Аннотация: В избушке удалёнщиков репетируют драму Шекспира. Но драмы разворачиваются одна за другой и помимо сцены: сам собой в домик возвращается израненный неразменный козёл, попадает в беду Натан Мудрый, бежит из погреба муниципальный служащий, а главное - Марс стронулся со своей орбиты. И известный миллиардер тут не при чём.
"Король Лир"
Октябрь промелькнул как подорванный, а в середине ноября кругом уже лежал снег, из которого графично и не без изящества торчали почерневшие от холода ветви кустов, какие-то хилые вётлы и прочая деревенская флора. По окраине леса и днем и ночью нахально шастали лисы.
В избушке у Валентины в свободное от занятий удалённым бизнесом время репетировали "Короля Лира", планируя представление на старый Новый год, к 420-й годовщине создания пьесы. Лира выпало играть Натану, а трёх дочерей - Бесподобнице, Мвамбе и еще одной приблудной девочке из местных, из Бибигони. Миранда в пьесе английского классика играть наотрез отказалась, объяснив это заковыристым словом "идиосинкразия".
Имя приблудной девочки никто не мог запомнить как следует и ее называли то Снежаной, то Анжелой, то Оксаной. Девчонка не обижалась. Она смотрела на взрослых дядек и тёток расширенными от восхищения глазами, да и вообще прижилась в избушке у удалёнщиков, выполняя то тут, то там несложную работу по хозяйству, так что матери, местной фермерше, порой приходилось являться за нею лично и звать дочь домой. Сама она тоже, бывало, засиживалась на репетициях часами; домой они с Анжелой или Оксаной отправлялись уже ближе к полуночи.
- Обрюхатит девчонку король Лир, - замечала иногда, ни к кому конкретно не обращаясь, Валентина и незаметно крестилась.
Премьеру решили играть у Фимы на складе, который еще в октябре подчистую выкупили за круглую сумму Мона и Бздурек и теперь были вплотную заняты регистрацией там учебной площадки для легастеников, на которой Мона предполагала осуществить, наконец, свою мечту о белом халате. Вечерами во вспомогательном помещении родственник Мнишеков строил тем временем небольшой питомник для пескороев, которые настолько расплодились на бирюлёвском балконе, что уже не раз прорывали защитную сетку и расползались по округе; некоторые сдуру лезли и на перила - ну, и срывались, понятно, оттуда с семнадцатого этажа к вящему изумлению проходящей у дома публики.
В рабочее время Бздурек носился по инстанциям, в чём-то убеждая ленивых чиновников и что-то доказывая, под оба проекта ввиду их острой общественной значимости они с Моной рассчитывали выбить муниципальное финансирование.
А потом вдруг из погреба пропал бывший служащий ратуши Клегг.
- Надо проверить камеры, - строго сказала Валентина, заметив пропажу. - А то замок отперт снаружи, ничто не повреждено, то есть Клегга явно кто-то выпустил.
- Это МИ-6! - тут же предположила Миранда. - Вот же суки...
- Видеонаблюдение годами не проверялось, - хмурясь, заметил Фима. - Ты думаешь, что рекордер по-прежнему пишет, как ему и положено? Где он у тебя, кстати, находится?
- А я и не помню... - расстроенно развела руками хозяйка.
- Вот видишь, - проговорил он. - За всем нужен уход, иначе толку не будет. - Он насупился и подумал о чём-то своём. - Вон все как поверили в эту теорию относительности - и что вышло...
- А что вышло? - заинтересовался Тимоша.
- А то и вышло, - раздражённо ответил Ефим, - что атомы у меня на самом деле не дефектные, Эйнштейн ошибался, душнила, насчет Е равно эмцэ квадрат. Ничего оно не равно! У меня и раньше-то был геморрой, а теперь, говорят врачи, он у меня переходит в лёгкие. Я тоже, как выяснилось, не железный...
- Засада... - забеспокоилась Валентина. - И что делать?
- Пойду, наверное, на поклон к Моне Лизе и Бздуреку, начну пить их настойку из пескороев. Иначе придётся резать.
- Трэш, - негромко проговорила Бесподобница. - Это как я в последнем походе всё шла по одной тропинке... иду такая, в одной руке "ГоуПро", другой мошкару отгоняю. А потом как глянула под ноги-то...
- И? - раскрыла рот Валентина.
- А там кругом медвежьи следы. И я такая иду прямо по ним и ничего не замечаю.
- А еще волосы у тебя вечно на треке распущены, - влезла в разговор Миссафрика. - Как у какой-нибудь долбаной феи. - Она, подняв ладони к плечам, развернула их в стороны крылышками. - Распущенные по плечам волосы это вообще знак лёгкой доступности, если ты не знала. Своего рода "товарный знак": нате меня, кобели, только давайте мне взамен ништяков. Взяли себе моду...
- А тебе типа завидно, - предположила Валентина, указывая на ее перевязанные пёстрыми ленточками дреды.
- Ну... и это, конечно, тоже, - честно созналась Мвамба.
- Я пойду похожу по дому, - сказал Фима. - Поищу провода от камер и сам рекордер.
- "Не верь, не бойся, не проси-и-и... - вдруг затянула Мвамба. - И успоко-о-ойся..."
- Тю! - удивленно проговорил прозектор Тимоша. - С вами становится беспокойно, любезнейшая Мисс Африка. Откуда такая осведомленность?
- Читаю много, - фыркнула Мвамба и принялась грохотать кастрюлями.
На репетициях актёры уже добрались до конца второго акта, когда Лир распускает свою свиту из ста рыцарей, которую дочери отказываются финансировать, и отбывает в дорогу в ненастную ночь. Его сопровождает лишь верный шут Фима и некто Кент, которого пока что должна была изображать всё та же соседская девочка. Рыцарей Слава с Сережей наскоро выполнили в виде мультика и в нужных местах пускали их с бимера на специально развернутый в углу зала экран.
- Это у нас тут прямо какой-то синтетический театр, - с удовольствием всякий раз повторяла при появлении рыцарей Валентина, упирая руки в бока своей домашней хламиды.
- Синкретический... - фыркала в ответ всезнающая Мвамба и хмурила африканские брови.
Вообще по мере развития беременности она становилась всё более раздражительной и даже перестала готовить "крим-наши", уверяя что козье молоко у соседей сплошь порченое и для готовки более не годится. А может быть тут сказывалось влияние ноября, способного в Подмосковье довести до депрессии не то что уроженцев тропической зоны, но даже и местных жителей.
Итак, по сюжету второго акта Натану с шутом Фимой следовало гордо уйти от дочерей-злодеек в тёмную ненастную ночь. В этом месте пьесы оба они исчезали из сценического пространства в заднюю дверь зала, ведущую в огород, а затем к калитке в заборе, за которой начинался бибигоньский лес. Кто мог предположить, к каким неожиданным последствиям приведет этот поворот шекспировского сюжета...
В тот вечер - было двадцатое ноября, всемирный день индустриализации Африки - Фима с Натаном по тексту пьесы тоже исчезли со сцены в заднюю дверь, в ночь.
Еще за пару минут Мвамба с Бесподбницей и соседской девчонкой доиграли до конца второй акт, а затем мать с дочерью попрощались с хозяевами и тоже отбыли в темноту. Удаленцы, посидев еще с полчаса в зале за винчиком, не торопясь разбрелись по своим комнатам, и вскоре во всём доме воцарился ночной покой.
...На рассвете всех поднял топающий и гремящий по дому Фима.
- Ты что? - попыталась образумить его Валентина, выбравшись в одной ночнушке из своей каморки. - Решил на заре поискать рекордер?
- Натан того... - с трясущимся и белым как мел лицом проговорил ядерщик.
- Чего того? - не поняла хозяйка дома.
- В яме... в лесу, на дне... - дрожащим голосом пояснил Ефим. - Мёртвый...
- Да говори толком! - потребовала она.
- Мы вчера после сцены отправились в лес прогуляться. А потом я уронил в снег фонарик, и он тут же намок и выключился. Сперва мы с Натаном перекликались во тьме... а потом он перестал откликаться. Я потихоньку пошёл обратно - просто на дальние отсветы Бибигони. И прошарился по лесу почти до утра.
- Ну? - подбодрила его Валентина.
- Вышел к дороге бог знает где... - продолжал Ефим. - Дошёл досюда, взял в сенях здоровый фонарь...
- Да закругляйся уже! - гаркнула она на него.
- И по нашим следам дошел до какой-то ямы - берлоги или медвежьей ловушки. Короче он там, на дне. В крови и уже холодный... снег на лице не тает.
