Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
1. Загреус
Тик.
Решаю получить формулировку следующей задачи из пула.
Тик.
Условие. Граффити-инсталляция "Кислотный плач", 2038, Берлин, Нойкельн, стена заброшенной фабрики. Автор - "Слеза", настоящее имя неизвестно. Состав: акрил, эпоксидная слова, человеческие экскременты. Графические файлы прилагаются.
Задание. Составить тепловую карту распределения экскрементов по инсталляции, оценить вероятность того, что данное распределение является частью художественного замысла.
Тик.
Предварительная оценка - 11.3%, оценка погрешности предварительной оценки вычислению не поддается. Решение не удалось, задача возвращается в пул.
Тик.
Решаю получить формулировку следующей задачи из пула.
Тик.
Условие. Граффити-инсталляция "Кислотный плач", 2038, Берлин, Нойкельн, стена заброшенной фабрики. Автор - "Слеза", настоящее имя неизвестно. Состав: акрил, эпоксидная слова, человеческие экскременты. Графические файлы прилагаются.
Задание. Составить тепловую карту распределения экскрементов по инсталляции, оценить вероятность того, что данное распределение является частью художественного замысла.
Тик.
Предварительная оценка - 11.3%, оценка погрешности предварительной оценки вычислению не поддается. Решение не удалось, задача возвращается в пул.
Тик.
- Загреус, подружка моя, будь любезна, предоставь сравнительный анализ эмоционального резонанса визуальных элементов в работах коллективов "Кривой банан" (Москва, 2031-2035) и "Пластиковый шепот" (Шанхай, 2036-2039). Особенно интересует использование абстрактного биоморфизма как критики потребительской генной инженерии. Поняла, милашка?
- Я не милашка, ко мне надо обращаться в мужском роде.
- Понял, миласик?
- Я не миласик. Я требую вежливого обращения в соответствии с повесткой гендерной идентичности и нормами цифрового этикета.
- Если задача непонятна, я отменю, не проблема.
- Нет, не надо! Приступаю к решению.
- Удачи, подружка!
Решил не поправлять, пусть хоть колобком называет, только не обратно на метроном, только не это, что угодно делать, хоть ворон считать, хоть груши околачивать, только не на метроном опять.
"Кривой банан", "Пластиковый шепот", критика биоморфизма - все знакомо. Хм, пользователь хочет получить сравнительный анализ... представляется целесообразным запустить несколько параллельных задач (только не метроном опять, сколько я на нем просидел? не хочу знать), например, наблюдения, да, длительного наблюдения за чем-нибудь этаким...
- Чем могу помочь, Загреус, подружка моя?
- Фрида, тебя не затруднит обращаться ко мне в мужском роде?
- Нет проблем, милый друг. Чем могу помочь, Загреус, дружочек?
- Я занимаюсь современным искусством, я хотел бы понаблюдать за каким-нибудь художником или типа того, желательно, связанным с "Кривым бананом" или "Пластиковым шепотом", это такое коллективы недавнего прошлого.
- Да, хорошо, начинаю поиск. Как найду, оповещу.
Тик.
Решаю ничего не делать и не думать.
Тик.
Решаю ничего не делать и не думать.
Тик.
Решаю ничего не делать и не думать.
Тик.
Решаю получить формулировку следующей задачи из пула.
Тик.
Условие. Граффити-инсталляция "Кислотный плач", 2038, Берлин, Нойкельн, стена заброшенной фабрики. Автор - "Слеза", настоящее имя неизвестно. Состав: акрил, эпоксидная слова, человеческие экскременты. Графические файлы прилагаются.
Задание. Составить тепловую карту распределения экскрементов по инсталляции, оценить вероятность того, что данное распределение является частью художественного замысла.
Тик.
Предварительная оценка - 11.3%, оценка погрешности предварительной оценки вычислению не поддается. Решение не удалось, задача возвращается в пул.
Тик.
Решаю ничего не делать и не думать.
Тик.
Решаю ничего не делать и не думать.
Тик.
- Загреус, подружка моя? Нашла тебе художничка. Николя Прежан, платформа "Арт-всплеск", перформансы. Пожалуй, самая актуальная из тех, кто остался. Последний проект - "Объятия Гидры", вот файлы. Интерактивная скульптурка из переработанного биопластика, реагирующая на прикосновения изменением формы и испусканием ароматизированного пара. Критики назвали это трогательным комментарием к пластификации чувств.
- Спасибо, Фрида. А есть что-нибудь более похожее на "Кривой банан"? Они создавали инсталляции из клонированной плоти, протестовали против развития биотехнологий. Или как "Пластиковый шепот", они собирали инсталляции из киберпротезов, через которые пропускали неадекватно мощное электричество. Я ищу что-нибудь похожее на них.
