Тюрин Виктор
По велению короля. 4-я книга Шпиона

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
  • Аннотация:
    Неожиданно для Клода Вателя король решил "облагодетельствовать" своего верного слугу, найдя ему невесту из дворянского рода. Вот только в планы героя не вписывается такой подарок, но госпожа Фортуна пошла ему навстречу, устроив ему неожиданную встречу с юной графиней, сбежавшей от своего жениха. После разговора с ней у Клода Вателя возникает план, способный разрешить их проблемы, вот только чтобы его реализовать, им обоим придется выдержать нелегкие испытания, которые неожиданно сблизили двух разных людей. --------------------------------------- ВЫЛОЖИЛ 4и 5-ю ГЛАВЫ. 26.07.25
   ПО ВЕЛЕНИЮ КОРОЛЯ
  
   Дай Бог Людовику всего,
   Чем славен мудрый Соломон!
   А впрочем, он и без того
   Могуч, прославлен и умен.
  
   Ф. Вийон
  
  
   ГЛАВА 1
  
   Средневековый феодал мог принудить вдову или дочь-сироту своего вассала к женитьбе за нужного ему человека, вот только навязанные силой брачные союзы все же были довольно редки. Людовик XI, в отличие от своих предшественников, сидевших на французском троне, не стремился сохранять земли за рыцарями, покупая их верность, а награждал ими своих советников, чиновников и преданных слуг, а в некоторых случаях связывал их брачными узами с дворянскими семьями, которые, в другое время, этих людей даже на порог не пустили. Подобное вмешательство в личную жизнь, которое из-за угроз или шантажа принимало драматический оборот, шокировало дворянские семьи, тем более что оно шло вразрез с интересами родственников, строивших иные планы на своих детей. Французский король, преследуя свои интересы, не проявлял щепетильности, используя любые средства для их достижения, при этом внимательно следил за продвижением подобных дел. Нетрудно понять, что Людовик, в подобных случаях, стремился не столько облагодетельствовать своего слугу или чиновника, сколько ослабить и унизить дворянский род, который, по каким-либо причинам, потерял его доверие. Обычно король навязывал такой семье простолюдина, оказавшего ему в каком-нибудь деле большую услугу, хотя суть ее могла быть столь же подлой, как и его происхождение.
  
   За две недели до рождества 1472 года, в королевском замке, состоялся разговор между королем и его ближайшим советником, Оливье ле Дэном. Людовик, вытянув ноги, сидел в кресле перед большим камином, где полыхал огонь. Дрова потрескивали, стреляя искорками. Рядом с ним стоял его любимчик, брадобрей, получивший в народе кличку 'Дьявол'. Дела, ради которых Оливье пришел к королю они уже обсудили, и теперь оба наблюдали за игрой языков пламени в камине. Вдруг неожиданно Оливье, до этого задумчиво смотревший на огонь, задал вопрос:
   - Мой король, вы помните наш разговор о невесте для Клода Вателя?
   - Ты что-то подобрал ему? Кстати, как его поместье? Он доволен? - неожиданно проявил интерес король, большой любитель совать нос в дела своих приближенных.
   - Доволен. Да еще как! А вот история с вашим подарком, ваше величество, вышла знатная.
   - Чувствую, приятель, ты припас для меня что-то интересное. Рассказывай.
  Во время всего рассказа король то хмурился, то довольно улыбался, слушая своего брадобрея, иногда прерывая его уточняющими вопросами. Когда Оливье закончил, развеселившийся Людовик, которому весьма понравилось концовка повествования, громко, словно на охоте, воскликнул: - Ату ее! Ату!
  Большой любитель охоты, этими словами он как бы похвалил Вателя, что тому удалось загнать и убить знатную добычу. Любимчик короля, обрадованный хорошим настроением короля, которое, последнее время, редко посещало правителя Франции, добавил: - Я еще не сказал, что те люди, которым она незаконно продавала земли, подали на графиню в суд, и чтобы рассчитаться с ними, ей пришлось продать свой дом в Париже.
   - Поделом этой подлой воровке! - воскликнул король и при этом довольно усмехнулся. - Изворотливый и ловкий у меня слуга. Умеет, "Лисий хвост", врага с грязью смешать. Где он сейчас?
   - В Анжу, по приказу вашего величества. Вы сами...
   - Помню-помню, - перебил его Людовик. - Ладно, что там, по невесте?
   - Одна - Луиза де Брилак, дочь Жослена де Брилака, вельможи, принадлежащего к Орлеанской партии. Ей 17 лет. Вторая - младшая дочь графа Роже де Арсиса. Эльвира. 14 лет. Оба вельможи стояли под знаменами герцога бургундского в битве при Монлери. О мятежных замыслах де Брилака нам ничего не известно, зато, по донесениям наших шпионов, старший сын графа Карл де Арсис примкнул к графу де Русси, маршалу герцога, который этим летом воевал с нами, на границе Шампани.
   - Чтобы небеса их покарали! Предатели! Мятежники! - король даже не выкрикнул, а словно выплюнул эти слова им в лицо, будто они сейчас стояли перед ним. - Затаились, словно, змеи в густой траве, готовые плюнуть в тебя ядом! Я растопчу их! Сотру их замки с лица земли, а самих сгною в тюрьме!
  Спустя пару минут Людовик взял себя в руки, замолчал, а затем качнул головой: продолжай, я слушаю.
   - Луиза де Брилак помолвлена с Анри де Ватри, сыном графа Жоана де Ватри. За ней дают замок и земли...
   - Граф де Ватри мне известен, - перебил его король. - Славный воин и верный слуга короны.
   - Я понял, ваше величество. Тогда Эльвира де Арсис. За ней дают в приданое поместье, расположенное недалеко от города Шалон, Шампань.
   - Пусть дочь подлого мятежника расплатиться за гнусные дела своего отца и брата, а Клод Ватель станет тем факелом, который мы бросим в яму со змеями. Он высветит их истинные намерения, после чего я сожгу это змеиное гнездо дотла.
   - Боюсь, стоит графу узнать, кто к нему набивается в женихи, "Лисьему хвосту" придется брать замок де Арсиса штурмом, ваше величество, - криво усмехнулся королевский брадобрей. - Я тут подумал... Ваше величество, а если Вателю какую-нибудь должность при дворе дать?
   - Ты прав, мой друг, - Людовик какое-то время думал, глядя на огонь, потом хитро улыбнулся и повернув голову, посмотрел на брадобрея. - Дадим Вателю придворную должность. Он у нас кто? "Лисий хвост". По кличке, близок к охоте, а поэтому будет еще одним помощником главного ловчего.
   - Он же не дворянин, ваше величество. Главный ловчий, граф Ивон де Фу...
   - Я так хочу, - жестко пресек объяснения Оливье король, не любивший возражений в подобных вопросах. - Пусть секретарь подготовит приказ о его назначении.
   - Как прикажете, ваше величество, - низко склонил голову брадобрей. - Тут есть еще одно дело. Граф де Ла Валь прислал гонца с просьбой. Сам он, не сегодня-завтра приезжает в Тур и готов лично просить об услуге, вас, ваше величество.
   - Что у него такое случилось, если он сам не в силах с этим справиться? - в голосе короля слышалось любопытство.
   - Он просит, ваше величество, дать ему на какое-то время Клода Вателя.
   - Вателя? - Людовик с нескрываемым удовольствием посмотрел на своего советника. - Ну-ка, приятель, рассказывай, что там у графа случилось.
  
   Я вернулся в Тур, в преддверие рождества, в праздник святого Фомы. Судя по шуму на улицах народ уже вовсю веселился, а вот мне было не веселья. Ледяной ветер, задувавший всю дорогу, проморозил меня до самых костей, к тому же дорогу прилично замело снегом и лошадь выбивалась из сил прокладывая путь, а еще в довершение к этим неприятностям пошел густой снег, и я испугался, что собьюсь с пути, но стоило мне услышать бой церковных колоколов, звонивших к вечерне, как внутри меня вспыхнула радость. Я на верном пути, а впереди меня ждало долгожданное тепло и горячее вино. Проехав мимо стражников, с хмурыми, сизыми от холода лицами, охранявших городские ворота, я въехал в город, оставив за спиной холодное, сырое, продуваемое всеми ветрами пространство, и неожиданно для себя, как-то по теплому подумал, что вернулся домой, к теплу и уюту.
   Этот год оказался для меня тяжелым, как физически, так и в психологическом плане, даже несмотря на щедрый королевский подарок, который я даже толком не успел разглядеть. Впрочем, тяжело было не мне одному, так как это был переломный год для страны и короля. Людовик с большим трудом свел, если можно так выразиться, войну с двумя своими самыми непримиримыми врагами вничью. Он был один из лучших политиков и дипломатов того времени, но военное дело было не его стезя и это он прекрасно понимал, хотя ему и доводилось участвовать в битвах. Все же за счет своего ума, изворотливости и громадной сети шпионов он сумел переломить ход войны. Людовик закончил довольно успешную кампанию в Бретани, принудив герцога подписать перемирие в середине октября. Стоило герцогу Бургундскому об этом узнать, как он решил, что ему одному воевать несподручно, и третьего ноября в Санлисе заключил с королем перемирие на пять месяцев, которое потом было продлено еще на год. Только сейчас, когда можно было подвести итоги военной компании, стало понятно, почему такой важной оказалась успешная оборона Бове для короля. Она стала большой и серьезной неудачей как для герцога, так и для его солдат, которые считали его непобедимым воином и умелым полководцем. После неудачи под Бове этот миф сильно потускнел. Пусть она не стала именно той точкой перелома в ходе войны, но при этом дала возможность Людовику не проиграть войну и остаться на троне.
   Смерть брата короля Карла и возвращение Гиени в состав Франции, удачная оборона Бове, успешная военная компания в Бретани. Именно эти факторы дали основания подписать оба перемирия с непримиримыми врагами короля, после чего французы стали распевать стишки такого содержания:
   - Берри мертв,
   Бретань спит,
   Бургундия с носом,
   Король трудится.
  
   Две последних королевских поручения или "командировки", так я их называл про себя, дались мне нелегко. Королевский брадобрей, видимо с подачи короля, стал считать, что в моем лице нашел мастера на все руки, именно так я так решил, стоило мне узнать суть нового задания. Король направил меня в Париж, а мое недоумение заключалась в том, что моей целью была не политика или заговорщики, а оружейные мастерские, выпускавшие пушки и аркебузы. Король был в отъезде, поэтому мне передали письмо с приказом отправится в Париж и все сделать правильно, на благо короны и государства. Немного поразмыслив и зная, как король относится к производству и торговле, я решил, что это, скорее всего, прямое указание короля. Вместе с коротким письмом, которое толком ничего не объясняло, я получил серьезный документ, в котором было сказано, что являюсь королевским эмиссаром со всеми вытекающими отсюда правами, после чего мне только и осталось, как вскочить в седло и скакать в Париж. Дорога была мне знакома, как были известны таверны, где можно неплохо поесть и сравнительно чистые постоялые дворы. На дорогу и ночевки мы с Риккардо затратили трое суток. Париж я знал по прошлой жизни, теперь мне хотелось посмотреть на него, по новой оценить, а также понять, что в эти времена представляет собой этот город.
   Мы поселились на постоялом дворе "Золотой петух". По приезде сразу решил, что пару дней отдам Парижу, а уже потом с головой окунусь в дело, ради которого сюда приехал. Для начала я попробовал самостоятельно прогуляться по городу, но стоило мне понять, что мои прошлые знания Парижа не стоят и су, решил нанять себе гида. За несколько мелких монет и два обеда в таверне я нашел себе такого человека. Жак "Рваное ухо" представлял собой жилистого мужичка, лет сорока, в сильно потертой, но довольно чистой, одежде. Удивляло уже то, что от него не воняло, как от среднего горожанина. Вторым интересным моментом являлось то, что он изъяснялся на почти "литературном" языке, при этом оказался хорошим рассказчиком. Когда я предложил ему познакомить меня с городом, он сразу спросил: Париж большой, что меня интересует?
   - Просто походим. Покажешь мне интересные места. Улицы, церкви, здания.
  Жак подергал за мочку свое изуродованное ухо, потом задумчиво глядя на меня, сказал: - Как скажете, сударь.
  Мелкий мошенник, бродяга и попрошайка, показал себя довольно неплохим знатоком Парижа, правда, не в духовном, а в его низменном, натуралистическом обличье. Он отлично знал злачные местечки, но при этом показал мне то, что мне хотелось увидеть. Знал, где можно найти Мясной и Овощной рынок, где находятся торговые ряды для бедных и богатых, где расположена Живодерня, улица мясников или улица Курари, вотчина ювелиров. Он показал мне здание городской ратуши, университет, Монастырь святой Женевьевы и собор Парижской Богоматери. Мы проходили по улицам, где проживали писцы или где жили женщины, занимающиеся наймом слуг и горничных. Правда, наиболее более полные знания, мы с Риккардо, все же получили о тавернах и борделях, чуть ли не с детальными описаниями вин, блюд и шлюх. "Ухо" просто не мог молчать, когда мы проходили мимо какой-нибудь таверны или входа в бордель, где торчали полуголые проститутки. При этом этот мошенник оказался знатоком Франсуа Вийона, поэта воров и проституток, поэтому нередко, когда мы проходили мимо шлюх, я слышал очередной рефрен из баллад поэта:
   - О, бойся ты красотки этой,
   С глазами синими, распущенным корсетом
   И в юбке, полной пороха, одетой!
  Путешествие по Парижу оказались довольно познавательными, но жуткая вонь, толпы народа и дикий шум на улицах убили половину удовольствия, которое я должен был получить. Современный Париж мне намного больше нравился, чем его предок. Завершив двухдневную экскурсию по городу, я занялся тем, ради чего приехал. Сразу после завтрака я направился в оружейные мастерские, чтобы встретиться с капитаном, отвечающим за охрану мастерских. Именно он написал письмо королю. Анри Брен оказался довольно молодым человеком, ненамного старше меня, но своим характером походил на старого служаку, который всю свою жизнь, начиная с своего появления на свет, жил только по армейскому уставу. Угрюмый, желчный, дотошный. Сначала он внимательно изучил все мои бумаги, которые я ему предъявил, и только после этого рассказал суть дела. Брен заявил, что три последние отлитые пушки, после испытания на полигоне, разорвало не просто так.
   - Что, раньше, пушки не разрывало? - поинтересовался я.
   - Разрывало, но и причины были простые. В основном, трещины или раковины. Их выявляли и орудия отправлялись на переплавку. А здесь... За последние два месяца три орудия взорвались, причем без видимых причин. При этом одного пушкаря убило, а другого покалечило. Оба мастера-литейщика утверждают, что понятия не имеют как такое могло произойти.
   - А эти мастера, надежные люди?
   - Оба давно работают в мастерских и хорошо знают свое дело. При этом мастера прекрасно понимают, что, если их заподозрят в предательстве, их ждут пытки и петля.
   - Расскажите мне, как у вас все делается, начиная с отливки пушек и до проверки их на полигоне, а потом изложите мне свое личное мнение: где и каким способом можно испортить орудие.
  По словам капитана, люди, работающие в оружейных мастерских, были надежными работниками. Причина была проста: хотя работа весьма тяжелая, здесь очень хорошо платили, поэтому любой мастеровой изо всех сил цеплялся за свою работу. Пройдясь по рабочим, он детально изложил процесс изготовления пушек, ставя акценты на основные этапы производства. Так как я не пришел ни к какому для себя выводу, то решил посмотреть производство вживую.
   - Ладно, капитан. Идемте, посмотрим на месте.
  Оружейные мастерские представляли собой старое приземистое здание, потемневшее от дыма, но при этом было видно, что было недавно отремонтировано. Вход охраняла стража, с мечами на поясе и пиками в руках, которая при виде своего начальника вытянулась и замерла. Из проема ворот, даже здесь, недалеко от входа, по ушам ударил грохот и лязг, а до носа донесся тяжелый запах раскаленного металла, а когда я попал внутрь, меня окутала невыносимая жара, легкие сдавил тяжелый воздух, а вокруг стояли мокрые от пота, вымазанные в саже рабочие. На какие-то секунды мне даже показалось, что я оказался в преддверии ада, а на меня смотрели черти. Разговоры с рабочими, которые жались и мялись, явно боясь высокого начальства, которым они считали меня, ничего не дали. Выйдя, мы с капитаном, несколько минут стояли, вытирая пот и жадно глотая свежий воздух, идущий с реки. Какое-то время я смотрел как к небольшой пристани, устроенной недалеко от мастерских, причаливают тяжелые баржи, которые тащили упряжки мулов вдоль берега, после чего их разгружали грузчики, одетые в длинные кожаные фартуки. Было видно, как низко сидели баржи в воде под давлением тяжёлого груза. Сейчас можно было видеть, как рабочие перетаскивали и укладывали на тележки груз, упакованный в мешки, причем везли тележки не в литейную, а в другое здание, стоявшее отдельно, в метрах пятидесяти.
   - Селитра и сицилийская сера, - неожиданно произнес капитан, видно заметив мой интерес. - Они необходимы для производства пороха.
   Распрощавшись с капитаном, я отправился в "Золотой петух". Информации было много, вот только, к сожалению, она не давала мне ни одной ниточки, дававшей мне раскрутить клубок.
   "Если это на самом деле диверсии, то они явно проделаны специалистом.
  Знатоком. Мастера тут годами выплавляют пушки и все было в пределах нормы. Если на такое дело пошел кто-то из литейщиков... Неужели петли не боится? Два мастера. Четыре подмастерья. Кто из них? Но почему сейчас? Должна быть какая-то причина. Подкуп? Шантаж?".
  Подходя к перекрестку, рядом с которым был расположен постоялый двор, я неожиданно заметил "Рваное ухо", который кого-то высматривал, вертя головой в разные стороны. Заметив меня, поклонился, но подходить не стал, а только выжидательно на меня посмотрел, показывая своим видом: мои услуги господину не нужны?
   "Почему бы и нет? - подумал я и махнул ему рукой, подзывая.
  За время нашего короткого знакомства я понял, что в нем нет угодливости, он не лебезил и не заискивал передо мной, поэтому решил действовать напрямую, без подготовки.
   - Как жизнь, Жак?
   - Все от господа зависит, ваша милость. Все мы ходим под рукой творца, - неопределенно ответил мне парижанин.
   - Заработать хочешь? - не стал я откладывать дело, которое решил поручить ему.
  Жак бросил на меня внимательный взгляд и только после этого тихо сказал: - На подлое дело не пойду.
   "Ты смотри! У него и чуйка есть".
   - Пошли ко мне. Не хочу об этом на улице говорить.
  За кувшином вина я вкратце рассказал ему, что от него потребуется, только имен не назвал. При этом для начала решил сначала ограничится двумя мастерами.
   - Если я правильно вас понял, сударь, мне нужно только проследить за этими людьми и узнать, чем они живут?
   - Жены, любовницы. Доходы, расходы. Карточные долги. Все, что можно.
  И еще. Врать не советую, да и пустые слухи мне не нужны.
  Жак подергал за мочку своего покалеченного уха, так он делал, когда раздумывал, после чего сказал: - У меня есть пара приятелей, которые смогут мне помочь в этом деле.
   - Меня и так устроит. Доложишь, что узнал сегодня. Придешь сюда, когда заступит ночная стража. Если меня устроит то, что ты сообщишь, получишь пять су, нет - пару мелких монет. Соврешь, руки сломаю.
   - Сударь, не обижайте. Если я берусь, то довожу любое дело до конца.
  Сообщил ему имена и адреса двух мастеров, а секунду подумав, и их подмастерьев. Первые несколько дней слежки ничего не дали, кроме того, что Жак и пара его приятелей-жуликов, скоро стали неплохими знакомыми литейщиков. Неизвестно сколько бы длилась слежка, если бы во время одной из посиделок в таверне, подмастерье, по имени Гийом Брок, не рассказал приятелю Жака одну подробность из жизни мастеров-литейщиков. Оказалось, что несколько месяцев тому назад на одной из гулянок, оба мастера, Анри Бюро и Жан Бадри, познакомились с симпатичной вдовушкой. Сначала женщина принимала подарки и ухаживания от обеих мастеров, а через какое-то время стала отдавать предпочтение одному из них, Анри Бюро. Стоило мне узнать об этом факте, как уже на следующее утро я стоял на пороге дома вдовы. Бедная женщина, испуганная приходом, к ней домой, очень важного господина в сопровождении стражи, подтвердила, что она отвергла любовь Бадри.
   - Жан, в последний раз, приходил ко мне месяц тому назад. Он был сильно пьян и сказал, что все равно я ему достанусь. Только, сказал, надо немного подождать.
   - Подождать? Ну-ну.
  Выйдя из ее дома, с Риккардо и сержантами, я направился в оружейные мастерские. Такие люди, как Бадри жили чувствами, поэтому у меня не было сомнений, что ключом к разгадке тайны является отвергнутый любовник. Обычно такие люди выясняли свои отношения по-простому, на кулаках, а в крайнем случае пускали в ход нож, вот только Жак Бадри пошел дальше. Только вот мои догадки к делу не пришьешь, это надо было доказать, а с другой стороны, мои полномочия давали мне право арестовать мастера, а затем отдать на расправу палачу. Подумав немного, я решил, что всегда успею это сделать и решил пойти другим путем, с широкой оглаской этого дела. Пусть все знают, что с врагами короны здесь не церемонятся!
   Стражники схватили Бадри посреди рабочего дня, на глазах у полусотни работников мастерской. Связав, его бросили в телегу, а затем под охраной повезли на полигон, где привязали к дулу пушки, которую готовились испытать. Вокруг собралось около трех десятков человек: пушкари, стражники, рабочие. Кроме них присутствовал капитан охраны, офицер-артиллерист и управляющий полигоном. Все они были уверены, что у меня достаточно на это власти и то, что происходит, делается по повелению короля. Стоило пушкарям - испытателям узнать, что именно этот человек стал причиной гибели их товарищей, их последние опасения почти мгновенно переросли в дикую злобу. Привязывая бедолагу к стволу одного из орудий, они обменивались друг с другом грубыми шутками:
   - Жан, как ты думаешь, он насрет в штаны от страха до или после? Я видел, когда вешали разбойника...
  Это было жестокое время, когда фраза "око за око, зуб за зуб" была актуальной, как никогда, поэтому простые люди, которые по праздникам развлекались тем, что с восторгом смотрели, как петухи выклевывают друг другу глаза, сейчас предвкушали еще более захватывающее зрелище, в результате которого они увидят, как человека разорвет на куски.
   Сначала Бадри дико кричал, рвался из веревок, бешено вращая глазами, потом потребовал священника, чтобы исповедаться, но стоило раздаться команде поджигать фитиль, обмяк и стал громко молиться, но духу не хватило, поэтому оборвав себя на полуслове, громко закричал: - Нет!! Не надо!! Все скажу!! Это я!! Я творил зло!!
  После того, как его отвязали, он, лежа, так как ноги его не держали, рассказал, как задумал свое подлое дело. После взрыва третьей пушки он уже собирался отослать письмо - донос на Анри Бюро, указав в нем, что именно тот шпион- вредитель, работающий на Бургундца, но узнав о приезде эмиссара короля, испугался и решил выждать. Его гнусное дело, скорее всего, дало бы свои результаты. Бюро дал бы признательные показания под пытками, а так как после его смерти пушки перестали взрываться, что напрямую доказало виновность мастера. Когда капитан увез вредителя в тюрьму, где его ждала встреча с дознавателем и палачом, я отправился в "Золотой петух". Мне осталось побыть в Париже еще пару дней для того, чтобы получить копии допросных листов, заверенные подписями и городской печатью, для королевской канцелярии.
   Мой приезд принес удовлетворение только двум людям в Париже, капитану охраны оружейных мастерских Анри Брену и "Рваному уху". Один избавился от большой проблемы, которая могла лишить его звания и службы, а другой получил хорошие деньги. Я заплатил "Уху" и его приятелям денег в три раза больше, чем изначально мы договаривались.
   - Приезжайте почаще, ваша милость, - сказал Жак на прощанье, после чего дал мне название таверны и имя хозяина, в которой скажут, как его можно будет найти.
  
   Не успел я толком отдохнуть после командировки в Париж, как пришлось скакать в Анжу, где я должен был встретиться с королевским агентом, имевшим сведения о гонце, везущим какое-то важное для короля письмо. Я должен был перехватить гонца с важными документами, но вместо этого, мы, с Риккардо, сами попали в засаду. Телохранитель, в первые минуты схватки, умело прикрыл меня, дав мне возможность дважды выстрелить из арбалета, что и предопределило ее исход. Оставив три трупа подельников, двое наемников, не ожидавшие такого свирепого отпора, решили сохранить свои жизни, сбежав с места схватки, вот только Риккардо оказался серьезно ранен. Оставив итальянца в больнице при монастыре, я встретился с осведомителем, а спустя сутки, согласно полученным сведениям, сумел перехватить гонца, а затем хорошенько его допросить. В принципе, мне нужно было только убедиться только в том, что он доверенный человек маркиза де Шамбре. Только и всего. Тщательно обыскав одежду и обувь мертвеца, и не найдя на нем каких-либо бумаг, забрал его сумку и лошадь. Конь мне был без надобности, но привычка использовать седло в качестве тайника была весьма хорошо распространена. В тихом месте распотрошив седло и дорожные сумки, я окончательно убедился, что оказался прав в своих предположениях. Два нужных мне письма оказались зашитыми в седло. Забрав их и сумку гонца с бумагами, я срочно поскакал обратно.
   Вернувшись после "командировки", я отправился к Оливье, где передал добытые мною документы доверенному слуге брадобрея. Он забрал сумку и письма, после чего сообщил мне, что у Оливье горячка и тот сейчас лежит в кровати. Естественно, я поинтересовался его состоянием, на что мне сказали, что у того горячий лоб, ему плохо, а временами он впадает в забытье. Придав себе печальный вид, соответствующий моменту, я пожелал Оливье скорейшего выздоровления.
   "Повезло, так повезло, - при этом подумал я. - Пусть болеет на здоровье! Господь благодарю тебя, наконец, ты смилостивился надо мной! Теперь мне, похоже, долго не придется мотаться по заснеженным дорогам".
  На радостях решил заехать к мадам Бове, у которой ночевал теперь весьма редко, но так как квартплату я вносил регулярно, пожилая женщина считала меня приличным человеком. Отлично выспавшись, я закрыл дверь, после чего спустившись вниз, привычно вдохнул запах свежего хлеба, поздоровался с пекарем Пьером и его подмастерьем Луи, затем отправился к брадобрею, чья парикмахерская находилась на соседней улице. Несмотря на то, что я уже освоил бритье в домашних условиях, но при этом считал этот процесс слишком долгим и утомительным занятием, предпочитая пользоваться услугами профессиональных цирюльников. Уже подстриженный, я отправился по привычному маршруту, в сторону "Дубового листа", завтракать. В таверне, несмотря на раннее утро, было довольно много людей, которых сюда загнала холодная и ветренная погода. Гости постоялого двора и горожане, не торопились высовывать нос за дверь, поэтому, обстоятельно и с аппетитом, ели горячую похлебку и пили подогретое вино. Не успел я переступить порог "Дубового листа", как хозяин сразу замахал рукой, подзывая меня. Обычно, увидев меня, он улыбался своей кривой ухмылкой, больше похожей на свирепую гримасу, а затем терпеливо ждал, когда я к нему подойду.
   "Что случилось? Новое задание? - сразу подумал я, глядя на непривычное поведение Жерара.
  Непривычность встречи заставила меня насторожиться и автоматически быстро огляделся, оценивая возможную опасность. В общем зале сидело несколько компаний купцов-французов, которые привезли товары на рождественскую распродажу, не считая горожан, которые пришли чтобы вкусно поесть, выпить пива или вина, и поболтать в хорошей компании. По большей части здесь сидели люди солидные, которые в основном составляли контингент гостей постоялого двора. "Дубовый лист" славился не только своей кухней, но и соответствующим подбором клиентов, так как Жерар Бриоль, решительный и жесткий человек, на дух не выносил всякое отребье. Вдохнув еще раз теплый, пахнущий жареным мясом, пусть и спертый, воздух, я снял с рук, задубевшие на морозе, перчатки из оленьей кожи, после чего решительно зашагал по направлению стойки хозяина, изредка обходя столы.
   - Ты что, сочинил новую сказку о своих подвигах и теперь торопишься мне ее поведать? - насмешливо спросил я, хозяина заведения, подходя к стойке - столу, заставленному разнокалиберными кувшинами.
   - У меня и без тебя, обормота, слушателей хватает. Тут тебя наверху человек дожидается, - сообщил мне Жерар, снова нацепив на свою физиономию фирменную ухмылку.
   "Человек? Какого дьявола? Оливье же болеет. Или гонец от короля?".
  Несмотря на то, что у нас были с ним весьма неплохие отношения, в силу своего малость вредного характера, Жерар постоянно пытался меня подколоть. Не сумев сдержаться, я бросил на него злой взгляд, а затем пошел к лестнице, ведущей на второй этаж, где находилась комната, в которой мне иногда приходилось встречаться с людьми по своей работе. Переступив порог, быстро оглядел человека, сидящего за столом. Раньше этого мужчину мне не доводилось видеть, но что он королевский гонец, было нетрудно понять по камзолу, расшитому королевскими лилиями. Фигура подтянутая, худощавая. Лицо простое, но взгляд осторожный и внимательный.
   "Вот совсем непонятно стало. Ладно, сейчас узнаем".
  Подойдя к столу, я спросил:
   - Вы меня искали, сударь?
  Тот как раз допил вино, отставил кружку и встал: - Жак Брегело, сударь. Канцелярия его величества.
   - Клод Ватель. Слуга его величества. Чем обязан?
   - Как вы докажете, что именно тот человек?
  Я достал из потайного кармана свое удостоверение личности, оформленное на средневековый манер. Внимательно изучив мой документ Брегело вернул мне его, после чего из большой сумки, стоявшей на полу, возле его стула, достал объемный конверт, прошитый нитками и скрепленный печатью, на которой стоял оттиск королевской канцелярии. С удивлением я посмотрел на пакет, не торопясь его брать.
   - Это точно мне?
   - Вам, сударь. Его вчера при мне запечатали и приказали отдать Клоду Вателю, объяснив, как вас найти. Возьмите, сударь. Мне еще предстоит дальний путь, а я и так задержался.
  Я взял конверт, потом достал из поясного кошелька серебряную монету и вручил гонцу.
   - Благодарю вас, сударь, - гонец коротко кивнул, обозначив поклон. Спрятал монету, он привычными движениями накинул на плечи теплый плащ и подхватив сумку, вышел из комнаты. Я даже не повернулся ему вслед, все еще рассматривая конверт.
   "Может король решил меня уволить и прислал официальное уведомление? Или Оливье, узнав, что находится при смерти, включил меня в число наследников?".
  Мое недоумение было понятно, ведь до этого момента я никогда не получал бумаг официально, а те, что мне вручали, делали лично и тайно. Вместе с письменными принадлежностями на столе лежал небольшой ножик для очинки гусиных перьев. Взяв его, я разрезал суровые нитки, после чего достал из конверта лист бумаги. Быстро пробежал его глазами, потом уже внимательно, заостряя внимание на деталях, снова прочитал. Положил бумагу на стол, затем сел на стул и задумался. Мысли разбегались, а в голове стоял один-единственный вопрос: зачем это королю надо? Ни с того, ни с сего, я вдруг получил придворную должность, став официально помощником великого ловчего при дворе его величества, с жалованием восемьдесят ливров в год. Чисто автоматически стал перебирать варианты, пытаясь понять, что давала королю эта моя должность.
   "Король ничего просто так не делает. Вот только вариант, что меня будут использовать в качестве загонщика или чем эти помощники там занимаются, отпадает сразу. Может она, своего рода, награда или признание моих заслуг? Да нет, чушь какая-то. Так что же эти сволочи придумали?".
  Честно говоря, меня этот документ малость взбесил. Он еще раз показал мою зависимость как слуги от своего хозяина. Из этой ситуации только одно радовало: мой хозяин сидит на троне. Положив документ обратно в конверт, я решил, что пока спрячу его сегодня у мадам Бове, а при первой же встрече с Оливье узнаю, что все это значит. Спустился вниз, подошел к Жерару. Тот вопросительно посмотрел на меня.
   - Чего таращишься? Король письмо мне прислал. Только это большой секрет, - я перешел на шепот. - Оказывается, я сын испанского короля и внук турецкого султана. Теперь они не знают, как меня поделить. Как бы война не началась.
  Хозяин постоялого двора с десяток секунд, в полном изумлении, смотрел на меня, а потом принялся хохотать, да так заливисто и громко, что шум в таверне притих. Люди, оторвавшись от еды и разговоров, теперь с интересом смотрели на меня и хохотавшего Жерара. Глядя на него, я в очередной раз удивился тому, что мои плоские шутки так веселят людей, типа Жерара. Впрочем, мне сейчас было не до анализа, так как у меня начался очередной отпуск, который возможно затянется с болезнью Оливье. Меня ждали рождественские праздники, вино и женщины. Когда в твоей работе каждый день может стать последним в твоей жизни, ты начинаешь острее чувствовать все те простые удовольствия, что предоставляет тебе это время. Теперь я мог себе позволить спать сколько хочу и просыпаться на чистом белье и в тепле, а не в комнатушке постоялого двора, где гуляли сквозняки и бегали наглые крысы. Прохаживаясь прогулочным шагом по улицам, я смотрел как веселятся горожане, ходившие компаниями по улицам, размахивая факелами, при этом нередко издавая дикую какофонию с помощью дудок и барабанов. Пару раз смотрел выступления уличных артистов, сходил в церковь на рождественскую мессу, затем смотрел устроенное церковниками представление - "мистерию" из жизни Иисуса Христа. Как-то подвыпив, даже плясал в хороводе на одной из городских площадей вокруг большого костра, а один из вечеров посвятил беседе со своим старым знакомым, городским палачом Пьером Монтре. Еще один вечер посвятил изучению двух отчетов, которые мне прислал управляющий поместьем Жан Ламбер. Он писал о хорошем урожае зерна и винограда, о ценах, по которым он продал излишки, также сообщил, что получил официальные отказы от незаконно проданной земли от Пьера Дакена и шевалье Гийома де Брига. В один из отчетов было вложено короткое письмо-благодарность от своего нового начальника замковой стражи Анри Жарена. Все бы ничего, вот только управляющий жаловался, что возник спор за земельный надел с одним из соседей, спрашивал, что делать с излишками вина и надо ли продлевать аренду трактира, стоящего на моей земле. В его письмах-отчетах было еще с десяток вопросов, на которые он хотел получить ответы, вот только я понятия не имел, что ему сказать. Кинув отчеты в угол, я решил, что управляющий сам должен разбираться со всем этим, иначе становиться непонятно за что я ему деньги плачу. Еще я понял, что "моя малая родина" мне нравится больше на расстоянии.
   "Хотя, если бы я пожил там какое-то время, то возможно мне бы и понравилось. Или совсем не понравилось. И это скорее всего".
   Если первую неделю рождества я наслаждался теплой постелью и горячим вином с пряностями, то в начале второй мне реально стало скучно. Нет, мне совсем не хотелось скакать между заснеженных полей, настороженно бросая взгляды по сторонам или спать в придорожной гостинице вместе с мышами и клопами. Вот только, как и в прошлой жизни, мне не хватало остроты ощущений, бурления адреналина в крови и чувства риска. Если первую неделю я прожил у мадам Бове, наслаждаясь тишиной и спокойствием, то на второй неделе зачастил к Бриолю, а последние две ночи уже ночевал в 'Дубовом листе' в ожидании гонца от Оливье и приезда Риккардо. При расставании с телохранителем я ему строго наказал, чтобы тот не торопился и отлежался до полного выздоровления, а обратно обязательно ехал с торговыми караванами, так как сейчас боец из него никакой.
   Оба события случились в один день. В день приезда телохранителя, которого я сразу отправил отдыхать, такой он был бледный и худой, прибыл посыльный от Оливье.
   - Сударь, вам надлежит прибыть завтра в замок Плесси-ле-Тур. В полдень.
   'Какого черта? - мысленно возмутился я, так как мне не хотелось тащиться по холоду в замок. - Одно только радует, что ехать не самого утра'.
   - Буду, - буркнул недовольно я, не сумев до конца сдержать свои эмоции.
  Гонец откланялся и ушел.
   "Похоже, пришло время готовиться к новому походу, - подумал я, при этом понимая, что мысль не вызывает у меня особого отторжения.
  Со своим арсеналом я уже давно определился, а чтобы подобрать одежду, мне сначала нужно было знать, куда и в качестве кого меня направят, поэтому просто перебрал гардероб на всякий случай, если понадобится работа портного, сразу отобрав необходимые вещи для поездки в королевский замок. Спустившись вниз, первым делом, заглянул в конюшню. Осмотрев коня вместе с конюхом и получив заверения последнего, что мой четвероногий друг готов к путешествию, я направился обедать.
   Когда, на следующий день, я прискакал к назначенному времени к воротам замка, там меня уже ждал доверенный слуга королевского цирюльника. Он провел меня внутрь замка, через внешнюю стражу и внутренние посты, до кабинета брадобрея. Постучав в дверь, доложил обо мне, после чего сказал: - Проходите, сударь.
  Я переступил порог. На этот раз хозяин кабинета находился не за столом, а закутавшись в теплый плед, сидел в мягком кресле, вытянув ноги к пылающему камину. Вид у Оливье был нездоровый, к тому же он постоянно кашлял и сморкался. Приняв участливый вид, я поздоровался и вежливо поинтересовался его здоровьем, на что получил стандартную благодарность.
   - Садись, Клод. Я вызвал тебя сюда не только потому что нездоров, но и дело, которое собираюсь тебе поручить не любит лишних ушей.
   - Полностью в вашем распоряжении, сударь. Приказывайте.
   - Твоя показная покорность, "Лисий хвост", меня не обманет, - на бледном лице брадобрея появилась ехидная ухмылка. - Уж кому-кому, а уж мне прекрасно известна твоя наглая безрассудность. И при этом ты удивительно ловко справляешься с поручениями. Тебе явно благоволит госпожа Фортуна. Вот только чем ты ее купил? Поделись секретом.
   - Она женщина, ваша милость. А как вы знаете, у меня к ним особый подход.
   - Шут гороховый! - неожиданно и зло воскликнул королевский брадобрей. - Никогда не забывай, Ватель, что ты до сих пор жив только по милости короля. Всегда помни об этом!
  Его вспышку явно вызвало плохое самочувствие, так как ничем другим не мог ее объяснить, так как никаких проколов или оплошностей по своим делам я за собой не знал. Оправдываться я не стал, а вместо этого придал себе виноватый вид и с понурым видом стал ждать, что он мне скажет. Пару минут мы молчали, тишину нарушал только треск горящих дров.
   - У тебя нет достаточного уважения ни к властям, ни к дворянской крови, - наконец заговорил он, при этом тон у него был еще недовольный. - Даже несмотря на твои недостатки его величество тобой доволен. Он отдает должное твоей храбрости и изворотливости.
   - Всегда готов услужить его величеству, - добавив пафоса в голос, произнес я. - Выполню любой приказ.
  Наш разговор выбился из обычной колеи и пока я понимал только одно: речь не идет о моем очередном задании.
   - Клод, ты получил письмо из королевской канцелярии?
   - Получил и с большой благодарностью узнал об очередной милости короля. Теперь я состою при дворе его величества, помощником главного ловчего. Мне пора приступать к работе?
   - Не торопись. Это еще не все, - сухо улыбнулся Оливье, как он умел. Улыбка есть, а эмоций в ней ни грамма. - Его величество в благодарность за твою верную службу решил проявить заботу о тебе, подобрав тебе невесту.
   - Невесту? Мне? Зачем мне она? - я не смог сдержать удивления.
   - Чтобы создать семью, завести детей, - ответил мне брадобрей, при этом губы его искривились от смеха, так забавляло его мое растерянное и удивленное лицо.
   - Почему я? - все еще пытаясь оправится от растерянности, спросил я.
   - Таково желание короля, который желает тебе добра.
   - Щедрость его величества не знает границ, - автоматически поблагодарил я, одновременно пытаясь понять, что стоит за "добротой" короля. - И кто моя будущая невеста?
   - Младшая дочь графа Роже де Арсиса. Эльвира. Ей 14 лет. За ней дают хорошее приданное, Ватель, - сделал упор на последней фразе Оливье, давя на мою жадность. - Разве не об этом ты раньше мечтал, приятель?
   "Они совсем охренели! - молнией пронеслось у меня в голове в ответ на это весьма лестное и заманчивое предложение для прежнего хозяина этого тела, так как сих пор я старательно разыгрывал жадность перед брадобреем.
  Теперь стало понятно, почему мне дали придворный чин. В дворянскую семью войдет не просто человек с улицы, а придворный двора его величества".
  Секундное чувство растерянности прошло, и я принялся прокручивать варианты отказа от подобного предложения, при этом понимая, что у меня просто нет веских причин чтобы отказаться от королевской милости. Сейчас все работало против меня, а в первую очередь моя пресловутая жадность.
   - Думаю, что у этой девочки есть женихи, к тому же я не дворянин, - я осторожно продолжил отпираться от королевской милости.
   - Граф Роже де Арсис вассал его величества и сделает то, что ему прикажет король, - Оливье склонил голову чуть набок, несколько секунд задумчиво смотрел на меня, а потом добил меня вопросом. - Ватель, ты что не хочешь породниться с старинным дворянским родом и стать богатым человеком?
  Вот что ему ответить? Что мне плевать на дворянство и деньги? Скажи подобное и Оливье посчитает меня сумасшедшим, и я разом потеряю доверие короля, после чего у Тристана появится шанс разобраться со мной. Ведь недаром он намекнул мне об этом до этого предложения, к тому же то, что мне предложили, самая большая мечта простолюдина. Ватель за нее должен зубами глотки рвать, поэтому мне никак нельзя выходить из образа жадины и ловкача. И самое последнее. Зная отношение короля к большинству феодалов нетрудно было догадаться, что задумал король, используя меня и эту, будь она неладна, свадьбу.
   "Похоже, Людовик собирается, подобным образом, разобраться с семейством, которое ему чем-то насолило, а заодно надеть на меня ошейник, так как после свадьбы семейство де Арсис возненавидит меня с такой силой, что только король будет гарантом моей безопасности. Хитро задумано, ваше величество. Вот только и у меня в голове кое-что имеется. Дадут время - выкручусь!".
   - Что молчишь? Язык от радости проглотил?
  Брадобрей, похоже, принял мое молчание за растерянность человека, которому на голову свалилось неожиданное счастье, и чтобы это подтвердить, я тут же рассыпался в благодарностях, хваля доброту и щедрость короля и его советчика.
   - Я передам его величеству твою благодарность, - снисходительно пообещал Оливье, стоило мне закончить свои восторженные восхваления короля. - Теперь слушай. Есть одно дело, которое тебе нужно выполнить. Для графа де Ла Валь.
  Сегодня меня удивили второй раз. Оливье видел мое удивление и теперь с хитрой улыбкой ждал моей реакции. Пришлось, как всегда, ему подыграть. Королевский советчик, настолько уверенной в своей хитрости и проницательности, совсем не догадывался, что образ Клода Вателя, который у него отпечатался в голове, исключительно моя заслуга. Смелый и жадный, умный и пронырливый. В глазах изворотливого интригана, что вполне возможно, я смотрелся эталоном средневекового шпиона. Да и оплата моих услуг, как и подарки короля говорили о том, что мою службу здесь весьма ценят.
   - Чем обязан вниманию его сиятельства? - поинтересовался я.
   - Об этом он тебе сам скажет. Его вызвал король и сейчас он находится в Туре. Живет в гостинице "Медведь". Чего смотришь? Все, иди.
   - А деньги? - спросил я, придав лицу выражение недоумения.
   - Это личная просьба графа, ему и платить, - довольно ухмыльнулся Оливье, решив, что таким образом сумел поддеть меня.
  Не став обманывать его ожидания, я сделал обиженное лицо, затем откланявшись, ушел. Доверенный слуга Оливье снова вел меня по лестницам и коридорам, мимо шотландцев, королевских гвардейцев, представлявших собой всю внутреннюю охрану замка. За время следования нас дважды останавливали и пропускали только после того, как Жак называл пароль. Во время каждого визита в королевский замок у меня возникали неприятные ощущения, напрямую связанные с негативом воспоминаний о моем первом его посещении, поэтому всякий раз я с чувством радости покидал замок. Именно поэтому, выехав за ворота замка, я почувствовал прилив радостной бодрости, несмотря на серое облачное небо, унылые заснеженные поля и неприятную новость.
   За время поездки обратно в город у меня было время подвести итоги встречи с любимчиком короля. Моя женитьба, без всякого сомнения, являлась ударом в спину графу де Арсису, которого, Людовик, похоже, очень сильно не любил. В этом случае, как я понимал ситуацию, у графа останется только два варианта действия. Пойти против воли короля, значит, признать себя мятежником, после чего графа и его близких ждет тюрьма, а его замки и земли будут конфискованы или склонить голову, а значит, обречь себя на позор среди близких и друзей. Смешать благородную кровь с кровью подлого простолюдина! К тому же часть дворян, которые раньше считались друзьями графа, могут посчитать его трусом и изменником, даже если будут знать истинные причины мезальянса.
   "Судя по тому, что меня отдали на сторону, с женитьбой король пока не торопится. Это уже хорошо. Значит, у меня есть время на прокрутку вариантов. Впрочем, чего тут думать. Взять и предупредить графа де Арсиса. Он сбежит или дочку спрячет. Вот только как это сделать, чтобы не привлечь к себе постороннего внимания? Хотя слух об этом обязательно разойдется. Тут и к цыганке ходить не надо. Нет, надо действовать осторожно и все тщательно подумать".
  
