|
|
||
Как было написано в одной читаной Андреем книге, "Европу XVI столетия с полным основанием можно было бы назвать "ярмаркой шпионажа". Тайные соглядатаи наводнили дворы Италии, Испании, Германии, Франции, Нидерландов и Англии. Правители государств, дипломаты и частные лица не скрывали источников своей информации в официальной и личной переписке. А услугами тайных осведомителей пользовались настолько широко, что современники по этому поводу часто и много иронизировали". Но была в Европе одна страна, про которую все думали, что она единственная, кто не имеет своей сети осведомителей за границей. И если вы подумали, что это Русь, то вы ошибаетесь. Речь шла про Англию. Вот только вся прелесть ситуации была в том, что англичане просто раньше других поняли, что светить своих агентов затея изначально глупая и, владея не менее разветвлённой сетью осведомителей, предпочитали не афишировать свою деятельность подобного рода. А насмешки? А насмешки можно и пережить.
Примерно так же думал и князь-попаданец, создавая подобную службу в своём приказе. Пусть все эти напыщенные снобы шутят в своих салонах, соревнуясь в колкости, зато русским агентам, которых якобы нет, будет легче работать в этом европейском гадюшнике. А вообще, правильной дорогой идут товарищи. Выставлять на всеобщее обозрение свою резидентуру только помогать чужой контрразведке кормить её дезой, чем, кстати, на Руси и занимались посольские дьяки, разливаясь соловьями о тьмотысячных ратях и баснословных богатствах государя. Да и зная, за кем нужно присматривать, куда легче отследить тех, кто считал себя самым хитромудрым и пронырливым (на чём и погорели многие заговоры). А оно нам надо? Потому и строил свою службу Андрей по другим лекалам, ставя во главу угла эффективность. А внешняя мишура пусть другими демонстрируется.
Правда, новой службе сильно не хватало подготовленных кадров. Нет, прообраз разведки на Руси уже существовал, но вот полноценной подготовки её сотрудники не получали, накапливая драгоценный опыт каждый сам по крупицам. Впрочем, за прошедшие десятилетия, что он находился в новом мире, Андрей уже привык к постоянному кадровому голоду, так что просто под чистую выгребал грамотных людей отовсюду, до куда мог дотянуться. Большим подспорьем стал заработавший, наконец, на постоянной основе конвейер княжгородской школы и княжеских интернатов. Сироты, взятые на попечение не только пленниками на войне, но и в голодные годы выкупленные у семей за условный мешок ржи, повзрослели и превратились в грамотных людей с широким кругозором. И вот из них-то и стал князь готовить кадры для разведки. Получалось по-разному, но в основном парни справлялись. Да и работали с ними настоящие профессионалы. К примеру, с первыми выпускниками до своей смерти успел поработать Лукас Хаммерштедт, трудный в общении, чрезмерно амбициозный, но очень умный и умелый человек, который поведал о многих нюансах, что были жизненно необходимы для работы за рубежом. Он вообще оказался очень интересным (хотя и впрямь очень сложным) человеком, по иронии судьбы ставший одним из первых иностранцев, завербованных русскими.
Его история началась ещё в прошлом веке. Великий князь Иван III Васильевич был первым из московских государей, кто активно занимался развитием спецслужб. Московское правительство при нем стремилось использовать любую возможность для сбора информации о соседних государствах, проявляя при том немалую изобретательность.
