Тарасенко Евгений Андреевич. Сестра (Похоть)

СЕСТРА

(ПОХОТЬ)

- Что случалось Саша, у тебя такое лицо, будто завтра конец света? - сказала мама, обращаясь к папе, одновременно накладывая в тарелку макароны и котлеты, - опять на работе проблемы?

Отец, тогда, работал в крупной строительной компании. У них возникли проблемы со сдачей нового дома, грунт под домом, что называется "поехал" из-за оттаявшей вечной мерзлоты, поэтому отец целыми днями пропадал на работе, и было более чем удивительно то, что сегодня он обедал с нами. Папа отговорился, какими то общими фразами, но я его уже не слушал, я почувствовал, как ЕЁ нога коснулась моей, я так резко повернулся к нёй, что чуть не перевернул свою тарелку. Я посмотрел ей в глаза: "Ира, что ты делаешь, ты сошла с ума"?! Она начала медленно поднимать ногу, я почувствовал поднимающееся возбуждение, кровь прилила к лицу. Я снова впился в неё глазами и увидел, что она улыбается едва заметной только мне улыбкой, ей определенно это нравилось, её заводило чувство опасности. Она играла с огнём. "Нет, Ира, только не сейчас, что ты делаешь, что ты делаешь"?!! Я уже не мог спокойно усидеть на стуле, котлета встала у меня поперек горла. Я понял, что нужно, что-то делать, но мама сама заметила, что я перестал есть, впрочем, как и Ирина:

- Ну а вы, почему так мало съели? Сейчас снова побежите играть в свой компьютер. Я заметила, что в последнее время вы много времени стали проводить, просиживая за компьютером - испортите себе зрение. Саша хоть ты им скажи.

Но папе сейчас было явно не до нас, он уже встал из-за стола и надевал пиджак, чтобы снова ехать на работу.

- Но, мама, - взмолился я, - ты же знаешь я взял новую игрушку, сейчас пройду ещё один уровень и пойду прогуляюсь, мне как раз надо сходить к Серёге, забрать свой диск с музыкой.

Ирина лишь пристально посмотрела маме в глаза, та молча мотнула головой - дети, что с вас возьмешь.

- Спасибо МА! - на ходу бросил я, вставая из-за стола таким образом, что бы мама не увидела оттопыренное трико, и быстрым шагом пошёл в нашу комнату. Ирина осталась помочь маме убрать посуду со стола.

Я зашел в комнату и сел за компьютерный стол, сердце отбивало барабанную дробь, хотя начинало понемногу успокаиваться. Через некоторое время зашла Ирина, закрыв дверь на щеколду, она повернулась ко мне.

- Ирина, что ты делаешь? - начал, было, я, но она не дала мне договорить, прильнув ко мне. Её губы коснулись моих и мир, будто перевернулся, я уже не думал не о чём другом. Я схватил её и прижал к самой дальней от двери стене за шкафом с одеждой, нервно шаря руками, я начал расстегивать ширинку на её джинсах и пробовать снять их одной рукой, второй, в это время, гладя её то по спине, то по ещё не до конца сформировавшимся грудям. Она сама расстегнула пуговичку и сняла джинсы, тут же стягивая с меня трико вместе с плавками. С её плавочками, в отличие от джинсов, я справился сам, мои пальцы скользнули по волосам светлым по краям и темнеющим в середине, к её лону тёплому и слегка увлажнившемуся. Она взяла в руку мой член и направила его. Я вошел в неё, мир взорвался, на глаза будто упала пелена, я полностью был в ней, а она во мне.

Я кончил в неё, несколько раз конвульсивно содрогнувшись, она подавила готовый вырваться стон, закусив губу. Это длилось не больше пары минут, я сильно возбудился для более длинного соития, к тому же мы оба хотели, чтобы это было именно так быстро, спонтанно. Когда сознание полностью вернулось ко мне, мы всё ещё стояли возле стены, осыпая друг друга поцелуями. Наконец вскинув голову, и отбросив назад волосы, она посмотрела мне в глаза. Её лицо выражало чувство удовлетворенности и счастья, видимо на моём лице было написано то же самое, потому что она вдруг начала смеяться. Ещё раз, крепко поцеловав, она отстранила меня:

- Ладно, надо одеваться, а то мама может зайти.

- Надеюсь, она ни чего не слышала, - пробормотал я, натягивая трико.

- Ты же знаешь, что это так иначе она давно бы прибежала сюда, - ответила Ирина, доставая из пачки прокладку Always. Она аккуратно промокнула стекавшую между ног сперму, почувствовав мой взгляд она подняла голову и я увидел как в её глазах зажёгся огонёк:

- Думаю, на сегодня хватит, Игорь?! - улыбнулась она.

- Конечно Ир, - улыбнулся я в ответ, подавляя вновь, было вспыхнувшее пламя страсти, - ты права.

Ирина подошла сзади и обняла меня за шею, я задрал голову назад и поцеловал её:

- Я люблю тебя сестренка.

- Я тоже люблю тебя, братик, - она ещё крепче сжала руки на моей шее, - ну, я пошла к Вере. Не забывай, ты сказал маме, что тоже пойдешь к Серёже.

- Я помню.

Она вышла, бесшумно затворив за собой дверь, а я не видящим взглядом уставился на монитор, на котором уже вылезла заставка: "Ира + Игорь = Любовь", вновь и вновь прокручивая в голове только что случившееся. "Интересно, почему родители не удивляются этой странной надписи? Может они просто её не видели?"

Мне шёл тогда четырнадцатый, а Ирине только исполнилось пятнадцать лет.

***

Честно говоря, даже сейчас, с высоты своего возраста, я до сих пор до конца не могу понять, как это произошло. И всё-таки я всё более убеждаюсь в том, что часть вины лежит на родителях. Сегодня сам отец, я понимаю, что они давали нам слишком много свободы, хотя, наверное, они даже подумать не могли, что может произойти что-то подобное. Думаю, даже если бы они нас застали, они всё равно не смогли бы до конца это осознать.

Свобода..., чем больше родители дают её своим детям, тем меньше она им нужна, как это не парадоксально, но это так. Я почувствовал это и на себе и в других семьях. Это отнюдь не значит, что детей с детства нужно держать в "ежовых рукавицах", это было бы ещё более ошибочное мнение, чем и предоставление абсолютной свободы.

В этом случае правильнее сказать, что к каждому ребенку нужен индивидуальный подход. Кому-то нужна свобода в своих действиях, что бы чувствовать себя увереннее, принимать верные решения, а кому-то нужен толчок, чтобы сделать следующий шаг. Для первого это будет уже ограничением его свободы, а для второго это жизненная необходимость, он не сможет сделать правильный выбор, он должен на кого-то опираться, он так устроен и ничего с этим не поделаешь. Как тот буриданов осел, который умрет рядом с абсолютно одинаковыми стогами сена, так и не сумев сделать выбор. Но и первому не нужна абсолютная свобода, быть может, сам он так никогда и не сможет этого осознать, но и ему нужен совет, нужна помощь, но она должна быть не заметной, что бы это выглядело, так как будто он сам пришел к этому выводу.

Свобода как власть, ведь, что есть власть это увеличение свободы одних людей посредством ограничения свободы других людей. Но человек не может жить без власти, без ограничения своей свободы, он так устроен, не знаю, кто так положил: Бог либо природа. Абсолютная свобода, как и абсолютная власть развращает.

Опять же я не хочу сказать, что у нас с сестрой была абсолютная свобода, нет, нет просто так получилось, это должно было случиться и это случилось. Почему? Я не знаю.

* * *

Мы жили в большем по местным меркам поселке городского типа, которому, к слову сказать, каждый год присваивали статус города, но вот всё время что-то мешало, то благоустроенных домов не хватает, то ЖКХ подводит. В 150 км от областного центра, в достаточно большом доме, что называется, "на земле", с огородом, садом, баней и удобствами во дворе. Несмотря на свою большую площадь, дом имел странную планировку, комнаты были большие, но их было мало, а точнее три, не считая кухни: зал, родительская спальня и наша комната.

И, несмотря на то, что папа, как я уже сказал, работал в строительной компании, в нашей семье, никогда не возникал вопрос об улучшении жилищных условий и тем более о том, чтобы перебраться в город. Мама работала врачом терапевтом, в местной больнице. Мы же с сестрой приходили со школы и практически целый день были предоставлены сами себе.

