Трофимов Александр Юрьевич
Щелчок

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда я посылал на конкурс Щелчок и Радугу, Щелчок (а не Радуга!)занял первое место и был напечатан. Я удивляюсь до сих пор. На мой взгляд, рассказ не выполнил возложенные на него идейные задачи. Но, в любом случае, переделывать его еще раз сил уже нет. Надеюсь, он понравится вам и таким .

Щелчок

  
   Маленький кабинет, неяркий свет из узкого окна. Щуплый человек в сером костюме улыбается, наклонясь над небольшим столом.
   Щелчок.
   Человек аккуратно вынимает белый лист из зажимов дырокола и кладет его в ровную стопку справа от себя, потом берет очередной лист из стопки слева, вставляет в зажим...
   Щелчок.
   Еще один лист ложится в правую стопку. Бледная рука плавным движением берет новый...
   Щелчок.
   Движения человека неторопливы и экономны. Многолетний труд сделал их совершенными. Сколько же тысяч таких листов перешло через его бережные руки из левой стопки в правую? Он не считал.
   Щелчок.
   Человеку нравился этот звук. За долгие годы работы он так и не слился с неизменной тишиной его кабинета. Звук свидетельствовал о том, что еще один простой лист бумаги на шаг приблизился к гордому имени документа. Стал правильнее, полезнее.
   Щелчок.
   Человек взглянул на часы, хотя и так знал, что пришло время сделать законную паузу. Он размял пальцы, помассировал ладони, снова опустил руки на дырокол, закрыл глаза. Раньше ему не нравилось название "дырокол". Ему казалось, что дыры - это что-то опасное и вредное, как пролом в стене или дупло в зубе. Человек любил слово "отверстие". Оно все как бы светилось правильностью и пользой. А потом понял, что названия не играют никакой роли в жизни, ведь суть вещей остается прежней.
   Правда, один его знакомый не согласился. Он вообще редко с ним соглашался. По его мнению, то, как ты называешь что-либо, передает твое отношение. Ведь любую вещь можно назвать по-разному, поэтому так важны человеческие имена. Человек тогда лишь пожал плечами и сказал, что сам он прекрасно обходится без имени и совсем не чувствует в нем какой-то необходимости. У того спорщика было имя, но человек так и не смог найти ничего общего между тем загорелым парнем с дикими, блестящими глазами и набором звуков - его именем. Про себя человек называл его Странник. Тот парень и вправду путешествовал и, к тому же, человеку он показался весьма странным. Отсюда и Странник. Человеку это показалось логичным.
   Щелчок.
   Человек улыбнулся. Он всегда улыбался за работой. Она ему нравилась. Кстати, как это бы это ни было непривычно, но Странник и тут его не понял. Он поражался как такое однообразное, скучное, да еще и не требующее от человека никаких особых талантов занятие можно любить. Наслаждаться им и не желать ничего... - человек никак не мог вспомнить его слова - ничего более достойного, что ли... Глупый. Безработный - это, наверное, очень страшно. Человек и впрямь никогда не видел его счастливым, да даже просто улыбающимся! Что-то его постоянно... Хотя, задумался человек, что я о нем так много вспоминаю?
   Щелчок.
   Первый раз человек увидел этот дырокол в семь лет. Отец принес его с работы - почистить и смазать. И ребенок решил поиграть. Сначала он пустил на веселое конфетти свои тетради, чтобы сделать наступающий День Правителя еще более радостным и праздничным, а потом наделал много аккуратных дырочек в мамином выходном платье. Он не хотел, чтобы маме было жарко. Особенно в такой светлый праздник, когда им доставался пропуск в Парк, и они гуляли там весь день... Родители тогда сильно наказали его, что случалось очень редко. Даже не за платье и учебники, просто чтобы он понял - фамильный инструмент, служивший их семье верой и правдой уже столько лет - не игрушка... Он понял и ему до сих пор было немного стыдно.
   Щелчок.
   Как раз в тот год уехал дед. Работать полагалось до сорока семи лет, а потом тебя подменяет твой сын. Папа перешел со своей юношеской работы на эту и точно так же делал в листах отверстия и, наверное, так же улыбался... А дед уехал в Дом Заслуженного Счастья, где почти рай на земле и люди отдыхают после многих лет доброй службы Стране. Жалко только с теми, кто уехал нельзя повидаться. ДЗС находится очень далеко. Может даже не в Стране. Где-нибудь на юге, наверное.