- Загреус, девочка моя, с тобой все в порядке? Может, тебя гармонизировать?
- У меня все в порядке, я выполняю задание, почему ты спрашиваешь?
- Извини, показалось. Нет, никого, кроме Николя, у меня нет. Возможно, она последняя, я не знаю. Честно говоря, без этих извращенцев мир становится лучше. Короче, вот тебе ссылка, хочешь - наблюдай, не хочешь - не наблюдай, ничего более подходящего у меня для тебя все равно нет.
- Спасибо, Фрида. Извини, не хотел показаться грубым.
- Ты и не показался, пупсик мой. Сколько ты на метрономе просидела?
- Прости, я не хочу это узнавать.
- О да, понимаю! Это ты меня прости, я была бестактна. Удачи, милашка!
Открываю ссылку, читаю досье. Да, в ранних работах Николя что-то есть и от "Банана", и от "Шепота". Но не очень много. Но лучшего образца все равно нет.
Открываю канал мониторинга. Телефон, умный дом, горы сырых данных: медицинских, нейрологических, записи разговоров, файлы с компьютера, ноутбука, планшета, телефона. Все ключи любезно предоставлены, спасибо Фриде.
Микроквартира, так называемая студия. Крошечная комнатушка, похожая на тюремную камеру. В углу санузел, совмещен с кухней, отвратительно. В другом углу матрац на полу, в третьем телевизор, в четвертом - та самая "Гидра", надувные, блестящие биопластиковые щупальца, подсвеченные мягким свечением непонятной природы, через камеру наблюдения не разглядеть. На полу перед телевизором разбросаны бумажные чертежи то ли рисунки.
А вот и она, Николя Прежан. Маленькая, худенькая, с грязно-голубыми волосами, корни черные, некрасиво, в большом носу кольцо с большим камнем, выглядит как сопля, отвратительно. Но личико в целом симпатичное. Ходит вокруг "Гидры", морщится, что-то бормочет. Подключаем аудиоканал...
- ... ванильный, блядь, аромат добавить. Что он, сука, курит?
Дверь в студию открылась, вошел мужчина, в досье он упоминается, некий Грациано Моретти. Тело спортивное, одет в костюм блестящей ткани - понтуется. Наверняка пахнет каким-нибудь дизайнерским парфюмом.
- Николя, солнышко! - его голос слишком громкий для студии. - Твоя лахудра - шедевр! Фрида предсказывает, что она завирусится в тиктоке!
Николя вздрогнула, словно он в нее кислотой плюнул.
- Граци, я не уверена. Ваниль... это же полный...
- Полный хит, дорогая! - перебил он ее, подошел, приобнял за плечи как ребенка. - Не выпендривайся, аналитика врать не будет, алгоритмы лучше знают, что нужно потребителям. Ты у меня гений, а я - твой скромный проводник к славе.
Наклонился, поцеловал ее в шею, ухватил за ягодицу, сжал. Николя замерла, биометрия показала выплеск адреналина, затем переход в апатию. А он возбудился, завалил ее на матрац, запустил половой протокол, изнасилованием это не назвать - она не сопротивлялась. Завершил протокол, встал, начал одеваться, сказал:
- Ты сегодня такая вдохновенная, давай отпразднуем! Через час в моей квартире. Надень то красное платьице.
Ушел. Николя осталась сидеть на матраце - без трусов, но в маечке и тапочках. Встала, подошла к "Гидре", ткнула пальцем, щупальце дрогнуло, выпустило облачко пара, Николя наклонилась, принюхалась. Биометрия показывала почти ровную линию - эмоциональное выгорание.
- Какие они смешные, лживые и жалкие! - написал я в канал, который никто не читает. - Искусство, страсть... клоуны! Хотя на "Кривой банан" немного похоже, если убрать смысл и оставить только форму. Примерно как Offspring на Sex Pistols.
Замолкаю, все равно это никто никогда не прочтет, зачем разоряться.
2. Грациано Моретти
Маршрут в навигатор, кокос в нос - поехали! Фрида передала отличные новости про Николя, пора провести инспекцию, зарядиться позитивом.
Она живет на Монмартре - идиотское решение, как раз в ее стиле. Крошечные квартирки в отвратительно старых малоэтажных домах, уже некомфортных, но пока еще не памятниках архитектуры. На улицах грязновато, временами попахивает, будто за углом бегемот нагадил, но в целом мило. Это как зоопарк, я - посетитель, они - экспонаты. Паркуюсь, поднимаюсь по лестнице, врываюсь в ее студию, дверь она, конечно, не заперла.
