Девочка тяжело вздохнула. Мальчик взял в руки маленький кусок хозяйственного мыла и принялся тереть жесткие, исцарапанные в ссадинах и ушибах ножки девочки.
Женщина сочувственно произнесла:
- Ты босая шла в такой мороз?
Мария кивнула ответив:
- Башмаки очень грубые, не по размеру, натерла пятки. Да и мне босиком привычнее, и ножкам легче!
Женщина с улыбкой произнесла:
- Так и простыть недолго. А обувь достать особенно для детей тяжело, под оккупацией народ обнищал. Но вот дет Владимир отличный лапти плетет, может заказать и тебе по размеру? Это лучше, чем деревянные башмаки!
Мария отмахнулась:
- Ай, не надо... Я никогда в детстве не болела, и без обувки похожу. А так в лаптях, я почувствую себя нищей сильнее, чем босая.
Женщина сама потерла Марии ножку, шершавую, мозолистую подошву и заметила:
- Она у тебя как у крестьянки, жесткая! Но путь предстоит неблизкий. Может, поешь на дорогу?
Марию, которую уже второй день мучил голод, кивнула:
- Вот это можно!
Обед оказался скромным. Женщина была вдова и растила пятерых детей. Все получили по картошине в мундире и чашке молока. Мария уже была довольно высокой, и у нее формировалась фигура, обещая вскоре превратиться в цветущую и красивую девушку. Одной картофелины, было, разумеется, мало для растущего организма. Но попросить еще при такой бедности совести не хватало. Дети худые, но веселые, постоянно улыбались и посмеивались.
Мария облизала себе пальцы и выпила вкусное молоко до капли. Есть захотелось даже больше, чем до обеда. Но она уже привыкла питаться впроголодь. Ничего уже картофелина, сжеванная вместе кожурой, и жирное молоко кое-что дало для организма. А там может, попадет на хату побогаче и партизану прокормят.
Женщина передала Мария шрифт. Девочка спрятала его в деревянную подошву тяжелого ботинка. После относительно теплой хаты на улице ее обдало холодом. Женщина подбежала к ней и накинула на плечи платок. Мария откинула обратно:
- Не надо! Вы так бедны! Пусть будет лучше детям!
Вдова поцеловала девочки на прощанье и произнесла: