Собачка

Предисловие

Данный рассказ написан по событиям из моего сна. Сейчас уже плохо помню, но, кажется, два первых эпизода с девочками добавлены мною, чтобы как-то растянуть повествование. Во сне их не было, как не было и эпилога. Сон закончился на том, как меня забивают дубинками полицейские, и я теряю сознание. После сочинения эпилога появилось само собой и название рассказа “Собачка”. А может, и наоборот: вначале родилось название, а уже потом я подтянул под него события эпилога. Ну и конечно, во сне не было многих деталей, которые я добавил для красоты. Единственное, во что не прибавил ни капли, это бег от полиции по подворотням. Он описан буквально, как всё происходило во сне.

Предисловие, 2025 г.

***

Он шёл. И никто в целом мире не знал ни откуда он вышел, ни куда идет. Боюсь, что он и сам не знал этого.
Дорога шла ровная и прямая. Он весело мерил метры своими мальчишечьими длинными ногами, обутыми в желтые замшевые ботинки. Он вдыхал полной грудью городской прокопчёный воздух и чувствовал в нём все ароматы наступавшей весны. Дышал этим воздухом, видел голубое небо там, где высоко-высоко тянулись друг к другу этажи переливчатых небоскрёбов. Он шел мимо запотевших витрин, уставленных всякой всячиной, начиная с ванильных пряников и кончая лакированными чёрными лимузинами, отливающими голубым от сияющих ламп. Шёл мимо газетных киосков, где за несколько центов можно было приобрести мировоззрение на любой вкус. Шёл мимо кондитерских и ресторанов, где пышные потные дамы истерично хохотали над грубоватыми шутками мужчин. Его обгоняли и толкали иногда, когда он, зазевавшись, разглядывал красивую вывеску или рекламу. Он отодвигался в сторону, уступал дорогу. Все было чудесно, и ему никуда не хотелось спешить. Приближалось лето.

Мальчик дошёл до китайского квартала и столкнулся со стайкой ребят. Они стояли в подворотне и точно готовились к броску. Он заглянул к ним. Те притихли.
— Тебе чего? — спросил высокий мальчик в чёрной кожаной куртке. Похоже, самый старший из всех.
— Ничего, просто так. Хотел познакомиться.., — ответил мальчик, разглядывая ребят.
— А-а... Чтож, давай. Этот – Апостол, этот – Роджер, этот – Горилла, а я Кощей... Чо лыбишься? Щас прикинем, кем ты будешь... — он осмотрел мальчика с головы до пят. — О, Классные ботинки! Будешь ты у нас... Ботинком. Держи.
Он протянул мальчику велосипедную цепь. Мальчик тут заметил, что каждый держал что-то в руках, кто железку с дырками для пальцев, кто обрезок трубы, кто такую же цепь, как у него. Он намотал её на руку, как делали другие. Парень в чёрной куртке что-то говорил, потом выкрикнул клич, и неожиданно вся ватага вымахнула на улицу. Мальчик побежал вслед за остальными и чуть лишь отстал, не понимая, куда они так рванули. Прохожие мигом исчезли, а из другой подворотни навстречу им уже неслись другие ребята, тоже кто с чем в руках. Мальчик остановился. Тут обе кучки столкнулись посреди мостовой, и он увидел, как брызнула кровь изо рта одного белобрысого парнишки. Тогда он понял куда и зачем они так спешили. Долго смотреть эту мясорубку мальчик не смог. Он бросил цепь в ближайший мусорный бак и пошёл дальше своей дорогой. Наступило лето.

Он шёл. И никто в целом мире не знал, откуда он вышел и куда идёт. Боюсь, он и сам не знал этого. Он пересёк оживленную улицу и вошёл в следующий квартал. Навстречу спешили синеватые негры с тачками, набитыми доверху всякой снедью. Разноцветные мерседесы, точно болиды, проносились вдоль по улице. Тут он повстречал красивую девочку.
— Здравствуй, — сказала она. — Ой, какой ты красивый мальчик. Как тебя зовут?
— Здравствуйте, — ответил он. — Меня зовут Алекс.
— А имя у тебя - просто класс! Ты живёшь за городом?
— Нет, — признался мальчик, — я живу недалеко от русского квартала.
Она слегка огорчилась, но не надолго.
— У тебя классные ботинки, — сказала она. — Давай с тобой дружить. Ты мне понравился.
— Давай, — обрадовался Алекс.

