Аннотация: О древних сарматах и о пропавших разведчиках из племени киеу.
31.08.282 от Применения. Западная пустошь, Викения, Старый Город Емуртла
За час до рассвета Гедимина разбудил сработавший таймер. Едва сармат успел хлебнуть из фляжек и привыкнуть к темноте, как на крышу выглянул Мейцан.
- Не спишь? Дождь притих, но огней не видно. Крысы сидят по норам.
- Хорошо, - отозвался Гедимин. - Но щиты пора ставить. Не передумали?
Мейцан сдержанно хмыкнул.
- Нет, Чёрная Скала. Разделимся. Ты - на окраину, мы, чуть выждав, - к выбитым воротам. Кевский язык крысы знают. Столкуемся. Пока мы в воротах, к тебе не полезут.
- Осторожнее в городе! - Гедимин достал из-под брони так и не разобранный "взрыватель". Мейцан усмехнулся.
- Оружие для особого случая? Снова его нам доверишь?
Гедимин слегка сощурился.
- Держите наготове, но без веской угрозы не стреляйте. Очень легко зацепить "Здоровяк". Никто из локо из этой штуки не стрелял...
- Стреляли из других, - Мейцан прикрепил оружие к поясу. - Ицки насмотрелся, как бахает Инатагва, - он эту штуку и возьмёт. Как-нибудь не убьёмся! А ты на себя тоже щиты поставь. Мало ли где у крыс засидки...
...Едва рассвело, как атомовоз, хлопая неплотно закрытыми бойницами и подвывая, остановился на южной окраине Емуртлы. Солнце было скрыто плотными тучами, но казалось, что высотки всё равно отбрасывают холодную тень. Гедимин спрыгнул с крыши, укрепил щиты над вагоном и, стараясь не оборачиваться, пошёл к остаткам "полевой стены". Через каждые полсотни метров, а где-то и через десять, обломки были отмечены буквой "ять". Где-то её нацарапали, где-то, на более твёрдой поверхности, начертили краской. Гедимин прошёл немного вдоль стены, прикидывая, не наломать ли фрила прямо из неё, но счёл его слишком хрупким. Перелезая через стену, он оглянулся через плечо на тихий треск, - атомовоз уже уходил на север, огибая развалины по широкой дуге, и остатки шоссе хрустели под гусеницами. Сармат покосился на дальние высотки и нырнул в их тень.
На южной окраине четвероногие крысы хозяйничали наравне с двуногими - и арматура и пучки проводов чаще были выгрызены из стен, чем выбиты кувалдой. В стене ангара засела пуля от короткоствольной "кинетики", на другом приземистом здании Гедимин видел оплавленные полосы - тут стреляли из "лучевых пушек". В пыли под древней аркой валялся огрызок человечьей челюсти с почерневшими зубами - "мурты" часто сюда заходили, но не всегда возвращались.
Тут подходящего фрила почти не было. Гедимин сверился с картой, с дозиметром, - чуть левее расплывалось широкое заражённое пятно. "Взорванная подстанция," - сармат оглянулся на восток. "Проверю..."
Здесь строения были выше и основательней - что-то промышленное, с квадратными арками, надземными переходами и трубопроводами. Трубы "фонили", и Гедимин обогнул их, не тревожа металл, изъеденный излучением. В переходах шуршало и попискивало, спину сармата жгли недобрые взгляды. Он выстрелил на особенно громкий шорох, по углам заскрежетало, но высовываться крысы больше не решались.
У промышленных зданий были ангары в два, в три яруса, - огромная стоянка для тяжёлых и лёгких глайдеров. Гедимин забрался наверх и простучал перекрытия. "Не то," - этот фрил для пуль тоже плохо подходил. "Надо пробираться на подстанцию. Или в цех?" - сармат оглянулся на развалины. "Нет. Под крышу лучше не соваться. Крысы..."
"Мурты" тоже понимали, куда лучше не лезть. Внизу, на открытом пространстве, Гедимин видел широкие розоватые пятна - "фонящую" мостовую не так давно заливали меей, и дорожное покрытие прокрасилось. Ближе к зданиям фон был выше, но туда сборщики ирренция не заходили. Гедимин, огибая развалины по галерее стоянки, высматривал пятна свежей меи, но ничего не нашёл. "Ирренций здесь больше не собирают. Возможно, из-за нашей вылазки. Сырья тут ещё много..."
