркий свет большая люстра, имевшая четыре плафона. Много всего интересного размещалось на полочках и в шкафчиках серванта. Шторы были светлые. Окно большое. Вид из окна самый обычный, на несколько соседних домов и их же дворовую территорию.
  Спали Андрей и его младший брат Алексей на диване. Очень важным моментом было то, кто из них в эту ночь будет спать у стенки. Много было на эту, частенько приходилось в решение этого вопроса вмешиваться родителям, точнее, маме. Засыпали поздно, часто делали вид, что спят.
  И вот ещё что, как-то осталось в стороне. Речь о платяном шкафе, который находился в углу, ближе к комнате бабушки. Зачем нужно было об этом добавить? Не потому что там размещались все вещи мальчишек и многое ещё из того, что было по хозяйственной части мамы, всякое постельное белье, полотенца, скатерти, что-то еще. А потому что этот шкаф был местом особым. В нем прятались, в нем что-то сооружали, и в нем же Андрей прятал то, что, по его мнению, не должно было попасть на глаза родителям и бабушки, да и братьям частенько так же, особенно это касалось младшего брата, который уже не один раз показывал что-то из секретного имущества маме и папе, бабушке. Ну а если бабушке, то это то же самое, что и маме.
  Прошел всего один день, после ночного визита Петра Васильевича, как он появился вновь. На этот раз дело было в седьмом часу вечера, дело было на улице. Автомобиль Жигули остановился возле подъезда Андрея. Мальчишки тут же опознали милиционера, как только он покинул автомобиль, как только громко хлопнула дверца. Сами они находились на лавочке возле четвертого подъезда - совсем недалеко от подъезда с номером шесть, в котором находилась квартира Андрея. Поэтому неудивительно, что Петр Васильевич увидел их до того, как остановил авто, хотя подъезжал он с другой стороны вдоль 38/2. Мальчишки были слева, водительское кресло так же слева. Нужно было только повернуть голову. Да и их велосипеды, которые расположились на асфальте, в горизонтальном положении, один на другом, образуя своеобразную велосипедную кучу.
  - Следователь пожаловал, давай к магазину, давай быстро - мгновенно отреагировал Андрей, обратившись к товарищам.
  Он тут же поспешил к своему верному другу Уральцу. Максим к своему Орленку. Но сверху Уральца и Орлёнка размещалась Кама, новенькая, красная, мечта и гордость, принадлежащая Косте. А Костя промедлил, он отвлекся в этот момент на что-то постороннее, поэтому драгоценные секунды были потеряны. Велосипедные рули были в руках, оставалось сорваться с места, как Петр Васильевич не дал этого сделать, произнеся громко.
  - Не торопитесь, от милиции не так просто сбежать. Да и нужно ли вам это, а, друзья-товарищи. Я к вам по делу, а вы в сторону.
  У пятого подъезда сидели трое старушек, который внимательно наблюдали эту сценку. Кажется, или может, что точно, но пожилые женщины уже знали, кто такой Петр Васильевич. Да и он сам, его слова про милицию.
  Андрей, Костя и Максим вынуждены были застыть на месте. Они старались не смотреть на следователя, они молчали, а Петр Васильевич, сделав ещё несколько шагов, оказался возле них, сел на лавочку и закурил.
  - Если хотели скрыться, то точно, что что-то скрываете, а это, согласитесь, нехорошо. Милиция с ног сбилась, чтобы ликвидировать эту проклятую собаку Баскервилей, а они, ну да ладно. Лучше скажите мне, когда последний раз были в подвалах, всей компанией или по отдельности - Петр Васильевич говорил иронично, дружески, в его голосе не было никакой строгости.
  - Мы туда не ходим. Туда теперь нельзя. Да и что там делать. Там ничего особого нет - первым вступил в разговор Максим.
  - Не ходите, потому что нельзя или потому, что не можете туда попасть - улыбнулся Петр Васильевич.
  - Не, потому что там нечего делать - сказал Костя, а Андрей утвердительно кивнул головой, этим подтвердив слова друга.
  - А как же собака Баскервилей? - спросил следователь.
  - Пусть она сама по себе. Пусть бегает жрет людей. Что ей ещё делать - пошутил Максим, то что он пошутил было ясно сразу, по его голосу, по выражению лица.
  Костя и Андрей улыбнулись. Улыбнулся и Петр Васильевич.
  - Хорошенько дельце, ничего не скажешь. А если кого из вас она ненароком сожрёт? Хотя что это я, вас же она не тронет. Почему я в этом уверен, ну, спросите у меня исследователи различных подземелий и запрещенных мест, знатоки в области обитателей подвальной фауны, в виде чудовищ и собак Баскервилей - засмеялся Петр Васильевич, выбросив окурок в черную металлическую урну, бывшую рядом с лавочкой.
  Мальчишки так и продолжали стоять на ногах. Каждый из них за руль держал свой велосипед.
  - Ну и почему? - спросил Андрей.
  - Это дело особое, очень занимательное дело. Так выходит ведь. Вы знаете её, она знает вас. Вы её маленько боитесь, но не так чтобы очень. Когда вы в последний раз с ней виделись?
  - Не виделись мы с ней. Зачем она нам нужна. Тем более не поймёшь, когда она приходит в подвалы - ответил Костя.
  - То есть, она не всегда в подвалах, она откуда-то приходит. Получается, что она живёт в другом месте? - спросил следователь, в этот момент со стороны соседнего подъезда появилась одна из старушек, остановилась, Петр Васильевич на неё посмотрел.
  - Вы гражданин милиционер поддайте им хорошенько, чтобы не лазили где попало, чтобы вели себя прилежно, чтобы Витьку моего не обижали, а то что получается - произнесла бабуля, хотела она продолжить, но Петр Васильевич её перебил, спросив.
  - Витька, это кто?
  - Внук мой, Гутник Виктор, они над ним смеются, в компанию никогда не берут и даже порой издеваются. А вчера он пришел и сказал, что вот эти хулиганы сказали, что отдадут его на корм собаке Баскервилей, которая съела Нину. Вот он сегодня из дому выходить боится - строго и громко пояснила бабуля.
  Трое товарищей стояли в напряжении. Никто из них не предполагал, что неожиданно речь зайдет о Гутнике, которого буквально вчера довели до слез, заставляя его спрыгнуть с крыши беседки на землю. Витька не смог. Витька сказал, что обо всем этом расскажет родителям. Тогда ему пришлось очень серьезно напомнить, что как только, так сразу он отправиться на съедение к собаке Баскервилей, которая очень голодная, которая будет непрочь получить такой подарок на ужин.
  Да, Витька был объемный мальчик, который очень любил бабушкины пирожки. Любил жаловаться по поводу и без повода. В общем порой Витьке доставалось. И, что естественно, в компанию он попасть никак не мог, хотя больше всего на свете этого хотел. А про собаку, то это всё же было больше в форме нереальной угрозы, такой вот шутки. Но Витька, как оказалось, всё это принял серьезно. Ведь он уже был наслышан о собаке, о чудовище. Ну и в добавок, Витька никогда не ходил в подвалы, никогда не имел велосипеда, не умел на нем ездить вообще.
  - Вот это интересно, что же это вы. Как же можно своего товарища, пионера на съедение собаке Баскервилей. Это очень серьезно у нас выходит, совсем уж неожиданная история получается - сделав строгий вид, серьезно проговорил Петр Васильевич.
  - А я что говорю, я же вам не просто так, а чтобы меры были приняты - тут же высказала своё бабушка Витьки Гутника.
  - Да, конечно, спасибо вам за своевременный сигнал. Мы обязательно примем меры, будьте уверены. Спасибо большое, до свидания - проговорил следователь, своим внешним видом он давал понять бабушке, что на этом их общение закончено.
  Бабушке ничего не оставалось делать, как вернуться на лавочку.
  - Мы пошутили, никто его не собирался отдать собаке - не удержался Максим, как только бабуля удалилась.
  - А в чем заключалась его вина? Насколько серьезное преступление он совершил, чтобы его отдать собаке? - спросил Петр Васильевич, он по-прежнему выглядел серьезно, сейчас не было той иронии и доверительности.
  Пацаны тут же поняли это, это сложно было не понять.
  - Он всё время жалуется, и вообще, этот Гутник противный тип - сказал Костя.
  - Понимаю, но вы же не доверяли ему чего-то такого важного, чтобы он это смог кому-то рассказать. Ведь нет, в этом я уверен.
  - А вы думаете, считаете, что жаловаться, сдавать своих - это хорошо? - неожиданно спросил Андрей.
  - Упаси бог, я так не думаю. Я думаю, что хуже этого мало что найдется. Но всё же нужно понимать, что есть что. Что и кому нужно говорить, а что никогда и не в коем случае нельзя. Так я тебе отвечу. Только я не пойму, с чего вы решили, что собака съела Нину, у меня вот совсем другая информация - произнес Петр Васильевич, глядя на мальчишек, которые по-прежнему не могли расстаться со своими велосипедами - Вы садитесь, места нам хватит, положите свои транспортные средства, в ногах правды нет - добавил он.
  - Я, мы не говорили Гутнику, что собака съела Надю. Это бабка придумала, чтобы вам так сказать - произнес Андрей.
  Петр Васильевич встрепенулся, достал ещё одну сигарету. Случилась небольшая пауза, во время которой мальчишки всё же оказались на лавочке.
  - Подожди, Андрей, это очень, очень важно. Откуда ты знаешь, что собака съела Надю? - спросил Петр Васильевич.
  Андрей замялся. Он искал глазами поддержки у друзей, которым совсем недавно с гордостью поведал о том, что знает, почему здесь было столько много ментов, что причиной тому стало ужасное событие: собака Баскервилей съела девочку Надю, из одиннадцатой школы, притащила её сюда из чужого района, именуемого в народе АРЗом. Но Костя и Максим не могли прийти другу на помощь.
  - Я не знаю никакой Нади, я оговорился, я хотел сказать Нину - проговорил Андрей, получилось у него совсем уж нехорошо, неуверенно.
  - А вот сейчас ты мне врешь. Я пришел к вам, чтобы поговорить о важном, чтобы вы мне помогли, сделали это, как друзья, как помощники. А что получается? Получается, что я вас должен арестовать, отправить в тюрьму - серьезно проговорил Петр Васильевич и даже глубоко вздохнул.
  - Я не вру, я не знаю. И за что нас в тюрьму, за толстого Гутника что ли - сказал Андрей.
  - За Гутника, это, конечно, пока что преждевременно. А вот за то, что вы помогаете собаке Баскервилей, так же, наверное, её хозяину - сказал Петр Васильевич.
  - Мы не помогаем. Мы вообще не знаем, кто её хозяин - сказал Костя.
  - А ты Максим? - спросил следователь.
  - Я ничего, я не знаю - ответил Максим, при этом он в эти мгновения не сводил глаз с Андрея, и Петр Васильевич ещё раз убедился в том, что знал и до этого: вся информация, вся эта история исходит от Андрея, это он вовлекает своих друзей в эту тему.
  - Понятно, но а ты Андрей?
  - Я его пару раз видел. Но я с ним не говорил. Мы никогда им не помогали.
  - Я верю вам. Я, поверьте, по своему многолетнему опыту, умею отличать, когда человек лжёт, а когда он говорит правду - сказал Петр Васильевич, и сейчас интонация его голоса вернулась к прежней, он улыбнулся.
  - Мы не врем - проговорил Максим.
  - Знаю, знаю. Я собственно поэтому и хотел вас увидеть. Только вот с этим мальчиком по имени Гутник, с ним нужно общаться нормально или не общаться вовсе, но чтоб без этого.
  - Это фамилия Гутник, а не имя - засмеялся Андрей, и тут же смех передался Косте и Максиму.
  - Извиняюсь, конечно, по фамилии Гутник - произнес Петр Васильевич, посмотрел на свои наручные часы.
  - Давайте, ещё немножко о очень важном, хорошо, история ведь увлекательная у нас с вами выходит, опасная история. Так что в подвалы ни ногой, договорились. Просто боюсь, что не будет у меня помощи в вашем лице. Ведь черт её знает эту собаку, это чудовище, если вы не забыли - сказал Петр Васильевич.
  - Чудовище и хозяин собаки - это один человек - неожиданно произнес Андрей, после этого случился ещё один промежуток тишины, следователь уже в какой раз вытащил сигарету и мгновением подумал: как же много я курю в последние дни.
  - А собака? - тихо спросил Петр Васильевич.
  - Я точно сказать не могу. Но я думаю, что нет, что она как бы сама по себе - ответил Андрей.
  Костя и Максим сидели молча, они слушали с огромным интересом то, что уже имели возможность услышать. Только сейчас в присутствии милиционера всё это звучало как-то иначе, что-то куда как более серьезное и даже трагичное было во всем этом.
  - Ты мне не ответил на вопрос. Откуда ты узнал о том, что собака съела несчастную девочку Надю. Господи, спаси и помилуй.
  - Я видел это во сне.
  - Что там было? - спросил следователь.
  И на столь интересном месте разговор был прерван. Потому что появилась мама Андрея, в руках которой была сумка с продуктами, которая не сразу заметила Петра Васильевича, поэтому изначально произнесла.
  - Вот ты где, давай домой. Говорила тебе, чтобы в семь часов был дома.
  - Здравствуйте, Ольга Васильевна - сказал Петр Васильевич.
  - О, извините, я не сразу вас признала, извините, здравствуйте - смутилась мама Андрея.
  Андрей не отреагировал. Он всё же ответил на вопрос следователя.
  - Это было в том поселке, где тот дом. Собака заманила её. У Нади был на руках щенок. Собака сначала убила щенка, а затем Надю.
  - Продолжай - сказал Петр Васильевич, он глянул на маму Андрея, её лицо стало бледным, ей не по душе был этот разговор.
  - Затем собака вернулась с мертвой Надей в дом, чтобы зачем-то утащить её в будущее. Дальше была темнота. А после собака притащила её обратно, сюда к нам - сказал Андрей.
  - Подожди, пожалуйста, Ольга Васильевна, минутку, не уходите. В дом вернулась собака с телом Нади, чтобы утащить её в будущее - так ты сказал?
  - Да
  - Там переход, правильно я понял?
  - Да, но им не могут воспользоваться простые люди, посторонние люди. Я не знаю, как лучше это сказать - произнес Андрей, так же он прямо сейчас подумал о том, что следователь серьезно воспринял его слова о таинственном переходе в будущее.
  - Получается, что они приходят сюда из будущего?
  - Да - ответил Андрей.
  - Ты уверен?
  - Да
  - Костя, Максим идите домой, велосипеды тоже домой, никакого подвала. Мы ещё поговорим все вместе. Ольга Васильевна, я хотел бы ещё десять минут у вас и вашего сына отнять. Но, если можно, то не на улице - сказал Петр Васильевич.
  - Конечно, пойдёмте к нам - быстро согласилась Ольга Васильевна - Друзья-товарищи, вы слышали, что сказал дяденька милиционер - добавила она, обратившись к Косте и Максиму.
  Костя и Максим неохотно двинулись по домам. Попрощались за руку с Андреем, сказали до свидания Петру Васильевичу и маме Андрея.
  Через пару минут Ольга Васильевна, Петр Васильевич и Андрей были в квартире. Александра Петровича дома не было, он был на службе, на дежурстве.
  - Андрей, ты можешь мне сказать, когда они приходят. Ну есть ли какой-то признак, может, что ты чувствуешь это.
  Сейчас они втроём сидели в гостиной. Здесь же был младший брат Алексей, удалить которого забыли или не посчитали нужным.
  - Нет, я не могу, мне это трудно - честно ответил Андрей.
  - Ольга Васильевна, ну а вы, вы по состоянию Андрея что-нибудь замечали?
  - Он бывает какой-то не такой. Я в такие моменты сильно переживаю. Конечно, понимаю то, что с ним случилось. И вот и сейчас, эта собака, это всё. Мне страшно очень - ответила мама Андрея.
  - Я вас понимаю, старайтесь быть спокойной. Андрея в подвал не пускайте ни в коем случае. Всё нормально будет.
  - Когда он не такой бывает, как обычно? В какое время суток? Может какие интервалы?
  - Нет, я не могу сказать. Но да, чаще вечером было.
  - Андрей, скажи мне, им что здесь нужно, этим гостям из будущего?
  - Убивать - просто ответил Андрей.
  - Дяденька, смотрите, что он спрятал, это он нарисовал и написал, затем спрятал, это секретная бумага - подбежал к следователю Алексей, протянул листок бумаги, на котором была нарисована большая черная собака и было написано рукой Андрея несколько предложений, гласивших:
  Хозяин был старый. Хозяин сошел с ума. Хозяин заснул летаргическим сном. Собака его охраняла от тех, кто хотел его похоронить заживо. Она их всех съела, и не только их, а ещё других, ведь собаке хотелось есть. Затем пришли полицаи и убили собаку. В тот момент хозяин очнулся, и полицаи застрелили его.
  Год 2021 от рождества Христова.
  - Это ты написал? - спросил Петр Васильевич у Андрея.
  Андрей не отвечал. Он просто молчал, опустив голову вниз. Следователь же немножко перевел дух. Эта бумага, на которой было изображение страшной собаки Баскервилей, эти совершенно ужасные слова, от которых так и веяло внутренностями свежо раскрытой могилы.
  - Андрей, не торопись, и я не буду бежать вперёд паровоза, так уж выходит. Но откуда ты взял название полицаи. Это я так, чтобы тебе проще было говорить. Ты, конечно, видел в зарубежном кинофильме, читал в книге - проговорил Петр Васильевич.
  - Андрюша, ну попытайся вспомнить. Только не волнуйся - вмешалась в разговор Ольга Васильевна, сделала это тихим голосом - Леша, иди ложись, к стенке сегодня ложись - несколько громче произнесла Ольга Васильевна, обратившись к младшему брату Андрея.
  - Нет, это не из фильма. Эти люди называли себя полицейскими - ответил Андрей.
  Ты видел этих людей во сне, они убили собаку?
  - Да, но я не уверен. Может она не умерла - ответил Андрей.
  - Но ты написал, что её убили, что убили её хозяина?
  - Я сейчас не знаю. Это было там, откуда приходит тот человек.
  - В будущем?
  - Да, мне тогда было ужасно жалко собаку. Сейчас же я понимаю, что эта собака и этот человек, что они недобрые - сказал Андрей.
  - Скажи мне, это очень важно. Ты боишься их, ты ощущаешь от них угрозу?
  - Нет, но я очень боюсь того, что этого человека убьют здесь и сейчас. Если это произойдет, то тогда умру я - ответил Андрей.
  - Вот оно как, интересно выходит. Но давай на сегодня закончим. Я запомнил твои слова. Я сейчас не буду спрашивать тебя: почему. Мне самому нужно о многом подумать. Так что отдыхай и ничего не бойся. А я пойду, уже поздно - проговорил Петр Васильевич и поднялся на ноги, в голове у него было нехорошо, он бы ни за что не поверил во всё это, если бы сам не имел возможности побывать в параллельном пространстве, и вот это делало всё то, о чем говорил этот странный во всех отношениях мальчик правдой, чистой правдой.
  - Пожалуйста, подождите, я выйду на крыльцо с вами, провожу вас - произнесла Ольга Васильевна.
  - Конечно - просто согласился Петр Васильевич.
  Они остановились на крыльце. Сейчас лавочка, на которой любили сидеть местные бабушки, была пустой. Дверь в страшный подвал была закрыта на навесной замок. Было несколько прохладно, ощущался заметный ветерок, дующий с северного направления.
  - Северный ветер, завтра погода изменится - сказал Петр Васильевич.
  Глава четвертая.
  - Бог с ней, с погодой, лучше скажите мне, ответьте мне на вопрос. Вы полагаете, что Андрея нужно показать психиатру. Вы, вероятно, что так думаете. Я с ужасом сейчас его слушала, и этот листочек бумаги - сказала Ольга Васильевна.
  - Нет я так не думаю. И вы пока что не торопитесь делать такие выводы. То, что говорит Андрей, как бы вам сказать, да, это не укладывается в наши привычные логические схемы. Но и само это дело, оно ведь тоже не укладывается в эти же схемы. Всё очень странно, и вот поэтому торопиться не стоит. Никаких психиатров Андрею не нужно. Пока что точно не нужно. Постарайтесь лишний раз не нервничать. Да и, я уже говорил, когда Андрей будет выглядеть непривычно, как вы говорили мне, то сразу мне звоните. Вот вам мой домашний телефон. Если меня дома нет, то в отделение, попросите Зимина Петра Васильевича - сказал следователь, сделал паузу, после чего спокойно добавил - До свидания, Ольга Васильевна.
  - До свидания, Петр Васильевич - отреагировала мама Андрея и тут же подумала о том, что впервые услышала фамилию следователя, до этого его знали только как Петра Васильевича, то есть лишь по имени отчеству.
  - Подождите, Ольга Васильевна, я хотел спросить, но как-то вылетело из головы. Надо же так, действительно насколько всё это странно. Так вот, скажите, есть ли у Андрея ключи от дверей в подвал? Вы чего-нибудь знаете об этом?
  - Ключи от подвала? Нет, я ничего об этом не знаю. Я никогда не видела у него никаких ключей, помимо одного ключа от квартиры. Я спрошу у Алексея. Я незаметно посмотрю там, где у него тайник - сказала Ольга Васильевна.
  - Да, пожалуйста, этих ключей у него быть не должно, это может быть очень опасно. Хотя, знаете, я сейчас вас удивлю, только отнеситесь с пониманием. Дело в том, что я сам в данный момент сомневаюсь в том, что лучше, а что хуже. Никогда ничего подобного со мной не было.
  - А вы откуда узнали, что у него есть ключи? Кто-то из мальчишек вам сказал? - спросила Ольга Васильевна.
  - Нет, эти разве такое скажут - улыбнулся Петр Васильевич - Мне об этом сказала Лидия Петровна. Но я думаю, что это правда, что у кого-то из них есть ключи.
  - Я постараюсь выяснить это. А вы у Андрея спрашивали, говорили ему о том, что вам это известно?
  - Я хотел, но получается, что позже теперь. Говорю же, вылетело из головы - просто ответил следователь.
  - Понятно - произнесла Ольга Васильевна.
  - До свидания, Ольга Васильевна.
  - До свидания - ответила Ольга Васильевна.
  Петр Васильевич быстрым шагом пошёл в сторону своего автомобиля.
  - Год 2021 от рождества Христова. Год 2021 от рождества Христова - дважды вслух повторил самому себе Петр Васильевич, заняв водительское кресло в своем автомобиле.
  - Это же надо так написать. Пацану одиннадцать лет, и на тебе: от рождества Христова. Вот откуда это может быть - продолжил разговаривать с самим собой следователь, через секунду он завел мотор, но ещё какое-то время не трогался с места, смотрел на притихший вечерний двор, как будто пытался его запомнить, не пропустить ни одной детали.
  Ещё появлялись редкие люди. Ещё слышны были голоса. Но всё же очередной неприветливый вечер брал власть в свои руки. За ним придет ночь. Которая будет темной и долгой. Ведь именно так отчётливо виделось. Здесь не может быть иначе. И здесь же всё это, всё одно скрыто плотным туманом. Кто об этом думает? Кто это ощущает в полной мере?
  Автомобиль Петра Васильевича медленно тронулся с места. На очень низкой скорости, почти что шагом, авто покинуло злополучный и загадочный двор. Поднявшись на горочку, свернув влево, Петр Васильевич остановился. Спустя десять секунд он вышел из машины и закурил. Сейчас он смотрел на двор с небольшой высоты. И двор выглядел иначе. Немножечко, но ведь иначе. С расстояния, со стороны. А если было бы через призму будущего, через тридцать восемь прожитых лет. Что было бы тогда. Каким всё это предстает перед преступником. Он точно что чувствует себя здесь в полной безопасности. Он приходит со стороны Усть-Киргизки или тот участок, который напротив школы. Он приходит, меняется Андрей. Андрей сказал, что он боится того, что этого человека убьют здесь в этом времени, тогда убьют его Андрея. А значит, что этот преступник и есть Андрей. Только тот Андрей, которому сейчас 49 лет, который явился к самому себе для того, чтобы убивать. Да настоящий, нынешний Андрей так и сказал: чтобы убивать. Я не могу отследить жизненный путь Андрея в будущем. Этого никто не может сделать, находясь здесь и сейчас. Для этого нужно оказаться в будущем, перескочить эти тридцать восемь лет. Но и сейчас, получается, что Ольга Васильевна права насчет психиатра. Да, это нужно иметь ввиду, это единственное, что возможно сейчас, чтобы повлиять на будущее. Но могу ли с полной точностью утверждать.
  Хорошо, но всё же сегодня изумительный день. Сегодня удалось продвинуться вперёд на огромное расстояние. Теперь мне практически ясна суть всех этих необъяснимых загадок. Да, конечно, принять это трудно. Но другого выбора нет. Теперь остаётся алгоритм действий, всего лишь правильный алгоритм действий. И не нужно, ради бога, думать о том, как всё это представить Кречетову или ещё кому из начальства. Нет, об этом не нужно, это нужно оставить за скобками. Пока что, до поры до времени.
  Следователь вновь оказался в автомобиле. Вновь загудел мотор. На этот раз машина резво рванулась с места. Быстро оказалась на пустом перекрестке, напротив завода железобетонных изделий, поворот вправо, и Петр Васильевич прибавил скорость. Он не обратил внимания на то, что сейчас нарушает правила дорожного движения, что там был знак ограничения скорости, не более сорока километров в час. Это было неважно. Дорога была пустой. Приятный прохладный встречный поток воздуха охлаждал лицо, проникая через открытое окошко. Всего минута, автомобиль оказался на том большом перекрестке, на котором совсем недавно он уже был. Правда, был без автомобиля. Правда, в несколько ином обличии. Но был, и сейчас нужно влево. Где-то триста-четыреста метров и будет этот дом, в который вошёл преступник. Не успел подумать, как в обозрении оказался тот самый дом. Петр Васильевич остановился на обочине, не доехав до дома метров тридцать. Он вышел из машины, он подошёл к дому. Если память не изменяла, то в будущем имеется более высокий забор, другая калитка. Сейчас же простой зелёный штакетник, и в окне горит свет. Промелькнул силуэт женщины. Появилась девочка, которая близко подошла к окну, которая, по всей видимости, смотрела на то, что там во дворе делает собака. Каких-то десять секунд, возник мужчина, который позвал девочку. Обычная семья, вряд ли кто из них имеет какое-то представление о том, что будет здесь, в их нынешнем доме, тридцать восемь лет спустя.
  Петр Васильевич вернулся в машину. Ему надлежало развернуться, его путь домой лежал в обратном до перекрестка направлении, а там на полный километр прямо, затем направо, ещё немного назад. Пешком от района четырех подвалов, вероятно, было бы ближе, но вряд ли быстрее.
  Прошло несколько напряжённых дней. Милиции не удалось продвинуться в поисках предполагаемого преступника, хотя его фоторобот был размещен где только можно. Так же продолжалась работа с населением, и, конечно, с теми, кто был в картотеках органов, в связи с преступлениями сходными. Хотя здесь, да уж точно, что схожесть если и была, то условная. Но и даже так ничего не было, ни одной маломальской зацепки. Преступник просто напросто не существовал - это то, что следовало первичным выводом, и это же, всё же опровергалось определенными свидетелями, которые видели этого человека, видели своими глазами, рядом с собой. А значит, что он есть, что он здесь. Значит, что нужно найти то место, где он прячется, откуда он является. И это место не должно быть далеко. Это место должно быть, как говорится, в шаговой доступности. Ведь никто не видел преступника в автомобиле, за рулём автомобиля, в автобусе, на остановке общественного транспорта. Значит, что где-то рядом.
  Ну как же собака. А здесь и вовсе ничего окромя мистического тумана не было. И очень трудно было Кречетову обосновать произошедшее перед вышестоящим начальством. Лучшая версия та, которая не была точной, но которая укладывалась в реально возможное: есть убийца, у убийцы есть собака, которую он использует в своих преступных целям.
  И ни одного слова о Андрее. Кречетов этого не коснулся, правильно полагая, что пока лучше обойтись без этого, лучше это оставить между своими, в кабинетах собственного районного отделения милиции.
  Случился ещё один тщательный обыск в подвалах. Результатом этого мероприятия стало полное отсутствие результата. Особенным вопросом было обнаружение так называемого стороннего хода. Но и здесь Кречетова и Петра Васильевича ждало разочарование, ход обнаружен не был. Не было и ничего из того, чтобы хоть чем-то обозначало его возможное присутствие. Да, казалось странным, но наличие мистической изнанки принималось сыщиками в учёт, поэтому смотрели то, чего не было. Может какое изменение, может, но опять же, совершенное ничего. Ещё следы жизнедеятельности собаки, за которой прочно закрепилось наименование, взятое из канонов классики: собака Баскервилей. Этих следов найдено не было. Никто не содержал животное в подвалах.
  Неудобств местному населению было доставлено множество. Но все всё понимали, поэтому терпели, не выражали никаких негативных эмоций. Ту же, случившуюся новую порцию разговоров и гипотез - от этого некуда было деться, поэтому и не стоит лишний раз упоминать. Мальчишки тоже были. Петр Васильевич намеренно не касался в общении с ними ничего на злободневную тему, а лишь ограничивался посторонними историями и разными шутками.
  В общем, расклад был таким, был неутешительным, можно сказать, что бесполезным. Да и принято было решение, пока что не ликвидировать подземные ходы.
  - Как ты думаешь, почему убийцу видели всего лишь несколько человек, включая тебя. Ведь он неоднократно бывал во дворе четырех подвалов. Он подходил, он, вероятно, ждал момента и прочее. Его должны были видеть многие люди, судя по времени действий. Вот представь себе, я об этом сейчас - произнес Кречетов, обращаясь к Петру Васильевичу.
  - Я понимаю, я представил. И у меня нет ответа. Так чтобы точного ответа. Есть версия, но ты вновь начнёшь нервничать и психовать, если я её озвучу. Хотя, опять же, Лидия Петровна, Иван Анатольевич, они же здесь и сейчас видели преступника - произнес Петр Васильевич, хотел продолжить, вытащил из пачки сигарету, но Кречетов вставил своё.
  - Давай пока без этого. Давай не будем путать самих себя. Я знаю, что ты мне хочешь сказать. Но нужно думать в реальном ракурсе. Из будущего прийти сюда невозможно. Машина времени существует только в фантастических романах. Ладно, ладно, только давай в другой раз об этом - проговорил Кречетов, последние его слова были вызваны тем, каким ироничным было лицо Петра Васильевича.
  - Хорошо, давай реально. Что у нас есть? Два убийства в последний месяц, ещё два убийства в прошлый календарный месяц, и сплошной туман. Но нет, конечно, есть подозреваемый, о котором мы только что говорили в реальной плоскости. Есть совершенно мифическая собака, которую ты имел возможность видеть лично, и которая оставила самые настоящие следы своей кровавой деятельности. Что дальше? Дальше, то получается ничего.
  - Ты что предлагаешь?
  - В данный момент ничего нового я предложить не могу. Мы делаем всё, что вообще можем делать. Ты это прекрасно знаешь - ответил Петр Васильевич, ничего по делу не сказав.
  - Я знаю, я хочу знать, что ты делаешь лично?
  - Интересная история, да, я лично, я работаю. Я вижу возможность хоть какого-то прогресса только в одном - это общение, это постоянный контакт с мальчиком Андреем. Ещё с его друзьями Костей и Максимом. Только с этим, я имею ввиду друзей Андрея, несколько сложнее. Мне нужно поговорить с ними отдельно от Андрея. Я сегодня сделаю это, попытаюсь. Но наш разговор через час станет известен Андрею. Надеюсь, что это ты понимаешь.
  - Ты зачем это с такой иронией. Я понимаю это. Не понимаю, почему эта деталь тебя волнует. Ну, расскажут они своему другу, ну, что в этом такого.
  - Есть кое-что, ведь я до сих пор не могу на все сто процентов доверять Андрею. Я боюсь, что преступник может на него влиять очень сильно. И да, опять же по средствам, которые нельзя отнести к нашей с тобой реальности.
  - Ох уж, черт бы все это побрал. На что мне это, вот скажи - отвлечённо сказал Кречетов.
  - Ладно, Сергей Павлович, я как раз поеду, найду друзей Андрея, для небольшого разговора. И знаешь что, он этот загадочный мистер Хайд, он скоро убьет ещё.
  - Ты это откуда знаешь? Ты меня не пугай, пожалуйста - нервно развел руками Кречетов.
  - Откуда, откуда. Не веришь, но я чувствую. Объяснить это невозможно, но он убьет.
  - Без слов, на эти твои домыслы. У Олега есть чего нового?
  - У него и спроси, но насколько я знаю, то нет. Ладно, я поеду - сказал Петр Васильевич.
  - Ну хорошо, не нервничай. И знай, что я на твоей стороне. Что я принимаю все то, что ты делаешь. Так что, я хочу тебе напомнить, что одному не нужно работать, что всегда рассчитывай на меня - сказал Кречетов, пожал Петру Васильевичу руку, на этом они временно расстались.
  ... Хозяин был старый. Хозяин сошел с ума. Хозяин заснул летаргическим сном. Собака его охраняла от тех, кто хотел похоронить его заживо. Собака их всех съела, и многих других, потому что собака хотела есть. Затем пришли полицаи и застрелили собаку. Тогда очнулся хозяин, и полицаи застрелили его...
  Сам себе повторял следователь, на своей машине направляясь в хорошо знакомый двор четырех подвалов.
  Но хозяину всего-то сорок девять лет. Почему он старый? Сошел с ума - вот это вполне вероятно. Заснул летаргическим сном - это допустим, но в какой форме, что и как. Хотя опять же, когда пришли полицаи, то он очнулся, и они его застрелили. Значит, что он всё-таки спал, он не мог двигаться, что-то делать. И это происходило в году 2021 от рождества Христова. Что собака? Она охраняла хозяина, она их всех съела. Кого их? От кого собака охраняла хозяина, и кто хотел его похоронить заживо? Ещё важно, и многих других, потому что собака хотела есть. Да, это как раз ближе к истине - собаке нужно что-то употреблять в пищу. Собака очень большая. Застрелили полицаи? Значит, среди тех, кто хотел похоронить хозяина не было полицаев.
  Петр Васильевич оставил свой автомобиль в соседнем дворе, возле девятиэтажного дома, в котором располагались почта, аптека, парикмахерская, книжный магазин. Причем местом парковки стала дальняя сторона дома, ближе к продуктовому магазину. Всё это для того, чтобы пацаны не увидели его раньше времени. Затем следователь прошёлся пешком. Затем он занял крайне неприметное место, с которого хорошо был обозрим почти весь двор, а вот самого Петра Васильевича было разглядеть трудно, только если оказаться на близком расстоянии. Ждать пришлось долго. И не потому что не было мальчишек, а потому что они были втроём. Ему же нужно было, чтобы без Андрея. Нужно было проверить небольшую, но очень важную деталь: насколько гость из будущего способен управлять Андреем, управлять самим собой. Но может быть, что всё же это не так. Что Андрей это придумал, что он и преступник разные физические величины. Ведь когда Андрей появился в подвале, когда его чуть ни застрелили, он же и в тоже время был дома, он спал. А значит, что преступник принял облик мальчика. Преступник или собака. Черт побери всё это, но реальный Андрей в подвале не был. Хорошенькое дело, этот убийца - он и взрослый мужчина, он и мальчишка, он и собака. Тогда и будущее уже не кажется чем-то невероятным.
  Петр Васильевич размышлял. Мальчишки играли в непонятную следователю игру. Они мячом пытались попасть в квадрат, нарисованный мелом на кирпичной стене, когда кто-то попадал, пиная мяч с метров пятнадцати-двадцати, то они совершали следущий этап этой игры, они меняли угол обстрела, один из них становился к черте, бывшей за метра два от стены, он теперь защищал квадрат, становился чем-то вроде вратаря. Причем вратарём становился именно тот из них, кто попал в квадрат. Он получалось защищал свой результат. Петр Васильевич такой игры не знал, видел впервые, поэтому решил, что ребята сами это придумали. За это их мысленно похвалив, следователь возвращался к своим размышлениям, в которых не было места импровизированным играм, или как раз наоборот, одни лишь импровизированные игры.
  Хозяин сошел с ума. Хозяин заснул летаргическим сном...
  Значит, что всё же хозяин собаки. Значит, что собака не сама по себе. Но это и так должно было быть ясно. Если бы иначе, то она действовала бы совсем иначе, действовала проще: поймал, сожрал, убежал, спрятался, и так по кругу.
  К пацанам присоединились ещё двое товарищей. Петр Васильевич пока что не волновался. Да, он тратил своё личное время. Но можно ли было в таком деле иначе. Такое дело, странное погружение. Пятьдесят шесть лет, большая часть жизни позади - и это на самом деле так, именно большая, а не значительная, не практически вся, потому что ещё тридцать восемь лет впереди, до девятого четырех или даже больше. Но можно ли в это верить? Только не в этом сущность, а в возвращении, в притяжении к тому, что давно ушло. Эти книги, эти герои из книг. Кто вы мистер Хайд? Или вас зовут мистер Степолтон? Собака Баскервилей - но эта тварь практически вылитая, что мурашки по коже, что не дай бог кому с ней встретиться. А нам придется, а мне придется.
  В семь часов Андрей должен пойти домой. Конечно, будет тянуть, как минимум полчаса, может час. И никак нельзя на это повлиять.
  Петр Васильевич сейчас находился неподалеку от первого подъезда 38/3, который самый дальний от шестого подъезда, возле которого, в площади сушилки происходила необычная игра мячом. Устав сидеть, он решил размять ноги. Для этого он отошёл к углу дома, чтобы по-прежнему оставаться в положении инкогнито. Сделал несколько шагов туда обратно, ещё раз туда обратно, как услышал знакомый звук, от которого тут же по телу пробежали мурашки. Это была собака. Её рычание шло из подвала. Совсем рядом со следователем располагалось слуховое отверстие, бывшее заколоченное досками, но не полностью, имелись щели, через которые можно было увидеть, если там не было той кромешной тьмы.
  Но и так, или сыграло свою роль представление, но, эти два красных глаза, это серое очертание клыков на близком расстоянии, что обдало горячим и неприятным дыханием. Петр Васильевич тут же отшатнулся от отверстия. Потребовалось полминуты, чтобы сбросить последствия редкостной шоковой терапии. Ещё десяток секунд, только после этого следователь вновь приблизился к отверстию - и собака была там. Она буквально не сводила с него своих глаз. Она приглушённо и особо злобно рычала. Не хватало лишь того, чтобы эта жуткая зверюга облизывалась. Может и было, но образно, потому что он этого разглядеть не мог. Зато отлично прочитал то, чего не было до этого, что появилось именно сейчас. Так как будто по ходу следования открылась ещё одна подвальная дверь, за которой с полной очевидностью было только одно: следующая жертва - это ты, главная жертва - это ты.
  Петр Васильевич почувствовал холодный озноб по всему телу. Мгновенно участилось сердцебиение. Пришлось усилием воли взять себя в руки, после этого отойти от стены дома. Нервно вытащить очередную сигарету, и лишь после этого вспомнить о том, для чего он здесь, а значит, повернуть голову и не увидеть в компании пацанов Андрея.
  Он ушел в течение этих нескольких минут. Так совпало или всё же нет? Точно что нет, нет ошибки, здесь ничего не бывает совпадением, здесь одно настолько связано с другим.
  Петр Васильевич жадно затянулся. Мысленно постарался убрать собаку на какое-то время в сторону и пошел к мальчишкам, в числе которых ещё находились Костя и Максим. Ребята не увидели его на подходе, они были увлечены игрой. Следователь остановился возле них, прислонился плечом к кирпичной стене и пока что молчал.
  Глава пятая
  1983 год.
  Игра продолжалась. Максим весь был красный, он сильно нервничал. То и дело что-то предъявлял своим партнёрам. И Петр Васильевич быстро понял, что это их необычное состязание имеет командный характер. Впрочем, много времени на выяснение правил игры не было, да и не было в этом какой-то нужды. Тем более то самое время, его ведь минуло не более минуты с небольшим, как Костя, который как раз в этот момент начал о чем-то спорить с Максимом, увидел, что рядом с ними находится милиционер, поэтому тут же замолчал.
  - Тихо ты, Макс, хватит - сказал Костя.
  - Что, вы не отыграли этот мяч, нужно перебить - импульсивно отреагировал Максим.
  - Кончай игру - сказал Костя.
  Все остановились. Максим хотел сказать, уже открыл рот, но так и остался в этом положении, потому что в группе мальчишек возник Петр Васильевич.
  - Да, закончите свою игру завтра, а сейчас мне нужно вас кое-что спросить. Костя, Максим, давайте отойдем на скамейку, присядем, а то дяденька старенький.
  Костя и Максим ничего не сказали, они молча последовали за следователем, который направился к близлежащей лавочке, бывшей возле злополучного подъезда номер шесть, дома 38/3.
  - Вопрос такой у меня к вам. Знаете ли вы о том, что сейчас собака Баскервилей в подвале? - спросил он, этим удивив ребят.
  - Нет, откуда мы можем знать - ответил Максим.
  Петр Васильевич посмотрел на Костю.
  - Может и быть, я подумал, потому что Андрюха резко бросил играть и ушел домой - произнес Костя.
  - А вот это ближе к теме, к той теме, которая мне интересна. Значит, ты заметил, что Андрей временами ведёт себя странно и ты уверен в том, что это происходит из-за того, что кто-то появляется в подвалах, что между этим есть прямая связь.
  - Ну, не совсем, не знаю, и не только я - начал Костя и посмотрел на Максима, Максим никак не отреагировал, он в данный момент смотрел в землю.
  Неподалеку от них стояли ещё несколько их же товарищей: Женька, Серёга, Игорь и мальчик, который так же был Костя. К ним подошёл ещё один пацан, в котором следователь сразу узнал Витьку Гутника, это по описанию внешнего вида, к тому же в руке у этого объемного мальчика имелся пирожок. Ребята сейчас не могли слышать разговор между своими друзьями и милиционером. Всё же обозначенное как расстояние "неподалеку"не позволяло этого сделать. Но смотрели с интересом, явно ждали того момента, когда можно будет спросить у Кости и Максима: что же случилось, почему главный мент по подвалам вновь появился в их дворе.
  - Бывает что-то - наконец-то озвучил Максим.
  - Вы думаете, что Андрей говорит правду? Ну, на пример, насчёт возможности попасть в будущее, использовать это для каких-то целей. Только не пытайтесь мне лгать. Я же уже говорил о том, что сразу отличаю ложь и правду.
  Петр Васильевич закурил. В голове возникла мысль о собаке, которая сейчас в самой непосредственной близости, и рядом с которой находится её хозяин, или как его там правильно.
  - И да, и нет - неожиданно ответил Костя.
  - Интересно выходит, неожиданно, продолжай - сказал следователь.
  - Он разный бывает. Мне иногда кажется, что у него с головой что-то. Он так говорит, как будто это не он вовсе. Вот тогда не очень хочется верить - сказал Костя.
  - Не хочется верить или вы его начинаете бояться. Именно полагая, что он - это не он вовсе?
  - Ну, примерно так - вставил своё Максим.
  - Скажите, следопыты, а что конкретно Андрей говорит в тех случаях, когда он не такой, когда сомнения есть?
  - Вот тогда он и говорит о том, что есть дорога в будущее, что он может провести туда, что с этого можно много что получить - ответил Костя.
  - А что за это он просит? Не торопитесь, это очень важно. Он просит за это что-то сделать? - спросил Петр Васильевич.
  - Да, он говорит, что нужно будет это держать в тайне - начал Максим.
  - Это понятно - отреагировал Петр Васильевич - А что помимо этого?
  - Мы создадим свою отдельную команду. Мы будем делать всё то, что потребуют из будущего - ответил Костя.
  Нужно сказать, что ребята чувствовали себя отвратительно. Им отчётливо виделось, что они сейчас самые настоящие слабаки, что они подобны Гутнику. Ведь ничего не могут противопоставить следователю. Выкладывают ему всё как на духу. При этом не совсем понимают, почему это с ними происходит.
  - Кто потребует из будущего?
  - Мы не знаем. Но там же есть люди, есть те, кто может прийти оттуда сюда. Эти вот люди смогут на нас полагаться. Это такая игра, в этом нет ничего серьезного - ответил Максим.
  - Ты думаешь, а я вот не разделяю твои слова, насчёт игры. Потому что это не игра, в том смысле, как вы понимаете. Это игра очень опасная и настоящая. Игра за которой есть только одно - и это смерть - сказал Петр Васильевич.
  - Мы ещё ничего не сделали - пробормотал Костя.
  - Ещё минутку, ладно. Но тот Андрей, который нормальный, вы ему говорили ведь о том, что он вам предлагал. Как он на это реагирует?
  - Говорили, он говорит: не было ничего такого - уверенно ответил Костя, Максим кивнул головой в знак подтверждения.
  - Ясно, вот это мне и было нужно. Выходит, что убийца может принимать облик Андрея. Так что мотайте себе на ус, как только он в таком виде, то сразу, под любым предлогом, подальше от него, потому что это не ваш друг, а убийца, хозяин собаки Баскервилей. Запомните мои слова. Я только вам напрямую это сказать могу. А знаете почему, потому что ваши родители, мои коллеги милиционеры этому не поверят. Вот какое дело мне приходится вести. Вот поэтому я и должен знать, что вы мне главные помощники. Есть я и есть вы втроём, в этом деле больше никого нет - несколько тише произнес следователь - И вот ещё что, настоящий друг никогда не будет требовать от своих же лучших друзей что-либо выполнить и тому подобное. Настоящий друг, он на то и друг, чтобы помочь, чтобы поделиться, и при этом ничего не потребовать взамен. Вы понимаете, о чем я говорю. Вы же отлично меня сейчас понимаете. А тот, который не друг вовсе, тот как раз и потребует оплаты долга. Я не просто так вас спросил.
  - Мы понимаем это - ответил Костя.
  А ведь действительно, чего здесь не понять. Всё просто и доступно было в словах этого милиционера.
  Поэтому, после слов Петра Васильевича мальчишкам стало лучше. Причем с каждой истекшем секундой это чувство усиливалось. Никакие они не предатели, а они те люди, которым доверено участвовать в очень опасном деле, которое недоступно не только всем взрослым вокруг, но и даже другим сотрудникам милиции.
  - Ну, если понимаете, то на сегодня у меня больше вопросов нет. Давайте по домам, не расстраивайте по пустякам своих родителей.
  - До свидания - по очередно сказали Максим и Костя, но домой пошли не сразу, сначала подошли к своим друзьям.
  Петр Васильевич же оставался на лавочке. Ему необходимо было принять решение здесь и сейчас. То чувство, которое приходило к нему ранее, то странное ощущение присутствия преступника в самой непосредственной близости, сейчас это не просто стало сильнее, это в данный момент поглощало целиком, давило с такой несоизмеримой силой, что ошибиться было нельзя: всё изменилось, всё это переступило неведомую черту, и сейчас цель преступника одна - это покончить с ним Петром Васильевичем Зиминым, потому что следователь перешагнул ту самую черту, следователь стал слишком много знать, и этого неведомый мистер Хайд допустить уже не может. Нет смысла отступать и ему Петру Васильевичу, да и невозможно себе даже представить, что он позволит себе струсить, не принять этого странного, смертельного вызова.
  - Вас всех троих скоро посадят в тюрьму. Мне бабка моя сказала. Посадят вас, а вашу собаку отправят на опыты! - громко, истерично выкрикнул Витька Гутник, он же при этом отбежал от остальных мальчишек на несколько метров.
  Он уже успел справиться с пирожком. Он очень плохо выговаривал букву "эр", поэтому его угрозы выглядели довольно комично. Особенно если слушать и смотреть на это со стороны. Что и довелось следователю, ведь он повернул голову на звук, он сейчас как раз наблюдал эту сценку.
  "Витька Гутник, да, неприятный тип Витька Гутник, так вроде кто-то из пацанов сказал. Но кто? Какая разница. Витька любит жаловаться, Витька всё время кушает бабушкины пирожки. Какой приятный и послушный мальчик Витька Гутник. Нельзя его отдавать на ужин собаке Баскервилей. Которая съела всех, кто хотел похоронить хозяина заживо. В их числе и Витьку Гутника. Стоп, причем здесь Витька Гутник" - размышлял следователь, внимательно наблюдая за Витькой Гутником, который оставался на прежнем месте, который сейчас делал непристойные жесты в адрес своих обидчиков. Те ему не отвечали словами, те смеялись. Но в какой-то момент он всё же увидел, как Костя ответил толстому мальчику Витьке с помощью жеста, который был необычным, который показывал, используя руки, как огромная пасть собаки будет жевать Гутника.
  Петр Васильевич улыбнулся. Было от чего, ведь всё это уже было знакомо, ведь всё это было и в его детстве. Было ещё жёстче, ещё откровеннее. И всё же времена изменились, наверное, в лучшую сторону, не наверное, а точно что в лучшую сторону. И всё же, а как там в 2021 году.
  - Доберусь ещё до вас! - картавым голосом выкрикнул Витька Гутник и бросился бежать к своему подъезду.