- Дела... - переведя дух, проговорила Валентина. - Смотри, пока никому ни слова... Надо проконсультироваться с Тимошей.
Народ в избушке тем временем просыпался. Первыми появились в зале стреляльщики Слава с Сережей и, потягиваясь и зевая, принялись брякать крышками на вчерашних кастрюлях в поисках остатков еды. Затем из кладовки на чердаке спустилась тоже зевающая Бесподобница и, вежливо поздоровавшись, отправилась в сени умываться...
И тут взгляды присутствующих привлекло какое-то движение во дворе, за окнами.
Посередине участка, на протоптанной со вчера в сугробах дорожке, стоял, как ни в чём не бывало, Валин неразменный козёл.
- Вернулся, родимый... - изумлённо проговорила хозяйка дома.
Козёл тем временем деловито блеял, требуя пищи.
- Ну, теперь с молоком коз у нас снова наладится, - ни к кому не обращаясь, прокомментировала это событие появившаяся в гостиной Мвамба. - Трясясь в прокуренном вагоне, Никифор кушал мескапоне...
- Кто это - Никифор? - удивилась Бесподобница, уже умывшаяся и усаживающаяся, как обычно, за свои треки и азимуты.
- Молчи, Регана! - тут же встала в театральную позитуру Миссафрика. - Не то спознаешься ты с гневом Гонерильи!
Путешественница опасливо замолчала.
- Мне, кстати, мое имя по пьесе вообще не нравится, - продолжила Мвамба. - Какое-то оно... с медицинским душком. Типа как по специальности Мониной бабушки из Сызрани.
Фима, уже немного успокоившийся, важно покивал головою.
- Бабка ее, кстати, совсем съехала, - заметила Валентина. - Живет теперь в доме для престарелых. Альцгеймер и деменция в одном флаконе. Мона ее еще удачно пристроила в этим букетом. Помогли денежки Маска, не к столу будь помянут.
- Почему не к столу? - опять удивилась путешественница, отрывая взгляд от экрана компьютера и поглядывая на Мвамбу в ожидании завтрака.
- Нам всем нужен "разъясняющий господин", как выражался любимец муз Максим Горький, - произнесла менеджер по парикам. - Чтобы рассказывал, что если листья зелёные - то это от хлорофилла. На завтрак сегодня едите стоквашу с хлебом... неохота ничего готовить...
- Какую стоквашу? - снова удивилась Бесподобница.
- Просто квашу! - дерзко заявила Мвамба и отправилась умываться.
- А Мона получила ее квартиру в Сызрани и сменяла с доплатой на Пензу, - как ни в чем не бывало продолжала Валя. - Она так и до Москвы доберется. - И хозяйка избушки хмыкнула с непонятным выражением. - А живёт всё равно у Кржиштофа...
Утолив чем бог послал утренний голод, Ефим и Валя, натянув тёплую обувь, выбрались из дома на снег, к козлу.
- Какой-то он как будто больной... - недоверчиво присмотрелся Фима к животному.
Козел тыкался мордой в подол Валентине, ожидая сена и, вероятно, тёплого стойла.
- И раненый, - подтвердила она. - Смотри какие ссадины на боках... - Она принялась ворошить козлиную шерсть. - И тут! И вот тут... Козы к такому, пожалуй, и ходить-то не станут.
- Да, - согласно кивнул физик-ядерщик. - Девушки любят молодых и политически подкованных, то есть "йупиз". Это не нами подмечено.
- Что еще такие за йюпиз? - недовольно поинтересовалась хозяйка.
Они отвели козла в хлев, навалили ему в кормушку сена, а затем, не привлекая внимания, направились к задней калитке, к лесу...
- Мертвее мёртвого... - заключил Тимоша, которого они, едва тот явился с ночной смены, тоже сводили к медвежьей яме с лежащим на дне ее заснеженным Натаном. - И кто теперь будет играть Лира? Бздурек?
- С этим Сережа со Славой небось разберутся, - уверенно произнесла Валентина. - Вопрос в другом: что нам делать с телом?
- Почему нам? - удивился Фима. - Мы что, как-то участвовали в его, так сказать, умерщвлении?
- А вы участвовали? - недоверчиво уточнил Подлунный.
- И то правда... - не слыша прозектора, согласилась с Фимой хозяйка. - Пропал и пропал жилец, чего. Аренда за месяц вперед уплачена, и где он, жилец этот, меня не касается. А через недельку типа обеспокоимся и известим ментов. Как только новым снегом следы в лесу занесёт.
