Письма, написанные на бумаге, представляют собой особое очарование, в отличие от тех сообщений, которые мы пишем в электронной почте или мессенджерах. Жизнь стала более динамичной. Такими же динамичными и краткими стали наши послания. В них не остается места для размышлений, описаний...
Недавно, разбирая свой архив, я обнаружил несколько писем пятидесятилетней давности. Они произвели на меня впечатление как весточка из далекого прошлого, как воспоминание о той прекрасной жизни, какой мы жили в те годы.
В начале семидесятых годов я отправился на Украину, в город Вольногорск для прохождения практики. В те времена я и помыслить не мог, как изменятся отношения России и Украины. Хотя тогда России не было. Был единый Советский Союз, и отношения между людьми были соответствующими. Не было ни тени национализма. Но оставим политику и перейдем к тому, о чем я собираюсь рассказать.
Как-то, проходя по улицам Вольногорска, я обнаружил объявление о начале квалификационных турниров по шахматам на выполнение первого, второго и третьего разрядов. В назначенный день я пришел в спортивный павильон при стадионе, где планировалось проводить эти турниры. Там я сказал, что работаю в первом цехе и что не имею разряда. Меня записали в турнир Б, где должны играть шахматисты без разряда и имеющие третий разряд. В турнир А записывали шахматистов с первым и вторым разрядом. Игры планировались проводить по вторникам, четвергам и субботам.
Первые две партии я выиграл. Я получил два очка из двух, и, сам того не ожидая, оказался на первом месте. Правда, не все еще сыграли по две партии. Не потеряли ни одного очка я и еще четыре человека. Планы у меня были следующие: занять место, необходимое для получения третьего разряда. Затем принять участие в первенстве комбината по шахматам, которое хотели провести месяца через два, и постараться получить второй разряд. Но, разумеется, это только одна сторона дела - спортивная. Меня сильно привлекал и сам процесс игры, а не только ее результат. Даже если я проиграю, то останусь не в меньшем удовлетворении. Играли мы с записью ходов, с часами. На сорок ходов - два часа каждому. Это много. По крайней мере, в первой партии я затратил 1 час и 7 минут, противник 45 минут. Во второй партии я - 47 минут, соперник - 31 минуту. Из этого видно, что противники хоть и проигрывали, но затрачивали на обдумывание ходов меньше, чем я. По идее, попав в трудную ситуацию, они должны думать больше. Поэтому я находился в более выгодном положении, так как привык думать долго, основательно. Первую партию я играл белыми и выиграл ее за 40 ходов; вторую - черными - выиграл за 30. Число участников в турнире Б менялось: во вторник (организационный день) в этот турнир записалось семь человек, в четверг, когда я играл первую партию, уже было 9; в субботу - 11 человек. Мне не долго удавалось сохранять инкогнито: когда я выиграл вторую партию подряд, то мной заинтересовались и стали спрашивать, кто я такой и откуда. Мне пришлось рассказать, что я приехал сюда на практику из Москвы.
12-го, во вторник, я выиграл у П.П. Жданова, директора стадиона. Он затратил 21 минуту, я - 47. Позиция до 30-го хода оставалась равной. Я уж подумал, что исход этой партии - ничья. Но тут я удачно перегруппировал свои силы, и выяснилось, что он проигрывает пешку. Затем я выиграл еще одну пешку, и противник сдался. При анализе этой партии дома я старался найти ошибку Жданова, которая привела к потере пешки, и нашел ее. Она было совершена на 10 ходов раньше. После этой ошибки я спокойно переставлял фигуры, противник делал сильнейшие защитные ходы, но удержать пешку не смог. Вот какие бывают интересные позиции! После этого проигрыша Жданов решил выйти из турнира. Поэтому мне этот выигрыш не засчитали, что было обидно.
После трех партий я был на первом месте (три очка). Правда, не все сыграли три партии, и я понимал, что это достижение нельзя приписывать моему исключительному превосходству над другими шахматистами в турнире. Вполне могло быть, что в первых трех партиях мне пришлось играть со слабейшими. Будущее показало верность такой точки зрения. Уже к четвертому туру наметились еще три человека, которые шли без потерянных очков. Я высказал своим друзьям мысль, что этим троим я могу проиграть, что и случилось. В четвертой партии с Чайковским я достиг значительного перевеса: выиграл одну пешку, и у меня оказалась сильная проходная пешка на С5. Но я не успел реализовать свое преимущество. Противник провел мощную атаку на короля, и мне пришлось отдать пешку. Но проходная пешка оставалась, и я спокойно мог сделать в крайнем случае ничью. Однако, затем я стал играть менее внимательно. Видимо, сказалось то, что я думал значительно дольше противника: на игру я потратил 2 часа 5 минут, противник - 45 минут. Черные провели комбинацию и выиграли пешку. Как оказалось в дальнейшем, эта комбинация была некорректной, и я мог выиграть фигуру за пешку. Но за доской я этого не видел. Затем черные выиграли еще пешку, и вскоре я сдался. Мне, мягко говоря, не понравилось, что я проиграл. Но вспомнив о мужестве Петросяна, выигравшем вторую партию у Фишера в матче претендентов 1971 года после проигрыша в первой, я подавил оставшийся в душе неприятный осадок. Тем более, что проигрыш в результате упорной борьбы всегда вызывает значительно больше размышлений над своими ошибками, чем выигрыш. Выигрывать приятно, проигрывать полезно.
В пятой партии с Кадуном мы разыграли классический вариант сицилианской защиты - систему Паульсена. До 24-го хода сохранялось равенство. Я владел инициативой, постоянно создавал угрозы, которые Кадун хладнокровно отражал. Он даже предложил мне размен фигур, но я отказался. Вскоре я прозевал пешку, затем фигуру и через некоторое время сдался. Эту, пятую партию мы сыграли за 33 хода, четвертую - за 69 ходов. Четвертая партия меня научила, что надо играть быстрей. Это я и старался в дальнейшем выполнять, не в ущерб, конечно, результату. Шестую партию я играл с Онищенко, черными. Стремясь к мирному исходу, я избрал защиту Каро-Канн. В первой половине партии я опять владел инициативой, но белые играли точно. На этот раз я ничего не прозевал и получил ноль очков лишь потому, что белые меня просто переиграли. Онищенко провел эффектную атаку на короля, после которой моя позиция рассыпалась как карточный домик. Партия продолжалась 41 ход. Я затратил 1 час и 34 минуты, противник 50 минут. После серии побед у меня наступила серия поражений.
В итоге первые три места заняли Кадун, Онищенко и Чайковский. Я оказался на четвертом месте. Приходилось себя утешать тем, что Петросян в матче с Фишером из семи набрал 2.5 очков, а я из шести - три.
Прошедший турнир имел неожиданные последствия. Между общежитиями собрались проводить олимпиаду, в том числе и по шахматам. Наша воспитательница пригласила меня играть за общежитие на одной из досок: она знала, что я участвовал в квалификационном турнире. Но я отказался, так как сильно был занят работой над проектом. Позже меня на улице "подловил" зам. начальника цеха, в котором мы работали, имевший 1-ый разряд по шахматам, и предложил участвовать в первенстве комбината, но я тоже отказался, хотя принять предложение было заманчиво.
Так закончилась моя шахматная карьера в далеком украинском городе Вольногорске. Вспоминая о тех событиях, я думаю, что лучше сражаться с украинцами за шахматной доской, чем на поле боя.
![[]](/img/s/semenow_sergej_aleksandrowich/istoriyaodnogoturnira/istorijaodnogoturnira.jpg)