Думаю, всё началось с поцелуя, хотя, конечно, на самом деле причин было множество, они как маленькие тропки с разных сторон вели нас к одной цели, незаметно подталкивая и направляя. Мы до семи лет вместе мылись в бане. У нас отсутствовало всякое стеснение к друг другу, мы спокойно переодевались в комнате, я имею ввиду нижнее бельё. К тому же мы часто находили в доме литературу, явно порнографического содержания, видимо, родители, несмотря на всю свою занятость, вели довольно бурную сексуальную жизнь. Да, и телевизор, в наш "просвещенный", теперь уже двадцать первый век, сыграл свою немалую роль. Поэтому в двенадцать лет мы четко представляли себе, что означает слово секс.

С самого раннего детства лучшей "подружкой", которой Ирина доверяла все свои сокровенные тайны, был я, а моим лучшим другом она. Это не значит, что мы с ней никогда не сорились, но наше примирение было ещё более бурным, чем сора, мы не могли долго не общаться друг с другом.

Конечно, я не снимаю с себя ответственности и понимаю, что основной груз вины, за всё случившиеся лежит на мне, нужно признать это, хотя бы для того, что бы быть честным самому с собой. Сестра виновата лишь в том, что не остановила меня и напротив где-то потворствовала. Как часто я не заметно для родителей клал руку на её ногу, когда мы смотрели телевизор, сидя на одном диване или обнимал так, что бы мои пальцы касались её ещё детской груди. Сколько раз мы спали вместе, просто спали, отдыхая, но при этом я мог делать практически всё, что угодно. Обычно я просто клал руку ей на грудь, легонько поглаживая, но иногда, очень медленно я засовывал руку под юбку, аккуратно, практически не уловимо, кончиками пальцев касаясь её плавочек, при этом сердце моё бешено стучало, и я дико возбуждался. Спала ли в это время сестра? Потом, на много позже, я спрашивал её об этом, хотя можно было этого и не делать...

Интересно, что мама, как всякая заботливая мать, зачастую укрывала нас покрывалом. Знала бы она, что происходит под этим покрывалом! Думал ли я тогда о последствиях своих действий? А если и задумывался, изменило бы это что-нибудь? Думаю, нет.

Действительно, может быть я сумасшедший, может, мы оба безумны, как нередко повторяла сестра, наверное, со стороны всё это именно так и выглядит. Но вот какая мысль часто приходит мне в голову: никто ведь не знает, а было ли когда-нибудь в других семьях не что подобное. А если и было, то вряд ли кто в этом признается. Волей не волей интересуясь такими случаями, я с интересом узнал, что во многих семьях сестры учили целоваться своих младших братьев (кстати сказать, именно так, а не наоборот). Другой вопрос, что на этом всё и заканчивалось, но кто же виноват, что мои желания совпали с желаниями сестры. А о связях между двоюродными братьями и сестрами и говорить не приходиться, таких случаев тысячи, даже у такого великого классика как Л. Н. Толстой, в романе "Война и мир" описывается дружба между, как тогда говорили, кузенами. Напротив такие браки поощрялись, дабы сохранить благородную кровь. И всё же я ни когда не поверю, что я единственный в своём роде, у кого появлялись эти мысли, некий "уникум" на планете, и никто из тех, кто раз поцеловал свою сестру, не думал о продолжении.

Но мы успели подружить и с другими мальчиками и девочками, вот тогда и случился этот поцелуй. Я собирался на своё первое свидание, со своей одноклассницей Настей - милой голубоглазой девочкой. Естественно, я очень волновался, полдня утюжил брюки, выбирал что надеть, решал, как лучше уложить волосы, каким одеколоном побрызгаться - своим или отцовским. Ну и был занят другими подобными, по-своему приятными, приготовлениями. Но больше всего меня волновал один вопрос, а именно, то что я не разу не целовался с девочкой. А Настя, несмотря на свой милый вид, успела повстречаться с двумя мальчиками с нашего класса это только те, кого знал я, по слухам же их было ещё человек пять. Понятно, что мне не хотелось ударить лицом в грязь, к тому же я хотел, что бы всё было серьёзно, "по-взрослому" и поцелуй был в "засос", с переплетением языков, проглатыванием слюнных выделений и тому подобной атрибутики "настоящего" поцелуя.

Ирина с лёгкой иронией наблюдала за моими хлопотами, лёжа на диване и читая какой-то модный женский журнал. Она, в отличие от меня, дружила с парнем на два года старше себя по имени Дима, да и до него у неё были мальчики. И Ирина, как я и сам не раз мог наблюдать, целовалась и делала это, насколько я мог судить, совсем не плохо.

Не знаю, как мне в голову пришла эта мысль, но я вдруг ясно понял, что единственный человек, который может помочь в решение моей проблемы лежит сейчас на этом диване. Если быть до конца честным уже тогда у меня было тайное желание, появились, скорее даже промелькнули эти запретные мысли. Где-то на краешке сознания повисло: "А что если ...". Но как бы там не было, это произошло позже, а тогда я сел на кровать, и с трудом выдавливая из себя слова, произнес:

- Слушай Ира ..., - я запнулся.

- Да, я тебя внимательно слушаю, - с усмешкой сказала она, отрывая взгляд от журнала.

- Короче, - наконец решился я, - научи меня целоваться.

Ирина посерьёзнела.

- Ты что дурак?!

- А что? Что я такого сказал? Что тебе трудно?!

- Причём здесь трудно или не трудно. Как я могу тебя поцеловать, ведь ты же мой брат?!

Я не знал, что ответить. Я соскочил с дивана.

- Сама ты дура! - бросил я, быстрыми шагами уходя в другую комнату.

Я сел на стул. На самом деле я не был сильно обижен, это был хорошо поставленный спектакль, ведь можно было предугадать реакцию сестры на мои слова. Я знал, что теперь сестра сама придёт ко мне мириться. И действительно не прошло и полминуты, как Ирина вошла в нашу комнату. Она плюхнулась на свою кровать:

- Игорь ну прости. Просто, - она замолчала, - мы же брат с сестрой.

- Ну и что, - парировал я, - я же не предлагаю заняться ....

Я не смог произнести слово секс.

- Ладно, давай попробуем, - наконец улыбнулась Ира.

Я сел рядом с ней на кровать и положил руку ей на талию, она так же обняла меня. Мы начали медленно сближаться, наши губы соприкоснулись. Сначала аккуратно потом все сильнее и сильнее. Страсть начала поднимать в нас. Я не заметил, как уже обе мои руки очутились у неё на спине, причем левая была явна ниже талии. Сестра отвечала мне взаимностью. Наконец как по команде, мы вдруг отстранились друг от друга. Я посмотрел её в глаза и всё понял.

* * *

Да, действительно всё началось с того поцелуя. Теперь я это понимаю. Когда наши губы соприкоснулись, в первые секунды, я думал, что сейчас сестра соскочит и скажет, что мы не должны этого делать, что это не правильно и так далее. Но этого не произошло, и я понял, что ей тоже понравилось, что она может пойти и дальше. Я явственно осознал это, так если бы она сама мне сказала.

В тот момент мы оба сошли с ума, как позже скажет Ирина. В этот вечер мы ещё несколько раз поцеловались, и я пошёл на свидание. Но я знал, что мне уже не нужна ни Настя, ни любая другая девчонка.

После этого мы много раз практиковались, объясняя это, желанием научится делать это ещё лучше, а потом и вовсе ни чего не говоря. Иногда мы целовались даже при родителях, конечно не взасос, просто чмокали друг друга в губы.

Это была дорога с односторонним движением, и она могла привести лишь к одной цели и, в конце концов, мы её достигли.

* * *

В тот день мы с сестрой как всегда были дома одни. Мама должна была вернуться домой в 8 часов, а отец и того позже. Мы с Ириной пришли со школы часов в двенадцать. Она разогрела суп, который мама обычно готовила с вечера специально для нас. После обеда мы просто бесцельно слонялись по дому, потом начали "беситься", бегать друг за другом, лезть к другому, когда он занят каким-нибудь делом и тому подобное. Несмотря на то, что мне было уже тринадцать, а Ире четырнадцать лет, мы любили подурачиться, когда никого не было дома. Вдруг я вспомнил, что на прошлой недели брал у своего друга, одноклассника Серёги диск с порно-фильмом, который до сих пор не посмотрел. Я предложил сестре посмотреть его вместе, Ирина с не скрываемым интересом откликнулась на моё предложение. Мы уселись перед монитором компьютера не решаясь, всё-таки смотреть его по телевизору, через DVD-плеер, мало ли что - соседи могут зайти или друзья.

Надо сказать, что мы ни разу до этого не смотрели порно, эротику да, но не порно. Думаю, не надо объяснять какое впечатление произвёл фильм на двух, по сути, ещё детей, ни разу не занимавшихся сексом. Мы даже не досмотрели фильм до конца. Мое лицо было пунцового цвета, Ирина тоже выглядела не лучше.

