Сергеев Иван Дмитриевич
35. Копроним

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Налицо постороннее вмешательство в ситуацию, наиболее ярким свидетельством которой являются разговоры З.Ф. Титовой в ходе сеансов гипнотерапии о безликой сущности по имени Мнемора, которые соотносятся с информацией от других мнемомахов

35. Копроним

Часть 1. Пятьдесят

   Борис с тремя белыми розами в руках стоял у дикастерия. Больше пяти лет миновало, но он помнил всё, как вчера.
   Вонь дешёвого пандокиона, пробивающаяся сквозь запах его собственного страха. Зоя, сидящая на краю продавленного страдиона, вся сжавшаяся, будто желающая стать меньше. Её глаза - огромные, тёмные, в них плавали непролитые слёзы, и проступал ужас, но не перед ним. Перед всем миром, который в одночасье рухнул.
   Борис пытался быть нежным. Говорил что-то бессвязное, утешающее, пытался прикоснуться к её плечу. Она вздрогнула и отшатнулась. Возбуждение и стресс свинцовой тяжестью давили на него.
   И тогда он услышал это. Не крик. Не просьбу. А сдавленный, едва слышный выдох, больше похожий на стон отчаяния, вырвавшийся из самой глубины:
   - Нет...
   И в его голове щёлкнул тумблер. "Нет".
   Борис не знал, что её шёпот "нет" был обращён не к нему. Он был обращён в пустоту, к Мнеморе, к судьбе, к несправедливости мира.
   Это слово прожгло его мозг, мгновенно перенеся на годы назад, к двери, захлопнутой перед носом, к крику "бургундия!", к чувству полнейшего, тотального отвержения.
   Опять.
   Мысль была молниеносной и всепоглощающей.
   И она тоже. Все они одинаковы. Сначала ведут, манят, испуская тепло и сияние, а потом - "нет".
   Это была Зоя и это была Жанна. Все они слились в один образ - женщины, которая говорит "нет". Ярость, горькая и стремительная, захлестнула его. Ярость обманутого, использованного и снова отвергнутого.
   - Соберись, чёрт возьми! - его голос прозвучал резко и нетерпеливо. - Ты сама этого хотела!
   Зоя попыталась что-то сказать, её губы снова шевельнулись, чтобы издать этот ненавистный звук - "нет". И он, не думая, действуя на чистом инстинкте и боли, закрыл ей рот ладонью.
   Её глаза расширились от ужаса. В них появилось новое - настоящее - понимание происходящего. Понимание, что этот человек не спаситель. Что он - часть кошмара.
   Именно этот миг и не давал ему покоя все эти годы.
   Теперь он хотел всё исправить. Вернуть тот момент и прожить его иначе. Вернуть Зою. Извиниться за свою грубость. Объяснить, что это были страх, отчаяние, вернувшаяся боль, а не жестокость. Что она дорога и нужна ему как никогда. Что он имеет право, наконец, стать Мише отцом.

***

   Красота Зои, некогда напомнившая Борису прекрасный, хоть и разорённый храм, куда ему не было больше входа, уже начинала увядать. Последний всплеск её был уже на излёте. И всё же сердце Бориса сжалось. Безупречный белый паллий облегал стройную фигуру. Гладкая собранная причёска открывала гордую линию шеи. Зоя шла не спеша, её каблуки отбивали чёткий, безразличный ритм по ступеням.
   Сердце Бориса, привыкшее к ледяному спокойствию, забилось с бешеной силой. Он шагнул вперёд, заслонив ей дорогу.
   - Зоя, - его голос дрогнул, и он возненавидел себя за эту слабость.
   - Это ещё что за дежурство?
   Она остановилась. Её взгляд скользнул по нему - по новому костюму, по часам, по его лицу - и в её глазах не вспыхнуло ни признания, ни страха, ни гнева. Там было лишь то самое, старое, до боли знакомое презрение.
   - Я хочу извиниться! - выпалил он, чувствуя, как почва уходит из-под ног. - За ту ночь! За "Царьград"! Я был груб, я... мы могли бы... Он и мой сын, в конце концов!
   - Борис, не унижайся. То, что произошло, было чудовищной ошибкой. Сотри это из памяти. Как сделала это я. Исчезни. Живи своей жизнью и не смей больше появляться в моей. Тем более в жизни Миши! Иначе мне придётся нажать на кнопки... Я бы не хотела, но... Словом, ты понял.
   Она обошла его, как обходят лужу на тротуаре, не запачкав подола своего белого паллия. Розы медленно упали в мокрый снег.
   Она не просто не простила его. Она его стёрла. Та ночь для неё была лишь "чудовищной ошибкой", пятном, которое нужно вывести.
   И в этот миг что-то в нём окончательно сломалось. Исчезла последняя искра надежды. Осталась лишь чистая, концентрированная ненависть.

***

   Борис залез в карруку, как прячется в нору раненый зверь. И тут на пассажирском сиденье проступил мужской силуэт - на этот раз в ромейской одежде.
   Страха не было, скорее даже радость. Борис не удивлялся тому, что знает имя безликого - Вортекс.
   - Мнемора похитила твою память, но я помогу тебе. Расслабься.
   И Борис увидел.
   Не как смутное воспоминание, а как полное погружение. Он снова был в том вагоне. Он чувствовал липкий воздух, видел зависшие пылинки. Он видел её - Зою, прижавшуюся к стеклу, беспомощную и напуганную, без мантии и статуса. Алую струйку крови, сползающую по левой щеке. И он видел себя - не того, кто умолял о прощении, а того, кто действовал.
   Удар ребра ладони по запястью. Звонкий стук выбитого ножа о пол. Её тело, притянутое к нему в спасительном порыве. Запах её страха и его собственная ярость, смешанные воедино.
   Борис видел, как пространство искривлялось от битвы двух безликих. Как сервитор долбил током тело мстителя. В тот миг, в том вагоне, он был не просителем. Он был спасителем. Он был силой. И Мнемора, чтобы сохранить свой "черновик", была вынуждена не просто стереть его, а присвоить его поступок. Его решимость. Его силу. Всё, что произошло после его удара, - их побег, их выживание - было основано на нём.
   Воспоминание исчезло. Борис тяжело дышал, сжимая кулаки. Глаза его горели.
   - Они... они украли это у меня, - его голос был хриплым от ярости.
   - Это ещё не всё, - продолжал Вортекс. - Только что ты видел витрину в безупречном белом паллии. А сейчас я покажу тебе, что за ней скрывается. Как Зоя купила этот идеальный мир, как лжёт самим фактом своего существования... Смотри.