Не довольствуясь сведениями от послов и купцов, русские князья засылали к соседям лазутчиков. Которые могли быть кем угодно, даже просто сообразительными жителями приграничных территорий, которым поручалось "пытати вестей" за границей. Но для стратегических планов государя этого было мало! Руси нужны были агенты, способные передавать в Москву сведения высокой важности из самых высоких "кабинетов". А для этого простой "посыл" не подходил. Сословное общество имело свои ограничения. Так что пришлось русичам на ходу учиться вербовать агентов из числа иностранной знати. Сколько случилось провалов, пока они этот опыт получали, мы уже вряд ли когда узнаем. Но рано или поздно количество всё же переходит в качество. Вот и русским агентам улыбнулась удача: у них на пути подвернулся ливонский рыцарь Лукас Хаммерштедт. Люди дьяка Бородатого завербовали его, умело сыграв на личных амбициях человека, считавшего себя весьма недооценённым братьями-рыцарями и орденским капитулом. И после не раз воспользовались услугами столь ценного агента, прекрасно знакомого с жизнью в западном мире и способного быстро интегрироваться. А когда его работа за рубежом была закончена, он вернулся в Москву, где и получил за свои заслуги щедрую награду. По крайней мере, в 1517 году послы императора Максимилиана I наблюдали его стоящим в толпе царедворцев, разодетого в богатые одежды.
И вот такой человек и поделился своими знаниями и опытом с будущими разведчиками. А чтобы его знания не пропали втуне, его наставления были детально законспектированы и вставлены в учебные пособия, несколько свежеотпечатанных экземпляров которых князь забрал лично. Потому как у него, как и у любого аристократа, имелась и своя личная служба, которую Андрей отнюдь не собирался смешивать с государственной. Как кардинал Ришелье, он хотел иметь свои собственные источники, сведения от которых далеко не всегда стоит доводить до государя, но использовать прямо или косвенно их всегда будут тому во благо. Ведь князь был не просто политиком. Он был амбициозным политиком, который строил из Руси великую державу. И отлично понимал тезис: "кто владеет информацией тот владеет миром".
К тому же, как у любого царедворца, у него было слишком много противников, так что своя разведка обеспечивала ещё и его собственную безопасность. Агенты вербовались среди самых разных слоёв общества: и влиятельные сановники, и простые дворяне, и торговцы, и прислуживающие царице боярышни, и слуги, и даже нищие с паперти кого только не вербовали княжьи люди. К примеру, у Дмитрия Бельского информатором стала крестьянка-полюбовница, с которой молодой аристократ миловался в дальней вотчине. И вроде бы ну какой из неё источник, а оказалось, что князюшка был чрезвычайно не сдержан на язык и порой выбалтывал при ней весьма ценные сведения.
В общем, информация стекалась к Андрею рекой. И если чего-то князю и не хватало, так это полноценного аналитического центра. Точнее, центры то были (и в приказе, и в личной разведке), но вот аналитики в них ещё только делали первые шаги, нарабатывая бесценный опыт.
И всё же за десять последних лет русская разведка сделал просто гигантский шаг в своём развитии, далеко переплюнув саму себя из другой реальности. Её щупальца протянулась во многие сопредельные страны, но ещё куда больше государств только предстояло охватить широкой сетью. И одной из таких держав была Испания. Хотя, казалось бы, Русь и Испания союзники, но, как известно, уважающие себя спецслужбы ведут нелегальную разведку вне зависимости от того какие отношения в данное время связывают или разделяют страны, гремит ли между ними война или царит мир. Потому как никто не знает, что случится в будущем. Тем более что вредить своему союзнику Андрей не собирался. Пока не собирался. Но держать руку на пульсе желал. Потому что Испания, даже выйдя из империи, всё равно ещё долгое время будет мировым гегемоном. И как тут оставлять её без своего внимания?
Вот только процесс внедрения в испанское общество к его большому сожалению оказался чересчур долгим, растянувшись на несколько лет. В этом, правда, была и его вина, но затраченные усилия и финансы, по его мнению, стоили того
Энрике Энрикес де Веласко, второй граф Рибавадия и аделантадо майор Галиции, принадлежал к высшей знати испанского королевства грандам Испании. И в супруги ему выбрали не менее знатную даму Франциску Сармьенто, которая принесла ему не только графский титул, но и занимаемую должность, весьма денежную, надо сказать. Ведь вино из Рибавадии славилось по всей Европе и продавалось тысячами бочек, принося в казну провинции огромные доходы в виде различных отчислений и налогов. И единственное, что огорчало дона Энрике, было то, что за столько лет семейной жизни супруга так и не смогла порадовать его наследником. Причём причина крылась, скорее всего, именно в нём, так как за все эти годы он не смог заставить забеременеть не только жену, но и многочисленных любовниц, отчего к пятидесяти годам почти смирился с тем, что так и останется бездетным. Что, впрочем, отнюдь не мешало ему предаваться любовным утехам и дальше, пока на его пути не возникла рыжая красавица Катерина.