Всё-таки любопытство взяло верх, немного походив и отойдя от первого впечатления, мы решили ещё раз его посмотреть. Остаток вечера мы проходили как во сне, находясь под впечатлением от увиденного, ни чего не видя и не замечая.

Именно в этот вечер, мои дотоле потаенные, мимолетные желания оформились в реальные, явственные и чёткие мысли. У меня в голове созрел план действий. Я понял, чего я хочу, и как я этого буду добиваться. И вот тогда произошло то, что в корне изменило нашу дальнейшую жизнь.

* * *

Это случилось в обычный летний день - обычный для всех остальных, но не для нас. Он стал для нас той отправной точкой, после которой пути назад уже не было. Мы перешагнули через незримую черту, через себя, через нормы морали. Да, мы не могли вернуться, но мы могли остановиться, пойти в другую сторону, но мы пошли дальше, пошли, потому что нам это понравилось, потому что мы не хотели останавливаться, и нам было уже всё равно, что будет дальше.

Начались летние каникулы, поэтому мы как все дети наслаждались свободой от школы и занимались всем тем, что свойственно для этого возраста: гуляли, ходили по дискотекам, в общем "отрывались на полную катушку". Проснувшись в середине дня, после очередной дискотеки, мы решили, что сегодня ни куда не пойдём. Родители как всегда были на работе, отец вообще последнее время практически не появлялся дома, даже ночуя иногда в гостинице, принадлежавшей их предприятию. Естественно маме это не нравилось, и она приходила с больницы уставшей и раздраженной.

Умывшись и поев, мы начали думать, чем нам заняться и, не придумав ни чего лучше, решили в очередной раз посмотреть порно.

После того первого раза мы часто, оставаясь одни, смотрели порнографические фильмы.

Ирина показала мне новый диск, с фильмом, имевшим неопределенное название "Похищение", на котором была изображена голая женщина с томным взглядом и в непристойной позе и голый мужчина, стоявший полубоком скрывая свой член. Мы включили фильм и уселись рядом на одну кровать, Ирина положила подушку мне на грудь и легла на неё. Сначала я смотрел его без особого интереса, с некоторой отстраненностью, но постепенно я начал понимать, что он мне нравится. Сердце начинало биться сильнее, быстрее гоня кровь, которая наполняла мой член, напряжение нарастало. Я помаленьку возбуждался. Я видел, как сестра взглядом скользнула по моему члену. Я чувствовал, что она тоже начинает возбуждаться, по её телу проходила дрожь. Она легонько провела пальцами по моей ноге выше колена, я практически не почувствовал её прикосновения это было как дуновение легкого ветра, но этого было достаточно. Я всё понял, между нами как будто упала стена. Меня самого начинала трясти мелкая дрожь. Я также провел рукой по её ноге, но не так как она не легонько, но так что бы она почувствовала. Ирина повернулась ко мне, и я увидел в её глазах пламя страсти, да, это была уже не искорка, которая вспыхнула на мгновение в тот день, когда мы первый раз поцеловались. Но пламя, которое охватило нас обоих. Всё остальное я помню как в тумане, как в бреду. Я притянул сестру к себе и впился в неё губами. Мои руки заскользили по её телу, по грудям, опускаясь ниже лаская бёдра. Я просунул левую руку в её бриджи и начал массировать лобок, правой гладя её по спине. Ира нежно касалась моего набухшего члена, осыпая меня поцелуями. Я стал стягивать с неё футболку, после того как мне это удалось она начала расстегивать мою рубашку. Наконец, мы остались в одном нижнем белье. На мгновение показалось, что к нам вернулось сознание или лучше сказать осознание происходящего, я будто в первый раз, по-новому взглянул на свою сестру, практически голая в одних трусиках она казалась богиней спустившейся с небес на Землю, она была прекрасна. Где-то глубоко в мозгу пронеслась мысль: "что мы делаем"? Пронеслась и пропала, будто её и не было, безумная страсть заглушила голос разума и в следующую секунду мы уже целовались, забывая обо всём на свете. Мы сбросили с себя последние остатки одежды, и я аккуратно уложил Ирину на кровать. Я встал перед ней на колени, от наполнявшей крови было больно член, сердце готово было вырваться из груди, от невероятного возбуждения и волнения перед глазами плыли красные круги, мне не хватало воздуха. Сестра выглядела не лучше, её волосы разметались по подушке, она была как в бреду. Да это был настоящий бред.

Я попробовал протолкнуть член во влагалище и чуть не вскрикнул, меня пронзила адская боль, казалось, с члена сдирают кожу, но возбуждение не пропало. И я, преодолевая боль, неимоверными усилиями со слезами на глазах всё-таки протолкнул его во внутрь, прорывая девственную плену. Теперь Ирина подавила вырвавшийся из груди крик, больше похожий на стон она закусила нижнюю губу и впилась ногтями мне в спину, оставляя глубокие рваные раны. Но я уже ни чего не замечал, мне было всё равно, даже если бы в эту минуту с меня начали снимать кожу, я бы ни чего не почувствовал.

Всё закончилось внезапно. Мы лежали на кровати абсолютно вымученными, как будто только что очнувшиеся после долгой и тяжелой болезни. До меня только сейчас начинал доходить смысл случившегося.

- Игорь, что мы наделали, - прошептала Ирина, по её щекам потекли слёзы.

Я ни чего не ответил лишь молча встал с кровати и начал одеваться, я сам готов был плакать от невозможности ни чего исправить. Ирина тоже стала одеваться, собирая разбросанные по комнате вещи.

К горлу подкатил комок, я упал на кровать и уже не сдерживаясь, заплакал, утирая руками бегущие слёзы.

- Прости меня Ира, это я виноват, - глотая слезы, произнёс я, не глядя на сестру.

- Мы оба виноваты, - ещё громче зарыдала Ирина, она села рядом, и обняла меня, я ответил её тем же, крепко сжимая её в объятиях.

- Если родители узнают, они нас убьют, - сквозь слёзы выдавила она.

- Они не узнают, - ответил я.

Только сейчас мой взгляд упал на простынь, на которой уже высыхало большое красное пятно крови. Ирина была девственницей, на мне был двойной грех - я лишил её девственности.

- Чёрт, только не это, - вскрикнул я, вырываясь из объятий сестры, посмотри на простынь, она вся в крови, вот теперь нам точно конец!

Ирина перестала плакать, уставившись на пятно.

Я посмотрел на часы, стрелки показывали полвосьмого, через полчаса мама должна была вернуться с работы и тогда мы пропали.

- Ира, что делать!? - меня охватила паника, сердце вновь учащено забилось, - да, они нас убьют это точно.

"Мы пропали! Мы пропали!". Я носился по комнате как угорелый, от отчаяния я готов был биться головой об стену. "Это наказание за то, что мы совершили. Какой позор об этом узнает весь город. Бежать. Точно, надо бежать ". Я уже готов был сказать это вслух. Но тут очнулась сестра. Она соскочила с кровати, сгребая в охапку простынь и остальное бельё.

- Я успею его постирать, надо замочить его в холодной воде и всё, а маме скажем, что я решила сегодня постирать бельё. Давай снимай постельное бельё с других кроватей, - Ирина пулей выскочила из комнаты.

Я побежал в родительскую спальню, сбросив на пол покрывало, я снял бельё и помчался в баню. Ирина уже замочила простынь.

- Брось туда, - она показала в угол предбанника.

- Ты сможешь его отстирать? - вода, в тазу была розовой от начавшей растворяться крови, но я знал, что кровь не так то легко отстирать.

- Наверное, кровь ещё не успела высохнуть, но придется несколько раз поласкать. Если я не успею до прихода мамы не пускай её в баню, - Ирина начала тереть порошком пятно.

- Как я её не пущу? Что я ей скажу?

- Не знаю, придумай что-нибудь. Или тогда сам стирай, а я пойду, - разозлилась Ирина.

Я вышел из бани. Я был в полной уверенности, что это конец. Ира не успеет выстирать простынь. "Может порезать себе вены? Нет, я не смогу. Будет ещё хуже и, причём здесь кровать? Всё это ни как не вяжется".

Я ходил по ограде погруженный в свои не весёлые мысли, когда скрипнула калитка. Меня начало трясти как в лихорадке, ноги подкашивались, из последних сил я попытался взять себя в руки.

Мама держала в руке пакет, видимо после работы она зашла в магазин.

- А где Ира? - спросила она, проходя мимо меня.

- Да вон, в бане. Стирает, - я кое-как сдерживал нервную тряску.

- Что это она под вечер за стирку принялась? - мама недоумённо посмотрела на меня.

- Не знаю, - я пожал плечами, потупив взгляд в землю.

