Колум задумчиво мусолил в руках афишу "Бродячего цирка мадам аль-Ханум", изображающую наездницу в восточных одеждах на механическом коне. Впрочем, его мысли были заняты далеко не тем, как ансамбль рычагов, поршней и шестеренок умудряется поднимать на дыбы это инженерное творение.
Он перевел взгляд на женщину, сидящую напротив. Смуглая кожа, пронзительные голубые глаза, модная плоская шляпка с изысканной брошью.
- Господин Калахан, - холодно сказала посетительница, слегка растягивая гласные. - Если что-то не понятно в заявлении на возмещение...
- Много чего не понятно, - перебил Колум. - Например, какого хрена вы приперлись тратить мое время?
Во взгляде женщины промелькнул интерес.
- Страховой договор гарантирует выплату цирку в случае транспортных задержек.
- Да вы что! - наигранно удивился Колум. - Вы вообще понимаете, где вы? В Ирландии дожди большую часть года. Тут постоянно повозки застревают. Это форс-мажор! Знаете, сколько вам положено по договору в случае форс-мажора?
- Сколько? - казалось, посетительницу это забавляло.
- Ноль! Зеро, дырка от бублика! Ясно?
- Вполне, - улыбнулась она, вставая. - Вижу, вы отлично разбираетесь в контрактах.
Она смерила Колума на прощание оценивающим взглядом и вышла.
Колум перевел дух, вытащил из ящика почти закончившуюся бутылку "Бушмилл" и вылил остатки в кофе. Сделал большой глоток. Кофе уже остыл, но виски приятно поползло теплом по пищеводу.
Дверь снова скрипнула, и в дверном проеме показалась массивная фигура Стива. Сдвинутые брови и выдвинутый подбородок не предвещали ничего хорошего.
- Калахан! - рявкнул шеф, уперев руки в бока. - Дьявол тебя подери, только не говори, что ты опять нагрубил клиенту!
- Да какой она клиент, - поморщился тот. - Приход два шиллинга в неделю. Я на бухло больше трачу.
- Это я вижу, - потянул носом шеф. - Слушай, Калахан...
Он пригладил черные усы и подошел к столу.
- Нам с ребятами тебя жаль. Но со смерти Мэри прошло уже два года. А ты все не соберешься. Короче, тебе лучше взять отпуск.
Костяшки пальцев Колума на чашке побелели, а его лицо, напротив, приобрело багровый оттенок.
- Сволочь, если хочешь уволить - так и скажи, не смей прикрываться гребаной заботой!
- Ты прав, дело в тебе, Калахан! - босс тоже перешел на крик. - Ты за год не заключил ни одной крупной сделки! Грубишь клиентам! На прошлой неделе ты сказал посетителю, что он может тебе отсосать!
- Хочешь, чтобы я просто всем одобрял выплаты? - Калахан не заметил, как оказался на ногах. - Я просто забочусь о фирме!
- Черта с два ты о ней заботишься! - Шеф брызгал слюной. - Тебе на всех наплевать, начиная с себя! Мэри бы тебя не узнала!
Чашка кофе с хрустом разлеглась о голову начальника, заливая его лицо коричневыми разводами. Шеф покачнулся, но устоял на ногах. Несколько секунд он смотрел на тяжело дышащего Колума. Затем медленно вытащил из нагрудного кармана платок и обтерся.
- Убирайся, Калахан, - тихо сказал он. - Может быть, я даже не пойду к констеблю. В память о нашей дружбе.
- Засунь ее себе в задницу, Стив, - огрызнулся Колум, хлопая за спиной дверью.
***
Паб "Пивная ловушка" был хорош только тем, что находился близко от дома Колума. Внутри пахло кислым пивом и оглушительно играли джигу.
Калахан взял две пинты и уселся в дальний угол, в стороне от отплясывающих пар.