В Испанию она прибыла из Вены, в которую переехала после того, как османы разбили армию венгерского короля, убив при этом и её мужа, и дамокловым мечом нависли над беззащитными землями королевства, рухнувшим ко всему прочему в пучину династической войны. В столице Австрии молодая вдова, имевшая немного денег, недолго горевала по мужу, и довольно скоро вышла в свет, где сумела очаровать испанского кабальеро, оказавшегося в Вене по каким-то своим делам. Правда, дон Иглесиас Альмодовар недолго наслаждался уютом семейной жизни, и вскоре пал жертвой разбойного нападения, оставив беременной жене небольшое и практически не приносящее дохода поместье в Испании и кучу долгов. Однако Катерина, погоревав положенный срок и родив крепкого мальчугана, быстро показала, что управленцем она была куда лучше, чем её муж. Старые долги были со временем оплачены, поместье восстановлено и даже стало приносить кое-какой доход, но жить в деревне молодая женщина не захотела и, наняв умелого управляющего, укатила в столицу, где стала искать подход к королевскому двору. Альмодовары, конечно, древний род, но при дворе о них не помнили со времён Фернандо Великого, первого короля Кастилии. И гордая литвинка, ставшая испанской дворянкой, собиралась исправить это ради своего сына. А пока крошка Педро подрастал, окружённый няньками, сама она начала настоящую охоту на старого графа Рибавадия. И, надо сказать, любвеобильный гранд недолго сопротивлялся её напору.
Но если для дона Энрике это была всего лишь очередная победа, то у доньи Катерины по этому поводу были совсем другие планы. Она приручала своего любовника как опытный укротитель, не спеша, но и не давая тому охладеть и сорваться с крючка. А когда клиент полностью дозрел, поведала по секрету легенду о чудодейственном бальзаме, что изготовляют на востоке по древнему рецепту, и который помогает бесплодным супругам в их бедах. Причём достать подобный бальзам было непросто, так как был он довольно дорого и делали его в небольших количествах, потому что долго он не хранился. Но ведь донья не зря большую часть жизни прожила близ восточных границ христианского мира, где связи и деньги позволяли достать любой товар. И если граф только пожелает
Однако граф не пожелал, ибо от подобного зелья на милю тянуло колдовством. Каких трудов и ухищрений после того разговора стоило молодой вдове, чтобы сохранить их отношения, а потом и всё же уговорить набожного испанца испробовать привезённо снадобье, лучше и не вспоминать. Но к тому моменту, когда Франциска Сармьенто, графиня де Рибавадия отошла в мир иной, донья Катерина уже носила под сердцем ребёнка от графа. Ну, по крайней мере, так считал сам дон Энрике. А если и был у него помощник в этом благородном деле, то его имя донья Катерина хранила в строжайшем секрете, с жаром опровергая любые сплетни о чём-то подобном.
А сплетен хватало, ведь известие о беременности любовницы вызвало огромный скандал в благородном семействе. Не потому, что любовница залетела, а потому, что сестра Франциски Мария и главный конкурент Алонсо Пиментель, граф Бенавенте в случае появления законного наследника теряли слишком много. И не только поместья, но и титул графа Рибавадия, который по завещанию жены, оставался у дона Энрике до его смерти. А вот потом он либо переходил бы к наследнику графа, буде таковой появится, либо возвращался обратно в семью Сармьенто. Граф же, ослеплённый любовью, собирался узаконить не только своего ребёнка, но и свои отношения с доньей Катериной. А чтобы с будущей графиней и наследником ничего не случилось, даже нанял для неё охрану. Впрочем, сама донья Катерина тоже предпочла перестраховаться и для собственной безопасности укрылась у себя в поместье, которое за последнее время было весьма неплохо укреплено. К тому же, как говорят врачи, свежий воздух беременным женщинам очень полезен.