Мама зашла в "избушку", я зашёл следом. На лето мы переносили кухню в "избушку" или, как мы в шутку говорили, "перекочевывали" - в маленький летний домик, чтобы дом, что называется "отдохнул". Мама поставила пакет на стол и хотела выйти, видимо, намериваясь идти в баню. Надо было срочно, что-то предпринимать.

- Ты куда мама? - я встал в дверях.

Она посмотрела на меня как на сумасшедшего.

- Пойду, спрошу, с чего вдруг Ире приспичило заняться стиркой. Игорь, что тобой ты как-то странно выглядишь? - только сейчас мама заметила, что со мной, что-то не то.

- Игорь, говори, что случилось. Я же вижу по твоим глазам - ты что то скрываешь, - мама попыталась заглянуть мне в глаза, - что произошло?

- Я всё равно узнаю - не у тебя так у Ирины!

Мама встала, явно намериваясь любыми путями узнать, что случилось. Она быстрыми шагами направилась в баню. В первые секунды я тупо стоял и смотрел на неё, и вдруг меня как обожгло, я знал, что нужно делать. Она думает, что что-то случилось, так пусть будет так. Я бегом бросился в дом.

Я залетел в зал, вдоль одной из стен у нас стояли шкафы, я подошёл к одному из них, за стеклянными дверцами в нём стояли в основном посуда, но самое главное там был дорогой сервиз не так давно подаренный маме на день рождение её коллегами. Я немножко постоял возле него, ещё решаясь на отчаянный и шаг, на самый как мне тогда казалось безумной поступок в своей жизни, который на самом деле я уже совершил. И вдруг резким движением я уронил этот шкаф на пол, раздался звон разбиваемой посуды. Я молился лишь о том, что бы мама не услышала этот звон. Я снова поднял шкаф, одна из его дверок разбилась, и поставил его на прежнее место. Трясущимися руками я стал составлять уцелевшую посуду обратно. Потом собрал самые большие осколки стекла, из-за дикой спешки порезав пальцы, и на ходу выбросил их в мусорное ведро.

Выбежав на улицу, я бросился к бане, за несколько шагов переходя на шаг. Я зашёл в баню, мама как минуту назад меня, допрашивала Ирину, та что то лепетала на счёт того, что ни чего не случилось, что она вообще не понимает о чём речь. Я видел, что они обе находятся на грани срыва.

- Мама, - начал я, - ты хочешь знать, что случилось? Хорошо я тебе расскажу. Мы с Ириной разодрались и уронили шкаф с посудой.

- И что? И всё? - мама глуповато уставилась на меня.

Я на мгновение опешил, я не ожидал такого вопроса. Я думал, что сейчас она окончательно разозлиться и начнёт ругаться.

- Но ведь там же стоял твой сервиз, почти всё разбилось, - вымолвил я.

- Вы как дети..., дети, - мама вдруг закрыла лицо руками, и я увидел, как она беззвучно содрогается. Мы с Ириной практически одновременно бросились к ней.

- Мама, мамочка, что случилось? - Ирина обвила её шею руками и заплакала. Меня тоже душили слёзы.

- Мама, ну что с тобой? - я потряс её за плечо, глаза застилали слёзы.

- Разве вы не понимаете? Я думала что..., что-то случилось ..., - она не договорила, вновь сотрясаясь в рыданиях, - случилось с папой... или с бабушкой.

Мама рыдала уже в полный голос. Ирина вторила ей. Я сам готов был закричать на всю улицу: "Ну, что же это творится"?

- Мамочка, извини нас, - сквозь слезы проговорил я.

Мама ни чего не ответила, лишь обняла меня, прижав нас сестрой к своему мокрому от слез лицу.

* * *

Казалось бы, после таких переживаний мы должны были забыть про секс. И действительно мы два месяца боялись даже смотреть друг другу в глаза, не говоря о том, что бы прикоснуться. Но, видимо, нам суждено было быть вместе, предопределено самой судьбой.

Человеческая память не долговечна, мы помним только то, что хотим помнить. Это кажется глупостью, но это действительно так. Мой знакомый, которому уже много лет, вспоминая свою службу в армии, с удивление заметил, что он практически не помнит неприятные ситуации, которые с ним там происходили. Нет, он помнит, что было много плохого, но вспомнить какую то конкретную ситуацию, в деталях, за исключением одно, двух событий, которые на всю жизнь врезались в его память, он не может.

Анализируя свои армейские воспоминания, я понял, что и у меня точно такой же случай. Остался лишь общий мрачный фон, чего-то нехорошего, но чего именно не понятно. И на этом фоне, как не странно, вспоминались веселые и забавные ситуации, происходившие со мной на службе. Не даром же про армию сочинено столько анекдотов. Конечно в армии множество мелких факторов создающих общую гнетущую обстановку: это и чувство некоторой несвободы, и постоянное напряжение психическое и физическое, которое ты вынужден сам поддерживать, чтобы всегда быть в форме. Но ведь это не влияет на нашу память.

Всё это можно объяснить оптимистическим складом ума или психологической защитой мозга, которая включается в экстренных ситуациях и "блокирует" неприятные воспоминания. Что бы уберечь сознание человека от губительного воздействия этих мыслей, которые могут довести его до безумия. И в памяти остается только хорошее.

Но мне больше нравится первое объяснение, оно дает право думать, что всё-таки человек сам хозяин своей судьбы, что мы сами выбираем свой путь. Хотя, иногда, и начинаешь сильно в этом сомневаться.

* * *

Второй раз мы занимались сексом совершенно осознано, полностью отдавая себе отчет всего происходящего. И наши взаимоотношения перешли на новый качественный уровень, если так можно выразиться об сексуальных отношениях брата и сестры. Мы впервые получили удовольствие от секса - это было сказочное, ни с чем не сравнимое чувство. Чувство полного удовлетворения и счастья, полёта в небесах, после которого не хотелось возвращаться на Землю. Честно говоря я до сих пор не испытывал ни чего подобного. Это было поистине неземное удовольствие.

Лёжа на кровати и не отпуская друг друга из крепких объятий, мы не могли оторваться от бесконечного поцелуя. Отстранившись от сестры чтобы перевести дыхание, я в который раз взглянул на её обнажённое тело, ни сколько не стесняясь, Ирина, откинулась на спину, предоставляя моим рукам полную свободу действий, которой я незамедлительно воспользовался. Я аккуратно просунул средний палец, в её влагалище, массируя клитор, Ирина выгнулась дугой и тут же буквально набросилась на меня, целуя и гладя руками...

В очередной раз, оторвавшись от любовных ласк, всплывая из объятий наслаждения, я приподнялся на локте: Ирина, улыбаясь, смотрела на меня.

- Я люблю тебя сестренка, - произнёс я, нежно чмокая её в губы.

- Я тоже люблю тебя. Мой маленький братишка, - нежно прошептала она, вновь заключая меня в объятия.

Мы впервые признались в любви в таком контексте.

Мы были на вершине блаженства, готовые всю жизнь пролежать так в объятиях друг друга.

Целый год мы занимались сексом при любом удобном случае, несколько раз находясь на грани разоблачения. Но это только усиливало нашу страсть, подогревая желание вновь и вновь искать поводы остаться наедине.

Один раз мы поехали на речку большой компанией: с дядиной семьёй и нашими соседями, с которыми мы были очень дружны. Это был один из тех случаев, когда мы сестрой были практически на краю "гибели". Кое-как избавившись от наших двоюродных сестёр и двух братьев-близнецов наших соседей, мы скрылись в лесу, идя вдоль берега реки. Неожиданно сестра резко дернула меня за руку и потащила сквозь кусты Ивы, густо растущей на берегу. Мы оказались на маленькой полянке окруженной старыми тополями и большими кустами, заросшей высокой травой, щекотавшей голые ноги. Ирина прильнула ко мне, и мы слились в долгом поцелуе. Я повалил её на траву, которая практически полностью скрыла нас, мы начали снимать ту немногую одежду, что была на нас. Целуя и гладя по её гладким как шелк ногам и грудям, я спускался всё ниже, дойдя, наконец, до плавочек, я коснулся губами чуть видное мокрое пятнышко, сняв их, я поцеловал в её раскрытые алые губы. Сквозь Ирину будто пропустили электрический ток, изогнувшись назад, она вцепилась пальцами в траву, вырывая её вместе с землей. Она кончила до того как я начал, что-либо делать. И все же запустив руку в мои волоса, она притянула меня к себе и, поцеловав, сама направила мой член.

