Лазуко Наталья
Детство на 69-й параллели. Норильск в 60-е годы Хх века

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Наталья Анатольевна Лазуко. Воспоминания о Норильске
  Оглавление
  1. Дверь в детство 3
  - Но сначала семья бабушки и дедушки. Это 50-е! 3
  - История мамы до Норильска 4
  - Фото Оли 4
  - Фото папы, мамы и Оли 5
  - Наташа до года 6
  - Первые фото в Норильске 9
  - Фото у балка 11
  - Фото с цветочками на стене 12
  2. Красивые фото 14
  3. Соседи по балку Запольских 15
  4. Мама и наша 'гостинка' 16
  5. Фото в новой квартире. Новоселье 18
  6. Угол и костюмы с бабочками 19
  7. Я запомнила, как я первый раз думала 24
  8. Карман! 26
  9. Как бабушка ругалась 27
  10. Как бабушка жалела 27
  11. Домашние слова и выражения 27
  12. Серьги и бусы 28
  13. Мама - красавица 30
  14. 'Врёт' 31
  15. 'Чук и Гек' 33
  16. 12 апреля - День космонавтики! Или как я любила
  Гагарина 34
  17. О. Щеткова 'Сюлплиз' 36
  18. Круглосуточная группа в садике 37
  19. Ужастик 40
  20. Звенящее счастье 41
  21. Таня Красовская 41
  22. С Таней во дворе 42
  23. 'Сказки' 43
  24. Телевизор!!! 46
  25. Посвящается сестре Оле. Детство на 69-ой параллели 47
  26. Дед и баба Анна 48
  27. Перед школой 51
  28. 'Филиппок' 52
  29. 'Ма-ра ма-ла' 53
  30. 'Праздник непослушания' 56
  31. День пионерии 60
   - Мама-пионерка 60
   - Наташа-пионерка 61
  32. Отрочество. Норильск 64
   - Толик Брандт 71
   - Филимоновы 73
   - Два вывода-потрясения.
  Первое - Оля-соседка подстриглась 74
  Потрясение второе. Пасхальное яйцо 75
  - Костры 75
  - Игра в ножички 75
  - Дурацкая игра 76
  33. 'Вы должны быть друг за друга горой!' 76
   - Оля 77
   - Коля 78
  34. Невольник чести 81
  35. О. Щеткова 'О папе для Наташиной книги' 89
  36. О. Щеткова 'Об отрочестве и ранней юности' 92
  37. Любимые стихотворения 95
   - А. Барто 'Снегирь' 96
   - А. Барто 'Наш сосед Иван Петрович' 97
   - М. Исаковский 'Вишня' 98
   - А. Барто 'Два цветка, два гладиолуса' 99
   - 'В бору как будто ни души' 99
  38. 'Ко всем, носившим октябрятский значок' 100
  39. Таня Красовская. Чудесное продолжение истории! 106
  40. Заключение 109
  
  
   Дверь в детство
  
   Детство. Я собрала наши детские фотографии и открылась дверь в детство. Это 60-ые...
  
   Но сначала семья бабушки и дедушки. Это 50-ые!
  
  
  'Отец, мать, Витя, Вера, Вовка и Борька', 1951 год
  
  
  Стоят слева - направо: Володя, Виктор, Вера, Борис.
  Сидят слева - направо: Дядя Лёня (бабушкин брат), бабушка, дед, 1953 г.
  
  
  
  Мама (Попова Вера Александровна) работала в Песчано-Коледино воспитателем
  
  1957-1961 История мамы до Норильска
   Вот мама родила Олю 2 декабря 1957 года. До брака! Стыда натерпелась! Намучилась в родах: Оля родилась в 'рубашке'.
  Фото Оли
  
  
  2 месяца
  
  Фото Оли с мамой, 1959 г.
  
  
  
  Оля с дедом и бабушкой, 1959 г.
  
  Дед держал оборону: 'Наша б..., наше г..., не их собачье дело, вырастим, не выбросим! А ты не хнычь! Ты у меня нигде не пропадёшь. Да ещё с ребёнком! Держись и все заткнутся!'.
  Отец Виктор приехал откуда-то и увидел годовалую Олю. Очаровался, заслали сватов, и он позвал маму замуж... Они расписались. Но мама уже пережила одинокую беременность и целый год мук и стыда!
  
  Фото мамы, папы и Оли
  
  
  Виктор, Вера и Оля Диковинкины, с. Уксянское, январь 1960 г. Через 2 месяца 'рожусь' я
  
  
  
  Виктор, Вера, Оля и неизвестный, 1958 г.
  
  Отец - Виктор Алексеевич Диковинкин (1934 г.р.) из Песчано-Коледино Курганской области. По неподтверждённой версии предком их был Диковин из Белоруссии.
   5.03.1960 года родилась я - Наташа Диковинкина.
  
  1960 Наташа до года
  
  
   Оля, Вера, Наташа
  
   Наташа с бабушкой, 1961 г.
  
  
  Встал вопрос: как жить? Отец Виктор - маме: 'Поеду в город работу искать. Твой отец заставляет учиться, чтобы устроить меня на работу в сберкассу ревизором, а я не собираюсь ни там учиться, ни там работать!'. Уехал. Мама осталась одна с детьми. Вскоре она получила письмо от него из Свердловска: 'Приезжай, нашёл работу, общежитие дали'.
   Мама засобиралась. Дед: 'Поезжай. Обязательно поезжай. Но у тебя только две руки, чемодан и двое неходячих детей. Как ты поедешь? Пересадки: телега, автобус, поезд. Денег не прислал: 'Приезжай, Вера'. Как ты доедешь? Дерьмо человек'.
   И мама не поехала.
   Тут маме написал письмо бывший одноклассник Вовка Верхозин, который уехал в Норильск: 'Приезжай'. Прислал денег, сделал вызов. Мама ему нравилась в школе, он сочувствовал, но... Дело в подробностях: у мамы было уже двое детей...
   Мама: 'Поеду'. Дед разрешил поехать с Олей, меня оставили.
   Они 'с Вовкой' сняли балок, но мама много тратила и посылки отсылала... Он вернулся в общежитие, сказав, что двое детей - это много. Он был прав. 'Выслал' ей денег на обратную дорогу (видимо, поссорились, но он хотел 'помочь ей вернуться домой'...). А маме некуда и стыдно было возвращаться.
  Мама с трудом прописалась в комнате в балке (помог чужой человек) и устроилась на работу в Горком комсомола секретаршей.
   Мама вызвала к себе бабушку: 'Оля дома одна, когда я на работе. По Наташе очень скучаю. Приезжай!'.
   Дед сказал: 'Нет!'. Бабушка пообещала отвезти меня и вернуться. Дед предупредил: 'Ждать не буду. Сразу подженюсь'.
   И бабушка впервые ослушалась и посмела поступить по- своему. Взяла меня, перину (!!!) и приехала в Норильск. И осталась. Ей нужна была операция по женской части, которую не могли сделать в деревне. Дед 'подженился'. Баба Анна из городка Далматова была хорошим человеком.
   Мы стали жить в Норильске вчетвером.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  По Олиной версии. Дед сам, увидев фото Оли в чёрном платке, сказал: 'Что-то там плохо у Веры. Надо помочь. Поезжай. Помоги'.
   Бабушка осталась в Норильске, чтобы сделать операцию, которую в их деревне сделать не могли. А вот остаться она сама решила.
  
