Николай старался припомнить, что же он пообещал вчера жене, когда та нашла у него в телефоне страшное. Ну вы понимаете, что иногда можно там найти у нормального современного мужика - не старого ещё, но замотанного уже изрядно по жизни? Верно, то самое - страшное.
И ведь правильно всё делал: и пароль на вход задом наперёд поменял, и ключ графический поставил - ну, как у Зорро, помните? Кто же мог подумать, что и она тоже помнит? Спрашивать про такое было нельзя - строжайшее табу: никогда не говорить того, что может напомнить о возрасте. Это он усвоил твёрдо. И не потому, что ругаться будет. Всё проще и одновременно сложнее. Ведь они в душе навсегда остаются маленькими девчонками, играющими в сказочных принцесс и добрых волшебников с героями наперевес. А принцессы, особенно сказочные, бывают только молодыми и прекрасными. И горе тому, кто имеет на сей счёт иное мнение. Неприятно же сознавать, что сказка закончилась вместе с детством, и началась скучная взрослая жизнь. Тогда они начинают грустить, а иногда и плакать. Это хуже всего - хоть из дома беги.
Вот я и убежал. И честно пытался вспомнить. Можно сказать, героически. Если собрать всю затраченную на мои старания энергию да направить в мирное русло, то можно было вскипятить среднего размера водоём, а не только мои бедные мозги. Но, как назло, перед мысленным взором маячило только заплаканное Ленкино лицо, уткнувшееся в подушку, и основная её часть, повёрнутая ко мне... спиной. Но вот всё остальное - как в тумане. И нельзя сказать, что вид был неприятный. Очень даже. Но думать мне тогда надлежало только о глубине своего падения и о том, как всё исправить. А может, она мне скалкой по башке заехала, - я и забыл самое главное? Или ещё чего со мной сотворила? С них - добрых принцесс - станется. Но это вряд ли, не болит же ничего. Кроме огромной мозоли на Ленкиной подружке-совести.
Но жену жалко было, конечно, переживала она шибко. Да и кто бы на её месте не переживал? Я даже присел рядом и хотел утешить, чем могу. Однако вовремя осознал полную неуместность и ошибочность своих действий, ловко увернувшись от подушки. Подобные навыки не теряются, это как на велосипеде кататься.
Тут она ненадолго перестала убиваться и перешла к моей показательно виноватой персоне. "Эх, Коля, - говорит. - Как же ты мог предать самое дорогое?" "Гад ты, Коля!" - говорит. И опять в подушку - плакать. Плечики вздрагивают, в голосе боль и разочарование всех женщин мира, всего этого сказочного профсоюза любительниц розовых пони, единорогов и тщательно продуманных неожиданностей. Но я же ничего не предавал, даже в мыслях не было! Потом успокоилась она немного, но вижу: не простила. Сидит нахохленная, месть для меня придумывает. А я уже смирился - будь что будет. Всё равно пропала теперь рыбалка, не отпустит с пацанами на зорьку.
А всё из-за чего? Катушку я себе на спиннинг присмотрел новую. Давно облизывался, заначку прятал - чуть в носки ни засовывал. Оказывается, у нас дома много мест, куда я годами не заглядывал. Пока лазил по верхним полкам и ящикам с инструментами, много нужных вещей нашёл, о которых и забыл уж давно. На карте ведь копить не вариант - сразу выпасет. У неё нюх и хватка похлеще, чем у приставов. Но накопил всё же, заказал. Через кореша оплачивал, не подкопаешься. А вот доставку по запарке забыл поменять, на меня посылка пришла. Ну и...
Вот и хожу теперь, как нашкодивший кот, хоть ни в чём и не виноват. Но раз пообещал - нужно сделать. Осталось только вспомнить - что. Цветочек аленький - это само собой, штук пять как минимум. Ещё она заявила, чтобы я дома даже не появлялся, пока не куплю ей что договаривались. Ну, если планы на жизнь имеются какие-никакие, секунд на десять хотя бы. Взглянул я на неё - и поверил. Сразу. А где же я ей найду то - не знаю что? То, что я забыл напрочь. По всем магазинам окрестным пробежал, все витрины просмотрел - вдруг увижу да вспомню? Но с головой что-то странное творится: старое-доброе-молодое хорошо помню, а вот суровые трудовые будни и суету эту всю - как отрезало. Будто во сне это всё происходило. Или не со мной, а с персонажем какого-то дурацкого фильма. Рыбалку вот помню, но там будто и времени нет, забывать нечего. Так, надо собраться, а то от переживаний в животе уже засосало. Рагу Ленкино вспомнилось, солянка, пироги все эти волшебные. Так, нужно срочно что-то с этим делать, а то помру тут голодной смертью от расстройства.
Нужно было как-то успокоить грозное домашнее высочество и загладить невольную вину. Я боялся ещё больше её огорчить и сожалел, что так всё обернулось. Кстати, испуганная или смущённая душа прячется вовсе не в пятки, а скорее в коленки. Это я вам авторитетно заявляю с высоты небогатого пока, но очень личного опыта. Сидит она там и ворочается, мешая передвигаться и думать. А ещё оттягивает на себя так нужное мне сейчас внимание - будто за штанину дёргает.