Вот такая бондиана разыгралась на землях Галисии и, читая отчёты своей "миледи кардинала" Катеньки, Андрей с нетерпением ожидал окончательной развязки. Граф Рибавадия, принадлежащий по крови к грандам Испании что может быть лучше для русской резидентуры? Это, пожалуй, будет покруче Кима Филби из кембриджской пятёрки. Даже если сама Катя так и не станет графиней.
С другой стороны его Мата Хари за эти годы не теряла времени зря и по сути уже являлась полноценным резидентом. Ведь кто сказал, что засланным казачком должен быть обязательно мужчина? Использовать женщин в эти времена уже умели и без него, да что говорить, если сама дочь великого князя была агентом своего отца и брата, извещая тех о положении дел на своей новой родине и в соседних странах. А потому, даже если дело с графом всё же сорвётся, ставку просто сделают на род Альмодовар, чьи славные представители честно и преданно служили короне с момента начала Конкисты
Отложив листы исписанной бумаги на край массивного стола, князь потянулся всем телом, разгоняя кровь и стремительно поднялся, отодвинув назад кресло, в котором сидел. Гонец, застывший в углу комнаты даже вздрогнул от резкого звука, разорвавшего тишину кабинета.
- Один или с охраной? обратился к нему князь.
- Разбойничков в лесах хватает, княже, но вся охрана в порту гишпанском осталась. Вместе с лошадьми меня дожидаются. Сюда же по морю на лодье один приплыл.
- Люди то на судне надёжные?
- Да как всякий, кто за злато-серебро работает.
- Тогда так. Письмо и деньги для доньи получишь завтра и сразу в путь-дорогу. Так что сегодня отоспись, а то видок у тебя, братец, тот ещё. Всё, ступай к Игнату, он тебя обиходит.
- Слушаюсь, княже, - склонил голову гонец и покинул помещение.
Андрей же, открыв железный сундучок с хитрым механизмом, положил туда донесение своего агента и вернулся за стол, к ожидавшим его бумагам. Ведь не только испанские дела требовали пригляда русского посла. Здесь, в Мехелене, где для русского посольства стараниями Маргариты Австрийской выделили целый дом, тоже творилась история.
К примеру, в ожидании прибытия императора, Андрей помогал послу короля Кристиана обхаживать его тётушку, дабы та помогла наконец-то выбить из скупого племянника столь необходимые сейчас норвежскому королю деньги. А то содержать этого авантюриста за свой счёт становилось дьявольски накладно, а в случае его поражения датский король мог и не признать новые северные границы. Ведь их провели даже южнее тех, что князь Ярослав подарил своему зятю Харальду III Суровому в качестве приданного за дочь пять столетий назад. Так что теперь не только Финнмарк, а по-русски Лопская земля, отошёл к Руси, но и приграничное поселение Тромсё, построенное как раз для защиты от поморов, поменяло свою принадлежность. И отдавать это всё назад Андрею, знавшему, как важны станут в будущем эти территории, очень не хотелось. А отдавать, коль датский король возмутиться, придётся. Василий Иванович глаза-то на деяния фаворита закрыл, но окончательного решения так и не принял. И коль политическая ситуация потребует, легко разменяет их на нужные ему преференции, чай деньги то за сии земли не его плачены. Вот и старался Андрей не хуже королевского посла
А тот, кроме денег за приданное, просил у Маргариты ещё и разрешения забрать с собой сына Кристиана Ханса и младшую дочь Кристину, проживавших при её дворе, раз уж Доротею уже выдали замуж за Прусского герцога Альбрехта. Ведь их отец осознал свои ошибки и решительно порвал с лютеранской ересью. Однако по данному вопросу бургундская наместница упёрлась и сообщила, что дети её племянницы приедут в Осло только тогда, когда Кристиан прочно усядется на престоле и добьётся признания своего титула от соседей. По поводу же приданного обещала всячески посодействовать, но сразу же добавила, что лишних денег у племянника сейчас нет, так как всё съедают идущие войны.