***

   - Больно, да? - прозвучал в голове Бориса голос, лишённый всякой эмпатии, но оттого звучавший как единственная правда. - Когда твою реальность объявляют ошибкой. Когда твою боль стирают, как опечатку.
   Борис не испугался. Внутри него уже не осталось места для страха. Только ярость и леденящая пустота.
   - Кто ты? - хрипло выдавил он.
   - Я - тот, кто видит изнанку. Мнемора вписала тебя в новую жизнь Зои как расходный материал. Грубо, примитивно. Она предложила ей сделку: её безупречное будущее в обмен на одну ночь с тобой. Мнеморе нужен мальчишка, это её личный хромак. А потом сделала Зое идеальную жизнь, в которой тебе, как "чудовищной ошибке", нет места.
   Борис медленно поднялся. Эти слова не стали для него новостью - они стали подтверждением той самой истины, которую он всё время чувствовал кожей.
   - Они считают тебя ошибкой? Стань неизгладимым следом. Они хотят тебя стереть? Стань кошмаром, который невозможно забыть. Твоя боль, Борис, не слабость. Это топливо. А твоя ярость - самый точный инструмент в этой войне.
   - Войне? - переспросил Борис, и в его глазах вспыхнула та самая тёмная искра понимания.
   - Войне за реальность. Мнемора создаёт для своих марионеток удобные, красивые жизни. Я нахожу тех, кого они сломали и выбросили, и даю им власть разрушать их кукольные домики. Ты хочешь, чтобы Зоя помнила тебя? Чтобы её идеальный мир треснул? Я покажу тебе, как это сделать. Действуй не как мститель в тёмном переулке. А как сила, способная дотянуться до неё в любой точке её безупречного мира.
   Вортекс протянул руку. В воздухе, словно на экране, замерцал образ Зои - улыбающейся, уверенной - на очередном официальном приёме.
   - Она думает, что всё контролирует. Покажи ей, что это не так. Используй мальчишку.
   Мысль о Мише его сыне, которым та женщина распоряжалась все эти годы, ударила с новой силой. Но теперь это была не боль бессилия, а холодная, направленная ярость.
   Вортекс уловил это изменение.
   - Не я даю тебе цель. Ты нёс её в себе с того дня, когда та золотоволосая стерва крикнула тебе про "бургундию". Я всего лишь... убираю помехи. Показываю дорогу. Хочешь пройти по ней?
   Борис посмотрел на призрачный образ Зои, а затем - на тёмную фигуру Вортекса. Он кивнул. Всего один раз.
   - Но наберись терпения. Я дам тебе дар вписывать себя в чужие жизни. Хотят они этого или нет.
   Борис посмотрел на свои руки. Руки, которые могли выбивать ножи у безумцев. Руки, которые Мнемора пыталась превратить в ничто.
   - Я напомню им, - тихо сказал он. - Я напомню им, что я существую. Что меня нельзя стереть.
   Вортекс медленно кивнул. Миссия была выполнена. Он не создал монстра. Он всего лишь вручил оружие тому, кто и так был готов его использовать.

***

   Зоя стояла около простилона своей инсулы и курила. Это была уже третья сигарета; она просто зажигала их одну от другой, жадно глотая пахнущий шоколадом дым. Пальцы предательски дрожали.
   Призрак Бориса с розами уже растворился в сумерках полиса, но его визит всколыхнул дно памяти, подняв со дна тяжёлый, чёрный ил.
   Она затянулась, и дым смешался с морозным воздухом. И вдруг она почувствовала.
   Его ладонь на её рту. Не просто память о прикосновении, а физическое ощущение - шершавая кожа, давление на губы, на зубы, солоноватый вкус страха и пота.
   Его дыхание - не ровное, а сдавленное, хриплое, прямо в ухо.
   Зоя снова зажмурилась, но это не помогло. Картина стала только ярче, осязаемей. Она проживала это заново. Каждый мускул её тела напрягся, пытаясь оказать сопротивление, которое она не оказала тогда. Победить это не могла даже Мнемора.
   Из оцепенения её вывел лишь холод. Зоя уже почти не чувствовала коленей - тонкие синтетические скелии совсем не защищали от подступавшего морозца. Женщине показалось на секунду, что жизнь её идёт по кругу: точно так же она тряслась на морозе с сигаретой в зубах, думая о приговоре Вишневской...Или не тряслась? После вмешательства Мнеморы этого, вроде, не было, но память продолжала хранить воспоминания.
   Зоя сделала последнюю, глубокую затяжку и швырнула окурок в ночную тьму, словно принося жертву каким-то тёмным духам.

***

   Борис завёл карруку. Гул двигателя заглушил последние остатки человеческого внутри.
   Пятьдесят. Хорошее число. Весомое.
   Пятьдесят подобных Жанне и Зое, которых он обратит в ничто, как она обратила в ничто его. Пятьдесят живых свидетельств того, что её мир, который она так яростно защищает, хрупок и пронизан ложью.
   Он посмотрел в зеркало заднего вида. Из глаз на него смотрел не человек, а пустота, обтянутая кожей. В них не было ни ярости, ни боли - лишь холодная, безжизненная решимость.
   Каррука тронулась с места и поехала по ночному городу. Начиналась охота. Первый номер в его новом списке. У неё та же манера высоко держать голову, тот же самый жест - отбрасывать волосы с лица тыльной стороной ладони. Та же иллюзия собственной неуязвимости.

***

   "Вы хотели, чтобы я исчез. Стал пустым местом. Ну что ж, я нашёл способ остаться. Навсегда.
   Вы будете ложиться спать и проверять замок по три раза. Вы будете вздрагивать от шагов за спиной в тёмном переулке. Вы будете смотреть на каждого мужчину с неодолимым животным страхом, ища в его глазах мой взгляд. Вы будете просыпаться ночью в холодном поту, потому что память о моих руках не стирается, она впитывается в плоть, в кости, в самое нутро.
   Я не буду призраком. Призраков боятся лишь поначалу, а потом привыкают. Я буду реальностью. Я буду тем самым шрамом на вашей душе, который ноет перед дождём. Я буду тем грузилом ужаса, что станет тянуть вас на дно в самые счастливые моменты.
   Каждая из вас... Каждая из вас станет моим сосудом. Моим памятником. Вы будете дышать, есть, говорить, а где-то в глубине, в самой защищённой кладовой памяти, будет лежать я - ваша личная невысказанная трагедия. И вы пронесёте меня через всю свою жизнь, как носят смертельную болезнь, что тихо точит изнутри. Вы - мои, и никто не отменит этого.
   И ты, Зоя... Ты, вознёсшаяся так высоко. Ты будешь помнить меня - не только сама. Ты будешь видеть меня в глазах нашего сына. В каждом его жесте, в каждой чёрточке лица, что напоминает моё. Ты построила себе идеальное прошлое, но твоё будущее навсегда отравлено мной. Ты - самая главная из моих жертв, потому что ты обречена помнить меня дольше всех. До самого последнего вздоха.
   Я не просто останусь в вашей памяти. Я стану вашей памятью. Вашим личным адом. И в этом моя победа. В этом моё бессмертие.
   Осталось нанести последний удар".

***

   Михаил разблокировал церий. Новое сообщение в кинонии от иконома собора "Мифы полисов".
   "Завтра буду на старой железнодорожной станции, о которой мы говорили. Нашёл кое-что интересное, ещё не успели снести. Если хочешь посмотреть - будь там в шесть завтра. Наконец, увидимся вживую. Кстати, нашёл кое-что любопытное в архиве местного дикастерия. Связано с работой твоей мамы, судьи З.Ф. Титовой. Думаю, тебе будет интересно".
  
  

Часть 2. Отец и сын.

  
   Зоя никогда не опускалась до примитивной лжи сыну, когда говорила с ним об отце. "Наварх", "уранобатис", "погиб на пожаре", фу, мещанская пошлость. "Объелся груш". Рисовать Бориса сыну бросившим её одну с ребёнком чудовищем она тоже не хотела. Эта ложь смердела бы, как запущенная латрина, ведь она сама сделала всё, чтобы Бориса не было их в жизни. Её часть сделки выполнена, она всё перетерпела. На этом остановимся. Идти дальше у неё нет сил.
   Зоя сидела на страдионе, глядя во внимательные глаза Миши, и тщательно подбирала каждое слово. Ни на одном допросе, ни на одном заседании, ни в одном сложном деловом разговоре ей не доводилось проходить через подобное.
   - Сынок, маме на работе приходится быть сильной... Очень сильной. Иногда перед ней сидят совсем плохие, злые люди. А иногда - такие несчастные...
   - Мам, мне хочется быть сильным. Как ты. Тогда ты сможешь быть слабее, потому что я буду сильным за тебя.
   - Да, сынок. Ты будешь. Уже скоро. Так вот, иногда мама устаёт быть сильной. Очень. И это был такой момент... Так сложилось. Минутная слабость и страсть.
   Она вздохнула.
   - У Бориса уже шла своя жизнь. Другие люди, связанные с ним, любившие его, зависевшие от него... Они ни в чём не виноваты. Мы поговорили, и... Словом, иногда надо уметь отпускать человека. Мы решили сделать так, как будто ничего не было, - ради других. И дали друг другу обещание, что наши пути разойдутся навсегда.
   Зоя замолчала, глотая подступивший к горлу ком. В глазах сына она видела не просто понимание. Она видела зарождающееся ощущение тайны. Миша чувствовал нестыковку. Чувствовал боль, скрытую за её словами. И однажды он снова придёт за ответами.
   Но пока этот разговор - лучшее, что она могла ему дать.

