Заранее предвижу, что мало кто поверит в правдивость моего рассказа. Скорее всего, читатель сочтет его фантазией человека, избранного мною на роль автора.
Сразу замечу, что выбор обусловлен лишь случайным стечением обстоятельств. В погожий июньский день случилось этому будущему рабу печатного слова задремать под моей раскидистой кроной. И пока, убаюканный разноголосым щебетанием моих квартирантов, подпирал он затылком узловатый выступ корня, спящее сознание впитывало мои мысли. И знаю, что с той поры преследует его душевный зуд. И остынет он только, когда послание изольется потоком слов на бумагу. А потом будут еще видения, мысли и образы которые захочется передать, но это уже не моя вина...
Да, да читатель, все было именно так, а крона и корни вовсе не метафора. Потому как уже двадцать с лишним лет отрабатываю я свой очередной земной срок, произрастая в виде дерева!
Наверное, прочитав это, ужаснетесь:
- За какие такие грехи угораздило беднягу попасть на целый век в растительное заточение?!
Да и если б в прошлой жизни узнал бы я свою посмертную судьбу, то последствия были самыми печальными. Наверное, впал бы в жестокую депрессию, а может быть, пустился в тягчайший разврат, чтобы с плотоядной жадностью заполнить "впечатлениями" последние отпущенные дни. Но к счастью судьбы мне никто открывать не стал, и лишних узлов в запутанных нитях своей кармы я не наделал. Теперь же с высоты древесной мудрости вижу, что не в наказание дана мне эта растительная неподвижность. А для того, чтобы в тишине и покое осознать ошибки своего суетливого человеческого существования.
Да и неправильно было бы назвать настоящее состояние неподвижным. Каждый день и час, корни мои вгрызаются в неподатливую почву. А в это время ветки с бесконечной благодарностью раскрывают тысячи своих зеленых ладоней дневному светилу. В отличие от людского сообщества, и те и другие пребывают в полном согласии. Корни, совершающие тяжкий труд во мраке почвы, преданно любят своих беспечных зеленых собратьев. Листья же, купаясь в потоках света, ни на секунду не забывают о тех, кто дает им пищу и влагу. Только за одно ощущение этого восхитительного единства готов променять все людские соблазны. Впрочем, в предыдущей моей бескрылой жизни их было не так уж и много...
Люди обычно забывают свои первые годы. Я же могу описать процесс появления на свет с того самого момента, когда, еще в оболочке семени, вдруг ощутил настойчивые пульсирующие толчки. Вокруг была кромешная тьма. Но откуда-то сверху спускалось тепло, сквозь поры крохотными каплями сочилась влага, и, подчиняясь непреодолимому зову, я разорвал кожуру и начал восхождение навстречу живительным потокам. Путь был нелегким. Архаичная слепая стихия почвы отчаянно сопротивлялась, но я, раздирая, слой за слоем упрямо двигался наверх. И будущая крона, и ствол, и могучие корни - все было тогда спрессовано в крохотном, не оформившемся ростке. Наверное, нечто подобное происходит, когда маленькое племя завоевывает себе место под солнцем. Проходят века, преодолев сопротивление стихии и соседей, новый народ заполняет отведенное ему судьбой пространство, и многократно увеличиваясь, распадается на группы, касты, сословия. И вроде бы ничего уже не связывает безграмотного пахаря и ученого, ушлого купца и утонченного аристократа, но какая-то глубинная память все еще хранит следы того древнего единства...
Однако, опять меня потянуло на человеческие аналогии, а хочется рассказать о том, что открылось именно сейчас в моем древесном рождении. Но как описать словами тот миг, когда, раздвинув последний слой почвы, твой росток окунается в потоки света! Все предыдущие дни ты живешь в напряженном труде и надежде. Вокруг еще темнота, но ты уже улавливаешь тепло солнечных лучей и чувствуешь, как ослабевает сопротивление земли. И вот отлетает в сторону последняя песчинка, и солнечный мир открывается во всем великолепии. Сначала ты просто ослеплен счастьем. Чуть позже начинаешь различать игру света и тени. Это трава колышется над твоей макушкой, то подставляя ее прямым лучам, то укутывая прохладой. Облака тоже замечаешь не сразу. Недосягаемые существа верхнего мира безмятежно плывут в океане неба. И только могучие деревья исполины, с которыми пока еще смутно угадываешь свое родство, пытаются дотянуться до них ветвями.
До сих пор помню свою наивную тревогу в первые сумерки. Казалось, происходит вселенская катастрофа, и ты теряешь только что обретенный рай. Но наступившая темнота была не такой душной, как в глубине почвы. Я чувствовал влажное прикосновение росы, движение воздуха, а когда ветер раздвинул траву, увидел в черной глубине неба звезды. А потом был рассвет, палящий день, и новый вечер, который теперь уже воспринимался, как отдых.