Оценив вежливый ответ, князь понял, что дела у Кристиана не так уж и хороши, и рассчитывать ему, по сути, не на что, но поделать с этим уже ничего не мог. Ситуация на Балтике стремительно катилась к хаосу и как повернуться события теперь не мог предугадать никто.
Правда довольно скоро выяснилось, что не одного только князя беспокоили новости из того региона
Зима 1528 1529 годов в Европе выдалась мягкой. Снег лёг достаточно поздно и жители Нидерландов, где остановилось русское посольство в ожидании императора, всерьёз опасались повторения прошлогодних бедствий, когда из-за капризов погоды во многих землях случился недород. Впрочем, справедливости ради, стоит сказать, что нехватку урожая легко компенсировали балтийским экспортом, отчего голландские дельцы получили прибыли сверх ожидаемых и теперь в нетерпении потирали руки, готовясь к повторению. И тревожные вести из балтийского региона стали для них настоящим холодным душем. Кристиан и Фредерик точили мечи, и в воздухе всё ощутимей пахло войной. А ведь когда Дания и Норвегия сойдутся грудь на грудь, Зунд может легко стать непреодолимой преградой для голландских кораблей. Что было неприемлемо, ведь это не только потеря барышей, что ещё можно было пережить, но и возможный голод, от которого вполне могут пострадать уже и купеческие семьи. Так что каждые новые вести только укрепляли пессимизм голландских торговцев.
А ведь 1529 год начался довольно здраво.
В Дании состоялся диспут во Фленсбурге между лютеранами (во главе с Германом Фастом) и более радикальными анабаптистами (во главе с Мельхиором Хоффманом), после чего датская Реформация отказалась от радикальных идей.
А в Священной Римской империи начался второй Шпейерский сейм, на который всеми сторонами возлагалось столько надежд.
Но потом ситуация просто взорвалась.
Сначала Фердинанд, действовавший от имени своего брата, императора Карла V, обратился к сейму, требуя отменить постановление о свободе вероисповедания, утверждая, что оно послужило поводом к многочисленным беспорядкам и даже клятвопреступлению со стороны императорского вассала, что в столь трудный час восстал с оружием в руках. Разумеется, лютеране, цвинглиансты и анабаптисты были против этого. Но их было мало, да и восстание, поднятое Филиппом Гессенским, сыграло против них, ведь по сути это вовсе не католики нарушили хрупкий мир, добытый с таким трудом на прошлом сейме. И потому решение о том, что там, где Реформация ещё не утвердилась до конца, Вормсский эдикт остаётся в силе, выглядел, на первый взгляд, как большая уступка католических сил. Но реформаторов это устроить не могло, ведь принять предложенный договор значило признать, что свобода вероисповедания допускается только в протестантской Саксонии, а во всем остальном христианском мире свобода мысли и приверженность Реформации являются преступлением и влекут за собой тюрьму и костёр. Так что они решительно опротестовали это решение сейма. А Филипп Гессенский немедленно призвал всех протестантов вступить в оборонительный союз и силой защищать свои свободы. И в результате вместо примирения над Империей всё сильнее сгущался призрак религиозной войны.
При этом именно действия Филиппа и стали причиной очередного изменения истории.