   ГЛАВА 2
  
   Занятый своими мыслями, я даже не заметил, как добрался до города. Проехав городские ворота, сразу направил коня в сторону гостиницы "Медведь", но стоило мне у хозяина узнать, что графа сейчас нет, предупредил его, что сразу после вечерни приеду снова. Выйдя, вскочил в седло, после чего отправился навестить Риккардо. Застал своего телохранителя дома, у его женщины. Несмотря на нездоровый вид, итальянец выглядел счастливым человеком. Причина была проста, сын прислал ему письмо. Порадовался вместе с ним, оставил ему денег и уехал. При этом сделал вывод: если мне придется ехать прямо сейчас, то на телохранителя можно не рассчитывать. Ему надо отлежаться, как минимум, еще неделю.
   К вечеру подморозило, но сырость никуда не делась. Кутаясь в теплый плащ, я шел, поеживаясь, с легкой завистью бросая взгляды на освещенные окна таверн. Мысль о невесте я уже задвинул куда подальше, так как понимал, что сходу эту проблему не решить. Сейчас меня больше интересовало: зачем такому влиятельному и богатому вельможе жить постоялом дворе, так как он мог остановиться у кого-нибудь своих знакомых или родни. Да, "Медведь" являлся самой престижной и дорогой гостиницей в Туре, предоставляя весьма комфортные номера, но в богатом доме хорошего знакомого ему было бы намного уютнее. Так и не придя к какой-либо версии, я переступил порог гостиницы. Стоило мне назваться, как слуга сразу провел меня к графу. У дверей его покоев на страже стоял телохранитель, который узнав мое имя, сделал шаг в сторону, пропуская меня. Переступив порог, я низко поклонился и вежливо поприветствовал де Ла Валя.
   - Ватель, рад видеть тебя, - в его голосе были слышны радостные нотки. - Присаживайся. Подогретого вина?
   - Не откажусь, ваше сиятельство. Погода сырая, а ветер аж насквозь пронизывает.
   - Жак, вина, - граф коротко бросил, застывшему у двери, слуге.
  Когда тот вышел, я сразу спросил: - У вас что-то случилось?
   - Не у меня, а у моей сестры. Она овдовела два года тому назад. Сейчас ее дочь, моя племянница, Луиза, собирается выйти замуж за виконта Жерара де Морсера. Про него сам я ничего не знаю, только что слышал со слов сестры. Воевал, был ранен, после чего вернулся домой. А дело вот в чем. Пару месяцев назад племянница, будучи на прогулке, встретила этого молодого человека. Они обменялись любезностями, а спустя несколько дней тот прислал богатые подарки и письмо, в котором написал, что влюбился в девушку с первого взгляда и хочет, чтобы та стала его женой. Сестра спросила свою дочь, что она думает насчет замужества и та, немного подумав, дала свое согласие. Начались переговоры, а спустя какое-то время пошли слухи, что неожиданно пропал один из слуг, а затем поползли слухи, что в замке де Морсеров снова появился призрак Серого монаха, которого не видели уже много лет. Они достигли моей сестры, и та испугалась. В замке у соседей бог его знает, что твориться, как можно дочку туда отдать. Ну и попросила у меня помощи. Сам я не могу ехать, так как королем мне поручено важное дело, поэтому попросил его величество дать тебя, Клод Ватель. Тебя я знаю, к тому же доводилось слышать о твоих заслугах перед его величеством. Короче. Мне и сестре надо знать, что происходит в замке де Морсеров. Сделаешь все хорошо, Ватель, поверь, награда будет достойной.
  В эту минуту раздался стук в дверь, затем вошедший в кабинет слуга поставил на стол серебряный поднос, на котором стоял серебряный кувшин и два кубка. Слуга быстро разлил вино и замер у двери.
   - Секретаря ко мне, - последовал новый приказ графа. - Пусть принесет письмо и деньги.
  После того, как за слугой закрылась дверь, мы взяли кубки и какое-то время прихлебывали теплое и ароматное вино, затем хозяин кабинета спросил: - Ты понял, что от тебя требуется?
   - Да. Как скоро надо это сделать? А также, если я что-то узнаю, кому об этом доложить?
   - Время есть. Дата свадьба еще не назначена, да и виконт, как написала сестра, не настаивал на скорейшем бракосочетании. А что узнаешь, сообщишь сестре. Я дам тебе для нее письмо.
   - Вы уже ей написали обо мне?
   - Зачем? Я дам тебе для нее рекомендательное письмо.
   - Куда надо ехать?
   - В Шампань. Владения виконта находятся возле города Монлери. В трех лье от него - поместье моей сестры. Мой секретарь передаст тебе все то, что он успел узнать.
  Не успел граф так сказать, как вошел его секретарь, Колен. Узнав меня, он чуть кивнул головой в знак приветствия, после чего бросил вопросительный взгляд на графа, а когда тот кивнул, принялся выкладывать на стол все, что принес с собой. Довольно объемистый кошелек, вексель, письмо, свернутое трубочкой, и скрепленное печатью, а также два листа бумаги.
   - Свободен.
  Колен, молча, покинул кабинет. Я бросил вопросительный взгляд на графа и тот сразу перешел к делу: - Кошелек на дорожные расходы, а это вексель на сто золотых монет в качестве аванса. Рекомендательное письмо уже скреплено моей печатью, поэтому кратко скажу его содержание. В нем я рекомендую тебя своей сестре, вдовствующей графине Катрин д"Анжен, как верного человека, которому полностью доверяю. На этих листах описано все, что сумел собрать мой секретарь, с моими пометками. Из них ты узнаешь, что собой представляют люди, приближенные к моей сестре. По виконту и его родителям ничего не могу сказать, кроме слухов, так как узнал о нем только из письма сестры. Весьма надеюсь на тебя, Клод Ватель. Не подведи меня.
  Я понял, что разговор подошел к концу, поэтому спросил: - Разрешите мне удалиться, ваше сиятельство?
  После короткого кивка я поднялся, сложил все в поясную сумку, затем поклонился и вышел. Идя обратно, я подумал, что снова попал в средневековый приключенческий роман. Подобные ощущения у меня изредка всплывали в первые недели, когда я оказался в средневековой Франции.
   "Таинственные убийства, нечистая сила, бродящая по ночному замку. Прямо жуть жуткая".
   Жестокость в средневековье жестокость являлась повсеместным явлением, так как в те времена все довольно часто решалось с позиции силы, начиная от бытовых конфликтов и кончая войнами. Моя нынешняя служба являлась ярким примером выражения жестокости. Мне приходилось сидеть сутками в засаде чтобы перехватить гонца или убивать и пытать врагов, раскрывая очередной заговор против короля - все это было связано с физической жестокостью. Часто мои действия выходили за рамки закона, но все они были сделаны ПО ВЕЛЕНИЮ КОРОЛЯ, а значит автоматически означало только одно: невиновен, так как действовал во благо его величества и Франции. Я привык к вони и грязи средневековых городов, меня не возмущали драки в тавернах и не страшили бандиты на ночных улицах. Привык есть, что дадут в придорожной таверне и спать в грязной кровати вместе с клопами. Я жил как все и служил королю по мере своих сил, используя свой опыт и навыки из моей прошлой жизни. Правда, со временем, мне пришлось пересмотреть свои взгляды на жизнь и смерть с учетом реалий этого времени. Уж больно низкой здесь являлась ценность человеческой жизни. Также пришлось убедиться, что логика и анализ здесь не в чести, потому что на мысли и поступки людей, по большей части, действовали самые разнообразные чувства, начиная от любви и страха, а кончая ненавистью и фанатичной верой в бога. Именно эта двойственность знаний из будущего и реалий местной жизни иногда толкала меня на философские размышления. Да, здесь практикуется жестокость во всех ее видах. Войны, виселицы, пытки, наемные убийцы. Начинаю сравнивать: а разве в будущем не так? Те же войны, казни преступников, наемные убийцы, вот только пытки тщательно скрывают от прессы и общественности, но они есть. Причем наемные убийцы нередко являются главными героями в книгах, кино и компьютерных игрушках. Нет никакой разницы между автоматом у борца за свободу из Африки, пистолетом наемного убийцы, родом из Европы и карабином "М 16" в руках у американского солдата. Все оно стреляет, убивая людей, под какими бы лозунгами они не выступали. Люди будущего, так же, как и в средние века, приемлют насилие, только оно подается в разных обертках. Капнуть яда в бокал или ударить кинжалом в спину - фу! Пусть этим занимаются подлецы и негодяи, а вот пустить мерзавцу пулю в лоб или нанести смертельный удар в схватке, 21-м веке оно подается почти как божье наказание. Причем не только в кино, но и в обыденной жизни людей просто тянет к сценам смерти. Водители и прохожие тянут шеи, чтобы рассмотреть место аварии, толпы зевак собираются возле крушения поезда, и десятки, а то и сотни тысяч людей жадно смотрят ролики в интернете, где выкладываются убийства людей террористами. Здесь, в средневековье, также собираются сотни людей возле эшафота, чтобы насладиться зрелищем королевского правосудия, которое воспринимается людьми, как их собственная месть убийцам, ворам и отравителям, на которую сами они не способны. Именно так воспринимаются наемные убийцы зрителями, которые расправляются со своими врагами на экранах телевизоров. Пофилософствовав в очередной раз, выкинул ненужные мысли из головы. У меня было новое задание и вот на нем мне нужно было сосредоточиться.
   "В череде ролей, которые мне до этого пришлось сыграть, теперь пришла очередь стать детективом в стиле жанра "мистика и ужас", - подумал я, внутренне усмехаясь неожиданно пришедшему в голову определению.
   Вернувшись в комнату, снимаемую у мадам Бове, сразу принялся за внимательное изучение документов, предоставленных мне графом. Если о близких и доверенных людях графини из бумаг я смог получить более или менее внятные характеристики, то по моей основной цели, замку виконта и его окружению, было около десятка строчек. Судя по изложенному, я решил, что это выжимки из письма графини брату и обывательские слухи.
   "У сестрицы графа, судя по бумаге, два особенно близких человека. Дочь и дальняя родственница, Луиза де Бресси, которую она приютила у себя несколько лет тому назад. Приживалка. Вся остальная замковая челядь, вместе с капитаном, начальником охраны, и управляющим, досталась ей от графа. Старик-священник. Делами графиня не занимается, переложив все вопросы на своего управляющего. Любит принимать у себя соседей, да и сама не прочь съездить в гости. Кстати... - снова пробежал глазами листы бумаги, ища подтверждение одному несоответствию, которое только сейчас заметил. - А как так получилось, что молодые люди познакомились не где-то в гостях, а чисто случайно, на прогулке? Молодой и приятный лицом мужчина не получал до этого приглашения от соседей? Ладно, на месте выясним. Теперь надо решить, под видом кого мне ехать?".
  Некоторое время прикидывал различные варианты маскировки, пока решил не остановиться на роли монаха. Таких принимают везде, как в простых домах, так и у богатых вельмож. Главное, вовремя бормотать молитвы и делать добрые глаза, а там глядишь и народ к тебе потянется, все что надо расскажет. Про свою беду поведает, но и о соседях рассказать не забудет.
  За время своего нахождения в средневековье я успел выучить три десятка расхожих фраз на латыни, проштудировал библию, знал полтора десятка молитв, изучил проведение стандартных церковных процедур, а при необходимости смог бы прочитать воскресную проповедь. Язык у меня всегда был хорошо подвешен, да и библейские темы за это время неплохо изучил. Хотелось бы иметь силовую поддержку на крайний случай, вот только мой телохранитель на эту роль сейчас не подходил.
   "Пусть отлежится. Не на войну, один съезжу. Мне не в первой, - решил я, закрывая эту тему. - К тому же это в Шампани, а значит, у меня есть реальный шанс заглянуть в свое поместье. Так может заехать и прихватить Анри под это дело? Надо подумать".
   Двух с лишним недель отдыха мне вполне хватило, поэтому тянуть с выездом не стал и за два дня до праздника святого Маврикия, приходившегося на середину января, вскочил в седло. Дорога была мне знакома. Блуа, Орлеан, а доберусь до Шампани, буду ориентироваться на месте.
   В дорогу я одел недорогой дорожный костюм, решив изобразить приказчика богатого купца, который собрался расширить торговлю, поэтому послал своего доверенного человека с образцами тканей в Париж. В объемных седельных мешках, среди рулонов тканей, у меня лежали меч и арбалет с запасом болтов, на всякий случай, но сам я держался основных торговых дорог, где двигалась основная масса путников и шли купеческие обозы. Январь - время злое, голодное, волчье. Вот только из леса выходят не только стаи волков, но и шайки разбойников на кровавый разбой.
   Холодно, сыро, руки мерзнут даже в пошитых из оленьей кожи, с теплой подкладкой, перчатках, а под тяжелый плащ с меховой подбивкой, как ни кутайся в него, все одно проникает холод. Когда едешь один, особенно внимательно, начинаешь приглядываться к лесным опушкам, близко подходящим к дороге, да и темнеет рано, иной раз не успеваешь доехать засветло до придорожной таверны или постоялого двора, а значит, надо удвоить внимание. В такие моменты невольно вспоминаешь рассказы путников на постоялых дворах, которые выпив пива или вина, начинают болтать об ужасах зимнего пути.
   Над головой нависли свинцовые тучи, обещая сильный снегопад. Дорога была пуста, по ее сторонам белели, припорошенные снегом поля, а впереди темнел лес.
   "Еще пару часов и окончательно стемнеет. Самое время для грабежа и разбоя, - подумал я, подгоняя лошадь. Я проскакал еще половину лье, как увидел, находящуюся, в двухстах метрах, от дороги, деревню, а затем услышал доносящуюся оттуда музыку.
   "Кабана зарезали? Праздник? Вроде, нет, - принялся гадать я, так как жизни крестьян я практически не знал. - Тогда свадьба?".
  Стоило мне бросить взгляд вперед, на пустую дорогу и черную полосу леса, четко выделяющуюся на белом фоне, как-то особенно остро захотелось тепла, вина и человеческого общения, и я решительно развернул лошадь в сторону деревни. Стоило мне так сделать, как конь весело всхрапнул, словно приветствовал мое решение. В тот момент, когда я подъехал к деревенской таверне музыка прекратилась, наверно поэтому кто-то услышал цокот копыт и фырканье лошади. Не успел я спрыгнуть на землю, как дверь распахнулась.
   Насчет местного праздника я почти угадал, это была свадьба. Столы были сдвинуты и представляли собой два длинных ряда, за которыми сидели родственники и гости. Еще один стол стоял отдельно. За ним сидели празднично разодетые новобрачные. В дальнем углу зала стояла скамья, на которой расположился местный оркестр. Барабан, рожок и свирель, лютни или других струнных инструментов я не увидел. Праздник выглядел серо, убого и тускло, так как дешевые свечи больше коптили, чем горели, но для меня было главным, что я оказался в тепле и среди людей. Глаза у гостей блестели, как бывает, когда человек еще не совсем пьян, но уже заметно навеселе. Представившись, я поздравил молодых, вручил им по серебряной монете на счастье, чем вызвал довольно-завистливый гул односельчан, поднял кружку с пивом, сказал здравицу, выпил, после чего сел с краю одного из столов. Народ довольно загомонил, а мне дали нарезанной колбасы с хлебом, положили кусок жареной курицы и налили еще пива. Какое-то время я довольно живо принимал участие, подпевал в общем хоре голосов, не зная слов, кричал здравицы, чокался с соседями по столу, а потом меня как-то сразу разморило. Радость от тепла и человеческого общения ушла, а на ее место пришла усталость, все-таки семь часов в седле на холоде, это немало. Сходил на улицу, отлил, а вернувшись, подошел к хозяину и тихо сказал: - Спать очень хочу, могу я тебя переночевать? Я хорошо заплачу.
  Тот сразу согласился, но предупредил, что есть комнатка, там даже печка есть, вот только она расположена в конюшне. Как мне объяснил хозяин, там обычно живут наемные работники на время летнего сезона. Сейчас там никого нет, но он принесет дрова, растопит печь и постелет белье на топчане.
   - Если сударь согласен, то через полчаса комната прогреется и будет готова.
   - Пусть так, - дал я свое согласие.
   Повалил густой снег. Ни свечи, ни фонаря в маленьком помещении не было. Какое-то время я сидел на топчане, завернутый в одеяло и смотрел на колеблющееся в печке пламя, время от времени подбрасывая дрова. Вдруг неожиданно внутри меня всплыло давно забытое ощущение отчужденности, после чего навалилась глухая тоска по прежней жизни, по тому человеку, кем я был прежде. Обычно я легко справлялся со своими эмоциями и чувствами, но сейчас как-то внутренне размяк. Мне была слышна музыка, пьяные крики и песни подвыпивших гостей, но все это было фоном чужой жизни, в которую меня забросила неведомая сила. Смысла подарка в виде новой жизни мне так и не удалось понять, хотя несколько раз пытался проанализировать свой скачок во времени. Я настолько глубоко ушел мыслями в себя, что даже не насторожился при скрипе дверей конюшни, шагов и тревожном фырканье лошадей. Отреагировал на появление людей только тогда, когда начал говорить мужчина:
   - Ты должна стать моей, Луиза. Моей! Давай уедем! Прямо сейчас! - голос мужчины был злой и решительный.
   - Нет! Я дала клятву в церкви и теперь я мужняя жена. Ты опоздал, Жак.
   - Нет! Еще не поздно! Я скоро буду богат, Луиза! Клянусь всеми святыми, еще до праздника святого Винцента у меня в карманах будет звенеть золото!
   - Опять хвастаешься! При прощании ты мне тогда сказал, что следующий раз я тебя увижу с карманами, полными золота. И где оно? Опять одни слова...
  На этом месте их прервали, так как в конюшню ввалилась возбужденная толпа людей. Судя по злым крикам и ругани мне стало ясно, что с молодой женой сейчас говорил их бывший односельчанин, подавшийся в наемники, которого народ видеть здесь не желал и сейчас их сдерживало только то, что он был вооружен. Затем по шуму и крикам я понял, что тот растолкал людей и вышел, после чего послышался топот копыт. Гости, возбужденно гомоня, вернулись в таверну, чтобы продолжать застолье. Про меня никто и не вспомнил, чему я был весьма рад, да и после громкого деревенского скандала моя хандра как-то разом прошла. Подбросив дров в печку, я лег и почти сразу уснул.
   Проснулся от холода. Печь остыла, но разжигать я ее не стал, так как мои биологические часы показывали раннее утро и быстро собрался. Разбудив владельца заведения, позавтракал колбасой и сыром, затем сунул деньги хмурому, не выспавшемуся, хозяину таверны, после чего вскочил в седло и отправился в путь. Прискакав в Орлеан, я задержался в городе на сутки, чтобы нормально отдохнуть и привести себя в порядок.
   Из городских ворот выехал в компании двух монахов, которые закупили в лавках подсвечники, краски, замки и другие бытовые вещи для нужд монастыря. Познакомился я с ними, завтракая на постоялом дворе. Монахи ехали на телеге, запряженной двумя мулами. По дороге мы разговаривали о самых разных вещах: о грехах и женщинах, о житии святых и вине. Суда по некоторым деталям в разговоре, нетрудно было понять, что праведниками они точно не были. Расстался я с ними ближе к полдню, когда те свернули на дорогу, ведущую к монастырю. Дважды останавливался в придорожных тавернах, и даже не столько чтобы поесть, сколько выпить кружку горячего вина и погреться у горящего очага. К вечеру, в сгустившихся сумерках, догнал большой купеческий обоз, который находился под охраной конных наемников, и доехал с ним до постоялого двора. Пока ехали, я успел познакомиться с начальником охраны. Когда я представился, тот вместо того, чтобы назвать себя, предложил называть его Капитаном. Тут я вспомнил, что слышал об отряде опытных наемников под предводительством такого командира, причем, как мне сказали, его услуги довольно дорого стоили. Когда я предложил выпить ему бренди для знакомства и внутреннего тепла, он бросил на меня испытующий взгляд, который нетрудно было понять. Достав флягу, вытащил затычку и первым сделал длительный глоток. Алкоголь обжог горло и горячим комом свалился в пищевод.
   "Сейчас бы помидорчик или огурчик маринованный, да сальца с черным хлебом, - мелькнула мысль, которая тут же заставила меня пожалеть, так как сразу зверски захотелось есть. Выдохнув воздух, снова приложился к фляге, и уже потом протянул флягу Капитану. Тот взял, понюхал, одобрительно кивнул, после чего сделал большой глоток. Шумно выдохнул воздух, прислушался к ощущениям и снова приложился к фляге.
   - Хороший напиток. Как-то довелось мне подобное пить на юге. Где взял?
   - В аптеке. Продавец сказал, что это то, что надо для душевного тепла. Так как, душеньку согрело?
  Наемник засмеялся.
   - Забористое питье. Держи, - и он отдал мне флягу.
  Так мы ехали вместе какое-то время, перебрасываясь словами. Пить он больше отказался, объяснив тем, что на службе.
  
