Аннотация: О "бойце" из Емуртлы и о "муртской" грызне.
27.08.282 от Применения. Западная пустошь, Викения, река Ашкайяу, стойбище Виккен
На одной стороне "папируса" не хватило места; когда "писец" перешёл на вторую, краска на первой ещё не успела засохнуть - и слегка размазалась, как ни старались удержать толстый свиток развёрнутым и на весу. Гедимин машинально поправил линию схемы и одобрительно кивнул.
- Всё так, и всё по делу.
Мейцан покачал головой, глядя на свои растопыренные пальцы.
- Если ты сказал... Да, мало радости, что люди были древесными крысами. Хотя крысиные пальцы на наши похожи. И такие же ловкие в сооружении всякой дряни...
Из вагона донёсся скрипучий смешок.
- Верно, - отозвался медик Кьярки. - Крысами были все. Но кто-то ими и остался!
Мейцан усмехнулся в ответ и опустил руку.
- Хороший лист! Перепишем и отвезём на север. Ещё узнать бы имена сильных духов и их повадки... Говоришь, Чёрная Скала, эльфы - знатоки этих дел?
У "карантинных" шатров кто-то взвизгнул и захныкал. Следом Гедимин услышал звук затрещины. У кольца камней стояла женщина из Фоминых, с сединой в волосах и багровым лицом. Она рвала что-то в мелкие клочья под ошалелыми взглядами детей-киеу. Они втроём подошли к кругу - и теперь медленно отходили, растерянно переглядываясь. На земле сидела, прижимая к себе девочку-"муртку", растрёпанная светловолосая женщина.
- Дочь Фоминых! - седая самка отбросила клочки и взмахнула сжатым кулаком. - Дочь Фоминых якшается с крысьём! Куда ты смотришь, шкура драная?! Эти крысёныши - с Тришкиной дочкой...
Она шагнула к сидящим, и младшая женщина проворно спрятала девочку за своей спиной.
- Хэй! - проходящий мимо киеу, мрачнея на глазах, двинулся к камням. Из-за дальнего шатра выглянула хмурая женщина-степнячка, посвистела детям, и они убежали за шатры. У каменного круга остановились уже трое степняков. Среди них была и рыжая кэми.
- Это кто тут крысёныши? - спросила она, недобро щерясь. Фомина, до того раздутая, вдруг съёжилась, быстро огляделась, опустила руку и растянула губы в улыбке.
- А чего? Я ничего. Это Рушка, Рушка-падаль! - она погрозила младшей женщине кулаком. Девочка уже убежала. Из-за шатра "муртов" выглянули двое - один выше ростом, другой ниже.
- Рушка за детьми не смотрит! - частила старшая под хмурыми взглядами степняков; по её лицу ходили волны, "смывая" красноту, и щёки "муртки" постепенно бледнели. - Бегают, как дикие крысы, где надо и не надо! На что мы её кормим? Ни пользы, ни приплода! Эй, дрянь, чего уста...
- Тихо! - прикрикнула на неё женщина-киеу, и "муртка", хоть и была крупнее, вдруг присела и испуганно замигала. - Зачем ты порвала венок?
- Я? - всё с той же странной улыбкой "муртка" взглянула на свои руки и отдёрнула их за спину. - Я?.. Ох! Это в сердцах. Всё от сердца! Да и как тут с ними?! Две растрёпы ни за чем не смотрят! Только ноги раздвигать горазды! А Тришка-раззява им потакает. Дочку Фоминых отпустить к... Ох!
Она развернулась к шатру.
- Да Фоминых ли дочка-то? Эта Тришка - она с каждым первым...
- Чего?! - вторая по старшинству "муртка", тоже с сединой, но не такая щекастая, высунулась из-под полога. - Лай, да меру знай! Твой-то щенок на кого похож?!
- Ах ты сука! - краснощёкая подскочила на месте. - На кого лаешь?! Я Фоминым сыновей родила, а от тебя одни девки! Я так ни разу не оплоша...
- Да щас! - "Тришка" шагнула к ней, уперев руки в бока. - Сыновья у неё! Рушке врать будешь! Я-то помню девку-меченку. Чернявая такая, прямо как...
Краснощёкая со звериным рыком прыгнула к ней, и обе влетели в шатёр. Не обращая внимания на треск и вопли, женщина-кэми шагнула к "Рушке". Та так и сидела на земле, ошалело глядя на шатёр.
- Ты - Рушка? - спросила кэми, протянув ей руку. "Муртка" с испуганным писком вскочила на ноги.