На самом пике страсти я краем уха уловил шелест кустов позади себя. Обернувшись, я увидел, как среди кустов появилось лицо одного из братьев близнецов. Открыв от изумления рот, он секунду смотрел на нас стоя как вкопанный, видимо, не смея пошевелиться. Быстро оценив ситуацию, я резким движением бросил на лицо сестре футболку и, вскочив, хотел схватить парня, но он оказался проворнее и я лишь больно ударил руку о куст. Подскочив как ошпаренная, сестра начала быстро одеваться.

- Вот урод, - не выдержала Ира, - я убью его, если он что-нибудь расскажет!

Одевшись чуть раньше, я бегом бросился к тому месту, где мы расположились. Выбежав на пляж, я долго искал взглядом близнеца и когда нашёл, чуть не взвыл от отчаяния. Это было не возможно, но я просто не мог отличить его от брата.

- Где он? - сзади подбежала запыхавшаяся сестра.

- Я не могу их отличить! - со смехом сказал я.

Ирина уставилась на близнецов, игравших на берегу.

- Не может быть только не это! Игорь, надо что-то делать?! - я видел, что сестре не до смеха. Она была готова броситься на братьев прямо сейчас.

- Что ты психуешь, что я могу сделать? Мне кажется, будет ещё хуже, если мы начнем ему угрожать, - спокойно проговорил я, - И вообще, если он что-то понял, не факт, что он это расскажет. А если расскажет, то кто ему поверит? К тому же здесь полно народа, как и девушек, по-моему, он не видел твоего лица, так что не паникуй раньше времени.

Тем временем братьям надоело возиться в песке, и они побежали к своим родителям, которые сидели в тени огромного тополя.

Наши родители, увидев, как мы вышли из леса, тоже позвали нас к себе...

Тогда нам повезло. Не знаю, рассказал или нет близнец своим родителям, о том, что увидел, во всяком случае, ни кто нас не спрашивал, где мы были и что делали, но после того случае мне часто казалось, что соседи бросают на меня косые взгляды. Мы ходили по лезвию бритвы.

Родители так ни чего и не заподозрили, не догадываясь о наших с сестрой отношениях. Их не удивило, что за этот год мы практически полностью перестали общаться с нашими друзьями, замкнувшись на общении друг с другом.

А потом сестра окончила школу и как не отговаривала её мама, говоря, что это очень тяжелая в моральном плане работа, поступила в медицинский институт. Отец снял для неё двухкомнатную квартиру в городе, сказав, что первое время они будут жить вместе, пока я не окончу школу. Я не знал, как я буду без неё жить, я боялся, что за это время сестра охолодеет ко мне.

Два месяца я ходил подавленный и угрюмый, меня ни чего не интересовало, каждый день без сестры был для меня пыткой. Несмотря на то, что мы постоянно перезванивались, мне было мало просто слышать её голос, я хотел обнять, прижать сестру к себе и ощутить её ответные объятия. Я знал, что Ирина чувствует себя также, но ей было легче, её отвлекали от грустных мыслей: учеба, новая обстановка, новый круг общения, и хотя в душе я был рад за неё, меня не могло не удручать это обстоятельство.

Мама не понимала, почему я так сильно переживаю из-за отъезда сестры, но она и сама сильно тосковала, ведь ни я, ни сестра, ни когда до этого не уезжали надолго из дома. Единственный раз, когда мы на месяц уехали в детский лагерь, родители каждую неделю навещали нас и забрали за день до так называемой "королевской ночи", из-за того, что я сильно подрался с одним из "главарей" образовавшейся тут "группировки". О чём сестра тут же сообщила родителям, зная, что иначе мне будет очень плохо, как "клятвенно" заверил этот новоявленный "авторитет". Поэтому мама по-своему объяснила моё состояние тем, что мы ни разу не расставались с сестрой.

Кое-как дождавшись каникул, я на первой же электричке поехал в город. Так случилось, что папа наоборот уезжал на следующий день домой.

Я открыл дверь своим ключом и вошёл в квартиру, сначала мне показалось, что ни кого нет, но тут из кухни вышел отец, он распростер руки и я бросился к нему. Хотя папа, в отличие от сестры, приезжал домой, всё же мы очень скучали - у нас была довольно дружная семья.

- Привет папа! - сказал я, отрываясь от него, - А где Ира?

- На учебе, где же ещё, - улыбнулся отец, - в институте нет каникул.

- Я знаю. А когда она придет?

- Часам к четырем - посмотри на полке её расписание.

- А мне пора на работу, - сказал папа проходя в прихожую.

- После работы я заеду посмотрю как вы здесь и сразу поеду домой, а то мама одна дома осталась, - снова улыбнулся отец, надевая туфли.

Закрыв за ним дверь, я подошел к окну. Отец сел в нашу серую Chevrolet-Niva бесшумно завел двигатель и медленно выехал со двора.

Я сел на кресло и посмотрел на будильник, часы показывали без пяти два. Я сгорал от нетерпения, не зная чем же себя занять. Вспомнив о расписании, я подошел к столу, над которым висела полка, заставленная медицинской литературой. На второй полке стояла фотография в рамке на ней мы всей семьей напротив нашей местной реки. Взяв её в руки, я в который раз припомнил тот день, не смотря на то, что мы сестрой стояли на ней угрюмые, фотография всё равно была красивой, я улыбнулся, и мне и ещё сильнее захотелось увидеть сестру. Самое главное я понял, что сестра также скучала по мне.

Найдя расписание, я понял, что папа оказался прав - у Иры сегодня было четыре пары. Я подумал о том, чтобы ей позвонить, но не стал этого делать, ведь этим я бы ни чего не решил. Тогда я просто включил телевизор, и стал беспорядочно переключать каналы, пока не наткнулся на какой то фильм показавшийся мне интересным. Я не заметил, как задремал, меня разбудил поворачивающийся в замке ключ. Дверь распахнулась и на пороге появилась Ирина, она сразу увидела меня, будто зная, что я сидел на кресле.

- Игорь! - она кинулась ко мне, кинув на пол сумку с учебниками.

Я вскочил к ней на встречу, схватив её за талию, начал кружится, чуть не упав вместе с ней на пол. Остановившись посреди комнаты, мы начали осыпать друг друга поцелуями, я помню, как целовал её, в щёки, губы, нос, шею, не открывая глаза, будто боясь поверить в то, что она снова рядом. Я не заметил, как Ирина сняла с меня рубашку, целуя мне грудь, и опускалась всё ниже, я посмотрел на неё:

- Ирина, ты уверена, что хочешь этого?

- А как ты думаешь?!

И она сдёрнула с меня шорты, в которых я приехал. Не снимая, боксеры она пальцами поводила по рвущемуся на волю члену, наконец, сняв и их, она на миг остановилась, разглядывая мой член. Вначале она аккуратно лизнула его в головку, и подняла глаза на меня, я же уже не мог спокойно стоять, ноги буквально подкашивались от чудовищного возбуждения, я готов был взорваться. И тогда Ирина полностью взяла его в рот, я кончил ей на лицо, забрызгав всё спермой, обессиленный я упал на колени.

Она слизнула с губ сперму:

- Она же безвкусная, а говорили что солёная, - сестра вдруг громко захохотала, я посмотрел на неё и то же начал смеяться. Я подтянул Ирину к себе и поцеловал в мокрое лицо, на самом деле она всё же имела вкус, но очень специфический.

Это было божественно.

* * *

Следующие полгода пролетели для меня практически не заметно, и не только потому, что сестра приезжала домой на новый год, и мы вновь улучив подходящий момент, занимались оральным сексом, теперь я точно был уверен, что никто и ничто на этом свете не сможет разлучить нас. Ни кто и ни что, если мы сами этого не захотим.

Пришло время и мне выбирать свою будущую профессию, естественно, коли сестра пошла по стопам матери, мне самой судьбой велено было идти по стопам отца, что я и сделал. К тому же меня, в отличие от сестры ни кто не отговаривала, а даже наоборот. Как сказал папа: "Это правильный выбор, стоит продолжить семейную традицию". К слову сказать, наш дед был строителем, так что отец был искренен в своих словах. И я пошёл и, что называется, пришел, увидел и... поступил. А если серьёзно, то на самом деле я потратил целое лето, поступая в институт, подавая документы, сдавая экзамены и занимаясь прочей вступительной кутерьмой.