  Петр Васильевич поднялся на ноги. Сделал два шага от лавочки. Увидел, что Костя обозначил желание подойти к Гутнику. Вот поэтому последний и решил поскорее ретироваться.
  - Костя, Максим, и всё остальные из присутствующих, я же попросил вас расходится по домам - произнес следователь.
  - Ладно, давайте до завтра - проговорил Максим, обратившись к своим друзьям.
  После этого он пошел в сторону собственной квартиры. Гутник же стоял у дверей своего подъезда и наблюдал за тем, что там происходит, что сейчас сделает дядька милиционер.
  Петр Васильевич ничего делать, по отношению мальчишек, и не собирался. После ухода домой Максима остальная компания как-то быстро разошлась в разные стороны. Скрылся из обозрения и забавный Витька Гутник. Сразу стало как-то по особенному тихо. Как будто кто-то отключил что-то настолько важное из этого вот пространства, сделал это убрав с главной сцены самых обыкновенных мальчишек. Что следователь это ощутил, об этом мгновенно подумал. Ведь явственно чем-то нехорошим потянуло из подвала, через те самые вентиляционные отверстия. Не просто потянуло, а настоятельно напомнило о себе, как только удалились пацаны, как только на время перестали звучать их голоса. Выглядело странно. К странностям уже не нужно было привыкать, но всё же, он остановился, достал из кармана пиджака очередную сигарету - и на расстоянии, провалиться на этом месте, если это не так, расслышал хорошо уже знакомое сдавленное, отвратительное рычание. Собака всё это время была рядом, вон за тем вентиляционным отверстием, между пятым и шестым подъездами. Она слушала их разговор. Она не хотела и на минутку оставить следователя без своего внимания.
  От этого холодные мурашки пробежали по телу. Петр Васильевич коснулся рукоятки пистолета, которого сейчас у него быть не должно, но в нарушении распорядка, пистолет был с ним. И он этот тяжёлый черный "Макаров" самую малость успокоил нервы, заставил его взять спокойную паузу, чтобы, по-прежнему слыша это проклятое злобное рычание, выкурить сигарету, посмотреть на серое небо, с множеством туч, с близким приближением темноты, в которой так хорошо себя ощущают собака Баскервилей и её хозяин, тот самый мистер Хайд.
  - Интересное дело у нас складывается. Выходит так, что теперь начинаем играть по крупному, что все козыри на стол выложены, и теперь кто кого - сам себе прошептал Петр Васильевич.
  Он быстрым шагом двинулся на квартиру Ивана Анатольевича. Дверь открылась сразу, сделал это сам Иван Анатольевич, который нисколько не удивился появлению следователя. А всё от того, что всё связанное с подвалами ни на минуту не выходило из головы старика-сантехника. Ещё малость расстраивало то, что он как бы оказался в странном положении. Ведь ещё совсем недавно ему казалось, что эти подвалы есть его территория, где он главный, где он ближе всех к теме. Но оказалось, что это не так. И ладно бы органы внутренних дел, но вот это чудовище, эта страшная мифическая собака, этот загадочный и неуловимый убийца. Да, всё это стало неожиданностью. Всё это не приносило никакой радости и позитива. Единственное что давало, так это множество разговоров, в среде которых Иван Анатольевич явно был самым посвященным лицом. И вот сейчас, именно к нему пожаловал следователь, а разве могло быть иначе.
  - Добрый вечер, Петр Васильевич, ключи вам понадобились, так я мигом, сейчас - произнес Иван Анатольевич.
  - Добрый вечер, но вам необязательно со мной. Мне нужны ключи от 38/3 и 38/2. Я хочу ещё раз посмотреть, есть одна гипотеза.
  - Е, врёшь, мил человек, какая ещё гипотеза. В своё личное время ты снова здесь. Я понимаю, я сам такой. Когда решение проблемы - это превыше всего. Только у меня-то что, а у тебя, то дело другое - быстро бормотал старик, надевая обувь, запихивая в карман своего изрядно поношенного пиджака пачку папирос Беломорканал.
  - Опасно всё это, Иван Анатольевич, не дай бог что, ведь мне придется за вас отвечать - очень серьезно произнес Петр Васильевич, когда Иван Анатольевич прикрыл за собой дверь, не закрывая её на замок.
  - Ты человек опытный, найдешь как это представить, если что. Одному же оно не очень хорошо туда ходить, в свете последних событий. Только вот ты один, и понимаю я, что неспроста это, что-то за этим есть - витиевато выразился Иван Анатольевич, в это время они уже успели оказаться возле двери в подвал 38/3.
  - Так-то оно так, но и оно не до шуток. Я хочу попробовать застрелить эту чёртову собаку Баскервилей. Она сейчас там, я её видел через вентиляционное отверстие - мрачно произнес Петр Васильевич и извлёк свой пистолет.
  - Я если что отвлеку зверюгу - улыбаясь проговорил Иван Анатольевич.
  Выглядело это необычно. Старик ведь отлично понимает с чем придется столкнуться. Какая серьезная опасность ждёт буквально за этой дверью, сразу за лестницей, возможно не дойдя до разделительного перекрестка.
  - Смотрите, Иван Анатольевич, я вас предупредил - сухо резюмировал следователь.
  Очень осторожно они начали спускаться вниз. Вокруг была полная тишина. Ничего не подтверждало присутствие собаки, не было и намека на то, что где-то здесь и сейчас прячется опасный преступник.
  - Как будто нет никого - произнес Иван Анатольевич.
  - Вот именно как будто. Мы не станем далеко ходить. Нам нужно выманить собаку сюда. Будем вот здесь, сразу за лестницей. Мне нужно свободное пространство, чтобы у меня было время, чтобы собачка не смогла ускользнуть в сторону, но и чтобы она же не смогла достать меня быстро.
  - Понял, я буду выходить, чтоб меня было видно. В общем, приманкой стану - сказал Иван Анатольевич.
  - Ладно, только смотрите в оба, не отходите дальше трёх метров - сказал Петр Васильевич и тут же подумал о том, а как же тыл, если противник появится со стороны лестницы, войдёт через открытую дверь в подвал, правда, вероятность этого тут же показалась следователю сомнительной, но всё же она была, поэтому он тихо озвучил.
  - Иван Анатольевич, смотрите иногда в сторону лестницы, на всякий случай, а то мало ли что.
  Прошло минут пять, бесконечных пять минут. И только после этого послышались посторонние звуки, - и сразу стало ясно, что это собака.
  "Она съела всех, кто пришел похоронить хозяина заживо" - ознобом появилось в сознании следователя.
  Собака не собиралась оставить Ивана Анатольевича в живых, она была не против того, чтобы получить очередную добычу.
  "И съела всех других, потому что она хотела есть" - продолжение вернулось к следователю, потому что он слышал, как собака приближается, как она тихо и расчётливо крадётся, чтобы у жертвы не осталось времени спастись бегством наверх.
  Петр Васильевич делал знаки Ивану Анатольевичу: осторожно, она рядом. Иван Анатольевич нервно кивал головой в ответ: я понял, я готов.
  В голове с невероятным напряжением стучали секунды. Рука срослась с рукояткой пистолета. У него должно хватить времени, чтобы разрядить с близкого расстояния всю обойму. А затем уже что будет, то и будет. Оставалось совсем чуть-чуть, какие-то считанные секунды, как за спиной заскрипела входная дверь. Петр Васильевич отвлекся на звук. В этот момент и показалась собака. От ужаса Иван Анатольевич остолбенел. Огромных размеров черная собака смотрела на него, находясь на расстоянии каких-то десяти метров, она же медленно, но всё же двигалась ему навстречу.
  Петр Васильевич не видел собаку. Он находился перпендикулярно галерее, в углублении, за его спину и должен был броситься Иван Анатольевич, заманив собаку за собой, чтобы она не могла двинуться в сторону. Следователь делал отчаянные жесты руками, чтобы Иван Анатольевич уходил со своего места, в это же время кто-то осторожно спускался по лестнице. Но Иван Анатольевич выглядел странно, он как будто попал во что-то подобное гипнотическому трансу. Каждая секунда удлинялась в три раза. Каждая прожитая секунда оседала в голове тяжестью. Происходило то, чего нельзя было допускать. И Петр Васильевич не выдержал, он покинул своё место, он выскочил на свободное пространство, - и тогда собака бросилась на них с бешеной скоростью. Петр Васильевич дважды выстрелил мгновенно. Одна из пуль точно попала в монстра, но его движения не остановила, - и через секунды собака сбила с ног и Ивана Анатольевича и Петра Васильевича, которые находились очень близко друг от друга. Но тут же случилось неожиданное. Собака двинулась дальше по галерее.
  - Что это? - прошептал Иван Анатольевич.
  - Хозяин был старый. Хозяин сошел с ума. Хозяин заснул летаргическим сном - послышался голос, шедший оттуда, куда удалилась эта чудовищная собака.
  Это был голос Андрея.
  - Черт побери, этого ещё не хватало - проговорил следователь, поднявшись на ноги - Это Андрей, настоящий Андрей, а не то чудовище, которое может принимать его облик - добавил он, почему-то смотря вниз, себе под ноги.
  - Они пошли к подземному ходу - произнес Иван Анатольевич.
  - Говорил же ему, его родителям, чтобы в эти подвалы не ходил. Как он здесь оказался, ещё и так поздно. Проклятие какое-то, иначе не скажешь.
  - Проклятие или не проклятие, но получается, что он спас нам жизнь, он увел от нас собаку, он её позвал - отреагировал Иван Анатольевич.
  - Да, так выходит. Но нам теперь нужно самого Андрея отсюда вызволить. Если бы я мог понимать, какие у него взаимоотношения с этой собачкой, тогда бы, а так. Ладно, Иван Анатольевич, давайте потихоньку двигаться к подземному ходу. Внимательно смотрим по сторонам, не забывайте, что помимо собаки здесь находится её настоящий хозяин, который заснул летаргическим сном, который сошел с ума.
  - Заснул летаргическим сном? Сошел с ума? - удивлённо переспросил Иван Анатольевич.
  - Да, это очень интересная история, Иван Анатольевич - неопределенно отреагировал Петр Васильевич.
  Они двинулись в направлении подземного хода. Они оба ощущали себя паршиво. Иван Анатольевич находился в шоке, у него из головы не выходила встреча с собакой, он даже не думал, не представлял, какой на самом деле является эта жуткая собака Баскервилей. Петр Васильевич же злился, ненавидел самого себя, потому что с каждым разом все его замыслы не достигали никакого результата. Это не добавляло уверенности, но и это же заставляло раз за разом увеличивать ставку, хотя она и без того уже была ценою в жизнь.
  Через несколько минут они подошли к обозначенной точке. Здесь было привычно тихо, так же омерзительно сыро, так же ещё темнее, чем в пространстве проходов. Здесь даже стены выглядели какими-то другими, они как будто добровольно приняли атмосферу, они были не против того, что дополнять сущность подземных переходов, которых здесь изначально не было.
  - Изначально не было - прошептал Петр Васильевич, вместе с Иваном Анатольевичем они сейчас буквально растворились в полной темноте.
  Глава шестая.
  1983
  Ведь не один из них не позаботился о том, чтобы иметь с собой самое необходимое, речь о фонариках, на батарейках, о тех которыми уже неоднократно пользовались. Но сейчас не было, сейчас с большим опозданием лишь пришлось вспомнить об этом досадном упущении.
  - Света не хватает - произнес Иван Анатольевич.
  - Да, дальше будет ещё хуже - сказал Петр Васильевич и в этот же момент зажёг спичку, какого-то другого источника освещения не было.
  До угла, до того места, где располагался подземный переход остались считанные метры.
  - Не видно Андрея нигде, где он может быть - проговорил следователь, зажёг ещё одну спичку.
  Тот звук, когда чиркает спичка о коробок, тот звук был настолько громким. Казалось, что можно было бы оглохнуть. Но нет, уши выдержали.
  - Надо же, кто бы мог подумать - произнес Иван Анатольевич.
  - Вы о чем, Иван Анатольевич?
  - Трансформация, ужасная трансформация привычного. Ведь я столько лет был здесь, почти десять лет, с самого начала. Ничего этого не было. Не я не про собаку, не про убийцу - это как бы ясно. Я про эту чудовищную атмосферу, которую ведь они сюда притащили откуда-то - сказал Иван Анатольевич.
  - Из будущего, вот нам и нужно отправить это всё назад в будущее.
  - Да, конечно, Петр Васильевич - сказал Иван Анатольевич.
  - Слушаем внимательно - напомнил следователь.
  - Может это чудовище больше не появится - произнес Иван Анатольевич, Петр Васильевич на него посмотрел с интересом - понять смысл сказанного, хотя Иван Анатольевич не мог разглядеть удивления на лице следователя, ведь ничего не было видно на расстоянии метра, пусть глаза привыкли, но всё же.
  - Это почему же?
  - Вы же, Петр Васильевич, кажется, одним выстрелом всё же попали в неё - объяснил Иван Анатольевич.
  - Кажется, возможно, вероятно. Я сейчас реально начинаю сомневаться в том, берут ли её пули, могут ли вообще причинить ей какой вред.
  - Если нет, то нам нужно отсюда уходить - просто и честно отреагировал на слова Петра Васильевича Иван Анатольевич.
  - Да, вы правы, но нам нужно ещё найти мальчика. Он мог другим маршрутом нас обойти, выйти наружу, минуя нас?
  - Мог, если вдоль стены, то мог - ответил Иван Анатольевич.
  - Ясно, тогда сейчас давайте этим путем назад к выходу. Андрея здесь нет. Слава богу, что нет и собаки Баскервилей - сказал Петр Васильевич, зажёг третью, затем четвертую спичку, именно сейчас они находились в паре шагов от таинственного подземного хода, вход в который был открыт.
  - Туда он мог - сказал Иван Анатольевич.
  - Не дай бог - отреагировал следователь, и прямо в этот момент подумал о том, что в течение каких-то двадцати секунд дважды озвучил имя божие вслух, а это показатель, серьезный показатель неуверенности и нервозности.
  Они сделали всего несколько шагов, как услышали звук. Кто-то к ним приближался. Делал это осторожно и медленно.
  - Тихо - прошептал следователь, на уровень груди подняв свой пистолет.
  Остановились. Стало отчётливо слышно шаги.
  - Это не собака.
  Иван Анатольевич не отвечал, он лишь тяжело дышал и ему очень сильно хотелось курить.
  - Петр Васильевич, вы здесь, это вы - прозвучал из темноты голос Андрея.
  Ещё не успело исчезнуть эхо, как тут же образно прояснилось всё вокруг: мальчишка здесь, он живой, он сам нашел их.
  - Да, Андрей, мы здесь - тихо и спокойно произнес в ответ следователь.
  Сразу после этого появился Андрей, точнее, что поначалу серое очертание в темноте, а уже затем можно стало разглядеть мальчика более четко.
  - Я не знал, вы ли это, я боялся, что там может быть тот человек из будущего - сказал Андрей.
  - Он здесь, убийца сейчас здесь? - спросил Петр Васильевич.
  - Да, он здесь. Если собака здесь, то и он обязательно здесь. Собака не может быть в подвалах сама по себе.
  - Ты откуда это знаешь, хотя сейчас не время для каких-либо вопросов - проговорил Петр Васильевич.
  - Я не знаю откуда, но я точно это знаю - всё же ответил Андрей, его голос был тихим, было видно, что Андрей выглядит не очень хорошо, что он сильно боится, что его практически трясет от страха и напряжения.
  - Зачем ты пришел сюда, я же говорил - произнес следователь, он не хотел этого делать сейчас, но не сдержался, на это повлиял голос мальчика, его внешний вид, чтобы разглядеть который пришлось использовать ещё несколько спичек из коробка.
  - Я должен был. Мне нужно вам сказать, чтобы вы не убивали этого человека. Если вы его убьете, то убьете меня. Потому что я и он это один человек. Его можно убить только там в будущем, чтобы я мог остаться здесь, дожить до того времени, когда его убьют, когда он сначала сойдёт с ума, а уже затем заснёт летаргическим сном.
  - Ты уверен, ты ведь говоришь о самом себе ужасные вещи. Но я догадывался, у меня была такая версия - отреагировал Петр Васильевич.
  Иван Анатольевич совсем ничего не понимал. Всё это, все эти слова, они не укладывались у него в голове.
  - Я и сам не сразу это понял. Но это именно так. Я смогу провести вас в будущее. Это смогу только я. Вы сами не сможете - сказал Андрей.
  - Я об этом уже знаю. Но скажи, он тот ты, который из будущего, он знает об этом. Он знает о том, что ты это знаешь, что ты хочешь помочь мне против самого себя.
  - Я совсем не знаю этого человека. Он мне совершенно чужой. Я думаю, ощущаю, что он понял это, поэтому ему нужно убить вас, убить именно в этом времени. Ведь в будущем он вас убить не может. Хотя может, но убьет того вас, который там, который живёт в том времени.
  - Да, я понимаю. Убьет того древнего старика. И это не очень страшно. Ведь и вправду нет в этом ничего такого, чтобы умер какой-то древний старик.
  - Вы не должны его убивать здесь. Он и собака должны убить вас здесь, а не в будущем - сказал Андрей.
  - Убивать его здесь нельзя, это я понимаю. Но если он или собака убьет меня, то это будет иметь какие-то последствия? - спросил Петр Васильевич.
  Андрей не торопился ответить. Они не двигались. Они говорили очень тихо, но Ивану Анатольевичу слышалось так, что с большой громкостью, что сказанное слышно за версту. Поэтому и собственный голос заставил старика вздрогнуть.
  - Я не понимаю, о чем вы, мои дорогие, но нам нужно выходить, если мы здесь не одни.
  - Он заменяет меня. Если его не убьют в будущем, то через какое-то время он заменит меня. Меня не будет, будет другой очень, очень плохой мальчик. Ему этого нужно, чтобы попробовать изменить собственную жизнь. Но он ошибается. Он тогда сделает ещё хуже, в сто раз хуже. Я не могу ему этого сказать. Я не могу с ним общаться. Всё это очень непонятно - ответил Андрей.
  - Да уж, но я тебя понял. Если бы я точно ни давал себе отчёт в собственной адекватности, то решил бы, что уже сошел с ума. Но как же собака? Кто она, откуда она? - добавил вопрос следователь.
  - Не знаю, я не знаю. Но она отдельно, она и он разные, я говорил - ответил Андрей.
  - Главное, чтобы она сейчас не была за ближайшим углом - вставил своё Иван Анатольевич.
  - Ты можешь на неё влиять? Ты же увел её?
  - Да, но я боюсь. Нужно моим голосом говорить эти слова - Андрей хотел озвучить, но Петр Васильевич произнес: - Я знаю эти слова, я их уже выучил.
  - Ладно, давайте к выходу - произнес он.
  Всего несколько метров оставили они за спинами, как позади них раздался сильный стук, как будто что-то большое и тяжёлое упало на деревянный настил.
  - Собака? - встревоженно спросил Петр Васильевич.
  - Нет, она ушла в подземный ход. Она не могла нас миновать, если бы вернулась - сказал Андрей - Это он, ему не всегда нужна собака - добавил Андрей.
  - Скорее - произнес следователь, все вместе они ускорили движение и спустя какие-то секунды оказались в проходе, где всё же имелось тусклое освещение.
  Больше никаких звуков не было. Петр Васильевич находился впереди, по-прежнему во многом полагаясь на свой пистолет. Хотя только что он ещё раз услышал о том, что убивать преступника нельзя. Только сейчас не думал. Только сейчас было не до этого. Импровизированный перекресток остался позади. Теперь вправо, в сторону лестницы. Но преодолев всего пару метров, Петр Васильевич остановился, а затем начал двигаться назад. Его примеру последовали Иван Анатольевич и Андрей. К тому же они плохо могли различить то, что внесло столь серьезные изменения в намерения следователя. Только ведь даже не в полном объеме, мешала спина Петра Васильевича, они видели, что на пути возникло чудовище. Которое двигалось на них, которое не боялось пистолета.
  Это был он, это был тот самый человек-собака. И к тому же он подрос, он стал выше ростом, он прибавил в объеме. Об этом мгновением подумал Андрей, и ещё он с ужасом боялся того, что Петр Васильевич не принял его слова всерьез, что он забыл о них, и ещё какая-то секунда, и раздастся выстрел.
  Только следователь помнил. Он не собирался стрелять, но и не знал, что делать в этой ситуации вообще. Монстр вынудит его выстрелить. Монстр в любую секунду бросится в атаку.
  Отступая в обратном направлении, прошли не так уж мало. Но чудовище не переходило к активным действиям. Оно давало людям насладиться своим ужасным внешним видом. На его длинных клыках имелись следы крови. Его собачеи глаза горели красным отсветом. Его уши торчали, подобно двум локаторам, имели они правильную по собачьим меркам форму. Нос, он все время двигался, он ловил каждый запах. Ещё монстр издавал странные свистящие звуки. При этом он передвигался на двух ногах. Держал голову к низу. Кажется, что сутулился, или это исходило из неправильных пропорций тела этого странного существа.
  - Не делайте никаких резких движений - прошептал Петр Васильевич.
  - Он сейчас уйдет - произнес Андрей - Не стреляйте - добавил он, коснувшись рукой пиджака следователя.
  - С чего бы ему это - еле слышно озвучил Петр Васильевич.
  - Господи спаси и помилуй, я не знаю, как оно здесь будет, но я больше сюда не зайду - сам себе шептал Иван Анатольевич.
  Случилось ещё несколько метров, и монстр остановился, он не двигался, он слушал пространство, он его нюхал.
  Петр Васильевич, Иван Анатольевич и Андрей так же остановились, стояли и молчали, не сводя глаз с чудовища, которое очевидно что-то чувствовало, чего-то ждало. Потому что ещё парочку секунд спустя повернуло голову на девяносто градусов, сделало движение в обратном направлении, но вновь остановилось.
  - Нет же, сюда никак нельзя - громко произнес Андрей.
  Следователь посмотрел на него, понял, что мальчик сейчас не обращается к монстру, что его слова были предназначены кому-то другому. И в этот вот момент раздался громкий голос Лидии Петровны.
  - Андрей, ты слышишь меня! Ты здесь, где ты!
  Андрей ещё не успел ответить, как с другой стороны. В противоположном им и чудовищу направлении послышалось ужасающее рычание и громкое кошмарное передвижение. Собака бросилась на свою добычу.
  - Уходите, скорее отсюда! - что было сил заорал Андрей, но уже сейчас было ясно, что всё это напрасно, что старушка вряд ли успеет это сделать.
  - А,а, а, боже - послушался крик Лидии Петровны, дальше был звук, это она упала вниз, затем был какой-то хрип, который утонул в отвратительном рыке хищника.
  Всего лишь мгновение, неосознанный момент, и чудовище бросилось туда, где собака расправилась с Лидией Петровной.
  - Вот так дела, но только мертвый не боится смерти - проговорил Петр Васильевич и двинулся к выходу, туда где уже успели случиться страшные события.
  Андрей и Иван Анатольевич отставали. Следователь же быстро оказался на месте. Он успел увидеть, как по лестнице вверх поднимался человек, тот самый мужчина, тот самый убийца. Не было никакого чудовища. Не было и собаки. Зато было то, что она успела сотворить. Мертвая Лидия Петровна лежала на спине, у неё было разорвано горло. Всё вокруг было в крови. Вся её одежда была испачкана кровью. И открытыми оставались глаза, в которых застыл первозданный ужас.
  - И всё же убивает собака, вот только Нина, только Нина - произнес Петр Васильевич.
  Он остановился возле тела Лидии Петровны. Он не сам не понимал, почему он не стал преследовать преступника. Хотя ведь, слова мальчишки, вероятно, что это, может предыдущий опыт, но он остановился.
  - Убивает собака, как и было сказано в твоей притче - сказал следователь, когда Иван Анатольевич и Андрей подошли к месту убийства.
  Андрей прислонился к стене, его сильно трясло. Сквозняк заставлял двигаться и скрипеть входную дверь. Иван Анатольевич молчал, затем вытащил папиросу, зажёг спичку, стал делать глубокие и нервные затяжки.
  - Зачем он это делает? - спросил у Андрея Петр Васильевич.
  - Он ненавидит людей, люди враги ему - ответил Андрей.
  - Как он использует собаку? - задал ещё один вопрос следователь.
  - Я не знаю точно, она часть его, она и часть меня - ответил Андрей.
  - Андрей! Лидия Петровна! Андрей, ты здесь! - раздался голос Александра Петровича.
  - Он здесь, с ним всё хорошо, только вот - громко произнес Петр Васильевич.
  Александр Петрович остолбенел. Он остановился возле тела Лидии Петровны. Он смотрел на сына, на следователя, на Ивана Анатольевича и на убитую Лидию Петровну.
  - Она зашла к нам, она нас разбудила. Сказала, что Андрей пошел в подвал. Я пока глаза продрал, пока накинул на себя что из одежды. Пока убедился, что его дома нет (в этот момент Александр Петрович посмотрел на Андрея). Затем сюда, и вот оно что - тихо проговорил Александр Петрович.
  - Да, вот оно что - отреагировал следователь.
  - Андрей, немедленно домой. Или он вам будет нужен? - произнес Александр Петрович.
  - Нет, пусть идёт домой. Ему нужно дать что-нибудь успокоительное, побыть с ним. Мне он нужен будет позже, не сейчас. Андрей, постарайся держаться спокойно. Всё в конечном итоге будет хорошо.
  - Это собака, это та мифическая собака - проговорил Александр Петрович, он лишний раз старался не смотреть на тело Лидии Петровны.
  - Пойдёмте, да это та самая собака. Только совсем она не мифическая, а самая настоящая - сказал Петр Васильевич - Иван Анатольевич, Лидия Петровна жила одна? - вопросом продолжил следователь.
  - Нет, там Генрих Петрович.
  - Да уж, но ничего не поделаешь. Нужно идти к нему, да и телефон у них есть - сказал Петр Васильевич.
  - Да, но, вы идите, а я побуду здесь - неожиданно предложил Иван Анатольевич.
  - Понимаю, но нет. Вряд ли собака утащит тело. Хотя всё возможно. Лучше вы идите, сообщите, как сможете. Так же вызовите милицию. А я останусь. Ведь вы, черт побери, правы. Александр Петрович, вы тоже идите домой. Андрей, давай до скорого.
  - Я быстро, одна нога здесь другая нога там - проговорил Иван Анатольевич.
  Петр Васильевич остался один. По-прежнему от сквозняка скрипела и двигалась входная дверь. Тяжело и муторно тикали секунды. Послышалось движение, Петр Васильевич приготовил оружие, напрягся. Он ожидал увидеть собаку, и он не ошибся. Собака появилась из-за угла, с менее освещённого участка. Она стояла и рычала, она смотрела на следователя, его запоминала. Затем медленно начала приближаться.
  - Ну, давай, посмотрим на то, как от тебя отскакивают пульки - тихо проговорил следователь.
  Ему было не по себе. Но он старался сдержать под контролем это неистовое напряжение. Собака оказалась ближе ещё на два метра. Петр Васильевич приготовился стрелять, - как сильно хлопнула входная дверь. Собака тут же исчезла в темноте.
  - Значит, он не ушел далеко. Значит, он ещё где-то поблизости - сам себе произнес он, вспомнив слова Андрея, которые касались убийцы и его же чудовищной собаки.
  - Всё вызвал. Генриху Петровичу сообщил страшные вести. Он сейчас спуститься, он плохо ходит, с палочкой только. Он, кажется, ещё не понимает - произнес Иван Анатольевич, посмотрел на Петра Васильевича - Что она была здесь? - спросил он, видимо, по внешнему виду следователя догадавшись об этом.
  - Да, вы её спугнули, Иван Анатольевич.
  - Я как будто сплю. Это всё, что в последнее время творится, всё какой-то кошмарный сон - произнес Иван Анатольевич.
  - Похоже на то, я вас понимаю. И знаю сейчас одно единственное - проговорил Петр Васильевич, но не договорил, потому что появился Генрих Петрович, который с большим трудом спускался по лестнице...
  ... - И как всё это выглядит, скажи мне, что уж здесь такого. Получается, что ты виноват в том, что произошло. Зачем ты полез в эти чёртовы подвалы? Но нет же, скажи, Петр Васильевич - нервно говорил Кречетов.
  - Я тебе уже сказал - отмахнулся Петр Васильевич, думая о своем, о том, что ему нужен Андрей, нужен так, чтобы об этом не знали родители, вообще никто, ведь Андрей должен провести следователя в будущее, сделать то, что мальчик обещал.
  - Хорошо, только я, наверное, в первый раз тебе не верю. Где та женщина, которая опознала по фотороботу убийцу, затем узнала тебя, тебе сказала о том, что этот человек спустился в подвал. А ты всего лишь приехал, чтобы поговорить с мальчишками - говорил Кречетов.
  - Иван Анатольевич, он подтвердил, что тебе ещё нужно?
  - Ты вообще понимаешь, ты взял с собой старика, с ним решил задержать особо опасного преступника. Ты спровоцировал убийцу на действия. Тебе трудно было вызвать подкрепление - всё же Кречетов успокоился, его по началу раздражал отрешенный вид Зимина, но спустя десять минут это прошло, и так с Кречетовым случалось частенько.
  - Убила собака. Очень быстро это сделала. Я никак не ожидал, что Лидия Петровна окажется в подвале - произнес Петр Васильевич, он так же закурил, в кабинете висела настоящая дымовая завеса, поэтому Кречетов поднялся из-за стола, открыл створку окна.
  - Зачем она там оказалась?
  - Генрих Петрович сказал: ей показалось, она видела из окна, что в подвал зашёл мальчик Андрей, она хотела его немедленно вернуть назад.
  - Мальчика там не было?
  - Не было, ей показалось. Было темно, вся эта блядь атмосфера, всё это. Тем более нам ведь пришлось открыть дверь.
  Он сейчас намеренно говорил неправду. Но не для того, чтобы к нему было меньше вопросов по поводу случившегося, а для того, чтобы не случилось ничего такого, что сможет помешать ему в ближайшее время.
  Естественно, что Петр Васильевич имел время, чтобы объяснить родителям Андрея и Ивану Анатольевичу, как нужно сказать, что нужно подписать. Ведь он сам и брал у них эти показания.
  - Ты, Петр Васильевич, вообще представляешь, как всё это выглядит со стороны. У нас реально происходит черт знает что, в определенном районе бегает какая-то огромная собака, которая убивает людей. А мы ничего не можем с этим сделать! - с досадой в голосе проговорил Кречетов.
  - Сделаем, очень скоро сделаем. Я убью её хозяина, а значит не будет собаки, никто никого не будет больше жрать, убивать.
  - Ну и конечно, ты ничего мне сейчас не скажешь о том, каким образом ты собираешься это сделать.
  - Просто сделаю, я знаю, где он живёт. Я приду туда и убью его - ответил Петр Васильевич.
  - Во как, и это действительно очень просто. Так почему бы нам ни приехать и арестовать преступника?
  - Брось, слышишь, не надо этого юмора. Ты прекрасно знаешь, что это невозможно, что он находится от нас на безопасном расстоянии, длинной в тридцать восемь лет. Сколько это будет в километрах?
  - Ты туда каким способом попадешь?
  - Есть один вариант.
  - Бред какой-то, если бы я сам не видел многого, то прям не знаю, я бы отстранил тебя от этого дела ко всем известным чертям - Кречетов вытащил из пачки ещё одну сигарету.
  - Ты много куришь, Сергей Павлович - произнес Петр Васильевич.
  - Неудивительно, как здесь не курить. Ладно, иди работай. Твои помощники, они что тянут с другими делами. Ты дай им по шее, а то расслабились. Если у тебя нет времени на другие дела, то это не значит...
  - Хорошо, прямо сейчас этим и займусь - произнес Петр Васильевич, поднялся на ноги, попрощался с Кречетовым, крепко пожав тому руку.
  Глава седьмая
  - Он ненавидит людей, они ему враги - сам себе проговорил вслух Петр Васильевич, выйдя от Кречетова.
  - Хозяин был старый. Хозяин сошел с ума. Хозяин заснул летаргическим сном - продолжил он, открывая дверь в собственный кабинет.
  - Собака охраняла его от тех, кто хотел похоронить его заживо. Собака их всех съела, и многих других, потому что хотела есть.
  Петр Васильевич набрал номер на телефоне. Ответили быстро. Разговор шел о других делах, бывших мелкими, не интересными и прочее в этом роде.
  - В течение часа покажи мне, что там у тебя - сказал он и положил телефонную трубку на место.
  "Люся, Коля, Нина, девочка Надя, Лидия Петровна - это те, кто хотел похоронить хозяина заживо? Или это те, которые другие, потому что собака хотела есть? Хорошо, тогда, кто те, кто хотел похоронить хозяина заживо? Ну, хватит, что это я. В этой притче всё равно сейчас не найти ответа. Затем пришли полицаи и застрелили собаку. Хозяин очнулся и полицаи застрелили его. Полицаи, интересный момент, полицаи - это было давно, было до революции. Неужели, в будущем. Но нет, это невозможно. Просто мальчишка писал то, что под воздействием каких-то потусторонних сил приходило ему в голову. Так же и это: год 2021 от рождества Христова. Причем у него написано слово "Христова" с большой буквы. Хорошо, мне уже сегодня нужно встретиться с мальчиком. Не стоит откладывать всего этого. А если это обман? Если преступник использует мальчишку в своих целях, чтобы я был один, без помощи органов правопорядка?"
  Старший следователь нервно размышлял, сопоставлял. Ничего больше ему сейчас не оставалось. Круг замкнулся. Контуры обозначены. Он взял чистый листочек бумаги, авторучку, начал спокойно и аккуратно записывать расклад необычного и крайне странного дела, стараясь делать это наиболее понятно для себя самого.
  "Убийца, неведомым образом, но совершенно точно является сюда из будущего. Является, чтобы убивать. Потому что ему была дана такая невероятная возможность. Он же, судя по его месту жительства, там в будущем не особо преуспевающий гражданин. Конечно, это не должно значить, что на основании этого он настолько ненавидит людей. Нет не должно, но может и это стать поводом. Он же не убивает в своем времени. Потому что это опасно, это сразу станет известно. И тогда, пожалуйте к стенке, по приговору суда, по высшей мере.
  Убийца и мальчик Андрей - это одно лицо, один человек. Убийца знает Андрея, а Андрей, что и понятно, не знает самого себя в будущем от слова совсем. Что привело мальчишку к такому печальному итогу? Хотя, какой же это итог, ему ещё нет пятидесяти лет. Ладно, его убить нужно в его же времени, - это есть главное, на этом всё закончится, всё встанет на свои места в 1983 году. Тем более, что это останется вне поля всякой ответственности. Так же как он убивает сейчас и здесь. Один убийца из будущего, другой убийца из прошлого"
  В дверь постучали. Петр Васильевич отложил в сторону бумагу и авторучку, накрыл бумагу коричневой папкой. Появился один из его заместителей, который в течение получаса доложил о проделанной работе, которая сейчас очень мало интересовала его, скорее даже, что не интересовала вообще. Но работа есть работа, и он машинально, при этом верно и правильно, сделал младшему коллеге несколько замечаний, обозначил нужное, короткое направление, и отправил на все четыре стороны. Затем вернулся к своему делу. Подумал о том, что если это его лебединая песня, если ему суждено будет погибнуть от рук мальчишки (да, ведь так и подумал, он и убийца - это один человек, и в тоже время совершенно разные люди), нет всё же угрюмого мужика - убийцы, или этой чертовой собаки Баскервилей, то никто даже ничего не будет знать. Нужно ли оставить это на бумаге? Вполне, лишним не будет.
  Теперь собака, и это самый загадочный персонаж. Откуда она взялась? Ведь именно с ней связано то, что убийца может принимать, и это скорее что только в площади подвалов, образ чудовища, смеси человека и собаки. Здесь безусловно так, иначе нельзя. Собака может убивать вне подвалов. Собака и убийца - это одна сущность? Ответ: нет. Ведь об этом однозначно сказал Андрей. Нужно увидеть собаку в будущем, есть ли там она. Или её будущее воскрешает из прошлого"
  Последние строчки мурашками пробежали по коже. Петр Васильевич перестал записывать. Он почувствовал, что попал в точку. Собака и убийца разные сущности, потому что находятся в разных временных плоскостях. Убийца приходит сюда, тогда и появляется эта долбанная собака, она когда-то была, она часть материи детских страхов. Ну, той же истории из книжки, ещё чего-то подобного. Вот поэтому Андрей и говорит, что собака и убийца - это разные персонажи.
  Размышления накрывали. Они же опутывали тяжёлым туманом. Несколько раз мелькнула самая простая мысль, гласившая: откуда всё это, почему это стало частью моей жизни, вон же множество людей, и их это не касается.
  Не касается? А Люся, Коля, Нина, девочка Надя, Лидия Петровна? Их это тоже не касается?
  Петр Васильевич торопил сам себя. Слишком невероятная картина открывалась перед ним. Настолько опасная, что вряд ли можно было об этом даже подумать. Ближе к вечеру ему вновь предстояло оказаться на территории злополучного двора, чтобы Андрей провел его туда, куда доступ всем остальным надёжно закрыт.
  2021 год.
  Я уже несколько дней находился в абсолютной прострации. Я не понимал самого простого: я это или не я. Тот самый проклятый вопрос раз за разом находил меня, издеваясь, в те небольшие отрезки времени, когда моё сознание прояснялось. Этот же вопрос делал мне больно. Потому что плотным колпаком накрывало ощущение того, что всё то, что находится здесь и сейчас меня совершенно не интересует. Мне нет до этого никого дела. И лучше было бы, чтобы никаких прояснений не случалось. Моё сознание не хочет быть здесь. Оно нашло себе иное пристанище. Ему комфортно и хорошо там в прошлом. Где всё для него иначе. Где существует то, что ласкает мысли, чувства. Оно же многое даёт, ведь там я существую помимо всякого времени. Я есть и меня в тоже время там не существует.
  И ведь отчётливо простреливало голову: я просто напросто сошел с ума. Но не окончательно же. Вот я закурил. Вот я согрел чай и даже принялся грызть засохший пряник. Физиологические свойства по-прежнему со мной. Пусть, что в меньшей степени. И сколько же я отсутствовал. Нужно делать пометки для самого себя. Ладно, вот телевизор. Нужно в девять часов его включить, чтобы послушать новости, там скажут какое число. Но я не помню от кого числа начинать считать. А верно ли идут часы? Может, они давно показывают не существующее время. Как же просто и даже легко и нет ничего особенного, всего навсего другая форма, и она меня вполне устраивает. Что же собака? Откуда эта собака? Пришла из соседней половины дома, пришла ещё черт знает откуда. Пришла, бегает и всех жрет. Что ей ещё делать. Но её нет в другой половине. Там только мертвый старик. Это его собака?
  Чай подействовал положительно. Вероятно, потому что был горячий. Следом за чаем, я вспомнил о деньгах. Мне пока что нужны деньги. У меня были деньги, которые все мои накопления. Я поднялся с дивана. Я открыл одну из дверок гостиного гарнитура. Свет был тусклым. Работала только одна из трёх лампочек. Но мне хватало. Да и деньги, они должны быть вот здесь. К огромной радости память меня не подвела. Мои деньги меня не оставили. А значит, что ещё будут сигареты, дешёвый спирт и хлеб. Спирт мне помогает. Не совсем конечно, но на какое-то время - это точно, пока не отключусь из реальности, пока не оставлю это ненужное пространство, определенное две тысячи двадцать первым годом. Но ведь можно и без этого. Можно взять и пойти туда. Можно, обманув их всех, просто спуститься в подвал. Нет, не нужно. Неизвестно как, но этот следователь научился меня определять, чувствовать. Чушь какая, как он может ведь это территория моего сумасшествия. Нет никакого сумасшествия, потому что я одел кроссовки, потому что я вышел из дома.
  Я на десять секунд остановился напротив второй половины собственного дома, но заходить туда не стал. Я лишь улыбнулся. Хорошее дело, но эти пространства существуют в реальности. И то, что множество тех, кто считают себя нормальными не имеют к этому никакого отношения, то это великое благо. Здесь было от чего испытать чувство странного восторга: им не дано, двери закрыты, а тот, кто эти двери попытается открыть, то встретиться с собакой.
  Я двинулся дальше. Мой путь лежал внутри частного сектора. Я намеренно избегал выходить на центральную дорогу. Ведь там было нехорошо. Другое дело здесь. Здесь тишина. Здесь совсем не раздражает свет окон. Главное, что здесь нет людей. И если попадаются на пути, то единичные, какие-то незначительные, из того случая, когда присутствие ничем не напрягает. Другое дело, когда их много. Но ведь не стоило об этом, и я свернул в нужный проулок. Купив спирта, я подумал, что водка была бы лучше, но денег на неё уже не было. Мне нужно было экономить - и это являлось доказательством моей адекватности. Ещё те записи, мой старый блокнот. Я рад за разом начинал и заканчивал писать одну и туже книгу. Раз за разом, раз за разом, не зная и не представляя каких-то иных тем.
  Чтобы купить сигарет нужно было пересечь основную дорогу. Нужно было достичь края куда как более многолюдного района. Я сделал это, сразу четыре пачки сигарет поместились в мой пакет. Там же я купил хлеб, купил две мясные консервы. Встречный ветер освежал мое лицо. Нет никакого восемьдесят третьего года. Точнее, он остался там, где и должен быть. Если бы только не собака.
  Пришлось остановиться. Рядом со мной была лавочка. Вокруг лавочки, на доступном взгляду расстоянии, никакого не было. Я сел, мне нужен был отдых. Неприязненно пришло в голову, что у меня совсем не осталось физических сил. Правда, данное напоминание продержалось недолго: мне уже не нужны физические силы.
  Я спал и мне снился сон. Кажется, что так это было. Лидия Петровна зашла в подвал. Она позвала меня. Но ответа не было. Она осторожно спустилась по лестнице, ещё раз меня позвала. Но вместо меня появилась собака. Лидия Петровна увидела её на расстоянии значительном, почти на всю длину прохода в левую сторону. Лидия Петровна не могла понять, её собственные глаза её же обманывали. На неё неслась собака чудовищных размеров, с открытой пастью, черная, с красными глазами. Парой секунд вполовину сократилось расстояние. Лидия Петровна развернулась, сделала каких-то три шага в сторону выхода - этого было явно недостаточно, потому что, повернувшись боком, увидела собаку прямо перед собой. Лидия Петровна успела только дико закричать, как собака сбила её с ног, как огромные клыки, обдавая горячим нехорошим дыханием, ужасной болью впились в горло. Дальше Лидии Петровны уже не было, её сознание переместилось в другие миры. Зато было огромное количество крови, жуткое утробное рычание - собака Баскервилей отрывала куски горячего мяса.
  Я не проснулся в тот момент. Я подбежал к этому месту. Собака на меня посмотрела с полным безразличием. Но и я ведь не испытывал никаких эмоций. Ровно до того момента, как появились эти двое. Следователь и старик, имени которого я не смог вспомнить сразу. Тогда я ушел. Мне нечего там больше было делать. Собака уже в какой раз всё сделала за меня. Я просто спал, она меня охраняла. Или я сам пришел туда, открыл дверь в подвал, не имеющую в этом времени замков, спустился вниз, вызвал своим появлением восемьдесят третий год, а дальше...
  Я не знал, я не мог ответить и на этот вопрос. Но мне было отчётливо хорошо. Мне с каждым разом было лучше и лучше. Зеркало меня не обмануло. Оно всего навсего малость забежало вперёд. Эти люди, они мне не нужны. Я совсем не против того, чтобы собака всех их сожрала.
  Ночь была высоко. Как это объяснить? Звёзды, они виделись в большом отдалении. Точно что ночные тучки способствовали этому. Помогала прохлада, тот самый ветерок. Та самая тишина. Упавшая к ногам, прямо передо мною темнота. Успокоением и отрешением от существующего мира. Но нужно было подняться. Что я и сделал.
  Вернувшись домой, я какое-то время там же и отсутствовал. Потому что не о чем не думал. Я дремал. Я ещё не спал, ещё не успел переместиться прочь. От того очнулся, меня потянуло к старому комоду, который я не открывал тысячу образных лет, над которым и располагалось то самое зеркало. Пришлось встать на коленки, вытягивая на себя самый нижний ящик. Здесь у меня было что-то вроде архива. Множество старых фотографий, какие-то журналы и газеты, документы всех видов, больше имеющие отношения к моим родителям, чем ко мне. И ещё много всякого из прошлой, давно минувшей жизни.
  Руки сами потянулись вытащить старую картонную папку, из-под самого низа, на которой было написано моей рукой: старая квартира. Я открыл эту папку, вместе с ней переместился на диван, разместился поближе к жёлтому настенному светильнику, и стал медленно и очень аккуратно смотреть содержимое папки. Там были мои рисунки, там были школьные тетради за пятый и шестой класс. По истории, по литературе, по географии. Там же нашли себе место все школьные групповые фотографии. Я с огромным интересом рассматривал всё это. Дошел до своих детских сочинений, и тут же подумал: как же всё это сохранилось, причем ведь здесь полный порядок. Мои сочинения представляли из себя необъяснимую абракадабру. Но сейчас это не вызывало никакого отторжения, напротив, от этого становилось хорошо и легко на душе. Вот мои альбомы, куда я наклеивал фотографии из газет и журналов, фотографии на тему футбола и хоккея. Под каждым фото подпись, каждое газетное фото стало жёлтым. Другое дело - это снимки из журнала Физкультура и спорт, они точно что не изменились. Волна воспоминаний окатила меня. Я принял внутрь две порции технического самопала, я жадно закурил. Я хотел все положить обратно. Ведь остался всего один листочек, бывший в клетку, бывший чистым. Но что-то меня остановило. Я докурил сигарету, я вытащил этот листочек, перевернул его - и увидел то, что заставило меня сжаться. Там моей рукой была нарисована та самая собака Баскервилей, там имелся крайне странный текст, от которого мне стало не по себе. Но лишь на какое-то время, дальше я пришел в себя. Я всё понял. Я всё вспомнил. Давно это было, тот черный щенок, который жалобно скулил. Он не хотел умирать. Я пытался его спасти. Я делал всё, что мог, как я это понимал. Бегом, с ним на руках, я бежал на улицу Фестивальную, где находилась ветеринарная клиника. Но меня не приняли, моего друга даже не захотели посмотреть, не то чтоб оказать помощь. Да и пострадал он от людей, кто-то, видимо, ногами искалечил добрую простую бездомную собачку.
  Ведь тогда, ведь после этого, я в отчаянии нарисовал картинку, в которой увидел мертвую собачонку совсем другой. Тогда мне в голову, и как бы со стороны продиктованный, пришел этот текст, который даже тогда показался мне странным. Поэтому я спрятал эту страничку, поэтому я не хотел её видеть. И ещё я очень хотел забыть, всё то, что случилось. Очень хотел забыть. Но и очень долго не мог этого сделать. Лишь в последствии, когда минули годы, когда жизнь предъявила мне такое количество дерьма, что определенного обстоятельствами, что и подаренного людьми. Тогда я забыл, забыл прочно. Выходило, что навсегда. Но нет не навсегда. Настало время и всё вернулось. В другой форме, в той, о которой я мечтал, чтобы отомстить им всем, и тем, кто виноват, и всем остальным, кто не имел к этому отношения. Но им тоже, поэтому для меня отношение они имели, ещё как имели.
  По телу прошёл жар. Стало страшно и радостно одновременно. Собака вернулась, чтобы помогать мне, чтобы добром заплатить за добро. Пусть я понимаю, что это добро - это добро только в моем понимании, для них зло. Для них оплата симметрична, за зло злом. Ровно так, как я хотел, о чем я мечтал в ту ночь, когда долго не мог заснуть, когда страшно гремела чудовищной силы гроза, когда принесла она потоки холодной воды с неба, и когда за гаражами лежал мертвый маленький черный щенок, которого я утром собирался там же похоронить. Возле зелёного забора складов госрезерва, в том месте, где никто его никогда не потревожит.
  Я поднялся с дивана. Я сложил назад всё то, что было в папке. Я сделал единственное изменение, положив листочек с собакой на самый вверх. Выкурив очередную сигарету, я убрал старую картонную папку обратно в комод.
  Прошло несколько минут. Всё связанное с собакой не выходило у меня из головы. Как я мог забыть обо всем этом. Память - это моя большая проблема. Я очень мало чего помню, и сколько же раз этот факт становился для меня непониманием и раздражением. Сколько же всего осталось скрытого в этой бездне. Мне хотелось воспроизвести в своем сознании буквально каждый день, но вместо этого я помнил лишь короткие отрывки, больше похожие на фотографические снимки. А это была моя жизнь! Это была лучшая часть моей жизни! В которой не было столько много зла и дерьма. Только почему-то все лучшее стёрлось, оставило меня, от меня же отказавшись. И вот только тогда, когда странным образом открывались давно утраченные файлы, только тогда я мог ощутить ту атмосферу. Понять не мог, мог лишь почувствовать.
  Почему собака убила девочку Надю? Это не имело объяснения, это не вписывалось в канву моих размышлений. Ведь Надя, как и я, очень любила собак. У Нади на руках был щенок. У Нади не было никаких дурных мыслей и прочего. Почему собака убила Надю? Потому что собака была голодной?