Он проработал со Стивом почти двадцать лет. Начинали они еще мальчиками на побегушках. Потом Колум встретил Мэри, у них завязался бурный роман, а Стив полез вверх по карьерной лестнице. Они были не разлей вода, даже когда тот стал его боссом. До сегодняшнего дня.
Поток тоскливых мыслей прервал скрежет отодвигаемого стула. Он поднял мутный взгляд - за его стол подсаживалась та самая владелица цирка. "Фарида аль-Ханум", - вспомнил ее имя Колум.
- Позволите скрасить вечер беседой с вами?
Он неопределенно пожал плечами, но женщина не собиралась уходить.
- У вас интересный акцент, - нехотя выдавил Колум. - Откуда вы?
- Багдад. Мы путешествуем по всему свету. Завтра у нас представление. Заходите.
- Простите, но мне сейчас не до цирка, - заметил Колум.
Ее взгляд будто стал глубже, и Колуму вдруг захотелось все выложить этой незнакомке: как он скучает по Мэри, как ненавидит себя, как сожалеет о ссоре со Стивом.
Пламя в лампах дрогнуло, тени людей потянулись по стенам, будто расплавленное стекло. Глаза затягивали все сильнее, его пульс замедлился, дыхание перехватило.
- Мы закрываемся, у вас пять минут, - вывел его из оцепенения голос бармена. Он вздрогнул и огляделся: в пабе уже никого не осталось, лампы притушили. На столе перед ним стояло четыре пустых пинты.
- Как же... - пробормотал он, растерянно глядя на женщину впереди. Он совершенно не помнил их разговора: в голове стоял густой, как смола, туман. Она хищно прищурилась и положила на стол затейливые часы на цепочке. Латунная крышка была украшена переплетением шестеренок и арабской вязи.
- Дрянной у тебя был день, - сказала она презрительно. - И жизнь дрянная. Знаешь, я дам тебе одно желание. Каждый заслуживает шанс на счастье, правда?
Она нажала кнопку на часах, и они со щелчком распахнулись. Стрелки не двигались.
- Желание? - прохрипел Колум. - Какое?
- Любое, - улыбнулась Фарида. - Я не могу убить, воскресить и заставить любить. Остальное - пожалуйста. Взамен попрошу ничтожную цену: пятьдесят лет в моем цирке. Условия простые. С рассвета до заката ты должен быть в цирке.
- Я не понимаю...
Ее глаза сверкнули сталью.
- Тебе же нужна работа? А мне нужны такие, как ты.
- Как я?
- Сломленные. Застывшие в прошлом. Пустые оболочки.
Голос Фариды звучал где-то далеко.
Он был пьян, ее слова не имели смысла. Но что-то перемкнуло внутри, сердце пропустило удар, и он прошептал:
- Хочу... хочу снова услышать ее голос.
Часы щелкнули, заглушая все остальные звуки, и стрелки двинулись.
- Слушаю и повинуюсь, - донеслось из темноты.
***
Мэри пела.
Так, как на первом свидании.
Так, как на их свадьбе.
Так, как на больничной койке, пока хватало сил.
Голос становился тише, пока совсем не умолк. Колум очнулся в постели, лицо было мокрым от слёз. Горло сдавливало, будто удавкой. Пока он умывался и чистил зубы, давление на шее нарастало. Он закашлялся, стало трудно дышать. "Подсыпала что-то в пиво", - подумал он, натягивая костюм. - "Потому и провалы в памяти".
Накинув котелок, он вышел. Но стоило ему сделать пару шагов, шею сдавило так, что потемнело в глазах. Колум захрипел, схватился руками за горло. Его словно тянули на поводке в другую сторону. Он растерянно огляделся. Сделал несколько шагов в обратном направлении. Стало легче. Он поддался и зашагал к океану.
Вскоре он понял, что неведомая сила вела его к цирку, и по мере того, как он приближался, давление на шею спадало.