- Марушка! Марушка Фоминых...
- Они тебя бьют? - кэми скользнула взглядом по худому бледному лицу. - И детей тоже?.. Вот что. Собирай детей... Кто из них твои?
Марушка мотнула головой, испуганно глядя на степнячку, и что-то пробормотала.
- Гайша? - переспросила кэми. - Пусть так. Собирай малых - и с Гайшей сюда. Вещи не берите, потом добудем.
В шатре Фоминых уже не трещало - две женщины перестали драться и теперь орали друг на друга. Гедимин краем уха уловил фамилию "Степнов".
Марушка и вторая молодая женщина - видимо, "Гайша", - собрались быстро. Не прошло и пары минут, как они вместе с растерянными детьми вышли из круга камней. Гайша испуганно щурилась, Марушка смотрела с робкой надеждой.
- Пойдёте к нам, - сказала кэми. - Вас никто не тронет - и этих к вам не подпустят.
- Ох! - Марушка оглянулась на вопящий шатёр, и её передёрнуло. - Чьих же мы будем-то?
- Как сами захотите, - отозвалась кэми. - У нас насильно не женят. Поживёте, освоитесь, - сами разберётесь.
Все звуки в шатре вдруг затихли. Наружу выглянули две женщины с багровыми лицами и растрёпанными волосами. Местами волос не хватало.
- Что такое? - самая крупная шагнула вперёд. Марушка оглянулась, охнула и бегом припустилась к шатрам киеу, подгоняя детей. В шатре зарычали.
- Тихо! - воин киеу шагнул к шатру. - Молчи и слушай. Они больше не Фомины. Сунетесь к ним, откроете на них рот, - живо закроем. Хватит нам землю поганить! От вас холмам тошно.
Под его взглядом обе "муртки", хватая ртом воздух, втянулись в шатёр. Киеу, с трудом удержавшись от плевка, покачал головой и пошёл своей дорогой. Остальные степняки уже ушли. Из-за шатра выглянул Волк. Он растерянно крутил головой и привставал на цыпочки, высматривая что-то среди жилищ киеу. Увидев Гедимина, нырнул обратно.
В огневом "гнезде" протяжно вздохнули.
- Мейцан, а правда ведь - поганят кевам землю...
- Угу, - буркнул вождь локо. - Стало быть, не один, а трое... Хорошо бы на них кого выменять.
28.08.282 от Применения. Западная пустошь, Викения, река Ашкайяу, стойбище Виккен
На рассвете Гедимин дремал под привычный гул, шорохи и деловитую перекличку. Но тут кто-то выругался по-северянски - и охнул, явно получив под дых. Сармат открыл глаза.
У последнего "карантинного" шатра чадил, никак не желая разгораться, заваленный дровами костёр. Рядом валялись пустые бурдюки, а на них - старшая Фомина. Над ней, недобро скалясь, остановился Волк.
- Чтоб боец, да бабу слушал?! - он показал кулак второй Фоминой, съёжившейся у костра. - Шевелись, падаль! Солнце встало, а я не кормлен!
Он отвесил Фоминой пинка и уселся на свёрнутую циновку. Гедимин ждал драки, но женщина только собирала бурдюки и ворчала, как побитая собака.
- Ночью его не придушат? - спросил локо из огневого "гнезда". Другой насмешливо хмыкнул.
- У нас душили - и такая дрянь перевелась. А ездоки... Ну вот так у них, что поделать!
К ручью спускался кто-то из киеу. Гедимин заметил у одной из женщин очень светлые волосы. Он уже отвёл взгляд и потянулся за флягой, как у ручья взвыли.
- Рушка, дрянь, а ну сюда... Ох!
- Я тебе что говорил? - негромко спросил киеу. Старшая Фомина сидела перед ним на мокрой земле среди раскиданных бурдюков.
- Да ты чего, да я ничего... - бормотала она, втянув голову в плечи. От ручья к шатрам, неся на плече полный бурдюк, быстро уходила Марушка.
В "карантинном" шатре хрустели растираемые зёрна. Костёр всё-таки разгорелся. Рядом сидел угрюмый Волк и вертел головой, кого-то высматривая.
- Эй! - он вскочил вдруг на ноги и метнулся к камням. - Стой! Да постой!
- Чего? - хмуро спросили по-северянски. У каменного круга остановился Лекса Рудов. Он намазал лицо чёрной глиной, но белых кругов под глазами не начертил, и волосы у него остались по-"муртски" светлыми.
- Ты же наших будешь? - Волк разглядывал его, старательно ухмыляясь.
