(Продолжение. Предыдущее: Как из К.Симонова делали глыбу поэзии. Так и жил.)
Что ж, пора заканчивать, ставшее для меня столь тяжелым, многочастевое эссе о человеке, которого спецслужбы страны советов готовили к роли властителя дум подконтрольного большевикам народа.
Приписываемое его творчеству и ставшее широко известным стихотворение "Жди меня", опубликованное в газете "Правда" в 1942 году, стало стартовой площадкой для превращения К.Симонова в одного из высших партийных функционеров. Для этого по заданию спецслужбы он в 1942 г. он вступил в ВКП(б).
И такое началось.
Власть СССР не стеснялась в демонстрации любви к К.Симонову.
Каждые 2 - 3 года ему присуждалась Сталинская премия - неплохие деньги по тем временам. Надо ж было как то расплачиваться с "литературными неграми".
Напомню, что согласно моей конспирологической версии, на него работали т.н. "литературные негры".
Скажем, автором этих строк установлено по соответствию большому числу критериев, что наиболее вероятным автором упомянутого стихотворения является Константин Аристархович Большаков!
Вот что удивительно, но согласуется с моей конспирологической версией, что сам К.Симонов никогда не вдавался в споры и комментарии по поводу появления этого стихотворения в публичном поле государства.
И коль его объявляли автором этого стихотворения, то можно б бывло и прокомментировать, что его подвигло обратиться к теме стихотворения, какие жизненные перепитии.
Но нет!
А зачем лишний раз привлекать внимание к оценке его творчества. Достаточно оценок власти!
Итак:
1942 - Сталинская премия первой степени, 100.000 рублей.
1943 - Сталинская премия второй степени, 50.000 рублей.
1946 - Сталинская премия второй степени, 50.000 рублей.
1947 - Сталинская премия первой степени, 100.000 рублей за пьесу "Русский вопрос".
1949 - Сталинская премия первой степени, 100.000 рублей.
1950 - Сталинская премия второй степени, 50.000 рублей.
Всего Симонов, получил от шесть Сталинских премий.
На одну больше получил только Генеральный конструктор самолетов марки Ил Сергей Ильюшин.
Он был депутатом Верховного Совета СССР с 1946 по 1954 и депутатом Верховного Совета РСФСР с 1955, кандидатом в члены ЦК КПСС в 1952-1956.
Вершиной его партийного функционирования стал 1956 г., когда состоялся 20 съезд КПСС, осудивший культ личности Джугашвили.
Никита Хрущев припомнил Симонову панегирик Сталину после того, как тот, с помощью своих сатрапов, покинул наш мир:
"Нет слов таких, чтоб ими рассказать,
как мы скорбим по Вас, товарищ Сталин...
И наш железный Сталинский Цека,
которому народ Вы поручили,
к победе коммунизма на века
нас поведет вперед, - как Вы учили!"
К. Симонов, 7.3.1953.
Ну, и где сегодня этот коммунизм, да сам СССР?
Конечно, подлое было время, трудно сегодня осуждать поэтов той эпохи за подобные вирши. Это было одним из правил существования, нарушавших одну из 10 Заповедей Декалога. Но кто тогда это осознавал!
Симонов был конформистом, как и многие в тяжелые для страны периоды прогибался под властью, получая от этого привилегии и дивиденды.
Но после 1956 г., когда уже можно было, не опасаясь неминуемых репрессий, говорить о культе личности Джугашвили, выступления К.Симонова в прессе приобрели другую окраску.
Судите сами о его оценке сфальсифицированного "Дела врачей", оценке позже 20 съезда:
"Членов и кандидатов в члены ЦК (ВС - Он был кандидатом в члены ЦК КПСС, 1952 - 1956), знакомили с документами, свидетельствующими о непосредственном участии Сталина во всей истории с "врачами-убийцами", а также с показаниями арестованного начальника следственной части Министерства государственной безопасности о его разговорах со Сталиным, о требованиях Сталина ужесточить допросы...
Были там показания и других лиц, всякий раз связанные непосредственно с ролью Сталина в этом деле.
Были записи разговоров со Сталиным на эту же тему...
Чтение было тяжкое, записи были похожи на правду и свидетельствовали о болезненном психическом состоянии Сталина, о его подозрительности и жестокости, граничащих с психозом".
Но написать после того, что произошло "записи были похожи на правду"!
Не смешно, коль не было б грустно!
Увы, он так и не избавился окончательно от почтения к советскому диктатору!
И, скорее всего, продолжал быть руководимым кураторами из КГБ.
Иначе, зачем ему было шельмовать коллег по литературному цеху Ахматову, Зощенко и Пастернака?
Зачем ему потребовалось подписывать письма против Солженицына и Сахарова?