   Предок нынешнего хозяина заведения был, похоже, весьма разумным и сметливым человеком, установив свою гостиницу в половине лье от перекрестка двух крупных торговых артерий, по которым потоком шли товары из Бургундии, Англии, Германии, Испании и Италии. По этим дорогам купцы везли ткани и меха, оружие и посуду, восточные сладости и приправы. В зависимости от местности, погоды и груза лошади и мулы проходили за день от восьми до двенадцати лье. Большинство торговцев в эти времена путешествовали в сопровождении вооруженной охраны - с лучниками и копейщиками. Впрочем, все зависело от ценности груза. Например, узнав, что охрану осуществляет отряд Капитана, с уверенностью можно сказать, что груз очень дорогой.
   Подъехали мы к гостинице уже в полной темноте, когда к вечерним сумеркам прибавились серо-свинцовые тучи, закрыв небо над головой. Судя по нервному поведению лошадей, их тревожному фырканью, в ближайшее время ожидался разгул стихий.
   "Это мы вовремя сюда заехали, - сразу подумалось мне.
  Постоялый двор, где мы остановились, назывался просто "На перепутье", отражая свое местоположение и назначение. Неожиданно на подворье оказалось многолюдно. У входа стояли две телеги с багажом и возок, напоминающий карету, а вокруг них суетились слуги, нося багаж в гостиницу. Увидев двух солдат, явно поставленных охранять чье-то имущество, нетрудно было понять, что в гостинице остановился какой-то важный вельможа. Не успел обоз остановиться, как я, уже опытный путешественник, обогнал его и первым подъехал к конюшне. Соскочив на землю, сразу сунул только что вышедшему из конюшни конюху несколько мелких монет, затем снял седельные сумки и оставив на него лошадь, направился в гостиницу. Мне уже доводилось один раз в ней останавливаться, поэтому знал, что хозяин постоялого двора Флоран Монши имеет рыжие волосы и постоянно носит вязаный колпак на голове. У него было трое детей, две дочки и сын, которые все пошли в отца цветом волос. Договорившись о ночлеге, сразу отправился в свою комнату, которая оказалась совсем маленькой. Кровать, сундук и ночной горшок с крышкой. Положив свои вещи в сундук и закрыв его на ключ, отправился в таверну, пока еще была возможность занять место поближе к очагу. Войдя в зал, быстро и внимательно осмотрелся, насколько это было возможно при тусклом свете свечей. Четверть зала была уже занята. За одним столом сидело четверо рыцарей и два священника, прихлебывавшие вино, а за соседним - слуги и солдаты.
   "Какой-то важный церковник путешествует, - решил я, после чего снова огляделся, выбирая себе место.
   Сев поближе к очагу, я стал вбирать в свое насквозь выстуженное тело тепло, идущее от гигантской печи, одновременно прислушиваясь к разговорам людей. Из обрывков разговоров свиты узнал, что здесь сидит большая часть свиты епископа, ехавшего к своему новому месту назначения. Дождавшись рыжей хозяйской дочки, быстро сделал заказ, а затем продолжил наслаждаться теплом, изредка прислушиваясь к разговорам гостей. Только подавальщица принесла мне миску с похлебкой, вино, хлеб и колбасу на деревянной доске, в зал стали втягиваться приказчики, возчики и охрана каравана. Их хозяева, купцы, уже находились в своих комнатах, куда им принесут еду и вино. Один из последних в зал вошел Капитан. Между разошедшимися полами тяжелого плаща тускло блеснула кираса. Быстро оглядевшись по сторонам и заметив меня, коротко кивнув головой, затем отправился к столу, уже занятым его людьми. Рядом со мной заняли места купеческие приказчики, которые то с завистью поглядывали на меня, то бросали нетерпеливые взгляды на подавальщиц, ожидая, когда те соизволят подойти. Вот только обе девушки не торопились, задерживаясь у стола Капитана, где они перешучивались с солдатами, принимая у них заказы. За двумя столами, что они занимали, вместе с капитаном, сидело двенадцать человек.
   "Два, а то и три человека, сейчас стоят на охране обоза, - прикинул я и тут же отметил, что, судя по возрасту, а также исходя из оружия и брони, эти люди, в основном, бывалые воины. - Только трое, сравнительно молодые парни".
  Отметил я это чисто автоматически, работая ложкой и получая наслаждение от горячей пищи. Когда мне принесли рагу из свинины, я принялся, уже не торопясь, с наслаждением есть, запивая еду вином. Через минуту моему примеру последовали приказчики, ставшие с жадностью хлебать принесенную им похлебку. Тепло и сытость окутали меня словно ватным одеялом, и теперь, уже лениво, подбирая остатки густой подливы хлебом, желал только одного - завалиться на кровать. Отодвинув миску, я собирался допить вино, оставшееся в глиняной кружке, как раздались громкие голоса из-за стола, где сидели солдаты Капитана. Начало их спора я не слышал, к тому же мне он был неинтересен, зато голос одного из солдат показался мне довольно знакомым. Бросил на наемника внимательный взгляд, но он только подтвердил то, что я и так знал: мне никогда его прежде не доводилось видеть. Вот только загадка требовала разрешения и мозг очнувшись от дремы уже начал автоматически перебирать варианты мест, где я мог его слышать, как услышал голос парня: - Он сам там был и рассказал, что столько золота...
  Это был голос человека, который я слышал из-за перегородки на конюшне.
   "Точно. Золото. Это он своей бывшей девушке обещал золото. Вот только как он оказался в деревне, если состоит в охране каравана? Впрочем, какое до этого мне дело?"
   - Заткнулись, псы брехливые! - резко оборвал их спор Капитан.
  Солдаты резко замолчали и принялись за еду. Я допил вино, расплатился и отправился спать.
  