***

   Они встретились тёплым летним вечером среди ржавых рельс и разбитых бутылок. Увидев Бориса, Миша на мгновение смутился - он ожидал пожилого чудаковатого учёного, а перед ним стоял уверенный в себе, солидный, холодно-элегантный мужчина с пронзительным взглядом.
   - Ты... Вы ведёте "Мифы полисов"? - неуверенно спросил Миша.
   Борис улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.
   - Можно и так сказать. Миша, приятно, наконец, увидеться. Ты очень похож на мать. Тот же разрез глаз.
   Миша замер.
   - Вы знаете мою маму?
   - О, да, - Борис сделал паузу, давая словам проникнуть как можно глубже. - Мы знакомы... очень давно. С тех пор, как ты ещё не родился.
   Он видел, как бледнеет эфеб, как в его глазах вспыхивает смятение, гнев и нестерпимое любопытство. Ловушка захлопнулась.
   - Откуда?
   Он сделал паузу, давая напряжению достичь пика, а потом произнёс с ледяным, почти клиническим спокойствием:
   - Ты, наверное, ждёшь каких-то писем или фотографий? Это всё можно подделать. Но есть вещи, которые не сымитировать. Спроси свою мать, - он сделал ещё одну микроскопическую паузу, наслаждаясь моментом, - о маленькой родинке в форме треугольника на внутренней стороне её левого бедра, совсем близко к тому месту, что скрывает бельё. А перед этим скажи пароль - "Царьград". Или "Колесница". Оба сработают, поверь мне.
   На его губах появилась тонкая, ядовитая усмешка.
   - Я знал твою мать... очень близко. И очень глубоко.
   Борис снова помолчал, позволяя словам просочиться в сознание, обрести тот самый, единственно верный циничный смысл.
   - Вот как ты знаешь свою Веронику. У вас же уже...было? - усмехнувшись, добавил он. - Она скрипачка? Если бы Зоя Фёдоровна в жизни так же ценила правду, как и в дикастерии, мы могли бы втроём ходить на концерты.
   Миша вспыхнул.
   - Я знаю Зою настолько близко, - продолжил Борис, понизив голос до интимного, почти ласкового шёпота, в котором сквозила сталь, - что могу с закрытыми глазами описать каждую родинку на её теле. Настолько глубоко, что помню, как пахли её волосы, когда она лежала без сил. Мы связаны не каким-то давним мимолётным знакомством. Мы связаны плотью и памятью. И твоё рождение - самое очевидное тому доказательство.
   - Вы...Борис? - прошептал Миша.
   - Да, сынок. Я твой папка и её ошибка. От некоторых ошибок рождаются дети. Спроси маму, почему вы никогда не ездили с ней на поезде. Почему у неё шрам от пореза на левой щеке, который она тщательно маскирует притираниями.
   - Она говорила...
   Борис сделал нетерпеливый жест.
   - Плевать на её враньё. Это наша первая и последняя встреча, сынок. Ошибка так ошибка. Но...
   Он отошёл к карруке и почти сразу вернулся. Борис протянул Мише тонкий чёрный церий в ударопрочном корпусе. Миша не стал его брать.
   - Что это?
   - Отчётность, - голос Бориса был ровным, как у хартулария, сдающего годовой баланс. - Полный архив. Все свидетельства. Все пятьдесят баб. Почти половина предпочла промолчать, но они были. Здесь всё. Места, даты, их имена... насколько я их помнил. Фотографии, видео, координаты тайника с личными вещами, которые я забирал на память. Это твоё наследство. Мне оно ни к чему.
   - В смысле?..
   - Я - Копроним. Многие в претории озолотили бы тебя за возможность быть сейчас на твоём месте.
   - ЧТО??!!
   Миша отшатнулся, словно от раскалённого железа.
   - Забери это! Мне не нужно твоё... твоё дерьмо!
   - Но это - правда, - Борис вложил в эти слова всю свою ледяную ненависть. - А правду, как известно, нужно принимать. Всю. Твоя мать предпочла принять только ту её часть, что была ей выгодна. Она построила свою идеальную жизнь на моём унижении. Я построил свой ответ на унижении других. А ты - наш общий сын. Наследник. С моей кровью, кровью Копронима в жилах. Ты будешь жить с этим знанием. С этим архивом. Решай, что с ним делать.
   Борис положил церий у ног Миши.
   - Музей, который твоя мама помогла мне создать. Пятьдесят луп, которых я поимел. Пятьдесят экспонатов. Пятьдесят причин, почему её "идеальное прошлое" - вонючая ложь. Решай, что с этим делать. Похоронить навеки или и открыть миру и посмотреть, как мамина безупречная репутация рассыплется в прах под крики полусотни голосов. Одна из лучших судей Третьего Рима понесла от маньяка!
   Уничтожь его - и станешь соучастником, продолжишь нашу с матерью традицию лжи. Сдай магистратам - отправишь за решётку своего отца и унизишь свою мать на весь мир. Оставь у себя - будешь перечитывать его ночами, пока он не съест тебя изнутри. Выбор за тобой.
   Выбирай, сын. Быть хранителем нашего общего греха... или его могильщиком.
   Он развернулся и пошёл прочь, не оглядываясь. Его миссия была завершена. Он не просто отомстил Зое. Он передал ей своё проклятие в лице их сына. Теперь её безупречный мир будет балансировать на острие ножа, который она сама когда-то в него вонзила.

***

   Копроним.
   Кличка-клеймо времён смуты иконокластов, вновь вошедшая в употребление с лёгкой руки мужа одной из жертв.
   Тот, о ком во вселенском эхе и кинониях сначала писали и говорили даже с каким-то придыханием - "загадочный", "неуловимый", "злой гений". А потом, по мере роста счёта, с ненавистью и ужасом. "Говноимённый". Тот, чьё имя - грязь. Тот, кто оскверняет саму жизнь.
   Теперь Миша вспомнил всё.
   Несколько лет. Обрывки новостей в ленте. Шёпот в общественных карруках, обрывки фраз в тавернах: "Опять эта тварь...", "Две дюжины девчонок уже, слышал?", "Восьмой год пошёл", "Да его никогда не поймают, даже эйдософии не помогли...", "Нужно писать Базилевсу...", "Это кто-то из патрикиев или их сынков..."
   Копроним никогда не появляется в одном полисе дважды. Он может лечь на дно, на год, два, три - а потом снова нанести удар. Или несколько подряд.
   Один и тот же modus operandi, как говорят в Мире кокона. Вечер, таверна или симпосион, иногда пандокион или пневмогавань. Одинокая пайдиска или матрона, знакомство, весёлый беззаботный разговор. Сотрапезник умён без занудства и весел без цинизма. Препарат в бокале. Каррука, очередное временное логово. Кошмарная ночь и пробуждение утром на каком-нибудь безлюдном пустыре.
   Безумный страх за Веронику... Да, любимая разумна и вряд ли станет пить с незнакомцем. Да, Копроним пока обходил их полис стороной. Но...
   Даже мать однажды за ужином - осунувшаяся, с тёмными кругами под глазами - торопливо проговорила:
   - Вероника - славная пайдиска. А ты мужчина. Защитник. Так-то, Мишенька. Но... Словом, некоторые ситуации лучше просто не допускать, чем потом выпутываться из них. Ты у меня один. Если не хватает денег нанять карруку - просто позвони мне, я переведу. Поверь, магистраты делают всё.
   Мамино лицо из бледного вдруг стало зеленовато-землистым. Пальцы сами собой сдавили край стола, пока не побелели костяшки.
   - Тварь... - прошипела она.
   Неужели она знала, кто скрывается за этим прозвищем?!