Наконец он подошел к пустырю у берега, где стоял шатер мадам Аль-Ханум. Штормовой ветер трепал полосы потемневшего брезента. Фургоны с облупленными рисунками стояли неровным кругом, колёса по ось утопали в грязи. Без толпы и музыки цирк выглядел заброшенным, нелепым, словно серость ирландского утра вытеснила из него праздник.
Колум, стараясь ступать на участки посуше, добрался до входа, откинул полог и шагнул внутрь. Удавка мгновенно разжалась, он жадно вдохнул - и тут же закашлялся от запаха животного пота и керосина.
Внутри было людно, но неожиданно тихо. Жонглёры бросали кегли, акробаты крутили сальто. На полу вокруг лампы играла в карты стайка детей. Все были серьезны и сосредоточены.
В центре сарая чернокожий силач подбрасывал к потолку хрупкую девушку. Его руки были полностью механическими: предплечья заменяли латунные пластины, вместо суставов чернели складки резины.
Завидев Колума, девушка крикнула:
- Продажа билетов за два часа до шоу!
- Где эта багдадская тварь? - прорычал Колум, решительным шагом подходя ближе.
Ярко-рыжие кудряшки женщины превращали ее лицо в огненный одуванчик. Она носила яркую красную помаду, слишком вульгарную, но ее, похоже, это не заботило.
- Простите?..
- Она что-то подсыпала мне вчера в пабе. У меня была горячка! Удушье!
На лице женщины мелькнула смесь удивления и сожаления.
- Вот оно что... Я Лиззи. Смею предположить, что она дала вам работу?
- Колум Калахан, - приподнял он шляпу, чуть успокаиваясь. - Я не знаю, какого дьявола она хотела.
- Она скоро вернется. Пойдемте. Я пока познакомлю вас с остальными.
Лиззи схватила его за руку и подтащила ближе к силачу.
- Экунде, это Колум Калахан. Наш новый работник.
- Никакой я вам не работник! - рассвирепел Колум, выдергивая руку.
- Ас-саляму алейкум, Колум Калахан, - поклонился Экунде. - Сердце моё радуется встрече, но омрачено тенью судьбы, что постигла тебя.
- Опять выиграл! - радостно воскликнул один из мальчишек. Он бросил карты на пол, вскочил и подбежал к Лиззи.
- Жульничаешь? - подмигнула она.
- Вот еще, - фыркнул он. Из его наружного кармана высунулась механическая мышка, и он, отведя взгляд, пальцем впихнул ее назад. Ему было лет четырнадцать, щуплый, черноволосый. Большие глаза смотрели настороженно. Закатанные рукава рубахи обнажали руки, сплошь покрытые свежими царапинами и старыми шрамами.
- Альберто, наш механик и дрессировщик, - улыбнулась Лиззи. - Лучший в мире, хоть по рукам и не скажешь. А это Колум Калахан, новенький.
Мальчишка смерил Колума оценивающим взглядом.
- Рохля.
Колум открыл рот высказать про мальчишку и этот балаган все, что думает, но полог шатра распахнулся, запуская порыв ветра, и вошла хозяйка.
Голоса смолкли.
Она подошла к Колуму, словно скользя по воздуху.
- Господин Калахан, - нараспев сказала она. - Добро пожаловать.
- Ты! - Колум сжал кулаки и сделал шаг навстречу Фариде.
Голубые глаза сверкнули. Горло Колума резко сдавило. Люди вокруг вдруг захрипели, падая на колени. Кегли и мячи покатились по полу.
- С этого момента ты будешь звать меня госпожа Аль-Ханум, - холодно сказала Фарида. - Остальные покажут тебе, что ты будешь делать.
Колум в ужасе смотрел на корчившихся на полу людей.
Она несколько секунд насмешливо смотрела на него, затем развернулась, легко, как в вальсе, и вышла.
Люди разом втянули воздух, закашлялись.
