Сын великого князя ответил рефлекторно, словно студент на экзамене:
-Теперь понял факт!?
-Да, вот как раз я вам и хотел предложить заночевать у хороших девушек. Такие ядерные бабы, оживят мертвеца, хотя разве петух плохо топчет кур!?
Если бы меня сравнили бы с петушком, особенно дамы я был бы на седьмом небе от счастья!
Здесь мульти-мушкетеры как говорят "зависли", почему в их мире петух символ агрессии и сексуальной мощи значит диаметрально противоположное!?? Как не перебирай память не найдешь нужной инструкции и подсказки.
-Не логично! Может это человеческий парадокс!?
-Логично, парадоксальность считается у греков признаком большого ума, и искусства софистики именно это предусматривает высказываться: максимально парадоксально.
Княжич Владимир произнес все это с видом ученика, прилежно выучившего урок.
Время было позднее и дальнейшее изощрение в софистике и казуистике было неуместным. Домик, где жили легкие девушки, был каменным, аккуратным со статуями амурчиков. Улицы города, были чисты и даже кое-где горели фонари. Мысль о сексе с людьми, была довольно противоречивой. Инструкции категорически запрещали мульти-мушкетерам любые виды секса с человеческими телами. Исключение - если прикажет высшее командование! Однако теперь правила изменились, запретный плод сладок и так хочется неизведанного. Приняли их радушно, толстая хозяйка притона, даже отказалась брать с княжича плату:
-Да мы бы сами тебе заплатили, для нас честь, что ты ясное солнышко посещаешь нашу любовную обитель.
-Платить мне не надо, пускай моих друзей обслужат по высшей форме.
-Конечно князь. Себе кого возьмешь.
Княжич весело подмигнул:
-Елену.
-Добра, а эти хлопцы кого? Они здесь впервые хай, выбирают.
Иван не удержался от глупого вопроса.
-Тут у вас секс?!
-Чего!
Толстая тетка и пара смазливых прислужниц вылупила зеницы. Не всем дано знать греческий язык:
-Половой акт!
-Ась, акт, а полы мы вымываем, там все чисто, блестит! Раздевайтесь, не бойтесь князья, тут у нас не воруют.
Эдмонд скинул одежду, а вот Эльвира растерялась, она все-таки девушка:
-Раздевайтесь и вы. Да и веники еловые прихватите.
Иван сдвинул удивленные брови:
-Зачем веники?
-Зачем? Бить, себя будете, или вас или вы ее!
Эдмонд Д"Артаньян проревел:
-Что это - садомазохистский аттракцион? У вас конкретные извращения!
Эльвира надулась и тяжело задышала, стоило нелегких усилий сдерживать смех, сочащийся из всех щелей:
-А чего ты сходишься, говори!
Эльвира замахала головой, стоит только раскрыть рот, как дикий рогат, вырвется наружу. Она просто дикой ланью выскочила на улицу:
-А куда убежал ваш товарищ?
Слегка растерянный княжич мотнул головой:
-По нужде Марфа. Огонь уже горит?
-Да кипяток приготовлен.
Эдмонд Д"Артаньян машинально скинул одежду, то, что происходило, напоминало сумасшедший дом, а сумасшедшим лучше не перечить.
-Неужели вам нравиться кипяток?
-Да особенно пар, наддающий жар. Вы видимо издалека, хотите поддать крепока?!
Мульти-мушкетер предпочел промолчать. В следующей комнате было уже жарковато, мраморная плита покрылась парными пупырышками. На резной дубовой скамье сидели три обнаженные девушки, рядом стояли тазы с дубовыми и еловыми вениками. Владимир сразу загорелся, а вот Эдмонд смотрел на них с видом профессора, рассматривающего бабочек. Фигуры уже довольно развитые, крепкие, грудастые, мясистые, но не чрезмерно. Почти фотомодельнные телки - пышноволосые масть рыжая, черная и русая. Они тоже с интересом рассматривали новичка. Несомненно, Эдмонд Д"Артаньян в этом видении по-своему был очень красив. Скульптурная фигура с глубокой мышечной прорисовкой, острые бицепсы, стальные проволоки жил под бледной почти зеркальной кожей. Мульти-мушкетер весь был какой-то литой, словно из жидкой стали, холодный и подвижный.
-Это ангел!
Одна из девушек едва слышно шепнула подруге. Княжич распахнул следующую дверцу, дунуло крепким горячим ветром. В полумраке зловеще мерцали крашеные ступеньки, их было семь от нижней темно-синей, до верхней красной. А жар стоял не шуточный. Владимир с трудом добрался до верхней полки, раскаленные потоки обживали кожу, последовавшие за ними девушки и вовсе не смогли забраться на красную скамью и, вскрикнув, примостились на зеленой скамейке, жалобно вопя: