Аннотация: Предисловие к книге Кристофер Марло. Избранное. Книга включает в себя перевод поэмы "Геро и Леандр" и пьесы Марло "Трагедия Дидоны, царицы Карфагена".
Предисловие
В настоящем сборнике мы представляем произведения Кристофера Марло (1564-1593), одного из самых великих писателей елизаветинской эпохи, автора таких известных пьес как ""Тамерлан Великий"", "Трагическая история доктора Фауста", "Мальтийский еврей", "Эдуард II" и других произведений. Марло оставался ведущим драматургом Лондона до литературного успеха Уильяма Шекспира. Даже Шекспир находился под влиянием использования Марло белого стиха в драматических произведениях. Форма белого стиха в драматургии потом стала стандартом для елизаветинского периода. Пьесы, поэмы и литературные произведения Марло известны своими спорными темами, особенно в конце его творчества.
В этой книге читатель может ознакомиться с полным переводом поэмы "Геро и Леандр". А также с ранней пьесой Марло "Трагедия Дидоны, царицы Карфагена".
В сборник входит и замечательное пасторальное стихотворение Марло "Страстный пастушок - своей возлюбленной".
"Геро и Леандр" - это эпиллий, то есть короткая эпическая поэма, которую Марло написал по мотивам произведения древнегреческого поэта VI века Мусея Грпмматика. Сюжет, конечно же, гораздо древнее и основан на различных вариантах греческого мифа. Сама по себе поэма - история о разлуке влюблённых, полная отсылок к римской мифологии, которые были понятны и значимы для большинства читателей Марло. Эта поэма была написана в последний год жизни Марло, в 1593 году. Это был год чумы, и все лондонские театры были закрыты. Поэтому Марло не мог писать для сцены, и поэзия стала для него творческой отдушиной. После неожиданной смерти Марло поэму продолжил и закончил поэт "елизаветинец" Джордж Чапмен на основе черновиков Марло.
В 1598 году вышло два издания поэмы "Геро и Леандр". Первое издание, содержащее только две сестиады поэмы Марло, имело титульный лист: "Геро и Леандр". Автор: Кристофер Марло. Лондон. Напечатано Адамом Айслипом для Эдварда Бланта. 1598. Кварто.
Титульный лист второго издания, содержащего полную поэму, гласит: "Геро и Леандр: начато Кристофером Марло и закончено Джорджем Чапменом. Лондон. Напечатано Феликсом Кингстоном для Пола Линли. 1598. Кварто.
Вот что писал о Кристофере Марло в своей статье знаменитый поэт и литературный критик А.Ч. Суинбёрн:
"Один из самых безупречных текстов и один из самых прекрасных фрагментов во всем спектре описательной и причудливой поэзии обеспечил бы Марло место среди памятных людей его эпохи, даже если бы его пьесы погибли вместе с ним. Его "Страстный пастушок" с тех пор остаётся непревзойдённым в своём роде - в чистом воображении и лучезарной мелодии без перерывов и провалов. Поэма Марло "Геро и Леандр", завершающаяся восходом солнца, что подвёл к окончанию ночь союза влюблённых, стоит особняком в своём веке и намного опережает творение любого возможного конкурента от смерти Спенсера до расцвета творчества Мильтона. По ясному мастерству повествования и изложения, по мелодичной легкости и простоте силы она не менее превосходна, чем по восхитительной красоте и безупречному совершенству отдельных строк или отрывков".
Ранние произведения Шекспира очень напоминают произведения Марло. Очевидно, Шекспир был знаком с ними, и строка из "Геро и Леандр" цитируется в комедии последнего - "Как вам это понравится".
Who ever lov'd, that lov'd not at first sight? - (Кто когда-нибудь любил, если не с первого взгляда?)
Акт 3. Сцена 5.
Когда в Лондоне был опубликован памфлет, поносивший Марло и Шекспира за безвкусицу их пьес, оба поэта парировали обвинения эротическими поэмами в овидиевой манере ("Геро и Леандр" Марло и "Венера и Адонис" Шекспира).
