Стюи, в день развода с Мэдлин, сказал своему адвокату, Стиву Стейну, что хочет усыновить пятнадцатилетнего Ричи. Многие посчитали бы это странным, но Стюи любил Ричи так же сильно, как и Стефани, свою собственную дочь, и он считал важным передать эти чувства наглядным образом.

- Я думала, что это прекрасно, - сказала Мэдлин.

С настоящим отцом Ричи никогда не общался, и Стюи хотел хоть как-то загладить эту боль. Стейт занялся оформлением надлежащих документов, и усыновление осуществилось. Хоть Стюи и осыпал Ричи подарками, пока тот рос, но этого было недостаточно, чтобы заполнить пустоту, оставленную отсутствующим отцом.

- У Ричи были свои демоны, с которыми никто не мог справиться, - сказала Мэдлин.

После раздвода Стюи регулярно навещал Стефани и Ричи, но в 1988 году дела приняли другой оборот, когда Мэдлин на год переехала со Стефани во Флориду, чтобы посмотреть, сможет ли она устроить свою жизнь вдали от бывшего мужа, к которому всё ещё чувствовала сильную привязанность. Переезд оказался трудным испытанием для всех. Ричи не хотел уезжать, поэтому остался со Стюи, который вернулся в дом на Ковентри-лейн. А Мэдлин и Стефани, прожив год во Флориде, вдали от двух самых важных мужчин в их жизни, решили вернуться в Лас-Вегас.

Стюи, вероятно не идеальный образец для подражания, но пока Ричи жил с ним, в течение года, он делал всё возможное, чтобы быть хорошим родителем. Конечно, неудивительно, что впечатлительный ребёнок, наблюдая за своим усыновителем, оказавшимся топовым профессиональным гемблером и чемпионом мира по покеру, и сам заинтересовался азартными играми - но не из-за того, что Стюи прямо-таки сидел и наставлял его.

- Стюи никого ничему не учил, - сказала Мэдлин. - У Стюи бы на такое не хватило терпения. Если Ричи чего-то и перенял у него, так это глядя со стороны. И, путём наблюдения, он действительно выучился. Они вместе просматривали спортивный раздел, говорили о спорте. У Ричи был намётанный глаз, когда дело казалось ставок. Он штудировал газеты, как сумасшедший, и приноровился к гандикаперству, к тому, как всё анализировать. В начале сезона он сделал ставку на одну футбольную команду и выиграл несколько тысяч долларов, когда они завоевали Супербоул. Деньги Ричи потратил на подержанный Porsche - свою первую машину. Серьёзное дело.

Но Ричи продолжал переживать из-за развода. По слова Мэдлин, Стюи своим поведением не облегчал ситуацию.

- Даже после развода Стюи страшно ревновал, - сказала она. - Я вернулась обратно в дом, к нему и к детям на пару месяцев, но потом нашла себе жильё в загородном клубе Лас-Вегаса и переехала туда со Стефани. С помощью Ричи он пытался узнать, как я провожу время. Стюи говорил ему: "Ричи, выясни, чем занимается твоя мать. Выясни, с кем она встречается" - что-то в таком роде. А для него это было тяжело. Дети такого делать не должны. Ричи и без того чувствовал себя подавлено, а такого легче не становилось.

Когда Стюи исполнилось восемнадцать, он бросил школу, незадолго до окончания. Это огорчило и Стюи, и Мэдлин, хотя Стюи вряд ли мог начать проповедовать важность образования, поскольку сам не окончил школу. Вместо этого Стюи сказал Ричи, что, раз уж он не собирается продолжать своё образование, ему стоит найти работу. Чтобы помочь ему, Стюи уговорил Джека Биниона устроить приёмного сына в "Подкову", помощником официанта. Стюи думал, что эта работа научит Ричи ответственности. Но Ричи ненавидел её и продержался там всего несколько недель. Нелегко иметь над собой фигуру отца-небожителя. Это создавало грандиозные ожидания, которым трудно соответствовать. Ричи изо всех сил пытался понять, кто он и кем хочет быть.

