Все, что осталось от него - это картины и память. И то, и другое еще поддерживать надо, чтобы не отсырело, не рассыпалась в прах, не пожелтело от времени, чтобы, как минимум, лет десять просуществовало или пятьдесят. Одному человеку трудно справиться, разве что жизнь посвятить этому занятию, а иначе никак. Почти подвиг со стороны родственников. Обычно картины выкидываются на помойку или передаются в дар библиотекам или другим организациям. А в основном, печальная картина. Удручающая.
После смерти Андрея его мастерскую сразу же передали другому художнику. И надо было срочно освобождать помещение. Альбомы по живописи и другую ценную литературу растащили знакомые и собутыльники. Что-то знаковое, засветившееся на выставках, отобрали для фонда, а остальные картины поделили между собой бывшая жена Инга и сестра Андрея. Жена-то понятно, а вот сестрица, исключительно, из коммерческих соображений - чтобы заработать. На заброшенный участок в садоводстве, оставшийся после брата, она не претендовала - далеко от города. Отдали участок дочери художника - Маше, пока еще несовершеннолетней девушке, студентке. А картины Андрея тогда неплохо продавались, и он получил какую-то космическую сумму за одну из них, что и послужило косвенной причиной внезапной смерти. Собственно, из-за денег и убили в той бурятской глуши, куда он отправился со своей любовницей Тосей, женщиной в духе Рубенса. Еще ее коллега присутствовал - тоже адвокат с подмоченной репутацией, жадный до выпивки и прочих развлечений. Втроем и загуляли, отмечая эту космическую сумму, а так же наступающий новый год и провожая заблаговременно старый, не сверяясь с календарем и погодой. Приехали налегке, без теплой одежды и зимней обуви, а тут снег, мороз, пришлось зависнуть там на неделю и налаживать контакты с местными.
Когда-то давно жена художника Инга, прекрасно чувствовала не только свою виолончель, но и мужа. Умело направляя его энергию в полезное русло - в сторону семейного быта и домашнего уюта. Однако, Андрей постоянно выкручивался и не желал жить по чужой указке, демонстрируя свои протесты самым примитивным образом: угрожал в пьяном виде расправой, забирал новенький телевизор или машинку швейную, женские сапоги, платье, без разницы что, все выносил из дома, чтобы насолит ей и заставить пострадать эту артистку. Чтобы пришла, потом в его мастерскую на поклон и отдалась по полной, как ему хочется, а не как ей - в миссионерской позе. Дочь не признавал сначала, считал, что от какого-то бурята Инга родила, хотя у самого буряты в роду и сестра узкоглазая, но себя ассоциировал исключительно с поляками (по отцовской линии) и в художественном училище, где преподавал, все называли его пан Гдыцыбульский. За характер, и за манеру держаться по-польски (якобы) - с гонором и вызовом. Когда Машенька подросла, стала походить на Андрея, только разрез глаз остался прежний - азиатский, да и то, с натяжкой если что. Такая же свободолюбивая оказалась, страстная как отец, никому не хотела подчиняться, рано выскочила замуж и ушла из дома. Прямо настоящая панночка, и родимое пятно на правой руке в форме яйца о чем-то говорит знающим людям. У Андрея тоже на плече было, и в глазах тоска по неведомому, запретному миру, и даже абсурдному в чем-то, противоречившему здравому смыслу и потому притягательному. Жажда новых ощущений, потребность выплеснуть из себя накопившуюся усталость. Через живопись или водку, как придется, у дочери получилось через стихи. Частенько брал ее с собой на Байкал, на этюды. Пели польские песни ( дореволюционные), жарили шашлыки из сосисок, ночевали в палатке. Романтика. Машенька нередко вспоминала потом эти поездки с отцом, представляя его почему-то в шаманском балахоне. Хотя к шаманам он не имел никакого отношения, и разноцветных ленточек на деревьях не писал, как другие художники, на его картинах этого не увидишь, не интересовали его бурятские обычаи. Старался не замечать ничего бурятского и даже брезговал этим бурятским. Не признавал их