  
  
  
   Бабушка сразу пошла к маме на работу: 'У Веры дочь, я привезла вторую, нужен садик'. Руководство, извиняясь, сразу предоставили нам садик: они не знали про детей, Вера садик не просила. Бабушка прописалась и устроилась на работу. Нам четверым дали более благоустроенную комнату в другом балке, а вскоре весь балок 'расселили': все семейные переехали в новые дома. Мы - на Дзержинского 7-97, комната 1-2.
   По Олиной версии. Про садик. Однажды у мамы спросила на работе одна женщина: 'Что там за шорох в углу? Мыши?' -'Дочка!'. Вот эта женщина и провела маму по всем инстанциям Горкома комсомола (это место работы) и маме дали садик для Оли.
   С 1957 по 1962 год мама продержалась 'на зубах'. Пять лет!!! Приехала бабушка и всё наладилось.
   В 1962-ом году Виктор Диковинкин приехал на теплоходе в Норильск 'контрабандой': попросился в команду теплохода, пришёл и предложил: 'Давай, что-ли, пока попробуем?'. Мама рассказывала потом: 'Пока? Попробуем? Да я только на ноги встала, квартиру получила, в техникуме учусь, на комбинате работаю... Нет, с тобой я больше ничего 'пробовать' не буду! Дала ему 20 рублей на дорогу, и он уехал'.
   Ну, вот вроде и всё. Это мамина версия. Отец наверняка рассказал бы всё по-другому.
  
  
  1961-1962 Первые фото в Норильске
  
  
  2 декабря 1961 года. День рождения Оли
  
  
  Мы с бабушкой приехали в Норильск, октябрь 1961 г., знакомство с соседями.
  На снимке бабушка со мной, мама с Олей, Лида (Зина ?) Запольских, Шура
  
   Как мы приехали я не помню. Конечно же - мне был 1 год и 7 месяцев. Помню такой самый первый диалог над моей головой. Кто-то спрашивает бабушку: 'Метрика. Метрика есть? Прививки есть?'. - 'Есть конечно'.
   Когда это было: в два года или в три, я не помню. Запомнилось только слово 'метрика'.
  
  
  
  
  
  
  
   Чулочки на пажиках
  
  
  
  
  
  
   Ножки в складочках
  Мама, бабушка и соседка Шура, чей муж навсегда остался за кадром.
  
   На всех первых фотографиях видно, что мне интересно: я смотрю на всех с большим интересом. Всех умиляли мои складочки на ногах, пажики на чулках (колготок тогда ещё не было) и, видимо, детская открытость. Потом, думаю, было многократное мамино: 'Наташа, рот закрой!', и просьба к фотографу: 'Прошу Наташу с открытым ртом и жующую не печатать'.
  Оля вспоминает: 'Я была глубоко возмущена: привезли неизвестно что. Не говорит, ничего не понимает, ноет всё время... 'Складочки, пажики!'. На толстых ногах складочки, пажики видно... Стыдоба. Главное, все умиляются. Чем? Я - взрослая, умная, всё понимаю, говорю, а эта... Все её нахваливают и нацеловывают! Почему такая несправедливость?'.
  
  1962 Фото у балка
  
  
  
  
  
  
  
  У крыльца балка. Думаю, это конец мая - начало июня 1962 года. Весна... Интересно смотреть как все фотографируются: собрались, тут встали, тут встали, сфотографировались, гулять пошли...
  
  Фото с цветочками на стене
  
  
  
  
  
  
  
  
  На стене у Шуры был натянут ситец. Думаю, для уюта, и чтобы прикрыть страшные стены балка. Мама называла это 'мещанством и безвкусицей'. Даже заказывала Шуриному мужу фото 'с туманным эффектом' (последнее фото в этом ряду) вместо цветочков на стене. Думаю, что Шура молодец. Она на всех фото благостная.
  
  
  1962-1964 Красивые фото
  
  
  
  
  Мама и Лида Запольских
  со своими мамами
  
  
  Мне туго заплели косички (я чешусь), Олю с Люсей наказали (они до этого 'дурели')
  
  
  Фото, где все красивые. У мамы такая причёска, что она похожа на ангела. Бабушка в платье из панбархата (на голубом шифоне объёмные синие бархатные узоры), мы в платьицах и с бантами. В это время Оля не могла насмотреться на себя в зеркало: 'Ах, какая красивая!'. Бабушка мягко оспаривала. Позже Оля подвела итог: 'Мне жалко всех, кто не я!'. Бабушке всего 51 год! Я думала, что она старенькая!
  
  1962 Соседи по балку Запольских
  
  
  Нина (с куклой), Петя и Лидочка Запольских, внизу Наташа с Олей
  
  Про Запольских помню печальную историю. Если я ничего не путаю.
  Девочка Лида была в матроске, где юбочка была в складочку. Мне очень понравилась юбочка. До восторга и сияния в моих глазах! Но потом Лида капнула чем-то на юбку, и мама её сильно отругала. Я помню, как я была потрясена злой 'выволочкой' и подумала: 'Из-за юбки???'.
  Мы с Олей часто рассматривали фотоальбом и пересказывали истории, связанные с этими фотографиями и людьми. И вот однажды мама пришла и рассказала бабушке, что Лидочка попала под электричку и погибла. Я зависла... и подумала: 'Тётя Лида (может и Зина) мама её, наверное, сейчас плачет и раскаивается, что тогда так отругала Лидочку из-за какого-то пятна! Вот, нельзя ругать детей. Жалко Лидочку. Она такая хорошая была, не жадная, не вредная'.
  
  
  Я запомнила эту историю, потому что мы пересказывали её. Но, Оля, по-моему, эту историю не помнит. Может эта история была с другой девочкой...
  
  
  Мама и наша 'гостинка'
  
  
  
  Фото, где я подстрижена. Грустненькая. Наверное, по попе получила. Мама выглядит совсем юной!
  
  
   Мы с Вовкой. Он - жени-и-их!
  
