Аннотация: В этом рассказе зомби распадаются на части, но менее опасными от этого не ставятся. Фай хочет спасти родной посёлок от эпидемии и идёт за помощью к местной ведьме. Может, зря это она?
- Итя-итя! Итя-итя!
Фай отложила томик Мэри Шелли и прислушалась к шепелявому и одновременно булькающему приближающемуся голосу. Она сосчитала до десяти и спустила ноги с дивана, прихватив лежащий поверх рюкзака топорик, открыла дверь с вставкой из волнистого стекла и выглянула.
В широченном коридоре могли бы разъехаться два небольших автомобиля. Стены почти скрывались за книжными шкафами тёмного дерева, а там, где шкафов не было, прямо из плитки росли высокие, обсыпанные мелкими алыми ягодами, кусты барбариса и насыпавшиеся с них листья устилали серый плиточный пол неровным хрустким ковром. Круглые лампы, висевшие на высоте этажа третьего, хоть и светили, но сумрак под нависающими ветками разогнать не могли.
У мёртвой твари руки и ноги были поменяны места, отчего она сидела, упираясь в пол гнилыми, в чёрных венах, с частично отвалившимися пальцами, ступнями. Рубашка потемнела от выделений, из-под неё торчал раздутый от трупных газов зеленоватый живот, тоже в венах. Приросшие к ягодицам руки скребли изломанными пальцами по плитке, а лысая серая голова парила сантиметрах в десяти над неровным, с белеющим позвонком, обрубком шеи и медленно вращалась вокруг своей оси.
- Итя! - радостно завопил зомби и скакнул к Фай.
Она закрыла дверь. На ручке изнутри висел керамический кувшинчик размером со сливу - подарок Мускаль. К сожалению, он мог запутать мёртвых, только когда они не видели Фай. Чтобы не слушать "итьканье", она вышла на балкон. Он был с секретом: в стене цвета старой бумаги с проплешинами кирпичей был пролом, ведущий в маленькое помещение с чашей Генуя и большой раковиной с холодной водой - минимальные удобства, но Фай много и не требовала.
Уже смеркалось, и Фай плохо различала огромные каменные плиты во дворе, выглядевшие так, точно хулиганистый великанский ребёнок высыпал из ладошек домино. Плиты поросли мхом, между ними пышно поднимались папоротники и ползал очередной зомби - голый и утыканные кистями рук, которые шевелились на его бледной спине как актинии. Этот оказался молчаливым. Фай вернулась в комнату, поставила чайник, и, пока он кипел, достала из рюкзака фиолетовую звезду.
Была она чуть больше ладони, и все её восемь зубцов немного изгибалась. Тяжёлая и холодная, она казалась вырезанной из аметиста с большим количеством примесей в виде облаков и туманностей. Впрочем, учитывая её происхождение, это мог быть и какой-то другой материал. Фай погладила её и бережно убрала обратно. Сегодня Сновидение дало им со звездой убежище и передышку, но кто знает, что будет завтра.
Мёртвый ползал под дверью - Фай видела его размытый силуэт через неровное стекло.
***
Посёлок их походил формой на веер, и площадь с кофейней "Гретель" и несколькими магазинами располагалась в ручке и отделялась от густого леса Сновидения рядом каменных арок, ведущих в густые тёмные заросли ирги, где под ногами всегда шуршали листья.
Фай пила кофе в "Гретель" - их единственной кофейне, где розовыми были даже салфетки, но с отменными сырными булочками и капучино. Народу было мало: во-первых, погода, во-вторых, будний день. Через столик от Фай сидела пожилая женщина в горчичного цвета свитере и читала с маленького ридера. В ушах у неё мигали синим наушники. В углу перешёптывалась парочка - то ли брат с сестрой, то ли парень с девушкой - оба полноватые, в очках и мешковатых худи, но молодые, наверное, ещё школьники. Фай откусила круасан с сёмгой и посмотрела в залитое дождём окно, на тёмные провалы арок по ту сторону площади. Вдруг из одного из них выпало нечто, похожее на толстенного трёхметрового червяка. Оно, дёргаясь, поползло в центр площади. Существо состояло из гнилых, слепившихся вместе, кистей рук.