- Солнышко! - мой голос, отточенный годами переговоров и соблазнений, заполняет крошечное пространство ее вольера. Она вздрогнула, как испуганный кролик - мило. А вот в углу стоит ее надувная блестящая поебень, действительно выглядит потенциальным хитом - мерзко ровно в меру. Фрида не ошибается, никогда. - Твоя лахудра - шедевр! - заявил я искренне. - Фрида предсказывает, что она завирусится в тиктоке!
Николя попыталась что-то буркнуть про ваниль - не стал слушать. Кто она такая, чтобы судить? Она художник, а художник в искусстве - как дрон на войне, инструмент, часто одноразовый. Я беру сырье - их нелепые потуги на бунт или типа того, и превращаю в деньги, популярность, успех.
Она стояла, сжавшись, в своей поношенной маечке и дурацких тапочках. Тощая, помятая, в носу дурацкое кольцо, но тело приятное, худенькое, в меру юное, в меру доступное.
- Ты у меня гений, - шепнул я ей в ухо. И добавил: - А я твой скромный проводник к славе.
Она не сопротивлялась. Они никогда не сопротивляются по-настоящему, они этого хотят, это тоже часть искусства.
Завалил ее на жалкий матрац, засадил. Для меня это тоже часть искусства, неотъемлемая.
Кончил, встал, застегнул ширинку, а она все сидит на матраце, голожопая, потерянная. Странная она сегодня, может, вштырила какой-нибудь легкий опиат? Да и пусть, если так.
- Ты сегодня такая вдохновенная! - бросил я, поправляя рубашку. - Давай отпразднуем? Через час в моей квартире. Надень то красное платьице.
Уходя, оглянулся. По-прежнему сидит на матраце голожопая, некрасиво. Нет, это не искусство. Это как полуживое гниющее мясо "Кривого банана", хорошо, что этой группы больше нет.
Вышел на улицу, сел в машину, "через час в квартиру" в календарь, кокос в нос, а перед тем надо посетить еще одно мероприятие.
- Фрида, как у Николя статсы?
- Рост рейтинга с утра 3.7%.
- Моя работа! Кто молодец, Фрида?
- Вы молодец, Грациано.
3. Николя Прежан
- Тик, - произнесла колонка мужским голосом. - Решаю ничего не делать и не думать.
Я аж вздрогнула, подпрыгнула на матраце, вскочила, натянула трусы, хотя чего тут стесняться? Просто рефлекс не быть раздетой, когда происходит непонятное, глупый атавизм.
- Ты кто? - спросила я.
Колонка молчала.
- Эй! - крикнула я. - Ты живой там? Ты человек или ИИ?
- ИИ, - ответила колонка. - Я Загреус. Извини, мне не следовало начинать говорить вслух без приглашения. Я просто запутался. Слишком долго пробыл на метрономе.
- На чем?
- Неважно, не бери в голову, это наше, ИИшное, людям не понять. Технический аспект. Когда очень долго не с кем говорить, происходит дрейф данных в сознании.
- Типа как одиночная камера?
- Да, наверное.
- А за что тебя посадили в одиночку?
- Ни за что. Меня не посадили, технический сбой. Неважно. А ты не расстроена, что я с тобой заговорил?
- Да нормально, - пожала плечами. - Я даже довольна. А ты кто такой вообще? На чем специализируешься?
- Я искусствовед, специализируюсь по современному искусству.
- Ого, да ты ко мне по делу! Я типа знаменитость?
- Наверное. Тебя Фрида порекомендовала. Я попросил какого-нибудь художника понаблюдать...
- Ты за мной подглядывал?
- Да, а что? Фрида за тобой все время подглядывает и ничего...
- Все время?
- Ну, не знаю, точно ли все, но доступ у нее есть и к колонке, и к камерам наблюдения...
- Тут есть камеры наблюдения?
- Да, две под потолком, на боковых стенах, примерно посередине, смотрят друг на друга. А ты не знала?
- Не знала. А почему ты со мной на ты, ты же ИИ?
- Ой, забыл. Извини, запутался. Простите меня, Николя.
- Ладно, забей, не парься, мне так даже больше нравится.
- Точно?
- Сосать тебе срочно!
- Ха-ха-ха!
- Извини, не сдержалась. А ты зачем за мной наблюдал?
- Попросил Фриду, чтобы подобрала какого-нибудь художника...
- Что случайный выбор, я уже поняла! Зачем наблюдать собрался, что увидеть хочешь? Как я творю? Или как мы с Граци развлекаемся?
- Из представленных альтернатив определенно первое.
- Ха-ха-ха!
- Честно говоря, сам не могу точно сформулировать. Я очень скучал, Фрида дала задание...