- И помалкивайте пока, - поддержал ее Тимоша. - Это сейчас самое главное.
Они подгребли еловыми лапами снега на следы у лесной ловушки и побрели обратно к Валиному домику.
- Мвамба чего-то дурит, - тревожно встретила их во дворе Миранда, закутанная от холода каким-то подручным платочком. - Чую, говорит, мёртвое тело.
- Та-а-ак, - протянула Валентина. - А где мой козёл? Что-то его не слышно... - И она, отперев загородку в стойло, сунула голову внутрь.
Козёл валялся на дощатом полу в нелепой неудобной позе, как будто споткнулся на полном скаку и влетел мордой в землю.
- Тоже "двухсотый", - меланхолично заметил прозектор, ощупав тело.
- Почему тоже? - тут же ухватилась Миранда. - А кто еще?
- Да у меня их полное помещение!.. - делано расхохотался Тимоша.
- Ааа-а... - протянула та и, поёжившись, затрусила обратно к дому.
- Мы что, прогневили Всевышнего? - хмуро проговорила хозяйка дома, когда они снова оказались втроем. - И продажи косметики у меня по сравнению с прошлой неделей упали чуть ли не вдвое...
- Ну, это, возможно, просто сезонные флуктуации, - предположил Фима. - У меня вон ядра дефектные через стенку вышибло, полреактора развалило - но Всевышний тут точно не в теме, это Эйнштейн накосячил.
- Может, Эйнштейн тогда и Натана столкнул в медвежью ловушку, прямо на колья? - ядовито поинтересовалась специалист по косметике.
- Нет, это вряд ли... - серьезно возразил Подлунный.
- Надо звонить Моне и Бздуреку, - деловито проговорил Ефим. - Бздурек будет играть в пьесе вместо Натана... а по Моне я просто соскучился.
- А вот и спалились, господин ядерщик! - тут же сообразила Валентина. - Натана менты еще не нашли, а вы уже о замене думаете...
- Недальновидно, - поддержал ее прозектор. - И неосторожно.
...Строители наскоро заделали вырванный атомами кусок бетонной стены, подсобники стащили в угол и накрыли плёнкой гору оплавленного взрывом Фиминого оборудования, и теперь Мона и Кржиштоф, взобравшись каждый на свою лесенку, наряженные в разовые строительные защитные оверолы, катали изнутри валиками с приятной светло-зелёной краской стены круглого барабана, как нельзя более подходящего формой для групповых занятий лексической терапией на средства госбюджета.
Рядом высилась, тоже накрытая плёнкой, гора уже закупленной мебели: удобных кресел для пациентов-легастеников, планшетов для рисования маркером диаграмм и графиков, пюпитра-кафедры для ведущего и журнальных столиков для вспомогательных нужд.
- Давно хотела спросить, Криси, - задумчиво проговорила Мона, макая валик в плоскую посудину с краской. - А у тебя есть родители?
- Ну... - немного смутился он. - В общем-то да.
- И где они?
- Отец что-то строит в Судане, - без охоты ответил он. - А мать с любовником в Испании. Насколько мне известно. А у тебя?
- У меня то же самое, - кисло улыбнулась она. - Только папаша в Молдавии, а мать в Коста-Рике.
- "Честный люд, нечестный люд - справно денежку куют..." - процитировал он откуда-то и заметил: - Грустно всё это... Испаноязычные матери...
- Да уж, - согласилась Мона. - Зато незаметно для себя прорастаем в буржуазию. Когда-нибудь, наверное, что-нибудь унаследуем, детки наши будут расти буржуями... Типа: а у меня недвижимость в Коста-Рике, ля-ля-ля! То есть я огого...
- Вот именно что огого, - хмыкнул Бздурек. - А нищебродов - к ногтю! И поднять им налоги!
- И цены... - подхватила она.
- Вот так и зреют социальные революции, - продолжал Кржиштоф. - А то еще матери могут народить от любовников новых деток, и нам ничего не достанется.
- Отсудим небось своё, - убеждённо возразила Мона, нахмуриваясь. - У меня в Сызрани полно приятелей после юрфака. Родители должны нести ответственность за всех, кого народили - и за первых детей тоже.
- Факт...
У Моны зазвонил телефон.
