ЛОХМОТЬЯ ТЛЕЮЩИХ КОЖ

       О сиренах мы слышали давно и, конечно же, все мы знаем, что к ним лучше не приближаться.

      Многие и не приближаются. И правильно делают! А я приближусь. В том смысле, что внимательнее разберу слова Цирцеи о сиренах-чародейках. Цирцея предостерегала Одиссея, рассказывая ему о сиренах, и просила отнестись к её словам «со вниманием».

      Вот я и разберу слова Цирцеи «со вниманием». А зачем? Зачем что-то разбирать, если нам и так уже давно всё известно о коварстве сирен?

      А затем, что при «внимательном рассмотрении» становятся заметными некоторые интересные моменты, ускользнувшие сначала.

      Итак... Одиссей рассказывает...

       Светлая так напоследок сама мне сказала богиня:
«Дело одно совершил ты успешно; теперь со вниманьем
Выслушай то, что скажу, что потом и от бога услышишь.
Прежде всего ты увидишь сирен; неизбежною чарой
Ловят они подходящих к ним близко людей мореходных.
Кто, по незнанью, к тем двум чародейкам приближась, их сладкий
Голос услышит, тому ни жены, ни детей малолетных
В доме своём никогда не утешить желанным возвратом:
Пением сладким сирены его очаруют, на светлом
Сидя лугу; а на этом лугу человечьих белеет
Много костей, и разбросаны тлеющих кож там лохмотья».

      Обращаю внимание на слова Цирцеи: «Выслушай то, что скажу, что потом и от бога услышишь».

      И тут я задумался над словом «потом». «Потом» — это когда же?

      В сюжете, о котором повествует Гомер, никакого «потом» не было. А было так: Цирцея научила Одиссея, как преодолеть препятствие с сиренами; Одиссей в точности всё исполнил; в результате, проплыл мимо; голос их услышал и живым остался. И где тут «потом» ? Какое ещё «потом», если всё случилось быстро-быстро: ночью Цирцея рассказывает о сиренах, наутро Одиссей отправляется в путь и в тот же день проплывает мимо острова с сиренами. Итого, помимо Цирцеи, ни от какого бога Одиссей о сиренах услышать не мог.

      К чему же относятся странные слова Цирцеи: «выслушай то, что скажу, что потом и от бога услышишь» ?

      Думаю, так. Что Одиссею ещё предстоит возвращение к острову сирен. Не смотря на то, что в этот раз он успешно проплыл мимо острова сирен, его путешествие не закончилось. Ему ещё предстоит исполнить пророчество Тиресия, «покинув царский свой дом и весло корабельное взявши, отправься странствовать снова и странствуй, покуда...» И на этом, новом, пути неизвестно, какие события произойдут. Не случится ли пройти теми же дорогами, которые были пройдены прежде?

      Вот и Цирцея говорит: «прежде всего ты увидишь сирен». А в этот раз Одиссей не увидел, а услышал сирен. Таким образом, это не та встреча. В этот раз Одиссей был привязан к мечте, он слышал сирен, но не видел. Поэтому слова Цирцеи о том, что он увидит сирен, относятся к другой встрече, которая ещё предстоит. Опасная встреча с сиренами — ещё впереди.

      А кто они такие, эти сирены?

      Цирцея, напутствуя Одиссея перед встречей с сиренами, говорит так: «дело одно совершил ты успешно, теперь со вниманьем выслушай то, что скажу». А какое дело успешно совершил Одиссей? А он побывал в Аиде и возвратился обратно.

      Таким образом, встреча с сиренами — это новый этап путешествия Одиссея. Перед этим он узнал путь в царство мёртвых. Узнал, где вход и где выход. Надо полагать, что человек, обладающий знаниями такого рода, у которого получилось войти и выйти, и приобрести знания о мире, будет воодушевлен, почувствует эйфорию, подъём сил.

      Думаю, что это и есть та сладкая песня, которую поют сирены. Чуть соприкоснувшись с секретами потустороннего мира, легко потерять голову. «Я смог, у меня получилось. Я увидел, что и там жизнь сохраняется. Я подобен бессмертным. Ещё немного и я обрету бессмертие». Это, должно быть, и есть та сладкая песня, которую сирены напевают путешественникам, и от которой путешественники гибнут.

