Аннотация: Луковка - просто любая река жарким летом! Веселье,разгар и романтические приключения
А героини рассказа - обычные женщины, стремящиеся найти своего единственного.
Этим летом мы, четыре приятельницы, решили отдохнуть в тесной компании карт, вина и девочек. Наши финансы пели романсы, разлетевшись по чужим карманам, вот и пришлось поехать на южный берег Луковки*.
Сняли мы домик на четверых: река рядом, корт теннисный, лодочная станция, мячики, мальчики какие-то. Сауна, как положено, плюс кафешка типа студенческой столовой. В общем, жить было можно. Конечно, это совсем не походило на жаркий песок и яркое солнце Пхукета, где мы случайно и познакомились во время одной из экскурсий несколько лет назад. Соединили нас общая любовь к морю, морепродуктам, морским волкам, к аморе мио и, собственно, сама жизнь, увы, без аморе мио.
Мы - это Макароша, Марго, Леська и я, Паша.
Устроившись в нашем, как мы его назвали, "бунгало", мы ринулись осваивать пляж. Сначала Макароша грелась стоя, пока мы дружно не взвыли - тень от подруги закрывала солнце, по нашей коже начали бегать мурашки от возлежания на тоненьких, прихваченных из домика покрывалах. А подруга наша - это около центнера живого веса. Из тех, кого называют "бой-баба".
- Макарова! Верни солнышко, - пропищала с мольбою Леська.
С боем Макароше удалось отвоевать у отдыхающих аж два лежака, ну вы понимаете, что на обоих она сама и разместилась. Возлежали мы долгонько, пока солнце медленно разгоралось. Сказать, что было жарко - обмануть себя, но загар получить вполне было можно.
Когда бока устали от лёжки, Леську осенило раскинуть пасьянс. Правда, она вскоре начала зевать и уткнулась носом в разложенные карты. Нам же с Марго вдруг захотелось перекинуться в подкидного дурачка. Играли мы поначалу вяло, но вскоре наша компания увеличилась вдвое, приняв в круг двух симпатичных молодых людей, лет так около тридцати. В общем, мы вошли в азарт, привлекая внимание публики, и вот уже вокруг нас собралась кучка зевак, намертво заслонивших солнце. Зрители, разумеется не молчали, а активно совали свои носы в чужие карты:
- Паша, козырем бей, козырем! - хм, вот откуда они мое имя узнали, а?
Играли мы пара на пару. Я - с Геной, а Марго с Виталием. Пока не проснулась Макароша, на обширном животе которой располагался наш игорный стол. Разумеется, тут же карты разлетелись в разные стороны, и наша игра была "а ля финита".
- Искупаемся? - предложили мальчики. Вода заманчиво манила, раскачивая на легких волнах отражаемое в них солнышко. Потом мы вместе отобедали в столовой турбазы, прихватили в буфете винцо, нарезку, консервы и батон и продолжили знакомство в нумерах, то есть, в нашем бунгало.
Позднее Леська сильно возмущалась, что мы - старые замшелые дуры, надо было делиться, а не тащиться всем вместе в одну хату. Ну, у Леськи мысли в одном направлении, а нам, правда, было весело. До глубокой ночи мы проиграли в карты, довольные тем, что никакая зараза не подсказывает, кому бить козырем, и не пытается избавить Генку от лишних семерок. Мальчики ушли под утро, чинно-мирно, уговорившись о встрече на пляже.
Пропажу Леськи мы заметили только во время завтрака, как, впрочем, и пропажу Виталика. На наш вопрос:
- Где?
Гена, притворяясь дуриком, ответил:
- Кто - где? - типа, ничего не видел, ничего не слышал.
Впрочем, если честно, мы мало удивились. Леська была жутко сексуальна и очень в этом плане образованная. "Камасутру" изучила от корки до корки, причем не в теории, а на практике, за минусом пары-тройки описанных там поз, для которых, по её мнению, человеческих способностей явно недостаточно. Понятно, что во всех вопросах секса Леська была первым консультантом вроде домашнего сексопатолога. Что касается самой Леськи, она действовала на мужиков по типу виагры: увидел-запал-пропал, потому как в её организме активно играли не только гормоны, но и феромоны.
Буквально перед поездкой отмечали мы отпуска в одном маленьком уютном кафе по названию "Элефант", на стенах - кадры из известного фильма с безумно обаятельным Вячеславом Тихоновым на передних планах, большую часть времени из динамиков лилась тихая музыка. Однако стоящий скромно в уголке синтезатор явно намекал на то, что вот-вот придет кто-то и сыграет вживую. И ОН пришел и запел, вводя в транс женскую часть посетителей кафе - настолько голос у мужика был проникновенный. И тут сидящая к нему спиной Леська тихо вздохнула, заявив:
- Девки, а я бы ему прямо сейчас отдалась...
