|
|
||
|
"Кровь между чашей и клинком" Он проснулся до рассвета - не от сна, а от запаха железа, застрявшего между пальцами. Не кровь. Воспоминание о ней. Как если бы кто-то стоял рядом и дышал клинком. Он провёл рукой по щеке - кожа была тёплая, как рис в деревянной чаше у матери. Такой же тяжёлый, липкий. Не хотела отпускать. Он не знал, как зовут его ученика. Он забыл это имя вчера - в момент, когда тот поставил чашу с чаем левее, чем положено. На одну ширину пальца. Этого было достаточно. -- Ты больше не мой. -- Я никогда не был. Рука с мечом двигалась не из воли, а из памяти. Как когда тебе пять. И ты слышишь, как отец кашляет в соседней комнате. Ты не думаешь - ты вскакиваешь. Удар прошёл через воздух, как через бумагу, на которую давно не писали. Мягко. Почти без сопротивления. Когда он мылся, вода пахла шишками, глиной и спертым потом сёмги. Точно как тогда, в доме, где он впервые убил не по приказу. В ту ночь он ел с рук - у женщины, чьё лицо уже не помнил, но помнил вкус соли с её кожи, и как на лбу у неё был след от жёсткой ткани подушки. Он вытерся не полотенцем, а старым кимоно - запах мела в складках. Это было кимоно брата. Он носил его после смерти, не потому что хотел помнить, а потому что не знал, где лежит своё. В зеркале он увидел не лицо, а линию шрама, которой не было. Рука коснулась - и шрам проступил. Он не знал, когда он появился. Может, в ту ночь, а может, сейчас. -- Ты хочешь умереть? -- Я хочу вернуть день, когда был жив. Он вышел из дома босиком - камни втапливались в подушечки пальцев, как если бы земля проверяла, кто идёт. Они знали. Он не ученик. И не мастер. Он - тот, кто запомнил не то, что надо. |
|