Стюи снова постарался посодействовать и на этот раз попросил помощи у Боба Ступака, который устроил Ричи к себе в Vegas World незадолго до закрытия. Но работа опять показалась мальчику слишком чёрной. А он горел нетерпением. Хотел занять какую-то важную должность, где можно чувствовать себя кем-то.

Всё стало ещё сложнее, когда Ричи расстался с Дженнифер, своей постоянной подругой на протяжении двух лет. Дженнифер была единственным светлым пятном в его жизни. Они всегда были вместе и "кажется, очень любили друг друга," - по словам Стюи. Но её родители этого не одобряли - и по мере того, как отношения становились серьёзнее, они давали своей дочери это понять. Им не только не нравился Ричи - они также считали, что он из плохой семьи и ей не подходит. Большинство людей истеблишмента Лас-Вегаса знали Стюи Ангера, слышали о его безрассудной игре, до них доносились слухи об употреблении наркотиков.

Под растущим давлением родителей Дженнифер прекратила отношения с Ричи.

Будто и этого мало, Ричи вскоре разбил свой любимый Porsche.

- Вдребезги, - по словам Мэдлин. - Но повезло, хоть сам не пострадал.

Без работы, без машины, без девушки Ричи начал погружаться в депрессию, пил слишком много пива, слишком много смотрел телевизор и долго спал.

Стюи всё это расстраивало, - рассказывала Мэдлин. - Он сказал: "Я тебе не буду больше давать денег, если ты не пойдёшь работать."

Ричи в то время жил в доме со Стюи, но после этого Мэдлин предложила ему переехать и жить с ней загородном клубе.

- Он приехал и прожил у меня около месяца. Я знала, счастливым он себя не чувствовал, но я не осознавала, насколько всё плохо. Однажды под вечер он сказал, что пойдёт куда-нибудь, провести вечер. Мне это показалось странным - перед тем, как он ушёл, ему звонили несколько друзей, он не хотел с ними разговоривать. Потом взял и ушёл.

- Время шло и шло, а он всё не возвращался. Ближе к ночи я пошла в комнату Стефани, посмотреть с ней телевизор, но телевизор не работал. Что-то не так с кабелем. Поэтому я пошла спать. Потом среди ночи зазвонил телефон. Я думала, это Ричи, но это был не он. Я услышала только гудки.

На самом деле, это звонил Стюи, чтобы её проверить. На следующий день, в шесть утра, к нему пришли - кто-то из коронерской службы, с целью сообщить усыновителю ужасную новость о смерти Ричи.

Стюи потребовалось несколько несколько минут, чтобы осознать то, что ему сказали - что Ричи покончил с собой. Но даже и тогда прямые ответы на вопросы, которые задавал Стюи ничего толком не объясняли. Он узнал, что Ричи отцепил от телевизора кабель и перекинул его через одну из железных балок на стройке нового парковочного гаража Hilton. Именно там его утром обнаружили рабочие, висящим на шнуре.

Стюи отправился к Мэдлин, чтобы всё рассказать ей. Что он при этом чувствовал, можно только представить. Неудивильно, что Мэдлин была "просто раздавлена" этим известием.

- Стюи тоже, - сказала Мэдлин, - но он всё-таки служил для меня настоящим утешением.

Мэдлин не могла такого сообщить Стефани, это взял на себя Стюи. Стефани было всего шесть лет, она такого ещё не понимала. После того, как Стюи попытался объяснить ей, что произошло, она сказала: "Да, можно мне пойти поиграть?" Ему пришлось объяснять несколько раз, но она так и не поняла.

Потеря ребёнка разрушительно действует при любых обстоятельствах. Но в случае с Мэдлин и Стюи, в их безумном круговороте сложной любви, это повлияло особенно жестоко. Они планировали ещё раз попытаться.

- Если бы Ричи не умер, - сказала Мэдлин, - мы бы снова съехались.

В конечном счёте смерть Ричи сделала всё это слишком болезненным.

Стюи тяжело переживал потерю матери, отца и Виктора. Но смерть Ричи ему далась гораздо сильнее, потому что к этому подмешивалось чувство вины. На похоронах Стюи плакал. Это единственный раз в его жизни, когда кто-то помнил, как он плакал. Последующий период он описывал как "пребывание в тумане". В течение следующих двух месяцев его почти не видели на публике.