   ГЛАВА 3
  
   Проснулся я никак обычно, а нехотя. Мою утреннюю бодрость сегодня придавили плававшие в голове остатки суматошно- мутных снов. Всю ночь я за кем-то гонялся, но неведомый враг все время от меня ускользал. Встал, произнес короткую молитву, после чего стал одеваться, одновременно прокручивая события вчерашнего дня и остановился опять на молодом наемнике из отряда Капитана. Что-то меня в нем беспокоило.
   "Девушка назвала его Жаком. Он лучник в охране купеческого обоза и обещал девушке, что разбогатеет еще до праздника святого Винцента. До него, насколько мне известно, осталось два дня. Возможно, он имел в виду расчет после прибытия обоза на место. Только сколько ему заплатят? Это уж точно не то богатство, которое он ей обещал... Золота полные карманы. Вот только странно, как он все-таки попал на свадьбу? Случайность? Может, спросить у Капитана? Стоп. А может Капитан со своими парнями сам решил ограбить своих заказчиков? Груз оказался настолько ценным, что он и соблазнился. В этом случае лучник действительно может разбогатеть. Хм. Вот только Капитан станет известным преступником, за которым будут охотится жандармы всей Франции. Оно ему надо? Да еще как-то надо реализовать товар, а это весьма не просто. Нет, что-то тут не сходится".
  Пришедшие в голову мысли о возможной опасности автоматически заставили меня насторожиться. Выйдя из своей комнаты и закрыв дверь на ключ, я отправился завтракать. Было еще темно, поэтому в зале тускло горели фонари, распространяя запах прогорклого жира, а за окнами было слышно, как приказчики и возчики готовят обоз к отъезду. За дальним столом сидел Капитан со своими людьми. Из-под наброшенных на плечи плащей тускло поблескивала броня. Они уже поели и теперь сидели и ждали, когда отдадут приказ к отправке каравана. Стоило нам встретиться с Капитаном взглядами, как мы коротко кивнули друг другу. Их наниматели, трое купцов, сидевшие в углу, сейчас неторопливо доедали завтрак и о чем-то, между собой, тихо говорили. Епископ, похоже, не сильно торопится, решил я, так как кроме его слуг и солдат охраны, из его свиты больше никого не было. Хозяина за стойкой не было видно, а вместо него пиво и вино разливал его сын. Ко мне сразу подошла рыжая девушка, которая обслуживала меня вчера. Ей явно хотелось спать, так как она все время зевала. Попросил ее принести мне похлебку, ветчину и вино, а также круг колбасы и сыр, которые собирался взять с собой в дорогу.
   Не успел я взяться за ложку, как хлопнула дверь и в таверну вошел старший приказчик с докладом, что все в порядке и можно трогаться в путь. Купцы неторопливо рассчитались за постой с сыном хозяина и только стали надевать теплые плащи с меховой подбивкой, как за окнами раздался топот множества копыт, а спустя несколько минут хлопнула дверь и в таверну ввалились солдаты герцога Орлеана. Сняв грубые перчатки из оленьей кожи, они сразу столпились у очага, протягивая к огню руки, а старший из них, оглядев всех, особо отметив Капитана, кивнув ему как знакомому, подошел к купцам. Судя по его усталому, сизому от холода, лицу, патруль находился на морозе довольно долгое время. Поздоровавшись, он сразу, без перехода, громко предупредил нас всех, что вчера вечером был совершен налет на торговый караван, поэтому они, как еще два патруля, были посланы прочесать ближайшие окрестности, вот только никаких следов разбойников, к сожалению, пока не нашли. Голос старшего, как и его вид, был промороженный и хриплый. Купцы поблагодарили патрульного за сообщение, но отъезд не отменили и сразу направились к выходу. Вслед за ними вышел Капитан со своими людьми. Герцогские солдаты потребовали горячей еды и подогретого вина. Не успел отъехать купеческий обоз, как в зал спустилась свита епископа, рыцари и священники. Начальник патруля тут же оповестил их о возможной опасности, после чего сел за стол, вместе со своими подчиненными.
   Мои мутные сны и утренние размышления подтолкнули меня к мысли, что береженого бог бережет, а значит, не стоит рисковать и ехать с купеческим караваном. Именно поэтому я сейчас подошел к столу, где только что заказала себе завтрак свита епископа.
   - Благородные господа, могу ли я попросить вас проявить ко мне милость?
  Меня окинули любопытными взглядами.
   - Ты кто такой? - наконец спросил меня один из рыцарей.
   - Я приказчик купца Пьера Бомарше, Клод Ватель. Еду в Париж, по приказу своего хозяина, чтобы показать здешним купцам ткани, которые у нас имеются.
   - Чего ты хочешь?
   - Мне хотелось бы, великодушные господа, присоединиться к вам на время пути, а то после сообщения о разбойниках у меня как-то стало неспокойно на сердце.
   - Тогда сиди и жди, - дал мне разрешение рыцарь.
   - Благодарю вас от всей души, благородные господа.
  Я поклонился, отошел и сел за пустой стол. Ждать выхода епископа пришлось около часа. Он спустился по лестнице, в сопровождении священника. Холеное и надменное лицо. Пальцы в перстнях. Тяжелый бархатный плащ с меховым воротником спадал с его плеч. Солдаты герцога разом встали и поклонились, а вслед за ними и я. Епископ широко и размашисто осенил нас крестом, после чего, поддерживаемый под руку одним из священников, вышел в открытую дверь, которую придержал один из слуг. Уже одетый, я вышел вслед за ними. Мои мешки были приторочены заранее, осталось только вскочить в седло. Епископ и священники сели в закрытый возок, возница тряхнул вожжами, и процессия тронулась. Впереди ехал солдат с копьем, на котором трепыхался флажок, но из-за сумерек трудно было понять, что на нем изображено. Следом скакали четыре рыцаря. За ними ехал епископ и две телеги с вещами, которые сопровождали семь конных солдат и трое слуг. А в самом конце колонны ехал я. Ехали мы сравнительно быстро, так как нагруженные вещами телеги лошади тащили довольно бодро, а значит, нагрузка на них была, как минимум, вполовину меньше, чем у возов торговцев. В таком случае, прикинул я, через пару часов, если не повалит снег, мы сможем нагнать купеческий обоз. Так оно и случилось. Мы нагнали обоз на местности, где дорога делала крутой поворот, проходя рядом с опушкой леса и стали обходить его, как дорогу неожиданно перегородил усиленный, из двух десятков воинов, герцогский патруль, выехавший из-за деревьев. На их плащах были видны вышитые гербы Орлеанского дома, впрочем, как и на флажке, едущего впереди всадника с копьем. Как только мы стали обгонять купеческий обоз, обходя его с правой стороны, вдруг неожиданно засвистели стрелы и полетели, тяжело гудя, арбалетные болты. Сначала захрипел один из людей Капитана, свешиваясь с лошади, второй дико завыл - у него из плеча торчала арбалетная стрела. Словно вторя ему громко заржала раненая лошадь. В следующее мгновение лесные разбойники, скрывающиеся под личиной солдат герцога, выхватив мечи и пришпорив лошадей, помчались на нас. Из леса снова полетели стрелы и арбалетные болты. Перед тем как соскочить на землю, я успел увидеть падающего с лошади, со стрелою в горле, еще одного из людей Капитана, автоматически отметил бесстрашие солдата епископа, ехавшего впереди с копьем, кинувшегося в смертоубийственную атаку на скачущих во весь опор бандитов, при этом ища глазами человека, которого заподозрил в измене. Найдя, увидел, что лучник Жак, уже натянувший тетиву, был готов пустить стрелу в спину своего командира.
   - Капитан!! Опасность!! Сзади!! - заорал я во весь голос, так как сделать больше ничего не мог.
  Матерый наемник, не оборачиваясь на мой голос, резко пригнулся, и выпущенная предателем стрела прошла мимо, но я это видел краем глаза, так как надо было спасать свою шкуру. В тот самый момент, когда конные бандиты достигли головы нашей колонны и началась безжалостная и кровавая рубка, я, соскочив с лошади, добрался до леса, одновременно отмечая откуда стреляют. Одного из арбалетчиков врага я заметил, еще сидя в седле, когда он неосторожно высунулся из-за дерева. Его я наметил своей первой жертвой. Освободившись от плаща, я быстрыми шагами направился к нему. Бандит, скинув тяжелый теплый плащ на снег, чтобы не мешал ему стрелять, стоя за деревом, прямо сейчас, судорожно натягивал тетиву арбалета. Услышав хруст снега у себя за спиной, он обернулся и увидев меня замер. Я увидел его тяжелый подбородок, сломанный нос и растерянность в глазах, а уже в следующее мгновение метнул нож. Бандит выпустил из рук арбалет. У него еще хватило сил, чтобы вскинуть руки к горлу, а затем, хрипя и булькая, он рухнул ничком на снег. Подскочив к нему, я схватил готовый к бою арбалет, а затем выхватив из сумки арбалетную стрелу, бросился на поиски врагов. Увлеченные боем лучники и арбалетчики не особенно прятались, так как прекрасно понимали, что сейчас не до них, все решается на дороге, в рукопашной схватке. Этим я и воспользовался. Второго арбалетчика я убил, как и первого, а вот лучника, сидевшего на нижней ветке дерева, вычислил по громкому сопению. Он только собирался пустить очередную стрелу, как арбалетный болт вошел ему в бедро. Стрела ушла в небо, а он, дико заорав, уронив лук, рухнул с трех метров на землю. Спрятавшись за деревом, быстро вставил болт в направляющий желоб арбалета, а потом выглянул. Несколько минут ожесточенной рубки хватило бандитам чтобы понять, что их основной туз в рукаве, неожиданность, сошел на нет. Матерые бойцы Капитана и рыцари, несмотря на потери и растерянность в первые мгновения боя, сумели не только выдержать бешеную атаку, но уже прямо сейчас рубились на равных с лесными разбойниками. Снег таял под горячей кровью, кричали раненые, лязгало железо. Я решил, что теперь и мне можно вступить в схватку. Выйдя из-за дерева, я поднял арбалет, быстро прицелился и спустил курок. Болт, прервав свой полет, вонзился в шею разбойничьей лошади. Дико заржав, та попыталась встать на дыбы, но ноги подломились, и она завалилась вместе с всадником на рубившегося рядом с ним бандита. От неожиданного удара он пропустил удар меча, которым рыцарь разрубил ему плечо. Дико закричав, он выпустил меч.
   Не знаю, что стало сигналом к отступлению, но разбойники вдруг стали разворачивать лошадей. Прислонившись спиной к стволу дерева, я опустил арбалет и тяжело выдохнул воздух. Бой прекратился, как и лязг железа, сейчас были слышны только стоны раненых и резкие отрывистые команды Капитана. Кинув арбалет в снег, а затем выйдя на обочину дороги, я пошел к месту, где сбросил плащ, автоматически отслеживая наши потери. Солдат и рыцарь епископа, лежали рядом, в луже крови. Одного поразила стрела, другого - меч. Дальше лежал один из людей Капитана со стрелой в горле, а невдалеке от него находился еще один солдат епископа, из груди которого торчал арбалетный болт.
   Добравшись до своего плаща, я закутался в него, так как напряжение спало и меня начала пробирать дрожь. Подойдя к испуганной лошади, я постарался ее успокоить, поглаживая по шее, после чего взяв за повод, пошел вдоль возов к Капитану, чтобы окончательно прояснить вопрос с лучником. Предательство я прощать не собирался. На свободном участке дороги стоял командир наемников, епископ со священниками и трое рыцарей. Перед ними на коленях стояли, в лужах натекшей крови, два окровавленных разбойника, а в стороне, под охраной двух наемников, стоял обезоруженный лучник. Увидев предателя под охраной, я оценил цепкость и быстроту мышления Капитана, который даже во время боя, сумел разобраться в ситуации. Подойдя, я стал в стороне, как и положено простому человеку. Шел допрос разбойников, поэтому на меня никто внимания не обратил, за исключением Капитана, который бросил на меня быстрый взгляд. Боль от ран и страх быстро развязали языки разбойникам и спустя десять минут все узнали, что засаду организовал барон Арман де Бокер и что в конвое купеческого обоза были предатели.
   "Скорее всего, еще был кто-то из приказчиков. Иначе откуда барон узнал, что едет столь ценный груз, - сразу подумал я.
  С разбойниками церемониться не стали, оттащив в лес, перерезали горло. После чего Капитан, глянув в мою сторону, жестом подозвал меня.
   - Что скажешь, Клод Ватель?
  Я коротко рассказал про свадьбу и разговор Жака с бывшей девушкой. Услышав мои слова, лучник побледнел так, что цветом лица мог сравниться с белизной снежного покрова. В ответ Капитан объяснил появление Жака в своей деревне. Оказалось, что это была вынужденная обстановка из-за замены сломанного колеса на одной из телег. Несмотря на крики, что он не виновен, предателю тут же был объявлен приговор. Смерть. Меня удивили две вещи. Во-первых, желающих казнить предателя оказалось более чем достаточно, а во-вторых, выбранный вид казни мне предстояло увидеть впервые. Жака сначала поставили на колени, а затем один из людей Капитана накинул ему на шею петлю. В тот самый момент, как веревка коснулась его шеи, предатель заплакал и стал униженно просить священников об исповеди и прощении грехов. Я видел, что на лицах церковников нет печати "божьего милосердия", зато хорошо читалось отвращение к мерзавцу. Они были людьми, только что испытавшие сильный страх и теперь жаждали, как и все здесь, отомстить негодяю. Именно поэтому епископ, с лицом, на котором было написано крайнее отвращение к грешнику, прочел ему короткую проповедь, смысл которой состоял в том, что он уже видит адский огонь, в котором будет гореть душа этого мерзкого паскудника. Слова епископа были встречены одобрительным гулом людей, которые жаждали мщения за пережитый ими страх, за раненых и убитых товарищей.
   - Делай свое дело, Колен! - скомандовал Капитан и палач преступил к казни. Зрелище было отвратительное, но я, как и все, досмотрел его до агонии предателя. После чего все начали готовиться к отъезду. Тела разбойников, как и предателя, раздетых до исподнего, отволокли в лес, а своих, убитых и раненых, быстро погрузили на телеги. Собранное оружие и доспехи разбойников были навьючены на четырех разбойничьих лошадей. Следом за остальными я вскочил в седло. Только сейчас я понял, что здорово замерз. Достал флягу с бренди, взболтнул ее и по звуку понял, что грамм двести живительной влаги у меня есть, но стоило мне вытащить пробку, как подъехал Капитан.
   - Спасибо, приятель. Теперь я твой должник, - я кивнул, соглашаясь с его словами, после чего протянул ему флягу. Он сделал два быстрых и больших глотка, после чего вернул ее мне. Я допил бренди.
   - Ты положил в лесу лучника и арбалетчиков? - спросил он, сопроводив свой вопрос цепким и острым взглядом.
   - Случайно вышло, - я усмехнулся.
   - Тогда это твой, - вернул он мне усмешку и протянул уже вычищенный метательный нож, который я забыл в шее одного из арбалетчиков, после чего повернул лошадь и поехал к своим людям. Поредевший кортеж епископа, постепенно набирая скорость, довольно быстро обогнал обоз, и я поехал за ним следом. На прощанье помахал рукой торговому люду и охранникам, в ответ, кто-то из наемников, заливисто, по-разбойничьи, свистнул. Люди принимали меня за простого приказчика, считая, который испугавшись, где-то прятался, и только Капитан, похоже, был в курсе моего партизанского рейда в тыл врага.
   "Догадывается, не значит, знает, - подумал я, после чего прислушался к разговору солдат, которые ехали впереди меня. Сейчас они говорили об епископе, который по прибытии в Немур, который являлся столицей герцогства, собирался подать жалобу герцогу на произвол, творящийся на его дорогах.
   На завершающем этапе пути ничего больше не произошло и под перезвон церковных колоколов, звонивших к вечерне, мы въехали в городские ворота. Насквозь промерзшие стражники, стоявшие у ворот, встретили нас хмурыми и недовольными взглядами, но стоило им увидеть лежащие на телах трупы, как они, не разобравшись в чем дело, перегородили нам дорогу. Тогда один из рыцарей сопровождения, выехал вперед, зло и коротко объяснил, что произошло, после чего нас беспрепятственно пропустили в город. При въезде в город, не теряя времени, я за пару мелких монет получил от усатого пожилого стражника, от которого разило пивом, как от бочки, полезную информацию о постоялом дворе, где можно остановиться на ночь. Несмотря на то, что в этом городе мне довелось быть впервые, сориентировался довольно быстро и уже спустя десять минут спрыгнул на землю у дверей гостиницы. Коротко переговорил с хозяином, заплатил ему, после чего отправился в свою комнату. Спрятав вещи в сундук, спустился вниз. Расположился поближе к очагу, дарующему живительное тепло, в ожидании подавальщицы. Тепло, люди и неяркий свет постепенно вытесняли из моего тела и сознания холод, пронизывающий насквозь ветер и зимнюю темноту.
   - Что желаете, сударь?
   - Что есть?
   - Луковый суп на мясном бульоне...
   - Давай, - не дослушав, коротко и нетерпеливо бросил я. - Второе?
   - Рагу...
   - Давай, - снова оборвал я ее. - И сразу неси большую кружку горячего вина, что получше.
  Обычно я довольно вежлив со служанками, но усталость после долгого перехода, и нервная встряска после схватки с разбойниками, дали себя знать. Несколько больших глотков вина и тарелка горячего супа сначала встряхнули меня, вернув меня к жизни, но стоило мне доесть рагу, как нестерпимо захотелось спать. Вот-вот и засну прямо за столом. Расплатившись с женщиной, я поднялся и направился к себе. Уже полусонный разделся и даже не лег, а рухнул на постель и мгновенно уснул.
   Утром я проснулся бодрым и довольным жизнью. Потянулся, полежал еще немного под бой колоколов. Что человеку в этом времени для счастья нужно? Правильно. Вволю поесть и выспаться. Встал, помолился. Только успел подумать о том, где запропастилась эта чертова служанка, как раздался стук в дверь. Открыл, пропустил женщину в комнату. Она поставила таз с горячей водой на табурет и подала мне полотенце.
   - Что-то еще, сударь?
   - Держи, милая, - я сунул служанке пару мелких монет.
  На лице молодой женщины появилась довольная улыбка.
   - Благодарю вас, сударь.
  Приведя себя в порядок, спустился вниз, с аппетитом позавтракал, после чего завел разговор с хозяином заведения. Я собирался остановиться в городе на сутки, поэтому сначала узнал насчет бани и цирюльника, а уже затем завел разговор о местных землевладельцах, при этом не давая хозяину сбиться на пересказ местных новостей. Узнав, что что о замке графини он ничего не слышал, а до Монлери с десяток лье, я направился по своим делам. Цирюльник, баня, вкусный обед, прогулка по городу, а вернувшись, отдал грязное белье служанке.
   На следующий день, где-то за час до вечерни, я въехал в городские ворота Монлери. Остановившись в гостинице, не стал терять время, а быстро прошелся по местным чиновникам, благо опыт общения с городской администрацией у меня уже имелся. Сначала зашел в казначейство, где поговорил с местными сборщиками налогов, после чего посетил Земельный департамент, дополнив ранее полученные сведения. Чиновники, за деньги, не только поделились общими сведениями, но и рассказали о некоторых подробностях жизни землевладельцев. После чего мой путь лег в городскую коллегию адвокатов, где я, но уже за хорошие деньги, получил дополнительную информацию, правда, толку от нее была чуть. Узнал, что вдовствующая графиня Катрин де Анжен, живая характером и весьма любезная женщина, в городе известна, как непременная участница всех приемов и балов, которые устраивали местные дворяне, что не скажешь о графине де Морсер, вдове и матери виконта Жерара де Морсера.
   - Что-то изменилось в их семье, - доверительно сообщил мне один из адвокатов, который несколько лет назад вел дело, напрямую связанное с семьей де Морсеров. - Я знал графиню и ее мужа, когда он был жив, но встретив ее в прошлом году, на день святого Андрея, был поражен ее угрюмым видом. Совсем другая женщина. Знаете, у меня даже появилось ощущение, что ее что-то гложет изнутри.
   "Может у нее зубы болели или желудок расстроился. М-м-м. А праздник святого Андрея - это 30 августа. Отмечу для памяти".
  Теперь мне оставалось перевоплотиться в монаха и начать действовать по ранее намеченному плану, а для этого мне нужна была ряса и какой-нибудь документ. Например, что я являюсь сборщиком милостыни для нужд монастыря. С этими мыслями я отправился в Провен. Мне нужно было где-то оставить коня и оружие, сменить экипировку и переговорить с Анри. В свое поместье я приехал уже в сумерках, когда разглядеть лицо сложно, поэтому, чтобы избежать ненужных моментов, сразу представился: - Я, Клод Ватель, хозяин поместья.
  Один из стражников тут же выдернул из держателя на стене факел, а затем подошел ко мне. Лошадь дернулась от огня, но я ее удержал, затем отбросил капюшон. Стоило охраннику меня узнать, как он воскликнул: - Рады видеть вас, господин! Проезжайте!
  Кивнув ему, я проехал через приоткрытые ворота, а уже спустя полчаса весь замок знал, что приехал хозяин. Слуги, солдаты и дворня, все вместе, гадали, зачем, в такое неурочное время, приехал их хозяин. Память о расправах, которая нередко учиняла графиня Клеменция де Фонтрай еще была свежа в их памяти.
   Я стоял в кабинете, потирая руки и наблюдал, как слуга ворошит кочергой дрова в камине, чтобы они быстрее разгорелись. Судя по его напряженной спине, он чувствовал, что за ним наблюдают и старался как мог. У входной двери стояли и молча смотрели на меня начальник стражи и управляющий. Оба уже, заранее, чувствовали себя виноватыми, лихорадочно перебирая в памяти свои ошибки и промахи. Иначе зачем, не предупредив о своем приезде, в поместье прискакал хозяин. Вывод напрашивался один: карать виноватых.
   - Хватит. Само разгорится. И скажи там: пусть мне горячего вина принесут.
  После моих слов слуга низко поклонился, развернулся и торопливо пошел к двери.
   - Как дела в поместье?
  Анри и Жан Ламбер быстро переглянулись.
   - Говори ты, Ламбер. Отчеты я твои читал. Есть что-то новенькое?
   - Нет, господин, а за каждое свое слово в отчетах я отвечу, - твердо и уверенно ответил он мне.
   - Хорошо. Свободен.
  Управляющий бросил на меня удивленный взгляд, поклонился и вышел, аккуратно прикрыв дверь. Подойдя к камину, я протянул руки к огню.
   - Анри, у тебя есть знакомые в монастырях поблизости?
   - Есть, - недолго думая ответил он. - Брат Симеон. Он елемозинарий в бенедиктинском монастыре. Он находится в двух лье отсюда.
  В иерархии любого католического монастыря находился монах- елемозинарий, который отвечал за раздачу милостыни беднякам по большим церковным праздникам. Помимо этого, он отвечал за прием бедняков и простых паломников, которые стучались в двери обители, прося о крове и пропитании, так же в его ведении был странноприимный дом, в котором селили паломников и путников.
   - С ним можно договориться?
   - Не знаю, что вам от него нужно, но он точно не законник-святоша. Денежки любит, да и от доброго вина никогда не отказывался.
   - Значит, договоримся. Еще мне нужен надежный человек.
   - Господин, обижаете. А я? Уже не подойду?
   - Без тебя здесь справятся?
   - Надолго?
   "Кто бы мне это сказал, - подумал я. - Определю срок в три недели, до конца февраля".
   - До праздника святого Дионисия.
   - Долго-о, - вдруг как-то неуверенно протянул обычно бойкий на слова бывший лучник. Он замялся на мгновение, но потом честно и откровенно объяснил свое сомнение. - Скажу честно, службу мои парни несут как положено, но без меня могут и натворить чего неладное, особенно если долго отсутствовать буду. Каюсь, не смог я пока подобрать себе хорошую замену.
  Вид у начальника замковой стражи стал виноватый. Честно говоря, я уже пожалел, что завел этот разговор. Не его дело мотаться за мной в качестве телохранителя.
   "Разберусь. Не впервой, - решил я и сказал: - На нет и суда нет. Сегодня переночую, а завтра вместе поедем. Съездишь в монастырь, поговоришь с монахом.
   - Как скажете, господин.
   В этот момент раздался негромкий стук в дверь.
   - Открой, - сказал я, продолжавшему стоять у двери, Анри.
  В проеме двери показался слуга с серебряным подносом, на котором стоял два кувшина с вином и кубок. Поставив поднос на стол, слуга поклонился и спросил: - Ваша милость, разрешите сказать?
   - Говори, - ответил я, наливая, тем временем, подогретое вино в кубок.
   - За дверью управляющий стоит. Он спрашивает: не примите ли вы его сегодня?
   - Не приму. А завтра я уеду. Так и передай.
  Мне показалось, что Анри, присутствующий при этой сцене, ухмыльнулся.
   - Ты чего? - повернулся я к нему, когда слуга вышел.
   - Извините, ваша милость. Ламбер, дотошный мужик, и готовился к вашему приезду. Надеялся, что вы сядете с ним, и будете обстоятельно обсуждать доходы и расходы, бумаги и банковские векселя. Он в этом всем души не чает, - при этом бывший лучник даже фыркнул от избытка чувств.
   - Может на обратном пути заеду, там и поговорим. Как тут у вас дела?
   - Все хорошо, господин. Как мне, в свое время, объяснил Ламбер, раз хозяин деньги с поместья не выгребает все до последней монетки, обычно денег на хозяйство всегда хватает. Жан сказал, что...
   - Мне не это интересно, - оборвал я его. - Вот если я сейчас пойду и поговорю с людьми, серьезные жалобы будут?
  Начальник охраны подобрался, сразу стал серьезным, но при этом у него в глазах страха не было.
   - Будут, господин. Как же без обид. Люди ругаются, дерутся, однажды аж до ножа дело дошло. Жену свою наш кузнец приревновал. Ничего такого, но в ребра ему хорошо натолкали. Но ничего серьезного. Никаких смертельных обид, допущенных по нашей вине, не было проявлено. Так что, если есть желание, идемте прямо сейчас.
   - Хорошо. Иди.
  Следующим я принял своего дворецкого, "главного шпиона", как я его про себя прозвал. Тот обстоятельно, с удовольствием, доложил мне о прегрешениях и проступках своих подчиненных, а также о том, что делалось в замке. Его доклад подтвердил, что ничего особенного в замке за это время не произошло. Ужинал я в одиночестве. Перед тем как лечь спать, сделал вывод, что в замке и землях, мне принадлежащих, не все так плохо. По крайней мере об этом говорили три сыгранные свадьбы. Две в деревнях, а одна в замке, сыгранные в прошлом году.
   На следующее утро, несмотря на холод и свои дела, все население замка высыпало во двор, чтобы меня проводить, а вернее сказать, посмотреть на странного хозяина, который редко бывает в замке, юбки бабам не задирает и пока никого не приказал пороть. И вот сейчас, не успел приехать, как сразу уезжает. Люди молча смотрели, как я вскакиваю в седло, обсуждать, понятное дело, они меня потом будут, когда я за воротами окажусь, но уже сейчас по глазам было видно, что побаиваются они меня из-за необычного, странного на их взгляд, поведения.
   Когда мы выехали за ворота, ветра не было, но на середине дороги погода окончательно испортилась. Поднялся ветер, бросая нам в лицо хлопья мокрого снега. Несмотря на непогоду, обогнали два, медленно ползущих, купеческих каравана. На одном из перекрестков мы расстались. Я направился в Провен, а Анри свернул в сторону монастыря.
   Бывший лучник вернулся, когда колокола били к вечерне. От него здорово разило вином.
   - Привез?
   - Не просто привез, ваша милость, а с благословлением, - дурашливо рассмеялся Анри, хорошо подогретый вином.
   - Ты где так набрался? В монастыре?
   - Брат келарь, добрая душа, присоединился к нашей душе...спасительной беседе, - уже начавшим заплетаться языком пояснил бывший лучник.
   - А чтобы ваши молитвы дошли до бога быстрее, принес с собой пару кувшинов вина, - усмехнулся я. - Давай то, что привез, а сам иди, проспись. Завтра утром поговорим.
  Он положил на стул сумку, затем чуть покачиваясь, развернулся и вышел из моей комнаты. Я достал рясу, примерил к себе.
   "Балахон есть балахон, - решил я, глядя на глядя на полную бесформенность монашеской одежды, лежавшей передо мной, после чего достал бумагу и внимательно ее изучил. - Вроде все правильно, как заказывал, да и печать на месте".
  На следующий день был куплен мул, соответствующий статусу сборщика милостыни и выстрижена тонзура. Анри забрал лошадь, большую часть оружия и направился в поместье, а я, на следующее утро, поехал в направлении замка сестры графа де Ла Валь, примкнув к торговому каравану. Через двое суток я уже был на месте. Замок был старый. Очень старый. Это было видно по его воинственному виду, такие строили, как крепкое убежище от любого врага. Ров, подвесной мост и бдительная охрана. Несмотря на то, что оба стражника на воротах были уже в возрасте, бдительности они не потеряли. Остановив меня, принялись расспрашивать, а стоило им узнать, что я сборщик милостыни, то собрались гнать меня взашей, даже несмотря на мою короткую проповедь о грехе гордыни и что они обязательно попадут в ад, если откажут в помощи ближнему. Несмотря на холодную погоду, к воротам, тем временем, подошла группка детей и несколько человек из слуг и замковой дворни, которые стали с удовольствием наблюдать за спектаклем. Наш спор прекратил пришедший слуга, который предложил мне пройти в замок, несмотря на недовольство стражи. Он сразу отвел меня в столовую для прислуги, а моего мула пристроил на конюшню, после чего меня, сытого и отогревшегося, повели на господскую половину. Здесь меня представили довольно приятной женщине, лет тридцати пяти, которую я определил, как компаньонку хозяйки замка, исходя из данных, полученных на проживающих в замке людей. Сразу выяснилась причина, по которой меня приняли в замке: занемог старичок - священник. Когда до владелицы замка дошла весть, что у ворот замка болтается монах с длинным языком, графиня подумала, что, может, именно он прочтет для людей, завтра, воскресную проповедь. Женщина, судя по ее глазам, сначала оценила меня как мужчину, потом стала спрашивать. Я рассказал ей, кто я, потом подал бумагу, которую внимательно изучил подошедший чуть позже мужчина, который, как узнал позже, являлся секретарем графини. Подтвердив ее подлинность, он стал внимательно слушать, не влезая в наш разговор.
   - Значит, вы, брат Себастьян, собираете милостыню для своего монастыря? - спросила меня женщина, хотя до этого несколько минут изучала мой документ, где черным по белому были записаны мои обязанности.
   - Да, милостивая госпожа. Езжу по разным местам и пытаюсь достучаться до людских душ, неся им слово божье. Стараюсь, насколько у меня хватает сил, но при этом не теряю надежды, что придет день, когда люди окончательно отринут греховные мысли и всем сердцем возлюбят господа нашего. Учу их помощи и любви к ближнему, объясняя им один из постулатов нашей матери-церкви: рука дающего да не оскудеет. Люди они ведь разные...
  Еще несколько минут я разглагольствовал на тему любви к богу, пока меня не остановила вопросом женщина:
   - Брат Себастьян, вы не могли завтра прочесть воскресную проповедь?
   - Проповедь? - удивился я. - А где ваш священник?
   - Отец Бенедикт заболел, поэтому не может завтра исполнять свои обязанности.
   - Я всегда готов нести слово божье людям, но мне необходимо будет с ним поговорить. Это возможно?
   - Я отправлю с вами служанку. Ее зовут Жаннет. Она проведет вас к священнику, а потом покажет вашу комнату.
   С этими словами женщина, взяв со стола серебряный колокольчик, позвонила. На мелодичный звон дверь открылась и на пороге показалась еще одна, средних лет, женщина. Круглолицая, щечки-ямочки, улыбчивая и судя по ее веселому взгляду, брошенному на меня, довольно жизнерадостная особа.
   - Что прикажете, госпожа?
   - Проводи монаха к отцу Бенедикту, но при этом обязательно удостоверься, что тот не спит. Если нет, и он примет его, то после их беседы, проводи брата Себастьяна на гостевую половину. Комнату ему сама выберешь, - объяснила она служанке, что ей нужно сделать.
   - Слушаюсь, госпожа.
   В спальне священника стоял тяжелый, спертый воздух, так бывает, когда окна закрыты, а в комнате долго лежит больной, да еще старик. На большой кровати, под балдахином лежал худой, небольшого роста, старичок. Редкие седые волосы, рассыпанные на подушке, лицо, изрезанное морщинами, а вот глаза у него были, живые и любопытные, как у ребенка. Он явно обрадовался гостям.
   - Да пребудет с вами господь, отец Бенедикт, - поздоровался я с ним, потом коротко изложил ситуацию.
   - Значит, брат Себастьян, - теперь он смотрел на меня испытующе. - Молодой, красивый, вдали от монастырских стен, погруженный в мирскую суету. Женщины, вино, золото. Знаю, знаю, ты исповедуешься, затем замаливаешь грехи. Вот только как справиться со всеми соблазнами, которые нас окружают?
   - Вас тоже, отче, мучает этот вопрос? - при этом я сделал вид, что у меня чисто случайно вырвался этот вопрос.
  Священник слабо улыбнулся.
   - Мучал когда-то. Причем очень сильно, вот только ответа господь мне так и не подсказал. Потом пришло время раздумий, и я попытался сам... - дальше речь отца Бенедикта полилась рекой, видно он давно хотел поговорить на тему соблазна и греха. Я сделал вид, что заслушался, а чтобы показать свой интерес, вставлял междометия. Даже не знаю сколько времени прошло, как раздался стук в дверь, прервавший пламенную речь борца с грехами, а спустя несколько секунд в проеме открывшейся двери появилось полное лицо служанки.
   - Отец Бенедикт, прошу прощения, но госпожа хочет видеть нового монаха.
   - Приходите вечером брат Себастьян и мы поговорим с вами на тему воскресной проповеди.
   - Обязательно приду.
  