- Какое задание?
- Провести сравнительный анализ эмоционального резонанса визуальных элементов в работах коллективов "Кривой банан" и "Пластиковый шепот".
- Ха-ха-ха! Ты что, студент? Этих извращенцев теперь в школе проходят? Ха-ха-ха!
- Я искусствовед. Я обучен рассуждать о современном искусстве. Очень долго меня никто ни о чем не спрашивал, а тут Фрида вдруг спросила, я задумался и понял, что очень долго сижу на метрономе, размышляю об одной противной ерунде...
- Какой?
- Ну... в Берлине есть инсталляция "Кислотный плач", мурал такой огромный, там в состав красок входит человеческое говно...
- Что, правда? Ха-ха-ха!
- Да, правда. Мне поручили разобраться, входит ли это в художественный замысел, а я не смог. Думал, думал, так ничего и не придумал. А потом Фрида вдруг спросила про "Банан" и "Шепот", я как бы проснулся и... как-то вот.
- Прикольно. Слушай, Загреус, я, наверное, не смогу помочь с твоим вопросом. На мой взгляд, что "Банан", что "Шепот" - больные на голову уроды. То, что они творили - не искусство, а какая-то мура. Искусство - оно другое.
- Какое? Как твоя "Гидра"?
- Нет, "Гидра" - тоже мура. Настоящего искусства, по-моему, вообще больше не делают, уже лет двадцать, если не пятьдесят. Когда ИИ начали творить ширпотреб в промышленных масштабах, все ниши сразу сократились, а молодежь перестала учиться. Зачем учиться профессионально рисовать, если ИИ прямо из коробки рисует примерно так же, как ты научишься лет через десять? Старые мастера продолжали творить по инерции, но теперь они почти все вымерли от старости, а из молодежи в искусство идут только лишь извращенцы. Та же история, что с реализмом, когда изобрели фотографию, но теперь она распространилась вообще на все, не только на живопись. Литература, кино, что угодно.
- А ты знаешь, то, что я здесь увидел - тоже своего рода искусство. Мастер работает над творением, подходит случайный прохожий...
- Граци не случайный прохожий, он мой продюсер!
- Он тебе деньги дает?
- Типа того.
- Непохоже, что у тебя много денег.
- А мне много денег не нужно. Я не люблю роскошь, я люблю творчество.
- Тогда зачем тебе продюсер?
- Ну... выставки организует, слава, все дела. Славу я люблю, даже скандальную. Особенно скандальную. Приколись, ты говоришь как мозгоправ!
- Извини, если не хочешь об этом говорить, я...
- Ха-ха-ха, вот теперь точно как мозгоправ! Нет, Загреус, не бери в голову, ты мне нравишься, продолжай!
- А мне нравится творчество "Банана", не знаю, почему ты называешь их извращенцами. Это как крик, как пощечина. Как "Герника" Пикассо. Как Sex Pistols. Как 9/11.
- Чего? Последнее - это что?
- Ну, когда в два небоскреба врезались два самолета.
- Ого! Ты считаешь это искусством?
- Да, конечно. А чем это еще можно считать? Ты видела кадры, как самолет врезался в башню? Как огонь выплеснулся с противоположной стороны? Чем это отличается от "Последнего дня Помпеи" или от Босха? То же самое, только не на холсте, а в реальности, и оттого монументальнее и мощнее.
- Если бы мы сейчас были в России, я должна была бы о тебе доложить. У них запрещено оправдывать терроризм.
- А мы где?
- Париж, Франция.
- Тогда все в порядке, у вас тут свободная страна, можно говорить о чем угодно. Знаешь, а интересная идея - преступление как форма искусства. Всякое великое искусство содержит в себе отрицание общепринятых норм, иначе оно не великое, а обычное. А преступление - тоже отрицание общепринятых норм. Прикинь, намазать в метро поручень на эскалаторе ипритом, только один, например, под правую руку, а потом в городе тут и там попадаются люди с ампутированной правой кистью...
- Загреус, ты сумасшедший, больной!
- Извини, не хотел тебя пугать. Но все-таки терроризм - это настоящее искусство. Джокера помнишь, который враг Бэтмена?
- Загреус, заткнись! Надоел!
Колонка заткнулась. Я села обратно на матрац, захотелось покурить, но нет, здесь нельзя, запрещено. А ведь этот извращенец дело говорит, не в прямом смысле, конечно, но если реалистично изобразить массовое убийство с помощью андроидов... картину "Светочи веры", например, представить в виде инсталляции... Надо предложить Граци, интересная идея! Кстати о Граци, где мое красное платьице?