- Я бы сказала, что он сильнее пристрастился к наркотикам, - сказала Мэдлин. - Он сидел дома, не ходил играть в карты. Вот, что происходит, когда принимаешь наркотики. Ты не хочешь находиться среди людей.

Когда умер мой отец, когда умерла моя мама, я вообще не плакал. Я обычно не показываю слёз на публике. Я не хвалюсь этим. Просто такая черта. Но я часто перед сном плакал, думая о Ричи. Я всё спрашивал себя: "Почему? Почему это случилось?"

Стюи в конце концов вернулся, но его банкролл и психика были серьёзно истощены. Азартные игры, однако, оказались единственным позитивным способом отвлечься, который он мог придумать.

К 14 сентябрю 1989 года в пик-сикс "Санта-Аниты" накопился огромный джек-пот. Пик-сикс - это экзотический вариант ставки, в которой требуется угадать победителей шести подряд скачек, обычно с третьей по восьмую. Сложность правильного выбора шести победителей увеличивается ещё и потому, что в этих забегах участвуют кобылицы и другого рода непресказуемые лошади, что по сути превращает пик-сикс в тыканину - при этом с самой большой выплатой. Когда никому не удаётся угадать шесть забегов пик-сикс, призовой пул переносится на следующий день, и пул часто превышает 1 миллион долларов.

В тот сентябрьский день пул, с учётом накопившейся суммы, составил более 4 миллионов. Но Стюи в "Санта-Аните" не было. Он расположился за одним из VIP-столов в букмекерской конторе Caesars, уставившись на сотни телевизионных экранов и немыслимых размеров табло с цифрами, которое делало зал похожим на центр управления полётами во время запуска космического корабля. В то утро Стюи получил от своего гандикапера, Ричи Буллера, который считался одним из лучших специалистов по скачкам в Лас-Вегасе, небольшой листок с комбинациями, которые Буллеру нравились в пик-сикс. Мастерство Буллера в отборе вариантов в сикс-пикс заключалось не столько в выборе победителей, сколько в исключении лошадей, у которых, по его мнению, было мало или совсем не было шансов на победу.

Стюи подошёл к стойке ставок, и, следуя рекомендациям Буллера (за которые выплачивал Буллеру долю с прибыли, если таковая имелась), проставил широкий спектр различных комбинаций и конфигураций. После того, как его сложную ставку обработали, ему пришлось выложить больше 40 тысяч долларов, чтобы оплатить её - деньги он заработал в кэш-игре, в покерном зале "Дюн". Взамен ему вручили толстую стопку билетов.

После первых трёх скачек Стюи ещё оставался в игре, несколько комбинаций ещё ехали. В шестом заезде, в дополнение к своей ставке в пик-сикс, Стюи поставил 10 тысяч на победу четвёртой лошади, Wipper Stand, одной из рекомендованных Буллером. Стюи не устраивал выхлоп всего в 1 миллион - ему хотелось побольше экшена. Импульсивная ставка окупилась, Wipper Stand оторвался на два корпуса, затащил кэф 3/2 и выплату 25 тысяч.

Седьмая скачка была самой сложной в тот день - молодые кобылицы. Стюи уповал на три лошади в том забеге, и он с восторгом наблюдал, как одна из них, Ranking Mom, пришла первой с отрывом в шею. У Стюи дело дошло до восьмого и последнего забега. У него всё ещё ехали несколько билетов, и он лихорадочно перебирал стопку в руках, пытаясь найти те, на котороые он мог ещё рассчитывать.

Когда в "Санта-Аните" начался восьмой забег, Стюи буквально выпрыгивал из шкуры. Он кричал в экран телевизора, подгоняя своих лошадей. Когда малорослый жеребец по кличке Robby Don пересёк финишную черту на шесть корпусов впереди всех остальных, Стюи начал бегать по красному ковру букмекерского зала, как сумасшедший. Он не мог в это поверить. В то время, пока другие игроки, на ипподроме и в букмекерских конторах по всему Лас-Вегасу, сминали и отшвыривали проигравшие билеты, Стюи перебирал свою стопку, ища билет, где всё совпало, который, как он знал, там был.