Девочка взяла его за руку и они пошли.

— Ты знаешь, — сказала она мечтательно, глядя на мальчика. — Раньше у меня тоже был мальчик вроде тебя. О, он был от меня без ума. Он приезжал на чёрном лимузине и привозил целое море роз.
— А мне больше нравится одинокая роза, — огорчился мальчик.
— О, — произнесла она, — ты не представляешь, как их было много. Целый океан роз.
— И что же ты? — заволновался мальчик.
— Я? Ничего... Он катал меня на лимузине, водил в рестораны. Но потом его отослали за океан, и мы больше не виделись. Когда мы прощались, он плакал.
Мальчик сам чуть не заплакал, слёзы уже навернулись на его глазах.
— И он не написал тебе из-за океана? — спросил он.
— О, ты представить не можешь, как он мне писал. Целые пачки писем чуть ли не каждый день.
— Он не забыл тебя, наверное, до сих пор, — сказал мальчик и с грустью добавил. — Жаль, что у меня нет лимузина, я бы покатал тебя.
Она пожала плечиками, а они уже подошли к концу квартала. Лето близилось к зениту. На углу возле кондитерской стояла стайка девчонок. Они, склонив друг к другу головы, о чём-то оживлённо шептались, но, увидя мальчика с его подругой, замолчали и сделали вид, что разглядывают витрину. На ней красовались всевозможные сдобные булочки и кренделя с маком.
— Все, Алекс, — устало сказала девочка. — Дальше я с тобой не пойду, извини.
— Почему? — растерялся он. — Разве тебе было плохо со мной?
— Да ты не расстраивайся так, — она чуть помедлила. — Ты классный мальчик и ботинки у тебя, что надо.
— Подожди... Не уходи, — взмолился он, протягивая ей руку.
Но она уже повернулась и зашагала к глазевшим на них девчонкам. Они обступили её со всех сторон, и он услышал её голосок чуть с хрипотцой. Слов было не разобрать, но он видел, как девчонки захихикали, бросая на него жадненькие взоры. И он пошёл дальше, ведь глупо было стоять так, точно бесплатное приложение к её росказням.

Он шёл. И никто в целом мире не знал, откуда он вышел, и куда идёт. Боюсь, он и сам не знал этого. А лето входило в самый разгар. Пройдя ещё квартал, он вновь столкнулся с группой ребят. Эти не стояли в подворотне. Они курили, прислонясь к решетке полуподвального окна, и о чём-то весело болтали. Но мальчик не стал задерживаться и пошёл дальше. Он заметил странно оттопыренные полы их курток и блеск воронёной стали за отворотом у одного из парней.

В следующем квартале он встретил грустную девочку и подошёл к ней.

— Здравствуйте, — сказал он ей.
— Здравствуйте, — ответила она и глаза её засветились. — Вы мне?
— Конечно, вам, — сказал мальчик. — Ведь здесь больше никого нет.
— Ой, как здорово. Меня зовут Люси, — представилась она, присела в риверансе и рассмеялась.
— А меня Алекс, — ответил Алекс и тоже рассмеялся.
И они пошли вместе, весело болтая ни о чём. По пути им попался шикарный супермаркет, и они решили зайти.

Переходя из зала в зал, она по пути обсуждала всё, что попадалось им на глаза.
— Это слишком пёстро, — говорила она о какой-то кофточке, и они шли дальше.
— А эта сумочка ничего, но мне больше нравится с серебряными застёжками, — и они шли дальше.
— Посмотри. Неужели это кто-то купит? — показывала она на дамскую шляпку с огромными полями. И они шли дальше. Тут они увидели маленький кофетерий, втиснутый между отделом одежды и ещё каким-то, где они ещё не были.
— Ой, — обрадовалась Люси и захлопала в ладоши, — Я хочу вон тот шоколад с орехами и вон те пирожные с кремом.
Алексу пришёлся по вкусу её выбор и он купил два пирожных с кремом и два шоколада с орехами.
— Ой, ну кто так делает? — запищала Люси. — Знаешь, ты совсем не умеешь тратить деньги. Дай-ка сюда.
И она отобрала у него кошелёк. Жуя пирожные, они повернули обратно. Алекс с интересом следовал за Люси. Первым делом она купила два пакета с ручками и вручила их Алексу. Потом.., потом она купила пёстренькую кофточку, потом сумочку с не той пряжкой, потом шляпу с огромными полями. Потом они переходили из отдела в отдел, и она оборачивалась лишь чтобы положить в пакет новые покупки.
Как-то раз, обернувшись, она не увидела Алекса, лишь пакеты стояли прислонённые к прилавку. Люси хмыкнула удивлённо, пожала плечиками и, подхватив в обе руки по пакету и зажав кошелёк подмышкой, зашагала дальше в глубь шикарного супермакрета.