Колум ошарашено огляделся. Труппа постепенно возвращалась к своим занятиям, будто ничего не произошло. Даже дети расселись вокруг лампы и подобрали карты. Только их губы посинели, и некоторых мелко трясло.
- Какого дьявола только что произошло? - взревел Колум.
- Мы все загадали желание. Экунде хотел руки. Мы с пацанами хотели есть, - он поднял на него взгляд. - Пока твой срок не выйдет, ты принадлежишь ей.
- Что пожелала Лиззи? - зачем-то спросил Колум, глядя на девушку без сознания.
Альберто отвернулся, ничего не ответив.
- К черту все это, - прошептал Колум.
Он выбежал на улицу. Сделал аккуратный шаг вперед. Шею немного сдавило, будто слишком тесно завязанным галстуком. Несколько раз вдохнул и рванулся вперед.
***
Темнота перед глазами медленно рассеивалась, и Колум различил склонившуюся над ним рыжую голову.
- Лиззи... - голос сипел.
- Лежи. Ты потерял сознание. Экунде тебя принес.
- Я думал, вы не можете днем покидать цирк...
- Можем, по работе. Граница условна. Ты теперь - наша работа.
Он болезненно сглотнул, поморщился, огляделся. Кибитка Лиззи была тесная, и вся завалена хламом: старые афиши, ворох платьев, мягкие игрушки. Из мебели были только кровать и столик с зеркалом.
- Давно ты здесь?
Она грустно улыбнулась.
- Давно. Скажем так - я не помню себя без цирка.
- И вы не пытались ничего сделать? Сбежать, позвать на помощь?
Лицо Лиззи, и без того бледное, стало еще белее.
- Пытались. Экундэ пытался выхватить хозяйкины часы. Он чуть не умер, едва до них дотронулся - а ведь у него железные руки. Майк ночью уплыл с рыбаками на остров, почти в тридцати километрах. Рыбаки привезли назад его тело. А звать кого-то... Только зря ими рисковать.
Она поднялась.
- Мне нужно готовится к представлению. В семь ты должен быть за кулисами - прошу, не опаздывай. Увидишь большую машину. Когда начнется шоу, начинай крутить колесо. И не останавливайся, пока не уйдет последний зритель.
***
Ноябрьское тусклое солнце уже давно скрылось за горизонтом. Вокруг цирка зажгли лампы; музыканты играли на флейтах и скрипках; торгаши натянули тенты и расставили столы с угощениями. Потянулся сладко-кислый аромат жареных орешков, яблок в карамели и сидра. Чуть поодаль, у побережья, бегали мальчишки с листовками, зазывая зрителей.
В шатре уже раскатали манеж, и артисты расставляли стулья по кругу.
Колум сразу направился за кулисы.
Вблизи машина напоминала музыкальную шкатулку, выросшую до размеров стола. На поверхности под стеклом была копия арены с миниатюрными красочными фигурками зрителей. От латунных стенок шёл жар и пахло жженым маслом.
Сбоку располагалось колесо с рукояткой на оси. В центре него, в обрамлении шестеренок и цепей, пустовала круглая выемка.
Скоро за кулисы стали набиваться артисты. Блеск костюмов странно контрастировал с молчаливыми, угрюмыми лицами. Колум выглянул в зал: почти все стулья были заняты, детский смех и громкие голоса сливались в радостный гул.
Наконец инструменты грянули: под бой барабанов, свирели и скрипки на манеж выехал наездник на механическом слоне. Животное качало механическими ушами и хоботом, и величественно переставляло металли и рывком провернул её. Машина заскрежетала, цепи дрогнули, и сквозь шум музыки прорвался тихий гул - будто ветер задувал в пустой колодец. В груди стало пусто, дыхание перехватило от липкого чувства безысходности, но глаза механического слона вдруг вспыхнули ярче.
Колум прокрутил ручку ещё раз. Зал взорвался смехом, но звучал глухим, искажённым. Колесо сопротивлялось, и Колум сжал зубы, наваливаясь на него изо всех сил.
