В палате - белым-бело, стены мягкие, белые. И в коридоре никуда не деться от стерильно медицинской кафельной белизны. От холодного мерцающего ультрафиолета потолочных ламп.
    В спину несется:
- ...В Бангкоке плюс тридцать шесть. Адская жара, ребята, не то, что в нашем благословенном Богами краю...
    'В нашем благословенном Богами краю' даже кафель подернут инеем, и босые пятки оставляют на полу влажные, подтаявшие следы.
- Вы прослушали прогноз погоды в моем исполнении. То есть в исполнении Йежи Кроффского, ха-ха. Наша бывшая ведущая Марта Штитц оказалась шпионкой. Ну туда ей и дорога! Это на пользу не только нашему каналу, но и нашей стране. Помните, ребя-ата, наш Глава - суров, но справедлив! Честь ему и хвала, и позор памяти шпионки!
- Эй, господин, сигаретки не найдется?
- Погоди, сейчас придем к консультанту, будут тебе и сигареты, и кофе, и чай с шоколадом.
    Этот - знакомый. Тупой недоумок. Хренов мелколюб.
- ...Время заказывать, ребя-ата, ваши любимые песни! А пока, согрейтесь патриотическим роком группы 'Свистуны' - 'Огниво'.
    В заиндевевших стенах отражаются их фигуры - тени. Тень ? 12-6-9 спряталась в медвежьей тени знакомого охранника.
- Дерьмовый ведущий.
- Что-о?
- Говорю, всю программу похерил. О Главе можно было и по-другому сказать, а то как бы про между прочим, словно шпионы на первом месте.
- Точно. И дерьмовый рок-шмок постоянно крутит... Стой, двенадцать-шесть-девять, держи сигарету. Кури здесь. И не вздумай хоть пылинку на пол - до самых консультантов вылизывать будешь!
    Улыбку помягче, без раболепия и желанное табачное 'топливо' в зубах.
    Желудок на первой же затяжке обжигает, сжимается, будто пытается впитать и переварить совершенно некалорийный дым. Совсем пустой, бедняга.
    По радио заливисто-истеричное:
- Пред нами мир, и война, и война! Сожги ведьму! Спа-аси разум! Спа-аси веру! У-убей заразу!
- Правильные слова-то говорят... Да только что ж музыка у них такая паршивая? - удивляется охранник.
    Лицо у него от холода молочно-синее, как у свежего утопленника.
- Не умеют по-другому, наверное, - откликается 12-6-9, зажимая сигарету остатками зубов.
    Над ними постарался Восьмой консультант. За Седьмого. Которому этими зубами порвали горло.
    Челюсть и так болела до прихода Восьмого, а потом стало еще хуже.
- Так научились бы! Чего тут сложного-то! Я бы сам их научил, - горячится охранник. - Вот... как тебя. Эх, вот разберешь с консультантом все свои дела, и я сразу на покой... - шепотом, заговорщески: - К грелке да к жене под одеяло. А то как холода наступают, так у меня все кости дребезжат и воют. Решено, на пенсию!
    Слова из его рта вырываются облачками пара, и горло, сизое от бритья, вибрирует под напряжением голосовых связок. Часто пульсирует венка, приплясывая под 'Свистунов'.
    'Гипертоник... Припадочный...', - 12-6-9 вздыхает, всасывает последнюю затяжку и прячет маленькие руки в просторные рукава пижамы. В пальцах оказывается длинная палочка - 'хаси'. 'Сувенир', стянутый со стола последнего, Девятого консультанта - 'недозаморца'.
- Да не расстраивайся, - охранник принимает вздох на свой счет. - Хочешь, навещать буду? Тебе же наверняка бонусы позволят, так я книжки принесу или там... сигареты...
    12-6-9 знает, когда охранник кончает, то вытягивает губы трубочкой и говорит: 'О. о. о.'.
    12-6-9 убирает еще дымящийся окурок изо рта, встает на цыпочки и тянется к бледным губам охранника.
    Тот бормочет, шаря руками по тонкому телу, потерявшемуся в просторной не по размеру пижаме:
- Я ж не из-за жены ухожу, не подумай. Говорю, кости ломит. Старый уж совсем... - похабно ухмыляется, застилая свет белым паром. - Только ты меня и греешь...
    Девятый консультант учит, что вежливость - главное оружие.
- Спасибо, - говорит 12-6-9 и приоткрывает рот, впуская толстый, скользкий язык. 12-6-9 не понимает, что может быть в этом интересного, но охранник мычит, сползает по стене на корточки, запуская руки под пижаму.
    Пока он елозит толстыми пальцами по телу, 12-6-9 изучает его глаза - бледные, будто выцветшие, в обрамлении редких светлых ресниц. 12-6-9 думает, что будь они черными - было бы гораздо красивее.
    По радио 'Огниво' крутят в пятый раз. Наверное, Йежи Кроффский ушел на обед или успел напиться. И хаси с хлюпаньем входит в бледный глаз охранника под:
- ...пламенем ведьмы займутся в корчах. Са-ажги ведьму! А-агниво!
    12-6-9 знает эту песню наизусть и помнит, что 'а-агниво' - это финальное слово.
    Да и здесь тоже все закончено: охранник мелко вздрагивает, но не дышит. О видеокамерах 12-6-9 не беспокоится, если бы охранник позволил себе такое прилюдно, то мигом бы сам оказался на консультации.
    12-6-9 вытаскивает хаси. Радио молчит, и студенистая масса с громким чавканьем стекает по сизой щеке, оставляя влажный след, будто от слез. Крови не так уж и много, но она густая, красная и на иссиня-бледной коже выглядит вполне неплохо.
Девятый консультант говорит, что очень важно воспитывать в себе вкус и чувственность к прекрасному. Теперь 12-6-9 может сказать ему, что любит контрастные сочетания.
В целый глаз охранника входит дотлевший до фильтра окурок. Для этого пришлось поработать выдохшейся зажигалкой, но 12-6-9 старается, потому что любит симметрию.
    Потом 12-6-9 вытирает перепачканные ладошки о форму охранника, забирает его пачку сигарет и идет к своему Девятому консультанту: ведь надо же вернуть хаси.
    А радио все молчит.
    'Наверное, Йежи Кроффский тоже оказался шпионом', - думает 12-6-9, шлепает босыми ногами по кафелю и фальшиво напевает на мотив 'Огнива':
- Как этот па-арень лю-убит сиба-ари. О-он наш замо-орский Девя-атый.
    Ее замерзшие пятки уже не оставляют следов.