  Нет же, в этом есть что-то ещё, и это что-то - это я сам, это та моя жизнь, которая случилась позднее, гораздо позднее.
  Наконец-то я ощутил, что данное мне время прошло. Что ещё немного и я исчезну из этого пространства. Я засну, и ничто не сможет потревожить меня в стране моих сумасшедших кошмаров. Ничто, но разве, что этот следователь, который сумел проникнуть туда, куда дорога ему должна быть заказана. Ладно, пусть, он умрет. Все такие как он должны умереть. Все они и есть то самое вселенское зло, тот обман, та тошнотворная система. Всё зло, творимое людьми. Пусть он умрет. Пусть собака ему разорвет глотку. Он ведь очень сильно этого хочет. Если ему захотелось посетить мою страну нигде никогда.
  Я отключился. Меня здесь больше не было. Я находился в заброшенном доме, в поселке Усть-Киргизка, точнее, так называлась улица. Но в народе почему-то эти места именовали поселком. Здесь было тихо. Здесь пахло старостью и сыростью. Здесь давным давно никого не было. Только маленький черный щенок, который смотрел на меня доверчивыми добрыми глазами, который обитал в брошенном доме. Был здесь один, был беззащитный, всего боялся. Ведь когда я зашёл в дом, то он прятался под кроватью. И если бы я не заметил его, когда лишь чуточку приоткрыл скрипучую дверь, то не знал бы о том, что он здесь. А так я его позвал. Он не откликался. Лишь спустя несколько минут в поле моего обозрения показался его черный нос, затем голова, а после он подполз ко мне, он вилял хвостом, он понял, что я не причиню ему никакого вреда.
  Прошло минут десять. Щенок со мной играл, он запрыгивал мне на колени, он спрыгивал вниз. Он звонко лаял, его хвост крутился пропеллером. Его глаза блестели от радости. Он впервые в жизни встретил друга. И он был уверен в том, что друг никогда не обманет.
  Я был на велосипеде. Я ездил на лесную речку, где в небольшом омуте поставил корчажку. Я ехал назад, и я не знаю, что потянуло меня остановиться, какая сила заставила меня войти в этот странный брошенный дом. Но сейчас я не жалел об этом, не думал вовсе. А думал о том, как мне отвезти щенка в свой двор. Но мысли мои оказались ненужными, потому что щенок бежал рядом со мной сам. Я специально ехал очень медленно, чтобы он не устал. Так мы и добрались до дома. А дальше, дальше случилась первая неприятность. Если бы не это, если бы я проявил характер, устроил истерику. Но нет, я решил подождать пару дней, в течение которых я обязательно уговорю маму, чтобы щенок жил в квартире. Это бабушка, она не захотела, она начала ворчать, она просто была в плохом настроении, вероятно, что болела.
  Так случилось, я устроил своего друга в бывшей автомобильной будке, за домом 38/2. Мне помогли друзья...
  Часть четвертая: Кто вы мистер Степолтон?
   Глава первая
  Темный, пасмурный день поглотил всё вокруг. Мелкий противный и холодный дождь стал дополнением унылому пейзажу в полном объеме. Являя собой дополнение, со стороны старого кладбища налетал порывами ветер. Он гудел, он заставлял предметы издавать ненормальные звуки. Скрипела деревянная дверь, ведущая из крытого двора на огород. При открывалась и закрывалась, о чем-то настойчиво напоминая, об этом же рассказывая деревьям, листья которых сжались от темноты и непогоды. И не было в этом ничего такого, что могло бы меня удивить. Здесь вообще ничего и никого не было. Этот пейзаж, эта атмосфера, это конечное всё - это было лишено жизни. Здесь не обитало живых людей. Они не смогли бы сюда попасть, даже если бы захотели это сделать. В комнате на столе лежала тетрадь, рядом с ней авторучка, - и открытой настежь была входная дверь. Она больше не защищала от проникновения холодного воздуха и темноты, пришедшей извне. Хотя может, если перевернуть тетрадную страницу, то станет понятно, что главное перепуталось местами, и не извне проникала темнота, а наоборот, а из этой комнаты наружу. Расползаясь, накрывая, обволакивая пространство. Уничтожая собой один квадратный метр за другим. Дальше и дальше, и так до самой бесконечности. Потому что в этой плоскости координат нет никаких помех, здесь всё создано для того, чтобы процесс был возможен. Чтобы уже ничего не мешало. Ни временные контуры, ни размышления сомнений, ни болезненный моменты пробуждения - уже больше ничего.
  С правой стороны от стола находился диван. На диване лежал я. Мои глаза, обращённые к потолку, были закрыты. Моё дыхание было совершено неразличимым. Я крепко спал, и я же не спал вовсе, потому что мне больше это было не нужно. Зачем тратить время на сон, когда его и так не хватает, когда игра неминуемо подошла к своему логическому завершению. Тот старик за стенкой, сидящий на стуле, он должен умереть. Ведь за этим он явился сюда, нарушив признаки вселенной, нарушив всякое понятие о сумасшествии, всё поставив с ног на голову, и этим обрёк на смерть многих других. Но мне его не жаль. Мне вообще никакого из них не жаль. Мне хорошо лишь от одной мысли, что все они умрут в любом из этих пространств. Мне не важно, пусть они все умрут.
  "Он ненавидит людей, люди враги ему" - слова мальчика Андрея крутились в сознании, они делали сон ещё более глубоким, они же придавали ему смысл и значение. Собака сидела напротив. Она была похожа на величественное изваяние. Она не двигалась часами, даже больше. Ей, как и мне, это было ни к чему. Но когда будет нужно она очнётся, она откроет глаза, она повернет голову, издаст глухое рычание, втягивая носом воздух, чувствуя тех, кто явился сюда, чтобы нарушить пределы моего летаргического сна. Дальше собака убьет, дальше она сделает это без всякого моего участия. Ей неважно какой год, восемьдесят третий или две тысячи двадцать первый, ей неважно, и собака убьет. Перевернется ещё одна тетрадная страничка. Станет ещё темнее в комнате. Здесь больше не бывает солнечного света. Здесь если даже и становится теплее, то дневное светило не имеет к этому никакого отношения. Теплее может быть от действий, которые извне, которые не здесь, но близко. Мне нужно чувствовать и знать врага, его ненавидеть - все они мне враги, все они хотят только одного - разрушить вот этот мой мир, уничтожить мои собственные долгожданные признаки вселенной.
  Всё началось с того момента, когда сюда пришел мальчик. Когда он стучался в окно, когда его трясло от страха и холода. И мне именно это врезалось в сознание. Он не понимал, где он. Он не мог ориентироваться в пространстве. Но его притянуло сюда. И какое же несвязное осознание владело мной, когда я поднялся, подошёл к окну, смотрел на него и на ночь, бывшую у него за спиной. И я понимал, почему он боится. Я не просто понимал, а отчётливо это чувствовал, в самом себе соединяя разорванные отрывки единого целого. Я мог это сделать, а он нет. Вот поэтому ему было ужасно страшно. Лишь мысль о том, что он всего навсего спит помогала ему справляться с тем, чего он не понимал. Но не он в эти секунды хотел домой. Домой хотел я. Это было страшно, его появление вызвало во мне это нестерпимое желание оказаться дома, наконец-то вернуться домой. Но ведь в это же время мне стало значительно легче, потому что я понял, что дом не так далеко, что всё не так далеко, если он нашел сюда дорогу. Я его не винил. Мне было всё равно, что он привел сюда этого старика. Даже собака не проявила к этому интереса. Старик пришел, чтобы умереть. Старик знает об этом. Собака его убьет, и об этом этот старик так же знает. Потому что он воплощение всех них, всех тех, кто должен умереть, лишь для того, чтобы продолжилось существование запредельного пространства на границе между прошлым и будущим, на тонкой ленточке между жизнью и смертью. Той ленточке, которая уже не является ни жизнью, ни смертью, а только сумеречной зоной перехода, ускользающими признаками вселенной моего больного сознания.
  Хозяин был старый. Хозяин сошел с ума. Хозяин заснул летаргическим сном. Собака его охраняла от тех, кто хотел его похоронить заживо. Собака их всех съела, и многих других, потому что собака хотела есть. Затем пришли полицаи и застрелили собаку. Хозяин очнулся, и полицаи застрелили его.
  Год 2021 от рождества Христова.
  2021 год.
  Погода не изменилась. Она была одинаковой по обе стороны моего осознания. Я не знаю зачем, но я подумал об этом, миновав угол собственного участка, выйдя на перпендикулярную центральной дороги улицу, и остановившись напротив входа в другую половину собственного дома. Я не двигался целую минуту, лишь затем я открыл то, что когда-то именовалось калиткой. Я прошел дальше. Я, прилагая усилия, справился с входной дверью, её перекосило, она не могла нормально исполнять свои обязанности. Да и были ли они? Нет, никто сюда не входил. Только я мог это сделать. Сам не понимая, зачем мне это нужно. Чтобы увидеть неприглядную, даже отвратительную обстановку давным давно брошенного жилища. Чтобы ещё раз убедиться в том, что мертвый старик ещё не пришел, или то, что всё это всего навсего было моей галлюцинацией. Но нет же, нет, и чтобы случилось в темноте неизведанного это самое нет, я и заходил сюда. Я смотрел на мусор, на грязь, я слушал завывание ветра, которое эхом отражалось в голове. Всё сильнее и сильнее, нестерпимо, и мне нужно было выйти. Сразу стало лучше. Мгновением легче стало дышать. И неважен был холодный дождь, кружочками подавший под ноги, когда я совершал привычное за многие годы действие, удаляясь по темной дороге прочь от дома, в пространство полного мрака, которое нарушалось лишь небольшими вкраплениями жёлтых огней. Таких жалких и неправдоподобных, которых и вовсе не должно было быть. Но были, помогая мне не сбиться с пути, заставляя меня об этом думать, и в тоже время знать, что очень скоро всё измениться. Я поверну вправо, пройду между двумя зданиями из белого кирпича - и всякое присутствие, упоминание о возможной жизни исчезнет одним мгновением. Дальше случится полный мрак, в котором только лишь на ощупь, лишь по памяти. И я сделаю это, потому что делал уже не один раз. Ноги сами вынесут меня на неприметную гравийную дорогу. По правую руку от меня, следуя со мной в одном направлении, поползут прочь от городской окраины стальные рельсы железной дороги. И только неугомонный ветер станет мне спутником. Над моей головой он будет двигать электрические провода, тем самым воспроизводя жуткий до боли звук. Ведь если влево, если остановится, замереть, то уже в какой раз в осознании своим станет мрачное старое городское кладбище, сквозь тьму незримо сопровождающее каждый мой шаг. Так было и было много, много раз. Но не сейчас, потому что сегодня что-то изменилось. Потому что, пройдя двести метров, миновав первое закругление дороги, я увидел огни, увидел полицейские автомобили, возле которых были люди. Мне пришлось сбавить скорость. Мне хотелось пройти незамеченным. Но сделать это было невозможно. Просто не имелось для этого никакой возможности. Хотя можно было вернуться назад - это был единственный вариант. Только тогда предстояло сделать огромный крюк или идти через старое кладбище, чего мне делать совсем уж не хотелось. Поэтому я решил двигаться вперёд, надеясь на то, что полицейские не обратят на меня внимания. Просто не заметят в темноте. В принципе, мне ведь нечего было опасаться. Но и в тоже время я подсознательно ощущал впереди себя опасность, некую скрытую угрозу. Тем более, что всё происходящее выглядело странным. Что им понадобилось здесь в столь позднее время, что вообще могло здесь произойти.
  Их было человек шесть. Трое из них находились возле легкового автомобиля. Другие что-то искали, делали это с помощью мощных аккумуляторных фонарей. Когда я оказался на расстоянии десяти метров от них, то смог отчётливо расслышать, как один из них произнес: - Поразительная мерзость. Надо же такое дело. Думал, что кому-то что-то привиделось, но нет.
  Я опустил голову вниз. Я старался не смотреть на них. Но это мне не помогло. Меня заметили. А когда я поравнялся с сотрудниками полиции, то тот самый, который говорил, обратился ко мне.
  - Гражданин, остановитесь пожалуйста.
  Я остановился. Ко мне подошёл мужчина, бывший на сантиметров десять выше меня ростом, бывший на лет десять моложе меня. Хотя последнее наблюдение всё же нужно было принять условно, ведь было темно.
  - Здравствуйте, я из полиции, капитан Лобанов Олег Олегович - произнес он.
  - Здравствуйте - просто ответил я.
  - Скажите, вы живёте в этом районе? - спросил он и рукой указал в том направлении, откуда появился здесь я.
  - Да - ответил я.
  - Вы часто ходите этой дорогой? Она ведь вам хорошо знакома, если вы один не боитесь здесь идти в такое позднее время.
  - Да, я знаю эту дорогу. Я помню ещё то время, когда этой дороги не было, а вместо неё имелась тропа - ответил я и сам не понял, зачем озвучил собственную осведомленность в знании данной местности.
  - Отлично. Скажите, а когда вы в последний раз здесь были? Вы ничего подозрительного здесь не заметили?
  - Я был, я не помню. Кажется, что вчера вечером. Но ничего такого. А что случилось?
  - Нам позвонили и анонимно сообщили о том, что в этом месте находятся фрагменты человеческого тела, что здесь убили человека. Может вы что-то слышали об этом в вашем районе?
  До меня наконец-то дошло. Воспоминание, опоздав, вернулось. Тот несчастный мужик, которого на части разорвала стая бешеных псов, которых привел за собой я. Сделал это сам того не понимая. Но сделал. Не будь здесь меня, не случилось бы и ничего этого.
  - Это собаки - спокойно произнес я.
  - Собаки, похоже на то, судя по тому, как выглядит то, что осталось от этого человека - проговорил Олег Олегович.
  Мы как-то непроизвольно сдвинулись в сторону. Сейчас мы оказались в зоне освещения, которое шло от автомобильных фар. И тут же меня накрыло без остатка. Лицо этого полицейского виделось мне хорошо знакомым. Только вот я не мог вспомнить, где я его видел.
  - Вы сказали собаки - произнес он.
  - Да, здесь обитает большая стая бродячих псов - ответил я.
  - Допустим, я согласен, но ведь ничего подобного до этого не было. Вы же знаете о этих собаках, но при этом не боитесь идти по этой дороге.
  - Я другое дело - ответил я.
  - Постойте, что значит другое дело. Вы мне хотите сказать, что собаки отличают местных от чужих?
  - Больше ничего нет. Слишком темно. Придется продолжить утром - произнес полицейский, оказавшийся возле нас, обратившийся к Олегу Олеговичу.
  - Да, так будет лучше - согласился капитан Лобанов.
  - Угощайтесь - сказал он же и протянул мне сигарету.
  Я отказываться не стал. Я с удовольствием затянулся табачным дымом.
  - Интересные вещи вы говорите. А вообще, здесь много народу ходит?
  - Как вам сказать, скорее, что немного. Кто же здесь бывает, то бывает лишь в светлое время суток - ответил я.
  И где же я мог видеть этого человека? Где же, где же? Вспышка молнии случилась в моем мозгу. Я видел его в подвале 38/3. Его называли Олегом Андреевичем, и было это в 1983 году.
  - Я не совсем вас понимаю - сказал Олег Олегович.
  - Этой дорогой почти не пользуются люди. Она здесь проложена для обслуживания железной дороги, как бы так. По ней, конечно, можно выйти к жилым домам, на задворки заводского поселка. Но проще это сделать другим маршрутом. А здесь, вы сами видите. Кладбище, довольно унылый пейзаж - проговорил я, жадно затягиваясь табаком, ведь я не курил давно, как мне казалось, целую вечность - Можно мне у вас попросить ещё несколько сигарет - сказал я, нащупав в кармане своих старых джинсов зажигалку.
  - Да, конечно - ответил мне Олег Олегович, он вытащил из пачки три сигареты, протянул их мне - Ну, вот если из района Фестивальной в район заводского поселка, в район Усть-Киргизки, то ведь это будет самая короткая дорога. Я правильно понимаю? - добавил он.
  - Правильно, но не слишком массовый транзит - выразился я, не понимая, зачем он об этом спросил.
  - Вы видели этих собак?
  - Да, и не один раз - ответил я.
  - Странная какая история - отвлечённо проговорил Олег Олегович.
  - Не знаю, что в этом странного - озвучил я, глянув вправо и вниз от себя, там лежал большой черный полиэтиленовый пакет, в котором точно находилось то, что было тем самым мужиком.
  Было давно, очень и очень давно - вот это пришло мне в голову. Просто выстрелило в висок. В тот день было страшно. Ужасные ощущения накрывали с ног до головы. Приступы сильнейшей истерики случились со мной, и на части разрывало мою несчастную голову. Но сейчас ничего подобного не было. Четкое, точное воспоминание, пришедшее ко мне, не вызывало никаких эмоций. Полная безразличная пустота. И ведь я отлично понимал, что это так и должно было быть.
  - Олег, больше ничего нет. Завтра вернёмся сюда. Что сейчас попусту тратить время - подошёл к нам один из полицейских, глянул на меня.
  - У тебя уже первый свидетель - сказал он, видя рядом с капитаном Лобановым незнакомого человека.
  - Да, и он говорит, что возможно этого человека разорвали собаки - ответил Олег Олегович.
  - Похоже на то - отреагировал полицейский и закурил.
  Появился ещё один сотрудник, который очень тихо напевал себе под нос какую-то веселую песенку.
  - Трудно определиться сразу. Но тело просто разорвано на куски. Такое не смог бы сделать человек. Если он, ну например, убил его где-нибудь в гараже, которых множество поблизости, затем расчленил труп, выкинул. Нет, невозможно. Скорее, что стая волков. Вот так у нас выходит - проговорил этот полицейский и так же с интересом посмотрел на меня.
  - Собаки, или собака - произнес Олег Олегович.
  Его товарищи на него посмотрели с удивлением. Удивился сказанному и я. Поэтому, будучи здесь совершенно чужим человеком, не постеснялся задать вопрос.
  - Собака?
  - Мой отец, он как выпьет, то всё время рассказывает одну историю из своего прошлого. И вот эта самая история как раз о собаке. О том, что когда-то давно в нашей местности обитала самая настоящая собака Баскервилей - улыбнувшись произнес капитан Лобанов.
  - Знаете, а я в детстве так же слышал эту историю - сказал я.
  - Вот как интересно. Значит мой отец ничего не выдумал, а действительно говорит то, что имело место в бытность его службы. Так неужели, и вправду существовала в нашей окрестности собака Баскервилей? - ко мне обратился капитан Лобанов.
  - Говорят, что да. Мне тогда было лет одиннадцать. Я и мои друзья много раз хотели её увидеть. По легенде она обитала в подвалах, неподалеку от моего места жительства. Правда, нам так и не удалось повстречать этого монстра.
  - Вот и хорошо, а то бы мы сейчас с вами не разговаривали. Отец говорит, что это было на улице Смирнова, что вообще там случилась какая-то совершенно непонятная история.
  - Да, он правильно вам сказал. Это было именно на улице Смирнова - подтвердил я.
  Сейчас отлично понимая, что разговариваю с сыном Олега Андреевича, который пошел по стопам отца, который так же служит в милиции. Стоп, сейчас уже в полиции.
  - Ну, спасибо вам. А нам придется заняться этим делом. Может всё же слышали от людей, что в вашем районе кто-то пропал, кого-то потеряли родные, ну, и тому подобное - спросил у меня Олег Олегович.
  - Нет, ничего об этом не слышал. Скажите мне, извините меня, но вы меня заинтересовали - произнес я.
  - Спрашиваете
  - А чем закончилась эта история про собаку Баскервилей, что об этом говорит ваш отец?
  - Врать не хочу, выдумывать желания не имею. Поэтому скажу честно, что не помню. Но в ближайшее время обязательно обо всем этом спрошу у отца. Мне самому стало дико интересно. До свидания. Спасибо вам за сотрудничество - сказал Олег Олегович, пожал мне руку.
  - До свидания, успехов вам в вашей работе - произнес я, после двинулся по дороге дальше.
  - Подождите, всё же будьте очень осторожны. Или давайте мы вас подвезём - произнес капитан Лобанов.
  - Эта дорога заходит в тупик. Не стоит беспокойства, я нормально доберусь до нужного мне места. Спасибо за предложение. Ещё раз до свидания - сказал я и прибавил ходу, тем более ночная дорога начала спускаться под горку.
  Я не останавливался вплоть до так называемого разъезда, того места, где железнодорожные пути расходились в разные стороны. Одна ветка уходила в направлении закрытого атомного города, именуемого в бытность моего детства "Почтовым". А другая продолжала огибать окраину города. Затем этот путь уйдет сильно влево, чтобы через какое-то расстояние и вовсе стать перпендикуляром от того места, где сейчас находился я, которое я сам для себя и называл "разъездом", хотя какого-то официального наименования эта топографическая точка не имела.
  Мне нужно было вправо. Да, на ту дорогу, покидающую пределы города. Теперь предстояла какую-то часть маршрута двигаться по рельсам, ибо никакой другой дороги не было, не было даже тропинки. По-прежнему вокруг меня царила полная тишина. Её же дополняла пасмурная, тяжёлая темнота. И это успокаивало мои нервы. От этого мне было хорошо. Любому плохому делу такая атмосфера в помощь. Так было, так будет. Я медленно двинулся в сторону поселка Усть-Киргизка. Мне нужно оказаться на его восточной окраине. Где ждёт меня заброшенный участок. Где находится нужная мне точка перехода. За ней год 1983 год. В котором сейчас у меня одна единственная цель - это убить следователя Зимина Петра Васильевича. Сделать так, чтобы мертвый старик появился во второй половине моего дома, чтобы он мне больше не мешал. Я не просто так спросил у этого капитана о том, чем же закончилась эта история о собаке Баскервилей. Он мог бы мне ответить, если бы запомнил то, о чем говорил его отец. Конечно, мог бы. Но ответил бы не полностью, потому что история не закончена. Потому что его отец, и бывший следователь Зимин Петр Васильевич на данный момент знают только то, что уже успело случиться. Они не могут знать того, что будет дальше. Не знаю этого и я. И этот капитан был прав, сказав: какая странная история.
  Занятый своими размышлениями, я не заметил, как оказался на необходимом месте. Здесь, по негласной традиции, не было никого. Здесь ночное небо опускалось значительно ниже и необычно близкими виделись звёзды. Здесь очень сильно ощущалось то, что я именовал признаками вселенной. Поэтому стоило не торопиться. Поэтому не лишним виделось перевести дух, ощущая себя единственным числом во всей безграничной вселенной.
  Так минуло не меньше пяти минут. Ничего не изменилось вокруг, даже не попыталось этого сделать. Я улыбнулся сам себе. Я отодвинул несколько гнилых досок, чтобы оказаться внутри участка. Я двинулся в сторону того места, где когда-то давно находился дом. Я точно знал координаты. Я не мог ошибиться. И одним мгновением над моей головой появился потолок, с четырех сторон вокруг меня выросли стены. Я вновь вернулся в 1983 год. И так же уже в какой раз подумал о том, а что меня связывает с этим домом, почему этот дом. Разве что маленький черный щенок, которого я отсюда забрал, не зная тогда, что тем самым обрекаю его на смерть. Но он пошел за мной. Он мне тогда поверил. Я посмотрел в окно. В доступной взгляду окрестности мало что поменялось за истекшие тридцать восемь лет. Кажется, что вон тот дом, через три дома справа, его в двадцать первом году нет. Я вышел на улицу, чтобы выкурить сигарету на свежем воздухе.
  Глава 2
  1983 год
  Всё зло приходит из будущего. Так и никак иначе. Всё зло приходит из будущего. Будущее, оказавшись в прошлом, воскрешает собаку, воспроизводит чудовище. Хозяин собаки из будущего. Ровно так, как и написано на листочке бумаги. Собака охраняет хозяина, они связаны между собой посредством будущего времени. Мальчик Андрей может своим присутствием влиять на собаку, потому что он с ней так же связан. Но связан именно с собакой, а не с чудовищем. Да, с тем воплощением собаки, которое нужно отыскать в 1983 году. Когда собака была всего лишь собакой.
  Петр Васильевич остановил автомобиль возле подъезда, который был ему уже очень хорошо знаком, в котором жил Андрей. Жил на первом этаже, квартира сразу прямо, номер квартиры 77. На лавочке, расположенной на крыльце, никого не было. Дверь в подвал была закрыта на замок. Сейчас ничто не напоминало о том, насколько злачными являются эти с виду простые места. Сколько ужасного случилось здесь в течение последней недели. И есть ли в этом дворе тот, кто ничего об этом не знает.
  Петр Васильевич вспомнил Лидию Петровну, которую похоронили буквально вчера. Вспомнил какие неприятные ощущения накрывали его во время этого скорбного мероприятия. Ведь он впервые за всё время службы напрямую и очень сильно ощущал свою вину в смерти Лидии Петровны. Да, Кречетов правильно ему об этом сказал. Жестко, но совершенно по делу. Что было то было, и здесь бессмысленно пытаться оправдаться. Оправдание только в одном - это уничтожить преступника и его ужасную собаку Баскервилей.
  Вот поэтому он снова здесь. Поэтому больше нет у него свободного времени, да и всё остальное время, оно сейчас подчинено исключительно одной единственной цели - уничтожить преступника и его собаку. Для этого нужен Андрей. Каким странным бы это ни выглядело.
  Петр Васильевич позвонил в дверь. Дверь открыла полная пожилая женщина, и следователь сразу узнал её, вспомнил, что вчера видел её на похоронах Лидии Петровны, и мгновенно догадался, что эта женщина - она бабушка Андрея, которая отсутствовала последнее время, которая вернулась сюда, вероятно что, пару дней назад.
  - Здравствуйте, вы, как я понимаю, бабушка Андрея. Я же Зимин Петр Васильевич, возможно, что вы обо мне что-то уже слышали.
  - Да, конечно, Оля рассказала мне о том, какие жуткие события происходят. Да и вчера, Лида, мы ведь дружили с первого дня, как переехали в этот дом. Меня зовут Лидия Сергеевна - ответила женщина - Проходите в квартиру, нехорошо через порог разговаривать.
  Петр Васильевич вошёл внутрь. Из кухни шел приятный запах, пахло горячими беляшами.
  - Давайте я вас чаем напою, угощу беляшами - предложила Лидия Сергеевна.
  Следователь не планировал чего-то подобного. Но сейчас он же никуда не торопился. К тому же сегодня не обедал. Поэтому согласился, собираясь задать несколько вопросов.
  - Спасибо, не откажусь, ведь такой аппетитный аромат, что устоять невозможно.
  - Спасибо, вот и славно. А аромат, то да - улыбнулась Лидия Сергеевна - Проходите, будьте как дома.
  Петр Васильевич сел за стол. Лидия Петровна поставила перед ним кружку с горячим чаем, тут же добавила к чаю тарелку, на которой находились три беляша, от которых можно было ощутить не только запах, но и тепло.
  - Спасибо - сказал следователь.
  - На здоровье. В прошлом году у нас здесь забавная история вышла с такими же беляшами. Есть у нас во дворе один крайне неприятный мальчик - начала Лидия Петровна.
  - Витька Гутник, кажется так его величают - улыбнувшись произнес Петр Васильевич.
  - Нет, Витька нормальный. Просто он полный мальчик, кушает хорошо очень, а так... Но наши сорванцы его не любят. Сколько им говорила. Но я про другого пацана хотела сказать.
  Лидия Сергеевна замолчала, выглядело так, как будто она передумала. Следователю же было интересно всё из жизни этого двора, всё, что могло касаться Андрея и его друзей.
  - Так что этот неприятный пацан?
  - Его кличка Глист, да вот так. Под два метра ростом, худой такой, голова маленькая. Вы уж простите, но насколько же пакостный мальчишка. Так вот он у меня цельный тазик с беляшами украл. Поставила на подоконник, окно открыто. Этот стервец длинный, ещё что-то подставил под ноги, и вся моя работа в его желудок поместилась. Как только влезло в него всё это.
  - Действительно, как содержимое целого тазика в одного поместилось - улыбался Пётр Васильевич.
  - А этот самый Глист, он дружит с Андреем, Максимом, Костей?
  - Не особо они. Глист пакости всякие делает. Он их старше на четыре года, он уже восьмой класс закончил.
  - Пакости, да, слово то какое - сказал следователь, с аппетитом справляясь с горячим беляшом, запивая угощение чаем.
  - В прошлом году этот Глист убил щенка, которого Андрей принес с собой откуда-то. Только Андрей с друзьями об этом не знают. Если бы узнали, то... Но да ладно, что я вам о каком-то хулигане недоразвитом тут рассказываю.
  Петр Васильевич мгновенно напрягся. Вот так как бы между делом, прозвучало то, что имело значение.
  - Щенок черный был?
  - Да, небольшой совсем. Андрей хотел, чтобы он дома жил. Но я против была. Сейчас об этом ужасно жалею, только что уж теперь.
  - А вы откуда знаете, что Глист убил щенка?
  - Мне Лидия Петровна, покойная ныне, сказала. А она откуда узнала, то я этого не знаю. Только женщина она была порядочная, замечательная была женщина, она бы попусту говорить не стала.
  - Андрей сильно переживал по этому поводу?
  - Да, ужасно сильно. Поэтому я и вспомнила. Для Андрея это был шок, как бы мягко сказать. Он его сам похоронил за домом. Он его спасти же хотел, в больницу ветеринарную бегал с ним. Но не приняли собачку там. Не знаю даже почему и что.
  - Ясно, спасибо. А сейчас Андрей где? То что-то ни родителей, ни детей, как я понимаю, дома нет.
  - Лешка на улице. Славка с друзьями куда-то в город поехали. Андрей же со своим неразлучными товарищами пошел на школьный стадион, в футбол играть. Я Андрею мяч футбольный привезла. А родители, они на мичуринский поехали, сегодня же пятница. В воскресенье зять приедет, меня заберёт туда, а они сами домой. Я там всю неделю буду. Всё лучше, чем здесь в городе.
  - Да, лучше, с этим не поспоришь - проговорил Петр Васильевич, у него из головы не выходила история о убитом щенке, эта же история соединялась со всем остальным по этому поводу, и становилось жутко, потому что цепочка стала очевидной, потому что не ошибся в своих предположениях.
  - Стадион, это 55 школа? - спросил следователь - Спасибо за угощение, очень вкусно, спасибо - добавил он.
  - На здоровье, но давайте положу ещё
  - Нет не нужно, я наелся, в меня больше не войдёт. К сожалению мне далеко до этого пацана, по кличке Глист.
  - Школа, да, 55, там они в футбол играют. Вы подождите, они скоро уже придут - сказала Лидия Сергеевна.
  - Хорошо, но только на улице. Я и так отнял у вас достаточно времени.
  - Что вы, у нас на пенсии этого времени хватает - засмеялась Лидия Сергеевна.
  - Спасибо, ещё раз.
  Петр Васильевич вышел на улицу. Спокойной закурил. Из головы не выходил черный щенок. И прямо сейчас было ясно, что даже не сам щенок настолько важен, а та реакция Андрея на его смерть, то, что из этого вытекало. Андрей пытался спасти щенка - это значит, что щенок умер не сразу, что Андрей видел его умирающим.
  Всё по одному и тому же кругу. Во всем этом нет никакого разнообразия. Здесь одинаковый набор действий. Нет никаких душераздирающих оборотов. Есть встреча, есть разговор, есть одни и те же места. Ну, практически всё то же самое. Потому что всё имеет место на границе реальностей.
  Хозяин был старый. Хозяин сошел с ума. Хозяин заснул летаргическим сном - всё это в точности того, что имеется. Только кто сошел с ума. Разве нет ощущения, что с ума сошел не только хозяин, не только преступник из будущего, а всё те, кто вовлечён в это дело, все, кого коснулось это.
  Петр Васильевич подъехал к зданию школы. Здесь он уже был. Вон тот новый пятиэтажный дом, на лавочке возле которого он очнулся, совершив своё незапланированное путешествие в будущее. Вон и та самая лавочка. Следователь вышел из автомобиля. Получилось, что как-то сильно хлопнула дверца.
  - Чего буянишь? - раздался знакомый голос.
  Петр Васильевич повернулся и увидел доброго дворника. Только он сейчас не имел в наличии своего рабочего инвентаря.
  - До этого ещё не дошло - улыбнулся в ответ следователь.
  - А я тебя сразу узнал, мил человек, запомнился ты мне. У меня превосходная память на лица - сказал дворник, подошёл и протянул руку.
  От этого человека исходил запах свежего перегара. Но не так чтоб сильно, а так чтоб сразу почувствовалось.
  - Подожди, подожди, товарищ дорогой, говоришь, что у тебя прекрасная память на лица.
  Следователь вернулся в автомобиль. Открыл дверцу переднего пассажирского сидения. Из бардачка вытащил фото, точнее фоторобот преступника.
  - Посмотри, видел ли ты этого человека?
  - А ты следователь выходит. Никак не ожидал этого.
  - Тебя это смущает? Неприятно иметь дело с милицией? - довольно мягким и ироничным тоном спросил Петр Васильевич.
  - Нет, ничего такого. Просто не признал. Я как-то сразу понимаю, что это вот сотрудник милиции. А здесь оплошал.
  - Я не обычный сотрудник милиции. Поэтому не переживай. Лучше посмотри на этот портрет.
  Добрый дворник взял в руки изображение, которое было очень близко к реальному облику преступника. Смотрел с минуту, а затем сказал.
  - Да, я несколько раз видел этого человека.
  - Давно?
  - Зачем же, сегодня видел, полчаса назад.
  Петр Васильевич ощутил, что у него повысилось давление, что мокрая холодная испарина начала выступать на коже. Поэтому пришлось вытащить сигарету, нервно её прикурить, протянуть открытую пачку дворнику, который не стал отказываться, а взял сразу две сигареты.
  - Возле школьного стадиона?
  - Нет, вон улица, перпендикулярно этой, на самом её конце, перед перекрестком с улицей Смирнова. Он крутился возле крайних частных домов. Я ходил в деревянный магазин за вином. Я ещё подумал, когда обратно шел, когда его вновь там увидел: ждёт наверное кого из своих собутыльников.
  - А почему собутыльников?
  - Вид этого гражданина такой. У нас здесь подобной публики хватает. Я многих из них лично знаю. Но вот его нет. Может поэтому и обратил на него внимание.
  - В этих домах, там что, или вообще как бы? - странно озвучил свой вопрос следователь.
  - Не знаю, дома как дома. Люди живут. Не знаю - ответил дворник.
  - Спасибо тебе. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
  - Это ты о чем, мил человек, извини, гражданин милиционер.
  - Ничего, не за что извиняться.
  - А что этот тип натворил, если, конечно, не секрет?
  - Много натворил. Вышка по нему плачет. У нас здесь очень интересная история. Главное, что необычная история - проговорил Петр Васильевич, поднялся с лавочки, на которой они с дворником сидели.
  - Вот это да. Вышка говоришь, понимаю, а мы ни сном, ни духом. Только у меня рот на замке. Об этом разговоре никому.
  - Правильно, сделай одолжение, не нужно никому нечего. Только мне, вот мой рабочий телефон. Зимин Петр Васильевич, старший следователь по особо важным делам.
  - Конечно - произнес дворник, выглядел он немножко растерянно, видно было, что разговор со следователем стал для него неожиданностью.
  Изначально думал посетить школьный стадион. Собственно, нужен был Андрей. Сейчас же пришлось отвлечься. Пришлось оказаться на том месте, где дворник видел преступника, сделать это пешком, потому что всего навсего какие-то триста метров. Здесь ничего необычного не было. Не было здесь и преступника. Следователь уже в какой раз закурил. Прямо напротив него отворилась калитка, появилась женщина, которой было примерно сорок с небольшим лет, не очень красивая. Но не это, а то, что у этой дамы был злой взгляд, она была чем-то крайне недовольна.
  - Скажите мне, чего вам здесь нужно. Чего вы и ваш товарищ здесь рассматриваете?
  Громко и напористо проговорила женщина, обратившись к Петру Васильевичу.
  - Убирайтесь отсюда по добру по здоровому. Сделайте так, чтобы я вас больше не видела, не возле своего дома, не в ближайших окрестностях!
  - Скажите, а о каком товарище вы только что говорили? И что он здесь делал? Когда появился? И, собственно, что ему от вас нужно? - жёстко произнес следователь, сделал два шага в сторону женщины, предъявил удостоверение.
  Она взяла документ в руки. Она внимательно прочитала то, что там написано.
  - Когда появился? Пару дней назад. Всё здесь что-то рассматривает. Бродит из угла в угол, возле этих вот деревьев. Никогда ничего подобного не было под моими окнами - нервно ответила женщина.
  Следователь промолчал, посмотрел на часы. Понял, что рискует не застать Андрея на стадионе.
  - Вы его ищите? Он преступник? Он ищет одиноких женщин? - сразу три вопроса озвучила женщина.
  Она была невысокого роста. Волосы были крашенные в светлый оттенок. Но процедура окрашивания случилась давно, потому что сильно к этому времени отросли корни. Её лицо, как уже было сказано, красивым назвать было трудно. Фигура же вполне приемлемая, если не считать, что грудь у женщины была совсем небольшая. На ней был одет халат синеватого с жёлтым оттенка. Халат довольно таки не новый. На ногах имелись самые обычные домашние тапочки.
  - Вы простите, но, как я понял, вы одинокая женщина?
  - Это неважно, я не должна хоть перед кем-то отсчитываться за свою личную жизнь - ответила женщина, сделала это слишком уж нервно, сразу стало ясно, что для неё этот вопрос очень болезненный.
  - Нет это важно, исходя из вашего же вопроса. Хотя я и так уже это вижу - спокойно проговорил Петр Васильевич.
  - Пусть, да я живу одна. Да, у меня нет никогда не было мужа. Вы довольны моим ответом? Только это не значит, что я должна бояться выйти из дома. Это не значит, что мой же ученик должен к моему дому привести какого-то мужика, который за мной наблюдает. Вы считаете, вы, конечно, подумали, что они меня запугивают. Что я буду бояться, что не буду их трогать.
  - Я ничего такого не считаю. Почему вы собираетесь их трогать? Почему ваш ученик пытается вас запугать?
  Петр Васильевич уже свыкся с тем, что нечему не стоит удивляться. Но всё же это происходило, и происходило самым невероятным образом.
  - Я не собираюсь их трогать в прямом смысле этого слова. Я имела ввиду образно, что я не оставлю их поведение и их отношение к учёбе без внимания.
  - Я вас понял. Получается, что вы классный руководитель Андрея, Кости и Максима?
  - Да, только вы откуда знаете эти имена. Я вам их не называла. Значит, что об этих проходимцах уже известно и в милиции. Простите, но я ничего об этом не знала. Детская комната милиции, нет, мне ничего неизвестно.
  - Я не из детской комнаты милиции. И если милиции известны эти пацаны, то это совсем не значит, что они преступники.
  - Они будущие преступники! А настоящего преступника Андрей привел сюда. Я их тогда в первый раз видела рядом. Один стоял возле этого тополя. А другой, был на велосипеде, был на перекрестке и смотрел на то, что делает тот мужик, которого он ко мне привел.
  - Ну, хорошо, только почему вы решили, что он его привел?
  - Кто же ещё?
  - Ладно, у вас есть телефон?
  - Нет, у меня нет телефона.
  - У соседей?
  - Тоже нет.
  - А где есть? Как вы звоните, когда вам нужно?
  - В школе, в школе есть телефоны.
  - Вы сможете незаметно покинуть дом, когда появится этот мужчина, чтобы позвонить в милицию?
  - Могу через соседку, через её дом. Он насилует женщин?
  - Да, вам нужно быть осторожнее. Я должен был вам это сказать, хотя мне неприятно озвучивать такое.
  - Конечно, насильник спокойно удовлетворяется, а милиция не может его поймать. Если вы знаете Андрея, то спросите его, где найти насильника. Или я дам вам адрес Андрея.
  - Успокоитесь, мы сами знаем, что нам делать. Будьте осторожны. Звоните сразу, как увидите его. Кстати, как вас величать?
  - Прохорова Валентина Михайловна
  - Отлично, меня Петр Васильевич Зимин. До свидания, Валентина Михайловна.
  - До свидания.
  Петр Васильевич быстрым шагом, оставив аналитическую часть неожиданного разговора на потом, поспешил к школьному стадиону. Ещё не дойдя метров сто, сто пятьдесят он облегчённо выдохнул. Будущие преступники были здесь, играли в футбол. И точно что сейчас окромя игры не о чем не думали.
  Следователь подошёл к воротам, остановился возле правой штанги. Пацанов было человек десять, и они не прекратили игры. Петр Васильевич же терпеливо ждал. Прошло минут пять, после этого время истекло. Об этом сообщил толстый пацан, который исполнял роль арбитра, как это понял следователь.
  - Ну что выкусили! - громко произнес Максим, обратившись к команде противника.
  - Завтра, в это же время. Вот тогда посмотрим. Синицына у нас нет, Чучалова нет. Завтра они будут, вот тогда - ответил Максиму какой-то невысокий белобрысый пацан.
  Андрей же смотрел на следователя. Андрей отлично знал, что последний явился по его душу, чтобы... Здесь Андрей мысленно срывал стоп-кран, ему не хотелось продолжения, но и избежать его было невозможно. А следователь не торопился. Мальчишки продолжали спорить, хотя Андрей в этом не участвовал. Он стоял на два метра в стороне, взяв в руки мяч. Порывами налетал ветер, поднимающий вверх пыль и крошечные крупинки песка. На этой игровой площадке песка хватало. Здесь имела место смесь из земли, травы, песка - это не было футбольное поле в прямом и правильном понимании. Петр Васильевич отвернулся, сделал два шага в сторону здания школы и остановился. В какой уже раз он закурил, продолжая слышать, как ребята выясняют то, чего ещё не случилось, а именно завтрашний поединок. Да, вот так интересно выходило. Они спорили о том, чему ещё предстояло произойти. И следователь отметил это для себя. Он ведь частенько занимается тем же самым, в своих размышлениях. Он постоянно думает о том, что ещё не случилось. Но обязательно случиться. Но обязательно нужно быть к этому готовым. Такая вот игра на опережение.
  И всё же Петр Васильевич не торопился. Он прекрасно знал, что Андрей никуда не уйдет, что останется здесь, пока милиционер ни подойдёт к нему. Останутся рядом с Андреем и его верные друзья, Костя и Максим. Поэтому пусть спорят о том, что принесет им день грядущий. Пусть пройдет ещё несколько минут.
  Что нужно преступнику из будущего от этой нервной, несчастливой женщины? Об этом нужно и должно спросить у них, у тех, кого она уверенно и четко определила будущими преступниками. А не ошиблась ли? Нет, насчёт Андрея - то нет. А насчёт ещё двоих? Каков процент погрешности? Интересно ведь, даже эта женщина, которой думать бы о другом, но ведь и она мысленно оказывается в том пространстве, о котором ни черта не знает, о том пространстве, которое именуется будущим. Мы все этим занимаемся. Все с разной бесполезной долей успеха. Чем дальше это будущее, тем глупее и смешнее мы.
  Петр Васильевич сделал ещё несколько шагов в сторону школы. Поднял глаза вверх. Здание выглядело совершенно серым. Не было света ни в одном окне. Всё как будто заснуло. И выглядело нехорошо, наполняло сознание тоской. Потому что это не то место, не место для сна. Здесь крики, смех, жизнь, бьющая через край, по средствам обитателей, учеников. Но не сейчас.
  Ребята из другого района, потерпевшие сегодня поражение в футбольном поединке, все вместе пошли в сторону улицы Интернационалистов. Те ребята, которые интересовали следователя оставались на прежнем месте.
  И почему Андрей преступник? Для кого он преступник? Кто это знает? Ведь в своем времени, в 2021 году это не так. Там он не преступник, там он явно ничего противозаконного не делает. Это здесь, вернувшись в прошлое, он страшный преступник. О котором знаю я, ещё несколько человек, но и те толком ни в чем не определились. Это смогли узнать убитые им люди, или нет, у них не было такой возможности. Но вот в понимании, которое суть той же Валентины Михайловны Прохоровой, - он не преступник. Есть преступления, но нет дела. Ни одно производство нельзя сделать, используя это. А значит, что и нет никакого преступления. Отсутствие состава преступления. Вот такой сюжет.
  Петр Васильевич развернулся, он двинулся навстречу мальчишкам. Те этого явно ожидали, поэтому трое ребят из их компании отделились от Андрея, Кости и Максима.
  - Думаю, что я вас провожу. А вы мне кое-что расскажите - произнес следователь, остановившись возле троицы неразлучных друзей.
  - Мы ничего нового не знаем - робко произнес Костя.
  Глава третья.
  Андрей и Максим переглянулись. Но ничего к словам Кости не добавили.
  - Ничего нового не знаете, согласен, всё новое - это хорошо забытое старое. Хотя может, что и не старое вовсе, а по применимой к вам шкале измерения, это просто позавчерашний день, который прошел незаметно, который был похож на множество других дней - проговорил Петр Васильевич, улыбнулся, остановился, чтобы закурить очередную сигарету.
  Мальчишки так же остановились. Мяч сейчас был в руках у Максима. Все вместе они успели покинуть территорию школьного двора, и сейчас находились возле одной из тех новых пятиэтажек, которых было четыре, и крайняя справа из них была той, где совсем недавно следователь разговаривал с добрым дворником.
  - Вам знакома некая Прохорова Валентина Михайловна? - очень спокойно, как бы между делом спросил Петр Васильевич.
  - Ещё бы - сразу отреагировал Андрей.
  - Вы же сейчас на каникулах?
  - Естественно, вы и сами это знаете - ответил Максим.
  - Тогда вопрос мой такой, когда вы или кто-то из вас в последний раз видел эту тётеньку?
  - Тридцать первого мая - четко ответил Костя.
  Максим подтвердил сказав: угу.
  Лишь Андрей замешкался. Но спустя какие-то секунды произнес.
  - Да, в последний учебный день. И вообще было бы хорошо, чтобы её больше не видеть совсем.
  - Интересно. Ты бы отдал её на корм собаке Баскервилей? - неожиданно спросил у Андрея Петр Васильевич.
  - С огромной радостью - радостно произнес Максим, опередив Андрея.
  Следователь же смотрел на Андрея.
  - Без всякого сожаления - наконец-то ответил Андрей, только в его голосе не было игривого восторга, сказал свои слова он мрачно и даже зло.
  - Я так и думал. Я не ожидал другого ответа - произнес Петр Васильевич.
  - Вы зачем её вспомнили, чтобы нам настроение испортить. А говорили, что мы с вами друзья, что будем вместе делать очень важное дело - проговорил Костя.
  - Ну, потому что в данный момент персона этой женщины, вашей классной руководительницы, имеет отношение к нашему делу.
  - Поверили мы, у неё в голове одни лишь домашние задания, уроки, отметки и прочая дрянь. Ещё она обожает делать другим людям плохо. Чтобы портить им жизнь. Чтобы эти люди стали похожими на неё - иронично произнес Максим.
  - Эти люди - это вы?
  - Конечно, ещё и другие есть ребята из нашего класса - на вопрос следователя ответил Костя.
  - Все ребята?
  - Нет, там имеются разные такие - начал Костя.
  - Понятно, есть те, кто хорошо учится, имеет по этому вопросу другое мнение - сказал Петр Васильевич и просмотрел на Андрея.
  - Скучно это, говорить об этом даже не хочется - произнес Андрей.
  - Андрей, а зачем Валентина Михайловна к тебе домой приходила, ведь сейчас каникулы. Я не просто так спросил у вас про каникулы.
  - Это она вам сказала. Она что ещё в милицию ходила? С родителями поговорить, что я пропустил четыре дня отработки, и что я должен отработать с другим классом. Только я не пойду, пусть хоть из школы выгонят.
  - Не ходи, из школы не выгонят. Ты сказал, что скучно. Так вот я спрошу, чтобы вас развеселить. Скажите мне, подумайте, каким образом собака Баскервилей сможет сожрать вашу учительницу. Если училка не бывает в подвалах. Если училка не окажется в районе Усть-Киргизки. Вот такая задача. Может, конечно, не очень уж веселая, но и скучно быть не должно.
  - Собака не сможет - ответил Андрей, сделал это довольно быстро.
  - Уверен?
  - Да. Но может хозяин.
  - Ты видел его возле её дома?
  - Да, мы все вместе его видели - ответил Андрей.
  - А говорили мне, что ничего нового. Так вот какая интересная история получается - начал Петр Васильевич.
  К этому времени им оставалось не более ста метров до того, как оказаться во дворе четырех подвалов. Нужно было ещё немножко прямо, затем чуточку вправо, там на бетонную дорожку между 38/3 и 38/4, и тогда дома, тогда в родном дворе.
  - Ты Андрей испытываешь отрицательные эмоции по отношению к училке, и этими же эмоциями может пользоваться, их принимать, разделять, понимать как сигнал к действию тот человек, который преступник, который является сюда из будущего. Вот об этом новом я говорил - продолжил Петр Васильевич.
  - Сложно у вас всё, товарищ следователь - сказал Максим.
  Петр Васильевич на него с интересом посмотрел. Сейчас они остановились возле третьего подъезда 38/3, где проживал Максим.
  - Что сложного?