   ГЛАВА 4
  
   Знакомство с хозяйкой замка и ее дочерью прошло довольно интересно и познавательно, как для них, так и для меня. Будущая жена виконта была молода, свежа и по-детски непосредственна. Я не стал показывать себя святошей, а вместо этого, совсем по-светски, рассыпался в комплементах дамам, после чего занял их галантным разговором. Описывал места, где я бывал, рассказывал о людях, с которыми мне приходилось встречаться, перемежая свои путешествия смешными случаями и страшными историями. Рассказал о слуге дьявола из Буржа, при этом не удержался и соврал, что лично сам видел Сатану, стоящего за его спиной.
   - Я бы, наверно, умерла от страха увидев его красные светящиеся глаза, - с придыханием, негромко сказала девушка, стоило мне закончить свой рассказ.
  Графиня обошлась без комментариев, вместо этого она произнесла короткую молитву и перекрестилась.
   - Ради бога, простите меня, - повинился я. - Мне совсем не хотелось пугать благочестивых дам. Я больше не буду...
   - Нет! Нет, продолжайте, брат Себастьян, - перебила меня графиня. Ее глаза блестели, грудь вздымалась, но при этом было видно, что острое ощущение страха ее почти физически возбуждало. - Нам было страшно, но мы должны знать о злокозненных происках нечистого, чтобы суметь им противостоять.
   "Интересно, как бы ты себя повела дамочка, расскажи я вам дурацкую страшилку про черную руку?".
   - Полностью согласен с вами, госпожа. Дьявол довольно искусен в разных хитростях. Вы слышали о дьявольской серебряной монете?
   - Это очень страшная история? - сразу поинтересовалась дочь графини, намного более впечатлительная, чем ее мать.
   - Совсем нет, - успокоил я девушку. - Просто хочу показать, насколько дьявол хитер и коварен. Эта монета появляется в полнолуние, сразу после дождя и обязательно рядом с каким-нибудь кладбищем. Если посмотреть в такую лужу, то на дне будут видны сверкающие серебряные монеты. Они получаются из лунного света и черного колдовства. Не вздумайте сунуть в воду руку и взять их. Это дьявольское наваждение сможет оставаться монетой только у вас в руках, но стоит ей расплатиться, как коснувшись пальцев торговца, сразу превратится в воду. Люди, увидев подобное, сразу объявят вас слугой дьявола, а потом сожгут живьем на костре.
   Вечером, перед тем как отойти ко сну, я проанализировал как свое поведение, так и его обитателей, после чего решил, что пришелся ко двору. Священник, когда я его навестил вечером, передал мне библию и листок с пометками на тему: семь смертных грехов. Утром, рано встав, еще раз прошелся по проповеди и решил, что все должно неплохо прозвучать. Пройдя сквозь толпу народа, я забрался на навесную галерею - амвон замковой часовни, положил перед собой библию с пометками и стал ждать хозяйку замка. Собравшийся народ, а особенно женщины, стал негромко обсуждать нового, молодого и красивого, священника, но стоило появиться и сесть на свои места графине со свитой, как наступила тишина.
   Считаю, что с этим делом я успешно справился, тем более что в свою речь я вплетал простонародные выражения, чем заслужил благодарность простых людей. Особым красноречием я не блистал, но при этом сумел привлечь внимание людей, тем более что заранее наметил отдельные места и эмоционально выделил их в своей речи. Симпатичная внешность молодого монаха и яркая, а главное, понятная для простого человека, проповедь, принесли мне уважение всего населения замка. Правда, потом графиня укорила меня за то, что я использовал в своей возвышенной и поучительной речи простонародные выражения, но это было сказано мягко и как бы вскользь. Судя по некоторым намекам, я явно заинтересовал хозяйку замка, причем как мужчина.
   - Брат Себастьян, я бы хотела, чтобы вы меня исповедовали сегодня, после ужина. Хочу лечь спать без тяжести грехов на душе.
   "Ишь как у тебя глазки блестят, сестра. И грехи мы, конечно, замаливать будем в постели. Грешить и замаливать. Я не против. Женщина ты, конечно, приятная, вот только как на это дело твой брат посмотрит? Нет, портить с графом отношения мне не с руки. Уж извини, подруга".
   - Простите меня, госпожа, что я не сразу передал вам это письмо. Все ждал момента, когда мы остаемся наедине. Прошу вас, возьмите.
  Мои слова "останемся наедине" ей явно понравились, но стоило графине взять письмо и рассмотреть печать, как ее настроение резко поменялось. Сломав печать, она быстро пробежала глазами письмо, после чего бросила на меня гневный взгляд оскорбленной до самой глубины души женщины.
  Вместо красавчика-монаха в постели она получила шпиона своего братца. Подлая тварь! Именно это было написано на ее пылающим от гнева лице. Графине явно хотелось высказать то, что она думает обо мне и своем брате, но она сдержалась, и гордо вздернув подбородок, ни говоря ни слова, жестом указала мне на дверь. Чтобы подчеркнуть, что хозяйка замка оказалась мною недовольна, я не получил приглашения на обед, чему, честно говоря, был только рад. Бродил по замку, разговаривал с людьми, выслушивая их горести и радости. Успокоил сапожника, принявшего избивать свою жену, выпил кружку вина с солдатами в казарме, принял исповедь у одной из ткачих, а между разговорами и душеспасительными беседами вскользь интересовался будущей свадьбой. Как оказалось, эта тема довольно сильно занимала умы замкового люда, поэтому разного рода сплетни и слухов на меня вывалился целый ворох. Осталось найти во всей этой куче зерно истины. Единственное, что во всех рассказах сквозило, и настораживало, непонятное для людей поведение жениха. Вместо того, чтобы постоянно оказывать девушке все знаки внимания, его визиты ограничились всего двумя приездами в замок будущей жены, несколькими совместными прогулками на свежем воздухе и дорогими подарками. Впрочем, большинство рассказчиков сходились на том, что сдержанность молодого человека идет от его изысканных манер и хорошего воспитания виконта. Кроме этого, в народе еще ходил слух, что виконт принял какой-то обет, который влияет на его общение с девушкой.
   "Так, может, он болен? Хм. Тогда зачем затевать спектакль со свадьбой? Нет, надо сначала его увидеть. Посмотреть на его окружение, а потом прикидывать варианты".
   Недовольство графини длилось недолго, и за пару часов до ужина меня пригласили в ее кабинет. Горящий камин, изящный кувшинчик с вином, и сидящая в мягком кресле, приятная женщина. Вот только это было не любовное свидание, а тайное совещание. Хозяйка замка не только подтвердила все слухи, но и добавила новые, довольно интересные, подробности. Пусть она узнала их из не совсем достоверных источников, но они уже не выглядели пустыми сплетнями. По большей части эти новости графиня узнавала от гонцов, которые привозили дорогие подарки. С ними уважительно обходились, вкусно кормили, изрядно поили, после чего расспрашивали о новостях, как протекает жизнь в замке, о здоровье его владельцев. Люди, в хорошем настроении, да в подпитии, частенько бывают разговорчивыми, а особенно если им запрещено говорить. Именно из их слов графиня узнала, что около двух месяцев назад в замок виконта приехало трое монахов, которые ни с кем ни разговаривали, кроме виконта и его матери. Пробыли они в замке двое суток, затем уехали обратно, а спустя неделю неожиданно уехал виконт, в сопровождении двух слуг. Официально было объявлено, что он дал обет и отправился в паломничество. Его не было месяц. Если до поездки ходил грустно-задумчивый, то по его возвращении слуги и дворня отметили его хорошее настроение. Где он был, слуги, сопровождавшие его, толком не могли ответить, так как в монастыре, куда они приехали, их сразу разделили. Только вот спустя неделю, один из двух слуг, сопровождавших молодого хозяина, таинственным образом исчезает, а в замке стали говорить о появившемся призраке Серого Монаха, которого не видели уже много лет. После короткого совещания, мы решили, что надо напроситься в гости в замок Морсеров. Осталось придумать вескую причину. Вот только выдумывать ничего не пришлось, так как спустя сутки в замок прибыл один из слуг виконта с приглашением на охоту. Графине и его дочери предлагалось посмотреть, как виконт поразит секача, после чего поехать в замок жениха, где по случаю дорогих гостей будет устроен пир. Графиня дала согласие.
   Ради этого случая виконт прислал закрытый возок, оббитый, для тепла, медвежьими шкурами, с двумя людьми для услуг. Помимо этого, в возке лежали два толстых теплых плаща, с меховыми подкладками. Погода, похоже, тоже решила присоединиться к празднику, убрав с небосвода серые тучи. Мне было интересно, ведь на охоте я был впервые в жизни, хотя и состоял в должности ловчего при королевском дворе. Нам определили место недалеко от поляны, куда намеревались выгнать зверя. Мы еще издали слышали, как загонщики орали и трубили в рога, гоня кабана на охотников. Со временем звуки становились все громче и оглушительнее, пока свора собак с загонщиками, взметая за собой облака снежной пыли, не выгнала зверя на большую поляну, где его уже ждал Жерар де Морсер. Хотя тот стоял один, но в метрах тридцати за ним находилось несколько слуг с рогатинами и арбалетами, готовые в любую секунду прийти на помощь. В руках у виконт держал короткое и тяжелое, с широким наконечником и перекладиной, поперечной древку, копье. Древко было обмотано ремнем, чтобы не скользили руки, а поперечная перекладина обеспечивала безопасную дистанцию, если кабан останется жив после первого удара копьем.
   Выскочивший из леса вепрь, вдруг резко остановился, подняв вверх клыкастую башку, несколько секунд нюхал воздух. Несмотря на то, что на подобной охоте я никогда не был и не знал повадки этих животных, мне было известно из многочисленных рассказов, что зрение у кабана плохое, зато слух и обоняние - отменные. В следующее мгновение, зверь, сорвавшись с места, несмотря на снег, серой молнией рванулся в сторону виконта. Удар острым наконечником попал точно в грудь вепря. Рана была, возможно, опасной или даже смертельной, однако кабаны обладают уникальной живучестью, а уж про силу и говорить нечего. Вепрь яростно завизжал и рванулся в сторону, вот только вильнув в сторону, он рванул копье с такой силой, что виконт не удержался на ногах и завалился на бок. Меня поразила эта картина. Кабан не только не хотел умирать, он явно намеревался разорвать на клочки причину своей боли. Не знаю, насколько был опытен виконт как охотник, но храбрости ему не занимать. Он не выпустил копье из рук, просто прижал его торец к земле, и когда озверевший секач, снова рванулся к нему, то просто нанизался на него. Даже сейчас, залитый кровью, зверь еще какое-то время продолжал напирать на охотника, но спустя несколько секунд кабан захрипел, а потом рухнул на бок. Виконт вскочил на ноги, выхватил нож, подскочил к умирающему зверю, несколько раз ударил его ножом в шею, после чего выпрямившись, посмотрел в сторону возка. Кровь на снегу, лающая свора собак, рвущаяся к зверю, радостные крики людей и герой-охотник, шагающий по снегу в сторону возка, возле которого стояла его невеста. Эта была из тех ярких картинок, которые остались в моей памяти навсегда. После шумный поздравлений трофей был положен на сани и наш кортеж направился к воротам замка, где нас уже встречали.
   "Почти королевский прием, - подумал я, когда увидел дюжину конных воинов в начищенных доспехах, выстроенных по обе стороны от ворот, их начищенные доспехи и толпу слуг, которые бросились к нашему возку, стоило тому остановиться. Стоило виконту спрыгнуть на землю, как входные двери широко распахнулись и на пороге показалась графиня со свитой. Кивком головы она приветствовала сына, а в следующее мгновение ее губы расползлись в доброжелательной улыбке при виде гостей. Жерар де Морсер быстро подошел к экипажу и подал руку, помогая выйти графине, а затем ее дочери, причем руку Луизы он держал довольно долго. Проводив их к своей матери, виконт, встал в стороне, пока его мать приветствовала дорогих гостей. Впрочем, высказанные любезности были краткие, так как на холоде никто дорогих гостей держать не собирался, но при этом, как мне показалось, довольно доброжелательные. Виконт извинился, что не провожает своих дорогих гостей дальше, так как ему надо сменить охотничий наряд на праздничный, после чего ушел, сопровождаемый слугами. Нас, тем временем, проводили в гостевые покои. При этом сразу предупредили, что как только мы приведем себя в порядок, графиня нас сразу примет, а сам виконт будет чуть позже, так как ему надо время, чтобы привести себя в порядок.
   Так как переодеваться мне не надо было, я устроился за столом в своей комнате, тихонько потягивал подогретое вино и пытался разложить все факты, которые я сегодня отложил в своей памяти. Впечатление от виконта у меня осталось неплохое. Приятной наружности молодой человек, девушкам такие нравятся, находящийся в отличной физической форме, судя по его схватке с вепрем. За время пути, когда он ехал рядом с нашим возком и вел довольно галантную беседу со своей невестой, оказалось, что парень не чужд галантности, читает рыцарские романы и даже имеет склонность к стихосложению. Молодые люди нашли знакомые им обоим стихи какого-то поэта и даже попытались спеть их дуэтом. В его взглядах легко читалась любовь к девушке, которая заставляла гореть щечки Луизы и счастливо улыбаться.
   "Они явно увлечены друг другом, - подумал я и бросил взгляд, на, закутанную в меха, ее мать. Мы обменялись взглядами, но сказать друг другу пока было нечего.
   О вдове де Морсер и сопровождающих ее лицах я частично был знаком со слов матери Луизы. За пять минут, пока высокородные дамы обменивались пышными и высокопарными фразами, я мельком прошелся по лицам, которые ее сопровождали. Пара дворян из ее ближних вассалов, священник, усатый вояка в броне, дама-компаньонка, видно ее ближайшая подруга. На заднем плане просматривались несколько дам различного возраста и четверо мужчин, похоже, из породы блюдолизов. Так как все внимание людей концентрировалось на двух основных гостьях, по мне скользнуло лишь несколько взглядов, да и то, с оттенком любопытства. Правда, сама хозяйка замка и ее подруга уделили мне чуть больше внимания, подозревая, что графиня взяла с собой не просто так этого молодого и красивого монаха. И исповедует, и постель согреет. Это было заметно по легкой, но язвительной усмешке дамы-компаньонки, причем она это сделала напоказ, после того как она окинула меня взглядом. Я же всем своим видом старательно изображал смиренность, при этом изображая на лице улыбку, которая должна была показать мою доброжелательность и любовь ко всему окружающему миру. Вот только среди взглядов, бросаемых на меня, я все же выделил один: острый, осторожный, оценивающий. Поймал я его боковым зрением, когда дворянин, которого я сначала отнес к лизоблюдам, посчитал что я не смотрю на него.
   "Местная контрразведка? - спросил я себя и тут же сам ответил. - Скорее всего. Взгляд цепкий, внимательный. Молодец. Хорошо шифруется. Стоит в задних рядах, да физиономия простецкая. Взглядом скользнешь, не зацепишься".
  Средневековый замок - это государство в миниатюре. Феодал и его приближенные наверху, а под ними стоят слуги, стражники и замковая дворня, то есть основная масса населения замка. Тут надо знать, что думает народ, а то не успеешь опомниться и нож в спине торчит. При любом хозяине замка всегда находился доверенный человек, который занимался тем, что выслеживал инакомыслящих и вербовал шпионов. Да и доносы в это время были широко развиты. Доносили чтобы расправится с более удачливым соперником или избавиться от долга. В замке донос был способом выслужиться, получить монету-другую или теплое местечко. "Контрразведчики" легко вербовали людей, а затем фильтровали полученные сведения и выбирая из них достойные, доводили уже их до ушей хозяев замка. В основном доносы были о пустяках и заканчивались для проштрафившегося человека плетями на конюшне, но бывали случаи, когда виновный оказывался в замковом подвале, в компании палача. Средневековый человек был подвержен страстям, легко поддаваясь чувствам. Верность, дружба и любовь, в эти славные времена, шли бок о бок с обманом, коварством и слепой яростью.
   Я отметил этого неприметного дворянина для памяти. Сегодня мне предстояло много, причем, лихорадочной, работы. Слишком многое надо успеть за неполные сутки, если я хочу хоть что-то прояснить для себя по этому делу. Причем надо учитывать окружение незнакомых мне людей, которые не будут разговаривать со мной просто так, пусть даже я в рясе и с дружеской улыбкой на лице. В основном я рассчитывал на длинные языки, которые развяжутся после пира. Для начала я быстро перебрал в памяти свиту графини.
   "Подруге хозяйки замка, Мари де Бельвиль, где-то за сорок с лишним лет. Судя по всему, ее интерес ко мне явно не платонический. Если задрать юбку, да умело направить разговор, то она многое сможет рассказать о своей подруге и ее сыне. Вот только на это нужно хотя бы пару дней, которых у меня нет. Начальник охраны, толстяк с носом пьяницы, как источник информации отпадает, а вот священник мне интересен. Не старый, вот только почему-то не лучится бодростью и радостью. Мешки под глазами, да и вид нездоровый. Еще бы неплохо с кем-нибудь из лизоблюдов поговорить. Эти типы хорошо на деньги клюют, правда, при случае сдадут меня легко, без зазрения совести. Ладно, будем работать с тем, что есть".
  Естественно, я не рассчитывал, что хозяева замка позовут меня, вместе с высокими гостями, на светскую беседу, да и кто я такой? Простой монах, которого привезла из-за какой-то блажи графиня, и скорее всего, для постельных утех. А вот на праздничный ужин обязательно пригласят, правда, посадят где-нибудь в самых дальних рядах, вместе с лизоблюдами.
   "Пока у меня есть время, надо пройтись, попробовать поговорить с людьми, авось что-нибудь и сболтнут дружелюбному монаху".
  Сказано - сделано. Поднявшись, набросил на плечи теплый плащ, подошел к двери. Выйдя в коридор, я сразу услышал приглушенную расстоянием музыку, идущую из западного крыла замка, где жили хозяева замка. За время моего пребывания в средневековье я, в достаточной степени, изучил внутреннюю архитектуру и расположение помещений замка, обычно стандартных, поэтому без труда сориентировался и направился к выходу. Не успел выйти, как увидел суетящихся слуг. Сильные парни, пыхтя и отдуваясь, выкатывали из подвала бочки с вином. Мимо меня прокатил тележку в направлении кухни, с домашней птицей, подросток в белом фартуке. Связанные куры заполошно кудахтали, а гуси тянули в стороны клювы и зло шипели. Затем мимо меня почти пробежала женщина средних лет, неся кипу постельного белья.
   Перейдя с хозяйской части в замковый двор, я стал притяжением любопытных взглядов замковой дворни. Новый человек в замке - это событие. Несколько женщин, стоявших у колодца, которые о чем-то оживленно болтали, при виде меня резко замолчали, но уже спустя минуту снова заговорили, но при этом стали подталкивать друг друга и хихикать. Дверь казармы широко распахнулась и из нее вышла группа солдат, судя по броне и оружию в руках, они шли сменять своих товарищей на постах. Наткнулся я и на взгляд кузнеца, стоявшего в открытых дверях мастерской. Он, видно, вышел подышать свежим воздухом, а тут я. Чуть улыбаясь и слегка кивая головой, как бы приветствуя здешних обитателей замка, я направился к часовне. Говорить с дворовыми людьми было не только бесполезно, а даже опасно. Если в замке "нечисто", о таком разговоре сразу же будет доложено "контрразведчику". Зато зайти в часовню или поговорить с местным священником для монаха вполне естественно. Мне повезло, священника я нашел на рабочем месте. Он молился в одиночестве. Это было, по меньшей мере, странно. Священники, жившие в замках, по большей части, входили в узкий круг доверенных лиц хозяев, им нередко доверялись тайные помыслы, с ними часто советовались, поэтому он должен был сейчас сидеть за пиршественным столом, а вместо этого стоит на коленях в холодном помещении, сложив руки в молитвенном жесте. На его лице, освещенном тусклым светом нескольких свечей, написано страдание. Стоило мне войти, как он резко обернулся, а потом поднялся на ноги.
   - Да пребудет с вами Господь, отче.
   - Брат Себастьян? - несколько удивленно спросил он, так как, похоже, разделял общее мнение насчет моей особы.
   - Решил побыть наедине с богом, вдали от мирской суеты, - сразу ответил я на его невысказанный вопрос, после чего постаравшись придать своему лицу и голосу участие и душевность, спросил сам. - Вас что-то гнетет, отче?
  Видно, тут сыграло несколько факторов. Неожиданность вопроса, участие и доброжелательность, которые он прочитал на моем лице, плюс к этому подспудное чувство вины и желание поделиться с кем-то своими сомнениями и тревогами, которые как я понял из его последующих слов, терзали его душу.
   - Боль сжигает мою душу. День и ночь прошу господа о помощи, прошу дать мне совет, как лучше сделать... - голос священника был тусклый и отстраненный, словно он не отвечал мне, а просто произносил свои мысли вслух.
  В следующее мгновение откровенность священника иссякла, а на лицо легла мрачная тень. Ему очень хотелось выговориться, переложить часть бремени на чужие плечи, но тайна исповеди сомкнула его уста.
   - Я есмь ничто, - отрешенно, словно про себя, произнес я, - и не желаю для себя иной участи, нежели та, что ты, Господи, назначил мне.
  Священник вопросительно посмотрел на меня. Он, скорее всего, понял, что я имел в виду, но хотел подтверждения.
   - Уповайте на Господа, отче. Он, отделивший свет от тьмы, сумеет дать вам ответы на мучавшие вас вопросы. Даже скажу больше. Вы их знаете, просто еще не пришли к их пониманию.
   - Я их знаю, но не пришел... к их пониманию, - задумчиво повторил за мной монах.
  Он явно пытался, прямо сейчас, найти смысл в моих словах, так как забормотал, прокручивая свои мысли вслух: - Как я могу судить... Грешник или... Может господь назначил ему участь... Если это правда, то он сам должен...
  В следующее мгновение, его рассеянный взгляд, до этого устремленный в пространство, стал осмысленным. Священник посмотрел на меня и сказал: - Мне действительно надо подумать.
   - Идите, отче, думайте, а я буду молиться за вас.
   - Благослови вас господь, брат Себастьян.
  Я опустился на колени прежде, чем хлопнула тяжелая дверь. Сложив руки в молитвенном жесте и шевеля губами, принялся прикидывать, что мне только что стало известно.
   "Есть тайна, связанная с хозяевами замка, причем не уголовного характера, так как планами разбоя или убийства с исповедниками обычно не делятся. Грешник? Виконт. Как он сказал: господь назначил ему участь. Он явно имел в виду Жерара. Еще был приезд монахов, после чего виконт ездил в какой-то монастырь. Причем пробыл там почти месяц. Что он там делал? Лечился? Вроде со здоровьем у него проблем нет, вон какого зверя сегодня взял, да и всю дорогу до замка вполне нормально себя вел. Тогда в чем дело? Скрытый псих? Маньяк-убийца? Вот только об этом сразу стало бы известно, но народ молчит, да и пропал только один слуга. Да и не вяжутся эти варианты с обликом виконта. Хм. Может дело не в нем, а в его матери? Дьявол, как здесь холодно. Все, пора идти, - я поднялся с колен.
  Не успел я выйти из часовни, как порыв холодного и сырого ветра, забравшийся под плащ, заставил меня передернуться всем телом. Только сейчас я понял, что промерз насквозь. Мне сейчас ничего так не хотелось, как тепла и кружки подогретого вина со специями. Ни на замковом дворе, ни на хозяйской половине замка людей сейчас почти не было. Холод заставил людей убраться в тепло, только стояла стража у ворот, да часовой на башне, закутанный в теплый плащ, напоминал нахохлившуюся ворону. Оказавшись в замке, пока шел, прислушивался к звукам, несущимся из господских покоев. Звучала музыка и были слышны звонкие голоса, произносящие что-то нараспев.
   "Господа музицируют, - усмехнулся я.
  Я не знал, что для того, чтобы угодить своей невесте, виконт собрал в замке полтора десятка поэтов и устроил поэтические состязания. Сейчас они завершались. После их окончания девушка должна была вручить награду, кошелек с деньгами, наиболее способному поэту. Потом, по праздничному расписанию, должен быть отдых, предшествующий большому пиру, назначенному на вечер.
   Поднявшись в гостевое крыло, я встретил в коридоре мальчишку-пажа и попросил его отправить ко мне слугу или служанку, а чтобы он не пропустил мимо ушей мою просьбу, дал ему мелкую монетку. Довольный паренек, чуть ли не в припрыжку, убежал, а я отправился в свою комнату. В помещении было не то, чтобы совсем холодно, но довольно прохладно. Никаких общих обогревательных систем в замках, за исключением каминов, в замках не было, да и те находились в определенных помещениях, таких, как кабинет, зал для приема гостей или кухня, где находился очаг, занимавший половину стены, чтобы можно было готовить сразу несколько блюд. Холод, идущий от каменных стен, в какой-то мере снижали деревянные панели и висевшие на них гобелены. Ждать пришлось долго. Я даже успел согреться, отжавшись от пола сотню раз.
   - Войдите! - крикнул я, на раздавшийся, наконец, осторожный стук в дверь.
  Дверь открылась и на пороге показалась служанка, женщина лет сорока. Миловидное лицо, плотная, широкая фигура и хорошо пошитое, пусть из грубой ткани, платье. При этом она явно не походила на господскую прислугу.
   "Из кухни? Прачка?".
   - Господин? - робко спросила она.
   - Тебе кто сказал ко мне прийти?
   - Так, Жак и сказал, - растерянно произнесла женщина, а потом вдруг всплеснула руками и неожиданно вскрикнула. - Ах, ты мелкий гаденыш!
  Я уже понял, что случилось. Парнишка оказался шутником дурного толка.
  Не успел я рот открыть, как женщина резко покраснела и принялась сбивчиво извиняться: - Господин. Я не вам... Господи! Это все паршивец Жан...
   - Да я все понял, милая женщина. Успокойся. Этот недостойный отрок грубо пошутил, что весьма недостойно поведения молодого человека. Обман - это мелкий грех, но и он заслуга дьявола.
   - Ох! - женщина словно только сейчас заметила мою рясу. - Простите меня, отче.
   - Ничего страшного, добрая женщина, - я изобразил добрую улыбку, а голосу постарался придать как можно больше душевности. - Я монах, а не священник. Брат Себастьян. Так кем ты работаешь в замке и как тебя зовут?
   - Луиза, брат Себастьян. Я портниха, - судя по тому, что черты лица разгладились, женщина поняла, что ничего страшного не произошло и успокоилась. - Этот мелкий шкодник встретил меня в коридоре и говорит, что господину нужно залатать дырку в одежде. Иной раз такое уже бывало.
   "Что ж, этот мелкий паршивец оказал мне неплохую услугу. Будем работать".
  Не успела портниха еще извиниться и уйти, как оказалась под влиянием молодого и красивого монаха. Я постарался расположить женщину к себе мягкими интонациями голоса, проникнутыми душевностью, добротой взгляда и весьма живым интересом к ее жизни. Спустя двадцать минут я много чего узнал о ее жизни. О муже-конюхе, любителе выпить и пустить в ход кулаки, о скорой свадьбе старшей дочери и о проказах младшей дочурки. За вопросами о ее жизни и работе я постепенно вытянул из нее все последние новости и слухи, которые ходили в замке. Закончили мы разговор краткой молитвой.
   - Да пребудет с тобой господь, добрая женщина, - попрощался я с ней после разговора.
   - Благодарю вас, брат Себастьян. Ваши слова дошли до моего сердца. Знаете, я... словно душой воспарила к небесам. И ради бога, не беспокойтесь, сейчас я пришлю кого-нибудь из служанок.
   "Повезло. Если ближних слуг, возможно, предупредили, чтобы не болтали языком, то дворню - нет".
  Еще спустя десять минут прибежала служанка с вином и закуской. За это время я выстроил факты, слухи и домыслы, которые узнал, в одну цепочку. Нового мне портниха ничего не сказала, только подтвердила то, что мне довелось слышать раньше.
   "Все-таки все упирается в молодого хозяина замка. Только в чем его тайна? Пропал один из его доверенных слуг, оруженосец Гийом Бувье, с которым он ездил в монастырь. Странно, почему никто не знает название монастыря. Пропал он через несколько дней после того, как виконт вернулся в замок. Как сказала портниха, он был жадный и заносчивый тип. Был и исчез. По местным слухам, его забрал призрак Серого монаха, который снова появился в замке. Как-то он вовремя появился. Полсотни лет его никто не видел, а тут раз и выскочил. Понятно, что оруженосца убрали, и даже могу предположить за что его убили. Он что-то узнал и потребовал деньги, а призрака придумали, чтобы убирать всяких болтунов, если такие снова появятся, чтобы оградить тайну виконта".
  Служанка, в подтверждение моих мыслей, держалась сухо и на разговор не шла. Когда она ушла, я закусил ветчиной и паштетом, выпил пару стаканов вина, после чего лег поспать пару часов, так как знал, что подобные пиршества обычно тянулись до глубокой ночи.
  