Немалая честь для Марло, что одно из его произведений даже сочли достойным Шекспира, которому долгое время приписывали прекрасную пасторальную песню
"Страстный пастушок - своей возлюбленной"
Марло называли "своего рода вторым Шекспиром, не только потому, что, подобно ему, он прошел путь от актера до создателя пьес, хотя и уступал ему как по славе, так и по заслугам; но также и потому, что в начатой им поэме "Геро и Леандр" он, кажется, обладает тем чистым и бесхитростным остроумием, которое присуще этому несравненному поэту.
Замечено, что у всех авторов елизаветинской эпохи наблюдается удивительная пышность слова и демонстрация богатства ума: они дают полную меру своей фантазии и нагромождению образов. "Они смешивают, - говорил Чарльз Лэм, - строку со строкой, спутывают предложения и метафоры. Суждение совершенно подавлено слиянием образов". Эти общие замечания применимы к рассматриваемому нами конкретному случаю.
В целом, поэма "Геро и Леандр" Марло (первые две Сестиады) имеет некоторые недостатки, но их критика совершенно несоразмерна похвале. Живость фантазии Марло не позволяла ему относиться к известной античной истории просто: ему пришлось раздуть великолепные излишества. При этом поэма Марло чрезвычайно музыкальна.
Смысловая резкость языка не мешает мелодии стихов, будучи удивительно свободным от причудливости, которая у Марло заключается не во фразах, а в идеях. - Наш автор нечасто использует прямые сравнения, хотя пояснительные сравнения встречаются часто; - он довольно щедро разбрасывает моральные сентенции, украшения по тексту, вводные апофегмы.
Во многих отрывках поэмы мы видим значительный уровень классической учености; - идея арфы Аполлона, издающей "музыку океана", известная античная мистификация; а также неумелость Леандра в любви, по-видимому, намекает на неумелость Дафниса в изысканном "пасторальном романе" Лонга. - Глубокое знание человеческого сердца проявляется в томящейся стыдливости Геро, которая носит видимость лицемерия, но на самом деле не является им.
Несколько слов о стиле второй части поэмы (сестиады 3-6), продолженной Чапменом. Его толпы смелых и буйных фигур, которые теснят друг друга в своём бурном рождении, - его раздутые фантазии - и его сухие, прямолинейные аксиомы, как бы опровергающие его энтузиазм. - Обычная метафора мыслей, "истекающих из мозга", никогда не применима к описанию изобретательского процесса Чепмена. Его образы и концепции извергаются, словно из кратера вулкана, выбрасывая в своём извержении одновременно яркий огонь и тёмный дым, - тлеющие угли и сухой пепел. В самых трогательных сценах он внезапно поражает нас философскими или метафизическими сентенциями, Неотъемлемой частью его фразеологии является и его стихосложение, которое бывает то ровное, звучное и полное, то резкое, угловатое, причудливо извращённое, странно искажённое. Но при всём этом он благородный дух: он заставляет своих читателей пылать, плакать, трепетать, испытывать любую привязанность, какую ему угодно, быть тронутыми словами или, вопреки им, испытывать отвращение и преодолевать своё отвращение. Чарльз Лэм верно подметил, что гений Чепмена скорее эпический, чем чисто драматический.