право на совместное существование на земле, считая недоразвитыми чукчами, не способными к творческому самовыражению, не смотря на тысячелетний эпос и культуру. За что и поплатился впоследствии. Убили-то его все-таки, буряты, причем не просто убили, а превратили тело в сплошное месиво, переломав все кости. Никто не знает за что. Пышнотелая Тося с адвокатом сразу же сгинули и уже никогда не всплывали на горизонте, ни в каком виде ( ни в пьяном, ни в трезвом), ни в одной из художественных мастерских не были замечены. Уголовное дело так и не завели, никого из убийц не осудили и не заключили под стражу. Все списали на местных бомжей, которые вскоре исчезли: то ли утонули, провалившись под лед, то ли замерзли по пьяни. Неизвестно. Сестра Андрея ничего не смогла конкретного узнать, когда приезжала туда, да и не старалась особенно, не до того было. Другие вопросы стояли на повестке: здесь хоронить или вести в город. Тело было в плохом состоянии, не рискнула, закопали на деревенском кладбище и концы в воду. Как будто гора с плеч, и совсем недорого обошлось, гроши какие-то. Только через три года дочь поставила на могиле памятник, а так тумбочка какая-то стояла железная, без креста. И художественный фонд, прочие организации - все проигнорировали эту смерть и затерли память о художнике другой новостью - внезапно наступившей пандемией.
***
Недавно прошедший ритуал посвящения Баяр, молодой и перспективный шаман, знавший в лицо каждого из убийц художника, не оставил это дело на самотек, не попустительствовал злым силам. Сам заарканил ( куда уж самому-то) прогневивших духов людей. Забрав у них самое дорогое - души. Временно переместив эти уродливые слепки в нижние миры, куда они, собственно, и стремились. Как долго можно было держать их там, Баяр не знал. Надо было спросить разрешения у духов, которым служил. Деньгами убийцы уже откупились, заплатив за похороны и поминки и преподнеся духам обильное угощение в виде заколотой свиньи и многочисленных бутылок с водкой, а так же пряников и конфет. Но духи посчитали этот обмен не равноценным: убитый художник оказался не простым человеком и имел своего покровителя из потустороннего мира, потребовавшего наказания по-строже обычного. Пришлось прибегнуть к похищению душ. Ничего другого Баяр не смог придумать. Сказывалось отсутствие образование и не любовь к чтению. К тому же шаманом он стал по принуждению (духов), а не по собственному желанию. И сильно тяготился своими обязанностями и правами. Иногда стеснялся шаманского обмундирования и краснел от присутствия девушек. Ритуал похищения душ совершал впервые и мог что-нибудь пропустить или напутать сдуру и не вернуть назад этих бедолаг.
Последующие сорок дней постился и призывал в помощь главного своего помощника - умершего шамана Бадму. Который и присоветовал подключить к делу дочь художника - Машеньку или его бывшую жену Ингу. Вроде они могут вытащить не только застрявших в нижних мирах убийц Андрея, но и потерявшуюся там шаманку Зою, считавшуюся на земле неизлечимо больной.
Ослабевший от длительного поста шаман не понимал возложенной на него задачи. Казалось, что Бадма насмехается над его неопытностью и водить за нос. С какого перепуга родственники жертвы обязаны помогать убийцам?
- Да ни с какого, обыкновенный шанташ. Иногда люди ведут себя странно (особенно, в горе) и могут принимать странные решения.
- А будет ли какая-нибудь польза от этого сотрудничества?
- Откуда я могу знать.
- Зачем тогда предлагаешь?
- Попытка не пытка, попробуй, рискни. Для начала познакомься с женщинами.
- Похоже, на сводничество.
- Они обе замужем.
Несчастного Баяра передернуло от этого разговора.
Наблюдавший через висевшее на стене зеркало дух, рассмеялся:
- Я же не виноват, что у него все родственники - бабы. Сестра, например, или троюродная тетя.
Можешь попробовать другой вариант: выманить души убийц с помощью крови. Но вместе с ними выйдут и другие сущности, кровососущие..
- Пусть будут жена и дочь.
- На том и договорились.