Мы хмыкнули, в упор рассматривая без особых примет музыканта, но ничего такого не нашли - как говорится, в толпе не различить.
Сыграв и отпев ещё пару песен, местный Карузо по имени Даниил поставил диск и под первые слова популярной песни подкатил к нашему столику, галантно расшаркиваясь, протянул руку и пригласил Леську на танец! Они вышли в центр зала, на зависть всей бабье диаспоре, а мы, три дуры, сидели, раскрывши рты от удивления. Надо ли пояснять, что вечером мы уехали в такси втроем, а Леське досталась романтическая ночь с Даниилом?
При этом подруга ничуть не жадина: она активно участвует в поисках вторых половин для всей нашей компании. Особым Леськиным вниманием пользуется любимая всеми Макароша.
Леська настойчиво сговаривает подругу срочно потерять девственность, на что Макароша резво огрызается. Нет, ей не жаль эту самую девственность, но кому нужен гренадер-полковник в юбке?
Языкастая Леська однажды с хохотом расписала, какую "каму с утра" могут выделывать в постели дамы типа Макароши, за что и получила по башке пустой пластиковой бутылкой - всё же, Макароша у нас душа добрая.
После этой Леськиной выходки Макароша заявила, что никуда больше с этой стервой не поедет, и вообще никакие мужики ей не нужны, да и замуж она передумала - ну нафиг. Потому как уже возраст - не девочка, рожать скоро будет поздно, а замуж без ребенка - кому такая нужна дура?
- А давай мы твою яйцеклетку заморозим? - ляпнула неугомонная Леська.
- Заморозь свою задницу, - парировала Макароша, кидая в подругу мокрым полотенцем и стаканчиком с попкорном.
Как получилось, что Макароша в свои тридцать четыре всё ещё не познала мужской ласки? Трудно сказать... Отца своего она не помнила, а бабка, которая её с детства воспитывала по причине вечных разъездов-командировок матери, вообще говорила, что Макароша - сирота-безотцовщина. И, боясь за моральный облик внучки, воспитывала её, строго блюдя, глубоко вдалбливая в бедную девичью голову, что все мужики - сволочи. Вот и выработалась у девки аллергия на мужскую ласку.
Разумеется, подруга, как все женщины, мечтала о принце на белом коне, но как поется в известной песенке, все попадались ей валеты, а с валетами Макароша предпочитала не водиться.
Вообще, приехали мы в Луковку каждая со своей целью: Леська - оторваться по-черному и налопаться шашлыков, Макароша - скинуть пару-тройку вечно лишних килограммов, Марго - просто отдохнуть и покупаться, я - по причине отбытия бой-фрэнда в очередную командировку, типа удавиться за компанию
А компания у нас разношерстная.
Леся работает "многожёром"* в какой-то хитрой пивной фирме, получает нехилые проценты от продвижения товара и разъезжает на принадлежащей фирме "Рено Флюэнце". Замужества не чурается, имеет многократный бракоразводный опыт с судами, слезами, соплями, сволочами - бывшими мужьями, которые, несмотря ни на что, готовы явиться к бывшей женушке по её первому зову. Четырнадцатилетняя дочь то ли от второго, то ли от третьего брака живет на два дома, доставляя неописуемую радость каждому из родителей.
О возрасте Леська трепаться не любит, но каждый, кто силен в математике, легко может его высчитать, потому как они с Макарошей ровесницы.
Меня за какие-то старые грехи родители нарекли Павлой. Побывав замужем, я твердо решила, что круглосуточное присутствие мужской особи не только не обязательно, но даже нежелательно, и, строго обговорив с бывшим мужем правила участия в совместном воспитании десятилетнего шустрого отпрыска, распрощалась с бывшей любовью с легким сердцем. Любовь теперешняя у меня приходящая, что обе стороны вполне устраивает. В компании четырех граций я самая младшая, но это ничуть не мешает нашей дружбе. У меня свой маленький цветочный магазинчик, где я с удовольствием применяю знания флористики и навыки фитодизайнера, сама летаю за поставками в Голландию, Польшу и Австрию, по городу же мотаюсь на белоснежной "Тойоте", отвоёванной у бывшего мужа в беспрецедентной борьбе.
Вот и сюда мы приехали, как говорится, на мне.