Девушка за стойкой вскрикнула и вытащила из кармана розового передника телефон в зелёном чехле, и это удивило Фай - ей казалось, что и он должен быть розовым. Женщина с ридером вынула наушники и пробормотала: "Господи, боже мой..." Парочка в очках и худи замерла, как испуганные зверьки. Фай же встала и прикрыла дверь кофейни плотнее - на всякий случай. Снаружи раздался женский визг. Тварь медленно ползла по брусчатке, оставляя на ней отвалившиеся чёрные пальцы.
На площадь, завывая сиреной и сверкая мигалками, вылетел синий микроавтобус с восьмиконечной, похожей на крест, звездой на боку, из его чрева посыпались крепкие мужчины в синих, под цвет машины, комбинезонах. Закрякали рации. Двое мужчин в синем достали сверкающие сталью огнемёты и зашли с двух концов. Пламя отразилось в зеркалах в виде сердечек, развешанных по стенам, лобовом стекле микроавтобуса и подсветило оранжевым капли на окнах. Тварь изогнулась, как кобра, но ещё трое мужчин прижали её к земле баграми. Запахло палёной гнилью.
Через два дня один из жителей посёлка не дождался курьера с продуктами из местного супермаркета, а через неделю курьер приполз, отталкиваясь от земли обрубками рук и ног, а кисти и ступни скакали рядом, как собачки. Нижнюю челюсть курьеру кто-то вырвал и измочаленный язык болтался, как галстук, но жёлтый короб, полный испорченной еды, уцелел и по-прежнему висел за спиной.
***
Утром Фай позавтракала бутербродами и выпила горячий чай, стоя на балконе и глядя на укрытые туманом каменные плиты, хоть и было прохладно. Но слышать бесконечное "итканье" она уже не могла, а ещё ей надо было подумать, как обмануть мертвеца и удрать.
Фай даже с рюкзаком бегала быстрее этого недоразумения, да и вообще быстрее многих, только вот бежать быстро и одновременно ориентироваться в месте, где она была впервые в жизни, было задачей со звёздочкой. Она прикинула вариант заблокировать Итю в коридоре, только тот был слишком широк, чтобы там можно было быстро возвести баррикаду из мебели, так что оставалось надеяться только на свои ноги.
Фай дождалась, когда мертвец дойдёт до кухни, сдёрнула амулет с дверной ручки и рванула. Самым сложным было не поскользнуться на лужах пахучих выделений, натёкших из Ити за ночь. Через арку в конце коридора Фай вылетела в огромный сумрачный зал, по обе стороны которого тянулись ряды красных трамваев, заросших изнутри папоротниками, а голубые обшарпанные стены украшали барельефы обнажённых женщин на велосипедах. Итя сзади вопил и шлёпал по полу - он явно ускорился. Между трамваями виднелась стеклянная дверь. Фай распахнула её и сердце её упало - это был балкон. Но тут же оно взлетело вверх - уже от радости, потому что от пола балкона до поросшей подорожником и одуванчиками земли было всего полметра.
На балконе стоял посеревший от времени дощатый стол с несколькими пыльными блюдцами. Он не мешал открывать дверь наружу, потому что его задвинули в угол, но Фай его так оставлять не собиралась. Она дёрнула его, молясь, чтобы тот не развалился, и, скрежеща ножками по плитке, забаррикадировала дверь. Серая вертящаяся голова показалась за стеклом. Фай помахала ей и перелезла через ограждение балкона.