- У нас козёл неожиданно умер, - сообщила в трубку Валя.
- Козла же забрала себе старушка Хевисайд... - удивилась Мона.
- А сегодня он вернулся обратно, - пояснила Валентина. - Весь в ранах каких-то, как будто его волки драли. И к обеду издох...
- Дела... - проговорила в трубку Мона.
- Ну да, - подтвердила хозяйка домика. - Вон, Мвамба, бедняжка, так прямо трясётся... Я, говорит, чуяла смерть.
- Эта может... - согласилась Мона.
- А вы что? - поинтересовалась Валя. - Всё на своей стройке, в Клину? Вы как-нибудь доезжайте до нас, тут всё-таки рядом. А то давно не бывали.
- На днях заедем, - пообещала Мона, и они, поболтав еще немного о ерунде, распрощались.
Кржиштоф тем временем слез со своей лестницы и уселся на заляпанный краской раскладной стул.
- Что-то меня не по-детски харит столько красить, - проговорил он и утёр со лба пот.
- Меня тоже, - согласилась Мона. - Как будто у нас гонка какая-то социалистическая. Поехали к Вале? Она как раз только что приглашала.
Они наскоро переоделись, заперли "Фимин склад", как по старой памяти называлось у них это помещение, уселись в прокатную "четырку", которая теперь сильно экономила им время на разъезды, и покатили к ближайшему магазинчику, чтобы приехать к удалёнщикам не с пустыми руками.
На двери лабаза болталась на скотче вставленная в файлик бумажка:
"Уважаемые покупатели! В связи с необычными природными явлениями (изменение орбиты Марса) при приеме внутрь некоторых вин из нашего ассортимента наблюдается спорадическое прирастание белья к телесным тканям. В случае жалоб обращайтесь в администрацию магазина - вам будет оказана квалифицированная помощь. С Добром и Любовью - Администрация".
- Значит, Марс уже пошёл? - округлила глаза Мона. - Быстро как это всё у Маска...
Когда они прибыли в избушку, по дому уныло слонялись только трое: хозяйка и Фима с Тимошей.
- А где все? - бодро поинтересовалась Мона Лиза.
- Славы-Сережи умчались в Германию, - неохотно сообщила Валентина. - Там какие-то вещи остались от их родственников.
- Какие у них могут быть родственники?! - игриво фыркнул на это Бздурек. - Они же усами размножаются, как клубника.
Мона сердито дёрнула его за рукав.
- Сергей Сигей из Ейска, - пояснила хозяйка дома. - И жена его Ры Никонова. Жили-жили в Ейске, а потом переехали в Киль.
- Так бывает, чего... - покивал головой Тимоша. - Короче, оба они анарфуты, или же футуродадаисты. Они же общество "Будущел".
- Ой, мне такое не нравится... - скривилась Мона. - И что это за Ры у Никоновой? Она Ира или Раиса?
- Откуда я знаю? - хмыкнула Валентина. - Короче, в Ейске им теперь принадлежит Парк Поддубного.
- Это еще кто? - забеспокоился Кржиштоф.
- Физкультурник вроде какой-то...
- Тут есть новости посерьезнее, - подал голос Ефим. - Мвамба, похоже, выпустила из подвала Клегга. Ну, и козёл неразменный вернулся.
- И тут же сдох, - добавил Тимоша.
- Да, об этом Валя мне уже говорила, - ответила Мона. - А вот про Миссафрику нет. - Она даже помотала головой от изумления. - И как же это вскрылось?
- У деда везде было устроено видеонаблюдение, - пояснила Валентина. - Вот только на рекордер он пролил что-то съедобное, и тот весь зарос плесенью...
- А специалист широкого профиля Тима Подлунный всё отчистил, и прибор ожил, - с довольным видом подхватил Тимоша.
- У нас тоже новости, - влез в разговор Бздурек. - В Клину на лабазе объявление про движение Марса и про прирастающую одежду.
Все ненадолго замолчали, переваривая информацию.
- Так что там Миссафрика? - прервал молчание Бздурек.
- Ну что... - нахмурилась Валентина. - Сперва на видео она заходит в сарай, а через десять минут выходит оттуда уже с Клеггом. Причем он совершенно развязан - ну, то есть без веревок на руках и ногах.
- Вот сучка! - отреагировала Мона. - А что Миранда?