Алекс тем временем шёл по улице мимо витрин и газетных киосков, и ему было не по себе. Лето близилось к концу.

Он шёл. И никто в целом мире не знал, откуда он вышел, и куда идёт. Боюсь, что он и сам-то не знал этого. Неожиданно сбоку к нему подошла хорошенькая девочка. На ней была кружевная блузка и обтягивающие бедра джинсики. Из-под длинных пушистых ресниц на Алекса смотрели очаровательные серо-зеленые глаза. Она взяла его за руку. И он ощутил такой прилив нежности, какого с ним ещё не случалось.
— Привет, — сказала она.
— Здравствуйте, ответил Алекс, с восхищением глядя на незнакомку.
— Ха, здравствуйте, — повторила она и рассмеялась. Так заразительно и звонко, что Алекс сам засмеялся. — Какой ты чудной... Пойдем?
Она чуть потянула его за руку. Он с блаженством обхватил её нежные пальчики и они зашагали рядом. Она чуть прижалась к нему своим мягким телом, он обнял её за талию и прижал чуть посильнее.
— Ты хороший, — прошептала она, — ты классный парень.
— И у меня классные ботинки? — остановился он.
— Ну какой же ты смешной — расхохоталась она. - Ну при чём здесь ботинки?
Они пошли дальше, обнимая и целуя друг друга у всех навиду. Скоро Алекс почувствовал, что он словно был знаком с ней всегда, всю жизнь. Он так любил её, и она поминутно требовала подтверждения его любви. Он был на вершине счастья и не помнил себя от радости. А лето подходило к концу, приближалась осень.

В конце квартала они вдруг увидели того самого парня в кожаной куртке с воронёным стволом под полой. Тот стоял высокий посреди тротуара, поигрывая здоровенным апельсином, впрочем, в его ладони он казался оранжевым игрушечным мячиком. Парень бойко болтал с весёлой бабкой, торговавшей на углу овощами. Увидев спутницу Алекса, он замолчал, а потом бросил вдруг апельсин прямо ей в руки. Она каким-то чудом поймала его, и они рассмеялись. Парень подошел к ней, протянул руку, а она протянула ему свою. И они пошли куда-то в бок по маленькой улочке. Через несколько шагов она обернулась к Алексу и виновато улыбнулась, пожав своими изумительными плечиками, а потом крикнула:
— Слушай, как тебя зовут?
— Алекс, — прокричал он в ответ и спохватился. — А как тебя?
Но она, похоже, уже не слышала его. Наступила осень, и холодный сентябрьский дождик заморосил над городом.

Он шёл. И никто в целом мире не знал, откуда он вышел и куда идёт. Было холодно и одиноко, он шлёпал по лужам, и его жёлтые замшевые ботинки набухали дождевой водой. Он пришёл к маме.

— Мама, — закричал он и уткнулся головой в её колени. — Мама, как хорошо, что я нашёл тебя.

Он столько хотел рассказать ей, но не мог, слёзы душили его.

— Ну, чего ты? — удивилась мама и, склонясь к зеркалу, легкими взмахами щеточки покрасила тушью верхние ресницы. Погляделась с одной стороны, с другой.
— Ну.., иди. Не мешай мне. Ты же видишь, я занята. Осторожнее! Ты же сметёшь всё со стола!

Выпал снег.