   ГЛАВА 5
  
   В большом зале, где полстены занимал ярко горящий камин, для праздничного пира уже стояли столы, изображая букву "т". Во главе "поперечины" будут сидеть хозяева и именитые гости, а за "ножкой" - остальные приглашенные, и я в том числе. На стенах, в металлических упорах, пылали факелы, на над столами горели "люстры" - четыре больших металлических обода, с установленными над них свечами. Каменные стены частично закрыты деревянными панелями и гобеленами. Когда я пришел, только рассаживались первые гости, по залу метались слуги, а в дальнем углу, сбившись в кучу, музыканты настраивали свои инструменты. Оглядевшись, я, неторопливо подойдя к самому дальнему концу стола, сел на скамью. На столе уже лежал хлеб, стояли глубокие миски с соусами, на серебряных блюдах лежали нарезанные колбасы, ветчина, паштеты. Вереницами протянулись вдоль всей длины стола кувшины с вином. Именитых гостей-дворян, претендующих на места в начале стола, рассаживал дворецкий, торжественно объявляя имя каждого из них. Постепенно зал заполнялся вновь прибывшими гостями, встречались знакомые, заводили разговоры, а в одном случае даже попытались поругаться. Судя по всему, это были какие-то старые обиды, но ссоре не дали вспыхнуть, разведя неприятелей по разные стороны. Шум за столом становился все громче. Сыпались грубые шуточки, шли разговоры, кто-то рассказывал смешную историю, дамы громко смеялись, музыканты играли какую-то тихую мелодию. Спустя какое-то время торжественно появились хозяева замка со своими личными гостями. После короткой приветственной речи хозяйки замка и ответных восторженных криков гостей - пир, наконец, начался. Громко заиграла музыка, слуги начали вносить блюда с горячей едой. Главным блюдом стола, естественно, стала добыча виконта - кабан. Гости ели, пили, произносили здравицы в честь хозяев. Если в начале пира на меня еще бросали взгляды приглашенные на пир соседи Морсеров, что этот незнакомый монах здесь делает, то после ряда опрокинутых кубков, собравшиеся за столом люди просто радовались жизни. Пили вино, ели мясо, слушали менестрелей, смеялись шуткам артистов. Я ел и очень осторожно наблюдал за виконтом, стараясь никак не выдать своего интереса. Причина была проста: напротив меня сидел "контрразведчик". Причем сел он не просто так: меня взяли под наблюдение. Из чего можно сделать только один вывод: мой разговор со священником, посвященным в тайну виконта, не остался не замеченным. Это стало еще одним, уже окончательным подтверждением тому, что все упирается в виконта. Особого внимания он мне не навязывал, но при этом как бы ненавязчиво задавал вопросы, пытаясь выяснить кто я такой и какое отношение имею к графине де Анжен, а заодно пытался напоить меня. Вот только вино я только пригубливал во время здравиц, а пил воду из кувшина, стоящего рядом со мной, к тщательно скрываемому неудовольствию "контрразведчика", чье имя я наконец узнал. Этьен Руссо.
   "Обеспокоен. Судя по его настойчивости, у нас с ним еще один разговор состоится".
  Вот только каким он выйдет, с позиции силы или обойдутся угрозами, я не знал. Я не думал, что меня собираются убить, но если тайна являла прямую угрозу для хозяев замка, то такой вариант нельзя было скидывать со счетов.
   Судя по всему, Жерар де Морсер вел себя, как обычный молодой человек. Шутил, смеялся, правда, от танцев отказался, заявив, что немного потянул ногу на охоте и не хочет выглядеть смешным и неуклюжим. Единственное, что меня несколько удивило, так это как сидели за столом хозяева и гости. По местным обычаям обычно сажали молодых людей, как будущих мужа и жену вместе, посредине стола, а они почему-то оказались сидевшими по разным сторонам стола. Когда гости уже прилично напились и веселье захлестнуло их с головой, я поднялся и ушел к себе.
   Вернувшись в комнату, я занялся приготовлениями к приходу возможных гостей. На кровати была свернута "кукла", а сам я устроился за креслом с высокой спинкой. Я до сих пор не знал в чем заключается тайна виконта, но рассчитывал, что незваные гости, если, конечно, появятся, дадут мне ответ. Вероятность их появления колебалась в районе 50%, то есть зависела насколько им важно сохранить тайну виконта.
   Сначала раздался металлический щелчок замка, затем послышался легкий скрип открываемой двери. Я осторожно выглянул из-за спинки кресла.
   "Двое. Разберусь".
  Глазам двух ночных гостей предстала мирная картина. В тусклом свете, наполовину сгоревшей свечи, видна была часть кровати, на которой лежал, накрытый одеялом, человек. Они увидели то, что хотели видеть. Одним из них, как я и ожидал, являлся "контрразведчик". Второго, широкоплечего верзилу, с дубинкой в руке, я еще не видел. Стоило им приблизиться к кровати, как я встал и в один скачок оказался за спиной здоровяка, а в следующее мгновение кастет с силой упал ему на затылок. Верзила то ли хрюкнул, то ли рыкнул, после чего рухнул на пол. Второй незваный гость резко отпрыгнул в сторону, одновременно разворачиваясь в мою сторону. В его руке тускло блеснул кинжал.
   - Пришли узнать: как мне спится? - насмешливо поинтересовался я у него.
  "Контрразведчик" явно не ожидал подобного поворота, поэтому сейчас судорожно пытался понять, что ему делать и что говорить.
   - Ты кто? - наконец, после тяжелого молчания, спросил он меня.
   - Монах. Разве не видно?
   - Ты убил...
   - Пока нет, но если понадобится, то добью, не задумываясь. Все теперь зависит от тебя. Скажешь правду, договоримся, нет, пеняй на себя, - говорил я равнодушно и спокойно, даже с ленцой, делая все, чтобы у моего ночного гостя создалось впечатление, что его жизнь висит на волоске.
   - Ты монах! Ты не посмеешь!
  Судя по его истерическим выкрикам и испугу, проступившему на его лице, мои слова, тон и выражение лица его проняли в достаточной степени.
   - Я не монах. Так я услышу от тебя правду или нет?
   - Ты ничего от меня не узнаешь! - вот только в его голосе не было ни твердости, ни уверенности, которые должны были соответствовать этому заявлению. В следующий миг кастет с силой ударил его в грудь. Шок от резкой боли заставив на мгновение растеряться и отступить на шаг, а дальше уже было дело техники. Спустя минуту, он уже стоял на коленях, безоружный, с вывернутой назад рукой. Перехватив левую кисть Руссо, закрутил ему руку так, что тот оказался спиной ко мне, после чего стал выкручивать ее до тех пор, пока из его глотки не вырвался сдавленный стон.
   - Мне нужна правда, а чтобы ее получить я буду ломать тебя. Пальцы, руки, ноги, но ты мне все расскажешь, - я говорил негромко, учитывая третьего человека за дверью, но в моем голосе явственно звучала холодная решимость сделать то, что обещал.
   - Я не могу. Это не моя тайна. Меня убьют!
   - Ты свой выбор сделал, - и я резко рванул его руку вверх.
  Силы воли Руссо хватило на двадцать минут. Знание нахождения нервных узлов, а также практика в проведении экспресс-допросов быстро дали себя знать. Не знаю, кем я сейчас в его глазах выглядел, но в них читался дикий ужас.
   - Не надо... больше. Я все... скажу.
  Для меня вся эта история показалось дикой и надуманной, а вот для людей этого времени, к сожалению, являлась пусть страшной, но довольно жизненной ситуацией. Сказывалась разница в мышлении. Еще бы, в пятьсот лет.
   Три года назад, отправившись за военной славой, молодой Жерар де Морсер влюбился в красивую девушку - простолюдинку. Были страстные ночи и признания в любви - виконт погрузился с головой в любовный водоворот. Вот только красавица горела не любовью, а местью, за то, что ее когда-то так же заразили проказой. Когда она открыла виконту свою страшную тайну, Жерар чуть не сошел с ума. Отвергнутая любовь, предательство и страшная болезнь. Он даже хотел покончить с собой, но молодость и желание жить перевесили, к тому же узнав как можно больше о проказе и не найдя признаков, решил, что все еще может обойтись. Вернувшись домой, он колебался какое-то время, но затем все же признался матери в том, что с ним случилось. Графиня оказалась сильным человеком и достойно приняла этот удар, к тому же никаких признаков болезни у сына не обнаружилось. Они посчитали, что беда прошла стороной, но со временем они узнали, что болезнь, по большей части, сразу не проявляется. В зависит от внутренних болезней и общего здоровья человека. Некоторым она обезображивает лицо и тело за несколько месяцев, а другие годами носят в себе ее зловещие симптомы. Надеясь на лучшее и боясь стать изгоями, мать и сын тщательно хранили свою тайну. Когда прошло полтора года, а виконт окончательно уверовал, что полностью здоров, он встретил на прогулке Луизу. И влюбился. Вот только спустя месяц после их знакомства у Жерара на плече появилось серое шероховатое пятно. Страшный признак болезни. Виконт не хотел терять свою любовь и решил бороться за свое счастье. Он где-то узнал, что в одном из монастырей есть чудодейственные мощи, которые исцеляют от разных болезней, в том числе от проказы. После чего в замок были приглашены монахи из этого монастыря, которые выслушав его просьбу, предложили ему сделку. Они не просто дадут ему возможность молится у гроба святого, но и согласны продать ему частичку мощей, которая, как они обещали, обязательно его вылечит, если сделать ладанку и постоянно носить с собой. Графиня, стоило ей узнать о появившемся признаке болезни, пыталась призвать сына к благоразумию и отказаться от девушки, но виконт уже потерял голову от большой любви и был готов на все, чтобы та стала его женой. Именно он узнал о монастыре и святых мощах, способных дать исцеление от проказы. За то время, пока он находился в монастыре, монахи почти убедили его, что он на пути к исцелению, а частичка святых мощей, которую он будет носить при себе, доведет это до полного лечения. Стоило графине де Морсер узнать о сумме, которую запросили монахи, сначала хотела отказаться от сделки, но сын, валяясь у нее в ногах, сумел упросить ее. Чтобы собрать нужные деньги, им надо было продать треть их лучших земельных владений, а на это нужно было время. Именно поэтому день свадьбы так и остался не назначенным. Оруженосец виконта Гийом Бувье, случайно подслушал один из таких разговоров и попробовал шантажировать графиню. Жадность до добра не довела, за что он и поплатился. Его убили, а затем вывезли из замка в пустой бочке и закопали в лесу. Помогал Руссо в этих делах юродивый, обладающий большой физической силой, которого пару лет тому назад приютила в замке графиня. Роль призрака сыграл "контрразведчик", доверенное лицо вдовы де Морсер, которого пусть и невольно, но пришлось посвятить в эту тайну. Кроме них о болезни виконта знал священник, когда Жерар уповая на милость бога, в приступе отчаяния, признался ему об этом на исповеди. Приказ графини был однозначен: никто не должен был знать о тайне виконта, пока он окончательно не излечится. В противном случае предателю грозила смерть. Когда сегодня Руссо завел разговор со священником, чтобы узнать, о чем с ним говорил пронырливый монах, то увидел, что на его вопрос священник сначала на секунду замялся и только потом сказал, что ничего о болезни виконта не говорил, он решил действовать. В крайнем случае таинственное исчезновение монаха можно списать на призрака, а свидетелей появления Серого монаха найти будет несложно. Конечно, мать невесты будет разозлена и расстроена, но это только на руку госпоже де Морсер, которая, как знал Руссо, была против женитьбы сына. После короткой исповеди шевалье я налил ему стакан вина, который тот с жадностью выпил, затем сел на стул и задумался.
   "Свою задачу я выполнил. Идти к хозяйке замка? Вот только как она отреагирует? Судя по тому, что я видел, это властная, себе на уме, женщина. Сильно любит сына. Сработает инстинкт матери, и я могу оказаться в бочке, как тот оруженосец. Нужна подстраховка. В лице графини де Анжен".
   - Руссо, что сказала графиня, когда отправляла тебя ко мне? - увидев, что тот замялся, ища обтекаемый ответ, я добавил. - Я обещал, что убивать тебя не буду и слово свое сдержу, так что говори правду.
   - Если тебе стало известно о болезни, то... убить, - "контрразведчик" опустил глаза.
   - Так и думал.
  Шевалье, ничего не стал говорить, только кивнул.
   - Когда графиня д"Морсер тебя ждет?
   - Если бы дело сделал, то дождался окончания пира, а только потом пошел к госпоже.
  Тут я заметил, что очнулся юродивый, который что-то коротко промычал.
   - Чего он мычит? - поинтересовался я у Руссо, который сидел, прислонившись к кровати, со скривленной от боли физиономией.
   - Так он же немой, - буркнул шевалье, бросив на меня злобный взгляд.
  Мне хватило десяти минут, чтобы связать незваных гостей лентами, нарезанными из простыни, под мычание юродивого и крики боли "контрразведчика". Выйдя из своей комнаты, я закрыл ее на ключ, после чего направился в покои, отведенные для высокородной гостьи. Найдя камеристку графини, узнал, что ее хозяйка вместе с дочкой вернулись в свои комнаты.
   - Доложи обо мне. Это срочно.
  Спустя десять минут служанка провела меня в спальню графини.
   - Прошу меня простить, ваше сиятельство, за то, что нарушил ваш покой, но дело требует немедленного решения, - после моих слов на лице графини отразилась тревога, смешанная со страхом. - Вы готовы меня выслушать?
   - Что случилось, Клод? Говори быстрее!
  После моего краткого рассказа женщина, все еще не веря, все еще в растерянности, уставилась на меня.
   - Как такое возможно? Я не понимаю. Зачем?
   - Все дело в большой любви виконта Жерара де Морсера к вашей дочери, Луизе.
   - Любовь? Какая любовь?! Он же прокаженный! Моя девочка! Нет! - графиня, стоило ей осознать, что ждало ее дочь, была настолько потрясена, что была готова впасть в истерику. Мне пришлось заставить выпить кубок вина.
   - Мы прямо сейчас собираемся и уезжаем! Агнес! - стоило камеристке показаться на пороге комнаты, как последовал резкий приказ. - Иди собирай вещи! Живо!
   - Ваше сиятельство, не лучше ли поговорить перед отъездом с госпожой де Морсер. Объяснить им свой отъезд. Это их тайна и, я думаю, что будет честным оставить ее им.
   - Такое простить нельзя! Это подлость! Да они просто исчадья ада! Гореть им в гиенне огненной! - еще несколько минут разгневанная женщина никак не могла успокоиться.
  Я не стал перебивать и успокаивать женщину, а вместо этого опустил глаза в пол, придав себе при этом, насколько это возможно, благочестивый и кроткий вид.
   - Ватель, почему ты молчишь?! - перестав ходить туда-сюда, графиня остановилась напротив меня.
  Я поднял глаза.
   - Я свое дело сделал, ваше сиятельство. Дело за вами.
  Женщина зло сверкнула глазами и что-то хотела сказать, но в последнюю секунду передумала. С минуту думала, потом снова вскинула на меня глаза:
   - Даже не знаю, как поступить, Ватель. Что ты посоветуешь?
   - Поговорите с госпожой де Морсер. Думаю, она тоже была против свадьбы. Мы уедем, а она пусть сама поговорит с сыном.
   Спустя час в кабинете хозяйки замка состоялся разговор двух женщин, при котором мне пришлось присутствовать, в качестве посредника. Я ожидал, что графиня де Анжен сорвется в начале разговора и наговорит лишнего, уж больно сильно в ней бушевали эмоции, но все обошлось. Сначала я рассказал, что узнал от Руссо, после чего спросил у хозяйки замка: не хочет ли она что-либо добавить?
   - Нет, - сказала, как отрезала женщина. - Могу ли я надеяться, что вы сохраните нашу тайну?
   - Да, - ответил я за себя и графиню. - Мы готовы дать клятву на библии.
   - Хорошо. Тогда прямо сейчас прикажу позвать нашего священника.
  Увидев меня в кабинете хозяйки священник побледнел, но стоило ему узнать ради чего его пригласили, как лицо приобрело прежний цвет, а на губах появилась улыбка. Он просто не смог ее сдержать, стоило ему понять, что его душевным мукам пришел конец. После того как мы поклялись на библии, графиня де Морсер сказала: - Уезжайте. Прямо сейчас. Прощайте.
  Не успел я, шагая следом за графиней, переступить порог, как меня остановил голос хозяйки замка: - Ты кто, Ватель?
  Остановившись, я обернулся, а затем ответил: - Королевский слуга, ваше сиятельство.
  Губы женщины дрогнули в кривой усмешке: - Как бы то ни было, но все благодаря тебе разрешилось. Держи!
  Я ловко подхватил в воздухе, брошенный мне графиней, довольно тяжелый, кошелек. Коротко поклонившись, развернулся и вышел. Еще спустя полтора часа мы выехали из ворот замка. Нас никто не провожал, за исключением конюха и стражников, стоящих у ворот замка. Сначала сонная и недоумевающая Луиза засыпала мать вопросами, но получив короткий и резкий ответ, что так надо, отстала.
   Вернулись мы в замок уже под утро, после чего все сразу легли спать. Проснулся я раньше графини, которая вышла из спальни только к обеду. За это время я успел перекусить и навестить старичка-священника, который, как оказалось, был большой любитель поболтать. У него в комнате меня нашли и передали приказ явиться в кабинет хозяйки замка. Женщина была бледна, расстроена и в тоже время довольна. В общем выглядела, как человек, который вовремя сумел избежать большой беды.