- Ну? Болтать мне некогда, загон не чинен, - Лекса кивнул на пристройку с покосившейся крышей.
- Наших! - "мурт" радостно усмехнулся. - Стой! Так ты же... ты же Лекса Михаич, Михая Рудова сын?
Лекса поморщился и оглянулся на загон.
- Ну?
- Говорили ж - тебя убили? - Волк таращился на соплеменника. - Поехал, мол, в пустошь бабу выручать, там и прирезали. А ты что, у чёрных живёшь?
- Убили? - Лекса криво ухмыльнулся. - Вот и ладно. А тебе, Фомин, что за печаль? Вон, сидишь тут с двумя жёнами...
Волк коротко хохотнул.
- В подвал таких жён, крысам на поживу! Вот девка с поезда - то да... А твоя баба хороша?.. Эй! - он шарахнулся от поднесённого к носу кулака.
- Рот прикрой, - посоветовал помрачневший Лекса.
В огневом "гнезде" кто-то хмыкнул.
- "Девка с поезда"? Вот Ники-то порадуется...
...После полудня дождь притих. К промокшему, ничем не прикрытому кострищу выполз Волк, ковырнул палкой угли, сплюнул и забрался в шатёр. Там заохали.
У вагона собрались лучники-локо. Пришли и молодые стрелки из посёлка. Повесили мишени из травы, потом принесли твёрдые, из коры.
- Ничего, скоро прольёт! - услышал Гедимин голос кого-то из киеу. Он говорил на диалекте алькау - и довольно бегло и внятно. Локо, и даже "аркаска" Ники, его слушали - и определённо понимали.
- Это всё горы. Кружат вихри, тянут тучи на север! Ничего, это ненадолго. Зимы у нас ясные. И змеи ваши вернутся...
Локо усмехнулся.
- Ники, зачем тебе змеи? Ты сама себе ветер! Насвистишь нам, чтоб всё качалось?
Ники фыркнула.
- Могли бы верёвку подёргать! Ладно уж, вставайте...
Она негромко засвистела, глядя на мишени. Поднявшийся ветерок качнул лёгкие диски.
Гедимин услышал шумный выдох, оглянулся на "карантинную зону" и увидел Волка. Тот, забыв и о чадящем костре, и о женщинах, пытающихся его разжечь, глазел на лучников... хотя нет - глазел он только на Ники.
- Эй, чёрный! - окликнул он парня-киеу, отошедшего от "огневой черты". - Мою девку не трожь!
Локо удивлённо хмыкнул.
- Твою - чего? Ты про Фоминых, что ли? - он кивнул на шатёр. "Мурт" презрительно фыркнул.
- Этих - хоть себе забирай! Я про эту, белую, - он ткнул пальцем в сторону Ники. - Эта - моя!
Киеу странно ухмыльнулся.
- Она-то знает?
Волк шумно сглотнул.
- Верно. Вот поди и скажи. Мол, Волк Фомин на неё смотрит. Такая девка и Фоминым сгодится!
Киеу, всё с той же странной ухмылкой, подошёл к Ники и вполголоса что-то сказал. Она резко развернулась к "мурту" и показала отогнутый средний палец.
- Сука! - Волк схватил булыжник. Бросить не успел - киеу прыгнул сбоку и согнул "мурта" вдвое, выкручивая руку.
- Тебе что говорили про нападения? - воин локо выглянул из огневого "гнезда". Киеу нехотя разжал хватку. Волк вырвался и, зыркнув через плечо, ушёл к костру.
- А вышло! - услышал Гедимин удивлённый голос Ники. Она смотрела на качающуюся мишень. Рядом парень-киеу, отложив лук, негромко насвистывал - и ветер постепенно усиливался.
- Да! - локо оборвал свист и шумно выдохнул. - Дело нелёгкое.
Рыжая кэми хмыкнула.
- У тебя хоть получается! Видно, с этим нужно родиться. Из улукку, я смотрю, мало кто умеет?
- Ники, - молодой лучник локо кивнул на "аркаску". - И я чуть-чуть. Измаялся, пока получилось! А у кева - с первого раза. А раньше у вас такого не бывало?
Кэми пожала плечами.
- Может, бывало, да никто не пробовал? Занятное умение...
Ники невесело усмехнулась.
- Ты бы видела, как эльфы ветер крутят! Мне так в жизни не выучиться.
- Откуда знаешь? - быстро спросила кэми. - Может, эльфы как раз и научат?