  - Может он её просто убить хочет, сам по себе. Если бы вы знали, что это за стерва.
  - Уже немножко узнал - спокойно отреагировал Петр Васильевич.
  - Я неправду сказал - неожиданно проговорил Андрей, Петр Васильевич ажно вздрогнул от этих слов.
  - Говори правду
  - Он знает, как позвать собаку, он сейчас знает, где она. Он сумел вспомнить, это пришло к нему во сне. Он сейчас спит. Это страшно. Там всё очень страшно. Там всё умерло - произнес Андрей.
  - Он всё время спит?
  - Да, возле него никого нет. Только собака, и то её нельзя увидеть до того, как она не придет за тем, кто там окажется.
  - Если она там, то откуда ей приходить?
  - Там перегородка, в которой один лишь туман, вот оттуда она выйдет.
  - Интересно, чем больше знаю, тем меньше понимаю. Но я сейчас не шучу, нет такого желания. Ну, хорошо, мы пройдем туда, мы войдём в дом - произнес следователь.
  - Нет, я же сказал, что там собака. Она охраняет. Этого нельзя, потому что она вас сожрёт в одну минуту - нервно и странно говорил Андрей, его состояние изменилось, и сейчас следователь мог наблюдать то, о чем до этого лишь слышал, на Андрея влияло близкое присутствие своего же второго воплощения, которое сейчас, уже без всякого сомнения, вновь явилось в 1983 год.
  - Хорошо, я понял. Но мы сможем туда пройти. Мы все вместе? - спросил Петр Васильевич, и с ним самим сейчас происходило что-то отчётливо не то, что-то заставляло его принимать решение сходу, не учитывая обстоятельств, не принимая в расчет ничего, кроме того, что диктовалось извне.
  - Да сможем.
  - Вот и прекрасно. Завтра в шесть часов вечера я приду сюда. Теперь же вас покину. Есть у меня ещё одно дело. Да и, кто такой Глист?
  - Падаль обыкновенная - просто ответил Костя.
  Петр Васильевич покинул ребят. Ему нужно было вернуться к автомобилю. Ему нужно было убедиться, что преступник уже там неподалеку, что он пришел исполнить то, чего хотел много лет назад, а именно, убить эту ненавистную училку. И это было новое. Это было то, что условия изменились. Преступник чувствовал всё большую и большую силу. Никак нельзя было этого отрицать. Да и к тому же гость из будущего будет совсем не против того, чтобы заодно покончить и с самим Петром Васильевичем. Хотя, и что, скорее всего, преступнику как раз в первую очередь нужен он следователь по особо важным делам, который сумел проникнуть в область той туманной и невероятной сферы, в которую всем остальным дорога заказана, а не эта нервозная, одинокая женщина. Да, ему нужен я, нужно разнообразить игру, втянуть меня в неё всё глубже и глубже. И вот этого никак нельзя было забывать. Об этом нужно думать каждую минуту, в любой ситуации. Ибо игра неминуемо подходит к концу. Что-то случилось, Андрей, его внутренний мир, стал совершенно доступен ему же самому, который он же, но только тридцать восемь лет спустя. Андрей совершил какую-то ошибку?
  Петр Васильевич успел дойти только до угла 38/3, он остановился, он оглянулся назад. Мальчишки, как того и следовало ожидать, ещё не разошлись по домам.
  - Андрей, подойди ко мне, нужно несколько слов сказать - громко произнес следователь и сам двинулся в обратном направлении, навстречу Андрею.
  Андрей пошел к следователю. Костя и Максим остались на месте, они внимательно смотрели на друга и милиционера.
  - Я совсем забыл, но ты мне должен отдать ключи от подвала. Но даже не это главное, что я хотел. Скажи, ты виделся с ним, общался с ним. Мне взрослому, опытному человеку трудно правильно подобрать слова в этой ситуации.
  Андрей сел на скамейку. Смотрел вниз и пока не торопился ответить. Следователь ждал. Подошёл ближе. Вновь потянуло закурить, но он сдержался, только обозначил процесс, вытащив из пачки сигарету, затем вернул её обратно.
  Андрей протянул Петру Васильевичу ключи, сделал это по-прежнему ничего не говоря. Ещё пауза в десять-пятнадцать секунд стала реальностью.
  - Я видел странный и страшный сон этой ночью. Я приходил к нему домой. Я уже упоминал об этом, о том, что там всё умерло, что там он, который спит, что там собака, которая его охраняет. Я смотрел через окно. Там была отвратительная осенняя погода. Мелкий, холодный дождь. Сильный ветер. И ни единой души вокруг. В его мире в поселке никто не живёт. Только он один. Наверное, что-то пошло не так, что-то произошло. Мне показалось, что я был там больше времени, чем это можно. Поэтому я переместился сюда одним моментом, минуя дорогу, по которой я пришел туда. Ещё было...
  Андрей не договорил, он замолчал.
  - Тебе тяжело говорить, ты не хочешь?
  - Нет, мне нормально. Просто я не могу подобрать слов. Хотя я уже знаю многое. Только перед тем, как я вернулся назад, он поглотил моё сознание. Я стал им, на какой-то миг. Я не знаю, но пребывание в будущем ограничено по времени - проговорил Андрей.
  - Он сейчас в нашем времени?
  - Да, он ищет вас, ему нужно вас убить.
  - Я знаю.
  - Мне нужно домой.
  - Хорошо, но завтра в шесть вечера я буду здесь - закончил разговор Петр Васильевич.
  Андрей пошел домой. Он молча за руку попрощался со своими друзьями. Они так же отправились по домам. Оставался лишь Петр Васильевич, который ещё несколько минут сидел на скамейке. Слишком много навалилось на него. Настолько много, что любой анализ, любое дополнение - это всё становилось лишним грузом, это могло только помешать. Действительность бывает жестокой. Пределы разума не могут справиться. Значит нужно просто - делай, что считаешь нужным, и будь что будет. Да, кажется так. И не лишним будет ещё раз наплевать на то, что сейчас преступник имеет несомненное преимущество.
  Следователь пошел пешком. Двигался не торопясь. Скоро на улице начнет темнеть. Это важно, потому что именно тогда и появится преступник. Который всё знает наперед, знает всё, пользуясь сознанием Андрея, своим же собственным сознанием. Но и я имею к этому же доступ. Всё так же через Андрея, с помощью другой части его мозга. И получается, что Андрей - это базовый элемент, а мы, я и преступник из будущего, мы две разные его же полярности.
  От размышлений на эту тему стало совсем уж нехорошо. Петр Васильевич вновь вынужден был принять сидячее положение, благо возле каждого подъезда жёлтых пятиэтажек имелись скамейки. Отдых занял не больше пяти минут. Прямо по курсу у крайнего подъезда следующего дома находилась телефонная будка.
  Петр Васильевич нашел в карманах две копейки. Набрал домашний номер Кречетова.
  - Это я, хотел тебя услышать.
  - Ты где? Я полчаса назад звонил тебе, но тебя дома нет - отреагировал Сергей Павлович.
  - Соскучился, хочешь послушать каких-нибудь интересных историй, о убийце из другой реальности, о ужасной собаке Баскервилей - ироничным тоном произнес Петр Васильевич.
  - Именно так, черт его побери, и твои шутки. Я вот по твоему тону уже понимаю, что ты что-то собираешься сотворить. Только не пытайся мне врать.
  - Сергей Павлович, я не буду, клянусь, я тебе и позвонил, чтобы попросить тебя, чтобы ты мне маленько помог. Тем более ты живёшь неподалеку, так вот, в общем.
  - Хорошо, но где ты? И что вообще, мне же нужно знать.
  - Знаешь где территория Гортопа?
  - Конечно
  - Там есть внутренняя дорога, так что ли будет. Мне нужно, чтобы ты подъехал туда. Находился в машине, включив габариты. Чтобы я мог тебя видеть.
  - Может все таки скажешь мне, что и как.
  - Наши старые знакомые, они обязательно будут там.
  - Понятно, ладно, я прямо сейчас выезжаю. Правда, мне ещё до гаража дойти нужно - произнес Сергей Павлович.
  - Час у тебя есть, час с небольшим - сказал Петр Васильевич - Ладно, давай, до встречи - добавил он и повесил черную тяжёлую трубку на рычаг.
  Громко хлопнула металлическая дверь телефонной будки. Эхом отдалось в висках.
  А ведь можно всё сделать гораздо проще. Очень просто. Я подойду, я приближусь к нему, - и выстрелю, несколько раз выстрелю, столько раз, сколько патронов в обойме. Он умрет, всё будет кончено. И всё, все наши проблемы исчезнут. Ах, да, собака, конечно, на них двоих моего пистолетика не хватит. Да, с очень большой вероятностью, она меня убьет. Но я убью его, и значит, что я стану последней жертвой собаки Баскервилей. Но нет, не это, не это.
  Размышлял следователь, двигаясь к дому Прохоровой Валентины Михайловны, сразу за котором была улица Смирнова, за которой находилась та самая территория Гортопа, дальше поселок, в котором через тридцать восемь лет, в далёком отсюда будущем будет жить тот, кого нужно убить.
  Нет не это, а то, что своими выстрелами я убью не только преступника, но и мальчишку, которому одиннадцать лет, и который сам просил меня, чтобы я этого не делал. Поэтому это сделать невозможно. Не нужно было об этом даже думать. Моя задача не дать ему убить училку, помешать ему это сделать. Моя задача попробовать убить собаку, вернуть её на свое место, туда где похоронил её Андрей, и где она находится и сейчас, за домом, за гаражами, ближе к забору складов Госрезерва, что там ещё в этом месте.
  Стемнело стремительно, как-то одним мигом. Тут же возвестил о себе множественный свет окон, сейчас идущий со всех сторон, ведь следователю ещё только предстояло покинуть территорию многоэтажной застройки.
  Чушь, полная чушь, что я вообще делаю. Собаку убить невозможно. Собака уже мертва. Убить же её воскрешение можно лишь одним способом - это убить того, кто осуществляет это дьявольское воскрешение. Его убивать в пределах 1983 года нельзя. Тогда читай пункт первый. Что я вообще здесь делаю? Как он убьет училку, когда она всего боится, когда она предупреждена и сидит дома.
  Сбавив скорость, Петр Васильевич подошёл к дому Прохоровой. Света не было ни в одном окне. Это показалось странным. Не менее странным было то, что не было поблизости, возле тополей через узкую дорогу, и намека на присутствие убийцы. Да и рядом, да и вообще. Следователь осторожно и аккуратно осмотрел то, что было рядом, всё то, что могло скрыть от него человека. Ничего, совершенно ничего.
  Прошло ещё какое-то время. Наверное, минут пять, и точно что уже должен был подъехать Кречетов. Пётр Васильевич подошёл к калитке соседнего дома, нажал на кнопку звонка. Спустя пару минут перед ним появилась старушка.
  - Вы не знаете, где может быть Валентина Михайловна? У неё в окнах нет света, дверь не открывает - спросил следователь, хотя ведь он не пытался позвонить или постучать в двери Прохоровой.
  - Света совсем нет? Такого у неё не бывает. Она когда вечером уходит, или спать ложится, то обязательно оставляет включенной лампочку в коридоре, чтобы воры отсвет видели. Вы, наверное, плохо посмотрели - сразу всё рассказала старушка, не подумав о том, что как раз тот самый вор мог сейчас предстать перед ней.
  - Да, возможно вы правы - проговорил следователь.
  - Вспомнила, вспомнила. Она же часто ко мне заходит, вот и сегодня была, сказала, что вечером в баню пойдет. Любит она в эту баню ходить. Мой покойный муж, он так же туда любил ходить. Только этот, чтобы рожу нажрать, с такими же пьяницами пообщаться. А вот Валька, то не пойму - проговорила старушка, которая оказалась очень уж разговорчивая.
  - Нравится ей попариться, обстановка эта нравиться. Баня - это дело не только мужское, но и женское не менее того - улыбаясь ответил Петр Васильевич, но в тоже время у него внутри всё тряслось.
  Так вот значит как. Каким образом он мог знать об этом. Просто, это откуда-то знает Андрей, вот и отгадка. Баня, от неё сюда по улице Макарова, затем территория Гортопа, где полная темень, где правым краем старое кладбище, и никого во всем белом свете. Господи, всё то, что ему и нужно. И как же я, я же тоже это ощутил, попросив Кречетова быть именно там.
  Петр Васильевич перешёл дорогу. Пройдя метров сто, с левой стороны увидел габаритные огни машины Кречетова. Поспешил в эту сторону. Кречетов был в авто и не заметил, как Петр Васильевич оказался возле него. Лишь тогда, когда последний открыл дверцу.
  - Бдительности ноль, а ведь это мог быть не я - произнес следователь, протянув своему товарищу руку.
  - Да, ты прав, что-то я.
  - Оставайся в машине. У нас сейчас будет дело такое, что закачаешься, как в легендарном фильме про собаку Баскервилей. Надо же а, кто бы мог подумать. И темень какая, какая темень. Училка пойдет по этой дорожке, здесь нет другой. Я буду посередине, вон там возле столба. Откуда появится собака не знаю. Но ей же нужен разбег. Тем более на дорожке её сейчас нет. Нет и мистера Степолтона. Думаю, что со стороны кладбища, с его левого угла у входа. Напрямик хорошо выходит. Нервную бабу в машину, и по газам. В собаку стреляй, в хозяина нельзя никак вообще. Я тоже в собаку стрелять буду. Хотя вряд ли это поможет. Главное, бабу перехватить - долго и не очень понятно объяснял Петр Васильевич.
  - Как интересно выходит. Ты знаешь в какой точке будет эта нервная баба, как ты говоришь, когда появится собака? То-то и оно, но вижу вариантов не много - сказал Кречетов.
  - Интуиция, мать его, интуиция - отреагировал следователь.
  - Интуиция, а если появится кто-то ещё - произнес Сергей Павлович, Петр Васильевич перевел взгляд на чуть различимую в темноте дорожку, по ней двигались двое человек, это были мужчина и женщина, увидеть их можно было действительно с очень уж близкого расстояния, именно в этой вот точке, а значит...
  Что всё будет так, как он и предполагал. Собака не может атаковать раньше, потому что ей мешают полуразрушенные постройки какой-то производственной базы. Не может эта дьявольская тварь появится и позже, со стороны огромной груды каменного угля, потому что тогда совсем близко будет от выхода к улице Смирнова. Преступник, он обязательно всё это учтет. А поэтому вот эти сто метров.
  Следователь закурил. Ощутил, что его руки начало потряхивать мелкой дрожью. И это было неприятно, от этого появился сухой комок в глотке.
  - Ты как? Ты извини меня, что я тебя позвал. Мне нужно было свою машину поставить здесь - тихо проговорил следователь, его голос тонул во мраке, да и к тому же всё вокруг стало наполняться туманом, отчётливым влажным, холодным туманом, как в низменностях, как пред рассветом, хмурым и холодным утром.
  - Извиняю, но тогда тебе пришлось бы потратить лишние десять, может и двадцать секунд, чтобы оказаться в машине. Так что, нечего извиняться. Я вот другого не пойму. Нет, оно конечно, мы обязаны, работа такая. Только вот, сегодня мы спасем эту бабу, а что завтра, что послезавтра, если мы не можем ликвидировать этого монстра. Он вернётся, он приведет с собой собаку. Кто из них, но они убьют эту бабу. Кстати, кто она?
  - Классный руководитель Андрея, так же и его друзей.
  - Вот оно что - невнятно отреагировал Кречетов.
  - Да, до тебя наконец-то стало доходить, насколько всё непросто здесь у нас.
  - Тысячный раз об одном и том же. Преступника нужно ликвидировать, вот и всё, если нет никакой другой альтернативы.
  - Отличная мысль, Сергей Павлович, я совсем недавно об этом думал. Только вот что выходит. Подполковник Кречетов метким выстрелом убьет опасного преступника, серийного убийцу, а спустя полминуты тела этого мужика не будет, на его месте окажется тело мальчишки, которому одиннадцать лет, который простой советский школьник, а в теле школьника найдут пули, выпущенные из оружия подполковника Кречетова и майора Зимина. Как тебе такой расклад? Ты же на пенсию с почетом собирался.
  - Хуже этого вряд ли что можно придумать. Если только стать добычей собаки Баскервилей, хотя нет, стать добычей всё же выглядит куда достойнее - с улыбкой на лице произнес Кречетов.
  - Согласен. Слушай, у тебя в машине есть фонарик?
  - Где-то был
  -Давай его быстрее, мне очень хочется посветить вон в ту сторону - сказал Петр Васильевич.
  Сергей Павлович начал рыться в бардачке. Но ничего не нашел. Открыл багажник, продолжил поиски там.
  - Вот держи - наконец-то он нашел осветительный прибор.
  Тем временем на дорожке появился одинокий старик, в его руках была сумка, из которой наружу торчал самый обычный банный веник. Туман же сгущался, как по заказу. Это виделось невероятным. Вот и не верь после этого в существование мистических сил.
  Глава 4
  Петр Васильевич включил фонарик, сдвинув в направлении от себя небольшую кнопочку. Батарейки были новые, поэтому луч света заявил о себе сразу, навылет прострелив ближайшие двадцать метров дорожки, на которой никого не было. Очень медленно следователь перевел свет в то место, где по его мнению, должен был находиться преступник вместе со своей собакой. И действительно, Петр Васильевич отчётливо уловил еле заметное движение. Там что-то сдвинулось, кто-то скрылся от света, изменив своё местоположение.
  - Видел, видел - прошептал Петр Васильевич, обращаясь к Кречетову.
  - Думаешь, что теперь он не решится. Ведь сейчас точно знает, что его ждут.
  - Ну нет, ему этого только и нужно. Он именно и хочет, что бы я был здесь.
  - Как-то не по себе от всего этого - выразился Кречетов, сделал это так, как будто попытался отряхнуться от сковывающей и напряжённой атмосферы, которая сейчас буквально накрыла с головой, ведь яснее ясного чувствовалось, что до наступления действия остались считанные минуты.
  - Как он с такого расстояния узнает, поймет, что по дорожке идёт именно она? - спросил Сергей Павлович.
  - Просто, он её увидит, когда она будет пересекать параллельную дорогу, освещённую, которая за теплотрассой. Ей не миновать этого участка, и он отлично об этом знает. Уверен в этом и я, поэтому на все сто убежден, что он именно на входе на старое кладбище.
  - Она знает?
  - Нет, точнее, не знает про собаку и прочее. Я её попросил быть осторожной, глядеть в оба. Но я не стал да и не смог бы ей объяснить того, как всё выглядит на самом деле. Она должна опасаться насильника. Но как видишь, не сильно боится.
  - Скажешь, может и вовсе не боится, а где-то в глубине души мечтает встретиться с подобным элементом, шучу я, конечно - произнес Кречетов, и получилось кстати, потому что самую малость, но всё же разрядилась гнетущая атмосфера.
  Петр Васильевич ещё раз направил луч фонарика в район входа на старое кладбище. На этот раз ничего не сдвинулось, не случилось никакого движения. Лишь кладбищенские памятники попали в белое световое пятно. Лишь мощные стволы берёз, которых не потревожишь лучом фонарика.
  - А ты не так уж далеко от истины пошутил. Я пообщался с этой дамочкой и скажу, что черт его знает, что может она лишь на словах боится насильника, а на деле.
  - Брось, это всё дурацкий фольклор. Потому что насильник всегда может быть и убийцей.
  - Угу, бывает и так, только у нас насильника нет, у нас есть убийца, к тому же ещё какая убийца.
  - Уверен, что будет собака?
  - На все сто, Сергей Павлович.
  Досужий разговор сослужил сотрудникам милиции плохую службу. Они отвлеклись, они в нужный момент не услышали, что на дорожке послышалось движение. И лишь когда заявило о себе другое движение, они пришли в себя. Петр Васильевич мгновенно направил луч света на дорожку, свет проявил учительницу, он её испугал. Она шарахнулась вправо, остановилась. И всё это было на самом начальном этапе, обозначенного следователем участка. Какая-то секунда, - и свет фонарика дернулся влево, туда откуда навстречу женщине появилась собака, бывшая огромных, невообразимых размеров, которая двигалась очень быстро, быстрее, чем это вообще можно было предположить. К тому же эта чудовищная тварь сливалась с темнотой, и если бы не фонарик...
  - В машину! - закричал Петр Васильевич, это было предназначено Кречетову.
  Сам же он, выхватив из-за пояса пистолет, бегом рванулся к училке.
  - Не уходи с дорожки! - кричал он ей.
  А она уже видела собаку. Она ничего не могла понять, да и не было у неё на это времени. Она дико закричала, она бросила сумку и побежала. Хорошо, что по дорожке, что навстречу следователю.
  Сергей Павлович не растерялся, если бы он этого не сделал, то вероятно, что всё закончилось бы крайне печально. Но автомобиль Кречетова рванулся с места, он вылетел на пешеходную тропу, сократив расстояние между собой и людьми. Ветви кустов с треском оцарапали кузов жигулей. Что-то лопнуло, попав под колеса.
  - В машину! - дико закричал Петр Васильевич, на этот раз это было адресовано училке.
  Раздались два выстрела. Собака уже была на расстоянии в пятьдесят метров. Третий выстрел, и всё бестолку, лишь оглушило пространство, и, в свете автомобильных фар, во всей красе предстало самое настоящее чудовище. Его зловещий, ужасный рык был страшнее выстрелов. Его горячее дыхание покрывало те десять метров, которые оставались между ними. Петр Васильевич больше не стрелял. Он что было сил рванулся к автомобилю, который не мог оказаться ближе, потому что путь ему преграждал железобетонный блок, неизвестно зачем и почему находящийся здесь.
  Учительница тем временем успела запрыгнуть в авто, сделала это с невероятной ловкостью, и сейчас тряслась, задыхалась от бега и страха, громко всхлипывала. Петр Васильевич одним махом перепрыгнул железобетонный блок. Собака практически его настигла. Но этим ему лишь помогла. Её мощные лапы коснулись его спины. Этот толчок просто впихнул следователя в проем открытой дверцы. В крайне неудобном положении оказался он на заднем сидении. Своим телом придавил и без того еле живую учительницу к противоположной, закрытой дверце. Только вот собака проникнуть внутрь не могла, ей мешали её же размеры. Зато собака просунула внутрь голову, кошмарную открытую пасть. Учительница в этот момент потеряла сознание. Собачьи зубы соприкоснулись с правой руку следователя. Но в этот момент Сергей Павлович дёрнул автомобиль назад. Собака осталась снаружи. Собака не успела как следует захватить зубами Петра Васильевича, поэтому он остался в машине, поэтому он захлопнул дверцу. Только на этом дело ещё не было закончено. Собака бросилась вперёд, прямо на лобовое стекло, пытаясь разбить его, чтобы проникнуть в салон. Кречетов сильно ударился о рулевое колесо. В глазах поплыло, но он оставался в сознании. Он резко дёрнул ещё назад и влево, стараясь как можно быстрее совершить разворот. Лобовое стекло выдержало, но пошло сплошными трещинами. Собака атаковала вновь, посыпалось стекло, но жигуленок успел совершить разворот. Петр Васильевич, ощущая боль в руке, увидел, как на дорожке появился человек, как он стоял и спокойно смотрел на происходящее. В этом человеке, несмотря на темноту, следователь прекрасно опознал того самого преступника из будущего, который противно улыбался, который насмехался над всем тем, что происходило здесь и сейчас.
  С диким шлейфом автомобиль рванулся с места. Рванулся прочь отсюда, в сторону улицы Смирнова, где было относительно светло, ведь по правую руку были дома, в их окнах горел свет.
  Остановились скоро.
  - Стоп! - крикнул следователь.
  Автомобиль замер на месте, прямо напротив дома учительницы. Теперь какое-то время молчали. Просто необходима была эта пауза. Учительница пришла в себя без посторонней помощи, она совершенно ничего не понимала, она смотрела на милиционеров так, как будто пыталась проснуться, как будто всё это было действием кошмарного сна.
  - Кто вы? Что это было? - проговорила она, её губы тряслись, вместе с губами тряслись и произнесенные ею слова.
  - Что это было? Это была ваша смерть, Валентина Михайловна. Но на этот раз нам удалось её предотвратить - очень жёстко произнес Петр Васильевич.
  - Что вы говорите, какая ещё смерть. Там было чудовище. Там была собака размером с корову, которая охотится на людей.
  - Она и есть смерть. У вас дома есть успокоительное?
  - Какое ещё успокоительное, её нужно доставить в больницу - опередив училку, сказал Кречетов, он плохо себя чувствовал, что физически, что и психически, руки тряслись, как и слова учительницы, когда он начал прикуривать сигарету.
  - Не курите здесь - неожиданно твердо и четко попросила училка.
  Сергей Павлович обернулся, глянул на эту женщину с некоторым изумлением.
  - Так есть дома успокоительное? - вернулся к своему вопросу следователь Зимин.
  - Есть настойка пустырника, валерьянка - прозвучало в ответ.
  - Ясно, когда придёте домой, то выпейте, то лежите, то постарайтесь уснуть. Хотя я не врач. Давайте, мы всё же доставим вас в больницу, в Сосновый бор. Там вас примут, дадут препараты, а уж всё остальное затем - сказал Петр Васильевич, рука сильно болела, но он сейчас понимал и чувствовал, что огромные клыки собаки лишь самую малость, лишь чуточку коснулись его, что почти нет крови, что там будут всего лишь характерные синие следы на коже, незначительные кровяные разводы.
  - На каком основании меня примут в психиатрической больнице? - и вновь жёстко спросила Прохорова, она явно стала приходить в себя, не прошло и пятнадцати минут с того момента, как она чудом осталась жива, а она изменилась, ей не понравилось то, что сказал милиционер.
  - На основании моего удостоверения - так же жёстко ответил Петр Васильевич.
  - Нет, я пойду домой - сказала училка, открыла дверцу, больше ничего не произнесла, не узнала чего-то, что должна была бы, не поблагодарила сотрудников милиции, зато сильно хлопнула дверцей.
  - У неё шок - спокойно сказал Кречетов.
  - Вероятно, но всё же хороша штучка, теперь я во многом понимаю своих товарищей, её учеников - засмеялся Петр Васильевич, закурив сигарету.
  - Что дальше? - спросил Сергей Павлович.
  - По домам дальше. Моя машина здесь рядом.
  - Ты сможешь управлять? - спросил Кречетов.
  - Да.
  2021 год.
  Непроницаемый туман окутывал, успокаивал всё вокруг. Было в этом что-то воистину грандиозное. И ни одной живой души. Всех этих сволочей здесь нет, им не дано сюда пройти. Какой бы дорогой они ни пытались этого сделать, но это невозможно.
  Ветер шумел, двигал кроны берёз и осин. Сдувал капли дождя, они утрачивали свой горизонтальный статус, они вынуждено падали под углом. Касались старых оконных рам, на которых давно потрескалась краска. Находили серый шифер на крыше, уже давно ставший прекрасным дополнением общему фону. Да, здесь всё тонуло в сером. Здесь всё было пропитано холодом и сыростью. И ведь не было в этом ничего такого, что удивило бы. Нет, здесь всё так и должно быть. Огромные черные лужи. Быстро бегущие по небу тучи. Низко, и ещё ниже и ниже, что касаются дымовой трубы дома, из которой давным давно не идёт дым. Так же и остальные трубы, остальные дома. В этом пространстве в них нет жизни. Они просто ничейные дома, они самая странная и непостижимая субстанция бытия. Потому что лишены того, для чего были созданы.
  Часть невероятного пейзажа. Застывшего в полном и мрачном отрешении. Оказавшегося за перегородкой, всего в одном шаге по другую сторону от привычного измерения. Но всё это возможно, всё это такая же часть пространства. Только не для всех. Только такая, в какой лучше никогда не бывать. Но я был здесь. Я стоял и смотрел на собственный дом. На всё то, что было рядом. И я же не ощущал во всем этом чего-то того, что притянуло бы родным, напомнило о самом себе теплом и светом. Нет, здесь этого не было. Здесь была смерть, и даже не то её значение, к которому привыкли люди, а некая иная её форма.
  Только я вошёл в дом. Мне было хорошо. Мне давно не было настолько хорошо. Я внимательно и долго смотрел на самого себя. На себя который лежал на диване, который спал и видел меня, находящегося рядом. Я позвал собаку. Я произнес: Хозяин был старый, хозяин сошел с ума. Собака появилась в одно мгновение, она смотрела на меня, она несколько раз широко зевнула. Затем собака легла на пол, вытянув вперёд свои лапы. Она занимала почти всю длину комнаты, она оставляла мне мало места. И это было правильно, потому что в этой комнате я был лишним. Всё то, что мне нужно было здесь, так эта тетрадь, которая по-прежнему лежала на столе возле окна. Я должен был записать: что скоро, что всё очень скоро, и кошмарный сон прекратит своё существование. Как же я переоценил свои силы. Насколько наивен и самонадеян был всего какую-то неделю назад. И этой недели хватило, меня целиком поглотила, подчинила себе страна страхов собственного детства. Тех страхов, которых на самом деле не было, которые явились из будущего. Явились, чтобы раз и навсегда перепутать пространственную и временную суть, чтобы предъявить мне то, что стало со мной. Но представить это в особо невероятном формате. Я мог бы удивиться. Я мог бы попробовать отрицать. Но нет, я сейчас четко, ясно понимал, что всё так и должно быть. Детство не определяет само себя, нет, его определяет то, что придет после, что до неузнаваемости исказит то, что было на самом деле. Но сейчас я спал. Сейчас меня уже не было в две тысячи двадцать первом году. Сейчас то, что принадлежало две тысячи двадцать первому году находилось в году тысяча девятьсот восемьдесят третьем. И это оное во что бы то не стало пыталось, вернувшись в прошлое, переделать будущее, хотя бы попытаться это сделать. Не понимая, не беря в учёт то, что уже поздно, что нет в этом никакого смысла. Потому что этот человек практически мертв, он заснул тем самым летаргическим сном, он уже оказался в пространстве сумрачного перехода. А может, что как раз наоборот, может, что именно поэтому всё это и происходило, как агония, как то, чего нельзя было сделать раньше.
  Мне нужен был следователь. Я даже не мог предполагать неделю назад, что он и мертвый старик за стенкой - это одно и тоже лицо. Старик должен был вернуться к самому себе. Должны были настежь открыться все подвальные двери, через которые я и вернусь домой. Вернусь туда, где мне когда-то было хорошо.
  Я сделал запись в тетради. Я посмотрел на свои предыдущие записи и нисколько не удивился тому, что все они были одинаковыми. Были такими, какие я уже видел много лет назад в одном известном кинофильме. Но меня это не тронуло. Мне на это было всё равно. Я вышел из дома. Сейчас здесь мне было нечего делать. Мне нужно было поспешить назад. Меня вновь ожидал 1983 год.
  Я шел быстро. Я знал, что покинув поселок, миновав путепровод магистральных труб отопления, для меня многое изменится, ведь тем самым я вынуждено оставлю за своей спиной свою же защитную перегородку. И 2021 год предстанет передо мной таким, какой он есть для всех остальных. Да, это меня ломало, мне это не нравилось и этого не хотелось. Но и найти способ, чтобы этого избежать, я не мог. Даже не пытался, у меня на это не было времени. Возможно, что и не существовало такого способа. Но я прошел под трубами, я посмотрел на них снизу вверх и двинулся дальше. Путь мой лежал на Усть-Киргизку. В то место, где когда-то находился тот старый брошенный дом, которому суждено было стать частью моей странной судьбы.
  Почему я не хотел воспользоваться коротким путем, через подвал дома 38/3? Я спрашивал себя, и ответ был очевиден, состоял в том, что мне нужно было быть осторожнее, потому что моим врагам многое стало известно, потому что я не мог контролировать ровно половину собственного сознания, которая была недоступна, потому что находилась в 1983 году, этим временем жила, и именовалась моим же именем, которому от роду всего навсего одиннадцать лет. Но ведь не это больше всего меня беспокоило, нет не это, с этим я справлюсь, а то, что мальчик имел возможность влиять на собаку. Вот что особенно не нравилось мне. Вот с чем я ничего не мог сделать.
  Ничего не изменилось. Повествование было скупо, было ограничено на местности и во времени. Пустырь превратился в брошенный дом. Сильно и противно заскрипела входная дверь, когда я, применив усилие, толкнул её от себя, после чего оказался на улице. Здесь очевидно был чище воздух. Здесь значительно глубже дышалось. Легче было ногам. Кратно чётче стало зрение. Я внимательно огляделся по сторонам. Вокруг никого не было. Это тут же добавило мне сил: всё хорошо, осталось совсем маленько и всё будет закончено, двадцать первый год двадцать первого же века исчезнет, он переместится в год восемьдесят третий, века двадцатого, переместится теперь уже навсегда.
  Шел я не торопясь. И не только потому, что мне некуда было спешить, но и потому, что я обдумывал сложившуюся ситуацию. Ведь у меня не было никакого особо плана, каким образом выманить на себя следователя. Последнее действо, случилось странным образом, что следователь по совершенно непредвиденным причинам опередил время, пришлось действовать быстро, вот поэтому сработало лишь наполовину. Следователь остался жив, живой осталась и эта отвратительная мразь, по фамилии Прохорова - и эта была та самая отрицательная половина. Другая же, которая положительная - это то, что я мог влиять на мальчишку, который следующий раз обязательно приведет ко мне следователя. Так почему бы не сегодня? Так почему бы не в седьмом часу вечера? Ведь следователь появится в шесть вечера, появится там, куда и меня тянет с воистину неистовой силой, в страну страхов собственного детства, в мне подконтрольные четыре подвала.
  Тем более ведь я не строил каких-то иллюзий в плане своих возможностей. Сейчас все козыри выложены на стол. Сейчас игра идёт в открытую. Я могу его уничтожить в пределах четырех подвалов без помощи собаки. Я не могу его уничтожить за пределами четырех подвалов без помощи собаки. Ведь там мне с ними одному не совладать, ведь там нет той силы, которую мне даёт страна моего кошмарного сумасшествия. Там преимущество на их стороне. Если только собака.
  Размышления отвлекали. Они же сделали так, что я не заметил того, как подошёл к нужному месту. Это был один из множества брошенных капитальных гаражей, с воротами, с металлической калиткой, но без замка. Внутри помойка, внутри то, что никогда не привлечет к себе никакого внимания. Я убрал гнилые доски, закрывающие вход в смотровую яму. Я аккуратно снизу вернул эти доски на место. Я двинулся вниз, я оказался в подземном ходе, истории которого я не знал, ни разу не подумал на тему его происхождения - это было мне нужно. Куда важнее, что он неминуемо приведет меня домой, транзитом через склады Госрезерва. Да, то самое место, которое было окутано множеством легенд и предположений, и оказалось, что совсем не зря это было.
  Подвал дома 38/3 встретил меня гнетущей тишиной. Встретил полной темнотой. Но при всем этом он был рад меня видеть. Это я ощутил сразу. Потому что стало настолько легко и хорошо, что не нужно было никаких сравнений и ассоциаций. Просто здесь я становился полностью живым. Это была моя среда. Это было то, что наполняло меня силой. Я прошел к нашей ближней сарайке. Мои ключи действовали безотказно, и нечего здесь меня не могло удивить. Мой велосипед всё так же ждал меня. Мои бамбуковые удочки находились на своем месте. Я улыбнулся. Я посмотрел вверх. Серая бетонная плита разделяла меня и помещение моей же квартиры. Ведь, сделав несколько шагов вправо, я находился как раз под полом нашей гостиной. Я пока что не мог попасть туда. Но очень скоро, очень скоро я окончательно вернусь домой.
  Стоял долго. Вслушивался в каждый звук.
  Хозяин был старый. Хозяин сошел с ума - произнес я.
  И тут же возле меня появилась собака. Я погладил её по голове. Собака вновь широко зевнула. Она делала это каждый раз, она просыпалась, для того, чтобы убить кого-то из них. И понимание этого ужасно было мне приятно. Разве может что-то с этим сравниться. Мы двинулись к ближнему вентиляционному отверстию, которое располагалась возле шестого подъезда дома 38/3. Были слышны голоса. Я вслушивался. Собака же моментально напряглась, - и это означало только одно, что какой-то несчастный решил потревожить наши владения. Тут же у меня быстрее забилось сердце. Ещё немножко, и я ощутил просто колоссальный прилив сил. Теперь я уже не был похож на самого себя, в самом прямом смысле этого слова. Мне не нужно было зеркало, чтобы это знать. Собака прижала уши. Она начала медленно двигаться в левую сторону. Она нюхала воздух, она лучше меня чувствовала то, что человек или даже несколько человек находятся в районе пятого подъезда дома 38/4, неподалеку от подземного лаза между 38/3 и 38/4.
  Собака ускорилась. Но она не бежала, прекрасно понимая, что этого делать нельзя, что это может спугнуть добычу, испортить то, что складывается настолько хорошо. Понимал это и я, следуя за собакой, делая это неслышно, наслаждаясь предвкушением как таковым.
  Шум стал сильнее. Точно, что их было как минимум трое человек. И они находились ровно там, где я и предполагал. Сразу возле подземного лаза, на стороне четвертого дома. Минули ещё двадцать секунд, стали различимы голоса. И здесь собака ажно заскулила от нетерпения.
  Глава пятая
  У собаки начала дыбом подниматься шерсть. Такого я не видел никогда. Поэтому сразу понял, что в обозначенном месте, находится кто-то из тех, с кем у собаки есть свои личные счеты. Ведь она никогда себя так не вела. Если бы я имел возможность спросить у неё, то я несомненно сделал бы это, а так, так я мог лишь наблюдать, следуя чуть позади собаки. Которая сейчас опустила голову ниже, передвигалась пригнувшись, испытывая колоссальное напряжение, ей никак нельзя было упустить эту добычу.
  Несколько метров, и мы оказались возле подземного лаза. Собака лапами сдвинула в сторону две широкие доски, мордой откинула прочь какое-то старое, гнилое пальто, - и мгновенно скрылась под землёй. Я, не теряя ни одной лишней секунды, последовал за ней. Но и здесь собака не торопилась, а в какой-то момент она и вовсе остановилась. Минули ещё секунд десять, и я услышал, что с другой стороны кто-то начал движение к нам навстречу.
  - Во дела, ты откуда про этот ход знаешь? - послышался мальчишеский голос.
  - Не твое дело, учитесь, пока я живой - ответил неприятный голос, бывший каким-то ехидным, с оттенком превосходства и надменной иронии.
  - Ты хочешь это в нашу сарайку положить? - раздался ещё один голос, который был похож на первый, но несколько более высокий.
  - Да, я же сказал. Иначе на какого черта вы мне нужны были бы - ответил неприятный голос.
  - Гутник, он, кажется, видел - произнес первый из пацанов.
  - Жирный будет молчать, не ссыте щенки - это вновь был надменный, неприятный голос, к тому же после того, как этот тип ответил на опасения своего подельника, он очень противно засмеялся.
  Собака издала чуть слышное приглушённое рычание. Она ждала, а эти трое двигались в нашем направлении, делали это медленно, делали на ощупь, у них не было с собой осветительного прибора. Расстояние сократилось, собака начала отползать задним ходом. Места в проходе было не так уж много, поэтому мне пришлось согласиться с собакой, начав двигаться задом наперед. Делали мы это совершенно бесшумно. Я не понимал, что происходит. Я впервые за всё время доверился собаке. Сейчас мы поменялись местами, но не по ходу следования, не в прямом смысле, а в переносном.
  - Придется ещё одну ходку сделать - проговорил неприятный голос, который был уже совсем близко, на расстоянии меньше шести-семи метров.
  "Не придется" - с восторженным злорадством подумал я, от этого испытал крайнее внутренне наслаждение.
  А вместе с собакой мы уже успели покинуть подземный ход. Мы были рядом со входом в него, несколько вправо, ближе к угловой стене.
  Освещения в подвале не было. Но я мог хорошо видеть и без него. То же самое касалось и собаки. Эти же трое, да их было трое, ориентировались в темноте плохо. Они покинули подземелье. Я отлично видел того, кто имел тот самый противный голос. Это был длинный, худой пацан, у которого взад вперёд бегали глазки. Рядом с ним находились двое пацанов, бывшие значительно младше этого типа, оба маленького роста, оба суетливые, потому что, оказавшись на поверхности, они постоянно двигались, делая это не сходя с места. У каждого из них в руках была сумка.
  Быстро бежали секунды, буквально отрывались, исчезали. Но мне нужно было ещё немножко времени, ещё чуть-чуть, и вот, ещё за пару секунд до того, как собака сдвинулась с места, я вспомнил, кто это такие, и это тут же принесло мне наслаждение. Ведь через несколько секунд собака расправится с неприятным типом, по кличке Глист, с его прилипалами, именуемыми братьями Наражняками. История поменяется, уже в какой раз поменяется. И я не буду иметь возможность встретиться с Глистом в конце девяностых годов прошлого века, когда он оказался у меня дома, со мной же выпивал, а когда от меня ушел, то украл у меня все то, что мог утащить, чтобы продать за копейки перекупщикам. Как всё это успело уместиться в моем сознании за какие-то считанные секунды - это было неважно. Важно было то, что собака продолжала ждать, продолжала выдерживать воистину зловещую паузу.
  - Теперь куда? - спросил у Наражняков Глист и зажёг спичку, громко чиркнула серная головка о спичечный коробок.
  Братцы ответить не успели, потому что огонек спички осветил собаку, которая находилась в двух метрах от них...
  ...Петр Васильевич, как и обещал, появился во дворе четырех подвалов в шесть часов вечера. Он оставил свой автомобиль напротив третьего подъезда. Почему не возле шестого, в котором жил Андрей, то и он сам бы не смог дать точный ответ. Ну, наверное, потому что привык неторопливым шагом подходить к тому месту, с которого всё и началось. И сейчас с полной очевидностью виделось, что всё это было очень давно. Никуда нельзя было деться от этого навязчивого ощущения, которое нельзя было назвать хоть сколько-то положительным. Вот насколько поглотила эта неестественная, смертельно опасная атмосфера. Буквально заставила следователя жить той жизнью, которая здесь, в этом ненормальном пространстве, не оставила ему никакого другого выбора.
  Петр Васильевич закурил. Петр Васильевич уже в какой раз подумал о том, что он непозволительно часто обращается к сигаретам, как мнимому средству для успокоения нервов. Нет же, это не имеет подобного действия, это лишь сужает сосуды. Но привычка, но самовнушение. Если и есть на свете идеальные люди, то их немного, и он в их число уж точно не входит. Да и как бы любой из них проявил бы себя в этой истории, в каком виде бы предстал, даже издалека увидев проклятую собаку Баскервилей.
  Петр Васильевич улыбнулся самому себе. Он вспомнил училку, бывшую правильной и морально выдержанной. Какими были её глаза. Наверное, не нужно лишний раз вспоминать о том, что можно понять Кречетова в том, что он скупо, но всё же выразил недовольство тем, что эта дамочка оставила на заднем сидении его автомобиля большое мокрое пятно. Да, не стоит об этом, ведь мало нашлось бы кого, кто этого не сделал бы, столкнувшись с тем, с чем повстречалась несчастливая в личной жизни училка. Да, собачка вчера превзошла саму себя.
  Следователь повернул голову в обратном направлении. Задержал свой взгляд на троих пацанах, один из которых был длинный и худой. Двое других, они как бы в противовес длинному и худому, были маленькими и толстенькими, к тому же, как сразу отметил следователь, эти двое без всякого сомнения являлись братьями. Слишком сильно они были похожи друг на друга.
  Длиновязый пацан командовал. Это было видно сразу.
  "Глист" - вспомнил Петр Васильевич.
  "Да, это и есть тот самый Глист. Да уж, действительно, выглядит этот подросток не очень приятно. Но бывает, и по внешнему виду судить - это никак недопустимо. Хотя то, что слышал об нем, то так же не из разряда положительного" - думал следователь, наблюдая за троицей пацанов, которые крутились на крыльце ближнего крайнего подъезда дома 38/4.
  Он не заметил, как возле него оказался Андрей, рядом с которым, дальше на два метра, находились его лучшие друзья - Костя и Максим.
  - Это и есть Глист? - спросил следователь у Андрея.
  - Он самый, нафиг он вам дался - ответил Андрей, и последнее из его слов не было вопросом, а звучало не больше, чем дополнение.
  - Здравствуйте, ребята - поздоровался Петр Васильевич.
  Мальчишки дружно кивнули в знак приветствия головами.
  - Этот Глист, он в огромной опасности. Мне почему-то думается, что он станет следующей жертвой гостей из будущего - сказал следователь - Да, вот такая интересная история - добавил он.
  - Если это так, то это совсем неплохо. Гости из будущего принесут людям из прошлого несомненную пользу - сказал Максим.
  - Думаешь? - тихо произнес Петр Васильевич, он продолжал наблюдать за Глистом и его товарищами.
  - Мы все так думаем - ответил Максим.
  Костя и Андрей улыбнулись.
  - Угу - промычал Костя.
  - Всяко - добавил Андрей.
  - Ох, уж, этот ваш возраст, ребята. Взрослые люди таким образом никогда не станут думать. Это вам не в упрек, это маленькое наблюдение, с высоты прожитых лет.
  - Вы сами как-то говорили, что взрослые не всегда могут то, что могут дети - с полной серьёзностью сказал Андрей.
  - Правильно, и сейчас так скажу. Но это не касается того, о чем вы только что говорили.
  - Глист - это подонок, хитрый, лживый, падаль он - сказал Костя.
  Петр Васильевич не стал с этим спорить, а задал ещё один вопрос.
  - А кто эти двое, которые с Глистом?
  - Братцы Наражняки. А почему взрослые так не думают? - ответил и спросил одновременно Максим.
  - Потому что у этого самого Глиста есть родители, есть дедушка и бабушка. Может, что брат и сестра. В общем, те люди, которым не будет в радость то, что гости из будущего убьют этого хулигана.
  - У Глиста только мать. Да и то он её ненавидит. Вы бы слышали какими неприличными словами он о ней говорит - сказал Костя.
  - Да, нехороший мальчик. А вон ещё один ваш знакомец - произнес Петр Васильевич.
  Ребята тут же увидели Гутника, который подошёл к одному из братьев Наражняков, который тому что-то говорил. Через пару секунд один из Наражняков повернул голову влево, он смотрел на следователя, на Андрея, Максима и Костю.
  - Жирный слоняется из угла в угол. Вот сейчас Наражнякам сказал, что здесь милиционер - проговорил Андрей.
  Но это было не так. Гутник хотел сказать о том, что во дворе прямо сейчас присутствует главный милиционер по подвалам, но в последний момент передумал, и это было не просто так, а потому что Гутник был зол на Наражняка-старшего, который ему уже неделю не отдавал двадцать копеек, которые толстяк одолжил тому, поверив, что последний отдаст долг, сделает, как обещал. И конечно, Гутник уже видел, что компания во главе с Глистом, только что была в подвале 38/4. Так пусть этот угрюмый, неприятный дядька поймает их. Это и будет то, что покроет долг, стоимостью в двадцать копеек.
  - Что они собрались делать? - спросил Петр Васильевич, обратившись ко всем своим помощникам сразу.
  - Черт их знает. Они тупые все. А особенно Гутник - ответил Костя.
  - Они бывают в подвалах?
  - Нет, Гутник обосытся туда зайти. Братцы дегенераты, они тоже сачки. А вот Глист, то не знаю. Эта падла на всё способна - это так же озвучил Костя.
  - Ладно, друзья-следопыты, давайте ближе к делу - произнес Петр Васильевич.
  Ему никто не ответил.
  - Нам нужно идти через подвалы, это самый надёжный проход в будущее - сказал Андрей.
  - Да, время идёт, и я не первый день здесь, а всё никак эта настолько занимательная история временами не укладывается в моей голове - улыбнувшись произнес следователь.
  - Если другим путем, то я не ручаюсь - тише и неувереннее проговорил Андрей.
  - Всё нормально, через подвалы, так через подвалы. Вы готовы, вообще? - спросил следователь, в первую очередь посмотрев на друзей Андрея, ведь Андрей уже имел достаточно опыта, связанного со всей этой жуткой историей.
  - Будь готов - всегда готов! - звонко рассмеялся Максим.
  - Была не была - пошутил и Костя.
  - Отлично. Но я должен вам сказать. Я не могу кому-то ещё, но вам должен, чтобы вы об этом знали - начал говорить Петр Васильевич, но замолчал, он вновь выудил из пачки сигарету, её прикурил, чиркнув спичкой о коробок.
  Пацаны и на этот раз промолчали. Они ждали того, что скажет их старший товарищ.
  - Дело в том, что я поступаю неправильно. Я беру на себя ответственность, на которую не имею никакого права, даже исходя из того, что я говорил вам недавно, о родителях, о бабушках и дедушках. Поэтому вы не должны меня подвести, поэтому вы должны меня во всем слушаться. В общем-то, это всё, что я хотел сказать. Ещё всё же о том, что я принимаю такое решение, потому что знаю, что иначе нельзя, что существуют незримые правила этой страшной игры. Ладно, а то я слишком долго и нудно - произнес Петр Васильевич.
  - Мы всё понимаем - во второй раз за всех ответил Максим.
  - Вот и славно - произнес следователь, повернул голову, посмотрел туда, где несколько минут назад находилась компания, во главе с Глистом, сейчас там никого не было, зато четко и страшно заявляла о себе приоткрытая дверь в подвал.
