ДЕВЯТЬ ДЕСЯТИН

      В этой заметке я прокомментирую одно из видений Одиссея, которое произошло при посещении им Аида.

      Одно из видений.

      А увидел Одиссей — великана Тития. Вот, как это описывается Гомером.

       Тития также увидел я, сына прославленной Геи;
Девять заняв десятин под огромное тело, недвижим
Там он лежал; по бокам же сидели два коршуна, рвали
Печень его и терзали когтями утробу. И руки
Тщетно на них подымал он. Латону, супругу Зевеса,
Шедшую к Пифию, он осрамил на лугу Панопейском

      Вновь подчеркну, насколько мастерски в коротких выражениях Гомер передаёт полную историю персонажа: кто? чей сын? как страдает? за что? Ещё и множество деталей сообщает. Которые, хотя и кажутся крохотными, и даже несущественными на первый взгляд, но предстают интересными. И при внимательном рассмотрении вырастают просто-таки до исполинских размеров.

      И вот одна из таких деталюшечек.

      Сказано, что Титий лежит — неподвижно.

      Казалось бы, и что такого? Лежит и лежит. Неподвижно и неподвижно. Так ему и надо: не будет Латону срамить.

      Не в этом дело. А дело в том, что тень неподвижно лежащего Тития сама не могла бы подойти к Одиссею! Это не Титий подошёл к Одиссею, а Одиссей подошёл к Титию.

      Ведь раньше было как? Одиссей выкопал яму, зарезал над ней барана и Овцу, из ямы вылетели духи умерших, захотевшие крови, и Одиссей с мечом сел у края ямы, и подпускал духов к крови по одному. И духи поочерёдно напивались крови и (после этого) могли говорить с Одиссеем. И так он разговаривал с духами. С Тиресием, с матерью, с Тиро, со всеми остальными женскими духами, а потом и с Агамемноном и с Ахиллесом.

      Верно? Я ничего не упустил?

      Так вот с Титием не могло быть этого. Титий не мог бы подлететь к яме. И не мог бы напиться крови. Два коршуна, которые сидят по бокам тела Тития, не позволяют Титию перемещаться!

      Таким образом, в эпизоде с Титием мы видим, что не дух умершего пришёл к Одиссею, а Одиссей (каким-то образом) получил возможность перемещаться по Аиду, и уже не сидит возле края ямы и не отгоняет духов от крови.

      И скорее всего, такое изменение произошло немного раньше эпизода с Титием. Когда же? Давайте посмотрим.

      Перед видением Тития, Одиссей видел Ориона. Про Ориона я расскажу отдельно и подробнее. Но пока же отмечу, что и Ориона Одиссей наблюдал со стороны. Что Орион, так же как и Титий, не подлетал к яме с кровью и не стремился напиться и прийти в сознание, получив энергию от жертвенной крови. Орион ведёт себя обычным образом: гонит зверей по лугу, а Одиссей просто получил возможность понаблюдать, как это происходит.

      А перед видением Ориона, Одиссей видел Миноса. И опять — Минос не подлетал к яме с кровью. Минос занят обычным своим делом: судит души умерших, распределяет, кого куда; кто чем будет впредь заниматься. Гомер подчёркивает, что Минос — сидит. Минос не трогается со своего места. Это умершие приходят к нему и ожидают приговора. А Одиссей (каким-то образом) получил возможность увидеть, как это происходит. Кто приходит к Миносу и какие решения принимает Минос.

      А вот перед видением Миноса, Одиссей встречался со своими соратниками: с Агамемноном сначала, затем с Ахиллесом и потом с Аяксом.

      И судя по всему, соратники Одиссея вели себя, как обычные духи умерших, пребывающие в Аиде, которые безжизненно бродят, никого не узнавая, и не изменяют образа своего существования (если только их существование можно назвать существованием), не изменяют его до тех пор, пока не получат немного энергии вместе с жертвенной кровью.

      Так вот. Перемена в поведении Одиссея произошла после встречи с Аяксом!

      После встречи с Аяксом Одиссей каким-то образом получил возможность перемещения в Аиде.

      Казалось бы, встреча Одиссея и Аякса закончилась безрезультатно. Аякс не захотел примирения, и ушёл в темноту, в самые отдалённые уголки Эреба.