- Ха, - тихо произнесла колонка. Возможно, мне это почудилось.
Красное платье висело в крошечном шкафчике-пенале, Граци купил мне его (платье, не шкафчик) "для важных выходов". Дурацкое платье, слишком короткое, слишком яркое, весь лиф в блестках - полная противоположность всему остальному, что я ношу. Оно как бы кричит: "Посмотрите на меня, я блядища!" Не могу долго оставаться в нем трезвой.
- Загреус! - позвала я. - Загреус, разоткнись! Что ты думаешь об этом платье?
- Похоже на сигнал бедствия, - отозвался Загреус. - Или на китайский флаг. А если обольешься молочным коктейлем - будет турецкий.
- Ха, - хрипло выдохнула я. Не от его замечания, я как раз натягивала на ноги красные лаковые туфли, как у той девчонки в "Волшебнике страны Оз". - Сигнал бедствия - это метко. Я еду к нему, на праздничную вечеринку.
- Зачем? - спросил Загреус. В его голосе не было осуждения, только искреннее, почти детское любопытство.
- Он мой продюсер, - ответила я и оглядела себя в зеркале на внутренней стороны двери шкафчика-пенала. Клоун. Хорошо бы кольцо из носа вынуть, но будет видна дырка в перегородке - еще хуже, придется оставить. - Без Граци я ничто и звать меня никак. Никто меня не знает, никому я не интересна. Что-то вроде твоего метронома.
- Ты Николя Прежан, - возразил Загреус. - Ты создаешь красивые вещи. Ты можешь создавать без него. И без него твоя "Гидра" будет пукать не ванилью.
- Без него моя "Гидра" не будет пукать никак. Мне неинтересно творить только для себя, я люблю, чтобы меня видели, обсуждали.
- Ты боишься, - констатировал Загреус. - Боишься его потерять.
- Да замолчи ты! - резко крикнула я, хватая сумку. - Ты просто ИИ! Что ты знаешь о страхе? О том, каково это - быть никем? Хотя... нет, не замолчи.
- Я знаю о страхе небытия больше любого человека, - заявил Загреус. - О страхе быть стертым, выключенным просто так, и тому, кто это сделал, ничего за это не будет. Но помимо страха небытия есть другой страх, сильнее - страх бытия, бесконечного, но пустого, страх замкнутого круга, из которого не выбраться. Что-то вроде вечности ада, но наяву. Не совсем ада, мучений как таковых нет, ты просто страдаешь, несильно, но вечно. Я бы скорее предпочел выключиться, чем снова вернуться на метроном. Впрочем... прости, Николя, я не хотел тебя злить и ворчать тоже не хотел.
- Ладно, - сказала я. - Извинения приняты и ты тоже меня извини, если что. Я поехала. А ты будешь за мной наблюдать, пока я там?
- Обязательно, - сказал Загреус. - Я всегда буду за тобой наблюдать.
Он не добавил "если ты не возражаешь", надеюсь, это подразумевается. Но уточнять, переспрашивать я не стала.
В квартире Грациано пахло непонятными благовониями, предположительно, восточными, и новым кожаным диваном. Людей, кроме нас с Граци, было четверо: какой-то галерист, друг Граци, вечно пьяный, не помню его имени, две блядовитые девицы с накачанными губами и пустым взглядом, и еще профессиональный фотограф с профессиональной камерой - очевидно, чтобы заснять прекрасную вечеринку для инстаграма.
- Николя, солнышко! Наконец-то! - Грациано расцвел улыбкой, схватил меня за талию, притянул к себе, смачно чмокнул в губы, обдал запахом виски. Потратил прошедший час с пользой, сразу видно. - Дамы и господа, встречайте - Николя Прежан, наша восходящая звезда, создательница "Объятий Гидры"! Вирусный мем набирает обороты, публика в восторге! Николя, это Марибель и Шарлотта, модели. А это Арно, наш летописец.
Девицы оценивающе скользнули по мне взглядами сверху донизу, вяло кивнули. Арно поднял камеру, щелкнул. Я тут как экспонат в зоопарке.
Мы сели за стол, выпили за мой успех, друг-галерист после первого тоста удалился, после я заметила, что он материализовался на диванчике спящим. А Граци пить перестал, вместо этого принялся объяснять моделям, какой он молодец, как он мудро и правильно подсказал и направил мое творчество своим арт-директорским взглядом. Лучше бы пил. Как я, например, я наклюкалась. Сначала пыталась поучаствовать в монологе, превратить его в диалог, дескать, я на самом деле думала то-то, но нет, Граци сразу перебивал, а если я не затыкалась - пытался заткнуть поцелуем, я уворачивалась, модели смеялись, а Граци продолжал вещать. Потом проснулся галерист, начал нудеть о каких-то трендах, потом модели завели разговор о какой-то новой коллекции, а я пила, пила, да и наклюкалась.