      Труден путь обретения бессмертия. Множество опасностей ожидает путешественника на этом пути. Можно войти в царство мёртвых и можно выйти из него. Но это лишь одна из ступеней познания. И ещё много предстоит узнать, прежде чем откроются все тайны мироздания.

      Вот, думаю, поэтому-то и предостерегает Цирцея Одиссея. Куда держит путь Одиссей? На родину. На свою землю. Туда, где он жил прежде, и туда, где его теперь нет. По существу, Одиссей путешествует к самому себе.

      Так человек, живший когда-то на земле, и когда-то умерший, где обитает? В другом мире. Обитает в другой форме бытия. О которой мы здесь, на земле, мало что знаем. Получается, что человек, как и Одиссей, путешествует. Сначала пребывает здесь, в нашем мире. Затем переносится... в другой мир, о котором наши представления самые смутные. Но вдруг же, помимо этого мира, есть что-то ещё? Вдруг, умерев, мы продолжаем быть. Где-то. Как-то. Это и мы. И не мы. У нас, может быть, нет рук и ног. Или у нас, может быть, руки и ноги выглядят по-другому, как то иначе. Или мы лишаемся даже головы. Память у нас отшибается напрочь. Или же всё-таки мы чуточку помним какое-то время о себе, здешнем, потерянном, оставленном.

      Коротко говоря, мы — путешественники, мы — Одиссеи. Когда-то у нас была родина, родная земля. Мы жили на ней. Но в силу обстоятельств оставили её. В силу каких обстоятельств? А срок подошёл! Любой жизни положен свой срок. Срок подходит, и приходится оставлять свою родину. Срок подходит, и приходиться перемещаться вместе со всем, что от тебя остаётся. Перемещаться куда? Не знаю. В другое место. В другой мир. Где всё по-другому. Вернёмся ли мы ещё раз в этот мир? Возвратиться хочется.

      В этом и состоит смысл путешествия Одиссея: он стремится вернуться на родину, к себе. Это — путешествие человека, который жил прежде, потом умер, теперь живёт опять. Жить-то живёт, но не помнит о себе, прежнем. И он хочет вернуться к себе. Вернуть себе воспоминания о себе. Вернуть себе свои знания о мире. Вернуть себе самого себя.

      Вот в этом и сложность. Как это сделать? Как вернуть себе, нынешнему, себя, жившего когда-то прежде? Потому что, если этого не сделать теперь, если не удастся вернуться на родину в нынешней жизни, это будет трудно сделать и в следующей. И пропадёт и опыт прошлой жизни, пропадёт и опыт нынешней жизни. И любая жизнь тогда превратится в слепое существование, в бесконечное блуждание в потёмках.

      И вот чтобы этого не произошло, чтобы жизнь не была слепым блужданием, тексты Гомера весьма помогают. Эти тексты могут казаться сказками. Но это больше, чем сказки. Это — полезные образы. Это — иносказания, содержащие много ценной информации. Нужно только сообразить, где искать эту информацию и каким образом применить её к своей жизни.

      Так Цирцея напутствует Одиссея. Это богиня не только Одиссея напутствует. Это она всех нас напутствует. Встретятся ещё сирены на нашем жизненном пути. И нужно будет знать, что противопоставить им, дабы не погибнуть. Говоря о «гибели» я здесь имею в виду не смерть в этой, нынешней, жизни, которая, безусловно случиться, поскольку любой жизни в физическом мире положен свой срок. Говоря о гибели, я имею в виду гибель в большой, общей, жизни, объединяющей множество жизней в физическом мире. Потому что конечная цель всей этой общей жизни — это добраться до своей земли, то есть осознать себя, восстановить всё то, что было прежде. А потом проделать это опять и опять. И это потом должно получаться всё лучше и лучше, всё успешнее и успешнее, с меньшими усилиями и затратами. В конце концов, этот путь (обретения себя), должен быть освоен в совершенстве. Просыпаясь утром, мы возвращаемся в сознание автоматически, мы утром сознаем о себе, что мы те же самые люди, которые погружались в сон накануне вечером. Возможно, что при известной доле тренированности неких человеческих качеств (правда, не знаю, каких именно), восстановление предыдущего состояния «своего» будет происходить настолько же легко, насколько легко приходит в себя человек, только что проснувшийся. Раз! И вспомнил себя, ранее уже жившего.

      Но вернемся, однако, к сиренам...