Излучение усиливалось. Гедимин спустился на мостовую. Здесь, в ста метрах от взорванной подстанции, розовело последнее пятно "расчистки". Дальше "мурты" не заходили. Сармат проверил фон и угрюмо сузил глаза. "Лазить сюда без защиты, без флония... Ничего странного, что рабочие сгорают за месяц. Надеюсь, эту ерунду мы прекратили..."
Здесь была крупная подстанция, центр большого промышленного района, и в день Применения её кольца были заряжены до отказа - и под ЭМИА-лучами накопитель не выдержал и вскипел. Остатки самой подстанции, окрестные здания, - всё было забрызгано горячим расплавом и засыпано тёмно-красными осколками. Они ещё дымились, и дождь испарялся, не долетев.
Взрыв расколол стены подстанции, снёс ограждения и раскидал обломки; некоторые долетели до соседних зданий и оставили в их стенах трещины. Вынесло и массивную створку ворот. В момент взрыва она была задвинута глубоко в пазы, но от удара стена раскрошилась, и ворота, пролетев десяток метров, рухнули на мостовую. Гедимин скользнул по ним взглядом и остановился - внешнее покрытие створки рассыпалось, но внутренняя плита прочного фрила дала всего пару тонких трещин. "Годится," - заключил сармат и перешагнул бесполезное крошево. "Разрежу и залью меей. По дороге в Аханкуа наделаю пуль."
Створка лежала неровно, приподняв один край, - видно, под неё закатились какие-то обломки. Гедимин сдвинул её, стряхивая мелкие осколки, и услышал сухой шорох, непохожий на шелест фрила. Из-под плиты высунулся ком скирлиновой ветоши. Сармат взялся за его угол, чтобы скатать в плотный шар и соорудить временную подпорку, - и, вздрогнув, отдёрнул руку. На мостовой в тени плиты лежала плотная четырёхпалая перчатка.
Отброшенная створка ворот грохнулась на дорогу, но так и не раскололась. Гедимин даже не взглянул на неё. Перед ним на мостовой растянулся плотный скирлиновый комбинезон с расколотым и сплющенным лицевым щитком, с оплавленными пузырями и трещинами на спине - и с четырёхпалыми перчатками и разлапистыми сарматскими сапогами. Тонкий слой пепла внутри не давал ему сплющиться даже под весом ворот. Часть пепла просочилась через дырки в спине и окрасила мостовую серым.
Мёртвый сармат так и лежал, как упал от страшного удара, - вниз лицом, раскинув руки. Жёсткий пластинчатый пояс растрескался, от станнера в кобуре остались бесполезные осколки. Гедимин тронул пятнистую чёрно-зелёную перчатку и почувствовал твёрдое - кроме пепла, внутри был металл.
Луч сканера нащупал под пятнистым фрилом клочки неплотной ряби - среди "цацек" погибшего были металлические, и под постоянным облучением они начали "светиться". Гедимин смотрел на странную одежду мертвеца - штаны и безрукавку с пёстрыми "мартышечьими" узорами, на остатки фляг для воды и Би-плазмы - хороших фляг, с влагопоглощением, с ячейкой для субстрата... На груди верхнего комбинезона был начерчен рисунок - соединённые геометрические фигуры, а под ним виднелась надпись - четыре северянские буквы. Осмысленного слова из них не получалось - не хватало гласных. "Аббревиатура," - Гедимин кивнул собственным мыслям. "Северяне их любили. Знак какой-то корпорации..."
Под комбинезон сармат надел "цацки" - видно, порядки здесь были свободные, раз он даже на посту стоял в массивных перстнях и с цепочкой с подвесками на груди. Гедимин долго разглядывал украшения и вспоминал Ураниум-Сити.
