|
|
||
Горчит снежинка. Липнет первый снег. И страха нет, и хочется бояться. Мне хорошо с Одессой. Мочи нет. Так хорошо, что лучше б нам расстаться. Тут слишком много выдранных цитат, Раздарено бессмысленно контекста И тень акации из переулка детства Уже язык не вяжет так. | ||
Горчит снежинка. Липнет первый снег.
И страха нет, и хочется бояться.
Мне хорошо с Одессой. Мочи нет.
Так хорошо, что лучше б нам расстаться.
Тут слишком много выдранных цитат,
Раздарено бессмысленно контекста
И тень акации из переулка детства
Уже язык не вяжет так.
Тут тополиный пух забился в вены,
От ломки и до валиховских врат
И кашляет от суеты и пены
Хронический и шумный "Арарат".
Тут на коленях содрана брусчатка,
Нечесаная поседела жесть
И на фасаде шрамы и заплатка
Закутанные в мох и шерсть.
Не выбрался, не просочился дальше,
И тлела ночь, тревогами гремя.
Лишь мягкий плед из глупости и фальши
Все больше обволакивал меня.
Все больше в небе трепетали флаги
То ненависть, то девственность храня
И лилась патока от царственной отваги
Очередными смертями моля.
Я болен этим городом, мне тошно,
'мне ноги не хотят уже ходить'
И лишь бульвар брусчаткой этой пошлой
Все уговаривает жить.
Его не видел я же три года,
Но все равно он снится ночью мне,
И жуть фонтана, и черемушек свобода,
И чувства непонятные к тебе
Когда нас любят, даже ножки у кровати
Скрипят особенно, торжественно, как гимны
И солнца луч твое пронзает платье,
Как будто через миг уже погибнет.
И два стакана с терпким черным чаем
Разбавленных коньячной верхней нотой
Как в дикий шторм на тумбочке качает,
Как будто через миг уже суббота
Как в злой аркаде мявкнул выстрел,
И бьется пиксель, мат горланя.
Жизнь и поэты ищут смыслы,
Империи летят на пламя.
И каждый юнит шагает прямо,
И MIDI-сердце стучит как молот:
Простые парни гибнут яро,
Империи ползут на холод.
Вновь липнут мысли, как мобы в данже,
И не осталось, мля, сохранений,
И снова девки на опыт старше
Империи всегда в движении.
На каждом доме нынче флаги,
На каждом трупе нынче герб.
И дети в приступе отваги
Играют в смерть
И даже боты в интернете
Зовут в биткоин и войну
А заработанные деньги
Несут к нему
Ах, как на море шли бегом.
Там на Тринадцатой
В углу
У пирса
Воняло водорослями и пивком,
Дышало смыслом.
Сейчас бы сесть в катамаран,
Крутить педали,
Лететь торпедой
Подальше от душевных ран
И окружающего бреда.
Снежинка палубной авиации
Легкая, почти неживая,
Лопастями натруженными
Перебирает, умирая.
Ей бы кружиться, кружиться,
Ей бы падать, падать,
Ей бы в снежок слепиться,
Ей бы подснежник лапать.
Ей бы какой-то пошлости
В будущем, не в прошлом,
Только все медленней лопасти
И все ближе волны.
В сущности это правильный,
Жизненный круговорот.
Пусть и такой вот маленький,
Несправедливо короткий
Мы наблюдаем растеряно
Такая прогулка пропала.
Мы ее будем помнить
До самого Морвокзала.
На небе накипь, в мыслях пена,
Дешевый бренди на столе
И легкий запах лжи и тлена
В стране.
Летят букетами герани,
Тревожно бьется Телеграмм,
И нету места в этой срани
Простым словам.
Все планы выполнены четко,
Все недобитки учтены,
Лишь притаились, знают точно,
Ждуны.
Все в трескотне медийной рати
Все в липкой жиже торжества.
Но нет же в смерти благодати,
Страна?
Я тихо пью, в дверь ломится эпоха
И требует, чтоб за страной пошел
А страны ведь не только дохнут плохо,
Но и рождаются совсем нехорошо.
Им пуповины режут гильотины,
В рот льется кровь из мамкиной груди,
Не дни рождения, а сороковины
Они встречают на своем пути.
А поменяв подгузник на штанишки
Взрослеют так, что божечки-спаси:
Братоубийство, подленькие книжки,
Костры, бандиты, князи из грязи
Я тихо пью, в дверь ломится эпоха,
Какой-то обыск, паспортный контроль.
Так повелось: все страны гибнут плохо
И для рожденья требуется боль.
|