Пара дней пролетели, никем не замеченные, а в среду вечером мальчики пригласили нас на шашлыки. Пока они готовили мясо и мангалы, мы с Лесей и Макарошей рванули в город за сладким и просто так, прошвырнуться.
Возвратившись через несколько часов, нагруженные пончиками, круассанами, овощами, фруктами, морепродуктами и батонами, мы застали в бунгало Марго, которая, яростно всхлипывая, запихивала вещи в дорожную сумку.
- И? - уперев руки в бока, сурово вопросила Макароша. Зрелище, я вам скажу. Чистый колосс!
После нескольких нечленораздельных фраз Марго вспомнила все же русский.
- Я уезжаю. Возвращаюсь домой, - в сумку полетел мокрый купальник, - понимаете, эта стерва снова ушла от Лёшика, а он совсем не может быть один, он же такой беспомощный и неприспособленный...
Мы присели на кровати, раскрыв рты. Марго среди нас самая старшая, недавно разменяла полтинник, Лешика родила совсем молоденькой, с мужем также успешно разошлась, отдав всю себя воспитанию ребенка, поэтому сейчас никак не может смириться с тем, что сын вырос. Я опомнилась первой:
- Маргоша, твоему Лёшику скоро тридцать три! Христа в этом возрасте уже распяли!
Почему-то упоминание о печальном событии повергло Марго в истерику:
- Именно! Распяли! Эта тварь нагло издевается над бедным мальчиком...
- Маргоша! Оставь их в покое! Они уже большие. Взрослые. Ну, что ты помчишься туда? Завтраки Лёшке готовить? Носки стирать, рубашки гладить? А потом вернется эта су... сноха твоя разлюбезная, упадет в Лёшины объятья, и что? Поползешь в свою кособокую хрущевку лить горькие слезы?
Лучше бы я не поминала эти горькие слезы, потому как тут же они хлынули из глаз бедной Марго Ниагарским водопадом. Пришлось пустить в ход тяжелую артиллерию.
Разумеется, Макароше удалось сломить сопротивление Марго - ну куда той со своими пятьюдесятью кг против центнера? Пригрозив Марго, что отберет и навсегда утопит в Луковке мобильник, Макароша развешивала сушиться мокрый купальник подруги, успевая отдавать нам распоряжения, типа: достаньте, откройте, разлейте и так далее.
Спустя полчаса мы дружно ревели над тяжелой бабьей судьбою, предварительно подняв, как положено, третий тост за любовь. Ну, знаете, этот - с рюмкой в левой руке, правая с фигушкой за спиной, а ноги крестиком.
На шашлыки мы явились слегка навеселе, это никак не помешало провести замечательный вечер. Заводилами были Леська и Виталик, что никого не удивило. Войдя в раж, подруга ударилась в математику, пытаясь втолковать мужчинам, что на четыре девочки два мальчика как-то маловато, на что Виталик, лыбясь во все зубы, пообещал:
- Будет сделано, - ну, просто ангельская забота о ближних.
В четверг после завтрака Макароша раскачивалась на качельке, уткнувшись в очередную брошюру о правильном питании. Кстати, диеты - это её багофича, которая почему-то бьет чаще по Леське. На какой бы диете ни пыталась сидеть наша Макароша, это всегда заканчивается приобретением пары-тройки лишних килограммов, а Леська при этом неизбежно худеет! Причем, иногда до состояния стиральной доски.
Ещё одной проблемой нашей Макароши была одежда, особенно, нижнее белье. Из трусиков, которые она сама называла гордо панталонами, можно было сшить пару платьев для худущей Леськи. Вообще, рядышком это была та ещё парочка.
Помню, как перед отъездом Макароша металась в поисках купальника, пока не увидела приятную для себя, совершенно дикую расцветочку в крупный горох, правда, размером вполовину меньшим.
Мы хором советовали не торопиться. Все решила ехидная реплика Леськи:
- Покупай, покупай, мы будем тебя намыливать и утрамбовывать в трусы!
Макароша, рыдая, все же ухватила купальничек - назло этой заразе. Представляете грудь почти четвертого размера, запихнутую в чашечки лифчика примерно размера второго? Этакие аппетитные булочки.
- Я же не виновата, что на мои буфера невозможно купить нормальные лифчики! - парировала подруга на наше ворчание.
Мальчики наши куда-то исчезли, и мы, угорая от скуки, отправились на шопинг, услышав, что в соседней деревне грядёт какая-то обалденная распродажа.