  
  
   Роберт в гостях
  
  Роберт в гостях. У мамы дома всегда было чисто и 'современно': в комнате тахта, полки с книгами, зеркало, стол
  круглый. Стульев не помню. Помню две табуретки. Мама после балка, наверное, считала, что живёт в раю: своё всё! Отдельное жильё!!!
  Квартиры были 'гостинного типа'. На каждом этаже было две двери - это считалось 'квартирой', наша была квартира номер 97 на пятом этаже. За дверью был коридорчик и пять дверей. За ними - комнаты. Вход в каждую комнату был без прихожей: заходили сразу в кухню. Слева была дверь в туалет, затем раковина, прямо был кухонный стол-тумба с нижним дверками, а сверху над столом полка. На столе была маленькая плитка с открытой спиралью... Справа дверь в комнату и небольшой простенок с вешалкой. Наша комната была 'первая-вторая' - 20 квадратных метров с двумя окнами, г-образная. За поворотом стояли две кровати. Одна с периной. И была кладовка, где включался свет. В кладовке - деревянный устойчивый стеллаж из четырёх полок.
  Затем в 'квартире 97' была комната 'три' - 10 квадратных метров (хозяйку звали Галина Алфёрова с мужем), а у тёти Любы Хорошей комната была 'четыре-пять' - тоже 20 кв.м буквой 'г', она жила с мужем и двумя детьми. Комната 'шесть' была у молодожёнов с мальчиком Алёшей, в комнате 7 жила тётя Нина Панова с мужем и сыном Колей.
  На первом этаже нашего дома (Дзержинского, 7) коридор был сквозной вдоль всего дома и в первом подъезде была общая душевая (мы жили в третьем подъезде). Заходили в душевую группами - группа мужчин, группа женщин.
  
  
  
  1962 Фото в новой квартире. Новоселье.
  
  
  Стоит Попова Ираида Фёдоровна. Сидят слева направо: Шура, Лариса Соколова (подруга по Горкому), муж Ларисы, Вера Диковинкина, Нина Панова (соседка из 6-й комнаты). Первый ряд: Оля, Володя Панов (муж Нины), Наташа и дочь Ларисы Соколовой
  
  Танцы под радиолу
  
  Фотограф приготовился фотографировать. Бабушка и мама 'охорашиваются'. Бабушка в такие моменты, смеясь, говорила: 'Стойте-стойте! Сейчас брови 'в ниточку' поправлю'. Она облизывала указательный и большой палец и 'проходилась' по бровям, выравнивая их в ниточку. Это было смешно и весело. У
  мамы во рту шпильки - она перекалывает волосы. На первом фото - это как раз бабушка 'брови в ниточку' укладывает. На втором - все готовы. Сбоку стоит 'радиола' соседей: принесли для танцев. Третье фото - танцы.
  Все невероятно счастливы. Впереди уютная жизнь в тёплом доме! И туалет у каждой семьи свой!
  
  
  Однажды я была у кого-то в гостях на третьем этаже и была удивлена: они переделали туалет в душ, подняв и выложив пол кирпичом и рыжим кафелем (тот, что для душа использовался) вровень с унитазом. Сделали душ, занавески у двери (чтобы вода не текла в коридор) и укладывали на унитаз деревянную решётку, когда включали душ. Это было потрясение для меня: 'Свой душ? А можно? Как здорово! Не надо никуда идти по холодным коридорам...'.
  Вот так...
  
  1962 Угол и костюмы с бабочками
  
   Хочу рассказать всем, как я благодарна углу, в который меня ставили в детстве.
   Рассказываю. Мама наша Вера была во всём очень быстрой и решительной: всё делала быстро и ловко. Последствий она не боялась: 'Ерунда!'. К моменту, когда мне было 7 месяцев, мама успела уже уйти от мужа и остаться с двумя детьми на руках и прекрасной фамилией: Диковинкины! Мама уехала на Север, в Норильск, с моей старшей сестрой Олей. Оле только что исполнилось 3 года.
  Я осталась с бабушкой в селе Уксянском Курганской области.
  Бабушка была мягкой, неспешной, коммуникабельной и смешливой.
  Когда мне исполнился 1 год и 7 месяцев мама вызвала бабушку в Норильск (Норильск был закрытый город, нужен был вызов). Мы с бабушкой приехали...
  Как я сейчас понимаю, я была с маминой точки зрения, 'нытик' и 'тормоз'. Она всё время говорила: 'Не ной! Не ной!'. Мама скомандовала - все должны слушаться и исполнять. В момент, когда уже все должны были исполнить команду, я только начинала ныть, что я не согласна. Мама объяснять не собиралась: по попе и в угол!
  
  
  
   Мой любимый угол и соседи. На первом плане Надя и Вовка Хорошие. У мамы - сосед Алёшка Панов из 7-ой комнаты
  
  В моей точки зрения 'всё было очень быстро'. Хоп - и я в углу.
  Угол был успокоением: да, я ныла и отбирала у Оли куклу. Кукла у того, кто отберёт. Оля сильнее, и она отберёт. А вот если я буду ныть, то Оля куклу отдаст мне, чтобы мама не ругалась. Где 'неправильно'?
  Вообще никакого раскаяния я не испытывала.
  А дальше происходила вечная заминка: 'Наташа, скажи, что ты так больше не будешь, и выходи из угла!'. Я от удивления широко раскрывала глаза и говорила: 'Нет'. Бабушка: 'Что 'нет'? Скажи: 'Прости меня, мамочка', и выходи из угла!'. - 'Нет'.
  И вот это 'нет' закрепилось. Мама рассчитывала, что закрепится понимание, что орать и отбирать нельзя, но произошёл 'сбой': я запомнила, что в угол меня ставят 'ни за что', что я не виновата, что 'это всё Олька'.
  Вот фотографии 1962 года, на которых всё видно очень хорошо.
  
  
  
  
  Мама Вера, Оля, Наташа (с сумкой) Диковинкины и бабушка Ираида Фёдоровна Попова, г. Норильск, 1962 г.
  
  
  Мне два года. Нам прислали из Вильнюса костюмчики прелестного бордового цвета с вышитыми небольшими бабочками на груди. Там же в посылке были сумочка и кукла. По Олиной версии куклу нам подарил мамин знакомый Герман, он же фотографировал. По моей версии Герман 'дарил свою дурацкую глиняную куклу в другой раз, у неё сразу отбился нос, когда мы дрались из-за неё'.
  1962 год. Я, страшно довольная костюмом, взяла сумку и куклу и встала фотографироваться. Оля хотела взять куклу. Я не дала. Тогда сумку. Я не дала. Оля хотела отобрать. Я заорала. Противным голосом. Мама хотела 'разделить'. Я не дала. Мама наподдавала бы и отдала бы Оле куклу (сумку бы не смогли отобрать), но был гость... И мама не посмела 'отлупить при чужих'. Бабушка на фото 'во благе': всё хорошо, дети же... Мама поджала губы: 'Ну, смотри, уйдёт Герман, получишь!...'. Наверняка получила. Но в два года я ещё не знала, что многие события в жизни идут одно за другим неотвратимо...
  