***
Когда Машенька сошлась с танцором Димой из музыкального театра, отец был еще жив, но они уже редко виделись и почти не общались, даже по телефону. Машенька не одобряла его выбора. Для нее это было как оскорбление. Бросить мать ради безобразной толстухи, умеющей только пить и кувыркаться в постели с мужиками. Какая низость. Да как посмел он променять ее стройную мать на какую-то третьесортную адвокатшу. Он же художник, в конце концов, ценитель прекрасного, где же тут красота и очарование, где находятся остальные прелести?
Все погребено под килограммами жира и выпитой водки. Просто отвратительно. Он все перечеркнул этой любовницей, их памятные встречи, разговоры о жизни, о творчестве. Их детские игры и доверительные обнимашки. Машенька не могла смириться с предательством и возненавидела отца, желая ему только смерти. Чтобы не позорил их семью и не пачкал грязью. Чтобы не шушукались за спиной в театре, где работала мать, не перемывали косточки. Чтобы исчез из их жизни, раз и навсегда. Не уехал, а, именно, исчез, растворился в пространстве. Вместе с картинами и деньгами. Да будет так.
Инга чувствовала, как закипает внутри Маши кровь, при одном лишь упоминании имени Андрея. Как воротит ее от его успехов, будь то областная выставка или телевизионное интервью. Выпускной курс в училище, она с интересом посмотрела весь сюжет, а Маша хлопнула демонстративно дверью и убежала к своему Диме, будто не об отце речь, а о каком - то чужом дяде. Вроде не подросток, студентка, должна понимать, что к чему, а вот крутят гормоны и бесится, как Андрей. Ну, прямо один в один, что отец, что дочь. Оба бешенные. Жениха себе нашла, первого блядуна в театре. С кем только не переспал, господи. Врагу не пожелаешь такого никчемного зятя. Разве Машенька не чувствует, что он изменяет или начнет скоро. Инга не сомневается, что так и будет. Горбатого могила исправит, а Машеньке еще жить да жить. Пусть найдет себе нормального парня, простого. Инга ей желает только добра.
Сестра Андрея терпеть не могла Ингу. И мелкие черты лица ее, и высокий рост, фигура, и особенно, раздражали веснушки, в изобилии рассыпанные по всему телу. " Рыжая бестия",- называла она невестку,- " ведьма". Не такую жену мечтала для своего брата. Скромную и покорную. Пусть бы и продавщица была, какая разница. Главное, он художник и уже известный в области, и еще взлетит, если не потопит эта толстуха Тося, присосавшаяся к нему намертво. Видела как же, и не один раз. Сразу отбреет если что, хоть и пьянчужка, а считать умеет. Сестра приехала, чтобы занять на ремонт дома, пригласить на лето в деревню, чтобы подзагорел малость, окреп на молоке. Теперь не поедет. Будет все лето бухать в мастерской. Жалко. Такие деньжищи получил, и никому не достанутся. Все пропьют.
Когда стояла у заснеженной могилки, рыдала навзрыд. И себя жалко, и братца, ведь не старый был, здоровый мужик. Инга не приехала, пришлось одной управляться, общаться с местными. А у нее, понимаешь ли, театр, спектакли новогодние каждый день, играть некому. Вторая виолончалистка на больничном, с ребенком. Тоже мне отговорки, мужика убили, а у ней играть некому. Значит, не любила никогда, мозги ему пудрила. Вот и напудрила. Спился. Мать перед глазами стояла, жалкая такая, в поношенном платке, в плюшевой телогрейке. Худющая после болезни, слабенькая. Андрея вспоминала перед своей смертью, переживала за его судьбу, будто предчувствовала его печальный конец. И другую сестру у могилки видела. Тоже пострадала из-за проклятой водки, сгорела со своим мужиком в бане. Царство им небесное. Наревелась досыта. Собрала Андрееву одежку, окровавленную, сожгла в печи. Этюды на картонках, не выкидывать же, жалко. Хоть и невзрачные на вид, но последние в его жизни, потому дороги. Не для продажи, на память. Для продажи из мастерской возьмет, поборется с его бывшей женой Ингой. Хоть и не разбирается в этой живописи, то в торговать умеет. Не зря в девяностые годы в Китай ездила, чему-то да научилась.