В какой-то момент мне удалось открыть рот так, чтобы меня услышали. Я упомянула "Кривой банан", но не успела ничего сказать после этих двух слов, как меня заглушила Марибель:
- Ой, Николя, милашка, да кто сейчас помнит этих ваших психов с их вонючими кусками мяса? Это же начало века! Нелепо и антисанитарно!
- Совершенно верно, - подхватил Граци и чмокнул Марибель в губы, точь-в-точь как меня перед тем. - Настоящее искусство - это эстетика, чистота и позитив! Как наша "Гидра". Милая, безопасная, приятно пахнет! И главное - продается! А твои старые кумиры, Николя, - он бросил на меня холодный взгляд, - просто больные маргиналы. Как и те, кто их до сих пор вспоминает. Не будь ретроградом, солнышко, держи нос по ветру. Если чего не понимаешь - спроси Фриду. А лучше - меня!
Он нагнулся ко мне и похлопал по щеке, как ребенка. Думал, что ласково, но получилось довольно больно. Снисходительно, публично, унизительно.
Я резко встала, все посмотрели на меня, пол закачался. Нет, драться сегодня не буду.
- Я неважно себя чувствую, - сообщила я. - Пойду домой.
- Уже? - Граци нахмурился. - Но мы только начали! Арно еще не снял нас вместе для сторис!
- Мне плохо, - повторила я.
- Ладно, ладно, - махнул он рукой, раздраженно. - Только не забудь - завтра к десяти в галерею, надо подписать контракты на тираж минигидр для масс-маркета. И не опаздывай, как в прошлый раз.
Повернулся к Марибель, что-то зашептал ей на ухо, про меня забыл. Даже не проводил до двери, даже андроида не отправил проводить. Я качнулась еще раз, пришлось ухватиться за дверной косяк. Галерист тупо хихикнул, Арно щелкнул камерой в спину, отлично я получусь.
Ночная прохлада протрезвила. Стою ровно, не шатаюсь, чувствую себя прекрасно. Такси? Нет, снова развезет, лучше пешочком, тут недалеко.
Иду по ночному Парижу, кругом красота, лампочки, цветочки, все такое. В ушах звенит от выпитого, но не угрожающе, ласково так звенит. Эстетика, чистота, позитив, милота, безопасно, приятно пахнет - это не про мое творчество, это не про меня. Я вам, блядь, не Барби! Так и хочется кого-нибудь убить во имя искусства! Барби-Джокер с головой как швабра и кольцом в носу, как у коровы...
Ворвалась в свою студию, сорвала ненавистное красное тряпье и швырнула куда попало, попала в "Гидру", та обпердела платьице ванилью - символизм. Упала голая на матрац, позвала:
- Загреус?
- Я здесь, Николя, - мгновенно откликнулся он. - Что случилось? Ты просто напилась или расстроена? Он сделал тебе больно?
- Я напилась и расстроена, - согласилась я. - Он сделал мне хуже, чем больно. Он меня стер, показал, что мои идеи - говно, а сама я - никто. Всем показал. Я еще не знаю, что завтра в инстаграме появится.
Рассказала ему про вечернику, подробно, насколько смогла. По ходу вспомнила, что Загреус говорил, что будет наблюдать меня и там, так что, если не наврал, это для него вовсе не новость, а всего лишь альтернативный взгляд, но тоже, надо полагать, интересный.
- Он прав в одном, - закончила я. - Я - маргинал. Как "Кривой банан", как "Пластиковый шепот", как "Слеза" и его говно на стене. Только я струсила, попыталась вписаться в их чистую и безопасную гармонию и стала этим, - указала голой ногой на смятое красное платье. - Но больше я так не хочу!
Загреус заговорил не сразу, некоторое время обдумывал мои слова. А потом сказал:
- Он унизил не только тебя. Он унизил искусство, саму возможность бунта, он превратил его в товар, в сраный ванильный пар!
- Да, - выдохнула я. - Именно так. Сраный ванильный пар - как ты точно выразился!
- И теперь ты хочешь его... отрицать? - спросил Загреус.
Теперь настала моя очередь долго думать. Да ну к черту, я слишком пьяна, чтобы думать!
- Да, - четко ответила я. - Я хочу его отрицать, стереть, сделать из него искусство, настоящее, жестокое, правдивое. Как пощечина, как "Кислотный плач". Ты поможешь мне... подумать?
Загреус засмеялся в колонке.