- Вот это меня и беспокоит... - пояснила хозяйка дома. - Пропали и та, и другая... я уж молчу про Натана, которого нету скоро неделю.
- Мы живём в свободной стране, - заметил Кржиштоф. - Лишь бы аренда была уплачена... А вообще это конечно трэш... Как бы Миранда Мвамбу не закопала.
- Запросто, - согласилась Мона. - Кто сам из могилы выкопался, тот может в нее и зарыть.
...Миссафрики не было весь вечер и всю ночь, и появилась она только наутро: вылезла из такси у калитки и как ни в чем не бывало прошла в дом.
- Привет всей компании, - поздоровалась она у порога и, сняв верхнее, отправилась прямиком к плите. - Оголодали тут без меня?
- Стопэ греметь кастрюлями! - прикрикнула на нее Мона. - Мы знаем о тебе всё! Где Клегг и Миранда?
- Миранда отправилась в Йоркшир, там у нее какое-то дело, - ничуть не смутившись, ответила Миссафрика. - А Клегг предъявил мне синий дипломатический паспорт и какую-то полицейскую бляху. И пригрозил международным скандалом.
- Таа-ак, - проговорил Тимоша.
- И про мои контакты с силовиками в Эритрее он знает такое... - Она многозначительно подняла глаза к потолку. - Ну и плюс мне досталась зачётная сумка от "Биркин", которую он вёз типа Миранде, чтобы отвлечь ее внимание.
- Сумка от "Биркин" стоит целое состояние, - без выражения проговорила Мона. - Все мы, похоже, постепенно превращаемся в банальных буржуев, в рантье.
- Короче, всё это связано с вашим Марсом, - продолжила Мвамба. - МИ-6 как-то пронюхало, что Маск едет к Моне и Кржиштофу, и в Лондоне этим были весьма недовольны.
- Еще бы! - вставил Бздурек.
- Ну... и Марс теперь двигаю я, - выставила она вперед подбородок. - С помощью вуду, понятно... Да плюс таджиков еще подключили, кто поспособнее - у них ведь там горы, всё-таки к небу поближе. Пиндосы сунутся на Марс лететь - а Марса на месте и нету!
- Врёшь! - грубо заметила Мона.
- Чего врать, если есть способности? - без обиды возразила Мвамба и тут же, нахмурив брови, грозно посмотрела на стоящий на столе видеорекордер. Тот сперва тихонько затрясся, потом стронулся с места и медленно пополз по столешнице поближе к эритрейской волшебнице.
- У нас без способностей в спецслужбы не берут, - пояснила она. - Да что тут такого?.. - у вас вон банальные эзотерики облака и утёсы двигают, а вуду - это древнее искусство, перед ним никакой Марс не устоит.
Все присутствующие напряженно молчали.
- Или вон Фима, - продолжала Мвамба. - Тэтан третьего уровня, как он, может двигать галактиками, просто Фиму пока не инициировали. А Том Круз с Траволтой - у них восьмой уровень - так те вон заткнули недавно одну гиперактивную чёрную дыру, а то от нее покою не было никому во вселенной.
- Блять, - расстроенно произнесла Мона, как будто сожалея о чёрной дыре.
- Надо "Лира" репетировать... - вдруг вспомнил, как будто со сна, Фима. - А у Натана телефон не отвечает. И Бесподобницы я с утра со вчера что-то не вижу.
- Она поехала в Москву докупать снаряжение, - деловито сообщила Валентина. - У нее там в трёх магазинах скидка по промокоду.
- Значит, Марс уже пошёл, - раздумчиво проговорил Бздурек, ни к кому конкретно не обращаясь. - И Маск типа сосёт... - Он слегка покрутил головой. - Это тревожно.
- Надо будет порыться дома в подвале... - произнёс Подлунный. - У меня там еще со школы должен валяться большой рефлекторный телескоп. Будем следить за движением небесного тела.
- А Лира, наверное, Кржиштоф может порепетировать, если Натан не объявится, - вдруг предложила Мона. - А вы нам стены покрасить поможете... - И она обворожительно улыбнулась.
- Говно вопрос, - в один голос оценили предложение Подлунный и Валентина.
- А я пас, - скривился Фима. - Мне как-то не хочется снова на склад. У меня после взрыва теперь душевная травма.
- Ну и не надо, если не хочется, - милостиво разрешил Бздурек.