***
О Мускаль было известно мало. Говорили, что её бросили в детстве, а хийси подобрали младенца и воспитали, после чего, сочтя долг выполненным, отпустили подросшую девочку к людям. Насколько людям был нужен такой подарочек, история умалчивала, но ходили слухи, что однажды с Мускаль "поступили нехорошо", после чего она надолго исчезла, и появилась снова лет десять назад. Фай знала о Мускаль несколько более остальных, потому что она доставала для неё кое-какие вещицы, о которых законопослушным жителям Сновидения лучше не знать.
Мускаль жила в зарослях. Переплетённые между собой кусты шиповника, сирени и кизильника защищали её дом не хуже каменной стены, а найти правильный путь среди едва заметных тропок было почти нереально, но Фай справилась и сейчас пила чай с тем самым шиповником на веранде Мускаль, за круглым столом под клетчатой скатертью.
- Старые троны обладают силой, - сказала Мускаль, положив подбородок на руки и глядя на Фай.
Судя по тому, что о ней рассказывали, Мускаль должно было быть не меньше пятидесяти, но в кудрявых русых волосах, подобранных широкой повязкой, не было и следа седины, а чуть вытянутое лицо с фарфоровой кожей могло принадлежать женщине лет тридцати, не больше. Она подошла к буфету. Двигалась она легко, как девушка, и совершенно бесшумно, только звякали амулеты на поясе длинной юбки. Мускаль открыла буфет и с видимым усилием оторвала полупрозрачную фиолетовую звезду с внутренней стороны дверцы.
Ни про мужей, ни про детей и вообще родственников Мускаль не было ничего известно. Она жила одна в деревянном доме, и помогала там, где не мог помочь больше никто. Фай в очередной раз задумалась: что значит - "нехорошо поступили"? Изнасиловали? Кинули на деньги? Но, так или иначе, это произошло ещё до её, Фай, рождения.
- Я не думала, что она здесь вырастет, - Мускаль положила звезду на скатерть, и клетки ткани чуть исказились под прозрачными лучами. - Сама по себе она бесполезна, но ты можешь положить её на трон отца Ильбеса.
- И это поможет? - спросила Фай.
- Новых заражённых точно не появится, - уверенно ответила Мускаль и слегка улыбнулась.
Этого Фай было достаточно.
***
Наверное, она расслабилась, не встретив в исполинском доме мертвецов, если не считать Итю, да и тот увязался за ней ещё на входе. И, потому, когда она спускалась по расходящейся надвое мраморной, покрытой вьюнком, лестнице, твари, что ползали или ковыляли у подножия, под светом гигантской настольной лампы под синим абажуром, услышали Фай. Они залопотали, закрякали как утки и, переваливаясь и пачкая мрамор гноем, бросились за Фай.
Прятаться было негде: перед Фай тянулся пустой коридор с вытертым паркетным полом и выбитыми окнами на одной стороне, через которые в коридор тянулись сосновые ветки, даже без книжных шкафов и барбариса. За спиной шлёпали зомби, и в шуме гнилых глоток Фай услышала знакомое "итьканье". Она влетела в распахнутые белые облупившиеся двери в конце коридора, . О том, чтобы захлопнуть их и воспользоваться амулетом Мускаль, не было и речи: створки намертво вросли в землю по ту сторону порога, за которым раскинулся узкий и длинный двор, сжатый между бежевыми, в подтёках, двухэтажными домами, а между домами...
Стояли собранные из алых с золотом цилиндров великаны, не менее десятка, и грубо намалёванные зверские круглые глаза смотрели поверх крыш. Каждый опирался на дубину, тоже красно-золотую.
Как и многие, Фай думала, что алые гиганты - это байка, чтобы разыгрывать новичков, и вот сейчас эта байка неподвижно возвышалась над ней. И, если байки не врали, то ей стоило бы вообще уйти отсюда. Но за спиной уже шлёпали и стучали по паркету мёртвые с перепутанными конечностями и головами на месте задниц и наоборот. Фай двинулась вперёд, ступая как можно осторожнее и пытаясь одновременно идти быстрее, что не очень-то сочеталось на деле.