***

   "Он был таким... нормальным. Адекватным. Уверенным, но без наглости. С милыми морщинками у глаз, которые появлялись, когда он смеялся. Он выбрал уютную, но не пафосную таверну, шутил о глупостях, внимательно слушал. "Славный малый", - решила я.
   Я отлучилась в латрину всего на минуту. Когда вернулась, мой бокал с рециной благо стоял на своем месте. Я сделала глоток. Вкус был прежним - смолистый, чуть кисловатый. Разве что...лёгкая горчинка появилась, но я списала это на свою впечатлительность.
   Мы договорились поехать к нему. "У меня потрясающий вид из окна на ночной город", - сказал он, и его улыбка снова тронула что-то глубоко внутри. В лифте его инсулы у меня вдруг закружилась голова. "Устала", - подумала я. Он галантно поддержал меня под локоть, его прикосновение было нежным, но одновременно по-мужски твёрдым и властным.
   В квартире было просторно, стильно и... бездушно. Ни одной лишней вещи. Как будто здесь никто не жил по-настоящему. Или показалось? Он налил мне воды. Потом мир поплыл.
   Я помню обрывки. Яркий свет люстры над головой. Ощущение холодного паркета под щекой. Его силуэт, который раздевал меня с методичной, хирургической точностью. Я пыталась крикнуть, но мое тело было ватным, язык не слушался, превращаясь в бесформенную массу во рту. Я могла только наблюдать, как моя воля, моё "я" растворяются в химическом тумане, оставляя лишь животный, всепоглощающий ужас.
   А он... он был спокоен. На его лице не было ни страсти, ни ненависти. Лишь холодная, сосредоточенная концентрация. Как у механика, выполняющего сложную, но рутинную работу. Лишь его шёпот:
   - Улыбнись, нас снимает скрытая камера".

***

   Догадка сверкнула в голове Миши, словно чёрная молния. Но это был ещё не предел.
   "А...что...если...она...ему...помогала?"
   Не насиловать, конечно, - уходить от наказания. Боялась за репутацию, за должность, за статус, за ругу? За него. Прикрывала этот страх за свою шкуру материнской любовью. Предупреждала Бориса о каждом шаге магистратов, лишь бы её имя оставалось незапятнанным. Тогда неуловимость Копронима получает простое и страшное объяснение.
   "Рассыплется в прах под крики полусотни голосов".
   А может, они даже договорились, что этот полис никогда не войдёт в его...охотничьи угодья?
   Память начала услужливо подкидывать примеры.
   Мать, заканчивая длинный разговор по коммуникатору, добавляет:
   - Нет, этот картулярий нельзя передавать в общеимперский розыск, оставьте его в юрисдикции нашего полиса.
   Или как она оборвала его возмущение неспособностью магистратов поймать насильника:
   - Не зацикливайся на этом, сынок. Работают профессионалы. Поймают. Нужно время.
   Всё умерло
   Не просто образ. Умер воздух. Тот самый, которым он дышал с детства, прозрачный и чистый, состоявший из её любви, заботы, взглядов, её улыбки, её спокойной уверенности и неженской твёрдости. Теперь в лёгкие рвалась удушливая пыль, пыль от рухнувшего храма.
   Святая. Он никогда не произносил этого слова вслух, но оно жило в нем. Мать была его личной иконой, вырезанной из самого прочного дерева - её принципов, её чести, её силы, её красоты, над которой, казалось, не было властно самоё время. Когда мир вокруг казался шатким и непонятным, можно было дотронуться до этой святыни и почувствовать тепло и опору.
   А оказалось, что дерево изъедено червями. Под белым паллием - грязь, ложь и соучастие в кошмаре.
   Её усталость... Те самые тёмные круги под глазами, которые он трактовал как знак неустанного служения матери Закону. Теперь они виделись ему иначе. Это были не круги усталости. Это были синяки. Синяки от пощёчин, которые наносила ей совесть каждый раз, когда в новостях звучало прозвище "Копроним".
   "Некоторые ситуации лучше просто не допускать".
   О, да. Она не допускала. Она не допускала правды. Она замуровала её в самом основании их жизни, прикрыла ковром безупречной идиллии детства, дипломами, карьерой, поездками к морю, улыбками за завтраком. И всё это время знала. Знала, что творец этого ада сидит с неё за одним столом в виде её сына. Что в его жилах течёт кровь монстра.
   И он, Миша, был частью этой лжи. Её главным инструментом, её алиби. Смотрите, какой у меня замечательный сын, какая у нас светлая семья, разве могла я иметь что-то общее с чудовищем?
   Эфеба тошнило. Его мир перевернулся с ног на голову. Теперь чудовищем в его голове была не тёмная фигура из новостей, а его мать. Мать, которая годами лгала ему в глаза. Мать, которая позволила ему вырасти, думая, что он - плод внезапно вспыхнувшей, запретной, но чистой страсти, а не этого... этого пакта между святой и дьяволом.
   Холодный, чёрный прямоугольник церия лежал на земле, как осколок метеорита, принесший с собой заразу с другой планеты. Он был тяжёлым. Не физически. Он тянул вниз, в эту новую безобразную реальность, где не было ни святой матери, ни загадочного отца. Были лишь палач и его молчаливая соучастница.
   А он, Миша, был их общим произведением. Вечным живым укором. И вечным заложником.
   Он сидел у себя в комнате и машинально писал на клочках бумаги снова и снова: "Они показали мне правду...Они показали мне правду...Они показали мне правду..."
   Он не смеет быть рядом с Вероникой после этого. Он не заразит светлую чистую утончённую пайдиску той грязью, что течёт и в его венах.
   Ключ от гипероона лежал рядом.

