Аннотация: ...Окинула исследовательским взором обширную домашнюю библиотеку - а там на полках уйма книг, и все о загадках Мироздания. Видимо-невидимо книг, и хоть бы одна завалящая брошюрка о жизни старушек на пенсии...
Про старушку и библиотекаря
Одна старушка вышла на пенсию. Вышла - и растерялась.
Она не сама, её добрые коллеги выпроводили: идите, говорят, Альбина Максимовна, отдыхайте, пора вам. Вы, говорят, для науки столько всего сделали, научный мир перед вами в большом долгу. Оставьте нерешённые задачи молодым и дерзким, пусть теперь они хоть чуть-чуть погрызут то, что осталось от науки после вас. И не спорьте, дорогая, и не возражайте. Знали ведь, что характер у неё в научных диспутах закалённый - такой, что непременно заведётся и станет спорить в пух и прах. Ух, как она поспорила бы... Но после таких слов уже не имело смысла. А смысл для неё всегда имел первейшее значение. Смысл и научная честность - два столпа её личного бытия. Научная честность сказала ей: "Спорь не спорь, Альбина, скандаль не скандаль, а смысл?" Ну, она и не стала.
И вот стоит старушка посреди квартиры и думает, чем ей теперь заняться. Она всю жизнь горела научной работой - посвятила себя всяким там фермионам, бозонам и прочим кваркам. Умная была, как два Эйнштейна, Эверетт и Пенроуз в одном флаконе, очень много знала. С циклотронами и фазотронами была на "ты". А как отдыхают старушки на пенсии и что такое вообще "отдых", - ей невдомёк. Вот такой кандибобер случился - растерялась. Окинула исследовательским взором обширную домашнюю библиотеку - а там на полках уйма книг, и все о загадках Мироздания. Видимо-невидимо книг, и хоть бы одна завалящая брошюрка о жизни старушек на пенсии. Засомневалась: да есть ли она, жизнь на пенсии, не фантом ли? "Опыт, Альбина, сын ошибок трудных", - напомнила ей научная честность. И за неимением нужной брошюрки пустилась старушка на поиски и эксперименты.
Оказалось, что жизнь на пенсии есть и имеет много гитик.
Сразу выяснилась, что опция "воспитывать внуков" ей недоступна - у неё не было детей. Некоторым старушкам альтернативой служили собачки и котики. А у неё на них аллергия. Эти обстоятельства сильно сужали поле отдыха на пенсии.
Ещё были сканворды и кроссворды. Однако практически сразу стало понятно, что кроссворды в среде старушек не то чтобы презираемы, но уж точно осуждаемы. Да и не нашлось такого кроссворда, который продержался бы неразгаданным дольше пяти минут. Хоть садись и сама составляй. А смысл? Кто его после разгадает? Тому, кто осилит придуманный ею кроссворд, впору Нобелевку давать, а это морока ещё та.
Синхронное лузгание семечек с рассвета до заката на скамейке в компании соседок, на первый взгляд, выглядело медитацией довольно заманчивой, а на поверку оказалось делом весьма и весьма непростым. Высший пилотаж старушечьего отдыха. Многие старушки просто рождены для такого. А те, что не рождены, как правило, адаптируются и приобретают устойчивый навык за три дня. А через неделю любая старушка уже мастер-виртуоз. Нет, Альбина тоже смогла бы. Пусть не за три дня, как все. За год-полтора, глядишь, освоилась бы, доросла. В конце концов, у неё опыт симпозиумов и конференций. Не боги горшки обжигают. Но ведь требовалось ещё источать желчь и перемалывать косточки прохожим. Не взирая на лица. Ежедневно. Беспощадно. И главное, бессмысленно. А вот к этому она была абсолютно непригодна. По всему выходило, что расщеплять протоны на мюоны было куда проще, чем перемалывать косточки соседям. Научная честность ей так и сказала: "Вероятность успеха - на уровне планковских величин. Это тебе, Альбина, не по зубам. Не твоё это. Таких не берут на скамейку, смирись и даже не пытайся". Она и не стала.
Попробовала вязание. Уж как только она ни старалась! От усердия искололась спицами от головы до пят, чудом не лишила себя зрения, и на десятый раз в травмпункте ей строго запретили: "Вязание, дорогуша, вам категорически противопоказано - ни спицами, ни крючком, ни коклюшками. Ни-ни! Забудьте! Себя не жалко, так хоть нас, врачей, пожалейте".
Научная честность приняла медицинский факт безропотно.
Много всякого перепробовала старушка - и всё примерно с тем же успехом. Пока, наконец, не открыла для себя домашнее консервирование. Это, можно сказать, был её последний шанс найти своё место на пенсии.
Домашние закрутки поначалу показались ей банальными. Вульгарными даже. Однако там, где у других взрывались десятки банок - хоть с уксусом, хоть без - у неё любой рецепт всегда получался. Соленья, маринады, компоты, конфитюры - всё удавалось с первого раза. Ну а там уже и до общей кулинарии недалеко. Пошли жюльены, кулебяки, долма с фасолью и телятиной... А сюрстрёмминг получался такой, что эскимосы признали старушку почётной гражданкой Рейкьявика. И вскоре уже не осталось в мире такого рецепта, который бы ей не подчинился. Конкурсы всемирные выигрывала. Открылся у старушки недюжинный талант, стала старушка кулинарным гуру Интернета.
Казалось бы, живи и радуйся. Ан нет, неуёмный азарт бурлил и требовал новизны, а научная честность возьми да шепни: "Народный университет кулинарии ты, Альбина, прошла блестяще, что да, то да. Молодец! Однако же рано тебе почивать на лаврах..."