      Но, одновременно с этим, Одиссей получил возможность проникновения в тайны Аида!

      Вот и подумайте: безрезультатной ли была попытка Одиссея примириться с Аяксом ?!

      Хоть на словах и говорится, что Аякс ушёл и не сказал ни слова. Не захотел примирения.

      Но ведь как раз после этого Одиссей получил возможность понаблюдать за тайной из тайн: как судит Минос! кто приходит к нему и какие решения принимают!

      Вот как об этом узнать?! Как об этом узнать обычному человеку?!

      Да никак! Это тайна. Никто из живущих в том мире не бывал, не знает, есть ли там что-то или нет, судит ли кто-то человека или нет, и если судит, то какие решения выносит. Это тайна. И проникнуть в эту тайну — непросто.

      Собственно, версия Гомера — это одна из версий. Не обязательно, что всё это правда. Гомер описывает Аид таким образом. Что в Аиде бродят души умерших. Бесцельно. Не узнавая себя. Но есть в Аиде и другие сущности. Есть судья Минос. Есть охотник Орион. И есть великан Титий, которому коршуны рвут печень. Есть и другие.

      Но вернёмся пока, однако, к Титию и к разбираемому фрагменту Одиссеи. Есть ещё интересности в этом фрагменте, помимо неподвижно лежащего тела.

       Тития также увидел я, сына прославленной Геи;
Девять заняв десятин под огромное тело, недвижим
Там он лежал; по бокам же сидели два коршуна, рвали
Печень его и терзали когтями утробу. И руки
Тщетно на них подымал он. Латону, супругу Зевеса,
Шедшую к Пифию, он осрамил на лугу Панопейском

      Что же здесь ещё есть интересное, из чего мы сможем извлечь пользу для себя?

      Торопиться не будем и, прежде всего, обратим внимание на размеры Тития. Он — великан. Сказано, что тело его занимает площадь в девять десятин. Сколько это? Каков размер греческой десятины? Или же здесь Жуковский, переводя на русский язык, имел в виду десятину русскую? Но, каков бы ни был размер этой десятины, ясно, что, как мера площади, занимает она немало. А следовательно, Титий, измеряемый в десятинах, — велик по размеру. Гомер подчеркивает это также ещё и тем, что говорит об его "огромном теле".

      Что же следует из того факта, что Титий — великан?

      А сразу несколько презабавных выводов!

      Во-первых, это объясняет, почему его мать, богиня Рея, названа Гомером — "прославленной". А потому что Рея — это олицетворение земли, а здесь перед нами ребус, смысл которого: Земля рождает великое.

      Представьте, насколько мать-земля богата и плодородна, если смогла родить такого великана, занимающего площадь в девять десятин! Она, действительно, прославленная, уже одним только фактом рождения столь большого существа.

      А во-вторых, уж коли скоро мы заметили ребус (и тем самым погрузились в пучину иносказания) , то вот и другое иносказание: земля рождает человека, а человек — велик.

      Человек — велик по своим возможностям.

      Титий — это не природный злодей. Это — мы с вами.

      На самом деле, мы — великаны. Мы такие же, как Титий. И это нам с вами коршуны рвут печень.

      Правда, осознать этот факт — не очень просто. Вот и Одиссей, не сразу увидел Тития.

      И тут ещё один забавный каламбур. Титий — великан, он занимает девять десятин. Казалось бы, как его можно не увидеть в Аиде?! Как?!

      Как можно не увидеть себя в великане Титие? Как можно не увидеть в себе своих великих возможностей? Как можно лежать на лугу и поддаваться коршунам, которые терзают плоть?

      И ведь всё это происходит с людьми! Потенциал у нас — огромный, и как мы распоряжаемся им?! С пользой? Что за казнь такая? За что это нам?

      Но к казни я ещё перейду. А пока же укажу ещё на одну забавную деталь. Рассказывая о Титие, Одиссей говорит так: "Тития также увидел я".