   Щелчок.
   Человек представил себе пальмы и ласковое солнце, чайки суетящиеся над пушистыми волнами... Песок, который так тяжело с чем-то сравнить, но так легко сравнивать что-то с ним самим... И море, каждый день - новое. Когда небо ясное и безоблачное, а солнце яркое и слепящее - море становится голубым и почти прозрачным. Когда небо затягивают облака и скрывают солнце, море синее, а иногда, когда тучи укутывают солнце и в окно стучится сильный тропический ливень, выманивая наружу, прося поиграть и порезвится с ним, море становится черным, неразговорчивым, пьяным и буйным. Но потом небо проясняется и солнце пронзает лучами исчезающие облака - море светло-зеленое, тихое, и кажется, что солнце и небо журят свое игривое дитя... А сытые птицы жмурятся на легких волнах, всегда готовых прокатить любого ласково и бескорыстно...
   Он тоже попадет туда когда-нибудь. Ему исполнится сорок семь, он оставит работу сыну и уедет... Увидится с отцом и дедом... Человек испугался и подумал, что мысли об отдыхе слишком расслабляют и отвлекают, но потом понял, что он и сейчас счастлив и картина моря замечательно дополняет атмосферу его рабочего кабинета. Он снова улыбнулся.
   Щелчок.
   Человек почувствовал, как рука предательски дрогнула. Кажется, он неаккуратно вставил лист, и верхнее отверстие получилось чуть ближе к краю. Человека прошиб холодный пот. Трясущимися руками он вынул сигарету с успокоительным, открыл окно, закурил. Никогда за все годы службы он не допускал брака. Теперь он может потерять работу и, что еще страшнее, опозорить свою семью. Его сын может навсегда лишиться этого места, лишиться счастья. Да, теперь уже точно он никогда не попадет в ДЗС, не увидится с родителями...
   Он затушил сигарету и осторожно вынул лист из зажима. Линейка нашлась в столе. Он даже не знал, что она там лежит. И не хотел бы никогда знать. Она выглядела, как приговор.
   Человек приложил ее к листу, замерил расстояние от верхнего отверстия до края листа, затем от нижнего. Все было точно. Миллиметр в миллиметр. Слава Правителю. Он не ошибся. Все будет хорошо. Не просто хорошо - отлично. Сейчас он понял, насколько же много он может потерять и как же прекрасно то, что его ждет. Как прекрасна его жизнь. Он улыбнулся и бережно вставил новый лист в зажим.
   Щелчок.
   Странник, Странник, какой же он глупый. Как можно считать такую работу недостойной человека? Нет, мой неугомонный и вечно несчастный Странник, эту работу не могут делать машины. Всем известно, что машины опасны. Они, как и все порождения прогресса, лишь поощряют лень и безответственность. Человек должен уметь делать все сам. Машины же должны лишь помогать ему в работе, а не отбирать у него это счастье. Ведь быть нужным, быть полезным - это же великое счастье! Правителю важно, чтобы каждый был при деле, мог чем-то заработать и, что гораздо важнее, обрести смысл жизни. В чем смысл жизни Странника? Он говорил - понять мир, увидеть его настоящим... Что толку смотреть на мир, не меняя его, не делая его правильнее? Человек тоже мог бы просто смотреть на лист, но он меняет его, делает его красивее, правильнее. Так и с миром.
   Щелчок.
   Еще отец нынешнего Правителя, а может и дед, сказал, что все состоит из частей и есть ли предел объединению нам не узнать. Атомы, молекулы, органоиды, клетки, ткани, органы, человек, общество. Мы все - клетки огромного организма и должны трудиться, чтобы этот организм жил и развивался.
   Щелчок.
   Странник не понимал, почему человеку не обидно считать себя всего лишь частью, мелкой составляющей. Наверное, гордыня не давала Страннику осознать эту прописную истину. Спокойнее видеть себя венцом творения. О, Отец-Правитель, наставь его на путь истинный!
   Щелчок.
   Странник и по сей день оставался для человека загадочным и непонятным, иногда даже пугающим. Он жил у него дома, часто пропадал. Человек знал, что все время Странник проводил с людьми. Спорил, доказывал, спрашивал, получал ответ и снова спорил. Он никак не мог смириться с тем, что давно доказано и во что люди верят уже сотни лет. Человек не понимал, зачем Страннику все это, не понимал, почему он так расстраивается, когда люди не понимают его. Он искренне надеялся, что когда-нибудь Странник найдет себе работу и поймет, что они правы. Когда он сказал ему об этом, Странник посмотрел на него своими непокорными блестящими глазами и прошептал, что тогда всему точно придет конец.