На "цацки" обычно пускали отходы ближайших цехов - кто где работал, тот там и собирал лом и обрезь. "Мусорщики" вынимали детали из утилизируемых агрегатов - то, что не успели отвинтить перед утилизацией ремонтники. Ликвидаторы, разведчики, пилоты, - все, кто бывал за пределами города - приносили цветные камешки, иногда - зубы и кости. "Добычей" менялись, она расходилась по гетто и всплывала в неожиданных сочетаниях в готовых "цацках". Гедимин смотрел на украшения сармата, - вряд ли тот жил в гетто и мог широко с кем-то меняться. На два кольца и подвеску пошёл один и тот же обломок диорита, а больше камней в украшениях не было. Биологических остатков не было вовсе - только металл и фрил.
"Значит, жил на работе. В городе, не в гетто," - Гедимин с трудом отвёл взгляд от неподвижной перчатки и осмотрелся. "Охранял подстанцию. Комбинезон выдали. Одежду, наверное, купил. "Мартышечья", но сделана по размеру. Были ещё сарматы-наёмники. Не один же он тут охранял..."
Второй "ком ветоши" лежал неподалёку, заваленный обломками стены. Его смяло и скомкало взрывом. Сканер не сразу разобрал тот же символ на груди. У этого сармата рубашка под комбинезоном была с длинными рукавами, одноцветная, но так же, на "мартышечий" манер, отделённая от штанов. Среди высохшего пепла виднелись "цацки" - кольца, подвески, пара нарукавных бляшек с обрезками всё того же куска диорита. Гедимин, склонив голову, поднял первое тело и уложил рядом со вторым, прикрыв обломками. Больше он ничего сделать не мог.
Других мертвецов сармат искать не стал - беглый взгляд на сканер напомнил о времени. Плита поддавалась резаку легко, разделяясь на полосы, удобные для обточки. Залив их меей и обернув защитным полем, сармат с грузом пошёл на окраину.
Ещё в лабиринте полуразрушенных ангаров он услышал гудок атомовоза и выстрелил в небо в ответ. В степи крикнул ястреб, и Гедимин ускорил шаг.
"Здоровяк" был цел, даже щиты не снесло. Едва сармат залез на крышу, поезд тронулся, быстро набирая ход. В вагоне кто-то заскулил.
- Ты смотри, Чёрная Скала! - Ицки ухмыльнулся широко, но без тени веселья. - Ездоки, похоже, думают, что бойцы плодятся делением. Щенка Фоминых поменяли на женщину из плодильни и трёх её дочек!
Из вагона донеслись приглушённые всхлипы и смущённый голос Василия - он сам едва не плакал. Ицки скупо улыбнулся.
- Его мать и тётка. Меченые, но живые. Поганые всё-таки у ездоков порядки...
В вагоне заворчала Эчли. Кто-то громко засопел и, поперхнувшись, закашлялся.
- Когда бойцам не нужны дочери... - Ицки поморщился. - Когда совсем не нужны... В общем, их сдают в плодильню и сразу метят. Мы таких нашли троих. С детства рабы - чистят вентиляцию...
- Выживут? - спросил Гедимин. Ицки пожал плечами и посмотрел на степь и дальние деревья.
- В Хангве воздух чище. Может, продышатся.
36.08.282 от Применения. Западная пустошь, Викения, река Хулу, стойбище Аханкуа
Последние, уже ослабшие, дожди шли горизонтально - холодный ветер налетал с запада и нёс капли параллельно земле. Потом дожди притихли, и небо очистилось - и люди, выбираясь из вагона, теперь надевали не плетёные шляпы, а шапки из полос кожи и меха. Одну полосу у локо было принято нашивать поверх и свешивать на шею до самых лопаток. Гребни длинного тёмно-бурого меха колыхались на холодном ветру.
На тёплых шапках киеу короткие меховые хвосты болтались по бокам. Двое проводников ехали с локо из Виккена - и сошли на стоянке в кочевом посёлке. Как называлось это стойбище, Гедимин так и не усвоил, но там Мейцану дали новых проводников - киеу и кэми. Оба ехали в Аханкуа по делам; локо хотели было отвезти их и обратно, когда поедут на восток, но поселенцы отказались - мол, пешком им будет удобнее искать метки и дорогу к новому стойбищу. Гедимин вспоминал рассказы эльфов о "зеваках" из Аханкуа, пешком проходящих немалое расстояние до побережья. Кажется, кочевники в своей степи освоились...