Он шёл. И никто в целом мире не знал, откуда он вышел и куда идет. Боюсь, он и сам-то не знал этого. Он дошёл до богатых кварталов и устал. Улица была пуста, снег чуть припорошил её белым бархатом. Он сел на приступок какого-то подъезда и опустил в ладони лицо.

— Что ты тут делаешь? — спросил чей-то детский голосок. Он поднял голову и увидел маленькую девочку, совсем маленькую, лет пяти. На ней был розовенький пуховичёк и на голове два огромных голубых банта, смятые копюшоном.
— Ничего, — ответил Алекс, разглядывая девочку.
— Тогда будешь моей собачкой — сказала девочка с голубыми бантиками и такими же голубыми глазами.
— Собачкой? — с грустью повторил Алекс. - А что? Пожалуй, я согласен.

Она невероятно обрадовалась и захлопала в ладошки. Потом надела на него кожаный ошейник, и он пошёл рядом с ней, обучаясь новому способу ходьбы. Не так-то просто, оказывается, ходить на четвереньках. Мёрзли руки и в джинсы на коленях налипал снег, но ему это вдруг страшно понравилось, он искоса поглядывал снизу на свою хозяйку и улыбался. Плевать ему было на останавливающихся прохожих и на смешливых девиц, тыкающих в них пальцем, что стояли прислонившись к перилам подземного перехода и курили с какими-то парнями. Ему было хорошо, так, как никогда. Он был нужен этой маленькой девочке. Ведь с ней могла приключиться любая беда. Он уже перестал обращать внимание на мерзнущие пальцы и коленки и начисто забыл про кровавую бойню в китайском квартале и девиц на углу возле кондитерской, и шикарный супермаркет, и даже серо-голубые глаза. Вот разве мама ещё сидела тупой давящей болью где-то в глубине его сердца.
— Как тебя зовут? — спросил Алекс-собачка.
— Катя, — ответила девочка и смущённо улыбнулась, — А тебя?
— Ну, это, наверное, не важно. Ведь теперь, когда я стал твоей собакой, ты можешь дать мне любую кличку, какую хочешь.
— Да, но разве тебе это понравится? Ведь нет?
— Не знаю, — искренне растерялся Алекс.
— Нет, — сама ответила она. — Вот видишь. Как же мне тебя называть?
— Алекс, — ответил мальчик и подумал, что так она, наверное, разговаривает со своими куклами. Сама спрашивает, сама отвечает. И он с уважением и признательностью посмотрел на свою хозяйку. Совсем как настоящий пёс.
Они шагали рядом, она, бойко перебирая своими ножками в розовых сапожках, и Алекс, привыкающий передвигаться на четырёх конечностях. Девочка с бантиками поглядывала строго на свою собачку, но, встретившись глазами с Алексом, улыбалась и отворачивалась.
— Слушай, — забеспокоился Алекс, — а ведь твои папа и мама меня выгонят, как только узнают?
Девочка остановилась в растерянности. В огромных глазах её мелькнуло отчаянье.
— А мы... А мы им ничего не скажем, и я спрячу тебя под своей кроваткой. — она зашагала дальше, довольная найденным ответом.

Алекс сомневался, что всё обойдется так гладко.

Приближалась ночь. Они дошли до китайского квартала и уже собирались повернуть обратно, как вдруг Алекс увидел на снегу сверкающую золотом цепочку. Он подумал: “Уж не уронила ли её моя маленькая хозяйка”, и, как верный пёс, поднял её и подал девочке, а через пару шагов он нашёл ещё цепочку чуть покороче, а потом часики, сверкавшие, как и всё прочее, чистейшим золотом. Тут девочка оставила его и бросилась вперед. Алекс задрал кверху голову и увидел разбитые витрины ювелирной лавки. Девочка уже бегала по витрине и собирала точно землянику в лесу разные драгоценные безделушки. В ручках её ничего больше не помещалось, и она с огорчением взглянула на Алекса. Он сочувственно улыбнулся, но тут здравый рассудок вдруг пробудился в нём, словно хорошая собака почуяла беду, и он, вскочив с четверенек на ноги бросился к девочке.
— Катя! Бежим отсюда. Бросай это всё. — и он подхватил её на руки. А в одном из проёмов уже показался ювелир-китаец.