  
  
  
  
  Я сама одеваюсь! Мы собрались и вышли на улицу. С нами тётя Люба и Вовка Хорошие (это их фамилия). Май 1962 г.
  
  
  Мы с Олей часто рассматривали эти фотографии (с куклой и сумкой) пока росли. У нас был очень красивый фотоальбом. Оля каждый раз осуждающе говорила: 'Нюня и жадина! Всё забрала!'. Я уже была постарше, и понимала, что 'жадина' - это совсем плохо, да и 'нюня' - тоже плохо... Да и Оля - сестра, друг, с ней надо честно делиться... А если бы она забрала всё себе? Совсем плохо. Вот тут я раскаивалась, но это уже 2-3 года прошло.
  Так вот про угол. Никто не понимал моё 'нет'. Это была смесь упрямства, неправильно закреплённого 'урока' и моего отдыха в углу. В углу всё происходило с понятной мне скоростью. Никакой спешки.
  В угол меня ставили 'лицом в угол'. Я сразу же переставала орать: трудно орать в угол. Тишина. Я переставала 'отбирать' и 'ныть'. Но я же была не виновата. 'Ха! Ну и не надо! И одна буду играть!'. Во что же я буду играть? 'Ха! Да хоть во что!'.
  И столько всего я придумывала в углу! Там были и герои сказок, и Таня Красовская из садика, и Оля. Оля - иногда, если она не очень была виновата или её не было дома. (Она была, например, в больнице или в группе продлённого дня, а я была дома с мамой). Помню, как одно время я играла в углу с Бибигоном: он был врун, неслух, но я на него не сердилась: и в угол не ставила, и не шлёпала, и смеялась вместе с ним... Я была там хорошая и великодушная как сам Корней Чуковский... Только говорила, смеясь: 'Не ной! Не ной!'.
  Я научилась 'расфокусировать глаза' и вот тогда... Я могла заснуть стоя. Я упиралась головой в угол и угол надёжно держал меня. Это был мой угол. Ну, просто райское место, где меня любят и ждут...
  Бабушка выводила или выносила меня, уснувшую, из угла. И я в кровати досматривала свои сказки...
  Позже меня ставили в угол только для того, чтобы стало тихо, а потом говорили: 'Успокоилась? Ну, выходи из угла'. Не требовалось дурацкого 'я больше не буду'. У нас было четыре прекрасных угла в старой квартире на Дзержинского.
  Пока вспоминала, вспомнилось: в садике 'раздуревшихся' мальчиков сажали на стульчиках в угол, чтобы посидели и успокоились. Девочек не сажали. 'Только мальчишек'.
  Когда в Челябинске росли наши дочери Саша (1981 г.р.) и Женя (1983 г.р.), 'культура угла' отпала: у нас до сих пор нет в квартире угла (а мы живём там же!), куда можно было бы поставить ребёнка: все углы заставлены.
  Все! Нет ни одного угла, где ребёнок мог бы отдохнуть!
  
  
  Полина (дочь Оли), Саша, Женя, 1985 г.
  
  
   Саша, Лёня, Женя, 1986 г.
  
  Неожиданное продолжение темы 'угла' было с внучками Любой (2006 г.р.) и Викой (2007 г.р.). Любе было 3 года, а Вике - 2 года 7 месяцев. Люба чем-то завладела, Вика хотела это забрать. Но Люба не тот человек, у которого можно было что-то отобрать. Шум, гам, крики, которые вот-вот перерастут в слёзы...
  
  
  Вика
  
   Люба
  
  Я: 'Люба, Вика! Перестаньте! Люба, возьми Вику и встаньте обе по углам, чтобы было тихо!'. Команда выскочила у меня откуда-то из детства. Я сказала и подумала: 'Углы? А где у нас углы?'. Стало тихо: Люба тоже 'обрабатывала' команду. Потом слышу:
  
  
  'Бабушка, мы встали!'. Я с удивлением пошла посмотреть где они встали и оценила 'красоту игры'... У нас при входе в квартиру есть мини-коридор (1,5 на 1,5 метра). Так вот, в дверном проёме образовываются неглубокие 'углы'. Там и стояли умная Люба и совершенно счастливая Вика... Это было необыкновенное зрелище. Тут и 'шикарные Любины мозги', и Викино: 'Я за любой движ', и моё детство с любовью к 'углу', и две пары чистых детских глаз...
  И смешливое 'Не ной! Не ной!' - неизменно со мной... Спасибо маме...
  
  1963 Я запомнила, как я первый раз думала
  
  Да, я запомнила, как я первый раз думала...
  Мама очень хорошо шила. Из 'да ну хоть из чего!'. Из шифона с листочками, из сатина с крылышками, из ситца с оборками... Мы всегда были нарядными, но я хотела платье 'как у всех': с карманами и пуговками с прорезными петельками! Но главное - карманы...
  И вот мама (видимо с юга) привезла мне сразу два фабричных ситцевых платья. С пуговками и карманами! Я была потрясена собственным богатством... Я их трогала, прикладывала к себе, мерила, смотрелась в зеркало, забравшись на табуретку, опять раскладывала на тахте и трогала...
  
  
  Мама в Сухуми по путёвке от Комбината
  
  
  
  На мне фабричное платье с уточками. Это фотография ещё запомнилась нам с Олей тем, что фотограф сказал маме комплимент: 'У таких прекрасных девочек такая юная красавица-мама? Не может быть! Вы - сестра!'. Мама купилась и заулыбалась, а он снял! Мастер!
  
  Мама действительно выглядела в свои 25-26 лет на 18-20.
  Одно из тех платьев я и сейчас помню: розовое с жёлтенькими утятками. Вот оно на фото.
  Налюбовавшись платьями, я спохватилась: 'Надо показать эти платья тёте Любе Хорошей!'. В каком же пойти? В этом или этом? Выбрать надо, но невозможно... И я, умная девочка, надела оба!!! Но я не просто их надела: платье подлиннее было нижним, чтобы его было видно, а с уточками (оно было покороче) надела сверху и побежала к тёте Любе. Мама хихикала вслед...
  Тётя Люба платья тоже хвалила, кармашки проверяла, но как-то тоже подхихикивала...
  Я пришла домой с лёгким недоумением: чего смеются? Выбрать же было невозможно (оба красивые)... Я подумала и надела оба!!! Я же подумала и надела оба... подлиннее снизу, покороче сверху... Что смешного? А как же ещё? Ничего не понимают!
  
  
  1963 Карман!
  
  
  Платье с уточками и бант были розовыми!
  