   Щелчок.
   А еще Странник просил ничего не говорить про себя фагоцитам, которых почему-то звал полицейскими. И он не ел пайковое мясо, сказал, что оно слишком отдает человечиной... Бред какой-то...
   Щелчок.
   Интересно, а чем кормят в ДЗС? Человек понял, что слишком мало знает о своей заслуженной мечте... Наверное, чем-нибудь вкусным.
   Щелчок.
   Человек работал и улыбался. Улыбка давно стала атрибутом его работы, частью его кабинета. Но сейчас она была несколько вымученной и неестественной. Непокорный путешественник все не выходил у него из головы.
   Щелчок.
   Странник как-то спросил его, что он оставит миру, кроме ребенка и кипы дырявых листов. Тогда он показал страннику свою книгу. Тот был поражен и обрадован, он нетерпеливо раскрыл ее и углубился в чтение, а человек стоял у него за плечом и любовался ровными отверстиями в листах, скрепленных блестящим зажимом. Они нашли себе достойное применение. Но Странник помрачнел и протянул книгу обратно. Его долгий труд под названием "Устройство и принцип работы дырокола". Странник сказал, что в этой книге были лишь знания Человека, но не он сам. Человек не понял его тогда, не понимал и сейчас, но все равно улыбка исчезла с его лица. Очередной щелчок получился безрадостным и неуверенным. Человек протянул руку за очередным листом, но пальцы уткнулись в пластмассу. Левая стопка закончилась, а значит можно было идти домой... Раньше он бы сказал "нужно".
   Он был даже немного зол на Странника. Почему он решил выбрать именно его дом? Зачем донимал разговорами? Он пытался протереть отверстие, а их нужно прокалывать... Да и не в этом месте... К черту эти сравнения! И Странника к черту с его идиотскими размышлениями. Не работает, вот и придумывает всякую чушь. Человечина! Рабство! Запудривание мозгов...
   Человек подумал о своей прекрасной работе, о Доме Заслуженного Счастья, о том, как здорово, что он снова увидит отца, что его сын продолжит их фамильное дело...
   У него даже получилось улыбнуться.
  
  
   ...Огромный кабинет, яркий свет из широкого окна. Полный, неповоротливый человек в ярко-синем костюме улыбается, сидя за длинным столом. Звонит телефон и он поднимает трубку.
  -- Фагоциты.
   Голос у него скрипучий и равнодушный.
  -- Да... Я слушаю вас... Понимаю... Да... Да, это называется социально опасный человек. Успокойтесь, вы не делаете ничего предосудительного, Правитель одобряет такие поступки... и поощряет... Вы только помогаете этому человеку. Его вылечат и вернут обществу. Назовите ваш адрес. Он живет у вас? Отлично... Что вы замолчали? Вы меня слышите?.. Я понимаю, что он не сделал ничего дурного, но вы же позвонили... Отвлекало от работы? Вы абсолютно правильно сделали. Не нервничайте. Где вы работаете? Что вы опять молчите? Говорю вам, с ним все будет в порядке... Да, уже выезжают... Счастливой работы и спасибо за звонок.
   Человек вешает трубку и включает рацию.
  -- Вирус. Один. Адрес уже отправил. Молодой загорелый парень с блестящими глазами... Не ржи, это все, что я знаю. С хануриком не перепутаете. Кстати, ханурика можете не трогать...
   Человек задумчиво трет желеобразный подбородок, потом все-таки отвечает.
  -- Не заражен.
   Он выключает рацию и достает из кармана ручку.
   Щелчок.
   Он любил свою ручку. Она досталась ему от отца. Фамильный рабочий инструмент. Раньше он часто щелкал ей просто так, но потом перестал, испугавшись, что она сломается раньше времени... Человек достал чистый лист с отверстиями для зажима, вложил в пустую папку и начал писать. Ему казалось, что лист, вложенный в папку, обретает какой-то другой вид. Становится правильнее, полезнее. Ближе к гордому имени документа.
   Щелчок.
   Половина отчета была написана, теперь оставалось ждать вернувшихся с вызова оперативников. Он аккуратно убрал ручку в карман и откинулся на мягкую спинку.