Во дворе не было ничего, кроме гигантов, низкой травы и шкафа с зеркальной дверцей в углу. Во рту стало горько, а спине одновременно жарко и холодно - Фай оказалась в ловушке. Даже если гиганты не проснутся, то зомби или разорвут её или превратят в такое же пересобранное разлагающееся нечто. Терять Фай было нечего, и она сильно, плечом, как хулиган на перемене толкает хлипкого ботаника, чтобы тот упал, толкнула ногу ближайшего гиганта.
Он загудел так, что завибрировала земля и наклонил голову. Нарисованные глаза сфокусировались на Фай, и гигант поднял дубину. Спустя пару секунд он опустил её, и Фай чудом увернулась, при этом в лицо ей полетели холодные куски вырванного дёрна. Другой гигант поднял ногу и попытался придавить Фай, но она отскочила, споткнулась, снова оказалась на ногах... Мысли исчезли, осталось одно тело, которое за Фай решало, когда прыгать, а когда откатиться в сторону.
Мёртвые твари не думали о такой мелочи, как самосохранение, и потому с чавканьем лопались под ногами и дубинами гигантов, немного отвлекая их от Фай. Фай же продвигалась к шкафу: она надеялась запереться там и, повесив изнутри амулет Мускаль, и переждать, пока гиганты снова заснут. В метре от неё алая, перемазанная трупными соками, дубина сбила зомби с вросшей в грудь лохматой головой и торчащей из шеи раздутой ступнёй, и Фай обрызгало сгнившими внутренностями. Спустя секунду она всадила топорик в череп блондинки в камуфляже, у которой глаза висели по обе стороны головы и медленно, точно не замечая хаоса вокруг, вращались, а из глазниц сочился желтоватый гной, оставляя полоски на серых щеках.
Зомби лопотали, гиганты гудели, и через весь этот шум вдруг прорвалось знакомое "итьканье". Фай чуть было не остановилась, чтобы поискать Итю, но вовремя опомнилась и рванула к шкафу. Зеркало отразило её, грязную от гнилой крови и со слипшимися от выделений волосами. Обламывая ногти (естественно, ручки внутри шкафа не предполагалось), она кое-как закрыла за собой дверцу, в неё тут же кто-то врезался, захлопывая её окончательно.
И в ту же секунду на шкаф опустилась громадная дубина, крыша проломилась, осколки зеркала брызнули во все стороны, а Фай стала падать спиной назад...
Когда она ударилась о вымощенную крупными плитами дорогу, то уже ничего не было - ни гигантов, ни зомби, ни длинного двора, только звёздное августовское небо и холодный свежий ветерок. Фай подождала, пока восстановится дыхание и немного пройдёт боль от падения на камень. Затем свернулась в комочек и тихо заплакала. Вокруг неё валялись осколки зеркала, и в каждой отражалось, как алые с золотом гиганты топчут и бьют дубинами скачущих и ползающих мертвецов с перепутанными ногами и руками.
Вытерев последние слёзы, Фай встала и огляделась. Справа тянулся канал, закатанный в гранит, в нём светились жёлтыми окнами утопленные поезда метро, иногда на их фоне мелькали стайки рыбок. Слева поднимались серые кирпичные небоскрёбы, из лоджий выглядывали проросшие там кусты, а газон перед ними превратился в мини-лес из берёз и сосен.
Фай проверила звезду в рюкзаке - та была цела, затем нашла ступеньки, спустилась к воде и, как смогла, привела себя в порядок. Она понятия не имела, где находится и есть ли поблизости мертвецы, и, не зная, что делать, просто побрела, куда глаза глядят.
Возможно, стоило найти какое-нибудь убежище, чтобы переждать ночь, посреди которой Фай так внезапно оказалась. Или здесь всегда темно? Фай пересекла небольшой восьмигранный сквер, украшенный тусклыми зеркалами в деревянных рамах, посидела на скамейке, глядя на своё отражение, которое сначала превратилось в мертвячку с оторванными руками и ногами, а затем сползло вниз чёрной тенью, и Фай осталась наедине с отражением пустой скамейки. Насмотревшись на выкрутасы зеркала и отдохнув немного, она отправилась дальше. Тишина стояла оглушающая. Фай шла по мосту с кованными перилами в виде морских коньков, внизу из медленной тёмной воды торчали разноцветные купола с обломанными шпилями. И вот тогда-то позади раздалось далёкое "итьканье".