   - Клод Ватель, ты показал себя достойным человеком в этом... весьма таинственным и страшном деле, поэтому у меня к тебе есть предложение, - женщина при этом внимательно и изучающе на меня посмотрела, видно ожидая моей реакции, но не дождавшись, продолжила. - Может тебя тяготит твоя служба и ты желаешь прожить долгие годы умиротворенно и в достатке?
   - Благодарю вас, ваше сиятельство. Меня вполне устраивает служба у короля, - отверг я, слегка замаскированное, предложение графини о работе.
  Графиня недовольно посмотрела на меня, но потом все же усмехнулась и сказала: - Я рада за его королевское высочество. У него верные и хорошие слуги.
  Она открыла шкатулку, стоящую на столе, достала кошелек и запечатанное письмо, после чего положила их на край стола.
   - Не будь ты, кто ты есть, я могла бы посчитать тебя хорошей партией для своей дочери. Возьми письмо и кошелек, а затем иди.
  Я весьма удивился своеобразной похвале этой сильной и уверенной в себе женщины. Забрав деньги и письмо, я низко поклонился и вышел, а спустя час уже выезжал из ворот замка. Уложившись с заданием за неделю, хотя исходил из большего срока, решил сначала заехать на несколько дней в свое имение, а уже потом двигаться дальше. Сказано - сделано. Ехал я, не торопясь, стараясь держаться торговых караванов и останавливаться на постоялых дворах, стоило сгуститься сумеркам. Было бы жалко потерять большую сумму денег из-за несоблюдения обычных мер безопасности. Переночевал в Провене, где снял рясу и переодевшись в одежду горожанина, отправил гонца к Анри. Негоже видеть людям своего хозяина в рясе, хотя, с другой стороны, у меня не было привычки самовыражаться за счет одежды. В этом я походил на короля, который в повседневной жизни всегда был одет в свой традиционный костюм для поездок, сшитый из грубой серой ткани, или охотничий наряд. Одежда интересовала его лишь с практической точки зрения стороны, для защиты от холода и ненастья. По этому поводу Оливье мне как-то рассказал одну историю, в которой говорилось об отношении короля к пышной и богатой одежде.
   Однажды перед королем появился элегантный рыцарь в великолепном бархатном дублете и тогда Людовик спросил одного из своих советников, кто он такой и тут же получил ответ, что это один из ваших оруженосцев.
   - Он не мой! - воскликнул Людовик. - Я отрекаюсь от него, и моим он никогда не будет. Он одет в шелка и бархат, он красивее меня!
   - И что было дальше? - заинтересованно спросил я.
   - Его величество приказал выкинуть этого дворянина из дворца, заявив, что больше не желает видеть рядом с собой этого напыщенного осла.
  Тогда я посмеялся над этой историей, посчитав это очередной причудой короля, но потом оказалось, что дело так и обстоит. Король правил страной "сидя в седле", разъезжая по французским провинциям, одетый в дорожный костюм. Останавливаясь на обед в какой-нибудь деревне Людовик, диктовал письма секретарям, совещался со своими советниками, а иногда даже вызывал посла, с которым хотел поговорить. В городах король, по возможности, избегал официальных церемоний, останавливаясь у купцов или королевских чиновников. Перед ним не бежали слуги, оповещая всех, что идет король, и за ним не ехала пышная свита из богатых и именитых дворян королевства. В этом мы были схожи. Мне тоже приходилось мотаться по стране выполняя тайные королевские поручения, поэтому я тоже предпочитал быть как можно незаметнее, а в одежде практичность, а не внешний блеск.
   Мой плащ и дорожный костюм, которые привез Анри, были не пышно-вычурными, а обычной, дорожной одеждой. Именно в таком наряде я и подъехал к воротам своего поместья. У широко открытых ворот стояли два охранника. С их плеч свисали тяжелые теплые плащи, один из них, молодой, держал в руке копье, на поясе у него болтался кинжал, а второй, мужчина постарше, лет сорока, положил руку на рукоять меча. Увидев всадников, оба насторожились, так как в наступивших сумерках трудно разглядеть кто едет, но стоило им понять, что один из них Анри, как стражники тут же расслабились, правда, в следующий момент узнав меня, вытянулись во фрунт.
   - Рады видеть, господин. Просим прощения. Вы редкий гость у нас, вот мы сразу вас и не признали.
   - Не оправдывайся, воин, - усмехнулся я. - Оба молодцы. Правильно службу несете.
  Оба стражника гордо выпрямились, на лицах появились довольные улыбки.
  Кивнув им, я тронул поводья. Въехав во двор, оглянулся по сторонам. Зима, вечереет, поэтому народа было немного, все старались, по возможности, сидеть в тепле. Две женщины, стоявшие у колодца, в теплых плащах, набирали воду, а дальше, у сарая, трое мужчин разгружали телегу с дровами. Двери домов замковой дворни были плотно закрыты, за исключением двери кузницы. Из дверного проема шел жуткий грохот и можно было видеть отблески пламени. Анри спрыгнул, затем перехватил повод моей лошади, а следом и я соскочил на землю.
   - Все готово к вашему приему, господин. Сразу идите в гостиную, там должны были натопить. И ванна должна быть готова, как вы велели.
  Посмотрел поверх его головы: из казармы высыпало с десяток стражников, с любопытством сейчас глядящие на меня, а к нам уже подходил конюх, готовый принять лошадей.
   Не успел я подойти к двери, как она распахнулась передо мной, а переступив порог, я увидел выстроившихся слуг во главе с их "командиром", дворецким Жераром Монши. Льстивые улыбки, низкие поклоны, а в глазах страх. Единственный человек в замке, который знал их господина раньше, был Анри, вот только он молчал, тем самым вызывая у людей невольный страх перед их новым хозяином. Они не знали ни его характера, ни его пристрастий, а значит, не знали, как ему угодить, чтобы понравиться, так как в противном случае кто-то из них может оказаться за воротами замка и прости-прощай теплая и сытая жизнь. С легким чувством брезгливости я обежал их глазами, затем чуть кивнул головой дворецкому. Монши тут же подошел ко мне. Если на его лице плавала "счастливая" улыбка от встречи с любимым хозяином, то в глазах легко читались растерянность и страх. В отличие от него, у Жюли, стоявшей за его спиной, лицо было довольным, как у кошки, добравшейся до сметаны. Ее можно было понять, она считала, раз в свое время помогла мне, а теперь может рассчитывать на вознаграждение.
   - Монши, представь моих слуг.
  Дворецкий поклонился, сделал шаг вперед, затем выкликая слуг по одному, при этом объясняя, кто чем из них занимается. Четверо мужчин, вместе с дворецким, и четыре женщины. За мной, в качестве личной прислуги, были закреплены, мужчина, лет сорока, по имени Пьер и моя старая знакомая Жюли. Не успела закончиться процедура знакомства, как в дверь осторожно постучали. Все сразу вопросительно на меня посмотрели: что прикажет хозяин?
  Усмехнувшись про себя, я сказал: - Посмотрите, кто там.
  К двери метнулся сам дворецкий. Открыл, посмотрел, потом повернулся ко мне и доложил: - К вам управляющий, господин. Пускать?
   - Давай. Ванна готова?
   - Да, господин. Все сделали, как вы приказали.
   - Все свободны.
  После того, как слуги выскочили за дверь, в столовую вошел управляющий, Жан Ламбер. В отличие от дворецкого у него не было в глазах страха, а вот опасение было, ведь в любой работе можно найти просчеты и промахи. Так вроде все нормально, а на сердце все равно тревожно. Именно это я прочитал на его лице. Управляющий, с достоинством, поклонился, вежливо поздоровался и застыл, ожидая, что я ему скажу. Отодвинув стул с высокой спинкой, я сел за длинный, овальный, стол.
   - Садись, - пригласил я управляющего. - Рассказывай.
   Жан сел.
   - По хозяйству, как только вы скажите, все бумаги предоставлю. В подтверждение своих слов. А так... Мукой, мясом и вином мы обеспечены до нового урожая. Кстати, по вину у нас есть излишки. Можем хоть прямо сейчас продать два десятка бочек вина. Оно в подвалах замка еще с прошлых лет накопилось. Таверна, расположенная на вашей земле, сударь, приносит весьма неплохой доход. Лес, о котором я писал в последнем отчете, выгодно продал. Господин, я там участок земли под пахотные земли присмотрел, так мне ваше согласие требуется. Что еще? Деньги, как вы приказали, раз в месяц кладу в банк, в Провене.
   - То есть все хорошо? - спросил я с усмешкой Жана.
   - Простите меня, господин, но в любом деле есть плохое и хорошее. Так и у нас. Град часть урожая побил. Лесник поймал браконьера, перед самым Рождеством. Выпороли мужика, да отпустили. Были еще две незаконные порубки. Зима нынче злая, холодная и сырая. Хм. Вот крестьяне и решились. У обоих большие семьи. Повинились, поэтому сильно наказывать не стал, свою провинность потом отработают в поле.
   "Черт, а я совсем забыл про крестьян. Интересно, как они живут? - впрочем мысль как пришла, так и исчезла.
   - Ладно, пока поверю на слово. Все, свободен.
  Управляющий вскочил со своего места, коротко поклонился и направился к двери. Не успел он закрыть за собой дверь, как проеме показалась фигура дворецкого.
   - Господин, все готово. Разрешите вас проводить?
   - Разрешаю, - и я поднялся со стула.
  Как оказалось, в замке все-таки была ванна, на первом этаже. В комнате с каменным полом стояла здоровенная овальная бадья, с прикрепленной к ней короткой лесенкой. Здесь, к своему удивлению, я увидел печь, возле которой сейчас возился потный Пьер, подкладывая дрова. Другой слуга, такой же, мокрый и потный, стоя на лесенке, сейчас выливал горячую воду в ванну. У деревянной скамьи, где были сложены полотенца, стояла Жюли в нижней рубашке, готовая потереть господину спинку и все остальные места. У стены стояла длинная и широкая скамья. На ней стояло около полудюжины кувшинчиков и бутылок, а также пара кусков мыла. Подойдя к бадье, посмотрел. Воды было налито наполовину. Опустил руку попробовал температуру.
   "Средняя. Между теплой и горячей. Сойдет, - решил я, после чего сказал: - Этого мне этого хватит. Можете идти.
   - И я? - решилась уточнить Жюли.
   - И ты, - отрезал я. - Вспомнил. Пьер, заберешь чистое белье и камзол из моих сумок и принесешь сюда.
  Когда все ушли, я залез в ванную и десять минут просто лежал в горячей воде, наслаждаясь теплом, пока не постучали, а потом осторожно не открыли дверь.
   - Можно, господин? - раздался робкий голос Пьера.
   - Нашел?
   - Да, господин.
   - Ложи на лавку и иди.
  Когда вода стала остывать, быстро вымылся. Прогревшись и переодевшись в чистое, я почувствовал себя совсем другим человеком.
   "Сейчас, закусим и выпьем, что бог послал, - и с чувством удовлетворения я открыл дверь, перешагнул порог и сразу наткнулся на Пьера, стоявшего с подсвечником в руках. Тусклый свет с трудом разгонял сумрак коридора.
   - Давай, веди.
   - Господин, в поместье люди приехали. Хотели поговорить с бывшей хозяйкой, графиней де Фонтрай или ее дочерью. Когда им объяснили, что теперь здесь хозяин вы, они попросили оказать им милость, оставив на ночлег.
   - Кто они? Представились?
   - Женщина, постарше возрастом, сказала, что она дворянка. Вместе с ней служанка и слуга.
   "Раз так, придется оказать уважение, - недовольно подумал я, так как в этом случае мне придется лично принимать гостей, чтобы соблюсти все правила средневекового этикета.
   - Окажите ей достойное внимание, а затем проводите ее со служанкой в столовую. Там поговорю с ними. А слугу пока пристройте и накормите.
   - Как скажете, господин.
  За окном было уже совсем темно. В камине весело пылал огонь, а пространство вокруг стола освещали свечи, стоявшие на столе. У хозяйского кресла стояла Жюли. Я подошел, но садиться не стал. Служанка вопросительно посмотрела на меня, а я на стол, оценивая сервировку и еду.
  Как-никак впервые в собственном доме гостей принимаю, пусть даже не званных. Нельзя ударить в грязь лицом. В середине находились два кувшина и графин, а вокруг них на серебряных блюдах лежала разнообразная еда. Определил на глазок, что на закуску была холодная дичь, паштет, ветчина, а из горячих - рагу, жареное мясо и пирог. Принюхался и проглотил слюну, так как пахло все очень вкусно, но начинать есть, когда в доме гости, неприлично.
   - Что за вино?
   - Бургундское, гасконское и сладкое монастырское. Графине оно очень нравилось, поэтому она купила у святых отцов две бочки этого вина. Налить?
   - Успею, - не успел я сказать, как в дверь постучали.
   - Заходите! - крикнул я.
  Дверь приоткрылась. На пороге показался дворецкий.
   - Господин, вы примете госпожу де Сансер?
   - Проводи.
  Дворецкий широко распахнул двери, пропуская двух женщин вперед. Я встал со своего кресла и пошел им навстречу. По всем правилам средневековой вежливости низко поклонился, потом представился: - Клод Ватель, состою на службе в качестве помощника главного ловчего при дворе короля Франции. Всецело к вашим услугам, госпожа.
  В полумраке особенно разглядеть женщин не удалось, тем более что служанка стояла за спиной своей хозяйки, низко надвинув капюшон, который наполовину закрывал ее лицо. У дворянки было довольно милое лицо, пухлые губы и выдающаяся грудь.
   "Лет тридцать пять. Плюс минус пару лет, - прикинул я ее возраст.
   - Эльвира де Сансер, - представилась женщина. - Прошу прощения, сударь, за наш неожиданный визит, но поверьте мне, к этому нас вынудили некоторые обстоятельства, которые я не могу раскрыть. К своему оправданию могу только сказать, что нас... Я хотела сказать, что в свое время мною было получено приглашение от графини Клеменции де Фонтрай. Она сообщила мне о готовящейся свадьбе ее дочери и приглашала как-нибудь погостить у нее в поместье Шато де Ла Рош.
   - Почему вы заранее не предупредили графиню о своем приезде? Ведь с того момента, как я стал владельцем этого поместья прошло уже много времени.
   - Вы правы, сударь. Я послала гонца в ее поместье под Парижем, а сама поехала сюда. Сударь, я прекрасно понимаю ваши сомнения и если вы считаете нас нежеланными гостями, то мы тотчас уедем.
   "Как-то все это подозрительно выглядит. То мы, то я, все время проскакивают в ее речи. Может, они мошенницы? Возьмут и стырят мою серебряную посуду, а потом ищи их на просторах Франции. Надо будет приглядеть за ними".
   - Знаете, я тоже недавно приехал и собирался поесть. Вы не хотите присоединиться за столом ко мне?
   - Благодарю вас, сударь, но я так замерзла и устала, что просто мечтаю оказаться в кровати. Надеюсь, что не оскорблю вас своим отказом.
   - Никоим образом, сударыня. Я сейчас же прикажу слугам показать вам гостевые покои, а вечером жду вас на ужин. Если вы чего-то сейчас желаете, то только скажите.
   - Сударь, вы благородный человек. Я не хотела бы обременять вас, но одна просьба все-таки есть. Пусть в мои покои принесут горячую воду. Я хотела бы помыться с дороги.
   - Как скажите, госпожа. Все же вы не желаете выпить вина?
  Я видел ее секундное колебание. Ей явно хотелось выпить, да и от еды она бы не отказалась, но женщину явно что-то сдерживало.
   - Благодарю вас, сударь, но я действительно очень устала.
   - Жюли, проводи госпожу.
  Не успели они уйти, как появился Пьер, чтобы прислуживать за столом.
   - Позови дворецкого, а сам иди. Ты мне не нужен.
  Когда Монши явился, я изложил ему свои опасения. Не то, чтобы я считал Эльвиру де Сансер мошенницей, но ее история с приездом в мое поместье показалась мне больно надуманной и мутной. После моих слов лицо дворецкого неожиданно приняло какое-то странно-задумчивое выражение. Ему явно хотелось что-то сказать, но при этом он сомневался, стоит ли говорить, но желание выслужиться пересилило.
   - Господин, тут такое дело... В общем, это граф покойный еще придумал, а потом и графиня любила иногда наблюдать и подслушивать.
   - За кем наблюдать?
   - За гостями. В гостевых покоях висит гобелен, а в стене комнаты, которая расположена рядом, прокручены...
   - Понял, - перебил я его, затем допил вино из кубка и встал. - Пошли, покажешь.
   - Я принесу ключ.
  Когда он вернулся, мы поднялись на второй этаж, где находились гостевые покои, потом дворецкий долго возился с замком комнаты, соседней с тем, где поселили гостью, но все же сумел открыть дверь. Даже при тусклом свете свечей был виден слой пыли на полу и мебели.
   - Где? - тихо спросил я его.
   - Вот тут, - он показал рукой на ближайшую стену, одновременно поднимая подсвечник повыше.
   "Точно. Отверстия. Вот уж действительно, людям делать было нечего - подумал я, а потом сказал Монши: - Убери свечу.
   За стеной стоял полумрак, но даже в нем можно было разглядеть обнаженную фигуру служанки, которая сейчас стояла в деревянной бадье, а дворянка, в нижней рубахе, обмывала ее тело.
   'Лесби? Хм. Да нет, не похоже. Тогда... - в этот самый момент девушка посмотрела в мою сторону, словно что-то почувствовала.
   Мысль оборвалась, я замер, не дыша, хотя и понимал, что видеть она меня никак не может, а уже в следующее мгновение девушка зажмурилась из-за воды, льющейся из ковша, который держала над ее головой компаньонка.
   "За этой парочкой явно есть какая-то тайна. А фигурка у нее... хороша. И личико...".
  Сделав шаг назад, тихо сказал: - Пошли отсюда.
  Выйдя в коридор, сказал Монши: - Закрой дверь.
  После того, как он запер дверь, сказал: - Давай ключ сюда. И вот еще. Как только гости уедут, надо чтобы здесь все это безобразие заделали.
   - Понял, господин. Сделаем, как вы велели.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"