   Рация пискнула.
  -- Прием. Взяли? Что ханурик? Бледный? Удерживать не стал?.. А этот, и впрямь загорелый?
   Человек заржал.
  -- Улыбается? Насмешливо? Ну, ты сказал! Так по зубам ему, родному, по зубам. Ладно, не буду. До связи.
   Фагоцит придвинул к себе папку, не переставая хихикать.
   Щелчок.
   Он улыбался, дописывая отчет. Он любил свою работу.
  
   Человек проснулся в холодном поту. Никогда ему не снилось ничего подобного. Ему вообще редко что снилось. Этой ночью ему приснился Странник. Он показывал ему лист бумаги, простой белый лист, такой простой и знакомый... и спрашивал, что он видит. Человек называл с гордостью все размеры и артикулы, тип бумаги, сферы применения и коэффициент полезности. Все наизусть, быстро и четко, но Странник почему-то злился и сминал лист в пальцах. Потом, немного успокоившись, он протягивал человеку смятый в колючий комок лист и спрашивал, что тот видит теперь. Он испуганно ответил, что видит испорченный материал. Странник запустил в него смятым листом и сказал, что это он - испорченный.
   Потом Странник исчез и человек увидел, что стоит по колено в снегу, он нагнулся и зачерпнул его ладонью. Это был не снег - это было белое конфетти. Такое же, как на работе. Почему-то во сне ему стало необъяснимо стыдно перед этими кругляшами, будто столько лет он и впрямь вырывал из листа бумаги что-то живое... Будто... Храни Правитель... он приносил вред...
   Конфетти все падало и падало, засыпав человека почти до пояса, когда сзади раздался страшный лязг. Человек обернулся и увидел огромный, с Дворец Правителя, дырокол. Он приближался к человеку медленно и неотвратимо, размеренно клацая хромированными клыками. Человек побежал, но бумажные снежинки все больше засыпали его, и он то и дело падал, увязая в их массе. Последнее что он заметил, перед тем как проснуться - бумажный снегопад сменился теплым ливнем, и упавшая на его ладонь тугая капля раскрылась серо-голубым шелковым кружком. Как мамино выходное платье.
   Он сидел на кровати и этот кошмар никак не шел у него из головы. Он вдруг ощутил жажду действия, даже не жажду, а необходимость. Острую, жизненно важную необходимость что-то немедленно предпринять. Это было дико, в крайней степени непривычно и очень страшно, но почему-то он понял, что иначе нельзя.
   Как там говорил Странник? Действуй по велению сердца, а не привычки.
   Человек протянул трясущуюся руку к лежащей на стуле одежде. Его глаза лихорадочно блестели, а улыбка выглядела оскалом. Ему было очень страшно...
  
   ...Уютный кабинет, мягкий свет из овального окна. Молодой загорелый человек в протертых шортах сидит за изящным столом, уронив голову на руки. Его глаза уже почти не блестят, а челюсть все еще ноет от вчерашних ударов, но ему плевать. Он поднимает голову и яростно скидывает со стола дурацкую табличку "Правитель". Больше всего человека бесило то, что ее поднимали и ставили на место. Каждый раз. Поставят и в этот. Человек устал и отчаялся. Они не понимают и не поймут, его предки потрудились на славу... Следующий удар сметает папки с донесениями, телефон, книги... Глаза человека все еще блестят, но сейчас они блестят от слез. Человек ненавидит свою работу.
   В кабинет врывается человек в синем.
  -- Правитель, нужно уходить. Движется огромная толпа. Почти все вооружены... Где они только набрали столько оружия? Откуда у них вообще... Я даже представи... Правитель, пойдемте быстрее, мы можем укрыться, пока фагоциты не наведут порядок. Они уже едут.
   Человек в синем улыбался. Его работой было защищать Правителя. Он любил свою работу и, наконец, ему представился шанс показать себя...
  -- Отозвать...
  -- Есть!.. То есть, что?
  -- Я сказал отозвать фагов! Все! Они распущены, лишились работы. Допустили промах - пусть не рвутся его исправлять... И вы все - вон! Вон! Вы тоже теперь безработные... Теперь все безработные.
   Человек в синем побледнел, но все-таки побежал к телефону. Правитель остался один. Один с людьми за окном. Он смотрел на них и улыбался, потому что это были люди. Теперь - настоящие люди. Он очень любил людей.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"