  - Этого только не хватало - произнес Петр Васильевич, пока что оставаясь на прежнем месте - Собака и её хозяин могут сейчас быть там? - добавил вопрос следователь, он спрашивал у Андрея.
  Андрей утвердительно кивнул головой.
  - Да, чудовище из будущего сейчас может быть там. Я говорил, что он научился читать мои мысли, он... - Андрей не договорил, он не смог подобрать необходимых слов.
  - Оставайтесь здесь, пока что - сказал следователь и двинулся в сторону открытой двери в подвал.
  - Нет, так не пойдет. Сейчас так нельзя - неожиданно и даже довольно резко не согласился Андрей.
  Следователь посмотрел на него, на Максима и Костю. В истории осталась крохотная пауза.
  - Ладно, давайте за мной следом.
  Петр Васильевич шел впереди, двигался быстрым шагом. Ребятам пришлось практически перейти на лёгкий бег, чтобы не отстать от следователя. Правда, возле двери в подвал он остановился, он подождал их.
  - Только следом за мной - произнес он.
  - Ясно - ответил Андрей.
  Следователь уже знал, в каком месте располагается выключатель. Он нажал на кнопку, но электричество заработало только на входе. Следующая лампочка не горела, не горела и та, которая вправо к углу здания. Лишь небольшой отсвет проникал в этом направлении от лампочки, бывшей по проходу влево.
  Глиста и его товарищей не было видно, не было и слышно.
  - Так тишина, полная тишина - прошептал Петр Васильевич, и ребятам могло показаться, что это он просит их соблюдать режим тишины, но на самом деле это была констатация факта.
  - Нужно к переходу между домами - сказал Андрей.
  - К ближнему? - спросил следователь.
  - Да, им если и нужно, то в третий дом, там их сарайки - ответил Андрей.
  - Андрюха правильно говорит, скорее, что Глист в этом подвале что-то своровал, эти ему помогали, а теперь будут прятать у себя, на какое-то время - произнес Максим.
  - Не слыхать, нет признаков гостей из будущего? - спросил у пацанов следователь.
  - Здесь нет, они в третьем доме - уверенно ответил Андрей.
  - Точно?
  - Точнее некуда.
  - Тогда пошли - произнес Петр Васильевич.
  И на что он мог сейчас надеяться, о чем он думал, имея при себе один лишь только пистолет. Уже зная и доподлинно понимая, что эта металлическая игрушка бесполезна в противостоянии с собакой. Нет смысла в оружии и против убийцы из будущего, потому что просто напросто в него нельзя стрелять до той поры, пока они ни окажутся в две тысячи двадцать первом году. Тогда на что? Тогда зачем они спустились в подвал дома 38/4? Но ведь что-то было, что-то заставляло двигаться в этом направлении, вместо того, чтобы переждать, чтобы смириться с тем, что собака и её хозяин сделают своё дело, расправившись с Глистом и его товарищами.
  Как-то передалось на незримом уровне. Часто же бывает так, что мысли имеют материализацию. Но Костя неожиданно произнес шепотом, нарушив полную и зловещую тишину, которая поглотила всё то, что имело место быть возле невзрачного отверстия в подземный лаз, соединяющий четвертый и третий дом.
  - А как мы сможем помешать?
  Петр Васильевич не ответил, потому что только что об этом думал сам, потому что не знал ответа на этот простой вопрос.
  - С помощью постороннего появления. Злодеи увидят, поймут, что здесь необычно много народу - так же неожиданно и вполне разумно предположил Максим.
  И с ним нужно было согласиться. В его словах имелось рациональное зерно.
  - Правильно говоришь - громко произнес следователь - Нам нужно вести себя так, как будто мы у себя дома, мы здесь хозяева - добавил он.
  - Вот и здорово, давайте посмотрим на то, что у нас здесь есть - громко проговорил Костя, глядя на открытую дыру в земле, которая собственно и являлась тем самым загадочным и необычным сооружением, в виде подземного тоннеля.
  Следователь в этот момент, наверное, что совсем некстати, вспомнил о том, насколько удивлены были жители четырех домов, когда он спрашивал их о том, что они знают о этих подземных норах. Выходило так, что они ничего не знали, не могли себе даже представить то, о чем он их спрашивает. Из этого, опросив огромное количество людей, следователь мог сделать единственно возможный вывод: этих ходов не было, ровно до той поры, пока здесь ни появились гости из будущего. Чуть позже пришла мысль, что всё это выкопала собака. Если это не она, то тогда остаются какие-либо подвальные гремлины. Мысль оставляла сомнение в том, а вообще копал ли кто? Но нет же, и не то и не это, где, мать его, вся эта земля, которая должна была быть извлечена оттуда: законы физики, как это, но это нельзя было нарушить. Можно, на самом деле можно, потому что эта земля находится в двадцать первом году следующего столетия. А здесь проекция. Здесь вообще нельзя определить: какой год имеет место быть возле вот этого отверстия в земле, которое под углом уйдет вниз, а затем пойдет прямо, двинется в сторону соседнего дома.
  Следователь первым оказался в подземном переходе, пацаны последовали за ним без всякого промедления.
  - Сколько здесь будет метров? - громко спросил Андрей, помня о том, что сейчас им всем надлежит здесь вести себя несколько иначе.
  - Метров шестьдесят, семьдесят, но не более ста метров - так же громко ответил Андрею следователь.
  - Не, ста метров точно нет, если визуально, на поверхности. Мы совсем недавно в школе стометровку на время бегали - дополнил своё мнение Максим.
  - Слышите? - с явной и резкой долей настороженности произнес Костя, который двигался последним, но услышал этот свистящий, крайне необычный звук первым.
  - Мать его - проговорил Петр Васильевич, случилось спустя секунду, когда свистящее движение дополнилось ужасным рычанием.
  - Собака - прошептал Максим, в его голосе было всё, и испуг, и продолжение истории, которое случится через какие-то несколько секунд.
  - Собака, она самая. Хозяин был старый. Хозяин сошел с ума - громко начал говорить Андрей, но в данный момент они были где-то посередине подземного хода, явно что его голос, если и мог достигнуть ушей собаки, то был очень слабым, поэтому не мог ей помешать...
  ...Глист и братья Наражняки толком ничего не успели понять. Потому что на это им дано было не более, чем десять секунд, пока огромная собака медленно двинулась в их сторону. Они, конечно, слышали все эти истории. Они, конечно, не принимали всё это всерьез.
  - Что это - пропищал Наражняк-младший, у него от страха по ногам потекла горячая моча, он сделал шаг вправо, он оказался за спиной у Глиста, - и в этот миг собака бросилась вперёд. Глист даже не успел подать голос. Одним движением, как пушинку, собака сбила его с ног. Следующим движением, используя свою чудовищную пасть, разорвала Глисту горло. Даже не разорвала, а вырвала наружу. И вот тогда дико завопили братья Наражняки. Бросились вглубь подвального прохода, но тут же остановились, потому что путь к спасению им преграждало самое настоящее чудовище. Наражняк-младший потерял сознание. Наражняк-старший дико и неистово вопил, глядя на то, как это отвратительное чудовище своими длинными руками переломали шею его брату, как оно же отшвырнуло его тело с огромной силой в сторону того места, где собака Баскервилей продолжала на части разрывать тело Глиста.
  Наражняк-старший замолчал, когда монстр приблизился к нему. Наражняк прижимался спиной к деревянной стенке, из его глаз текли слезы и он медленно опускался вниз.
  - Хозяин был старый. Хозяин сошел с ума. Хозяин заснул летаргическим сном - послышался голос.
  И чудовище остановилось. Остановилась и собака. Всё это видел Наражняк, видел сквозь туман, понимал сквозь призму случившегося сумасшествия. Далее, и появились люди. Далее, фа го он хи всё для Наражняка пропало, исчезло, его здесь больше не было. Ему уже никогда не суждено будет сюда вернуться. Или в точности до наоборот, ему уже никогда не удастся покинуть это место, уже никогда, находясь в особом отделении психиатрической больницы, для полностью безнадёжных пациентов.
  - Хозяин был старый. Хозяин сошел с ума. Хозяин заснул летаргическим сном. Собака охраняла хозяина от тех, кто хотел его похоронить заживо. Собака всех их съела, и не только их, а ещё и других, потому что собака хотела есть. Затем пришли полицаи и застрелили собаку. Хозяин очнулся и полицаи застрелили его. Год 2021 от рождества Христова - медленно и четко, говорил Андрей, говорил механическим голосом, что мурашки поползли по коже у Петра Васильевича, что жутко ощущали себя его друзья Костя и Максим.
  Глава шестая
  Не минули слова Андрея стороной и тех, к кому они были обращены. Собака оставила в покое мертвое тело Глиста. Собака смотрела в ту сторону, откуда раздавался голос. То же самое касалось и чудовища, которое потеряло всякий интерес к несчастному Наражняку, которое одной секундой перестало быть чудовищем как таковым, преобразившись в неприятного мужика, со злыми глазами, безумным взглядом и искривлённым ртом.
  Эти слова не были для них пустым звуком. Объяснения не было так же. Только когда Андрей, следом за ним Пётр Васильевич, который всё же вытащил из-за пояса свой пистолет, Костя и Максим появились в обозрении, то собака и её хозяин стали медленно, но всё же отступать вглубь подвала. Сначала собака, она первой удалялась прочь. За ней последовал мужчина. Как уже упоминалось, вокруг царила полная темнота. Лишь небольшой фрагмент, бледный кусочек, находившийся ближе к угловой стене дома, тускло освещался, был доступен дневному свету, проникающему сюда снаружи, через всё то же вентиляционное отверстие. Этот свет не касался изуродованного тела Глиста и мертвого Наражняка-младшего. Этот свет был бесполезен, этот свет лишь в тысячный раз напоминал о том, что всего в нескольких метрах отсюда присутствует другой мир. Убийцы же двигались вдоль стены, двигались там, куда искусственное освещение, которое ещё предстояло включить, не попадало вовсе.
  - Поздно, уже поздно - проговорил следователь.
  Максиму стало нехорошо, он всего один раз глянул на то, что осталось от Глиста, то, что сейчас мог разглядеть очень смутно, но ведь и этого хватило. Максима стало тошнить, через секунду вырвало. Он стоял возле двери крайней сарайки, издавая нелицеприятные звуки. Костя держался значительно лучше. Хотя если было бы возможно посмотреть на него в условиях нормального освещения, то Костя был бледный, как чистый лист бумаги из школьной тетради. У Кости тряслись руки, всё сдавливало внутри. Но при этом он отлично понимал одно, что вот это он должен преодолеть, обязан с этим справиться.
  - Они пошли к моему подъезду - сказал Андрей, ему так же было не очень хорошо, он старался не смотреть на мертвые тела, на Наражняка-старшего, который сидел на деревянном настиле, который шептал что-то нечленораздельное себе под нос.
  - Да, пусть идут. К ним мы вернёмся позже - глухо и нервно произнес следователь, он же единственный из всех не боялся смотреть на то, что оставили после себя гости из будущего, тем более, Петр Васильевич воспользовался небольшим фонариком, который имелся у него, находился во внутреннем кармане пиджака.
  - Костя, ты нормально себя чувствуешь? - спросил Петр Васильевич, потому что сейчас Костя был рядом с ним, Костя старательно не смотрел, отводил прочь глаза, от того, что освещал луч фонарика.
  - Нормально - ответил Костя.
  - Нужно подняться по лестнице, включить освещение.
  - Не выйдет, всего два выключателя, один на лестнице третьего подъезда, и то не знаю, работает ли он, а другой за дверью шестого подъезда - произнес Андрей - Нам нужно идти, нам нельзя терять много времени - добавил он.
  Его голос прозвучал спокойно, с присутствием взрослого подхода, делового отношения к тому, зачем они сюда зашли. Его голос как будто и сообщал о том, что они здесь не для того, чтобы смотреть на жертв гостей из будущего, что они пришли для того, чтобы самим отправиться в будущее.
  - Да, но всё же необходимо сообщить в милицию о том, что произошло - произнес Петр Васильевич и в это же мгновение, он поймал себя на том, что с ним происходит странное.
  Да, иначе назвать это было нельзя. Это же приносило осознание мерзости, четкого дисбаланса в собственном сознании. Только следователь ощущал радость, некую определенную долю уверенности, ведь он своими глазами видел, что Андрей может очень сильно влиять на собаку и даже на собственное воплощение из будущего. Они ушли, они вынуждены были это сделать, зная о том, что он следователь находится здесь. А ведь он есть для них главная цель. На данном этапе - точно что главная цель.
  Почему дисбаланс? Потому что рядом находились два изуродованных трупа. Потому что в нескольких метрах от них сидел незнакомый пацан, который очевидно сошел с ума, что виделось ещё более страшным, чем участь его же убитых товарищей.
  - Это обязательно? - спросил Андрей.
  - Да, потому что, хотя бы вот этот пацан, его нужно вызволить отсюда - спокойно ответил Петр Васильевич.
  - Нужно обратно, нужно через подземный ход - сказал Максим, он малость пришел в себя, но у него ещё продолжало мутиться в голове и в глазах.
  - Да, здесь на дверях замки - согласился следователь.
  - Я могу, я быстро - вызвался Костя.
  - Да, давай, но нет, мне нужно с тобой. Ты не сможешь им объяснить, мало ли что. Да, мне нужно. Так что давайте все в обратном направлении.
  - Мы останемся, нам зачем идти - не согласился Андрей, но тут же вспомнил, что они все обещали во всем слушаться Петра Васильевича, поэтому решил отыграть назад, начав.
  - Можно и...
  Только вот следователь не стал настаивать на своем.
  - Да, оставайтесь, нечего толпой бегать по двору. Никуда не уходите, если только ни вернутся обратно гости из будущего.
  - Они сюда не вернуться. Я не знаю, что они будут делать. Я могу только в пределах этих подвалов, особенно, этого дома. Но назад сюда не вернуться - сказал Андрей.
  - Хорошо, я быстро. Костя, пойдем со мной, мне нужен телефон - сказал следователь.
  Костя не ответил, он просто последовал за Петром Васильевичем. Они очень быстро преодолели путь в обратном направлении. Чем-то неправдоподобным показалось то, что было самой обычной улицей, с её дневным светом, с её чистым, свежим воздухом, немного прохладным ветерком, и всем остальным, что упорно не хотело иметь никакого отношения к тому, что находилось на расстоянии меньше двадцати метров по прямой, меньше четырех-пяти метров вниз под землю.
  - Дома есть кто? - спросил у Кости следователь, когда они оказались возле необходимого подъезда.
  - Нет - просто ответил Костя.
  - Это хорошо, это очень хорошо - отреагировал Петр Васильевич.
  Костя ключом открыл дверь. Телефон располагался в коридоре.
  - Семёнов, да, это я, следственную группу по адресу Смирнова 38/3 немедленно. Найдите Олега. Что значит? Позвоните домой. Всё бегом. Да, убийство, да, очередное. Кречетов в отделении? Нет. Хорошо, я сейчас ему домой позвоню.
  - Там двери открыть нужно - прошептал Костя, когда Петр Васильевич положил трубку на рычаг телефона, чтобы тут же поднять её вновь.
  - 38/3?
  - Угу, они же закрыты.
  - Да, конечно, придется ещё потратить время.
  - Могут поломать, да и всё.
  Этот коротенький диалог случился, пока Петр Васильевич ожидал ответа от Кречетова, слушая монотонные длинные гудки в трубке телефона.
  - Не нужно ничего ломать - ответил Косте следователь, и в этот же момент на связь вышел Кречетов.
  - Чего ломать не нужно? - тут же переспросил он, сразу по голосу узнав Петра Васильевича.
  - Двери, Серёга, двери - машинально ответил Петр Васильевич.
  - Так, что там ещё? - встревоженно спросил Сергей Павлович, поняв то, что что-то случилось по интонации голоса Зимина.
  - Двойное убийство, ещё одному мальчишке нужна будет медицинская помощь, психиатрическая помощь. Адрес прежний: Смирнова 38/3. Преступники те же самые. В общем, так. Я сказал, чтобы Лобанов обязательно. Да и, Серёга, меня не будет. Я двинусь дальше, как-то так.
  - Не понял, что значит то, что тебя не будет. Я не пойму. Ты сообщаешь мне очередную мерзость и тут же говоришь, что тебя не будет. Петр Васильевич, детали, обстоятельства и прочее. Ты это чего?
  - Так нужно, я потом тебе всё доложу. Сейчас примите трупы. Пацан там в подвале, в невменяемом состоянии. Убийца, собака, они отсутствуют - сказал следователь, при этом у него ведь не было полной уверенности в том, что убийца и собака будут отсутствовать, он так сказал, потому что так сказал Андрей, потому что, да какая разница, как он сказал: сотрудники органов должны быть готовы ко всему.
  - Свидетели? Личности убитых?
  - Слушай, работайте так, как будто я не звонил. Как будто баба с ближайшей квартиры позвонила, обнаружившая убитых людей. Хорошо, а всё остальное затем.
  - Не пойму я тебя.
  - Ладно, давай, и так времени много потерял - сказал Петр Васильевич и положил телефонную трубку на место.
  - Пойдем, нам ещё нужно к Ивану Анатольевичу - сказал Петр Васильевич.
  Они быстро покинули квартиру. Им повезло, потому что увидели Ивана Анатольевича на улице, он стоял возле группы стариков, которые играли в домино, выпивали по чуть-чуть красного вина, пряча бутылку под игровым столом.
  - Иван Анатольевич, откройте, пожалуйста, подвал 38/3. Сейчас будет милиция. Скажите им, что в районе первого подъезда, а то я забыл сказать. И ещё, не спускайтесь туда сами, с милицией только, если захотите.
  - Что опять? - тихо прошептала Иван Анатольевич, посмотрел на стариков, но те не обращали внимания на разговор возле них, их целиком поглощала игра.
  - Не опять, а снова. Да, но мне некогда, нам нужно идти - ответил следователь, и они с Костей двинулись к дому 38/4, где по-прежнему чуть приоткрытой была дверь в подвал, которая тихонько и противно поскрипывала.
  Андрей и Максим спокойно ожидали следователя и Костю. В трёх метрах от них сидел несчастный Наражняк, он продолжал беззвучно разговаривать сам с собой.
  - Ты не боишься? - спросил у Андрея Максим.
  - Боюсь - ответил Андрей.
  - Я не знаю, но а если там в будущем, там вот такое сплошь и рядом - сказал Максим, украдкой глянув в ту сторону, где находилось то, что осталось от Глиста и Наражняка.
  - Я не знаю - тихо произнес Андрей.
  - Ты же был там.
  - Да, но я не уверен в том, что был именно в том будущем. Понимаешь, там всё мертвое было. А быть такого не должно.
  - Почему не должно, может как раз и есть так. Вот поэтому они пришли сюда, им там не на кого охотиться - предположил Максим.
  - Может и так, скоро узнаем.
  - А ты уверен, что мы сможем туда попасть?
  - Слушай, Макс, кончай это, что будет, то и будет - нервно ответил Андрей.
  Максим не стал больше ничего говорить. Тем более послышались звуки, идущие со стороны подземного хода, а через полминуты появились Петр Васильевич и Костя.
  - Давайте пойдем, не будем терять времени - произнес следователь и первым двинулся в сторону шестого подъезда, где неподалеку располагался ещё один подземный переход, который сейчас был им нужен, в этом в данный момент следователь был уверен на все сто процентов.
  - Веди нас, Сусанин - театрально произнес Максим, обратившись к Андрею, коснувшись того рукой по плечу.
  Максим всё же сумел прийти в себя, его сознание сумело убрать на задний план тот ужас, который владел им же совсем недавно, и ничего такого в этом не было, в помощь был возраст, та самая защита, которая затем уйдет, потеряет свою силу, но не сейчас, сейчас Максим переключился, сейчас он шутил так, как будто ничего здесь и не случилось.
  - Если как Сусанин, то не нужно - улыбнувшись проговорил Петр Васильевич, у него в правой руке работал фонарик, освещающий путь, и этого было вполне достаточно, чтобы не споткнуться, а направление движения они все знали и без помощи дополнительного источника света.
  - Куда ты нас завел проклятый старик - смеясь сказал Костя.
  - Ещё не успел - засмеялся Андрей.
  Петру Васильевичу сразу в голову ударили странные слова: хозяин был старый, хозяин сошел с ума, хозяин заснул летаргическим сном...
  Лишь на какие-то секунды, а затем следователя отпустило. Он отлично себя чувствовал. Ведь мальчишки быстро пришли в себя, мальчишки шутили, смеялись. А значит, значит всё должно быть хорошо, значит, он не ошибся в своих предположениях: они единственные помощники ему, единственные на кого он может рассчитывать, чтобы уничтожить гостей из будущего, чтобы навсегда закрыть им сюда дорогу, не дать им вернуться в 1983 год, как к себе домой, ведь это их главная цель, да, это их главная цель. Противление этому эти пацаны, чью жизнь, чьё счастливое детство хочет забрать зло, явившееся из будущего, ведь всё зло приходит оттуда, только оттуда, из будущего.
  И почему же нет противления этому утверждению? Потому что так на самом деле и есть.
  И что ещё было странным...
  Они шли, они шутили, разговаривали и в то же время ни разу не подумали, не вспомнили о том, что где-то рядом могут быть те самые гости из будущего, которых никак нельзя ассоциировать с шутками, прибаутками, с чем-то подобным вообще. Одна лишь смерть, сплошной сладкий привкус крови, перемешанный с реальным ощущением сумасшествия. Всего того, чего в нормальном пространстве не бывает, чего никогда быть не должно. И сейчас действительно не было, подвал на время избавился от присутствия посторонних сил. Он в прямом смысле просветлел. Он же заставил это почувствовать следователя и троих его помощников, которые в эту вот минуту вспомнили вслух о Викторе Гутнике, сделали это как всегда с значительной долей иронии.
  - Жирный, он смотри какой хитрый. Как он чувствует, когда у него мозги салом заросли - проговорил Костя.
  - Не салом заросли, а жиром покрылись - отреагировал Максим.
  - Не, ну, а, понятно, только ведь он не пошел с Глистом и братьями дегенератами. Лишил собачку запаса продовольствия - сказал Костя.
  - Это точно, так бы собачка на целый месяц к нам дорогу забыла - смехом отреагировал Андрей.
  - Опять вы за своё - произнес Петр Васильевич, только сказал это настолько спокойно, что пацаны и не подумали прекратить.
  - А что, Петр Васильевич, Гутиерус же не пошел с ними. Значит, чувствует он - проговорил Костя.
  - Гутиерус? - переспросил следователь.
  - Да, иногда жирного так называем - сказал Максим.
  - Странно как-то - сказал Петр Васильевич, к этому времени они остановились возле входа в подземный лаз, ведущий из 38/3 в 38/2.
  - Это из фильма. Помните фильм "Человек-амфибия". Так вот там девушку вроде так зовут. Наш толстяк, конечно, с девушкой той ничего общего не имеет. За исключением первых букв фамилии.
  - Гутиэра - вроде так зовут ту девушку в фильме и в книге - спокойно сказал следователь.
  - Там Гутиэра, у нас Гутиерус - засмеялся Максим.
  - А вы реально полагаете, что если бы собаке достался Гутиерус, то она бы месяц не появлялась? - неожиданно серьезно спросил Пётр Васильевич.
  Повисла крохотная пауза.
  - Нет, мы шутим. Она появилась бы обязательно, потому что её хозяину Гутиерус не особо интересен. А собака появляется только тогда, когда приходит он - так же серьезно ответил Андрей.
  - Как-то свежо и легко здесь сейчас. Странное какое ощущение - проговорил следователь и перед тем как продолжить, сделал крохотную паузу - Он не чувствует, он боится, и молодец поэтому. Я сейчас про этого вашего Гутиеруса. Это же надо так назвать - произнес он.
  - Жирный, скользкий тип - отреагировал на слова следователя Костя.
  - Действительно всё как-то иначе - сказал Андрей, и это не касалось Виктора Гутника, это относилось к подвалу, в пространстве которого даже стало светлее.
  - Что-то же происходит - дополнил Максим.
  - Я первым пойду, так нужно - сказал Андрей.
  Петр Васильевич двинулся следом за Андреем. Третьим номером стал Максим. Костя же замыкал эту странную группу, состоящую из трёх мальчишек и взрослого опытного сотрудника милиции.
  Поначалу всё было привычно. Всё было как всегда. Но где-то на середине пути, между домами 38/3 и 38/2 подземный ход начал меняться. Следователь не мог поверить своим глазам, но проход стал шире вдвое. И мысль о том, что как такое возможно, - была сейчас совершенно лишней, потому что измененным ощущалось пространство, потому что здесь и сейчас случилось продолжение того, что чувствовали и понимали они, ещё не спустившись вниз.
  Преодолели ещё несколько метров, - и Андрей свернул влево, свернул в тот самый сторонний ход, о котором неоднократно шла речь, который сотрудники милиции вычислили из логики происходящих событий. И оказались правы. Этот ход существовал в реальности. Этот ход был дорогой в будущее.
  Петр Васильевич подумал об этом. Спустя пару секунд он про себя отметил, что это всё же не единственный путь в запредельное пространство, что есть ещё одна зона перехода. Вспомнилась ужасная собака, в зубах которой находилась мертвая девочка Надя. Представление было не из разряда приятных. Потому что оно же имело продолжение, воссоздавая в сознании то, что не один раз имело место прямо здесь, в этом вот подземном тоннеле: демонический убийца, с ним рядом чудовищная собака, такая же темнота, олицетворяющая суть процесса невозможного, движения абсолютного зла из будущего в прошлое.
  Движение зла и мрака, который хочет вернуться назад, во чтобы не стало хочет обмануть всякие границы возможного. Да, это так. Ему нужно домой. И этот дом для него в прошлом, в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году.
  Андрей остановился, он вслушивался, ему что-то показалось.
  - Что-то не так? - очень тихо спросил Петр Васильевич.
  - Нет, всё нормально. Просто мы далеко отошли.
  - Мы уже в будущем? - спросил Максим.
  - Не знаю, скорее, что нет ещё. Только я начинаю ощущать себя иначе, ощущать, что это чужая территория - ответил Андрей.
  - Это значит только одно, что мы близко к цели - спокойно сказал Петр Васильевич.
  Двигались медленно. Никто не подумал засечь время. Но, как кажется, не меньше десяти минут прошло с того момента, как свернули влево, как оказались там, куда дорога всем остальным заказана, на дороге в будущее. И как же неестественно виделось всё это. Ведь лучше даже не думать. Дорога в будущее - это простор, светлый путь, стремление к счастью, неотвратимый рост, познание и преодоление - через время, минуя его, оставляя за спиной... И здесь... Темный подземный тоннель, сырой, с наличием запаха плесени, узкий, что двоим встречным не разойтись - и это дорога в будущее! Да, на самом деле дорога в будущее оказалась именно такой. Петр Васильевич ажно поперхнулся, ему ужасно захотелось закурить. Но вместо этого он лишь произнес: - Кто-то же нарыл этих ходов.
  - Нет, никто не рыл. Эти ходы, их физически не существует, они всего лишь часть изломанного пространства. Их нет на самом деле. Это как сон. Я не могу объяснить - очень серьезно отреагировал на слова следователя Андрей.
  Тем временем подземная дорога стала ещё более тесной. Ощущалась нехватка воздуха. Было душно, становилось жарко, хотя по началу от земли заметно чувствовалась прохлада. Но затем это исчезло, и сейчас у Петра Васильевича на лбу выступили крупные капли пота.
  - Андрей, ты когда был в будущем, ты попал туда этой дорогой? - следователь задал вопрос, который должен был быть озвучен значительно раньше, но случилось только сейчас, случилось с опозданием.
  - Нет, но я точно знаю о том, что эта дорога ведёт в будущее, потому что они ей пользуются. Я вообще плохо разбираюсь в этом. Я уже говорил, что это на каком-то ином уровне происходит. Как два разных пространства, но в какое-то время и в каких-то точках они соприкасаются - ответил Андрей, сделал это приглушенным голосом, проговорил тихо, поэтому прозвучало с долей особой серьезности, так чтобы не было и крохотной доли сомнения в том, что он говорит чистую правду.
  - А если сейчас не совпадет время? - просто спросил Петр Васильевич, они к этому времени оказались в конце пути, подземный ход упирался в тупик, в ржавую металлическую лестницу, ведущую вверх, примерно три-четыре метра вверх.
  - И ничего страшного, важнее, чтобы выход наружу не был завален чем-нибудь - очень резонно и просто сказал Костя, и с ним трудно было не согласиться: в любом случае эта лестница ведёт на поверхность, а какое там на поверхности время, то это уже вопрос десятый, хотя из логики, то должно быть...
  - Осторожнее - проговорил Петр Васильевич, когда Андрей первым начал подниматься по лестнице.
  Андрей сумел сдвинуть крышку или доску. Лишь чуть-чуть прибавилось света, и следователь тут же сообразил, что выход находится в помещении, внутри какого-то сооружения. Да, это были отдельные широкие доски, Андрей убрал ещё одну, и сразу стало кратно больше воздуха, стало ещё больше освещения. Андрей вылез наружу. За ним следом двинулся Максим, затем Костя. Петр Васильевич покидал странный подземный ход последним, он ещё посмотрел в обратном направлении, он направил туда луч фонарика - и мгновенно вздрогнул, сжался, ведь отчётливо увидел собаку, её морду, её красные глаза. Минула всего какая-то доля секунды, - и собака бросилась вперёд.
  Глава седьмая.
  Одним махом следователь оказался на лестнице. Ещё секундой на её середине, и собака сейчас не могла его достать. Петр Васильевич это понимал, это чувствовал. Но пока не достиг верхней точки, он не смотрел назад. Только в последний момент он оглянулся, собака сумела взобраться на нижние ступеньки, её горячее дыхание было рядом. Но дальше она не могла. Вертикальное ли положение не давало ей этого сделать, или то, что находилось на поверхности земли, откуда проникал этот серый, приглушённый, но всё же дневной свет, или то время, в котором что-то было не так, в которое в данный момент собаке не было дороги. Только ужасающий рык заставил ребят сжаться и замолчать. Ведь до этого Максим уже начал о чем-то шутить. Петр Васильевич оказался наверху, сделал шаг в сторону от входа в подземелье и застыл, не сводя глаз с того места, откуда должна была появиться собака. Но первыми же секундами он отчётливо понимал, что нет, что она не достанет его сейчас.
  - Собачка вернулась - прошептал Максим.
  - Чертова бестия, ещё недовольная какая - высказался Костя.
  Андрей молчал. Андрей смотрел себе под ноги, где был повсюду разбросан битый кирпич, перемещённый с землёй, с множественным мусором, в числе которого были разноцветные красочные упаковки, было то, что явно не соответствовало восемьдесят третьему году, чего просто напросто в восемьдесят третьем году не существовало.
  - Мы в будущем. Добро пожаловать в две тысячи двадцать первый год следующего века - не поднимая головы, проговорил Андрей.
  - Класс! Наконец-то! - воскликнул Максим.
  - Обалдеть - прошептал Костя и взял в руки картонную коробочку белого цвета, название на которой было на английском языке, но основная часть текста всё же была на русском.
  Костя пытался понять, что это. Но сделать этого не смог. Поэтому протянул помятую коробочку Петру Васильевичу, спросив: что это такое?
  Петр Васильевич взял коробочку. В этот же момент извлёк из кармана долгожданную сигарету, закурил. Внимательно прочитав то, что было написано на коробочке он сказал: - Ну, это вам знать пока что не нужно.
  На самом деле следователь и сам не совсем понимал, в точности не знал, коробка от чего сейчас перед ним. Но логически догадался, благодаря словам "женская гигиена". Отметил про себя то, что данное не вызвало в нем удивления, но и что это есть точное подтверждение того, что сказал Андрей, ведь таких вещей нет там, откуда они здесь появились.
  - Может заграницей - сам себе прошептал следователь и отбросил в сторону коробочку из под прокладок.
  - Я понял, для какого места то, что там было - гордо сказал Максим.
  - Отлично, конечно, если ты настолько сообразительный - засмеялся Петр Васильевич, посмотрев на Максима.
  - Так расскажи! - не удержался Костя.
  - Давайте об этом затем, у вас ещё будет для этого время - вмешался следователь.
  Они сейчас находились в периметре кирпичного гаража, который был брошенным, у которого была дыра в левой стене. Ворот не было, лишь проем. Крыша имелась, именно она и не пропускала сюда солнечный свет в полном объеме. Но так же нужно добавить и о том, что на улице было пасмурно, что погодные условия в будущем и прошлом различались. Время - это нет. Что в восемьдесят третьем году, что и в две тысячи двадцать первом году был вечер.
  - Да, довольно унылый пейзаж - произнес Петр Васильевич, покинув периметр брошенного, наполовину разрушенного гаража, осмотревшись по сторонам, где всюду можно было наблюдать примерно ту же самую картинку.
  Длинный гаражный ряд, своим фронтом выходящий на грунтовую дорогу, за которой в считанных метрах располагалась дорога железная, весь был в состоянии частичного разрушения, весь был брошенный людьми.
  - Что же здесь случилось - сам у себя спросил следователь, возле него оказались мальчишки, которые, уподобившись милиционеру, с интересом смотрели вокруг себя.
  - Так-то похоже всё. Если вправо по этой дороге пойти, то выйдем на край старого кладбища - сказал Костя.
  - Если оно ещё существует - высказал свое мнение Максим.
  Петр Васильевич посмотрел на часы, затем вновь закурил. И всё же состояние было ненормальным, и это несмотря на то, что ведь он уже бывал в будущем, уже имел такой опыт. Только вот сейчас от чего-то всё то, что было с ним не так уж давно казалось сном. Самым настоящим сном, который к тому же с каждым прожитым днём покрывался всё большим и большим налетом плотного, мрачного и серого тумана.
  - Десять минут восьмого вечера - произнес следователь.
  - Вы думаете, что здесь время движется иначе? - тут же спросил Максим.
  - Нет, это вряд ли. Но мне почему-то показалось не лишним сделать временную отметку.
  - Тогда нужно сделать поправку. Не десять минут восьмого, а примерно семь часов вечера. То время, когда мы здесь появились - сказал Андрей.
  - Ты прав. Так будет правильно - согласился Петр Васильевич - И почему же собака не напала на нас в подземном ходе? Если она двигалась за нами, если, как я понимаю, всё время была рядом? - вслух озвучил свои размышления следователь, все вместе же они продолжали оставаться на одном месте, пока что никуда не двигались.
  - Не знаю, не могу сказать - произнес Андрей.
  Костя и Максим промолчали.
  - Ладно, теперь нам нужно решить, куда мы будем двигаться. И вообще, вы не заметили, что всё как-то не так, что здесь и сейчас не просто никого нет возле нас, поблизости нас, а здесь вообще никого нет. Что мы пойдем, будем долго идти, но никого не встретим - сказал Петр Васильевич.
  - Это так и есть - спокойно произнес Андрей.
  - Ты уверен?
  - На всё сто, конечно, нет. Но у меня такое же ощущение. Мы в той плоскости будущего, в которой никого нет. Это пространство принадлежит только тому человеку - сказал Андрей.
  Петр Васильевич внимательно на него смотрел. Пока ничего не говорил. Уже в какой раз закурил. Продолжали молчать и лучшие друзья Андрея. И действительно что-то странное окружало их. Было слишком уж тихо, необычно тихо и недвижимо. Так как будто даже движение воздуха было замедленным. Что говорить о чем-то ином, здесь насекомые и те были сонными, заторможенными. И птицы, и тяжёлые серые тучи.
  - Ты откуда знаешь, что эта проекция принадлежит лишь преступнику? - спросил следователь у Андрея.
  - Я уже был в этом мире. Я уже, кажется, говорил об этом.
  - Да, но без деталей.
  - Здесь всё спит, потому что и он сейчас спит.
  - Хозяин заснул летаргическим сном. Собака его охраняла от тех, кто хотел похоронить его заживо - произнес Петр Васильевич, но не продолжил по тексту дальше.
  - Да, примерно так - отреагировал Андрей.
  - Может, что нам это и лучше - сказал следователь - Давайте к дому преступника. Он явно нас сейчас не ожидает - добавил он.
  - Он, может, не ожидает, а вот собачка ждёт - сказал Максим.
  Петр Васильевич на него с интересом посмотрел.
  - Вы только что это сказали: собака охраняла его от тех - пояснил Максим и улыбнулся.
  - Да, конечно.
  - Когда убийца проснется, то этот мир оживет? - спросил у Андрея Костя, интонация его голоса была восторженная, когда очень сильно хочется услышать ответ на вопрос.
  - Да, наверное, я точно не знаю - ответил Андрей.
  - Значит, мы это тут же увидим - сказал Максим.
  - Если он заснул летаргическим сном, то как он проснется. Он уже не может - сказал Костя.
  Петр Васильевич молчал, он думал о том, насколько же всё это нереально и неправдоподобно. Но при этом нельзя обмануть собственные глаза, всё это существует прямо здесь и сейчас. Даже мысль об этом является мыслью осознанной, определенной этим вот пространством. Той субстанцией от которой можно ожидать чего угодно. Ведь не ожидал такого расклада. Будущее должно быть таким, каким его уже видел, обычной жизнью, которая много много лет вперёд. Где всё похоже, где отличаются лишь детали. Но не это, не это ужасное вакуумное пространство, которое прямо таки вгоняет в сон, которое самым непостижимым образом действует на голову. Петр Васильевич ощутил озноб по всему телу, ведь только сейчас вспомнил о том, что через какое-то время он должен измениться, он должен стать стариком. А значит ребята станут взрослыми мужчинами, а Андрей, Андрея заменит он же сам, тот человек, убить которого они пришли, и тогда...
  К этому времени они уже не торопясь подошли к краю старого городского кладбища. Кладбище было на месте, оно никуда не делось. Только выглядело очень уж странно. Петр Васильевич даже остановился. Жестом попросил это же сделать мальчишек. И теперь все вместе они смотрели на то, что потрясало воображение и сознание. Кладбище имело настолько непрезентабельный вид, что данное дурацкое слово было совершено не к месту. Пусть и появилось, пусть нашло себя. Только всё вокруг заросло, всё сгнило, разрушилось настолько, что... Но на этом месте следователь остановил собственный ассоциативный ряд размышлений. Насколько? Сколько ещё нужно лет?
  - Нам лучше этой дорогой - сказал Андрей, имея ввиду ту гравийную дорогу, по которой они и шли.
  - Да, у меня нет никакого желания идти через кладбище - сказал Петр Васильевич.
  - Вообще, можно было бы. Если нам в поселок, на Фестивальную, как я понял, то через кладбище быстрее будет - проявив смелость, сказал Максим.
  - Ну, тебя, а - отмахнулся Костя.
  - Действительно - улыбнулся следователь - И всё же нет ни одного человека - добавил он.
  - Здесь уж точно нет - засмеялся Максим.
  - Пойдёмте быстрее, а то что-то нехорошо становится - неожиданно проговорил Андрей, сделал это очень серьезно, даже с некоторой долей нетерпения.
  Петр Васильевич глянул на часы. Стрелки показывали двадцать минут восьмого вечера. Пошли быстрее, и лишь ветер гудел в электрических проводах, размещенных над железной дорогой. Казалось, что ниже и ниже опускаются тяжёлые тучи. Висят в каких-то десяти метрах от головы, дополняют собой присутствие зловещей тишины, погрузившей в летаргический сон всё то, что здесь есть, что, как виделось, и без того давным давно уснуло. Эти старые почерневшие кресты, эти ржавые металлические памятники, застывшие в вечном трауре березы, которым не радовать восторженных глаз на солнечной опушке леса, которым суждено нести вековечную вахту здесь, в пределах мрачного царства мертвых.
  - Да, уж, ничего более унылого я в своей жизни не видел - проговорил следователь, остановившись, закуривая сигарету.
  Ребята так же остановились. Максим глубоко зевнул.
  - Спать ужасно хочется, что ноги не идут - произнес он.
  Петр Васильевич посмотрел на Максима, и ужаснулся, лицо Максима изменилось. Он точно что стал старше лет на двадцать. Хотя нет же, то что видел следователь трудно было классифицировать истекшим временем. Было бы это неправильно. Потому что перед Петром Васильевичем находился мальчишка, с лицом взрослого человека. При этом не в нормальном понимании данного, мальчишка не прожил эти годы, а ему нанесли на лицо грим, просто до неузнаваемости изуродовали лицо одиннадцатилетнего пацана.
  Петр Васильевич посмотрел на Андрея и Костю. Они оставались прежними, их не коснулось то, что стало с Максимом. Максим же вновь зевнул, остановился, затем его качнуло на один бок, его перестали держать ноги, и он сел на обочине дороги, он сумел это сделать без помощи товарищей, которые смотрели на друга с ужасом на лицах.
  - Макс, что с тобой? - испуганно спросил Андрей.
  - Ты это чего, что у тебя с лицом? - проговорил Костя.
  - Спать хочу, нормально всё, просто спать хочу - еле слышно ответил Максим и закрыл глаза.
  Минуло не более чем десять секунд, как Максим завалился влево, принял положение лёжа. Петр Васильевич подошёл к нему, потрогал за плечо. Лицо Максима посинело, местами стало чернеть. И да, Максим не дышал, Максим был мертв.
  - Что с ним? - прошептал Костя, которого сейчас начало трясти мелкой дрожью, который весь побледнел.
  - Только спокойно. Говорю вам ребята, что спокойно. Максим не умер - проговорил следователь, но не договорил, потому что Костя не дал ему этого сделать.
  - Как не умер? Он мертвее всех мертвых - сказал Костя, глядя на Максима, тело которого стало меняться, разлагаться прямо на глазах, и это было жутко, это передавало приступ истерики, пришедший извне чем-то совершенно необъяснимым, чем-то невообразимо страшным.
  - А я как? - спросил Костя, повернув голову к Андрею и Петру Васильевичу, с мольбой на них же глядя.
  - Ты нормально. Пока что нормально. А Максим не умер здесь и сейчас. Получается так, что Максима в этом времени не существует. Получается, что Максим не доживёт до две тысячи двадцать первого года. Вот оно что. Но сейчас он не умер. Я уверен, что он просто переместился в обратном направлении. И когда мы вернёмся назад, то вы встретите своего друга живым и здоровым - сказал Петр Васильевич, он был на все сто процентов уверен в том, что это именно так.
  - Хорошо бы - промычал Костя.
  Андрей молчал. А тело Максима стало исчезать. На какое-то время оно превратилось в скелет. А затем и кости исчезли, ничего не осталось, лишь малость примятая трава.
  - Время у нас, двадцать четыре минуты восьмого. Сейчас я могу вам сказать, а вы не пугайтесь, что Максим умрет в две тысячи седьмом году будущего столетия. Но и это ещё не всё. У нас с вами есть всего навсего четырнадцать минут. Потому что здесь, в этом времени нам отпущено, как я уже догадался, всего навсего тридцать восемь минут, то есть минута за год, всего минута за год, ведь мы сейчас на расстоянии в тридцать восемь лет от дома, от своего времени. И вот, когда истекут эти тридцать восемь минут, после этого изменимся и мы. Я стану глубоким стариком. А вы взрослыми мужиками. Ты же Андрей... - Петр Васильевич уже в какой раз не договорил, остановился.
  - А это сколько в километрах? - наивно спросил Костя.
  - Не знаю - честно ответил Петр Васильевич.
  - Много, очень много - отреагировал на слова Кости Андрей и тут же вернулся к словам Петра Васильевича, сказав - Я же стану тем, кого мы должны убить.
  - Да, но в этом случае, как я понимаю, убить не получится. Ты, как и Максим, вернёшься назад, а другой ты, он не пострадает, ты станешь ему защитой - произнес следователь, и вновь, и опять, ему не хотелось всё это принимать, но при этом он отчётливо понимал и ощущал, что всё это именно так и есть, провалиться в преисподнюю, ко всем возможным чертям, но так и есть.
  - У меня кругом голова - сказал Костя.
  - Да, Костя, такие вот игры предлагает нам время и то, что к этому времени дополнением - отреагировал следователь, а в обозрении показалась промзона, краем примыкающая к району улицы Фестивальной, которая крайняя с этой стороны, которая открывает собой особый район частного сектора, в народе именуемый Вилюйском.
  Картинка была ещё та. Мрачные трубы сетей центрального отопления, змеёй ползущие сюда от пиково резервной котельной. Давно не знающий окрашивания путепровод над железной дорогой, пропускающий над ней всё те же трубы. Совершенно неухоженные, похожие на то, что взято из канонов постапокалипсиса, сооружения канализационной станции. Наполовину разрушенные ангары, здания бывшего асфальтобетонного завода. И появившийся мелкий, холодный, противный дождик. Всё утонуло в зловещести серого. Всё вокруг было накрыто колпаком абсолютной безысходности.
  Появились жилые дома, бывшие возле самого края железной дороги. Мертвым было четырёхэтажное административное здание, которое совершенно не вписывалось в общую палитру. Зато прекрасно это делали кучи песка и щебня, с левой стороны от конторы дорожного управления, в том месте, где имелась хорошо натоптанная тропинка, по которой сейчас и двигались Петр Васильевич, Андрей и Костя.
  - Нет собак - проговорил Андрей, получилось неожиданно и громко, потому что до этого шли молча, по большей части смотря только себе под ноги, хотя следователь всё же периодически поглядывал на часы: сейчас время на циферблате обозначало себя половиной восьмого вечера.
  - Каких собак? - машинально отреагировал Петр Васильевич.
  - Здесь всегда много бродячих собак бывает - вместо Андрея ответил Костя.
  - Вы откуда это знаете?
  - Мы на великах не один раз здесь бывали, и на кладбище - ответил Андрей.
  - Конечно, как я забыл о том, что вы исследователи всех близлежащих окрестностей. А то, что нет собак - это хорошо. Но главное в том, чтобы не было самой главной из них - произнес Петр Васильевич.
  К этому моменту они были примерно посередине улицы Волжской, а значит, до злополучного мрачного дома, где обитает хозяин собаки, он же убийца, осталось совсем чуть-чуть. По-прежнему вокруг никого не было. По-прежнему и ещё сильнее, несоизмеримым грузом давило пространство. Бывшее ненормальным, бывшее из разряда того, что трудно хоть как-то охарактеризовать.
  - У нас всего четыре минуты - произнес следователь, когда они оказались возле нужного дома.
  И случилось странное, то что заставило ощутить ещё большее напряжение, хотя, как казалось, больше уже было некуда. Но в периметре, ограде этого проклятого дома была жизнь. Две вороны, расположившиеся на крыше, издали своё противное карканье. На заборе сидел самый обычный серый кот, который так же не особо обрадовался появлению людей. Он зарычал, у него дыбом поднялась шерсть.
  - В это невозможно поверить, но они зовут собаку - тихо проговорил Петр Васильевич, сказал не узнавая собственного голоса.
  - И что дальше? - спросил Костя.
  - Не знаю - ответил Андрей, а следователь промолчал.
  Сильно что-то заскрипело. Очевидным было то, что собака услышала тех, кто её позвал.
  Собака двигалась медленно. Она появилась из-за угла, у неё вниз была опущена голова, у неё была приоткрыта пасть, и дьявольским отсветом блестели её красноватые глаза.
  - Сюда - резко сказал Андрей и от себя толкнул калитку, ведущую к дому, в его вторую половину.
  Никто не стал возражать. Они быстро оказались внутри двора. Андрей дёрнул на себя дверь в дом. Дверь поддалась легко. Дверь издала крайне неприятный звук.
  Оказавшись внутри, они через окно видели, как собака вошла внутрь двора, как подошла к двери, которую Андрей закрыл на ржавый металлический крючок изнутри. При этом собака вела себя спокойно. Она даже не рычала, она не производила никаких энергичных действий.
  - Время истекло - произнес Петр Васильевич, глянув на свои наручные часы, смотря на Андрея и Костю, ожидая того, в чем он был уверен, но ничего не происходило.
  - Как я выгляжу? - спросил он у ребят, после того, как минули бесконечные пять секунд.
  - Как обычно - ответил Костя.
  - Странно - таким образом отреагировал Петр Васильевич.
  Только после этого они все вместе проследовали в помещение , которое можно было назвать жилой комнатой, бывшей в этой части дома единственной, бывшей размером не более пятнадцати квадратных метров.
  Прямо посередине комнаты стоял стул, на стуле сидел старик, который был мертв. Только не это сковало всё внутри, не это заставило следователя ощутить ледяной холод во всем теле, а то, что в этом старике он узнал самого себя, того, отражение которого несколько дней назад видел на поверхности самого обычного автомобильного зеркала.
  - Интересная у нас история получается. С каждой минутой всё более и более интересная - проговорил Петр Васильевич, вытерев рукой пот со лба.
  - Кто это? - спросил Костя.
  - Это я, это моя смерть - ответил Петр Васильевич, вытащив из-за пояса пистолет.
  - Он очнулся, он поднялся на ноги - проговорил Андрей.
  - Хозяин? - спросил следователь.
  - Да, но он не сможет сюда войти сейчас - ответил Андрей.
  - Мне плохо, меня всего трясет - прошептал Костя.