***

   Профиль Вортекса проступил в полумраке карруки. Борис понимающе кивнул.
   - Пора? - шепнул он.
   - Да, - коротко отозвался безликий. - Парень думает, что мать всё знала. Что, возможно, покрывала тебя, помогала уходить. Ты же знаешь, что это не так.
   Борис утвердительно кивнул.
   - Тебе их не жалко?
   Отрицательное движение головы.
   - Никого?
   - Нет.
   - Что ж... Анкер. Квиты, Мнемора.
   В это же момент Борис увидел фары несущейся навстречу фуры.
  

Эпилог. Бревиарий по казусу Копронима

(из архива великого эйдософиарха С.В. Одинцовой)

Неоглашаемое!

   Грамма квестора... претору полиса...
  
   Об обнаружении ключевого вещественного доказательства по делу "Копронима", а также о возможной причастности к делу императорского судьи З.Ф. Титовой.
  
   "В ходе осмотра ойкоса погибшего при невыясненных обстоятельствах эфеба М.Б. Титова обнаружен церий "Скорпион-Х" чёрный, в ударном корпусе. 
   Пароль установлен не был, вход в устройство осуществлён свободно.  Доступ к хранящейся информации осуществлён в [время] в моём присутствии.
   Носитель содержит структурированную базу данных, являющуюся, по моему предварительному заключению, личным архивом лица, известного под прозвищем "Копроним".
   Архив состоит из 50 основных папок (именуемых в системе "экспонатами"), а также эйдоса заявления, подписанного аритмосфрагисмой некого Бориса Сергеевича Юрьева. В данном заявлении Б.С. Юрьев (или некое неустановленное лицо) приводит свои паспортные данные, адрес, а также координаты некоего тайника, якобы заключающего в себе личные вещи потерпевших по делу "Копронима".
   Б.С. Юрьев (или некое неустановленное лицо) берёт на себя ответственность за пятьдесят случаев насильственного прелюбодеяния, блудодеяния и растления, совершённые "Копронимом", а также утверждает, что база данных на обнаруженном в ойкосе М.Б. Титова церии содержит имена, фотографии, видео всех страдалиц.
   Также Б.С. Юрьев (или некое неустановленное лицо) утверждает, что [дата] вступил в единоразовое блудное сношение с Зоей Фёдоровной Титовой (матерью погибшего эфеба), ныне заместителем председателя дикастерия полиса..., результатом чего стало зачатие и рождение М.Б. Титова.
   Содержание основных папок ("экспонаты"):
Каждая папка соответствует одной установленной жертве и содержит:
  -- фотографию страдалицы;
  -- видеозапись (частичную или полную) злодеяния;
  -- текстовый файл с данными: имя, возраст, место знакомства, место злодеяния.
   В настоящее время мною проводятся необходимый праксис. О ситуации с З.Ф. Титовой докладываю на Ваше решение
   Также докладываю об обнаружении на церии "Псёлл", вероятно, принадлежащем покойному М.Б. Титову, злодейской эйдософии "Психопомп" (разрабатывает индивидуальный алгоритм самоубийства)".
  
   Резолюция претора:
   "О ситуации с З.Ф. Титовой незамедлительно доложить Магистру оффиций для рассмотрения вопроса об инициировании необходимой ревизии*.
   О ситуации с "Псхопомпом" - направить грамму в канцелярию великого эйдософиарха.
   Квестору... - продолжить следственный праксис в установленном законом порядке".
   Апография из картулярия !...
   "На основании отчёта патрульной службы, в [дата] на [участок трассы] произошло лобовое столкновение карруки марки [модель] с грузовиком. Водитель карруки, мужчина, скончался на месте до приезда медиков. В ходе проверочных мероприятий установлена его личность: Борис Сергеевич Юрьев. Вскрытие подтвердило, что смерть наступила в результате ДТП, следов насилия третьих лиц не обнаружено".
  
     Апография из заключения изысканий свидетельств природы ! [номер]
  
"Исследовательской мастерской претория полиса... проведены изыскания свидетельств природы биологического материала, изъятого:
  -- у погибшего в ДТП Бориса Сергеевича Юрьева (образец ! 1, посмертный забор);
  -- у погибшего при неустановленных обстоятельствах Михаила Борисовича Титова (образец ! 2, посмертный забор).
   Заключение:  результаты изысканий подтверждают с вероятностью 99,98% наличие родственной связи по прямой мужской линии между образцом !1 (предполагаемый отец) и образцом ! 2 (сын)".
  
  
  
  
   Апография из медицинской хартии по З.Ф.Титовой 
  
    "Отдельные сообщения пациентки, полученные в ходе гипнотерапии, носят ярко выраженный травматический характер и являются ретроспективным воспроизведением события, идентифицируемого как насильственное блудодеяние. Содержание данных сообщений согласуется с информацией, предоставленной преторием, в частности, заявлением, предположительно написанным Б.С. Юрьевым.
   Диагноз: "Острый реактивный психоз, осложнённый кататоническими эпизодами".
  