Сквозь щель в занавесе он увидел Лиззи, гарцующую на латунном коне. Она пронеслась мимо, улыбаясь, но её глаза были так же пусты, как окуляры ее коня.
Колесо крутилось, и краски фигурок под стеклом бледнели.
Кажется, прошла целая вечность, пока в зале не затих последний аккорд. Колум бросил взгляд из-за кулис: люди молчаливо расходились, лица были неподвижны, будто мертвые.
Колум выпустил ручку и бессильно и рухнул грудью на стекло. Он рыдал в голос, его сердце сжало, словно кожаным ремнем. Через стекло на него смотрели безжизненными глазами серые фигурки.
На плечо легла тяжелая рука.
- Колум Калахан.
Низкий голос Экундэ привел его в чувство.
- Ради всех святых... - Колум тяжело поднялся, размазал по лицу слезы. - Экундэ, мы в аду?
- Я верю, это Джаханнам, - ответил тот. - Испытание, что выжигает грех и рвет гордыню.
- Почему вы просто не уничтожите эту чертову машину? - прошептал Колум.
- Я множество раз пытался, Колум Калахан. Бил молотом, жег огнем. Ни царапины, как будто ее никто не касался.
Колум запустил пятерню во вспотевшие волосы.
- И ты просто опустил руки?
- Каждый раз страшное наказание падало на братьев моих, - покачал головой Экундэ. - Я не волен решать за других.
- Трус! - рассвирепел Колум. - Зачем вообще твой Всевышний дал тебе эту силу?
Экундэ задумчиво посмотрел на него.
- Ты здесь несколько часов, Колум Калахан, - произнес он. - А я - полжизни. Если бы Аллах вновь бросил меня в пыль без рук... Я сделал бы тот же выбор.
Он похлопал Колума по спине и вышел.
Колум стоял еще долго, прислушиваясь к пустоте внутри себя. Затем вышел на улицу, и порыв ветра метнул ему в лицо ледяные капли.
В оконце вагончика Лиззи подрагивал огонек свечи, и Колум направился туда. Он легонько стукнул и распахнул дверь.
На кровати сидела Лиззи, совершенно нагая, и втирала масла в ноги. Ее волосы были собраны в пучок, на лице играл легкий румянец. Почти догоревшая свеча отбрасывала беспокойные тени на ее маленькую острую грудь. Колум покраснел, как мальчишка, и спрятал глаза в локоть.
- О дьявол, Лиззи, я прошу прощения!
- Не стыдитесь, - мягко рассмеялась она. - Мы тут все живем одной большой семьей. Зайдете?
Колум замялся, но отвернувшись к противоположной стене, все же ступил внутрь и прикрыл дверь.
- Тебе не страшно оставаться с мужчиной наедине?
- Нет. Если что, Экундэ тебя найдет и переломает все кости. - она опять засмеялась. - Но я видела твои глаза там, у машины. Ты хороший человек.
- Давно мне такого не говорили, - хмыкнул Колум. На стене перед ним висели афиши цирка на разных языках. Колум провел пальцем по изображению Фариды с механической птицей на плече. - Фарида... Кто она?
- Кто знает. Может, она фейри, крадущая смех? А Экунде скажет, что она джинн, высасывающий радость.
В груди Колума снова колыхнулась безнадежность.
- Там же были дети, - прошептал он.
Лиззи молчала. Свеча дрогнула в последний раз и потухла.
- Мой контракт истекает через два года, - проговорила она. - А еще, у нас есть ночи. Хотя бы на несколько часов я могу уходить и делать то, что хочу.
Ее пальцы коснулись уха Колума. Он обернулся. Лиззи стояла перед ним, все еще голая. Только распустила волосы своим огненным одуванчиком. От нее пахло сандаловым маслом и розами.
- Лиззи...
- Молчи, - прошептала она. - Завтра мы будем ее. Но этой ночью мы только друг друга.