  На его слова никто не отреагировал. Костя сел на стул, опустил голову вниз, чтобы не смотреть на мертвого старика.
  - Почему он не сможет войти? - спросил Петр Васильевич у Андрея, и в этот же момент увидел страшную картину, увидел то, что убийца появился на дороге, что он открыл калитку, вошёл внутрь двора.
  - Потому что я здесь - ответил Андрей.
  Убийца выглядел жутко. В общем-то его сейчас и не стоило называть убийцей. Ведь слишком далеко это было от правильности образного восприятия. Сейчас перед ними, за окнами, находился мертвец. Самый ужасный из всех возможных мертвецов, восставший из гроба, царапающий длинными ногтями по стёклам. Имеющий синюю кожу, фрагментами на которой черные пятна. За его спиной находилась собака, которая в холке достигала грудной клетки своего хозяина.
  - Что же блядь здесь происходит - мрачно проговорил следователь, держа пистолет перед собой, направляя его в сторону хозяина собаки, когда тот появлялся в окне.
  Глава восьмая.
  - Андрей, Андрей, ты слышишь меня, отзовись. Андрей, выйди из дома. Я ничего тебе не сделаю. Я ничего не могу тебе сделать. Только выйди из дома - начал громко говорить хозяин собаки, прильнув к окну.
  Петр Васильевич прицелился. Костя передёрнулся от оглушающего звука выстрела. Этим же мгновением уши прорезал звон разбитого стекла. Пуля впилась мертвецу в голову. Но последний этого даже не заметил. Зато холодный ветер ворвался внутрь комнаты.
  - Не сейчас, зря истратили патрон - тихо прошептал Андрей.
  - Вижу - так же шепотом отреагировал следователь.
  Стекло рассыпалось. Оно же не имело никакого значения, потому что хозяин и его собака по-прежнему не могли войти внутрь. Им нужно было, чтобы Андрей покинул это пространство. Вот тогда всё будет кончено очень быстро.
  Костя сидел на стуле, обхватив голову руками, он закрыл глаза.
  - Это ему снится сон, это не он сам - произнес Андрей.
  - Снится сон? Вот оно как, кто бы мог подумать. Всё интереснее и интереснее получается. Но не это, конечно, а то, как нам попасть туда, где он спит, как нам там оказаться - проговорил Петр Васильевич.
  - Нам уходить отсюда нужно - произнес Костя.
  - Да, вероятно, что на данный момент это лучшее, что можно сделать. На сегодня он нас переиграл. Хорошо, нам нужно уходить, но, опять же, каким образом - сказал следователь, он был не в себе, всё происходящее его шокировало, он явно оказался не готов к такому раскладу, противник сейчас имел неоспоримое преимущество, не было ни единого варианта: как покончить с преступником, как это сделать, находясь в пределах этого несуществующего пространства.
  Петр Васильевич смотрел на Андрея, ожидая от него ответа. Но Андрей не знал, что можно предложить. Через какое-то время, наверное, две-три минуты явление преступника возле окон исчезло, удалилась и собака.
  - Что-то изменилось - проговорил Костя, который сидел на стуле, который, как виделось, был отрешен от всего происходящего, но именно ему первому передавалось что-то извне.
  - Что изменилось? - переспросил следователь.
  Костя повернул голову в сторону окна. То же самое сделал и Андрей, и лишь после это сделал Петр Васильевич.
  Звук приближался. Минуло ещё десять секунд, как в обозрении появился самый обычный автомобиль, бывший стального цвета, затормозивший на перекрестке, перед тем как совершить поворот вправо или влево, чтобы оказаться на главной дороге, на улице Вилюйской.
  - Ладно, давайте попробуем покинуть это не самое приветливое место, которое, впрочем, спасло нам жизнь - сказал следователь и первым двинулся к выходу, ещё раз глянув на мертвого старика, который продолжал оставаться прямо посередине комнаты, его голова упала на правый бок, его лицо имело серый оттенок, он во многом походил на мумию, но в то же время не был ей в том понимании, к которому привыкли, которое знакомо среднестатистическим людям. Этот мертвый старик был ещё одним подтверждением общей безусловной ненормальности.
  - Это мир его сумасшествия - произнес Андрей - Моего собственного сумасшествия - добавил он.
  И по тому, как он произнес последнее было видно, что его сознание не принимает происходящего, любым путем, с помощью времени, пытается отделить одно от другого.
  Очень осторожно за Петром Васильевичем последовали Андрей и Костя. Остановились в ограде, - ничего не происходило. Вышли за калитку - тоже всё спокойно, тогда Андрей произнес.
  - Вы были правы. Костя тебе нужно на себя в зеркало посмотреть.
  Петр Васильевич смотрел на Андрея, тот не изменился совсем. Петр Васильевич тут же перевел взгляд на Костю, - и увидел неопрятного мрачного мужика, которому примерно пятьдесят лет, у которого под глазами глубокие морщины, которые даже слишком для полувекового возраста.
  - Я сам - произнес следователь, только сейчас начиная ощущать, что он так же изменился, что он сейчас тот самый глубокий старик.
  - Вы не очень хорошо выглядите - произнес Андрей.
  - Да, знаю - согласился следователь, сделал два шага в сторону, и сразу чуть не упал, потому что ему трудно было держаться на ногах, ему нужна была палочка, какая-то опора, он был совершенно немощен.
  В голове гудело. Во рту ощущалась ужасная сухость. Дышать было тяжело. Глаза практически ничего не видели. В таком состоянии нечего было даже думать о том, чтобы покончить с преступником и с его ужасной собакой, которые сейчас находились рядом. Всего лишь обойти угол дома, попасть в его другую половину.
  Нет же, нет, не сейчас. В таком состояние нужно только одно - это самому как можно скорее унести отсюда ноги, чтобы не стать добычей преступника или его собаки. Хотя, мышление ведь было ясным, следователь отлично помнил главные нюансы странного дела: убийство старика не нужно преступнику, ему нужно убить не старика, а следователя, убить в 1983 году.
  - Ладно, главное, что ты не изменился, что на тебя это не подействовало - сказал скрипучим голосом Петр Васильевич, обратившись к Андрею.
  - Нам нужно идти. Нам не стоит испытывать судьбу и долго здесь оставаться - сказал Костя, ему было дико не по себе, ему было противно от своего новоявленного облика.
  - Он не может найти меня, но ищет. Его сознание, оно ненормальное, он сумасшедший - вот поэтому. Костя прав, нам нужно быстрее уходить отсюда - сказал Андрей.
  Двинулись обратным путем. Шли очень медленно. Потому что Петр Васильевич еле-еле переставлял ноги. Пространство изменилось. Вокруг них сейчас царствовал реальный две тысячи двадцать первый год следующего столетия. Стало совсем темно. Во многих окнах домов горел свет. Треть жилых строений имели нарядный вид, были обшиты красивыми разноцветными панелями. Уже ничем не могло удивить присутствие иностранных автомобилей.
  - Позади никого - уже трижды проговорил Костя.
  - Странно это. Хотя, может, и нет - тяжело и глухо проговорил Петр Васильевич.
  У него была сильная отдышка, вызванная тем, что всё же старались двигаться на пределе возможного. И это же несмотря на то, что всё это время Костя поддерживал следователя под руку.
  Из людей на пути никто не встретился. Наконец-то добрались до поворота улицы Волжской, которая уходила влево, в направлении ветеринарной клиники. Пришельцам из прошлого же нужно было вправо, на пешеходную тропу, мимо куч песка и щебня, в сторону мрачного старого городского кладбища.
  - Да, уж, теперь можно задуматься о том, а стоит ли доживать до столь преклонных лет. Ответ однозначен: не стоит - попытался пошутить Петр Васильевич.
  Ни Костя, ни Андрей иронии следователя не поняли, поэтому промолчали. Показался край кладбища, тропа выходила на дорогу. Было совершено темно. Лишь лунный свет, пробивающийся через неплотные тучи, был в помощь.
  - Первый блин комом - произнес Петр Васильевич - Стойте, там кто-то есть - добавил он.
  Костя и Андрей мгновенно замерли на месте. И действительно на расстоянии в двести метров, там где дорога начинала спускаться вниз, отчётливо был виден свет автомобильных фар. Не могло показаться, и помимо жёлтого света имелся свет синий, а это говорило только об одном, о том, что впереди по курсу расположились милицейские автомобили, возможно, что скорая помощь, что пожарные. Но точно, что там сейчас находятся специализированные службы.
  Пошли медленнее. Через пятьдесят метров послышались приглушённые голоса. Не то чтобы было ощущение опасности, - это нет. Но чувство странной неожиданности, чего-то такого, чего ну никак не предполагалось - это было и это заставляло напрячься. И впервые за довольно продолжительный отрезок времени Петр Васильевич почувствовал, что ему нужно закурить. А ведь до этого даже не вспоминал об этом. Подумал, и сам для себя сделал неожиданный вывод, говорящий о том, что к этому времени он всё же сумел победить вредную привычку.
  - Можно свернуть - произнес Костя и остановился.
  - Мы ничего такого не сделали - не согласился Андрей.
  - Да, мы просто оказались в чужом времени - проговорил Петр Васильевич и всё же решился закурил сигарету, которую до этого лишь держал в руке.
  Вспыхнул огонек от спички, который осветил Андрея, - и Андрей изменился, Петр Васильевич вздрогнул и отшатнулся, перед ним, на расстоянии в несколько шагов находился тот самый преступник.
  - Андрей, это ты? - испытывая сильное нервное напряжение, спросил Петр Васильевич, рука машинально потянулась к пистолету, пальцы коснулись рукоятки оружия.
  - Да, это я - куда как более грубым и низким голосом ответил Андрей, и сам же это почувствовал - Как-то нехорошо мне стало - добавил он.
  - Ты принял его облик - сказал следователь, по-прежнему не зная, как сейчас себя вести, что ожидать от Андрея, насколько мальчик соединился с собственным воплощением из будущего.
  - Это пока что ничего не значит - четко и уверенно произнес Андрей, сделал это в значительной мере громко.
  - Кто там? Остановитесь, не двигайтесь! - раздался голос со стороны, из полной темноты.
  Свет фонарика ослепил всех них. Сейчас они не видели того, кто появился перед ними.
  - Мы не двигаемся - произнес в ответ Андрей.
  - Вот это и хорошо. Я полицейский. Давайте без лишних глупостей и... - произнес человек из темноты, но явно не договорил, замолчал на полуслове.
  - Полицейский?
  Как бы сам для себя прошептал Петр Васильевич, ему тут же вспомнились слова из странной притчи Андрея: затем пришли полицаи и застрелили собаку. Слова написанные тридцать восемь лет назад, когда не могло быть и речи о каких-либо полицаях, когда данное виделось невозможным.
  - Странное дело, мы же с вами пять минут назад разговаривали. Вы были один, вы пошли по дороге в сторону Усть-Киргизки - произнес полицейский, сейчас возле него появились ещё двое сотрудников полиции, свет фонарика отклонился вправо, и теперь Петр Васильевич, Костя и Андрей могли видеть, что рядом с ними, действительно, находятся полицейские, у одного из которых, самого молодого, имеется реальный автомат Калашникова. Только вот этот автомат несколько меньших размеров - вот это мгновенно отметил про себя Петр Васильевич.
  - Мы не разговаривали - проговорил Андрей, ведь именно к нему сейчас обращался полицейский.
  - Вот так новости. Вы меня за дурака не держите - сказал полицейский и внимательно посмотрел на Петра Васильевича, который в данный момент находился чуточку в стороне, дальше всех от полицейского.
  Андрей не знал, что ответить. Он, что естественно, совершенно ничего не понимал. Костя старался отводить взгляд в сторону, ему почему-то было крайне не по себе, хотя он не понимал почему он испытывает этот крайний дискомфорт.
  - Интересная у нас история выходит. А мы уж собирались ехать - произнес полицейский.
  - Действительно, интересная история получается. Только не совсем понимаю, что случилось, что вы от нас хотите - проговорил Петр Васильевич, сделал это уверенно, сделал это приблизившись к сотрудникам полиции.
  Полицейский смотрел на следователя, случилась небольшая пауза.
  - Петр Васильевич? Да, нет, не может быть. Ничего не понимаю - неуверенно, с интонацией очень сильного удивления, спросил полицейский.
  - Да, Зимин Петр Васильевич, он самый - ответил следователь, точно сейчас понимая, что же произошло: этот мужчина признал в нем того Петра Васильевича, который живёт в этом времени, которому девяносто четыре года.
  Только вот сам Петр Васильевич пока что не знал, с кем имеет дело. Но точно знал о том, что эту неожиданную встречу нужно использовать в своих целях.
  - Вы меня не узнаете? Я - Лобанов Олег Олегович. Отец говорил, что вы практически не выходите из дома. А здесь такая встреча, я право не ожидал. Тем более, что только что вспоминал отца, вас, эту странную историю про собаку Баскервилей - произнес полицейский.
  - Олег, да, конечно. Как там отец, как его самочувствие? - произнес Петр Васильевич, чувствуя прилив сил, несомненного позитива, ведь ему повезло как никогда, ведь перед ним сейчас находился сын Олега Андреевича, тот мальчишка, которому в 1983 году, кажется, было три или четыре годика.
  - Отец нормально. Болеет конечно. Да вы и сами знаете. Он мне пару дней назад говорил о том, что только с вами и общается по телефону - ответил Олег Олегович.
  - Да, да, я так просто сказал, к слову - отреагировал Петр Васильевич.
  - И всё же не пойму, вы извините, но здесь на кладбище, вечером - сказал Олег Олегович.
  - Сам обо мне вспомнил, о собаке Баскервилей - вот я и появился здесь по этому делу. Да, не удивляйся, это дело никуда не делось и сейчас.
  Проговорил Петр Васильевич и внимательно, насколько это было возможно в темноте, смотрел на Олега Олеговича. Ждал, как тот отреагирует на эти слова. Андрей и Костя продолжали молчать. Костя отошёл ещё на три шага в сторону, прислонился к стволу березы.
  - Вот оно значит что. Мы получается здесь так же по этому делу. Хотя, конечно, как-то это. Но вы здесь в связи с убийством. Правильно я понимаю?
  - Вероятно, что это так. Правда, я лишь предполагал возможное убийство - невнятно выразился следователь, потому что не знал, о чем говорит Олег Олегович.
  - Здесь стая бешеных псов на части разорвала какого-то бедолагу - сказал Олег Олегович и перевел взгляд на Андрея.
  - Вот оно значит как. Ты уверен в том, что это была стая, а не одна собака. Да, та самая собака, про которую тебе рассказывал твой отец - произнес Петр Васильевич.
  - Точно сказать пока что не могу. Но думаю, скорее всего, это всё же была стая, это если, конечно, не вдаваться в различную мифологию. Да и, Петр Васильевич, ваш товарищ, он совсем недавно, на этом же месте, поведал мне о том, что здесь обитают собаки, в большом количестве, что это, как бы сказать, их территория.
  - Олег, уже поздно, пора нам выдвигаться - проговорил один из сотрудников полиции, обратившись к Олегу Олеговичу, который в этой группе несомненно был старшим.
  - Да, конечно, езжайте. А я ещё малость задержусь - ответил Олег Олегович.
  Сотрудники полиции удалились. Через минуту два автомобиля двинулись в сторону заводского поселка, чтобы, не доезжая до него, свернуть вправо, там через ряды капитальных гаражей, за которыми будет вполне цивилизованная улица Смирнова. Олег Олегович остался один. В одиночестве, без водителя, остался и один полицейский автомобиль, а значит, что Олег Олегович сам будет управлять транспортным средством.
  - А не боишься? - неожиданно спросил у полицейского Петр Васильевич.
  - А должен?
  - Не посчитай меня старым идиотом, не думай об этом, но бояться есть чего. Даже очень есть чего. Возможно, что прямо сейчас эта проклятая собака Баскервилей наблюдает за нами из темноты. Вообще, мне, нам с ребятами, очень повезло, что мы встретили тебя - сказал следователь, ему стало совсем тяжело стоять на ногах, и на это обратил внимание Олег Олегович.
  - Петр Васильевич, давайте в машину, вам посидеть нужно - сказал он.
  - Спасибо, я не откажусь - скрипучим голосом согласился следователь и с трудом переставляя ноги пошел к автомобилю.
  - Почему вам повезло меня встретить? - спросил Олег Олегович, как только Петр Васильевич оказался на заднем сидении автомобиля, дверцы которого были распахнуты настежь.
  Андрей и Костя так же устали находиться на ногах, поэтому приняли сидячее положение, усевшись на небольшой земляной пригорок, бывший краем дороги, уселись прямо на траву.
  - Садитесь в машину. Чего на земле сидеть - предложил Олег Олегович.
  Но ребята, бывшие в образе взрослых мужчин, отказались, сказав: ничего, не стоит беспокоиться.
  Андрей чувствовал себя всё хуже и хуже. Он сейчас отлично понимал, что его вторая сущность уже совсем неподалеку. А значит, он в опасности, они все в огромной опасности, значит, нужно как можно быстрее возвращаться назад в прошлое.
  - Потому что только ты сможешь меня выслушать, понять, и мне же поверить. Только ты, потому что твой отец, он знает о том, о чем пойдет речь. Всё это очень необычно, - и это сейчас мягко сказано - сказал Петр Васильевич и глубоко вздохнул.
  - Так вы, Петр Васильевич, получается, что с тех самых лет продолжаете расследовать то ужасное дело. И мой отец, наверное, тоже в этом участвует - произнес Олег Олегович, он ощущал себя непривычно, и не только из-за слов Петра Васильевича, а ещё из-за чего-то необъяснимого, из-за какой-то неопределенной атмосферы, которая затягивала, окутывала собой, заставляла принять то, о чем понятия не имеешь, но чувствуешь на особом незримом уровне, и всё сильнее и сильнее погружаешься в это.
  - Да, и твой отец в этом принимает самое непосредственное участие. Только всё это не совсем так, как ты себе можешь представить.
  - Он хочет одного - это вернуться домой. Ему нужно вернуться домой, и он готов на всё, чтобы этого добиться. Ему хочется домой. Он придет на моё место - проговорил Андрей, сделал это тихо, как бы для самого себя, но ведь вокруг была абсолютная тишина, умноженная на темноту, на мрачное умиротворение погоста, поэтому слова Андрея услышали все.
  - Ещё ему нужно убивать. Зачем убивать, чтобы вернуться домой? - тихо произнес Петр Васильевич, отреагировав на слова Андрея.
  - Он люто ненавидит людей. Любая человеческая смерть - это большая радость для него. От этого он испытывает блаженство. Это же придает ему силы. Это его энергетическая подпитка. Люди причинили ему много зла, очень много зла. Он думает, считает, что он не в состоянии вернуть им и десятой доли - проговорил Андрей.
  Олег Олегович курил и молчал, он с огромным интересом наблюдал за происходящим.
  - Андрей, ты это говоришь, ты это с чего? - спросил следователь, начиная понимать, что происходит.
  - Да, он близко. Он нашел меня. Я могу понимать его, ощущать его.
  - Значит, что и он тебя.
  Андрей на это не ответил, он лишь утвердительно кивнул головой.
  - Это близко тот человек, с которым я разговаривал? - спросил Олег Олегович, догадавшись о чем сейчас идёт речь.
  И ведь это было непросто. Но опять же, что-то со стороны, что притаилось в одном шаге, за вот этими ближними берёзами, возле ржавой металлической оградки, внутри которой красного цвета конусовидный надгробный памятник.
  - Уверен, что это был именно он, тот с кем ты разговаривал недавно - сказал Петр Васильевич - Как это случилось? - добавил он.
  - Просто, на дороге появился человек. Мы его остановили. Я с ним разговорился. Он рассказал мне о собаках, сказал, что живёт в ближнем поселке, что часто здесь ходит. И этот человек, он точная копия его - сказал Олег Олегович, посмотрел на Андрея, ведь он был этой самой точной копией.
  - Вы узнали его имя, фамилию, адрес проживания? - спросил следователь, подойдя к делу с профессиональной точки зрения.
  - Мы не привлекали его в качестве свидетеля. Оснований для этого не было. Ну, идет мимо человек, идёт по своим делам.
  - Этот человек убийца, этот человек хозяин собаки Баскервилей, это тот человек, которого я и твой отец тщетно пытаемся поймать в 1983 году - сказал Петр Васильевич.
  Олег Олегович смотрел на старшего товарища не отрываясь. Он всё же до конца не мог сопоставить, то о чем ему говорит старик, заслуженный пенсионер, на данный момент самый близкий и лучший товарищ его отца.
  - В 1983 году? - переспросил Олег Олегович.
  - Да, в 1983 году - сказал Петр Васильевич.
  И тут же начал задыхаться, его начало сильно трясти, ему не хватало воздуха. Лицо посинело, он хрипел, хватаясь руками за собственное горло. Он таким образом пытался освободится от незримого удушения, от невидимых рук душителя.
  - Что, что с вами, Петр Васильевич! - нервно говорил полицейский, не зная, как правильно помочь старику.
  Петр Васильевич уже не мог ответить. Всё это длилось от силы минуту. Затем старика стало ещё сильнее трясти, начались консультации, и через десять секунд он обмяк, перестал дышать.
  Олег Олегович уложил его на спину. Только взялся делать искусственное дыхание, как старик исчез. Просто исчез и всё. Сидение автомобиля было пустым. Костя и Андрей к тому времени находились рядом, они так же стали свидетелями исчезновения Петра Васильевича.
  - Не понимаю, я ничего не понимаю - бормотал Олег Олегович, вытерая рукой пот со лба.
  - Как, куда, что это было? - продолжал вопрошать полицейский, глядя на Андрея и Костю.
  - Он убил его только что. Он не собирался этого делать, но был вынужден, потому что через меня узнал, услышал разговор, который случился здесь - после некоторой паузы проговорил Андрей.
  - Через тебя? У тебя есть какой-то передатчик? - спросил полицейский.
  Глава девятая.
  - Нет передатчика нет, если не считать мое сознание - ответил Андрей.
  - Он что человек-невидимка? - спросил Олег Олегович, которого самого заметно потряхивало, это было особенно хорошо заметно, когда он закуривал сигарету.
  - Можно и так сказать, но это не совсем будет правильно. Нам нужно поехать на квартиру, туда где живёт Петр Васильевич, и он там будет мертвый - ответил Андрей.
  Олег Олегович ничего на это не сказал. Он нервно и жадно курил, пытаясь сопоставить то неосознанное и совершенно чужое, что всё сильнее проникало в его сознание. Было не по себе, и причиной этот поздний вечер на старом заброшенном кладбище, и те странные рассказы отца, и то, что всё это нежданно нашло его, застало врасплох настолько, что трудно было не только выразить словами, но и даже думать было тяжело.
  - В 1983 году происходят убийства, там обитает ужасная собака Баскервилей, но убийца и собака они приходят отсюда, из две тысячи двадцать первого года - сказал Андрей.
  - Отсюда? Из будущего в прошлое? Невероятно. Я бы никогда не поверил, но я только что видел как прямо передо мной исчез Петр Васильевич, растворился прямо на глазах. Хорошо, но ты знаешь, кто этот убийца, где мы его можем найти? - спросил Олег Олегович, выбросив окурок в сторону железной дороги, глядя на красную точку, которой догорал остаток сигареты.
  На этот раз сразу не ответил Андрей. Костя продолжал молчать, он постоянно оглядывался по сторонам. Темнота вокруг окончательно стала непроглядной, хотя как казалось каких-то десять минут назад, что темнее уже некуда. И возможно, что так и было, что в световом ракурсе ничего не изменилось, но уж точно изменилось внутреннее восприятие, внутри стало темнее, и это, это неминуемо сделало так, чтобы стало ещё темнее вокруг.
  - Вы с ним сегодня виделись - тихо произнес Андрей.
  - Значит это он был, он же твой двойник. Ну ничего удивительного, кто посторонний может появиться в таком месте поздним вечером. Сейчас подумал, сопоставил - проговорил Олег Олегович - И всё же, кто он, где его найти, ты знаешь - добавил он.
  - Да, я знаю, кто он, где он живёт - ответил Андрей.
  - Собачка вернулась - тихо прошептал Костя, коснувшись своей рукой руки Андрея.
  - Не может быть. Она не может быть здесь, в этом времени она может только в доме, только возле его дома - произнес Андрей, его голос дрожал, происходящее было невероятно опасным, и Андрей это понимал, понимал, что что-то очень сильно изменилось, или то, что ему не дано было знать всего возможного.
  - Собака? - шепотом переспросил Олег Олегович.
  Андрей очень медленно повернул голову на девяносто градусов. То же самое сделали Костя и Олег Олегович. Андрей смотрел на кладбище, на еле различимую, с помощью лунного света, тропинку, и отчётливо видел две красные точки, бывшие глазами чудовища, следом за этим вырисовывался силуэт огромной собаки, которая медленно двигалась в их сторону.
  - Она самая - прошептал Костя.
  - Господи, спаси и помилуй! Так она реально существует! - громко произнес Олег Олегович, он не верил своим глазам, в это невозможно было поверить, но видел огромную собаку, такую собаку, которых на самом деле не бывает, только эта была, и она же продолжала приближаться, пока что не ускоряясь.
  - Нужно ехать! Нам нужно уезжать! - выкрикнул Андрей, видя то, что Олег Олегович вытащил свой пистолет, что он приоткрыл дверь.
  - Нет! Это бесполезно! Нужно уезжать! - громко произнес Костя, схватив Олега Олеговича за материю куртки.
  Но Олег Олегович как будто не слышал. Его как будто притягивало что-то постороннее, то, что ставило барьер, - и Олег Олегович оказался вне автомобиля. Он очень сосредоточенно целился в собаку, выйдя с ней на одну линию.
  - Бросьте это! Немедленно в машину, нужно как можно скорее уезжать! - закричал Андрей, открыв дверцу, но не покидая салона полицейского авто.
  Собака подошла к краю кладбища. Олег Олегович смотрел на неё с ощущением ужаса, но в тоже время он испытывал что-то совершенно необъяснимое. Ему почему-то казалось, что он спит, что ему снится кошмарный сон. Ведь всего этого не может быть!
  Расстояние ещё сократилось, и Олег Олегович дважды выстрелил. Чудовищной силы звук оглушил притихшее, сонное кладбище. Лишь чуточку в громкости уступало эхо, бывшее замедленным, бывшее неестественным, потерявшимся в отведенных долях секунды. Только пули, самым непостижимым образом, ушли в молоко. И в этот момент собака резко рванулась вперёд. От этого окатило волной воздуха. От этого на миллиметры, но сдвинулось окружающее пространство.
  Не теряя и мгновения, Олег Олегович ещё трижды выстрелил. Быстро и уверенно, не дрогнула руку. Но происходило невероятное, пули собаку не касались. Она же приближалась с огромной скоростью. Олег Олегович бросился в автомобиль. У него для этого имелись лишь какие-то секунды. Но он успел захлопнуть дверцу прямо перед собачьей пастью.
  - Что это, мать его, что же это! - нервно говорил Олег Олегович, запуская мотор автомобиля.
  - Собака - произнес Костя.
  - Вижу, что собака - проговорил полицейский, автомобиль сдал назад, Олег Олегович вывернул руль, чтобы рвануть вперёд по дороге, как собака не дала этого сделать, она с бешеной силой врезалась в машину.
  От удара автомобиль слетел в придорожный кювет. Олег Олегович пытался движениями назад-вперед вызволить транспортное средство из ловушки, но всё было тщетно...
  Тот же две тысячи двадцать первый год, совсем неподалеку от края старого городского кладбища.
  ... Страна нигде никогда полностью поглотила всё то, что было вокруг. Она же имела полную власть надо мной. И самое страшное было в том, что частички сознания продолжали жить во мне, находясь во вне меня, находясь со стороны, но при этом не теряя связи со мной. Сейчас вместо одного человека существовало ровно три человека, тот который неподвижно спал, тот который с безумной настойчивостью пытался вернуться домой, и тот который об этом всем писал, не зная и не понимания самого главного: зачем же всё это нужно, как всё это могло стать возможным. Этот третий не мог сойти с ума, потому что изначально появился здесь в образе сумасшедшего. Тот второй уже успел это сделать или что наоборот именно он, пусть на время, но имел возможность вырваться из объятий ненормального пространства, сам себе раз за разом задавая один и тот же вопрос: кто вы мистер Степолтон? Да, именно так: кто вы мистер Степолтон? И странным таинственным мерцанием вторгались когда-то давно просмотренные картинки из детства. Болота, собачий вой, ночь и выстрелы. Они же исчезали через очень короткое время. Они секундой меняли время и пространство. Им сто, сто пятьдесят лет не могли стать преградой. Да что там время, язык, координаты, понятия, идентичность - всё это так же было пустым звуком. Или тем самым супротив того, потому что всё перечисленное и было составляющими элементами той самой страны нигде никогда.
  1983 год.
  Валентина Михайловна остановилась, подойдя к калитке собственного дома. Ещё недавно, какие-то сутки назад, она боялась оказаться возле окна, не то чтобы на улице. Но шоковое состояние продержалось недолго, очень быстро отступило, не справившись с железными аргументами из области прагматичной реальности. Об этом Валентина Михайловна думала прямо сейчас, в эти минуты собой же и гордилась. Пусть трудно было определиться в границах возможного, но почему-то отчётливо виделось, что всё случившееся с ней - это был сон, самый яркий и отвратительный кошмар, ставший следствием самого банального переутомления. На дворе середина восьмидесятых годов двадцатого века, какая ещё мифическая собака, какое ещё то, о чем говорил тот мужик, представившийся сотрудником милиции. Смешно всё это. Непонятно всё это. Она никогда не была ничему этому подвержена. Ей нет дела до всего этого, так же нет дела до того, чем живут, что придумывают её же нерадивые ученики. Ох, да, эти вот обормоты, по которым, без всякого сомнения, плачет тюрьма. И ведь именно они. Да, ладно, на них у неё ещё время будет.
  Валентина Михайловна глубоко вдохнула. Подняла голову вверх. Встретилась взглядом с множеством таинственных звёзд. Но не ощутила в себе и частички романтики - это было не для неё, это были сопли, которым лишь стоит поддаться, как вся твоя жизнь полетит в тартарары. Человек твердо должен стоять ногами на земле. Человек должен ощущать почву под ногами. Работать, развиваться, добиваться.
  Валентина Михайловна перевела глаза в сторону школы. Было темно, горели два уличных фонаря. Фрагментами, на уровне заборов частных домов, ползал белесый туман. От асфальта тянуло влажностью. Крайнее окошко в доме соседки светилось жёлтым огнем. Громко каркнула ворона. И ещё раз, и ещё раз, ещё раз. На одной из веток тополя, который через дорогу, через пустую, уснувшую дорогу. Валентина Михайловна глазами нашла эту противную птицу. Та это заметила, та перепрыгнула на другую ветку, стала более доступной взгляду - и ещё более громко подала свой голос, не сводя черных глаз с учительницы.
  - Проваливай отсюда - злобно прошептала училка и махнула в сторону вороны рукой.
  Только ворона оказалась не из пугливых. Она и не думала улетать, она ещё громче проговорила на своем языке, она спустилась ниже, она явно дразнила училку. Валентина Михайловна сделала три шага в сторону, где увидела палку.
  - Ну, сейчас я тебя - говорила сама себе училка, поднимая палку.
  - Сейчас ты получишь. Будешь знать, как каркать возле порядочных людей - продолжила она, осторожно приближаясь к вороне, забыв в этот момент обо всем на свете, окромя этой противной и наглой птицы.
  За спиной училки мелькнула огромная тень. В темноте, ближе к улице Смирнова, у самого крайнего придорожного дерева стоял человек, который с ухмылкой на лице наблюдал за тем, как Валентина Михайловна хочет проучить одну из кладбищенских ворон.
  Ворона выжидала. Ворона была уверена в себе, в своих возможностях. Она взмахнет крыльями быстрее. Палка будет лететь медленнее. Училка же думала иначе, она реально увлеклась. Ей уже виделось, как палка пришибет эту мерзкую ворону, как та упадет на землю. И тогда останется лишь закончить дело, чтобы это отвратительное создание больше никогда не открывало своего поганого рта. Ох, как же, и не один раз хотелось что-то подобное сделать со многими из учеников, чтобы заткнулись раз и навсегда, чтобы слушались с полуслова.
  Валентина Михайловна подошла ещё ближе к вороне . За её спиной тень обрела реальные контуры. Тень стала огромной собакой, которая так же ожидала того, чем закончится схватка училки и вороны.
  Валентина Михайловна занесла палку над головой. Вперёд, по ходу движения, качнулась дамская сумочка, бывшая у училки на плече. Ворона, глядя училке прямо в глаза, громко каркнула. Палка полетела с той силой и скоростью, на которую была способна Прохорова Валентина Михайловна. Ворона резко взмахнула крыльями, поднялась вверх. Палка пролетела ниже. Ворона дважды каркнула, празднуя свою победу, прощаясь с училкой, потому что собака подошла к той на расстояние в каких-то три-четыре метра.
  Вот только сейчас Прохорова ощутила, что за спиной кто-то есть. Она очень медленно поворачивала голову, как будто до неё дошло, что это последнее, что вообще дано ей в жизни. Собака приблизилась ещё на метр. Училка, находясь в полуоборота, смотрела на чудовище. Чудовище смотрело на неё, обнажив свои белые огромные клыки. По ногам Валентины Михайловны потекла горячая жидкость. А когда собака бросилась вперёд, то училка потеряла сознание, свалилась на землю как подкошенная. Минули две секунды, лишь на мизерное мгновение от ужасной боли к училке вернулось сознание. Но хорошо, что ненадолго, собака разорвала несчастной учительнице глотку. Кровь брызгала струями во все стороны. Вся в крови была бежевая сумочка, которую собака зачем-то взяла в зубы, унесла с собой, когда вновь превратилась в тень, слилась с вечерней темнотой, сделала так, как будто её здесь никогда и не было. Училка лежала в огромной луже крови, прямо напротив собственного дома. Ворона с интересом смотрела на мертвую Прохорову, затем начала громко и долго каркать, призывая всех вокруг, чтобы они посмотрели на то, что здесь произошло...
  ... - Вот так история, расскажи кому, никто не поверит. Батя, батя был прав, а ведь тогда его слушал с иронией: что взять со старика, пусть говорит, даже интересно послушать необычные истории - говорил Олег Олегович, ему было так легче, так он отвлекался на собственные же слова.
  Собака врезалась передними лапами в бок автомобиля, приподняла его от земли на полный метр. Собака же издавала просто бешеное рычание, от которого должна была проснуться и от страха затаиться вся близлежащая окрестность. Возможно, что так и было. Только сейчас узнать об этом ни Олег Олегович, ни Андрей, ни Костя не могли.
  - Ещё несколько попыток и эта тварь перевернет машину - говорил полицейский.
  Костя и Андрей не отвечали. Костя вообще отрешился от всего, опустив голову вниз. Андрей думал о том, что в данный момент он не имеет никакого влияния на собаку, и это виделось и ощущалось ужасным. И не только простой физический страх, но и непонимание происходящего владели Андреем. Он впервые мог оценить, что же на самом деле представляет из себя собака Баскервилей.
  Собака повторила попытку перевернуть автомобиль. Тот поднялся ещё выше, буквально завис в вертикальном положении.
  - Двери, все ли закрыты двери - крикнул Олег Олегович, имея ввиду защёлки, чтобы двери не открылись, когда машина перевернется, упадет на крышу.
  - Не знаю - проговорил Костя.
  Только сейчас трудно было проверить. Ведь они все находились в ненормальном состоянии. Раздался мощный сигнал, местность осветилась прожектором - это был поезд. По железной дороге навстречу им двигался поезд. Всё сильнее и сильнее становился перестук железных колёс - и это отвлекло собаку, она ослабила хватку, - и авто упало вниз, упало на все свои четыре колеса, к тому же приземлилось как никогда удачно, вырвавшись из кювета.
  Олег Олегович сообразил, что делать мгновенно, и машина рванула вперёд, в сторону поселка, в том направлении, где дорога придет в тупик. Собака бросилась следом, собака не собиралась оставить их без своего внимания. Она лишь чуточку отставала. Хотя Олег Олегович гнал авто на большой скорости, настолько, насколько позволяла дорога.
  - За изгибом тупик. Сбросьте скорость, затем вправо, на территорию кладбища - произнес Андрей, сделал это спокойно и уверенно.
  Олег Олегович послушал Андрея. Скорость упала, и тут же кузова автомобиля коснулась собака. Она со всей мощью прыгнула на заднее стекло. Удар был сильным, стекло треснуло, но не разбилось, автомобиль повело в сторону, но хорошо, что в ту сторону, в которую и было нужно, к тому же это случилось в том месте, где и нужно было свернуть.
  Олег Олегович повернул рулевое колесо вправо. Машина оказалась на территории кладбища. Здесь дорога была более узкая и куда как хуже качеством. Поэтому скорость прибавить было нельзя. Поэтому собака находилась параллельно автомобиля и уже несколько раз пыталась столкнуть последний с дороги, чтобы он застрял, чтобы уткнулся в ржавые металлические оградки могил. Только Олегу Олеговичу удавалось удержаться на дороге. Свет фар освещал путь, который сейчас казался бесконечным.
  - Сейчас будет перекресток, нам необходимо уйти влево - произнес Андрей, исполняющий роль штурмана.
  - Не дай бог кому сейчас оказаться на этом кладбище - проговорил Костя, глядя на невероятных размеров собаку, бежавшую рядом с авто, касающуюся корпуса машины своей черной шкурой.
  - Да уж, не дай бог. Такое если даже во сне увидеть, и то мало не покажется, а здесь всё это на самом деле - отреагировал полицейский.
  На перекрестке собака атаковала вновь. Но вновь безрезультатно. Тогда чудовище сменило тактику, оно бросилось напрямик через узкий участок одного из кварталов.
  - Собачка хочет нас обогнать - с тревогой в голосе произнес Костя.
  - Похоже на то - сказал Олег Олегович и ещё прибавил скорость - Далеко до выезда? - спросил он, спустя несколько секунд.
  - Метров триста - ответил Андрей.
  Олег Олегович утопил педаль газа в пол. Сейчас была реальная опасность не справится с управлением. Но полицейский хорошо водил авто, он же сейчас отчётливо видел прямой участок дороги, освещенный светом фар.
  - Надеюсь, что никаких ям - прошептал он.
  - Собачка хочет атаковать на таран - сказал Костя, предполагая то, зачем собака Баскервилей решила их обогнать.
  - Вероятно, что так, но не успеет - сказал полицейский, сейчас уже видя выезд с кладбища, видя асфальтированную дорогу от кладбища, ведущую на улицу Витимскую, освещённую придорожными фонарями.
  Перед самым выездом был большой участок, такая импровизированная площадь, и вот здесь, с правой стороны наперерез появилась собака, которая разогналась до предела, столкновение с которой ещё не случившись виделось чем-то крайне нехорошим. Но и избежать его было невозможно. Олег Олегович недооценил собаку, её скорость и сообразительность.
  - Ну, давай - крикнул полицейский.
  Когда чудовище поравнялось с авто, он резко затормозил. Костя головой ударился о потолок, затем лицом о переднее сиденье. Андрей был не пристегнут ремнем безопасности, поэтому чуть не вылетел через лобовое стекло, врезался в переднюю панель. Из глаз посыпались искры. Было ужасно больно, что тут же начало тошнить. Собака пролетела мимо. Собака была вынуждена развернуться, но при этом потеряла скорость. Олег Олегович после этого резко рванул вперёд. Маневр удался, автомобиль покинул пределы кладбища. Не сбавляя скорость пролетел участок дороги до улицы Витимской, и только на перекрестке, на знаке "уступите дорогу", остановился, издав скрежет и свист тормозов.
  Олег Олегович смотрел в зеркало, сердце бешено колотилось, собаки Баскервилей не было на дороге. Она не стала их преследовать, и это виделось полицейскому важным: почему эта ужасная тварь не стала их преследовать?
  Андрей самым невероятным образом прочитал мысли Олега Олеговича или то, о чем они думали совпало. Только Андрей высказался вслух, произнес тихим приглушённым голосом.
  - Она ограничена в пространстве. Если бы это было не так, то страшно себе представить, что было бы тогда. Хотя не только это, а то, что она вообще спокойно чувствует себя в этом времени. Я был уверен в том, что собака может быть лишь в восемьдесят третьем году, потому что будущее, вернувшись в прошлое, воскрешает её в таком ужасном обличии.
  Олег Олегович слушал Андрея внимательно. Он жадно и нервно курил. Сейчас всё происходящее успело стать для него совершенно осознанной реальностью. Костя молчал, иногда он странно и иронично улыбался, а спустя двадцать секунд, в течение которых имела место небольшая пауза, проговорил, обратившись к Андрею.
  - Нас давно потеряли дома. Наверное, родители с ног сбились, в наших поисках. Вот нам влетит по полной программе.
  - Это точно. Но, я думаю, что Петр Васильевич уже сумел им как-то объяснить, что-то придумал в наше оправдание - отреагировал Андрей.
  Олег Олегович посмотрел на Андрея и Костю с удивлением. Неизвестно о чем он подумал в этот момент, но ничего по этому поводу говорить не стал, а вернулся к тому, что было озвучено ранее.
  - Будущее воскрешает из прошлого? - переспросил он.
  - Будущее, вернувшись в прошлое, там же её делает такой - ещё раз пояснил Андрей.
  - Чему удивляться, мы же пришли сюда из прошлого. Вот и она знает сюда дорогу - сказал Костя.
  - Но она не смогла последовать за нами тогда, когда мы пришли сюда - сказал Андрей, вспомнив недавние события, когда собака настигла их возле самого выхода на поверхность.
  - Вернулась и пошла другой дорогой - беззаботно озвучил Костя.
  - Да, нет же, она здесь так же присутствует, ты видел, но только возле хозяина - пытался размышлять Андрей.
  - Тогда тем более - улыбнулся Костя.
  - Мы хотели побывать у Петра Васильевича - сказал Андрей, обратившись к Олегу Олеговичу, этим резко переменив тему.
  - Да, только сначала мне нужно найти своего отца. Потому что он знает, где живёт Петр Васильевич - ответил полицейский, автомобиль тронулся с места.
  Глава десятая.
  Почему-то сильно хотелось спать. Прямо таки накрывало это чувство, и Андрей уже несколько раз глубоко зевнул. Поддавшись примеру друга то же самое сделал и Костя.
  - Вроде бы рано ещё байки ложиться - сказал Костя, отреагировав вслух на собственное же состояние.
  - Ну, да, а в сон клонит ужасно. Ненормальное состояние какое-то, нехорошее, нам нужно как можно быстрее возвращаться домой - сказал Андрей.
  Тем временем подъехали к обычной девятиэтажке на улице Лазо. Андрей всё же пытался взглядом старательно изучать окрестности, запоминая, наблюдая за тем, как оно всё выглядит в будущем. Было бы дико интересно, было бы так, что не оторваться от такого приключения, если бы не это сонное состояние, если бы не понимание того, по какому поводу они здесь, если бы не всё это... Тогда бы, да, тогда бы. Но Андрей всё равно смотрел. Всё одно с интересом подмечал вокруг много необычного и странного. О чем, собственно, никогда и не думал. Ведь чего-то из предполагаемого не было. Не было автомобилей, которые двигаются по воздуху. Не было каких-то фантастических сооружений. Скорее, что напротив, всё было похоже. Но и было во всем этом что-то полностью иное. А что? Этого Андрей понять не мог. Только явственно ощущал, что здесь совсем другая атмосфера, что-то другое наполняет жизнь этих зданий и улиц, тех немногих людей, которые попадались на глаза, несмотря на то, что как-то незаметно и быстро успел наступить поздний вечер.
  - Оставайтесь в машине, я постараюсь быстро - сказал Олег Олегович и вошёл в подъезд.
  - Интересно здесь, всё похоже на кадры из иностранного кино - произнес Костя.
  - Да, всякая реклама, много магазинов - согласился Андрей.
  - Чужое всё это - после не значительной паузы сказал Костя.
  - Вот это ты хорошо сказал. Не наше всё это, какое-то ненастоящее - тут же согласился с товарищем Андрей.
  Олег Олегович позвонил в дверь уже трижды. Но никакой реакции не было. Олег Олегович достал свой телефон и набрал номер отца. Ответа на звонок так же не последовало, и это заставило полицейского напрячься. Минуло ещё секунд двадцать, Олег Олегович ещё раз нажал на кнопку звонка.
  - Да что же это ещё - нервно и громко проговорил Олег Олегович, и сразу после этого услышал, что начала открываться дверь.
  - Слава богу - проговорил полицейский, когда дверь открылась, когда увидел отца, который смотрел на сына с удивлением, явно не понимая того, что привело последнего к нему поздним вечером, да и к тому же Олег Андреевич успел обратить внимание на то, что сын выглядит необычно, очень нервно и даже неопрятно.
  Тут же Олег Андреевич подумал о том, что сын пьяный, поэтому строго спросил.
  - Ты это чего а, ты выпил что ли?
  Олег Олегович зашёл в квартиру.
  - Нет, какое там выпил. У нас дела посерьёзнее творятся - ответил он отцу.
  - Не пойму тебя. Эта твоя дурная привычка начинать издалека. Сколько об этом тебе говорил.
  - Ладно, мне нужен адрес Зимина Петра Васильевича.
  - Это ещё с чего? Ты меня удивляешь.
  - Я и сам удивлен. Ты помнишь про собаку Баскервилей?
  - Собаку Баскервилей? - с выражением крайнего удивления на лице переспросил Олег Андреевич.
  - Да, про неё самую. Всего каких-то тридцать минут назад я чудом унес от неё ноги. Просто повезло, в противном случае я сейчас бы уже не имел возможности с тобой разговаривать, батя
  Олег Андреевич пока что соображал, что к чему, пока что ему трудно было хоть что-то с чем-то сопоставить. Он ждал продолжения от сына. И он же прямо сейчас начал понимать, почему его сын выглядит настолько необычно и нехорошо.
  - Я вижу, что ты удивлен - произнес Олег Олегович.
  - Даже больше чем ты можешь себе представить - ответил Олег Андреевич.
  - Да, но времени у меня нет. Мне нужен адрес Петра Васильевича.
  - Ты думаешь, что он сможет тебе объяснить, что стало причиной появления чудовища здесь, столько лет спустя.
  - Нет, я вкратце уже это знаю. Мне нужно посмотреть, как бы это, жив он или мертв.
  - Странно как ты говоришь. Я поеду с тобой. Возражения не принимаются - произнес Олег Андреевич.
  - Батя, только быстрее нужно.
  - Да я уже готов - сказал Олег Андреевич и первым последовал на выход из квартиры, двигался он довольно бодро, хотя Олегу Андреевичу на данный момент успело исполниться семьдесят шесть лет.
  Хотя выглядел он моложе своего возраста. По внешнему виду ему можно было скинуть лет семь или даже больше. Для своего возраста он сохранил хорошее зрение, ясный ум и, как уже было сказано, неплохую физическую форму.
  - Почему ты решил, что Петр Васильевич может быть мертв? - спросил Олег Андреевич, когда они вышли из подъезда, когда подошли к автомобилю.
  - Причем с большой долей вероятности он может быть мертв. Я с ним общался менее часа назад. Он был там, перед тем, как появилась эта чудовищная собака. Затем он исчез. Ты не сможешь себе представить то, что видел я: Петр Васильевич просто взял и исчез, с заднего сидения этого автомобиля.
  - Я действительно ничего не понимаю - сказал Олег Андреевич, оказавшись на переднем сидении авто, Костя и Андрей находились на заднем.
  Олег Андреевич обернулся, поздоровался с Костей и Андреем, точно сейчас не имея представления о том, что это есть те ребята, которых неоднократно видел в далёком прошлом. Было неудивительно , ведь в данный момент они совсем не были похожи на тех самых ребят. Поэтому сейчас старик подумал, что эти мужчины есть коллеги его сына.
  - Он вернулся назад. А значит, что здесь он умер - произнес Андрей.
  Никто не отреагировал на его слова.
  - То же самое случилось с нашим другом Максимом. Прошло двадцать с лишним минут, как мы оказались здесь, так он исчез, потому что в дальнейшем времени его уже нет - продолжил Андрей.
  - Подожди, я не понимаю - проговорил Олег Андреевич, а автомобиль покинул территорию двора.
  - На Каштак, там покажу - проговорил Олег Андреевич, на этот раз обратившись к своему сыну, ведь тому нужно было знать направление движения.
  - Он вернулся домой, в 1983 год, он сейчас там - ответил Олегу Андреевичу Андрей.
  - В 1983 год? - переспросил тот, хотя вроде хорошо расслышал то, что сказал коллега сына.
  - Да, и нам нужно возвращаться домой - подтвердил и добавил Андрей.
  Олег Андреевич посмотрел на Костю. Костя улыбнулся и в знак согласия с Андреем утвердительно кивнул головой.
  - Вы из восемьдесят третьего года? Вы знакомы с Петром Васильевичем, может быть и со мной встречались?
  - Да, конечно, вы вроде главный эксперт. А с Петром Васильевичем мы вместе пришли сюда, чтобы попробовать убить того сумасшедшего человека - спокойно ответил Андрей, ему сейчас было несколько забавно наблюдать за выражением лица Олега Андреевича, которое выражало как удивление, так и неверие, так и что-то сходное с восторгом.