  Платье с уточками. С карманами. Как я была счастлива! Я всё проверяла на 'войдёт в карман или нет'. Конфеты входили, прямоугольничек печенья входил, но мог сломаться... Две печененки могли не сломаться...
  А в это время с другой стороны подползала другая беда: рыбий жир! Нас в садике стали поить рыбьим жиром. Способ был самый бескомпромиссный: в обеденную ложку наливали рыбий жир перед обедом. 'Будешь-не будешь?' - так вопрос не ставился.
  Взяли ложку в руку и, пока воспитательница разливает всем по ложкам рыбий жир, нянечка разносит тарелки с супом.
  У меня от этой ложки рыбьего жира передёргивало всё тело... И так каждый обед! Но вот я пришла в садик в платье с карманами... Я была счастлива... Карманы... А тут эта гадость в ложке... Я подумала: 'Сейчас вылью рыбий жир в карман, поем, а потом в туалете вылью в раковину из кармана'... Я верила во всемогущество моего кармана!
  Потом помню, как забегала воспитательница и дальше провал: никаких воспоминаний о платье или карманах. Сейчас, прожив 65 лет, я знаю, что многие сильные огорчения моей памятью блокируются.
  
  
  Скорее всего, платье было убито. Хорошо, что мама успела с нами сфотографироваться в ателье, где я была в этом платье...
  Ещё вот не помню больше, чтобы мне наливали рыбий жир в ложку... Может, мне его разрешили не пить?
  Ну и бесценный опыт: 'Жидкость в карман наливать нельзя'.
  
   Как бабушка ругалась
   Когда я не слушалась (а это бывало часто), она говорила: 'Ишь-ты, собачка какая!'. Это было не строго, можно было посчитать и за похвалу. Можно было продолжать делать то, что делаешь...
   Или: 'Да вот ведь якритьте!' - перевести можно как 'сколько раз повторять?', 'драться нельзя', 'надо слушаться', 'перестаньте' и т.п. Можно продолжать, но лучше перестать.
  
   Как бабушка жалела
   Бабушка гладила меня по голове и приговаривала: 'Детонька моя, малолетонька моя...', 'золотиночка моя, дорожиночка моя...'.
  
   Домашние слова и выражения
   Поганое ведро - ведро для мусора.
   Поганый тазик - тазик для мытья пола.
   Шитное ведро - детское ведёрко с пуговицами и нитками, куда втыкались ножницы. Воскресное утро часто начиналось так: мы спим, а мама, ранняя птичка, села уже что-то ремонтировать или шить, но ножниц нет на месте... 'Где ножницы???' - с утра... Такая 'побудка' привила у нас с Олей одно правило: ножниц в доме должно быть много (в каждом углу!).
   Усыпить ребёнка - уложить спать, укачать, чтобы ребёнок спал. 'Мам, можно я пойду гулять?' - 'Да, но сначала усыпи Колю. Я шью'.
   Мой бизнес-партнёр Эдик очень гневался: 'Усыпляют ветеринары собак!'. На что я ему говорила: 'Это у вас, в средней полосе России (Липецк), ветеринары собак усыпляют, а у нас в зауральской довоенной деревне нянюшки (старшие сёстры и братья) детей усыпляли, укачивая в люльке, на подушке или на
  
  
  руках. И песенки мурлыкали: 'Спи-усни, спи-усни, маленькая детонька' и т.д.'.
  
  1963 Серьги и бусы
  
  Мама и все соседи в моём окружении в 1963 году не носили ни кольца, ни бусы, ни серьги. Мама говорила: 'Это мещанство'. Я слов таких не знала, но по интонации определяла: 'Это плохо'.
  И вдруг к нам приходит в дом женщина-взрыв! Соседка Ольга Филипповна из 98 квартиры! На ней крупные рубиновые серьги и круглые, крупные янтарные бусы. Кроме того, она принесла с собой, купленную на развес, творожную массу (творог с изюмом и сахаром).
  
  
  
  Ольга Филипповна посадила меня на колени. Серьга её
  рубиновая оказалась на уровне моих глаз. Цвет меня потрясал и манил. Я стала смотреть в камень и 'упала' в него.
  Ольга Филиппова, встряхнув меня (я замерла у серьги), поставила на пол и стала нас угощать творожной массой. Бабушка принесла пять кусочков хлеба, Ольга Филипповна намазала их сантиметровым слоем этой массы, и мы угостились. Вкусно!!! Я попросила: 'Ещё!'.
  Ольга Филипповна ответила озадачивающе: 'А всё! Больше нет. Кончилось! Проси у мамы: она купит'.
  Как нет? Только что было много. Просить у мамы? Она не купит... Как нет? А куда делось? Было много...
  Потом я опять на коленях у Ольги Филипповны. Я рассматриваю бусы на ней: бусины прозрачные коричневатые, сантиметра 2 - 1,5 по убывающей к застёжке... Видно, я потянула за одну из бусин и бусы порвались, а бусины запрыгали по полу. Суматоха. Мы все ползаем по полу и собираем бусы. Я тоже. Но одну бусину я положила в рот: она была очень красивая...
  Ольга Филипповна ушла с горстью бусин и своей творожной массой в сумке.
  Я попросила маму купить творожную массу (по совету Ольги Филипповны), мама отрывисто (то есть недовольно) сказала: 'Куплю, когда деньги будут. А тебе сколько говорить: ничего не проси у чужих? Она тебе больше не дала: тебе приятно было? Никогда ни у кого ничего не проси!'.
  Я кивнула и сказала, что я проглотила бусину. Все опять забегали и закудахтали: 'Как бусину? Какую бусину? Как она оказалась у тебя во рту?'. Подключилась Оля: 'Ты взяла чужую бусину? Ты украла чужую бусину?'. Я, видя, что меня осуждают и сейчас начнут ругать, на, всякий случай, отпиралась ото всего, хотя объяснить, как бусина оказалась у меня во рту, не могла...
  Мама устало спросила: 'Что же теперь делать? Врача вызывать?'. Бабушка принесла из туалета горшок и сказала: 'Зачем? Само выйдет. Естественным путём!'.
  Бусина действительно вышла естественным путём. Бабушка её отмыла и, смеясь, отдала Ольге Филипповне. Я была потрясена связью 'рот - горшок': так вот как это работает! Оля была потрясена тем, что 'Наташка взяла чужое, а её даже не отругали - всем смешно! Почему?'.
  Короче. Женщина зашла на полчаса в гости к соседям, а оставила неизгладимый след на всю жизнь:
  Первое. Это строго: нельзя ничего ни у кого просить.
  Второе. Это строго: нельзя брать чужое, даже бусины. Особенно бусины! Особенно брать их в рот!
  