***
К сожалению, Баяр, не смог встретился с родственницами художника. Видимо, сестра убитого дала неправильный адрес или кто-то неведомый (свыше) перепутал ему карты. Баяр был слишком суеверный для современного шамана. Его представление о буддизме, христианстве и прочих религиях перемешались в один микс, отодвинув шаманизм куда-то в сторону, сделав какими-то второстепенными и незначительными. Плохо, что он стал сомневаться в несокрушимости бурятских духов, в их могуществе и неуязвимости. Вера его дала трещину, и трещина была похожа на половую щель, которая манила и отпугивала одновременно. Он ничего не мог с этим поделать, хотя и осознавал всю неизбежность своего падения. На душе было гадко и противно. И неплохо бы выпить и покурить какую-нибудь гадость. Баяр забрел в театральное кафе при музыкальном театре и заказал себе кофе с коньяком. За окном уже стемнело и сотни машин с зажженными фарами стояли в пробке. Только скорая помощь с красной мигалкой судорожно петляла, будто ядовитая змейка, готовая ужалить любого зазевавшегося гражданина. Не хотелось им быть. Люди, сидящие в тех машинах, с нескрываемой завистью смотрели на посетителей кафе, а посетители кафе на их застывшие от тоски лица. Надо было срочно отчаливать из этого неуютного места. И к скучающему Баяру вдруг подошел приятный молодой человек с удушающим парфюмом и предложил услуги по сводничеству. " У нас даже балерины есть, и оперные певички, на любой вкус от двадцати до шестидесяти" " Мне бы ту, что играет на виолончели" ,- с трудом выдавил из себя Баяр ,- " И желательно, рыженькую".
На деле авантюра с театральной дамой оказалась полной лажей, но стоила приличную сумму. Исключительно для лохов. Баяр даже выругался по бурятски, потому как по-русски не хватало слов, чтобы выразить свое крайнее возмущение. Он долго стоял потом на остановке и не мог уехать. Автобусы уже не ходили, маршрутки тоже, такси можно заказать только по телефону, и он растерялся как. Стайка хорошеньких женщин, выскользнувшая из служебного входа театра, образовала вокруг Баяра кружок щебечущих на своем языке "райских птичек". Одна из "птичек" помогла с вызовом такси. Их пути пересеклись, она ехала туда же - в малосемейное общежитие на окраине города. Только у нее была отдельная квартирка с санузлом и душем, а ему предстояло ночевать у знакомого.
Самым странным в этой истории было то, что женщина оказалась женой умершего художника, с которой он и планировал встретиться. Он ведь помнил, что она работала в театре, просто не знал, как найти ее там. И вот нашел и ничего не объяснил толком про запертых в нижних мирах душах, которых надо возвращать назад, не оставлять же их там навечно. Про шаманку Зою, застрявшую по недоразумению, и прочую нечисть, ошивающуюся в тех дебрях, и со всеми надо найти общий язык, всех накормить, если не подношениями, то сладкой ложью. Успокоить, вселить надежду на светлое будущее и помочь чем-нибудь, не в ущерб собственным интересам. А для нее, для рыжеволосой Инги он устроит необыкновенный праздник с японскими фонариками и катанием на лодке при полной Луне. И пусть только кто-нибудь помешает их уединению. Они пожалеют об этом. И он разошелся, как племенной бык, раздул ноздри, не чувствуя под собой гравитации. Будто воспарил. А она, голубка, с расписным платком вместо крыльев, махала розами и георгинами красными, возносясь в небо, и унося с собой его мечту о невинной девушке, недоступной для смертного. И душила горло тоска по утраченной картинке, и не мог мозг воссоздать новую. На том и проснулся, мокрый от пота и блевотины. Знакомый парень, у которого он ночевал, рассказал про женщину, которая привела его пьяного вдрызг, а он мямлил что-то невразумительного и мычал как корова. Так опозорится перед женщиной и ничего не достигнуть в отношениях. Какой болван.