Алекс бежал, как только мог, прижимая к груди девочку. Одна только мысль стучала пульсом в его голове: “хорошая собака сумеет защитить хозяйку при любой ситуации”. А девочка огорченно смотрела на уносящиеся вдаль россыпи красивых камушков и жёлтеньких цепочек, уткнувшись носом в шею Алекса.

Он бежал, он, наверное, обогнал само время, потому что вдруг увидел впереди парней в чёрных кожаных куртках. Одного из них, широкоплечего и высокого, он узнал сразу и остановился. Парни скрылись за поворотом, волоча за собой набитые битком сумки. Взревел мотор автомобиля, но Алекс уже переключился на другое. К ним неслись двое полицейских с резиновыми дубинками наготове. Алекс рванул с места в одну из ближайших подворотен. Тут сознание его отключилось, инстинкт занял его место. Они долго бежали, потом очутились в каком-то гараже, всюду стояли какие-то стеллажи с канистрами, перегородки. Он сваливал стеллажи на полицейских, из канистр растекалось масло, те падали, скользили, вставали. Алекс метался из стороны в сторону, загромождая проходы, потом они натолкнулись на другой выход. Тут какой-то парень в белоснежной рубашке и галстуке набросился на них и пытался ударить пластиковой канистрой. Алекс успел подумать: “этот же совсем не при чем”. Масло выплеснулось из канистры и чуть не окатило девочку. Тогда Алекс извернулся и саданул парню в галстуке под челюсть, прижимая другой рукой к себе испуганную девочку. Тут подскочили полицейские, и её пришлось опустить на пол, она всё ещё держала в руках длинную золотую цепочку и часики. Увернувшись от удара полицейской дубинки, Алекс схватил с пола валявшийся обрезок полдюймовой трубы и наотмашь хрястнул ей полицейского по ребрам, потом второму - по шее. Он дрался и сквозь зубы повторял: “хорошая собака сумеет защитить хозяйку в любой ситуации”. Разделавшись с этими двумя, он схватил девочку и бросился по подворотням. Они пробежали по каким-то узким проходам, согнувшись проскочили под развешанным на верёвках бельём, вновь очутились в длинном проходе и вдруг выбежали на ту самую улицу, где Алекс сидел на приступке какого-то подъезда. Он бросился к этому подъезду, нажал на звонок, одновременно ставя девочку на асфальт. За дверью послышались шаги, и Алекс, не став ждать, кинулся в другую сторону. Лишь издали он обернулся и увидел, как кто-то тянет девочку за руку в дом, а она смотрит ему вслед.

Тут из-за поворота выскочила с сиреной патрульная машина, и свора полицейских настигла Алекса. Как загнанный в угол зверь (или пёс?), он ещё огрызался, но в конце концов под дружный рёв дубинок, теряя сознание, опустился на снег, обильно поливая его своей горячей кровью.

Эпилог

Алекс не умер. Его откачали. Он долго лежал в тюремной больнице. Потом полиция нашла тех парней в кожаных куртках, и с Алекса сняли обвинение. Тот срок, что он все-таки получил за сопротивление властям, Алекс почти уже отлежал в больнице и через пару месяцев вышел на свободу. Приближалась весна. Его мама за это время успела удачно выйти замуж в третий раз и переехала жить в чужой квартал, оставив ему квартиру в полную собственность. Он взялся за дело, и вскоре его бизнес пошёл в гору, ему везло. Он женился. Она была красивая умудрёная женщина. У нее были серо-зеленые глаза с пушистыми ресницами, но он никогда не замечал, чтобы они смотрели на кого-нибудь, кроме него. У неё часто собирались подружки, и она нахваливала им своего мужа, а Алекс с удовольствием разливал им по чашкам чай или кофе и подкладывал печенье в вазочку. Она любила бесконечно блуждать по супермаркетам и покупать всё подряд, но Алексу почему-то никогда не было утомительно ходить за ней с сумками, и она умела убеждать в необходимости каждой своей покупки. Так она умела всё прекрасно устроить.

И только однажды, когда она как-то сказала невзначай: “Ты мой сторожевой пёс, мой хранитель”, он подумал с ироничной усмешкой — Какой я пёс?! Я твоя собачка.

Он шёл. И, боюсь, что теперь он знал откуда и куда.

где-то 1989–1992 гг.