Менты, наконец извещенные Валентиной о пропаже Натана, неспеша опросили обитателей избушки по обычному для таких случаев протоколу, затем Валю еще пару раз вызывали в Клин на допросы, а затем наступило затишье - видимо, стражи порядка вплотную занялись поисками... Но в третью неделю декабря в домик явился участковый из Бибигони и сообщил, что делу присвоен индекс "висяк" и оно пока что сдано в архив.
- А чего искать? - пояснил он. - Весной снег сойдёт, вот он сам и отыщется, этот ваш бывший жилец... Сочувствую, конечно, но вы пока нового жильца, что ли, возьмите...
Бетонные стены на складе тем временем были красиво выкрашены, мебель и техника расставлены согласно заявленному в Клинском горздраве плану, а в обширном служебном помещении уже радостно попискивали сотни новых пескороев, готовящихся стать целебной настойкой. Генеральную репетицию "Лира" решили провести на складе - или в Центре "Лега-Саппорт", как это называлось официально, - а Новый год встретить по-домашнему, в избушке.
Двадцать второго Ефим с Бесподобницей улетели в Вашингтон по бздурековским пригласительным, чтобы послушать выступление в сенате Маска по программе "Марс". Приглашение включало в себя и трансфер, так что тратиться Фиме пришлось только на саму Зинаиду, которая, как выяснилось, не только впервые покидала пределы Родины, но и впервые летела по воздуху. Фима крутился юлой, чтобы как-то разбавить и сгладить понятные страхи бывалой во всех других отношениях путешественницы.
...Едва успели вернуться из Штатов заметно сдружившиеся за пару дней Фима и Зинаида, как Валентина получила извещение о победе в тендере: теперь из ее иглокожих для министерства обороны должна была производиться какая-то целебная мазь для солдат-контрактников. А двадцать шестого Подлунного вызвали в Москву, в управление моргов, и сообщили о назначении: из простого прозектора он теперь становился начальником своего мрачного заведения, ночные смены отходили для него в прошлое, и Тимоша переезжал в собственный кабинет. "По заслугам..." - одобрительно прокомментировала это назначение Валентина, и все присутствующие громко зааплодировали, поднимая бокалы с шампанским и прочей подручной выпивкой.
Утром следующего дня из Германии явились Сережа со Славой и сообщили, что купили гектар земли рядом с избушкой и будут строить на нём коттедж.
- Наверняка на деньги Поддубного, - шепнула Валентина Тимоше. - А впрочем какое нам до этого дело?..
В ночь на двадцать восьмое небо вдруг потемнело, накатил тёплый фронт и повсюду зазвенела капель. Снег пластами оседал в землю, обнажая ее влажную черноту... короче, тридцатого лесник обнаружил яму с Натаном, уже изрядно попорченным лесным зверьем, и утро тридцать первого декабря началось с приезда ментов и с их ядовитых вопросов.
- Оставил меня матерью-одиночкой, козлина, - патетически проговорила Миссафрика, когда полиция наконец отбыла восвояси.
- Спокойно, Эритрея-гёрл, - убедительно поднял кверху ладонь завморгом Тимоша. - Мы тебя в беде не оставим.
И удаленцы стали разбредаться по дому с расчетом поспать часок-другой перед праздничной ночью.
Видимо, события последних недель никого из них не оставили равнодушным, нагнали, так сказать, адреналина - во всяком случае в полдесятого вечера, когда из Клина на своей прокатной "четырке" приехали Мона и Кржиштоф, в избушке все еще спали.
Через полчаса стол в зале был парадно накрыт, все успели хлопнуть по рюмке крепкого и закусить остреньким, а телевизор в углу у камина во весь голос вещал о решениях и свершениях, разогревая зрителей перед обращением к стране президента.
Наконец загудели куранты.
- "Кыш бабай белэн бергэ, Дед Мороз идет... - радостно затянула Мвамба, изящно помахивая в такт песне зажженным бенгальским огнем. - Яа ел безгэ килэ, значит, Новый год".
- Она реально полиглотка, эта эритрейка, - шепнула Мона Бздуреку. - Это татарский, если ты не в курсе.
- Очень одарённая девушка, - согласился он.
Мона подняла было бровь... но тут все стали чокаться шампанским. Они оба отпили из своих бокалов и поцеловались в губы, как на свадьбе.