      В чем тут смысл? Смысл в том, что Титий великан, но увидеть этого великана не просто. Но Одиссей — молодец. Он все-таки смог увидеть этого великана и распознать себя в нём. Потому и говорит: "Тития также увидел я". Он — увидел Тития не глазами. А своим — внутренним зрением. "Увидеть" — означает "понять". Не сразу Одиссей пришёл к такому пониманию. Но всё-таки — пришёл. И увидел. Потому и может теперь сказать о себе: "Тития также увидел я".

      Но ведь здесь не только Одиссей говорит эти слова. Вспоминаем, что настоящим повествователем является Гомер. Который был слепым!

      Слепой Гомер не мог видеть великана Тития! Но он видел его! Поэтому так выстроил композицию "Одиссеи", что Одиссей, говорящий слова о том, что он видел Тития, произносит речь Гомера, означающую то, что Гомер видел Тития. И хотя Гомер слепой, а значит, видеть никого не может, тем не менее, он видел его, огромного великана, которому коршуны рвут печень.

      Так. О размерах Тития поговорили. О ви́дении и не-ви́дении поговорили. Теперь поговорим о наказании Тития.

      С одной стороны, тут всё ясно. Осрамил Латону. За это и страдает. А с другой стороны, тут есть, о чем поговорить.

      Давайте спросим себя: кто такая Латона? И как её осрамил Титий?

      Хотя Латона и Титий являются мифическими персонажами, они также ещё являются и аллегориями, иносказаниями.

      Что это за аллегории? Какой смысл несут?

      Я говорил о том, что великан Титий — есть олицетворение человека и тех больших возможностей, которые человеку присущи.

      И если вы не согласны со мной, что мы являемся великанами, посмотрите на своё тело, на пальцы рук и подумайте из какого множества клеточек это всё состоит, что за процессы протекают в наших организмах, сколько вещества переносится, какие удивительные преобразования происходят в ядрах и цитоплазме. Разве не великан владеет всем этим?

      Но пойдём дальше. Великан Титий олицетворяет собой человека. Но и Латона олицетворяет собой человека. Но другой аспект человека.

      Я говорил ранее в других текстах, что во многих греческих мифах мужчина и женщина часто являются аллегориями духовного и материального миров.

      Мужчина — это аллегория духовного (божественного) мира. Женщина — это аллегория материального (физического) мира. Человек же — это союз духовного и физического миров.

      Какой смысл заключён в аллегории о том, что Латона является супругой Завеса?

      Латона и Зевс — это две стороны единого. Латона — это физическая сторона человека. Зевс — это духовная сторона человека (божественная). Латона и Зевс заключают брак. То есть, физический и духовный мир связываются между собой. И возникает, собственно, человек, как ребёнок мужчины и женщины, в котором физическое неотделимо от духовного. Но все-таки физическая сторона человека находится под воздействием законов материального мира и подчиняется им, а это означает, что физическая сторона человека имеет смертную природу. Другими словами, в этой паре, Зевс и Латона, мужчина продолжит свою жизнь, а женщина умрёт. Зевс пребывает в духовном мире, он бессмертный. А Латона пребывает в физическом мире, она смертная. И соединяются они лишь на срок человеческой жизни.

      Теперь, после такого моего длинного объяснения (отчасти путанного), обратимся к тексту Одиссеи и внимательно рассмотрим, что там написано.

       Латону, супругу Зевеса,
Шедшую к Пифию,
Он осрамил
На лугу Панопейском

      Итак, Латона идёт к Пифию. Что это значит?

      Тут — аллегория.

      Латона — олицетворяет собой человека, живущего в физическом мире. Этот человек идёт к Пифию. То есть — к оракулу. А оракул, в свою очередь, — это вестник божественного мира.

      Таким образом, если перевести аллегорию "Латона идёт к Пифию" на обычный язык, она означает то, что земной человек на каком-то этапе своей жизни ощущает потребность в общении с божественным миром (и стремится за этим — кк Пифию).

      И вот, по пути к Пифию, сказано, что Латону "осрамил Титий". Что это значит? А это значит, что не все в нашем мире радуются тому, что "Латона идёт к Пифию".

      Мнгновенно возникает тысяча препятствий, мешающих "Латона прийти к Пифию". Какие это препятствия? Да самые разные! Во-первых, окружающие могут говорить, что "никакого другого мира нет, кроме нашего", что искать "божественное" — это бесполезная трата времени, сил и нервов, что жить надо здесь и сейчас, что "божественного мира" нет и т. д.