Народищу набежала тьма. В основном хватали туалетные ведра, лопаты, просроченный стиральный порошок, какие-то тяпки, тряпки. Сельские жители суетливо бегали от магазинчика к палисадникам, городские ехидно хмыкали. Мы, как ни старались, не могли пробить брешь в дружной деревенской толпе, пока туда не внедрилась юркая практичная Марго, съевшая собаку на магазинных давках ещё доперестроечного периода. В общем, она отхватила теплые носки для своего Лёшика, две лейки для поливки домашних цветуёчков и обалденный купальник большого размера для Макароши. Все чин чином - и плавки, скрывающие обычно свисающие телеса, и чашечки, в которые груди Макароши улеглись мягко и уютно, как в крепкую мужскую ладонь (это Леська сказала.).
Уставшие, но довольные - всё развлекуха - мы вернулись в родное бунгало, решив тут же опробовать покупки. Лешкины носки элегантно смотрелись с Леськиным бикини, сама Марго получила две изящных фотографии с лейками в руках. Оставалось дело за Макарошей. Пришлось топать после обеда на пляж, жертвуя уже привычной дневной дремотой.
Подруга провозилась, дожёвывая диетический пирожок с повидлом, и плюхнулась в Луковку, когда мы трое уже напрыгались и набрызгались так, что нам жутко хотелось погреться на берегу. Качающаяся на волнах Макароша нашего отплыва не заметила. А около нас ту же выросли Виталик с Геннадием, словно двое из ларца, да ещё привели друга, некоего Гиви, и осторожно поинтересовались, куда девалась Макароша.
Мы стали махать руками и звать подругу на берег. Та очнулась, бухнулась с головой в Луковку и, резко выпрямившись, выскочила из берегов топлесс.
Мужики ухнули, присвистнули и проявили явно нарастающий интерес, что было очевидно по многим признакам. Ничего неподозревающая Макароша белым лебедем выплыла на берег, гордо неся колыхающиеся незагорелые груди, освободившиеся от лифчика. То ли он расстегнулся, то ли растворился, фиг знает. Но мы замерли: вдруг и плавки тоже - того?
Марго засуетилась, и, схватив полотенце, кинулась навстречу подруге.
- Какой дэвушка, цуцуня, мшвениери*, - зацокал языком Гиви.
- Че уставились, козлы? - рявкнула, укутывая сиськи в полотенце, красная, как рак, цуцуня.
Виталя и Генаша устремили глаза долу, а вот Гиви... Глаза его сладко округлились, он отчаянно пытался охватить взглядом всю Макарошу, но никак не мог объять необъятное и, глубоко вздохнув, восторженно произнёс:
- Гамарджоба, калбатоно! Гогона...
- Сам ты, жопа, полбатона, - буркнула Макароша, покосившись сверху вниз на низкорослого Гиви, чем повергла в дикий хохот Леську. Зыркнув на дурочку, подруга добавила:
- Пошел он на три буковки, южный берег Луковки, - и, поплотнее укутавшись, схаватила платье и ринулась с пляжа.
- Э, она вэрнетса? - озадаченно занервничал Гиви.
- Вернется, конечно, куда денется, - успокоила его Марго, показывая из-за спины кулак Леське.
Макароша вернулась. Чему немало способствовали наши проникновенные беседы и огромный букет роз, преподнесенный вечером гогоне* восхищенным Гиви.
Остальные несколько дней на южном берегу Луковки мы провели практически вдвоем с Марго - Гена уже уехал, Леська постоянно исчезала по ночам, а Макароша дневное время отдавала Гиви: то ругаясь, то воркуя, прогуливались с ним по территории базы отдыха. Парой они были приметной - крупная, пышнотелая Макароша, усыпанная не менее крупными разноцветными горохами, и коренастый, но низкорослый Гиви, лысина которого весело блестела на солнце.
В общем, все у нас получилось не так уж плохо, и первый совместный отдых вчетвером вышел совсем не комом.
Обратно ехали с шиком - впереди на крутом джипе Макароша с Гиви. Следом Леська на драндулете Виталика, а уж последними - мы с Марго, в моей "Тойоте".
А вскоре у нас появилась новая общая проблема: найти портниху, чтобы сшить наряды на Макарошину свадьбу с Гиви. Кстати, никто не знает, какая в Грузии погода в ноябре?
*Луковка - она же любая река, что под боком. Многожёр - между нами, девочками, то же, что и менеджер.
* Цуцуня - малышка, мшвениери - красавица, гамарджоба - здравствуйте, калбатоно - женщина, гогона - царица (грузинский).