Из восьми ещё ехавших осталось два. И каждый принёс немыслимые 887 тысяч 411 долларов 60 центов. Но что интересно, Стюи ещё не успел подойти к окошку, а уже почувствовал разочарование.

- Не знаю, как это описать, - сказал он. - Реальность, как бы, взяла верх, и мне показалось, что деньги не такая важная вещь.

С другой стороны, это был его самый крупный выигрыш - они никогда столько не выигрывал, ни в покере, ни в джине, ни в каком-нибудь другом азартном предприятии. Он отходил от окошка конторы с почти 1,8 миллионом долларов, и в клеть с сейфовыми ячейками его сопровождали два мускулистых охранника. Даже после того, как казино удержало положенный налог, деньги не смогли уместиться в две ячейки. То, что не влезло, Стюи унёс с собой.

Стюи и Ричи Буллер отправились тем вечером отпраздновать выигрыш. Позвали с собой Филли Браша, Майка Секстона, ещё пару ставочников и отправились в Olympic Gardens - или O.G., как называли это заведение - один из лучших джентльменских клубов Лас-Вегаса.

Ночь в городе со Стюи Ангером, когда он при деньгах, это как выход с Даймондом Джимом Брэди⁵². Всё делалось по красоте, а сколько это стоило - не вопрос. Независимо от того, кто ему составлял компанию, Стюи платил за всё, разбрасывался двадцатками, полтинниками и сотнями так, будто раздавал визитки на вечеринке по налаживанию деловых связей. Швейцары, девушки-гардеробщицы, метрдотели, официанты, помощники официантов, парковщики - вот, это вам, это тебе, спасибо большое. - Спасибо, сэр!

Стюи в О.G. знали не столько как статусного карточного игрока, сколько как человека, дающего большие чаевые. Многие девушки называли его по имени. Владелец же, с другой стороны, обращался к нему "мистер Ангер".

- Добро пожаловать, мистер Ангер, рады вас видеть снова, - сказал владелец. - У нас есть специальный зал в глубине заведения, если желаете приватной атмосферы.

- Конечно, тащите к нам в глубину своих лучших девушек, - скомандовал Стюи.

В то время, как завсегдатаи сидели впереди, под раскаты громкой рок-музыки, Стюи и его банду проводили в VIP-зал. В уютном пространстве расположились поудобнее, и Стюи немедленно заказал три бутылки шампанского Cristal.

- Сэр, Cristal по 280 долларов за бутылку, - сообщила Стюи симпатичная, но глупенькая официантка, не уверенная, знает ли он, насколько это дорого.

- Тогда тащи нам четыре бутылки - и ещё четыре положи в лёд.

Несколько официантов суетились в глубине O.G. - принесли шесть запотевших бокалов и ведёрки со льдом, нагруженных самым дорогим шампанским - эти бутылки обычно приберегались для особых случаем, таких, как празднование Нового года. По O.G. быстро разошёлся слух, что в задней части заведения сидят шесть крупных игроков, а главный среди них - типчик в клубном пиджаке с зачёсанными гелем волосами, который выглядел так, что его следовало остановить у входа за то, что он несовершеннолетний. Девушки слетелись к Стюи, как ласточки в Капистрано⁵³.

Он сидел, развалясь в кресле и улыбаясь, пока девушки выступали для него.

- Танцуйте для моих друзей, - заорал он, перекрикивая пульсирующую музыку диско. - Я хочу, чтобы вы все танцевали для моих друзей.

Стюи вытащил пачку денег и раздал всем танцовщицам по 100 долларов. Остальные участники вечеринки Стюи дивились такой щедрости не меньше девушек.

- Мы просто переглядывались между собой, - вспоминает Секстон. - Я хочу сказать, мы чувствовали себя какими-то бедными родственниками. Стюи раздавал чаевые стодолларовыми купюрами на первом же танце. Эти девушки были счастливы, когда им давали пару долларов и покупали разливное пиво. А Стюи раздавал сотки и наливал им Cristal! Эти девочки пили его так, будто это была, блять, вода из-под крана. Я хочу сказать, как мы могли поддерживать уровень в такой компании?