  
  Третье. Это смешно. Связь 'рот - горшок' - вот это да!
  Четвёртое. Рубиновые серьги - это волшебство. Там что-то есть, но мне не дали досмотреть... С мамой, бабушкой и Олей я это не обсуждала - это мещанство и точка. Но когда мне исполнилось лет 30, и я увидела крупные круглые рубиновые серьги, то я их с восторгом купила!
  Пятое. Позже я определила: я 'пью' цвета глазами. Некоторые цвета мне доставляют огромное удовольствие.
  Вот так нарабатываются правила жизни и, порой необъяснимые, пристрастия.
  'Откуда это у моего ребёнка?'. А это просто когда-то на полчаса забежала соседка...
  
  1963 Мама - красавица
  
  
  1-ое Мая 1963 года. Идём на демонстрацию. У тёти Любы в руках самодельные бумажные цветы, чтобы махать перед трибуной. Мама в 'ботиках' (эти ботики - 'безмозглая' обувь для Норильска в мае - они резиновые!).
  На этой демонстрации я потерялась. Демонстрация проходила по улице Ленина, поворачивала на Гвардейской площади и уходила налево.
  
  
  
  г. Норильск, 1963 г.
  Мы вышли на демонстрацию, прошли по Ленина, по Гвардейской площади, повернули налево. Вот там я потерялась и мне пригодился навык 'ныть'. Вокруг ноющей меня быстро собралась толпа неравнодушных: 'Не плачь! Найдём! Как выглядит твоя мама?'. - 'Моя мама самая краси-и-и-вая. В коротеньком зелёном пальто-о-о!'.
  Все стали оглядываться и сразу увидели самую красивую маму, ищущую меня. Все смеялись, мама была польщена, всех благодарила, а мужчина какой-то, улыбаясь, добавил: 'Да что вы! Пустяки! Дочка вас так точно описала, что мы вас сразу нашли!'.
  Мы с мамой были счастливы!
  
  1963 'Врёт'
  
  Это слово было будничным и не содержало вначале осуждающего подтекста. Я думала, что 'врать' это равно 'промолчать', 'сказать тихо', 'не сказать', 'сказать по-другому', 'выдумать'. Более того, я думала, что врать - это нормально. Никто мне этого не говорил, я сама так решила.
  Две истории.
  Первая. Оля с мамой натерпелись лиха вдвоём, и Оля опекала маму. Она приносила маме из садика мандаринку или печеньку,
  
  
  например. Принести из садика мандаринку, а не съесть самой там же - это у меня в голове вообще не помещалось. Но вот однажды нам на полдник дали по две конфетки и я, повторяя за Олей, принесла маме одну конфетку, протянула её, а она: 'Спасибо большое, ешь сама, я не хочу'. Помню, я подумала спокойно: 'Врёт' и продолжала протягивать конфетку... Я думала: 'Конфеты все хотят, она врёт'. Но мама конфетку не взяла. Я озадаченно моргала и думала: 'Зачем врёт?'. Этого я так тогда и не поняла, но запомнила: 'Мама хорошо врёт'.
  Вторая история из садика. Передо мной разговаривают воспитательница Евгения Марковна (?) и какой-то мальчик. Она ему: 'Не ври. Когда ты врёшь, я сразу вижу'. Мальчик 'запирается': 'Я не вру'. Я стою, слушаю и думаю: 'Она правда видит, что он врёт или сама врёт что видит?'. Так я и не поняла кто там врал... Но, на всякий случай, старалась потом ей не врать. На всякий случай.
  Мне даже в голову не приходило, что врать это плохо, пока мы с Олей не посмотрели вместе фильм 'Чук и Гек'.
  
  
  Когда мы с Олей листали наш фотоальбом, то я очень любила именно эту фотографию: я помнила, как мне в этот момент хорошо было с бабушкой. С нами Люда Попова (мамина племянница). Виктор, брат мамы, приехал в отпуск из Игарки, где работал фотокорреспондентом в газете (он и фотографировал)
  
  
  1963-1964 'Чук и Гек'
  
  
  Кадры из фильма 'Чук и Гек'
  
  Так назывался фильм по рассказу Аркадия Гайдара. Рассказываю фрагмент: два мальчика 3-х и 5-ти лет получили телеграмму от папы. До прихода мамы они эту телеграмму потеряли и обсуждают: как сказать маме? Старший: 'А мы маме не скажем!'. - 'Мы что, соврём?'. - 'Зачем? Мы врать не будем. Если мама спросит про телеграмму, то мы скажем что потеряли её, а если не спросит, то и не скажем'... 'Умно...', - подумала я.
  Тут Оля сказала: 'Видишь, иногда можно не врать, а просто не говорить!'.
  Смотрим фильм дальше. Мама с мальчиками попадает в переделку: она притаскивается с ними куда-то в заснеженную тайгу, а отец ушёл в экспедицию надолго, о чём и предупреждал в телеграмме...
  Для меня опять открытие: значит, соврав, можно навлечь неприятности, плохие последствия... Да что такого-то? Я просто вру... Ну, в общем, надо смотреть, когда врать!.. Короче: непрочитанную телеграмму выбрасывать нельзя.
  Вопрос 'Врать или не врать?' у меня не возник.
  Урок я вынесла такой: 'Иногда врать не надо, можно просто не рассказывать. Врать плохо, но что делать?'.
  Аркадий Гайдар не совсем об этом писал, но что делать?
  
  
  
  Далее - текст сокращён.
  Продолжение
  _______________________________
   О. Щеткова 'О папе для Наташиной книги'
  
   Прочитала 'Невольник чести'... Подписываюсь под каждым словом, но у меня другая детская история. Хотя мы росли в одной семье, но на события смотрели, как выяснилось, по-разному.
   Я помню себя очень рано. Помню весёлую молодую маму. Помню, как я её любила всем своим детским сердцем! Помню, как приехала бабушка с Наташей: привезла бестолкового ребёнка, который не говорит, ноет всё время, а вокруг соседи хоровод водят: 'Какая милая, ножки, чулочки, пажики... Ах-ах-ах! Меня, такую взрослую и умную никто не хвалит, а эту...'.
   Я очень хотела, чтобы у меня был отец: у всех соседских детей были отцы, а у нас нет. И когда к нам зашёл мамин знакомый 'дядя Толя', я по поведению мамы поняла: он особенный. Красивый такой! Добрый. Они поженились через 2 месяца, и мама сказала, что он теперь наш папа. Я, как великое дозволенное счастье, сказала ему: 'Папа'. Наташа, попыхтела немного и тоже выдавила: 'Папа'.
   Слово 'папа' и его мужественность и благородство я воспринимала как благодать, 'именины сердца'. Никогда я его не
  называла 'отец', а когда его называли нашим отчимом, я почти задыхалась от несправедливости этого слова в применении к 'папе'.
   Наташа пишет: 'Приехала бабушка и всё наладилось'. Да вот не сразу. Мама и бабушка получали мало: 'полярки' (каждая 10 процентов к окладу) добавляются не сразу. Первая - через полгода, за 3 года 6 полярок, а ещё через 2 года 2 полярки, итого 8 полярок - 80 процентов к окладу через 5 лет.
  Новая квартира, в которую надо купить каждую кастрюлю и каждую табуретку, одежда в Норильске - это не в Челябинске. И это всем четверым - тёплые вещи! Я запомнила, что мы ели одни макароны... Иногда мама не выдерживала таких ограничений и покупала нам куклу. Бабушка тогда ворчливо цитировала своего мужа: 'На игрушках машину проесть можно'!
  Вот когда мама вышла замуж, тогда всё и наладилось. Мама была очень весёлая, добрая, смешливая и выдумщица! Я
  полностью скопировала мамино отношение к папе: я восторгалась им! И вот в этом состоянии влюблённости в своего папу меня увезли в Челябинск! Приехали летом, закинули Наташу, и укатили на юг! Я рыдала, не переставая, сколько было сил. Позже сформулировала: 'Счастье для меня - это когда мы впятером!'. Оказывается, у них родился Коля за тот год, что я жила в Челябинске!
  