      Во-вторых, могут повстречаться и такие люди, которые скажут, что они знают, как общаться с божественным миром. Эти люди скажут: "идите к нам, у нас есть книги, у нас всё, чего вы хотите". То есть, эти люди попытаются выдать себя за Пифия, тогда как, на самом деле, они являются препятствием на пути к Пифию. И наконец, в-третьих, мешать встретиться с Пифием будут собственные, внутренние страхи, которое вырастут до гигантских размеров, до размеров великана Тития. Есть и ещё препятствия.

      Итак, "Латона шла к Пифию, и её осрамил Титий". Что это означает?

      То, что я рассказал. Я подытожу. Это означает, что земной человек ищет вестей о божественном мире, слышит (в себе самом) голос божественного мира, стремится к нему, но на пути — встречает множество препятствий (и главные из них — это свои внутренние страхи).

       Латону, супругу Зевеса,
Шедшую к Пифию,
Он осрамил
На лугу Панопейском

      "А где этот Панопейский луг? — спросите вы. А я отвечу.

      Это — наша жизнь. Это декорации, в которых мы пребываем. Не важно, что это: город, деревня, столица, луг, лес, пустыня. Всё это — Панопейский луг. Не важно, что есть Панопейский луг в царстве Панопея. У каждого из нас есть свой Панопейский луг. Это наше место под Солнцем. Не важно, что порою на луг это место не похоже. Это — декорация, на которой разворачивается драма нашей жизни. Или комедия. Или кукольный спектакль. У кого что.

      Но всё это — Панопейский луг.

      И вот, по этому Панопейскому лугу идёт Латона. То есть — сами мы и идём. Идём к Пифию. То есть — к голосу божественного мира. И нас к этому голосу не пускают препятствия. В виде великана Тития. То есть — мы же сами себя и не пускаем. Собственные наши страхи не дают нам услышать в себе голос божественного мира.

      А это неправильно. И потому Титий осуждён на казнь.

      Вот такая забавная история-миниатюра. Из нескольких строчек. Которая развернулась на несколько страниц толкования.

      А ежели ещё вспомнить, что Латона рождает от Зевеса божественных близнецов, бога Аполлона и богиню Артемиду, которые символизируют день и ночь, а потом ещё вспомнить двух коршунов, сидящих по бокам тела Тития, то можно ещё и эту параллель обсуждать долго-долго.

      А пора бы уже и закруглиться.

      Скажу напоследок несколько слов о девяти десятинах, площадь которых занимает огромное тело Тития. И сначала, прочитав этот фрагмент, я подумал, что и этот странный размер, девять десятин, имеет какое-то значение.

      Тут, я думаю, что пошёл по неверному пути, и что мысль моя в итоге оказалась ложной. Но расскажу о ней, как о куръезе.

      Набрав в интернете слово "десятина" я прочитал статью о налоге, который был у некоторых народов древности. Налог в одну десятину. И ежели рассудить логически, то налог в одну десятину не является тяжёлым. И ежели бы человек отдавал бы одну десятину обществу, то и человеку и обществу было бы хорошо. И человеку не обременительно, и обществу полезно, есть куда развиваться.

      Но вот ежели установить налог в девять десятин (по гипотетическим причинам, уточнять которые не буду), то от такого — чрезмерного — налога, в конечном счёте, всем будет плохо. Это же и не налог никакой, когда у людей станут забирать девять десятых того, что они имеют. И даже если представить, что общество станет забирать в свою пользу девять десятых и, казалось бы, станет богатеть от столь богатых поступлений, но, думаю, в итоге это приведёт не к развитию, а к деградации общества. Потому что людям в таком обществе, с излишним обобществлением произведённого, будет плохо.

      Потому-то я и подумал первоначально, что в образе Тития может быть изображена сатира на таких вот горе-правителей, которые пострадают в будущем от своей непомерной жадности.

      Девять десятин — куда такое годится!

      Но, думаю, что все-таки такой смысл Гомер не вкладывал в образ великана, жестоко страдающего где-то в глубинах Аида.

      Хотя, может быть, и вкладывал.

      Кто знает...

      Благодарю за внимание!