Когда "Здоровяк" выехал из-под ливней, старейшины снова перебрались на крышу и сидели там в тёплых накидках, обсуждая дубравы и хвойники, свойства местных почв и удобство их обработки. С ними был геолог Рищер. Пустые глазницы на холодном ветру, как оказалось, мёрзли; их прикрыли вязаной лентой из аменеровых нитей. Он сидел на краю циновки, и Гедимин, как и старейшины, опасался, что слепой упадёт, - но он будто заранее чуял каждую яму и ухаб и вовремя переносил центр тяжести.
Чем ближе подъезжали к реке Хулу, тем чаще Рищер крутил головой и шумно втягивал воздух, перебирая потемневшими пальцами, словно что-то ощупывал.
- Руда? - осторожно спросил Гедимин, когда на горизонте показалась серебристая водная полоса. Здесь Хулу разливалась широко - не вдруг разглядишь дальний берег...
- Нет, - с досадой буркнул Рищер. - Наверху ничего нет. А внизу - было, но забрали.
Гедимин включил лучевой сканер, пригляделся, меняя масштаб, и помянул про себя уран и торий. Под луч попала заваленная сольвентная скважина - и широко раскинувшиеся в пластах "русла" сольвента, полосы опустошённой породы.
- И эльфы здесь ничего не добывают... - пробормотал он, вспоминая города на побережье.
- Эльфы? - донёсся из бойницы звонкий голос Ники. - Где эльфы?
- Дальше, на западном побережье, - отозвался Гедимин. - Туда вам не надо. Не приглашали.
Ники фыркнула и больше спрашивать не стала.
Между тем "Здоровяк" сбавлял ход и остановился в десяти метрах от прибрежных тростников. Хулу разлилась широко, подтопив кустарники, а тростник стоял в воде "по пояс". Гедимин просканировал подозрительные холмики у спусков к реке, но не нашёл ни упырей, ни их лёжек. Засаду на проходящие стада удобнее было устраивать на нешироком притоке Хулу; через большую реку животные не переправлялись, да и спускаться на водопой тут было неудобно.
- Вот так река! - Мейцан, сложив ладонь козырьком, высматривал дальний берег. Отсюда он уже был виден, - и холмистая возвышенность в междуречье Хулу и Эммиканасы, и шатры на ней, и приземистые дома из жердей, коры и веток, и неотличимые от них загоны у реки. Поселенцы перешли Эммиканасу, - там, где Гедимин застал Аханкуа по весне, темнели только брошенные кострища.
- Что скажешь, Чёрная Скала? - вождь локо повернулся к сармату. - Дотянется твой мост до холмов Хангвы?
Внизу крикнула чинчика - двое проводников уже вышли из вагона, пересвистнулись с кем-то на том берегу и теперь махали Мейцану. Кто-то махал и на дальнем холме - пучком тростника на длинной палке.
Теперь, когда поселенцы Аханкуа спустились к воде, сармат заметил тростниковые лодки у хлипких наплавных причалов. Тростник, простёганный длинными корнями злаков, кое-как выдерживал человеческий вес. Гедимин следил, как скачут по тёмным волнам примитивные лодчонки - сначала к поезду, потом, уже с новыми пассажирами и подарками от локо, - обратно в Аханкуа. Там у причалов быстро собралась толпа - и, едва лодки пристали, из зарослей вывели новые, более длинные. И к атомовозу направилась целая флотилия.
"Всегда мы приезжали в город, а тут сам город к нам приехал," - думал Гедимин, сидя на крыше. Внизу, на берегу, поближе к удобному роднику, люди из Аханкуа ставили шатры и складывали каменные ограды для очагов. Плоские камни со следами копоти деловито достали из-под кустов, - степнякам не впервой было вставать на этом берегу. Привезли вяленое мясо, жёлуди и орехи, пузыри с вязкой чёрной матлой и обломки медовых сот. Мейцан затопил баню, у тендера наливали чёрный и сладкий вар.