   Резолюция претора:
  
   "Квестору...: провести в установленном законом порядке ревизию по поводу возможного злодеяния (насильственное блудодеяние) в отношении З.Ф. Титовой".
  
   Рескрипт Его Величества Базилеса и Автократора:
  
   "Согласно докладу Магистра оффиций:
   1. Претору полиса...: ревизию в отношении судьи З.Ф. Титовой разрешаю. Проводить негласно и дотошно, невзирая на женскую слабость, но с уважением к материнскому горю.
   Требую в кратчайшие сроки установить: первое, было ли известно жене о деятельности "Копронима", второе, использовала ли она служебное положение для укрывательства злодеяний и для содействия злодею в уходе от правосудия. Если да, узнать у З.Ф. Титовой имена сообщников.
   Повторно настаиваю на строжайшей конфиденциальности! Если подозрения не подтвердятся, имя З.Ф. Титовой должно остаться незапятнанным!
   2. Магистру оффиций - до окончания ревизии отстранить судью З.Ф. Титову с сохранением руги".
  
   Резолюция Магистра Оффиций:
  
   "Претору полиса... объявляю выговор за предоставление неполной информации (не доложено о психическом недуге З.Ф. Титовой, а также о том, что эта жена, возможно, подверглась насильственному блудодеянию со стороны Юрьева).
   Ревизию продолжить без участия З.Ф. Титовой. Указания прежние".
  
   Резолюция претора полиса по итогам...
  
   Квестору...:
      -- Целесообразно ли с учётом идущей ревизии в отношении З.Ф. Титовой взять в усиленный праксис пайдиску В.Н. Овчинникову, ранее допрошенную в качестве свидетеля по делу М.Б. Титова? Обсудить данный вопрос со мною лично**.
      -- В кратчайшие сроки уведомить претории соответствующих полисов об обнаружении  в церии Б.С. Юрьева сведений о семнадцати жёнах и пайдисках, возможно, претерпевших злодейские посягательства на их честь со стороны "Копронима" и не подававших соответствующие граммы в правоохранительные органы Третьего Рима.
  
   Апография из заключения ревизии в отношении З.Ф. Титовой
  
   "В рамках ревизии преторием предпринят исчерпывающий праксис по установлению обстоятельств первоначального знакомства З.Ф.Титовой и Б.С. Юрьева.
   Установить время, место и обстоятельства знакомства З.Ф.Титовой и Б.С. Юрьева не представляется возможным. Наиболее вероятной является версия о случайном, мимолётном знакомстве, не оставившем документального следа в официальных источниках.
   Ревизию прекратить ввиду отсутствия доказательств какой-либо причастности З.Ф. Титовой к злодеяниям "Копронима".
   Дополнительно обратить внимание претора полиса... на то, что З.Ф. Титова, возможно, является жертвой злодейского посягательства (насильственное блудодеяние) со стороны Б.С. Юрьева".
  
   Резолюция претора полиса по итогам проверки картулярия по факту самоубийства М.Б. Титова:
  
   "Квестору...: рассмотреть вопрос о прекращении следственного праксиса в отношении В.Н. Овчинниковой ввиду явной бесперспективности версии о доведении М.Б. Титова до самоубийства. Обсудить лично со мною".
   Выдержка из акта квестора...:
  
   "Признать З.Ф. Титову страдалицей по уголовному делу !... о насильственном блудодеянии".
  
   Грамма канцелярии Магистра оффиций для размещения кинонониях и оглашения во вселенском эхе:
   "В результате многолетней сложной работы магистратов Третьего Рима окончено расследование прагмы, известной среди ромеев как "казус Копронима".
   Установлено, что злодеяния совершал Борис Сергеевич Юрьев [фотография].
   Всего в ходе следственного праксиса подтверждено 51 эпизод противоправных действий (насильственное прелюбодеяние, насильственное блудодеяние, растление).
   В ходе расследования допрошены десятки страдалиц, чьи показания позволили восстановить полную картину злодеяний. Магистратами Третьего Рима, Единой кафолической церковью, филантропическими соборами неравнодушных ромеев оказывается необходимая помощь несчастным.
   Праксис был осложнён тем, что преступник погиб в дорожно-транспортном несчастии до задержания.
   В настоящее время праксис прекращён в связи со смертью обвиняемого.
   В соответствии с рескриптом Его Величества Базилевса и Автократора Третьего Рима:
  -- по ходатайству Её Величества Базилиссы Третьего Рима в отношении Б.С. Юрьева будет осуществлена процедура damnatio memoriae,
  -- казус Копронима передан на рассмотрение специально собранному собору магистратов Третьего Рима и иерархов Единой Кафолической церкви для выработки мер по недопущению впредь подобных ужасов. Отчёт собора и принятые на его основании решения будут доведены до всех ромеев через канцелярию Магистра оффиций.
   Казус Копронима является прискорбным шрамом на истории Третьего Рима.
   Его Величество Базилевс и Автократор, Магистр Оффиций и весь Синклит Третьего Рима приносят свои глубочайшие извинения страдалицам, их мужьям, детям, иным родственникам, друзьям, иным близким людям".
  
  
  
   Простагма Его Величества Базилевса и Автократора:
  
   "По ходатайству Её Величества Базилиссы Третьего Рима.
  
