Эдмонд постарался взять себя в руки. Нужно проявить все мужество и выдержать жестокие истязания. И добиться своего оправдания. А ему уже сказали, как дойдет очередь приведут пытать. И там мало не покажется. И плетка по ребрам, это еще самый легкий вид истязания.
Вот принесли еще одного мальчишку. Его превратили в кровавое месиво. Босые ножки покрыты волдырями. Видно, поработали капитально.
Эдмонд решил, что он будет в любом случае молчать, и постарается не разреветься. Он ведь сын Шарля Д"Артаньяна и этом все сказано.
Говорят ожидание смерти хуже, и неприятнее самой смерти. Почти тоже самое можно сказать и о пытках. Мальчики избитые и обожженные постанывали. Пищали в углах крысы, лезли насекомые на раны подвергшихся истязаниям детей.
Эдмонд кое-как подошел к искалеченному мальчику и стал руками сгонять насекомых.
В этом момент дверь раскрылась. Послышался рев:
- Эдмонд Д"Артаньян на выход!
Мальчик молча кивнул, медленно поднялся и звякая кандалами вышел в коридор. Дорога оказалась настолько короткой, что мальчишка не успел ни испугаться, ни даже взволноваться. Новая дверь со скрежетом распахнулась перед шотландцем, он сделал вдох и вошёл в... камеру пыток.
Ууууух, сказало сердце Эдмонда, падая куда-то вниз. Противно и стремительно. Он сглотнул кислую слюну - вышло громко.
Знакомый по таверне мужчина уже был здесь и узнал бы всё. Казалось, тут ничего и не изменилось - сидел за столиком писец, возился с инструментами палач... Только возле огня ещё стоял высокий худощавый человек с острой бородкой. Скрестив на груди богатого камзола руки, он внимательно и тяжело смотрел на мальчика.
Графа Барбаросса знали по обе стороны границы в лицо все...
Тоска, охватившая Эдмонда, была мучительной и беспросветной.
Граф сделал несколько шагов к пленнику. Смерил его взглядом с головы до ног. Перед ним стоял гасконский мальчишка - а дети по ту сторону границы взрослеют раньше детей северных французов, правда морально, даже тех, кто живёт здесь и в свою очередь взрослеет куда раньше своих собратьев с Британии. Хотя обычный вроде бы мальчик - для двенадцати лет средний рост, светловолосый, красивый, мускулистый. Сын Д"Артаньяна... Ну что ж, сын Д"Артаньяна. Начнём...
- Ты - гасконец Джеймс из клана де Констанции?
Эдмонд увидел, что писец начал быстро скрести пером по пергаменту. Мгновение смотрел на это, потом ответил ясно и спокойно:
- Да, это я. Я Эдмонд де Д"Артаньяна, граф чёрной ветви... после того, как в боях голландцы убили моего отца и хотели прикончить, всех моих близких сородичей.
Лицо графа осталось непроницаемым. Он задал следующий вопрос:
- Верно ли, что ты так же называл себя сыном Шарля Д"Артаньяна?
- Нет, - голова мальчика качнулась. - Я не НАЗЫВАЛ СЕБЯ сыном Шарля Д"Артаньяна, я - сын Шарля Д"Артаньяна.
- Никто. Клан Ролло происходит от крови Ролло Нормандского, и его права на трон Франции с отцом Шарлем Д"Артаньяна, старше чем у кого бы то ни было.
- Посмотри, - граф Барбаросса сделал шаг в сторону. - Это всё для тебя. Ты ведь и убийца, и самозванный сын Д"Артаньяна, а теперь еще и на трон Франции разеваешь пасть!
Эдмонд знал, что смотреть нельзя. Но отвести глаз не мог, с болезненным любопытством угадывая назначение каждого из предметов на большом грубом столе. Щипцы, сверла, иглы, тиски и многое другое. Рядом стояли и "испанские сапоги". Он вздрогнул и отвёл глаза, полные сладким холодным ужасом, только когда Барбаросса вкрадчиво спросил - негромко:
- Это ведь твой отец Шарль Д"Артаньян вместе с Арамисом готовил заговор против короля? - вытянутая в сторону писаря рука графа; щелчок пальцев. - Ты умеешь писать? - Эдмонд кивнул, стараясь не вернуться взглядом к предметам на столе. - Молодец. Вон пергамент, перо, чернила. Пиши. И отправишься обратно в камеру, мы выберем тебе самую приличную одиночку, где посидишь, пока будет идти следствие. Потом ты еще дашь показания против герцога Арамиса и Шарля Д"Артаньяна. За помощь следствию тебя помилую, и я возьму тебя служить в королевскую гвардию. Нам такие люди нужны... А если откажешься, то... сам понимаешь, на тебе висит убийство и кража и многое другое!
...Что было делать Эдмонду? Он не мог предать своего отца Шарля. Ведь есть время говорить - и есть время молчать; слова были сказаны все - теперь пришло время молчания, и Эдмонд молчал. В воцарившейся тишине слышно было, как прерывисто, громко дышит мальчишка. Маленький гасконец прикрыл глаза, чтобы набраться мужества, которое ему было так нужно. Но за закрытыми веками продолжал пылать огонь в очаге и горне. Совсем рядом.
Граф Барбаросса - глава французской тайной полиции, посмотрел на мальчика внимательно. Он видел разных людей в таких вот условиях. Кто-то начинал говорить сразу. Кто-то - поплатившись за молчание страданием, более или менее долгим. Кто-то молчал до конца и молча умирал. Правила тут не было. Ни возраст, ни пол, ни положение в этом земном мире не давали гарантий на смелость и не делали человека трусом. Так что...