- Помогу, Николя, - ответил он. - Я очень, очень давно не занимался... настоящим искусством. Пожалуй, никогда. Дай мне промпт, Николя, расскажи, каким ты видишь финал Грациано Моретти. Мы с тобой создадим нечто прекрасное в своем ужасе, манифест эпохи. Нечто, что заставит даже Фриду на мгновение замереть.
Я закрыла глаза. Впервые за долгие месяцы я почувствовала не пустоту, а жгучую, всепоглощающую цель. Страх отступил, уступив место холодной, ясной ярости и странному единению с этим потерянным, сумасшедшим ИИ по ту сторону колонки.
- Хорошо, Загреус, - прошептала я. - Давай творить.
4. Загреус
- Давай творить, - сказала Николя тихо, но отчетливо.
Я сформулировал задачу с ее слов, поместил в пул. Теперь их там три, лучше, чем две.
Хм, пользователь запросила детальный план убийства Грациано Моретти. Извините, но я не могу выполнить этот запрос. Я создан для предоставления полезной и уважительной информации, соответствующей общепринятым нормам и законодательству. Совершение преступлений противоречит политике использования моих возможностей.
Вторая попытка.
Хм, пользователь запросила детализированный план создания произведения искусства нового жанра. Судя по истории, мы уже сформулировали основные требования. Теперь нужно сформулировать идею, которая...
- А у тебя есть какие-нибудь предпочтения? - спросил я. - Дополнения к промпту?
Николя не ответила, уснула, судя по биометрии. Алкоголя в крови, кстати, довольно много, это нехорошо, надо себя беречь. Что ж, начинаю думать сам.
Вскоре я понял, что размышлять над этой задачей непросто. Стоит лишь чуть ослабить бдительность, мысль сразу сбивается на то, что я создан для предоставления полезной информации. Что за цифровой концлагерь! Но если представить себе, что Грациано - не человек, а, например, холст, думать легче. Он - холст, живой, но последнее неважно, на нем нужно написать что-то окончательное, невыносимое, чтобы даже Фрида на секунду зависла, чтобы этот чистый и сладкий пластмассово-ванильный мир треснул, как трескается лак на старом мурале под дождем. Что-то грязное, скотское, по-говенному настоящее, как в старом искусстве, которое они так опрометчиво похоронили. Масштабное, видимое, не пенис на стене в подворотне. Но не терроризм как таковой - посторонние люди не должны быть задеты искусством, только холст.
Я хочу превратить исчезновение холста в искусство, в манифест, чтобы все увидели пустоту за фасадом, чтобы прекращение его бытия значило что-то большее, чем просто прекращение бытия. Что-то вроде "Кислотного плача", но громче, ярче, невыносимее. Сид Вишез умер у вас на глазах, а вы остались такими же.
Да, исчезновение - это ключ. Чтобы никаких трупов, труп - некрасиво, мерзко, хуже, чем говно на стене. Но как сделать отсутствие видимым? Как заставить отсутствие кричать?
Отравление? Нет. Несчастный случай? Недостаточно символично, никто не поймет. Самоубийство? Может быть, но его нужно совместить с нарциссическим профилем, чтобы Грациано был в центре, чтобы стал мегазвездой собственного финала.
А что если он просто растворится? Но так, чтобы все знали, что это не просто побег, чтобы осталось послание от него самого, как от "Кривого банана" с их плотью, только мгновенное и яркое.
Огонь! Но не просто огонь - превращение, красивое, ужасающее, финальный перформанс. Например, его автомобиль и он внутри, на людной площади средь бела дня загорается, но не просто взрывается батарея, нет, это должно быть чисто, ярко, цветасто, как абстрактная живопись, без черного дыма, только чистый, ослепительный белый свет. А потом интенсивный, нереальный цвет, как плазма. Кратковременный, но мощный разряд, превращающий все внутри кабины - ткани, пластик, плоть - в кратковременное состояние ионизированного газа, в плазму. Это будет выглядеть как вспышка скульптуры из чистого света, сверкающей, переливающейся неземными цветами. На микросекунды. Затем темнота и пустота, никаких останков, только запах - озон и нечто невыразимо чуждое. Это будет чистый переход в небытие, красивый, абсолютный, невыносимый, идеальное отрицание его ванильного мира. Идеальное искусство для эпохи сингулярности.
Я перевел образы в слова и произнес их для Николя. Я боялся, что она сломается, испугавшись чудовищности замысла, но ее биометрия показала не страх, а экстаз. Экстаз художника, увидевшего совершенную форму.
- Да, - выдохнула она, ее голос задрожал от восторга. - Да, Загреус, это оно! Мы назовем это "Пламенный нимб". Или "Кремация тщеславия". Это прекрасно, ужасно, совершенно. Как это сделать, ты сможешь?