Тем временем, снаружи, танцовщицы покидали корабль, покидая сцену посреди танца, чтобы урвать сладкого от крупных игроков в глубине, прежде чем вечеринка закончится. Пока посетители с однодолларовыми чаевыми потягивали бутылочное пиво, раздражённо почёсывая головы, на маленькой сцене VIP-зала женщины боролись за свою долю, будто бы на распродаже сумок Gucci со скидкой 90 процентов. Стюи, среди обнажённых сисек и пышных волос, почти скрылся из виду, его глупо улыбающееся лицо время от времени появлялось, чтобы заказать ещё шампанского.

Час спустя, когда на столе стояло семь пустых бутылок Cristal, Стюи потребовал объяснить, почему ещё одну бутылку до сих пор не принесли.

Прибыл менеджер клуба и склонился ближе:

- Сожалею, мистер Ангер, Cristal у нас больше нет. Это была последняя бутылка. Можем мы взамен предложить вам и вашим гостям Dom Pérignon?

- Cristal больше нет? Вы про что вообще? - недоверчиво спросил Стюи.

- У нас было семь бутылок. Но никто за всю историю клуба не заказывал так много бутылок сразу...

Стюи превратился в берсерка и устроил настоящее шоу на потеху друзей.

- У вас нет Cristal? У вас нет? Не могу в это поверить! Я собрал всех моих лучших друзей, а вы меня так подставляете перед ними!

- Сожалею, мистер Ангер. Было б не так поздно, мы бы мигом привезли ещё.

- Ладно, придётся, как нищебродам, пить ваш "Дом". Принеси ещё две бутылки. Я ещё верю, что ты меня всё-таки перестанешь позорить.

Окончательный счёт за ночь составил 8800 долларов.

В течение следующих нескольких дней Стюи тратил свой выигрыш. Купил себе новый Jaguar. Филли подарил новый Cadillac. Выплатил кредит, который взял под залог своего дома. И даже расчитался с некоторыми людьми, которым задолжал - включая Дойла Брансона, которому отдал оставшиеся 300 тысяч долга.

Снова обзаведясь солидным банкроллом, Стюи решил свалить из города на несколько дней. С Майком Секстоном и ещё некоторыми он организовал гольф-тур - отправился в Карлсбад (Калифорния), в La Costa Country Club. В La Costa Стюи не был уже больше года, поэтому не ожидал, что его кто-нибудь узнает и вспомнит. Как только он со своей группой подкатился к отелю, парковщик открыл ему дверь.

- Здравствуйте, мистер Ангер! - сказал парковщик.

Стюи дал ему 20 долларов, так же, как всем остальным на парковке. Затем раздавал по 20 долларов каждому сотруднику отеля, которого встречал по пути. Даже двое рабочих, что-то ремонтирующих в подвале, получили по двадцатке на брата.

Позже Стюи со своей свитой отправился на ужин в Country Club, в представительскую обеденную зону. Обычно для этого требовалось бронирование, но Стюи никогда ничего не планировал. Он знал, что щедрые чаевые - самый простой способ получить столик в последнюю секунду в переполненном ресторане.

- Стюи всегда отправлял Бенджамина Франклина⁵⁴ бронировать себе столики, - сказал Секстон.

Пока сервировали столик, Стюи с Секстоном сидели в баре. Секстон заказал Budweiser, и Стюи, который редко пил, тоже решил выпить.

Бармен взглянул на Стюи и потребовал предъявить удостоверение личности.

- Вы не выглядите на восемнадцать. Мне необходимо удостовериться, - настаивал бармен.

- Чего? Я не ношу с собой документы, - сказал Стюи.

- Тогда я не смогу вас обслужить, - сказал бармен, поворачиваясь, чтобы уйти.

- Погоди! Ты говоришь, что если у меня нет удостоверения личности, ты меня не обслужишь?

- Именно.

- Ага - ща я тебе покажу удостоверение.

С этими словами Стюи полез в карман и вытащил огромную пачку стодолларовых купюр. Все вокруг выпали в осадок.