И подалась старушка в свой второй дом - Главную Государственную Библиотеку, куда уже давненько не заглядывала. Там строгий библиотекарь в синем конторском халате и старомодном пенсне, приветственно кивнул ей и без лишних слов прикатил тележку объёмистых книг со всего света. А старушка ему и говорит: "Это вы, любезный Соломон Лазаревич, поторопились. Трактаты эти вы, друг мой, привезли совершенно напрасно. Труды о чёрных дырах, квазарах, пульсарах и природе гравитации мне теперь без надобности, пусть их аспиранты читают. А найдите-ка мне, голубчик, что-нибудь этакое о позабытых рецептах". Пенсне у библиотекаря так и выпало от удивления. Приладил он пенсне на место, взял старушку под локоток и увлёк за собой в глубокое подземелье, где в особом микроклимате хранились халдейская клинопись, майянские дощечки, древнеегипетские папирусы и прочие инкунабулы-гримуары на древних и забытых языках.
Взяла она вавилонскую табличку, глядь, а там клинописный рецепт шумерского пива. Приготовила дома всё чин по чину, как завещали шумеры. Не то чтобы ей пиво было так уж интересно, зато на форуме интернет-знатоков рецепт произвёл фурор. Значит, годный рецепт, догадалась старушка, актуальный.
Снова отправилась она в библиотеку и взяла там древнеегипетский папирус - и это оказался рецепт луковой похлёбки из гробницы Тутанхамона. С похлёбкой она изрядно запарилась, но все старания её оправдались с лихвой - похлёбка получилась на славу и понравилась ей больше халдейского пива. Сетевые знатоки похлёбку тоже нахваливали. Оно и понятно: фараоны питались не абы как, не абы чем.
На третий раз взяла старушка майянскую дощечку из кремнистого сланца и обсидиана. Пока любовалась искусством древних резчиков, расшифровала иероглифы - оказалось, это рецепт бобовой лепёшки из пирамиды Кукулькана. Попробовала испечь - чистое объедение, язык проглотишь. Научная честность признала: жрецы майя знали толк в еде. Интернет-общественность рецепт горячо одобрила.
Дошёл черёд до гримуара в серебряном окладе. А в нём рецептов - видимо-невидимо, глаза разбегаются. Хотя расшифровать их было весьма непросто, пришлось повозиться. Вот уж отвела она душеньку, готовя всякие зелья! Во времена молота ведьм на костёр отправляли за меньшее. Общественность следила за ходом её экспериментов с таким жадным интересом, что Интернет дымился и искрил.
И вот добралась наконец-то старушка до одной очень ветхой страницы, на которой дыр в пергаменте было больше, чем букв. Читает она и понимает вдруг: "Да это же не что иное, как рецепт возвращённой молодости!" Заинтересовалась, стала разбирать ингредиенты: всё вроде бы понятно, всё доставаемо, только неизвестно, как раздобыть главное - философский камень. "Его не просто нет, - хмыкнула научная честность, - а и в принципе быть не может". Ну и какой тогда смыл? Вот и верь после этого инкунабулам. Расстроилась старушка, захлопнула дурацкий гримуар. Зря только пылинки с него сдувала. Весь азарт пропал.
Вернула бесполезный фолиант библиотекарю, а у того всевидящее пенсне и зоркий глаз. Заметил он, что старушка не в духе и новых книг брать не хочет, стал деликатно интересоваться, выяснять: в чём, мол, причина вашей столь внезапной ипохондрии?
Тут старушка сгоряча возьми и скажи вслух всё, что она думает о древних шарлатанах с их дырявыми гримуарами.
Поманил тогда Соломон Лазаревич рассерженную Альбину Максимовну в самую глубь хранилища.
Долго шли они по лабиринту стеллажей мимо всех сокровищ и лишь в дальнем-предальнем закоулке немыслимых дебрей библиотеки остановились перед чёрным кристаллом, хранимым в ларце из чистейшего горного хрусталя. Завернул Соломон Лазаревич тот ларец в свой синий конторский халат и протянул со словами: "Вы уж простите, больше чем на три дня выдать не могу".
Воспрянула старушка духом, два дня кряду без сна и отдыха возилась с рецептом. Что ни говори, а трудновато пришлось. Да что там, трудновато! Никогда в её жизни не было всё настолько сложно. Прям кровь из глаз. Если бы не опыт наладки Большого адронного коллайдера, кто знает, смогла бы она вообще...
Однако она справилась. На третий день из реторты раздался чарующий звон и заструился дивный аромат - приготовила-таки старушка эликсир вечной молодости! Контрольное испытание на чучеле музейного дронта наглядно подтвердило заявленный в гримуаре эффект.
По сложившейся привычке похвасталась она своим удивительным достижением на форуме интернет-знатоков. Да лучше бы промолчала. Никто её там не похвалил, никто за неё не порадовался. Только гадостей в ответ накидали полную панамку. Уж на что желчные старушки на дворовых скамейках беспощадны и злы, а и те блюдут себя, от подобных грязных слов строго воздерживаются.
Только Альбине те ядовитые ответы были что с горы что под гору, ей на них уже было начхать. Вернула она хрустальный ларец с кристаллом в библиотеку, а в сумрачном коридоре хранилища прижала Соломона к стенке и спросила напрямик: "Я знаю, что вы были в меня влюблены. Это правда?" Библиотекарская честность не позволила тому солгать, и он сразу сознался: "Я и сейчас люблю вас". Достала тогда Альбина из дамской сумочки две склянки волшебного эликсира, говоря: "Я думаю, Моня, нам обоим есть смысл выпить это сейчас. Давайте вернём себе молодость и проживём её так, чтобы годы спустя мы могли воспитывать внуков".