- Самоходная крепость Чёрной Скалы! - сдержанно усмехнулся вождь киеу, поднимаясь на крышу с чашкой горячей матлы. - Степи гудят от ваших дел. Хорошо вы напугали ездоков!
Что-то странное послышалось Гедимину в его голосе - вроде бы он был рад гостям, но что-то его тревожило.
- Что случилось? - спросил сармат. - Опять упыри?
Он покосился на реку - у берега киеу закинули сеть, привязали её к кусту, и только поплавки из коры качались на воде. Никто их не трогал, и сами рыбаки не боялись реки. "Значит, Агва ни при чём. Уже хорошо..."
- В Хангве беда? - Мейцан насторожился. Гедимин видел, как он косится на шатры, - к ним уже вышел Василий, и его с почтением усадили у очага; женщины-"меченые" с опаской пробовали горячую матлу, а дети изумлённо глазели на шатры, огонь и охотников в плотных вязаных плащах.
Вождь киеу взглянул туда же и едва заметно улыбнулся.
- Не тревожься. Эти люди получат помощь. Если уж Аханкуа пустил корни, ему нужны те, кто умеет жить в домах. А то мы, иккиеу, не привыкли сидеть на одном месте.
Он оглянулся на широкую реку.
- От западных шатров нет вестей. Мы сговорились - каждые семь дней посылать гонца. Десятый на исходе, а никто не пришёл. Ни дождей, ни бурь, ни внезапного стада...
Мейцан нахмурился.
- Это стойбище далеко? Ездоки там бывают?
Киеу повёл плечом.
- Пока над Емуртлой дожди, крысы сидят по норам. Обычно было так. И мы не слышали стрельбы, хотя ветер сейчас западный. Завтра Аханкуа пошлёт гонца.
Мейцан резко качнул головой.
- Если стойбищу нужна серьёзная помощь, один воин не справится. Завтра локо переправятся через реку и отвезут вашего гонца на запад. Так будет быстрее.
Киеу покосился на Гедимина и сдвинул брови.
- Хуулу - могучая река. Переправа - дело опасное. Не годится вам так рисковать из-за пустяка. Может, гонец в дороге добыл быка и вернулся с полпути - завтра будет на месте...
Гедимин сузил глаза. "Не настолько они дикие, чтоб отвлекаться на охоту. Или настолько? Тогда ему лучше знать..."
37.08.282 от Применения. Западная пустошь, Викения, река Хулу, стойбище Аханкуа
Ещё в сумерках сармат проснулся от громкого плеска и смеха - рыбаки вытянули сеть, и один, ухватив крупную рыбу, от её резкого рывка свалился в воду. Его тут же вытащили, и рыбину он не упустил, и теперь у костра чистил добычу, а в больших глиняных котлах закипала вода. Киеу показывал Василию и его "отряду", как запекать рыбу в углях, и как отличить пряную усатку от других трав, и на каком из хвойников растут ягоды, а не шишки.
- Там, и правда, строится город, - Мейцан с утра вернулся с дальнего берега с новыми хвостами на шапке. - Весной посеют сарку и сарью, бутылочник и жёлтый корень. И свою матлу, и зольник, и наннский многожальник. Оставлю им немного бобов - вдруг на что сгодятся? У сарьи зёрна мелковаты...
- Людей заберут? - Гедимин кивнул на Василия, изучающего подставку для лучинок. Мейцан усмехнулся.
- Всех. Они, правда, боятся, что их заставят кочевать и воевать. А дети - что их зажарят, как рыбу. Может, через пару дней обвыкнутся...
Он взглянул на дальний берег, покосился на небо - там медленно набирал высоту ящер-полуденник, а ещё выше серебрились едва заметные точки - стая небесных змей.
- И зачем вот люди разучились летать? Всё было бы проще!
- Защитное поле выдержит, - буркнул Гедимин, вспомнив о переправе через Хулу. - Поставлю щиты вдоль поезда. Если и нырнём, вас не зальёт. Но нужен будет хороший разгон.
Мейцан вздохнул.
- Разгонимся. Если бы знать наверняка, что там случилось...