Несколько слов о восприятии поэмы Марло "Геро и Леандр" в разное время разными критиками. Исследователи не всегда одинаково оценивали эту поэму. Как утверждает, например, Роберт А. Логан, "стихотворение Марло (первоначально) считалось глубоко романтичным, как будто оно затрагивало наши чувства и эмоции, но редко обращалось к нашему разуму и суждению" (Logan, Robert A. "Perspective in Marlowe's Hero and Leander: Engaging Our Detachment." A Poet and a Filthy Play-Maker: New Essays on Christopher Marlowe. Ed. Kenneth Friedenreich, et al. NY: AMS Press, 1988. p. 279.) Поэму Марло считали чисто елизаветинской, потому что а ней не было ни одного непристойного слова или скверного намёка. И всё же основное мнение до недавнего времени было таково: "Геро и Леандр" представляла собой "эротическую страсть, распутный натурализм и самое бесстыдное торжество чувственности... которое мы можем найти в английской литературе" (там же). Однако современный взгляд исследователей на эту поэму в корне изменился, и критики пришли к единому мнению, что поэма "благодаря комизму и повествовательной отстраненности является шедевром, принимающим ироническую, антиромантическую позицию" (Godshalk, W.L. "Hero and Leander: The Sense of an Ending." A Poet and a Filthy Play-maker: New Essays on Christopher Marlowe. Ed. Kenneth Friedenreich, et al. NY: AMS Press, 1988. p. 307). В "Геро и Леандре" также присутствует элемент отстранённости, который является "неотъемлемым компонентом поэмы, основанным на утончённости, остроумии и иронии" (Steane, J.B. Marlowe: A Critical Study. Cambridge UP, 1964. p. 302).
В шестидесятые и семидесятые годы XVI века такие поэты, как Чёрчъярд, Гаскойн и Тербервиль, искали убежища в аллегорической средневековой интерпретации Овидия; Но в восьмидесятые и девяностые годы, когда итальянская овидианская традиция с её прославлением чувств и фантазии была в моде, такие поэты, как Лодж, Марло и Шекспир, прибегали к остроумию и утончённому юмору.
Возможно, лучшим примером любовной поэмы в итальянской овидианской традиции и, безусловно, одним из самых популярных, цитируемых и копируемых поэм английского Возрождения является "Геро и Леандр" Марло. Её мифологическое повествование изысканно, чувственно и образно, а её остроумие, варьирующееся от смешного до насмешливого, от возмутительного до мрачного, тонко и великолепно. Однако в основе его лежит столь же серьезное намерение и столь же нравственный дидактизм, как и мифологическая мораль.
Игривый, жизнерадостный, часто ироничный тон поэмы можно проиллюстрировать практически каждой строкой. Например, Леандр, в чьих чертах Абидос нашёл "всё, чего желают мужчины", педантичен в любовных познаниях, но невероятно наивен в их практике; а Геро, чья красота заставляла жителей Сестоса сбегать и "взирать на неё", робка и сдержанна в обществе своего возлюбленного, но при этом остаётся кокеткой и жрицей Венеры. В храме она выскальзывает из объятий Леандра, словно одна из испуганных голубок Венеры, лишь для того, чтобы оказаться "немного рядом с ним", когда он молится богине-покровительнице Геро. С криком, обнаружив красивого юношу обнажённым у дверей своей башни - "Узрев мужчину голого, визжит // (Смущает нежных девушек сей вид (237-238),", - она ищет убежища в своей постели, укрывшись одеялами.
Но самый эффективный комический приём Марло - это риторическое убеждение. После того, как Леандр приводит ряд дерзких и софистических аргументов, раскрывающих нелепость и противоречивость обета целомудрия Геро и её священнического сана, Купидон заставляет её проглотить его "золотой крючок". Дрожа, она обращается к Леандру с восклицанием:
"Где научился ты хитрить с девицей?
Слова те ненавистны вроде мне,
Но речь твоя красивая вполне"
(338-340)
Леандр покоряет её не мужской силой, красотой лица и стана или богатыми дарованиями, а красноречием. Текстура поэмы сверкает блестящими афоризмами, которые не проповедуют честность или добродетель, но, по иронии судьбы, поощряют ложь и порок. Храм Венеры, в котором Геро является жрицей богини любви - храм чистейшей чувственности: из яшмы, серебра, хрусталя, резных виноградных лоз и фруктов. Потому там много изображений любовных сцен с богами. и прекрасная молодая пара, влюбившаяся с первого взгляда у подножия серебряного алтаря Венеры, - несмотря на застенчивое и куртизанское поведение Геро и остроумные похотливые ухаживания Леандра, - обречена самой природой на физическую любовь.