Я поступил, я стал студентом, и я был рад, очень рад. Я стал практически независим, свободным, по-настоящему взрослым. Начались гулянки, вечеринки у друзей, драки, ну и неизменное - экзамены, сессия. Говорят: "студенческие годы - золотые годы" и они бывают лишь раз в жизни, это чистая правда. Оканчивая институт, я понял одну вещь, которая, пожалуй, имеет универсальный характер, не только для таких периодов, но для всей жизни. Ценность таких моментов, как это не печально, как раз в том, что они ни когда не повторятся, ведь если бы мы в любой момент могли их повторить, то они стали бы приторными и не интересными, как и вся жизнь. И вообще вся жизнь это чудо: от своего начала, - зачатия в чреве матери, разве не чудо то что внутри одной жизни появляется другая жизнь и не просто жизнь, а жизнь имеющая душу и во время беременности мать имеет две души свою и своего ребенка; и до конца - до своей смерти, действительно, до сих пор неизвестно что же такое смерть, - биологическая смерть мозга или что-то более, значит и смерть в своём роде чудо. Каждая жизнь уникальна, уникальна сочетанием генов, той обстановкой в которую попадает и теми поступками которые мы совершаем на протяжении этой жизни. Жизнь уникальна и нужно ценить эту жизнь какой бы она не была. Так я рассуждал тогда, так я считаю и сегодня. Не знаю, повлияло ли это, каким-то образом на мои дальнейшие отношения с Ириной или нет. Впереди меня ждал ещё год армейской службы.

А тогда для меня самое главное было то, что теперь мы сестрой были постоянно вместе. Это был пик наших отношений, самые счастливые наши годы. Но слово "счастливо" даже на полпроцента не отражает той гаммы чувств, которую нам пришлось пережить, все, что нам пришлось испытать. Нет такого слова, которое полностью передало бы наше тогдашнее состояние.

Когда мы сестрой были совсем маленькими, наша бабушка рассказывала нам различные истории, в основном это были русские былины и древнегреческие мифы, практически всю жизнь она проработала в местной школе учителем русского языка и литературы и была довольно начитанной, к тому же она увлекалась подобного рода книгами. Думаю, многим известна легенда о том, что давным-давно на земле жили однополые люди и были они счастливы, до тех пор пока чем то не прогневали своих богов. В наказанье боги разделили людей на мужчин и женщин, перемешав половинки и разбросав их по всему миру. С тех пор люди вынуждены всю жизнь искать свою половинку, и мучиться, если живут не со своей половиной.

Так получилось, что мы с сестрой оказались этими половинками бывшими когда-то одним целым. Мне и раньше приходила в голову эта мысль и действительно мы были как единый организм, если бы была такая возможность, мы вообще ни когда не расставались. Даже в разговоре у нас практически исчезло слово "я" осталось только слово "мы". Мы не могли представить себя друг без друга. Но была ли это любовь, теперь я с уверенностью могу сказать - нет, страсть, но не любовь, - несмотря на то, что мы так часто говорили это друг другу. Как брат с сестрой да, несомненно, редко в какой семье существует такая любовь между братом и сестрой, но как любовники нет.

Интересно и то, что сестра не была эталоном красоты в классическом понимании: девяносто, шестьдесят, девяносто и всё остальное. Нет, ни тогда, ни сейчас она не была дурнушкой, о-о-о нет, далеко нет, в ней есть, что-то такое, что притягивает мужчин всех возрастов. И все же она ни когда бы не попала на обложку модного журнала, и не выиграла бы конкурс красоты. Небольшого роста, склонная к полноте, но только в "нужных" местах и точно не толстушка, даже, в определенные времена, худеющая до состояния "кожа и кости", у неё маленькое лицо, чёрные, но не тяжелые волосы, слишком большие, даже немного на выкате, широко расставленные карие глаза, маленький курносый носик и пухлые губки. В школе и на первом курсе у Ирины были длинные волосы, но на втором курсе она их состригла, сделав "мальчишескую" причёску. Она долго скрывала это от мамы, а когда та всё-таки узнала, был большой скандал. На мой взгляд, она сделала это из-за меня, что бы как я уже говорил, мы стали ещё больше похожи друг на друга, стали единым целым.

* * *

Любовь..., есть ли в мире хоть ещё одно понятие, которое выражало такую же гамму чувств?! Оно столь многогранно, что вряд ли есть человек, который знает их все. Но если говорить о любви как о чувстве возникающем между мужчиной и женщиной, то, на мой взгляд, малой кто из людей знает что же на самом деле это такое. Только единицы счастливчиков испытывали и испытывают настоящую, а главное взаимную любовь. Взаимность - главное условие настоящей любви. Сегодня я со стопроцентной уверенностью могу сказать, что я один из этих счастливчиков. Я люблю свою жену и я любим ею. Только теперь я понял, что же на самом деле это такое любовь. Во многих семьях существует любовь, но нет уважения, а это так же одно из составляющих настоящей любви. Родители не уважают своих детей, мужья жен и наоборот. Многие действительно готовы отдать всё, пойти на любые жертвы ради любимого человека. Не понимая, что нужно не только отдавать, но уметь принимать. Да, да мы привыкли к тому, что это фразу нам говорят наоборот, но для тех, кто по-настоящему любит она звучит именно так. Любовь это диалог двух душ, поэтому нужно не только уметь хорошо говорить, но и уметь слушать, что бы понимать, что нужно твоему партнёру. Как часто мы мучаем любимого человека?! Некоторые восклицают: Как же так я для него всё, а он ко мне так! Не понимая, что может быть это "всё" и не нужно вашему любимому, что он хочет чего-то конкретного. Трудно сказать чего больше несёт любовь Добра или зла. Мы по привычке думаем, что добро сильнее зла, поэтому считается, что любовь всегда добро, так как счастье, приносимое любовью, несомненно, самое большое и лучшее, что есть в этом мире. Но количество зла, приносимое любовью много больше - сколько смертей и загубленных судеб, больше половины населения Земли страдает от не разделённой любви.

С сестрой же у нас была лишь страсть, страсть и похоть. Мы полностью отдались, а лучше сказать поддались, этой страсти, утонули в ней. Мы и не хотели держаться, мы окунались в неё с головой, отдавая друг другу себя без остатка. Я до сих пор удивляюсь, как мы смогли сдать все экзамены в первый год нашей совместной жизни. Мы не жили, мы занимались сексом. Утром, вечером, ночью и днём, в институте и дома, в гостях, - везде где только можно, уличив минуту мы спешили уединиться. Всё ограничивалось только моими ресурсами, если бы я мог, мы занимались бы этим без остановки. Я думаю, некоторые наши знакомые, о чём-то догадывались, заставая нас в неловких ситуациях, женском туалете или в лесу, когда мы выезжали за город. Это уже был даже не секс, это было звериное совокупление и не страсть, а похоть, которая захлестнула нас. Мы перепробовали всё что только можно, может быть даже придумали что-то новое, что впрочем, и сексом то уже нельзя было назвать в истинном смысле этого слова. И мы НЕ ПРЕДОХРОНЯЛИСЬ, знаю, многие мне не поверят, но это правда, мы действительно не использовали ни каких средств контрацепции. Лишь несколько раз мы использовали презерватив. Понимали ли мы всю серьёзность ситуации? Конечно да, кому как не Ирине, учащейся в медицинском институте, было знать о последствиях. Но это лишь усиливало нашу страсть, подзадоривало, заставляя совершать все более не обдуманные поступки. В каждом из нас сидит этот "червячок", который заставляет нас совершать подобные вещи. Заставляет ходить по обрыву. Каждый, кто стоял на краю этого обрыва думал: "а что если...?", неизвестное манит, запретный плод сладок.

Не делай то, не делай этого, нельзя то, нельзя это. Родители повторяют нам эти слова с раннего детства и всё равно, все делают что-то, чего никогда нельзя делать, то о чём возможно жалеют всю жизнь. Все нарушают правила, вопрос лишь в том, - в какой степени?! Мы с сестрой нарушили их все и нарушив двинулись дальше. Покатившись вниз как по ледяной горке, мы уже не могли и не хотели останавливаться, наоборот мы лишь ускоряли движение. Это было настоящее сумасшествие, и мы отдались этому сумасшествию, дали ему завладеть нами, полностью поглотить. На мгновение, на миг мы возвращались в реальный мир из придуманного нами, и оглядываясь назад с ужасом понимали, что мы творим чудовищные вещи и мы хотели прекратить это, но стоило нам прикоснуться к друг другу как мы забывали обо всём на свете оказываясь в своём мире секса и похоти.

Сумасшествие и идиотизм, кретинизм не знаю, как его назвать, разные вещи. Практически со стопроцентной достоверностью доказано, что все жившие когда-либо на Земле гении в той или иной степени сумасшедшие. Где та грань, что отделяет реальный мир от выдуманного, по которой можно судить, здоров человек или болен. Психотерапевты шутят, что настоящие сумасшедшие не знают об этом, мы с сестрой знали, но от этого не переставали ими быть.

Нам самим было интересно, что же будет дальше? И неизбежно настало то время, когда надо было задать себе этот вопрос. А дальше не было и не могло ни чего быть. Это был тупик. С самого начала, мы не хотели этого видеть, но это не зависело от нас.