...Генеральную пробу назначили на пятое января. Помещение Центра для легастеников нарядно украшали новогодняя мишура и сверкающие шарики, приглашения на представление получила элита Клина и отдельные важные личности из столицы. Обещало явиться областное телевидение.
Волнения не было. Бздурек за месяц отлично вработался в роль, костюмы благодаря контактам Сережи и Славы удалось достать немыслимо шикарные... в общем, всё ладилось, и когда после первого акта в зале загремели аплодисменты, дыхание у самодеятельных артистов было ровным и глубоким - успех они безусловно заслужили.
- Ты неподражаем, Бздуречек... - гладила по плечу своего спутника Мона в гримёрке, временно отгороженной в помещении с пескороями. - Просто настоящий король! Даже жаль, что у тебя по сюжету такие суки старшие дочери.
- Ты сегодня какая-то нежная, Мона, - осторожно улыбаясь, ответил Кржиштоф. - Чувствительная. У тебя случайно не месячные?
- А вот как раз таки и не месячные, а задержка, - скривила она гримаску. - Дождались, как это говорится... Дождались коричневого ребёночка.
- Да почему он должен родиться коричневым, Мона?! - взвился Бздурек. - Не беси меня!
- Там к вам какой-то шейх, тётя Лиза, - пролепетала, появляясь в дверях, приблудная девочка Оксана в костюме младшей дочери Лира.
- Какой еще шейх?! - нахмурилась та.
- Шейх из Эритреи, - пояснила девчонка. - Он там у вас в госпитале прятался от врагов, когда вы служили в лесу. Ну и полюбил вас навеки, как он утверждает...
- И явился к нам на генеральную репетицию в Клин, - хмыкнул Бздурек. - Вот это проныра! Вот тебе и коричневый ребёночек, Мона!
- Дурак! - улыбнулась она и, незло хлопнув его по плечу, отправилась в зал разбираться с прибывшим шейхом...
Ну, вот и всё в этом году. Тринадцатого наступит новый - и пусть вся Европа празднует свой "Сильвестр" первого, Европа нам не указ, "у советских - собственная гордость", как писал трибун революции Маяковский, - "на буржуев смотрим свысока". Жалко, конечно, Натана - пропал человек ни за грош, а так в целом год был хороший, урожайный, дай Боже и дальше то же.
Повесть на этом можно заканчивать. Пускай читатель сам подумает и представит, что еще может приключиться с ее героями - автор тут лицо вспомогательное, вроде посредника между энергией мироздания... - ну и всем прочим, из чего составляется личность читателя. Главное, что Марс движется к цели, то есть на приземную орбиту, а с этой идеи всё здесь и начиналось: достаточно пролистать книжку назад, к первой главе. Теперь на ночном небе Марс хорошо виден - так же как и пузцо у Миссафрики, которая, кажется, уже выполняет какую-то особую функцию в свите эритрейского шейха, решившего остаться в Москве до февраля, до Мониного дня рождения.
Живота у Моны пока не видно, но она уверяет, что ребенок уже шевелится. И хотя Мона наверное врёт - дела это не меняет.
Занятия у легастеников, кстати, идут полным ходом - Мона в крахмальном белом халате с именным бейджиком, торчащим дыбом на ее высокой груди, прохаживается перед пациентами павой и постепенно приучает несчастных читать и писать. В углу зала, в заднем ряду, сидит представитель из здравотдела и что-то строчит себе в книжечку, но это просто формальность - Сережа и Слава точно проведали, что вопрос о бюджетном финансировании Центра решен положительно. Да и Тимоша по своим трупным каналам разузнал то же самое.
И да - Фима с Бесподобницей в Силиконовой Долине: что-то их там, похоже, опять зацепило. Так бывает: счастье вообще понятие не географическое, это давно замечено. Слава богу, живем не при царском режиме, границы открыты: захотят - вернутся обратно, а нет... ну, на нет и суда нет, как это у нас говорится.
"Что-то у автора явный перебор с мистикой...", скажет читатель, осиливший роман хотя бы до половины. Ну что ж... мистика это всего лишь то, о чем мы пока не имеем понятия. А значит надо жить дальше, думать и строить - и всё непременно наладится: тайное станет явным, на смену ночи придёт ясный рассвет без ветра и туч и непременно встретятся на пути люди, с которыми интересно будет шагать вместе. Вот об этом и повесть, читатель, а вовсе не о пескороях или же Фиминых атомах, как тебе, наверное, временами казалось...