Эта лирическая и утонченная поэма, прославляющая творческое воображение, раскрепощающая чувства и воспевающая искреннюю и чувственную любовь между двумя образцами земной красоты, физические аспекты которой находят себе равные, как и её достоинство, лишь среди самых эротичных проявлений любви олимпийцев, имеет серьёзный и нравственный смысл. В начале поэмы Марло признаёт свой источник, показывая нам главного героя: "Леандр влюблённый, юный и прекрасный // (Мусей воспел конец его ужасный) (51-52), и рассказывает историю страсти Леандра к Геро, чтобы указать на мораль: когда такое желание - этот чрезмерный жар в крови - имеет своей целью не брак и не рождение детей, а удовлетворение чувств, то оно низводит человека - как это было с богами - до уровня животных и превращает его в прах. Таким образом, тема поэмы трагична, но манера исполнения комична.
"Трагедия Дидоны, царицы Карфагена" - одна из самых ранних пьес Кристофера Марло, написанная, вероятно, между 1585 и 1587 годами, возможно, в соавторстве с Томасом Нэшем. В ней разворачивается трагический роман между Дидоной, легендарной основательницей и царицей Карфагена, и Энеем, троянским героем, которому суждено было основать Рим. Опираясь преимущественно на "Энеиду" Вергилия (книга IV), Марло превращает эпическую поэму в театральное произведение, смешивая классические мифы с елизаветинской драмой. Пьеса, вероятно, была впервые поставлена "Детьми часовни её Величества", труппой мальчиков-актёров, и была опубликована посмертно в 1594 году. Хотя "Дидона" и не так известна, как более поздние произведения Марло, она остаётся значимым примером раннего взаимодействия эпохи Возрождения с классической литературой и предвестницей более поздних трагических историй любви в английской драме.
По жанру эта пьеса Марло - трагедия (как и названа она на титульном листе издания 1594 г.), но в ней также присутствуют элементы романтики, мифологии и политической драмы. Литературный стиль пьесы отличается характерной для Марло мощной линией - возвышенным, поэтичным белым стихом, наполненным яркими образами и эмоциональной интенсивностью. Речи Дидоны, в частности, демонстрируют способность Марло передавать глубокий пафос, в то время как сцены с богами (например, легкомысленное увлечение Юпитера Ганимедом) вносят сатирический, почти дерзкий тон. Сочетание высокой трагедии и игривой комедии создаёт динамическое напряжение, превращая пьесу одновременно в дань уважения и ниспровержение классической традиции.
Мало кто из женщин, героинь античной мифологии, может сравниться по значимости и трагичности с Дидоной, царицей Карфагена. Её история - это не только история любви и утраты, но и история власти, предательства и разрушительного взаимодействия человеческих чувств и божественной воли. Путь Дидоны, известной также как Элисса, от финикийской принцессы до основательницы одного из величайших городов Древнего мира полон нюансов, перекликающихся с темами верности, лидерства и жестокой неизбежности судьбы. Её трагическая кончина, наиболее ярко увековеченная Вергилием в "Энеиде", раскрывает хрупкость даже самых могущественных правителей перед лицом неподвластных им сил.
"Место и значение Кристофера Марло как лидера среди английских поэтов практически невозможно переоценить исторической критике, - великолепно сказал А.Ч. Суинбёрн, - Никогда ни один великий писатель не оказывал на своих собратьев более полного и неоднозначного влияния. Он первый, и только он, направил Шекспира на верный путь творчества; его музыка, в которой нет отголосков музыки кого-либо до него, нашла свой собственный отклик в более продолжительной, но едва ли более возвышенной гармонии Мильтона. Он - величайший первооткрыватель, самый смелый и вдохновенный первопроходец во всей нашей поэтической литературе. До него в нашем языке не было ни подлинного белого стиха, ни подлинной трагедии. С его приходом путь был подготовлен, тропы выпрямлены для Шекспира".