   Осуществить в отношении злодея Бориса Сергеевича Юрьева (дата рождения, место рождения) процедуру damnatio memoriae, а именно:
      -- Останки Бориса Сергеевича Юрьева уничтожить по процедуре утилизации опасных биоотходов класса "Омега".
      -- Все гражданские права покойного считать аннулированными с момента его совершеннолетия.
      -- Запретить родственникам Б.С. Юрьева и иным заинтересованным лицам 
    распоряжаться любыми сведениями о покойном,     а также требовать выдачи останков.
      -- Имущество Б.С.Юрьева конфисковать и реализовать, вырученные средства пустить на единоразовые выплаты страдалицам.
      -- Б.С. Юрьева считать вычеркнутым из числа подданных Третьего Рима.
      -- Установить запрет на использование подлинного имени (ФИО) лица, известного как "Копроним", во всех публичных и частных коммуникациях на территории Третьего Рима.
      -- Единственным допустимым обозначением указанного лица устанавливается псевдоним "Копроним".
      -- Нарушение запрета, установленного пунктом 4 и пунктом 5, влечёт наказание в виде штрафа в размере до 1000 солидов.
      -- Исключение из данного запрета предоставляется:
    - Единой Кафолической церкви для совершения треб и поминовении,
    - магистратам - при реализации законных полномочий (только если невозможно обойтись псевдонимом),
   - страдалицам, признанным таковыми в установленном законом порядке, и их близким родственникам - на их усмотрение.
      -- В отношении лица, обозначаемого как "Копроним", аннулируются все права на защиту личных данных, ятротайну, тайну синегоросов, а также иные виды конфиденциальной информации, установленные законодательством Третьего Рима.
      -- Любые сведения о Копрониме, включая медицинские заключения, биометрические данные, историю перемещений и личную переписку, могут быть использованы в любых целях, включая публикацию и образовательные мероприятия по предупреждению злодеяний (с учётом ограничений согласно п. 5-7).
      -- Настоящая Простагма распространяется на весь период жизни указанного лица и действует бессрочно".
  
  
   Маргиналии (почерк великого эйдософиарха С.В. Одинцовой).
  
   "Выделенные курсивом хартии или фрагменты из них существуют исключительно в виде "призраков" в системе "Панмнемон".
   Также мною опрошены мнемомахи В. и Н., предоставленные ими сведения в целом коррелируют с "призраками"
   Если верить хартиям моего ведомства и опросам эйдософилаков [ФИО], церий "Скорпион-Х" с архивом Копронима обнаружен при задержании М.Б. Титова в его ойкосе. Причина задержания - скорая весть о сотрудничестве Титова с "Кататехне".
   Имеется соответствующая переписка с преторием.
   * Поспешность, свидетельствующая об интригах претория в отношении дикастерия и повлекшая за собой выговор Магистра оффиций.
   ** Интрига явно не удалась. Претору даже пришлось пойти на "маскировку" (по настоянию председателя дикастерия) ревизии в отношении судьи Титовой демонстративным праксисом по версии о доведении эфеба Титова до самоубийства. Бедная Овчинникова страдала ни за что, версия играла роль дымзавесы.
   В текущей версии реальности ничего этого нет. Налицо постороннее вмешательство в ситуацию, наиболее ярким свидетельством которой являются разговоры З.Ф. Титовой в ходе сеансов гипнотерапии о безликой сущности по имени Мнемора, которые соотносятся с информацией от других мнемомахов (см. приложение).
   Титова внесена в перечень мненмомахов".

Комментарии:

   Damnatio memoriae (лат.) - "проклятие памяти", посмертное наказание, стирание памяти о покойном.
   Modus operandi (лат.) - "образ действия", в данном случае "почерк" преступника, типичный поверяющийся из раза в раз способ совершения злодеяний.
   Рецина - сорт белого вина с острова Крит. Отличается смолистым привкусом.
  
   Глоссарий Третьего Рима:
  
   Апография - справка.
   Аритмосфрагисма - электронно-цифровая подпись.
   Бревиарий - краткое изложение, экстракт.
   Вселенское эхо - масс-медиа, СМИ.
   Гипероон - чердак.
   Грамма - официальное письмо, сообщение.
   Дикастерий - суд.
   Изыскание свидетельств природы - генетическая экспертиза.
   Инсула - многоквартирный дом.
   Иконом собора - в данном случае админ сообщества в социальной сети.
   Исследовательская мастерская - лаборатория.
   Каррука - автомобиль.
   Квестор - магистрат, осуществляющий следствие.
   Кинонии - социальные сети.
   Латрина - уборная.
   Магистр оффиций - руководитель администрации Базилевса.
   Магистрат - должностное лицо, чиновник.
   Мир кокона - США и их сфера влияния.
   Наварх - капитан судна или командир воздушного судна.
   Ойкос - квартира.
   Пайдиска - молодая незамужняя девушка.
   Паллий - верхняя одежда: плащ, пальто, накидка и т.п.
   Пандокион - гостиница, хостел.
   Пневмогавань - аэропорт.
   Полис - город.
   Прагма - здесь: уголовное дело.
   Претор - высшее должностное лицо административно-территориальной единицы.
   Простагма - указ Базилевса.
   Ревизия - официальная проверка.
   Руга - жалование госслужащих.
   Простилон - подъезд.
   Симпосион - бар, ночной клуб, дискотека.
   Синклит - собрание высших должностных лиц Третьего Рима.
   Скелии - женская одежда, облегающая низ тела и ноги: колготки, лосины, леггинсы и т.п.
   Следственный праксис (праксис)- следственные действия.
   Собор магистратов - комиссия должностных лиц.
   Страдион - диван.
   Тайна синегоросов - адвокатская тайна.
   Уранобатис - космонавт.
   Филантропический собор - благотворительное общество.
   Хартуларий - бухгалтер.
   Церий - планшетный компьютер.
   Эйдос документа - электронная версия документа.
   Эйдософии - искусственный интеллект.
   Эйдософилаки - магистраты ведомства великого эйдософиарха.
   Ятротайна - врачебная тайна.
  
  

Ноябрь 2025 г.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"