Глянул я туда - ну, куда она тычет меня, как кутёнка - и будто увидел со стороны всю свою прежнюю жизнь: эту беготню постоянную, попытки успеть везде и добыть такие нужные штуки - как у всех вокруг. Получается, я сам был виноват в этой вечной неуспеваемости и участившихся размолвках с женой. Раньше-то нам ничего не нужно было - лишь бы вместе быть да радоваться простым мелочам. А потом я будто под морок какой-то попал и принялся обвешивать себя и дом ненужными вещами, мешающими разглядеть главное.
И все эти: "Ты меня разлюбил!" были не простыми капризами, как мне тогда казалось. Показать она мне хотела, что запутался я, позабыл что-то важное, променяв на пустую мишуру. Вот такие дела. Набегал, называется, новых проблем на свою голову. Можно было, конечно, отмахнуться и жить по-старому. Но окрепшими вдруг коленками я понимал, что так уже не получится. Вспомнил всё на свою голову. Как Шварценеггер прямо.
А Ленка, значит, просто хотела незаметно направить в нужном направлении принца своего непутёвого. Гордость мою пустую задеть боялась. Вот же я Колян-дурак! Не дотумкал сразу. А повезло мне с принцессой всё-таки! Надо ей почаще об этом говорить. Теперь бы ещё вспомнить её заказ - и можно на белом коне возвращаться домой.
Но разогнался я рано, прояснения в памяти не возникало, и гениальные прозрения меня больше не посещали. Решил тогда применить старый армейский метод: через ноги попробовать, раз через голову не получается. И пошёл бродить без особой цели, - вот и принесли они меня к частному сектору какому-то. Хоть и не было рядом такого отродясь. Думал уже домой возвращаться и честно свалить вину на внезапный маразм, но тут перед глазами поплыло всё, и ноги будто ватные стали. Присел я на бревно какое-то и пригорюнился. "Как сестрица Алёнушка", - услужливо подсказала капризная память. Сижу - ноги гудят, голова пустая. И задремал, наверное, или просто забылся.
Очнулся от того, что кто-то меня за плечо трясёт. Стоит рядом невысокая старушка и говорит мне подозрительно знакомым голосом:
- Эх, Коля, Коля... Как же ты мог, соколик? Придётся тебе теперь за девять остановок шпарить, штуку эту искать. Или три по девять? Запамятовала, старая, чагой-то. Давно было.
Я так обрадовался, что даже удивиться не успел.
- Какую штуку-то, бабушка?! Забыл я, понимаешь?
Она присела рядом со мной и тоже пригорюнилась за компанию.
- Ой, милок, совсем плохо дело. Ты только Ленке не говори, что забыл, а то тебе даже в Райсобесе не помогут.
Начало до меня доходить, что творится что-то неладное, но ухватить ускользающий смысл происходящего я пока не мог. Хотя старался вовсю - даже заёрзал на бревне для убедительности.
- Какой Райсобес, бабушка? Его уже лет тридцать как нет.
Старушка совсем молодо вскочила на ноги и всплеснула руками.
- Как так нет?! Что ты, родненький? Я только вчерась там была, все на месте. Нам без Верочки и Наденьки никак не можно. А начальница, Любовь Никитишна, меня надысь с юбилеем поздравляла.
Стал я тут приглядываться к окружающей реальности, данной мне в смутных ощущениях, и понял: что-то тут не так. Лес как лес, вроде. На парк наш чем-то похож. Но тишина вокруг такая, что даже звон в ушах громким кажется. Как на рыбалке почти, но по-другому - не хватает чего-то. И подозрительно спокойно и радостно на душе, будто и не бегал полдня за своим склерозом. Телефон достал - так и есть: кирпич кирпичом. "Вне зоны обслуживания." А старушка из-за спины с интересом и лёгкой иронией на экран поглядывает. Глаза озорные и блестящие, как у девки молодой. "Вот крепкое у них поколение, ничего не скажешь. Нам бы так."
- Ты Ленке своей сапоги-то купи, купи. Старые-то поди уж не модные совсем. Да и сносились почти. И сарафанчик новый надо бы, очень он ей к лицу будет - расшитой да ладненький.
Она ещё что-то неразборчиво бормотала, но тут в ушах зашумело, и перед глазами пятна световые замелькали. Словно я сквозь прикрытые веки ощущаю, как солнце через шевелящиеся занавески светит... Те самые, что я давно в гараж унес на тряпки. Да так и оставил там на память, жалко стало.
Приходил я в себя с осторожностью. Голову потрогал и понял: была скалка. Или ещё какая штука тяжёлая. Но главное - дома я опять. Лежу себе на ковре и в ус не дую. Поднялся, подошёл к Ленке, обнял крепко-крепко. Как раньше, много лет назад. И так хорошо стало, что даже катушки этой новой не надо.
Ленка замерла сначала, а затем отстранилась и посмотрела на меня подозрительно. Потом на сковородку в руках глянула и задумчиво проговорила:
- Не обманула старушка-то. Хорошая вещь. Сгодится нам в хозяйстве.
И радостно - совсем по-старому - улыбнулась.
А я быстро собрался и побежал сапоги ей покупать. Пока ещё чего не вспомнил. И чтобы не заснуть - не дай Боги - обратно.