  
  На юге. Мама, папа с Колей и их друг Герман. 1967 год
  
  Сегодня я даже представить себе не могу, что мама могла не выйти за него замуж! Он создал 'семью', родил сына, воспитывал и обеспечивал нас. Наташа моего восторга по отношению к папе не разделяла, но я это в расчёт не брала: 'Ухти-тухти, что с неё возьмёшь?'. Ухти-тухти, так звали ежиху из мультфильма, и так мы звали Наташу потому, что она часто 'дулась и пыхтела (обижалась)'. И ещё волосы после сна у неё торчали ёжиком!
  
  
  Я необъяснимо нуждалась именно в отеческой заботе, ни в маминой, ни в бабушкиной, а именно в отеческой заботе... И он мне её давал! Ласковости он не проявлял ни к кому, он был очень сдержанным, но я всегда чувствовала себя равной с Колей, по силе отцовской любви.
  
  
  
  Норильчане на отдыхе, нечастые тёплые денёчки в тундре. 1976 год. Слева направо: 3-ий - Бугорский Николай, 4-ый Иванов Анатолий Николаевич, 5-ая Иванова Вера Александровна. Крайний справа - Сергей Рожнов (племянник папы)
  
  
  
  Норильск, 1973 год. Слева направо: Наташа, Анатолий Николаевич Иванов с
  папа, Коля, мама и Оля. Игра в дурака
  
  Разное отношение к папе я обнаружила в пятьдесят лет, когда мы стали писать с Наташей наши книги: я в её рукописи исправила слово 'отец' на 'папа'... После длинных её возмущений, я спросила:
  -Как же так? Что такого? Он же наш папа!
  И она, эта Ухти-Тухти, вдруг рассказала детскую историю:
  -Я всегда избегала слова 'папа', особенно в подростковом возрасте.
  -Да??? Но почему???
  -Когда вы с бабушкой уехали, они с мамой как-то пошли в кино. Я должна была остаться дома, но я не хотела, начала ныть, а потом и реветь. Мама закрыла дверь на замок, и они пошли... Я стала биться в дверь и орать. Мама вернулась и отбуцкала меня так, что я запомнила: так орать нельзя. Но отец-то был пассивным участником этого 'воспитания'. Я и маму-то ставила только 'за бабушкой', а его тогда я и перестала называть 'папой'. Боюсь, они этого не заметили!
  
  Я была удивлена очень! Я не думала, что папу может кто-то не любить. Да так стойко! Аж из детства!
  Я благодарна ему за его отеческую любовь. За маму: она одна не вытянула бы нас. За Колю: брат - это богатство! За финансовую устойчивость всей семьи. Мы все каждый по-своему виноваты перед ним: мама часто ругалась, Наташа фронду свою выдерживала, Коля плохо учился, я уже жила отдельно (у бабушки). Вот ему и показалось, что он 'свой долг выполнил' и может уходить. И ушёл...
  
  
  
   Наша семья в 1975 году в Норильске
   О. Щеткова 'Об отрочестве и ранней юности'
  
   У меня было невероятно интересное отрочество! Наша дворовая компания в разных вариантах была от 5 до 10 человек. У кого были коньки - ходили на каток, у кого были лыжи - ходили в тундру на лыжах. Если что, спортинвентарь занимали друг у друга. В походе 'на подъёмник' снаряжения не требовалось, поэтому здесь компании были самые большие. Иногда женщина, которая запускала вагончик подъёмника, отказывала нам и тогда мы тащились наверх пешком! По-моему, было 830 ступенек.
   Помню, как один раз мы спускались не по горке отвала, а вдоль крытого транспортёра по лесенкам. Вышли на улицу, где транспортёр вливался в другой, и мы решили идти по его крышам. Крыши эти были устроены с небольшими подъёмами: так получался и скат для снега и окошко для освещения транспортёра. Мы прыгали с секции на секцию и вдруг я провалилась: старое железо не выдержало! Пролетела я метров пять и приземлилась рядом с транспортёром...
  Ужас! Я одна!... Сверху кричат наши, но что делать? Хорошо, что мне впереди были видны ворота, в которых был просвет... Идти одной к воротам мне не пришлось, быстрее всех ко мне спустился Вахрамеев-младший. Ох, и напугались мы все! Тогда же набрели на домик какой-то геологической партии и влезли в окно греться... Снега было по самую форточку. Где это было? Как мы не боялись заблудиться, замёрзнуть?
   Однажды мы прошлись по огромным (километровым) цехам нашего родного Комбината. Как туда попали - неизвестно, видимо, тоже с подъёмника петляли домой. Нам встретился только один рабочий, и он спросил кто мы и откуда. Васька Грачёв уверенно соврал: 'Мы - экскурсия от школы'. И сработало! Мы покинули Комбинат без последствий для себя.
   Актировки! Только северные дети знают какое это счастье! Гидрометеослужба при сильных морозах и ветре оформляла день актом как 'нерабочий'. Школьники не ходили в школу, монтажники и каменщики не работали на улице.
  Например, объявление по радио: 'Объявляется актировка
  для школьников с первого по седьмой класс'. Ура!!! Или: 'С первого по пятый класс'. Тогда: 'У-у-у! Наташка будет спать, а мне тащиться в школу!'. Но часто я в актированные дни сама шла в школу и там мы помогали учителю проверять тетради, мыть парты и полы.
   Те, у кого была актировка, гуляли - это не запрещалось, но вот в кино нас не пускали!
   В школе у нас была агитбригада, где частично были и члены нашей дворовой компании. Руководил нашей агитбригадой артист Норильского драмтеатра Александров Георгий(?) Иванович(?). У нас в Норильске был смотр агитбригад разных школ. Мы победили и, в награду за победу, летали на вертолёте выступать к газовикам 'на вахту', на Мессояху. Нас принимали как артистов. Там 'из наших' были Лёня Лазуко, Лариса Кирюшкина, Лена Бугорская, сестра Наташа и я (Ивановы). Это и репетиции, и общение, и есть что во дворе остальным рассказать!
   Дворовая компания давала много неформальной свободы: мы бывали там, куда 'одни девочки' не пошли бы! Гулять на кладбище было жутко... Гулять 'по трубе' тоже... И т.д.!
   Мама, папа, семья, отпуск с родителями...
   Я была всё время счастлива!
  