  - Вот так чудеса - это всё, что сумел пока что сказать Олег Андреевич.
  - Не очень-то чудесные чудеса. До сих пор эта собачка у меня из головы не выходит. Кстати, батя, а ты её видел с близкого расстояния? - вмешался в разговор Олег Олегович.
  - Один раз довелось - тихо и серьезно ответил Олег Андреевич.
  - Ну и как?
  - Честно скажу, ничего более страшного мне увидеть не приходилось.
  - Вы извините, но я вот одного понять не могу. Это мне только что в голову пришло. Но вы же должны знать, чем вообще закончилась вся эта история - произнес Костя, которому ещё сильнее хотелось спать, у него раз за разом закрывались глаза.
  - Она ещё не закончилась - четко произнес Андрей.
  - Нет, ты не лезь, если человек был там, в восемьдесят третьем, сейчас он постарел, он здесь в этом времени, то получается, он это прожил, а значит должен знать, чем закончилась эта история - не согласился Костя, ему было интересно, эта мысль прямо засела в его сознание.
  Олег Андреевич задумался. Он не смог ответить сразу. А все остальные, включая Андрея, сейчас ожидали от него ответа.
  - Поразительно, но я не помню. Наверное, всё прекратилось само собой. Я только в течение последнего месяца вспомнил о этой истории. До этого ни разу, за долгие годы ни единого раза. Помнишь, ты улыбался, когда я тебе рассказывал это странное дело. Ты ещё сказал: что-то первый раз от тебя это слышу - проговорил в ответ Олег Андреевич, его последние слова были обращены к сыну, ему он напоминал о разговоре, бывшем не так давно.
  - Я же говорю, что она не закончилась - вот поэтому и не может быть никаких воспоминаний, всё это творится здесь и сейчас, и неважно в каком из пространств, эти пространства для собаки, для её хозяина сущность одинаковая - произнес Андрей, и сейчас его голос звучал по взрослому, звучал с оттенком злости, было непривычно это, поэтому Костя украдкой глянул на друга, на секундочку показалось, что Андрей начал становиться не похожим на самого себя, что уже с ним было, пусть всего пару раз до этого.
  Но эти пару раз засели в памяти. Затем Петр Васильевич объяснил, в чем было дело. Что тогда с ними общался не Андрей вовсе. И ещё ведь как-то и сам Андрей ненароком обмолвился о том, что человек из будущего может со временем заменить собой его Андрея. Тогда Максим громко рассмеялся, ему почему-то это показалось смешным. И вот сейчас было совсем не смешно от осознания того, что всё это правда, и возможная замена, и дом вне временного пространства, и существование дороги в будущее, да и само будущее, которое прямо сейчас мелькает за окнами автомобиля, который и сам совершенно незнакомой марки.
  - Андрюха, с тобой всё хорошо? - спросил Костя.
  - Нет, мне плохо, у меня сильный туман в голове - ответил Андрей.
  Тем временем подъехали к нужному дому. Олег Олегович вышел из авто. За ним последовал Олег Андреевич и Костя. Андрей остался в машине, он задремал.
  - Я сказать хочу - тихо произнес Костя, обратившись к Олегу Олеговичу.
  - Нам очень нужно торопиться. Андрей, он, его начинает заменять собой тот человек, тот человек-собака, чудовище, хозяин собаки Баскервилей. Если это случится в машине или во время прохода через тоннель - ещё тише проговорил Костя.
  Олег Олегович принял эти слова серьезно. Это было видно по его лицу. Эти же слова отлично слышал и Олег Андреевич, он же первым отреагировал вслух.
  - Да, ясно, понятно.
  - Три минуты, и выдвигаемся. Ты знаешь, куда нам нужно? - произнес Олег Олегович.
  - Да, откуда мы пришли, я знаю - ответил Костя, ему самому было нехорошо, он сейчас точно понимал: им находиться в будущем долго нельзя, срок пребывания здесь для них ограничен.
  Отец и сын поднялись на третий этаж. Подошли к квартире Петра Васильевича, дверь в которую была приоткрыта.
  - И часто так бывает? - как бы мимоходом спросил у отца Олег Олегович.
  - Не помню такого - мрачно ответил Олег Андреевич.
  Зашли внутрь квартиры. Ничего особенного не наблюдалось, было чисто, всё было на своих местах.
  - Василич - громко позвал Олег Андреевич.
  Ответа не последовало. Прошли в зальную комнату. Петр Васильевич сидел на диване. Петр Васильевич был мертв. Данное не вызывало никаких сомнений, старик отошёл в мир иной. И никаких следов борьбы, следов присутствия какого-то постороннего. Нет, ничего этого не было. Старик спокойно сидел на диване, у него на бок была склонена голова. К тому же работал телевизор, который он и смотрел перед тем, как к нему явилась смерть.
  Олег Олегович начал звонить по телефону, он прошел на кухню, в пространстве которой так же ничего особенного, что могло бы привлечь внимание, не было.
  - Только дверь, а так ничего такого. Он умер своей смертью - сказал Олег Олегович.
  - Ему было девяносто четыре года, одно появления в квартире того человека могло стать причиной сердечного приступа - высказал своё мнение Олег Андреевич, он сейчас сидел рядом с Петром Васильевичем.
  - Да, конечно. Мне нужно ехать. Ты останешься здесь?
  - Да, я останусь здесь. Не знаю как, но понимаю, что мне с вами нельзя, что это убьет меня - ответил Олег Андреевич.
  - Да, правильно, но я пойду. Скоро будут наши и медики. Если что, то не поминай лихом - серьезно произнес Олег Олегович.
  - Ты собираешься туда, в прошлое попробовать попасть? - спросил Олег Андреевич, и сам же в эти секунды ощущал, как неестественно воспринимаются собственные же слова.
  - Да, ладно, я пошел - ответил отцу сын и быстро покинул квартиру.
  Он бегом спустился по лестнице. Он так же быстро оказался в автомобиле, который рванул с места без промедления.
  - Он мертв? - спросил Андрей, который очнулся от того, что резко тронулся автомобиль.
  - Да - просто ответил Олег Олегович - Куда нам? - добавил он необходимый вопрос.
  - Улица Смирнова, поворот напротив медицинского колледжа - сказал Костя.
  - Быстро будем - отреагировал полицейский.
  Ехали с большой скоростью. Всю дорогу до колледжа молчали.
  - Сейчас влево - проговорил Костя.
  Андрей же спал. Его лицо периодически вздрагивало, сжимались губы, двигался рот, и всё это происходило не прерывая сна.
  - Дальше прямо до самого конца - сказал Костя.
  Меньше минуты потребовалось на то, что бы дорога окончилась, чтобы автомобиль замер на месте.
  - Здесь - произнес Костя, он же сильно толкнул Андрея в плечо, тот сразу очнулся.
  Олег Олегович покинул машину. То же самое сделал Костя. Олег Олегович заметил, что Костю сильно шатает, что он как будто пьяный. Андрей же вообще с трудом выбрался из авто и у него тут же начались позывы рвоты.
  - Сюда - проговорил Костя, и они оказались под крышей наполовину разрушенного гаража. Олег Олегович вытащил свой телефон, включил на нем фонарик, и сразу стало светло. Андрей стоял прислонившись к правой стене, у него уже не было сил передвигаться. А ведь ещё предстояло преодолеть довольно значительный путь, к тому же сделать это не в самых лучших условиях.
  - Что это такое у вас? - спросил Костя, глядя на телефон в руках полицейского.
  - Телефон. Ты ни разу не видел телефон?
  - Телефон видел, и он выглядит иначе - произнес Костя, отодвигая в сторону две доски, которые закрывали вход в подземелье, схожий со входом в обычный погреб.
  - Это телефон из двадцать первого года, двадцать первого века. Запомни, так он будет выглядеть. Он же компьютер, он же фонарик - сказал Олег Олегович, продолжая освещать телефоном неприметную, неприятную дыру в земле, с помощью которой очень скоро можно будет попасть в прошлое.
  Просто грязное и сырое отверстие в земле, среди кучи мусора, битого кирпича - и всё, и нет никаких разноцветных экранов, никаких порталов, вокруг которых загадочная синеватая подсветка - ничего такого нет, а просто дыра в земле.
  Костя кивнул головой, он попытался улыбнуться.
  - Мне нужно первым идти - произнес Андрей, он специально глубоко вдыхал воздух, он таким образом пытался привести самого себя в чувства.
  - Это обязательно? - спросил Олег Олегович, понимая, что лучше было бы ему двигаться первым, затем Андрей, а последним Костя, чтобы Андрей не отстал, если что случится.
  - Да, там может быть собака - за Андрея ответил Костя.
  Полицейский хотел возразить. Сказать: что тогда тем более. Но Костя произнес раньше, опередив возражения Олега Олеговича.
  - Андрей может в этом пространстве на неё влиять, и тогда она уйдет, не тронет нас.
  - Хорошо, Андрей давай тогда вперёд - произнес полицейский, сказал это для того, чтобы просто что-то сказать - это было так, потому что внутри себя ощущал очень уж странно: ведь во всё это верилось с большим трудом, сознание не хотело до конца принять того, что всё так просто, что какой-то погреб, за ним что-то там ещё, - и окажешься в прошлом, в том времени, которое давно ушло, но оказывается, что ничто никуда не уходит.
  - Да, давайте - сказал Андрей и начал спускаться вниз, освещая путь перед собой телефонным фонариком, который ему дал Олег Олегович, когда Андрей ступил на самую верхнюю ступеньку лестницы.
  Следом за Андреем двинулся Костя, затем Олег Олегович.
  Не успели миновать и тридцати метров, как случилось то, о чем говорил Костя. Собака находилась в подземелье. Собака ожидала их здесь. Она лежала, выставив вперёд лапы. У неё лишь слегка была приподнята голова. И сейчас собака вела себя несколько иначе, она не проявляла агрессии, даже в тот момент, когда она увидела людей, то всё равно оставалась спокойной. Она всего лишь издавала приглушённое рычание. Но и она же при этом не собиралась отступать, она перегораживала путь.
  - Хозяин был старый. Хозяин сошел с ума. Хозяин заснул летаргическим сном - начал говорить Андрей, повторил это трижды, но собака практически не реагировала.
  Она отползла назад на три-четыре метра, - и это было всё. Собака продолжала рычать, обозначая этим, что дальше дороги нет. А остальное, остальное соображайте сами. Было так, это было в единственном числе. Поэтому Андрей быстро понял, что собаке нужно выиграть время. Точнее, не собаке, а тому человеку, который хочет только одного - забрать его Андрея жизнь. Для этого ему нужно это время. Для этого необходимо сделать так, чтобы Андрей как можно дольше оставался в этом проклятом две тысячи двадцать первом году.
  - Нам нужно назад. Здесь нам не пройти. Времени осталось очень мало - произнес Андрей, ощущая, что ему вновь становится плохо, что в голове появился туман, что внутри него самого присутствует слабое, но уже заметное раздвоение сознания.
  - Если я стану другим, когда мы пойдем до брошенного дома, то вы должны меня застрелить - произнес Андрей, обернувшись, обратившись к Олегу Олеговичу, который сейчас видел впереди себя мальчишку, а не взрослого мужика.
  То же самое касалось Кости. Олегу Олеговичу стало не по себе. Он до сих пор не мог привыкнуть к тому, что данные метаморфозы реальны, что они есть прямо здесь и сейчас.
  - Ты только что был другим. Был взрослым, а сейчас стал пацаном - произнес полицейский, ему нужно было больше информации на эту тему.
  - Нет, не это, а то, когда он станет заменять меня. Он злой. Он убийца. Он сумасшедший. И точно, что где-то рядом тут же появится собака. Он сам может принять облик чудовища - нервно и напряжённо пояснил Андрей.
  - Хорошо, хорошо. Если что, то Костя подскажет - согласился Олег Олегович - Только вот сейчас, куда нам? - вопросом продолжил он.
  - На Усть-Киргизку, там возможная точка перехода - ответил Андрей, направил луч фонарика на собаку, она оставалась на прежнем месте, её глаза были злыми, морда напряжённой, и, провалиться на этом же месте, было ощущение, что собака понимает то, о чем он только что говорил.
  - Там я тебя встретил - неожиданно произнес Андрей, обратившись к собаке, и это сразу поняли Костя и Олег Олегович.
  Поняла это и собака. Потому что выше приподняла голову, потому что изменилось выражение её глаз. Собака как будто заинтересовалась, до неё явно дошло сказанное.
  - Помнишь, я знаю - сказал Андрей.
  И случилось не самое ожидаемое, собака медленно начала двигаться к ним навстречу. Она делала то, чего не было до этого.
  - Назад, быстрее назад. Но задним ходом, спиной вперёд. Собака чувствует своего хозяина. Не я её хозяин, а он хозяин, он тот, кто воскресил её из мертвых - сказал Андрей, и они быстро начали двигаться в обратном направлении.
  Собака следовала за ними. Но не увеличивала скорость. Вообще трудно было понять её поведение, понять то, что ей доподлинно управляет.
  Как только выбрались наружу, так Андрей и Костя вновь превратились во взрослых мужчин, а Олег Олегович сразу поспешил к автомобилю. Он же лишь мельком обратил внимание на обратное изменение. Видимо, что уже потихоньку начал к этому привыкать.
  - Интересная история, но собака даже не пытается выбраться следом за нами. А совсем недавно она готова была разорвать нас на части, и это было в этом времени, неподалеку от этого места - на ходу говорил Олег Олегович.
  - Машина нам не нужна. Нам придется идти пешком. Иначе я не ручаюсь за результат - проговорил Андрей.
  Полицейский смотрел на Андрея, ожидая продолжения, чего-то ещё. Но Андрей больше ничего не сказал.
  - Как скажешь - согласился Олег Олегович.
  Вокруг всё утонуло в полной магической темноте. Звуки были, но настолько отдаленные, где-то очень далеко и даже неправдоподобно. Лунный отсвет касался стальных рельс. Он же настойчиво звал за собой, к себе притягивал. Помогали ему в этом холодные и далёкие звезды. Этим поздним вечером россыпью простреливающие темное небо. И лишь лёгким дуновением заявлял о себе лёгкий ветерок, самую чуточку сдвигая верхушки сосен и осин.
  - Время не ждёт - произнес Костя, ведь действительно они просто на ровном месте теряли время, продолжая оставаться возле ряда брошенных гаражей.
  Глава одиннадцатая
  - Ещё минуту. Мне нужно прийти в себя - прошептал Андрей.
  - Вот так живёшь себе, живёшь, и не знаешь о том, что рядом с тобой существуют такие богом и людьми забытые места, где что угодно может случиться, где никто этого не увидит - отвлечённо проговорил Олег Олегович, взглядом окидывая неприветливый пейзаж, бывший сейчас рядом с ними, вокруг них.
  - Много таких мест - отреагировал на слова полицейского Костя.
  Андрей ничего не сказал, он двинулся в сторону железной дороги. В его руках по-прежнему находился телефон Олега Олеговича, которым Андрей светил перед собой. Хотя, как по заказу, разбежались в разные стороны ночные тучи, и лунный свет уже в какой раз начал исполнять свою миссию, освещая путь в нужном направлении. Поэтому, перейдя стальные рельсы, Андрей остановился, подождал своих товарищей, а затем передал телефон полицейскому, произнеся: - И так хорошо видно.
  На что Олег Олегович ответил: - Да, заряд аккумулятора тоже нужно беречь.
  По левую руку располагались строения старого железнодорожного кордона, тропинка же уходила вправо, вела в лес, чтобы через двести метров миновать маленький мосток через узкую речку, чтобы далее начать спуск вниз, тем самым огибая высокую насыпь, по которой в том же направлении была проложена железная дорога. И почему нельзя было пройти прямо? Это так и осталось в неведении. Просто Андрей шел тем маршрутом, который знал, который считал единственно верным. Но впрочем торопились. Андрей двигался быстрым шагом. Что естественно, тоже самое делали его товарищи, и спустя несколько минут начался подъем. Андрей дважды был вынужден остановиться, перевести дух. Выглядел он нормально. Это про себя отмечал Олег Олегович, помня те странные слова, которые озвучил Андрей, касающиеся того, что если что пойдет не так, то его Андрея нужно застрелить.
  Редкими огнями появилась окраина частного сектора. Так же как и пять минут назад, как и десять минут назад было тихо. Совсем никого вокруг.
  - Чужие здесь не ходят - сказал Олег Олегович - Я так же в этом районе впервые. Надо же так, но никогда судьба сюда не заносила, несмотря на мой род деятельности - добавил он.
  - Бывает - сказал Андрей и тут же остановился, рукой схватился за штакетник, бывший очень близко от той узкой дорожки, по которой двигались они в данный момент.
  - Что с тобой?! - сразу бросился к другу Костя.
  Андрей не ответил, его всего трясло, его лицо простреливали судороги. Сзади них, на расстоянии в каких-то двести метров появилась собака. Её первым увидел Олег Олегович, интуитивно повернув голову в обратном направлении.
  - Собака здесь - прошептал он, взявшись за рукоятку пистолета.
  - Далеко ещё? Ты можешь идти? - спрашивал у Андрея Костя, которому и самому сейчас было не совсем хорошо, у него двоилось в глазах, в ногах ощущалась сильная слабость.
  - Вон через один участок, вон тот пустырь - ответил Андрей и всё же двинулся вперёд.
  Олег Олегович вытащил пистолет. Олег Олегович ещё раз обернулся, - и огромная собака была с каждой секундой всё ближе, она торопилась, она по неизвестной причине опоздала и сейчас старалась как можно быстрее это исправить.
  - Нет, это не собака. Это чудовище, монстр. Собаки себя так не ведут. По крайней мере я никогда ничего подобного не видел, не слышал, не читал - сам для себя говорил полицейский, потому что так ему было легче, нужно было что-то говорить, ничего сейчас не держать в себе.
  - Скорее, нужно скорее - еле слышно говорил Андрей, Олег Олегович, как притянутый магнитом, посмотрел в обратном направлении ещё раз, - и собака достигла крайнего дома.
  Это для них всех означало только одно - неминуемую смерть.
  - Быстрее же! - завопил Андрей, Олег Олегович буквально подхватил его на руки. Пусть было тяжело, но так было быстрее. Костя бежал первым, он сходу ногой открыл ветхую и кривую калитку. Ещё какие-то секунды, и они оказались внутри заброшенного, заросшего травой участка. Олег Олегович поставил Андрея на землю, тот не удержался на ногах и тут же упал на спину. Собака одним махом перепрыгнула невысокий забор. Раздались два выстрела, которые оглушили. Всё поплыло в глазах, заметалось, закружилось, сдвигая и путая пространство. Олег Олегович успел увидеть перед своим лицом огромную собачью пасть - как всё исчезло, как над их головами появился потолок.
  Они оказались внутри дома. Дома, в котором давно никто не жил, ничейного дома.
  - Сработало - тихо прошептал Костя и сел прямо на пол.
  Косте вновь было одиннадцать лет. Андрей стоял прислонившись плечом к стене. Андрей так же вернулся к своему нормальному состоянию, и сейчас рядом с Олегом Олеговичем находился мальчишка. А значит, они в восемьдесят третьем году. И на этот раз нет никакой подземной норы.
  - Как ты себя чувствуешь? - спросил у Андрея Олег Олегович.
  - Лучше, значительно лучше - ответил Андрей.
  - Я на всю оставшуюся жизнь запомню это чувство - произнес Костя.
  - Какое? - спросил Андрей.
  - Как же здорово бывает вернуться домой - ответил Костя.
  - Теперь что? - спросил Олег Олегович, осматриваясь вокруг себя, ловя себя же на мысли о том, насколько же невероятное событие случилось с ним, случилось совершенно нечаянно и непредвиденно.
  - Домой, в наш двор - сказал Андрей.
  - А собака? - спросил полицейский.
  - Нет, сейчас она нас не тронет - уверенно ответил Андрей.
  - Сколько время-то? Меня дома ждёт смертная казнь, без всякого участия собаки Баскервилей - произнес Костя, когда они вышли на улицу.
  Было поздно. Вероятно, что время шло как-то не так, вероятно, что так показалось. Но было поздно. Было пасмурно и неприветливо.
  ... Петр Васильевич очнулся в полной темноте. Кто-то тряс его за плечо.
  - Петр Васильевич, вы слышите меня. Это я Максим.
  - Максим, слышу. Только пока что ничего не понимаю. Где я? Где мы?
  - В подвале. Дверь закрыта. Я хотел, пытался выломать доски, чтобы через вентиляционное отверстие выбраться, но у меня не хватает сил - ответил Максим.
  - Нужно было позвать кого на помощь, чтобы открыли дверь - спокойно сказал Петр Васильевич, чувствуя себя нехорошо, пока что не имея возможности вспомнить, понять произошедшее.
  - Я звал, но там, как назло, никого нет. Там за домом совершенно пусто.
  - Да, интересно выходит. Время, думаю, что позднее. Они сами уже должны были здесь быть.
  - Кто? Почему здесь должны были быть? - переспросил Максим, не совсем понимая того, о чем говорит следователь.
  - Родители, ваши родители.
  - Вообще, наверное так. А где Андрей, Костя? - отреагировал Максим.
  - Не знаю, они... - начал было Петр Васильевич, но остановился, не смог продолжить.
  - Вы не помните? Это пройдет. Я так же не сразу понял, что к чему. Они ещё не вернулись из будущего. Наверное, скоро будут здесь - сказал Максим.
  После этих слов память вернулась к следователю. Только радости это не принесло. Потому что что-то пошло не так, если они вынуждены были разъединиться, по отдельности возвращаясь назад в прошлое.
  Максим сел рядом с Петром Васильевичем. Сидели они прямо на деревянном настиле, который и служил здесь людям полом. Света не было совсем. Петр Васильевич пошарил по карманам. Слава богу имелись сигареты и спички. Загорелся огонек, пополз в стороны стены табачный дым.
  - Он убил меня в 2021 году - сказал Петр Васильевич.
  Максим ничего на это не сказал. Следователь справился с сигаретой.
  - Пойдем, попробуем вместе поломать доски, чтобы ты смог выбраться наружу - сказал Петр Васильевич.
  Не сразу, приложив усилия, но следователь освободил вентиляционное отверстие. Он же помог Максиму вылезти из подвала.
  - Знаешь где живёт Иван Анатольевич?
  - Да
  - Иди к нему, пусть откроет дверь.
  - Одна нога здесь, другая нога там - быстро повеселел Максим, покинув пределы мрачного подвала.
  Иван Анатольевич не был удивлен, услышав то, что сказал Максим. Трудно уже чему-то было удивиться. Хотя нет же, буквально несколько часов назад, когда уже в какой раз здесь была милиция, когда уже в какой раз произошло ужасное убийство, когда он смотрел на то, что осталось от противного подростка, по кличке Глист, на остатки того, что было одним из братьев Наражняков, на того из этих братьев, который остался жив, но полностью и бесповоротно сошел с ума. То не был Иван Анатольевич всем этим шокирован. Удивлен он был тем, что среди сотрудников милиции не было Зимина Петра Васильевича - вот этого не понимал, было в этом что-то особенно ненормальное. Тогда даже спросил у Сергея Павловича. Тот ответил: так нужно, давайте без лишних вопросов.
  Сейчас же отпустило. Иван Анатольевич быстро покинул квартиру. Максим, правда, двигался ещё быстрее. Петр Васильевич здесь, он вернулся. Без него нет и не будет успеха в деле ликвидации демонической собаки и всего прочего, что с ней же и связано.
  Когда отворилась дверь, то Петр Васильевич уже стоял по её другую сторону. Он протянул старику руку.
  - Здоровались сегодня - сказал Иван Анатольевич, но всё равно поздоровался со следователем.
  - Значит, что ещё то же самое сегодня - улыбнулся Петр Васильевич.
  - Главное, что живой. А то я уж ненароком подумал, когда твои коллеги приехали без тебя - сказал Иван Анатольевич.
  - Пока ещё живой, здесь живой - улыбнулся следователь, отреагировав на слова старика.
  - Опять ты странно говоришь. Ну, да, ладно. Вот и Максим нашелся. Костя и Андрей с тобой тоже ведь - сказал Иван Анатольевич.
  - Не торопись, не торопись. Милиция давно здесь была?
  - Нет, час назад. До этого были, ну, когда пацанов убитых нашли. Сейчас же Андрей, Костю, Максима потеряли. Сергей Павлович ещё один обыск в подвалах проводил. Но мальчишек не нашли - ответил Иван Анатольевич.
  - Не было никакого обыска - не удержался и вставил своё Максим.
  - Был обыск, просто ты позже там оказался - сказал Максиму Петр Васильевич, он и сам не совсем понимал, сейчас трудно было определиться во времени: кто, когда, во сколько и прочее.
  Только спустились с лестницы, только Петр Васильевич закурил очередную сигарету, как появились родители Андрея, с ними были родители Кости и мама Максима.
  - Максим, ну, слава богу! - обрадовалась мама Максима - Ребята где? - тут же продолжила она.
  - Скоро будут - произнес Максим в ответ.
  - Петр Васильевич, мы позвонили в милицию. Звонили к вам домой. Андрей, Костя, Максим пропали. Думали, что их убили, так же как и... - произнесла Ольга Васильевна, получилось это вместо приветствия.
  - Знаю, главное, что в подвалах нет. Значит живы они - проговорил Петр Васильевич, он же за руку поздоровался с Александром Петровичем и с Юрием Павловичем.
  - Максим, ты что воды в рот набрал? - строго спросила мама Максима.
  - Они должны уже быть. Мы в будущее решили сходить, посмотреть. Там всё немножко не так. Поэтому они скоро - произнес Максим, не придумав ничего лучше.
  - В будущее? - переспросила Ольга Васильевна.
  - Да, а что такого - спокойно ответил Максим.
  Он не упомянул Петра Васильевича, и это было хорошо. Пока что это было хорошо. Не нужно раньше времени нервничать и переживать ещё больше.
  - И где это будущее? - спросил Юрий Павлович.
  - В будущем - просто ответил Максим.
  Только Максим ответил Юрию Павловичу, как во дворе появился автомобиль, который тут же признал Петр Васильевич, потому что он принадлежал Кречетову. Следом двигался милицейский УАЗик.
  Петр Васильевич напрягся, предвкушая скорый эмоциональный разговор с Кречетовым, который сразу увидел своего товарища по службе, который сразу решил, что сейчас многое станет ясным, об этом думал, выходя из автомобиля.
  К тому же Сергей Павлович прекрасно видел рядом с Петром Васильевичем Максима, а значит пропавшие ребята нашлись. Но эта предположение оказалось несколько преждевременным.
  - Нужно начать поиск, время ведь идёт - нервно произнесла мама Кости, обратившись к Кречетову, который подошёл к группе людей, который лишь мельком глянул в глаза Зимину, но ничего говорить тому при свидетелях не стал.
  - Петр Васильевич, ты как считаешь? - спросил Кречетов, и этот вопрос был такой своеобразной провокацией, потому что Петр Васильевич должен был знать, где сейчас ребята.
  - Нужно немножко подождать. Просто поверьте мне. Просто послушайте меня - ответил Петр Васильевич, при этом ответил он не только Кречетову, но и родителям Андрея и Кости.
  Появился Олег Андреевич. Правда в данный момент он стоял в стороне, он периодически, короткими фразами, общался с водителем милицейского автомобиля.
  - Вы считаете, что Максим говорит правду? - тихо спросила Ольга Васильевна.
  - Да, он действительно говорит правду. Я же этому свидетель, если хотите - ответил следователь.
  Кречетов глубоко вздохнул, хотя ведь точно не знал, о какой правде говорил Максим.
  - А если они не вернуться из этого самого будущего? - это вновь спросила Ольга Васильевна.
  Всё происходящее выглядело странно. Если со стороны послушать, посмотреть, вдуматься в то, что происходит, на какую тему говорят взрослые люди. Хотя сейчас и в этом вот пространстве вряд ли могло бы что-то показаться странным. Не до странностей здесь и сейчас было. Здесь было страшно. Здесь сдавливало ощущение того, что смерть за каждым углом, что стоит сделать всего один неверный шаг, - и всё, и никто этому не удивиться. Какие уж тут странности. Но всё же, да и не было рядом никого посторонних. Видимо с полной очевидностью уже насытились убийствами, жуткими легендами и пересудами.
  - Вернуться, очень скоро вернуться - ответил Петр Васильевич, ничего при этом не объяснив.
  - Ну, хорошо, а сколько ждать? - спросила мама Кости.
  - Час, дайте им ещё час времени - уверенно ответил Петр Васильевич и отошёл в сторону, и вновь нервно закурил.
  Кречетов сразу не последовал в сторонку за товарищем. Он произнес ещё пару дежурных фраз, чтобы успокоить родителей пацанов. Он так же закурил и лишь затем присоединился к Петру Васильевичу, который в одиночестве сидел на лавочке, опустив голову вниз, думая о чем-то своем.
  - И что ты мне скажешь? - спросил Кречетов, сделал это спокойно, без всякой нервозности и напряжённости.
  - Убить собаку, её хозяина могут только полицейские из двадцать первого года следующего века. Всё должно быть так, как написано в той странной притче, написанной Андреем - проговорил Петр Васильевич, не поднимая головы, не смотря на Кречетова.
  - Но они ведь, как я понимаю, ничего не знают ни о собаке, ни о её хозяине. Поэтому данное дело видится мне проблематичным. Я уже не говорю о том, что мы в нормальном времени, а они в том самом фантастическом будущем. И почему полицейские, а не милиционеры?
  - Неправильно думаешь, они уже в курсе событий. Правда, не знаю насколько серьезно, но тем не менее. Олег Олегович Лобанов, я успел с ним там пообщаться. И да, в будущем именно полицейские, а не милиционеры. Не спрашивай почему, я не знаю - произнес Петр Васильевич.
  - Олег Олегович Лобанов? - переспросил Кречетов.
  - Да, сын нашего Олега. Вот так сложилось, удачно вышло. Мы с ним встретились на старом городском кладбище. У них там убийство, причем с участием то ли нашей собачки, то ли её подопечных. Пацаны остались с Олегом. Я же вернулся, потому что наш клиент убил старика в двадцать первом году.
  - Какого ещё старика? - не понял сразу Кречетов.
  Петр Васильевич улыбнулся, посмотрев на друга.
  - Меня убил, того меня, который в данной проекции дожил до двадцать первого года следующего века. Убил меня, меня там нет, поэтому я покинул будущее - пояснил Пётр Васильевич.
  - Слушай, ладно, бог с ним, но я не могу всё это нормально воспринимать. Вот хоть убей, но не воспринимаю твои рассказы - так же улыбаясь произнес Кречетов.
  - А придется. Очень скоро это случится. У меня предчувствие.
  - Ну тебя, я одной частью мозга верю во всё это, а другая не принимает.
  - Бывает, конечно, только прямо сейчас посмотри налево, между 38/1 и 38/2, на дорожке к остановке, за третьим фонарем - тихо сказал Петр Васильевич.
  Сергей Павлович повернул голову в обозначенную сторону. Случилась совсем небольшая пауза.
  - Вижу, но это окончательная наглость - прошептал Кречетов, видя человека и собаку, которые спокойно находились на некотором отделении, которые наблюдали затем, что происходит во дворе.
  Собака была огромной, виделась чем-то нереальным. Точно что таких собак в природе не существует. Такие собаки могут обитать лишь в кошмарных снах, лишь в пределах призрачной границы между будущим и прошлым, только сумеречная зона пристанище подобным чудовищам.
  Собака опустила голову ниже. И черт побери, если она не ощущала прямо сейчас, что о ней в эти мгновения думают эти жалкие людишки, которым может быть уготована одна участь - это смерть.
  - Он становится сильнее и сильнее с каждым часом. Он очень близко к своей цели - сказал Петр Васильевич.
  - Ладно, и в чем его цель? - не сводя глаз с явления убийцы и собаки, при этом не двигаясь с места, внешне оставаясь спокойным, спросил Сергей Павлович.
  - Ему нужно вернуться домой. Он заменит собой ныне существующего мальчика Андрея. Никакая экспертиза не сможет установить подмену, потому что это один и тот же человек. Ну, а затем, затем я сказать затрудняюсь. Но можно предположить, ведь субстанция, явившаяся из будущего, которая есть воплощение вселенского зла, вкупе с чудовищной собакой, никуда не денется. Она останется с нами, здесь в нашем времени. Как тебе, Сергей Павлович, такой расклад.
  - Невозможно, невозможно всё то, о чем ты говоришь. Я сплю, мать его, и мне снится сон, кошмарный сон. Вот только так я могу отреагировать на твои слова.
  Собака же и её хозяин подошли ближе. Они практически достигли прохода между домами 38/1 и 38/2. Слава богу, что никого не было в этом месте сейчас, никто не двигался со стороны остановки. Только об этом подумал Сергей Павлович, как увидел, что появились двое человек, парень и девушка, которые шли в этом направлении. И что было самым странным, так это то, что они никак не реагировали, ничто их не испугало. Они как будто ничего не видели. Для них как бы не существовало собаки чудовищных размеров, не было и её хозяина, который даже на расстоянии выглядел ненормально, как явный опасный психопат, что-то в этом роде и никак не иначе.
  - Это что массовая галлюцинация. Я как-то не могу взять в толк - произнес Кречетов, видя, что парочка молодых людей спокойно миновали собаку и её хозяина.
  - Вероятно, что что-то в этом роде - сказал Петр Васильевич, который сам с нескрываемым удивлением наблюдал за происходящим.
  - Может нам всем нужно посетить заведение в Сосновом бору, куда ты хотел отправить ту нервную училку, а она посмотрела на тебя, как на врага народа - с улыбкой на лице произнес Сергей Павлович.
  - Возможно, и иногда мне кажется, что это было бы куда лучшим вариантом развития событий. Но всё же нет, никуда нельзя деть убитых людей, они умерли на самом деле, им ничего этого не привиделось.
  Собака и её хозяин пропали из обозрения. Скрылись в сумрачном тумане. И ведь нельзя было так сказать. Было это неправильно. Потому что темно, потому что время серой сумрачности миновало. Но было, - серым по черному. Влажным неестественным туманом, пришедшим сюда издалека, из другого времени. Где в темноте раскинулось огромное болото. Где ужас пробирает до основания, когда слышишь ужасный собачий вой, зовущий к себе, напоминающий о том, что ничего никуда не исчезло, что всё по-прежнему на своих местах. И ждёт тебя, где бы ты ни был - оно ждёт тебя. Оно пришло за тобой, потому что ты забыл, потому что изначально не верил в то, что всё это существует на самом деле. Никакой не вымысел, никому ничего не приснилось. Ни много лет назад, ни сейчас, ни в будущем.
  Родители мальчишек оставались на улице. Они старались говорить о чем-то, что не касается того, почему они все вместе сейчас на улице. Получалось плохо, это было слышно по интонации голосов, бывших приглушёнными.
  Петр Васильевич и Сергей Павлович сидели на лавочке возле пятого подъезда. Совсем неподалеку от них располагалось вентиляционное отверстие, за которым всё это время было совершено тихо. Но одной секундой изменилось, - Петр Васильевич услышал уже хорошо знакомое сдавленное рычание. От этого тут же мурашки пробежали по коже.
  - А вот теперь не галлюцинация. Собачка явилась к себе домой - произнес следователь.
  - Слышу - отреагировал Кречетов - Что будем делать? - добавил он.
  - Пока что ничего. Нужно дождаться наших путешественников во времени. Я уверен, что Олег Олегович не оставит их одних.
  Глава двенадцатая.
  - Думаешь, что он решится на то, чтобы побывать в прошлом? - как бы в дополнении спросил Сергей Павлович.
  - Уверен в этом. Я бы не отказался, ни за что на свете не отказался бы.
  - Но он - это не ты.
  - Ты у Олега Андреевича спроси: отказался бы он? Речь ведь о его сыне идёт.
  - Ладно, что будет, то и будет - завершил эту тему Кречетов.
  А собака их слушала. Она была рядом. Она даже не пыталась скрыть своего присутствия.
  - Я совсем недавно и подумать бы не посмел о том, что вот так просто буду сидеть на лавочке, слышать и понимать, что рядом со мной настоящее чудовище, убившее не одного человека, но при этом ничего не делать. А только слушать, как эта тварь рычит, совершенно не боясь нас - произнес Сергей Павлович, закуривая сигарету.
  - Ты всё же меняешься. Ты становишься более гибким и восприимчивым - засмеялся Петр Васильевич.
  - Прямо таки, ты скажешь. Я ведь уже не один раз встречался с этим исчадием ада - отреагировал на слова Петра Васильевича Кречетов.
  Рядом с ними раздался какой-то негромкий, но вполне ощутимый звук, шлепок, какой-то предмет свалился на бетонную отмостку. Петр Васильевич тут же повернул голову на звук. Рядом с вентиляционным отверстием лежала дамская сумочка, бывшая бежевого цвета, бывшая уделанная кровавыми разводами.
  - Интересно - прошептал Петр Васильевич, поднимаясь на ноги.
  Сумочка лежала возле вентиляционного окошка, прямо под ним, и не могло возникнуть никакой иной мысли, кроме той, что этот предмет специально был предоставлен преступником на обозрение сотрудникам милиции. К тому же сумочка вся была в крови, которая успела высохнуть, но это сути дела не меняло.
  Очень осторожно Петр Васильевич взял сумочку в руки. Сердце тут же забилось быстрее. Происходящее вновь касалось убийства. Третьего по счету в один календарный день. Следователь открыл сумочку. Ничего особенного там не было, обычные дамские принадлежности, никакого послания от преступника. И ведь об этом, черт побери, подумал. Вместе с тем, что убийца и его собака перешли всё возможные границы, что они чувствуют себя хозяевами положения. А значит времени осталось мало, совсем мало. Затем же случится то, чего не в состоянии предположить никто. Нет этому никаких примеров. Возможно, что всё стихнет, прекратится так, как будто ничего никогда и не было. Возможно, что продолжится. И какую форму обретёт преступник, какие возможности, помимо внешнего облика самого же себя в детстве. Но он не будет ребенком. Ребенок умрет, исчезнет, поменяется с преступником местами. А этот нет, этот всего лишь будет делать вид, изображать из себя одиннадцати летнего мальчишку, оставаясь при этом жестоким убийцей. Ещё собака. Что с собакой? Для которой пистолетные пули - пустое место. Что будет с этой собакой?
  Поток неприятных мыслей промелькнул какой-то минутой, пока Петр Васильевич осматривал содержимое сумочки. К нему подошёл Кречетов, и пока что молчал, изредка поглядывая на дырку в стене. Не понимая, как сумочка оказалась снаружи, ведь так называемое вентиляционное отверстие было заколочены досками, лишь небольшие щели.
  Кречетов приблизился к проёму. Взялся рукой за одну из деревяшек и потянул на себя, последняя легко оказалась в руках Сергея Павловича, эта палка лишь имитировала преграду, она не была прибита гвоздями.
  - Осторожно - произнес Петр Васильевич, увидев то, что делает Сергей Павлович.
  - Вот оно что - проговорил Кречетов.
  - Это его территория, он знает здесь каждую мелочь - сказал Петр Васильевич.
  Он же в этот прям момент вытащил из сумочки какие-то бумаги, начал читать то, что там содержалось.
  - Всё же он убил её - после небольшой паузы произнес следователь.
  - Кого? - спросил Кречетов.
  - Нашу старую знакомую, которой мы совсем недавно смогли спасти жизнь. Только, как видишь, все наши старания оказались напрасными. Наши треклятые оппоненты всё одно до неё добрались. Прости меня, но думаю, что было за что. Андрей вернётся, обязательно у него об этом спрошу. Чем ему она так сильно насолила. Это ведь имеет отношение к нынешнему времени, ну, может быть, что чуточку позже - ответил Петр Васильевич.
  - Училку убили? - уточнил Сергей Павлович.
  - Ты догадлив как никогда. Да, Прохорову Валентину Михайловну. Интересно даже ведь .
  - Не говори так. А то что-то слишком ты иронично. Речь идёт о том, что убит человек - мрачно, но без всякой назидательности, сказал Сергей Павлович, оказавшись рядом с Петром Васильевичем, глядя на те самые бумаги, документы, принадлежащие Прохоровой.
  - Не спрашивать у Андрея? - отреагировал Петр Васильевич.
  - Да ну тебя, нашел о чем шутить. Нам ещё нужно узнать, где, когда, как он убил. Он или собачка. Ладно, и так голова кругом. Да и Андрея я что-то на горизонте не наблюдаю - всё же несколько нервно проговорил Сергей Павлович.
  - Зато я наблюдаю. Всё хорошо, всё как я и говорил. Только думал, что они появятся в подвале. А они со стороны автобусной остановки. Видимо последней почтовской сороковкой приехали. И Олег Олегович с ними. Хорошо, продолжаем это интересное дело. Очень уж занимательное дело - произнес Петр Васильевич, положив сумочку училки на лавочку.
  Кречетов сейчас тоже видел, что ближе к проходу между домами 38/1 и 38/2 появились двое пацанов и взрослый мужик.
  - Приобщить нужно - сказал следователь, глядя на злополучную сумочку.
  - Это по твоей части - отреагировал Кречетов, у него мгновенно поднялось настроение, ведь мальчишки живые, и это уже большая радость, это огромное облегчение, а всё остальное затем, чуточку и несколько позже.
  - Да, ты прав. Только сейчас давай без лишних вопросов. Сейчас на самом деле сложная ситуация. Мне вновь нужен Андрей, но получить его в распоряжение милиции будет крайне трудно.
  Произнес Петр Васильевич, обращался он к Кречетову, а смотрел на то, как родители Андрея и Кости поспешили к ним навстречу, только увидев ребят.
  - Пойду, нужно попробовать - сказал Петр Васильевич.
  - Подожди, я не знаю, что ты задумал, но, наверное, лучше будет обождать хотя бы до утра - сказал Кречетов.
  - Поздно будет до утра - ответил Пётр Васильевич.
  Родители не стали в присутствии милиции кричать на пацанов. Старались вести себя спокойно, но было видно, что нервы на пределе. Особенно, когда Андрей как-то даже отстранено ответил на вопрос: где они были, почему так поздно, словами: в будущем, то Ольгу Васильевну ажно начало трясти мелкой дрожью.
  - Петр Васильевич? - спросил Олег Олегович, протягивая руку следователю, лишь чуточку боясь ошибиться, всё же в последний раз видел этого человека в облике глубокого старика.
  - Он самый, а вы Лобанов Олег Олегович. Мне очень приятно и радостно видеть вас у нас в гостях. Скажу честно, что вы тот человек, без которого нам не справиться, не решить эту сложную задачу - ответил Петр Васильевич, пожимая руку Олегу Олеговичу.
  - Чем могу, хотя, конечно, мало ещё чего понимаю - невнятно произнес Олег Олегович и он же в то же время смотрел на своего отца, который находился возле милицейского автомобиля, который продолжал о чем-то разговаривать с водителем транспортного средства.
  - Олег, подойди к нам, пожалуйста - громко произнес Петр Васильевич.
  Сергей Павлович представился Олегу Олеговичу. Выглядел Кречетов как-то смущённо, всё же ситуация была слишком уж необычной. К милиционерам подошли Александр Петрович и Юрий Павлович. Пацаны и их мамы оставались в стороне. И в этот момент Ольга Васильевна что-то назидательно говорила мальчишкам, обращаясь к ним всем сразу. Те слушали, те не возражали. Но по их лицам, как успел заметить Петр Васильевич, читалось, что эти вот слова для них что-то сходное с пустым звуком: нужно выслушать и тут же забыть.
  - Мы пойдем по домам. Время уже позднее - произнес Александр Петрович.
  - Да, конечно - отреагировал Сергей Павлович.
  - Подождите, здесь не так всё просто - произнес Петр Васильевич.
  - Мы если что дома, а сейчас устали все смертельно - не согласился Александр Петрович - До свидания - добавил он и за руку попрощался с милиционерами.
  То же самое сделал Юрий Павлович.
  На улице остались одни лишь сотрудники милиции. Имелось с десяток неравнодушных граждан, наблюдавших за тем, что происходит во дворе, делая это с помощью всё тех же оконных проемов. Ведь милицейский УАЗик оставался на прежнем месте. Ведь сотрудники правопорядка продолжали своё совещание. А значит, что ещё что-то есть, хотя и скорее всего, что некая форма любопытства, в основе которой уже не пересуды на следующий день, а страх, самый настоящий страх.
  - Лобанов Олег Андреевич - проговорил Олег Андреевич, оказавшись рядом со своими товарищами и своим же сыном, которому он сейчас и представлялся, протягивая руку для рукопожатия, и которого сейчас не узнавал, точно полагая, что перед ним незнакомый человек, ни намека никого предчувствия не появилось в голове Олега Андреевича.
  - Лобанов Олег Олегович - ответил Олег Олегович и широко улыбнулся, точно зная, но и это же плохо и с трудом принимая как данность, что рядом с ним его отец, с которым совсем недавно расстался, оставив того рядом с мертвым Петром Васильевичем, на расстоянии в тридцать восемь лет отсюда.
  Но сейчас и здесь рядом с Олегом Олеговичем живой Петр Васильевич. В каком-то одном шаге стоит и смотрит на него Олега Олеговича его же молодой отец. Такой который до этого оставался лишь в области далёких детских воспоминаний. Всё это продолжало удивлять. Всё это было невероятным.
  - Лобанов Олег Олегович? - ничего не понимая переспросил Олег Андреевич, и при этом посмотрел не на собственного взрослого сына, а на Петра Васильевича.
  - Да, Олег, это твой родной сын, который пришел к нам из будущего, чтобы нам помочь. Иначе никак нельзя. А то, что невероятно, то, что затем исчезнет, то давайте пока что не будем этого касаться. Лучше будет, чтобы позже, если на это нам будет дана возможность. Кстати, твой сын, он как и мы служит в милиции. Точнее, что в полиции. Мальчик Андрей правильно определился во времени, написав: затем пришли полицаи и застрелили собаку - произнес Петр Васильевич.
  - Ну, здравствуй сынок. Во, какой ты вымахал. Насколько же я рад, глядя на тебя. Мой сын жив, мой сын пошел по моим стопам. Надеюсь, что и в личной жизни у тебя всё хорошо - проговорил Олег Андреевич, обнимая своего сына.
  - Здравствуй батя. Всё у меня нормально. Конечно, не всегда всё без проблем. Но всё же, и у тебя батя всё хорошо будет. Мы с тобой только что виделись, ездили к Петру Васильевичу - произнес Олег Олегович, но дальше продолжать не стал, посмотрел на Петра Васильевича, на долю мгновения случилась выразительная пауза.
  - Он убил меня, убил того древнего старика? - спросил старший следователь, как-то сразу поняв то, зачем отец и сын в будущем ездили к нему.
  - Да, точнее, я не могу сказать с полной уверенностью, что там именно случилось. Но старик мертв. Я о том, что никаких следов борьбы там нет.
  Произнеся эти слова Олег Олегович закурил. Взглядом обвел территории двора четырех подвалов.
  - Странно или нет, но никогда здесь не был - произнес он, глубоко затянувшись.
  - Значит ничего здесь не произошло? А это странно, ведь преступник неоднократно бывал здесь в 2021 году. Приходил, стоял, смотрел, спускался в подвалы, и тогда в эти подвалы возвращался восемьдесят третий год. Но ничего, но никаких преступлений - проговорил Петр Васильевич.
  - Так хватит, откуда ты знаешь, что он приходил, что таким образом перемещался в наше время - пробурчал Кречетов, ему очень странными показались размышления товарища по службе, слишком уж уверенными, так как будто Зимин сам был всему этому свидетелем.
  - Пока что в две тысячи двадцать первом году есть одно преступление - это убийство мужчины, на старом кладбище, которого разорвала на части стая бешеных псов. Ещё вероятно, но сказать определенно точно не могу - это ваша смерть, Петр Васильевич - произнес Олег Олегович.
  - Определенно и точно, что это его рук дело - высказал своё мнение старший следователь, сразу после этого закурил очередную сигарету.
  - Ты как себя ощущаешь? Как твое самочувствие? - спросил у сына Олег Андреевич.
  - Пока что нормально. Хотя ощущение ещё то, словами передать невозможно - ответил Олег Олегович.
  И сразу после его слов раздался жуткий, громкий собачий вой. Происходило то, чего до этого никогда не было. Собака Баскервилей выла, предвкушая скорую победу. Может она сейчас ощущала какой-то прилив сил. Только Петр Васильевич был уверен в том, что времени у милиции мало, что всё это происходит совсем неспроста.
  Двор же совершенно опустел. Вокруг не было ни одной живой души, за исключением милиционеров и примкнувшего к ним сотрудника полиции. Тускло и слабо горели лампочки уличного освещения. Возле каждого из домов имелось по три-четыре автомобиля. Сплошные Москвичи и Жигули. Непривычно для Олега Олеговича выглядело содержимое кирпичной сушилки, где спокойно на верёвках находились чьи-то вещи, которые двигались под воздействием небольшого, но ощутимого ветерка.
  Петр Васильевич прочитал мысли Олега Олеговича, выглядело это именно так, потому что, нарушив тишину, спросил у последнего.
  - Всё же почему полицейский? Не наше это наименование.