* * *

Это случилось не в один день и даже не неделю и не месяц. Можно, конечно всё свалить на Армию, но это будет не правильно. Скорее наоборот она на некоторое время продлила наши отношения. Да и какая это была служба - всего год в своём городе, с высшим образованием, я, как обычно говорят: просидел "писарем в штабе". Помог отец со своими, а точнее его "шефа", связями в областной администрации. Безусловно, иногда было чертовски тяжело - были и разбитые носы и даже проломленные головы, но и в "обычной" жизни случаются неприятности. Я вообще считаю, что Армия это зеркало гражданского общества. Но у нас в Части не было психологического давления ведь зачастую "ломаются" не от физической боли, а из-за того морального унижения, которое в результате этого получают.

Ирина чуть ли не каждую неделю приезжала ко мне в и, конечно, мы занимались с ней не только разговорами.

Нам просто надоело, как не глупо и банально это прозвучит. Уже когда я учился на пятом курсе, а сестра начала работать мы практически перестали заниматься сексом. Лично я виду свой отсчёт с того времени, когда к нам приехала мама чтобы помочь устроиться Ире на работу, в начале моего последнего года учебы. В тот раз мама взяла отпуск на работе и жила у нас очень долго - больше месяца - и после того как они с Ириной нашли для неё работу.

В нашей комнате стояло две кровати, разумеется, как думали родители для меня и сестры. На самом деле мы спали на условно моей кровати, её же кровать расстилалась как раз только тогда когда приезжали родители или иные непредвиденные гости. В этот же раз после отъезда мамы Ира всё равно продолжила спать на своей кровати, всё это произошло так естественно, что осталось не замеченным, ни я, ни она не обратили на это внимание. Трудно объяснить и понять ту ситуацию сегодня, теперь я выношу её на первый план, а тогда это значило лишь то, что она хочет поспать одна и ничего более. Очень редко она делала так и раньше, но не больше чем на одну ночь. Это не означает, что мы перестали заниматься сексом, просто теперь это происходило не каждую ночь вот и всё. Просто она начала работать, просто мы стали старше, просто она стала женщиной...

Желание не ушло и не пропало, быть может, немного ослабло, но всё стало настолько приторно и обыденно, что это уже не доставляло прежнего удовольствия.

Поэтому я и говорил о двояком влиянии Армии: с одной стороны если бы не служба, то мы бы расстались раньше, но с другой - всё же Армия изменила меня, как сказали бы в свое время: сделала из меня "человека", также как изменила Ирину работа. К тому же именно во время моей службы она познакомилась с Лёней. Это произошло когда мне оставался месяц до "дембеля". Леонид работал стоматологом в той же поликлинике, куда устроилась сестра, на два года старше её, высокий, худой, с начинающей лысеть головой. Конечно, я не понимал, что она в нём нашла, нельзя сказать, что бы я ревновал, скорее мне было просто интересно, что у них получится, ведь ни я, ни она, ни имели связи с другими людьми.

Вообще же Леонид хороший человек мы сразу нашли с ним общий язык, теперь я думаю, что больше никому бы "не отдал" свою сестру. Добрый, надёжный, с ним она что называется "как за каменной стенной". И он действительно, а я знаю это точно, любит её, как, наверное, и она его.

Но похоть не выпустила нас полностью из своей власти, она лишь облегчила свою хватку, но не исчезла совсем. И иногда её волны, ослабленные, лишенные прежней силы, но не лишенные власти вновь захлёстывали нас с головой. Это случалось очень редко, но это происходило.

И здесь появилось что-то новое, в то время как всё говорило о том, что скоро мы должны были окончательно расстаться, произошло то, чего мы в душе больше всего боялись и неимоверно желали одновременно. Страсть начала вновь усиливаться. В нашей жизни появился новый элемент, новый запрет который мы не могли не нарушить. Если раньше этими элементами были родители, друзья, знакомые, то теперь им стал Леонид. Все те чувства, желания, которые, казалось, изжили себя и должны были окончательно исчезнуть. Начали возрождаться и мы почувствовали это.

Наша жизнь выходила на новый виток. Мы оказались на развилки это был тот шанс, который мы опять не использовали.

До самой Ирининой свадьбы мы занимались с ней сексом. Часто это происходило по моей инициативе, все-таки у меня до сих пор не было подруги, в отличие от сестры, которая могла заниматься этим и с будущим мужем, но это не означает, что сестра была против. Если бы она только намекнула, что больше не хочет делать это со мной, я бы не сказал ей ни слова. Но она хотела этого не меньше моего, и я знал это точно, за столько лет мы научились понимать друг друга без слов. Однако, она пыталась хоть как-то ограничить себя, но у неё ничего не получалось.

И, тем не менее, теперь всё изменилось, уже не было того полного удовлетворения и ощущения безмятежности и счастья, которое до этого появлялось каждый раз. Сейчас я знал, что всякий раз побуждая Ирину к занятию сексом я заставляю её изменять Леониду, несмотря на молчаливое согласие с её стороны, после каждого такого занятия сексом в душе оставался неприятный осадок. Каждый из нас понимал, что это нужно прекращать, но никто не решался сделать первый шаг.

Уже через год была свадьба, но перед этим был ещё один секс, тот секс, который, как я уже сказал, не был последним, но по значению был таким же важным как и первый.

Свадьба, должна обязательно стать особенным днём иначе в ней нет смысла. Хотя та особенность по которой запомнилась Иринина свадьба, не пожелаешь никому. Но именно это сделало за нас то, что мы бы не смогли никогда сделать сами. Если бы всё было иначе вполне возможно, что это тянулось бы и до сегодняшнего дня. Так что я не знаю чего там было больше хорошего или плохого..

Я приехал к ней за несколько часов до регистрации. И когда все вышли, чтобы встретить жениха и провести традиционный обряд "выкупа" невесты, я молча взял её за руку и повёл в ванную. Там я задрал её свадебное платье, толчком усадил на стиральную машину, стянул плавки и с силой вогнал свой член в неё.

Вероятно, со стороны всё выглядело очень странно, за все время мы не проронили не слова, в полном молчании мы занимались сексом и лишь изредка у неё изо рта вырывался стон, то ли боли, то ли наслаждения. К этому времени, она была уже на втором месяце беременности.

Казалось бы, какие запреты мы только не нарушили, какие ещё табу оставались не тронутыми и всё же, каждый раз, мы умудрялись находить новые, чтобы с маниакальным наслаждением переступить и через них.

Собрав всю волю в кулак, я сумел в кульминационный момент вытащить член бурно излившись в ванну и тем не менее несколько капель попали на белоснежное платье и её нижнее бельё.

И лишь после свадьбы мы наконец-то смогли это оборвать, как потом оказалось не навсегда, но в тот момент это было главное, той новой чертой, которую мы наконец-то достигли, и что самое важное перешли. Я до сих пор не могу простить себе эти последние месяцы, ведь получалось, что я практически принуждал Ирину к сексу, пускай и с её молчаливого согласия, но всё же это была только моя инициатива. Я даже не хочу думать, что она испытывала после каждого такого занятия, и как потом смотрела в глаза Леониду...

Именно, на свадьбе я познакомился с Катей. Она оказалась там случайно - её позвала с собой двоюродная сестра Леонида, с которой они были большими подругами.

Любовь с первого взгляда - сегодня я знаю, она существует, а тогда я считал это литературным штампом. Если бы в те времена я прочитал в какой-нибудь книге что-то наподобие: "я растворился в её бездонных как море синих глазах" - я бы усмехнулся, и посчитал это красивым набором слов, лишённых всякого смысла и не несущем абсолютно никакой информации. А сейчас я не знаю, как по-другому объяснить то, что происходило со мной, тогда, какие слова подобрать. Она села напротив, я посмотрел на неё, и мир перестал существовать, остались лишь её глаза, действительно немного иссиня, они поглотили меня полностью, это было как наваждение, как гипноз. Исчезло всё: комната, стол, люди сидящие рядом, были только её глаза смотрящие прямо в душу. Даже в голове не осталось никаких мыслей, она стала пустой и лёгкой. Катя улыбнулась, и мир расцвёл. Это было сказочно, чудесно - волшебство наяву.

Как и Ирина с Лёней, мы не стали тянуть и уже через полтора года была вторая свадьба, не менее шумная и весёлая. И после неё началась то, что я называю моя сегодняшняя жизнь, с её горестями и радостями, хлопотами и заботами, но в целом счастливая. И я бы сказал настоящая, да именно настоящая, истинная жизнь не для чего, а для кого. Теперь я живу для и ради Кати, ради детей, одним словом, ради семьи.