- Вот моё удостоверение, - сказал Стюи. - А теперь скажи мне, ты видел когда-нибудь несовершеннолетних, которые таскают с собой такую пачку наличных?

Бармен посмотрел на Стюи, потом на деньги.

- Вы правы, сэр, - сказал он. - Что будете пить?

Стюи не ценил изысканной еды. Атмосфера, высокая кухня - это впустую для него. Представления об этикете имел такие: пожирать еду большими, еле вмещающимися в рот кусками, всё время при этом разговаривать, часто выплёвывая частицы еды на себя или любого несчастного, который оказывался в пределах досягаемости. К еде он относился, в основном, как физиологической необходимости - для него это было нечто вроде сна или похода в туалет - нечто такое, с чем нужно побыстрее расправиться, чтобы заняться делами.

- Он с трудом высиживал приём пищи, - вспоминал Секстон. - Он приглашал всех стать его гостями, оплачивал счёт. А потом, когда ещё никто толком и поесть не успевал, объявлял: "Я закончил, пойдём".

Выезжая из "Ла-Косты", Стюи позвонил ещё одному другу, Майку Салему, который жил неподалёку, в Лос-Анджелесе.

- Майк, я взял билеты. Садись в самолёт, увидимся в Лас-Вегасе. Я наметил катать в Caesars, в букмекерской конторе. Будешь там, получишь бонус в пятнадцать процентов.

Через несколько часов Салем и Стюи встретились в Caesars. Успешный игрок в покер, Салем среди других картёжников получил прозвище "Майк-бейсболист", за свою способность прогнозировать матчи MLB. Ростом он в шесть футов шесть дюймов, поджарый, сложенный как профессиональный спортсмен, с мускулистыми руками и мощной, устрашающей линией подбородка, которая молча говорила: "Со мной лучше не связываться". Так же, как и в школе, Стюи дружил с крупными ребятами.

Первым делом Стюи вручил Салему 5 тысяч долларов.

- Это тебе погулять, - сказал Стюи. - Положи в карман.

Салем, замешкавшись, положил деньги в карман, немного смущённый щедростью друга. Они пошли в контору Caesars и расположились в VIP-секции. К Стюи постоянно подходили незнакомые люди, что-то шептали ему на ухо, а потом уходили. Наконец любопытство Салема взяло верх.

- Стюи, что тут происходит? - Салем вырос в Бостоне и говорил с соответствующим акцентом.

- Мажусь.

- Что делаешь?

- Режусь ещё с пятью ребятами, это побочная игра.

В дополнение к тому, что Стюи пихал в окошки конторы, он заключал ставки с другими игроками, так же, как он это делал с Брансоном, чтобы избежать 10-процентного вига.

- На что ставишь? - спросил Салем. - Какие виды спорта?

- На всё. Собаки, скачки, бега, бейсбол.

- Иисус, как же ты за всем успеваешь следить?

- Хех, у меня есть человек, который лучше всех в стране разруливает рысаков, а ты - лучший бейсболист, которого я знаю. Я не слежу за всем, это ты будешь за всем следить. Поэтому я тебя сюда и притащил. Ты мне нужен!

После своего большого выигрыша Caesars предоставил Стюи бесплатный люкс на столько, на сколько понадобится.

- Хотя я жил всего в двух милях, я обосновался там, - сказал Стюи. - И следующие три месяца я не выходил из этого грёбаного отеля. Просто ходил между номером и конторой.

Он ставил на лошадей каждый день, но убытки росли. Через несколько недель у него осталось всего несколько сотен тысяч, и он рисковал проиграть всё.

Он перешёл на бейсбол. Сезон 1989 года подходил к концу, начался плей-офф. Риз и Брансон играли вскладчину и на бейсбол ставили крупно. В полуфинале Toronto Blue Jays встретились с Oakland Athletics, в серии за первенство в Американской лиге. Athletics шли явными фаворитами, и Риз сделал большую ставку на Toronto, по привлекательному кэфу, 2/1. Победа Toronto принесла бы почти 200 тысяч долларов прибыли.

Салем категорично возражал против ставки на Toronto. Поскольку Брансон и Риз платили Салему за бейсбольные прогнозы, Майк-Бейсболист считал, что обязан отговорить Риза от ставки на Blue Jays. Начал перечислять причины, по которым у Toronto нет шансов против A's.