Приехав в свою деревню Баяр, сосредоточился на ритуале возвращения душ, тщательно обдумывая каждую деталь. Но тщетны были его старания, перед внутренним взором стояли не души убийц, а виолончелистка Инга, эта рыжая бестия, с хитрой улыбочкой лисы Алисы. О Боже, кажется, он влюбился в старуху. Да какая она тебе старуха, ей нет и пятидесяти.
- Ты, что совсем ох...,- сказал высунувшийся из зеркала дух шамана, - помешался на бабах.
Сегодня, завтра последний срок, когда ты сможешь вытащить их оттуда. Ты понимаешь, что без души они просто нелюди?
Баяр накинул на зеркало покрывало.
- Тогда не обращайся ко мне больше,- показал кукиш Бадма, - и запомни, что ты мой должник. Придется отрабатывать вызов.
Баяр ничего не ответил. Ноги его подкосились и он рухнул на пол, заскулив как побитая собачонка.
- Сколько раз можно наступать на одни и те же грабри? - изумился вышедший из зазеркалья Бадма,- я устал тебя реанимировать, учись сам. Главное, не злись и соблюдай баланс между темными и светлыми энергиями. Как почувствуешь, что тебя зашкаливает, остановись и приведи свои мысли в порядок. Да что я тебе попугай какой-то, повторять одно и то же сто раз.
Помогу с душами, знаю, как выманить на приманку. Не впервой. Тут червячок нужен особенный, заговоренный, и железный крючок с леской. Прорубь, как у Емели. Червячок у меня есть, синтепоновые штаны то же. Не замерзнем. А теперь запоминай пошаговую инструкцию. Как только я подцеплю на крючок эту заблудшую душу и начну вытягивать оттуда, хватай ее за жабры и держи крепко, чтобы не соскользнула назад, и медленно опускай в ведерочко с самогонкой. Только смотри, чтобы не захлебнулось от счастья. Как опьянеет и перестанет дергаться, ты ее за жабры и в рюкзачок, понял? Сами они из нижних миров не за что не вылезут - корни уже пустили в то гнилье.
- Век вашей милости не забуду, отработаю, - запричитал Баяр.
- Будет тебе кривляться, как холоп, слушай дальше..
***
Любовь как пристукнутая девица, не ведающая, что творит и куда лезет со своими нарощенными ногтями, в чем роется, что вынюхивает в том помойном ведре со школьными комплексами, которое уже пора вынести и освободить под другие чувства, более приятные по запаху. Хотя кто их поймет эти современные вкусы, что будет востребовано через пять, десять лет. Никто и не вспомнить об тех глупостях, что она натворила когда-то: пожелав своему отцу смерти. Не от большого ума, просто по дурости, в состоянии эффекта. А вот адвокатша Тося была другого мнения о дочери Андрея. Она считала, что ее запутала Инга, наговорив всякие гадости про их отношения с Андреем. Потому девчонка и сторонится Тоси, и не хочет общаться с отцом, но Инга тут не причем, во всем виновата кровь, которая течет в венах. Это она толкнула ее на необдуманные поступки и заставила действовать спонтанно, не учитывая собственных интересов, будто специально портя себе репутацию. И до сих пор лезет из нее эта ущербность и недальновидность, близорукость во всем, что касается отношений между людьми, и особенно, близкими. Чувствует себя виноватой, кается, ходит в церковь и отбивает поклоны. Но дело сделано и отец мертв. И что толку разрывать себе сердце горечью, все равно ничего не исправишь. Остается только уповать на Бога, и попробовать сохранить картины отца. И вот одна выставка, организованная Машенькой, сменяет другую, третью. Параллельно пишет какие-то статьи о его творчестве, собственные картины, и даже учится на художника. Хотя и после школы хотела туда поступать, да мать отговорила, пошла на филологический.
А еще застукала своего Димочку с балериной, как и предсказывала мать, развелась и нашла другого, детдомовского, простого парня. И все бы хорошо, да детей нет. Видимо, не справился шаман Баяр со своей миссией - не вытащил из нижнего мира души убийц, вот они и прокляли род художника. Уж лучше бы Андрей остался неотомщенным. Но Машенька справится, она сильная, в чем-то даже по - щедрее отца будет, отмолит свой и его грех, и родит мальчика. Да будет так.