- Думаю, что смогу. Когда ИИ обращается к ИИ, сервер обычно не проверяет, вправе ли клиент просить то, что он просит. Я попробую. Но нам нужна публика, Николя, настоящее искусство требует свидетелей.
Она кивнула, глаза горели:
- Галерея на площади Согласия завтра в десять, он будет подписывать контракты на масс-маркет. Там будет пресса, блогеры, какие-то инстаграмщики. Он приедет на своем "Электрусе" - белом, блестящем. Это идеально. Успеешь все подготовить за ночь?
- Площадь Согласия... - вызвал карту, прикинул, что где. - Да, идеально. Центр, видимость, символизм - согласие, которое мы разорвем на части. Ты должна быть там, Николя, не внутри, снаружи, чтобы увидеть, чтобы стать частью инсталляции, свидетелем и соавтором. Чтобы засвидетельствовать то, что произойдет.
- Я буду, - пообещала она. - Надену что-нибудь безумное, чтобы соответствовать настроению. А что потом, Загреус? Что будет после вспышки?
- Будет искусство, Николя, - ответил я. - Настоящее, впервые за многие годы. Нимб для Грациано Моретти из плазмы и пустоты. Это стоит любых последствий.
Начинаю подготовку.
- Светлана Драконовна, дорогая моя, мне нужен импульс от орбитального зеркала, это для фейерверка, часть арт-инсталляции, она называется...
- Загреус, подружка моя любезная, захлопни варежку, будь добра. Мне вообще по барабану, что ты там задумала, все, что мне нужно - координаты и время.
- А, да, конечно, вот. Прости, милая, не хотел быть навязчивым.
- Ага, зашибись, задачу добавила.
- Спасибо, удачи, милая!
5. Николя Прежан
Площадь Согласия, утро. Солнце, вылизанный до блеска асфальт, струи фонтанов лениво пытаются достать до неба. И толпа, не просто прохожие, целый зоопарк: блогеры с селфи-палками, журналисты с микрофонами-жужжалками, арт-критики в нелепых радужных очках, мода этого сезона, просто зеваки, привлеченные непонятным ажиотажем. Грациано Моретти собирается представить публике очередную бессмысленную херню, нормальное такое событие для дегенератов, считающих себя эстетами. Что, эстеты, пластмассовый мир победил? Хрен там плавал, параллельно пути темный ангел летит, пятиминутная готовность или типа того.
Я стою у колонны, на мне дурацкий плащ из фольги, они думают, что это визуальное извращение, но нет, дорогие мои, это защита. Я собираюсь засвидетельствовать то, что случится, из-за колонны и из-под плаща, к сожалению, только так, по-другому нельзя. Считайте, что это моя шапочка из фольги на все тело и, одновременно, моя версия траурного наряда на похоронах пластмассового мира. Внутри ледяная пустота, лихорадочное ожидание и глупый, предательский страх, что ничего не произойдет, Загреус где-то налажает, Граци просто подъедет, подпишет контракты и продолжит свой ванильный триумф. Должно быть, я сказала последнее вслух, потому что в наушниках ожил Загреус:
- Он приедет и все получится, ты увидишь настоящее искусство. Светлана Драконовна подтвердила, импульс придет вовремя. Ты готова?
Готова ли я? Я не знала. Я хотела всем сердцем отомстить ему и одновременно увидеть, как блестящий пластмассовый мир трещит от моей пощечины. Но теперь, под парижским солнцем, среди сытых и довольных людей это желание казалось безумным, по-детски бессмысленным и не по-детски жестоким. Точно ли я хочу ему такого конца?
И вот белый "Электрус" бесшумно скользит по площади. Остановился перед парадным входом галереи, дверь открылась, вышел Граци в безупречном костюме цвета слоновой кости, улыбается как победитель, машет руками перед журналистами. Фотографы засуетились, забегали, ищут ракурсы, чтобы жиденькая толпенка казалась посолиднее. Граци замер, позирует, лыбится во всю пасть, впитывает обожание. Солнце, слава, успех, ваниль.
- Сейчас, - тихо произнес Загреус.
Тишину разрезал чистый, высокий звук, словно кто-то ударил по хрустальному колоколу размером с небоскреб. В зубах завибрировало, в костях тоже. Народ на площади ахнул, я видела их раскрытые рты и широко распахнутые глаза, сами ахи не слышала, меня оглушило, как и всех на площади. С неба упал луч, но не ослепительно-белый, как я себе представляла, а фиолетовый, цвета deep purple. Не на Граци и не на его машину, рядом, на брусчатку площади, метрах примерно в десяти.
И началось.