  
  Наша агитбригада на Мессояхе в 1976 году.
  В нижнем ряду Лёня, над ним я (Наташа)
  
  Стоит крайний справа - Володя Заступ
  
  
  
  
  Наташа и Лёня Лазуко с первой внучкой Дашей в 2004 году и с седьмой внучкой Аней в 2024 году
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Заключение
  
   Детство! Оно было прекрасно!
   Все члены семьи исполняли завет прадеда Аникина Фёдора Ивановича (1876-1943 г.г.): 'Главное учитесь, ребятишки! Главное - учитесь!'.
   Но вот пришли 90-ые. Надо было просто 'выжить и прокормить'. Прокормили, оглянулись: дети учатся на 4 и 5 совершенно не напрягаясь. Удивились: 'Как изменилось образование!'. Спустя тридцать лет могу сказать: наше советское образование тогда уничтожили. Телевизор и телефон позже вползли змеёй: 'Учиться не надо. Сел на велосипед и работай курьером! Ничего запоминать не надо: всё есть в телефоне'.
   Читают мало... Образование - это создание образов, создание общей картины мира, оно помогает определить твоё место в мире и место твоей страны...
   А сегодня всё ещё наше образование возглавляют чужие по духу нам, россиянам, вязкие, лукавые и малообразованные люди.
  
   Как мы, Оля, Коля и Наташа Ивановы, прожили эти 50-60 лет после детства?
   У Коли двое детей - Настя и Ваня. У Насти двое детей - Ярослав и Роман. Коля умер в 48 лет, в 2015 году: оторвался тромб. Он работал водителем бронированной инкассаторской машины. Сказать, что мы были потрясены? Нет слов, чтобы описать...
   Мы с Олей закончили институты, выжили в 90-ые.
   У Оли четверо детей Полина, Алёша, Костя и Коля. У Полины сын Клим, у Алёши дочь Лидочка.
   У меня две дочери: Саша и Женя. У Саши трое детей Вика, Лиза и Кирилл. У Жени четверо - Даша, Люба, Матвей и Аня.
  
   2005 год нас с Олей объединил: мы занялись поисками наших корней и поехали для начала в краеведческий музей Мишкино Курганской области.
   Расскажу про 2005 год историю, которую очень люблю.
  
  
   У меня были намётки нашего генеалогического древа, которое мы составили с бабушкой Ираидой и её братом Леонидом (они Федоровичи и Аникины) в 1980 году. Я стала звать Олю:
  - Надо ехать в Мишкино.
  Оля:
  - Я не могу, я так болею, что, наверное, скоро умру.
  - Поехали-поехали! Если умрёшь, то, хотя бы, на исторической родине!
   Потрясённая моей бесчувственностью, Оля поехала... И вот двадцать лет мы с ней занимаемся родоведением и краеведением. У нас с ней вышло 10 книг по разным родам Зауралья. В 2025 году вышла книга о белорусском роде Лазуко (моего мужа).
  
  
   Наши с Олей книги по родоведению
  
   Денег это не приносит, но мы чудесным образом, 'соборно', публикуем результаты наших поисков небольшими тиражами, с размещением в библиотеках. Оля проявляет твёрдость и оптимизм: 'Не ной, Натаха! Краеведение в России всегда держалось на энтузиастах и подвижниках! С нами расчёт будет
  
  
  
  
   Книга о наших белорусских корнях
  
  там!'. Тут Оля поднимает глаза к небу и добавляет: 'Мне там уже стол с лампой приготовили в лучшей библиотеке нашей цивилизации! Мы работаем на человечество! Только не ной -
  не ной!'.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Я не ною и надеюсь.
   Обнаружив 'убийство' образования, я начала говорить внукам: 'Внуки! Вас обокрали! И суперцинизм в том, что вы даже не можете понять, насколько вы обворованы!'. Внуки не верят. Я написала для них одиннадцать томов пересказов всей школьной программы по литературе. С картинками и биографиями авторов, с интересными фактами написания произведений...
  
  
   Не читают. На вопрос: 'Почему?' говорят: 'Длинно!'. Спрашиваю: 'А сколько надо?'. Отвечают: 'Один лист формата А4'.
   'Ничто нас в жизни не может вышибить из седла!...' (К. Симонов 'Сын артиллериста'). Села писать 'пересказы классиков в один лист'. Это оказалось так интересно! Написала пересказы примерно для тридцати произведений... Посмотрела: опять не читают...
   Привожу здесь пересказ 'Бедной Лизы' Карамзина.
  
   Очень кратко (почти СМС)
  'Бедная Лиза' (1782 г.) Карамзина Николая Михайловича (1766-1826 г.г.).
   Московский скучающий мажор 18 века по имени Эраст увидел однажды юную и наивную девушку Лизу, продававшую ландыши, и пленился её чистотой. Стал ухаживать за ней, только просил матери не говорить: старые люди могут не так понять. Соблазнил, вскоре заскучал и бросил: 'Надо ехать на войну!'.
   Два месяца спустя Лиза увидела его в городе. Бросилась на шею: 'Люблю! Соскучилась!'. Эраст поморщился, сунул ей в карман 100 рублей и просил больше его не беспокоить: 'Женился'.
   Лиза еле добрела до озера, попросила подружку передать матери деньги и бросилась в озеро. Спасти не смогли. Мать, узнав о смерти дочери, умерла от горя. Лизу похоронили тут же у озера: самоубийц не хоронят на кладбище.
   Мораль: юность наивна, а зло коварно. Надо доверять родителям (они действительно любят) и не доверять 'люблю' с прибавочкой: 'Матери не говори'. Тут же должен выскакивать флажок: 'Опасность!'. Соблюдение нравственных норм - залог долгой и счастливой жизни.
  
   Сейчас мы организовали 'группу' в телефоне, и Лёня по вечерам читает внукам всё, что мы читали когда-то в детстве и то, что рекомендуют для классного и внеклассного чтения.
   Вот, в двух словах, всё.
  14.08.2025 г., г. Челябинск
  
  Сокращено О.А. Щетковой 24 декабря 2025 года. Книга вышла в тираж в декабре 2025 года.
  Книгу о норильском детстве Натальи Лазуко можно заказать по её электронному адресу:
  natashok356@mail.ru
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"