На дальнем берегу заорали чайки, громко крикнул ястреб, заклекотала невидимая чанка, и над причалом взлетел веер из хвойных веток. Киеу у костра вскочили, встревоженно переглядываясь. От причала отделилась тростниковая лодка.
Вождь киеу, сошедший на берег, был мрачен.
- Ты чуял беду, улуккиеу, - сказал он вместо приветствия. - Гонец до нас добрался. Люди западных шатров идут в Аханкуа. Трое разведчиков не вернулись с побережья.
Гедимин резко выдохнул. Сразу вспомнились следы человеческих "засидок" за окраиной Ийинаканы и слова эльфа о сторожевой лозе.
- Известно, где они пропали? - спросил помрачневший Мейцан. Все голоса вокруг стихли, и даже переселенцы из Емуртлы повернулись к поезду, растерянно переглядываясь.
- Там были, гонец сам всё видел, - отозвался киеу. - Пустой шатёр и холодное кострище. Вещи и припасы остались там, и уже пришли гиены и порвали тюки. Видели, где люди сидели в траве, - она ещё примята. Нашли стрелы из трёх колчанов, три копья и ножи - прямо там, в траве.
"Он говорит о вещах - значит, костей там не было," - думал Гедимин, чувствуя в груди холод. "Может, ещё живы. Лоза оставила бы кости и рваную одежду... и - где их луки?"
- Нашли их луки? - спросил Мейцан.
- Ни одного, - ответил киеу. - Но все стрелы из их колчанов там, ни одна не улетела. Драки там не было, и кровь не проливалась. Иккиеу пропали, не вернулись ночью, не отозвались на крики, не оставили меток.
"Возможно, живы. У эльфов. Оружие оставили... под эльфийской мозгомойкой ещё не то оставишь! Странно, что луки не бросили..." - Гедимин встряхнулся, отгоняя бесполезные мысли. "Если живы, надо вытаскивать."
- Разведчики следили за эльфами? - мысли, вытряхнутые сарматом, перебрались к Мейцану. - Икева не сходили к ним сами, не спросили о пленных?
Киеу сдвинул брови.
- Я сразу спросил об этом. Я знаю всех людей из западных шатров. Дураков и трусов среди них нет. Гонец был красен под чернотой, когда отвечал. Он был там, сам хотел пойти - но через пять шагов оцепенел. Мог стоять, но идти не мог - так было жутко. Он много раз пробовал, пробовали и другие. Не прошёл никто.
"Уран и торий!" - Гедимин сжал пальцы в кулак. "Так и есть. Мозгомойка - и ЭСТ-излучатель на границе. Эльфам всё-таки надоело, что на них глазеют..."
- Я видел эльфов, - мрачно сказал Мейцан. - Странный народ. Лучше вам, и правда, пока к ним не лезть. А мы, локо, с ними вроде не ссорились. Придётся "Здоровяку" всё-таки переправиться через Хулу. Гонец покажет дорогу туда, где пропали разведчики?
...Гедимин перед прыжком обернул поезд защитным полем - и не зря: "Здоровяк" до берега долетел, но просел по самые бойницы ещё на середине реки. Под конец вода почти сомкнулась над крышей. Краем глаза сармат видел бледно-зелёные усатые морды с двух сторон от переправы. От прямого взгляда Агва растворялись в воде, чужакам и поднятому ими шуму были не рады - но поезд пропустили.
"Здоровяк" поднялся на холм и остановился, пока машинисты - и все в вагоне и на крыше - переводили дух. С дальнего берега Эммиканасы на поезд глазели поселенцы. Все киеу и кэми, оставив дела, сбежались посмотреть на переправу. В толпе Гедимин увидел светло-жёлтые косы из-под хвостатой "кевской" шапки - Ксеша стояла рядом с Василием и его учениками, из-за их плеч выглядывали седые женщины с чёрными щеками.
- Надо было вам переправляться севернее! - вождь киеу успел переплыть Эммиканасу и, не сходя на берег, разглядывал "Здоровяк" и сидящих на крыше. - Хуулу вышла из берегов, причалы чуть не смыло... Всё на борту в порядке?
- Вполне себе, - ответил Мейцан. - Ждите нас с запада. Сделаем, что можем.