Она побежала по мосту, отчаянно жалея, что не прикончила Итю тогда, в коридоре. Мелькнула мысль принять бой сейчас, но, поколебавшись, Фай её отвергла. Во-первых, она не знала, скольких мертвецов Итя привёл за собой, во-вторых, она слишком устала.
Она свернула в переулок между одноэтажными, украшенными колоннами и атлантами с головами гиен, домами, затем нырнула в подворотню, расписанную огромными разноцветными глазами и уставленную свечами, озарявшими это великолепие, и очутилась в проходном дворе с заросшим ряской прудом, из которого торчала белая скульптура мускулистого юноши. Опять стало тихо.
И тут у Фай лопнуло терпение. Всё, сейчас она запрётся где-нибудь с помощью амулета Мускаль, поест, попьёт чаю из термоса, может быть, поспит, а потом разберётся с Итей, если тот снова её найдёт. Потому что невозможно убегать от него, искать трон и пытаться понять, где ты вообще, одновременно. Она поднялась по поросшим мышиным горошком ступеням ближайшей парадной и потянула на себя облезлую деревянную дверь. В глаза ударил свет.
Круглый уличный фонарь освещал зал с паркетным полом, синего деревянного жирафа в натуральную величину с шеей, увешанной цепочками, бетонное кольцо, лежащее на боку, с матрасом и одеялом внутри, ржавый фольксваген-жук в углу и трон.
Трон был деревянный, тёмный, с медными шишечками и устремлённой вверх, как готический собор, спинкой и предназначался не для человека - на обитом потёртым гобеленом сиденьи как раз бы уместился тот фольсваген. Фай достала фиолетовую звезду и шагнула к нему, паркет скрипнул под ногами.
Она не поняла, откуда взялась та девушка - может, вышла из-за трона или просто из неосвещённого угла. Одета она была, вернее, замотана, во что-то ажурное, кажется, в тюлевую занавеску, из которой девушка довольно небрежно попыталась соорудить платье, и в этом ей помогла массивная золотая брошь в виде бабочки - Фай сразу поняла, что это не бижутерия. Высокая и гибкая, она бесшумно ступала босыми ногами, длинные чёрные волосы густым водопадом падали ниже колен. Правую сторону лица девушки скрывала маска из шевелящихся золотых жуков. Золотым был и левый глаз, другой же, в прорези маски, оказался чёрным, как беззвёздный космос.
Фай отступила от трона. Опустилась на колени.
- Великая Бессмертная... - прошептала она.
И замолчала. Что она могла сказать?
- Что ты хотела сделать с этим? - в голосе девушки не было слышно враждебности, и это немного обнадёживало.
- Она хотела использовать трон моего отца для ворожбы.
На этот раз паркет всё же скрипнул под тяжестью крупного зверя.
- Король Ильбес... - то ли прошептала, то ли подумала Фай.
Король хийси Ильбес был чёрной рысью размером с быка. Спину его украшали сложенные перепончатые крылья, а лохматую грудь пересекала блестящая портупея.
- И зачем же ей это? - спросила девушка.
- Чтобы остановить эпидемию! - выпалила неожиданно даже для себя Фай и в упор посмотрела на короля. Громадная рысь потянулась, выпустив когти - каждый размером со столовый нож - и дёрнула коротким хвостом.
- Меня тоже когда-то убили! - оживилась девушка. - Но Ильбес всё исправил.
Она подошла к королю и зарылась пальцами в густой мех у него на шее. Ильбес заурчал - точно заработал мощный мотор.