Так же как и смену дня и ночи, научился я принимать и более длительные природные циклы. В каждом из них увидел свою красоту и печаль. Торжественная органная музыка слышится в прозрачной тишине сбросившего листья осеннего леса. А когда злые февральские метели теребят обледенелые ветки, почки уже чувствуют неизбежный приход весны. Зато в буйной вакханалии животворных сил июля грезятся призраки будущего увядания. Закон круговорота жизни суров, но он учит ценить каждый солнечный день и дает надежду на возрождение.
Однако, рано вообразил я себя обитателем райского сада, и до возвращения на Землю Обетованную предстоит мне, наверное, еще не одно рождение...
Почти одновременно со мной проклюнулись на свет еще несколько ростков деревьев. Вместе мы радовались нашим первым рассветам, смотрели в черное звездное небо, слушали сказки, которые нашептывал наползающий с поля вечерний туман. Казалось, так и жить нам дальше добрыми соседями, но прошло несколько лет, и корни переплелись в смертельной схватке. Ветки, соприкасаясь, весело щебетали листьями, а внизу шла бескомпромиссная, жестокая борьба, выжить в которой мог только сильнейший...
До сих оплакиваю собратьев, чьи стволы высохли в тени моей кроны! Но жестокий закон природы выбора не оставлял. Другое дело люди. Их я возненавидел с первых же месяцев после появления на свет. Без какой либо причины они могли изуродовать, покалечить, а то и убить дерево. Ветер тоже ломал ветки и рвал листья, но делал это из-за переизбытка сил и буйства своей неуправляемой природы. В этих же двуногих существах крылось что-то по-настоящему опасное. Они казались посланцами какого-то иного вырванного из вселенской гармонии мира. И каким же потрясением стало открытие памяти о прежних моих земных циклах!
В назидание за ненависть вдруг узрел я, что и сам не единожды появлялся на свет представителем этого племени. Наверное, подобное испытывает заносчивый аристократ, когда, перебирая письма умерших родителей, узнает, что он усыновленный бездетными господами отпрыск кухарки и заезжего коробейника. У людей в таких случаях реакция непредсказуемая. Скорее всего, нелюбовь к новоявленным сородичам только усиливается. Я же стал переосмысливать свое отношение и к миру, и к тем, кого искренне презирал и ненавидел...
В тихие летние вечера, когда на молочно розовом небе начинают проступать первые звезды, приоткрываются многие скрытые временем тайны. Даже самые чувствительные из людей испытывают в такие часы всего лишь необъяснимое волнение. Мы же деревья можем читать на раскрывшихся горизонтах прошлое и будущее. Большинство моих соседей проживают уже не первый земной срок в растительном облике. Вытянув на закат ветки, они грустят о древней лесной прародине, и мечтают о ее грядущем возвращении. В своих грезах видят разлившийся от горизонта до горизонта лесной океан. Ветер гонит над ним птичьи крики и зеленые брызги листьев, а внизу в застывшем влажном воздухе царит вечная тишина. Поросшие мхом могучие стволы уходят в небо, и лишь тонкий солнечный луч робко пробирается в торжественный сумрак лесного храма, да редкий зверь, опасливо поджав уши, неслышно пробегает по ковру из опавших листьев.
Людям же в этом мире вообще нет места. Еще не давно и я был очарован такими видениями, но сейчас жадно устремляюсь мыслями к своим прежним человеческим рождениям. Пытаюсь осознать скрытую цель их мытарств и злоключений, а в будущем разглядеть те линии судьбы, где человечеству суждено не исчезнуть, а жить в гармонии и мире со всем, что населяет воду, сушу и небо.
О своих прежних циклах знаю не так уж и много. Но сквозь туман прошлого все-таки вижу простые лица и не хитро сплетенные судьбы. Тех, что прошли жизнь, словно по окольной лесной тропе, лишь сбив до кровавых мозолей ноги. Самым незаметным и безликим оказался последний. А ведь, сколько всего по молодости хотел свершить! Однако, не сложилось, не задалось, и ничего тут уже не поделать...
Ну а мне все чаше приходят образы уже следующих рождений. Как предчувствие грозы в застывшем июльском воздухе, начинают проступать предвестники роковых событий. Слышу их громовые раскаты, и предвижу, что вихри великих потрясений не обойдут стороной мои будущие судьбы. И почему-то верится, что одна из них пройдет не так, как прежние, и оставит свой след на тяжком пути человечества к свободе и свету.
А пока что наслаждаюсь дарованной мне передышкой. Радуюсь, когда влажный ветер приносит откуда-то первые запахи весны, когда после знойного дня прохладная роса смывает пыль с моих листьев, когда вокруг веток вальсируют падающие снежинки. И очень хочется, чтобы в следующем рождении, устав от борьбы, хоть изредка смог я возвращаться в этот мир вечной красоты и покоя.