И невозможно обойтись без комментария об отношении К.Симонова к еврейской теме.
Из 4-х его жен, первые две были еврейками.
Первой женой Симонова была еврейка из Одессы, писательница Наташа Гинзбург.
Она считается первой женой, хотя, в терминах сегодняшнего дня - это был т.н. гражданский брак, в моем представлении, уж прошу извинить, сожительство без взаимных юридических обязательств.
В этом сожительстве дети не появились.
Второй брак, зарегистрированный, тоже недолгий, был с еврейкой из Орши, филологом и литературным редактором Евгенией Ласкиной. В этом браке в августе 1939 г. родился сын, Алексей Кириллович Симонов, который по Галахе является евреем, ставший кинорежиссёром и правозащитником.
Сам, мой герой, активно участвовал, разумеется по наущению кураторов, когда это стало модным, незадолго до еврейского праздника Пурим, 5 марта 1953 г., помните ль еще, что это за дата, в травле и преследованиях, по приказу свыше, евреев, только за то, что они евреи, не лишал бы их работы, а старался бы помочь всем гонимым бесстыжей властью.
И для иллюстрации стоит вспомнить об истории с активным участием К.Симонова, приключившейся с фронтовиком, орденоносцем, инвалидом войны Рудольфом Бершадским.
Цитата из статьи об этом Александра Фильцера "К.Симонов и евреи":
"... Симонов был высокопоставленным советским чиновником и по своей должности обязан был участвовать в тех подлостях и мерзостях, которые тогда совершались.
В марте 1953 года в Москве на улице Воровского в бывшем особняке князя Святополк-Четвертинского, который был передан под размещение Центрального дома литераторов, состоялось заседание Союза писателей по делу сотрудника "Литературной газеты", инвалида войны Рудольфа Бершадского. Его обвиняли в том, что, будучи заведующим отдела фельетонов, он отложил и не передал для публикации в газете грубые антиеврейские тексты.
О том, как проходили это заседание, рассказал писатель Григорий Свирский в своей книге "На лобном месте".
Рудольф Бершадский "был во время войны командиром артиллерийской батареи.
Прошел со своими пушками от Сталинграда до Берлина.
Глуховат от контузии.
Изранен.
В теле осталось несколько десятков осколков.
Вся грудь в боевых орденах".
Ведущий заседание Константин Симонов:
"Да, Бершадский действительно храбро воевал. Сам подбил несколько танков...
Военные газеты писали о его доблести.
Знаю!
Храбро воевал, да!
Но... за какие идеалы?!
Идеалы у Бершадского были, конечно, "космополитические".
После выступления Симонова героя-фронтовика арестовали.
Это происходило первого марта, а пятого числа объявили, что "кремлевский горец" умер. Бершадского освободили через полгода "за отсутствием состава преступления".
Через какое-то время Рудольф Бершадский посетил лекцию о литературе, которую читал Симонов.
Он сел в первом ряду. Симонов, увидев его, сильно занервничал.
"Симонов побледнел, отпил воды, стараясь, чтоб зубы не стучали о стакан..."
Ведя заседание, Симонов не мог не знать, что фактически он приговаривает ветерана и инвалида войны к лагерному сроку, и что выжить там Бершадскому будет не просто.
Из песни, как говориться, слова не выкинешь.
Такие подлые были тогда времена.
Впрочем, не только тогда...
А правдоискатель Бершадский и далее продолжал свою, неугодную власть имущим, деятельность.
"28 апреля 1966 г.
Секретно.
...Для поддержки выступления В. Кардина редакция (журнала "Новый мир" во главе с А. Т. Твардовским - А.Ф.) в своей статье использует отклоненное "Литературной газетой" письмо писателя Р. Бершадского, в котором берутся под сомнение обстоятельства подвига панфиловцев, а приведенная в нем арифметика и спор о живых и мертвых заслоняют легендарную суть исторического события...
А. ОХОТНИКОВ, начальник Главного управления по охране военных и государственных тайн в печати Комитета по печати при Совете Министров СССР".
Мог ли Симонов в то время вести себя по-другому?
1946 год. Писатели по указке ЦК прорабатывают Михаила Зощенко, он отвечает:
"Что вы от меня хотите?
Вы хотите, чтобы я сказал, что я согласен с тем, что я подонок, хулиган и трус?
А я - русский офицер, награжденный георгиевскими крестами..."
Все молчат, но встает Евгений Шварц и начинает ему аплодировать.
А Симонов и после смерти Джугашвили продолжал гадить Зощенко.
Зачем? Что им двигало?
Последний вопрос следует несколько видоизменить:
"Кто им двигал?"
Нетрудно догадаться!
Полагаю, сказано достаточно.
Каждый в состоянии оценить качество личности моего героя!