  - Лет десять назад, по моему времени, переименовали нас из милиции в полицию. Вообще, очень многое случится. Очень много всего нехорошего произойдет. Конечно, это мое личное мнение. Кто-то, особенно из наших депутатов и удачливых бизнесменов, скажет о том, что всё хорошо, как никогда хорошо. Но я так не считаю. И подавляющее большинство граждан придерживается моего мнения. Только долго об этом, время нужно, чтобы рассказать обо всем этом. А как я понимаю, у нас его нет - ответил Олег Олегович.
  - Вроде как Андрея родители увели домой. Уверен, что на этот раз закрыли на замок двери. Но ошибаюсь, так выходит - произнес Сергей Павлович, рукой указав на мальчика Андрея, который стоял в районе всё того же прохода между домами 38/2 и 38/1. Стоял и смотрел на сотрудников. Кажется, но с расстояния могло показаться, да и к тому же вечерний сумрак, но он улыбался, противно и злобно улыбался.
  - Не ошибаешься, потому что это не Андрей. Это явился преступник, которому прошедших тридцать восемь лет и всё то, что за это время случилось, не помеха. И как я понимаю, то он так же не восторге от тех самых перемен, если хочет сюда, хочет вернуться домой, назад в прошлое - сказал Петр Васильевич.
  - Он может принимать облик мальчика? - спросил Олег Олегович.
  - Да, очень скоро он полностью завладеет телом мальчишки. И вот тогда мы ничего не сможем сделать. Мы вынуждены будем признаться в собственном бессилии. Что предъявить мальчишке? Каким способом? - ответил Олегу Олеговичу Петр Васильевич.
  - Ладно, пусть всё то, что ты говоришь - это правда, пусть всё так и будет. Но тогда как же собака, которая на данный момент гораздо опаснее, чем её хозяин. Потому что она есть его главное оружие - сказал Сергей Павлович, а Олег Андреевич всё это время молчал, видимо, что его сильно поразила встреча с собственным взрослым сыном, явившимся сюда из будущего. Да, неудивительно, всё это очень тяжело было принять, особенно это касалось Олега Андреевича и Сергея Павловича, который лично не перемещались сквозь коридор времени, не испытывали этого на собственной шкуре.
  - Что собака? Я думаю, что она на какое-то время вернётся домой. Будет там до того времени, пока он её вновь ни позовет к себе - очень серьезно ответил Петр Васильевич.
  - Домой? Это куда? - наконец-то напомнил о себе Олег Андреевич.
  - На болота, в туманную влажность позднего вечера, где редко бывают люди. Вот поэтому собака сильно по ним скучает.
  - Какие ещё болота. Ты о чем говоришь, с тобой всё нормально? Петр Васильевич, нормально с тобой? - с тревогой в голосе спросил Сергей Павлович.
  - На какие? На те самые, которые детские страхи в голове мальчика Андрея, которым много, много лет, или быть может, что всего один месяц от роду. Неважно, но эта страна существует. Она здесь и всюду. Она настоящее, прошлое и будущее. Посмотри влево от себя, посмотри - произнес Петр Васильевич и взял Кречетова за руку, заставил того посмотреть в обозначенную сторону.
  Сергей Павлович молчал. Он смотрел, он не двигался. Собственные же глаза его обманывали. Он действительно видел это страшное, мрачное болото. Видел огромную черную собаку, которая взобралась на развалины какого-то сооружения, которая громко и протяжно выла. На еле различимой тропинке стоял человек. Стоял и не сводил глаз с них всех, а затем жестом руки начал звать их к себе, просил последовать к нему, оказаться на болоте.
  - Кто вы мистер Степолтон? - прошептал Петр Васильевич.
  Олег Олегович и Олег Андреевич так же застыли в полном изумлении. Прямо за пятиэтажками, там где должны быть склады Госрезерва, там вместо них размещалось болото. Над которым висел холодный туман. Над которым необычно низко опустилось темное небо. И ни одного огонька, и с бесконечностью сливался горизонт. Уходил туда, где дорога лишь в одну сторону. Стоит войти и уже никогда не вернёшься.
  - Массовая галлюцинация? Должно же быть этому какое-то объяснение - тихо прошептал Олег Олегович.
  - Кто вы мистер Степолтон? Не ошиблись ли вы? Может не заметили неподалеку от себя мистера Холмса. Не приняли в учёт присутствие доктора Ватсона - произнес Петр Васильевич.
  - Так всё хватит! Петр Васильевич, ты говорил, что времени нет, что нужно действовать. Так давай действовать, и будь что будет. Мне уже всё равно на то, что там начальство, отчёты, звание и пенсия. Я хочу лишь одного - это не сойти с ума, не оказаться на этом долбанном болоте, в гостях у мистера Степолтона и его собаки - нервно высказался Сергей Павлович, и тут же странное видение исчезло, тут же бросило в озноб и передёрнуло нервным тиком телом, потому что мощный вой собаки Баскервилей раздался в самой непосредственной близости.
  - У него ещё сестра была - как бы отвлечённо проговорил Олег Олегович.
  - Жена - поправил сына Олег Андреевич.
  - Неважно это. Что сейчас мы будем делать - вот что меня интересует - вмешался Кречетов, могло бы показаться странным то, что он буквально в течение пары минут настолько завелся, но тот же Петр Васильевич прекрасно знал, что ничего такого в этом нет, что подобные перепады настроения давно присущи Кречетову.
  Но, тем не менее, Сергей Павлович говорил нервно и возбуждённо. Он явно подталкивал своих товарищей к скорейшим действиям.
  - Чтобы что-то сделать, хотя бы попробовать сделать нам нужно попасть в будущее. И никакого другого варианта у нас нет - жёстко произнес Петр Васильевич, не сводя глаз с Кречетова, ожидая от того реакции на свои слова.
  - Хорошо, предлагай, что для этого нужно - сказал Сергей Павлович, в свою очередь он посмотрел на отца и сына Лобановых, которые протестовать не стали, которые приняли текущую ситуацию так, как она есть.
  - Андрей нам нужен. Он может провести нас туда. Без участия мальчика есть один вариант, но он крайне опасный - это сделать так, чтобы роль проводника исполнил сам преступник или собака Баскервилей.
  - Первый вариант, как я понимаю, надёжнее. Да и он же проще. Так что пойдёмте, поговорим с родителями Андрея, с ним самим - произнес Кречетов, после этого он попытался в очередной раз закурить, но в пачке не оказалось ни одной сигареты.
  Петр Васильевич любезно угостил табаком своего начальника, а спустя пару секунд произнес, улыбаясь.
  - Только ты примешь участие в разговоре. Потому что будут проблемы с родителями. Я подобное наперед чувствую и знаю.
  - Это трудно было не заметить - вставил своё Олег Андреевич.
  - Мальчишка, вообще, нормальный, общительный и понимающий суть дела - не остался в стороне и Олег Олегович, озвучив собственное мнение.
  - Да, но его внутренние страхи, ощущения не позволяют ему быть другим. Я даже не могу представить то, что он ощущает, что с ним происходит - сказал Петр Васильевич.
  Все вместе они оказались в подъезде. Прямо напротив, всего через один лестничный марш, находилась дверь в квартиру Андрея, имевшая необычную бордовую обивку, черный номер 77 на белой металлической табличке. Подходя к двери молчали. Оказавшись непосредственно у двери так же не было произнесено слов. Впереди были Сергей Павлович и Петр Васильевич, позади них отец и сын Лобановы.
  Только Петр Васильевич протянул руку к звонку, ещё не успел нажать на кнопку, как за дверью раздался громкий звук.
   Глава тринадцатая.
  - Беги к Генриху Петровичу, скорее вызывай скорую!
  Это был голос бабушки Андрея. Следом за голосом тут же начала открываться входная дверь. Милиционерам пришлось отступить назад. Дверь отворилась, появился Александр Петрович, на котором, как в таких случаях говорят, не было лица.
  - Александр Петрович, что случилось? Я прямо почувствовал - произнес Петр Васильевич, да он солгал, но солгал в тему, вовремя это сделал.
  - Андрею плохо стало. У него были судороги, рвота, он весь бледный. Он сейчас потерял сознание - уже на ходу проговорил отец Андрея, бегом поднимаясь по лестнице на второй этаж.
  Милиционеры, не спрашивая разрешения, оказались в квартире. Всё происходящее сейчас нашло свое место в гостиной. Петр Васильевич мгновением оказался возле Андрея, который лежал без движения, который находился на полу, лицом вверх. Первым делом следователь убедился в наличие пульса. Сердце билось, но по всем остальным признакам было отчётливо понятно, что состояние мальчика критическое.
  - Вот нашатырь, к носу приложите - произнесла бабушка Андрея, протягивая смоченный бинт Петру Васильевичу в руки.
  - Не нужно, нельзя сейчас - проговорил Олег Андреевич.
  Петр Васильевич на него посмотрел, но спорить не стал. Появился Александр Петрович, который сообщил, что медики будут минуту на минуту. Все молчали. Ольга Васильевна плакала, постоянно вытирала слезы рукой. Братья Андрея были тут же они сидели на стульях, ближе к комнате бабушки.
  - Дыхание ровное. Он как будто глубоко заснул - произнес Олег Андреевич.
  - Что с ним? Он нормально лег спать. Затем проснулся и сказал, что ему плохо, что не хватает воздуха, что кружится голова, а затем ещё хуже стало - причитала Ольга Васильевна.
  - Нормально всё будет нормально - проговорил Сергей Павлович, и не успело кануть в небытие последнее произнесённое им слово, как из-под низа, прямо под квартирой, в подвале, раздался очень громкий собачий вой. Противный, ликующий, неприятный вой.
  - Это она пришла за ним - произнесла Ольга Васильевна, и не села на стул, она на него практически упала.
  А вой продолжался.
  - Что это ещё такое? - оказавшись в комнате, спросила врач скорой помощи, бывшая женщиной в годах, имевшая серьезный и решительный взгляд.
  - Собака - ответила Ольга Васильевна.
  - Ваша собака? - спросила врач, оказавшись перед Андреем.
  - Нет - простонала Ольга Васильевна и заплакала.
  - Прекратите, пока что ничего не случилось. Носилки сюда. Мальчик поедет с нами, и вы мама с нами - отрывисто и резко говорила врач, обращаясь к маме Андрея и своим помощникам.
  А собака продолжала выть. Она праздновала скорую победу. Её нос нюхал болота, её глаза вонзались в темноту, где узкая тропинка, где чуточку различимая тень при лунном свете, и лишь чуточку подождать...
  - Что с ним, вы всё же скажите хоть что-нибудь - не удержалась бабушка Андрея.
  - Точно пока сказать не могу, поэтому не буду. Похоже на острое отравление - прошептала врач.
  - Он не мог ничем отравиться - произнесла бабушка.
  На это врач ничего не сказала. Андрея поместили на носилки, поспешили к карете скорой помощи. Ольга Васильевна последовала в машину следом за сыном. А спустя минутку с небольшим покинули квартиру сотрудники милиции, успев перекинуться несколькими фразами с Александром Петровичем, пожелав тому и Лидии Петровне держаться, не впадать в панику.
  - Вот вам началось с самого худшего. Я говорил, что времени нет совсем. Точно знаю, что мальчишка не умрет. Мертвый мальчишка его же будущей демонической сущности не нужен, а нужен именно живой, нужно пристанище - выговорился Петр Васильевич, случилось сразу как только все вместе они оказались на улице.
  - А если мальчишка умрет? Если не выдержит всех этих ненормальных трансформаций, то может, что это и станет решением всех проблем - произнес Олег Олегович, получилось довольно цинично, на это сразу обратили внимание все остальные сотрудники правоохранительных органов.
  - Возможно, но так нельзя, у нас не должно об этом быть даже мысли - жёстко отреагировал Петр Васильевич.
  Сергей Павлович утвердительно кивнул головой и жестом попросил у товарища сигарету.
  - Последняя, как тебе - сказал Петр Васильевич, открыв свою сигаретную пачку.
  - Палыч, возьми - вмешался Олег Андреевич, предложив Кречетову сигарету.
  - Да, так будет лучше - прошептал Сергей Павлович, взяв сигарету.
  - Видимо, что вот этим и отличается милиция от полиции. Я не шучу, я и кино зарубежное видел - проговорил Олег Андреевич, вернувшись к словам собственного сына.
  - Да, наверное, что ты батя прав. Но я не хотел. Я просто подумал о вариантах развития событий - испытывая смущение и неловкость отреагировал Олег Олегович.
  - А если всё же? - после небольшой паузы произнес Сергей Павлович, он же пускал из-за рта дым кольцами, он сильно нервничал.
  - Неизвестно, в этой ситуации нет точного ответа. Мы не можем знать того, что может знать преступник. Я знаю лишь то, что передал мне Андрей. Но и свои выводы и наблюдения этому в придачу - невнятно ответил Петр Васильевич, хотя на девяносто процентов он был уверен в том, что если умрет Андрей, то для их благословенного восемьдесят третьего года весь этот кошмар прекратится, потому что Андрей автор этого всего, что в настоящем, что и в будущем.
  Только вот огромная разница между двумя этими авторами. Странно ли, но выходит, что между двумя разными авторами в одном лице.
  - Значит второй вариант, который не очень хороший - произнес Кречетов, посмотрел в сторону автобусной остановки, куда уходила асфальтированная дорожка, между домами 38/1 и 38/2, дальше в направлении складов госрезерва, - и вновь ничего этого не было, прямо за домами располагалось огромное темное болото, чужой ветер двигал чахлые кустарники, и провалиться на этом месте, если не было слышно, как выходит наружу болотный газ, издавая отвратительный звук, от которого пробирает до самого основания.
  - Как, блядь, всё это сочетается - проговорил Кречетов, его сознание отказывалось принимать то, что видели глаза.
  - Да, второй вариант. Для этого вам нужно покинуть эту территорию. Не торопясь, основательно, с видом побитых собак. Чтобы занять другую позицию, неподалеку отсюда. Я же останусь, чтобы попробовать выманить гостей из будущего за собой. Сейчас, когда Андрея увезли в больницу, я не уверен, что они последуют за мной, возможно, что я им больше не нужен. Я не знаю точно. Но это наша единственная возможность попасть в будущее - сказал Петр Васильевич.
  - Постойте, Петр Васильевич, есть же Костя. Да и я сам запомнил, где находится переход, что через подземный лаз, что и тот брошенный дом - тихо произнес Олег Олегович, ему стало не по себе, слова Петра Васильевича поразили его молнией, стали настоящим ужасом: выходит так, что он может не вернуться назад домой, выходит так, что даже думать об этом было страшно.
  - Костя? Костя не сможет провести нас. Может только Андрей или кто из этой чертовой парочки. Я уже говорил об этом - сказал Петр Васильевич, и он сейчас отлично понимал, какие неприятные чувства накрывают с головой Олега Олеговича, ведь сам имел возможность это ощутить.
  - Так давайте по домам. На сегодня достаточно. Пацанов нашли, а остальное завтра, с самого раннего утра сюда вернёмся - громко скомандовал Петр Васильевич, после он подошёл к Кречетову и тихо объяснил точное место, где они должны будут находится, и что им нужно будет делать.
  Вопросов у Сергея Павловича не возникло. Он быстро понял то, что сказал ему товарищ.
  Олег Олегович и Олег Андреевич оказались в служебном автомобиле, где уже находился водитель, который дремал, находясь за рулём.
  - Ты на своей поедешь? - так же громко спросил Кречетов, обратившись к Петру Васильевичу, находясь возле милицейского автомобиля, держась за ручку открытой дверцы, поддержав товарища в осуществлении этого небольшого спектакля.
  - Да, почти сразу за вами - ответил Петр Васильевич.
  Милицейский УАЗик покинул территорию двора. Старший следователь подошёл к собственному автомобилю, открыл дверцу с водительской стороны, но не торопился оказаться внутри. Он закурил последнюю в своей жизни сигарету, бывшую той самой последней в пачке, от которой отказался Кречетов.
  Вокруг следователя была практически совершенная тишина. Как будто специально кто-то сделал так, чтобы ничего постороннего, чтобы только он и те, кто давно хотел оказаться рядом с ним без всяких помех, без всякого присутствия третьей силы, которая осуществлялась с помощью мальчика Андрея, того пацана, который реально живёт в этом времени, который и есть главное препятствие для самого себя. Того себя, которого здесь уже давно нет, но который очень хочет сюда вернуться.
  И Петр Васильевич это быстро ощутил. Сейчас у него защитой только свободное пространство, то есть улица, где гостям из будущего пока что не очень комфортно, где точно что ещё нет той силы, которая есть в подвалах.
  Но защита слабая - и это так же отчетливо понял следователь. Когда увидел, что на краю злополучного образного болота, там где нереальное соприкасается с обычной асфальтированной дорожкой, появился мальчик Андрей, рядом с которым, как ни в чем ни бывало, находилась чудовищных размеров собака Баскервилей.
  Холодная испарина выступила по всему телу следователя. Гости из будущего начали медленно к нему приближаться. Петр Васильевич смотрел на это, как завороженный. Не двигался с места, и пальцы обожгла последняя сигарета. Может подсознательно, может на каком другом незримом уровне, только следователь старался понять, уловить момент. И всё же да, они двигались медленно, потому что им мешало данное пространство, и что ещё важнее, то мешало время. Те остатки времени, принадлежащие третьей силе.
  Петр Васильевич быстрым шагом двинулся к выходу из двора. Коллеги по службе уже должны быть на месте. Ему же нужно преодолеть ровно два двора, один прямой участок, ведущий к проходу между двумя новыми девятиэтажками, за которыми пустырь, который по прямой всего метров двести. Сразу за ним зона перехода в будущее, которая откроет свои врата раньше, с небольшим запасом времени. Об этом думал следователь. А его преследователи увеличили скорость. Только сейчас, обернувшись, он видел лишь мальчишку, который заметно сократил расстояние между ними. Собаки не было. Петр Васильевич остановился, осмотрелся по сторонам, и увидел её, она, пригнув голову, как-то даже сжавшись, находилась справа, она зачем-то отсекала ему дорогу в этом направлении. Она же его успела опередить, но не трогала, но чего-то ждала.
  Петр Васильевич двинулся дальше. Он перешёл на быстрый шаг. Миновав второй по ходу двор, он услышал громкий визг и матерную речь. Пришлось вновь остановиться. Это парочка пьяных граждан увидели в двадцати метрах от себя собаку, которая на них не отреагировала, которой они в данный момент были не нужны. А следователь понял, почему собака не атакует, почему этого не делает убийца из будущего. Всё просто, до одурения банально, они боятся, что он попытается скрыться в одном из подъездов, а дальше в какой-нибудь из квартир. Им нужен пустырь, тот самый за домами, который нужен и ему, и который точно что предстанет в ином обличии, будет куском того самого мрачного болота, пришедшего сюда из прошлого, из другой страны, из детских кошмаров мальчика Андрея.
  Петр Васильевич оглядывался, не останавливаясь. Он вытащил на свет божий свой пистолет, держал его в правой руке. Убийца же приблизился ещё, сейчас их разделяло не более, чем двадцать метров. Он по-прежнему был в образе мальчишки. Но следователь заметил, что этот образ не держится, что по мере приближения к пустырю убийца то и дело меняет свой облик. Он то становится тем самым чудовищем, то неприятным мужиком, у которого даже на расстоянии можно заметить совершенно безумные глаза.
  Между двумя девятиэтажками имелся широкий проход. С левой стороны, на пару метров дальше имелось сооружение электрической подстанции, а за ним пустырь. И предчувствие не обмануло. Сейчас пустыря не было, было то самое болото. С кочками, с обманчивыми окнами воды на поверхности, с чахлой серой растительностью, - и тропа, узкая тропа, по которой и должен будет бежать следователь. Да именно бежать, иначе нельзя, только так будет шанс спастись. Хотя вряд ли, хотя холодом смерти потянуло со всех возможных сторон. Собака была за подстанцией. Собака ждала, ей это было не впервой.
  Ещё сигнал, с помощью выстрелов в воздух. Он сказал Кречетову о том, что они увидят открывшийся проход. Они же должны туда броситься, не теряя ни одной лишней секунды, что бы не происходило.
  Наверное, минуту продлилась пауза. Можно было бы и дольше. Можно было бы до бесконечности. Ведь Петр Васильевич отлично понимал, что шансов остаться в живых мало, что их практически нет. Но и оставаться на одном месте нельзя. Тот момент тяжелого сомнения, но и пришествие осознанного выбора. Петр Васильевич резко поднял руку вверх, дважды нажал на курок. Уснувшую округу разорвал гром пистолетных выстрелов - и следователь бросился по тропе вглубь нереального болота. Он бежал что было сил. Но даже при этом он очень скоро услышал, что собака бросилась за ним. Он слышал её тяжёлое дыхание, переходящее в рык, её движение, которое передавалось ему через воздушное пространство.
  Минула минута. Может даже, что меньше того, чем коротенький отрезок в шестьдесят секунд, как следователь увидел то, о чем говорил, на что делал свою ставку. Прямо по курсу, там где тонкой полоской прекращало своё существование мистическое болото, открывались не менее невероятные врата в будущее. Раздел пространства, неясное бледное свечение из ниоткуда. То, чего не бывает. Только лишь секундочкой поместилось в осознании. А дальше пришло то, что смысл физических величин. Врата открывались не его приветствуя, а встречая своих, встречаю собаку, которая догнала Петра Васильевича, которая была за спиной, их разделяли пару метров. Треть пути осталась позади. Следователь успел увидеть своих товарищей, а затем упал. Не от контакта с передними лапами собаки, а споткнувшись о несуществующую кочку, оказавшуюся вполне реальной. Собака по инерции перелетела через Петра Васильевича. Собака вынуждена была развернуться. В этот момент по ней начали стрелять сразу из трёх пистолетов. Множество окон зажглось жёлтым светом в близлежащих домах. Множество обычных, непосвящённых граждан с ужасом не понимали, что происходит.
  Только вот стрелять в собаку было занятием бесполезным. Пули не причиняли ей никакого вреда. И вроде как Кречетов должен был об этом знать. Но повинуясь ситуации, но машинально отреагировав...
  - В проход, в проход! - с дикой яростью завопил Петр Васильевич, успел это сделать, пока собака своими мощными челюстями буквально ломала его руки, которыми он пытался защитить горло.
  Если бы облик убийцы действительно оставался бы изображением в зрачках убитого, то на это лучше было бы не смотреть. Потому что то, что видел Петр Васильевич в свои последние мгновения - это было страшнее всего того, что только можно представить. Голова собаки размером с голову лошади. Огромные клыки, кровяная слюна.
  - В проход, убейте его - еще один раз смог крикнуть следователь.
  Товарищи его наконец-то послушали. Они рванулись в пространство невероятного, - и тут же всё пропало, и чудовищная собака, и болото, и Петр Васильевич, который пожертвовал собой, чтобы они смогли оказаться на той же самой улице. Где было тихо и темно, где за спинами не светилось множество окон в ближнем девятиэтажном доме.
  - Скорее нужно к той пятиэтажке. Скорее нужном попробовать спрятаться, сейчас эта тварь появится здесь. Ведь этот портал открывается для неё - нервно, отрывисто говорил Кречетов.
  - Это не собака, таких собак не бывает - прошептал Олег Олегович, у которого не выходило из головы то, что он только что видел.
  - Бывают, всё бывает - сказал Кречетов, а все вместе они бросились к дому, к плотным кустарникам, находящимся на углу здания.
  Временные врата продолжали оставаться открытыми. Сотрудники, кажется, перестали дышать. Сейчас совершенно не зная, что им делать. Каждый из них был на всё что процентов уверен, что собаке не составит никакого труда их обнаружить. Оставалось только дождаться... И собака появилась. Собака стояла и смотрела по сторонам. Через несколько секунд возле неё появился человек. Но происходило что-то странное, эти двое не могли обнаружить сотрудников милиции. Эти двое как будто утеряли большую часть своих способностей, или, быть может, что им что-то мешало.
  Прошло секунд тридцать. Собака всё же правильно уловила запах. Собака медленно двинулась к ним.
  - Ну, вот и всё, так выходит. Пули эту тварь не берут. Да и у меня нет патронов. Я всю обойму израсходовал - прошептал Олег Андреевич.
  - Выходит так - сказал Кречетов.
  А собаку что-то сбивало с толку. Она остановилась, она подождала человека. Который глазами так же искал их. Или всё же нет?
  - Такое ощущение, что их интересует что-то другое или кто-то другой - еле слышно прошептал Олег Олегович.
  - Нет, это вряд ли - не согласился Кречетов.
  - Ближе к повороту, там мальчишка, это Андрей, это он мешает им - произнес Олег Андреевич.
  Сразу было видно, что данное явление - есть видение, есть какая-то призрачная оболочка. Даже не раздвоение, а что-то сходное с миражом. Но ведь и в таком виде имело значение. А откуда и почему это взялось, рассуждать было некогда, да и не было хоть какой-то элементарной основы предположениям. Зато была задача, которую необходимо было выполнить. Выполнить, и остаться в живых. Выполнить, и вернуться назад. Конечно, последнее касалось лишь Сергею Павловича и Олега Андреевича. Но впрочем, время - вот тот элемент, который уж точно нельзя было сбрасывать со счетов. Поэтому, с полной очевидностью, наблюдая замешательство со стороны смертельного врага, не зная и не понимая его же возможностей здесь и сейчас, Сергей Павлович принял единственное верное решение - как можно скорее удалиться прочь, скрыться подальше, ближе к многоэтажным домам, расположенным ниже территории школы, которая влево и сразу за спинами милиционеров.
  - Уходим, сначала медленно, затем быстрее - скомандовал он.
  Никто не стал возражать. Собака и её хозяин отвлеклись, наблюдая появление Андрея, и сотрудники начали отступать, делали это сильно пригнувшись, почти на четвереньках. Миновали угол дома, теперь можно было перевести дух, чтобы сразу после этого ускориться. Так и вышло. Получилось быстро. Одним махом они оказались с другой стороны школьного двора, где пешеходные дорожки расходились в четырех разных направлениях. Пошли по кратчайшему маршруту, и очень быстро оказались с другой стороны длинного панельного девятиэтажного дома.
  - Улица Интернационалистов - проговорил Олег Олегович, получилось так, как будто он нанялся к своим коллегам гидом.
  - Знаем мы, в нашем времени она так же называется. И, как я вижу, лишь небольшие изменения, а так всё на своих местах - впервые за долгое время, без всякого напряжения в голосе произнес Кречетов.
  - Я не о том, как бы это, но если метров триста вниз, то будет дом Петра Васильевича. Мы можем зайти. Тем более, батя, я перед тем как отправится к вам, тебя оставил в квартире Петра Васильевича. Ты должен был вызвать полицию - сказал Олег Олегович.
  Олег Андреевич посмотрел на сына внимательно. Минули пять секунд, только после этого Олег Андреевич отреагировал на слова своего отпрыска. Сделал это серьезно и даже назидательно.
  - Ты, конечно, уже взрослый. Ты звание имеешь такое же, как и я в твои годы. Только вот отцу по-прежнему приходится тебя учить - начал Олег Андреевич, но Олег Олегович его перебил, вставив свою фразу.
  - Ну, на то и отец. Разве может быть иначе.
  - Вот это точно, это поддерживаю - не остался в стороне и Сергей Павлович.
  - Я не могу встречаться с самим собой. Я не знаю, как и что тогда произойдет, но точно понимаю, что это недопустимо. Вот на подсознательном уровне. Понимаешь, ощущаешь то, о чем я говорю - сказал Олег Андреевич, получилось убедительно, несоответствие положений действительно лежало на поверхности.
  - Возле подъезда посидишь, покуришь. Что там, кстати, у нас с сигаретами?
  - Покупать нужно - сразу ответил Сергей Павлович.
  - Я так понимаю, что нам необходимо в противоположную сторону - как бы не обратив внимания на слова сына, произнес Олег Андреевич.
   Глава четырнадцатая
  Я спал и мне снился сон. Но нет же, всё было в точности до наоборот. Я не знал, сплю ли я, не сплю ли я. Я был в другом измерении. Я был в другом времени. И я же со стороны видел самого себя. Один я лежал на диване с закрытыми глазами - этот один я был практически мертв, он же у меня не вызывал никакого интереса, как и то время, в котором он остался, в проклятом две тысячи двадцать первом году, накануне ещё более худшего времени, которого я не знал, но точно что чувствовал.
  Только был ещё другой я. И это не тот я, который с каждым разом начинал и заканчивал писать одну и ту же книгу. Того я никогда не существовало вовсе. Тот я был лишь необходимым приложением, чтобы история имела полную многогранность. Нет, не про него, а про того я, который был мне жизненно необходим, который сейчас лежал в палате реанимации, а я сидел рядом с ним, невидимый людьми, наблюдая за тем, что происходит, ожидая своего часа.
  А происходило интересное. В это же время это интересное было и бессмысленным. Но об этом знал только я один. Эти же люди в белых халатах. Люди с умными лицами и реально озабоченные, пытающиеся выяснить, что же случилось с мальчиком, они ничего не знали, они даже не могли мыслить в парадигме того, что происходило на самом деле. А на самом деле был я, который сидел в углу, смотрел и ждал наступления, пришествия своего незримого времени. Да, я не знал точно. Мне дано было лишь предчувствовать. Только и этого было достаточно, это уже не могло обмануть.
  Мальчик же не умрет. Он очнётся. Ему станет хорошо, даже лучше того, чем было раньше. Он просто ещё этого не знает, не понимает и не заметит. То, что было уйдет незаметно, от него не останется никакого следа.
  Одно мне не нравилось. Оно же в достаточной мере напрягало. Это было то, что некая часть сознания мальчика, то есть меня самого, продолжала вести борьбу. Бескомпромиссную борьбу со мной, а значит с собственным же я. Не принимая самого себя, отвергая то, что неизбежно. Поэтому я мог видеть ещё одну сторону финальной развязки. Не просто видеть, а в ней же участвовать. Не испытывая от этого никакого удовольствия. Напротив, лишь испытывая злость и напряжение. Хорошо, что собака делала своё дело. Отлично, что следователь получил ровно то, к чему упорно стремился. Жаль, что на этом не была поставлена последняя точка. Крайне неприятно и даже опасно было, что противник ценой своей жизни сумел продолжить игру. Но ведь даже не это, а время, время, его неопределенность в смешанном и неоднородном пространстве. Мне нужно было, чтобы как можно быстрее. Я видел, что тот я, который лежал на диване в старом доме, перестал дышать. Я видел, что собака переключилась на меня, который со стороны, но не оставила своей вахты. Собаке не дано сомнений. Собака выполнит то, что ей надлежит до конца, не задумываясь о том, будет ли это стоить ей жизни. Да и сколько у неё жизней? Сколько воплощений в прошлом и будущем. Меня накрыл холодный, влажный туман, пришедший ко мне из темноты болотного мрака. Тех звёзд и туч, которые над головой кого-то, кого я не знаю доподлинно, но и я уверен в том, что я и он уже в какой раз одно и то же лицо.
  - Я так понимаю, что нам нужно в другую сторону - произнес Олег Андреевич.
  - Да, Петр Васильевич говорил мне, что я имел честь пообщаться с убийцей, и во время этого разговора убийца невзначай, не придав этому значения, сам мне поведал о том, что он проживает в поселке за старым городским кладбищем - сказал Олег Олегович.
  - Да, да, всё это в этом районе, всё поблизости одно от другого - проговорил Сергей Павлович, он же вытащил бумажку, которую передал ему Петр Васильевич, развернул её и быстро прочитал содержимое глазами.
  - Что это? - спросил Олег Олегович.
  - Это ключ, как я понимаю, или что-то вроде этого. Но Василич говорил, что всё должно случиться так, как сказано в этой странной притче - ответил Кречетов и протянул бумагу Олегу Олеговичу, рядом с которым стоял Олег Андреевич, и сейчас они вместе беззвучно читали те самые необычные строчки...
  ... Хозяин был старый. Хозяин заснул летаргическим сном. Хозяин сошел с ума. Собака охраняла его от тех, кто хотел похоронить его заживо. Она их всех съела, и не только их, а ещё других, ведь собаке хотелось есть. Затем пришли полицаи и застрелили собаку. В тот момент хозяин очнулся, и полицаи застрелили его...
  - Если честно, то ничего не понял, за исключением того, что должны быть полицаи. Причем должны быть во множественном лице - невнятно отреагировал Олег Олегович.
  - Сергей Павлович, Петр Васильевич говорил тебе, где именно находится дом убийцы, где он живёт? - спросил Олег Андреевич.
  Только ответа не последовало. Олег Андреевич повернул голову вправо, туда где только что находился Кречетов, но того там не было.
  - Сергей Павлович - позвал Олег Андреевич.
  И вновь в ответ была одна лишь тишина.
  - Куда он делся. Он что не понимает, что нам нужно держаться вместе, или это быть может - проговорил Олег Андреевич, посмотрев на своего сына.
  - Нет это не убийца, не собака. Я полагаю, что он исчез, что произошло то же самое, что и тогда на кладбище, когда исчез Петр Васильевич - высказал свое мнение Олег Олегович.
  - Не пойму я этого - шепотом сказал Олег Андреевич, а глазами продолжал искать Кречетова, но сейчас уже от чего-то понимал, что не найдет, что что-то произошло, из того, чему объяснения нет.
  - Его, выходит, уже нет в этом времени, поэтому он исчез, вернулся назад.
  - Интересно, сначала он был, теперь его нет. Я запутался. Ладно, сынок, факт в том, что теперь мы остались вдвоем - произнес Олег Андреевич.
  На улице властвовала ночь. Она же сделала воздух прохладным. Она же увеличивала громкость каждого сказанного слова. И только она могла себе позволить сделать так, что отец и сын Лобановы ощущали себя единственными людьми во всем этом городе. Странным было это чувство. Так как будто, если те, кто всё же есть, то они что-то подобное неодушевленным предметам, лишь декорации на несуществующей сцене.
  - Нам необходимо найти этот дом - спокойно произнес Олег Андреевич.
  Олег Олегович ничего не возразил. Они двинулись в сторону тридцатой школы, чтобы наиболее коротким маршрутом выйти на перекресток улиц Смирнова и Витимской. За этим перекрестком, по левую руку от него, и находился так называемый поселок, который на самом деле данное обозначение имел лишь в форме разговорной речи, а так это была обычная часть города, состоящая из частного сектора, с улицами, переулками.
  - Исходя из инструкции получается, что убийца находится в статичном положении - начал говорить Олег Олегович.
  - Так получается, и это облегчает задачу по его ликвидации - улыбаясь произнес Олег Андреевич.
  - Да, вроде бы всё просто. Только вот, когда что-то выглядит очень уж просто, то обязательно есть какой-нибудь серьезный и опасный подвох - произнес Олег Олегович.
  - Согласен, только сейчас нужно думать о том, как нам найти нужный дом. Нет никакой зацепки. Наверное, не очень хорошо скажу. Но получается, что неплохо было бы повстречаться с нашими оппонентами, проследить за ними. И опять же, если этот человек спит, то как же он совсем недавно имел честь попасть в наше обозрение. Это такая форма лунатизма. Знаешь, я не такой уж материалист. Я нормально воспринимаю и не отрицаю наличие разной иррациональной изнанки. Но здесь и сейчас для меня явный перебор.
  - Я стараюсь не думать. Точнее, не вдаваться глубоко. Был бы Петр Васильевич, тогда бы он рассказал, показал. Как я успел понять, то он занимался этим странным делом - проговорил Олег Олегович.
  К этому времени они находились примерно посередине поселка, на улице Волжская, там где её пересекает небольшая улочка Макарова. Им нужно было прямо по Волжской, до её пересечения с ещё более значимой улицей Вилюйской. На перекрестке дом, который с левой стороны. Но ни Олег Андреевич, ни Олег Олегович этого не знали.
  - Да, он занимался, и мало что кому рассказывал. Такой уж он человек был. Мне не верится, что его больше нет. Мои мозги не принимают этот факт - мрачно и тихо проговорил Олег Андреевич.
  - Батя, стоп, кажется, что мы неподалеку от страшного логова.
  Олег Олегович даже схватил отца за руку, чтобы тот остановился, потому что прямо по курсу вновь происходило что-то ненормальное. Улица Вилюйская, которая была видна до этого, которая обозначала себя светом уличных фонарей, исчезла. И уже в какой раз заменой реальному стало мрачное, холодное болото.
  - Вижу, хотя лучше было бы этого не видеть - отреагировал Олег Андреевич.
  Они двинулись дальше. Чем ближе подходили, тем всё заметнее становились изменения. В один момент Олег Олегович посмотрел назад и увидел, что, и то, что осталось за спинами, что было ночным, спящим поселком перестало быть как таковым. Сейчас это была полностью мертвая территория. Половину домов выглядели не просто заброшенными, а наполовину разрушенными. И холодный осенний ветер двигал предметы, гудел, отрывая жёлтые листья с деревьев. Пропал редкий свет из окон. Перестали работать лампочки уличного освещения на столбах. Здесь всё умерло. Неприятный скрип калиток вторгался в уши. С каждой секундой росло напряжение. Навстречу отцу и сыну сдвинулось несуществующее болото, оно прямо на глазах заменило собой то, что только что было асфальтированной дорогой, и те дома, которые располагались на дальней стороне дороги, они теперь стали частью болотного ландшафта, они как минимум на четверть погрузились в темную болотную жижу.
  - Боюсь, что мы попали в ловушку. Мой телефон не работает. Нет ни одного сигнала. Мне не удастся вызвать полицию - сказал Олег Олегович.
  - Мы с тобой и есть полиция, милиция. Какой из этих домов? Где находится человек, заснувший летаргическим сном. Которому, по всей видимости, и снится этот кошмар, в который мы с тобой умудрились попасть - сказал Олег Андреевич.
  Они остановились. Они стояли на перекрестке между Волжской и Костромской улицей.
  - Батя, а может я всего навсего сплю. Разбуди меня, если это так, если ты меня слышишь.
  - Тогда то же самое делаю и я. А это маловероятно. Успокойся, не стоит впадать в панику.
  - Нет никакой паники. Просто я давно читал о том, что необъяснимое, нереальное - это сразу делает тебя слабее, что это определенное средство воздействия.
  - Да, да, средство психического воздействия.
  Олег Олегович ещё раз посмотрел на свой телефон, который работал, но не принимал никакого сигнала связи.
  - Чего-то такого я ждал. Не могло быть иначе, когда есть две стороны - прошептал Олег Андреевич.
  Олег Олегович посмотрел туда, куда был направлен взгляд отца, и увидел плохо различимое присутствие мальчика Андрея, что-то более сходное с приведением. Мальчик стоял возле дома, который располагался у самого края болота, находящегося там, где совсем недавно был перекресток, выезд с Волжской на Вилюйскую.
  - Значит здесь - тихо проговорил Олег Олегович, сильнее сжав в руке свой пистолет, который всё это время держал наготове.
  Олег Андреевич хотел что-то сказать. Но совсем рядом раздался громкий собачий вой. Собака была рядом. Собака совсем не рада была их здесь видеть.
  - Что будем делать? - спросил Олег Олегович, глядя на мальчишку, контуры которого расплывались, он то появлялся, то исчезал.
  - Его присутствие очень слабое, а значит дело плохо - прошептал Олег Андреевич и первым двинулся вперёд.
  Собака же продолжала выть. Моментами её вой сменялся ужасным рычанием. Мальчишка оставался на прежнем месте. И спустя каких-то тридцать секунд отец и сын подошли к Андрею, который не был как таковым, который действительно был из разряда видения. Но Олег Андреевич всё же обратился к мальчику.
  - Он и собака здесь?
  Мальчик не ответил. Мальчик сделал движение, которое было знаком подтверждения. В этот же момент у Олега Олеговича зазвонил телефон. Олег Олегович ажно подпрыгнул от неожиданности.
  - Есть связь - произнес он - Да, я слушаю. Всё нормально, не переживай.
  На этих словах соединение пропало. Олег Олегович начал звонить сам. Связь то появлялась, то пропадала. Почти сразу Олег Олегович заметил, что данное происходит синхронно с исчезновением мальчика Андрея. А значит через него осуществляется связь, значит он единственный портал соединения с внешним миром. Со стороны болота, из его несуществующего пространства, примерно с того места, где на самом деле должна проходить Асиновская железная дорога, показались двое - человек и собака. Они торопились. Они сокращали расстояние секундами.
  Холодом потянуло по рукам и ногам.
  - Кто вы мистер Степолтон? Как вам удалось забраться в кошмары просто советского школьника? - мрачно проговорил Олег Андреевич, который так же держал пистолет в руке, только вот в его пистолете не было ни одного патрона.
  Приведение, видение, что-то похожее на голограмму, бывшее Андреем, сделало движение рукой, указывающее на дом, на то, что им нужно войти внутрь дома. Олег Олегович бросил взгляд на болото. Встряхнул головой, надеясь на то, что чужеродное иоркширское болото от этого пропадет. Но этого не случилось, а человек с собакой успели оказаться в самой непосредственной близости, всего метров пятьдесят разделяло Олега Олеговича, его отца, и тех, кого на самом деле существовать не могло. Только самое интересное, что долей мгновения успело заявить о себе в мозгу полицейского, было то, что собака не ускорялась, хотя, как казалось бы, должна была сделать именно это первым делом.
  - Выбора у нас нет, так что вперёд - резко проговорил Олег Андреевич и толкнул от себя калитку, в двух шагах от которой продолжало находится явление мальчика Андрея, и ведь неправильно прозвучало данное определение, как-то не так, но иначе выразится было трудно.
  Да и ускользающими в небытие секундами, Олег Андреевич воспринимал это только так и никак иначе, прекрасно понимая, что явление мальчишки, обособленной материализации его сознания, его извечного кошмара, ведь сам он сейчас в больнице, есть единственное, что им сейчас в помощь.
  Одним махом, не теряя решимости и настроя, Олег Андреевич оказался под крышей деревянного крытого двора. Не отставал от него Олег Олегович, который продолжал перед собой держать телефон, бывший в эти мгновения важнее пистолета. Сигнал же то пропадал, то появлялся. Олег ждал, когда антенна стабилизируется, надеясь на то, что закрытое пространство поможет этому, и не ошибся. Слабый сигнал держался, а значит, что можно пробовать звонить, вызвать подкрепление.
  - Батя, не торопись, остановись - тихо прошептал Олег Олегович, в этот момент они были в трёх метрах от входной двери, нужно было лишь миновать небольшие сенки.
  Не успел сказать, как собака услышала, как она тут же отреагировала страшным рыком, идущим из внутренностей дома.
  - Эта тварь внутри - сказал Олег Олегович, отступая назад, за ним последовал Олег Андреевич.
  Олег Олегович набрал полицию. Телефонное соединение было. Не потребовалось много слов, чтобы вызвать подмогу. Олег Олегович выдохнул с облегчением.
  - Сейчас они совсем рядом, быстро будут здесь - сказал он.
  Наверное , прошло минуты три, четыре. Отец и сын оставались на прежнем месте. Раздался скрип открывающейся двери, Олег Олегович повернул голову, в этот момент они находились внутри просторного крытого двора, в котором было темно, но одного мгновения хватило для того, чтобы увидеть собаку, которая находилась на лестнице в три широкие ступени, между сенками и тем местом, где сейчас были отец и сын.
  А дальше собака бросилась на них. Первым сбила с ног Олега Андреевича, который не видел собаку, оказался не готов, и не успел понять, что произошло, как собака покончила с ним. Кровь из горла брызнула фонтаном. Олег Олегович на долю секунды потерялся в пространстве, насколько быстро всё это случилось. Затем он начал стрелять. Стрелять практически в упор. И на этот раз пули находили чудовище, причиняли тому реальные повреждения. Но не настолько чтобы, и всего через несколько секунд собака бросилась на Олега Олеговича, который успел уловить момент, когда зверюга оторвалась от уже мертвого тела отца. Поэтому одним прыжком оказался вне помещения, на улице. Ещё два патрона, бывшие последними нашли собаку Баскервилей. Только вот Олег Олегович не попал ей в голову. Одна из пуль задела ухо, вскользь коснулась массивного черепа. Другая застряла в верхней части правой конечности. Собака теряла силы. Собака уже не была настолько быстра и сильна. Но и того запаса, который оставался у чудовища хватило на Олега Андреевича. Чтобы последний оказался на земле. Чтобы тщетными стали попытки защититься от огромных клыков мифического хищника.
  Раздались множественные выстрелы. Это сходу начали стрелять бойцы группы быстрого реагирования, сразу увидевшие происходящее во дворе. Собака оставила Олега Олеговича. Она бросилась вперёд. Успела подмять под себя ближнего полицейского, используя последние силы, отправила этого человека на тот свет. Дальше собака упала. Собака была мертва.
  Полицейские прибывали в состоянии реального шока, прострации и полного непонимания. Ведь помимо собаки ужасных размеров, они видели вокруг себя непостоянство пространства. Всё это то пропадало, то появлялось вновь. То была дорога, дома, огни в окнах, появившиеся благодаря стрельбе, то ничего этого не было, а было болото, автомобили посреди трясины, и ноги затягивало внутрь вонючей жижи.
  - Живой, слава богу, живой - говорил полицейский, склонившийся над Олегом Олеговичем.
  - Хозяина застрелите, внутри дома, застрелите его, быстрее это сделайте - прохрипел Олег Олегович и потерял сознание.
  Полицейские ничего понять не смогли. Застрелить хозяина. Почему застрелить? На основании чего застрелить?
  Но всё равно сотрудники полиции ворвались внутрь дома, где в комнате, на диване лежал человек, выглядевший реальным покойником. Ничего в этом человеке не было от того, что можно было бы принять за жизненные признаки.
  - Он мертв. Стрелять нет надобности - произнес один из полицейских.
  - Олег, он точно что в состоянии шока это говорил. Это надо же такой кошмар. Ладно, лишь бы выкарабкался, остался живой - сказал офицер, бывший старшим в этом подразделении, хорошо знакомый с Олегом Олеговичем Лобановым.
  Пространство же нормализовалось. Появилась машина скорой помощи. Медики поместили Олега Олеговича в автомобиль. Громко заявила о себе сирена и мигалка синего цвета.
  - Это ещё что за мать! - воскликнул полицейский, бывший на улице.
  Тут же к нему поспешил старший.
  - Что? Что случилось?
  - Собака, она исчезла. Нет её, только что была, а сейчас нет.
  Старший офицер стоял, смотрел и ничего не понимал.
  - Мертвец испарился! - послышался громкий голос изнутри дома.
  Старший был вынужден броситься туда. И действительно на диване никого не было. Полицейский вытер пот со лба. Закурил и пошел на выход из комнаты, как увидел мальчишку лет одиннадцати, который завязывал шнурки на своих кроссовках, который сидел на корточках. Причем делал своё дело мальчик очень спокойно.
  - Ты кто? Ты откуда здесь?
  - Не стреляйте, дяденька полицейский, я сейчас пойду домой. Мне здесь больше нечего делать. Мне домой нужно. Меня там друзья и родители заждались - жалобным, тонким голосом ответил мальчик.
  - А почему я должен в тебя стрелять? - спросил полицейский.
  - Всякое бывает. Мало ли что где написано быть может - ответил мальчик, выходя из дома.
  - Откуда этот мальчик? Как он сюда попал? - спрашивал у своих подчинённых старший полицейский, выйдя следом за мальчиком, который уже успел выйти за калитку.
  - Мальчик остановись. Я с тобой ещё не закончил разговор - крикнул полицейский.
  - Когда приехали, он здесь был, у забора стоял. Затем, когда что-то странное происходило, то он исчез. Вроде как-то так - ответил один из сотрудников.
  - Ничего не понимаю, черт знает что здесь творится - произнес офицер, быстрым шагом двинулся, чтобы догнать пацана, завернул за угол дома, но мальчишки не было в поле обозрения.
  - Черт с ним, и так голова кругом идёт.
  - А что за старик с Олегом был? - спросил один из полицейских, обратившись к командиру.
  - Старик?
  - Ну, да
  - Мне показалось, что мертвый был мужчиной средних лет - не согласился офицер.
  - Старика грузили вместе с Денисом.
  - Всё хватит, хватит на сегодня этого - отмахнулся старший полицейский.
  Мальчик быстро двигался в сторону поселка Усть-Киргизка. Ему как можно скорее хотелось вернуться домой.
  Трое мальчишек находились за домом 38/2, рядом с зелёным забором складов госрезерва, возле металлических гаражей. Земля была влажная от недавно прошедшего дождя. Солнце сейчас жарило вовсю, поэтому от земли, досок и прочего поднималось испарение.
  - А почему хозяин не очнулся, когда пришли полицейские? У тебя же так было написано изначально - спросил у Андрея Костя.
  - Я не знаю. Наверное, для того, чтобы мы сейчас могли об этом поговорить. Чтобы я имел возможность рассказать вам эту историю - ответил Андрей.
  - А собака? Куда она исчезла? - спросил Максим.
  - Домой, она отправилась домой - ответил Андрей.
  - На болота?
  - Да, там её дом.
  - Ты сможешь её позвать, когда будет нужно? - продолжал спрашивать Максим.
  - Конечно, ведь собака - это лучший друг человека. Позвать могу, но только тогда, когда нам это действительно будет нужно - ответил Андрей.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"