***
Лиззи свернулась под одеялом, едва улыбаясь во сне, но Колум не мог сомкнуть глаз. В памяти крутились холодные глаза Фариды, мертвенно-равнодушные лица зрителей, падающие на пол задыхающиеся актеры. Он посмотрел на часы - скоро начнет светать. Тихо встав с кровати, он оделся и бесшумно выскользнул из кибитки. Дождь успокоился, и с моря потянулся туман. Колум вздернул повыше воротник, зябко поежился и зашагал в сторону дома.
В его квартире все было в точности, как вчера, но у Колума было чувство, что он не был здесь годами. Он неприязненно окинул взглядом бардак и пустые бутылки на полу. Наспех скинув мусор в мешки, он открыл ящик стола и достал револьвер.
У него не было плана, но пока он возвращался в цирк, тяжесть в кармане придавала ему уверенности.
Когда он подошел к шатру, над океаном уже показались первые лучи солнца. В кольце кибиток расставили столы и разожгли костер. На нем попыхивал котелок с рыбной похлебкой. Завидев Колума, Лиззи широко улыбнулась и жестом пригласила сесть рядом.
Он опустился на лавку возле нее, и она сжала под столом его руку.
Начали разносить тарелки с похлебкой, люди подтягивались к столам. Рядом уселись Альберто и Экундэ.
- Алхамдулиллах! В этом дымящемся вареве - милость утреннего солнца, - с удовольствием причмокнул он, отпивая суп прямо из чашки.
Кто-то достал флейту, и над столами поплыла нежная мелодия. Кое-где раздавался редкий смех. Лиззи вдохнула полную грудь и затянула песню:
Океан широк, и ветра холодны,
Уносит он старых, и тех, что юны.
Я дом свой свой хотела найти под луной,
Но меня уносило приливной волной.
- Приятного аппетита, - голос Фариды хлестнул кнутом. - Альберто, вчера мы не закончили наш разговор. Кажется, у тебя были какие-то жалобы?
Мальчик расширившимися глазами уставился в стол.
- Нет, госпожа Аль-Ханум, - прошептал он.
Глаза Фариды продернуло ледяной кромкой.
- Тогда по какой причине ты решил перечить мне при всех?
Лицо Альберто сделалось совсем белым, он тихо закашлялся.
- Стойте, это же ребенок! - вскричал Колум. - Он ничего не сделал!
- Колум, не надо, - Альберто смотрел на него взрослыми глазами. - Сядьте. Так всем будет лучше.
Колум огляделся, ища поддержки - большинство отводили глаза. Он вскочил, встал между Фаридой и Альберто.
- Вы только посмотрите на этого рыцаря, - расхохоталась Фарида. - Право, сегодня замечательное утро.
Она медленно подняла руку и щелкнула пальцами.
Альберто захрипел, тяжело повалился грудью на стол.
Второй щелчок.
Следом закашлялась Лиззи.
Еще один.
Экундэ.
- Стой! - Колум не узнал свой голос. Он вытащил из кармана пистолет и направил на Фариду.
Вокруг заохали, кто-то спрятался под стол. Фарида криво усмехнулась.
- Хорошо подумай, что ты сделаешь дальше, Колум Калахан, - холодно сказала она.
Рука Колума дрогнула. Он обернулся к Альберто. В глазах мальчика зажглась слабая искра надежды - и это решило всё. Колум выдохнул, палец нажал на спуск.
Выстрел рванул воздух и утонул где-то над морем.
На лбу Фариды образовалось отверстие, и через секунду кровь темной лентой потекла по лицу на платье. Она хищно улыбнулась и вытерла кровь рукавом.
Глаза Альберто потухли.
- Вы заигрались. Я напомню вам, где ваше место, - холодно сказала Фарида и обвела всех брезгливым взглядом. Кровь продолжала вытекать из раны. - Пожалуй, сегодня я не буду спасать твоих друзей, Колум. Пусть станут уроком остальным.