Гедимин покосился на юго-восток. "Не то чтобы эльфы рвались всех учить..." - ему вспомнились сарматы Гескина и древесные города скайотов. "Но кольцо ей зачем-то подарили. Интересно будет, если это пропуск..."
29.08.282 от Применения. Западная пустошь, Викения, река Ашкайяу, стойбище Виккен
С утра локо, на ночь разошедшиеся по Виккену, потянулись к поезду. Машинисты под присмотром Гедимина запустили двигатель, и сармат прислушивался к его шуму - и, невольно, к голосам поселенцев.
- Я бы их в степи выкинул, - вождь Инатауа смотрел на Фоминых, забирающихся в вагон. - Снова лезть в Емуртлу... ну, как знаешь.
- Ничего, крюк невелик, - отозвался Ицки. - А может, ещё кого вытащим. Этим троим и в ездоках хорошо.
Инатауа невесело усмехнулся.
- Есть ещё люди, которым здесь неладно...
К поезду подошёл Василий. Трое "меченых" (метки исчезли под слоем чёрной глины на щеках) шли с ним. Каждый нёс по свёрнутой шкуре. Все были в мягких "кевских" башмаках и плетёных шапках; каждый прикрепил к новому широкому поясу фляжку, нож и "пузырь" с какой-то мелочёвкой.
- Мастер Вацкайя? - удивился Ицки. Василий вздохнул.
- Цеховые гоняют малых, - хмуро сказал он. - Жизни нам не дадут.
- Похоже, что так, - подтвердил вождь киеу. - А в Аханкуа нужны мастера. Отвезёшь туда Уаскайю? Припасов в дорогу дадим, и там хорошо встретят.
Ицки пожал плечами.
- Хангва так Хангва. Забирайтесь! Мейцан, устроишь их от Фоминых подальше?
30.08.282 от Применения. Западная пустошь, Викения
В вагоне раздавали еду. Ицки на крыше пил сладкий вар, глядя на низкие тучи.
- Инатагва говорил, что на западе мы из-под дождей выедем. Хорошо бы! От этой хмари все локо скоро заквакают.
Кому-то в вагоне дали ложкой по лбу.
- Мясо - для бойцов! - рявкнул Волк и громко зачавкал. - Видали? В город едем! Это я вас, дурёхи, вытащил. Остальных сожрали. Так всем и расскажете!
Гедимин ждал ругани, но Фомины после посадки на поезд резко притихли. Женщины уже и не ворчали, когда Волк по-хозяйски гонял их по отсеку.
- Коллекция? Музей камней? - Василий от удивления повысил голос, и Гедимин прислушался. - Постой... Вот откуда все эти украшательства! У Фоминых, у других я видал, у Гаевых немного было, - кольца, цепочки с цветными камнями, на стене большие камни, вставленные в фрил...
Гедимин услышал скрипучий смешок.
- Да, верно, оттуда, - отозвался геолог Рищер; оба говорили на диалекте киеу, оба - с сильным акцентом, но отлично понимали друг друга. - Когда крысы взяли Керки, наш музей тоже растащили на цацки. Красивое - в оправу, руду - в цех, остальное выкинули. Значит, предки муртов тоже сделали запасы...
- Да проку, если ни одного знатока камней на всю Емуртлу! Они сами не знают, что на них понавешено, - проворчал раздосадованный Василий. - Я спрашивал - наверху такие камни есть? Где искать? Никто не сказал, и на экранах не сохранилось...
В вагоне загремела посуда, и голоса притихли. Ицки спрыгнул с крыши, привычно соскользнув прямо в приоткрытую дверь.
- И всё-таки - чем помочь? - услышал Гедимин задумчивый голос Кьярки. - Знаков незримой смерти у неё не видно. Но руки у неё так и болят, и сны продолжаются.
- Пить сладкую воду, а матлу и чёрный вар не пить, - проворчала лекарка Эчли. - От них кровь разогревается, вот и снится всякое. Я думаю - это испуг, нервный жар. Будет в покое - сойдёт на нет. А ты что скажешь?
- Не слыхала, чтоб от снов лечили, - отозвалась женщина-медик из Гайны. - А что руки крутит... Может, беременна? У беременных часто "крутки". Нашим крутило ноги - но кто знает, что и как у диких?
Эчли громко фыркнула.
- Тебя в плодильню пускали по праздникам? Нет у неё бремени. Мы с Марей такое не пропустили бы!
Поезд мягко дрогнул. С тихим стуком закрылись двери, и голоса смолкли. "Здоровяк" подходил к Емуртле.