***

Наши дети, - в наше время духовного вакуума, отсутствия единой объединяющей идеи, для большинства людей, дети остаются единственным смыслом жизни. Единственной надеждой, целью, единственным побуждением двигаться дальше по бесконечной спирали времени, остаются всем... Наши с Ириной дети, также являются для нас всем и мы готовы для них на всё.

Пожалуй, нет настолько разных и одновременно похожих людей, как двое наших старших детей. Наташа, пошла в отца, в отличие от матери, высокая, стройная, с большим бюстом, с роскошными каштановыми волосами с рыжеватым оттенком, тоже доставшимися от Лёни. От матери ей достались глаза, нос и губы. Она живое воплощение грации и изящества.

Данила же, среднего роста, немного нескладный, в какой-то степени неуклюжий, внешне абсолютная копия Кати, тогда как внутренне - моё полное отражение.

Несмотря на такие разительные отличия во внешности, эти двое неожиданно как для нас, так и для себя, нашли много общего. Не столько в характере, сколько в устремлениях, взглядах на жизнь, в оценках той или иной ситуации, в поведении. Они много времени проводят друг с другом, играют, занимаются учёбой и само собой, очень близки. Естественно, сам пережив такое, я наблюдаю за ними, присматриваюсь...

Многие назовут меня лицемером и ханжой. И действительно, если я считаю нормальными для себя инцесуальные отношения с сестрой, то почему же не допускаю того же для них, тем более они, в отличие от нас, всего лишь двоюродные брат с сестрой?

Но всё дело в детях, как я уже сказал, ничего нет важнее детей. Смотря на Данилу с Наташей и их младших братьев и сестёр, я с содроганием думаю о том что бы было, если бы Ирина всё же забеременела от меня. Почему этого не произошло, у меня нет ответа. Может быть моя сестра оказалась более благоразумной чем я и, на самом деле, я знаю её не так хорошо как думаю?

Мы отмечали двадцать лет со дня свадьбы Ирины и Леонида. В определённый момент времени, мы с Ириной уличили момент и ушли в квартиру родителей, которые наконец-то перебрались в город, купив неплохую трёшку, в соседнем с Ириной доме. Намеренно мы остались вдвоем или действительно просто послушались отца и пошли ещё за вином? Наверное, даже сами себе мы не смогли бы ответить на этот вопрос.

И это случилось вновь. Как, почему? Уже не важно.

На душе было гадко..

"Катя! Прости, ... я все-таки тебе изменил! Пусть с сестрой ..., нет не "пусть" наоборот это ещё хуже уж лучше бы с какой-нибудь незнакомкой." - мысли как пчёлы роились и путались в моей голове. Я ненавидел и презирал себя одновременно. Ирина молча села на кровати и подняла с пола плавки, натянула их, потом сняла со спинки стула платье.

Она вышла на балкон, я вышел следом. Ирина, опёршись локтями, курила и смотрела вниз на проезжающие машины. Сумерки уже спустились и машины начинали включать фары, слепя глаза. Я сел на стоящий рядом детский стульчик. Я посмотрел на сестру, она была в легком синем платье и короткой кожаной куртке. Осень помаленьку начинила хозяйничать на улице, порывы ветра, налетавшего внезапно, развевали её волосы и трепетали платье, занося пожелтевшую листву на балкон. "Как же всё-таки она изменилась?! Интересно, я всегда думал, что сестра с возрастом пополнеет, а вышло наоборот - Ирина была до невозможности худой. Наверное, это из-за того, что она много курит?". Я тоже уставился на проносящиеся внизу машины:

- Как ты думаешь, что это было? - спросил я, не поворачивая головы.

- Это было безумие. Ты же знаешь, Игорь, мы оба сумасшедшие. - ответила она, также не отрывая взгляда. Мы долго молчали.

- Почему ты все-то не покрестился? - Ирина повернулась ко мне.

- Не знаю, времени не было, - ответил я. Смотря на припарковавшуюся внизу машину, из неё вышёл молодой парень в белой рубашке, джинсах и кожаной куртке, и зашёл в соседний магазин. В машине осталась сидеть девушка, она достала губную помаду и начала подкрашивать губы.

- На этих же выходных покрестись. Разве ты не понимаешь, мы оба виноваты, на нас лежит тяжкий грех, наши души прокляты! - с напором произнесла сестра, - я знаю, нам не будет прощения, но я хотя бы пытаюсь его заслужить, - уже тише сказала она.

Я взглянул на сестру, отрываясь от созерцания влюблённой парочки. Парень уже вышел из магазина с коробкой конфет и бутылкой вина. Сейчас они страстно целовались и, похоже, хотели заняться любовью прямо в машине. Мои губы коснулась улыбка. Я знал, что сестра уверовала в Бога, но оказывается, не догадывался насколько для неё это важно.

- Игорь, это не смешно. Я серьезно с тобой разговариваю. - Ирина смотрела мне прямо в глаза.

- Хорошо, - сдался я, отводя взгляд. Машина уже уехала, видимо кто-то из них всё-таки смог оторваться от любовных ласк. "Они смогли остановиться", - пронеслось у меня в мозгу, - "они смогли, а мы нет. Хотя у них всё иначе - они не брат и сестра".

- Хорошо, - ещё раз произнёс я, скорее для себя, - на этих выходных я съезжу в церковь. Пойдём, а то простынешь.

Мы вернулись в квартиру. Закрыв дверь балкона, я повернулся, Ирина остановилась посреди комнаты, застыв на месте она к чему-то прислушивалась, я тоже замер. Медленно, будто механическая кукла, она повернула голову ко мне, также медленно подняла руку и указала на закрытую дверь спальни. Я всё понял.

Ещё не открыв дверь, не дойдя до неё, я уже точно знал, что увижу когда открою её, картина представала перед моими глазами так ясно, как будто я видел её тысячи раз. Это было даже не "дежавю", а как многократно повторенный дубль в кино.

На цыпочках, стараясь не скрипеть половицами я подошёл к двери и взялся за ручку. Сестра тенью следовала за мной. Меня прошибает холодный пот. Могу ли я не открывать эту дверь? Ведь можно просто развернуться и уйти. Но я знаю, что не могу, ибо я открыл её много лет назад, когда впервые поцеловал сестру. Поэтому, дверь будто бы сама начинает приоткрываться, на середине пути она скрипит и они обращают на нас внимание.

Данила сверху, Наташа в порыве страсти устремлена к нему навстречу, её бедра приподняты, ногти впились ему в поясницу. "Боже, они прекрасны!" Про себя отмечаю Наташину грудь. Как пошло, но с другой стороны, после всего что у меня было с сестрой, разве уже не важно, что я думаю о племяннице.

Наши глаза встречаются, сын смотрит на меня, Наташа на мать. Они пытаются остановиться, но у них ничего не выходит, как это часто происходит в юности, им нужно мало времени и кульминация уже близка. Но я смотрю в глаза сына и замечаю кое-что ещё, он не только не может, но и не хочет. Я понимаю это также ясно, как если бы это был я сам, ведь он это я, только в ином обличие.

Наконец, они делают несколько последних судорожных движений и расцепляются. Данила падает на бок. Племянница пытается прикрыться простыней, но из-за того что она скомкана у неё это плохо получается. Я не знаю, что сказать, я просто молча стою и смотрю. Но в этот момент из оцепенения выходит Ирина:

- Наташа, что вы делаете?!

Я поворачиваюсь к сестре и вижу, что её бьет мелкая дрожь. Она не знает, что ей делать, убежать, накричать или подойти и ударить свою дочь.

- Мама, прости меня. Я люблю его!

Наташа начинает рыдать, оставив бесполезные попытки расправить простыню.

Я тоже пытаюсь принять участие в разговоре, понимая всю абсурдность своего вопроса, повторяю вслед за сестрой:

- Даня, что же вы делаете?

- Папа, мы правда любим друг друга.

- Но вы же брат и сестра!

Наташа переводит взгляд с матери на меня:

- Ну и что! Мы любим друг друга, и я беременна...

Оставить комментарий © Copyright Тарасенко Евгений Андреевич (tarasenko2885@mail.ru) Размещен: 01/02/2017, изменен: 01/02/2017. 69k. Статистика. Глава: Эротика Скачать FB2		Оценка: *7.347** Ваша оценка:
Аннотация: Должен сразу предупредить девушек, что это не любовный роман, здесь нет принцев на белом коне и т.п. И наоборот, для тех кто любит пожестче - должен сказать, что это всё же не порно, а эротика, по-крайней мере, я пытался таковой её сделать...

Тарасенко Евгений Андреевич Сестра (Похоть)

Тарасенко Евгений Андреевич
Сестра (Похоть)