- Не думай об этом, любовь моя. - он осторожно боднул её огромной башкой в плечо.
- Итя-итя!
Итя вполз через порог. Он где-то порвал брюхо, и теперь гнилые кишки волочились за ним, пачкая паркет. Фай потянулась за топором, но остановилась: кто знает, как это воспримет король Ильбес. А Ильбес коротко и низко рыкнул. Итя замер, голова перестала вращаться и упала, покатившись по полу. А через секунду и сам он осел вонючей грудой, и стало ясно, что больше он никогда не будет шевелиться.
- Мы позволим ей это сделать, Магда? - спросил король, сделав шаг вперёд и обнюхивая Фай. Она чувствовала на шее его дыхание, пахнущее речной сыростью и прелыми листьями.
- Если ты не против, дорогой, - ответила Магда, продолжая гладить короля по груди и шее.
- Мне и самому интересно, что из этого выйдет, - пророкотал Ильбес и кивнул Фай.
Фай встала, поклонилась королю и Магде и сделала всё, как велела ей Мускаль.
***
Когда она вернулась в посёлок, ещё стояла ночь. На крайней улице, у которой была только одна сторона из серого кирпича, двухэтажных, прижатых друг к другу домов, а вместо второй поднимался лес, клубился туман, и не было ни одного огня. До квартиры Фай оставалось пройти всего ничего, и она мечтала о горячем душе и нормальном, а не из термоса, чае. Но тишина настораживала. Даже когда люди прятались от мертвецов по домам, где-то звенела посуда, а в каком-нибудь окне обязательно светился телевизор. Телевизоры точно должны были быть - из-за тревоги многие не могли уснуть и находили забытьё и утешение в передачах и фильмах.
На дороге лежал мертвец с пышными усами и вытекшими глазами, его руки и ноги валялись рядом. Он не двигался, но Фай всё равно сжала топор. В лесу закричала сова, в свете фонаря кружились мотыльки и было слышно, как они стучат о стекло.
Сначала она подумала, что из окна второго этажа свисает тряпка, но тряпка пошевелилась и начала сползать вниз. Фай отступила за припаркованный фургон. Существо из окна имело круглую безглазую и безухую голову, руки, ноги, совсем не имело костей и казалось сделанным из непроглядно чёрной смолы. Оно сползло на землю, встало на четыре конечности, задрало круглую голову и пронзительно захохотало. Рот у него был, тоже круглый и карикатурно обведённый красным, одеждой же служила белая ночнушка. Насмеявшись вволю, тварь скачками отправилась вдоль по улице. Фай перехватила топор и проверила нож в кармане, после чего двинулась дальше.
Она прошла совсем немного, когда путь ей пересекли три таких же создания, только поменьше первого. Детёныши. Или дети. На спине одного болтался голубой рюкзачок. На Фай они внимания не обращали.
- Что случилось? - спросила она неведомо у кого, и собственный голос показался ей хриплым вороньим карканьем.
В голове у неё зародилась чудовищная, ужасная догадка. Фай побежала на площадь, не понимая, зачем, может быть, потому, что именно там всё началось. Перед ней с хохотом выпрыгнула тварь в розовом переднике с надписью "Гретель". Фай завопила - не от страха, а от осознания того, что на самом деле произошло. У самой кофейни, тёмной, с распахнутыми дверьми, из синего комбинезона выпутывалось ещё одно чернильное существо. Фай бросилась прочь, сжимая в руке топор. Она хотела найти Мускаль, ту самую Мускаль, с которой "нехорошо обошлись", что бы это не значило. Она вломилась в кусты на окраине посёлка и долго металась по тропинкам в темноте, спотыкаясь о корни, а один раз - о неподвижного мертвеца без рук и ног; и наконец выбралась на нужную полянку.
Только дома Мускаль там уже не было, а место, где он стоял, поросло ковром змеекорня. Фай упала на колени в траву с белыми шишечками цветов, роса сразу же промочила штаны. Фай задрожала. Потом заплакала.