Дело в том, что после смерти Иоганна V Ольденбургского графство Ольденбург поделили между собой четверо его сыновей. Но если Христоф и его младший брат Антон были лютеране, то Иоганн VI и Георг остались верны католицизму. В иной истории в 1529 году братья-лютеране изгнали из Ольденбурга своих братьев-католиков, которые противились замужеству их сестры Анны за правителя Восточной Фрисландии Энно II Цирксена. Однако в этот раз события пошли по иной стезе. Иоганн категорически отказался отрекаться от престола. И, как и в иной истории, он обратился за помощью к Генриху V, герцогу Брауншвейг-Люнебургу, но, поскольку восстание Филиппа Гессенского внесло изрядный дисбаланс во внутреннюю жизнь империи, то попытка лютеран столь беззастенчиво захватить власть стала для графских соседей-католиков неприемлемой. В результате в один миг Ольденбург превратился в место боевых действий, где католикам потворствовал успех. Разбив в нескольких сражениях графско-городские дружины, они силой принудили теперь уже братьев-лютеран отречься от престола и тем самым полностью переписали историю этой части страны. Да так, что мало никому не показалось.
Ведь в иной истории Иоганн, потеряв всякую надежду вернуться к власти, женился на женщине не дворянского происхождения, отчего его дети не имели прав на титул и земли, и остались неизвестны истории. Однако теперь участь приживал досталась другим, а Иоганн, оглядевшись вокруг, решил, что увеличение лённых земель дело вполне себе богоугодное и с грацией носорога вмешался в дела несостоявшегося зятя Энно II графа Остфрисланд. Дело в том, что последний из вождей Еверланда, Эдо Вимкен-младший незадолго до своей смерти в 1511 году завещал Евер и окружающие земли восточнофризскому правителю Эдцарду при условии, что тот женит своего сына на его дочери. Однако его сыновья и будущие графы Энно II и Иоганн не стали ждать свадьбы и в 1527 вторглись в страну, заняв Еверский замок. А после смерти отца отказались от женитьбы, тем самым подвергнув законную правительницу Евера большому унижению. И если не считать того, что Энно II был лютеранином, то земли Еверланда и земли графства граничили друг с другом, так что не стоит удивляться тому, что Иоганн, как рыцарь на белом коне, пришёл на помощь обиженной сиротке.
В иной истории на помощь Марии пришел дрост Восточной Фризии Бойнг фон Олдерзум изгнавший чужаков из Еверланда в 1531 году. Но в этот раз всё случилось куда раньше и с куда более далёкими последствиями
Но прежде чем закончилась свара братьев в Ольденбурге, с Балтики пришла весть, что Северин Норби, не испугавшись весенних штормов, смелым налётом захватил Висбю и объявил остров Готланд владением норвежского короля. Словно ожидая подобного, Кристиан немедленно выступил в поход. Эскадра из двенадцати кораблей под командованием таких молодцов, как Клемент Андерсен, более известный как "шкипер Клемент", Мартин Пчелин и Браун ван Геттинген вышла из Осло и без приключений достигла Копенгагена, в котором должность бургомистра исполнял Амброзий Богбиндер, страстный сторонник Кристиана и Реформации. Да и горожане ещё не забыли те времена, когда Кристиан был королём Дании и как им жилось в ту пору. Так что мало кто удивился тому, что Копенгаген открыл ворота "узурпатору". А следом полыхнула восстаниями вся северная Ютландия.
Ютландское дворянство попыталось сопротивляться, но вместо быстрой и решительной победы над быдлом, как они называли восставших, было в пух и прах разбито ими. При этом поскольку в этот раз у восставших имелась своя конница, то и число погибших или попавших в плен дворян оказалось куда выше, чем в иной истории. Поняв, что сил сражаться у него недостаточно, король Фредерик спешно отъехал на юг страны, где и принялся набирать армию в ожидании помощи от Любека.
И вот тут Кристиан совершил ошибку. Вместо того, чтобы спешно идти за Фредериком, он с большей частью своей армии отправился в Сконе. Немногочисленные датские гарнизоны, занимавшие сконские города, были не в силах противостоять норвежцам в одиночку, а военноначальника, способного собрать их в один кулак, увы, не нашлось. Так что к лету провинция полностью признала над собой власть норвежского короля. Но при этом дал время Фредерику собрать достаточно сильную армию, во главе которой встал гольштейнский дворянин и член датского тайного совета Иоганн Ранцау, уже прославившийся разгромом восстания 1525 года.
Одновременно на море шла своя война.
|