- Я просто думаю, что по такому кэфу их стоит заиграть, - возразил Риз.

- Какая разница, какой там кэф, если у них нет шансов на победу? - сказал Салем.

Незадолго до начала первого матча Брансон решил, что Салем прав и перекрылся. Бухнул 200 тысяч на A's, ради выигрыша 100 тысяч, тем самым аннулировав предыдующую ставку своего партнёра (за исключением маржи). Конечно же, Салем оказался прав. Oakland выиграл серию со счётом 4:1.

После того, как толчки Лома-Приеты потрясли район Залива, Oakland встретился со своими соседями по заливу, San Francisco Giants, в противостоянии за звание чемпиона мира, и эта встреча получила название "серия землятресений".

Риз упрямо продолжал считать, что A's не так хороши, как многие думают. Так же, как в случае с Toronto, он крупно вгрузился против A's. И, как и прежде, Салем попытался отговорить его. У Oakland превосходные питчеры, хиттеры, замечательный буллпен - кроме того, опыт игры в плей-офф. Но Риза всё это не впечатлило. Брансона тоже. Необъяснимо, но Стюи тоже пошёл против совета своего друга и поставил большую часть банкролла на Giants.

К несчастью для всех, Салем снова оказался прав - Oakland затащил Мировую серию. Салем не мог поверить, что его мнением пренебрегли. Он выполнил свою работу, выбрал победителя, но к нему не прислушались. Он считал, что имеет право на долю денег, которые они упустили. Брансон с ним был согласен, но Риз возражал, настаивая на то, что Салему стоит платить только в случае выигранной дуэтом ставки. Ну а раз уж они много проиграли, он не считал, что Салему надо что-то платить.

Неприятные чувства, которые в результате возникли, испортили отношения Салема с Ризом и Брансоном. В то же время отношения со Стюи расцвели.

- После серий 89-го Стюи думал, что я чудотворец, - сказал Салем.

Но дело не только в мастерском гандикаперстве Салема. Стюи нужна была компания - человек, с которым можно общаться, чтобы не оставаться одному и не дать ему думать о Ричи.

Мэдлин ждала приближение Дня благодарения 1989-го года в плохом состоянии.

- Я не знала, куда мне идти, - сказала она. - Я зависела от Стюи больше, чем когда-нибудь в жизни, а это нездоровое состояние. Я ходила на кладбище почти каждый день и ложилась на землю рядом с Ричи. Стефани не понимала, что я делаю. Всё, что она понимала - окей, пора идти с мамочкой, смотреть, как она лежит на земле и плачет. В конце концов, я просто решила, нужно пересмотреть, как заново наладить свою жизнь и жизнь моей дочери. Как сказала моя мама: "У тебя есть дочь. Твой сын умер - она не умерла. Ты должна заботиться о своей дочери." Поэтому я договорилась о работе во Флориде. Утрясла все вопросы, собрала вещи, и мы просто сели в самолёт и улетели.

Чувство невосполнимой утраты у Стюи, безусловно усугубилось решением Мэдлин снова переехать во Флориду с дочерью. Впервые в жизни он оказался по-настоящему один. Рядом всегда был родитель, опекун или жена, которые его поддерживали и защищали. Теперь не осталось никого, кто мог бы сказать "нет", или мотивировать его держать себя в руках. Не осталось никого, кто помог бы ему устраивать свою жизнь и оставаться платежеспособным. Ночи стали длинее, боль одиночества сильнее, а выигрыши и проигрыши казались уже чем-то несущественным по сравнению с этим.

Мир вокруг тоже менялся. 22 ноября 1989 года открылся Mirage Hotel and Casino Стива Уинна: 29 этажей, 3049 номеров, 630 миллионов доларов - роскошное место отдыха с белыми тиграми, тропическим лесом и действующим вулканом. На Рождество, всего месяц спустя, в возрасте восьмидесяти пяти лет умер Бенни Бинион, человек, который придумал Мировую серию покера.

Вегас, к которому Стюи привык, менялся, перемещаясь вокруг него, как пески пустыни.