Лиззи рядом тихо застонала, обмякла и повалилась на землю. Альберто лежал на столе без движения.
Мысли Колума носились в его голове быстрее ирландского ветра. Он лихорадочно вдохнул, посмотрел в глаза Фариде, и приставил револьвер к своему виску.
- Хватит, - выдохнул он. - Я буду твоим уроком.
Фарида удивленно приподняла брови. Хрипы за столом стихли, Лиззи и Экундэ, закашливаясь, жадно втягивали воздух.
- Любопытно, - кивнула она. - Но зачем мне твоя смерть?
- У меня больше ничего нет, - прошептал он.
- Я продлю свой контракт, - тихо сказала Лиззи. - Если вы не будете трогать детей.
Фарида хищно ухмыльнулась, вытащила часы из нагрудного кармана. Крышка со щелчком раскрылась.
- До конца жизни. И отдашь свои ночи. Никаких больше прогулок.
Лиззи подняла на Колума полные отчаяния глаза.
- Лиззи, нет, - выдохнул Колум.
- Я согласна... - прошептала она.
Небо прорвало, и тяжелые капли заколотили по столам, по лужам, развозили кровь розовыми подтеками на лице Фариды.
Часы звякнули. Крышка захлопнулась. Хозяйка оскалилась, спрятала часы в карман и зашагала прочь.
Лиззи взяла дрожащую холодную руку Колума.
- Это мой выбор, Колум. Не вини себя.
***
Потянулись серые, однообразные дни. Каждый вечер Колум крутил колесо. На его руках появились мозоли, а на лице застыла отрешенность. Домой он больше не возвращался, укрываясь по ночам у Лиззи. Они находили утешение друг в друге, сливаясь в горячей страсти - комок нервов, ненадолго заполняющий пустоту внутри странным, почти болезненным теплом.
- Завтра переживем Рождество, и цирк перейдет в Эдинбург, - сказала Лиззи, кладя голову ему на грудь и сильнее кутаясь в одеяло. - Я слышала, сейчас там снег. Мама говорила, что когда я родилась, тоже шел снег.
- Где она сейчас? - спросил Колум.
- Я не знаю. Я родилась в цирке. Когда ее договор закончился, она просто ушла.
Колум приподнялся на локтях.
- Твоя мать бросила тебя?
- Я всегда была ей помехой. - Лиззи чуть двинула плечами и уставилась в потолок. - Я загадала Фариде желание, чтобы мама вернулась. Она пришла, в тот же вечер. Смотрела на меня, пока я выступала. Мы не говорили. Больше я ее не видела.
- Боже... Сколько тебе было?
- Восемь.
- Проклятие, Лиззи! - Колум устало провел ладонью по лицу. - Я забрал у тебя шанс на свободу. Если бы я тогда не принес револьвер...
- Ты ни при чем, - перебила она. - Я хотела предложить ей эту сделку уже давно. Просто не хватало смелости.
В дверь постучали и вошли Альберто с Экундэ. При виде Лиззи и Колума в одной кровати силач оскалился во весь рот, а Альберто покраснел и насупился.
- Мне кажется, мы все разгадали, - серьезно сказал мальчик. - Это часы.
- Что часы? - наморщила лоб Лиззи.
- Та круглая деталь, которой не хватает в машине. Когда Фарида вытащила их прошлый раз, я хорошо разглядел. Я думаю, что если их вставить в слот, можно открыть корпус. Мы сможем ее сломать.
- А может просто попробовать сделать слепок углубления и отлить новую деталь? - осторожно спросила Лиззи.
- Я пробовал, - покачал головой Альберто. - Ничего не вышло. Возможно, дело не в форме, а в том, что внутри. В её магии.
- Возможно? - хмыкнул Колум. - И почему Экундэ решил в это влезть? Раньше, кажется, его все устраивало.